Глава 1: Разные битвы

Под защитой круглых щитов и крепких доспехов первые две тысячи воинов набросились на стены гарнизона, словно разъяренные койоты. Длинные лестницы уперлись в землю и взмыли в воздух, чтобы обрушиться на зубья, проложив дорогу ревущим от жажды крови солдатам.

Концы лестниц были специально укреплены дополнительными досками из дуба, из-за чего их невозможно было разрубить мечом, но и топору понадобилось бы много времени. Неприятель с упорством лез наверх, желая поскорее перебраться через стену и схлестнуться с врагом в прямом бою.

Киркурдцы специально рассредоточили лестницы почти на всем протяжении стены, чтобы не находиться в одной точке огня противника. Однако Алгор предвидел подобную тактику. На каждую лестницу он выделил по несколько человек, и этого вполне хватало, чтобы сдерживать ватагу, ведь на узкой лестнице впереди мог находиться лишь один воин.

Стрелы дождем летели в закованных в латы солдат, и лишь каждая двадцатая попадала в цель, вонзаясь в щели между пластинами. Еще час назад многочисленные снаряды вдруг превратились в жизненную необходимость. Старшие офицеры кричали, чтобы лучники целились лучше и экономили оружие, но те либо не слышали приказов, либо считали, что экономить еще больше попросту невозможно.

Когда в руках дальнобойный лук или арбалет, противник кажется таким незначительным, таким далеким, и стоит ему подобраться ближе, как начинают трястись поджилки. Никто не желал сегодня вынимать меч из ножен и окроплять его кровью.

К первым двумя тысячам подошли еще около тысячи человек с новыми лестницами и силами. За ними по пятам спешил отряд из пяти сотен человек, вооруженных луками и арбалетами. Солдаты, совсем недавно чувствующие себя в безопасности на высоких стенах, вдруг оказались под обстрелом.

Под прикрытием дальнего огня на стенах объявились первые противники. Тем, кто недавно видел врага лишь на кончике стрелы, пришлось сменить деревянное оружие на стальное. Послышался лязг и треск первым столкнувшихся мечей и булав.

— Бросайте трупы на лестницы! — изо всех сил закричал Алгор. — Не дайте им забраться на стену!

Услышавшие приказ приступили к его исполнению. Вниз полетели убитые в тяжелых латах, подминая под себя тех, кто полз по лестнице. Несколько бамбуковых штурмовок подломились и рухнули вниз под общие крики лезущих вверх солдат.

Вместо того чтобы рубить укрепленные лестницы, Алгор приказала вылить на них масла и поджечь. Этим трюком он желал воспользоваться как можно позже, но враг оказался на удивление упорным и сильным. Принц надеялся, что первую атаку удастся отбить и так, но неприятели лезли на стены, словно настырные жуки, и у него не осталось выбора.

Горящие лестницы не позволяли противнику лезть выше. Они быстро прогорали и рушились вниз под собственным весом. Верхние концы обламывались и уцелевшая часть скребла по стене, когда как нижняя просто съезжала на скользкой от недавнего дождя земле. Еще несколько лестниц удалось расшатать силой, сбросив с нее всех солдат, а затем затащить внутрь крепости, чтобы ими не удалось повторно воспользоваться.

Почти сотня лучников, рассредоточившись на три группы, стояли во дворе, периодически выпуская за стены стрелы, даже не видя противника. Несколько находящихся на стене человек указывали направление и высоту, которую необходимо брать для выстрела. Противник быстро просчитал действия воинов Гедорна, однако и те были не дураками. После каждого выстрела они перебегали с одного места на другое по широкому двору крепости, и наносили новый удар. Киркурдцы разгадали и эту тактику, однако попытка ее повторить ни к чему не привела: воины гарнизона видели стрелков и могли указать направление своим лучниками, а вот сами стрелки противника оставались слепы.

Бой длился едва ли больше часа, но казалось, что наступил уже следующий день. Штурмующие, заслышав звуки горнов, поспешно ретировались, уклоняясь от летящих в спины стрел. От трех с половиной тысяч воинов осталось полторы тысячи, считая лучников и арбалетчиков. В гарнизоне насчитали тридцать восемь погибших и около пятидесяти раненых. Одни могли вскоре продолжить сражаться на передовой, других ждала долгая и мучительная смерть.

— Они перестроятся и вернутся, — заявил Майат, подходя к Алгору вплотную. — Подмоги нам не дождаться.

— Забываешься, — угрожающе прошептал принц.

— Простите, Ваше Высочество, — поклонился советник.

— И что ты предлагаешь? — спросил Алгор. — Бежать в леса?

— Их доспехи тяжелее наших, и лошадей у них мало. Они нас не догонят.

Алгор уже думал о побеге, но каждый раз его мысли возвращались к королю. Побега он не потерпит и если понадобится, в назидание остальным казнит и собственного сына. Сдаваться тоже не вариант — киркурдцы перебьют всех. Остается лишь сражаться.

— Тебя догонит моя стрела, — прошипел Алгор, хватая худосочного Майата за грудки. — А нет, так меч моего отца. Вместо того чтобы тратить время на дурные мысли, лучше бы придумал план дальнейшей стратегии, чем занимаюсь я.

— Но, Ваше Высочество…

— Когда все закончится, — перебил советника принц, — и если мы выживем, ты ответишь за свои помыслы. А сейчас единственный вариант для тебя искупить свой грех — взять меч и отправиться на передовую, а не сидеть в тылу.

Под конец речи Майат уже едва доставал земли носками туфель, и когда Алгор его отпустил, он грохнулся на задницу. Лицо его было белее, чем у самого мертвеца.

Через два часа томительного ожидания солдаты на стенах подали сигнал о приближающихся противниках. Вторая волна штурма должна была нахлынуть уже через несколько минут. Конечно, у Алгора были идеи, как действовать дальше, но он ничего не говорил своим людям, чтобы их не мог подслушать ходящий во сне. Все, что он произносил вслух, это слова поддержки.

Когда трехтысячное войско противников уже было на полпути к крепости, Алгор обратился к своим воинам, давая указания. Сейчас все зависело от того, сколько еще осталось сил у солдат обоих из сторон. Принц понимал, что в распоряжении врагов почти пять тысяч человек против его сотни с небольшим, но он надеялся, что противнику не придет в голову воспользоваться каким-то неожиданным планом.

И он оказался прав. Киркурдцы сменили тактику, но не так сильно, как боялся Алгор. Они лишь решили не рассредоточивать лестницы, а атаковать скопом в одном месте. Это действительно могло бы стать проблемой, будь в распоряжении принца много людей — все бы они попросту мешали другу на стене. Однако сотня воинов чувствовала себя на широкой площадке более чем комфортно.

Вниз полетели первый стрелы, способные лишь незначительно навредить бушующему стальному морю противников, но Алгор лишь ждал, когда они подойдут ближе.

— Тащите! — закричал он, когда первые лестницы ударились о зубья стены.

Солдаты, чьи шлемы напоминали бизоньи головы, действительно могли напугать кого угодно, но настоящие воины знают, что под устрашающей маской находятся такие же живые люди, как они. Они тоже боятся умереть и тоже пытаются сделать все возможное, чтобы послужить своей родине. Сегодня им предстояло совершить и то, и другое.

Когда киркурдцы почти достигли верха стены, прямо у них над головой возникла их же утащенная ранее лестница. То, что они сгруппировали свои штурмовки в одном месте, сыграло с ними злую шутку. Их же стратегия стала причиной их гибели.

Не успели первые рогатые головы показаться над зубьями стены, как длинная и тяжелая лестница горизонтально обрушилась вниз, сбрасывая с деревянных ступенек закованных в латы солдат. С криками отчаяния и неизбежной судьбы он с грохотом обрушились на головы своим товарищам, и сверху их тут же придавило штурмующее орудие.

Пока они не успели прийти в себя, солдаты Гедорна всем скопом навалились на прислоненные к стене лестницы, затаскивая их внутрь. Держащие за конец лестницы воины без страха сиганули вниз со стены с другой стороны. Длинная и тяжелая лестница послужила им отличным противовесом, и они легко ступили на землю, страхуемые товарищами вверху и снизу. В один миг противники потеряли почти все свои штурмовки.

Стрелы сотнями сыпались на головы нападающих, но их уверенно защищали круглые щиты и крепкие доспехи. Противники отошли назад на несколько сотен шагов назад, за пределы полета стрелы. Алгор увидел, как к ним подносят еще несколько лестниц. Принц не мог представить, как еще киркурдцы смогут их использовать, если обе их тактики не принесли успеха.

— Что они делают? — удивился один из солдат, всматриваясь вдаль.

— Изменяют тактику. Эй, внизу! — крикнул Алгор солдатам. — Разбирайте лестницу и тащите сюда длинные жерди.

Воины тут же приступили к исполнению приказа, разрубая веревки, которыми к длинным орясинам крепились ступеньки.

В это время киркурдцы начали укладывать одни штурмовки на другие, скрепляя их крепкими вервиями, создавая подобие укрепленной лестницы. Весить такая должны прилично, и ее точно не затащишь за стены.

Противники сделали сразу две такие утяжеленные лестницы, после чего целой толпой подняли их над головой и ринулись в атаку. Алгор надеялся с помощью длинных жердей сбивать залезающих по ним солдат или, возможно, запихнуть парочку между скрепленными лестницами сбоку и посредством рычага переворачивать их, сбрасывая штурмующих вниз, но в этом случае тонкие палки могут попросту переломиться.

У Алгора было еще несколько идей в запасе, однако кикурдцы решили его удивить. Вместо того чтобы вонзить один конец лестницы в землю, дабы поднять штурмовки и обрушить другим концом на стену, они продолжили бежать вперед, со всего маху влетев в ворота крепости двумя импровизированными таранами.

Крича от потуг, они вновь отошли назад и с разбегу врезались в створки: сначала одна группа с лестницами, а сразу за ними вторая, чередуя удары. Звуки ударов разнеслись по всему гарнизону. Двери затряслись так, что вибрации отдавались в каменные стены под ногами.

— Стреляйте по ним! — заревел Алгор, первым хватаясь за лук. Однако толку от этого было мало. Киркурдцы держали импровизированный таран над головой, что не позволяло большинству стрел достигнуть цели.

А воины неприятеля продолжали с упорством биться в ворота, скрипящие от каждого удара, словно вот-вот развалятся. С другой стороны выстроились лучники и арбалетчики, готовые в любой момент выпустить стрелы и болты в прорвавшихся врагов.

— Тащите жерди! — выкрикнул приказ принц.

К этому времени не занятые обстрелом солдаты успели разобрать лишь одну лестницу. Две жерди оказались на стене раньше, чем тараны успели нанести три двойных удара.

— Как побегут вперед, — вновь заговорил Алгор, — цельтесь в просветы между ступеньками.

Сразу по пять человека держали жерди, вставив их далеко за стены. Как только налетчики отошли назад для разгона, Алгор приказал приготовиться, и когда киркурды с криком бросились к воротам, принц направил жердь вниз, целясь в ближайший квадрат лестницы.

Нижний конец жерди вонзился в землю, а верхний, выскользнув из рук, уперся в каменную стену. Противники со всей силой влетели упругую бамбуковую орясину. Их откинуло назад, и, не удержав внезапно затормозившую связку лестниц, они попадали на спину, где их тут же придавил импровизированный таран.

У второй группы дела обстояли несколько хуже. Они попали в просвет под слишком большим углом, и когда неприятели налетели на жердь, нижний ее конец соскользнул, и верхний резко дернулся в сторону, сшибая с ног нерадивых солдат. Однако и киркурдцы потеряли равновесие; их повело в сторону, и уставшие от тяжести руки выронили связку лестниц прямо на первую, придавливая лежащих под ней людей еще сильнее. Алгор не сомневался, что те теперь точно мертвы.

В открывшихся врагов полетели новые стрелы.

— Оставьте одну из лестниц, — закричал принц вниз своим солдатам, которые успели разделать уже вторую шумовку, — и уприте ее в ворота. Да покрепче!

Несмотря на временное решение проблем с таранами, гедорнцы не выиграли своими действиями почти ничего, лишь потратили силы и отсрочили неизбежное. У врага все еще оставалось несколько тысяч свежих воинов. Необходимо было срочно придумать, как от них избавиться, в голове словно засел туман. Алгор вспомнил об Архетелосах отца; даже один из них мог обернуть сражение в их пользу.

Однако в их распоряжении находились лишь примитивные мечи, луки и арбалеты. Речи о победе и быть не могло. Однако принц не собирался так просто сдаваться. Он начал серьезно задумываться о том, чтобы дождаться подкрепления, посланного отцом. Забраться на стену киркурдцы не смогут, об этом он позаботиться лично, так что оставалось лишь удержать ворота закрытыми. Если бы только удалось избавиться от таранов.

— Сколько у нас черного масла? — спросил Алгор у ближайшего офицера.

— Два бочонка. Этого не хватит, чтобы использовать его в бою.

— Смотря как использовать. Тащите сюда. И прикажите собрать все оставшиеся от лестницы бамбуковые ступеньки.

Через несколько минут два бочонка горючего масла стояли в крепостной башне перед принцем, а рядом валялись кучи коротких бамбуковых палок. К этому времени киркурдцы вновь подняли связки лестниц и с новой силой накинулись на ворота.

Алгор собрал всех свободных солдат гарнизона и разъяснил их обязанности. Все тут же с энтузиазмом принялись выполнять приказ. Макая бамбуковые древки в черное масло, воины выбегали из башни и поджигали их, чтобы затем сбросить вниз. Против солдат в доспехах подобные чадящие факелы были практически бесполезны, если не попадали в лицо, однако принц приказал целиться совсем не в них.

Попадая в импровизированные тараны, древки оставляли на них небольшую часть отлично горящего черного масла. Алгор приказал целиться в веревки, скрепляющие лестницы, и вскорости огонь перебросился на них, используя вервие в качестве собственного топлива. Тугие канаты начали лопаться, и через несколько минут обе конструкции развалились.

В отступающих киркурдцев вновь полетели стрелы.

Завидев спину неприятеля, Алгор приказал спуститься оставшимся воинам во двор, оставив на стене лишь пару человек следить за обстановкой.

— Наши враги превосходят нас числом, — заговорил он, осмотрев потрепанных и уставших мужей. — И даже силой. Но не умом. На каждую их попытку прорваться в крепость, мы находим способ им противостоять. Но так войну не выиграть. Необходимо атаковать в ответ.

— Выйти за стены было бы самоубийством, — выкрикнул кто-то из солдат.

— Поэтому я и предлагаю вам изложить свои идеи. Любые, даже если они вам самим кажутся глупыми и бессмысленными. Давайте, выкладывайте!

Двор наполнился тишиной, будто и не выкрикивал здесь несколько часов назад уверенный в победе отряд громогласное «ура». Стоящие перед Алгором солдаты сейчас были не менее молчаливы, чем лежащие неподалеку их погибшие товарищи. Лишь откуда-то из деревянных домов издавались стоны и кашель раненых, за которыми некому было ухаживать.

Наконец, решившись, вперед протолкнулся один из воинов, молодой парень, которому едва ли исполнилось двадцать.

— У нас есть черное масло, — неуверенно начал он. — Мы можем выплеснуть их на головы киркурдцам и поджечь.

— Масла слишком мало. Всего два бочонка. Едва ли этого хватит, чтобы спалить хотя бы две сотни противников. Его нужно экономить. Должен быть другой вариант. Думайте, пока враг не вернулся с новой стратегией.

Вдохновленные первым шагов солдата, вперед начали выступать и остальные, предлагая свои идеи. Большая их часть являлась абсолютной глупостью, однако Алгор никого не журил, наоборот, предлагал развивать идеи.

Один предложил смачивать в масле стрелы и поджигать их, но принц отверг эту идею, ведь такого количества масла, какое может задержать стрела, не хватит, чтобы поджечь закованных в латы противников. Другой предложить облить остатками масла каменные стены, и поджечь, чтобы никто не смог взобраться по ним. Третий и вовсе предложил облить шесты. Все эти идеи не выдерживали критики.

И тут вперед вышел солдат с перевязанной головой, которую задела вражеская стрела, проскользнув вдоль правого виска. На вид ему было лет тридцать, но война, казалось, сделала его старше.

— А что, если позволить им преодолеть ворота? — предложил он.

— Предлагаешь сдаться?! — воскликнул другой воин. — Ты слышал Его Высочество, они нас не пожалеют. Лучше умереть в бою.

— Про сдаться я ничего не говорил, — спокойно ответил солдат. — Позволим противнику рассредоточиться по гарнизону, а затем… Лучше спалить здесь все, чем погибнуть за зря. Иных вариантов я не вижу.

Алгор понял, о чем говорил солдат. Позволить противникам рассредоточиться по городку, а затем подпалить его со всех сторон, заперев их в огненном аду. Однако считать противников такими наивными было бы глупо. Они сразу заподозрят неладное, если не встретят хоть какого-то сопротивления.

Конечно, они могут подумать, что гедорнцы сбежали через задние ворота, однако Алгор не забывал о ходящих во сне. Даже если Фаинай Фораса всего один, он может находиться прямо перед носом, паря над землей невидимым духом, и слушать все, о чем они говорят.

Согласиться с этим планом означало поведать о своих дальнейших действиях врагу.

— Как тебя зовут, солдат? — спросил принц.

— Рядовой Охим, Выше Высочество.

— Повышаю тебя до офицерского звания. План хороший, но нам нельзя сдавать позиций. Мы должны сохранить крепость за нами. Будут еще идеи?

В этот момент один из солдат крикнул со стены, что противники идут в очередное наступление. Времени не оставалось, а дельного плана так никто и не предложил.

Вернувшись на стену, Алгор увидел огромное войско врага, на широком поле казавшееся легкой целью. Он выставил перед собой большой палец, закрыв им от взора всех врагов разом. Если бы все было так просто. Принц не хотел погибать в отдаленном от большого мира гарнизоне, не заполучив прежде ни власти, ни славы.

Многие солдаты отца считали его папенькиным сынком, который только и способен, что командовать и требовать выполнения своих капризов. Он хотел доказать, что способен на большее. Но не им — себе. Алгор плевал на чужое мнение, но подсознательно всегда стремился к отцовскому признанию. Просто ничего не мог с собой поделать. Принц мечтал вонзить нож в грудь Морроса Аво Хотрекса и увидеть в его глаза гордость за сына. Такова традиция.

Пресловутые лестницы вновь показались в поле зрения. На сей раз тактика врага была как на ладони. Солдаты несли как обычные штурмовки, так и связанные вместе лестницы, заменяющие таран. Принц и сам бы так поступил. Следом за мечниками, на небольшом отдалении, шествовали лучники. Киркурдцы решили использовать все предыдущие стратегии одновременно. Невозможно, оборонять стены, защищать ворота и бороться со стрелками. Не с таким количеством воинов.

Это был конец. Алгор держал в голове лишь один план про запас, но просто боялся воплотить его в жизнь. Охим высказал этот план вслух, и со стороны он показался еще более сумасшедшим. Неизвестно, сколько солдат противника войдет за стены, но оставшимся не составит труда избавиться от воинов гарнизона.

— Сконцентрируйтесь на штурмующих стену, — отдал приказ Алгор. — Используйте бамбуковые палки, вымазанные в черном масле. Бросайте их на головы солдатам. Лучники во дворе! Используйте предыдущую стратегию: стреляете, перебегаете на другое место, снова стреляете. Следите за знаками солдат, куда атаковать. Задержите их, насколько это возможно. Все, кто свободен, — ко мне. Вам тоже придется поработать.

* * *

За спиной полыхал разделенный когда-то надвое лес. Огонь пожирал деревья с завидной жадностью и явно не намеревался останавливаться на достигнутом. Черные тучи от пожаров заволокли небо, и казалось, что вот-вот начнется дождь, но воду сменят пламенные капли.

Три дня потребовалось армии Гедорна, чтобы преодолеть злополучный лес и засевших в зазоре между чащоб протелийцев. За каждый клочок земли пришлось сражаться в смертельной схватке. Эйнармы, онагры, баллисты и стрелометы ежеминутно выпускали огромные стрелы и бросали вперед тяжеленные валуны. Каждое войско пыталось нанести другому как можно больше ущерба, и им это удалось.

Стрелять с холмов было куда практичней, однако армии Гедорна недоставало военной мощи. Лишь легкие эйнармы, привезенные с родины, можно было затащить на возвышенности, когда как Протелия использовала заранее расставленные на низменности камне- и стрелометы. Камней и стрел у них тоже было в избытке.

После ночи, когда Убийцы из Манона сожгли десяток орудий, протелийцы начали ответственной относиться к своим обязанностям. Караулы усилили до десяти-пятнадцати человек, а лес постоянно прочесывался в поисках лазутчиков и диверсантов. Моррос не решился вновь прибегнуть к помощи Убийц.

Следующим же утром подоспели эйнармы. Король рассчитывал с их помощью разрушить орудия неприятеля, однако это оказалось не так-то просто. Взрывающиеся черным маслом шары, созданные Карустом, показали прекрасный результат, однако даже их не хватило, чтобы сильно ослабить войско неприятеля. Солдаты Протелии быстро сообразили, что огонь можно погасить с помощью песка и земли. Они расставили метательные машины таким образом, что один шар с маслом мог накрыть лишь одну баллисту или стреломет, а их было слишком мало, чтобы тратить впустую.

После нескольких часов непрерывного метания камней и стрел, Моррос решил, что этим ничего не добиться. Он собрал отряд почти из двадцати тысяч человек и разделил его надвое, отправив в разные стороны. Холмы прекрасно закрывали обзор врагам, поэтому они не смогли предсказать, что их атакуют из леса сразу с обоих флангов.

Повернуть орудия они не могли, ибо тогда Моррос атаковал бы их в лоб очередным войском, и протелийцам пришлось сдерживать фланги собственными человеческими силами. Когда бой начал затягиваться, король приказал трубить отход. Однако противники не побежали вслед за отступающей армией, как на то рассчитывал правитель Гедорна.

Битва затихла с наступлением ночи. Моррос хотел вновь послать Убийц, на сей раз с более серьёзным заданием — перерубить канаты у орудий и, по возможности, устранить старших офицеров, но он понимал, что противник теперь готов, и он лишь зря потеряет столь полезных воинов.

Следующий день ознаменовался сильным дождем. Прикрытые водяной завесой, Гедорн продолжал атаковать на расстоянии, закидывая камнями низину, когда как войска противника с трудом могли целиться, и большая часть снарядов застряла в холмах. Моррос приказал спуститься вниз и собрать как можно больше камней, ибо свои начинали заканчиваться. Использовать в дождь зажигательные сферы он не решился.

К концу второго дня армия Гедорна потеряла половину своих метательных машин, но протелийцы понесли намного больший урон. Несмотря на это, у них до сих пор оставалось в три раза больше орудий.

Дождь окончился быстро, словно кто-то наверху опорожнил ведерко одним махом, залив долину освежающей влагой, и на этом закончил. Выглянуло редкое осеннее солнце, в свете которого частично покрытые золотой и красной листвой деревья казались огромными цветами. Низину заволок густой туман. Офицеры докладывали, что внизу видится какое-то движение, но рассмотреть что-либо с холмов было попросту невозможно. Моррос не сомневался, что протелийцы делают перестановки, чтобы гедорнцы не знали, куда целиться из эйнармов.

Когда туман сошел, будто сдутый невидимым великаном, его предположение оправдалось. Войска Протелии потратили не один час, но все же перетащили все оставшиеся орудия ближе к линии столкновения. С этого расстояния они могли обстреливать войско неприятели, даже не целясь. За холмами Моррос продолжал держать свою армию, и ее безопасность оказалась под угрозой.

Вновь наступили сумерки, и туман вернулся, мягко стелясь над высыхающей после дождя землей. Моррос сидел в своей палатке и продумывал планы. Их у него было множество, но он пытался выбрать тот, в котором сможет понести наименьшие потери. Несколько советников окружили его со всех сторон, предлагая свои идеи. Среди них были и дельные, но все они казались слишком рискованными и неосмысленными. Тогда он решил использовать тот, что собирался воплотить в первый раз.

Следующее утро принесло свежий теплый ветер и солнечное небо. Казалось, будто сами Боги благоволят королю Гедорна. Обстрел начался с новой силой. Моррос все же решил рискнуть и поставил на это все. Он приказал не беречь снаряды и стараться целится точнее. Однако оставшиеся масляные шары он пока решил попридержать.

Тридцатитысячное войско обрушилось на фланги неприятелей, сметая любое сопротивление. Ожесточенная схватка продолжалась больше часа. К неприятелю подошло очередное подкрепление, везя за собой новые снаряды и несколько дополнительных орудий. Моррос очень не хотел увязнуть в этом месте до начала снегопадов. Если план не удастся, придется отступить, чтобы перегруппироваться; среди холмов инициатива вновь перейдет на сторону Гедорна, но так войну не выиграть.

Вновь затрубили отступление. Моррос приказал Самурану готовиться к решающей схватке. Сам паладин относился к стратегии короля скептически. Он не привык доверять случаю или удаче, больше уповая на опыт и четкие, продуманные решения. Он до сих пор не понимал, почему Моррос оставляет отряд «Крылья Орла» в тылу, когда он один способен обернуть всю войну в их пользу. Вместо этого король всецело полагается на случайность.

Несмотря на сомнения Самурана, план Морроса сработал лучше некуда. Разозленные попыткой армии Гедорна второй раз подряд использовать одну и ту же тактику, протелийцы побежали за отходящими в леса противниками. Они намеревались догнать неприятеля и всадить ему в спину меч, однако на это и надеялся Моррос.

Когда большая часть войска Протелии скрылась в лесах, Моррос приказал развернуть эйнармы в их стороны. В деревья полетели сферы со сжатым магией черным маслом внутри. Пожары воспылали практически одновременно в двух лесах. Через несколько минут огонь вспыхнул и с другой стороны, куда убежали солдаты Гедорна и где неприятеля поджидали придворные маги Морроса, скрытые от соглядатаев Викараная густыми чащами. Капкан закрылся. Многие солдаты оказались в огненном котле. Ветер быстро раздувал пожар, начинающий пожирать лес.

Когда последние снаряды упали внизу, Моррос отдал приказал. Прямо с холмов вниз устремилась многочисленная конница, возглавляемая Самураном. Следом за ними ринулись мечники и копьеносцы. В задние ряды начали попадать огромные камни, легко разрывающие лошадь вместе с всадником, передние ряды попали под обстрел стрелометов, но все это не могло остановить мчащуюся вперед ватагу воинов Гедорна.

Войско влетело в ряды солдат Протелии, сметая все на своем пути. Протелийцы запаниковали. Пламя с флангов и мчащиеся враги впереди — им только и оставалось, что отступить назад. Однако с другой стороны неожиданно вынырнули отряды, что убежали в лес. Они ударили в тыл не ожидавшим этого протелийцам, уничтожая солдат неприятеля. Огромные челюсти, унизанные остриями мече и копий, сомкнулись на горле армии Протелии, но Моррос понимал, что эту змею уничтожить не так-то легко.

Преодолев высоту, войску Гедорна открылся путь на Аэргию. Огромная равнина протянулась до самого горизонта, но король знал, что в двух днях пути на юго-запад располагается Алмазное озеро, а всего полтора дня на юго-восток — город Аэргия, затерявшийся среди холмов и гор. Чтобы попасть в Асидию, столицу Протелии, нужно было пройти между этих двух географических точек, однако лишь глупец повернется спиной к месту, откуда последние дни поступало подкрепление и новые снаряды для орудий. Выбора не было: прежде чем напасть на столицу, необходимо уничтожить находящийся на пути город.

Привал устроили недалеко от горящего леса, так, чтобы дым не въедался в глаза и не лез в горло. Уже с этого места на горизонте виднелись далекие пики заснеженных гор. К ним тянулся недавно преодоленный лес. Где-то там он утыкался в горные массивы, будто морская волна разбиваясь о камни.

Маркитанты и обозы с продовольствием подоспели как нельзя вовремя. Солдаты выстраивались в ряды перед полевой кухней, чтобы получить свою порцию густой похлебки, каши и хлеба. Моррос не желал, чтобы его люди посреди боя ослабли от голода. Это тоже была одной из причин, почему было необходимо зайти в Аэргию. Там можно будет пополнить припасы и как следует отдохнуть перед последним броском. Когда столица будет захвачена, а король Каус обезглавлен, у солдат Протелии отпадет всякое желание воевать. И тогда можно будет заняться Архетелосом.

Король Моррос только приступил к разделыванию большого индюка, попивая красное вино в своем шатре, когда кто-то потряс цепь, висящую на воткнутой в землю доске перед пологом.

— Что там еще? — рявкнул Моррос, откусывая от ножки приличный кусок. Липкий жир потек изо рта ему на бороду и грудь, но он этого даже не заметил; в примыкающей к его шатру палатке несколько слуг уже грели для него воду. Сегодня он собирался помыться впервые за весь поход.

В шатер вступил один из воинов, облаченный в кожаные доспехи; Моррос не любил, когда кто-то своим громыханием на улице мешал ему отдыхать. Хотя сам он почти не снимая носил легкие доспехи из Божьего камня.

— Ваше Величество, — обратился к нему солдат, склонив голову и ударив кулаком в грудь. — С вами хочет увидеться человек. Он говорит, что это срочно и… что дело касается камня. Больше он ничего не сказал.

— Неужели? — хмыкнул король, вставая из-за стола. — Приведи сюда для начала Самурана и Каруста.

Когда солдат удалился, Моррос расплылся в предвкушающей улыбке. Он сразу понял, что прибыл Ачукалла. Самуран и Каруст были нужны ему лишь для демонстрации силы. Заполучив третий Архетелос, он надеялся избавить своих подданных от любых опрометчивых жестов в свою сторону.

Через пять минут Самуран и Каруст оказались в шатре короля. Они оба держались на расстояние друг от друга, будто чувствуя необъяснимую угрозу, исходящую от их даров.

— Для начала, — заговорил Моррос, — я хочу поздравить вас с успешным завершением сражения. Ты, Каруст, отлично справился со своей задачей подпалить неприятелю пятки. — Колдун низко поклонился, шелестя балахоном. — Самуран. Превосходно выполненная атака решила исход битвы. — Паладин повторил жест мага. — Что ж, а теперь давайте пригласим нашего гостя войти.

Моррос хлопнул в ладоши, и спустя миг в шатре оказался Ачукалла. Король не видел его почти четыре года, а потому сразу уловил в его виде резкие перемены. Он осунулся, побледнел, волос поубавилось. Выглядел он так, словно побывал в шторме и лишь чудом выбрался из переделки. Моррос почему-то решил, что каких-то несколько дней назад Ачукалла выглядел куда презентабельней, а разительные изменения коснулись его лишь недавно.

— Надеюсь, ты явился не с пустыми руками? — Вид потрепанного соглядатая вмиг переменил настроение короля. — Где Сердце Дракона?

— Ваше Величество, — поклонился Ачукалла.

— Отвечай на вопрос, — едва сдерживаясь, прошипел Моррос Аво Хотрекс.

— Архетелос был почти у меня в руках, — дрожащим голосом заговорил бывший глава Совета Эфера. — Но тут появились маги. И Викаранай. Случилась схватка…

Он не успел договорить. Быстрым движением Моррос подлетел к Ачукалле и тыльной стороной правой ладони нанес ему сильный удар в лицо. Соглядатай рухнул на пол, словно в него попали из стреломета или пушки. Правая сторона его лица в одно мгновенье покрылась льдом. Он даже не сразу понял, что произошло. Он поднял руку к ушибленному лицу, но когда его пальцы коснулись щеки, она треснула и рассыпалась кусочками льда.

Пронзительный крик напомнил шатер. Ачукалла был в ужасе. Его правая сторона промерзла едва ли не до костей. Одного касания Архетелоса хватило, чтобы лед добрался до самого уха, которое откололось и упало на землю. Перед находящимися в шатре предстали обнаженные зубы соглядатая. Его правый глаз превратился в ледышку.

Моррос схватил Ачукаллу за грудки, поднимая его на ноги. Он встряхнул его так, что его промороженное глазное яблоко треснуло и выпало из глазницы.

— Четыре года ты морочил мне голову! — взревел король. — Четыре года слал отписки, делая из меня идиота! Я откладывал войну до последнего, ожидая от тебя Сердце Дракона, которое ты ручался мне преподнести. Предоставь хоть одну вескую причину, почему я не должен превратить тебя в ледяную статую здесь и сейчас.

Ачукалла выглядел сейчас так, словно второй раз попал в шторм и не выжил. Правая сторона его лица превратилась в одну сплошную рану. Кожа потрескалась и осыпалась, оголяя скулу и часть черепа. Просто поражало, что он все еще жив.

— Я… — с трудом подал он голос. — Я единственный… кто знает их в лицо.

Из-за отсутствия щеки и части губ, его слова звучали нечетко. При открытии рта было видно, как за зубами шевелится язык. Несмотря на это, его было можно понять.

Моррос отпустил Ачукаллу, и тот грузно рухнул на землю. Он был похож на восставшего мертвеца, давно не питавшегося свежей энергией. Остатки его лица были белы, как мел. Он тяжело дышал и даже слегка поскуливал, из огромной раны закапали слюни. Соглядатай пребывал в самом настоящем шоковом состоянии.

— Пусть ему предоставят свою палатку, — отдал король приказ Самурану. — И пусть его осмотрит врач. Когда он придет в себя, я хочу узнать, кто забрал мой Архетелос. Свободен. А ты, Каруст, останься.

Отвесив поклон, Самуран вышел из шатра. Секунду спустя явились два стражника и вынесли Ачукаллу, словно мешок картошки. Моррос не знал, о каких магах он говорил, но очень хотел выяснить. Проблемы с волшебниками ему сейчас были очень некстати. А еще Викаранай. Конечно, они знали о камне, но как выяснили расположение? И кто в итоге им завладел? Если в лагерь вдруг пожалуют новые викаране, придется наплевать на все и обыскать их.

— Чем могу служить? — вывел Морроса из дум колдун.

— Твои масляные шары оказались очень полезны, — произнес король. — Однако они закончились, а черного масла у нас в обрез.

— Хотите, чтобы я создал новое оружие? У меня есть пара идей…

— Нет, — перебил мага Моррос. — На сей раз тебе придется воспользоваться своими силами непосредственно. Я не хочу тратить много времени на захват Аэргии, как не хочу терять и своих солдат. В столицу мы должны попасть с наибольшим количеством солдат, чтобы взять его в осаду.

— Боюсь, даже для меня будет непосильной задачей захватить целый город.

— Тебе этого и не нужно! — повысил голос Моррос. — Проникни в город, и когда начнется штурм, открой ворота.

— Новый человек в городе будет слишком заметен.

— Мы захватили несколько пленников и держим их отдельно. Вряд ли все солдаты Протелии знакомы друг с другом в лицо, так что ты не вызовешь подозрений. После допросов мы соберем часть пленных в одном шатре и подстроим побег. Отправитесь в лес, по которому доберетесь да Аэргии. Все просто.

Однако сам Каруст так не думал. Он раскусил Морроса сразу, как только узнал, что ему нужно проникнуть в город. Король не позволил магу даже высказать свои идеи по поводу нового оружия, а ведь всегда он с жадностью принимал все, что касается волшебства. Такое поведение выдавало в нем нетерпение.

Каруст осознавал, что Моррос никому не доверяет, и именно поэтому рискнул даровать ему столь могущественные инструментарии, как Архетелосы. Так колдун смог подобраться к королю Гедорна на максимально близкое расстояние, что выделяло его из всех остальных придворных волшебников, с которыми он связывался либо через самого Каруста, либо через Самурана, либо через Убийц из Манона.

Не просто так Моррос решил отослать Каруста как раз в тот момент, когда Сердце Дракона оказалось так близко. Король не желал, чтобы кто-то еще смог узнать, у кого находится камень, и особенно это касалось мага. Заполучив третий Архетелос, правитель Гедорна станет практически неуязвим.

— Тогда почему бы не послать на эту миссию кого-то из остальных магов? — попытался выкрутиться Каруст, хоть и понимал, что это не имеет смысла.

— Ты мой приближенный, и тебе я доверяю намного больше. К тому же, ты сильнейший маг в моей армии, и в случае чего, сможешь выбраться из любой переделки.

Карусту не оставалось ничего другого, как подчиниться приказу своего короля. У мага были свои дела в Аэргии, но он надеялся попасть туда вместе с вторгшейся армией. Однако планы имеют свойство неожиданно изменяться.

 

Глава 2: Бег от себя

Скальный замок, холодный и серый, словно окоченевший мертвец, представал перед Юрпикой еще более злачный местом, чем прежде. В каждой тени она видели угрозу, каждый шорох и скрип отдавался в голове острым звоном, пронизывающим до самой души. Но она знала, что все эти видения и звуки порождены лишь ее испуганным воображением; ни один нормальный человек не смог бы почувствовать присутствия рядом Убийцы из Манона.

Она сидела возле кровати своего брата, Джейнса, и разглядывала полупрозрачную кожу на его лице. Острые скулы и нос, тонкие губы, выпирающий подбородок, впалые щеки и глубоко посаженные глаза. Она знала каждую черточку, определяющую его облик. Он был похож на призрак, вернувшегося с того света только за тем, чтобы не оставить сестру в одиночестве. Она одна проводила с ним времени больше, чем все остальные присутствующие в замке вместе взятые.

Бросить его — означало обречь на одинокую смерть. Она любила младшего брата больше всех, и не могла этого допустить, чем и пользовались Убийцы из Манона. Юрпика до сих пор не была закована в кандалы и не сожжена на городской площади только потому, что план Самурана нарушил Чияра Ондри, не вовремя поплетшийся следом за ней, когда она ушла с приема.

Самуран. Человек, которому она так доверяла, предал ее, предал своего короля и страну. И ради чего? Только чтобы позволить родной дочери занять трон Гедорна. Юрпика не хотела винить Негулину, но не могла заставить себя смотреть на нее с той нежностью и любовью, с какой должна смотреть старшая сестра на младшую. То же касалось и ее матери.

Предательства. Повсюду предательства. Юрпика едва сдерживалась, чтобы не зарыдать в голос от свалившегося на нее груза ответственности и осознания близкого конца.

— Что с тобой? — спросил Джейнс, будто почувствовав внутренние переживания сестры. Лишь он один смог разглядеть в ней перемены. Она мало времени проводила с сестрой и матерью, а когда это случалось, они казались не близкими родственниками, а соседками, случайно столкнувшимися поутру и из вежливости решившими перекинуться парой слов о погоде.

— Все в порядке, просто задумалась, — ответила Юрпика столь нелюбимой жеманной улыбкой.

— Последние несколько дней ты будто сама не своя. Если что-то случилось, скажи мне. Я сильнее, чем выгляжу.

— Мне ли не знать, — уже искренне улыбнулась принцесса. — Правда, все хорошо. Просто я волнуюсь об отце и Алгоре. От них давно не было никаких известий.

— Отец никогда не отличался словоохотливостью, — пожал плечами Джейнс. — А Алгор всячески старается ему подражать. Все будет хорошо, вот увидишь.

Юрпика кивнула и улыбнулась. Она в этом сильно сомневалась. Принцесса просто понятия не имела, что ей делать, чтобы спасти себя, своего брата и всю семью. Она хотела сбежать. Так сильно хотел покинуть замок и оставить брата на произвол судьбы, что каждую ночь просто плакала в подушку от разрывающих ее изнутри эмоций.

Из замка стало невозможно посылать сообщения, Убийцы из Манона проверяли всю корреспонденцию, чтобы убедиться, что никто ничего не подозревает о готовящемся перевороте. Юрпика хотела покинуть замок, чтобы сообщить отцу о происходящем, предупредить о предателях, собирающихся его убить. Она верила, что король найдет выход, как находил его всегда.

Но она не могла покинуть брата. Тенелов уверил ее, что его не убьют, что он превратиться в жертву, которую хотел скрыть Моррос. Он станет живым доказательством того, что король якшается с магами. Но если Юрпика попытается сбежать и расскажет кому-нибудь о Тенеловах, Джейнса тут же убьют, ведь даже его бездыханное тело с полупрозрачной кожей станет отличным доказательством вины короля и обладающей Фаинай Фораса принцессы.

Тела мертвых стражников в коридоре убрали, тел своих камеристок она так и не увидела. Гости разъехались, ничего не заподозрив. Именно это и было проблемой. Разоблачить короля и его дочь должно было посреди пира, перед всеми гостями и самим Великим Викараном.

Возможно, он тоже замешан, вдруг озарило Юрпику. Недаром он просил обыскать замок в поисках убийцы. Так бы он смог обнаружить больного призрачной болезнью Джейнса, и сделать выводы так быстро, как это могут только викаране.

От этих мыслей Юрпику пробрал очередной озноб. Неужели нет никого, кому я могла бы довериться? Чувство безысходности навалилось на нее с новой силой, и она, возможно, не сдержала бы слез, но тут в дверь неожиданно постучали.

Чтобы не тревожить брата и не смущать пришедшего, она не стала приглашать негаданного посетителя, лично открыв дверь. Перед ней предстал молодой гвардеец, тут же отвесив поклон.

— Ваше Высочество, — обратился он к принцессе.

— Что стряслось?

— Какие-то неожиданные проблемы с ужином. Сначала мы обратились к Ее Величеству, но королева заявила, что слишком занята подготовкой к светскому рауту.

Юрпика удивилась, хотя и не выказала этого. Вернувшись к брату, она сообщила, что ей нужно отойти, и она вернется сразу же, как только освободится. Подложив в камин поленьев, она вышла в коридор, направившись с гвардейцем в сторону кухни на первом этаже.

— Раут? — повторила она. — Ничего об этом не слышала. Ведь только недавно прошел пир.

— Орел принес послание от короля. В нем сообщается, что армия Гедорна разгромила армию Протелии у Кайдерского леса, и теперь движется к Аэргии. Его Величество велел по этому случаю устроить раут, с повторением уже после захвата города. Когда же падет Асидия, столица Протелии, необходимо будет устроить настоящее торжество на весь Манон с салютом и бесплатным фуршетом на улицах.

Юрпика лишь покачала головой. Не похоже на отца. Моррос не был сторонником шумных торжеств. Хотя, если самого не будет в городе, почему бы и нет? Весь Гедорн должен узнать об успехах войны, а празднество поможет поднять дух людей. Возможно, в этом и заключается его план. Если победа принесет радость даже тем, кто не участвовал в сражениях, очередная компания будет встречена гулким одобрением, а добровольцев прибавится.

Между тем Юрпика с гвардейцем спустились вниз. Не успела принцесса войти в кухню, как ее ухватили за руки и прикрыли рот. Перед ней тут же предстал капитан замковой гвардии Гаддар, прижимая палец ко рту.

— Не кричите, мы хотим Вам помочь, — сказал он шепотом и кивнул держащему ее гвардейцу, который тут же ее отпустил.

— Помочь? — переспросила она. — О чем Вы?

— Мы знаем о происходящем в замке.

— Знаете? — поразилась принцесса. — Но откуда?

— Многие гвардейцы перешли на сторону Самурана и подкупленных им Убийц. Они хотели завербовать и меня, и я сделал вид, что согласен на переворот. С моей помощью они хотели переманить остальных гвардейцев, и здесь я тоже подыграл. Многие из присутствующих тут якобы починяются Тенелову, — он указал на собравшихся в кухне гвардейцев, которых, по меньшей мере, было человек двадцать.

— Но как вы сможете помочь? Убийц слишком много, плюс на их стороне часть стражников. А вывезти из замка без их ведома всю королевскую семью невозможно.

— Всю мы и не собираемся, только Вас, Ваше Высочество.

Юрпика открыла рот, но так и не издала и звука. Лежа ночью на кровати, боясь сомкнуть глаз, она все время проводила в раздумьях, как сбежать. Она и сама не знала, всерьез это обдумывала или только чтобы успокоить себя, но думы все равно ни к чему дельному не приводили.

Она представляла, как в замке появляется отец и разделывается со всеми врагами короны, не моргнув и глазом. Представляла рядом с ним и Самурана, прикрывающего королю спину, а после поражения последнего врага, подходящего к ней и уверяющего, что все будет хорошо, точно так же, как ей это сказал ее брат. Юрпика почти слышала в голове голос паладина, уверяющего, что слова Тенелова не более чем выдумка.

В фантазиях же, где она умудряется сбежать, с ней всегда рядом был Джейнс, пышущий здоровьем и скачущий рядом на гнедой кобыле. Рыцарь с мечом на боку, готовый защитить свою принцессу от любых врагов. В иных случаях Юрпика представляла, что вдруг обрела могучую силу, как у берсеркеров, и сама спасает брата, скача вдаль, подальше от холодного Скального замка.

Конечно, думала она и об одиночном побеге, но старалась отбрасывать эти эгоистичные мысли сразу же, как они возникали в ее голове. Когда не получалось, она плакала, осознавая, что самые реалистичные фантазии побега возникали именно тогда, когда она представляла себя одной.

— Как только мы поможем выбраться вам из города, то сразу же попытаемся спасти и Джейнса, — уверил ее капитан. — Убийцы прячутся в тени и следят за всем происходящем в замке. Вытащить вас на кухню под ложным предлогом не составило труда, но с Джейнсом будет сложнее. Если спасетесь хотя бы Вы одна, это уже будет победой для нас. Вы сможете добраться до короля и поведать о происходящем. Ну же, поторопитесь, пока Ваше отсутствие не стало слишком подозрительным.

По лицу Юрпики текли холодные соленые слезы. Она не могла себя больше сдерживать. Ее фантазии о побеге сбывались, но худшим из сценариев — она сбежит одна, без Джейнса.

— Но что будет с мамой и сестрой? — спросила она сквозь слезы. Ее слова были похожи на слова маленькой девочки, чьему образу она всегда старалась противостоять, но сейчас это казалось неважным.

— Самуран приказал ни в коем случае не причинять им вреда и держать свои планы в строжайшей секретности. Как только Вы уедете, и мы спасем Джейнса, мы тут же им все расскажем. Но не раньше. За дверью нас ждут лошади. Мы уже подготовили и упаковали Ваши вещи. Задние ворота охраняют тоже наши люди, они позволят нам выехать за территорию замка.

Юрпика едва осознавала происходящее, когда ее мягко, но уверенно повели к двери, ведущей на улицу, на задний двор. Ее вели мимо печей и булькающих свежей похлебкой котлов. Она практически не чувствовала запаха готовящихся блюд, но явственно ощутила непривычное для Скального замка тепло. Кухня показалась ей сердцем всего замка, и покидая его, она наконец ощутила то чувство, какое испытываешь по отношению к дому.

Задний двор был заполнен лошадьми. Юрпика насчитала полдюжины скакунов, помня почти всех их поименно. Она иногда спускалась в конюшни, где какое-то время проводила с лошадьми. Не редко принцесса выводила кого-нибудь из них в небольшой закрытый манеж, где скакала по кругу до тех пор, пока бедра не сводили судороги.

— На всякий случай вас будет сопровождать несколько гвардейцев, — пояснил Гаддар. — Остальные останутся в замке, чтобы не вызвать подозрений. Вряд ли Убийцы заметят отсутствия пяти стражников.

— Зря надеетесь, — вдруг послышалось откуда-то сбоку, а спустя мгновенье из тьмы будто материализовался Тенелов, которого Юрпика узнала лишь по голосу. Оглянувшись, она поняла, что Убийцы окружили отряд со всех сторон, перекрыв пути к побегу.

— Ваше Высочество, — закричал капитан гвардейцев, со звоном вынимая из ножен меч, — скорее садитесь на лошадь! Мы задержим их!

Юрпика даже не успела осмыслить происходящее, когда Гаддар бесцеремонно подхватил ее и чуть ли не забросил на ближайшую лошадь. Несколько человек тоже оказались верхом.

Закричав, гвардейцы с мечами наголо бросились на окружавших их теней. Звякнули мечи, послышались первые крики боли, переходящие в отвратительный хрип. Кто-то ударил лошадь, на которой находилась принцесса, по крупу. Та в ответ пронзительно заржала и встала на задние ноги, едва не сбросив наездника, но тут же опустилась и помчалась вперед.

Юрпика не разбирала дороги. Она лишь видела бегущих рядом гвардейцев, подгоняющих своих лошадей. Принцесса решилась оглянуться назад, и в этом момент увидела, как бегущий сзади солдат неведомым образом лишился головы. Он успел проскакать еще несколько саженей, словно Безголовый, о которых Юрпика слышала от камеристок, но в конечном итоге выпал из седла, с ужасным шлепком рухнув на землю.

Едва не завизжав от ужаса, она уже слишком поздно зажмурила глаза и отвернулась. Но тут же открыла, чтобы не сбиться с дороги. Перед ней предстала внутренняя стена Скального замка, отделяющая сам замок от остального города. За стеной у главного входа раскинулся просторный сад, когда как с другой стороны, откуда врывались беглецы, располагались лишь небольшие огороды и дома, в которых жили некоторые слуги, гвардейцы и их семьи.

Выбежав за стену, Юрпика в сопровождении гвардейцев помчалась вниз по улице, ведущей к южным воротам во внешней стене города, окружающей Манон неровным квадратом. Но как только они свернули у ближайшей развилки, то помчались уже в другую сторону, пропустив несколько поворотов, способных привести к воротам.

— Куда мы бежим? — спросила она удивленно у ближайшего наездника.

— Убийцы из Манона думают, что мы направимся прямиком на юг, где сейчас находится Его Величество, но это обманка. Мы отправляемся на восток.

— Восток? И как далеко? Я должна добраться до отца как можно раньше.

Гвардеец помолчал, словно обдумывая ее слова, или свои дальнейшие.

— Мы не едем к королю, — наконец сказал он.

— Что?! — опешила Юрпика, останавливая лошадь. — Что это значит? Мы должны его предупредить.

— Ваше Высочество, — взмолился другой гвардеец. — Прошу Вас, давайте все обсудим, когда выберемся за город и скроемся в лесах.

— Тут нечего обсуждать! — заявила принцесса тоном, не терпящим возражений. — Мы едем к моему отцу или не едем вовсе.

— Но это не возможно! Самуран уже привел план в исполнение. Весть о происходящем может достичь короля, и паладин не будет рисковать, откладывая все на потом. Убийцы из Манона всегда находятся подле короля, и могут нанести удар в любой момент по приказу Самурана. Сможет Его Величество справиться с предателями или нет, Вы не сможете ему помочь. Вы попросту не успеете до него добраться. Он почти в двух декадах пути на юг.

Юрпика решила, что сейчас действительно не лучшее время для спора. Сначала необходимо покинуть город и скрыться от возможного преследования. Конечно, она была очень благодарна гвардейцем за свое спасение — многие из оставшихся, наверняка, лишатся сегодня жизни, — но не могла забыть об отце. Только он знает, что нужно делать в таких ситуациях. Принцесса не верила, что Морроса смогут одолеть какие-то Убийцы. У него ведь есть Архетелосы, а с ними он практически неуязвим.

Она продолжали скакать к восточным воротам, то и дело петляя между тесными постройками. Иногда на темных улицах попадались припозднившиеся прохожие, немедля уступающие дорогу странной процессии. Юрпика боялась, что кто-нибудь из них может ее опознать, а затем разболтать приятелям, а через них Убийцы узнают, в какую сторону на самом деле отправилась принцесса.

Впереди показались массивные городские стены, словно живые скалы опоясывающие Манон. Сердце Юрпики едва не выпрыгивало из груди от страха, что ворота окажутся закрыты, а перед ними будет стоять сам Тенелов со своими людьми. Но все обошлось. Обычно закрытые в это время створки стояли распахнутыми, а рядом находилось лишь несколько стражников, готовых в любом момент запечатать выход.

Когда Юрпика выскочила за стены, внутри нее будто что-то треснуло. Она никогда до этого не была за пределами Манона, даже в город почти не выбиралась, а теперь ей предстояло совершить головокружительное путешествие далеко на юг, в другую страну. От этого захватывало дух, но принцесса не могла позволить себе расслабиться. Ожидающее ее путешествие наполнено опасностями, с которыми ей не справиться в одиночку, и даже трое оставшихся с нею гвардейцев не смогут помочь.

Огромное поле растянулось до самого горизонта. Небо запестрило сверкающими звездами, растущая луна освещала им путь. Наездники свернули немного влево, на северо-восток, где их дожидался ночной лес. Оказавшись за городом, им пришлось сбавить темп, чтобы лошади не дай Боги не сломали ноги на невидимых выбоинах.

Юрпика в последний раз оглянулась на родной город, но не только чтобы убедиться, что их никто не преследует, но и чтобы попрощаться с домом. Не навсегда, попыталась она себя уверить. Лишь пока отец не найдет выход. Сейчас она больше всего переживала за брата. Он остался совсем один. Наверняка, он сейчас лежит в постели, глаза его уже слипаются от усталости, но он не позволяет себе уснуть, дожидаясь, когда вернется обещавшая это Юрпика.

Нет, Убийцы не тронут его, наоборот, они скажут, что сестра предала его, что она Фаинай Фораса, носительница Скверны, и именно она виновна в его болезни. И она сбежала, бросив его и весь свой народ. Они обязательно выставят это так, как выгодно им. Пусть так. Пусть Джейнс возненавидит ее, зато он будет жить.

Юрпика не могла сдержать слез. Впереди уже показались первые деревья, за которыми скрывалась тьма, и она боялась, боялась, что тьма — это все, что ждет ее впереди.

* * *

Открыв глаза, он едва не закричала от страха. Прямо над ним нависал низкий свод глиняных стен. Ему показалось, что его похоронили заживо. Вместо крика получился лишь слабый хрип, будто трущиеся друг о друга ржавые железки.

Не сразу, но Айван сообразил, что находится в подвале того волшебника-трактирщика, в одной из потайных комнат. В голове стоял дым, будто… Резко он вспомнил обо всем, что произошло. Обрушившаяся башня, человек с конфигаром, отлетающий Нандин, особняк Азула, пожар… Трудно поверить, что он смог выжить.

Еще немного полежав, он вдруг осознал, что свет в земляной комнате какой-то неестественный. Потолок был охвачен красным свечением, и виноватыми в этом были точно не масляные лампы. Айван попытался встать, но резкая боль в левой руке заставила его скрипнуть зубами и повалиться обратно на спину.

Когда боль ослабла, он поднес ладонь к лицу. Ее покрывало несколько слоев тугих бинтов до самого локтя. Это напомнило Айвану, как его после ожога перебинтовал Мурра, только на сей раз все казалось куда серьезней, ибо белых лент оказалось столько, что юноша не мог даже сжать ладонь в кулак.

Опираясь на целую руку, Айван все же поднялся с тюфяка. Повернув голову к источнику света, он увидел сидящих в круге не менее двадцати человек. Красное сияние исходило из самого центра этого круга. Еще несколько человек находились неподалеку, наблюдая за таинством со стороны. Прямо напротив, закрывая источник свечения, стояла кряжистая фигура, в которой парень узнал Нандина.

Откинув теплое одеяло, Айван поднялся на нетвердые ноги. Подойдя ближе и встав рядом с берсеркером, юноша, наконец, смог разглядеть происходящее. Люди в круге сидели с закрытыми глазами, выставив вперед обе руки, будто тянувшись к чему-то неизведанному. Айван узнал среди людей тех, кто спас его из плена, в том числе и Альмандина, а также самого Ясписа и Мурру, вытянувшего вперед руку и культю.

Лишь сейчас юноша обратил внимание на самый центр, куда и указывали маги. Посреди круга находилось всего два предмета: бронзовая рука Мурры и лежащий рядом Архетелос, светящийся ярче, чем когда-либо. Свет переливался, будто под водой, и казалось, словно металлическая рука светится тоже, но каким-то другим, внутренним светом.

— Что происходит? — благоговейным шепотом спросил Айван у Нандина. Неожиданно берсеркер подскочил, словно его клюнули в самый зад, но узнав Айвана, приложил палец к губам. Взяв юношу за руку, он отвел его в дальний угол.

— Не знаю, — ответил кряж как можно тише. — Это как-то связано с магией, а я в ней не силен. Похоже, это связано с тем договором, по которому вы с Муррой отдаете Архетелос этим фанатикам.

— Я думал, что сначала нам нужно устранить Сехрима и его сподвижников.

— Азул и Горриндол мертвы, — поведал новость Нандин. — Остались только Йесир и Рудона, ну и сам Сехрим, естественно. Мурра как-то договорился, что сначала эти Непокорные исполнят свою часть сделки, а потом уже мы свою.

Айван покачал головой. Лично он не собирался в этом участвовать. Мурра заключал сделку, вот он пусть и разбирается, он же сильный, а скоро станет еще сильнее. Попытка забрать Архетелос едва не стоила им всем жизни, но даже с ним шанс оказаться выпитым досуха вампиром слишком высок. Айван не хотел возвращаться в подземелья Сехрима. Вот только он до сих пор не вернул себе свои инструментарии.

— Что у меня с рукой? — спросил маг-седокта у Нандина, хотя уже знал ответ.

— Ты едва не сгорел в той комнате, — помявшись, ответил берсеркер. — Я подоспел вовремя. Но у тебя сильно обгорела рука. Мурра сказал… что ожоги останутся на всю жизнь, и, возможно, ты больше не сможешь пользоваться ею так же, как раньше. Даже со всеми своими зельями он все равно не смог бы тебе помочь.

Айван ошеломленно взглянул на забинтованную руку. Сначала он думал, что не смог сжать ладонь в кулак из-за многослойных бинтов, но теперь уже сомневался, что лишь поэтому. Казалось, что рука под материей раздулась, а пальцы попросту не желают слушаться.

К горлу подступил комок. Комнатушка стала такой тесной, что и в самом деле стала походить на глубокую могилу. На Айвана накатила паника, он сделал два шага, ноги его покосились, но от падения его спали сильные руки Нандина. Берсеркер усадил тяжело дышащего парня на ближайший тюфяк и поднес ко рту неведомо откуда взявшийся стакан с водой, заставив выпить все до капли.

— Огорошил я тебя, — вздохнул Нандин. — Надо было дождаться, пока колдун освободится, он бы нашел подходящие слова. Не волнуйся ты так. Вон, у самого Мурры и вовсе руки нет, а он не отчаивается. Если руку будешь разрабатывать, то сможет ею пользоваться не хуже, чем раньше. Разве что чувствительность спадет, но это разве проблема?

Голос Нандина звучал где-то на задворках сознания, будто из-за тонкой стенки. Голову Айвана занимали собственные мысли, столь стремительные, что от них оставалась одна суть. Калека; инвалид; безрукий уродец. Парень видел чужие увечья не раз, но никогда всерьез не задумывался, что подобное может произойти и с ним. Лишь отдаленная гудящая боль в забинтованной руке позволяла осмыслить всю реальность произошедшего.

Отец не раз повторял, что пока целы руки, ноги и на плечах голова, не стоит себя жалеть. Пока ты на что-то годен, лучше жалеть кого-нибудь еще, кому хуже, чем тебе. Но это лишь слова. Чужое горе — оно чужое, а свое ты ощущаешь сполна. Сочувствие к другому человеку не сравнить с сочувствием к тебе самому. Ни слова, ни утешительные объятия не могут помочь, а лишь делают утрату еще реальнее.

Айван не сразу понял, что темнота в глазах вызвана не его состоянием. Просто горящий алым светом Архетелос погас, будто погибающее сердце. С трудом начали подниматься на ноги волшебники. Заслышался треск костей и тяжелые вздохи.

— Сколько они так просидели? — нашел в себе силы спросить Айван.

— Да часов пять, не меньше. На улице уже светает.

— А сколько я пролежал без сознания?

— Да вот всю ночь и пролежал. Мы же в башню проникли, когда солнце уже село.

— А, точно. В голове будто туман.

Маги пока явно не намеревались расходиться, встав все также полукругом. Пересилив свою немочь, Айван тоже поднялся, опираясь на руку Нандина. Ноги дрожали, будто он вновь несколько дней провел в подземельях вампира, прикованный к твердому столу. И все же, сделав некоторое усилие, он пробился через толпу к стоящему в самой середине Мурре. Всего несколько часов назад такое количество волшебников в одном месте вызвало бы у него восторг, но сейчас это казалось таким обыденным, чему сильно способствовала темная подземная комната.

Когда Айван приблизился, травник уже успел нацепить на культю металлическую руку и с чужой помощью закрепить ремни. Вздохнув, он сконцентрировал внимание на бронзовой форме. Спустя миг покрытая необычной чешуей ладонь дрогнула, будто от судороги. Пальцы зашевелились, с легким скрипом сжимаясь в увесистый кулак. Мурра несколько раз сжал и разжал ладонь, и с каждым разом это удавалось ему все лучше.

— Отлично! — не смог сдержать возгласа травник. — Работает! Осталось лишь обвыкнуться.

— Что ж, — громко заговорил стоящий рядом Яспис, покрытый испариной, словно его водой облили, — свою часть сделки мы выполнили, так что Архетелос мы забираем. Он нам сильно поможет в предстоящей борьбе. Теперь помогите нам уничтожить Сехрима, и мы будет в полном расчете.

— Айван, — позвал Мурра парня, когда маги начали расходиться по одному, поднимаясь на поверхность по тайной лестнице. — Как ты себя чувствуешь?

— Рука жутко ноет, — пожаловался юноша.

— Я хотел бы тебе помочь, но, боюсь, на данный момент это все, что я могу для тебя сделать. У меня даже нет с собой трав, способных унять боль.

— Но ведь хоть что-то можно предпринять? — едва не плача спросил Айван. Мурра задумался буквально на миг, вздохнув.

— Лечебная магия крайне сложна в освоении и требует колоссальных затрат времени. Обучаясь в Академии, я встретил лишь пятерых магов, изучающих медицину и влияние магической энергии на состояние живой материи. К концу моего обучения от пятерки осталась лишь одна девушка, твердо решившая посвятить себя исцелению. Закончив пятую Завесу, я покинул Академию, а девушка продолжала учиться на четвертой.

— Думаешь, она может мне помочь? — с надеждой поинтересовался Айван.

— Я не знаю, что с ней случилось после. Возможно, она отправилась с остальными магами на Криптоперию, а может, ее давно схватили и казнили. Я веду к тому, что очень мало людей, посвятивших свою жизнь использованию своей энергии для исцеления. Однако есть и те, кто отлично разбирается в биологии, активно используя лечебную магию.

— И кто же это?

— Эльфы.

Айван вспомнил, как отец рассказывал ему об этих странных существах, почти не отличимых на первый взгляд от человека. Эльфы не любят воевать, и даже когда кто-то забредает к ним в леса с недобрыми намерениями, предпочитают избегать насилия, скрываясь между деревьев. В мире, где война стала естественной вещью, подобное поведение казалось Айвану иррациональным. Конечно, он и сам стремился к миру, однако с начала своего пути уже успел замарать руки в крови. Он не хотел, но жизнь не оставила ему выбора.

Однако эльфы предпочитали избегать насилия любым ведомым им путем, и даже не пытались придумать способа, как защититься от тех, кто насилие и войну считает ответом на все вопросы.

— Но разве эльфы не живут где-то в северных лесах? — спросил Айван.

— Почти все эльфы предпочитают не покидать леса Сильвалуоса, это верно, но есть и те, кто не разделяет стремление своих предков отдалиться как можно дальше от остального мира. Таких называют отступниками. Благодаря своей магии, позволяющей влиять на живые организмы, в том числе и на самих себя, они отрезают острые кончики своих ушей, а затем залечивают себя.

— Но зачем? — удивился Айван.

— Эльфы, — вздохнул Мурра, — как бы это сказать… очень миловидные, если угодно. Даже мужчины. Да к тому же очень выносливые. Многие правители мечтают видеть их в качестве своих рабов. Им можно поручать тяжелую работу, использоваться для удовлетворения похоти и даже использовать в качестве телохранителей. Эльфы очень ловкие, а их реакцию можно сравнить с таковой у Киллвари. Поэтому отступники всячески стремятся скрыть свое происхождение, хотя на безухих спрос не столь высок.

— А ты много о них наслышан, — хмыкнул Нандин.

— Я с Большого Континента, а там полно всех видов. Многие эльфы живут там на равных с другими расами, хотя это не значит, что их не похищают, и через море не перевозят в страны, промышляющие рабством.

— Если мы отыщем эльфа-отступника, — вновь вклинился в разговор Айван, — он сможет исцелить мою руку?

Мурра помолчал, прежде чем ответить. Ему не хотел расстраивать парня, но и пустые надежды не принесут пользы.

— Вряд ли мы отыщем эльфа так далеко на юге, а на севере они почти все в рабстве. Тем более, покинув родной лес, они оборвали свое обучение магии. Лишь опытные и мудрые эльфы, изучающие искусство сотни лет, способны излечивать столь серьезные ранения, но все они очень консервативны и никогда не покидают леса.

— Тогда нам следует отправиться в тот лес. Как его там?

— Сильвалуос, — напомнил Мурра, — что переводится как светлый лес или лес света. Но он далеко на севере, а ты, как я понимаю, отправляешься в Колдовсторм, что на Континенте Лисы.

Айван хотел покинуть Троекон как можно раньше, и пытался избежать любой задержки, хоть это и выходило у него не особо удачно, однако мысли о том, что он до конца жизни останется калекой, не покидали его. Он мечтал о простой и светлой жизни, где мир не будет казаться темным подземельем, в которые он в последнее время зачастил. Он с трудом мог сформировать собственное желание относительно того, как должно выглядеть место, где он сможет почувствовать себя свободным и счастливым, но не сомневался, что сразу узнает его, коли окажется там.

— И большой получится крюк? — неуверенно поинтересовался Айван.

— Большой ли? — усмехнулся Мурра. — Придется пересечь весь континент, дорога займет несколько месяцев. Более того, Гедорн сейчас в состоянии войны с Протелией, и если ты не хочешь оказаться посреди сражения, придется как можно скорее добраться до Киркурда, оттуда в Барбиллу, и через Трубочное море на западную часть континента. Если же идти в лес, придется проходить через Гедорн, и если мы попадаемся на глаза солдатам, нас могут принять за лазутчиков. Даже если мы доберемся до Сильвалуоса, не факт, что эльфы захотят помочь нам, людям. Но даже если нам и помогут, нам все равно затем придется отправиться на запад, только уже не по морю. Это займет невероятно много времени.

Для Айвана было даже хорошо, что не придется пересекать море, ибо он ненавидел воду, способную подняться хотя бы выше колен. Однако понимал, что терять время нельзя, иначе может быть слишком поздно.

— Погоди, — тряхнул маг-седокта головой. — Ты говоришь так, будто собираешься идти со мной.

— Так и есть. Я хочу помочь тебе достичь своей цели. Я поклялся Мине перед ее смертью.

— Я тоже, — вклинился Нандин. — Ну, в смысле, решил пойти с тобой.

— Но ты же хотел отправиться в Ледяные земли, — повернулся Айван к Нандину. — А как же твои дети? — спросил он у Мурры.

Берсеркер и травник попытались ответить одновременно, попросту перебив друг друга, и рассмеялись. Нандин милостиво позволил Мурре ответит первому. Волшебник поведал, что оставил детей с теткой Айвана, отчего тот несказанно удивился. Его тетя не могла иметь детей, о чем она узнала еще в молодости, а потому растила юношу как своего собственного сына, но теперь у нее целых два ребенка. Айван надеялся, что единственный его родной человек будет с ними счастлива.

Нандин же заявил, что вообще решился продолжить путь с магом-седоктой вот прямо только что. После того, как они разделились перед вратами Зела, берсеркер только и думал, что о словах парня. Он устал бегать, но и проливать кровь не желал. У него не было конкретной цели, кроме как убежать подальше от порочного мира, и пусть Айван предлагал то же самое, его вариант предполагал не возможность забиться в дальний угол, а наоборот, свободно расправить плечи в месте, полном света и тепла.

Айван и не надеялся, что в его путешествии у него появятся столь могущественные компаньоны. С их присутствием дальнейший путь, казалось, приобрел белее четкие очертания. При виде берсерка мало кто решится на опрометчивые поступки, а волшебник всегда поможет решить самые сложные задачи, а самое главное, он сможет обучить Айвана азам магического искусства.

— Как бы я хотел отправиться прямо сейчас, — вздохнул парень, выказав новым попутчикам свою благодарность.

— Сначала нам необходимо выполнить условие сделки. Хотим мы того или нет, а твои инструментарии, Айван, нам так или иначе необходимо вернуть.

Мурра огляделся в поисках трактирщика.

— Яспис, — окликнул он его. Почти все маги уже успели уйти, и в комнате остались лишь бывшие пленники вампира, еще не успевшей прийти в себя.

— Что такое? — отозвался толстяк. — Мне уже пора открываться, а то могут заподозрить неладное. Всю ночь не спал с этой твоей рукой, не знаю, как буду работать.

— Я лишь хотел спросить: та коллекция предметов в погребе башни Сехрима, она полная? Или у него есть еще места, где он хранит забранные вещи?

— Хм, — задумался Яспис. — Только если его личный кабинет в особняке. Там он хранит в основном приглянувшиеся ему статуэтки и фигурки, а также узорные штофы с алкоголем. О других местах мы не слышали.

— Понятно. Так когда вы собираетесь начать действовать? У вас же есть план?

— Само собой, хотя с тобой и этим камнем, — он подбросил Архетелос в руке, — придется внести некоторые коррективы. Йесил и Горриндол уже вне игры, так что остальные сделают все возможное, чтобы подстраховаться. Лучше не давать им такой возможности. Этой ночью мы вновь соберемся здесь. Большая часть наших людей отправится штурмовать особняк Рудоны, чтобы отвлечь внимание городской стражи, а чуть позже остальные нападут на дом Сехрима. С твоей силой, Мурра, сладить с вампиром не составит труда. Лучше всего, конечно, оставить его на время живым, чтобы показать людям, кто он на самом деле, но тут уж по возможности.

Почти весь день лил дождь, будто предвещая пожары, что скоро охватят город. Свинцовые тучи давили своей тяжестью, стремясь раздавить не тело, но дух. С каждым днем погода ухудшалась, морось с неба, грязные лужи под ногами, ни у кого не было настроения выходить на улицу и гулять по запутанным улочкам тихого городка.

Зел располагался на холме, а потому вода со звонким журчанием каскадом стекала по краям, будто по огромному каменному зонту. Но это все равно не могло уберечь от возможности промокнуть до нитки, стоит только выйти под открытое хмурое небо.

Осень — война без правил, и победитель очевиден.

Айван попытался заставить себя подремать, но ничего не выходило. Мурра, умаявшись за ночь, спал, загодя сняв бронзовую руку. Нандин тоже посапывал, иногда встряхивая головой и что-то ворча сквозь сон. Травник несколько часов превращал свою руку в настоящий артефакт, и с ним все ясно, но Айван не понимал, почему все это время берсеркер тоже бодрствовал. Неужели следил за ним, проверяя его состояние?

Непривычный к такому проявлению заботы, парень не знал, что и думать. И Мурра, и Нандин решили бросить все и отправиться с ним в неведомые земли, и это тоже стало для него загадкой. Он ведь им никто, случайный встречный. Дело ведь не только в простой клятве травника жене и благодарности берсеркера за спасение от Убийц из Манона. Где-то глубоко в сознание они тоже верили, что можно достичь лучшей жизни, и сделать это куда проще целой гурьбой, а не в одиночку.

Первым проснулся Нандин, широко зевнув и потянувшись, будто только вылезший из берлоги после спячки медведь. Через несколько минут поднялся и Мурра, ведя себя более сдержанно. Лишь после этого поднялся и сам Айван, делая вид, что тоже только проснулся.

Выпив воды и поев лепешек, они дождались Ясписа.

— Я закрыл трактир пораньше, — заявил тот. — Сейчас подтянутся остальные, и вы отправитесь.

И действительно, не прошло и получаса, как через потайную лестницу спустился Альмандин, а за ним еще с полдюжины волшебников, что прошлой ночью седели в круге.

— У нас проблемы! — с ходу выпалил Альмандин.

— Что случилось? — всполошился Яспис.

— Это все те викаране, что недавно объявились в городе. Они каким-то образом прознали, что Мастера Зела не так просты. Молестий со своим прислужником устроили на особняк Рудоны, где в это время находился и Йесил, облаву. После короткого сражения Мастера сбежали. Там сейчас полно стражников, они весь день обыскивают особняки и башни.

— Я слышал, что стражники чем-то заняты в городе, — задумчиво проговорил Яспис, — но я думал, что они все еще ищут сбежавших из тюрьмы Нандина и Мурру.

— А что викаране? — вклинился в разговор Мурра.

— О, это самое интересное, — усмехнулся Альмандин. — Молестий — Лютер, что ли — приказал взять Сехрима под домашний арест. Он подозревает, что наместник знал о секретах Мастерах и, возможно, сам является не простым человеком. Так что Сехрим сейчас точно в своем кабинете, однако вокруг особняка, да и внутри, полно вооруженных стражников.

— Дела, — протянул Яспис, покачивая головой.

— А где сам Лютер? — спросил Мурра.

— Он взял несколько человек и спустился в туннели, уверенный, что сможет найти там доказательства вины Сехрима.

— Но их там нет, не считая отдельных пыточных камер и комнат, где содержались пленники, — вновь вставил слово Яспис. — Если бы мы их не освободили, они, полагаю, указали бы на Сехрима, — бывшие пленники, собравшиеся полукругом вокруг трактирщика, Альмандина и остальных, согласно закивали, — но мы их уже освободили. Поэтому вы, — он обвел взглядом толпу, — не можете свидетельствовать против вампира.

Айван устраивала и нынешняя ситуация. Провести в темнице хотя бы час было для него нестерпимой пыткой, и он был благодарен Непокорным за освобождение, пусть они это и сделали не за просто так. В любом случае, если бы его, Мурру и Нандина нашел Лютер, свобода окончательно бы ускользнула из их рук, открыв путь прямиком на костер. Вряд ли молестий сжалился бы и отпустил жертв кровопийцы.

— А если нам вернуться? — неожиданно для себя вслух спросил Айван.

— Вернуться? О чем ты?

— Как давно Лютер спустился в туннели? Возможно, он еще и не нашел в этом лабиринте комнат, где нас содержали. С помощью тайных ходов вы легко его опередите. Пусть не все, но хотя бы человека два-три могут вернуться на те столы, а когда молестий их найдет, рассказать о бесчинствах Сехрима.

— Лично я возвращаться туда не собираюсь, — твердо заявил один из бывших пленных. — Я провел в той Бездне больше двух месяцев, и даже здесь чувствую себя сейчас так, словно замурован заживо.

Многие пленники подтвердили его слова, хотя нашлись и те, кто ради справедливости готовы были вернуться, лишь бы Сехрим понес заслуженную кару.

— Ты кое-чего не учел, мальчик, — обратился к Айвану Яспис, когда гвалт затих. — Многие тамошние пленные были магами или Фаинай Фораса. Викаранай, создавший вампиров и других подобных тварей, прекрасно знает, что они питаются энергией, и чем ее больше, тем лучше. Этот Лютер явно не дурак, он сразу заподозрит, что пленные не обычные люди. А обычные все равно могут под пытками рассказать об этом месте. Мы не можем пойти на такой риск.

— Так что же нам сейчас делать? — спросил после всеобщего молчания кто-то из волшебников.

— Пока ничего, — после недолгого обдумывания решил Яспис. — Посмотрим, чем все закончится, а там решим.

 

Глава 3: Неравный бой

Осенний вечер неумолимо вступал в свои права. Тишину и спокойствие нарушали лишь треск горящего дерева и крики умирающих воинов. Гарнизон горел со всех сторон, огненные всполохи, казалось, достигали неба и затмевали свет проступающих звезд.

Донжон в центре гарнизона был построен из желтого кирпича, но являлся таким маленьким, что едва смог уместить всех оставшихся воинов вместе с ранеными. Алгор несколько подправил свой предыдущий план, и вместо бегства в лес решил засесть за каменными стенами ядра крепости.

Когда войска Киркурда смели ворота, они тут же заполонили весь внутренний двор, с криком вышибая двери деревянных срубов в поисках противников. Опьяненные близкой победой и яростью, они даже не сразу заметили, что врагов нет, в один миг втиснувшись в короткие улочки гарнизона, затаптывая маленькие огородики и сминая редкие ягодные кусты. Но солдаты Алгора только этого и ждали.

Пока несколько лучников и мечников сдерживали напор вражеских войск, Алгор с группой солдат вывели из стойла лошадей, навесив на них мешки с давно запасенным сеном. Подбегая на лошади к одному из домов, солдаты высыпали сено у стены, смотрящей в сторону донжона, а затем возвращались на конюшню. При первой же возможности, они забегали в одноэтажные дома и выбрасывали под окна все, что хорошо горит. Принц лишь наделся, что этого хватит, чтобы план сработал.

Очередной раз пробегая мимо ворот, Алгор понял, что еще десятка два ударов, и деревянные брусья, держащие створки закрытыми, не выдержат. Он поднялся на стену и приказал солдатам отступать в башню.

Когда киркурдцы проломили ворота, заполнив гарнизон, солдаты открыли стрельбу. Заранее обмотанные тонким лоскутком материи наконечники стрел лучники окунали в единственный оставшийся бочонок с черным маслом, после чего поджигали их и тут же пускали далеко вперед, целясь в заранее вываленные горки сена.

Деревянные дома в гарнизоне были так стары, что давно одряхлели и сменили здоровый золотистый цвет на темно-серый. Зимой солдат от холода спасали лишь множественные шкуры зверей, которые они добывали в Сером лесу, и которые теперь валялись рядом с сеном или свешивались с подоконников, играя роль эдакого фитиля. Сухие деревянные постройки мигом охватили огненные языки, начиная с тех, что находились по краям. Солдаты Киркурды не сразу успели понять, что вообще происходит, а лучники уже открыли по ним стрельбу.

Началась паника и столпотворение. Киркурдцы явно надеялись на прямое столкновение с противником, а потому даже не позаботились захватить с собой в качестве поддержки своих лучников и арбалетчиков. Солдаты Гедорна продолжали обстреливать врагов, пока те отходили обратно к воротам, прикрываясь небольшими круглыми щитами. Огонь, полыхавший со всех сторон, раскалял воздух, а густой дым ел глаза и драл глотки. Многие, кашляя, срывали с головы шлемы, открываясь для стрел неприятеля.

Киркурдцы вновь отступали, но никто не ликовал и не вздымал клинки к небу, осознавая, что сожжение собственного гарнизона — последнее, что они могли сделать. Солдаты Гедорна сами загнали себя в угол, и перед смертью им только и оставалось, что забрать как можно больше неприятелей.

Ночь окончательно накрыла мир, вместе с тем принеся долгожданную передышку. Сухие деревянные постройки догорали, будто отправляясь вслед за давно истлевшей надеждой. Огонь медленно пожирал остовы бывших домов людей, укрывшихся в крепости. Солдаты гарнизона менялись каждый год, сразу после зимы, когда снег почти полностью растаивал, а пресловутые весенние дожди еще не успевали превратить землю в жидкую грязь. Воины полагали, что зима — это самое серьезное, что их ждет за время несения здесь службы, но судьба распределила иначе.

— Что будем делать, Ваше Высочество? — напрямую спросил один из солдат. Остальные сразу же оживились, в надеже услышать от своего командира подбадривающие слова, как этим утром, и новый план действий.

— Где Майат? — вместо этого спросил Алгор.

— Я видел, как ему в шею попала стрела, когда он сражался на стене.

Что ж, подумал принц, вот он и исполнил свой долг, хотел он того или нет. Он оглядел воинов, стоящих вокруг него и ожидающих его слов, но совсем не знал, что сказать. Хотелось бежать. Прямо сейчас, сесть на лошадь и помчаться во всю прыть к Серому лесу, оттуда в Орту, а затем в Манон, зайти в собственную комнату и рухнуть в мягкую кровать. Забыться сном, а проснувшись, обнаружить, что сидишь на троне в короне короля Гедорна.

Волной нахлынули воспоминания об отце. Сам того не осознавая, Алгор сжал кулаки с такой силой, побелил костяшки пальцев. Король отправил его Бездна знает куда, а сам в это время зарабатывает себе новое имя в крупномасштабной войне. Император Моррос. Моррос-захватчик. Моррос Великий. А что же его сын? Безвестно погибнет посреди Богами забытой крепости от рук бездумных дикарей, навечно запятнав себя слабаком и, возможно, трусом, ибо никто не узнает, что он сделал, дабы погубить как можно больше неприятелей. Его хладный истерзанный труп найдут в башне, где он, как все решат, прятался, тряся поджилками, ожидая неизбежного.

Его взор загорелся решимостью.

— Сколько стрел у нас осталось? — спросил он.

— Около полутысячи стрел и болтов. Даже если каждая попадет в цель, этого все равно не хватит, чтобы существенно сократить вражеские войска.

— Но будет достаточно, чтобы посеять в их рядах неразбериху. Возможно, следующий день станет для нас последним, но разве мы можем позволить врагу выбирать, где нам умереть? Нет! Вряд ли мы станем героями вековых былин, вряд ли на нас будут равняться солдаты, вспоминая поименно за ночным костром наши имена. Но если кто нас и вспомнит, можем ли мы надеяться, что в этих воспоминаниях мы будем выглядеть героями? У многих из вас есть семьи. Что будут рассказывать перед сном вашим детям жены? Что вы погибли, прячась за стенами крепости, как последние трусы, или что вы лишились жизни в пылу яростного сражения на поле битвы, выйдя против ворогов, что превосходили вас числом? Как по мне, ответ очевиден. У меня нет детей, но есть сестры, есть мать, есть отец. И что они подумают, узнай, что я погиб, забившись в угол и воя от страха? а ведь именно так им и передадут, когда найдут мое тленное тело. Могу ли я перед ликом смерти опозорить свою семью, отвернувшись от пугающей меня Бездны? Никогда! — закричал Алгор, и в ответ услышал рев голосов, повторяющих за ним. — Никогда! Я переборю свой страх и сделаю шаг в эту Бездну, и только тогда Боги вознаградят меня за храбрость, даруя крылья, чтобы я смог вознестись в Бескрай!

Крепость сотрясли новые крики одобрения. Алгор стоял в окружении своих людей и улыбался. Всего лишь слова, но сколько в них силы. Моррос редко прибегал к силе слова, чаще используя простые жесты и свою могучую стать, чтобы ему подчинялись неукоснительно. Он пренебрегал излишней болтовней, но лишь произнося речи, ты можешь показать людям, как ценишь их, как сопереживаешь и внемлешь им, и тогда они отвечают взаимностью, видя в тебе не только правителя их жизни, но и понимающего их человека.

И тут уже не важно, говоришь ты правду, действительно ли чувствуешь все так, как пытаешься показать, или же в твоих словах нет и крупицы искренности. Людям важны слова, важнее сокрытой правды и настоящих действий. Хватит лишь пустых обещаний и зароков, а чтобы сложить с себя всю ответственность, достаточно заручиться поддержкой толпы. В толпе нет людей, толпа безлика и единодушна, но стоит только всему пойти наперекос, и они обязательно найдут, на кого свалить вину, выплюнув его из толпы, превратив в отдельную личность, чьи интересы неважны, а желания несущественны. Такие индивиды зачастую винят во всем не толпу, в которой раньше состояли, а того, кто ее создал.

Майат был индивидом, отдельной личностью со своими интересами и желаниями. И Алгор заблаговременно от него избавился, использовав лучший из всех методов, — чужими руками. Осталась лишь серая толпа. Она хотела слова, ждала их, а получив их, теперь радуется, как получивший медяк нищий.

Утро принесло с собой прохладу и мелкий дождик. Серая мгла накрыла землю, словно взбаламученная илистая вода. Далекие грузные облака, будто густые волны застыли над головой, того и жди, какой-нибудь озорной мальчишка запустит в них камнем. Тогда облака разойдутся, и мир увидит свет. Но стоит ли оно того?

Топот тысяч обутых в металл ног заслышался еще задолго до того, как их обладатели ворвались в город, заполняя улочки, что покинули вчера, отступая от пламени и дыма. Все дома давно прогорели, и от них остались только одиноко торчащие печные трубы, будто памятники погибшим воинам.

Не успели киркурдцы подобраться со своими импровизированными таранами к низким воротам, как в них с башни крепости полетели первые стрелы и болты. Однако на сей раз противники были к этому готовы. Они привели с собой отряд своих лучников и арбалетчиков, но как только первый залп стрел и болтов взмыл в воздух, Алгор привел в исполнение свой план. Он рассказал о нем солдатам лишь перед самым рассветом, когда на горизонте замаячили первые ряды воинов Киркурда.

Гедорнцы выскочили из своих укрытий, организованных прямо в сгоревших домах, будто порождения Бездны. Закопавшись в остывшую от дождя золу, воины перепачкались так, что стали похожи на восставших мертвецов. В первые мгновения противники опешили так, будто действительно оказались посреди Бездны, даже не помня, как умерли. Это и решило их участь.

Десятки стрел, одни за другими, полетели в киркурдцев со всех сторон. Прочные доспехи не могли спасти от стрел, выпущенных практически в упор, и противники падали, пораженные, прямо под ноги товарищей. Гедорнцы стояли на пепелище полукругом, прикрывая друг другу тылы, пока их колчаны пустели. Первые ряды противников падали замертво, мешая продвигаться остальным. Отдельный отряд расстреливал лучников и арбалетчиков противника.

Так, в общей суматохе, воины Гедорна смогли истратить почти все стрелы, каждая из которых нашла свою цель. Арбалет, в отличие от лука, заряжался дольше, посему продолжали стрелять лишь солдаты, оставшиеся в башне. Сменив луки на мечи, Алгор повел своих людей на верную гибель.

Разгоряченные битвой, гедорнцы налетели на врагов, словно разъяренные росомахи, изо всех сил рубя клинками неприятеля. С яростным криком их мечи поднимались высоко над головами, чтобы в следующий миг, обрушится с невероятной силой. Хваленые доспехи из Мондифа едва выдерживали такой натиск. Шлемы лопались, как перезрелые арбузы, открывая доступ к оголенной и такой уязвимой плоти.

Однако глупо недооценивать противника, надеясь, что так и будут стоять на месте, позволяя изрубить себя. Киркурдцы начали давать отпор. Алгор видел, как несколько его солдат попадали с рассеченными легкими кирасами, под которыми находились лишь теплые плотные поддоспешники. Удар, еще удар, руки начали наливаться свинцом и дрожать от напряжения, а врагов, казалось, так и не становилось меньше.

Крики боли, отчаяния и ярости слились в единую какофонию, будто завивающий в уши штормовой ветер, и в этом шуме Алгор вдруг услышал то, что не мечтал даже услышать большее никогда. Это был звук рога, низкий утробный, словно распев далекого великана. Принц узнал его, как сын узнает голос матери, услышав лишь первую ноту.

Звук приближающихся войск Гедорна открыл ему второе дыхание. Меч заработал еще яростней, будто потеряв весь свой огромный вес, но не смертоносность. От радости Алгор даже не подумал, как подкрепление могло дойти до гарнизона так скоро.

Первые конные отряды ворвались в крепость через разрушенные ворота, устремившись на врага. Хваленые доспехи не могли спасти от мощных ударов конных воинов, обрушивающихся сверху вниз. Киркурдцы превратились в малых детей, не способных противостоять настоящим закаленным воинам.

— Отступаем к башне! — во всю глотку закричал Алгор. Он не хотел случайно оказаться среди тех, кого затопчет своя же кавалерия.

Прошло не более получаса с момента, как подоспела конница, а от вражеских войск осталось одно название. Затоптанные лошадьми, изрубленные мечами и пронзенные копьями, они металлическими грудами валялись по всему гарнизону средь сожженных остовов некогда жилых домов, сараев и конюшни. Никто не смог уйти живым.

Алгор сидел, прислонившись стеной к крепости, и улыбался. Он выжил в месте, которое считал своим последним пристанищем. Продержался против врагов, способных его смести. Пусть им и помогло вовремя подоспевшее подкрепление, его заслуг невозможно умалить. Целые сутки гарнизон противостоял превосходящему числом и вооружением противнику, а это чего-то да стоит. Принц не знал, скольких он убил, но полагал, что не менее пятидесяти человек, и это не считая тех, кто оказался ранен и затоптан собственными товарищами.

— Ваше Высочество? — поинтересовался кто-то, обращаясь к нему официальным тоном.

— А не похож? — усмехнулся принц в ответ.

— Простите, Ваше Высочество, но в данный момент все воины гарнизона перепачканы золой, и трудно отличить одного от другого.

Алгор пришлось прервать свой блаженный отдых и подняться на ноги, стараясь сдержать готовый вырваться стон. Встав во весь рост, принц расправил широкие плечи, вперив взгляд синих глаз сверху вниз на стоящего перед ним человека в толстом стеганом кафтане.

— Что тебе от меня нужно? — раздраженно спросил принц.

— Вот, — протянул небольшой сверток воин. — Это послание, которое просил передать король, если мы найдем вас в этом гарнизоне.

Выхватив письмо, Алгор сломал печать и раскрыл бумажку. Его взгляд уставился всего на три написанных рукой Морроса слова: «Ты не справился».

Внутри принца будто что-то оборвалось. Он не понял послания, но его лаконичность и явный посыл выбил у него из-под ног землю.

— Что это, Бездна побери, значит? — только и вымолвил он.

— Это была проверка, — пояснил неизвестный. — Король предполагал возможность нападения Киркурда, а потому заранее отправил к Ущелью Палача ваш отряд, однако вслед за ним он послал крупное войско, приказав ему оставаться для вас незамеченным. Король полагал, что киркурдцы решат одурачить Вас, Ваше Высочество, сделав вид, что направляются на север.

— Одурачить? — ничего не понимая, переспросил Алгор.

— Единственный верный путь для войск Киркурда, — продолжил человек в кафтане, — это Ущелье Палача. Иными путями нападать на Гедорн с запада не имеет смысла.

— Не имеет?! — повысил голос принц. — Оглянись вокруг! Кто, по-твоему, на нас напал? Призраки?

— Это был отвлекающий маневр, — спокойно пояснил человек. — Киркурдцы сделали вид, что отправляются на север, дабы обойти Безголовые горы близ Мондифа, но туда отправилась лишь незначительная часть войск. И тогда вы двинулись им на перехват, оказавшись в этом гарнизоне. Но основная армия дожидалась вашего отхода, а затем вступила в Ущелье Палача. Король это предвидел, потому и отправил следом за вами войско. Если бы Вы, Ваше Высочество, решили остаться на месте, разгадав стратегию врага, мы бы обязательно подтянулись к вам на подмогу, но все вышло так, как вышло.

— Но… как же так? — Алгор провел грязной рукой по запачканному лицу. — Тогда почему они напали на гарнизон, если он был совсем им не важен? Они направили сюда семь тысяч воинов в мондифских доспехах, ради чего?

— Король полагает, что киркурдцы ожидали куда более крупное войско, потому и послал всего сотню. Прибыв под стены гарнизона, противники рассчитывали на полноценное сражение с, по крайней мере, пятитысячным войском, но нарвались лишь на две сотни воинов. Не зная, что предпринять, они решили покончить с вами, а затем отправиться на помощь основным силам.

— Откуда ты вообще это взял?

— Это не мои размышления, а Его Величества. И, смею предположить, они сбылись в полной мере. Основное войско Киркурда состояло из двадцати с лишним тысяч людей, в том числе и свыше двух тысяч конных воинов. Однако король не стал мелочиться. Он отправил к Ущелью Палача пять тысяч кавалерии, десять тысяч пехоты, а также весь двухтысячный отряд «Крыльев Орла».

— «Крылья Орла»? — поразился принц. — Я думал, отец решил использовать их в авангарде при наступлении на Протелии. Или, по крайней мере, в качестве основного резерва.

— Так думали все. Особые доспехи отряда слишком тяжелые, чтобы постоянно находиться на воине, поэтому их приходится перевозить в крытых повозках, из-за чего скорость их передвижения сильно ограничена. Король Моррос намеренно позволил отряду отстать, а затем и вовсе изменить направление, отправившись к Ущелью Палачу. Даже ближайшие помощники и паладин не знали об этом маневре.

Алгор никак не мог собраться с мыслями. Конечно, отец никогда не доверял никому в полной мере, даже от семьи у него были свои секреты, но чтобы рисковать жизнью сына, наследника престола, ради проверки? Будь в распоряжении принца хотя бы пять сотен воинов и достаточно стрел, войско Киркурда вряд ли преодолело бы даже основную стену. Однако король отправил с ним отряд всего из сотни солдат, а когда принц отослал письмо с сообщением о передвижении киркурдцев, то в ответ получил приказ следовать к гарнизону.

Как следовало поступить? Нарушить приказ самого короля? В письме было сказано, чтобы Алгор думал своей головой — это был намек, но принц и подумать не мог, что он означал возможность поступить вопреки указу. Он даже не подумал об этом. Действия Киркурда были столь ясны, что Алгор не раздумывая отправился на север.

Находясь в гарнизоне, у него возникали мысли, что это проверка, но он считал, что его задача — не позволить неприятелю захватить крепость. Он был даже готов умереть, но все вышло так, что он провалил проверку в первую же секунду.

Ну и что? — вдруг воспрянул духом Алгор. — Что это меняет? Я единственный наследник престола, а проверки — лишь бессмысленная возня. Достаточно убить короля, чтобы занять его место.

— Отродье Бездны, — чертыхнулся принц. — Что с войском противника?

— Разбито. Мы потеряли…

— Да плевать я хотел, сколько мы потеряли! — рявкнул Алгор. — Если угрозы со стороны Киркурды больше нет, войско переходит под мое командование. Мы немедленно отправляемся на юг, на передовую.

— Боюсь, — покачал головой человек в кафтане, — у короля на это иное мнение. Мы отправимся на юг, однако не чтобы присоединиться к основному войску, а на границу трех государств.

— К Кровавому лесу? Что нам там делать?

— Король опасается, что Киркурд может попытаться атаковать с юга. Но главное — нам необходимо предотвратить любые попытки покинуть Протелию гражданам без проверки.

Только сейчас Алгор подумал, что понятия не имеет, с кем вообще разговаривает. Стоящий перед ним человек был одет в красный кафтан с вышитым на груди расправившим крылья золотым орлом. Широкие рукава не стесняли движения, как и свободный подол. Неизвестный был высок, почти как сам принц, но уступал ему в широте плеч. Чуть сгорбленный и искривленный вбок нос придавал ему какой-то аристократический облик, однако казалось, что нос такой от рождения, а не когда-то сломанный в драке. Глаза широко расставлены, прямоугольный лоб оканчивался слегка кучерявыми волосами темного цвета, и лишь где-то у основания проступала легкая седина. Тонкие губы и впалые щеки придавали ему какую-то неестественную строгость.

— А ты, вообще, кто? — спросил Алгор, отмечая, ко всему прочему, выправку человека, а также его чуть с хрипотцой голос, ничуть не дрожащий при разговоре с принцем, но и не вызывающий.

— Простите, Ваше Высочество, забыл представиться. Меня зовут Герман Вайнахтс. Моя мать является сестрой Вашего отца, так что можно сказать, что я Ваш двоюродный брат. Однако здесь я в качестве регента короля Морроса Аво Хотрекса. В случае его непредвиденной кончины, я временно займу трон, пока Вы, Ваше Высочество, не докажите, что достойны его. Ну а сейчас я всего лишь командующий войском. Я подчиняюсь лишь королю.

* * *

Легкий дождь накрапывал с неба, будто стесняясь пролиться со всей своей силой. Не считая бьющих о листья деревьев капель, лес как будто вымер. Тишина накрыла его с головой, отделив от всего остального мира. Юрпика не могла поверить, что только вчера едва избежала смертельного капкана. Ей до сих пор казалось, что за ней следят незримые глаза, а за деревьями поджидают враги.

Несмотря на многочасовую скачку и ночную прогулку по лесу с короткое остановкой для переодевания, принцесса не сомневалась, что не сможет сомкнуть и глаза. Страх погони подгонял ее продолжать двигаться вперед. Всю ночь она озиралась по сторонам и оглядывалась, каждый раз боясь встретиться с глазами Убийц из Манона, и теперь у нее, помимо ног, болела и шея.

Беглецы остановились на привал уже после обеда, когда от дождя остался лишь легкий запах свежести, какой бывает только в лесу. Костер решили не разводить, вместо этого поев вяленого мяса с хлебом и запив все это водой из бурдюков. Хотелось чего-нибудь горячего, согревающего, но Юрпика понимала, что дым может привлечь преследователей.

Хотя ей и не было холодно в привычном смысле этого слова, принцесса просто хотела ощутить что-то, что связывало бы ее с домом. Легкое платье пришлось сменить на более удобный женский дублет из кожи и шерсти и шерстяные же штаны; сверху Юрпика накинула непромокаемый дорожный плащ. В таком виде ее могли узнать разве что родные и те, кто желает ее смерти.

Сопровождающие ее воины тоже переоделись, сменив легкие металлические доспехи на кожаные, состоящие из множества плотно подогнанных пластин, наложенных друг на друга, словно чешуя. В таком виде они больше походили на наемников, нежели на королевских гвардейцев. На это они, собственно, и рассчитывали.

— Ваше Высочество, — вновь заспорил один из солдат, — мы не можем поступить по Вашему, даже если бы и хотели. Король отдал нам четкий приказ: в случае опасности нахождения в Маноне, мы должны отвезти Вас в королевство Калла, к вашей тетке.

— Я никогда до этого даже не слышала, что у меня есть тетка, — возмутилась Юрпика. — Я ее никогда не видела. Да и чем она может мне помочь?

— Ее зовут Киона Вайнахтс. Став королем, Ваш отец отправил ее, еще совсем маленькую, на Большой Континент. Дальше нам мало что известно, кроме того, что она позже вышла замуж за какого-то эрла и родила от него сына, и лишь совсем недавно они по неизвестным нам причинам перебрались в Каллу. Полагаю, они бежали от войны.

— Но как отец узнал об этом, если за все это время не контактировал с нею?

— Смею предположить, что Киона хотела сбежать как можно дальше. Вероятно, слуги, которые с ней отправились, рассказали ей о ее происхождении и о ссылке. Она знала, что король Гедорна — ее брат, но боясь возвращаться без предупреждения, она отправила Морросу письмо с просьбой заручиться его защитой. Мы не знаем причин, но он позволил пересечь границу лишь своему племяннику, имени которого мы не знаем, а сестре с мужем приказал оставаться в Калле. Там Ваша родная тетка, Ваше Высочество, она о вас позаботится.

Юрпика про себя усмехнулась. До сегодняшнего дня она не знала ни о тете, ни о двоюродном брате. Отец умеет и любит хранить секреты. Конечно, эта Киона была ее родней, но примет ли она свою племянницу? Король даже не пустил ее в свое королевство, однако требует от нее позаботиться о его собственной семье. Как она это воспримет?

И тут Юрпику осенило. Двоюродный брат. Отец никогда не делает ничего просто так. Вероятно, он решил обменять свою заботу о племяннике на равноценную заботу о его семье в Калле. В таком случае, у Кионы не остается выбора.

— Постойте, — встрепенулась принцесса, — но если отец приказал гвардейцам отвезти меня в Каллу, то об этом теперь от предателей знают и Убийцы. Если мы отправимся на север, нас сразу же перехватят.

— Это маловероятно, — покачал головой один из солдат. — Мы никогда не обговаривали маршрут. Полагалось, что мы отправимся сразу на север, где пройдем вдоль Манонского озера, так что никто не знает, что мы пошли восточнее, через Манонсикй лес.

— Возможно, но они быстро это выяснят. Вы забыли, что Убийцы из Манона всю жизнь обучаются выслеживать и убивать своих жертв? Если они отправились на север, думая, что мы идем тем путем, то не встретив нас и не обнаружив никаких следов, сразу разгадают наш маневр. Им ничего не стоит поджидать на опушке леса нашего появления. Отец никогда не стремился к тому, чтобы его приказы выполнялись в точности по его словам, главное, чтобы желаемая цель была достигнута. Полагаю, что король первостепенной важностью считает защитить меня, а не отправить к тетке. Но стоя на месте, мы тоже подвергаемся опасности, и если путь на север закрыт, необходимо двигаться в ином направлении. Если у вас есть предложения лучше, я их с удовольствием выслушаю. Говорите, ну.

Гвардейцы молчали. Они осознавали, что принцесса отчасти права, но попросту боялись противиться приказу короля. Юрпика это поняла, а потому, не услышав иных предложений, клятвенно заверила, что их головы останутся при телах, ибо отец не посмеет казнить людей, спасших его дочь, рискуя жизнью.

Быстро поев и проверив лошадей, Юрпика с тремя гвардейцами отправилась дальше. Корни деревьев, торчащие из-под земли, словно вылезшие на поверхность громадные черви, цеплялись за ноги, но днем идти все же куда легче; ночью Юрпика спотыкалась на каждом шагу, и даже трижды упала, порвав платье. Именно тогда было решено переодеться в более удобную одежду.

За всю свою жизнь принцесса никогда не была в лесу, больше всего деревьев она видела лишь в саду у Скального замка, но спускалась туда нечасто, больше наблюдая за шелестящей на ветру листвой из окна своей комнаты. Ходить по лесу оказалось сложнее, чем она думала. Корни, кусты, упавшие деревья — настоящая полоса препятствий. Юрпика надеялась поскорее выбраться из густой чащобы на открытую местность, где можно будет пересесть на лошадь.

Четыре дня показались вечностью, но лишь покинув промозглый лес, предыдущие дни превратились в одну сплошную картину бесконечной колоннады коричневых деревьев, поддерживающих живой антаблемент из зеленых крон. Путники останавливались на отдых лишь когда солнце уходило за горизонт, а вставали до того, как оно взойдет с другой стороны.

Так как с принцессой отправилось меньше людей, чем первоначально рассчитывали, еда начинала заканчиваться. Несколько расставленных силков позволили поймать двух кроликов, которых рискнули приготовить на малом огне. Никаких признаков преследования видно не было. Солдаты иногда забирались на самые высокие деревья и пытались высмотреть дым костров, но ничего не находили. Убийцы из Манона тоже были людьми, и им тоже требовалась пища, но Юрпика сомневалась, что эти профессионалы выдадут себя каким-то дымом. Они дождутся, когда жертва почувствует себя в безопасности, а затем накинутся и схватят ее.

Так или иначе, лес кончился. Выйдя на восточную оконечность Манонского леса, Юрпика с гвардейцами уже с опушки могли разглядеть стены небольшого городка, именуемого, как знала принцесса по урокам географии, Тулдоком. Наличие высокого частокола и сплошь деревянных строений существенно отличало этот городок от разросшегося вширь и вверх каменного Манона.

Ворота стояли распахнутыми, и компания беспрепятственно проникла за стену.

— Запасемся провизией, сменим лошадей и отправимся дальше.

— Дальше переночевать не останемся? — простонала Юрпика. — Ноги невозможно ноют.

— Тулдок совсем маленький городок, чуть ли не деревня, здесь любые новоприбывшие привлекут внимание, особенно наемники, коими мы предстаем. Если Убийцы догадаются о пути нашего следования, им не составит труда здесь нас отыскать. Если бы не нужда в провианте и свежих животных, мы бы и вовсе проехали мимо.

— Лично я не собираюсь менять Метелицу, — заявила Юрпика. — Это моя любимая лошадь.

Метелица была одной из первых лошадей, которую оседлала принцесса. Будучи светло-соловой, ее белая грива напоминала волосы самой Юрпики. Она чувствовала связь с этим животным и знала ее пределы. Смыть пот, обтесать, проверить подковы, и лошадь даст фору любому чистокровному скакуну.

— Если ночевать здесь мы не собираемся, то пообедать все равно обязаны.

— Непременно.

В городе было не очень много животных, да и лошадей использовали разве что при вспахивании полей. Жители зарабатывали в основном охотой и взращиванием зерновых культур. Некоторые даже отправляются к вулкану, находящемуся в шести днях скачки, где собирают вулканические породы, вроде обсидиана и пемзы. Несмотря на это, почти все встречающиеся люди советовали одного и того же коновала, считающегося лучшим в городе, да, в общем-то, и единственным, занимающимся лошадьми.

Чтобы зря не тратить время, Юрпика заранее узнала, где можно поесть. Самая популярная харчевня находилась почти в самом центре Тулдока и называлась «Две бабки». После посещения коновала, плюгавенького, уже не молодого врачевателя, беглецы отправились обедать. Коновал обещал, что осмотрит всех лошадей самое позднее через два часа. За это время принцесса надеялась поглотить как можно больше горячей пищи, а гвардейцы купить необходимый провиант.

Одноэтажная харчевня с двумя кирпичными трубами, торчащими из гонтовой крыши, покрытой для защиты от дождя промасленной соломой, совсем не походила на солидную закусочную. Внутреннее убранство тоже не отличалось изыском: простые затертые столы, низкие лавочки, редкие табуретки. Несмотря на это, атмосфера заведения наводила на какую-то позабытую ностальгию, будто ты уже здесь когда-то бывал и глубоко внутри мечтал вернуться. Запах готовящихся блюд дополнял идиллическую картинку.

Многие столы оказались заняты, однако свободных тоже было достаточно, чтобы выбирать. Юрпика с гвардейцами сели неподалеку от палящего зноем камина. Принцессе вдруг вспомнились ее посиделки у огня с сестрой и матерью. Все эти дни блужданий по лесу она не переставала о них думать, а особенно о Джейнсе. Юрпика корила себя за то, что бросила его одного, нарушив обещание. Она лишь мечтала о том, чтобы тот до сих пор был жив.

И ведь к отцу она направлялась не только за тем, чтобы предупредить его и оказаться у него под защитой, но и чтобы он смог спасти их семью из лап предателей. Где-то внутри она осознавала всю тщетность ее стремлений.

Из дум ее вывела подошедшая к ним молодая, почти возраста самой Юрпики, подавальщица.

— Чего угодно? — спросила она.

Принцесса заказала суп с пампушками и базиликом, ножку индейки с вареной картошкой и фрикасе из телятины с шампиньонами и каперсами. Перед этим она попросила принести теплого глинтвейна. Служка так и вытаращила глаза. И только тогда Юрпика поняла, что ее заказ, мягко говоря, несколько экстравагантен для подобной местности.

— Я, конечно, могу спросить у повара, — замялась подавальщица, — но не уверена, что он сможет приготовить хоть что-нибудь из этого.

— Конечно-конечно, — прокашлялась принцесса. — Тогда принесите какую-нибудь похлебку, только погуще, и жареного мяса. Ну а рагу у вас есть? Хорошо, тогда тоже несите. И можно без вина.

Гвардейцы тоже заказали горячего, но, в отличие от принцессы, привыкшей к роскоши во дворце, с первой попытки выбрали те блюда, что были в меню. Юрпика покраснела от стыда. Белила на лице давно смыло дождем, и от понимания, что ее эмоции выставлены напоказ, она почувствовала еще большее неудобство.

Ели молча. Юрпику не покидало чувство, что за ней наблюдают. Даже в лесу это чувство не казалось таким острым. Но там ведь и не было людей, а харчевня оказалась заполнена почти наполовину. Любой из этих людей мог оказаться шпионом, посланным Убийцами из Манона, а то им самим, хотя она никогда не видела, чтобы они снимали свои маски, скрывающие нижнюю часть лица. Иногда она думала, что под масками у них ничего нет, одна лишь тьма, из которой состоят их тела, принимая человеческую форму лишь для вида. По спине поползли мурашки.

Разделываясь с рагу, Юрпика все же не удержалась и оглянулась. Все посетители казались обычными гражданами города, в теплых одеждах и обуви, они пили пиво и о чем-то увлеченно разговаривали, не обращая ни на что внимания. И вот тогда ее взгляд зацепился за человека, который единственный из всех сидел в харчевне один.

Он не был похож на жителя Тулдока, как все остальные, обладающие какой-то неуловимой общей чертой, делающей их похожими друг на друга. И дело было не только в необычной одежде, хотя это тоже бросалось в глаза. А был он одет в жилет, к которому особыми заклепками вдоль торса крепился кожаный плащ до колен. Голова была покрыта капюшоном, однако лица он не скрывал. Крепкие скулы, покрытый щетиной подбородок с ямочкой, обычные губы и нос, но чуть с прищуром глаза. Примерно так Юрпика представляла себе внешность Убийц.

Перед ним стоял недоеденный яблочный пирог, а в руках он держал кружку, но принцесса почти не сомневалась, что в ней не алкоголь. На вид мужчине было около тридцати, но его глаза, когда их взгляды на миг пересеклись, показались ей глазами мудреца.

Юрпика быстро отвернулась, уткнувшись в тарелку с недоеденным рагу; есть отчего-то расхотелось. Таинственный незнакомец будто намеренно выделялся из толпы, чтобы девушка смогла его заметить, и это по-настоящему пугало. Действительно ли он один из Убийцы? Но раз он не прячется, значит, уверен в успехе своего дела. Принцесса не сомневалась, что даже один из наемников способен одолеть всех ее скудных защитников, а человек в углу казался еще более опасным.

Закончив с поздним обедом, вся компания отправилась на ближайший рынок, дабы закупить провианта. Лишь выйдя на улицу, Юрпика рискнула рассказать гвардейцам о своих наблюдениях.

— Я тоже его заметил, — кивнул один из солдат. — На Убийцу из Манона он не похож, скорее, воин-одиночка. Возможно, он оказался здесь случайно, странствующие воины всегда бродят по городам в поисках работы.

— А если его тоже нанял Самуран? — предположила Юрпика.

— Вряд ли. Они ведь не знали, что мы отправились сюда, а если догадаются, то не раньше, чем поймут, что с северной части Манонского леса нас ждать бессмысленно. Да и откуда он мог знать, что мы окажемся именно в этой харчевне?

— Если так, — вновь заговорила принцесса, немного помолчав, — может, нам стоит его нанять? Если он настолько опасен, насколько кажется, то сможет противостоять Убийцам.

— У нас не так много денег, — отозвался гвардеец. — Нам придется обходить Кайдерский лес с востока или запада, а на пути следования лишь еще один город. Денег нам хватит, чтобы и там отоварится, и останется еще прилично, но мы не знаем, что нас ждет в Протелии. Если в нас опознают гедорнцев, нам несдобровать.

— Тем более. Нам нужна защита.

Гвардейцы переглянулись, и Юрпика поняла, что опять сболтнула лишнего. Конечно, они ведь вызвались оберегать принцессу, а она совсем не верит, что они смогут ее защитить. Собственное поведение казалось ей оскорбительным для других. А ведь в замке ей всегда чудилось, что она взрослая и ответственная, всегда говорит по делу и отдает приказы так, как это свойственно монаршей особе.

На самом деле, Юрпика в свои семнадцать лет чувствовала себя еще совсем ребенком. Серьезные разговоры ей наскучивали, ухаживания кавалеров казались неуместными, а от собственного приказного тона хотелось провалиться сквозь землю, так неловко она себя чувствовала. Когда слуги бросались исполнять ее приказы, ей так и подмывало попросить прощение за свое поведение.

Но как только она оказывалась одна, то с облегчением вздыхала. С самой собой она могла бы честной. Но вот уже несколько дней ей приходилось изображать из себя взрослую и самодостаточную женщину, готовую взять бразды правления в свои руки. Принцесса просто устала. Она никогда не разговаривала с «взрослыми» так много, и ей никогда не приходилось принимать поистине серьезные решения.

Лишь последние дни словно намеренно давили на нее грузом ответственности, заставляя притворяться зрелой и ответственной. Но по ночам в лесу она плакала и молилась Богам о том, чтобы вновь увидеть маму и прижаться к ее теплому боку, вдыхая запах ее волос. Она надеялась, что ее всхлипы не мешают спать лежащим неподалеку «взрослым» солдатам.

Юрпика попыталась исправить свою оплошность. Игра разума никогда ей особо не давалась.

— Вас всего лишь трое, — сказала она. — А если на нас нападете десяток Убийц из Манона? Я ведь не говорю нанять его насовсем. Отъедем от города подальше, убедимся, что за нами никто не следует, и отпустим его. Или пусть сопроводит нас до следующего города, если на нас там никто не нападет, значит, Убийцы потеряли наш след.

Казалось, это возымело должный эффект. Гвардейцы больше не выглядели столь угрюмыми, и даже пообещали вернуться в харчевню после рынка, чтобы знать наверняка, сколько денег у них останется.

С рынка они выбрались почти через час, запасшись снедью почти на целую декаду пути. Гвардейцы полагали, что этого более чем хватит на дорогу до следующего города, и даже еще останется, чтобы поделиться с предполагаемым наемником. Впереди их ожидали лишь голые степи, редкие пологие холмы и плато, где разве что можно поймать какую птицу или сурка, но для этого необходимо иметь хотя бы луки, коих у гвардейцев не было.

В харчевне «Две бабки» странного человека не обнаружилось, чему Юрпика с одной стороны расстроилась, но с другой — вздохнула с облегчением. Было в глазах того человека что-то до боли знакомое, но в то же время неведомое, как темные глубины моря. Они манят к себе, но ты знаешь, что стоит только нырнуть, и обратно можно не возвратиться.

Метелица сияла ничуть не хуже, чем после ухаживания за ней королевских конюхов. Коновал лично осмотрел всех лошадей, после чего позволил своим помощникам их вымыть и вычистить. Многодневная прогулка по лесу ничуть им не навредила, чему Юрпика была несказанно рада. Ей не хотелось расставаться со своей любимой лошадкой, напоминающей ей о доме.

— Нам точно нельзя остаться на ночь? — в очередной раз спросила принцесса. — Через несколько часов уже стемнеет.

— Лучше не рисковать. Выйдем через восточные врата, но вновь отправимся на юг. Если Убийцы доберутся до этого городка, лучше сбить их со следа.

— А как же тот воин?

— У нас нет времени на его поиски. Да и не факт, что он вообще странствующий наемник и согласится нам помочь.

Выведя лошадей из стойла, гвардейцы и принцесса взобрались в седла и поскакали на восток, туда, где садилось солнце. Юрпика еще в детстве читала, что когда-то солнце садилось на западе, юг был жарким, а север наоборот — всегда в ожидании зимы. Но пришествие Ахтлапалеха и дальнейший устроенный им катаклизм разделил мир на три континента, и полностью изменил существующий тогда мир. Сейчас в это мало кто верит, но Боги не забыты, как и их посланник, распятый на троекрестии.

Сама Юрпика не знала, во что верить. После слов Тенелова о тайных деяниях графов против правителей Гедорна, описанное в книжках теперь казалось полуправдой, написанной для тех, кто не желает на самом деле погружаться в темную пучину истории, всегда оставаясь на плаву, довольствуясь крохами, не способными пролить свет на истинное положение вещей.

Они вынырнули из-за углов, будто соткавшись из воздуха. Или из послеполуденных теней. Их было не менее двадцати, но казалось, что целая армия. Их не волновали ни свет дня, ни наличие вокруг десятков прохожих. Они были уверены в своей безнаказанности, ровно как и в том, что их никто не сможет остановить.

Мечи гвардейцев оказались вынуты из ножен в то же мгновенье, раздался свист рассекающих воздух клинков и крики жителей города, разбегающихся во все стороны.

— Ваше Высочество! — закричал один из гвардейцев, чья лошадь встала на дыбы, ударив в голову и грудь появившегося перед ней Убийцу. — За мной!

Он направил лошадь в узкую улочку между домами, и Юрпика, развернув Метелицу, поскакала следом. Однако Убийцы тоже не стояли на месте. Принцесса увидела, как один из них кинулся наперерез солдату и ухватил лошадь за поводья. Из-за скорости лошади, человека подбросило в воздух, но он не отпустил ремни, вместо этого с силой дернувшись всем телом вниз. Корпус животного развернуло, и оно рухнуло на землю, придавив седоку ногу.

Юрпика лишь в последнюю секунду успела приподняться в стременах и заставить Метелицу взмыла над падшим сородичем, перепрыгивая через неожиданное препятствие. На скаку принцесса оглянулась, успев застать момент, как Убийца перерезает горло гвардейцу.

Двух- и трехэтажные дома мелькали со всех сторон, люди шарахались от несущейся на них лошади и выкрикивали в след наездницы гневные оскорбления. Юрпика не обращала на них никакого внимания. Она неслась по улочкам, петляя, словно заяц, пока и вовсе не потеряла чувство направления. Перейдя на шаг, принцесса вновь оглянулась, но не увидела и намека на погоню.

Юрпика понятия не имела, где находится, а здраво мыслить мешали терзавшие ее переживания. Она почти не сомневалась, что охраняющие ее гвардейцы мертвы все до единого. Они пожертвовали собой, чтобы позволить принцессе скрыться, но теперь она и думать боялась, что ей делать дальше.

Большинство седельных сумок осталось у солдат, с собой же у нее был лишь дорожный плед, оловянная кружка и чашка, бурдюк с водой и немного еды, которой хватит дня на три. Мне повезет, если я вообще выберусь из города живой, судорожно подумала она, а добраться до следующего с таким скудным запасом пищи и вовсе невозможно.

Отправляться прямо сейчас в путь было бы самоубийством, но разве есть иные варианты? Юрпика топталась на месте, разворачивая лошадь то в одну сторону, то в другую, вглядываясь в переулки между домами и в небо, будто боясь, что Убийцы прилетят за ней на крыльях. Наконец, выбрав случайное направление, которое, как ей казалось, ведет на восток, она медленно поскакала вперед. Если наемники все еще уверены, что она собирается на север, то поджидать ее будут именно у северных ворот.

И тут ее озарила мысль. Он сорвалась с места и поскакала на предполагаемый восток, аккуратно огибая людей и других всадников. Завернув за очередной угол, она увидела небольшую деревянную вывеску. Постоялый двор назывался «Приют бродяги». Двухэтажное здание выглядело совсем непримечательно, прекрасно вписываясь в общий пейзаж города. Спрыгнув с лошади, Юрпика кинула старому конюху монету в одну золоту уну, отчего тот округлил глаза, и пообещала еще столько же, если будет помалкивать о том, что видел ее. Старик энергично закивал.

Принцесса попросила проводить ее к заднему ходу, находящемуся как раз в конюшне. Таким образом она надеялась избежать мелькания на публике в харчевне на первом этаже. Оставив лошадь в стойле, конюх также энергично проводил ее в дом, а потом побежал за хозяином, вернувшись с ним через пару минут.

— Я хочу снять у вас комнату, — попросила Юрпика, — но так, чтобы об этом никто не узнал. Видите ли, — решила для верности приврать принцесса, залепетав жалобным голосом, — я бегу от мужа. Он постоянно меня бьет и… В общем, я хочу от него спастись, но он постоянно меня находит. Прошу позвольте мне остаться на вашем постоялом дворе в тайне ото всех.

Очередная золотая уна, перекочевавшая в карман хозяина двора, окончательно развеяла его сомнения. У Юрпики оставалось не так уж много денег, но она понимала, что лучше лишиться монет, чем жизни.

Маленькая и холодная комната располагалась как раз неподалеку от конюшни, что позволяло в случае опасности быстро добраться до лошади и сбежать. Правда, Юрпика сомневалась, что Убийцы из Манона не предусмотрят подобного варианта, если узнают, где она остановилась. Но все же она очень надеялась, что преследователи решат, будто она успела убежать через одни из ворот, облапошив их, и не будут ее искать в городе. Она осознавала, что шансов крайне мало, но сейчас ей с трудом удавалось сосредоточиться, чтобы придумать дальнейший ход действий.

И все же кое-какая мысль была. Найти того человека и нанять его. При себе у нее оставалось совсем мало денег, большая часть находилась у гвардейцев. Но ее не оставляла надежда, что последних монет хватит, чтобы заплатить наемнику избавиться от Убийц из Манона. До Протелии же придется добираться в одиночку, да к тому же почти без еды. Идея отправиться к отцу больше не казалась ей столь разумной.

Солнце уже висело у горизонта, вязкие тучи будто светились изнутри. Однако окна комнатушки Юрпики выходили в другую сторону, и все, что она видел, — ряды деревянных домов и грязную улицу, по которым прохаживали редкие жители Тулдока. Принцесса всматривалась в каждого прохожего, неосознанно ища взглядом того незнакомца и боясь, что первым заприметит Убийц из Манона. Однако на глаза попадались лишь простые гуляки и редкие извозчики.

Юрпика решила отправиться на юг с самого утра, чтобы за день преодолеть как можно большее расстояние. Завтра Метелице придется пройти настоящее испытание на выносливость, да и принцесса не собиралась отдыхать.

Легкие осенние сумерки сменились ночной мглой. Юрпика ворочалась в скрипящей постели, но не она была причиной ее бессонницы. На столике горела одинокая свеча, отбрасывая на стены трепещущие тени, будоражащие фантазию. И все же в полной темноте куда страшнее. Только сейчас принцессе пришло в голову, что она абсолютно безоружна. Фамильный кинжал гвардейцы не захватили, боясь подозрений, а другого оружия ей никто не предложил. Конечно, какой-то нож в руках юной повесы никак не мог помочь, но зато он мог дать мнимое и необъяснимое спокойствие.

Где-то за дверью скрипнула половица. Юрпика вздрогнула, будто ее кто уколол. Дом старый, да и не все ложатся так рано спать; в харчевне, что в противоположной части трактира, все еще слышались голоса посетителей. И все же принцессу обдало волной страха. Медленно откинув одеяло, она села в кровати. Решив не раздеваться до нижнего белья, она поступила мудро.

Аккуратно натянув дублет, Юрпика из-за угла выглянула в окно. Слегка покрапывал дождь, грозясь к концу ночи превратиться в ливень. Улица выглядела пустой и тихой, лишь свет из харчевни и из некоторых окон, где тоже не потушили свечи, озарял пустынную дорогу с блестящими в темноте пока еще мелкими лужицами. Окна дома на противоположной стороне тоже отражали слабы свет.

И все же на душе принцессы было неспокойно. Очередной скрип половицы заставил ее подскочить на месте. Она взмахнула рукой и опрокинула свечку. Обжегшись о горячий воск, принцесса непреднамеренно взвизгнула от острой боли. И не успела она поднести обожженный палец к губам, как дверь с грохотом распахнулась, вырывая задвижку вместе с гвоздями.

Казалось, в комнату ворвалась сама тьма. Убийца из Манона бросила к принцессе, а в следующую секунду рухнул навзничь. Следующий за ним напарник упал буквально через миг. Юрпика не успела опомниться, как в комнате оказалось уже три мертвеца. У всех из груди торчало по стреле.

Девушка перевела взгляд на окно, где зияло три сквозных отверстия, и едва успела развернуться, прикрывая лицо, когда стекло будто лопнуло, и во все стороны разлетелись осколки. Когда же она взглянула вновь, в комнате стоял человек. Через плечо у него был перекинут лук, а на бедре болтался полупустой колчан. Из-за плеча торчала рукоять короткого меча.

В комнату через дверь ворвалась очередная тень, короткий и тонкий меч блеснул в тусклом свете, льющемся из окна, целясь в незнакомца, однако тот вдруг исчез, будто растворившись в темноте, в следующий миг оказавшись сбоку от Убийцы. Его меч, неведомо когда вынутый из ножен, вонзился в шею противника с отвратительным звуком.

Убийца из Манона еще только падал на пал средь своих товарищей, когда неизвестный подскочил к Юрпике и схватил ее под локоть.

— Скорее, — потащил он за собой девушку, — уходим, пока сюда не явились другие!

— Кто вы? — только и вымолвила принцесса.

— Позже поговорим. Быстрее.

Юрпика позволила увлечь себя из комнаты, полной трупов и крови. Вместе с незнакомцем они добежали до сеней между трактиром и конюшней, где наемник остановился и приложил палец к губам, велев принцесса вести себя тихо. Приоткрыв дверь, он выглянул в хлев. Стояла просто непроницаемая тьма, но незнакомцу, казалось, это ничуть не мешает.

Сев на корточки, он жестом призвал Юрпику последовать его примеру. Тихо, чтобы не скрипнула, он приоткрыл дверь чуть шире, и ловко нырнул внутрь. Принцессе же пришлось приложить усилия, чтобы не завалиться, переставляя в столь неудобной позе ноги. Не секунду ей показалось, что неизвестный куда-то удрал, но он вновь вынырнул из темноты, словно летучая мышь. Принцесса боялась, что он тоже может оказаться Убийцей, но тогда зачем ему убивать своих же? Голова все еще не желала соображать.

Конюшня была совсем небольшой, а потому найти в ней лошадей не составило труда. Обычно здесь всегда горят факелы, чтобы животные не шарахались от звуков собственных сородичей, но сейчас казалось, будто Янардаг умер, забрав с собой весь огонь и тепло мира. Лошадки фыркали и периодически ржали, чувствуя неведомую опасность, затаившуюся в темноте. Если в лесу и в харчевне Юрпика понимала, что ее страхи беспочвенны, и никто за ней не следит, то сейчас она не сомневалась — во тьме затаились враги.

Благодаря шуму, издаваемому животными, можно было не переживать, что их шаги кто-то сможет различить, однако девушке казалось, что она следует за призраком, и лишь ладонь незнакомца говорила о том, что он живой. Неожиданно наемник остановился возле одного из стоил. Отодвинув запор, он начал медленно открывать створку. Даже среди шума животных отчетливо послышался скрежет дверцы об утоптанную землю.

В следующую секунду ворота конюшни отворились, пуская внутрь тусклый свет с улицы. Привыкшим к темноте глазам Юрпики хватило и этого, чтобы узнать в стоящей перед ней лошади свою Метелицу.

— Быстро! — вновь послышался громкий голос безымянного наемника. — В седло.

Резко развернувшись, он что-то бросил в выросших их темноты Убийц, сражая их наповал. Юрпика еще не успела выехать из стойла, когда незнакомец запрыгнул на лошадь в соседнем стойлице.

— За мной! — крикнул он принцессе.

Прямо перед выходом стояло несколько Убийц. Они выкинули вперед руки, и в незнакомца полетели метательные ножи. Он едва успел закрыть голову рукой, а второй на ходу бросил что-то обратно. На полной скорости наемник вдруг резко развернул лошадь боком, сбивая несколько человек с ног, но на этом не остановился. Лошадь под ним начала во все стороны выбрасывать ноги; Убийцы, находящемуся ближе всех, не повезло, и оба копыта угодили ему в грудь. Его отбросило на улицу, где продолжал накрапывать редкий дождь.

Один из Убийц с разбегу запрыгнул на створку ближайшего стойла, а оттуда бросился с мечом на спину бойцу. Юрпика едва успела выкрикнуть «Сзади!», когда короткий клинок скользнул неизвестному по плечу, едва не задев шею. Наемник перехватил руку Убийцы, а в следующую секунду раздался отвратительный хруст. Меч выпал из рук убийцы, а затем и он сам оказался под копытами лошади.

— Скачи вперед! — закричал неизвестный. Юрпика не сразу осознала, что кричит он ей. Вдарив пятками, принцесса выскочила на улицу, едва избежав цепких рук неприятелей и не разделив судьбу гвардейца.

— Направо! — послышался сзади голос. Девушка сильно дернула поводья, поворачивая на широкую пустынную улицу, и поскакала вперед во всю прыть. Спустя минуту ее догнал незнакомец на своей вороной кобыле. — Не отставай!

 

Глава 4: Первый шаг

Казалось, туннели тянутся на целые мили. Темные и сырые коридоры вызывали страх замкнутых пространств, и не будь у каждого стражника по факелу, Лютер почти был уверен, что поддался бы слепой панике. Множественные ответвления и повороты уводили в неведомую даль, туннели были проложены под всем городом, и чтобы их все обойти, потребуется не один час.

Лютер же не собирался тратить на обыски целый день. Вместо этого он прошел холм, на котором стоял город, насквозь, словно стрела, оказавшись в разрушенной башне Азула. Выбравшись под открытое небо, Лютер первым делом глубоко вдохнул морозный воздух, закашлявшись от все еще витавшего в воздухе запаха дыма от успевшего за ночь погаснуть особняка. Немногим позже он приказал стражникам города осмотреть все подземелье, ища любые улики причастности Сехрима к Мастерам Зела. Доверять он им не мог, однако иного выбора у него не было, разве что лично обследовать все туннели. Страх перед Викаранаем должен вбить им в головы немного разума.

Вернувшись в особняк Сехрима, он узнал у Войтоса, что хозяин пребывает в своем кабинете и не делает попыток сбежать. Лютер не знал, уверен ли Гурони, что никто не сможет найти доказательств его вины, или он действительно не догадывался о Мастерах. В последнее верилось с трудом.

— Скажу откровенно, — начал молестий, войдя в кабинет Сехрима, — я не могу тебе доверять. Не после всего, что случилось.

— Я бы на твоем месте поступил так же, — кивнул наместник. — И все же, будь я тем, кем ты пытаешься меня выставить, ты бы давно превратился в покойника.

— Слишком большой риск. Скоро здесь окажется целый отряд рыцарей-викаранов, а моя смерть повлечет за собой кучу ненужных вопросов. Тем более, вряд ли в дела Мастеров Зела посвящены обычные стражники. Если ты убьешь меня, тебе придется в придачу перебить и их.

— Ты делаешь из меня какого-то сказочного злодея, — рассмеялся Сехрим. — Неужели здесь нет твоих личных мотивов?

— О чем ты? — нахмурился Лютер.

— Четыре года назад. Из-за моих опрометчивых поступков ты потерял почти всю свою тысячу в сражении с Южными Головорезами, после чего дорога к званию Темника оказалась для тебя закрытой, и тебе пришлось покинуть ряды Армии Чистых Людей и превратиться… в того, кем ты стал.

Лютер сжал челюсти, играя желваками. Отчасти Сехрим был прав — он винил его в произошедшем, но после того сражения больше переживал за погубленные жизни, а не из-за рухнувшей карьеры. Сам Сехрим тогда трусливо сбежал, бросив своих товарищей на произвол судьбы. И все же, отправляя его под домашний арест, он о тех событиях даже не вспоминал.

— Если бы я хотел тебе отомстить, — спокойно ответил Лютер, — ты бы сейчас сидел не в своем мягком кресле, а валялся бы в холодной камере.

— Так почему же ты не отправил меня туда?

— Потому что… Потому что Викаранай не наказывает без вины. Несмотря на все прошлые обиды, я трезво смотрю на вещи. Твоя вина пока не доказана, но это не значит, что я могу позволить тебе разгуливать на свободе. Но если ты дашь мне хоть малейший повод, я отправлю тебя в темницу до конца расследования.

Нужно было хоть что-то. Лютер судорожно пытался придумать способ, как найти связь Сехрима с еретиками. Возможно, Гурони сам вампир или бэтампир, как молестий и предположил в самом начале, но проверить это можно, разве что достав нож и пустив наместнику кровь. А что потом? Если он нежить, не позволит так просто себя порезать, но чувствуя неотвратимость раскрытия, может и напасть. С нынешними силами Лютер не сомневался, что умрет раньше, чем успеет достать бесполезный меч.

— У нас есть немного болтов из Божьего камня, — напомнил Войтос, когда Сехрим поведал о своих опасениях. — Нарядить нескольких стражников в доспехи рыцарей-викаранов, раздать арбалеты…

— Слишком рискованно, — покачал головой Лютер. — Окружить его незаметно мы не сможем, и если он бэтампир, болты окажутся бесполезны.

— Разве мы не решили, что той летучей мышью был Азул?

— Йесил — метаморф-химера вороны, но о нем никто не упоминал. Сехрим вообще может оказаться простым человеком или даже магом, потому и ведет себя так спокойно. Нужно его спровоцировать.

— Как?

Вместо ответа Лютер лишь плотоядно усмехнулся. У него появилась идея.

* * *

После полудня погода прояснилась настолько, насколько это вообще возможно в раннюю осень на севере. Солнце, может, и не согревало землю, но угрюмые серые тучи сменились кучными белыми облаками, словно громадные барашки, гуляющие по небу ногами вверх. В такую погоду прекрасно прогуливаться по свежему воздуху, хотя Айван больше предпочитал находиться в тепле.

Весь вчерашний день Мурра обучал юношу магии, пытаясь заставить его выучить пару слабых заклинаний. Древний язык звучал бессмысленным набором букв и звуком, да и практически полное отсутствие рифмы не помогало обучению. Очередной раз запнувшись на середине фразы, Айван со злостью ударил здоровой рукой по земле.

— Неужели нельзя произносить заклинания на нашем языке?

— Когда произносишь заклинание на языке аругли, одновременно делаешь его перевод у себя в голове. Таким образом получается, что ты полностью концентрируешься на смысле произносимых тобой слов, а концентрация — это самое главное в магии, особенно на начальном этапе.

— Да знаю я. Отец постоянно забивал этим мне голову.

— А кто бы твоим отцом? — поинтересовался Мурра. — И где он сейчас? Можешь не отвечать, если для тебя это неудобная тема, — быстро добавил волшебник, заметив, как замялся Айван.

— Да нет, просто… Мой отец был магом, преодолевшим седьмую Завесу. Будучи еще совсем маленьким, я жил с ним в одной из Академий, но совсем этого не помню. Когда я чуть подрос, чтобы самостоятельно ходить и есть, он отправил меня к тетке на другой конец мира, и навещал после каждой пройденной Завесы, беря положенный отпуск. В последний раз я его видел, когда он отправлялся на Войну Роз, да там и сгинул. Позже я узнал, что маги проиграли войну, многих убили, другие сбежали на Криптоперию и иже с ним. Сначала я думал, что отец тоже уцелел и скоро явится, чтобы забрать меня, — Айван закусил нижнюю губу, сдерживая слезы, — но позже я осознал, что этого не произойдет. В этом мире меня больше ничего не держит. Я никогда до этого не стремился стать волшебником, потому практически не обучался магии, когда отец ушел, но знаю, что Викаранаю на это плевать. Я надеялся остаться в Северовесье, но не так давно узнал, что викаране уже в Протелии, а значит, рано или поздно окажутся и в моем небольшой поселении. Если… Когда они узнают, что я владею магией, то могут наказать и жителей за то, что скрывали меня. Это одна из причин, почему я покинул родную деревню.

Мурра внимательно выслушал юношу, понимая его чувства. Его отец тоже был травником, при этом не обладал и толикой магии. Он умер много лет назад, когда Мурра обучался в Академии. Взяв короткий отпуск, он вернулся домой, где его ждала одна лишь мама, которая спустя несколько лет тоже умерла от старости.

Следующим днем пасмурная погода вернулась. Покрапывал легкий дождик, а небо превратилось в серую завесу. Однако никто из находящихся в подвале этого не видел.

После обеда вниз спустился Яспис, за ним шел Альмандин.

— Что ты хотел мне поведать такого важного? — спросил трактирщик.

— Молестий отозвал от Сехрима всю охрану. Похоже, вампир убедил его, что непричастен к Мастерам. Почти все стражники спустились обследовать туннели, а остальные патрулируют город, ищут Йесила и Рудону, ну и сбежавших заключенных заодно.

Яспис поглядел на стоящих неподалеку Айвана, Мурру и Нандина, потом перевел взгляд на бывших жертв Сехрима, будто оценивая их готовность.

— Тогда не будет терять времени. Альмандин, обойди всех наших, пусть приходят сюда ближе к вечеру. Этой ночью мы нанесем кровопийце визит.

Нандин весь день провел в ворчании, бродя по комнатам подвала. Ему не терпелось покинуть подземные чертоги и увидеть, наконец, небо, даже если и будет затянуто тучами. Айван его прекрасно понимал, однако ему не просто хотелось оказаться под свежим ветром, но и вовсе убраться из города как можно дальше.

Яспис по просьбе Мурры послал одного из своих подчиненных в ближайшую травяную лавку, и тот принес некоторые ингредиенты, которые чародей размолол и смешал. Когда сняли повязки, Айван не выдержал и потерял сознание. Рука превратилась в обгорелый кусок плоти, исходящий сукровицей. От кожи осталось одно напоминание. Когда же он пришел в сознание, Мурра уже закончил смазывать ожоги и обвязал руку новыми бинтами. Боль чуть стихла, но Айвану от этого было не легче. Пальцы все еще едва гнулись.

После ужина явились волшебники в полном облачении. Черные мантии поверх дублетов выглядели зловеще, но ни в какое сравнение не шли с прихваченными с собой масками. Маги жили в городе и до поры до времени не желали раскрывать свои личности перед теми, кто может их увидеть.

Альмандин заявил, что никаких изменений не случилось, а Сехрим находится в особняке.

— Идти по туннелям нельзя, — предупредил он, — там полно стражников.

— Они до сих пор там? — удивился Мурра. — Уже практически ночь.

— Под землей всегда ночь. Судя по всему, молестий приказал им не вылезать, пока они не обыщут все подземелье. Они уже нашли пыточные комнаты и те, где содержались пленники. Даже мы не знаем, есть ли там что-то еще.

— Придется вам идти по улицам, — кивнул Яспис. — Ночью не так много зевак, но стражники могут оказаться помехой.

— Просто следуем старому плану, — пожал плечами Алмандин. — Одни отвлекают стражников, остальные штурмуют особняк Сехрима.

— Боги в помощь, — вздохнул Яспис.

Быстро разделившись на отвлекающих внимание и штурмующих, маги, один седокта и один берсеркер вывалили на улицу. За пеленой облаков не было видно ни звезд, ни луны, но само небо будто светилось изнутри, а для обостренного зрения волшебников и Нандина этого было достаточно.

Помимо их троих, с ними отправилось еще четыре волшебника во главе с Альмандином, не выпускающим из рук Архетелос. Айван боялся, что его свет может привлечь чужие взоры, но остальным, казалось, до этого нет никакого дела, и он промолчал.

На востоке вспыхнуло пламя, словно солнце вдруг решило встать с другой стороны. Где-то вдалеке послышались едва различимые крики. Так как особняки Йесила и Рудоны теперь пустовали, Непокорные решили сменить цель и напасть на городскую тюрьму. Зарево магического огня было видно, наверное, во всем городе. Оставалось лишь надеяться, что стражников можно привлечь пламенем ничуть не хуже, чем мотыльков.

Пробираясь по узким улочкам и переулкам, Альмандин вел своих людей и практически случайных попутчиков к особняку Сехрима, и маяком им служила высокая цилиндрическая башня, темнеющая даже на фоне облаков.

Тишина пугала своей неизвестностью. Айван до дрожи сжимал в руке кинжал, надеясь, что он ему сегодня не понадобится. Прохладный ветер трепетал выданную ему накидку с капюшоном, и приятно холодил раненную руку, которая практически онемела от легкого осеннего морозца.

Вот впереди показалась каменная стена, частично окружающая особняк. Башня высилась над головой, словно готовый обрушиться на головы меч. Айвана пробрал озноб, когда он вспомнил, как на него падала практически такая же башня, унесшая жизнь одного из Непокорных.

Мурра шепотом прочел заклинание, а в следующую секунду в каменной кладке уже зияла сквозная дыра. Будучи наименее вооруженным, Айван замыкал шествие, прямо перед ним шел Нандин, и юноша вновь подивился тишине его поступи с такими-то габаритами. Видимо, берсеркер решил заделаться его личным телохранителем, и парень совсем не был против.

Спрятавшись за башней, вся группа остановилась.

— Где окно комнаты Сехрима? — спросил Мурра.

— С западной стороны, — ответил Альмандин. — На том конце второго этажа. Используя Архетелос, я могут стереть в Бездну этот особняк, а ты добьешь Сехрима.

— Мы же договаривались, — твердо сказал травник. — Нам необходимо забрать кое-какие вещи, а Сердце Дракона попросту их уничтожит.

— Ладно-ладно, — отмахнулся маг. — Тогда заходим внутрь, понимаемся на второй этаж, а дальше по обстановке.

Убедившись, что вокруг никого нет, а из окна никто не смотрит, они перебежали к задней двери особняка. Альмандин касанием камня уничтожил крепкое дерево, и штурм начался.

* * *

Больше всего сейчас Лютер сожалел, что с ним нет его доспехов из Божьего камня. Столь сложную конструкцию не выковать за несколько дней, хотя местный коваль уверял, что закончит работу в кротчайшие сроки. И все же, пока Лютеру пришлось облачиться в латы обычного рыцаря-викарана.

Молестий сидел в погребе Сехрима без дела уже целый час, и это сводило его с ума. Он даже не мог представить, как три десятка стражников смогли провести здесь целый день, делая вид, что бегают по катакомбам. Хотя, витавшие в воздухе нотки вина и слегка осовелые взгляды давали ответ и на этот вопрос. Он не винил стражников, что они нарушили его приказ не притрагиваться к алкоголю; по крайней мере, почти все они все еще твердо держались на ногах.

На улице давно стемнело, когда сверху послышался звук шагов. Спустя несколько секунд вниз по лестнице спустился один из стражников, специально сменивший металлические доспехи на кожаные, чтобы греметь при передвижении.

— Я разглядел семь фигур, среди которых настоящий здоровяк и коротышка, как будто ребенок.

— Они проникли в особняк?

— Ага. Дверь просто испарилась, будто ее и не было.

Неожиданно почти вся мозаика в голове Лютера сложилась. Он все гадал, зачем Мурре и остальным нападать на одного из Мастеров Зела, теперь же ответ найден. Архетелос. Молестий полагал, что он у Айвана, но, возможно, один из Мастеров забрал его у мальчишки, а затем использовал, чтобы освободить из тюрьмы Мурру и Нандина. Если предположить, что мальчишка в этот момент был в плену, значит, этих двоих завлекли в ловушку. Но главное, это была ловушка и для самого Лютера. Сехрим уверял, что беглецы сбежали в лес, но на деле он, а точнее, Азул, Фаинай Фораса, схватил их, а побег подстроил, используя магуя Горриндола.

Напав на особняк Азула, они вернули Архетелос, а теперь хотят вернуть инструментарии Айвана. Но откуда семь человек? Кто им помогает? И почему? В любом случае, искомого им не заполучить. Молестий усмехнулся, чувствуя под доспехами упирающиеся в грудь конфигар и гриморий. Сехрим не знает, что их больше нет у него в секретере, а потому, если он обладает силой, то воспользуется ею.

— Вперед, — приказал Лютер. Он с самого начала не планировал отсиживаться в подвале. Необходимо схватить тройку еретиков, прикрывшись защитой наместника. Конечно, они не успеют раньше, чем вторженцы доберутся до Сехрима, но на это и расчет.

На втором этаже послышались крики, нет, настоящие вопли. Лютер только вбежал на лестницу, ведущую наверх, когда на нее обрушилось окровавленное тело, перелетевшее через перила. Это оказался неизвестный молестию человек в черной мантии. Из рук у него выпал конфигар.

— Оледенение! — послышался выкрик Мурры, и в ту же секунду из дверей, ведущих в кабинет Сехрима, вырвался ледяной луч, врезавшись в стену на противоположной стороне. Через миг следом за ним с сумасшедшим гвалтом вылетел огромный ворон. От обеих нижних лап у него остались лишь замерзшие культи.

Берсеркер выпрыгнул, словно из неоткуда. Нанеся удар мечом наотмашь, он лишил трепыхавшегося Йесила головы, который тут же забился в смертельной агонии, словно безголовая курица. Нандин развернулся и только сейчас увидел пригнувшихся на лестнице стражников и вакаранов с мечами и арбалетами в руках.

— Отродье Бездны! — чертыхнулся он. Несколько человек запустили в него арбалетными болтами, но промазали.

— Не стрелять! — закричал Лютер. — Вперед! — Но не успел он преодолеть и десяток ступеней, как в него угадила мертвая туша Йесила-ворона, опрокидывая на стражников. Однако и сам Нандин не смог устоять на ногах, когда в него неожиданно врезалось толстое тело Рудоны. Берсеркер отлетел на несколько шагов, пробив замороженную ранее стену насквозь. В комнате закричала женщина.

Развернувшись, судья с невозможной для обычного человека силой прыгнула обратно в комнату, где все еще звучали звуки борьбы. К этому времени Лютер уже успел прийти в себя и, ничего не говоря, бросился наверх. Он хотел собственными глазами убедиться в своей догадке.

Вся комната превратилась в настоящую свалку. Разбитые вазы и статуэтки валялись повсюду, разлитые вина, ром и бренди смешались с кровью лежащих на полу тел. Камин слева в стене оказался пробит насквозь, будто по нему весь день били тараном. Шкафы и секретеры превратились в груды досок и щепок.

Неожиданно из проема в стене вылетело тело, в котором Лютер едва узнал Мурру. Пролетев почти через всю комнату, он врезался в тяжелый перевернутый стол и сломанной куклой рухнул на пол в лужу какого-то алкоголя. Спустя секунду из дыры вышел Сехрим. Его лицо было все в крови, но молестий не заметил ран. Одежда порвана в нескольких местах, а правых рукава и штанины не было вовсе. Обычно чуть ухмыляющееся лицо сменила гримаса гнева. Сейчас он не походил на того невинного на вид толстячка, он был похож на чудовище из страшилок.

— Сехрим! — крикнул Лютер, выставляя перед собой меч. Наместник резко дернул в его сторону головой так, как это делает хищник, заприметивший краем глаза жертву.

— Лютер Теза! — оскалился Сехрим, и наместник отчетливо увидел его неестественно длинные верхние клыки. Голос его тоже сменился, став более грозным, похожим на рык. — Ты как всегда вовремя.

— Сдавайся! Или убегай. В любом случае, за тобой начнется охота, и тебя казнят на костре.

— Думаешь? Неизвестные маги напали на дом наместника, а стража их всех перебила, однако, к большому сожалению, находящиеся в городе викаране доблестно погибли в бою. И лишь один наместник чудом избежал расправы. Звучит достоверно?

— Думаешь, твоих слов будет достаточно? В письме, который я отправил Великому Викарану, я выражаю тебе недоверие, потому и беру обязанности наместника на себя. Ты и раньше вызывал подозрения, а если я умру, от тебя так просто не отстанут. Им не составит труда определить, что ты несветь.

Сехрим рассмеялся глубоким, утробным смехом, от которого по спине побежали мурашки.

— Думаешь, кто-то сюда явится? Я тоже отправил письмо от твоего имени. В нем я уверяю, что предыдущее было написано под диктовку, пока я, то есть ты, был пьян, а потому даже не помнишь его содержимого. Остальное не важно, главное, что в нем говорится, будто ты отправляешься в Волосалаам, оставляя город на попечение нынешнего, вызывающего полное доверие, наместника Сехрима Гурони. Так что подмоги не будет. До этого города и до меня никому нет дела. Как и до тебя.

Пока Лютер и Сехрим разговаривали, стражники по указке Войтоса медленно рассредоточивались по комнате, обступая вампира со всех сторон. Один знак молестия — и они все разом выпустят в противника болты из Божьего камня. Однако Лютер не спешил, осознавая, что если не один снаряд не достигнет цели, то даже всех тридцати человек не хватит, чтобы одолеть вампира простыми мечами. Нужно было придумать действенный план.

Лютер хотел ответить на самодовольство Сехрима, что предусмотрел подобный исход. Вместе с Войтосом они написали свои имена и поставили подписи, подтверждая верность написанного, а Лютер к тому же приложил к горячему воску свой жетон молестия, о чем Гурони знать не мог. Однако за спиной наместника вдруг послышался какой-то шум, и в проеме показалась Рудона, держась за голову. На лбу у нее красовалась огромная красная шишка.

— Чертова железная рука, — прокряхтела она, и только подняв взгляд, поняла, что в комнате не только она и ее хозяин.

Лютер воспользовался секундной заминкой, выкрикнув короткое «пли!». Забренчали натянутые струны десятка арбалетов, и в воздух взмыли острые штыки, целясь в единственную цель. Однако Схерим предвидел подобный исход. Он с нечеловеческой скоростью схватил Рудону за шею и резко развернулся, выставляя ее перед собой живым щитом. Почти все болты вонзились в тело женщины, и лишь один вонзился сбоку в ногу вампира. Он взвыл от боли и отбросил мертвое тело с такой легкостью, будто Рудона даже после смерти воспользовалась своей Скверной.

Избежав столкновения, Лютер ринулся вперед, занес меч и силой обрушил его вниз. Клинок замер в воздухе, будто наткнувшись на непробиваемую сталь: то Сехрим схватил его голой рукой. Молестий от неожиданной остановки дернулся, едва не выпустив рукоять из рук, но тут же, используя инерцию, с силой ударил ногой в грудь вампира. Нежить попятилась, и в этот момент на него со всех сторон набросились стражники.

Острые мечи едва наносили ему урона, когда лезвия быстро обагрились свежей кровью. Взревев, Сехрим бросился вперед, отшвыривая от себя противников, пока перед ним не предстал Лютер. Викаран попытался ударить сбоку, однако вампир вновь перехватил атаку одной рукой, а второй растопыренными пальцами ударил по кирасе наотмашь. Блестящий металл прорезали четыре рваные раны. Гурони, казалось, лишь слегка оттолкнул противника, но по молестию будто ударили молотом. Он отлетел спиной вперед, врезавшись в тот же стол, в который минуту назад прилетел Мурра, все еще пребывающий без сознания.

Стражники самоотверженно бросались на противника, но всех их атаки едва достигали цели. Вампир перехватывал мечи, тут же их переламывая, ударами отбрасывал солдат, словно беспомощных котят, и вскоре все еще стоящие на ногах решили ими воспользоваться по прямому назначению — убежать.

— Что дальше, Лютер? — взревел зверь, вскидывая окровавленные руки. Повсюду лежали горы мертвецов, а некоторые все еще стонали и звали на помощь. — Даже если викаране и войдут в город, что они мне сделают? Ученые Армии Чистых Людей сами наделили меня этой силой. Посылая меня сюда, Викаранай знал, кто я такой и на что способен. Меня создали для войны с магами, чем я и занимался до этого времени, пока не пришел ты. Думаешь, я зло, Лютер? — усмехнулся Сехрим. Он подошел к одному из стражников, что все еще были жив, поднял его одной руками за голову и впился зубами в горло. Стражник затрясся, как от лихорадки, а потом застыл. Выпив достаточно крови, вампир отбросил безжизненно тело.

— Блаженство! — выдохнул Сехрим, подняв окровавленное лицо к небу. — Что скажешь, Лютер? Готов ли ты сам обрести огромную силу? Я уверен, ученые все еще занимаются экспериментами, ища путь к бессмертию. Они могу сделать тебя даже сильнее, чем я. Тебе даже не придется пить кровь, ты будешь высасывать жизненную энергию просто желанием. Поначалу будет трудно удержаться, чтобы не убить всех вокруг, но вскоре привыкнешь сдерживать аппетиты.

— Так ты убил свою семью? — с трудом спросил Лютер. — Не удержался?

— Да что ты знаешь?! — взревел Сехрим. — Я рассказал им о том, кем был и кем стал, оголил свою душу, а они обозвали меня чудовищем и попытались выбросить на улицу. Когда-то я был магуем, и за это меня тоже презирали. Одного слова отца было бы достаточно, чтобы меня не забрали в армию, но он промолчал. Он надеялся, что я умру на войне. В какой-то степени, так оно и случилось. Но я вернулся. Вернулся, чтобы оправдать их ожидания — я чудовище, а настоящим чудовищем может стать только человек.

Сехрим хотел продолжить свою тираду, но тут из противоположной стены неожиданной вырывался широкий красный луч, словно свет маяка, разрезавший полутьму комнаты. Луч прошелся от стены до стены, уничтожая все на своем пути. Сехрим даже не удосужился пригнуться, и сила Архетелоса прошлась по верхней части его тела, уничтожая остатки рваного камзола, но оставляя тело нетронутым.

Однако вампир просчитался. Лишившись поддерживающих стен, потолок начал рушиться. Сначала у дальнего края, где располагался большой зал, а затем волной накрыл почти весь второй этаж. Всех, кто находился в спальне и кабинете Сехрима, накрыло завалом из камней и досок.

* * *

Айван сам не знал, на что надеялся, отправляясь вместе со всеми сражаться с Сехримом. Ему почему-то казалось, что маги будут биться с вампиром, а сам он в это время найдет свои инструментарии. Но все пошло наперекос с самого начала.

Никто и представить не мог, что Сехрим окажется не один. Каким-то образом он прознал, что на него будет совершено покушение, и основательно к этому подготовился.

План вторженцев был прост. Уничтожить створки с помощью Архетелоса, ворваться в комнату и позволить Мурре воспользоваться своим замораживающим заклинанием. Нандин и остальные волшебники должны были быть на подхвате, если вдруг что-то пойдет не по плану. Не по плану пошло все.

Сжимая Сердце Дракона в кулаке, Альмандин касанием уничтожил обе двери и ворвался внутрь готовый применить Архетелос, чтобы уничтожить потенциальное оружие. Но вместо этого его встретил острый клюв метаморфа-химеры. Он с быстротой стрелы вонзился в грудь мага в районе ключицы, и мог бы вторым ударом проломить грудную клетку, добравшись до сердца, кабы не вмешался Нандин, ударивший огромного ворона мечом по клюву, оставляя на нем глубокую зазубрину.

Но не успел он занести меч для следующего удара, как появился Сехрим, схватил его за руку и перебросил в дальнюю часть комнаты, словно соломенную куклу. Мурра тоже не успел воспользоваться своим конфигаром. Выпрыгнувшая из неоткуда Рудона едва не придавила его своим весом, случайным ударом выбивая палочку из рук. Травник не растерялся и прыгнул вперед, стремясь добраться до выбитого оружия.

Дальнейшее Айван не видел, лишь слышал крики волшебников, натыкавшихся на противника, не успев дочитать заклинания. Он подхватил раненого Альмандина, и вместе они как можно быстрее убежали в правый коридор, приведший их в ванную комнату. Больше не имея сил держаться на ногах, волшебник упал на мозаичный пол. Его правая рука висела плетью, из груди хлестала кровь. Но он все еще держал в здоровой руке Архетелос.

Айван понятия не имел, что ему делать. Перебинтованной ладонью он попытался закрыть рану, но лишь перепачкался кровью. Судорожно осмотревшись, он нашел висящие возле чугунной ванны белые полотенца. Схватив их, он накрыл ими грудь Альмандина, но кровь не останавливалась. Волшебник бледнел прямо на глазах.

В соседней комнате все еще звучали звуки битвы: разбивалась мебель, билось стекло, кричали люди. Очередной удар, казалось, сотряс все здание, послышался звук падающих кирпичей. Спустя несколько секунд Мурра выкрикнул свое излюбленное заклинание.

— Возьми, — послышался хриплый голос, и Айван даже не сразу сообразил, что это говорит Альмандин. — Возьми… Архетелос.

— Я не знаю, как им пользоваться.

— Просто… направь энергию… как с конфигаром. — Альмандин с трудом поднял руку, в которой был зажат камень, словно раскаленный докрасна уголек. — Держи!

Айван выхватил едва не выпавший из слабых пальцев Альмандина Архетелос. Рука волшебника безвольно ударилась о пол.

— Нет-нет, — залепетал растерянный маг-седокта, — давай лучше ты. Я не знаю…

— У меня… — прервал его колдун, — не осталось сил. Ты должен… Ради жизни других… Ради спасения магии.

Айван не понимал, как использование Архетелоса или смерть Сехрима поможет в спасении магии. Он хотел что-то ответить, но Альмандин закрыл глаза и обессилено уронил голову. Юноша надеялся, что он лишь потерял сознание. В ранах он не разбирался и не мог сказать, можно ли исцелить мага. Будь Мурра здесь, он бы знал, что делать.

Мысль о травнике вернула его в действительность. Он и не заметил, как стало тихо. Где-то за стенкой слышались голоса. Из-за преграды Айван не мог их различить, но что-то ему подсказывало, что неудачно начавшись, сражение не могло быть выиграно Муррой и остальными.

Выставив вперед руку с Архетелосом, Айван сосредоточился, как учил его отец, давая в руки конфигар. Красный луч вырвался так неожиданно, что молодой волшебник едва не выронил камень из рук. Он не знал, где именно находится противник, а потому решил провести лучом из стороны в сторону. Стена перед ним исчезла в мгновенье ока, и он увидел стоящего посреди кабинета Сехрима, на которого в следующую секунду рухнул потолок, погребая под обломками.

Айван не знал, оставался ли в комнате еще кто-то живой, потому что вампир оказался единственным, кто стоял на ногах. И тут краем глаза маг-седокта заметил какое-то движение. Направив в ту сторону камень, готовясь воспользоваться им в любой момент, Айван узнал в выходящей из пролома в противоположной от лестнице стене фигуре Нандина, трясущего головой.

Поднявшись на ноги, парень только направился к нему, когда сначала услышал, а потом увидел целую толпу, поднимающуюся по лестнице. Это оказались стражники во главе с прислужником молестия. Заприметивший их Нандин поднял окровавленный меч.

— Не стоит проливать лишней крови, — выкрикнул Войтос. — Там под завалами и наши, и ваши люди.

— Отродье Бездны, — выругался берсеркер. — Да после этого никто из них не выжил.

— Мурра и Лютер находились возле опрокинутого стола. Видишь вон ту горку? Возможно, их не придавило.

— Айван! — крикнул Нандин, обдумав слова Войтоса. — Воспользуйся камнем и расчисти завал, только не лучом.

Спохватившись, парень бросился к рухнувшим кускам каменных стен и крыши, закашлявшись от витавшей в воздухе пыли. Он сомневался, что кто-то мог выжить под этой тяжеловесной грудой, и совсем не горел желанием раскапывать раздавленные тела. Однако, если Мурра жив, можно пойти и на подобные жертвы. Кто еще научит его магии и поможет расшифровать записи из гримуара?

Лишь сейчас Айван вспомнил о своих инструментариях. Ведь именно из-за них Архетелос не применили сразу, хотя он все равно не помог бы против вампира, Финай Фораса и метаморфа-химеры. Молодой маг огляделся. Редкие оставшиеся во время сражения целыми шкафы и секретеры теперь стояли ополовиненные сверху. Если Сехрим хранил его вещи в верхней части, о них можно забыть.

Дело шло быстро. Айван аккуратно выбирал цели, касанием уничтожая целые куски обломков, добираясь до того места, где по его прикидкам находился перевернутый стол. Неожиданно откуда-то из-под завалов послышался приглушенный голос. Парень заторопился.

Стол он увидел скоро. Он все еще валялся на боку и был относительно цел, только верхняя ножка обломалась. Сверху на нем наискосок громоздился огромный кусок крыши, будто опираясь на дерево. Коснувшись каменной заслонки, Айван увидел за ней лежащих на полу двух человек. Это были Мурра и Лютер. Оба выглядели сильно потрепанными, но оказались живы. Правая, металлическая, рука травник держала викарана за шею, будто чугунный воротник.

— Отличная работа, Ай, — кивнул Лютер, тяжело поднимаясь на ноги и поднимая за собой молестия. В этот момент в комнату без стен влетел Нандин, все еще держа меч в направлении поднявшихся на площадку стражников.

— Отпусти его! — крикнул Войтос.

— Не раньше, чем мы выберемся из города, — ответил Мурра, закашлявшись. Его левый рукав был порван и весь замызган кровью; судя по тому, как он держал руку, Айван предположил, что та сломана. Так же он тяжело преподал на левую ногу. Голова, похоже, тоже была разбита, но кровь уже остановилась.

— Мы не можем этого позволить.

— Уничтожь его доспехи, — обратился Мурра к Айвану, игнорируя реплику Войтоса. Юноша коснулся Архетелосом лат Лютера, и те исчезли почти полностью, оставив после себя лишь таушированный Божий камень, посыпавшийся наземь. Вместе с ним упало что-то еще. Айван взглянул на пол и едва не подскочил от восторга: это были его инструментарии.

— Как все удачно складывается, — усмехнулся Мурра и тут же поморщился от боли. — Где Альмандин? — спросил он, отдышавшись. — Я видел, как ты уводил его в правую комнату.

— Он… Думаю, он умер.

— Отродье Бездны! Принеси мне его конфигар.

Стражникам и прислужнику пришлось посторониться, когда Айван, Мурра и Нандин проходили мимо них и спускались вниз. Горло Лютера все еще находилось в тисках травник, и тот красноречиво объяснил, что станет с молестием, если кто-то попытается их преследовать. Бронзовая рука Мурры была артефактом, поэтому его смерть и прекращение подачи энергии тут же повлечет к тому, что ладонь сожмется в кулак. По крайней мере, так заявил он сам.

Выбравшись на улицу, они отправились искать лошадей.

— Вам все равно далеко не уйти, — впервые за долгое время подал голос Лютер. Он тоже шел прихрамывая.

— А кто нас будет преследовать? Кроме вас с прислужником в городе больше нет викаранов, а у стражников и без того полно забот будет. После смерти Мастеров Зела и наместника начнется раздел территории, а тут уж без кровопролития не обойтись. В Зеле башни не только у этой пятерки.

— Даже если вы меня убьете, Войтос отправит послание Великому Викарану о произошедшем в городе, а тот передаст остальным. Вас будут искать все викаране континента.

— Хорошо, что мы не собираемся здесь задерживаться, — усмехнулся Нандин. Мурра едва не сжал руку в кулак, раздавив шею Лютера.

Над городом царила ночь. Несмотря на обрушившуюся крышу особняка и рухнувшую башню, никто не вышел на улицу узнавать о случившемся. Все были наслышаны о странных происшествиях, связанных с домами Мастеров Зела, да и самими Мастера, оттого никто не желал попасться на глаза обращающегося в летучую мышь вампиру, о котором и так уже несколько лет ходят слухи. Теперь это создание, оказавшееся двумя разными, мертво, но горожане об этом узнают лишь с наступлением утра.

Постоялый двор был закрыт на ночь, как и находящаяся рядом конюшня, но для меча Нандина это не было помехой. Одним взмахом клинка он расколол стальные звенья, словно те сделаны из застывшей глины.

Лошади были расседланы, поэтому пришлось потратить время, чтобы их приготовить. Айван в этом не смыслил, а Мурры был ранен и занят, так что всем пришлось заниматься Нандину.

— Одни клячи, — пожаловался берсеркер. — У нас в Шаджаре выводят особую породу, вот это настоящие лошади: крупные, выносливые. Хоть весь день скачи. А на этих и без викаранов далеко не уедем.

— Кстати, — перебил Нандина Айван, когда тот принялся за третью лошадь, — я на лошадях не умею ездить. Берсеркер посмотрел на него, как на кровного врага, говоря взглядом, мол, восемнадцать лет, а не то, что детей нет, так еще и это.

Айвану пришлось ехать на одной лошади с Муррой, который и сам едва держался в седле. Нандину выпало поднимать его на лошадь, словно ребенка. Видимо, его раны оказались серьезней, чем представлялось вначале. Лютера Нандин привязал веревкой к одному из столбов в конюшне, чтобы его утром кто-нибудь нашел, хотя намного вероятней, что его быстрее освободить следивший за ними Войтос.

В Зеле ворота на ночь не закрывали, и путники мирно выехали через западные ворота. Перед ними раскрылось широкое поле, пролегающее до самого горизонта, лишь изредка попадались пологие холмы, будто застывшие в вечности зеленые волны. Сидя за спиной тяжело дышащего Мурры, Айван ощутил неведомую легкость. Он вдруг не увидел, но почувствовал нутром, что его путь начался. Не когда он отправлялся в Эфер, не когда шел через лес в Зел, а вот именно сейчас.

И пусть для того, чтобы оказаться на верной дороге, ему пришлось пережить настоящий кошмар, а дальнейший путь, несомненно, окажется еще более тернистым, он верил, что достигнет цели.

 

Глава 5: Интриги

Армейский лагерь находился на стоянке всего несколько дней, но создавалось впечатление, что не один месяц. Палатки, на первый взгляд, располагались хаотично, но кому было нужно, тот знал, где находится полевая кухня, где отхожие места, где военные командиры, а где сам король. Моррос не боялся лазутчиков, ибо никто не мог напасть на них, оставаясь незамеченным, да и кто посмеет? Протелийцы заперлись за стенами Аэргии и ждут нападения, трясясь от страха. По крайне мере, так себе это представлял Аво Хотрекс.

Самуран, однако, не разделял оптимизма короля, а потому лагерь всегда по периметру охраняли несколько сотен солдат, следя за горизонтом. К этому времени он уже планировал прекратить войну, заковать короля в кандалы и быть на пути к столице Гедорна. Но что-то пошло не так. Все пошло не так. Благо хоть он умудрился отговорить Морроса от немедленного начала штурма, и тот удовлетворился лишь взятием города в осаду.

Письма, адресованные лично паладину, принесли скверные вести. Юрпика сбежала из замка благодаря сговору гвардейцев, хотя все пошло наперекос после оплошности с Чиярой. Самуран с самого начала не доверял им, приказав Убийцам из Манона приглядывать за ними во все глаза. Также он советовал их не недооценивать, ибо на роль королевских гвардейцев выбирали лучших из лучших, и они могут преподнести сюрпризы. Так и вышло.

Последний раз Юрпику видели в Тулдоке, небольшом городе на востоке Манонского леса, и Самуран понятия не имел, как она туда забрела, хотя и не считал это проблемой. Больше всего его взволновала весть о таинственном бойце, уведшем принцессу из самых лап Убийц, да еще и прикончив некоторых из них. Это могло стать проблемой. Судя по донесениям, он обладает какой-то силой: то ли Фаинай Фораса, то ли магией. Однако и среди Убийц есть непростые люди; Самуран не хотел задействовать их раньше времени, но сейчас просто не видел иных вариантов.

Намного хуже дела обстояли на севере. В зашифрованном послании говорилось, что армия Киркурда нарвалась на армию Гедорна во главе с отрядом «Крылья Орла» и была разбита. Киркурдцы грозили Самурану местью за то, что он их подставил, обрекая на смерть. Паладин не боялся пустых угроз, он с самого начала планировал разделаться с западными соседями, а потеряв большую часть войска, в ближайшие годы о них и вовсе можно забыть. Однако паладин собирался сам взять командование на себя и разбить армию Киркурда, дабы после представить все так, что сражением командовала Негулина. Это должно было возвысить принцессу в глазах подданных.

Так или иначе, сейчас Самуран находился в патовой ситуации. Из Скального замка пришло запоздалое письмо от Гвенеры, в котором она выказывает обеспокоенность пропажей Юрпики и многих гвардейцев, которых «словно поглотил замок». Паладин сидел в своем личном шатре и пытался придумать, что с этим делать. Показать письмо Морросу или ответить самому? А если ответить, то что написать? Он не хотел тревожить любимую поспешным разъяснением своего плана.

Гвенера ничего не знала о готовящемся заговоре, и Самуран планировал все ей рассказать при личной встрече, вернувшись в столицу с плененным королем. Перед этим Убийцы должны были подготовить почву, схватив старшую дочь Морроса, обвинив ее в ереси на глазах у всех графов. Тогда незамедлительно вмешался бы Викаранай, желая придать ее огню, и вот тут-то появляется Самуран с истинным виновником — королем Гедорна Морросом Аво Хотрексом. Паладин приложил бы все усилия, что спасти Юрпику от казни, но всем известно, что Викаранай неумолим.

Прекрасный план. Однако все с самого начала пошло наперекос. А ведь Самуран рассчитывал на Убийц. Да, не зря их именуют именно так, интриганы из них никакие, как, в общем-то, и телохранители, о чем Морросу следовало понимать с самого начала, когда он нанимал их себе на погибель.

Полог палатки едва затрепетал, когда внутри оказался Темноглаз, будто тень в тени.

— Долго нам еще ждать? — начал с порога Убийца. — Ты обещал, что к этому времени король уже будет в кандалах. Не ровен час, он и нас отправит в Аэргию, как поступил с Карустом.

— Каруст отправился в Аэргию? — удивился Самуран.

— Под прикрытием пленника.

— Так вот как им удалось сбежать, — хмыкнул паладин. — А король даже не соизволил поставить меня в известность.

Сначала «Крылья Орла», отправившиеся к Ущелью Палача, теперь это. Что еще от меня скрывает Моррос? Неужели тот воин в Тулдоке…

— Так что насчет плана? — вывел Темноглаз Самурана из дум. — Моим людям не терпится перерезать глотки паре десятков солдат и военачальников.

— Мой план зависел от действия ваших людей в Скальном замке, — жестко ответил паладин, — но они не смогли сдержать в замке одну слабую девчонку.

— С ней были гвардейцы…

— А я предупреждал… — Самуран оборвал себя на полуслове. Он не хотел срываться на одном из предводителей Убийц из Манона, пока те не выполнят своей задачи. Он не доверял им точно так же, как и сам король. Убийцы хороши в выполнении коротких и четких задач, вроде найти и убить, но долго играющие планы для них все равно, что нудное чтение при свечах: выдерживают лишь самые терпеливые и жадные до знаний. Людям в черных мандиасах было не до этого. Дай им жертву — и они с нею разделаются, прикажи им охранять цель — и при угрозе они будут смотреть в другую сторону.

— Потерпи, — вздохнул Самуран. — Я отправил за Юрпикой ваших лучших воинов. Как только они ее схватят и отрапортуют мне, мы примемся за короля.

Темноглаз ушел, будто растворившись в тени. Обдумав все еще раз, Самуран поднес письмо к свечке и сжег его. Взяв перо и чистую бумагу, он начал писать. Паладин писал от имени короля, не заботясь о почерке или стилистике, ведь сам Моррос редко пишет письма собственноручно, больше просто передает общий смысл послания, а остальное дело писцов.

Самуран от имени короля уверял Гвенеру, что с Юрпикой все в порядке. Она, мол, отправила ему послание, что собирается выбраться в городе, возможно, съездить к озеру, отдохнуть от суеты и пиршеств, пусть это и не в ее привычках. Все-таки, совсем недавно чуть ли не на ее глазах убили молодого виконта; возможно, она питала к нему более теплые чувства, чем пыталась показать. Так или иначе, с ней целый отряд гвардейцев и несколько Убийц из Манона, так что переживать не о чем.

Закончив сообщение, Самуран взглянул на получившееся послание, немного подумал и добавил, что война продвигается отлично, и победа неминуема.

Оставалось еще послание с Ущелья Палача. Не найдя в нем ничего компрометирующего, Самуран вновь запечатал его воском, прижав печатью-копией из собственного набора, чтобы отнести королю.

Вся надежда была на то, что Юрпику поймают. Короля необходимо захватить до следующей битвы, иначе потери могут оказаться слишком большими, и после смены власти, новоиспеченную королеву некому будет защищать от разъяренных графов. Власть невозможна без внешней силы, и Моррос в этом случае отличный тому пример.

* * *

Принц поверить не мог, что король назначил регента. В истории Гедорна подобных прецедентов еще не было. Герман Вайнахтс приходился Алгору двоюродным братом, но он никогда о нем даже не слышал. Переборов себя, принц все же поинтересовался у вновь обретенного родственничка, откуда он такой вылез.

— Так как моя мать не могла претендовать на трон Гедорна, — пояснил Герман, — твой отец не убил ее, а отправил в ссылку на Большой Континент. Там она выросла и встретила своего будущего мужа, они поженились, появился я. Вскоре выяснилось, что у меня есть предрасположенность к магии. Никто из моей семьи этого особо не скрывал. Однако это стало проблемой, когда начались людские волнения. Магов начали обвинять в излишнем вмешательстве в политику стран, и в итоге все пришло к тому, что обладающих магической энергией связали со всеми бедствиями мира. Мелкие стычки переросли в полномасштабную войну под предводительством Армии Чистых Людей. Моя семья сбежал прежде, чем волна насилия добралась и до нас. Мы скрылись в Калле, стране на севере от Гедорна. Мать написала брату, разъяснив случившееся, однако твой отец не позволил ей вернуться в королевство, но зато счел мои таланты полезными.

— И он вот так запросто назначил тебя регентом, даже не зная, что ты из себя представляешь?

— Скажу больше: мы никогда с ним не встречались лично. Регент я лишь номинально и не имею реальной власти. Единственная моя задача — после смерти короля решить, достоин ли ты получил корону прямо сейчас. Если, конечно, король все же погибнет на этой войне. В ином случае, все должно решиться по старинке.

Король может умереть только от рук короля. Алгор чтил эту традицию и планировал последовать ей. Но если Моррос и правда погибнет на войне от шальной стрелы, как ему занять трон? И тут принца озарила догадка. Он вновь взглянул на Германа. Регент, временно замещающий короля, да к тому же его кровный родственник. Если Алгору не представиться случай убить правителя Гедорна, будет достаточно пролить кровь того, кто призван исполнять его обязанности.

Но понимает ли сам Герман, что он всего лишь… Как это назвать? Жертва-посредник? Смерть Морроса будет означать и смерть его регента, и вот тут-то Алгор не собирался выпускать возможность из рук. Однако Герман, по его словам, самый настоящий маг. Что ж, решил принц, достойная замена Аво Хотрексу, обладающему двумя могущественными Архетелосами.

Принцу только и оставалось, что придумать способ, как подобраться к братцу и нанести ему удар кинжалом, чтобы тот ничего не заподозрил. Алгор сам не заметил, как его губы изогнулись в плотоядной ухмылке от осознания того, что он разгадал загадку отца. Герман лишь пешка в игре престолов, и как только она доберется до противоположного края доски, Алгор сделает ход конем.

Тем временем ветер принес страшный запах вони. Через час Алгор увидел его источник. Тысячи тел валялись перед Ущельем Палача, сгнивая даже в столь прохладную погоду. Алгор никогда не видел столько трупов, но больше всего он удивился сотням и сотням кондоров, пожирающих падаль. Все поле боя, казалось, шевелится, вот-вот и на глаза попадется ходячий мертвец. Помимо птиц, трупами явились полакомиться медведи и еще какие-то животные, которых принц не разглядел за мельтешением птичьих крыльев.

— Нам некогда было хоронить убитых, — пояснил Герман, прикрывая нос платком, как и сам Алгор. — Да и сейчас нет.

— А ты не мог… ну… воспользоваться магией и сжечь их всех?

— Я не очень силен в огненной магии. В любом случае, у нас нет на это времени. У нас с собой были обозы с провиантом. Они отправились вперед еще до начала битвы и должны быть уже на полпути к Кровавому лесу. Нам лучше поторопиться, если мы не хотим умереть с голоду.

Дни тянулись так медленно, что Алгору казалось, будто они никогда не пребудут до места назначения. Весь этот поход предстал перед ним наказанием за неоправданные надежды отца. Но еще оставался шанс все исправить.

Наконец, впереди показался Кровавый лес. Из истории Гедорна Алгор помнил, что он получил такое название после сражения армий Киркурда и Амиссы против армий Гедорна и Протелии. Говорят, лес до сих пор усыпан костями и доспехами, а стрелы, застрявшие в деревьях на уровне глаз, теперь торчат в кронах вместе с ветвями. Ходят слухи, что в лесу завелась несветь вроде Посторонних, и ночью туда лучше не соваться.

Краем глаза Алгор заметил какое-то движение и повернул в ту сторону голову. Целая толпа всадников с множеством крытых повозок отделилась от строя и теперь шла на юго-восток.

— Куда это они? — удивился Алгор.

— «Крылья Орла», — пояснил Герман, хотя принц и так их узнал. — Им нечего здесь делать. Они отправляются на поле боя. А нам придется охранять проклятый лес, выругался в сердцах Алгор, но вслух ничего не сказал.

Недалеко от опушки леса стояли обозы с провиантом. Видимо, кто-то из разведчиков издали заметил приближение армии, а потому над стоянкой уже курился дымок от готовящихся кушаний. В животе заурчало. Принц всю дорогу питался сушеной пищей и редкими жареными зверушками, попадавшимися на пути. Теперь же он планировал насытиться вдоволь горячей, сытной, а, главное, сочной едой, вроде гуляша или даже густого наваристого супа с мясом.

Алгору казалось, что сейчас он и сам находится в ссылке. Охранять границу от не пойми кого казалось бессмысленной задачей, однако принц знал, что все гораздо глубже, чем кажется. Еще в пути Герман нашептал Алгору истинную причину такого решения. Многим приближенным известно, что Моррос носит с собой Архетелос, еще меньше людей осведомлены, что их два, однако почти никто не знает, что король охотится за третьим, находящимся в Протелии.

Моррос знает, где он находится, но боится, что кто-то захочет вывести его из страны, а этого допустить никак нельзя. Алгор подозревал, что война устроена не только ради завоевания территорий, однако и предположить не мог об Архетелосе. Еще больше его волновало, что Герман узнал об этом намного раньше самого принца. Такая скрытность отца казалась ему оскорбительной. Да вообще все его отношение к сыну представлялось чередой унизительных проверок. Будь король перед ним, тот бы уже валялся на земле в предсмертных конвульсиях.

Ночь провели в общем лагере, а поутру армия из почти десяти тысяч человек медленно отправилась вереницей вдоль лесной опушки. Им предстояло окружить часть леса со стороны Протелии, использовав практически тот же прием, которым Алгор воспользовался в гарнизоне, расставив людей каждый несколько километров. Только здесь необходимо было ждать не целого войска, а одиноких путников, что усложняло задачу.

Цепочке необходимо было протянуться от небольших гор на северо-востоке до горной цепи на юго-западе. Дорога между ними легким лошадиным шагом занимала два с лишним дня, и это был самый простой путь в Кровавый лес и к границе Киркурда. Конечно, можно было обойти с юга, но это очень большой крюк, а местность там непролазная. Добраться же до границы с Гедорном было еще сложнее. За горами на северо-востоке располагалось озеро, а за ним болото, плавно перетекающее в западный кусок Кайдерского леса. В общем, маршрут крайне неудобный и опасный.

А вот между разделенными частями Кайдерского леса сейчас находится армия Гедорна во главе с Морросом. Алгор не сомневался, что отец перекроет и тамошний маршрут до королевства. Единственным способом покинуть Протелию теперь остался самый север, в обход Кайдера. Но нужно быть настоящим безумцем, чтобы пытаться выбраться с Архетелосом через страну, начавшую войну. А если такой найдется? Принц лишь ухмыльнулся про себя. Если он додумался до этого, то Моррос и подавно.

Огромная цепочка отправилась в обход леса, медленно растягиваясь на всю длину. Алгор с Германом заранее разделили армию на более чем пятисот групп по пятнадцать-двадцать человек в каждой и отметили на карте точный маршрут и места биваков каждой группы. Весь поход должен был занять несколько дней. Принц и регент находились в последней группе, полагая расположиться у самых гор на северо-востоке, поэтому их маршрут был самым коротким.

Алгор устал, однако не только из-за дороги, но и от постоянных провалов. Он прекрасно осознавал, что ни по силе, ни по уму не сопоставим с отцом, однако полагал, что вполне справится с бременем монарха. Промах возле Ущелья Палача он считал не только своей неудачей. Он ведь сомневался в действиях киркурдцев, а потому, будь при нем достаточно людей, оставил бы небольшой отряд следить за ущельем. Однако сотню человек трудно назвать внушительной силой, в сражении за гарнизон каждый был на счету.

Так или иначе, Алгор гордился тем, что продержался так долго против превосходящего врага, и даже весь о регенте и провале проверки отца не могла его омрачить. Наоборот, это дало ему причину желать смерть нынешнего короля еще больше. Ему не нужны испытания, ведь он с самого начала не планировал становиться безупречным правителем, которого будет любить народ. В любом случае, у них все равно нет выбора.

* * *

Они скакали почти весь день без остановки до тех пор, пока частокол города не скрылся далеко за горизонтом. Лошади изнемогали от усталости, да и всадники выглядели не лучше. Остановились лишь когда впереди показалось почти идеально круглое озеро, больше похожее на лужу. Юрпика видела такие на рисунках в книгах и знала, что подобные водоемы образуются после падения с небес Божьего камня. Вокруг озера выросли небольшие кусты и деревья, будто оазис посреди пустыни, так что можно было предположить, что оно довольно старое.

Лишь когда всадники слезли с лошадей, принцесса заметила, что ее таинственный спасатель ранен. Подойдя к озеру, он, несмотря на холод, отстегнул ножны на спине и снял плащ, под которым Юрпика с удивление обнаружила целую коллекцию различного оружия, в том числе метательные ножи и звездочки, а также две палки, соединенные цепью. Когда он стащил жилет, тот упал на землю тяжелым грузом. Под жилетом оказалась узкая серая рубаха, вся пропитанная кровью.

Не обращая внимания на девушку, незнакомец снял штаны, оставшись в одной набедренной повязке. Юрпика краем глаза отметила, что этот мужчина сложен просто идеально, подобные рельефы тела она видела разве что в тех же книжках и не верила, что они могут существовать в жизни. Примером могли служить ее отец и Алгор, но те настоящие здоровяки, а этот больше похож на высеченную из мрамора фигуру.

Когда он зашел в воду, она тут же окрасилась розовым. Пару раз окунувшись, незнакомец вышел на берег. Смыв с себя лишнюю кровь, раны теперь проступали отчетливее. У него оказалась ранена правая рука, порезы кровоточили на обеих нога, но хуже всего рана выглядела на спине, над самой лопаткой, куда пришелся удар клинком одного из Убийц.

— Раны необходимо перевязать, — решилась подать голос Юрпика. — У меня с собой есть немного одежды. Из моей сорочки получится несколько полосок.

— Просто перевязкой здесь не обойтись, — ответил мужчина. Принцесса отметила, что его голос глубок и силен, и очень подходил его внешности. Сняв с лошади седельную сумку, он спустя минуту достал из нее длинную изогнутую иглу и шелковые нити.

Юрпика не могла на это смотреть. Она отошла к озеру, стараясь отвлечься от мыслей, чем сейчас занимается этот человек. За последние дни она успела насмотреться на кровь и трупы, но осознание того, что кто-то способен добровольно протыкать свою плоть, вызывало у нее дрожь.

За спиной стояла такая тишина, что принцесса подумала, не грохнулся ли этот вояка в обморок. Поворачиваться не хотелось, поэтому она решила заговорить.

— Меня зовут Юрпика, — представилась она. — А как вас зовут?

— Зови меня Корвен, — ответил мужчина. — И предупреждая твой следующий вопрос: я спас тебя, потому что меня нанял твой отец еще несколько лет назад.

— Нанял? Для чего?

— Иди сюда, — позвал Корвен вместо ответа. Нехотя, принцесса все же повернулась. Смытая прежде кровь вновь покрывала тело. Юрпика подошла, стараясь не смотреть на раны. — Мне нужна твоя помощь.

— Разорвать сорочку?

— Потом. Сначала тебе придется зашить мне рану на плече. Когда я поворачиваю голову, кожа натягивается, а порез расширяется. Будет лучше, если им займется кто-то другой.

— Зашить рану? Но я никогда ничем подобным не занималась. Нет, даже не просите.

— Если ты этого не сделаешь, я потеряю слишком много крови и ослабну. Когда сюда доберутся Убийцы из Манона, я не смогу тебе помочь.

Страх перед преследователями вернул Юрпику к действительности. Принцесса в сердцах обозвала себя дурой, что решила, будто может обдурить профессиональных убийц, спрятавшись на постоялом дворе. Ее спас от неминуемой гибели лишь вовремя подоспевший Корвен, а теперь, удрав от опасности, она вновь превратилась в глупую девочку, боящуюся замарать руки. Но даже будучи принцессой, Юрпика не боялась прикоснуться к больному брату, а тут…

Пересилив себя, она взяла протянутую иглу с уже вдетой нитью, и зашла за спину Корвена. Рана оказалась не столь ужасна, как она представляла, несравнима с тем перерезанным горлом гвардейца в коридоре замка, однако крови, казалось, натекло не меньше. Кровяной поток окрасил в красный даже набедренную повязку.

— Что мне делать?

— Просто сшей края раны вместе, но не затягивай слишком сильно. Втыкай иголку не слишком близко к ране, чтобы не порвалась кожа, но и не слишком далеко, иначе края выгнуться, и кожу будет стягивать.

Юрпика потратила на зашивание почти целый час. Каждый раз, когда наемник вздрагивал, она отдергивала руку, и приходилось начинать сызнова. В конечном итоге получился неровный, но, на взгляд принцессы, довольно эффективный шов.

Корвен вернулся в озеро и смыл вновь набежавшую кровь. Юрпика не чувствовала холода, но не представляла, как его выдерживает наемник. У нее даже закралось подозрение, а не обладает ли он таким же Таланом, как у нее. Однако она видела, что его кожа покрыта мурашками, а заходя в воду, он весь будто сжимается.

Пока Корвен выстирывал пропитанную кровью рубаху, Юрпика разорвала на лоскуты свою сорочку, мысленно поблагодарив погибших гвардейцев за столь щепетильную осмотрительность. Они-де полагали, что она доберется до тети в Калле, а принцессе не престало в чужом доме надевать дарованное исподнее. Но все сложилось совсем не так.

Раны были перебинтованы со всей тщательностью, но Юрпика понимала, что этого мало. Им необходимо спешить на юг, а долгая скачка не лучший способ залечить раны, а если еще и Убийцы нападут…

— Мой отец, — решилась заговорить принцесса, — говорил вам, куда меня нужно отвести?

— В Каллу. Как я понял, ты собираешься двигаться в противоположную сторону.

— Верно. И отговаривать меня бесполезно, — твердо заявила девушка.

— Я и не собирался.

— Правда? — уже спокойнее спросила Юрпика.

— О пути следования знали гвардейцы, а значит, знают и Убийцы. Несомненно, они расставили ловушки. Однако теперь они знают, что ты не направляешься в Каллу. У нас есть небольшая фора, но нужно спешить, пока нас не догнали.

— А вы не сможете их остановить?

— Я силен, но не всесилен. До этого они бегали лишь за простой девушкой с парой гвардейцев, но теперь они знают и обо мне, поэтому будут серьезней. В их ряду есть люди со способностями.

— Способностями?

— Как у тебя или меня.

— Но у меня нет…

Корвен усмехнулся:

— Твой отец знает о том, что ты Фаинай Фораса с самого детства. Как знает и то, что ты стараешься это скрывать.

Юрпика не могла поверить своим ушам. Отец знает! Ей всегда казалось, что свою тайну она унесет с собой могилу, но еще раньше, в виду возраста, это сделает Самуран. Весть об осведомленности Морроса стала для нее шоком. Конечно, принцесса не сомневалась, что отец, расскажи она ему о своей особенности, не сделает ее изгоем, как поступил с Джейнсом, скорее, ничего не изменится, и он будет все таким же отрешенным и далеким от семейных дел. Но если он знал, не это ли причина его столь холодного отношения?

Однако раздумывать об этом сейчас не время. Корвен оделся и уже собирал вещи в седельные сумки.

— А какая… какая у тебя способность?

— Если не вдаваться в подробности, я могу мгновенно перемещаться вперед, как бы исчезая в одном месте и появляясь в другом.

— Тогда зачем ты вышиб окно?

— Я не могу проходить сквозь вещи. Можно сказать, что это просто резкий рывок вперед, но столь стремительный, что за ним не уследить глазами.

Это способность куда полезнее, чем моя, подумала Юрпика. От Самурана она знала, что Таланов существует несколько десятков, и все они очень разные. Способности Самурана, способности берсеркеров, красноармейцев и даже ходящих во сне казались ей куда практичнее, чем ее собственные, а теперь еще и эта. Не мерзнуть и не испытывать жары она могла и просто регулируя количество одежды.

Темнело. Ночь было решено провести на дальнем краю озера, спрятавшись за низкими деревьями. У Корвена был с собой лук, но он отказался ловить птиц или мелких животных, сославшись на то, что их нужно готовить, а огонь лучше не разводить, чтобы не привлекать внимания; на открытых пространствах даже мелкий костерок видно за целую милю. Пришлось есть сушеное мясо и сухари, запивая все это водой. От похода по рынку у Юрпики, не считая риса, который тоже нужно готовить, осталось лишь немного фруктов, но их она решила приберечь на потом.

Утро принесло легкий туман и тонкий слой инея на траве. Если бы не Талан, Юрпика сомневалась, что проснулась бы, не дрожа от холода. И от этой способности есть прок.

Солнце только-только поднималось из-за пустынного горизонта, а путники уже вновь скакали на юг. Как и прошлым днем, скакать пришлось до самого вечера, благо, Корвен решил поберечь лошадей и сбавил темп, остановился лишь единожды, чтобы поесть и напоить животных. Так как стоял день, наемник все же рискнул и поймал пару сурков, бегающих по равнине. Он выкопал недалеко друг от друга две ямки, соединив их под землей коротким туннелем. В одну ямку набросал немного веток и тонких дровишек, а другую оставил пустой. Из слов Корвена, Юрпика поняла, что таким образом можно уменьшить количество дыма.

Принцесса никогда не ела сурков, но вкус ей даже понравился. Корвен заранее удалил сало и жир, поэтому мясо было больше похоже на нежную баранину, разве что количеством не вышло. Юрпика предложила приготовить рис, благо был котелок, но наемник решил, что воду пока не следует тратить попусту.

К середине четвертого дня пути всадники достигли Кайдерского плато. Его край возвышался над головой, будто огромная каменная стена, защищающая исполинский замок от вторжения великанов. Вид завораживал своей монументальностью. Юрпику пробрала дрожь от мысли, как выглядит мир сверху, и что будет, если оттуда упасть.

Корвен остановился.

— В чем дело? — спросила принцесса.

— Оцениваю риски.

— Риски?

— С запада к плато прилегает Кайдерский лес, славящийся дикими животными и Посторонними. Они могут на нас напасть. Убийцы из Манона, несомненно, будут уверены, что мы обойдем возвышение с востока.

— Лучше оказаться в пасти дикого животного, чем в лапах этих убийц.

— Я бы не был так уверен. Заговорщикам ты пока нужна живой.

После некоторых раздумий, Корвен свернул направо. Он аргументировал это тем, что между лесом и плато существует довольно широкий зазор, куда дикие животные, теоретически, не должны соваться, довольствуясь лесной добычей.

— А почему мы вообще обходим лес с востока, а не с запада, где проходил мой отец? — поинтересовалась Юрпика.

— Если твоего отца схватят и обвинять в ереси, как и планирует Самуран, то обратно в столицу они отправятся той же дорогой, и лучше с ними не сталкиваться.

— Разве я не была центральной фигурой в их плане?

— Планы имеют свойство изменяться. Полагаю, Самуран хочет посадить свою дочь на трон сильной страны с большим войском, поэтому эта война ему не к чему. Последние вести от короля прибыли с равнины недалеко от Аэргии. Насколько я знаю, этот город неплохо укреплен, и он является единственной преградой перед походом на столицу. Если Моррос потеряет при осаде слишком много людей, война и вовсе может быть проиграна, несмотря на перевес в живой силе.

— Самуран попытается избежать сражения любой ценой, — догадалась Юрпика.

— Именно. Мы не знаем, что там сейчас происходит, возможно, у паладина не осталось выбора, и он уже заковал короля в кандалы.

— Это уж вряд ли, — усмехнулась принцесса. — У моего отца два Архетелоса, его просто так не одолеть.

— А среди Убийц из Манона есть маги и магуи, — напомнил ей Корвен. — И если Самуран перетянул на свою сторону придворных колдунов, в прямом столкновении у Морроса нет ни шанса.

— Но разве это не противоречит их плану? Обвинить меня в ереси и одновременно пользоваться услугами магов.

— Это политика, — просто ответил Корвен.

Дальше ехали молча. Через несколько часов впереди показались верхушки самых высоких деревьев Кайдерсого леса. Деревья и правда оказались очень высокими, но теряли вес на фоне возвышающегося по правую руку плато. Ветер принес слабый запах хвои, легко различимый после многих дней скачки по бездушной равнине.

Огромная стена плато резко заворачивала влево, будто боясь соприкоснуться с зеленым морем. Расстояние между возвышенностью и лесом было около версты-двух, и теперь Юрпика поняла ту неуверенность в словах Корвена о диких животных. Однако дело осложнялось тем, что стена плато у подножия имела пологую осыпь, изрезанную узкими ложбинами и желобками, словно следами от древних ударов великанскими мечами и топорами, из-за чего идти вплотную к плато было невозможно.

— Днем будем идти ближе к лесу, — решил Корвен, — а затемно уйдем вглубь склона, где и переночуем.

Солнце садилось на востоке, путники обходили плато с запада, из-за чего небесное светило скрылось из виду намного раньше ночи. Тень огромного вала накрыла ездоков сумрачным пологом и поспешила дальше, словно намереваясь накрыть весь лес, нет, — весь мир. Плато снизу отныне не походило на великанскую стену, теперь оно больше напоминало огромную каменную волну.

Примерно через час Корвен сбавил темп, то и дело поглядывая на лес. Юрпике казалось, что она слышит голоса животных, а может, какое-то пение. Подходящую ложбину нашли достаточно быстро. Она была похожа на проход, земляные стены вздымались с обеих сторон, грозясь раздавить всякого, кто окажется между ними, но обошлось. Прорезь в земле стал у?же и начал подниматься вверх, поэтому пришлось остановиться в добрых трех-четырех цепях от самого подножия плато. Подняться вше было бы безопасней, но не хотелось оставлять лошадей одних.

Наемник вновь решил не разводить костер, который нынче мог привлечь не только Убийц из рода разумных, но и животных. После жареных сурков сушеные полоски мяса казались древесными опилками. Как же быстро привыкаешь к хорошему, или, лучше сказать, отвыкаешь от плохого. Хотя, пожалуй, все зависит от опыта. У Юрпики уже не столь сильно ныли ноги и ягодицы от постоянной езды, и это затмевало все невзгоды.

Когда совсем стемнело, лес вдруг показался куда более устрашающим, чем при свете дня. Вглядываясь в темноту, мерещилась всякая несусветица. Слышались странные звуки и отдаленные завывания, и больше это не выглядело как разыгравшаяся фантазия. Чем больше принцесса вглядывалась в лесную чащобу, те больше ей казалось, что кто-то смотрит и на нее.

— Не смотри.

Тихий голос прозвучал так неожиданно, что Юрпика подскочила.

— Почему? — спросила она, стараясь придать голосу твердости.

— Крепче будешь спать.

— Это правда, — решила вновь заговорить принцесса после недолгого молчания, — что говорят о лесе? Ну, насчет чудовищ и Посторонних.

— Ты знаешь про Места Силы?

— Я слышала что-то такое.

— Весь мир пропитан внешней энергией, где-то ее меньше, где-то больше. В Местах Силы этой энергии больше всего. Энергия есть жизнь. Неважно какая: внутренняя, внешняя или магическая. Ее переизбыток ведет к множествам эффектов, и мы, Фаинай Фораса, тому пример. Однако с Таланом может родиться и животное. Многих чудовищ так назвали именно из-за этого. Посторонние состоят из энергии и тоже стремятся туда, где ее больше всего; в общем-то, в таких местах они и возникают. Прямо сейчас мы находимся в Месте Силы. Оно затрагивает лишь северную оконечность Кайдерского леса, и если так называемые чудовища и Посторонние где и водятся, так это именно в той части леса, которая перед нами.

Юрпика сглотнула. Она не чувствовала холода, в ровно степени как и жары, а потому всегда подмечала, когда ее берет дрожь, точно зная, что причиной тому не погода. Вот и сейчас от слов Корвена ее пробрал озноб.

— Крепче будешь спать, как же, — хмыкнула принцесса и поежилась, пытаясь отогнать дурные мысли.

— Ты спросила — я ответил.

На то, чтобы заснуть, Юрпике потребовалось много времени. Чтобы не скатиться со склона, пришлось спать головой к плато. Закрывая глаза, принцесса буквально чувствовала, что за ней наблюдают из темноты, но открыв их, она все еще не могла быть уверенной. Корвен тоже решил не сторожить сон монаршей особы, а прилег рядом, уповая на то, что лошади быстрее него почувствуют опасность и зашумят.

Лежа на шерстяном одеяле и им же прикрываясь, принцесса решила отвлечься от леденящих ощущений и сосредоточилась на тихом монотонном дыхании лежащего неподалеку Корвена. Ей почему-то хотелось, чтобы он оказался поближе и положил на нее свою крепкую руку, испещренную старыми и новыми рубцами. В одной из книжек она прочла, что таким образом можно согреться, когда вы вдвоем. Юрпика даже немного пожалела, что не чувствует холода.

Корвен разбудил принцессу, когда солнце еще даже не показалось из-за леса. На западе небо раскрасилось рыжим, будто где-то вдалеке заполыхал мировой пожар. Небо немного распогодилось, но облака все еще висели густыми рваными клочьями. Над лесом парил легкий туман, словно дым от этого самого пожарища.

Когда стало достаточно светло, путники вывели лошадей из ложбины и отправились дальше. Корвен планировал пройти вдоль всего плато за три светлых дня, а на пятый оказаться в городе, куда Юрпика и собиралась вместе с гвардейцами. Там можно будет немного отдохнуть и пополнить припасы. Кажется, в военном искусстве это называется марш-броском.

День прошел спокойно и без происшествий, лишь несколько раз пришлось останавливаться, чтобы справить естественную нужду; каждый раз Юрпика терпела до последнего, боясь, что Корвен подумает, будто у нее какие-то проблемы. Ели на ходу, спешиваясь с лошадей, чтобы случайно не прикусить язык или щеку, да и животным без ездока было проще дотягиваться до травы.

К вечеру спокойный поход сменился тревогой. В лесу то и дело слышались странные звуки, уже не столь далекие как вчера. Иногда слышался хруст веток, неведомый скрежет о деревья и как будто хрип. Лошади заволновались, отзываясь на звуки беспокойным фырканьем и сбиваясь с темпа. Корвен не отрывал взгляда от леса, дергая головой как каждый шорох, высматривая его источник. В какой-то момент он достал лук и прицепил на нее тетиву, а колчан повесил на пояс. Наслушавшись вчерашней истории о чудовищах и Посторонних, Юрпика не могла скрыть тревоги.

Уже начинало темнеть, а подходящей ложбинки все не попадалось. Многие были слишком сильно искривлены и шли зигзагами, да к тому и узкими, из-за чего лошадей невозможно было загнать достаточно далеко вглубь покатого склона. Хуже всего было то, что осыпь начала расширяться, гоня путников все ближе к лесу. И тут вдруг впереди показался открытый плоский участок.

Всматриваясь в лес, всадники не сразу заметили, в каком необычном месте оказались. Слева, прямо в каменной стене плато были выбиты огромные статуи в десять человеческих ростов. Юрпика почему-то была уверенна, что когда-то эти фигуры изображали сидящих людей или других разумных рас, но были настолько старыми, что от них остались лишь безликие истуканы. Фигур было всего четыре, по две с каждой стороны, а между ними зиял прямоугольный проход, высотой примерно футов в десять. Над всем этим выделялось подобие антаблемента, от времени тоже превратившееся в полустертую выпуклость.

— Что это? — шепотом спросила Юрпика.

— Понятие не имею, — также тихо ответил Корвен.

Неожиданно наемник дернулся, как от укола, и развернул лошадь одними лишь ногами, а руками поднимая лук с уже готовой к полету стрелой. Юрпика оглянулась и едва не выпала из седла, разглядев в полутьме размытые силуэты. Животные под седоками то и дело фыркали и беспокойно топтались на месте, и Коврену в конечном итоге пришлось спрыгнуть на землю, все еще держа невидимого врага на прицеле.

— Отходи назад, — прошептал он еле слышно.

— Назад? — удивилась принцесса. — Но сзади только вход неизвестно куда.

— Делай, что говорю, не то мы оба погибнем, — повысил голос наемник, не отрывая взгляда от кромки леса, где бесспорно что-то двигалось.

Поджав губы, Юрпика все же послушалась Корвена, взяла его лошадь под уздцы и быстрым шагом направилась к входу в неведомую постройку, вырезанную прямо в скале. Наемник отступал спиной вперед, держа тетиву натянутой, и лишь изредка оглядывался, боясь обо что-нибудь спотыкнуться. Однако площадка перед статуями оказалась очень ровной, будто ее специально расчистили, и лишь время позволило вырасти на ней густой мелкой траве.

До входа оставалось не больше шеста, когда Юрпика услышала за спиной свистящий звук выпускаемой стрелы, так знакомый ей по тренировкам ее брата Алгора. Она не успела оглянуться, когда Корвен закричал, чтобы она как можно быстрее скрылась в проходе. Вдарив по бокам лошади, девушка помчалась вперед.

Проем в камне оказался достаточно высоким и широким, чтобы она не пригибаясь проскочила внутрь, держа лошадь наемника рядом с собой. Темнота ударила по глазам так резко, что в первую секунду Юрпика подумала, что ослепла. Проскакав вперед не меньше шеста, она все остановилась и развернулась. В абсолютной темноте зиял лишь прямоугольник входа — или выхода. Снаружи слышался звук битвы и — принцесса готова была поклясться — рык неведомых зверей.

Свет уходящего дня освещал внутреннее помещение, однако за время похода Юрпика успела оценить припасы Корвена, и знала, что к его седельным сумкам приторочено несколько готовых к использованию факелов. В полутьме она легко нашла пятерку палиц, но вот чтобы найти огниво, пришлось вывернуть наизнанку несколько вьюков.

К тому времени, когда загорелся первый факел, сражение подобралось совсем близко. Юрпика увидела силуэт Корвена, размахивающего мечом. Не зная, что предпринять, она оставила лошадей рванула к проему. Звона оружия слышно не было, только рычание и тихий скулеж, и принцесса разумно предположила, что наемник сражается с какими-нибудь животными, а дикие звери, как известно, боятся огня. Уже на бегу она подумала, что одного факела может быть недостаточно, однако возвращаться обратно не решилась.

Выскочив из проема, Юрпика обомлела от неожиданности. Она ожидала увидеть волков или рысей, пум, в конце концов, но никак не этих существ. Они были похожи на помесь обезьяны и волка, только большие, как тигры. Мех отсутствовал, кожа в темноте сумерек казалась черной, но свет факела высвечивал темно-коричневые оттенки. Вытянутая морда, загнутые назад острые уши, гибкие лапы, оканчивающиеся пальцами, как у обезьян или даже енотов, а еще небольшой гребень вдоль спины, как у некоторых ящериц. Но больше всего Юрпику удивил длинный хвост неведомых существ. Он оканчивался самым настоящим запястьем с пятью длинными и когтистыми пальцами.

Принцесса понятия не имела, что за существа перед ней предстали, однако мертвые тела вокруг явно говорили о том, что эти животные, кроме внешнего вида, не отличаются от тех же волков или рысей. Однако были и не менее опасными. Обычный человек давно бы уже оказался ими повален и загрызен. Вот только Корвен не был простым человеком.

Он исчез с поля зрения, как неожиданно сменивший направление мотылек, и вдруг появился в другом, словно вынырнув из неоткуда. Взмах, еще взмах, и два мертвых тела шмякнулись на землю. Исчезнув вновь, он появился буквально в шаге от Юрпики, выхватил у нее из рук факел и ткнул им в морду ближайшему зверю. Лишь когда он оказался так близко, девушка заметила, как тяжело он дышит.

— Сколько там места? — быстро спросил он, отмахиваясь от тянущейся к нему руки-хвоста; они оказались быстрыми, как хлысты, ну или, если сравнивать с животными, жалами скорпионов.

— Там широкий и высокий туннель, ведущий вглубь.

— Отходи назад.

Юрпика попятилась, а за ней и Корвен, размахивая факелом и сверкающим в пламени клинком перед носом следующих по пятам животным. Принцесса оглянулась и поняла, что проем несколько в стороне. Решившись, она схватила наемника сзади за плащ и повела его за собой.

Лишь перешагнув порог второй раз, девушка поняла, что ощущает что-то странное. Не дрожь, но легкое покалывание по всему телу, какое бывает перед осознанием неминуемого падения. Похоже, Корвен тоже что-то почувствовал, потому что едва заметно дернул плечами, оказавшись по эту сторону. Он все еще держал меч и огненную палицу перед собой, готовый при первой же опасности воспользоваться ими, однако рукохвостые животные остановились на самом пороге входа в строение, будто к чему-то принюхиваясь. Постояв так не больше минуты, они фыркнули, развернулись и побежали обратно в лес, растворившись в темноте.

— Отродье Бездны! — выругался Корвен, опуская оружие. — Стоило тратить столько сил.

Наемник измотался. Пот на его лице блестел не хуже, чем окровавленный клинок. Несмотря на усталость, он все же дошел до лошадей. Юрпика боялась, что они могли убежать, однако они стояла на месте, будто боясь сделать шаг в любую из сторон. Заметив разбросанные вещи, Корвен недовольно вздохнул.

— Не надо было прятать огниво так далеко, — сказала Юрпика. — Я все уберу.

Пока принцесса раскладывала все по седельным сумкам, Корвен сел, прислонившись к стене.

— Твоя способность сильно выматывает? — поинтересовалась принцесса.

— Мое энергетическое вместилище опустошено, — ответил он. — Еще десяток прыжков, и я упал бы без сил.

— А почему у меня такого не бывает?

— Ты использует свою силу беспрерывно, но понемногу, однако у меня все иначе. Это как разница между ходьбой и быстрым бегом. При беге устаешь быстрее. Если ты будешь слишком много подвергаться экстремальным температурам, то тоже начнешь чувствовать холод или жару. Многое зависит и от размера вместилища.

Юрпику всегда интересовала магия и все, что с нею связано, в том числе и пользователи Фаинай Фораса. Несмотря на интерес, она мало что знала об этой силе. Книг о магии в огромной библиотеке в замке практически не было, а Самуран, поведавший ей об их способностях, сам знал лишь общие детали. Корвен, похоже, знал намного больше, однако сам как-то не спешил все объяснять, лишь прямо отвечая на вопросы.

Принцесса решила, что сейчас не время спрашивать о Талане, а потому сменила тему на более актуальную в данный момент.

— Что это были за животные?

— Ауисотли. Я знал, что они водятся в Кайдерском лесу, но обычно на них можно наткнуться лишь на той стороне леса, где находятся Кайдерские болота. Это довольно далеко отсюда.

— Значит, кто-то или что-то заставило их преодолеть весь этот путь?

— Сейчас нас больше должно волновать это место.

— Почему?

— Ауисотли даже не решились переступать порог, а это значит, что они почувствовали опасность, исходящую от этого места. Похоже, из капкана мы попали в котел.

Возвращаться обратно было нельзя, потому что на них вновь могли напасть эти рукохвостые создания. Юрпика понятия не имели, почему они атаковали их группку из двух человек, но была уверена, что выйди они на свет, как вновь окажутся в опасности. Возможно, днем они не рискнут нападать, однако даже скача во весь опор, всадники не успеют преодолеть плато за светлое время суток, а подобного места, чтобы укрыться, может больше не представиться.

— Нам придется идти вглубь этого странного строения, — словно самой себе сказала Юрпика. Подняв факел повыше, она попыталась разглядеть в его свете потолок, но видела лишь уходящую вверх тьму. Голые стены были выбиты и отшлифованы очень профессионально. Они напомнили принцессе о Скальном замке, однако тот выглядел куда грубее. Тут не обошлось без магии.

— Заночуем прямо здесь, а с утра отправимся дальше, — согласился Корвен.

Юрпика чувствовала исходящий от глубин пробитого в скале строения холод, единственный, способный пронять ее по-настоящему — замогильный. Она ощутила, как неведомые ледяные пальцы забираются ей под одежду и тянутся к сжимающемуся от страха нутру. Корвен прав — здесь таится нечто ужасное.

Так или иначе, у них нет выбора. Принцесса знала, что ее путь опасен, и есть остается либо развернуться и попасть в руки убийц, либо идти вперед, тщательно выбирая, куда ставить ногу.

Сейчас она чувствовала, как падает вниз.

 

Глава 6: Затишье перед бурей

Айван, Нандин и Мурра ускользнули у него из-под носа. Лютер чувствовал себя отвратительно, как охотник, упустивший добычу, должную утолить его аппетит. Он охотился за ними, однако не успел схватить, сжать челюсти, как добыча выскользнула из пасти, оставив во рту лишь горький привкус крови. Его собственной крови.

Сехрим тоже сбежал. Когда Лютера развязал Войтос, они вместе со стражниками города вернулись в особняк наместника, но сколько не копошились в завалах, обнаружили лишь тела стражников и волшебников, ну и Рудону, истыканную арбалетными болтами. Лютер сам видел, как на вампира обрушился потолок, но эта несветь оказалась сильнее, чем он думал. Чудовище, созданное руками людей, возможно, и убить его может лишь чудовище. Осталось лишь найти между ними различия.

Молестию хотелось добраться до этого ублюдка и лично всадить ему в сердце божекаменный кол, но погоня за тремя еретиками казалась ему приоритетней. Второй раз они обводят его вокруг пальца, но третий станет решающим. А за вампиром пусть гоняется кто-нибудь другой. Те же наемники ради денег готовы полезть хоть в Бездну, лишь бы им за это хорошенько заплатили. И все же Лютер надеялся, что когда-нибудь вновь встретится со старым неприятелем, но на этот раз готовым.

— Они отправятся в Волосалаам? — предположил Войтос.

— В городах им не везет.

— Узнать бы, куда они вообще так торопятся. Думаете, они хотят покинуть Протелию?

— Очевидно.

— Надо найти художника, нарисовать их портреты и разослать ориентировки во все города и мелкие поселения.

— Слишком мало времени. Если им больше ничего не помешает, до конца месяца они окажутся уже в Гедорне.

— Это если они пойдут напрямую, — наморщил лоб Войтос. — А если их цель вообще не Гедорн, а Киркурд? А если…

— Они идут к одному из островов, где засели маги, — закончил за прислужника Лютер, от переполнявших чувств выскочив из кресла. — Так оно и есть. Тогда… Киркурд, да? Но через Кровавый лес идти слишком опасно, там водятся Посторонние. Им придется пройти через Гедорн, хотят они того или нет. Что на северо-западе? Ущелье Палача, если не ошибаюсь. Однако Киркурдцы не любят чужаков, проще пройти дальше, в Мондиф, а оттуда в Барбиллу, где расположен залив Боуч. Вот где их следует ловить!

— На лошади туда добираться не меньше полутора месяцев, — прикинул Войтос, очередной раз удивившись поразительной памяти молестия на карты. Верно, ведь когда-то он был тысяцким, и от его знания местности зависели тысячи жизней. Но ведь он никогда не воевал на Орлином Континенте, и все же так хорошо запомнил его карту.

Викаранай являлся отдельной мировой силой, не имеющей прямого отношения к какому-либо правительству, посему и в войнах не выбирали ни одну из сторон. Они сражались с магами, несветью, Фаинай Фораса и только с ними, остальное их не касалось. Мурре и остальным придется обходить войну стороной, но Лютер просто проскочит ее насквозь, не встретив сопротивления. Он намного раньше доберется до залива Боуч в Барбилле и устроит там засаду еретикам. Они сами придут к нему в руки.

Ушиб на ноге оказался не серьезным, но Лютер продолжал слегка прихрамывать. Он также ударился и головой, но отделался лишь шишкой на затылке; в последнее время он часто зарабатывает шишки на голове. Торопиться было некуда, а потому молестий некоторое время решил побыть в Зеле, чтобы навести здесь порядок, точнее, сохранить его. Он не знал, дошло ли его письмо до Великого Викарана, и что тот подумал, получив второе, но все равно не намеревался оставаться в городе до прихода отряда во главе с новым наместником, если, конечно, он вообще прибудет.

В городе стало неспокойно. Не успела улечься пыль от обрушившейся башни Азула, как на роль Мастеров Зела начали претендовать оставшиеся влиятельные люди Зела. Зная о присутствии в городе молестия, они пока действовали скрытно и без крупных потасовок, но Лютер боялся, что не пройдет и декады, как вспыхнут беспорядки. Все эти флаги на башнях с изображением животных, растений и оружия выглядели как воинские знамена, и можно было не сомневаться, что за каждым из них стоит, по крайней мере, небольшой отряд. Разборки между бандитскими группировками Лютера не сильно заботили, но он боялся, что в них пострадают обычные люди. И дело не только в заботе о честном люде, но в репутации Викараная, в последнее время сильно пошатнувшейся.

Следующий день после побега Мурры прошел спокойно. Стражники патрулировали город, пресекая любые неприятности. И все же жертв не удалось избежать полностью. В канавах нашил пару трупов. К молестию явились несколько просителей из важных деятелей города. Лютер удовлетворил лишь часть аудиенций, но и этого хватило, чтобы понять причину столь неожиданного к нему внимания. Каждый пытался заручиться поддержкой Викараная, упрашивая Лютера поспособствовать занять пустующие кресла. Нашлись даже и те, кто желал на место городничего, хотя Сехрим уверял, что таких нет.

Как Лютер и думал, начался раздел территорий. Пока относительно тихо, но молестий понимал, что если продолжит оставлять прошения без конкретных ответов, этот мир продлится недолго. В скором времени, чтобы хоть как-то удержать ситуацию под контролем, он планировал назначить нового главу стражников и нового судью, купцы пусть решат сами между собой, кто должен их представлять, ну а про посаков и вовсе не хотелось думать.

Второй день оказался куда насыщенней. Лютер был неимоверно рад, когда он закончился, но понимал, что это только начало. В Зел прибыл мастер-викаран со свитой из пятидесяти рыцарей-викарнов. В отличие от молестия, мастер-викаран разъезжал не везде, а лишь по городам и весям одной конкретной страны, и, в отличие от наместника-викарана, имел практически те же полномочия, что и молестий. Он являлся кем-то вроде помощника Великого Викарана.

Первым в уцелевшую комнату, выделенную Лютеру еще Сехримом, вбежал Войтос, едва не выбив дверь, тут же заверещав, что в город прибыл мастер-викаран и что он уже на территории резиденции. Молестий чертыхнулся про себя. Выглядел он сейчас не самым лучшим образом: вчерашним днем он оказался занят, и лишь сегодня решил заштопать рваную одежу. Кираса со следами когтей вампира на груди покоилась на столе. Сам Лютер находился лишь в длинных, до щиколоток, брэ, держа в руках недоштопанную рубаху. Его обнаженному, покрытому старыми шрамами и новыми синяками, торсу мог позавидовать любой рыцарь, но на мастера-викарана он вряд ли мог произвести впечатление.

— Что за вид? — поморщился с порога мастер-викаран. Выглядел он совсем невзрачно: чуть выше Лютера, с острым носом и маленькими глазами, зато с пышными черными бровями, живот слегка выпирает, что не может скрыть даже свободный кафтан серого цвета с черными тесемками.

— Ваше Преподобие, — наклонил голову Лютер, мастер-викаран даже и не подумал ответить на приветствие. — Я не полагал, что вы явитесь, послали бы письмо.

— У меня не было на это времени, — серьезно ответил мастер. — Я находился в Волосалааме и получил послание от Великого Викарана с просьбой разобраться, что здесь творится. Судя по состоянию особняка, здесь произошла настоящая война.

— Такое случается, когда сражаешься с несветью, магуями, магами и Фаинай Фораса одновременно.

— Да, викаран Везиротт переслал мне оба ваши письма. Хотя насчет несвети там не было ни слова.

— Мое было лишь первым, второе отправил Сехрим Гурони, местный… бивший местный наместник-викаран и по совместительству вампир, про чью истинную сущность я прознал уже после отправки письма. — Мастер-викаран изогнул бровь. — Да-да, он оказался нежитью, и мне очень интересно, как вы упустили подобное?

— Не вам обвинять меня в некомпетентности, — повысил голос мастер-викаран. — Вы поймали этого вампира? А тех троих еретиков?

Лютер не отвел взгляда от глаз мастера-викарана, наоборот, тот сам не смог выдержать проницательного взгляда молестия, нарочито наигранно оглядев комнату, будто надеясь обнаружить здесь скованных вместе еретиков.

— Они сбежали, — спокойно ответил Лютер. Он понимал, что провалился, но это не повод показывать слабость. — Зато четверо Мастеров Зела, оказавшиеся тоже не простыми людьми, мертвы. Раз уж вы прибыли так рано, завтра я отправлюсь в погоню за тремя преступниками. Город и вампира оставляю на вас.

— Кажется, Ваше Боголюбие, вы не совсем поняли причину моего здесь появления. Я уполномочен сообщить вам, что ваше задание окончено. Вы обязаны как можно быстрее отправиться на Большой Континент и отчитаться перед Великим Архикараном о проделанной за эти годы работе.

— Чей это приказ?

— Разве это имеет значение? Если так интересно, то Первого Викарана. Да-да, не удивляйтесь так. Его Высокопреосвященство сейчас находится в столице Гедорна.

Лютер едва скрыл удивление. Первый Викаран отвечает за весь Континент, так что всего их три, а вместе их власть равняется власти Великого Архикарана. Но даже поодиночке на своем континенте они способны отдавать любые приказы викаранам, в том числе противоречащие таковым от Архикарана.

— Зачем? — спросил молестий.

— Нам этого знать не положено. Так или иначе, и вампиром и тремя еретиками займутся уже другие люди. Ваша работа на юге окончена.

Как долго Лютер ждал этих слов, но сейчас они не приносили той радости, которую он ожидал. Эти трое превратились для него в идею фикс, и он не собирался сдаваться так просто. Его обязали явиться к Архикарану как можно быстрее, но это не значило, что необходимо мчатся во весь опор. Он все еще собирался словить еретиков в Боуче.

— Что ж, — вздохнул молестий, будто принимая свою судьбу, — я обязан подчиниться.

— И вам повезет, если вас самого не назначат на место наместника-викарана в этом Богами забытом месте.

Лютер, будучи в одних брэ, медленно подошел к человеку, разодетому в пышный кафтан и слегка возвышающемуся над его головой, как подходит кот к замершей на месте от страха мыши. Мастер-викаран сглотнул, стоящие за его спиной рыцари напряглись, держа левую руку на рукояти меча. Молестий не обратил на них никакого внимания, словно не замечая, хотя Войтос знал, что это не так.

— Боги, — вкрадчиво произнес Лютер, едва шевеля губами, — никогда и ничего не забывают.

* * *

Моррос Аво Хотрекс считал зиму родной стихией, несмотря на то, что при военном походе предпочтительней была весна, переходящая в лето. Сейчас на дворе стояла осень, и до стабильных снегопадов и сугробов пока далеко, однако король рассчитывал занять столицу Протелии намного раньше и вернуться в Скальный замок до зимы. Он понимал, что воевать в лютую стужу и при метелях слишком большой риск, особенно если ты нападаешь, а не защищаешься за высокими стенами.

И все же пока ему приходилось оставаться на месте, взяв Асидию в осаду. Протелийцы дали неожиданно достойны отпор, и король осознавал, что захватить город наскоком если и получится, то с большими потерями, неприемлемыми на данный момент войны. Впереди ждала столица.

Моррос получил послание от Германа, что нападение Киркурда успешно отбито, и войско уже достигло Кровавого леса, а «Крылья Орла» отправились к нему на подмогу. Путь неблизкий, и королю Гедорна оставалось лишь ожидать прибытия элитного отряда, почесывая кулаки. Самуран все настырней задавал вопросы об «отставшем» отряде, но Моррос отмахивался от его вопросов, как от комариного писка. Отряд явится, когда будет нужно. Конечно, Асидию можно атаковать и без них, Каруст откроет ворота, и войско Гедорна беспрепятственно проникнет в город, но тот же самый паладин, славящийся своими тактическими навыками, верно заметил, что от протелийцев можно ожидать всего. Лучше зря не рисковать.

И все же Морросу не терпелось заполучить Сердце Дракона. Пришедший в сознание Ачукалла подробно описал внешность мага, берсеркера и мальчишки-седокты. Берсеркеры большая редкость на Орлином Континенте, а особенно на юге, и если вся троица будет вместе, их не пропустит даже слепец. Как, в общем-то, и викаранов. У кого-то из них камень, и король собирался смотреть в оба.

Его не оставляли в покое мысли о наступлении Киркурда с запада. Сам он сомневался, что эти дикари пошли войной на столь большое королевство по собственному решению, о чем говорят и их доспехи; мондифцы никогда бы ничего не отдали в заем, не будучи полностью уверенными в том, что им вернут все с процентами. Кто-то их надоумил, кто-то знающий о сосредоточении сил на юге, но не знающий о том, что часть войска находится возле Ущелья Палача.

В равной степени это мог быть как Самуран, так и сам Алгор. Принц выжил настоящим чудом и даже потерял не весь свой отряд. Возможно ли такое, что он заранее договорился с неприятелем? Моррос в этом сильно сомневался. Конечно, Алгор мечтает занять трон, но чтобы связаться с Киркурдом, зная их подлую натуру, нужно быть сумасшедшим. Не пошли король к ущелью войско, они могли дойти и до столицы, встретив на пути лишь отряд Алгора и небольшое войско в Орте и самом Маноне.

Морроса не покидало чувство, что он сорвал чей-то тщательно продуманный план. Он никогда не доверял Самурану, но не мог понять, если все это подстроил паладин, на что он рассчитывал? Стать королем после смерти Алгора? Ему не выстоять против графов и баронов.

Король предвидел, что Киркурд воспользуется действиями Гедорна на юге, но не их сотрудничество с Мондифом, а о хитром плане отвлечь отряд Алгора, отправив часть войск на север Безголовых гор, догадался лишь после получения послания от сына. Именно тогда он решил проверить принца на сообразительность, но тот провалил проверку. Если он не догадается и о роле Германа, то пусть лучше Гедорн падет в Бездну, чем окажется в руках этого идиота.

Чего добивается Самуран? Всеми этими размышлениями Моррос пришел к одному логичному выводу — за всем стоит паладин. Оставался лишь один вопрос: чего конкретно он добивается?

Моррос откинулся на широкую спинку кресла и пригубил уже остывающего вина, другой рукой поглаживая перстень на пальце. Заговор! Король ждал этого дня много лет. Действует ли Самуран один или в сговоре с графами? Что он предпримет после провалившегося плана? Как скоро он начнет действовать вновь? Почему сам паладин боится немедленно атаковать Асидию?

Вопросы так и роились в голове короля. Моррос ухмыльнулся. Он любит загадки и азарт, а что может бодрить сильнее, когда на кону стоит твоя жизнь?

* * *

Скакать пришлось почти всю ночь. Айван так вымотался, что едва держался в седле позади Мурры, который и сам выглядел неважно. Остановились лишь когда перед ними показался небольшой перелесок, разросшийся посреди поля, словно сорняк.

Нандину пришлось снимать травника с лошади, ибо собственная попытка не увенчалась успехом.

— У меня сломана левая рука и пара ребер, — констатировал Мурра, прижимаясь спиной к дереву.

— Плохо, — решил берсеркер. — Так мы далеко не уедем.

— Но ты же травник, — подал голос Айван, — ты не можешь себя вылечить?

— Травы здесь не помогут. Нужно наложить шину на руку и туго обмотать грудь бинтами. К сожалению, все свои припасы я оставил в подвале Ясписа, надеясь туда еще вернуться.

— Кстати, — воскликнул Нандин, — почему мы вообще умчали из города? Да и Архетелос забыли Непокорным вернуть.

Мурра вздохнул, но тут же поморщился от боли в ребрах.

— Ничего мы не забыли. Я с самого начала собирался забрать камень. И не смотрите на меня так. Нам он куда нужнее, если мы собираемся открыть Дверь в другой мир. Конечно, я не полагал, что все так закончится, но зато остальные маги, возможно, не хватятся нас еще некоторое время, да и не знают они, куда мы отправились.

— А мы сами-то знаем?

Мурра поведал, что в нескольких днях пути на запад находится небольшой город, в котором вряд ли кто будет их искать, ибо никто не знает, куда они направляются. Самый очевидный вариант — Волосалаам, он куда ближе, да и от Зела его тоже отделяет небольшой лес. Однако город на запад был предпочтительней, так как находился ближе к границе с Гедорном и Киркурдом, хотя путь все равно неблизкий. Мурра надеялся обогнуть войну по краю.

Используя меч, Нандин нарубил несколько крупных веток, с помощью которых сделал шину, обвязав ее нашедшимися в предусмотрительно прихваченной с собой котомке веревкой. С ребрами дело обстояло несколько сложнее. Берсеркеру пришлось снять одну из многочисленных рубах, распоров ее вдоль, а затем туго обвязать ею торс, также сверху обмотав остатком веревки. Все эти конструкции выглядели не очень надежно, но Мурра надеялся, что до города они доберутся без проблем, а там уже можно будет обратиться к специалисту.

Вечер подобрался незаметно. Уставшие и ослабленные, они не могли на голодный желудок двигаться дальше. В перелеске обитали редкие животные и птицы, но поймать их оказалось довольно сложно. Когда наступили сумерки, в силках оказался один единственный заяц, которого поделили между собой Мурра и Айван. Огонь разводить было рискованно, но травник твердо верил, что пока Лютер неподалеку от особняка, Непокорные туда не сунутся, а значит, не узнают, что случилось с Муррой и остальными. Сам же Лютер был без своего отряда, так что тоже вряд ли отправится в погоню.

— Однажды он уже так поступил, — напомнил магу Нандин.

— И к чему это привело? Да и в этот раз у нас больше путей к отступлению, они не могут знать, куда мы идем.

Айван очень на это надеялся. Он всю ночь проходил с Архетелосом во вспотевшей ладошке, и только когда они остановились, смог положить его на землю. Столько возни из-за этого камня. Магу-седокте казалось, что проще было бы оставить его Непокорным, пусть творят с ним что захотят. От о