Мы уже увидели, что вертикальное движение вдоль цепи целей очень быстро приводит нас к духовным состояниям. На определенном уровне развития в Аспектике был поставлен вопрос: Какова взаимосвязь между гностическими переживаниями в гностических интенсивах и объединением с пустотой, как с сущностью бытия, достигаемой в Аспектике? Является ли это, по своей сути, одним и тем же переживанием, только более слабым в терминах интенсивности, мелким, более поверхностным? Естественно, что единственным значимым критерием, который можно использовать для такого суждения, является важнейший результат гнозиса — исключение разницы между субъектом и объектом. Происходит ли такое слияние между субъектом и объектом в последней фазе техники цепи, когда клиент входит в пустоту и идентифицируется с ней?

Прежде всего возникает следующий вопрос: насколько полной является идентификация, происходящая во время процесса Аспектики? Если субъект и объект являются единым, и это происходит в пределах полной идентификации, то, следовательно, в рамках Аспектики мы получаем метод преднамеренного и добровольного вхождения в переживание гнозиса!

Во время первого этапа развития Аспектики подобная мысль не возникала. На этой стадии я экспериментировал с людьми, которые уже давно достигли состояния меуны (Meuna) (устойчивого состояние «я»), и, в любом случае, были неспособны испытывать нечто подобное пронизывающему прямому переживанию, которое раньше испытывали в гностическом интенсиве. Более того, эти люди не были способны снова испытать такое прямое переживание даже в гностическом интенсиве, поскольку они уже всегда находятся в прямом контакте с самими собой, другими людьми и жизнью. Состояние меуны, как устойчивого состояния самосознания, формирует отсутствие в поле осведомленности духовной массы, которая может препятствовать личности прямо переживать свой объект. Начинающий или менее опытный человек отличается от личности в меуне именно заполненностью своих полей самосознания умственными массами (у индусов такие умственные массы называются чита (chita) — умственное вещество), которые препятствуют ему испытывать прямое переживание. Когда такой человек хочет прочувствовать свою собственную личность, другую личность, или жизнь, то, вместо прямого переживания таких объектов он наталкивается на массу (индивидуальности, идентификации, память, травма, страдание, приятные воспоминания, и всё, что угодно…) и получает косвенный опыт, поскольку переживает не объект, а только умственную массу, блокирующую его сознание, отделяя его от объекта.

Некоторые более эмоциональные люди в состоянии меуны получают более сильное переживание пустоты, чем менее эмоциональные люди, но такая разница не является значимой настолько, чтобы высказывать предположение о связи или равенстве этого состояния с острым ощущением гнозиса в процессе интенсива.

Ситуация разительно изменилась, когда я начал экспериментировать с людьми, не имевшими опыта прямого переживания (они даже не принимали участия в интенсиве), или же у них было два или три таких переживания, но они не находились в состоянии меуны. Во время таких опытов я работал не с нежелательными аспектами, которые полагалось бы интегрировать, а с коанами (koans) из интенсива, которые я интерпретировал как аспекты. У первой женщины, с которой я работал, раньше был один опыт с «кто я есть» и ещё один «с другим человеком». Мы взяли «другого человека» как объект её гнозиса и выполнили с ним процесс Аспектики.

Методика, которую я применил, представляла собой комбинацию техник гностического интенсива и техники цепи (такое сочетание описано ниже в данном разделе) На несколько минут женщина вошла в состояние, которое я, как мастер интенсива, всегда оценивал как прямое переживание. Заплакав, она сообщила о своей реализации: «Другой личностью является пустота, то же самое, что и я сама, то же самое, что и всё остальное!» Затем она выразила настоятельную потребность обсуждения данного переживания, чтобы стабилизировать его. Хотя я ничего у неё не спрашивал, она заявила следующее: «Это несомненно переживание гнозиса. Нет никакой заметной разницы между данным переживанием и предыдущим, полученным в интенсиве. Только реализация другая. В том случае я ощутила, что была другой личностью, а сейчас другой личностью является пустота, то же самое, что и я сама, то же самое, что и всё остальное».

Когда я применил ту же процедуру к другой женщине, которая находилась в состоянии меуны (хотя и не знала об этом), она попыталась работать с техникой, но вынуждена была прекратить работу: «Я не могу. Другая личность — это другая личность! Больше ничего нет». Тот же результат получился, когда я попытался экспериментировать с человеком, который был полностью осведомлен о своем состоянии меуны. Разумеется, невозможно интегрировать то, что уже полностью интегрировано. Полный стакан невозможно наполнить.

Работа с новой совершенно неопытной женщиной показала, что для таких людей вполне возможно получить прямое переживание более быстрым и простым способом. Она ощутила переживание, которое я, как мастер интенсива, без колебаний оценил, как прямое. И снова в своей реализации она достигла пустоты.

Я не торопился делать преждевременные выводы, поскольку ситуация представлялась соблазнительной, а в таких ситуациях легче всего совершить промах. Одной из причин моих сомнений была неспособность применить данную процедуру к себе самому — способ, на который я часто полагался в наибольшей степени. Я продолжил эксперименты, и, на данный момент, с большой определенностью могу сказать следующее: люди, находящиеся в состоянии меуны, не могут испытать прямое переживание данным новым способом, являющимся комбинацией методик гностического интенсива и Аспектики. Более того, они не могут получить его даже в интенсивах. Они постоянно прямо переживают себя, других людей и жизнь.

Однако, люди, не находящиеся в устойчивом состоянии, могут испытать указанным способом переживание гнозиса. Во ходе такого переживания больше энергии освобождается у тех лиц, которые ранее получили меньше прямых переживаний, то есть, когда они обладают большей умственной массой. Однако, в переживании гнозиса, происходившим таким способом, в общем случае, меньше эмоционального разряда, поскольку это мягкие переживания, то есть переживания, которые достигаются путем постепенного «проскальзывания», а не резкого проникновения. Честно говоря, даже сегодня гностические интенсивы, в общем, являются, в основном, спокойными, без эмоционального разряда и катарсиса. К выводу о том, что такое переживание возможно посредством идентификации с пустотой на вершине процесса Аспектики, подталкивают наблюдения многих мастеров Экскалибура, когда они ощущали себя как пустоту. В среднем, одни из семи или восьми из таких людей испытывал прямое переживание.

Я должен подчеркнуть следующее: вовсе не каждое вхождение в пустоту в процессе продвижения по цепи целей идентично переживанию гнозиса. Иногда это так, а иногда — нет. В данный момент я не могу утверждать, являются ли все вещи, определяющие конечный результат, прямым переживанием или нет. Я использую термин «пустота» так, будто она всегда одна и та же. Однако, опытные мастера дзен различают 17 типов пустоты и для каждого их них применяют различные термины. Термины «пустая пустота для самого себя» и «абсолютная пустота», представляются более абстрактными и духовными, чем термины «пустота материи» и «пустота характеристик». Вполне возможно, что в определенных слоях пустоты может испытываться гнозис, а в других — нет, так что результат зависит от того слоя пустоты, в который проник практикующий. К этому можно добавить, что некоторые авангардные исследователи духовной технологии выполняют процессы как со статикой, так и с суперстатикой. Это означает, что они делают различия между двумя типами пустоты (статика, как я уже ранее упоминал, это сайентологический термин, который идентичен пустоте, Брахме и так далее).

Мы не должны забывать о том, что не все переживания в гностических интенсивах, о которых участники заявляют мастеру, являются прямыми, и не все переживания подтверждаются мастером, поскольку он/она может ошибиться в своей оценке. Они испытывают то, что появляется на поверхности: катарсисы, «мистические ощущения», высшие переживания и, наиболее часто, глубокие озарения в отношении самих себя, других людей и жизни. Более того, подобные косвенные переживания, во время которых участники интенсива напрасно верят, что испытывают гнозис, более часты, чем истинные, прямые переживания.

То, что может смутить менее искушенных людей — так это следующее. С помощью техники цепи последовательно происходят определенные осмысления: «Я — это я», «я — это другая личность», «я — это всё», «существование — это то, что есть я», и т. д. Факт состоит в том, что человек всегда приходит к осознанию того, что выражается термином «пустота», а иногда также «свет», «безмолвие», «ничто», «небытие», «забвение» и тому подобное, хотя иногда появляются такие определения, как «истинное я», и «я существую».

Причиной путаницы также может послужить следующее: в одной из фаз классического интенсива участник может достигнуть состояния пустоты, рассматриваемое как одна из стадий, которые необходимо пройти, чтобы испытать переживание гнозиса. Напрашивается следующий вывод: Если это не было прямым переживанием, тогда это не может быть и переживанием пустоты. Сделав такой вывод, нельзя избежать следующего; в состоянии пустого самосознания существует четкое деление: одно было субъектом, другое было пустотой, причем участника не просили слиться с пустотой. В процессе Аспектики мы просим участника войти в пустоту и идентифицироваться с ней другими словами для субъекта и объекта — стать единым. В то же время мы не должны забывать, что пустота — это высшая истина о нашем существе. Она не является объектом, отличающимся от нас и с которым мы сливаемся, но представляет собой квинтэссенцию нашего существа.

Существует и другая проблема, состоящая в следующем: не все идентификации с пустотой являются полными. Некоторые клиенты выполняют это в большей или в меньшей степени поверхностно. Во время идентификации они спрашивают у себя о том, что с ними происходит, правильно ли они выполнили просьбу процессора, и задают другие подобные вопросы. Для того, чтобы могло иметь место переживание гнозиса, клиент должен хотя бы на мгновение полностью соединиться с пустотой или со своей высшей сущностью. Другими словами, и это должно быть подчеркнуто: хотя бы на миг должно произойти полное соединение и исключение разделения между субъектом и объектом. Мы приучились к убеждению о том, что достижение прямого переживания должно прийти внезапно, самопроизвольно, или по воле провидения, и что только прямое переживание, достигнутое таким образом, является заслуженным. То, что это не должно происходить подобным образом, представляет собой новый вывод, который возникает сейчас. Дискуссия на эту тему не имеет особого значения. Все сомнения будут устранены посредством будущей практики. Сейчас мы определенно знаем следующее по мере развития процесса интеграции поляризованных аспектов личность более всесторонне ощущает себя как пустоту.

 

Техника

Технику, применяемую для достижения переживания гнозиса, я разработал в виде комбинации методики гностического интенсива и техники цепи, в процессе применения которой мы поднимаемся в вертикальном направлении к переживанию объекта и на всё более высокие уровни истины. В первой версии данной техники я использовал выражение «на всё более глубокие уровни истины», но оказалось, что такое выражение смущает клиентов, поскольку задает им направление движения вниз вместо движения вертикально вверх! Именно по этой причине завершающая часть команды, независимо от того, работаете ли вы сольно или с клиентом, всегда должна указывать… на более высокий уровень истины!

В начале каждой из попыток применить технику клиент должен найти конкретный объект, связанный с его коаном. В связи с вопросом «кто я есть?» это тот, кем он в действительности является в данный момент.

Для вопроса «что я есть?» объект — это то, чем он является для самого себя в данный момент.

Для вопроса «что есть другой человек?» объект — это то, чем является другой человек для него в данный момент.

Мы рассмотрим пример, когда клиент желает таким способом испытать жизнь на высшем уровне истины. Процессор спрашивает его «Что такое жизнь для вас в действительности?»

Когда клиент находит конкретный объект, то должен ощутить его во всей полноте. Ответ, например, такой, «моя собака». Когда клиент сделает это, процессор должен повести его дальше: «Ощутите во всей полноте, что жизнь — это ваша собака (следует пауза, так что клиент может полностью идентифицировать себя с этим состоянием). Продолжая ощущать, что жизнь — это ваша собака, переживите жизнь на более полном, более искреннем, более высоком уровне истины!»

«Звуки птичьего пения.» «Почувствуйте, что жизнь — это звуки птичьего пения, ощутите его во всей полноте. (пауза). Продолжая ощущать, что жизнь- это звуки птичьего пения, переживите жизнь на более полном, более искреннем, более высоком уровне истины!»

Когда клиент находит содержимое, которые для него представляет жизнь на более высоком уровне истины, он должен прочувствовать его всей полноте. Продолжая пребывать в состоянии такого ощущения, он должен искать то, что для него представляется более правдивой жизнью, находящейся на более высоком уровне истины. И так далее, до самого конца, пока он не сообщит, что выше есть только ничто. Если клиент не вошел в пустоту, то процессор должен попросить его описать это ничто, которое находится выше последней сущности в цепи, а затем войти в него и идентифицировать себя с этим небытием или пустотой. Процессор может повести клиента назад, вниз по цепи объектов, которые представляли для него жизнь, и все эти объекты в цепи будут гармонизированы с квинтэссенцией жизни — пустотой, или же исчезнут.

В ходе применения такой техники некоторые клиенты находят более удобным вместо пустоты использовать другие термины, такие, как единое, всё, наполненность, дао и т. д. Процессор должен им это позволить, поскольку истина не имеет имени, так что это как раз тот случай, когда все определения являются произвольными и не соответствуют сущности высшего.

После подобных экспериментов некоторые из метафор, которые первоначально двигали нас, и которые мы раньше воспринимали вполне конкретно, сейчас получают новый и более наполненный смысл. Так случилось и в легенде о Шимано, наиболее известном из сказителей средневековой Японии. Про него говорили, что его истории могли вызвать слезы у самых суровых воинов. Когда он рассказывал, перед людьми вставали картины битв, и можно было услышать звон мечей, вопли раненых и ржание лошадей. Слухи о его искусстве докатились до самых отдаленных деревень. Но однажды он решил стать просветленным и пришёл к не менее знаменитому учителю, Джигоро. «Я хочу стать просветленным», — сообщил Шимано. — «Я слышал, что ты можешь дать мне истину».

«Могу», — ответил Джигоро, — «но взамен я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал».

«Только скажи, и я сделаю всё, чтобы стать просветленным».

«Расскажи мне сказку так, как это делала моя мать, когда я был ребенком. Это были самые лучшие истории, которые я когда-либо слышал. Я уже старик, но очень хочу услышать голос матери. Расскажи мне сказку так, как это делала моя мать, и я сделаю тебя просветленным».

«Нет ничего проще», — заявил Шимано, и начал говорить. Это была прекрасная история и он излагал её с чувством. Все собравшиеся вокруг ученики Джигоро, слушавшие его, были очарованы. Но учитель дзен сказал:

«Ты хорошо говорил, но я должен сказать тебе, что всё время видел тебя и слышал твой голос. Это не была моя мать».

Шимано тяжело переживал свою неудачу и поклялся, что добьется того, о чем просил его мастер. В течение трех месяцев с утра до вечера он бродил по городам и деревням, наблюдая за матерями с детьми и слушая то, что они говорили. После этого он возвратился к Джигоро и сказал: «Я расскажу тебе сказку так, как это делала твоя мать».

Он заговорил тихим голосом, таким, каким матери напевают колыбельную любимому ребенку, и затронул сердца собравшихся учеников. У всех выступили слезы на глазах, кроме самого Джигоро, который равнодушно посмотрел на Шимано и произнес: «На этот раз всё было значительно лучше. Прости, но я вынужден сказать тебе, что это не была моя мать. Я видел только то, как ты пытаешься уподобиться ей».

Гордость Шимано была унижена, а его уверенность в себе пошатнулась. Он решил попробовать ещё раз, и, в случае неудачи, прекратить дальнейшие попытки. Целый год он только и делал, что разыскивал матерей с маленькими детьми и выслушивал то, что они говорили. Он прислушивался к тому, как они успокаивают своих чад, и как радуются их первым шагам. Летними вечерами он подкрадывался к открытым окнам детских комнат и слушал, как матери с любовью напевают им колыбельные песни. Он посещал кладбища, где матери в отчаянии рыдали, хороня своих преждевременно умерших детей, и впитывал в себя их боль. Он полностью забыл о самом себе, и однажды осознал, что готов. Он пришел к Джигоро и сказал ему:

«Сейчас я расскажу тебе сказку так, как это делала твоя мать, когда ты был ребенком». И он начал говорить. Услышав его, великий учитель дзен потерял себя. Перед ним был не рассказчик Шимано, а его собственная мать. Он ощутил себя малышом, в его глазах заблестели слезы, и он закричал детским голоском: «Мама, мама». В то же мгновение Шимано стал просветленным. Вот так Джигоро передал истину знаменитому сказителю.

Каков был механизм, или, если хотите, способ, просветления Шимано? Без всяких сомнений это была идентификация, способ стать идентичным с помощью чувств! Идентифицируясь с матерью, говорящей со своим ребенком, ощущая себя во всей полноте и без исключения так же, как она, Шимано осуществил слияние объекта и субъекта в единое, а это и есть важнейшая и единственная характеристика гнозиса. Из этого поучительного рассказа совершенно очевидно, что мастера дзен использовали для достижения просветления не только медитацию, но также и другие процедуры, такие, как идентификация, которую мы вновь открыли для себя сегодня.