— Не пущу! — твердо заявила Варвара Сыроежкина.

Мэтр Птенчиков собрал их на экстренное совещание в дупле раскидистого баньяна. Впрочем, машина времени тем и хороша, что снаружи она дупло дуплом, а внутри не уступает кабинету главшефа ИИИ.

— Сыроежка, прекрати саботировать проведение следственного эксперимента. Мы прибыли сюда на поиски Сони, и если нельзя увидеть ее иначе — придется реинкарнироваться.

— Ну да, когда я предложила окунуться в котел с облагораживающим кипятком, ты устроил истерику, а превратиться в какую-нибудь макаку — это мы с большим удовольствием. Кстати, почему ты так уверен, что богиня Каа-ма — это наша Сонька? Сам говорил, что на миниатюрах Бахадура узнать ее было невозможно.

— Этот Бахадур — прапрадедушка Пикассо, — проворчал Егор.

— Изображения, послужившие толчком к написанию трактатов о любви, появились на стенах храма Каа-мы совсем недавно, и нет сомнения, что именно их копии мы обнаружили в книге из библиотеки Ивана Грозного, — прервал перепалку Птенчиков. — Думаю, мы, как и на острове Буяне, наблюдаем эффект замкнувшегося кольца взаимозависимостей: Соня, знакомая с содержанием древнего индийского трактата, попадает в древнюю Индию, где ни о чем подобном еще и не слышали, и делится информацией, на основе которой в результате создаются те самые «Афоризмы любви», проглоченные ею в двадцать втором веке.

— Выходит, если бы не наша Кама-Сонька, не видать бы человечеству Камасутры? — удивилась Варя.

— Видишь, какая историческая личность пропадает в дебрях джунглей! — подхватил Егор. — Нужно срочно вернуть ее домой и наградить по заслугам.

— Я иду к жрецу. Кстати, мы забыли спросить Бахадура, сколько стоит реинкарнация.

— Не хочу замуж за гиббона, — уперлась Сыроежкина.

— Хорошо, из уважения к твоим эстетическим чувствам приму облик леопарда.

— Иван Иванович! — призвала Варя на помощь учителя. — Ну скажите, куда это годится?

— Вот именно: куда? — рассеянно произнес Птенчиков, думая о чем-то своем.

— Что «куда»? — недовольно переспросил Гвидонов.

— Егор, как ты считаешь, куда деваются люди после реинкарнации?

— Ну, кто куда, в соответствии с жизненными приоритетами. Любишь поесть — быть тебе саранчой. Любишь побездельничать на солнышке — станешь кактусом в горшочке. А особо выдающиеся личности, — Егор красноречиво посмотрел на Варю, — могут даже перевоплотиться в королеву термитника.

— Ты хочешь сказать, что действительно веришь в переселение душ? — Иван строго посмотрел на Гвидонова. Егор хмыкнул и отрицательно покачал головой:

— Конечно нет. Животные в вольерах у храма Каа-мы самые обычные, они родились и выросли в природных условиях и были пойманы для зоопарка совсем недавно. Гиббон до сих пор боится решетки, а пантера ностальгически вспоминает вольное житье охотницы.

— Но ведь после обряда, который проводит наша Кама-Сонька, люди в самом деле исчезают, уступая свое место всей этой фауне.

— Вы хотите сказать?.. — Варя расширила глаза и испуганно зажала рот рукой.

— Боюсь, что да. Наверняка где-то в тайных подземельях храма покоятся тела тех, кто решил подстраховаться, реинкарнировавшись заранее. Не думаю, что нам удастся проникнуть в эти тайники, чтобы подтвердить мое предположение, но... по-моему, здесь и так все ясно.

Варвара растерянно покачала головой:

— Невозможно поверить, что подруга твоего детства хладнокровно убивает ни в чем не повинных людей.

— Может, она и не сама их убивает, — попробовал утешить ее Егор.

Варя пропустила его слова мимо ушей:

— Я уверена, что Соню используют. Держат взаперти, заставляя раз в год выйти к народу для поддержания имиджа...

— Ну конечно! — фыркнул Егор. — И Камасутре ее тоже силком обучают? Сонька — не тот человек, который будет сидеть взаперти. За столько лет могла бы и подкоп сделать.

— Она слабая женщина, оказавшаяся в чужой стране! — не сдавалась Варя. — К тому же у нее на руках маленький ребенок.

Егор зло рассмеялся:

— Как же, как же... Крошка Мозгопудра, белокурый сын Кришны. Очень оригинально, а главное Удобно... пудрить всем мозги. Стала бы Сонька рожать, это же портит фигуру. Выкрала небось малыша у какой-нибудь крестьянки и выдает за божественного отпрыска.

— Ты не смеешь так говорить, — перебила его Варя.

— Я-то как раз и смею. Ведь не тебя Сонька засмолила в бочку и кинула в Море-окиян! — Егор яростно сверкнул глазами. — И не тебя она отдала в руки палачей, обвинив в краже драгоценностей из шкатулки с белкой.

— Возможно, ты забыл, — тихо произнесла девушка, — но в тюремной башне царевны Лебедь мы сидели вместе.

— Я не забыл, — твердо произнес Егор. — Я помню и костер, разведенный на площади, чтобы сжечь некую длинноволосую ведьму, и наш полет на параплане, и стрелу, вонзившуюся в мое плечо, и домик прачки... — Егор обреченно махнул рукой и отвернулся. — Я все помню, а у тебя, похоже, память девичья.

Ребята надулись, не глядя друг на друга. Первой не выдержала Варя:

— Вот я и говорю, что тебе ни в коем случае нельзя напрашиваться на реинкарнацию. Овдовею, не успев выйти замуж...

Птенчиков покачал головой:

— Не знаю, кем в данной ситуации является Сонька — злодейкой или жертвой обстоятельств. Лишь выяснив все детали этого запутанного дела, мы поймем, что нам предстоит: спасти ее или остановить. Но, прежде всего, необходимо ее хотя бы увидеть.

— Спасти или остановить, — эхом повторила Варя.

— А может, нам использовать возможности машины времени и переместиться в один из тех праздничных дней, когда Сонька являет себя миру? — внес свежее предложение Егор.

— А что нам это даст? — усомнился Иван. — Вокруг будет бесноваться толпа, поговорить с «богиней» не получится.

— Я знаю, что делать! — просияла Варя. — Вспомните «Камасутру». — Мужчины с недоумением воззрились на девушку. — В трактате Ватсьяяны ясно сказано: если не знаешь, как добиться встречи с интересующей тебя особой, воспользуйся посредничеством ее лучшей подруги или дочери няньки. — Она неожиданно погрустнела: — Когда-то я была лучшей подругой Сони, только знакомство со мной теперь вряд ли поможет.

— Гениально! — воскликнул Егор. — Нужно срочно познакомиться с этой самой дочкой няньки нашей Соньки.

— Не Соньки, а Мозгопудры.

— А есть ли у него нянька?

Следствие несколько приуныло. Варя взглянула на мужчин с чувством собственного превосходства:

— Пока вы пили мадху в хозяйском саду, я на женской половине усердно запоминала разнообразнейшую информацию. Дочку няньки сына Соньки зовут Амира. В ее обязанности входит собирать вечерние букеты для богини любви. Живет она, в отличие от своей занятой маменьки, за пределами храма, потому доступна для общения.

— Прекрасно! — обрадовался Егор. — Мы знакомимся с Амирой, та знакомит нас со своей матушкой, которая приводит нас поиграть с малолетним сыном Кришны, где мы встречаем нашу Соньку. А как мы объясним свой интерес к деятельности няньки Мозгопудры?

— Так ведь мы собиратели фольклора, — подсказал учитель. — Хотим узнать, какие колыбельные поют на сон грядущий юному богу.

— Интересно, как эта Амира выглядит? — мечтательно поинтересовался Егор.

— Говорят, симпатичная, — сухо откликнулась Варя.

— Симпатичная? Тогда я готов приступить к осуществлению нашего плана немедленно. Операцию назовем «Совращение невинной девицы Амиры в полевых условиях».

Иван поспешил предотвратить очередную грозу:

— Совращение... в смысле, знакомство с дочерью няньки я беру на себя.

— Какое самопожертвование, — разочарованно проворчал Егор. Варя окатила его ледяным взглядом и уважительно поинтересовалась у учителя:

— Наверное, у вас богатый опыт по этой части?

— Ну, не то, чтобы очень, — смутился Птенчиков, однако вовремя спохватился и решил провести небольшой мастер-класс: — Лично мне известно несколько стопроцентных способов знакомства. Идешь, бывало, по бульвару, а навстречу тебе симпатичная девушка. Подходишь к ней, улыбаешься и спрашиваешь: «А не подскажете, который час?» Еще можно поинтересоваться, где ближайшее метро...

Иван мечтательно закатил глаза, а Варя с Егором растерянно переглянулись:

— Неужели в ваше время часы были такой большой редкостью?

— Да при чем здесь часы! — рассердился Птенчиков. — Я же говорю, это просто способ начать разговор.

— А что дальше? — подбодрил учителя Егор.

— Дальше зовешь девушку в кино или в театр. Некоторые, правда, предпочитают покушать. И, считай, дело в шляпе.

— Как романтично, — вздохнула Варя. — Только нам это совершенно не подходит. Местные девушки сильно удивятся, если вы спросите их о времени, а метро здесь нет даже в проекте на ближайшее тысячелетие.

— Может, тогда поделитесь опытом, как принято знакомиться у вас? — обиделся Иван.

— Боюсь, что спрашивать время у нас тоже мало кому придет в голову, — принялся оправдываться Егор. — Знакомятся у нас с помощью специализированных, компьютерных программ, учитывающих показатели «гамма-параграфа»: отправляешь запрос во всеобщую базу данных, тебе подбирают подходящую кандидатуру, назначают дату встречи...

— Спасибо, ребятки, вы мне очень помогли, — прервал доклад Егора Птенчиков. — Видимо, придется импровизировать на ходу.

— Это совершенно ненаучный метод. Он может привести к провалу всей операции, а у нас нет права на ошибку, — отрезала Варвара. — Я считаю, мы должны прибегнуть к помощи первоисточника и использовать рекомендации, адаптированные к реалиям имеющегося временного пространства.

— Постой-постой, — насторожился Егор. — Если я правильно расшифровал твою хитроумную речь, ты предлагаешь воспользоваться «Камасутрой»?

— Не вижу другого выхода.

— Сыроежка, ты гений! — Егор подхватил девушку и закружил в объятиях. — За это тебя и люблю.

— Только за это? — улыбнулась Варя.

Птенчиков тактично кашлянул, напоминая о себе:

— Идея хороша, но, к сожалению, в отличие от вас я эту книгу не глотал, а только читал, так что вряд ли смогу вспомнить в подробностях нужный отрывок.

— У нас же есть система радиосвязи, — утешила его Варя. — Пусть Егор спрячется поблизости и подсказывает, ваш наушник никто не заметит.

Получив благословение Варвары, мужчины отправились «на дело». Надо отметить, Иван Птенчиков никогда не был ловеласом, а уж охмурение «на заказ» казалось ему вообще трудноосуществимым. Но сейчас, неспешно фланируя вдоль высокого забора храма Каа-мы, Иван старательно убеждал себя в том, что способность произвести благоприятное впечатление на свидетельницу — это необходимая составляющая его работы, и потому он должен, во что бы то ни стало, добиться расположения Амиры или...

«Никаких или», — приказал себе Иван и постарался сосредоточиться на формулах аутотренинга: «Правая рука теплая... я неотразим! Левая рука теплая... я чертовски привлекателен! Правая нога...» — На правой ноге дело застопорилось, потому как «консультант по неразрешимым вопросам» умудрился поскользнуться в грязной лужице и теперь упорно ощущал пяткой легкий холодок.

Егор, стараясь отвлечь учителя от безрадостных мыслей, предложил не тратить времени даром и смастерить из листа дерева фигурку соединенной пары, которая, как утверждала Камасутра, должна была поразить воображение юной девы.

Изготовление фигурок из листвы оказалось делом непростым. Через некоторое время росший возле дороги куст неизвестной породы заметно полысел, а результатом усилий следственной группы явилось нечто, отдаленно напоминающее воронье гнездо. Мужчины так увлеклись, что едва не пропустили момент, когда из ворот храма появилась стройная молодая красотка в ярком сари.

Первым опомнился Егор — пихнув учителя локтем в бок, он незаметно отстал и юркнул в кусты, а Птенчиков мужественно двинулся девушке наперерез. По мере приближения к юной особе его решимость начала таять, и детектив внезапно почувствовал, что у него пересыхает во рту.

«Голубая сойка пролетела...» — раздался в ухе голос Гвидонова. Не очень понимая, о чем, собственно, речь, Птенчиков остановился перед девушкой и принялся повторять за своим суфлером:

— Голубая сойка пролетела слева, когда я впервые увидел тебя. — Девушка удивленно изогнула бровь. — Это добрый знак, — поспешил уточнить Иван, проклиная Егора, несущего какую-то орнитологическую чушь. — Извините. — Он слегка отвернулся и зашипел в спрятанный за шиворотом передатчик: — Что ты городишь?

— Если вам не нравится беседовать о птичках, можете выказывать нарастающий интерес к молодой листве на деревьях, — обиделся суфлер. Иван дико глянул на припорошенные пылью чахлые кустики, торчащие вдоль дороги, и поспешил сымпровизировать:

— Как цветок желтого амаранта, расцветает...

— Моя любовь к тебе! — с энтузиазмом затрещал наушник.

— Моя любовь... — машинально повторил Птенчиков и замолчал, виновато моргая. Однако девушку ход беседы явно заинтересовал:

— Когда же это вы успели полюбить меня? — произнесла она, лукаво сверкнув глазами. — Не припомню, что бы я видела вас раньше.

— Я наблюдал за вами... тайно.

— Зачем? — Девушка перестала улыбаться и с подозрением уставилась на Птенчикова.

— Ситуация выходит из-под контроля, — заволновался наушник. — Попробуйте рассказать ей красивый сон, в котором видели других женщин.

Иван в отчаянии закатил глаза... — и неожиданно выдал фразу, которую давным-давно слышал в каком-то фильме:

— А хотите, я угадаю, как вас зовут?

— Ну попробуйте, — разрешила девушка.

— Амира, — торжественно произнес Птенчиков.

— Так вам нужна Амира? — с облегчением выдохнула красотка. — Вы ошиблись. Вон она, как раз выходит из храма.

Иван оглянулся и с ужасом понял; что теперь ему даже Камасутра не поможет. С неотвратимостью горного обвала к нему приближался центнер живого веса, обильно украшенный бренчащими браслетами и завернутый в сари игриво-розового цвета. Птенчикову нестерпимо захотелось скрыться в кустах и сидеть там, пока это милое создание не скроется из виду. Но чувство долга взяло верх, и детектив обреченно побрел навстречу розовому монстру.

— Голубая сойка... сойка... — залепетал Птенчиков, наблюдая, как мощная фигура заслоняет половину горизонта. Негодяй Гвидонов предательски молчал, не торопясь прийти на выручку учителю, лишь иногда из рации доносилось подозрительное похрюкивание.

Не в силах поддерживать беседу, Иван извлек из-за пазухи изрядно подвядшее воронье гнездо и протянул девушке. Та с трепетом приняла подарок и, покрывшись от восторга пунцовыми пятнами, стыдливо потупила взор.

— Есть контакт! — завопил в наушнике Гвидонов. Иван от неожиданности чуть не подскочил.

— Надо закрепить успех, — деловито продолжил Егор. — Попробуйте поставить ступню на ее ногу...

Иван опасливо покосился на ступни сорок пятого размера, затем перевел взгляд на руки девушки и вдруг представил, во что может превратиться, если она не совсем правильно поймет его намерения.

— ...А затем медленно прикасайтесь к каждому из ее пальцев ноги, чуть придавливая кончики ногтей, — продолжал инструктировать Гвидонов. — Если вам это удастся, следует взять ее за ногу и повторить то же самое рукой.

— Ты какой раздел мне цитируешь? — застонал Птенчиков, от души проклиная автора всех этих затейливых указаний.

— Нужный, — отрезал ученик. — Действуйте, не стойте.

Птенчиков почувствовал, как нога его налилась свинцом. Однако отступать было поздно, и Иван, сконцентрировав всю внутреннюю энергию в районе солнечного сплетения, заставил себя наступить на ногу незнакомке. На его счастье, та оказалась тонким знатоком учения Каа-мы и поняла знак, сделав надлежащие выводы. Упорно не поднимая глаз, она наклонилась к уху Птенчикова и, щекоча его нежными усиками, пробивающимися над верхней губой, проворковала: «Завтра на этом же месте, как только солнце выйдет из-за священного холма». После чего девица легко стряхнула кавалера со своей ноги и степенно удалилась, покачивая могучими бедрами.

Выскочивший из кустов Гвидонов едва успел подхватить теряющего сознание Ивана.

— Она уже ушла? — севшим голосом спросил Иван.

— Ушла, не волнуйтесь, — сочувственно подтвердил Егор и добавил: — Я восхищаюсь вами, учитель. Думаю, скоро мы сможем увидеть Соньку.

Весь вечер юная Амира взахлеб пересказывала матери подробности своего неожиданного свидания. Короткие мгновения встречи обрастали все новыми и новыми деталями, а образ Птенчикова, претерпев творческие метаморфозы, обожествился до невозможности. В совершенстве освоив теоретическую часть учения Каа-мы, девушка горела желанием опробовать свои знания на практике. Однако из-за несколько неординарной внешности это ей никак не удавалось. И вдруг — вот он, шанс! Такой приятный мужчина, к тому же, судя по всему, иностранец. Амира была полна воли к победе и всю ночь плела гирлянды из цветов, дабы поутру одарить ими любимого. Иногда она отвлекалась от этого увлекательного занятия, для того чтобы умастить свое могучее тело очередной ароматической смесью: ей казалось, что та, которой она обмазалась всего с час назад, уже выдохлась.

К рассвету девушка благоухала, как целая лавка благовоний, которыми торговал старый Имрей на углу у городского рынка. Облачившись в зеленое сари и использовав все имеющиеся в наличии украшения, девушка осталась весьма довольна собой.

Этой ночью Птенчиков тоже почти не спал. Бахадур сдержал слово и предоставил «странствующим мудрецам» несколько лучших комнат в своем доме, Но Иван предпочел бы сон под открытым небом, на голых камнях, только бы подальше от этого города. С ужасом думая о грядущей встрече, он без конца ворочался и вздыхал, мечтая лишь о том, чтобы рассвет чудесным образом отменился. В короткие мгновения сна ему мерещились несметные стада розовых гиппопотамов, настойчиво требовавших его внимания и ласки. Жалобно всхлипывая, Иван просыпался, заставлял себя сосредоточиться на чем-либо успокаивающе-логичном и лишенном эмоционального фона, вроде правил пунктуации в сложноподчиненных предложениях, затем зарывался поглубже в мягкие подушки и... вновь оказывался в обществе игривых зверушек. Когда восточная кромка неба начала светлеть, Егору стоило больших трудов привести в чувство «консультанта по неразрешимым вопросам».

— Мэтр, не бойтесь, мы с Варей все время будем рядом. Если что — подскажем, только не дергайте так сильно головой, наушник может вывалиться. Запомните: если девушка принесет вам воду для полоскания рта, нужно обрызгать ее этой водой, а если она станет мыть ваши ноги...

— Она не будет мыть мои ноги! — заорал дошедший до кондиции Птенчиков.

Варя ожидала мужчин у беседки. Увидев запавшие щеки учителя и его блуждающий взор, она огорченно покачала головой:

— Иван Иванович, совсем вы себя не бережете! Не знаю, что вам вчера насоветовал Егор, но думаю что нужно сместить акценты на установление духовных отношений. И знайте: мы всегда придем вам на помощь.

— Да она вас и не заметит, — горестно всхлипнул Иван. — В ней весу больше, чем во всей нашей экспедиции, вместе взятой!

Когда Птенчиков приблизился к месту встречи, Амира уже была там. Девушка нервно металась из стороны в сторону, зеленое сари развевалось на ветру, сверкающие украшения призывно бренчали. Пораженный этим зрелищем, Птенчиков замер, силясь вспомнить, где он видел нечто подобное раньше. Догадка сверкнула, подобно молнии в безлунную ночь. Елка, огромная рождественская елка в Кремле! Это было одно из самых прекрасных воспоминаний детства — елка была такая же огромная, темно-зеленая, украшенная сверкающей мишурой и такая же... красивая. Иван растерялся, поймав себя на этой мысли. Впрочем, если бы не сотня килограммов лишнего веса и кокетливые усики, девушку действительно можно было бы назвать симпатичной: необычные глаза, нежная кожа... Проведя короткий сеанс самовнушения, Иван сосредоточил внимание на бездонных глазах Амиры и, покрепче сжав изящную лейку, заботливо приготовленную Варварой в качестве подарка, двинулся вперед.

Увидев возлюбленного, девушка рванула ему навстречу, как спринтер на олимпиаде. Ловко накинув Ивану на шею увесистый венок, который скорее подошел бы для украшения мавзолея, и обдав удушливой волной благовоний, Амира скромно потупилась, как и подобает приличной девушке. Едва устояв на ногах после такого приветствия, Птенчиков существенно улыбнулся и вручил девушке лейку. Ее глаза подозрительно увлажнились, она истово прижала подарок к груди и невразумительно замычала, косясь на кавалера исподлобья.

— Что с ней? — испуганно зашептал Птенчиков в микрофон.

— Все отлично! — заверил его Гвидонов. — По канонам Камасутры влюбленная девушка никогда не смотрит в лицо покорившего ее сердце мужчины, опускает голову и отвечает невнятно, не оканчивая фраз. Еще ей следует затягивать время вашей встречи и потому нарочито медленно рассказывать легенды и истории, так что воспользуйтесь этим и...

Тут Амира отчаянно всхлипнула и попыталась заключить Птенчикова в жаркие объятия.

— Э, игра не по правилам! Брэк, брэк! — завопил в наушнике Гвидонов.

— Я рад, что вам понравилась лейка, — прохрипел полузадушенный Птенчиков, с трудом высвобождаясь из могучих рук. — Может, мы теперь... мы теперь...

— Прогуляемся к озеру! — раздался в наушнике голос Варвары. — На ходу ей будет труднее вновь заключить вас в объятия.

— Да, немного пройдемся! — с облегчением выдохнул Птенчиков. Они с девушкой не спеша направились в сторону небольшого водоема, а «группа поддержки» двинулась следом, стараясь укрыться за чахлым кустарником и не замечая, что у сцены свидания юной девы с многомудрым учителем были и другие свидетели. На противоположной стороне дороги, в густых зарослях бамбука, притаились трое дюжих жрецов из храма Каа-мы.

Дело в том, что мать Амиры, нянька божественного Мозгопудры, была патологически болтлива Накануне вечером, укладывая мальчика спать, она не смогла сдержаться и в порыве материнской гордости рассказала госпоже о прекрасном чужестранце, похитившем сердце ее старшей дочери. Богиню любви эта новость взволновала несказанно. Она тут же велела привести Амиру, заперлась с ней в опочивальне и не отпускала до тех пор, пока не вытянула из смущенной девушки всех подробностей ее первого свидания.

Когда дочка няньки ушла, богиня призвала к себе троих «верных псов» и отдала им странный приказ: «Выследить и под любым предлогом доставить в храм означенного чужестранца и его друзей». Как богиня догадалась про друзей, так и осталось загадкой. Впрочем, на то она и богиня!

Меж тем Иван с Амирой, болтая о разных пустяках, дошли до озера.

— Наверное, мой господин устал? — поинтересовалась девушка, гостеприимно указывая на небольшую скамейку, стоящую у самой кромки воды.

— Нет, я бодр как никогда, — поспешно заверил ее Иван.

— А я хочу посидеть, — кокетливо произнесла Амира и приподняла украшенный каймой край сари.

«Начинается», — подумал Птенчиков, оглядываясь вокруг в поисках путей к немедленному бегству.

— Не волнуйтесь, Иван Иванович, — ожил наушник, — «Камасутра» утверждает, что влюбленной девушке следует под тем или иным предлогом обнажать свои руки и ноги, но нельзя предлагать себя или первой предпринимать какие-либо шаги к телесной близости. Хотя с темпераментом нашей Амиры... — Наушник задумчиво умолк. Птенчиков содрогнулся и опасливо уставился на торчащие из-под сари бревнообразные конечности. Что, если теперь юное создание попробует в свою очередь наступить ему на ногу?

— Пусть мой господин сядет первым, — загадочно улыбаясь, предложила девушка.

«Вставать на ногу не будет!» — с облегчением сообразил Иван и послушно опустился на резную скамью. На этом самом месте едва не оборвался жизненный путь мэтра Птенчикова: юная индианка задумала уютно устроиться на коленях возлюбленного и всем своим немаленьким весом неожиданно обрушилась на него. Только годы упорных тренировок и дикий вопль Егора в наушнике спасли Ивана от страшной участи почувствовать себя экспонатом гербария. Чудом выскользнув из-под живого пресса, Птенчиков оказался на земле. В тот же миг раздался страшный треск, и рядом с ним приземлилась Амира, подмявшая под себя остатки скамейки.

— Вы, наверное, ушиблись? — пролепетал Иван, поспешно вскакивая на ноги. — Давайте руку, я помогу вам встать.

Девушка посмотрела на своего кавалера и неожиданно залилась слезами, жалобно подвывая и хлюпая носом. Иван совершенно растерялся:

— Вставайте скорее, нельзя лежать на земле, это вредно для здоровья, можно простудиться!

— Вы так добры ко мне, — прорыдала индианка, неуклюже поднимаясь. — Я никогда раньше не встречала такого мужчину, обычно все только подшучивали надо мной. Ведь я такая, такая...

Амира снова захлюпала носом. Ах, что Может быть страшнее для мужчины, чем женские слезы! Птенчикову стало не по себе. Рация хранила упорное молчание. Иван нерешительно погладил девушку по могучему плечу:

— Не нужно плакать, — мягко заговорил он. — Внешняя красота — не главное. Важно, что у человека внутри. У вас, Амира, тонкая душа, и я уверен, что любой мужчина будет счастлив стать вашим... стать рядом с вами... я имею в виду стать счастлив рядом с вами... — Он утер пот со лба.

Варвара, наблюдая эту душераздирающую сцену из кустов, пришла в восторг:

— Вот, смотри и учись, — прошипела она Егору в ухо. — Таким должен быть настоящий мужчина. Какое великодушие, какая сила слова! Тебе до учителя еще расти и расти.

— Да, — вздохнул Егор. — Камасутра отдыхает.

Амира, размазав остатки слез по щекам, с обожанием воззрилась на Ивана и неожиданно предложила:

— А хотите, я сделаю вам массаж?

— Нет! — взвизгнул Птенчиков, выпадая из образа. — На это я пойти не могу!

— Но почему? — искренне удивилась девушка. — Здесь осталась еще одна скамеечка. Ложитесь, я вас разомну.

Живо представив, чем это процедура может закончиться, Иван попятился.

— Не хотите массаж, я могу станцевать. — Амира принялась угрожающе колыхаться, постепенно приближаясь к кавалеру.

— Держитесь, Иван Иванович! — заволновался Егор. — Судя по всему, девушка решила, что настала пора поразить вас своими умениями. В программе обольщения помимо привычных нам искусств предусмотрено царапанье и нажатие ногтями... Думаю, не стоит больше тянуть время, переходите сразу к делу.

— К какому еще делу? За кого ты меня принимаешь? — возмутился Птенчиков.

— Но ведь мы договаривались, что вы убедите Амиру познакомить вас с ее матерью, — растерялся Егор.

— Ах вот ты о чем, — смутился учитель и обернулся к девушке: — Вы здорово танцуете. Уверен, в области массажа вы так же преуспели...

— Значит, вы все-таки согласны, чтобы я вас помассировала?

— Нет! — Иван выставил вперед руки, останавливая готовую схватить его в охапку девицу. — Предлагаю сначала усладить наши сердца задушевной беседой. Расскажите мне, к примеру, о своей почтенной матушке...

— Ой, вы уже хотите посвататься? — простодушно обрадовалась Амира.

Иван невнятно замычал.

— Сегодня, когда солнце достигнет зенита, приходите к воротам храма. Я буду там и отведу вас к Матери, она у меня чудесная! — Девушка так сжала на прощанье руку Ивана, что у того потемнело в глазах.

— Победа! — заорал наушник.

Как только индианка скрылась из виду, из кустов выбрались довольные Егор с Варварой.

— Иван Иванович, это было потрясающе, — зачастила Сыроежкина, но Иван сухо оборвал ее излияния:

— Это было отвратительно. Никогда себе не прощу. Бедная девушка, я разбередил ее сердце напрасными надеждами!

— Но ведь для пользы дела, — растерянно пробормотал Егор.

Иван махнул рукой и направился к дому Бахадура. Но не успели друзья сделать и десяти шагов, как перед ними, словно из-под земли, выросли три крепких индуса.

— Странствующие мудрецы? — глухо спросил один.

«Будут бить», — почему-то понял Иван и с вызовом произнес:

— Ну. Дальше что?

— Слухи о вашей мудрости проникли в наш храм. Велено явиться.

— Куда явиться?

— Следуйте за нами, — вместо ответа приказал один из мужиков.

— Извините, а как называется ваш храм? — вежливо поинтересовалась Варя.

— Храм богини любви Каа-мы.

— Вот с этого и надо было начинать, — обрадовался Егор. — Ведите, мы готовы.

Компания двинулась в путь. Один из бритоголовых шагал впереди, двое — сзади, что сильно смахивало на конвой.

— Надо же, как удачно, — не унимался Гвидонов. — Небось Бахадур распустил по всей округе слух о нашей мудрости и теперь мы попадем в храм безо всяких усилий! Думаю, Ивану Ивановичу уже не обязательно знакомиться с родителями невесты, а то ведь наш учитель, как честный человек, и впрямь надумает жениться.

— Уймись, Егор, — не выдержал Птенчиков. — Без тебя тошно.

— Не нравится мне такая своевременность, — задумчиво протянула Варя. — Уж больно подозрительно.

— Да брось ты, Сыроежка, тоску нагонять, — отмахнулся Егор. — Мы хотели попасть в храм Каа-мы — и мы туда идем, чего ж еще тебе надо?

Вопрос повис в воздухе, потому что в этот момент тяжелые створки ворот распахнулись и друзья увидели величественный храм, вырубленный в скале. Судя по всему, экскурсия в культурной программе не значилась — друзей быстро провели мимо главного входа и втолкнули в узкую дверь.

— Ждите, за вами придут, — велел один из провожатых, и дверь с грохотом захлопнулась.

— Да уж, гостеприимство не из числа добродетелей, почитаемых в этом храме, — констатировала Варя и попыталась открыть дверь изнутри. Та была надежно заперта. — Кажется, из гостей мы превратились в пленников.

Пригорюнившись, «странствующие мудрецы» Уселись за стол, являющийся единственным украшением комнаты. Было душно, горящий факел почти не давал света, и тени друзей дрожали на стенах, будто страшась участи, ожидающей их хозяев. Из-за отсутствия окон снаружи не проникал ни один звук, Поэтому скрип открывшейся внезапно двери больно резанул по натянутым нервам. На пороге снова полился один из конвоиров:

— Почтенных гостей просят проявить терпение. Через некоторое время вас смогут принять, а чтобы скрасить ожидание, передают вот это. — Бритоголовый поставил на стол кувшин с каким-то напитком, поднос с фруктами и незаметно удалился.

— Давно бы так, — потер руки Егор. — А то я уж решил, что нас ждет смерть от жажды.

Он ловко наполнил жидкостью бронзовые бокалы и провозгласил:

— За успех!

Друзья соединили бокалы. Напиток был прохладным и слегка терпким на вкус. Почувствовав легкое головокружение, Гвидонов посмотрел на Варю и увидел, что она неожиданно разжала пальцы, и ее бокал начал медленно, как в кино, падать на пол. Это было последним, что сумел запомнить Егор.