— Маленькая моя, просыпайся! — тормошил меня неугомонный Никос.

Счас, я проснусь, а ты тут! Вместе с антисанитарией! Я, конечно, немного поломаюсь и сдамся, подарив тебе и себе чуть-чуть удовольствия плюс гормон счастья, и даже на несколько минут забуду о…

— Сюда кто-то идет! — выдохнул мне на ухо муж, и я сразу открыла глаза.

Любовь любовью, но я не вуайеристка! Если этот «кто-то» сейчас придет показывать нам все времена года и зимовку некоторых видов, то хотелось бы объяснить человеку, как он был не прав! А лучше — показать!

Вроде того: «Ласково гладя носочком ноги… будущие дети стекли в сапоги!» М-да, плохой из меня стихотворец. Не мой профиль.

Мы вскочили. Я подобрала остатки своего вооружения — того, что не распихала по карманам до этого, и быстренько встала за дверью, показав знаками Никосу работать отвлекающим маневром.

Муж удивленно поднял брови.

Блин! Ну что, так трудно уяснить язык жестов? Поднятый средний палец одной руки и указательный другой, направленный на выход, вкупе с подмигиванием означают «задержи», — а не «поимей их», извращенец! Я бы такого никогда не предложила!

— Отвлеки! — прошипела я, залезая себе под свитер и нащупывая шприц-тюбик с парализатором.

Ну не выламывать же мне кирпич для успокоения нервных личностей! Хотя… неплохая идея! В соседнем помещении Йоргос, если что — поможет, или на худой случай — воссоединимся с семьей. Не думаю, что он будет мне так уж сильно рад, но родственников-кузенов не выбирают, эти кузены сами себе жизнь портят!

В скрипучую дверь протиснулся громила, полностью соответствующий классическому описанию зла: много мускулов — и на этом физиологическом излишестве давно и надежно потерявшийся интеллект. Заблудился на просторах, видимо!

— Эт че? — спросил пришелец, скалясь и показывая бутылкой воды на Никоса. И мне сразу захотелось гуманно стереть эту ухмылку армейской лопатой.

Супруг пожал плечами.

Я начала подбираться к похитителю со спины.

— Ты че это — перегрыз?.. — Замечательно умная мысль пришла в голову мужику. И как она туда тропинку нашла? Прямо удивительно.

Никос снова пожал плечами.

— Да не! — сам себе ответил пришелец. Точно, мысль растерялась и ушла обратно. — А как? — Заметалась в ленивой панике.

Истинно галльский жест плечами от невозмутимого Казидиса.

— А баба куда подевалась? — О как! Мы еще могем думать на два фронта! Прям Юрий Цезарь!

— Тут, милый! — шепнула я, вкалывая в сонную артерию парализующий раствор.

Потом мы бережно, можно сказать — нежно уложили отрицательного героя нашей пьесы отдыхать от трудов неправедных. Полюбовались делом рук своих… и я схлопотала первый выговор:

— Больше никогда так не делай!

— Как? — вытаращилась, поднимая бутылку с водой. — Поясни.

— Не рискуй! — развернуто пояснил Никос, внимательно следя за моими манипуляциями.

Ну разумеется! «Я тебя люблю. Я за тебя волновался!» — этого настоящий мужчина в жизни лишний раз не произнесет. Нечего женщину правдой баловать!

Я отвернула колпачок бутылки и понюхала ее содержимое. Невольно скривилась.

— Что там? — кратко поинтересовался муж, пытаясь унять дрожь в ногах и руках.

— Наркотик, — так же кратко ответила я. — Один глоток — и мы в экстазе, два — в нирване, три — и «Земля, прощай! В добрый путь!». Вот не понимаю, к чему исподтишка нас травить? Глупо: все равно уже нас похитили. По-моему, тут у кого-то напрочь сбежали разум и логика. Или они собирались представить это как наш совместный семейный отдых с передозом?..

— Понятно, — невпопад кивнул Никос, настороженно следя за новым членом нашего маленького сообщества. Честно говоря, я этому члену была даже рада, потому что при нем Никос вряд ли начнет крепить семейные узы.

— Как тебя этот… Фойе любит — не передать словами! — ехидно заметила я. — Только под наркотой и прочувствуешь!

Никос открыл рот, но тут появилась Вемуля в бронежилете, и муж открыл рот еще шире.

— Чего делаете?.. — спросила ангел-хранитель. Увидела прибавление в семействе и подивилась: — Вам что, друг друга мало?

— Всегда хочется разнообразия! — проникновенно мурлыкнула я и потерлась бочком о Никоса. Вемуле: — Что скажешь?

— Хорошее или плохое? — подразнила меня шатенка.

— А что, есть еще и хорошее? — удивилась я. — В качестве исключения?

— Мэм, — влез Никос. — Что нового на глюконосном фронте?

— Бомбардировка сознания и отстрел разума, — вытянувшись во фрунт, отрапортовала ангелесса.

— Сурово, — поежился Казидис и снова покосился на пришельца, мирно сопящего около стены.

— Да успокойся ты, ему еще спать часа четыре… на массу тела, — заявила я.

— Ага, — как бы понял Никос, но замолчал.

— Если вы уже закончили выяснять свои отношения, — известила Вемуля, — то хочу вам сообщить, что сюда скоро прибудет SWAT… Навскидку часа через два. Я договорилась…

— Молодец! — обрадовалась я.

— Угу, — кивнула шатенка. — Такие милые люди оказались… — Довольно поделилась: — Даже вот обновочку подарили… и не одну… Кинули, значит, со словами: «Сгинь, глюк проклятый!» — три штуки и ни одну назад не попросили!

— Мило, — одновременно хмыкнули мы с мужем.

— А из плохого… Пока этот хваленый SWAT сюда доползет, вашего Йоргоса спасать уже точно не понадобится, — построжела Вемуля. — Загнется. Останется от него цельная отбивная на кости. Или бефстроганов. Третий час его режут и лупят, меняясь по очереди! Аж упарились.

Ник сжал кулаки и с размаху, видимо от отчаяния, ударился затылком о стену:

— Мрази!

У меня затмило разум. Я только успела Вемуле указать головой на Ника. Ангелесса понятливо закрыла ему глаза и нажала на нужные точки, отключая его сознание. А меня понесло, и очень сильно… Каждая жилка тряслась от ярости.

Бить Георгиоса дозволено только мне и его будущей жене! Остальные пусть становятся в очередь!

Вытянув руки и направив их на соседнюю камеру, я выпустила луч света. Запахло копченым и паленым.

— Ты никогда не слышала о минимализме? — ядовито поинтересовалась Вемуля, укладывая Никоса на пол и рассматривая выжженный проход в стене.

— Издержки производства! — отмахнулась я и вломилась в соседнее помещение, хрустя тем, что осталось от громилы. Надо было все же оттащить… но умная мысль ко мне отродясь вовремя не приходила. Всегда, зараза, опаздывает!

В камере на нас удивленно воззрились трое подкопченных мужиков и в комплекте привязанный Йоргос без сознания.

Последнему, собственно говоря, и в сознании пялиться было особо нечем — оба глаза подбиты и сильно заплыли. Лицо распухло до неузнаваемости. Обнаженный торс настолько густо покрыт черно-лиловыми ссадинами и синяками, что грек казался более негром, нежели белым. Распятое тело изобиловало глубокими свежими порезами и ожогами, колотыми ранами. На руках и ногах не хватало нескольких ногтей, окровавленные лунки вызывали тошноту.

Рядом с привязанным на операционном столе полуголым Йоргосом — блестящий поднос, где заботливо разложили множество инструментов, сияющих хромом и сталью. Я не назвала бы их хирургическими, но что-то такое однозначно присутствовало. С краешку скромно притулились гм… окровавленные «щипчики» немаленьких размеров. Похоже, если бы не мы с Вемулей, Йоргосу предстояло лишиться вообще всех ногтей. И не только их.

Хорошо только, что никто из идиотов не додумался Госе глазки выдавить или выковырять — с нынешним уровнем человеческой медицины восстановить их было бы крайне проблематично.

Честно говоря, у меня создалось твердое впечатление, что до недавнего времени над Йоргосом орудовали дуболомы-любители, а теперь пришло время поработать профессионалам. Добавочно наводили на эту мысль ряды шприцов с пентоталом и другими препаратами различного назначения. Точно говорю — таких в обычной аптеке не продают!

Да, и насколько я знаю — во-он те штучки, которые лежат пока незапятнанными на этом подносике, применяются для снятия кожи. Заживо или нет. И то, что ими еще не успели воспользоваться, как и прочими орудиями палаческого производства, — вопрос исключительного везения. Или несгибаемого упорства одного битого жизнью грека. Если правильно сейчас уловила из мыслей этой бандитской компашки — Йоргос каким-то чудом умудрился вывести из строя штатного специалиста по пыткам. М-да… оставляя себя на потеху этим жалким любителям.

Хотя в конечном счете все по-любому для него кончилось бы очень и очень плохо. Думается, второй «специалист» как раз где-то на подходе. Не дождались самую малость. Бедный Георгиос…

Я встряхнулась. Непорядок! Скоро явится суженая этого упрямца, и она должна получить себе мужа в целости и сохранности! Ну почти…

Неожиданно эсбэшник очнулся, словно в бреду простонал разбитым ртом:

— Н-н-ничего не знаю, — и опять отрубился.

Спокойно… пока кто-то пялился только удивленно-нагло, а сейчас будет — зашуганно! До мокрых трусов. И я подпустила в глаза вселенский ужас. Нам, ангелам-мстителям, такое в арсенале иметь в обязательном порядке положено.

— Вы на кого руку подняли, гаденыши?!! — прошипела, расправляя белые крылья, от ярости заалевшие на кончиках. Вокруг моей головы затрещали электрические разряды, наэлектризованные волосы встали дыбом. Достав огненный меч из воздуха, я направилась вершить справедливый суд. Сейчас кому-то крепко не поздоровится!

— Эй! Ты давай поосторожней, милая! — посоветовала Вемуля, вовремя одернув меня за рукав. — Не забыла? Ты под прикрытием!

— Угу, — индифферентно согласилась с ней я, со смешанными чувствами наблюдая, как троица амбалов с криками «МАМА!» и другими выражениями, где слова «мать» и «панагия» тоже фигурировали… местами, лезет на уцелевшую стену. — И что они расскажут? Как пришла маленькая хрупкая девушка с белыми крыльями, выжгла бетонную стену и достала…

— Мы ничего не видели! — заверили меня мужики уже на середине стены. Видимо, собирались, как ниндзя, бегать по потолку.

— Понятное дело, — хмыкнула я. Слегка разочаровала: — Только говорить вам придется! Много и часто! Я-то добрая… хотела чикнуть одним ударом — р-раз, и уже не больно! — но кто-то, видимо, не оценил всей глубины моего гуманизма! Ладно. Будь по-вашему. Миокомсат, отзовись!

Из воздуха соткалась невысокая, бледная прямо-таки аристократической бледностью девушка с длинными вьющимися рыжеватыми волосами и приличным бюстом. Дева была одета в мини-хитон, пришла с наручниками на поясе и со стеком под мышкой. Ангел интеллигентно поправила большие очки и окинула внимательным взором будущее поле деятельности.

При ее появлении мужики под потолком перестали дышать.

Сдунув со лба каштаново-русый локон, Миокомсат осведомилась:

— Что случилось?

— Ты сейчас занята? — осторожно поинтересовалась я.

— Никак нет! — с довольным видом отрапортовала девушка. — Последний воспитуемый отбыл в лагерь на летний отпуск — работать в каменоломнях, добывать уран. Так что до следующего месяца я абсолютно свободна!

— Замечательно, — обрадовалась я. Заодно «порадовала» мужиков, добравшихся уже до верха: — Познакомьтесь, Миокомсат! Ангел! Специализация — воспитатель трудновоспитуемых, исправитель невоспитуемых! Теперь вы будете под ее опекой! — И ей: — Забирай, милочка! Они твои.

А еще я промолчала о том, что моя хорошая знакомая — «вечный студент». Учится на двух отделениях института ангелистики, где никак не может окончательно определиться со специализацией: философия или экономика. Из-за этой гремучей смеси ее направили подрабатывать еще и по третьей специальности, потому как наделена исключительной способностью любому вынести мозг, чем порой с удовольствием и занимается! Когда не выходит задавить интеллектом — может задавить бюстом!

Бум! Бах! Тишина…

— А ну слезай! — грозно зыркнула Миокомсат на последнего беглеца, все еще висящего у потолка. Вцепился, гад, как в родное — и не отдерешь! — Тебе отдельное приглашение требуется? — Дунула в его сторону.

Мужик подумал и, видимо, решил не оттягивать приятные моменты своей уже короткой жизни.

Блямц!

— Теперь, когда все в сборе… — Девушка принялась прохаживаться вдоль ряда вытянувшихся мужиков, похлопывая стеком по ладони. — Мы начнем знакомство с простейших правил поведения… ЖИВОТ ВТЯНУТЬ! РУКИ ПО ШВАМ! СМОТРЕТЬ НА МЕНЯ! Можно с обожанием!

Я поняла: мужики пристроены! — и пошла осматривать Йоргоса. Отвязала и отстегнула все то, чем его намертво прикрепили к хирурги… пыточному столу.

Приказала бандитам:

— Ну-ка, снимите его оттуда!

Его осторожно стащили вниз, на постеленную клеенку.

Мы с Вемулей внимательно осмотрели пострадавшего. Полный финиш! Ангел-хранитель протяжно присвистнула, я сожалеюще поцокала языком.

Да-а… Грехи наши тяжкие… Дела Йоргоса оказались плачевны. Весьма. Многочисленные внутренние кровоизлияния, сотрясение мозга, огнестрел в правое плечо, проникающие колющие ранения в печень и брюшную полость, переломаны некоторые ребра, отбиты селезенка и почки, на левой руке переломаны почти все пальцы, травма грудины…

Резвились ребятки, ни в чем себе не отказывая! Мужика с киборгом из «Терминатора» спутали.

Каким местом бы его палачи ни думали, парень до экстренной помощи парамедиков уже недотянет. Просто-напросто не успеет. Счет идет уже не на минуты — на секунды. Кошмар! Так и ухнет, не приходя в чувство, бедолага прямо в ад, не успев ничего изменить или понять в своей грешной жизни.

Мало того, испытывая непереносимую боль, эсбэшник наглухо закрылся в себе, расщепляя и надежно изолируя сознание. Никто не видит, но он уже в неадеквате. Серьезном. «Ничего не знаю!» — мантра, сквозь которую он не пропустит абсолютно ничего. Глухо.

Мне хорошо заметны признаки подступающего безумия. Если кузену Ника не помочь прямо сейчас — рехнется ведь окончательно, даже если каким-то непонятным образом и выживет. Йоргос замер и скорчился, где-то на уровне примитивных животных инстинктов стараясь не издавать ни звука, как будто это избавит его от дальнейших пыток и боли. Я чуть не зарыдала. Ур-роды!

И ведь не только забили едва ли не до смерти, пытали от души — так еще и обкололи чем попало! Видимо, у парня начался болевой шок, и «спецы» доморощенные срочно вытягивали с того света.

Дебилы! Такое сочетание взаимоисключающих препаратов… Да я просто поражаюсь, как у него до сих пор не спеклись мозги и не остановилось сердце! Тренированное, наверно.

Интересно, с какой стати похитители взбесились? Рановато, на мой взгляд. Такие проколы, совершенно непростительные ошибки… Верх непрофессионализма! Что, глава СБ неожиданно оказал активное сопротивление при задержании? Серьезно помял кого-то? Ну так надо хорошенько думать, к кому лезешь. Никос абы кого к себе не берет. Пусть даже из родственников.

Наверное, Йоргос отбивался изо всех сил. Не иначе…

Очень жаль.

Еще раз посмотрела на Георгиоса. Тот стремительно серел. На губах появилась розовая пена, глаза закатились… Не жилец. Душа в теле держится уже даже не на ниточке — тончайшей невесомой волосинке, которая быстро истончается. Вот-вот нагрянет ангел смерти, и останется нам с Вемулей только дружно разводить руками — увы-увы, заигрались и недоглядели.

А вот фигу тебе, друг-патриот! Партизана он вздумал из себя корчить. Никто никуда не идет! Выживешь и женишься как миленький!

Я нервно облизала губы — мне пришла в голову на удивление удачная мысль. Тут срочно требуется сверхъестественное вмешательство. И не подумайте, что я такая добрая. Просто семеро детей, с моей точки зрения, — самый страшный пожизненный приговор из всех возможных. И я не постою за ценой, чтобы так оно и произошло.

— Вемуля, поплачь, пожалуйста! — канючила я и лазила за ней виляющим хвостиком. — У меня уже квота на слезы закончилась, а у тебя есть, я знаю!

— Отстань! Не могу! — отпиралась шатенка, мотая головой. — У меня настроения подходящего нет! Мне нужен соответствующий лирический настрой, творческий толчок…

— Счас организуем! — Я метнулась к холодной и строгой Миокомсат, уже почти закончившей начальный инструктаж на долгом пути исправления отъявленных злодеев.

— Кто-то из вас может рассказать что-то душещипательное? — попросила я, обводя бестрепетным взором честную компанию. — Так, чтобы на слезу прошибало?

— Ну я могу попробовать, — пожал плечами покрытый с ног до головы татуировками блондин. И поведал нам, как его обижали в школе — в подготовительном классе отобрали завтрак и он ходил до вечера голодный.

Миокомсат достала из кармана конфету и вручила блондину.

Вемулю не проняло:

— Мне бы так! Принудительная диета — это полезно! Водичка — и никакой кефир с гречкой не нужен.

— Бесчувственная ты! — обиделись мы за блондина, нервно жующего сладкое.

Потом выступил второй, лысый, поведав нам, как ему в детстве запрещали иметь собаку и пришлось ему, несчастному, жить всего лишь с кошкой, попугаем, хомячком, морской свинкой и рыбками. А! И птенцом ворона до кучи!

Снова мимо кассы…

Третий, крашенный в три непонятных природе и неизвестных науке цвета, рассказывать что-либо наотрез отказался. Сказал — дескать, у него было счастливое детство, безоблачная юность и вообще… но везение закончилось сегодняшним днем.

— Ничего-то вы не понимаете! — взорвалась я. — Что вам до чужой боли и страданий!

Все, не сговариваясь, дружно посмотрели на Георгиоса, но деликатно промолчали.

— Завтраки, кошки, собачки! Какая чушь! — разорялась я. — Вот я — ангел, а он, — ткнула пальцем себе за спину, в сторону второй камеры, — человек! И нам никогда — вы слышите! — никогда не быть вместе! Обоим придется пронести это знание до конца своей жизни. Он умрет и уйдет в преисподнюю, а я буду следить за ним с небес, страдать и любить…

Блондин всхлипнул и потупился.

— Каждый раз я буду искать на Земле его отражение и пытаться увидеть в его глазах отсвет своего чувства! Потому что я — вечна!

Лысый начал слишком внимательно рассматривать потолок.

— Это все, что мне остается! И даже те дни, которые мне с ним остались, я должна провести в неумолимой вражде!

Крашеный поджал тонкие губы.

— Я люблю его! Но это чувство преступно! И я почти готова преступить закон, потому что отчаянно, мучительно хочу знать, каково это — быть любимой и любить!..

— Сволочь ты! — прошептала Вемуля, протягивая мне на ладошке две искрящиеся слезинки.

Я аккуратно подцепила влагу пальцами. Одну капельку втерла Йоргосу в разбитые губы, вторую сунула ему в рот. Теперь точно не помрет и дождется своей неугомонной женушки, которая — нюхом чую! — уже на подходе!

— Я — карающий ангел! — повернулась я к шатенке. — А хотела бы стать просто любимой женщиной!

И все присутствующие склонили головы, пряча глаза.