Покинув дом загадочной прелестницы, Пламен с довольным видом улыбнулся и в порыве необыкновенной радости стукнул ладонью об кулак! Вот это женщина! Как раз такую он искал! Красивая, неглупая, кокетливая (одно платье чего стоит), и профессия именно та, что нужно. Менеджер по работе с клиентами! Надо будет проверить ее, и если она никак не связана с милицией или другими правоохранительными органами, то можно будет привлечь ее к делу. Он не сомневался, что она согласится с ним сотрудничать. Все женщины, с которыми ему доводилось работать, так или иначе покупались на его обаяние. И эта вряд ли станет исключением. Он вспомнил, как она раскраснелась от его комплимента. Мысленно он еще раз окинул взглядом ее гостиную. Интересно, что все-таки там происходило?

А в это время незадачливый менеджер по работе с клиентами Анна Мишин, все еще в своем старом школьном платьице, стояла посреди гостиной, держа в руках документы, и перебирала в памяти последние события. Только сейчас она обнаружила записку Димитрия, в которой тот извинялся и сообщал, что должен срочно уехать. Ну, разумеется! Она уже успела об этом догадаться! Она порвала записку в клочки. Тут же забыв о Димитрии, она снова принялась приводить в порядок обуревающие ее чувства. Ей было безумно стыдно. За что? Она и сама не могла понять. Но ей хотелось исчезнуть из этого дома, из этого квартала и даже из города, чтобы никогда не видеть больше ни своих соседей, ни этого Пламена. Она все еще кипела негодованием, Да как он посмел! Принять ее за девочку по вызову?! И как он мог такое подумать?

А что это за возмутительная критика ее дома? Что значит холостяцкая берлога? Ну да, здесь не слишком уютно. Нет всех этих салфеточек, картиночек на стенах и абажурчиков… Впрочем, она все это любила, но не должна же она объяснять первому встречному, что да как… Да, интерьер дома ей самой не нравится. Но бестактное поведение этого наглого пришельца просто возмутительно! В пылу негодования ей было не до того, чтобы заметить, что спаситель незаметно для нее самой превратился в наглого пришельца. А когда она это заметила, махнула рукой. Все равно! И что это он вообще возомнил о себе? С чего это он взял, что они обязательно встретятся?!

Но ко всем ее чувствам примешивалась какая-то непонятная ей радость. Пожалуй, это было важнее. Ей было приятно, что ее назвали соблазнительной женщиной. И та уверенность, с которой он говорил о том, что они еще встретятся, тоже была почему-то приятна. Она даже до того вдохновилась, что позволила себе думать, что мужчина не устоял перед ее дивным голосом, которым она призывала на помощь, дрожа в ванной от холода. Не устоял перед желанием лицезреть его обладательницу… «Тоже мне, сирена!» — оборвала она свои мечтания, но щеки ее все-таки снова залились предательским румянцем.

Самое забавное, что злость на Димитрия как-то затерялась в сонме этих чувств, и до самой ночи Анна о нем так и не вспомнила.

На следующее утро она с опаской вышла из дому, боясь нос к носу столкнуться с кем-нибудь из соседей, а то и, чего доброго, повстречаться с Пламеном. Однако ей повезло. Ее никто не видел, на работу она приехала вовремя, и к середине дня ей даже удалось отвлечься от мыслей о событиях прошлого вечера. Только подъезжая вечером к дому, она вдруг вспомнила о своих цветах. Интересно, что с ними стало после рукопашного вмешательства этого вандала? Наверное, цветы придется пересаживать. Поставив машину в гараж, Анна пошла не через черный ход, как обычно, а через парадный. Завернув за угол, она сразу заметила человека, который держал в руках букет, скрывавший его лицо. Анна вспомнила своего недавно начавшего ее обхаживать обожателя, который вот уже больше недели преподносит ей роскошные букеты. Перед тем он — видимо, для храбрости — пропускает стаканчик — другой и предстает перед дамой своего сердца, уже не совсем твердо держась на ногах. Анна каждый раз не знает, как от него вежливо отвязаться. Но букеты тем не менее принимает. Не выбрасывать же такие прекрасные цветы? Обожателя это вдохновляет на очередной душевный порыв, и эти невразумительные отношения продолжаются, если можно назвать отношениями его действительно невразумительное бормотание и ее невразумительные оправдания перед своей совестью: честно ли она поступает, принимая цветы от того, кто ей не слишком приятен? Вот и сейчас она привычно подобралась, приготовившись к нудному переминанию… Не дожидаясь, пока обожатель начнет свою извилистую речь, она поспешила взять инициативу на себя.

— Опять вы тут? Вы ставите меня в неловкое положение! К тому же позавчера вы говорили, что вечером уезжаете! — Анна по всем правилам хорошего тона старательно улыбалась, хотя ее насторожило то, что мужчина стоял на ногах вполне твердо и не шатался. Похоже, на этот раз он настроен решительно.

— Неправда! Я как раз обещал вам не исчезать из вашей жизни! — Это был бархатный голос вчерашнего гостя.

На этот раз пошатнулась Анна. Перед ней стоял тот, кого она только что в мыслях назвала вандалом, и улыбался беспечной улыбкой небожителя. Отрешенно она взяла цветы, не в силах что-нибудь произнести. Видимо, даритель это почувствовал и продолжил:

— Я подумал, что и в самом деле был вчера с вами несколько неделикатен. — «Он еще называет это несколько неделикатным!» — пронеслось у нее в голове. — Вот пришел извиниться. Если вам снова взбредет в голову где-нибудь застрять, то я с радостью приду вам на помощь. Даже если вы при этом будете одеты. Даю честное слово. — Он, будто нарочно, дразнил ее своей улыбкой.

Было видно, что ему доставляет удовольствие эта ситуация. Хорошо, что Анна инстинктивно уже взяла из его рук букет, так что теперь ей было куда спрятать лицо. Она справилась с краской стыда, снова залившей ее шею и щеки, и нашла в себе силы холодно поблагодарить мучителя. Потом она Обнаружила, что, оказывается, уже повернула ключ в замке и пытается сделать еще один оборот, но безуспешно. Она почувствовала, что его рука легла поверх ее и помогла отпереть замок и открыть дверь, и теперь он стоит и смотрит на нее, все так же ослепительно улыбаясь. Словно завороженная, она пригласила его войти. Наверное, так же чувствует себя пациент на сеансе гипноза, подумалось ей вдруг, и она заставила себя очнуться. Пока он не подумал о ней еще что-нибудь столь же лестное, добавила она все в тех же своих мыслях. Ее язык не поворачивался называть его Пламеном. Но вошел он в ее дом непринужденно, словно появлялся тут каждый вечер. Вошел и с любопытством огляделся по сторонам.

— Тут многое изменилось со вчерашнего вечера. — Он стоял и слегка покачивался на носках. — Но главное украшение этого дома — его хозяйка. И она все так же очаровательна. — На лице гостя продолжала блуждать безмятежная улыбка.

Анна поймала себя на том, что эта его нарочито любезная манера говорить комплименты ей не очень-то приятна. Не скрывается ли за ней тонкая издевка?

— Может быть, кофе? — произнесла Анна первое, что пришло ей на ум, чтобы прекратить его словоизлияния.

— Не смею утруждать вас лишней заботой обо мне, но если уж на то пошло — с удовольствием выпью чашку кофе, сваренного вашими прекрасными руками, — ответил он все в том же духе, и она поспешила на кухню, словно спасалась бегством.

Помолов кофе, Анна стала насыпать его в турку, машинально отсчитывая нужное количество ложек. Она никак не могла решить, как ей себя вести с гостем. Хоть она и начала подозревать его в изощренном издевательстве над ней, но взгляд его говорил ей о том, что она ему явно симпатична. Ни один мужчина из всех, кого она знает… Из всех мужчин? А много ли она знает мужчин? Нет, на роль знатока мужских сердец она явно не подходит. На этой грустной мысли она вдруг обнаружила, что кладет в турку шестнадцатую ложку кофе. Пришлось срочно высыпать обратно в кофемолку больше половины. Часть кофе, естественно, при этом просыпалась. Пришлось собирать с полу порошок, вытирать пол… Это отвлекло ее от грустных дум. Когда наконец кофе был сварен, кофейник, чашки, молочник и корзиночка с печеньем поставлены на стол, хозяйка чинно расположилась напротив гостя, приготовившись вести светскую беседу.

А он за то время, пока Анна была в кухне, успел как следует оглядеться. Теперь он склонен был предположить, что Анна — молодая легкомысленная женщина, которая большую часть времени проводит вне дома, а потому и не считает необходимым уделять ему много внимания. Судя по той двусмысленной ситуации, в которой они познакомились, она вряд ли скромница и наверняка не будет против того, чтобы завести с ним легкий роман. Ее теперешнее смущение он объяснил себе тем, что она просто не ожидала, что возможность пофлиртовать представится так скоро. И вот теперь она сидит напротив него. Ее шелковый светло-бежевый деловой костюм подчеркивает ее ладную фигурку. Волосы темные, слегка вьющиеся, собраны на затылке, но одна прядь постоянно падает ей на глаза, и движение, которым Анна ее поправляет, привлекает внимание к нежной шее и маленьким ушкам. Глаза светло-зеленые, очень красивые… ресницы темные и длинные… И почти без всякой косметики… Такая кого угодно с ума сведет! Он невольно засмотрелся. Впрочем, это к делу не относится, перебил он себя и услышал, что она что-то ему говорит.

— Простите, я задумался. Что вы спросили?

Анна смотрела на него почему-то с жалостью. Какое у него грустное лицо! Он смотрит на нее и словно не видит. Может быть, у него какие-то неприятности? Странно: когда он не ведет себя так самоуверенно и не говорит своих наглых любезностей, лицо у него живое и умное. Ей вдруг очень захотелось ободрить его. Или помочь в чем-нибудь. Ведь, в сущности, если бы не он…

— Ничего особенного. Я сказала еще раз, что готова отплатить вам услугой за услугу. Без вас я бы еще неизвестно сколько времени просидела в этой ванной.

Сама предложила ему свою помощь! Пламен чуть не подскочил. Вот так удача! За всю его карьеру в Восточно-Европейском отделении Интерпола ему часто приходилось использовать женщин в своих операциях. Как правило, это были жадные, недалекие особы, красивые акулы, которых можно было и купить, и запугать, а еще проще — вскружить им головы, и тогда они с легкостью предавали своих мужей или приятелей. Хотя те, в свою очередь, большего и не заслуживали. Только однажды он встретил достойную противницу, которая сама вскружила ему голову, спасая бандитский бизнес своей семьи, и выставила Пламена идиотом в глазах его сотрудников. Тогда он не только не получил ожидаемого повышения, но и был переведен на другой участок, под начало того, над которым он раньше посмеивался и чьи придирки теперь вынужден был терпеливо сносить. Неудивительно, что сейчас ему хотелось отличиться. И тут вдруг — на тебе! Не надо ни обманывать, ни запугивать, ни подкупать! И добровольная помощница, похоже, отнюдь не из породы красивых акул. Просто красивая женщина.

— Нет, спасибо. Вы, с присущей вам проницательностью, заметили, что мне сейчас слегка не по себе, но это, право, не стоит вашего беспокойства, — произнес Пламен почти кротко.

Анна не выдержала.

— Простите, вы, случайно, не ветеринар?

— Что-о? — от неожиданности он поперхнулся.

— Я не хотела вас обидеть. Просто вы говорите точь-в-точь с такой интонацией, как мой жених. А он ветеринар. Вот я и подумала…

— Нет, я не ветеринар! — отверг Пламен чудовищное предположение.

— Извините. А кто вы по профессии? — На ее лице читалось неподдельное любопытство.

«Она перехватывает у меня инициативу. Нельзя этого допускать».

— У меня интересная профессия. — Он загадочно улыбнулся. — А вы можете сказать то же самое о своей?

— Скорее да, чем нет. Все зависит от того, с кем работаешь. Но в моей работе много рутины, а это ужасно скучно. Я просто стараюсь делать все так, чтобы не в чем было себя упрекнуть. — Она вздохнула. Это была сущая правда.

— Безрадостная картина. А вы пробовали сменить профессию?

— Увы, да. Но помогло мало. Наверное, нужно придумать какое-то хобби, но пока это мне не удалось. — Анна сделала еще один глоток кофе. — А у вас есть хобби?

Пламен усмехнулся.

— Нет, у меня просто нет на это времени.

— Хорошо, однако, что вам удалось выкроить время на отдых у моря, — с вежливой улыбкой порадовалась за него Анна.

— Я здесь не на отдыхе.

Анна удивленно подняла брови. Пламен со вздохом продолжил:

— Признаться, я хотел с вами серьезно поговорить. Я хотел действительно попросить вас о помощи. Но после того, как вы сами ее предложили, — он замялся, — мне просто неловко воспользоваться вашей любезностью.

— Что вы! Я буду рада помочь вам. — Она выжидающе на него посмотрела.

— Дело в том, — он постарался, чтобы его слова звучали внушительно, — что организации, которую я представляю, нужен доброволец.

Ее глаза округлились от удивления.

— Доброволец? А что за организация? А! Я знаю, вы проводите маркетинговое исследование. Ой, я так вам сочувствую! Мы вот в прошлом году тоже проводили, так намучились! Сначала с выбором фирмы, которая будет его для нас делать. Потом с поиском добровольцев. Но, вы знаете, результат стоил этих мучений! Я с удовольствием вам помогу. А что за фирму вы представляете?

Пламен на секунду потерял над собой контроль и ошарашенно уставился на собеседницу. Уже второй раз за этот вечер она ставила его в тупик своими дикими предположениями на его счет.

— Нет. Мы не проводим маркетинговое исследование. Мы проводим расследование. И я, к сожалению, не могу сказать вам, какую организацию я представляю. У вас есть все основания мне не доверять, и мне остается только еще раз попросить вас о помощи, — проговорил он как можно четче, надеясь, что она не заметит в его голосе закипающее раздражение.

Теперь глаза Анны округлились еще больше.

— Расследование? О, простите, мне как-то такое и в голову не пришло. Ну откройте же секрет, что за организация? — Она почему-то решила про себя, что он ее разыгрывает.

«Как трогательно она меня просит», — подумал Пламен. От его раздражения не осталось и следа.

— Я не имею права вам это сказать, но вам никто не помешает догадаться, — пошел он на компромисс. — И если ваша догадка будет верна, то ничего не будет в том дурного. — Он ее словно подзадоривал.

— Хм, хорошо. Налоговая инспекция? Природоохранный отдел? Служба эмиграции? Ну хоть намекните!

— Мимо.

— КГБ? Штази? МОССАД? Английская внешняя разведка — не помню, как она там называется? Тоже нет? — Ей начало казаться, что он мог бы и подыграть. — Учтите, я не буду вам помогать, пока не узнаю, кто вы, — вдруг строго произнесла она, устав играть в эти кошки-мышки.

— Ладно. Обещайте мне хранить тайну. За разглашение сведений об операции полагается уголовная ответственность, учтите это. — Сейчас он говорил совсем серьезно, и она это почувствовала.

— Конечно. Я все понимаю. Обещаю. — Ее лицо тоже было серьезно.

— Я представитель Интерпола. Есть подозрение, что одна из фирм в этом городе занимается торговлей наркотиками. Я должен найти доказательства, а для этого мне нужен кто-то, желательно женщина, никак не связанная с правоохранительными органами. В идеале это должен быть случайный человек, о котором ничего не знают ни в фирме, ни в Интерполе: мы подозреваем, что кто-то из наших сотрудников работает против нас. Из фирмы недавно ушел менеджер по работе с клиентами, и им нужен новый человек. Вы — идеальная кандидатура.

— Это действительно правда? — уточнила она на всякий случай.

Пламен молча вынул удостоверение.

Анна внимательно изучила ламинированную карточку и, сравнивая фото с оригиналом, почему-то на секунду дольше нужного задержала взгляд на его глазах.

— Какая интересная штучка в углу! Это ваша эмблема? — Ей хотелось ничего не значащей фразой как-то смягчить то неприятное впечатление, которое у него наверняка о ней сложилось из-за того, что она сразу ему не поверила и так долго разглядывала документ и его самого.

Пропустив мимо ушей «штучку», Пламен молча взял из ее рук удостоверение и после небольшой паузы спросил:

— Вы хоть понимаете, как это все серьезно? Наверное, я напрасно к вам обратился и вы не захотите принимать во всем этом участие. — Ей показалось, что он раскаивается, что связался с ней. Ей стало обидно.

— Вы давно этим занимаетесь? — задала она встречный вопрос. — Можете не отвечать, но я действительно понимаю важность дела. И я помогу вам, только вот расскажите еще раз обстоятельства дела, а то я невнимательно слушала, извините. И пейте кофе. По-моему, он получился неплохим. — Анна по праву гордилась своим умением варить кофе.

Пламен сделал второй за весь вечер глоток, приготовившись к долгому разговору.