Желая убить время, Джон пришел за полчаса до назначенного Бобби времени. Бар уже был открыт. Войдя в помещение, он увидел за несколькими столиками людей, которых раньше не встречал.

— А это кто? — спросил он у Бобби, усевшись за барной стойкой.

— Не поверишь, — усмехнулся бармен, — обычные посетители. Так как мы обычно работаем по ночам, тут никого из обычных горожан и не бывает.

— Понятно. Так чего звал?

— Ты пришел слишком рано. Все узнаешь, когда подтянутся остальные.

— Остальные?

— Я же говорю: все узнаешь. Терпение.

Бобби упрям, как старик, хотя до этого возраста у него оставалось еще лет пять, а потому бесполезно задавать вопросы, на которые он не собирался отвечать. Джон как обычно заказал виски и решил поговорить на другую, давно затронутую им тему:

— «Тенелов» не передумал по поводу моей идеи? Бобби непонимающе вздернул бровью, потом в глазах промелькнуло воспоминание.

— А, ты про Дневных Охотников? Ничего они не передумали, и не передумают. Лазить днем по канализациям и другим темным закоулкам в поисках Теней хочешь только ты, а у организации людей не так много, чтобы этим заниматься, особенно после случившегося. — Бобби помолчал. — И одному тебе этим заниматься не позволят, ты слишком ценная единица. Я не говорил, как они каждый час звонили, пока я тебе спину зашивал и после? Они потеряли Майлза, и очень не хотят потерять еще и тебя.

Джон лишь пожал плечами. Он не считал себя таким уж важным членом Охотников, пусть и убил немало Теней. Некоторые даже сравнивали его с самим Бобби Демиургом, когда тот еще находился в расцвете сил и неистово уничтожал Теней налево и направо, орудуя клинком, словно вечным двигателем смерти. Однажды, в пылу сражения, он убил пятерых других Охотников, и с тех пор отложил меч, точнее, повесил его над стендом с выпивкой в баре, как напоминание себе и другим о совершенном им грехе.

В слух Джон сказал, что не считает себя таким уж важным, чтобы о нем так пеклись.

— Ты же знаешь, что до Катастрофы я преподавал историю религии и мифологии?

— Ты говорил.

— Есть легенда о двух братьях, которых боги создали равными друг другу во всем, однако один из них возомнил, что он лучше второго, и решил доказать это на поле боя. Он захватил не одно государство, создав великую империю, однако погиб в последнем из боев, пусть выиграв войну и прославив свое имя, и тогда на престол взошел его брат, ни в чем ему не уступающий, кроме того, что был жив. Возможно, это не самое подходящий миф для сравнения, но ты с Майлзом почти как два этих брата. Пусть Майлз и считался неофициально сильнейшим в боро, но ты ничуть не слабее, просто… меньше выделяешься. Тор всегда вел себя слишком вызывающе, потому этот Жнец и нацелился на него первым. Если бы ты тоже так выпендривался, то мог бы стать первой жертвой.

— Если помнишь, он и на меня напал.

— Да, — согласился Бобби, — но ты-то не проиграл.

— Только благодаря удаче. Если бы не…

— Удача — это тоже часть силы, — перебил его бармен. — Не важно как, но ты не проиграл ту схватку, пусть и не выиграл тоже. Да и кто знает, как бы все сложилось, не будь ты ранен.

Вместо ответа Джон отхлебнул виски. Он знал, что будь он хоть трижды здоров и знай о том, что на него нападут, все равно бы не вышел из боя победителем. Мрачный Жнец не обычный человек, даже для Охотника, иначе бы он не смог напустить тех Теней. Джон боялся, что человек в шляпе соврал о том, что он Охотник, а на самом деле одержим Высшей Тенью. Вслух он такое произносить боялся. А что, если Бобби согласится с этим? Организация этим уже занимается — это все, что хотелось знать Джону.

Через несколько минут в бар зашел еще один Охотник, и Бобби заявил на весь зал, что заведение закрывается из-за скорого комендантского часа. Посмотрев на часы, посетители нехотя разошлись, оставив скупердяйски мало чаевых, как недовольно заметил Бобби.

Тем, кто вошел в зал, оказался Грассхоппер — высокий жилистый Охотник с большими карими глазами. В качестве оружия он предпочитал пару длинных кукри, что, по мнению Джона, было несколько нецелесообразно. Другое дело — длинный и прямой меч.

— Я не опоздал? — спросил вошедший Охотник.

— Ты первый, если не считать Джона, который пришел на полчаса раньше.

— Давно не виделись, — кивнул Джон. В последний раз они встречались, когда вместе лежали в комнате за подсобкой после резни с Тенями. Грассхоппер кивнул в ответ.

— Как раны? — поинтересовался он.

— Скажем так, если бы сейчас завязалась драка, я бы постарался по-тихому свалить.

— Никакой драки не будет, — заверил их Бобби. — Мы просто кое-куда съездим.

— Не люблю сюрпризы, — буркнул Грассхоппер.

За следующий десять минут пришло еще несколько человек. Эвила — женщина лет сорока, но довольно подтянутая, черная вуаль, скрывающая лицо, придавала ей мрачный образ. Барсук — низкорослый мужчина лет тридцати с небольшим, бывший вор-домушник (кто-то говорит, что и нынешний), любит разрисовывать лицо двумя черными полосками, за что и получил свое прозвище. Афро Афродита — красивая темнокожая девушка, примерно одного возраста с Джоном, на голове колючее афро с торчащим из него амбисидиановым гребнем.

— Даже не представляю, зачем мы все здесь собрались, только если Бобби не решил устроить самую странную оргию на моей памяти, — заявила Афро.

— Я не против, — подал голос Барсук, — осталось только договориться о плате.

— Я знал, что так будет, — вздохнул Бобби, — но, к сожалению, не мне решать, кого выбирать.

— Выбирать для чего?

— Сами увидите, — улыбнулся Бобби. — Сколько же будет бучи, — добавил он сокрушенно лишь для себя.

* * *

Оливер с трудом разомкнул веки и его взгляд уставился в белый потолок с одним единственным плоским плафоном посередине. Повернув голову набок, он почувствовал острую боль, и воспоминания нахлынули на него темной волной. Руки с кожей, как у лягушки, схватившие Гека и утащившие его во тьму; Гек, напавший на Джо, словно дикий зверь; он убегает вместе с Бекой, а когда оборачивается, то видит, что ее нет; темные твари, одна из них залазит в рот девушки, другая пытается сделать тоже самое и с ним, но отскакивает, как от чумного; падение…

Воспоминания вспыхнули в сознании так быстро, что Оливер невольно подскочил, но тут же бухнулся обратно из-за ужасной боли в голове и по всему телу. Я живой, промелькнуло у него в сознании. Он осторожно коснулся затылка и почувствовал, что его голова забинтована. «Я в больнице? Ну конечно, в больнице! Я же выпал из проема, а остальное мне просто приснилось».

Осторожно, без резких движений, он сел на кровати, свесив ноги, слегка повернулся и аккуратно прижался спиной к стене. Перед ним, шагах в трех, оказалась еще одна безликая стена. Повернув голову направо, он обнаружил, что комната как бы разделена тонкой перегородкой, похожей на туалетную. Странная палата, подумал Оливер. Когда он повернул голову налево, то чуть не подскочил вновь, почувствовав, как очередная раскаленная игла вонзается в мозг. Сначала ему показалось, что две палаты соединены в одну длинную, а на второй половине, также прижавшись к стене, сидит еще один пациент, в такой же серой одежде, похожей на пижаму, но быстро осознал свою ошибку. Слева, вместо стены, находилось огромное зеркало.

У Оливера почему-то возникло такое чувство, что это не простое зеркало, а одностороннее, позволяющее наблюдать с другой стороны. Медленно встав с кровати, он нетвердым шагом подошел к своему отражению и ударил ладонью по стеклу. Послышался глухой стук, словно перед ним пласт пластмассы, толщиной сантиметров пять, а то и больше.

— Эй, есть там кто-нибудь? — позвал он громко.

Никто не ответил. Тогда он решил для начала осмотреть, как ему представлялось, свою камеру заключения. За перегородкой действительно оказался один унитаз и умывальник из какого-то золотистого металла. И все, больше в комнате, кроме кровати и небольшого столика у изножья, ничего не было. Ну, еще и металлическая дверь у самого зеркала с непонятными завитушками на ней, при этом чеканка отливала таким же цветом, как и унитаз с раковиной. Подойдя к ней и ударив ладонью, он понял, что она еще крепче стекла.

«Что же случилось? — судорожно подумал он, стараясь припомнить все детали того вечера. — Сколько прошло времени? Алкоголь уже явно выветрился. А что, если произошедшее было не сном? Да нет, Гек, этот слабак, да чтобы напал на здоровяка Джо и так его отшвырнул? И еще эти чудовища. Это точно сон, навеянный байками Джо о демонах и выпивкой. — Он вернулся на кровать, положив подушку так, чтобы ему было удобней сидеть, прижавшись к стене спиной. Он подумал, что если кто-то за зеркалом увидит, что он пришел в себя, то непременно все ему разъяснит. — Что разъяснит? Может, это не камера, а действительно больничная палата, только вот сама больница в тюрьме? Что, если на нас и правда напали, только не демоны, а люди? Да, я смотрел какой-то фильм или передачу, где говорилось, что иногда память обманывает саму себя, когда происходит что-то, что шокирует человека. Воспоминания подменяются, чтобы человек не сошел с ума».

Не сошел с ума! Оливер не понимал, как воспоминания о всяких демона не позволят ему свихнуться. Лучше уж помнить то, что произошло на самом деле. Неужели Гек, Джо и… Бека мертвы? От этой мысли Оли чуть не расплакался, но он не собирался выставлять свои эмоции напоказ.

— Я несовершеннолетний! — крикнул он отражению. — Я знаю свои права! Вы не имеете права меня тут держать без согласия родителей.

Отец Оливера был законченным пьяницей, и он понимал, что даже пробудь он здесь целый месяц, тот не сильно будет волноваться, лишь расстроится пропаже порученца, бегающему в магазин за огненной водой, и теперь придется делать это самому или посылать собутыльников. За бутылку он согласится подписать любые бумаги, даже не читая.

— Я есть хочу, — сказал он уже спокойнее в никуда.

К его удивлению, не прошло и десяти минут, как в двери послышались звуки, словно ее отворяют. Вскочив на ноги, он ожидал, что дверь откроется, но вместо этого, внизу в сторону отодвинулась небольшая заслонка, которую Оливер сначала даже не заметил, и рука втолкнула внутрь поднос с едой, после чего заслонка вновь быстро вернулось на место, и снова послышался звук ключа в замке. «Зачем кому-то закрывать такую узкую заслонку на отдельный замок?» — подумал Оливер, но увидев еду, вдруг почувствовал сильный голод и переключил внимание.

Он удивился той еде, что ему предоставили: мясо с гарниром, салат, сладкий компот, даже кусочек пирога. Отдельно лежала небольшая белая таблетка; сначала он побоялся его выпивать, но решил, что если его хотят отравить, то проще это сделать, добавив яд в еду. Вкус аспирина развеял последние сомнения.

Если это тюремная больница, подумал Оливер, то я бы не прочь сесть на годик-другой. Лишь съев все до последней крошки, он решил, что это не так. Какой бы комфортной не была тюрьма, свобода всегда лучше, пусть даже и такая несовершенная.

За подносом никто не являлся. Видимо, не хотят рисковать, подумал он. Неужели я такой опасный преступник, что ко мне боятся зайти даже взрослые сильные мужики? Что же, по их мнению, я сотворил со своими друзьями, если меня так опасаются?

Таблетка еще не успела подействовать, а потому голова по-прежнему болела. Задвинув столик обратно за кровать, Оливер лег, прикрыл глаза и заснул, сам того не желая. Ему снился тот же самый вечер, только вместо существ, словно сотканных из теней, был он сам. Он видел, как в темном проеме двери появилось его лицо, и он утащил кожистыми зеленоватыми руками Гека во тьму. Потом он появился в проеме сам, в крови с головы до пят. Увидел, как напал на Джо, на толстяка Джо, которого разорвал на части, словно лист бумаги, скомкал и выбросил. Бека. Он увидел свое отражение в ее наполненных ужасом и слезами глазах, а потом вырвал эти глаза и съел. Она так кричала, что он захотел ее заткнуть, запихав руку ей в глотку, а затем и вторую; в конце концов, он залез в нее полностью, а когда открыл глаза, то они оказались глазами Беки, смотрящими на него в его же желудке.

Оливер резко проснулся и огляделся, словно боялся, что это было взаправду. Машинально он прикоснулся к своим глазам и почувствовал, что его лицо покрыто капельками пота.

— Проснулся? — послышался голос.

Оливер дернулся от неожиданности и быстро поднялся с кровати. Голова закружилась и он сел обратно, не отрывая взгляда от человека, расположившегося на стуле спиной к зеркалу. Напротив него стоял еще один стул.

— Кто вы?

— Меня зовут доктор Скот Джейсон.

— Где я? Я в больнице?

Доктор немного замялся:

— Нет, я не совсем такой доктор. Я хочу с тобой поговорить, можешь сесть на стул или остаться на кровати — как тебе удобней. Тебя ведь зовут Оливер Лайтман? Ты можешь рассказать, что с тобой случилось?

Было странно, что его расспрашивает именно доктор, пусть и «не совсем такой», а не полицейский. Хотя, подумал Оливер, возможно, что копы стоят за зеркалом, а этого мужика послали, чтобы я не так волновался. Хотите историю? Пожалуйста.

— Ну, я не очень хорошо помню случившееся, — начал Оливер, решив остаться на кровати.

— Расскажи, что помнишь.

— Мы с друзьями отмечали мой день рождения на восьмом этаже заброшенного здания. — Оливер сделал паузу, словно ожидая, что его поздравят, но доктор лишь задал уточняющий вопрос:

— Сколько именно было друзей? Перечисли, пожалуйста, их имена.

Он сделал, как просили, и продолжил рассказ:

— В общем, в самый разгар появились… какие-то люди и почему-то напали на нас. Я смутно помню, что именно произошло, потому что сразу же побежал по лестнице вниз, но один из них меня догнал и толкнул, из-за чего я упал со второго этажа и, судя по всему, отключился. — Он потрогал ноющий затылок.

Доктор Скот Джейсон снова молча допечатал показания и проницательно взглянул на молодого парня.

— Так все и было?

— Так я помню, — пожал плечами Оливер.

— Хорошо. А как выглядели эти люди, и сколько их было?

— Было темно, да и как-то не до рассматриваний было. Но, как мне кажется, они были в черных масках.

Доктор снова что-то отметил в планшете.

— Они что-нибудь говорили? Они держали в руках оружие или хоть что-нибудь?

— Я ничего такого не помню.

Доктор покивал головой, но в этом жесте, Оливер понял, не было ни грамма веры. Парень и сам понимал, что его история звучит натянуто и не особо правдоподобно, но голова болела слишком сильно, даже несмотря на выпитую таблетку, словно пульсируя изнутри, и лишь тугой бинт препятствовал тому, чтобы она развалилась на части.

Доктор заговорил вновь, но голос, ранее мягкий и вкрадчивый, теперь несколько изменился, став как будто прохладным. Это был голос человека, который не верил:

— Так значит, ты не видел никаких темных существ, и они не пытались залезть тебе в рот?

Оливер так опешил от вопроса и от того, как он был произнесен, словно это стандартный вопрос любой анкеты, что от неожиданности открыл рот и широко раскрыл глаза, но тут же сменил выражение лица на просто удивленное вопросом.

— Темных существ? Залезть в рот? Я думал, это я головой ушибся.

Оливер старался говорить так, словно вообще не понимает, о чем речь, но чем больше он старался, тем менее правдоподобными ему казались собственные выдумки.

— Что ж, если ты так говоришь…

И снова Оливер был уверен, что ему ничуть не поверили, но он был очень рад, что допрос не продолжится.

«Неужели, это был не сон? — задавал он сам себе мысленно вопрос. — На нас действительно напали демоны? Если так, то получается, что я не в больнице и не в тюрьме, а где-нибудь… в секретной лаборатории. Что, если все это было просто экспериментом? Тогда я тем более все должен отрицать, а иначе они могут пожелать избавиться от ненужного свидетеля».

— Не желаешь немного пройтись? — внезапно для Оливера поинтересовался доктор, хотя вопрос звучал не как предложение.

Когда Скот Джейсон встал, тут же распахнулась железная дверь. Не имея особого желания, Оливер все же последовал за доктором. Выйдя за порог, он увидел слева и перед собой глухие стены, однако справа находилась короткая лесенка вверх. Пройдя за доктором Джейсоном, он очутился в широком светлом коридоре. Свернув направо, он увидел комнату, из которой только что вышел.

Осмотревшись, он вновь от удивления открыл рот. Таких комнат вдоль длинного широкого коридора располагалось несколько десятков. Те комнатушки, что видел Оливер справа, следуя по коридору за доктором, практически все выглядели одинаковыми, хотя те, что слева, имели черный цвет стекол, которые были как будто матовыми, из-за чего было невозможно рассмотреть, что за ними. Помимо этого, квадратные стекла находились практически впритык друг к другу, между ними располагались лишь тонкие стены. Оли готов был поклясться, что из-за некоторых таких стекол слышались звуки ударов и даже крики. Оливер решил, что постарается вести себя как можно незаметней и подчиняться внутреннему своду законов, какими бы они ни были, чтобы не оказаться за одним из таких непрозрачных стекол.

Оли ожидал, что его ведут в какую-нибудь лабораторию, чтобы подвергнуть более пристрастному допросу. Когда из коридора с комнатами они с доктором через дверь вошли в намного более узкий переход и направились к другой такой же двери, Оливер уже собирался с духом и планировал рассказать все, что от него хотят услышать, потому что из фильмов он знал, что любой после продолжительных пыток обязательно в конце концов расколется, а если так, то нет смысла терпеть боли больше, чем необходимо. Но когда двери распахнулись, он понял, что устал за сегодня удивляться.

Перед ним предстало просторное помещение с высоким потолком, стены по обе стороны украшали огромные витражные окна с изображениями из цветных стекол, как в церквях или храмах, при этом окна начинались примерно на середине стены, устремляясь вверх. Судя по всему, на улице уже смеркалось. Когда Оливер смог оторвать взгляд от изображений рыцарей и ангелов, поражающих различных чудищ, и опустил глаза, то увидел, что это не церковь и даже не какой-нибудь музей, а типичная столовая с множеством столов и стульев. В конце помещения находилась стойка, а за ней низкая перегородка, позволяющая увидеть внутреннее убранство кухни. Оливер даже не сразу заметил за одним из столов четверых человек.

Эти четверо, как решил для себя Оливер, были схожи лишь тем, что так же, как и он, беспокойно озирались по сторонам и выглядели встревоженными, словно не понимая, что происходит и где они, ожидая подвоха. А еще на них оказалась точно такая же серая одежда.

Когда он только вошел в помещение, все взоры тут же устремились на него, словно люди чего-то ждали. Доктор Джейсон подвел его к общему столу и попросил сесть на свободный стул. Через несколько секунд к нему подошел человек и спросил, чтобы он хотел съесть на ужин. Оливер понял, что это официант, а также он осознал, что действительно несколько голоден, хотя и не так сильно, как перед прошлой трапезой. Не зная, что можно выбрать, он заказал пару бургеров и колу. Официант удалился также быстро, как и возник.

— Я так полагаю, ты тоже не знаешь, что происходит? — поинтересовалась у него темнокожая девушка с немного грустным видом, сидящая от него по правую руку. Оливер мог в равной степени дать ей как шестнадцать, так и двадцать лет.

— Если бы он знал, не сидел бы здесь с нами, — подал голос коренастый парень лет двадцати с небольшим и с бритым наголо черепом. Образ дополняли мощная челюсть и, судя по всему, не раз сломанный нос.

Еще двое промолчали. Молодая худая девушка, примерно по возрасту равная Оливеру, с впавшими глазами и мешками под ними, словно не спала несколько дней, и мужчина, возраст которого тоже было трудно определить, хотя он точно был старше остальных. У него были костлявые руки с тонкими длинными пальцами, бегающие глазки, тонкие нос и губы. Этот Оливеру не понравился больше всего, потому что посматривал на все и всех вокруг с нескрываемым презрением и даже ненавистью, словно ему не нравилось находиться в обществе малолеток, да еще и непонятно где, хотя на первую девушку он иногда зыркал так, словно не прочь остаться с ней наедине.

— Как вы сюда попали? — спросил Оливер всех, хотя больше обращался к темнокожей, так как она выглядела наиболее расположенной к общению, но ответил ему именно тот с бегающими глазками:

— Загребли нас, вот и все. Уроды. Даже права не зачитали, беззаконие полное, словно мы урки какие бесправные.

— Но я ничего такого не делал, — сказал Оливер, но тут же умолк. Если мои друзья на самом деле мертвы, они могут решить, что это моих рук дело, судорожно подумал он.

Он хотел еще сказать, что вообще несовершеннолетний и его не имеют права здесь держать, но тут принесли еды. Каждый заказал себе все по своему вкусу, и только мужик с тонкими губами, как подумал Оливер, заказал себе как можно более дорогие блюда: лобстеры, мясо с кровью, креветки, бутылку вина и всего по мелочи. Не только Оли смотрел на него с отвращением.

— Что? — развел он руками с зажатой в одном кулаке клешней лобстера, а в другом — куриной ножкой. — Халява ведь. Вдруг, это наша последняя хавка.

Оливер в этом сомневался. Зачем накармливать кого-то перед тем, как проводить эксперименты или вообще убить? «А если меня и правда убьют? Будет печально, если перед своей смертью я съем всего лишь пару бургеров». Но Оливер все же не верил, что его убьют, а иначе не стали бы перед этим спасать и лечить. Хотя никто не может знать, чего задумали эти люди, эксперимент может быть куда более сложный, чем можно вообразить.

Несмотря на то, что все ели в тишине, можно было почти физически ощутить, как в воздухе витает напряжение. Оливер полагал, что все эти люди тоже столкнулись с теми существами, но об этом явно никто не желал говорить. Остаток времени на ужин прошел в тишине. Когда кто-то доедал, к нему подходил человек, и они вместе уходили обратно через двери, ведущие в коридор. Оливер не старался есть как можно медленнее, но два бургера кончились слишком быстро, и он вместе с доктором Джейсоном отправился вслед за девушкой с мешками под глазами, которая съела лишь один кекс и выпила полкружки кофе со сливками. Оли подумал, что последним уйдет тот тип с бегающими глазками, если вообще когда-нибудь доест все, что заказал.

— Они видели тоже, что и ты, — сказал доктор, когда они подходили к комнате Оливера.

— А?

— Скоро ты узнаешь больше. Сейчас тебе следует поспать.

Оливер лежал на кровати, которую, кстати, застелили новым постельным бельем, пока его не было, и не знал, чем себя занять, потому что сон никак не хотел приходить. Он не знал, сколько сейчас времени, но судя по витражным окнами в столовой, наступала ночь. Перекатываясь с бока на бок, он в конечном итоге заснул спустя пару часов.

Его разбудил звук открывающейся металлической двери. В комнату вошел человек, сказал, что сейчас время завтрака. Оливер не чувствовал себя выспавшимся, но спорить, как он заранее решил, не стал. Когда он поел, этот же человек забрал поднос обратно. На обед все повторилось, только еда оказалась сытней.

Когда настало время ужина, доктор Джейсон вновь отвел его в столовую, на этот раз он оказался предпоследним, а последней привели темнокожую молодую девушку. Все выглядели такими же невыспавшимися, хотя девушка с мешками под глазами как будто не изменилась. Человек же с бегающими глазами бурчал что-то о странном распорядке дня.

Когда вновь настало время завтрака, Оливера разбудил уже не человек с подносом, а совсем другой, странный на вид, и без подноса. На нем был темный плащ почти до пола, а за плечом виднелась рукоять меча. На белом фоне стен он выглядел как жуткая черная клякса, принявшая форму воина из темных легенд.

Оливер почему-то подумал, что именно так и должна выглядеть смерть; пустыми глазницами черепа сейчас никого не испугаешь, но бездонно-черные глаза способны пробирать до мурашек.