На следующее утро проснулся Алесик поздно. Открыл дверь в коридор, прошел несколько шагов и очутился в кухне. Посреди нее высокая, как шкаф, белая кафельная плита. Алесик пальцем дотронулся — плита была холодная. У окна, слева от холодильника, белый кухонный стол, а на нем мясорубка, глубокая тарелка с готовым фаршем и пустая эмалированная миска. Михась-младший перемешивал фарш.

— Доброе утро! — поздоровался Алесик. — Я проснулся.

— Тогда дуй во двор умываться под рукомойником, а потом будешь мне помогать.

— Чего?

— Помогать завтрак готовить.

— Я не умею.

— Приехали! — удивленно воскликнул Михась. — А что ты умеешь?

— Умею читать, задачки решать, гулять. Могу съесть все быстро и без понукания, — начал перечислять свои достоинства Алесик. — Если вкусно, умею даже добавки попросить.

— Не слишком много умений. Можно сказать, даже слишком мало. И еще можно бы кое-что сказать, да уж ладно. Потому что даже от самых красивых слов завтрак на стол не придет. Ты бульбу любишь?

— Картошку? Люблю. А с чем?

— С котлетами, с простоквашей, с салатом.

— Очень!

— Прекрасно. Тогда умывайся и за дело. У Жирмоновых закон: не болен — становись в рабочий строй.

Не очень-то по душе Алесику тот закон. А куда денешься? Дом не свой, и порядки свои заводить не приходится.

Сколько ни плескался он во дворе под рукомойником, а конец мытью пришел.

— Вот тебе ведро с бульбой, вот острый нож и кастрюля с водой. Бери картофелину, чисти и в кастрюлю бросай, — уточнил задание Михась-младший.

— Мне чистить? — удивился Алесик. — Одному?

— Чистить одному, а когда сварится, есть я помогу.

— А ты что чистить будешь?

— Я, пока ты проснулся и встал, луку головку очистил, фарша из мяса накрутил, а сейчас котлеты жарить буду.

— Может, лучше я? — безнадежно предложил поменяться ролями Алесик и пригладил на лбу намоченную водою гривку. — Может, нам вовсе без картошки обойтись? Я вчера ее уже целый чугунок начистил…

— А суп молочный любишь?

— Больше всего на свете! Не веришь? Дома я только им и живу. По три раза в день ем.

— Ну кто же это завтракает молочным супом? Да и молока еще нет.

— Могу сходить купить. Скажи мне только, где у вас магазин молочный.

— Идти никуда не надо. Молоко Веник принесет.

— Кто-о?

— Сосед. Вениамин его имя. Все Веником кличут.

— Смешное имя.

— Смешно то, что мы болтаем, как две болтушки у колодца. Чисти картошку, я пошел, — Михась взял тарелку с фаршем и пустую миску.

— Подожди, — остановил его Алесик. — Плита-то холодная, я пощупал. И сковороды нет.

Михась усмехнулся:

— На веранде плита газовая и сковорода с жиром. Неужели не заметил, когда умываться выходил? Больше вопросов нет?..

Ушел Михась жарить котлеты. Алесик вздохнул и нехотя принялся чистить картошку.

Легко сказать — начистить! Картофелины не крупные, как у бабушки Алены в деревне Углы, где печь ремонтировали. Пока очистишь такую — состружешь на орех, нечего и в кастрюлю бросать. Да и крутится она все время, из рук норовит на пол убежать. «Нет, — думает Алесик, — у бабушки Алены и картошка другая, и чистить ее веселее было. Там это было очень нужное дело, не для себя — для других.»

Стукнула дверь. Обернулся Алесик, а на пороге мальчик, почти такой же, как он, разве что повыше чуток.

— Веник я, — вместо приветствия добродушно сказал он. — Молоко принес. Михась сказал, чтобы перелил в банку стеклянную.

— Нет банки.

— В буфете, справа.

— Молоко нам только днем нужно будет, сейчас картошки начистить надо.

— Хочешь — помогу? — в глазах у Веника желание быть нужным.

— Зачем помогать? Нож один. На, бери его и чисти.

— Не надо, у меня свой перочинный имеется, — доверчиво улыбнулся Веник. Хорошо улыбнулся, дружелюбно. Алесику даже не по себе стало, стыдно как-то.

Начали вдвоем чистить.

— Ты не режь ее так, — посоветовал Веник. — Ты легонько ножом подцепляй, чтобы шелуха потоньше получалась. Тогда и порчи меньше, и начистим быстрее.

Закипела работа!

«Шурх-рах, шурх-рах, шурх-рах… Болт!» Это Веник готовую картофелину в кастрюлю с водой бросил.

У Алесика пока так не выходит, хоть он и старается. Но все же быстрее пошло.

На веранде жир на сковороде заскворчал, вкусный запах по кухне поплыл.

— Эй, бригада, как там у вас? — просунул в дверь голову Михась. — Кипяток готов.

Кастрюлю взяли «за уши» — Веник так про ручки сказал — и вдвоем занесли на веранду, на плиту газовую, возле которой стоял и колдовал над котлетами Михась. Алесик и один смог бы донести кастрюлю — не тяжелая ведь! — но вдвоем интереснее.

— Здорово настругали, — похвалил Михась. — И перемыли. Кипяточком залью, подсолю и на огонь. В момент закипит. А вам теперь салат с редиской приготовить требуется. Веди его, Веник, в огород! Мне некогда, котлеты смотреть надо, чтобы не подгорели.

Вместе с Веником редиску да салат рвали, вместе крошили («силос», как шутя сказал Веник, приготовляли), вместе и за стол сели. Веник вначале стеснялся, а потом сел. Возле Алесика.

Сопкие, разваристые картофелины Михась высыпал из кастрюли в глубокую тарелку, а котлеты так со сковородою и принес на стол, на подставку поставил.

Только Михась сесть приготовился, как на веранде кто-то затопал, и на пороге появился человек. Пожилой, словно доктор Жирмонов. Но с бородою. И в рубахе навыпуск, неподпоясанной, без ремня. Увидел Веника, строго спросил:

— Ты почему здесь? Разве дома не завтракал?

Веник покраснел и молчит. А во рту картофелина горячая и в руке вилка с котлетой.

— Он с нами, — заступился Алесик.

— Завтрак вместе готовили, — вставил слово Михась, — сейчас пробу снимает. Ну как, Веник, получилось?

— Я молоко принес и Алесю помогаю, — проглотил наконец горячую картофелину Веник.

— Вижу, как помогаешь, — усмехнулся бородатый. Ласково усмехнулся. И Алесик понял, во-первых, бородатый человек не сердитый и не страшный, а во-вторых, он и не старый вовсе. Борода у него не такая, как у старого деда.

— Вы по делу, Иван Акимович? — дует на горячую картофелину Михась. — А может, с нами за стол?

— Спасибо, завтракал, — степенно ответил бородатый. — Хотел тебя просить, чтобы мне помог бревно на сруб поднять: к обеду новый венок связать хочу. Только ты поешь. Я подожду.

Веник начал почему-то вертеться за столом, а Михась-младший просто сказал:

— Чего там ожидать! Пойдем поднимем, а тогда и завтракать буду.

И ушел с бородатым.

— Он кто? — спросил Алесик у Веника.

— Отец мой. Мы через улицу живем. Новый дом строим.

Михась не задержался. Но мальчишки успели уже достаточно набить животы, пока он вернулся.

— Эх ты — из-за стола сбежал! — скосил взгляд Алесик. — Мог бы поесть сначала. Бревно, надо думать, не убежало бы.

— Бревно-то не убежало бы, — усмехнулся Михась. — Только у нас, у Жирмоновых, закон есть: сначала людям, потом себе. К тому же просьба эта — считай, вызов по скорой помощи.

— Ну, так ешь теперь, «скорая», остывшие картофелины.

— Ничего, съем и такие. Они теперь, знаешь, какие вкусные! А Иван Акимович к обеду еще венок сруба свяжет. Это значит, что у Веника новый дом быстрее вырастет. А в новом доме куда веселее жить, чем в старом, правда, Веник?

* * *

Когда кончили с трапезой, Михась принес большой таз и чайник горячей воды. Алесь недовольно причмокнул губами.

— Ты что, дома посуду не моешь? — исподлобья посмотрел на него Михась.

— Мою. Два раза, — ответил Алесик.

— Так редко ешь? — изумился Михась.

— Нет, ем я четыре раза в день. А мою два. За год два раза. Восьмого Марта, в Женский день, и на мамин день рождения. По разу.

— Мне вот Михась-старший много про партизанскую жизнь рассказывал. — Михась-младший потрогал кончиками пальцев небольшие черные усики. — Лесные солдаты и еду варили сами, и белье стирали, и сами себе одежду шили.

— Сравнил! Тогда же война была.

— Была. Но кухни они не чуждались. И Зайчик, скажу тебе, также с партизанской кухни воевать начал.

— Зайчик мост помог сжечь! — фыркнул Алесик. — Он автомат, а не поварешку добыл себе в бою. Чтобы по фашистам строчить.

— Добыл. А потом две недели карантин на партизанской кухне отбывал. Тебе не рассказывали?

Алесику не понравилось и то, что Зайчик на кухне работал, и то, что об этом сообщил Михась. Да еще в такой неподходящий момент.

— Можно подумать, сам ты всезнайка! — снова фыркнул Алесик. — Даже знаешь, где нынче Зайчик находится.

— Примерно догадываюсь.

— А на празднике партизанском Зайчик будет?

— Если приедет, то будет.

— А ты… — у Алесика даже дух захватило, — ты мне его покажешь?

Михась отворачивается и смотрит куда-то вдаль. Молчит, не отвечает.

— Так покажешь нам? — переспрашивает Веник.

Михась поворачивается к мальчишкам:

— Сам как следует рассмотрю и вам покажу.

Как только за Михасем закрылась дверь, Веник налил из чайника горячей воды в таз:

— Кто дежурный по партизанской кухне — становись!

— Есть становится! — громко ответил Алесик.