Знойное индийское солнце медленно подбиралось к зениту, когда в чаще леса, примыкающего к Сионийским горам, раздался странный шум. Маленькая ящерка, греющаяся на трухлявом пне, лениво приоткрыла один глаз и успела заметить, как раскаленный воздух завибрировал, свиваясь в тугую спираль. Утробно гудя, воздушная воронка стала вгрызаться в мягкую землю, потом раздался хлопок, и старый термитник, давно покинутый своими обитателями, превратился в огромный баньян, оплетенный лианами и украшенный огромным дуплом.

Джунгли лишь на миг очнулись от полуденной дремы, дабы оценить нанесенный им ущерб, однако могучее дерево неплохо вписалось в окружающий пейзаж, и сонная тишина воцарилась вновь, нарушаемая лишь жужжанием неугомонной мошкары да фырканьем буйвола в ближайшем болоте.

Однако не прошло и минуты, как из дупла огромного дерева стали доноситься странные звуки: сопение, недовольное бормотание и сердитые возгласы. Наконец один за другим из дупла выбрались двое молодых людей и стройная девушка с длинной косой, мелодично позвякивающая многочисленными украшениями.

— Неужели так сложно держаться за поручни во время перемещения, — возмущалась Варвара, сурово взглянув на Егора. — Спасибо Ивану Ивановичу: вовремя тебя за штаны схватил. Хороша бы я была сейчас без передних зубов и с синяком под глазом! А ты и вовсе мог вывалиться по дороге. Попал бы сейчас вместо индийских джунглей в койку к Калигуле...

— Да ладно тебе возмущаться, — беспечно махнул рукой Егор. — Лучше посмотри, какая красотища вокруг. Ух, до чего бабочка огромная...

— Кстати, нам необходимо срочно нанести на открытые участки тела средство от насекомых, — засуетилась Варвара. — Иван Иванович, давайте я вас обработаю. Хоть мы и сделали все возможные прививки, неизвестно, какую инфекцию может разносить местная мошкара.

Птенчиков с недоверием покосился на баллончик, но покорно позволил себя опрыскать.

— Странно видеть светило натурологии с репеллентом в руках, — заметил он.

— Ничего странного. Это вещество нервно-паралитического свойства, моя собственная разработка, обеспечивающая щадящее воздействие на насекомых. Химия их не убивает, а лишь на время лишает жизненной активности. Вскоре насекомые приходят в себя и даже ничего не помнят о том, что с ними произошло.

— Какая трогательная забота о нежной психике кровососущих, — проворчал Егор и легонько нажал на мочку правого уха, регулируя мембрану зоотранслейтора.

В голове мгновенно загудели сотни тоненьких злобных голосков: «Кровь, свежая кровь! Никогда не пробовали вкуса белых людишек... Не пихайтесь, к блюду подходим в порядке общей очереди!» Егор в панике дернул себя за ухо, выключая прибор:

— Варенька, радость моя, обработай меня поскорее своим нервным парализатором.

Девушка встряхнула баллончик:

— Ну, что тебе поведали местные бабочки? Дай угадаю. — Варя картинно закатила глаза и нараспев продекламировала:

— Один престарелый комар повадился нюхать нектар...

— Если бы! — содрогнулся Егор. — Эх, Варенька, услышала бы ты беседы насекомых, изобрела бы средство для полного уничтожения всех их подвидов!

— Возможно, до оленей, сочиняющих лимерики, местным комарам далеко, — высокомерно вскинула подбородок Варвара. — Однако я считаю, что неэтично лишать их жизни по собственной прихоти.

— Так, ребята, — поднял руки над головой Иван, — дискуссию о правах насекомых считаю закрытой. Пора определиться с нашим местоположением и выработать план дальнейших действий. Егор, слово за тобой.

Гвидонов настроил портативный компьютер с подробной картой местности, и спустя мгновение на экране замигали четыре точки — три зеленые и одна оранжевая.

— Вот, смотрите, — произнес Егор, — зеленые точки — это мы, оранжевая — храм Каа-мы. Он расположен на окраине небольшого городка, у самой опушки джунглей...

— Ты уверен, что у джунглей бывает опушка? — язвительно поинтересовалась Варя.

— Откровенно говоря, не очень. Впрочем, как и в том, что у кровососущих имеется понятие об этике, — невозмутимо парировал Егор и продолжил: — На северо-западе город огибает река, Сионийские горы находятся на юге. Нам сейчас необходимо выбраться из джунглей и двигаться в сторону гор. Так мы выйдем к храму, а там уже разберемся, что делать дальше.

— Отлично. Компьютер оставляем в дупле, с собой берем только мини-рации для постоянной связи и зоотранслейтор Егора. Напоминаю легенду: мы странствующие мудрецы, идем из России через Индию и Тибет в Китай за пуховиками...

— За чем? — в один голос воскликнули Варя с Егором.

— В смысле, за фольклором, — смутился Иван. — Легенда обкатанная, сработала у Грозного — сработает и здесь. Кстати, в Индии письменность не в почете, и фольклор предпочитают передавать из уст в уста, нам это на руку.

— Как же тогда вышло, что Камасутру не только записали, но даже проиллюстрировали? — задумчиво произнес Егор.

— А вот об этом мы спросим у Сони, как только ее найдем, — заключил Птенчиков и нажал едва заветный выступ на коре баньяна. Дупло сузилось, оставив небольшую щель для вентиляции, и экспедиция двинулась в сторону гор.

Через некоторое время деревья поредели, в просветах между ними показались скульптурные фризы, украшающие вырубленный в скалах храм Каа-мы.

— Не ошибся ли Сапожков с расчетом времени прибытия? — заволновался Иван. — Прежде всего, необходимо выяснить, появились ли уже на стенах храма изображения нашей Соньки.

— И если появились, то когда именно, — подхватил Егор.

— А если не появились? — робко поинтересовалась Сыроежка.

— Продвинемся по шкале времени на годик-другой вперед. Не переживай, я уверен, что нам повезет, — заверил ее Птенчиков.

Посовещавшись, друзья решили не соваться в храм без предварительной разведки. Найдя укромный уголок, густо заросший кустарником, они незаметно пробрались к ограде и заглянули в щель.

— Надо же, при храме имеется собственный зоопарк, — удивленно прошептал Егор. — Уважаю местных святош, грамотно разнообразят свой культурный досуг!

— Скажешь тоже — досуг! Уверена, эти животные предназначены для жертвоприношений. Какая Дикость — уничтожать невинные создания в угоду вымышленным божествам, — прошипела гордость факультета натурологии.

— Вряд ли пантер и обезьян держат для жертвоприношений. А павлин и вовсе считается священной птицей, — возразил Птенчиков, отважно перемещаясь в колючем кустарнике в поисках более удобной щели для обозрения зверинца. — Во всяком случае, с этой стороны подобраться к интересующим нас барельефам невозможно.

Неожиданно он замер и прижал палец к губам:

— Тихо! Кто-то идет.

На площадке перед вольерами появились несколько юношей, единственной одеждой которых были короткие холщовые штаны. В руках они держали накрытые крышками подносы из желтоватого металла, тускло отблескивающего на солнце. Беспрестанно кланяясь и что-то бормоча, они стали почтительно приближаться к животным. Когда с подносов сняли крышки, наши друзья с удивлением поняли, что в зверинце настал час обеда.

— Чтоб я так жил! — пробормотал Егор, пораженный изысканностью процедуры кормления зверей.

Пантера жадно накинулась на предложенную ей баранью ногу, обильно декорированную цветками гибискуса. С кормлением павлина, свободно расхаживающего по двору, тоже проблем не возникло — высокий юноша, подобострастно кланяясь, горстями рассыпал вокруг себя зерно, вымоченное в вине, и приговаривал нечто, отдаленно похожее на «цып-цып-цып». А вот белобровый гиббон, занимающий крайний вольер, был сегодня не в духе. Стоило юноше с подносом приблизиться к его обиталищу, он принялся оглушительно визжать, расшвыривая предложенные ему фрукты по всему двору. Когда огромный ананас угодил молодому человеку в голову, тот пал ниц и, прикрывшись подносом, почтительно пополз прочь. Остальные смотрели на него с завистью, словно бы он удостоился великой чести.

— Хорошо бы понять, что здесь происходит, — прошептал Иван. — Может, переведешь нам, о чем беседуют эти избалованные вниманием зверушки?

Егор послушно дернул себя за ухо и повернулся боком к забору, пытаясь уловить звуковые колебания, исходящие от обитателей зверинца.

— А здесь неплохо кормят, — рыкнула изящная пантера, с хрустом разгрызая баранью кость, — Жаль, поохотиться нельзя. Да и не на кого: людишки, приносящие мне еду, слишком худы, в павлине больше перьев, чем мяса. Разве что поймать эту глупую обезьяну? Стало бы гораздо тише!

Павлин ловко выклевывал из пыли зерно:

— На вине экономят, гады. Им плевать, что у меня голова раскалывается. Так и норовят водой разбавить! Вот я им покажу, вот я... ох, что-то опять земля закачалась. Близок, близок конец света...

Оставшийся без обеда гиббон вопил:

— Выпустите меня отсюда, я боюсь... Я хочу домой. Мама, спаси меня!

— Что они говорят? — затормошила Егора изнемогающая от любопытства Варя. Он выключил зоотранслейтор:

— Бесконтактный опрос свидетелей показал, что... — Егор хотел выдержать многозначительную паузу, но неожиданно расхохотался: — Сколько пантеру ни корми, она все равно в джунгли смотрит. Гиббон скучает по маме, а у павлина налицо все признаки похмельного синдрома.

Члены поисковой экспедиции растерянно переглянулись:

— Ну и что нам это дает?

Вдруг Егор снова приник к забору:

— Подождите, тут еще кого-то несет.

На площадку перед вольерами прибыла целая делегация. Впереди всех шествовали два нарядных господина в богато украшенных тюрбанах, следом двигались слуги с зонтами и опахалами из пальмовых листьев. Один господин остановился у вольера с обезьяной, почтительно опустился на колено и, склонив голову, замер в этой своеобразной позе. Слуги мигом попадали на землю, умудряясь при этом выполнять свои профессиональные обязанности: отгонять от господина роящихся в изобилии слепней.

Второй из прибывших, более молодой, беспрестанно кланяясь, принялся ходить за павлином, аккуратно повторяя все зигзаги, которые выделывала пьяная птица, выклевывающая из травы зерно.

— Все ясно, — возбужденно зашептал Иван. — Эти люди пришли пообщаться со священными животными...

— Ага, — подхватил Гвидонов. — Что может быть приятней неторопливой беседы с ученым гиббоном?

— Жаль, нам не слышно, о чем они говорят. — Варя нетерпеливо приплясывала около забора. — Ну давай же, включай прибор! — Она бесцеремонно дернула жениха за мочку уха.

Глаза Егора тут же полезли на лоб от удивления:

— Кто бы мог подумать, этот алкаш... в смысле, священный павлин еще и ругается, как портовый грузчик! Хотя я его понимаю: только собрался поправить здоровье, как набежала толпа: один по пятам шастает, на нервы действует, другой и вовсе на зерне разлегся вместе со всеми своими слугами...

Павлин неожиданно остановился возле коленопреклоненного господина, судя по одежде принадлежащего к касте кшатриев — или, проще говоря, военных, — и принялся его разглядывать, склонив набок изящную головку с хохолком.

— Кажется, милая птичка что-то замышляет, — пробормотал Егор и тут же воскликнул: — Вы не поверите, что он сейчас чирикнул: «А мне нагадить, что это кшатрий!».

В ту же секунду павлин сделал неожиданный выпад и, пребольно клюнув почтенного кшатрия в оттопыренную толстую задницу, опрометью бросился в кусты.

О, что тут началось! Гиббон завизжал, пантера зарычала, а кшатрий заорал не своим голосом и, проворно вскочив, бросился с кулаками на молодого господина, который попытался вслед за павлином ретироваться в кусты.

— Ах ты негодяй! Ты мне за это заплатишь...

Слуги, с опахалами наперевес, ринулись вслед за хозяином, поднимая тучи пыли и превращая пышные кусты в кучи ненужного хвороста.

— Твоему отцу следовало перевоплотиться в индюка, тогда он хоть на бульон сгодился бы! — вопил почтенный кшатрий, пытаясь огреть молодого господина по спине древком опахала.

— Зато твой дядя здорово угадал с гиббоном — он и при жизни был таким же глупым, — кричал его молодой противник, ловко уворачиваясь от ударов.

— Я потребую от твоей семьи компенсацию за причиненный моральный ущерб, — хрипел кшатрий, в изнеможении прислоняясь к вольеру с пантерой и отирая струящийся по красному лицу пот. — Тысяча рупий...

Не успел он закончить свой монолог, как черная пантера, обуреваемая охотничьим инстинктом, мягко присела, готовясь к прыжку, и кинулась на незваного гостя. Если бы не прочная решетка, одному Кришне известно, чем бы кончилось дело. Черная когтистая лапа разорвала одежду на плече кшатрия, и он, отчаянно визжа, бросился к выходу.

— Не забудьте потребовать компенсацию с семьи махараджи, чья почтенная мамаша пыталась вами пообедать, — насмешливо выкрикнул вслед ему не сдавшийся оппонент.

Потом он подошел к виновнику всей этой кутерьмы, мирно поклевывающему зерно. Усевшись прямо на землю рядом с павлином, молодой человек погладил птицу по разноцветным перьям и произнес загадочную фразу:

— Что же ты натворил, дорогой отец...

Прилипшая к щели в ограде Варя не выдержала:

— И как это все понимать? Павлин — отец, бабуин — дядя, пантера — матушка махараджи... Они тут совсем рехнулись, да?

Птенчиков, наблюдавший недавнюю сцену в молчаливом недоумении, встрепенулся и принял компетентный вид:

— Думаю, мы имеем дело с одной из давно забытых индийских традиций. Как видите, эти люди не обожествляют зверей — с милой непосредственностью они называют их своими близкими родственниками. По всей вероятности, каждое из собранных на территории храма животных является покровителем какого-либо знатного рода. Таким образом, оскорбление, нанесенное павлином уважаемому кшатрию, ставит всю родовую ветвь его «подопечных» в весьма щекотливое положение.

— Похоже, мэтр прав, — кивнул Егор, прислушиваясь к негромкому бормотанию расстроенного молодого человека:

— Тебе хорошо, клюешь зернышки — и горя не знаешь, — говорил тот, сжимая голову руками. — А ведь кшатрий так просто от меня не отвяжется. Тысяча рупий, целое состояние!

Павлин покачнулся и осуждающе глянул на своего предполагаемого родственника. Юноша побледнел и поспешно скрючился в поклоне:

— О, прости меня, недостойного! Как мог попрекнуть я собственного отца?

— Что сказал ему павлин?! — взвыла от любопытства Варя. Егор пожал плечами:

— Ничего особенного. По-моему, он просто икнул.

— Интересная вырисовывается картина, — произнес Птенчиков, — я бы сказал, неожиданная. Не связаны ли эти чудачества местного населения с появлением в здешних местах нашей Соньки?

— Что вы, Иван Иванович! — рассмеялась Сыроежкина. — Соня была разумным человеком, зачем ей родниться с какими-то гиббонами?

Сейчас мы все выясним, — решительно заявил Егор. — За мной!

Он резво выскочил из кустов и поспешил вдоль забора, прямо к выходу из храма. Варе с Иваном ничего не оставалось, как последовать за ним.

По дороге Егор выдрал пару листьев какой-то местной разновидности лопуха и сунул в руки невесте:

—Держи крепче, пригодится.

Экспедиция быстро достигла ворот. Гвидонов усадил Птенчикова на лежащий возле дороги валун, а Варвару с лопухами поставил рядом.

— Мэтр, от вас требуется глубокомысленное молчание, украшенное парой-тройкой мудрых междометий. А ты, дорогая, поработай пока опахальщицей. Основную часть переговоров я беру на себя. Ждите здесь, — строго заключил Егор и направился к высоким воротам храма, в проеме которых как раз появился молодой господин со свитой.

После обмена любезностями между Гвидоновым и знатным индусом завязалась оживленная беседа. О чем они говорили, так и осталось тайной. Однако природное обаяние Егора сделало свое дело, и спустя несколько минут он уже представлял нового знакомого друзьям.

— О досточтимый Учитель! — Егор почтительно склонил голову. — Одари частицей своего внимания уважаемого сахиба Бахадура, который горит желанием прикоснуться к твоей мудрости и рассчитывает на нашу поддержку в разрешении печального инцидента с клюнутым в задницу кшатрием.

Иван важно раздул щеки и уставился на стоящего чуть поодаль индуса. Варвара, ощущая ответственность момента, замахала лопухами куда интенсивнее. Бахадур устремил на Птенчикова исполненный надежды взгляд и изрек:

— О избранный богами! Твой ученик поведал мне о бесконечной мудрости, сопровождающей тебя на жизненном пути, и озарил мое сердце надеждой...

Тут он сложился пополам, давая понять, что его часть диалога подошла к концу.

«Избранный богами» неуверенно заерзал на жестком валуне и поманил не в меру инициативного ученика пальцем:

— Приблизься, дело есть.

Гвидонов покорно рухнул на колени у ног Ивана, а тот, продолжая величественно поглядывать на молодого индуса, зашипел, почти не разжимая губ:

— Ты что это ему такое наобещал, о бельмо моих очей? Может, тысячу рупий в беспроцентный кредит, или...

Ну что вы, мэтр, — возмутился Егор. — Совет, только мудрый совет. У местного населения этот товар на вес золота. Нам взамен гарантирован кров, стол, ну и прочие радости. А также подробный и красочный рассказ о чудных делах, творящихся в интересующем нас храме Каа-мы.

— Вот с этого и надо было начинать! — оживился Птенчиков. — А то развел тут восточные церемонии...

— Восток — дело тонкое, без церемоний нельзя, — с видом знатока заявил Гвидонов.

— Коллеги, не могли бы вы сократить дискуссию, — взмолилась Варя. — Не так это просто — на солнцепеке лопухами размахивать!

— А ты молчи, женщина, — неожиданно посуровел Егор и, повернувшись к задохнувшейся от возмущения невесте спиной, отправился к Бахадуру, смиренно томящемуся в ожидании. — Учитель согласен озарить тебя светом своей Мудрости. Однако ты должен понимать, — Егор доверительно взял Бахадура под локоток, — идем мы издалека, устали чрезвычайно, и поток мудрости грозит вот-вот пересохнуть, так что рекомендую подпитать его незамедлительно: трапезой, напитками и что там ты еще предлагал?

Бахадур радостно закивал и сделал знак слугам. Те приволокли какую-то расписную халабуду, и молодой индус сделал приглашающий жест:

— Не изволь гневаться, о надежда моей души что не сумел я предвидеть столь радостной встречи и не захватил еще один паланкин. Тебя как почтенного гостя я не могу вынуждать идти пешком, а мне положение не позволяет передвигаться на своих двоих. Яви же свою мудрость, дабы найти нам выход из этого затруднительного положения.

— В тесноте, да не в обиде, — буркнул Птенчиков, поспешно скрываясь в тени паланкина.

— Как это свежо и оригинально! — едва не прослезился от умиления Бахадур, втискиваясь следом.

Паланкин жалобно заскрипел, проседая под непривычной тяжестью, слуги поднатужились и поволокли хозяина вместе с дорогим гостем в сторону дома. Варе с Егором пришлось сопровождать Учителя пешком. Девушка обиженно молчала, Егор же весело насвистывал, откровенно наслаждаясь жизнью.

— Переживаешь, что тебя не позвали прокатиться в этом пыльном катафалке? — обратил он, наконец, внимание на хмурый вид невесты.

— Вот еще! — фыркнула Варвара. — Жалею, что туда не запихнули тебя. Возможно, находясь рядом с «источником мудрости», ты бы тоже сумел немного повысить умственный коэффициент, чтобы поразмыслить о собственном поведении.

— Да ладно тебе ворчать, — отмахнулся Егор. — Я просто вошел в роль.

— Тоже мне — Радж Капур! Смотри, если и дальше так пойдет, придется все-таки макнуть тебя пару раз в котел с кипяточком. В воспитательных целях.