Эсперанца сидела на полу Храма Тьмы, прислонившись спиной к стене и невидяще смотрела в пустоту. Послушники Пресветлого и боевики Ворачека уводили пленников и выносили трупы демонов и генетически измененных. Однако совершенно потерянная девушка не замечала никого и ничего вокруг. Пустота и боль поселились в душе от потери того, кого она знала и по-своему любила. Рэм пытался как-то растормошить ее, заставить выйти из того кокона, в который она сама себя загнала.

Вспоминала как она впервые увидела Даниэля и как он ей не понравился. Вспоминала его непредсказуемый поступок на совете, который перевернул всю ее жизнь и изменил будущее двух соседних миров. Острая невыносимая боль пронзила ее сердце, когда перед глазами встала их дорога к Оракулу. Боль, которая осталась тянущим сосущим чувством необратимой потери. Дан был непростым демоном с удивительно чистой и светлой душой. Демоном, проданным еще до рождения своей семьей проклятому психопату, готовому разрушить привычный мир, лишенным будущего, любви, детей и спокойной жизни. Прекрасным другом, надежным и верным товарищем.

Слез не было. Она не плакала. Все переживания оставались внутри и Эсперанце не было нужды горевать прилюдно. Девушка знала, что пока она не сможет оплакать и попрощаться с Даном, то не сможет вернуться в окружающий мир. И только поэтому она позволила себе замкнуться в своих страданиях и оттолкнуть сопереживание и помощь близких.

Свет подошел к Храму Тьмы и увидел суетящихся служителей своего культа и Ворачека, стоящего у тела Даниэля.

— Эсперанца внутри? — Коснулся Свет ладонью локтя Влада.

Тот в ответ смог только кивнуть. Горло перехватило и все слова застряли внутри, не находя выхода наружу.

— Жива? — Продолжал допрос Свет.

И вновь получил утвердительный кивок в ответ.

— Рэм?

Ворачек махнул рукой в сторону входа в Храм.

Свет не торопясь направился к черной мраморной лестнице со следами недавнего штурма. Стараясь не измазать в крови и гранитной крошке свои светлые замшевые туфли, он пробирался внутрь. Окинув помещение взглядом, он оценил масштаб разрушений. Разбитые стены, блестящий пол покрытый следами крови, грязью и щербинами. Тел уже не было, однако запах смети витал вокруг.

У стены, оперевшись спиной и откинув голову назад, сидела девушка. Одна нога ее была согнута в колене и служила опорой для поникшей руки, вторая выпрямленная покоилась на единственном вычищенном месте черного пола. Бледное лицо без мимики и лихорадочно блестящие невидящие глаза совершенно не реагировали на стоящего рядом с ней парня.

Свет подошел к нему и аккуратно коснулся мускулистого плеча под серой футболкой.

— Привет, сын. Давно она так?

— Четвертый час.

— И никакой реакции? — Свет присел перед девушкой и заметил, что ее одежда на груди промокла. Он нахмурился и ткнул пальцем. — А это что? Ее рвет?

— Нет. Я напоить водой пытался. — Смутился Рэм и опустился рядом с отцом, присев на корточки. — Я тут вот что подумал… Не буду никакого ритуала проводить. Посмотри на нее. Она же в ступоре. Настолько ее вышибла смерть Даниэля. Кто я для нее, если она такая из-за другого? Не могу я, отец.

Бог встал и посмотрел на несчастного парня сверху вниз. Отметил и тоску в глазах сына, и страх потерять любимую, и нежелание причинить боль самому дорогому человеку.

— Рэмбранд, сын, ты сейчас загоняешь себя в угол. Девочка действительно в шоке. И вывести ее оттуда непросто, но возможно. Даже не возможно. А необходимо. Ты почему решил, что она тебя не любит? Из-за того, что она в таком состоянии? Так ты сперва выведи ее из него, а потом и узнавай, любит или нет. Хотя я уверен, что любит. Как и ты ее. И еще… Не забывай о том, что от ее инициации зависят судьбы многих. — Тяжелая рука Бога этого мира легла на затылок сына, взъерошила волосы. — Я прикажу все подготовить к ритуалу. А ты решай сам, сынок.

Свет вышел из Храма и направился к Старшему послушников. Тот, заметив приближение божества склонился в почтительном поклоне.

— Алтарную вымойте, огородите алтарь ширмами какими-нибудь. И потом все вон из Храма. Встать по периметру и никого внутрь не пускать.

— Будет сделано. — Мужчина выпрямился и быстро отдал указания подчиненным. В разные стороны разбежались послушники, выполняя приказ начальства и уже через час алтарная сверкала чисто вымытым черным полом, а вокруг алтаря стоял летний павильон зеленого цвета с распущенными стенками и без крыши. Все было готово. И все стоящие на улице ждали решения Рэма.

Ворачек подошел к внешне абсолютно спокойному Свету:

— Справится?

— Теперь не знаю. Она слишком тяжело отреагировала на смерть демона.

— Он должен был стать ее суженым, до того как его отец отдал Мраку.

Свет поморщился.

— Знаю. Но сейчас все иначе. И она не его. Я же видел тот свет, который возникал в ее душе, когда она была с моим сыном, просто смотрела на него. Даже с ограниченными эмоциями. Даже заблокированной сутью.

— Остается только ждать.

И они молча ждали. На горизонте небо окрасилось в оранжевый с желтыми сполохами цвет. Занимался новый день. Напряжение все нарастало.

********

Рэм сидел рядом с безразличной ко всему девушкой и глотал слезы, стараясь не размякнуть и не дать себе распуститься. Оказалось, что это очень страшно и больно видеть, как страдает, убивая себя морально и физически, любимый, родной человек, как он сдается и отказывается жить. Ангел ласково коснулся ладонью щеки девушки, стер почти невидимую полоску грязи.

— Маленькая, хорошая моя. — Рэм сел рядом и притянул к себе девушку, уложив ее голову себе на грудь. — Эспера, девочка, вернись ко мне. Ты мне очень нужна. Мне плохо без тебя, малышка. Возвращайся. Улыбайся, плачь, ругайся, да хоть дерись. Только не молчи. Не отстраняйся от меня. Это очень больно, когда ты такая холодная. Ты же моя радость, мое счастье. Ты — мой лучик солнца!

Он посмотрел на лицо девушки и не увидел реакции на свои слова. Откинул голову на стену, прикрыл глаза и продолжил:

— Когда все закончится, мы поедем на море. Теплая пахнущая йодом и водорослями вода, песок, пальмы и никого на много километров вокруг, только ты и я. Будем купаться, загорать, есть экзотические фрукты, встречать рассвет и провожать закат, смотреть на звезды.

Под его рукой девушка шевельнулась и он чуть не захлебнулся нахлынувшим на него ощущением счастья, но боясь спугнуть, Рэм продолжил говорить дальше.

— А потом мы поедем в Италию. Ты же хочешь побывать в Риме, малышка? Мы обязательно погуляем по его улочкам, попробуем сфольятеллу, выпьем по бокалу санджовезе… Ты когда-нибудь пробовала санджовезе? Нет? О! Ты обязательно должна это попробовать. Оно пахнет ежевикой, смородиной и немного сливой. Оно пахнет летом, малышка. Ты же будешь со мной летом? И осенью… И зимой…

Он целовал ее волосы, зарывался в них носом, вдыхал ее аромат и ронял слезы душой.

— Ты очень нужна мне, девочка. Я так люблю тебя!

— И я тебя… — Услышал он тихий голос девушки, отодвинул ее от себя и взглянул в ее глаза.

— И я хочу с тобой в Австралию. Это глупо да? — Улыбнулась она сквозь слезы.

— Нет, милая. Не глупо. Это замечательно.

Рэм склонился к ее губам и осторожно, опасаясь напугать и оттолкнуть, слегка коснулся их своими губами. Не почувствовав неприятия, Рэм сделал поцелуй смелее и пробежался языком по губам, ласково обнял ее губы своими и постарался показать всю свою любовь, нежность, потребность в ней. Его сердце замело на мгновение, когда она ответила на его прикосновения. Внутри разгоралось солнечное пушистое тепло, выплеснувшееся наружу потоком мягких касаний к ее волосам, шее, плечам.

Рэм целовал ее глаза, заставляя их светиться ярче, стирая грусть и тоску, стирая боль и печаль. Ее рука поднялись к его лицу, скользнула по щеке и зарылась в золотые волосы. Он отстранился на мгновение и взглянул в ее лицо. Эсперанца слабо улыбалась и в ее глазах сверкали искры удовольствия. Ангел улыбнулся, провел большим пальцем по ее нижней губе и припал к ее губам, как к роднику припадает страдающий от жажды путник.

Он пил сладость поцелуя, разжигая страсть, дразнил, манил, соблазнял. Его губы захватили в плен ее нижнюю губу с силой и жадностью, волнуя кровь и будоража до самой глубины. Рэм ощущал, как Эспера загорается от его огня, отвечает на его ласки. Чувствовал ее пальцы, жадно проникающие под футболку и касающиеся его груди, спины. Девушка все больше и больше терялась в своих чувствах и ощущениях и когда с ее губ слетел стон, а в глазах запылала страсть, Рэм подхватил Эсперу на руки и увлек за занавеси на алтарь, не переставая осыпать ее жаркими поцелуями и на ходу расстегивая одежду.

Рэм поставил Эсперу на пол, с сожалением прерывая поцелуй.

— Минутку, родная. Я только кину на алтарь курточку.

Эсперанца потянулась к нему, шепнув на ухо:

— Нельзя… Не замерзнем.

Они лихорадочно освобождались от одежды, спеша ощутить друг друга, коснуться кожи, волос, губ. Рэм бережно приподнял девушку и опустил на алтарь. Черный камень на удивление оказался теплым и приятным. Эсперанца легла полностью на плоскую поверхность и ее облик поплыл, меняясь. Рэмбранд со страхом ожидал трансформации любимой. После того, как Виктор отравил ее, она не принимала свой истинный облик, а уж после купания в Источнике и вмешательства Света, никто и не знал как она будет выглядеть и главное — кем она теперь будет.

Тонкие черты лица Эсперанцы заострились, нежная кожа будто бы засветилась изнутри. В огромных глазах цвета грозового неба сверкали золотые молнии. Казалось, что она ничего не видит в этот самый важный момент первой трансформации после блока. На теле проступили руны, ставшие черно-золотыми. Она выгнулась, застонала, поднялась на алтаре и распахнула белые кожистые крылья с золотыми краями. Рэмбранд в мгновение принял ангельский облик и взлетел на алтарь туда, где его ждала самая прекрасная и необычная суккуба во всех мирах.

Она с улыбкой потянулась к нему, коснулась его лица, зарылась пальцами в его волосах и Рэм захлебнулся от волны желания в ее взгляде, захлестнувшей его с головой. И никто и ничто во всем мире не смогли бы помешать им делиться нежностью, любовью и страстью.

Ворачек и Свет не отводили глаз от Храма, молча мучаясь ожиданием. Край неба над горизонтом начал светлеть.

— Не смогут… — Выдохнул Влад, стирая с лица широкой твердой ладонью разочарование.

— Не паникуй. Я в них верю. — Свет вытащил из кармана пару мятых карамелек в цветных бумажках и, толкнув соседа локтем, предложил одну ему.

Ворачек развернул конфету и кинул в рот. Мятная кисло-сладкая карамелька поспешила прилипнуть к зубам, вызывая мучительное чувство беспомощности и тянущую боль в челюстях.

— Вот и молчи лучше, чем зря воздух сотрясать. — Буркнул Свет, услышав нечленораздельное мычание Ворачека.

Стон болезного тут же стал возмущенным и Пресветлый криво ухмыльнулся. Внезапно он схватил демона за руку и насторожился.

— Слышишь?

Ворачек замер и завертел головой, пытаясь уловить то, что услышал Свет.

Со стороны Храма послышался негромкий гул, который нарастал с каждой секундой. Обеспокоенные мужчины смотрели во все глаза, опасаясь пропустить любую мелочь.

Земля начала мелко подрагивать. Послушники Пресветлого и боевики Ворачека поспешили подбежать к своим лидерам и остановились в ожидании приказов. Напряжение в воздухе стало практически ощутимым. Оно царапало горло при дыхании, кружило голову, звенело в ушах и бухало сердцебиением в груди.

В вязкой, удушающей тишине ожидания раздался грохот и купол Храма отлетел в сторону, выпуская наружу столб яркого света, заставляющего прикрыть глаза. Волна горячего воздуха уронила стоящих на улице людей и демонов, валяя их по земле, перекатывая, волоча и ломая. Сминая Преграду между мирами и ломая то самое Межмирье, в котором нашел свое пристанище Мрак, лишая его магии, света, воздуха и жизни.

— Твою ж дивизию!!!!!!!! — Выругался Ворачек, прикрывая собой упавшего на жухлую траву Света. — У них получилось!!! Получилось!!!!

— Слезь с меня, маньяк! — Ворчливо отпихивал демона потрепанный Бог, скрывая рвущееся наружу ликование.

Влад протянул руку соратнику, помогая подняться.

— Идем к детям. — Торопил Света он.

— Подожди… Тут кое-кто очень хочет к нам присоединиться. — Мягко улыбаясь, Свет смотрел в переливающееся яркими красками окно между мирами, через которое к стоящим мужчинам медленно опускалась невысокая стройная молодая женщина.

— Тёмушка… — Бросился к ней Свет и крепко прижал ее к своей груди, обещая не отпускать от себя.

— Ребята, я за вас конечно рад, но там дети… — Ворачек с нетерпением порывался отправиться в Храм и своими глазами убедиться, что с его девочкой все в порядке.

Поднявшись по ступеням и войдя под разрушенные своды, они остановились пораженные увиденным. Посреди алтарного зала прямо над черным камнем в столбе света медленно кружились две крылатые фигуры: мужчина с золотыми волосами и крыльями, покрытыми белоснежными перьями, и черноволосая женщина с бело-золотыми кожистыми крыльями. Их руки были соединены, а обнаженные тела пронизаны лучами света. Они существовали только друг для друга, не замечая никого вокруг. Это был только их миг, только их мир, только их жизнь.

— Они прекрасны. — Прошептала Тьма, не замечая как по ее щекам текут слезы.