Комната Эллы.

Письменный стол, книжные полки, тахта. Над тахтой на стене прикреплена гирлянда засушенных цветов и листьев. В углу с книжкой в руках сидит Толя , сын Прокопа. Распахивается дверь в комнату. На пороге – Элла с венком на голове и с охапкой цветов в руках. Элла бросает эту охапку в сторону гостиной.

Элла. Я вас всех ненавижу! (Перед тем как захлопнуть дверь, хватает из гостиной телефон и забирает его в свою комнату.)

Стуки в дверь.

Голос Люси (из‑за двери): «Открой дверь!.. Открой!..» Голос Прокопа: «Толя!.. Толя!..»

(Оборачиваясь и замечая Толю.) С тыла наступают.

Толя. Не бойтесь. Я из Челябинска.

Элла. Толя?

Толя. Толя.

Элла. Из Челябинска?

Толя. Из Челябинска.

Элла. Сын утюга?

Толя. Сын утюга.

Элла. Обиделся?

Толя. Не обиделся.

Элла. А я – дочь стиляги. Можешь меня так называть. Элла.

Толя. Толя.

Элла. Элла – дочь стиляги. Звучит?

Толя. «Бэмс, “Чучу”»…

Элла. «Бэмс, “Чучу”»?

Толя. Отец рассказывал.

Элла. У тебя с отцом такие отношения?

Толя. Какие?

Элла. Он тебе рассказывает, ты слушаешь…

Толя. А у вас разве не такие? Ты вон про утюга знаешь.

Элла. Знаю. Это мать.

Толя. А это отец. Отец с сыном откровенен, мать – с дочерью. Нормально.

Элла. Нормальная советская семья. (Внезапно набирает номер телефона.) Игорь!.. Это ты?.. А это я. Слушай, у меня идея. Приезжай! Прямо сейчас. А то они меня достают. Бред! Я пришла, а они танцуют. Один – «чу», а другой – «ча». Маразм! Он здесь, слышишь, он здесь? Кто, кто?.. Ивченко! Я пришла, а он с моими родителями… Они танцуют!.. Бал уродов!

Стук в дверь.

Погоди… (Бросается к двери, поворачивает ключ в замке, снова берет телефонную трубку.) Дверь заперла.

Голос Прокопа: «Толя!.. Толя!..»

(В телефонную трубку). Не знаешь, как? Как всегда. Я окно открою. Возьми мотор. Я жду. (Кладет трубку.)

Стук в дверь.

Совсем спятили!.. (Подходит к окну, открывает его настежь.)

Толя. Тут не жарко.

Элла. Я жду гостей.

Толя. Тогда открой дверь.

Элла. Слушай, я тебе нравлюсь?

Толя. За что ты их ненавидишь?

Элла. Ты не поймешь.

Толя. Почему?

Элла. Просто они одни люди, а я другая.

Толя. Чем они другие?

Элла. А тебе в Америку не хочется?

Толя. А чего я там не видел?

Элла. Ничего не видел.

Толя. Почему? Кое-что видел. По телевизору.

Элла. Пожалуйста – знаменитый кинопутешественник! Небось уже «Жигули» на уме?

Толя. А что, плохо?

Стук в дверь. Голос Прокопа: «Толя… Толя… Ты там?»

(Подходя к двери.) Я здесь, папа. Мы скоро выйдем.

Элла. А мне и тут хорошо. С тобой. А тебе?

Толя. Чего?

Элла. Ну, купишь ты свой «жигулевич», ну, сядешь за руль – и что?

Толя. И поеду.

Элла. Куда?

Толя. Куда захочу. В Гагры.

Элла. В Гагры. Так тебя в Гаграх и ждут. Когда к нам Толя из Челябинска приедет? Мы ему и номер в отеле приготовили, и очередь в столовую заняли…

Толя. Я в машине спать буду.

Элла. Тогда купи лучше раскладушку, двенадцать рублей всего, поставь перед телевизором – и поехал в Гагры. А то в Америку.

Толя. Слушай, хватит!

Элла. По рабочим окраинам проедешься. Людей посмотреть, себя показать…

Толя. Жизнь рабочих окраин тоже интересна.

Элла. Толечка, тебе надо в наш институт!

Толя. Не волнуйся. Я там буду.

Элла. Конечно, конечно!..

Толя. Ну, просто отец хотел выяснить, какие требования…

Элла. Зайчик.

Толя. Что?

Элла. Зайчик. Это я так. Не обращай внимания. Ну, что еще в Челябинске у нас новенького?

Толя. Да уж цветами не бросаемся.

Элла (снимая с головы венок). Хочешь веночек поносить?

Толя. По назначению используем.

Элла. А что ж ты Элле цветочек не принес? (Вынимает из двери ключ.) Видел? Ключ. Больше не увидишь. (Выбрасывает ключ в окно.)

Толя. Ты что, чокнутая?

Элла. Пиф-паф, ой-ей-ей, умирает зайчик мой!

В это время на карнизе появляется Игорь  – долговязый молодой человек. На голове у него такой же веночек, как у Эллы. На плече – противогазная сумка.

Игорь. Привет?

Элла. Игорь!..

Стук в дверь.

Голос Бэмса: «Элла…»

(Подходя к двери.) Ну что?

Голос Бэмса: «Это я – отец».

(В сторону двери.) Говорите. (Игорю.) Познакомься – это наш гость из солнечного Челябинска.

Толя. Толя.

Голос Бэмса: «Открой мне».

Игорь. Мрачок.

Элла (в сторону двери). Не открою. (Игорю.) Должна тебе сказать, Челябинск у нас скучнейший городок.

Игорь. Ты что, тут коллекцию собираешь?

Голос Бэмса: «Открой, слышишь?»

Толя. Я смотрю, у вас в Нью-Йорке весело.

Элла (в сторону двери). При всем желании не могу.

Голос Бэмса: «Почему?»

(Игорю.) С папой приехал в институт поступать. (В сторону двери.) Я ключ выбросила.

Голос Бэмса: «Что?»

В окно. Фьють! Выкинула в окно.

Игорь (Элле). Зайчик?

Элла. Начинающий.

Голос Прокопа: «Толя… Толя…»

(Толе.) Вас к телефону.

Игорь. С папой? Такого еще не было – отец и сын на первом курсе. Мрачок.

Элла. Нашего Ивченко обрабатывают насчет конкурса.

Толя (подходя к двери). Я здесь.

Голос Прокопа: «Это правда?.. С ключом».

Да.

Игорь. Зайчик.

Толя. Да что вы заладили: «зайчик, зайчик»!.. Небось живого зайца в глаза не видели.

Голос Бэмса: «Элла… Элла…»

Игорь. Как же, как же! Такие маленькие, серенькие, морковку свою никогда не упустят – хруп, хруп, хруп…

Голос Бэмса: «Хулиганка!»

Элла (в сторону двери). Разговор окончен. Повесьте трубку.

Игорь (Толе). Что, поближе к пирогу пожить хочется? Большой театр нужен? «Седьмое небо»? Третьяковка? Улица Горького? Оружейная палата? Алмазный фонд? ГУМ? ЦУМ? Музей изобразительных искусств? «Ядран»? Это все мура, понял, мура! И твой институт, и диплом – мура все! Пыль!

Элла. Да, у нашего Толеньки дела неважные – срывается разговор с Ивченко. (Игорю.) Пошли отсюда!

Элла и Игорь направляются к окну, вспрыгивают на подоконник.

Толя. Мне что… Отца жалко.

Игорь. Чао, зайчик!

Элла. Надоело! Хочу иметь отдельный выход. Отдельный! Вообще! Хоть в окно – но отдельный! Ото всех. Чтоб я могла через него в любой момент выйти. Вот вышла – и все! И нет меня!

Игорь (Толе). Не скучайте в камере, мой генерал.

Элла (Толе). Чао, зайчик!

Вдруг совершенно неожиданно на карнизе появляется Бэмс . Он сталкивается с Эллой и Игорем, некоторое время они втроем балансируют… Потом все вместе валятся внутрь комнаты.

Бэмс (взбешен). Ты что, дрянь! Ты что!.. Я тебе мальчишка? Запираться… Я тебе мальчишка по карнизам лазить?.. Дрянь. Сними с головы этот дурацкий венок!

Элла (представляет Игоря). Игорь, мой однокурсник. (Представляет отца.) Куприянов.

Игорь. Понял.

Бэмс. Эту хохму с цветочками он придумал?

Элла. Эту хохму с цветочками придумала я. Думаешь, совсем дура?

Бэмс. Играете все…

Элла. Не волнуйся, вон ты белый весь.

Бэмс. Зато ты спокойная.

Игорь (ерничая). Купите букетик!

Бэмс. Пижоны. Куда вы пойдете со своими цветочками?

Игорь. К вокзалу. Букетиками торговать. Букетик – рубль. «Жигули» как в кармане.

Бэмс. «Жигули» у вас на уме… (Толе.) Посмотри на бизнесменов.

Элла (Бэмсу про Игоря). Он шутит. Ты его не знаешь.

Бэмс. А кстати, почему я его не знаю?

Игорь. Потому что я хожу в ваш дом через отдельный вход.

Голос Прокопа: «Бэмс!..»

Бэмс. Чего тебе? Нашел ключ?

Голос Прокопа: «Да нет нигде…»

Поищи там, под окном. Или в стороне. На спички. (Бросает в окно спички.)

Игорь. Оперетта!

Голос Прокопа: «Да нет нигде».

Бэмс. Хорошо, будем ломать дверь. Толя, помоги мне, от стены разбегись – и ногой, а я плечом сбоку.

Толя не двигается с места. Бэмс разбегается, неуклюже бьет ногой в дверь. Дверь не поддается.

Игорь (Элле). Поздравляю тебя с таким папашей!

Бэмс, обессиленный, присаживается на тахту.

Бэмс. Ну что с тобой происходит? Что происходит?.. Я не знаю… Цветы… ключ… Что это?..

Элла. Мы отметили юбилей.

Бэмс. Какой?

Элла. «Бум отчислять».

Бэмс. Кузьмича?

Игорь. Да не было у него никакого юбилея!

Элла. Мы его выдумали. Намекнули, что пора, мол, на пенсию отваливать.

Бэмс. Оригинально, черт… Оригинально… Мы в наших пятидесятых до такого бы ни в жисть бы не додумались. Куда нам…

Игорь (показывает). У него челюсть на лекции вываливается… Он ее на лету ловит, обратно в рот втыкает и продолжает говорить. Мрачок!

Элла. Маразм!

Игорь. Цирк!

Бэмс. Послушайте старого студента… Все-таки я тоже был студентом, учился в том же институте. Потерпите, потерпите немножко… Знаете, что он с нами делал, Кузьмич ваш? Ну хорошо, ну в деканате там зверствовал, а то на факультетский вечер отдыха пришлепает, встанет около нас и следит, чтобы играли только то, что утверждено. Чтоб никакой джазяры! Ни одной ноты чтобы лишней! Вот хмырь! И жена рядом стоит. Он на вечера всегда с женой приходил. Между прочим, хорошенькая… Мы всегда удивлялись, как такая пупочка за такого хмыря пошла. Однажды я подошел, и пригласил ее танцевать, и повел стилем, назло Кузьмичу, а она ничего, ее ведешь, она слушается. Ох, я тогда умел эти дела! И вот тут медленная часть подходит, и она меня спрашивает: «Студенты любят Алексея Кузьмича?» А я возьми да брякни: «А вы?» Во плюшку выдал? «А вы?» – говорю. Ну, что ты… Она тут же руку выдернула и через весь зал к Кузьмичу пошла. Встала рядом, а у него от злости аж нос задергался. С тех пор больше тройки я от него не получал.

Игорь. Тоже, можно сказать, пострадали.

Бэмс. Во приложился! И трояк только со второго захода давал.

Игорь. Мрачок!

Бэмс. Кранты! Любимая фраза: «Бум отчислять».

Элла. Сейчас тоже.

Игорь (подражая голосу Кузьмича). «Бум отчислять».

Бэмс. Нет, не так. В нос больше: «Бум отчислять». «Бум»… «Бум»…

Игорь (пробует). «Бум»… «Бум»…

Бэмс. Вот, уже лучше!

Игорь. «Бум отчислять».

Бэмс. О! Молодец! Похоже. (Элле, про Игоря.) Хазанов! Очень похоже! «Бум отчислять».

Игорь и Бэмс (вместе подражают декану.) «Бум отчислять… Бум отчислять… Бум отчислять…»

Бэмс. Двадцать лет прошло… Наверно, она постарела и они сравнялись. Ты ее на вечерах не видела?

Элла. Я не хожу на вечера.

Бэмс. Почему?

Игорь. Скука.

Бэмс. А у нас было весело…

Игорь. Танцы с женой декана – возбуждает!

Бэмс. Очень было весело…

Игорь. Извините, не знаем.

Бэмс. Что вы вообще о нас знаете?

Игорь. Я понимаю, я все понимаю. Вы, Ивченко, Кузьмич ваш, деканша… Прокоп этот… с ключом – все одно и то же! (Пародийно поет.) «Возьмемся за руки, друзья, возьмемся за руки, друзья…» У меня отец целыми днями крутит: «…чтоб не пропасть поодиночке…» Одна компания!

Толя. А кто твоя компания? У тебя хоть она есть?

Игорь. Я – моя компания! Я!

Толя. И все?

Игорь. И все!

Бэмс. Все-таки очень было весело…

Толя (Игорю). А что ты тут про моего отца говорил? Ты что, его видел, знаешь?.. Лично я своим отцом доволен. Это вы своих родителей ненавидите.

Элла. Почему ты так думаешь?

Толя. Ты же сама говорила, что всех ненавидишь. Значит, и родителя.

Элла. Всех – да.

Толя. Значит, и родителя.

Бэмс. Поговорите… (Отходит.)

Элла. Всех вместе я ненавижу, а каждого в отдельности – люблю.

Толя. Так не бывает.

Элла. Бывает! Каждого в отдельности я люблю, а всех вместе – ненавижу. Если бы в течение моей жизни все люди – знакомые, родственники, незнакомые, – все подходили бы ко мне по одному…

Толя. Через твой отдельный выход?

Элла. Да, через мой отдельный выход! Я бы ко всем к ним относилась бы хорошо, я бы всех их любила. С каждым можно договориться. Но когда все вместе лезут на тебя, прут… Даже с Ивченко, я уверена, можно договориться.

Игорь. С Ивченко?

Элла. Да. Если взять его одного как такового, голенького… Даже с ним.

Игорь. «Возьмемся за руки, друзья, возьмемся за руки, друзья…»

Элла. Но в том-то и дело, что он никогда не будет один, он всегда будет со всеми. Никогда один на один ни с кем не встретишься.

Бэмс. Прав Ивченко – чужие вы, холодные.

Игорь. Я просто ни в ком не хочу копаться. Все равно, кроме дерьма, ни в ком ничего не найдешь. Одна компания. Только один «чу», а другой «ча». И все! И каждый человек готов. С первого класса готов. И к каждому я имею свое отношение. Тебя я люблю, а его ненавижу. Ладно, пошли отсюда! (Прыгает на подоконник и ступает на карниз.)

Голос Прокопа: «Бэмс!.. Бэмс!.. (Пауза.) Я не могу попасть в квартиру. Они не открывают, Ивченко и Люся. Они заперлись». Игорь снова впрыгивает в комнату. Пауза. Бэмс подходит к двери.

Бэмс. Ивченко!.. Ивченко!.. Ты этого длинного черненького, Игоря этого, – гони ты его. Гони к шутам собачьим! Хотя нет, не гони – на картошку лучше упеки на два месяца, пусть в навозе поковыряется. А может, там на него нечаянно трактор наедет, отдавит ему кое-что… или ногу… Или руку до плеча на заводе под прессом, на практике. (Пауза. В сторону окна.) Прокоп, кинь спички!

Голос Прокопа: «Держи!»

В окно летят спички.

(Игорю.) У тебя закурить есть?

Игорь через комнату кидает Бэмсу пачку сигарет. Бэмс закуривает.

Голос Прокопа: «Так что мне делать, Бэмс? Я поднимался, звонил, они не открывают – Ивченко и Люся… Они заперлись. Изнутри».

(Подходя вплотную к двери.) Люська… Ты что там затеяла? Люська, открой, не бойся… Ты что там? Ивченко… Воспользовался… Убью! Люська, убью!.. Открой дверь, открой! (Стучит в дверь.)

Элла. У нее нет ключа.

Бэмс (резко оборачивается). Где ключ?! Как вы меня… (Начинает изо всей силы и всем телом биться в дверь. Вдруг останавливается, прислоняется к стене, обмякает.)

Элла. Что происходит? Я не понимаю, что происходит?

Бэмс. Японский городовой!.. Плохо мне. Сердце… Элка, воды!

Элла (подходит к двери). Мама!.. Мама!.. Ты слышишь меня?

Бэмс. О, стреляет!.. (Падает.)

Элла. Папа!.. Воды!.. А, черт, дверь!..

Игорь. Так. Хватит. Надоело. Отойдите от двери! (Мощно бьет в дверь ногой.)

Дверь не поддается. Игорь отходит подальше, разбегается, теперь уже к нему присоединяется Толя. Вместе они штурмуют дверь. Наконец она рушится. Игорь и Толя прорываются в смежную комнату. Элла склоняется над отцом. Из смежной комнаты возвращается Толя .

Толя. Вот… вода… Дай ему выпить.

Элла (отцу). Полежи… Тебе надо полежать. (Отходит к Толе.) Что там?

Толя. Никого нет.

Элла. Никого?

Толя. Было пусто.

Элла. Пусто?

Толя. Стол стоит. Игорь побежал.

Элла. Куда?

Толя. Сказал – догонит. Побежал. Сказал – знает, где его искать. Вашего Ивченко.

Элла. Вмешался все-таки!

Толя. Энергичный.

В комнату за своей сумкой возвращается Игорь .

Игорь. Я его теперь из-под земли достану. Я его достану… (В сторону Бэмса.) Я его достану, приведу и поставлю перед вами. Вот так – он, вот так – вы. Стенка на стенку. И мы посмотрим… Бэмс, «Чу-чу»… (Элле.) Дала ему воды? (Убегает.)

Появляется Прокоп .

Прокоп. Бэмс, что с тобой? Бэмс…

Элла. Ему плохо.

Прокоп. Ты чего, старичок? Ты чего?

Элла. Оставьте нас, пожалуйста, вдвоем.

Прокоп. Бэмс…

Толя. Пойдем, папа.

Прокоп (Бэмсу). Ну, ты даешь!..

Толя уводит Прокопа. Пауза.

Элла. Тебе лучше, Бэмс?

Бэмс. Мне нравится, когда ты называешь меня Бэмс. Бэмс – и нет старушки… Мне лучше. Там… в той комнате… никого не оказалось?

Элла. Никого.

Бэмс. Все это уже было.

Элла. Там никого не оказалось.

Бэмс. Она исчезала, а я искал.

Элла. Не надо, Бэмс. Молчи, Бэмс.

Бэмс. А знаешь, где она тогда была?

Элла. Тебе вредно разговаривать.

Бэмс. Они с Ивченко у Мишки Боярина были. На дне рождения. Но это только так называлось. День рождения Боярин устраивал себе каждую неделю. По четвергам. Собирались девочки, ребята… Ну, понимаешь?.. У вас, наверное, тоже есть такое…

Элла. Есть, нет… Чего ты хочешь?

Бэмс. У нас это называлось «хата». Была большая проблема. Мы все ходили и спрашивали друг у друга: «У тебя хата есть?»

Элла. Бэмс, заткнись!

Бэмс. У Боярина хата была всегда. Я догадывался, что они могут быть там. Как раз в четверг было… Детям такие вещи не рассказывают, но… Мы похожи с тобой.

Элла. Я твоя дочь.

Бэмс. А этот… как его, мальчишка… который побежал… дружок твой?..

Элла. Игорь.

Бэмс. У вас с ним что?

Элла. С кем?

Бэмс. С этим… Игорем.

Элла. В каком смысле?

Бэмс. В смысле… дружба, любовь?

Элла. Ни то ни другое.

Бэмс. Что же?

Элла. Отношения.

Бэмс. Отношения?..

Элла. Отец, ну что может быть между мужчиной и женщиной?

Бэмс. Между мужчиной и женщиной…

Элла. А что тебя здесь удивляет?

Бэмс. Я выгляжу старым дураком. Мальчишка побежал искать мою жену… Все пляшут у меня на голове!

Элла. Все будет хорошо, Бэмс.

Бэмс. Все будет хорошо у тебя. Потому что тогда… ну, тогда, в институте еще… после того как Люська исчезла с Ивченко… от меня сразу отлепились. (Пауза.) У меня не хватит сил прогнать ее.

Элла. Зачем ты полчаса назад заставлял меня любить Ивченко?

Бэмс. Я не заставлял тебя любить его.

Элла. Ну, не любить. Бояться.

Бэмс. Слушай, Элка. Обещай мне – что бы ни было, как бы ни повернулось… ты должна обещать мне… ты не сделаешь глупости. Институт на дороге не валяется. Видишь, как Прокоп суетится?

Элла. У нас на курсе есть парень, он вегетарианцем стал, он всем говорит: «Наконец я могу прямо смотреть в глаза корове. Я ее не ем». Давай посмотрим в глаза друг другу, ты – мне, а я – тебе. Ну, Бэмс… И скажем: «Мы не едим друг друга».

Бэмс. Я сам себя ем. А знаешь за что? За то, что ты меня не ешь, за то, что мать меня не ест, за то, что не едят меня ни работа, ни развлечения, ни природа… И сам я вегетарианец. Люська это чувствовала, и… не сложилось. А как красиво начиналось!..

В кухне.

Толя. Отец…

Прокоп (рассматривает в зеркале свой новый пиджак). Чего?

Толя. Поехали.

Прокоп. Куда?.. Во пиджачок стрельнул! Плечи широкие, клетка крупная… Идет?

Толя. Сядем в поезд, попьем чайку, к вечеру дома будем. Мать обрадуется.

Прокоп. Надо было и тебе такой купить. Ходили бы вместе.

Толя. Как два утюга.

Прокоп. Никуда я не поеду!

В комнате Эллы.

Элла. Ты знаешь, я передумала – давай есть друг друга. Ты – меня, а я – тебя, давай?

Бэмс. Давай. Прокормимся как-нибудь, правда?

Элла. Еще как заживем! Отец, у меня гениальная идея! Пойдем с тобой в дискотеку. А что? Чего ты киснешь? Я тебя со своими пастушками познакомлю. У меня знаешь какие пастушки – отпад! Без предрассудков. Могу даже не говорить, что ты мой родитель. «Знакомьтесь, Бэмс» – и все. Ты у них хорошо пройдешь. Виски седые, лысоват, возраст – все годится. Одна из моих именно такого и полюбила. Да у него еще глаз искусственный, левый. Надоели эти мальчики с двумя глазами!

Бэмс. А челюсть искусственная ей не подойдет?

Элла. Ты смотри, я не знала, что у меня такой молодой отец – он у меня танцует и поет. Ну что, познакомимся?

В кухне.

Прокоп. Матери давно не звонили. Стирального порошка ей навезем…

Толя. Большая радость. Материных рук не жалко.

Прокоп. А жалко, сам стань к корыту!

Толя (про пиджак). Пояс ни к чему.

Прокоп. С поясом – небрежно.

Толя (на ящик со стиральным порошком). Бери свое мыло – и поехали!

Прокоп. И без пояса можно… (В сторону смежной комнаты.) То, что там было, – это наши дела. Понял? И успокойся.

Толя. Я спокоен.

В комнате Эллы.

Бэмс. Как зовут вас, девушка?

Элла. Элла.

Бэмс. Фицджеральд?

Элла. Примерно. А вас зовут как?

Бэмс. Зовут меня Бэмс.

Элла. Мне нравится называть вас Бэмс. Бэмс, научите танцевать «Чучу».

Бэмс. А зачем вам «Чуча»? «Чуча» – немодно.

Элла. А сейчас модно то, что немодно.

Бэмс. О'кей!

Элла. Бэмс, «Чучу»!

Бэмс приосанивается, снова вздергивает воротничок белой рубахи и начинает потихоньку танцевать «Чучу». Элла подлаживается под его танец, быстро улавливает ритм и рисунок. Отец и дочь танцуют.

Бэмс. Черт принес его именно сегодня!

Элла. Кого?

Бэмс. Этого, твоего…

Элла. Он часто бывает здесь. Особенно летом.

Бэмс. Почему летом?

Элла. Окно открыто.

Бэмс. Все лезут в мое окно! (В сторону кухни.) Прокоп! Эй, Прокоп! Где ты там?

Прокоп (из кухни). Иду!.. Все хорошо шло… И зачем Бэмс затеял это толковище?

Прокоп и  Толя входят в комнату Эллы. Прокоп останавливается на пороге, мрачно наблюдает за танцем Бэмса и Эллы.

Бэмс (Прокопу). Что же ты не кричишь свое второе «ча»?

Прокоп. Докричался…

Бэмс (продолжая танцевать). Тебе же назначили завтра в три.

Прокоп. Куда я теперь пойду?

Бэмс. Ты ни при чем. Ты приезжий.

Толя. Отец, не ходи. Завтра в три не ходи.

Прокоп (свирепо). Ты-то еще что тут?

Толя. Я сдам в другой институт. На общих основаниях.

Прокоп. Вы слышали?

Элла (Толе). Не комплексуй. Что мы там говорили – все ерунда.

Прокоп. О чем вы там говорили?! (Элле.) Это, наверное, твой хулиган?

Бэмс. Знаешь, Прокоп, они не такие уж дети, наши дети, пусть поступает как хочет.

Прокоп. На общих основаниях… Герой нашелся… Лермонтов.

Бэмс. Айда, мужики! Нам не нравится эта комната.

Все проходят на кухню. Тесно рассаживаются за кухонным столом. Вынимают из холодильника закуски. Элла достает бутылку шампанского.

Элла. Как раз шампанское подморозилось.

Бэмс (Прокопу). Во Элка у меня! Ну-ка, Элка, повернись… В порядке! А, черт с ними со всеми! Вот мы сидим вчетвером – и нам хорошо, а что там будет через час… Да что будет, то и будет! Давай, Прокоп, выпьем с детьми! С ними уже пить можно.

Прокоп. Толя не пьет.

Толя. Сегодня выпью. С тобой.

Прокоп укоризненно смотрит на Толю.

Бэмс. Когда мне было столько лет, сколько вам, я смотрел на себя в бабушкино зеркало и завидовал своим будущим детям – это вам. Вот, думал я, им повезло, они сразу получат современного, понимающего, нескучного отца. Это меня. Я Элке завидовал; ее еще на свете не было, а я ей завидовал. Вот, думал я, будет у нее вечно молодой отец – это я. И вот прошло время, я купил себе зеркало, и теперь вы смотрите на себя в мое зеркало и думаете: «Вот бы нам родителей таких, как мы, современных, понимающих, нескучных… а тут старые индюки…» Это мы с тобой, Прокоп. Похож я на индюка, Прокоп? Хрр-рр. (Подражает индюку.)

Прокоп (Элле и Толе). Чего он?.. Бэмс, ты чего?

Бэмс. Раньше прохожие оборачивались мне вслед, а теперь я сам стал прохожим… (Элле, Толе.) Посмотрели бы вы на нас тогда, может быть, не так нас стеснялись сегодня…

Толя. А мы не стесняемся.

Бэмс. Давайте же выпьем за то, что мы такие, какие мы есть, и вы такие, какие вы есть, за то, чтобы мы не желали себе других детей, а вы бы не жалели, что у вас такие родители!

Элла. Это мой отец.

Бэмс. Посмотрим, как вы у нас пьете. Поехали!

Все выпивают.

Хорошо!

Прокоп. Ой, Толя!..

Толя. Отец, все будет в порядке, я хорошо подготовлен.

Элла (Бэмсу). Слушай, а может, тебе усы отпустить?

Бэмс. У меня когда-то были. Шнурочки такие, специально подбривал… «Мерзавчики» назывались.

Прокоп (Толе). А куда ты рассчитываешь?

Толя. Я еще не решил.

Прокоп. Тут надо сто раз подумать, сто раз…

Элла. А я, когда маленькая была, хотела ветеринаром стать.

Толя. Чего ж в медицинский не пошла?

Элла. Там на таких ветеринаров не учат. Я знаете чего хотела – насекомых лечить. Ветеринар по насекомым!

Толя. Фантазия.

Элла. Ничего не фантазия! Чем комар, например, хуже коровы? Корова – животное, и комар – животное. Корова заболеет – есть ветеринар, а комар ножку вывихнет, так ему и помочь некому. Элла – ветеринар по насекомым! Нонсенс.

Прокоп. Эх, столичная молодежь!.. Все оригинальничаете.

Элла. Бэмс, вот тебе надо, как у Прокопа, усы попышней, так сейчас носят. Посмотри, как Прокопу усы идут.

Прокоп (раздражен). Да не называй ты меня Прокопом! Кто я тебе?..

Элла. Ну, извините, извините… Если вам угодно, я не буду…

Прокоп (Толе). Что матери скажем? У тебя математика хорошо идет. Тебе в технический надо. И вообще механика надежнее всякой болтологии. Точно, Бэмс?

Бэмс. Да я бы сейчас с удовольствием поболтал…

Прокоп. А я никогда! Я первый раз когда на практике ковырнул землю… два месяца экскаваторщиком работал… так вот, ковырнул ковшом землю, посмотрел в яму и подумал: ведь это я, считай, глобус ковырнул, это ж вот что мне позволили за государственный счет и машину еще дали для этого. И так я себя зауважал. А теперь у меня этих экскаваторов – сто!

Бэмс. И уважаешь себя в сто раз больше?

Прокоп. Во всяком случае, никому не завидую. У меня работа – лучше всех!

Элла (Толе). Бери пример с отца.

Толя. Я еще к нему на практику приду.

Прокоп. Приходи, приходи, погоняю по участку будь здоров! Взвоешь, к чужому дяде на отца жаловаться побежишь.

Толя. Отец, у нас все будет хорошо. Так матери и скажи.

Бэмс. Династия. Что он сказал, вернется, Игорь этот?

Толя. Сказал, чтобы ждали, что достанет Ивченко из-под земли. Сказал, знает, где его искать.

Бэмс. Что он знает! Что он знает!.. Уж если кому бежать, то мне, а я вот сижу с вами, и мне хорошо… Вернее, мне плохо. Вот она уже второй раз в жизни исчезает с ним…

Прокоп (вскакивает с места). Я не могу это слушать!

Бэмс. Что?

Прокоп. Твои откровения… при детях.

Бэмс. Я никогда об этом никому не говорил. И знаешь, как мне было тяжело. Сейчас легче. Сказал – и легче.

Элла. Отец, я с тобой.

Бэмс (обнимая Эллу, целует). Когда ты еще была… в общем, когда тебя еще не было, мы с матерью договорились, что если родится дочка, назовем ее Эллой, в честь Фицджеральд, а если мальчик, то Луи. Я рад, что у меня родилась девочка.

Толя. А Луи в честь кого?

Бэмс. Армстронга, конечно.

Толя. Космонавта?

Бэмс. Космонавт в пятьдесят шестом году? (Прокопу.) Почему он у тебя такой темный?

Прокоп. Технократ.

Бэмс (Толе). Твой отец тоже технократ, но в твои годы он знал, что Луи – имя золотого трубача двадцатого века. (Как бы вскидывает к губам невидимую трубу, голосом подражает ее звукам. Потом отнимает «трубу» от губ и поет.)

Из‑за стола поднимается Элла с бокалом в руке.

Элла. А я хочу выпить знаете за что?.. Вернее, за кого? Никогда не догадаетесь! За мою тезку – за Эллу-большую, за Эллу Фицджеральд. Мы с ней не знакомы… так получилось… но знала бы она, что на другом конце земли живет Элла-маленькая, это я, – может быть, мы и стали подружками. Мы с ней разные: она живет в Штатах, я здесь; она черная, я белая; она в очках, я вижу хорошо. Она Первая Леди джаза, я… я просто леди… Леди Элла – ничего звучит!.. Но у нас есть общее, кроме, конечно, имени, – мы друзья нашего Бэмса. Она, конечно, ему ближе, чем я, она его старый друг, она поет ему всю жизнь, но я буду учиться… Я завидую своей тезке, у меня нет такого голоса. А мне бы сейчас очень хотелось быть в каком-то таком длинном платье с блестками, луч прожектора, трубач за спиной.

Бэмс снова вскидывает воображаемую трубу.

И я выступаю: «Па-да-ду-да-па-бу-ба-па-ла-да-ду-ди-па-ба…» (Поднимая бокал.) Здоровье Эллы – подруги Бэмса!

Бэмс. Моя дочь!

Элла и Бэмс (поют).

Прокоп (перехватывает песню, убыстряя ее ритм и придавая ей более юмористический, пародийный смысл).

Эти куплеты Прокоп и Бэмс поют по очереди, танцуя при этом и пародируя самих же себя двадцатилетней давности. Элла танцует с ними, ловко подделываясь под их стиль. Толя за столом отбивает ритм ножом по стаканам. В середине веселья входят Люся и  Ивченко .

Бэмс. Вот и Люся пришла!

Люся. А почему вы на кухню перебрались? (Молчание. Бэмсу.) А у нас сюрприз для тебя.

Ивченко (достает из‑за спины большую пластинку в ярком конверте). «Чу-ча»! Диск Гленна Миллера. Юбилейная запись. Специально домой ко мне ездили, чтобы сюрприз тебе сделать.

Люся. Такси долго ловили…

Ивченко протягивает конверт Бэмсу, Бэмс берет его. Аккуратно вынимает из конверта пластинку. Рассматривает. Прокоп в это время разговаривает с Ивченко.

Прокоп. А это мой сын Толя.

Ивченко. Очень приятно. Я помню – завтра в три.

Прокоп. Я в три, знаешь, не могу…

Ивченко. Тогда в четыре…

Прокоп. В четыре тоже…

Ивченко. Ну, смотри, тебе надо.

Вдруг Бэмс одним коротким и резким движением ломает пластинку о колено на две половинки. Одну протягивает Люсе, другую – Ивченко.

Бэмс. Горько!

Люся. Ты что, с ума сошел?!

Бэмс (кричит). У меня такая есть!

Ивченко (Бэмсу). Что с тобой? (Люсе.) Что с ним?

Бэмс. У меня есть «Чуча»!!! Мне не надо!!! Я говорил!!!

Ивченко. Зачем пластинку ломать?

Бэмс. Вы себе еще достанете.

Пауза.

Люся. Дурак!.. Ой, какой же ты дурак!..

Элла. Мама!..

Люся. Он же думает (Ивченко)… что ты… что я… О господи!..

Ивченко. Дурак.

Элла (Ивченко). Не смейте так с ним разговаривать! Вы не имеете права!

Бэмс. Я говорил!.. Мне не надо!.. У меня есть!..

Элла. Бэмс, ты не прав. Неужели ты не видишь, что ты не прав? Мама, успокой его. Он просто нервный. Скажи ему… Бэмс, не волнуйся, мы с тобой – я, мать… Мама, ну скажи ему!..

Люся. Ну как мне объяснить?.. Ты видишь, он не хочет слушать! Он вбил себе в голову… Бэмс, ты вбил себе в голову! Я твоя жена. Почему ты не веришь своей жене? Ты слепой! Ты ничего, кроме своей «Чучи», не видишь. Что ж она не отпускает тебя столько лет? Она тебе жить не дает. А ты все наматываешь, все наматываешь… Оборви ниточку – и все кончится. И ты поймешь, что я… что мы… Я хотела приятное тебе… сюрприз… мы поехали… пластинку… чтобы веселее… А ты… Будь ты проклят вместе со своей «Чучей»!

Бэмс (подходя вплотную к Люсе). Дочери бы постыдилась! У тебя взрослая дочь! Час ночи… Убежала, прибежала… Дверями хлопаешь…

Люся (сквозь слезы). Я не хлопала.

Бэмс. Приключений ночных захотела?..

Люся (сквозь рыдания). Замолчи!

Бэмс. Посмотри на себя – на кого ты похожа. Распухла вся… Макарончиков перед сном – и мордой в подушку. (Люсе.) Забудь о макарончиках!!! Кукарача!

Люся (после рыданий). Да, кукарача. (Уходит.)

Элла. Что же вы, мужики, уши развесили… (Уходит вслед за матерью.)

Элла и Люся на кухне.

Люся. Элка, сигарету!.. Быстро!..

Элла. Мои будешь курить?

Люся. Все равно… (Заглядывает в зеркало.) Во морда!.. Как пореву, так потом хоть в зеркало не заглядывай.

Элла. А ты возьми творог со сметаной и маску наложи минут на сорок.

Люся. Откуда ты знаешь?

Элла. Применяю… После рева.

Люся. Ты ревешь?

Элла. Бывает.

Люся. Вот никогда не видела…

Элла. А зачем мне, чтоб ты видела?

Люся. Я думала, ты железная.

Элла. В кого мне быть железной?..

Люся (неожиданно резко бьет ладонью по столу). Не смей так говорить про отца! Если хочешь знать, эта моя история с Ивченко…

Элла. Не психуй! Еще больше распухнешь.

Люся. Все вы смелые… Раскованное поколение… До первого аборта.

Элла. Люська, ты чего?

Люся. Помаду дай. Там, в косметичке…

Элла (протягивая помаду). Тебе лучше не краситься. Я давно хотела сказать.

Люся. Что, старая?

Элла. Сейчас стиль такой. Натуральный. Тебе пойдет.

Люся. Пойдет?

Элла. Пойдет.

Люся (снова смотрясь в зеркало). А такая морда мне идет?

Элла. Не комплексуй, Люська! У нас с тобой нормальные морды.

Смеются.

И не говори со мной так.

Люся. Как?

Элла. «Все вы смелые… Ваше поколение…» Какое я тебе, к черту, поколение? Я тебе дочь, а ты мне мать. Вот стоим разговариваем… Причем тут поколения?.. Ну, чего помаду мусолишь?

Люся (бросая помаду). А ну их всех к черту! Буду я перед ними выставляться. Да пошли они все!..

Элла. Так их, Люська! Пусть мужики свое место знают! А мы еще подумаем, оставить их на этом месте или подальше задвинуть.

Люся. Задвинем, Элка, знаешь, как еще задвинем! В самый пыльный угол!

Смеются.

В комнате.

Ивченко. Все! С меня хватит! Посидели. Хватит… Где мой портфель? (Мечется в поисках портфеля, уходит в смежную комнату, быстро появляется с портфелем руках. Распаленный, останавливается против Бэмса, хочет что-то сказать ему, но осекается.)

Некоторое время они стоят, глядя друг другу в глаза. В комнату вернулась Элла .

Бэмс (Ивченко). Останься. (Пауза.) Сядем.

Бэмс и Ивченко садятся. Ивченко не выпускает из рук портфеля.

Садись, Прокоп. Собрались в кои веки… Я рад.

Прокоп. Сядем! В ногах правды нет. (Садится.)

Бэмс (Элле и Толе). Мы поговорим.

Элла и Толя выходят в смежную комнату.

Прокоп. Бэмс, ты… как?

Бэмс. Ничего. Все.

Прокоп. Нормально?

Бэмс. Нормально.

Прокоп (Ивченко). Ты же знаешь Бэмса – у него сначала… А потом ничего… Ведь ничего, Бэмс?

Бэмс. Ничего.

Пауза.

Ивченко. Тебе что-то с работой делать надо. Хочешь, дам совет по-дружески? Тебе с работой что-то делать надо. Мужик должен иметь настоящую работу. Когда чувствуешь себя на месте, то все у тебя везде в порядке.

Бэмс. А что это такое – чувствовать себя на месте?

Прокоп. А я скажу! Это когда тебе не обидно подчиняться своему начальнику, а твоим подчиненным не обидно, что ты ими командуешь. Как у Архимеда.

Ивченко. Причем тут Архимед?

Прокоп. Если выталкивающая сила равна собственному весу, то ты не тонешь и не всплываешь, ты находишься в покое.

Ивченко. Хорошо говоришь. Но если ты находишься в покое, какой от тебя толк?

Прокоп. А я спокоен по поводу того, что занимаю свое место. Плаваю и плаваю… Как тело. Чем больше такого спокойствия, тем злее человек в работе. Самый горячий – это тот, кто чувствует себя на своем месте. Он кроет в открытую, ему нечего финтить. Он рубит! Ох и не любят таких!..

Бэмс. Я тухло выгляжу?

Ивченко. Ты о чем?

Бэмс. О себе. Я тухло выгляжу?

Прокоп. Чего ты?..

Бэмс. Что же я, не понимаю, что вы обо мне тут говорите?

Ивченко. Мы вообще… рассуждаем, теоретизируем…

Бэмс. Ну да, ну да… Вы можете, а я не могу. Вы горячие, я холодный. (Ивченко.) Это ты мне хотел сказать?

Прокоп. Что ж ты так об этом говоришь? Что ж ты о себе так говоришь?

Ивченко. Погоди. Может, он лучше нас знает, что выше ему не потянуть. А, Бэмс? Ну! Начистоту. Мы ждем.

Бэмс молчит.

Прокоп. А тогда чего мучиться? Живи нормально. В конце концов, всякий инженер – инженер. Зачем себя изводить?

Ивченко. Жестче надо быть. Жестче.

Бэмс. Я, знаешь, на работу однажды опоздал. Обогнать не смог.

Прокоп. Кого, Бэмс?

Бэмс. У нас один хромой работает. И вот бежишь без двух девять, он впереди шкандыбает… Был рядовой, стертый день… Без двух девять. Коридор такой длинный… Я иду – и он впереди. И без двух девять. (Пауза.) Ну как объяснить?..

Ивченко. Если уж пошел у нас мужской разговор без свидетелей – знаешь, почему ты из той нашей истории вынырнуть не можешь?

Прокоп. Бэмс, поставь свое прошлое на полку. Я свое прошлое поставил на полку… Как первый том моей жизни. Оно там и стоит, а я на него любуюсь.

Ивченко (Бэмсу). Что ты вообще от меня хочешь? Чтобы я говорил то, что раньше? Я изменился! Чего тут плохого? Жизнь меняется, мы меняемся – так и идет.

Бэмс. Куда?

Ивченко. Туда… В будущее… Ты что думаешь, мы там такие, как сейчас, будем? Еще тысячу раз переменимся! Ты знаешь, к примеру, какого роста были средневековые рыцари? Ученые говорят, что рост мужчины-неандертальца был метр шестьдесят пять сантиметров, таким был и рост европейца в прошлом веке. За сто лет, с 1868 года по 1968‑й, мужчины выросли в среднем на девять сантиметров, женщины значительно отстали: за последний век они стали выше лишь на шесть с половиной сантиметров. Если так пойдет дальше, в трехтысячном году рост женщины будет равен двум метрам тридцати восьми сантиметрам, а мужчины уже будут смотреть на них с высоты пяти метров семидесяти семи сантиметров.

Бэмс. О чем он тут говорит, Прокоп? Я ничего не понимаю.

Прокоп. Так я тоже чегой-то не секу.

Ивченко. Человечество растет. И мы растем. Но не сразу. Сто лет нужно. У древних была пословица: «Тэмпора мутантур эт нос мутамур ин иллис» – времена меняются, и мы меняемся с ними.

Пауза.

Прокоп. Эх, я в своей Челябе и скучать по вас буду, парни! Намотаешься за день, надергаешься, наорешься – вот так бы вечерком посидеть, потрепаться… Утром жить снова можно.

На кухне.

Толя. Ну, я пойду.

Элла. Куда ты?

Толя. Пойду погуляю… Город посмотрю. Сейчас, наверное, туман…

Люся. Да успеешь! Чайку попьем…

Толя. Нет, утром хорошо. Народу мало. Дома видны. Легкие проветрю.

Элла. Я бы тоже пошла с тобой… но вот с матерью сижу… Понимаешь?

Толя. Понимаю.

Люся. А чего вы свою мать с собой не привезли?

Толя. Она ездить не любит. Она любит дома сидеть и за нас волноваться.

Люся. Чего за вас волноваться?..

Толя (Элле). Слушай, у тебя не будет пяти копеек? На метро… Не хочу у отца просить.

Люся (достает из кармана горсть монет, находит пять копеек). Держи.

Толя. Спасибо. (Рассматривает монету.) Новенькая… Тысяча девятьсот семьдесят восьмой год. Жалко отдавать.

Элла. На еще. (Протягивает монету.)

Толя. Зачем? Мне одной хватит.

Элла. Этой на метро поедешь, а эту оставишь на память. О семье Куприяновых.

Толя. Мне у вас понравилось.

Люся. Бери.

Толя (Элле). Я тебе долг занесу… Пять и пять – десять… сумма… (Уходит.)

В комнате.

Люся и  Элла возвращаются в комнату.

Прокоп (Бэмсу). У Люси какой размер ноги? У моей тридцать девятый. Завтра в магазин «Богатырь», что ли, двинуть?..

Бэмс. Это где-то на проспекте Мира.

В комнату вбегает Игорь . Он тяжело дышит.

Игорь. Элка, принеси мой веночек! (Бэмсу.) Ну… Ну, вот он – вот вы. Ну скажите! Все скажите! Рявкните! Рявкните! Стенка на стенку… Это же нормально. (Пауза.) Яблочки, шампанское… Сидим выпиваем…

Элла. Успокойся, не кричи, сядь.

Игорь. Очень весело…

Элла. Ты ничего не понимаешь.

Игорь. А ты?! Он же тебя все равно выгонит. Что ты ангелочка из себя строишь?

Элла. Замолчи!

Игорь. Ах так. Ну, тогда я скажу. Мне терять нечего. Я даже хочу потерять. Черт с ним! Так вот знайте, имейте понятие или ведайте, что они…

Элла. Игорь!!! (Пытается оттащить Игоря от Бэмса.)

Игорь. Я на такси – и на площадь… Я знаю, где его дом. Каланча на площади… У него два окна на площадь выходят. Я сел на лавочку, внизу, нога на ногу, дай, думаю, понаблюдаю… Ну так вот…

Элле все-таки удается оттащить Игоря.

Бэмс, «Чучу»!.. Ну же, Бэмс, «Чучу»!.. Мы хотим посмотреть!!

Бэмс (подходя к Игорю). Не надо, прошу тебя.

Игорь. А вы… вы еще хуже!

Бэмс (кричит). Не надо, прошу тебя!

Игорь. А вы еще хуже!

Бэмс. Не надо, прошу тебя!!!

Игорь. А вы еще хуже!!!

Элла. Замолчи!!!

Игорь (срываясь на истерику). Да что вы все ко мне пристали! Отстаньте от меня! Отстаньте! Что я вам сделал? Что вы на меня кричите? Не кричите на меня! Отстаньте!

Элла подходит к Игорю, обнимает его, целует.

Я ничего не хочу… Я ничего не хочу…

Элла. Успокойся, милый, успокойся… (Уводит Игоря в глубь комнаты.)

Они сидят на диване, тесно прижавшись друг к другу. Пауза.

Прокоп. Вы хоть тут собирайтесь без меня… Все-таки в одном городе живете.

Ивченко. Все от Бэмса зависит.

Бэмс. Я всегда.

Прокоп. А то ко мне, ребята! Ух, как я вас принимать буду!

Ивченко (подходит к Элле). Чего вы ревете, Куприянова? Когда я приехал в Москву, у меня тут никого не было. Меня знали только в Сухиничах. Случись со мной что, из Сухиничей никто бы не приехал. А если бы приехал, какой толк… Я должен был сам за себя. Один. Сам за себя. Я никого не хочу выгонять. Думаете, я не понимаю, что Кузьмичу пора на пенсию? Но так это не делается. Это мы здесь с вами так можем разговаривать, а там, в институте, три тысячи студентов, двести преподавателей… Попробуйте поруководите! Ну, поруководите!.. Ладно, мы все это уладим. Но учтите, объяснение все-таки придется написать. Все будет в порядке… Только не надо из меня делать влиятельного папенькиного дружка! (Снова отходя к столу.) Я никого не хочу выгонять… Сейчас у меня в Штатах больше влиятельных знакомых, чем тогда в Сухиничах.

Пауза.

Люся. Мужики, у меня идея – пошли в кино. На первый сеанс. В «Орион» наш. Там, правда, все перестроили. Стены деревом обшили, разные витражи кругом, светильники финские в таком современном стиле. Я часто туда хожу. Все в зал уходят, а я на весь сеанс в фойе остаюсь. Там в одном месте, под самым потолком, такой хитрый закоулок, такая ниша для вентиляции, что ли… В общем, туда при ремонте не добрались и оставили там кусочек этой лепнины дурацкой – листья какие-то гипсовые, яблоки, факелы, ну, помните, раньше мы еще плевались на эти украшательства. Я когда пела в «Орионе», тогда еще, я во всех трудных местах в эту лепнину впивалась, у меня от этих яблок и факелов такая возникала злость, что я любую ноту брала. А теперь я смотрю на это место, и мне так тепло… ей-богу… Я все вспоминаю, вспоминаю… как мы жили тогда, что было… Спасибо, хоть кусочек этот оставили.

Прокоп. Люська, взойдешь ты на эстраду и споешь нам: «Я помню, было нам шестнадцать лет…»

Люся. Не смогу. Заплачу. (Пауза.) Может, кофейку, мальчики?

Бэмс. Сделай, мать.

Люся (Прокопу). Ты что с утра – чай или кофе?

Прокоп (смотрит на часы). Ни фига! В это время я уже в конторе.

Бэмс. Сегодня суббота.

Прокоп. Тогда чай.

Люся (Ивченко). Чай или кофе?

Ивченко. Я как все.

Бэмс. Смотрите, семь, а уже светло. День прибавляется.

Прокоп. Скоро магазины откроются.

Люся. А что тебе, ты почти все купил.

Прокоп. Так можно не бегать, Люсенька.

Ивченко. А может, действительно в киношку рванем?.. В «Орион».

Прокоп. В «Прогресс».

Ивченко. Какой, к черту, «Прогресс» – «Орион»! У меня сегодня совещание – отменю.

Люся. Четыре билета на последний ряд.

Ивченко. Четыре.

Пауза.

Толя. Пять.

Ивченко. Пять.

Пауза.

Элла (с дивана, где они сидят с Игорем). Семь.

Все удивленно смотрят на Эллу и Игоря.

Ивченко. Семь.

Пауза. Начинает звучать музыка.

Бэмс. Вот наш поезд в Чаттанугу-чучу-то и причухал. Чух-чух-чух.

Занавес