— Меня ни с кем не соединять! — бросила я Анне, врываясь в офис на следующее утро. — Особенно — подчеркиваю! — с мистером Казидисом.
— При всем желании у меня не получится, — флегматично заметила слегка упитанная помощница, глазами бассета изучая гигантскую коробку швейцарского шоколада на своем столе. В дубль-варианте. Плюс что-то там валялось вроде конфет с растворимым золотом, мне упаковка этой фирмы отлично знакома.
Меня «порадовали»:
— Он уже отирается в твоем кабинете. И вообще… там теперь очень тесно.
— Почему? — Я начала заводиться, но пока еще сдерживалась.
— Потому что у нас теперь там оптовый цветочный магазин, — меланхолично поведала Анна, так и не отрывая грустного взгляда от сладостей. — Это ж сколько тут калорий! — вырвалось у несчастной секретарши.
— Отдай в маркетинговый отдел, — посоветовала я. — Пусть немного порадуются — у них сегодня аттестация.
— Еще чего! — возмутилась девушка, цокая ноготками по клавиатуре. — Пусть без допинга сдают! А я буду это… мысленно есть и толстеть, вот! Потому что даже маленькое пирожное виртуально вызывает у меня…
— Моральный оргазм! — закончила я. Вернулась к нашим печальным реалиям. — Итак, что в моем кабинете?
— Там игрушки, сувениры, конфеты, цветы, цветы, цветы… и букет всей твоей жизни! — хмыкнула помощница с немалым сочувствием. Посетовала: — Я сегодня с самого утра мотаюсь вниз и расписываюсь за доставку. После восьмой или девятой корзины я усовершенствовалась и стала принимать корзины оптом. Но когда принимаемое за раз количество превысило третий десяток, вместе с цветами коварно просочился этот сорняк и окопался в твоем кабинете!
— М-дя-а-а, — задумалась я. — Вот вредитель! Колорадский жук! Лишайник! Бледная поганка! Бешеный гриб! Осот!
— Хуже, — помрачнела Анна, поправляя воротничок и стряхивая невидимые крошки с темных брюк.
Ее трикотажный пиджак на молнии цвета темного асфальта скрадывал полноту и делал ее очень представительной. А две изумрудные вставки, параллельные застежке, красиво оттеняли глаза. С подходящими серьгами и экзотическим ожерельем сочеталось изумительно. Я взяла себе на заметку купить что-то подобное, только с золотом или серебром.
— Я честно пыталась выдрать его с корнем, но мне дали взятку, и я ушла страдать от неразделенной любви к шоколаду, — закончила летопись своих и вражеских деяний секретарь.
ОГО! ВОТ ЭТО ВЗЯТКИ! Я уже согласна поработать собственным секретарем. Махнемся не глядя?..
— Сочувствую, — проявила я чисто женское понимание ситуации и пошла проявлять другие качества… к себе. У меня еще оставались: доброта, ум, честь и совесть, но делиться ими я ни с кем не собиралась!
В моем любимом уютном кабинете за полированным столом черного дерева действительно заседал Никос. Он удобно устроился в окружении корзинок со всевозможными цветами и конфетами и выглядел словно кактус в джунглях!
В порядке разнообразия на сей раз я предстала перед драгоценным супругом в чисто-белом. Длинный офисный белый пиджак на одной пуговице, юбка в мягкую складочку чуть выше колена, гипюровая блузка кружочками, белые туфельки с металлизированными носочками. Ага, снежно-белый костюм — и засилье цветочков! Ну как назло! Кто ж знал, что здесь окопается вредитель!
— И что ты тут забыл? — придала я голосу сердитый тон, осторожно пробираясь среди букетов.
Я шла и чуть не стонала в голос. Мой родной офис посетила толпа татаро-монгольских захватчиков. Нет, садовников! Но тоже татаро-монголов.
Единственное, что поддавалось некоторому узнаванию, — огромный фотопортрет лежащего на каменистом грунте самца бизона. Просто он висел высоко на стене! Макет искаженных часов, будто украденный из «Алисы в Стране чудес» и стоящий на полу, можно было рассмотреть с немалым трудом. Казалось, он внезапно пророс гиацинтами, маками и стрелками гладиолусов. Видимо, тут точно погулял Сумасшедший Шляпник. Или часовщик?..
Длинный стол для совещаний с двумя рядами офисных кресел друг против друга вызвал слезы на моих глазах. Его пропахали поздравительными корзинами с фруктовыми букетами, обложили презентами вместо колючей проволоки и завалили фрезиями, орхидеями и хризантемами так, что стулья словно растворились. Видно, тоже чем-то привалены. Для верности.
Офисный диван зеленой кожи, что стоял в отдалении напротив моего стола, с верхом погребли корзинами и сувенирами. Закопали в мягкие игрушки и розы с тюльпанами. О! И в лепестки.
Изящный овальный столик для чаепитий и два кожаных кресла вдоль него вообще было не узнать. Сплошное царство Флоры. Хорошо, обошлись без фауны, а то еще и оную здесь я бы тут точно не пережила. Впрочем, один представитель в моем королевстве все-таки завалялся.
Я кинула взгляд на мужа.
— Тебя жду, — с предельно невинным выражением лица сообщил мне страшно довольный элегантный Казидис в черном, поигрывая мобильным телефоном.
— Уже дождался, — открыла я ему глаза на грустную действительность и поскользнулась на опавших лепестках. Потом налетела на корзину. Споткнулась о вазу с букетами, проехалась верхом на гигантской коробке… В общем, в результате я закономерно оказалась в мужских объятиях и сильно расстроилась. Чулки сказали мне: «Ciao, bambino, sorry», — и ушли в «стрелки». Крошечная пуговица на блузке отлетела ровно посредине груди, а на каблуке в одном месте содралась кожа.
— И это все мне! — обрадовался Никос и начал изучать меня с декольте.
— Не надейся! — вывернулась я и попыталась отодвинуться.
Счас! Этот хитрый жук предусмотрительно заполонил все свободное пространство минными лепестками и даже покусился на несвободное!
Мои — нет, вы только вдумайтесь, МОИ! — стол, кресло и сейф скрылись под лавиной из разноцветных букетов, букетиков и лепестков и уже не отсвечивали. Совсем.
— Могу только порадоваться, что ты не пользуешься электроплойкой и не ведаешь о целительной силе геля сильной фиксации, — сдержанно констатировала я, с силой вонзаясь наманикюренными ногтями себе в ладони, чтобы только не вцепиться в чьи-то сияющие угольно-карие глазки. Очень уж хотелось. — О! И не пудришь носик шариковой пудрой. — Меня передернуло.
Казидис понимающе усмехнулся.
— Итак, зачем ты здесь?
— Поужинаешь со мной? — спросил Ник, с громадным энтузиазмом стягивая с меня пиджак и усаживая на стол. Лихорадочный жар, излучаемый Никосом, окутал меня огненным покрывалом. Меня начало изрядно потряхивать. Мужа, впрочем, тоже.
— Уверен, что ты не из противоположного департамента? — ядовито поинтересовалась я.
— А кто у нас противоположный департамент?
Законный вопрос!
Я предпочла промолчать.
Этот прохиндей тут же воспользовался моим попустительством и потащил наверх подол юбки.
— Я своих санкций на незаконное проникновение не давала! — заявила я, отпихиваясь.
— Ты мне вообще ничего не давала, — промурлыкал Никос, послушно забирая руки из-под моей юбки и запуская их мне же в декольте. — Но дашь…
— Если только по голове, — поморщилась я, разрываемая на части желанием отдаться и чувством долга. Выбирать становилось все труднее и труднее.
Но тут мне на помощь милосердно пришла Анна, которая вломилась в кабинет с уборщиками:
— Я тут подумала…
Узрела дивную картину — меня с Никосом, и покаянно застыла:
— Лучше б я не думала…
— Это не то, что ты подумала! — категорично рявкнула я, отпихивая Казидиса и спрыгивая со стола.
Лепестки вместо банановой шкурки, маленькая поездка — и снова объятия Никоса! В этот раз я повисла на нем обезьяной, потому что мне в спину долбануло чем-то остро-угловатым. Видать, в ход пошли остальные презенты.
— Я больше не буду думать! — туманно пообещала помощница, скрывая улыбку, и быстро захлопнула дверь, вытолкав предварительно рыцарей мыла и мочалки.
— Ты испортил мне репутацию, костюм и настроение! — поставила я Ника в известность, сидя на нем верхом и пытаясь сохранить ошметки чувства собственного достоинства. Достоинство сопротивлялось и сохраняться категорически отказывалось. Наоборот, стремилось освободить дорогу либидо и поучаствовать в разнузданной оргии.
— И что больше всего ты из этого набора жалеешь? — радостно улыбался Казидис, поддерживая меня под пятую точку и визуально не испытывая абсолютно никакого раскаяния. Скорее наоборот.
Ощущая себя абсолютной дурой, что было мне доселе в новинку, я вяло огрызнулась:
— Все! Ничего из этого не восстановимо!
— Ошибаешься, любовь моя, — заверил меня Ник, снова усаживая на стол и продолжая раздевать. Причем умело действовал и сверху и снизу одновременно. Постепенно рубежи пали, и я осчастливила его своими трусиками.
— Джулиэн… — В кабинет с топотом ворвалась Марча, за ней так же стремительно Анна, загораживая ей обзор.
— Я же сказала — она занята!
Допрыгались по моему офису они до того, что оказались обе по уши в цветах и присыпанные лепестками, как покойницы.
— Теперь мы квиты! — нахмурилась я, приходя в себя и одергивая юбку. — Обмен трусами — не грабеж, а нота протеста! Сгинь отсюда!
— Только если ты пообещаешь со мной сегодня поужинать! — тут же согласился Никос. — Или пообедать.
— Ни за что! — выпалила я, пытаясь срочно придать себе презентабельный вид.
— Я очень извиняюсь. — В кабинет сунулась рыженькая девушка. — Тут вам цветочки прислали, брать?
Убью! С особой жестокостью! И меня даже строгое начальство — и то оправдает!
Девушку спасла Анна. Со стоном отчаяния она на четвереньках выползла из клумбы с корзинами:
— Скажите, мистер Корзидис, вы только в Нью-Йорке цветы скупили? Или остальные штаты тоже пострадали?..
— Мои вроде бы все здесь, — озадачился Ник и даже выпустил меня из рук. Это он зря сделал! Ей-богу! Я попыталась сбежать и, в который раз поскользнувшись, проехалась по акватории крейсером-флагманом, вздымая кормой лепестки, и присоединилась к дамам в укрытии. Аминь.
— Ты их что, в лицо узнаёшь? — Я уже стонала. Нет, я понимаю, что месть, мстя и ты ды, но окончить жизнь в цветочках — чистой воды издевательство! Даже бордовая помада на белых штанах меркла перед этой перспективой.
— Нет, мы с ними не знакомы, — заверил меня Никос, протаптывая народную тропу к памятникам архитектуры, кои мы с девочками сейчас представляли.
— Это вам от мистера Фака. — В кабинет вплыла скромная корзинка из пятнадцати желтых роз. — На карточке указано.
— Факса, — строго поправила я, скрывая рвущуюся улыбку.
— Это кто такой… с говорящей фамилией? — раздул ноздри греческий ревнивец.
— Это тебя не касается! — отрезала я. — Я свободная…
Меня выдернули из клумбы и заткнули рот поцелуем. Через три минуты я уже была согласна — «не свободная… одинокая!»
— Бу-бы-бу! — высказалась я ему прямо в гланды. Четко и с нужной твердостью в писке.
Никос внимательно выслушал, не прерывая столь приглянувшегося ему занятия, и отреагировал истинно по-мужски. Крепче прижал к себе и конкретно, на примерах показал, что он по этому поводу думает. То, о чем он в этот момент думал, впечатлило меня еще в прошлый заезд, а сейчас навевало щемящую ностальгию.
— Девушка, — Казидис на секунду от меня оторвался, но бдительно упаковал в смирительную рубашку из своих рук, — скажите мистеру, которому сильно не повезло с умом и фамилией, что Джул Казидис хватает внимания и цветов и без его жалкого помойного веника!
— Я, конечно, скажу… — состроила ему глазки рыженькая и подписала себе увольнение. — Только кто такая Джул Казидис?.. — И была тотчас принята обратно. Мысленно.
— Вы ее не знаете! — рыкнула я, посылая сигналы бедствия Анне и Марче, которые, похоже, просто унюхались в хлам и теперь ни на что вербально, а также невербально не реагировали. — Это одна знакомая…
— Очень близкая знакомая! — Попытку бегства пресекли в зародыше. — Ну на-а-астолько близкая…
— ВСЕ ВОН! — На что-то меня все же хватило.
Начальственный рев помог. Смело всех, вместе с половиной конфет и букетов. И пускай. Хоть кто-то подаркам порадуется!
— Никос, отстань от меня по-хорошему! — попыталась я действовать дипломатично и ощутимо ткнула его пальцем между ребер.
Ноль внимания. Точно, старею.
— Нет, ни по-хорошему, ни по-плохому я от тебя не отстану, — нахально заявил обнаглевший Казидис, довольно сверкая обсидиановыми зенками. — И не надейся, радость моя. Будет нужно — опять украду!
— Наивный, — фыркнула я. — Думаешь, меня это удержит? У тебя неделя сроку для возврата долга, а ты бездарно тратишь время в моем кабинете. Или эти цветы в знак похорон твоей компании?
— Нет! — сжал он зубы и поиграл желваками на щеках. — Я просто хотел подарить тебе цветы, а ты!..
— А я не оценила? — Я все же вырвалась и сейчас мелким шагом, семеня пробиралась по минному полю к противоположной двери, за которой скрывалась гардеробная.
Прыжок гуманоидного хищника.
— Никос, не сходи с ума!
— Я сошел с ума еще год назад! — набычился он. Добил: — Теперь это состояние перманентное и привычное!
— Слушай, давай ты пойдешь к себе в компанию, а я еще поработаю, — выдвинула предложение, добираясь все-таки до вожделенных шмоток.
— Еще кого-нибудь разоришь? — тихо спросил Ник. — Или это только мне такое счастье привалило?
— Ты — эксклюзивный экземпляр, — сделала я ему крайне сомнительный комплимент. — Ради тебя я готова даже на такие жертвы, как получить еще больше денег!
— Все же ты стерва! — вспылил Никос и сразу стал похож на себя прежнего.
— Добро пожаловать домой! — оскалилась я, сдувая прядь со лба. — Сам уйдешь или снова охрану позвать? Учти! У меня там только мужики, на цветочки не поведутся!
— Я еще вернусь! — пообещал Казидис, выскакивая из кабинета по коробкам и корзинам.
— Не сомневаюсь! — пробурчала себе под нос жертва сексуального произвола.
После его ухода подошла к окну. Открыла фрамугу и начала гадать на корзинах: «Любит — не любит», по одному выкидывая букеты в окно.