В тот день с утра было совещание с консультантом, который работал у них уже пару недель.

— Все–таки, Семен, — начал Михаил, — для нас с Константином Степановичем как–то стремно выглядит идея, чтобы фармацевты сами, без запроса предлагали аналоги подешевле… Да, Костя?

Константин покивал.

— Подход понятен, — продолжал Михаил. — Типа, пытаемся купить дополнительную клиентуры, смещаясь в более дешевый ассортимент, да? Но вот мы как хозяева аптечной сети сильно не уверены — а окупятся ли наши потери от снижения среднего чека?

— Ну, — развел руками консультант, — гарантий, кроме моего опыта, естественно, никаких нет — а я, как говорится, не страховой полис. Но предлагаю попробовать в нескольких аптеках. Понаблюдаете полгодика, получится — продолжите, не получится — закроете тему. В худшем случае потери будут минимальны.

— Н-ну… кх-м… поэкспериментировать, конечно, можно, — закряхтел Михаил. — А ты чего, Костя, молчишь? И вообще вялый какой–то?

— Голова болит, — поморщился тот. — Таблетку сглотнул, сейчас пройдет. Кстати, покупал сейчас в нашей двенадцатой аптеке. Девочка там новая, меня не знает. Спросил у нее суматриптан, а она предлагает попробовать мигренол. Я говорю, мигренол — средство от мигрени хиловатое. А она в ответ: «Зато не две таблетки, а восемь! А цена почти одинаковая!».

Когда отсмеялись, Михаил воскликнул не без ехидства:

— А ведь это, Костя, возможно, твой орднунг сработал!

И пояснил Семену:

— У Кости идея–фикс — «В бизнесе должен быть орднунг!». Не какой–то там невнятный русский порядок, а настоящий немецкий орднунг! Так что похожие на ваши стандарты работы с посетителями мы используем давно. И есть там правило: в разговоре с покупателем, типа, надо оставить за собой последнее слово. Как–то так. Да, Костя?

— Ну, примерно, — хмыкнул Константин.

— Хорошо, значит, ждем от вас, Семен, детализации стандартов для части аптек, — резюмировал Михаил.

— Договорились, — подтвердил консультант.

— Теперь давайте насчет ребрэндинга, — сочно произнес Михаил вкусное слово. — Название менять не рекомендуете решительно?

— Ну, что значит — решительно, — почесал Семен затылок. — Совершенству предела нет, название всегда можно улучшить. Но если в терминах проблем — проблем у вас с названием нет. Оно нормальное, вполне благозвучное. Достаточно запоминающееся — но при этом спокойное. А то ведь такое встречается… Да вот, не обижайтесь, прошелся я по вашему милому городу — пивной магазинчик «Вечный зов», обувной магазин «Торнадо»… Или вот, ближе, так сказать, к медицинской тематике, в гостинице мне всунули…

И Семен выложил на стол большую, переливающуюся, цветную визитку с крупной надписью: «Агония. Досуг для щедрых мужчин».

— Забавно, — рассмеялся Михаил, рассматривая визитку. — А что нам скажет наш молодой маркетолог по поводу названий «Агония», «Торнадо»? А, Ира?

— Ну… — замялась Ира — и честно высказалась: — Слова красивые…

— Вот! — воздел палец Михаил. — Даже наша специально обученная Ира — … как это, блин, теперь называется… бакалавр маркетинга! — и та не замечает ничего такого! Только вы, москвичи, вечно норовите все обосрать! А девочки–то в этой «Агонии» как?

— Я как человек осторожный решил воздержаться, — хмыкнул Семен. — Кстати, не в первый раз встречаю любовь к названиям на «а»: наверное, местные газеты печатают рекламу по названиям фирм в алфавитном порядке?

— Точно! — радостно заржал Михаил. — Тоже, типа, орднунг!

*****

Как обычно последние несколько месяцев, обедали Константин с Иркой вместе, в уютном недорогом ресторанчике недалеко от офиса.

— И чего это Михал Семеныч все время меня подкалывает? — пожаловалась Ирка, обиженно надув губы.

— Забей, — поморщился Константин. — Он всех все время подкалывает. Даже меня. Манера у человека такая.

— А по–моему, ему не нравится, что мы встречаемся.

Константин вздохнул.

— Ир, ты нормально работаешь? Косяки есть?

— Нормально! Нету косяков! Ну, серьезных — нет!

— Вот это единственное, что Мишу реально волнует.

— А это очень позорно — не знать, что такое агония и торнадо?

— Что такое торнадо, я и сам не помню, — пожал плечами Константин. — Кстати, когда ты воду заказывала, — надо говорить не «с газами», а «с газом».

— Не надоело деревенскую дурочку шлифовать? — прищурилась Ирка.

— Ну чего ты, малыш, — взял Константин ее за руку. — Я ж любя и с заботой…

— Ну, ясно, эскорт–девочка должна быть на уровне, — огрызнулась Ирка, но уже размягченно и руку не отняла. — Жена у тебя высококультурная — так и меня решил подтянуть?

— Еще раз прошу тебя жену мою не трогать, — жестковато сказал Константин. — А отношения наши с тобой неужто у тебя действительно с блядками ассоциируются?

— Да нет, — помолчав, задумчиво усмехнулась Ирка. — Относишься ты ко мне хорошо. Типа, серьезно. Прям охота попроситься к тебе в эти… типа, в младшие жены. Ребеночка рожу тебе. А?

— Рожай, — серьезно кивнул Константин.

— Я ведь должна, — развеселилась Ирка, — как маркетолог заботиться о корпоративном имидже! А тут аптечный олигарх областного масштаба — и всего одна жена с всего одним ребенком! Непорядок!

— Ладно, маркетолог, — хмыкнул Константин и глянул на часы. — Доедай.

— Ой–ей–ей, звиняйте, хозяин, — округлив глаза, комически испугалась Ирка. — Понятно дело, орднунг есть орднунг, обеденный перерыв — он одинаковый для всех, ща быстро дохлебаю…

*****

Поужинать и переночевать Константин в тот день для разнообразия пригласил Ирку в местный отель с претензией на четыре звезды, недавно вошедший в какую–то из глобальных гостиничных сетей. Первые их с Иркой встречи проходили именно здесь — и до сих пор ночь в этом отеле, похоже, носила для Ирки оттенок некой дополнительной романтики. Во всяком случае, ей явно нравились эти приглашения — хотя она как бы мимоходом ужасалась ценой номера («Семь тыщ! Это ж почти мамкина пенсия!») и отмечала необязательность этих трат при наличии квартиры, которую Константин ей снимал («А может, домой пойдем?»).

За ужином Ирка, поймав его взгляд, серьезно спросила:

— Ты правда не против, чтобы я родила?

— Правда, — кивнул Константин и улыбнулся.

— Тогда давай не будем пить вино, ладно?

В постели Константин ощутил странноватое умиление и даже как будто волнение. Вроде бы совсем как обычно Ирка тихонечко вздыхала и поскуливала, запрокинув голову и крепко вцепившись в его левую руку, — и все–таки чудилось ему, что ощущает он ее как–то остро и по–новому…

…И тут, в самый неподходящий момент, когда возбуждение стало нарастать, а дыхание Ирки участилось и стало хриплым, — в дверь требовательно и настойчиво постучались.

Константин попытался этого не заметить. Но через полминуты стук повторился еще более настойчиво.

— Б-блядь, с-суки! — прочувствованно высказался Константин, оторвался от Ирки и, не затрудняя себя одеванием, подскочил к двери и рывком ее распахнул.

В коридоре стояла совсем молоденькая девица в униформе отеля и, старательно улыбаясь, в позе вроде книксена держала в протянутых руках блюдо с фруктами.

— Ой! — взвизгнула она, увидев голого Константина, и до упора отвернулась, не меняя, однако, позы.

— Какого хуя, — задушевно поинтересовался Константин, — ты ломишься в номер на ночь глядя?!!

— Ну, это… — испуганно и плаксиво зачастила девица, — порядок у нас, типа, такой… по средам фруктовый комплимент от отеля… и шоколадка…

— В одиннадцать ночи комплимент от отеля?!! — взревел Константин.

— Ну, это… днем вас, типа, не было, а телефон в номере выключен, предупредить я не могла… — и девица расплакалась.

Константин мрачно посопел, с треском захлопнул дверь, тяжело прошел в номер и упал в кресло.

А Ирка закатилась хохотом, с трудом выдавливая из себя между приступами:

— И тут… типа, орднунг… всюду… типа, орднунг… ой, не могу…

Когда Константин вспоминал потом эту ситуацию, ему самому становилось смешно и он не мог понять, что на него нашло. Но в тот момент Иркины смехуечки что–то в нем перемкнули — и он, одновременно сам изумляясь своей реакции, но не в силах сдержаться, злобно–истерически прошипел сквозь зубы:

— А ну пош–ш–ла отс–сюда н-на хуй!!!

Ирка мгновенно замолчала, вытаращилась на него, затем вскочила, сгребла одежду, метнулась в ванную одеться — и, ни слова не говоря, выскочила из номера…

Константин попытался заснуть, но сон не шел, на душе было муторно. В конце концов, спустился в ночной бар, накатил коньяку, чем–то зажевал. Но все равно уснул лишь под утро.

*****

Разбудил его звонок Михаила.

— Привет. Мне тут Ирка прямо с утра заявление по собственному с сегодняшнего числа передала через секретаршу, не соизволила даже сама прийти и что–нибудь объяснить. И тут же умотала из офиса с личными вещами. Ты, вообще, в курсе ситуации?

— Мог предположить, — помолчав, ответил Константин.

— И чего мне делать? — после длинной паузы осторожно спросил Михаил.

— Если человек ведет себя так резко — подписывай.

— Ну, Костя, не мое дело, но — уверен? Девка–то на самом деле хорошая, хоть и малость ебанутая. Но кто сейчас без заебов. Может, зря посрались?

— Может, и зря, — подумав, сказал Константин. — Но если мириться — то мириться нам надо с чистого листа. Так что — подписывай.

— Понял. Ты когда появишься?

— Часа через полтора.

— Тогда увидимся.

— Давай.

*****

Под вечер позвонила хозяйка Иркиной квартиры, сообщила: жиличка съехала и отдала ключи. Между тем, дозвониться до Ирки не получалось: вначале она сбрасывала звонки, а потом, видимо, поменяла номер. На следующий день Константин приехал на ее старый адрес, где она жила с матерью до того, как он снял ей квартиру, — и узнал, что Ирка уехала в Челябинск, не оставив телефона, сказала, будет звонить сама.

На этом все и закончилось. Спустя несколько месяцев, конечно, об Ирке через общих знакомых стали долетать слухи, как она устроилась в Челябинске, можно уже было без проблем разыскать ее новый телефон — но след, как говорится, уже остыл.

Впрочем, история эта Константину запомнилась, и впоследствии он время от времени раздумывал, насколько их с Иркой отношения были подчинены логике их характеров и особенностей, а насколько — обстоятельствам и случайностям, которые так любит подсовывать судьба…