На следующее утро, как Клэр и ожидала, присяжные с каменными лицами выслушали слабые оправдания Льюка Харриса и его матери. Через двадцать минут после ухода присяжных в совещательную комнату они вновь с чувством исполняемого долга уселись в зале суда и вынесли вердикт — “виновен”. Льюк Харрис вернулся в тюрьму округа ждать приговора.

Вернувшись в свой офис, Клэр обнаружила, что дело Блэккайта сдвинулось. Ей прислали сообщение о том, что судья на предварительном слушании утвердил обвинения прокурора против Коннора Блэккайта. Это означало, что Рой Полтхем юридически доказал необходимость содержания под арестом Блэккайта. Ну что ж, на этом этапе Клэр ничего сделать не могла… Другое сообщение гласило, что обсуждение выхода обвиняемого из тюрьмы под залог или поручительство состоится после полудня в три тридцать. Копия обвинения, представленная окружным прокурором, будет доставлена ей вечером.

Нора, узнавшая от секретарши Роя Полтхема, о каком деле шла речь, сразу набросилась на Клэр. Они работали вместе уже двадцать лет, и Нора считала допустимой некоторую фамильярность в отношениях со своей патроншей.

— Ты не должна была и близко подходить к этому делу! — причитала она, идя следом за Клэр в ее кабинет. — Тебе ведь жить в этом округе! Если ты добьешься его освобождения, тебе не простят этого…

Клэр поставила кейс на стол, размышляя, есть ли какие-нибудь причины, чтобы попытаться сегодня увидеться с Аланом Герти. Голос Норы доносился до нее будто издалека. Как ни печально, но Клэр заснула прошлой ночью с мыслями об Алане и проснулась утром, видя перед собой его лицо. Она плохо переносила подобную чувственность, и где-то между первой чашкой кофе и походом утром в суд ей удалось убедить себя, что наилучшим лекарством была бы ударная доза общения с техасцем. Впрочем, повод выглядел довольно слабым даже для нее…

— Послушай, Нора, — сказала Клэр, рассеянно глядя в лицо верной секретарши, — если мой подопечный будет освобожден, то не только по моей милости. Ведь еще существует судья и суд присяжных…

— Ты полагаешь, кто-нибудь задумается об этом? Никто! Все будут уверены, что это ты вытащила его с помощью юридического крючкотворства.

— Конечно, — сухо заметила Клэр, — если человек арестован, не может быть и тени сомнения в том, что он виновен.

— Я этого не говорю! — Нора уставилась на Клэр широко раскрытыми карими глазами. — А ты что же, хочешь сказать, тот парень не натворил мерзостей?

— По крайней мере, он так говорит.

Нора в отчаянии затрясла головой.

— Клэр! Ты с ума сошла! Не могу поверить! Черт побери, но они же все так говорят!

— Нет, не все. На самом деле — очень немногие. Но это не имеет никакого значения, Нора. Ты прекрасно знаешь, что я не верила никому из них, а вот сейчас верю этому парню.

— По какой же причине?! У него есть три независимых свидетеля, которые могут подтвердить, что он во время изнасилования находился на другом конце континента?

Клэр не поколебал саркастический тон секретарши, и она спокойно ответила:

— Нет.

— Тогда не бери это дело! Томас Уэдлок хороший полицейский. Если он говорит, что улики свидетельствуют против этого парня…

— Том может ошибиться, — прервала ее Клэр. — Самый прекрасный полицейский не застрахован от ошибок. Кроме того, о виновности вообще говорить рано: еще нет результатов анализов тканей! Я удивлена, что судья утвердила обвинение.

— Ну, это тоже еще не все, — заявила Нора резко. — Если что и важно, так это то, что подумают люди!

Клэр сердито выдохнула и опустилась на стул.

— Я скажу тебе, что важно, Нора. Важно то, что Верховный суд Соединенных Штатов провозгласил: согласно шестой поправке подсудимый имеет право на защиту. Право на адвоката. Коннор Блэккайт, независимо от того, виновен он или нет, имеет право на лучшую защиту, которую мы можем ему предоставить.

— Но почему его должна защищать именно ты?

— А почему нет? Блэккайт попросил меня. Но главное — его виновность или невиновность устанавливаю не я. И не ты. Ни ты, ни я не являемся судьей или присяжным. И тот факт, что Том Уэдлок арестовал человека, еще ничего не доказывает. Ты же знаешь, иногда арестовывают невиновных людей, так что, кроме справедливого суда, нет другого способа удостовериться в виновности любого человека. Нора, ты проработала со мной почти двадцать лет. Я была уверена, что ты все понимаешь.

Нора покачала головой и вздохнула.

— Забудь, что я сказала. Я просто пытаюсь сделать хоть что-то, чтобы тебе не пришлось покидать округ, если ты выиграешь дело.

Клэр была растрогана. Это случалось всегда, когда кто-нибудь беспокоился о ней. Жизнь ее складывалась так, что подобное происходило не слишком часто.

— Дорогая, я ценю твою заботу, но все-таки буду защищать Блэккайта. Кто-то должен это делать! Если мне придется покинуть Крофорд что ж, это будет позор для округа. Но я все-таки предпочитаю думать, что местные жители более благоразумны.

— О да, они достаточно благоразумны, — пробормотала Нора. — Достаточно! Через год, может быть, два забудут обо всем. Но что ты будешь делать эти год-два?

— Это риск, на который придется пойти.

— Ладно, я только надеюсь, что ты знаешь, во что ввязываешься.

— Поверь мне, я знаю.

Клэр поставила на кон все, за что боролась, и рисковала потерять все, что заработала: люди могли обратиться за юридической помощью куда-нибудь еще и бойкотировать ее. Но она чувствовала — обратной дороги нет.

На столе зазвонил телефон. Судя по сигналу, Нора соединила ее напрямую, не удостоверившись сначала, хочет ли Клэр разговаривать. Это означало, что звонок был либо из департамента юстиции от Роя Полтхема, либо от ее сына Дейвида. Но оказалось, звонит Томас Уэдлок.

— Клэр, я тут приготовил для тебя кое-что, — сказал он. — Мы получили разрешение на обыск дома и участка Блэккайта. Мы хотим, чтобы ты знала об этом.

— Я должна присутствовать при обыске!

— Я предполагал, что ты этого потребуешь, — заворчал Том. — Но зачем? Ты же знаешь, я не собираюсь ничего скрывать.

— Я хочу видеть, что вы найдете, если действительно вам что-нибудь попадется. Я хочу видеть, где вы это найдете. И я желаю знать, на что вы не обратите внимания.

— Но мы собираемся осмотреть все, а это займет несколько часов. И не беспокойся: штанишки девочки случайно не появятся среди других вещей…

— Том, решай поскорее! Мне нужно быть в суде в половине четвертого для обсуждения возможности освобождения моего клиента под залог, а перед этим я должна поговорить с ним.

— Ну вот, видишь, какой у тебя плотный график работы. — Том долго сопел в трубку, прежде чем произнести следующую фразу. — Ладно, поговори сначала с Блэккайтом, а я получу для тебя разрешение. Потом мы отправимся к нему домой. А к трем часам я привезу тебя назад в суд… и дам своим ребятам выпить чашку кофе.

Шериф вовсе не был обязан брать адвоката подозреваемого с собой. Том это делал для нее в виде исключения, и Клэр от души поблагодарила его.

— Не велика услуга, — ответил он грубовато, — главное, чтобы негодяй был осужден за то, что сотворил с малышкой. И я хочу, чтобы его посадили на хороший срок. Но я не желаю, чтобы осуждение преступника было перечеркнуто апелляцией из-за того, что я упустил какую-нибудь дурацкую мелочь…

Через пятнадцать минут Клэр уже была в комнате для переговоров в окружной тюрьме, ожидая, когда приведут Коннора Блэккайта. Рой Полтхем оставил для нее конверт у диспетчера, и сейчас она просматривала отчет о беседе с маленькой Лотти Дедрик.

“— Кто тебя обидел, Лотти?

— Плохой дядя.

— Ты знаешь его имя?

— Нет! У него нет имени!

Девочка заплакала, закричала; нужно было успокоить ее. Вопросы возобновились через полчаса в присутствии матери.

— Ты можешь рассказать, как он выглядел?

— Да.

— Расскажи мне, Лотти, как выглядел человек, который обидел тебя.

— Он большой и плохой.

— Какого цвета были его волосы?

— Черные.

— Они были длинные или короткие?

— Я не знаю.

— Его волосы были до сих пор? (Спрашивающий показывает на подбородок). Или до сих пор? (Показывает на плечи).

Девочка кивнула, подтверждая, что волосы были до плеч…”

Кивок! И на основании одного кивка Коннор Блэккайт попал в тюрьму! Но ведь он не единственный человек в округе Крофорд, у которого черные волосы до плеч. Клэр покачала головой и стала читать дальше.

Оказалось, Лотти говорила, что лицо мужчины было будто чем-то вымазано. Это дало шерифу возможность предположить, что насильник был смуглым. Но ведь слова девочки можно истолковать по-разному. Неизвестный мужчина мог быть в маске, он мог нарочно выпачкать чем-то лицо… Пока никто не может быть ни в чем уверен! И вот только из-за того, что у Коннора Блэккайта смуглая кожа… Клэр снова покачала головой.

Судья посчитала эти свидетельства достаточными, чтобы санкционировать арест Блэккайта. Но если окружному прокурору больше не с чем выйти на суд, то весьма вероятно, что Коннор Блэккайт будет освобожден уже после предварительного слушания дела. А потом ему придется, наверное, надолго покинуть эти края… Алан был прав, подумала Клэр. Ничто, кроме полного оправдания, не вернет Блэккайта к прежней жизни.

Дверь распахнулась, вошел Коннор Блэккайт в сопровождении полицейского.

— Позвоните в колокольчик, когда закончите, мэм, — сказал сержант и покинул комнату.

Звук закрываемого засова показался Клэр грохотом в тишине комнаты. За все годы работы в суде она так и не смогла привыкнуть к этому.

— Ну, как вы здесь, мистер Блэккайт?

— Нормально. — Он вдруг замотал головой. — Нет, не нормально! Я просто схожу с ума, мое терпение скоро лопнет! — Он вскочил и начал шагать по комнате. — Я не делал этого! Не делал! За что я торчу в вонючей тюремной камере?!

Очевидно, нечего и пытаться убедить Блэккайта отказаться от выхода из тюрьмы под залог, если ему это предложат. Хотя Клэр по-прежнему сомневалась в целесообразности такого освобождения, она могла понять нетерпение и злость арестованного. Но это ничего не меняло.

— Нам нужно поговорить, мистер Блэккайт. И желательно — спокойно, если вы хотите помочь мне вызволить вас из беды.

Он остановился спиной к Клэр, потом, резко кивнув, сел на стул.

— Извините, только я действительно страшно зол. Но я понимаю, что никто, кроме вас, не остановит это безумие.

— Я тоже понимаю ваши чувства. Но ваша злость может немного подождать. Мы должны сейчас заняться более важными вещами.

Он снова кивнул и глубоко вздохнул.

— О’кей, что нужно сделать?

— Прежде всего, я должна сказать вам, что шериф получил разрешение на обыск вашего дома и участка. Они надеются найти какие-то особенные улики — например, нижнее белье жертвы. Я сказала шерифу, что собираюсь присутствовать при обыске, поэтому большую часть дня проведу там.

— Правильно. Проклятье! Может быть, они поверят мне, когда ничего не найдут? Этот ребенок никогда не был в моем доме! Никогда не был на моем участке! По крайней мере, с моего ведома.

— Да, если они не найдут никаких улик, это поможет. А мое присутствие даст мне возможность знать точно и сразу же, что они найдут… если найдут. Это особенно важно, потому что я намерена нанять частного детектива, а он захочет знать, что было найдено, а что — нет.

— Частного детектива?

Клэр чуть подождала, чтобы дать Блэккайту возможность обдумать эту мысль.

— Должна предупредить вас, что это будет дорого стоить.

— А что не дорого? Вы думаете, это необходимо?

— Могу только сказать, что я бы чувствовала себя намного увереннее, если бы кто-нибудь попытался найти доказательства вашей невиновности.

Блэккайт прикрыл глаза, словно стараясь сдержать себя, потом заговорил:

— Это адски трудный выбор, мисс Келтон. Рисковать провести большую часть оставшейся жизни в тюрьме или истратить последние доллары, которые я скопил, на то, чтобы остаться свободным… В любом случае, это, похоже, будет мне стоить почти всего, что я имею.

Клэр мало что могла возразить на это, ей оставалось только ждать, пока Блэккайт справится со своими чувствами. Когда он снова взглянул на нее, то казался почти спокойным.

— О’кей, сколько бы это ни стоило. А где вы собираетесь найти частного детектива?

— Здесь в отпуске находится один техасский рейнджер. Он говорит, что взялся бы за ваше дело. — Под столом Клэр скрестила пальцы, надеясь, что Алан не изменит своего решения. — Вы слышали о рейнджерах? Они классные сыщики.

— О’кей, леди, наймите его. Что еще?

— Возьмите себя в руки, потому что то, что я сейчас скажу, вам совсем не понравится.

— Мне не нравится вся эта чертовщина! — снова взорвался Блэккайт. — С того момента, как шериф Уэдлок постучал в мою дверь и заявил, что я арестован за изнасилование маленькой девочки! Что может быть хуже?

— Я хочу предложить вам не соглашаться на освобождение под залог.

В комнате стало абсолютно тихо. Медленно текли секунды, но на лице подозреваемого не дрогнул ни один мускул. Клэр не ожидала такой реакции. Она была готова к ярости, крикам, но не к полному молчанию.

Когда Блэккайт наконец заговорил, голос звучал совершенно бесстрастно.

— Почему я должен отказаться?

— Честно говоря, я не думаю, что вам предложат освобождение под залог. Но если предложат, советую не соглашаться. Мне кажется, мистер Блэккайт, что для вас безопаснее находиться в тюрьме. Известие о выдвинутом против вас обвинении может облететь округу, охватить ее подобно пожару после слушания дела в суде сегодня днем.

— И тогда моя жизнь не будет стоить и цента?

— К несчастью, существует возможность, что кто-нибудь решит взять восстановление справедливости в свои руки.

Он кивнул.

— Да-да, это возможно. — Его рот сжался в тонкую линию. — И как долго мне придется сидеть в этой камере? Проклятье, ведь я не сделал ничего плохого!

Его раздражение было естественным. Клэр искренне сочувствовала клиенту, но ничего не могла поделать.

— Я не знаю, сколько это может продлиться, мистер Блэккайт. Судья сегодня утром утвердил обвинение против вас. И единственное, что мы можем сделать в настоящий момент, это попытаться найти доказательства вашей невиновности. До тех пор окружная тюрьма Крофорда будет самым безопасным местом для вас. Я сожалею об этом, очень бы хотела, чтобы все было не так, но наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями…

— Я знаю, мне приходится смотреть в лицо реальности. — Блэккайт поиграл желваками, прежде чем продолжил: — Индейцы рано этому учатся.

— Не думаю, что арест имеет отношение к цвету вашей кожи, мистер Блэккайт.

— Я тоже так не думаю. Я не это имел в виду.

— Тогда ладно. Я получаю разрешение и сопровождаю шерифа к вашему дому для обыска. Вы не возражаете, если частный детектив поедет с нами?

Блэккайт пожал плечами.

— У меня, похоже, не осталось выбора. Почему бы ему не поехать? Все равно кто-то будет рыться в моих вещах. Какая разница — один или два человека!

Клэр знала, что такое чувство оскорбленного достоинства, и понимала Блэккайта. Трагедия была в том, что он этого не заслуживал. По крайней мере, она надеялась, что это так…

Через десять минут Клэр спустилась вниз, получила разрешение и обрадовалась, увидев Алана Герти, беседующего с Томом. Пожалуй, он слишком хорош собой, чтобы быть еще и хорошим человеком, сказала она себе, почувствовав, как сильно забилось сердце. Но сейчас это неважно. В данный момент Алан ей просто необходим…

— Что вы решили? — быстро спросила Клэр, едва успев поздороваться.

— Я по-прежнему доброволец.

— Тогда вы наняты.

Томас Уэдлок прервал этот молниеносный обмен фразами.

— Нанят для чего?

— Алан согласился работать на защиту как частный детектив по делу Блэккайта.

Томас изумленно взглянул на техасца.

— Зачем это тебе?

— Боюсь покрыться плесенью, сидя без дела.

Клэр было ясно, что Тому не понравился ответ, но он ничего не мог возразить.

— Только помни, что ты здесь частное лицо! — проворчал шериф.

— Я не забуду, Том.

Шериф повернулся к Клэр.

— И ты не забудь, что у него нет лицензии. Называй его помощником или еще как-нибудь, поняла?

— Ладно. Я полагаю, у тебя не будет возражений, если он поедет с нами на обыск?

Томас Уэдлок безнадежно махнул рукой.

— Только держитесь подальше от меня, оба.

Уиллис-роуд находилась почти в двенадцати милях от города и довольно далеко от дома Лотти Дедрик. У Алана был грузовичок-пикап, прекрасно приспособленный для сельских дорог. Поэтому решили взять его машину, а не “вольво” Клэр. С улыбкой Алан протянул ей ключи.

— Полагаю, вы лучше меня справитесь с вождением по заснеженным дорогам.

Его признание согрело Клэр. Из своего опыта — разумеется, не самого богатого в мире, — она знала: мужчины всегда неохотно признают, что женщина может знать или делать что-то лучше них. За исключением разве только приготовления пищи и уборки. Ее бывший муж, адвокат, был именно таким. Ему почему-то доставляло удовольствие всячески доказывать Клэр, что у нее способностей ничуть не больше, чем у какой-нибудь секретарши. Поначалу это сильно задевало Клэр, она пыталась что-то доказывать… И только прожив несколько лет в браке, она поняла, что муж просто самоутверждается за ее счет, что ее истинные знания и способности тут ни при чем…

С тех пор Клэр насмотрелась на множество примеров, которые доказывали, что взгляды ее экс-супруга весьма типичны. Некоторые мужчины, казалось, стремились лишить женщину всех признаков самоуважения, словно их могла удовлетворить только ее полная зависимость. Иногда это проделывалось неуловимо и тонко, но подобная снисходительность всегда была разрушительнее, медленно разъедала веру женщины в себя. Так произошло и в случае Клэр. Она прекрасно помнила, как тяжело переносить такое отношение, особенно если оно исходит от того, кого любишь… Ей понадобились годы, чтобы восстановить самоуважение и уверенность в себе. По крайней мере, когда это касалось ее работы. Во всем остальном она так никогда и не смогла вернуть эти утраченные качества…

Как все-таки прекрасно, что не каждому мужчине доставляет удовольствие унизить женщину! Клэр точно знала, что Том Уэдлок не был таким, и Рой Полтхем не был. А замечание Алана о ее способностях вести машину по снегу, казалось, говорило о том, что он тоже чужд надменности… Было приятно сознавать, что он сам достаточно уверен в себе, чтобы не унижать других.

Какая разница! — сурово одернула себя Клэр. Через пару недель он снова возвратится в Техас; неужели я хочу довести себя до того, чтобы плакать и тосковать о нем?! Да главное, впрочем, не в этом. Клэр понимала, что, если бы даже он и не собирался в Техас, надеяться ей не на что. Она самая обыкновенная женщина, ей уже за сорок, и она хорошо знает, что мужчины никогда не находили ее особенно привлекательной. А уж этот красавец рейнджер, который, должно быть, лет на десять моложе ее, никак не может заинтересоваться ею. Он был любезен, просто потому что сожалел о своей вчерашней вспышке. А она, стосковавшись по мужскому вниманию, уже вообразила Бог знает что!

Мысленно устыдившись, Клэр попыталась прогнать свое влечение к Алану в самый дальний уголок сознания. Но мысли о нем каким-то образом сами собой возникали вновь…

Маленький пикап неспешно ехал по заснеженной дороге, направляясь к дому Коннора Блэккайта. Вокруг не было ничего примечательного, и Алан Герти сосредоточился на собственных мыслях. Он так и не мог до конца понять, зачем взялся за эту сумасшедшую работу. Разве только для того, чтобы приблизиться к одной довольно колючей леди… Если быть точным — к той, которая сидит сейчас рядом с ним.

А если уж говорить совсем откровенно, Клэр Келтон заинтересовала его еще два года назад, когда они столкнулись на процессе Сэма Джонсона. Алану нравились умные женщины. Это была его характерная особенность, над которой частенько посмеивались приятели. Сами они предпочитали юных пышных блондинок и искренне недоумевали, зачем женщине нужны мозги…

Алан дважды слышал выступления Клэр на процессах, и оба раза они чрезвычайно понравились ему. Жаль, что она “синий чулок” и совсем не подходит для маленькой интрижки…

Нет, не то чтобы Алан Герти был легкомысленным ловеласом. Просто в серьезных отношениях с женщинами ему не везло. Дважды он чуть было не женился, и оба раза помешала его увлеченность работой. Его первая подружка, Джанин, решила, что не сможет жить с человеком, который слишком часто ставит на карту свою жизнь. Другая связь оказалась такой же хрупкой, хотя Алан был уверен, что Ванда понимает его. Тем труднее оказалось перенести удар. Для него быть полицейским означало не просто отработать сорок часов в неделю. Это была его жизнь. Когда он находился в деле, то отдавался ему полностью: забывал поесть, почти не спал. Если бы было иначе, он никогда не смог бы стать рейнджером.

Короче говоря, после того как было сделано предложение Ванде, Алан включился в крупное дело, связанное с наркотиками. Оно отнимало все его время, когда он бодрствовал, и еще некоторое, в течение которого засыпал. И так почти два месяца. Ванда терпеливо ждала. Но как только закончилось дело наркоторговцев, Алану поручили новое, связанное с коррупцией в политических кругах… Через шесть месяцев Ванда вернула кольцо, оставив жениха опустошенным и потерянным.

С тех пор Алан Герти считал себя убежденным холостяком, твердо отказываясь открывать путь к своему сердцу какой бы то ни было женщине. Он уже дважды проиграл и решил больше никогда не поддаваться серьезным чувствам.

Эта мысль вызвала у Алана кривую усмешку и снова привлекла его внимание к женщине, которая сидела рядом с ним. Уж с ней-то можно чувствовать себя в безопасности, подумал он. Судя по всему, Клэр превыше всего ценит работу и, говорят, даже не встречалась ни с кем все двенадцать лет после развода. Наверняка она не желает снова вешать себе ярмо на шею — так же, как и он.

Алан не мог бы сказать точно, что в ней так привлекало его. Но он считал необходимым разобраться в этом, потому что не любил испытывать чувства, которые не мог объяснить. Такой уж у него был склад ума: ему во всем нужно было найти причину.

Клэр была немного старше, чем он, может, лет на пять, но это совсем не волновало Алана. Такие вещи давным-давно перестали быть для него важными. Важным был совсем юный блеск ее прекрасных ореховых глаз, их ясный взгляд говорил о честности. Ему нравились смешные маленькие очки, которые она водружала на кончик носа, когда ей приходилось читать. И он размышлял, не носит ли она их только для того, чтобы казаться более солидной, особенно в суде.

Вообще, в Клэр было что-то бесконечно трогательное, чего она сама, конечно, не сознавала. Однажды Алан чуть не умер от смеха, заметив, как Клэр сбросила под столом туфли и с облегчением потерла одну ступню о другую. Он еще подумал тогда: “Бедная маленькая леди! Как же, наверное, устают ее ноги к концу дня на таких каблучищах”.

Алану нравилось, что Клэр не красит свои седеющие волосы, а это требует от женщины известного мужества — не прятать свой возраст. Седина в ее волосах была красива, так же как лучики-морщинки возле глаз и рта. Такие морщинки бывают от улыбок… Алан никогда не мог понять, почему Мэдисон-авеню навязывает всему миру гладкие молодые лица. Они ведь, как правило, еще абсолютно пусты. Только с годами характер и стиль жизни отражаются на лице и говорят о многом. Вы можете взглянуть на Клэр Келтон и увидеть, что она теплый и великодушный человек, который любит улыбаться. И она хмурится, если чем-то озабочена, о чем говорит маленькая складка между бровями…

Нет, вовсе она не “синий чулок”! С чего он это взял? В каждом движении Клэр проглядывает какая-то робкая женственность. А чуть располневшую талию хотелось обнять и крепко стиснуть… Алану вдруг надоело размышлять, почему ему нравится Клэр Келтон. Просто нравится — и все!

Клэр вела машину очень серьезно и сосредоточенно. Впрочем, она, кажется, все делает очень серьезно. Ее глаза были прикованы к дороге. Он вспомнил, как эти глаза иногда останавливались на нем, словно помимо ее воли, а потом Клэр быстро отводила их, будто боялась выдать какую-то тайну. Это тоже было очень трогательно и, возможно, говорило о том, что он небезразличен ей… Все-таки чертовски жаль, что у них ничего не может получиться! Да и не нужно втягиваться ни в какие серьезные отношения. Но с этой маленькой серьезной женщиной по-другому нельзя…

Однако все равно ничто не может помешать мужчине смотреть на женщину, наслаждаться ее обществом. Ничто не может помешать ему испытывать желание… Интересно, а вдруг Клэр сама заинтересована в маленьком веселом невинном романе на ближайшие пару недель? Алан не думал, конечно, что она согласилась бы лечь в постель с мужчиной, которому не доверяет. Но себя-то он считал человеком, которому можно доверять! Поэтому они вполне могли бы почаще встречаться и сделать эту холодную серую весну чуточку теплее, а вечера немного приятнее. Что может быть дурного в безобидном флирте?

Дом Коннора Блэккайта стоял довольно далеко от дороги, так что проезжающие по ней не могли его видеть. Алан заметил это вслух, когда они свернули с Уиллис-роуд и поехали по узкому поезду. Дом бросался в глаза только благодаря открытым воротам и параллельным рядам снежных сугробов, оставленных снегоочистителем с зимы. Клэр ехала следом за тремя машинами шерифа, которые мотало и трясло от одной колеи к другой. Блэккайту не помешало бы выровнять подъездной путь к дому!

— А какая разница, видно ли дом с дороги? — спросила Клэр и чуть не прикусила язык, когда машину тряхнуло на ухабе.

— Кто-то мог съехать с этой дороги, закопать что-нибудь на земле Блэккайта и быть уверенным, что тот его не видел.

— Ну и что же?

— Мне с самого начала показалось странным, что одежда девочки была найдена на его земле. Скажите мне, адвокат, похоронили бы вы улики на собственном участке?

Клэр отрицательно покачала головой.

— Я не стала бы этого делать. Но помню, как однажды парень, ворвавшийся в банк, чтобы ограбить его, вручил кассиру записку с предупреждением, написанную на собственной регистрационной карточке.

— У меня тоже был подобный случай. Один грабитель, чтобы уйти от погони, взял такси и дал водителю свой домашний адрес. — Алан усмехнулся и покачал головой. — Я знаю, что такое бывает. Но разве Блэккайт показался вам глупцом?

— Конечно нет.

— Мне тоже.

— А разве вы когда-нибудь встречались с ним?

— Во время поисков девочки. Мы сказали ему, что ищем пропавшего ребенка, и он сразу пришел нам на помощь. Конечно, виновный человек сделал бы то же самое… Это вовсе ничего не значит. Но у меня была возможность поговорить с ним несколько минут, и он не показался мне дураком. Или человеком, который страшно нервничает.

— Но вы ведь не думали тогда, что он подозреваемый номер один?

— Конечно. Но после нашего с вами вчерашнего разговора, я все размышлял о той ночи, пытался вспомнить, как Блэккайт вел себя тогда. Нет, он не произвел на меня впечатления преступника.

— Ах, Алан, если бы вы знали, как я хочу выяснить правду! Не удивляйтесь, но защитники редко ее знают и, как правило, не беспокоятся об этом. Защищая кого-либо, не обязательно вникать в то, что же на самом деле произошло. Моя задача состоит лишь в том, чтобы быть уверенной — подзащитный подвергается справедливому суду по закону, а решение “виновен” или “невиновен” выносит суд присяжных. Чаще всего я лишь делаю вид, будто передо мной ясная картина того, что произошло в действительности. Ни в мою задачу, ни в задачу обвинителя не входит проверка показаний подсудимого. — Клэр слегка смутилась свой откровенности и, искоса взглянув на Алана, продолжила: — Но в этом деле мне просто необходимо знать правду. Если Блэккайт невиновен, то это как раз такой случай, когда невиновность придется доказывать, чтобы исключить любые сомнения. Иначе у него действительно не останется ни одного шанса на нормальную жизнь.

— Поэтому мы должны сделать все возможное, чтобы найти настоящего преступника, так?

— Это самое главное, Алан. А вы думали, я хочу от вас чего-то еще?

Алан заерзал на сиденье. Ему показалось, что Клэр догадалась, о чем он думал совсем недавно…

— Я только не совсем уяснил, что должен делать, если обнаружу нечто… неприятное для вашего клиента.

— Нашего клиента, рейнджер, нашего! Что вы должны делать? Прежде всего, сказать мне. Я не верю, что Блэккайт натворил это, но если преступник он, тогда мне нужны факты, улики. На сей раз я хочу все знать точно.

— У вас могут быть неприятности…

— Меня это не волнует. Поймите: статус адвоката позволяет мне скрывать то, что мой клиент мне говорит. Но адвокат не имеет права скрывать улики! Я не могу препятствовать правосудию.

— Это существенно меня успокоило.

Клэр посмотрела на собеседника и улыбнулась.

— Я так и подумала. Нет, мы не будем скрывать улики, рейнджер. Только помните: все, что Блэккайт рассказывает нам, мы обязаны держать в тайне.

— Ну что ж, с этим я могу смириться.

Коннору Блэккайту принадлежал большой черный грузовик с прицепом. Он стоял в сарае, который служил и гаражом, и мастерской. Судя по всему, грузовик был единственным источником дохода хозяина.

— Кажется, здесь не слишком удобное место для проезда, — заметил Алан. — Сколько вообще больших грузов проходит через ваш городок?

— Не знаю. Но Блэккайт регулярно сотрудничал с солидной транспортной фирмой. Они все время нанимают владельцев грузовиков.

Алан нахмурился.

— Я забыл об этом. И все-таки странное он выбрал место: от дороги далеко, проезд к дому неровный, разбитый… Он ведь должен много времени проводить за рулем, чтобы зарабатывать на жизнь перевозкой грузов?

— Вы сможете сами спросить его об этом, если это важно.

— Может быть, и спрошу. Посмотрим, как там еще повернется…

Шериф сначала обыскал грузовик, но не нашел ничего существенного.

— Выглядит так, словно этот индеец вычистил все, готовясь к новой поездке, — проворчал Том. — Черт возьми, даже коврик в кабине пропылесосил!

Комнаты в доме тоже не содержали ничего интересного. Одноэтажный дом казался стерильным и совершенно безликим.

— Похоже, парень не много времени проводил здесь, — заметил Алан спокойно.

Лишь несколько предметов на кухне свидетельствовали, что дом обитаем: сполоснутая кружка для кофе и ложка в раковине, крупа и кофе в буфете, замороженные куски мяса в холодильнике. И больше ничего. Негусто. Гостиная имела необжитой вид: никаких семейных фотографий, никаких признаков характера или привычек хозяина. Клэр почувствовала, как по спине поползли мурашки, она несколько раз поднимала глаза на Алана, опасаясь заметить на его лице следы сомнения.

— Блэккайт редко бывал здесь, — шепнула она ему, словно оправдываясь, пока полицейские методически осматривали дом, заглядывая под накидки на диване, под обшивку на стульях, за портьеры.

Клэр невольно обхватила себя руками за плечи — как всегда, когда испытывала тревогу. Все это нехорошо, подумала она. Дом не должен быть таким пустым, даже если в нем живут пару дней в месяц. Неужели я оказалась полной дурой?! Неужели Блэккайт — просто искусный лжец?

— Мне это не нравится, — сказал наконец Том, глядя Клэр прямо в глаза.

Та не ответила.

Они двинулись дальше по коридору, обнаружив две спальни, в которых не было никакой мебели. Следующая комната, похоже, служила Блэккайту спальней. Посередине стояла железная кровать, которая выглядела такой старой, что ее можно было счесть реликвией. Комод был небольшой: всего четыре ящика на деревянных ножках. Полицейский стал обыскивать их на глазах Тома и Клэр. Ящики оказались полупустыми: чистая пара нижнего белья и небрежно сложенные майки.

В самом нижнем ящике они наткнулись на старомодный альбом с черными страницами, в которых вечно отклеиваются уголки для фотографий. Альбом был полон и даже переполнен: многие снимки просто лежали между страницами.

— Очевидно, семейные фотографии, — буркнул Том, собираясь открыть альбом.

Клэр хотела было возразить: в высшей степени невероятно, что они обнаружат нижнее белье девочки, засунутое между страницами семейного альбома. Строго говоря, полицейским вообще не было нужды просматривать его. Но она придержала язык: они имели законные основания для обыска, а маленькие штанишки могли быть спрятаны где угодно. Скорее всего судья поддержала бы полицейских.

По крайней мере, ничего не найдя, они сунули альбом на место, отметила про себя Клэр. Что и говорить, обыск в доме Блэккайта проводился профессионально: все вещи возвращались на свои места.

Следующее помещение было чем-то средним между конторой и комнатой для отдыха. Огромный стол, покрытый песком, занимал почти всю комнату. Этот стол представлял собой настоящий ландшафт с холмами и долинами, миниатюрные деревья окаймляли его. Но что сразу же привлекло внимание Клэр, так это искусно сделанные и раскрашенные оловянные солдатики, которые занимали позиции на этом поле битвы.

— Он играл в войну! — заметил Алан. — И весьма серьезно, если судить по всему этому. Сейчас никто не держит таких столов.

— Похоже на Аустерлиц, — сказал полицейский Бьюрегард. — Такая форма была на французских и австрийских солдатах в начале девятнадцатого века.

Том бросил на подчиненного удивленный взгляд.

— Ты что, тоже играешь в солдатиков?

Бью пожал плечами.

— Я просто читал много книг по военной истории.

— Шеф! — Все повернулись в ответ на взволнованное восклицание одного из полицейских, который только что открыл письменный стол-бюро с крышкой на роликах. — Шеф, идите посмотрите!

Клэр была как раз рядом с Томом, когда все заторопились к бюро. Единственной мыслью было: Господи, пожалуйста, не допусти, чтобы это были пропавшие штанишки Лотти Дедрик!

Это были не они. Но то, что открылось их взорам, было, пожалуй, не менее значительным. На столе лежало цветное фото маленькой девочки двух или, может быть, трех лет. Она стояла в большой металлической ванне и была совсем голенькая…