— Что ты собираешься теперь делать? — спросил Паркер, когда двери за Юдитой Бедфорд закрылись. Он подошел к столу и недружелюбно посмотрел на Алекса. — Никогда в жизни у меня не было такого следствия. Совершенно ясно, что все они что-то скрывают. Если бы хоть немного поднажать, этот Реут, например, сказал бы нам еще много чего, может быть, даже признался бы. А ты... — Паркер повысил голос и вдруг с надеждой закончил: — Может быть, ты предполагаешь, что допрос миссис Сильвии Бедфорд станет решающим, и для нее хранишь все сюрпризы, скрытые от других?

— Миссис Сильвия Бедфорд? — Джо поднял брови. — А зачем нам допрашивать миссис Сильвию Бедфорд?

— Как зачем? — Заместитель шефа следственного отдела уголовной полиции явно хотел сказать что-то еще, но так и остался стоять с открытым ртом. Потом опомнился и выговорил: — Ты хочешь сказать, что не собираешься допрашивать всех лиц, находившихся в доме в момент убийства?

Джо вздохнул:

— В твоих устах это звучит так драматично, что мне кажется, я сам совершаю преступление, не желая допрашивать миссис Сильвию Бедфорд. Но мне казалось, что мы приехали сюда не допрашивать всех подряд, а установить, кто убил сэра Гордона Бедфорда. Правда, может, я ошибаюсь? — Он едва заметно усмехнулся. — Самое интересное в каждом следствии — как представители закона стараются следовать рутине. Если бы я писал в таком духе свои скромные детективы, то читатель уснул бы, не успев прочесть половины. Но вас интересует лишь одно: чем толще дело, тем лучше, по-вашему, велось следствие. Скажи, пожалуйста, зачем нам нужно допрашивать миссис Сильвию Бедфорд и задавать ей массу вопросов о личных делах, до которых нам нет никакого дела?

— Ты что, Джо, с ума сошел? — В голосе Паркера была настоящая обеспокоенность. — Неужели ты можешь сказать на основе того, что мы до сих пор услышали и увидели, кто убил Гордона Бедфорда, и сможешь это доказать со всей очевидностью?

— Конечно. — Алекс развел руками. — Я думал, что и для тебя уже все ясно.

— Ты так думаешь? — Паркер покачал головой. — Но ты глубоко ошибаешься. А если для тебя все так ясно, будь добр, объясни мне, пожалуйста, кто убил Гордона Бедфорда и на чем основывается твоя уверенность. В моем представлении кое-что, конечно, выяснилось, но то, что мы узнали, скорее затушевывает разгадку, чем дает ее. Кроме того, должен тебе напомнить, что нашей обязанностью является не выдвижение эффектной гипотезы, но установление фактов, которые могут с абсолютной точностью подтвердить вину одного из подозреваемых. А для этого необходимо исключить всех остальных лиц. Иначе каждый приличный адвокат элементарно разобьет все наши доводы и сделает из нас посмешище.

— Неужели ты допускаешь, о мой досточтимый друг, что я переживу момент, когда из-за меня тебя поднимут на смех газеты всей Англии. — Джо снова усмехнулся, будто мысль о кричащих заголовках, высмеивающих Беньямина Паркера, показалась ему забавной. — Но я уверен, что следствие закончено, и я знаю, кто убил Бедфорда. В пределах моих скромных возможностей я бы попробовал исключить всех, оставив одного убийцу. Поэтому я и сказал, что мы можем перейти к подведению итогов. Кроме того, ты разбудил меня слишком рано и я бы охотно вернулся в постель. К сожалению, Скотленд-Ярд считает, что мой сон...

— Послушай, не сходи с ума! В конце концов речь идет об убийстве и убийце. Я не могут прервать следствие до тех пор, пока не буду убежден, что оно действительно закончено, — сказал с оттенком отчаянья Паркер, потому что он полагал, что следствие только начинается, а Джо был спокоен, улыбчив и уверен в себе. Наконец он спросил: — Ну так что же ты хочешь, чтобы я сейчас сделал?

— Я думаю, нужно собрать всех этих людей и закончить дело.

— Но ты абсолютно уверен в том, кто убийца, и сможешь это доказать?

— Да, уверен, что смогу.

Паркер колебался.

— Ну ладно. Говори, Джо. Если я скажу, что умираю от любопытства, то это будет очень близко к правде.

И Джо сказал ему.

Через двадцать минут все сидели перед Алексом. Три женщины и двое мужчин. У них был измученный вид, но все, каждый на свой лад, выражали нетерпение.

Алекс, который стоял у дверей, ожидая, пока все войдут и усядутся, повернулся было к столу, но подошел вдруг к дверям кабинета и широко распахнул их. Потом встал, опершись на фрамугу, и, глядя на Паркера, который сидел на председательском месте, сказал:

— Поскольку мы довольно много знаем о том, что может сказать каждый из вас друг о друге, я бы хотел перейти сразу к повестке дня, тем более что ваша информация носит сугубо личностный характер и никому не было бы приятно публично обсуждать ее. Я бы хотел вам, господа, рассказать о том, что мы выяснили в процессе следствия и какие результаты напрашиваются из всего этого благодаря простым рассуждениям.

Итак, полиция не могла без расследования принять на веру гипотезу о самоубийстве. Возможно, вы не все знаете о том, что на столе покойного найдено не одно, а два предсмертных письма... — Он повысил голос и обвел глазами собравшихся, но никто из них не шевельнулся. Алекс кивнул, как бы подтверждая свою мысль, и добавил: — Да, два письма. И вдобавок в каждом из них приводились совершенно разные мотивы самоубийства. В письме, которое можно назвать письмом номер один, лежавшем на поверхности стола и сохранившем отпечатки пальцев сэра Гордона, говорилось, что хозяин этого дома расстается с жизнью в связи с тем, что нарушил законы чести и, насколько мы поняли, брал большие взятки. В этом письме сэр Гордон прощается с любимой женой и адресует ей самые теплые слова. Мы выяснили, что письмо это не могло быть написано после приезда сэра Гордона на нынешний уик-энд, так как в этом случае использована старая лента, а присутствующий здесь мистер Реут утверждает, что сменил старую ленту на новую перед приездом супругов Бедфорд в субботу утром... Под лежащей на столе рукописью присутствующий здесь мистер Паркер нашел во время осмотра места происшествия письмо, которое мы назовем письмом номер два. Оно было сложено вдвое, и на нем не было никаких отпечатков пальцев. Зато оно было написано на новой ленте. Как мы убедились, это был единственный текст, который печатался на этой ленте. В этом письме сэр Гордон говорит о страдании, которым наполняется его сердце при мысли о том, что любимая им женщина любит другого. Он же, не желая быть помехой в любви двух людей, которых уважает, решает уйти...

— Что? — прошептала Сильвия. — Он? Уйти?.. Вы говорите неправду!

Джо усмехнулся :

— До сих пор очень немного людей подозревали меня в неточности, что же касается обмана... Но надеюсь, миссис Бедфорд, что этим восклицанием вы хотели выразить не столько недоверие ко мне, сколько уверенность, что ваш супруг не мог уйти с пути двух влюбленных, не так ли?

— Простите, — сказала Сильвия, быстро взяв себя в руки. Она спокойно кивнула красивой темной головкой. — Вы правы. Я абсолютно не верю в то, что Гордон, то есть мой покойный муж, был способен на поступок такого рода. Это не в его характере. Кроме того, он был человеком глубоко религиозным и посчитал бы самоубийство большим грехом, чем убийство.

— Я удивляюсь, — быстро и тихо сказала Юдита Бедфорд. — Я удивляюсь тому, как ты легко можешь оскорблять память о нем. Кажется, ты в достаточной степени сумела опорочить фамилию Бедфордов при его жизни!

— Я была не первым из Бедфордов, который опорочил эту фамилию, — парировала Сильвия, выпрямившись на стуле и одновременно бросив виноватый взгляд на Цирила, который в свою очередь приветливо ей улыбнулся, будто эти слова его не касались.

— Минутку, господа, прошу вас. — Джо прошелся по комнате, потом вернулся к сидящим и, глядя на Сильвию, продолжил: — И тем не менее мы установили, что именно второе письмо, содержание которого представляется вам, миссис Бедфорд, таким неправдоподобным и на котором нет отпечатков пальцев, написано сэром Гордоном за час или два перед смертью. Мисс Агнесс Уайт, чья комната находится прямо под кабинетом, слышала, как мужчины возвращаются из сада, потом слышала шаги сэра Гордона над собой, а потом стук пишущей машинки. А так как другой машинки в доме нет, а сэр Гордон умер только через час или два и, что самое важное, текст этого письма единственный, напечатанный на машинке, мы можем считать, что либо сэр Гордон написал письмо, либо Агнесс Уайт говорит неправду...

— Я обманываю?... — Агнесс раскрыла свои спокойные, серые глаза. — Да зачем мне врать? Я ведь все слышала, как раз так, как рассказала вам.

— Да, конечно, мисс Уайт. Но нашей обязанностью является проверка всех возможностей. Это ведь вы сказали, что открывали окно перед полуночью, а мы не нашли на нем ваших отпечатков пальцев, и вы могли подать сэру Гордону кофе с ядом, а потом вы-тереть кофеварку. Но в этом случае вы должны были бы обмануть нас, сказав, что слышали, как сэр Гордон печатал, и, убив его, должны были сами написать письмо, а потом сунуть его под рукопись... а выходя, стереть свои отпечатки с ручки двери...

— Но зачем?

— Ну, — Джо сделал неопределенный жест рукой, — чего только не придумает девушка в одиночестве, когда не может уснуть и размышляет о жизни... Вы бы могли подумать, например, что такое письмо, в котором говорится об измене жены и самоубийстве ее мужа, могло бы лишить наследства эту женщину и его мог бы получить кто-нибудь еще... Ну, словом, причина могла бы найтись.

Агнесс покраснела.

— Если вы думаете, что это я... я...

— Нет, нет, так я не думаю, — ответил Алекс. — Я так не думаю прежде всего потому, что абсолютно не представляю себе, как вы, мисс Уайт, могли написать именно такое письмо. Конечно, оно не относится к шедеврам британского эпистолярного жанра, но в любом случае, чтобы напечатать такое письмо на машинке одним пальцем, да еще когда за спиной находится стынущий труп (потому что сэр Гордон, будь он жив, не позволил бы вам печатать)... Нет, для такого дела нужен кто-то более знакомый с техникой литературного труда...

— Но я никогда в жизни не печатала на машинке, — сказала растерянно Агнесс. — Вы говорите так, будто я не могу написать письмо, а я вообще не умею печатать! Я даже не знаю, как это делается...

— И об этом мы подумали... Письмо написано без единой ошибки и без помарок. Правда, мы не проверяли, не учились ли вы на курсах машинописи, но сам анализ содержания и ситуация, в которой вы должны были его печатать, исключают ваше авторство. А если так, то мы должны считать ваш рассказ правдивым.

— Вы хотите сказать, — спросила спокойно Сильвия, — что мой покойный муж совершил самоубийство, чтобы не мешать тому, что вы назвали любовью двух человек?

— Нет. Я этого не говорил. Я хочу сказать, что мы можем считать авторство сэра Гордона в связи с письмом номер два установленным.

И Джо прочел собравшимся письмо. Закончив, отдал его Паркеру.

— Так вот, — продолжал он, — не будь второго письма, дело можно было бы считать законченным. Обычное самоубийство. Правда, нам пришлось бы выяснить, почему сэр Гордон не подписал письмо и не написал его от руки, хотя ручка лежала рядом. Мы должны были бы также выяснить, почему он стер свои отпечатки с ручек двери и окна, а также с кофеварки. Ведь если он сварил себе отравленный кофе, он должен был оставить отпечатки пальцев. Ну, и еще шкафчик и флакончик с ядом... На них тоже нет следов... На первый взгляд все совершенно необъяснимо... И к тому же еще головка, пришпиленная на витрине между двух бабочек... Я имею в виду головку, вырезанную из фотографии, стоявшей на столе...

Сидящие молча слушали его с широко раскрытыми глазами.

— Но в конце концов вопрос с фотографией оказался не столь важным. Его я касаться не буду. Мне бы хотелось проанализировать все, что касается писем, потому что они с самого начала были в центре нашего внимания.

Итак, с точки зрения логики, существовали следующие возможности.

Предположение "А":

Первое. Сэр Гордон написал оба письма и совершил самоубийство. Второе. Сэр Гордон написал первое письмо, совершил самоубийство, а письмо номер два ему подброшено. Третье. Сэр Гордон написал письмо номер два, совершил самоубийство, а письмо номер один ему подброшено. (Я хочу сказать, что либо убийца, либо кто-то еще по неизвестным причинам, видя труп, подбросил ему прощальное письмо).Четвертое. Сэр Гордон совершил самоубийство, не писал ни одного письма, а оба они подброшены после его смерти.

Предположение "Б":

Первое. Сэр Гордон был убит, а потом ему на стол подброшены оба письма. Второе. Сэр Гордон был убит, но перед этим написал оба письма. Третье. Сэр Гордон был убит. Перед этим он написал письмо номер один, а номер два ему подбросил убийца. Четвертое. Сэр Гордон был убит, но перед этим написал письмо номер два, а номер один ему подбросил убийца.

Прошу прощения за слишком долгое вступление, но мне кажется, эти пункты исчерпывают все возможности и комбинации того, что могло случиться. А это для нас очень важно. Теперь нужно исключать ненужное и искать решение, в котором все бы сходилось...

Поговорим сначала о возможности самоубийства. Возьмем факты.

Сэр Гордон вечером с энтузиазмом ловит бабочек. На шесть утра назначает совещание с братом и секретарем относительно своей книжки. Как свидетельствует мистер Цирил Бедфорд, после написания прощального письма, он поднимается к нему в лабораторию и говорит о снимках. Мало этого, на столе мы нашли машинопись лекции, которую он должен был прочесть в Америке. На рукописи лежала раскрытая авторучка — покойный начал вписывать поправку, но она осталась незаконченной. Кроме этого сэр Гордон перед гибелью держал на ладони чашечку с блюдцем. Он выпил кофе одним глотком и мгновенно умер. Чашка упала на пол, выпущенная из правой руки, а блюдечко, которое он держал в левой, упало на колени, а оттуда соскользнуло на ковер. Мне сразу показалось маловероятным, что самоубийца, который насыпал себе в кофе цианистый калий, пьет яд с блюдечком в другой руке. Так бы поступил, скорее, человек, которому подали чашку с блюдцем. Но это были, скорее, мои фантазии. Важнее было то, что сэр Гордон, возвращаясь из сада, брался, естественно, за ручку двери, но кроме этого он должен был оставить отпечатки пальцев еще дважды: когда он выходил, направляясь в фотолабораторию, и возвращался оттуда. Между тем отпечатков не было вовсе.

Не было их также и на кофеварке, в которой он должен был сварить себе кофе. Не было их ни на шкафчике, ни на флаконе, который он принес из сада и поставил в шкафчик. Не было отпечатков и на ручке окна, которое Агнесс открывала перед полуночью. Все, кто были в комнате позднее, утверждают, что к окну не подходили...

Если добавить к этому, что сэр Гордон был человеком принципов, что был он глубоко религиозным и что, скорее всего, считал самоубийство проявлением величайшей трусости по отношению к жизни, трудно утверждать, учитывая все обстоятельства, что сэр Гордон совершил самоубийство, тем более что непосредственно перед смертью он был полон намерений и планов, и тем не менее... кажется совершенно невероятным, для чего ему нужно было стирать свои отпечатки пальцев с различных предметов, если он хотел, как утверждает в своем лирическом письме, уйти, чтобы не мешать счастью других людей?.. И зачем нужно было второе письмо, тоже неподписанное?

Нет, самоубийство здесь не объясняет ничего. Не объясняет и странных заметок в записной книжке, где под вчерашней датой он пишет: "Конечно, флакон, попросить его, чтобы пересыпал обратно. То же самое с кофе. Быть после этого нежным с ней..." А сегодняшним числом делает заметку: "Сжечь! Помнить о разложенной работе. Попросить его написать несколько слов. Сжечь..."

Эти тексты очень интересны, так как относятся к флакону, кофе и разложенной работе, то есть ко всему тому, с чем мы столкнулись после смерти сэра Гордона. Учитывая тот факт, что под позавчерашним числом не записано ничего интересного, а всего лишь сделана пометка об уик-энде и билетах на самолет, мы можем предположить, что между приездом на уик-энд и вчерашним днем произошло  что-то, что вынудило сэра Гордона написать этот текст.

Джо обвел глазами сидящих и выразительно сказал:

— Самоубийство в данном случае абсолютно исключается. Гордон Бедфорд не был сумасшедшим, он не стал бы расставаться с жизнью, написав предварительно бессмысленные письма и стирая с них свои отпечатки. Он не совершил бы самоубийства, начав писать поправку в текст, и не стал бы договариваться с людьми о встрече утром, и не ловил бы бабочек ночью, и не пошел бы к брату смотреть фотоснимки. Человек, расстающийся с жизнью, не ведет себя как шут гороховый. Кроме того, хотя мы и нашли у него в кармане капсулу с ядом, мы не обнаружили пустой капсулы на столе. А поскольку на шкафчике и на флаконе нет его отпечатков пальцев, значит... — Джо развел руками, — значит, не ясно, откуда он взял яд? Ведь не носил же он его постоянно с собой. А в комнате нигде нет следов яда. Нет, мы не можем допустить, что человек, совершенно психически нормальный, у которого не было никаких намерений расставаться с жизнью и поведение которого выходит абсолютно бессмысленным, если он совершил самоубийство... Что этот человек совершил самоубийство... Гордон Бедфорд был убит, и мы все знаем это так же хорошо, как и сам убийца.

Он замолк.

— Ну хорошо... — сказал Цирил Бедфорд. — И что с того? Даже если он и был убит, ничто из сказанного не проясняет дела.

— Я ведь сказал с самого начала, что существует восемь возможных предположений. В данный момент мы можем отбросить сразу четыре возможности разгадки, основанных на самоубийстве. Нам остается второе предположение и следующие варианты:

Первый. Он был убит, и ему подбросили оба письма. Второй. Он был убит, но перед смертью написал оба письма. Третий. Он был убит, но написал первое письмо, а второе ему подброшено. Четвертый. Он был убит, но перед смертью написал второе письмо, а первое подбросил убийца.

Рассмотрим все эти возможности поочередно.

П е р в а я. Он был убит, а после смерти ему подбросили на стол оба письма...

В рамках признания мисс Агнесс, которая слышала, как сэр Гордон написал на машинке второе письмо, эту возможность мы должны отбросить. Мисс Агнесс сказала, что слышала, как мужчины закрыли дверь в сад, потом разговаривали вполголоса в холле.

Потом мистер Цирил Бедфорд с мистером Реутом пошли наверх, а сэр Гордон некоторое время походил по кабинету, потом сел писать на машинке, так ведь?

— Так... — Агнесс кивнула. — Все было именно так, как вы сейчас рассказали.

— А потом вы заснули. А поскольку текст второго письма — единственный, написанный на новой ленте, а другой машинки в доме нет, мы должны принять положение, что сэр Гордон написал именно это письмо. И хотя мисс Уайт не видела его за машинкой, мы знаем, что именно он был в это время в кабинете и лишь некоторое время спустя поднялся наверх к мистеру Цирилу. Только в этот короткий промежуток кто-то мог рискнуть войти в кабинет и написать письмо. Что просто физически невозможно по времени хотя бы... Таким образом, мы должны признать, что сэр Гордон написал это письмо, в связи с чем отпадают сразу две возможности.

У нас остаются две возможности, из которых одна лишь правдива.

Рассмотрим одну из этих возможностей: сэр Гордон написал два прощальных письма, а потом был кем-то убит.

— Цирил... — громким шепотом спросила Юдита Бедфорд. — Ты понимаешь хоть слово из того, о чем говорит этот человек?

— Да, — кивнул Цирил Бедфорд. — Никогда мне бы не пришло в голову рассуждать так механически, но пока в этих рассуждениях нет никакой трещинки...

— Благодарю, — слегка поклонился Джо, улыбнувшись. — Я знаю, что могу надоесть вам, господа, но мы должны помнить о необходимости исключения всех нелепостей и неточностей. Без понимания причин появления писем мы не можем перейти к описанию событий. Но вернемся к нашим баранам. Итак, у нас остались две вероятности, и мы занимаемся первой из них, которая гласит, что сэр Гордон написал оба письма, а потом его убили.

Так вот, правда выглядит таким образом, что сэр Гордон должен был первое письмо, в котором он называет себя циничным взяточником, написать на прошлой неделе, поскольку не был здесь с прошлого понедельника, а мистер Реут поменял ленту позавчера, перед приездом сэра Гордона. Это позорящее его письмо сэр Гордон должен был целую неделю держать при себе или прятать в тайнике только для того, чтобы потом написать совершенно другое письмо, с другим мотивом самоубийства: любовь миссис Сильвии к кому-то, кого сэр Гордон любит и уважает.

И снова этот человек, для которого чужда сама мысль о самоубийстве, который сегодня собирался выехать в Штаты, который ночью с энтузиазмом ловил своих любимых бабочек, целую неделю собирается лишить себя жизни, не в силах терпеть позор, но в последнюю минуту меняет намерение и хочет уйти из-за любви. Однако убийца опережает его и убивает! Вдобавок ко всему на этом письме есть отпечатки пальцев сэра Гордона, которые лаборатория считает нанесенными после смерти. Да еще машинописные буквы оказались слегка смазанными, когда кто-то пытался стереть другие отпечатки. Что же получается? Что сэр Гордон стер свои отпечатки пальцев с письма, а убийца вернул их? И почему письмо, написанное неделю назад, лежало на виду, а новое под рукописью? Совершенно ясно, что первое письмо о взятках положено после убийства кем-то, кто не знал о существовании второго письма. Скорее всего, сэр Гордон напечатал письмо, вынул его из машинки, но, услышав чьи-то шаги, вытер его и спрятал под папку с рукописью. Убийца во время разговора подал ему кофе, который, возможно,, как раз готовился. Сэр Гордон умер, убийца бросил на стол письмо, к которому приложил пальцы убитого. Потом ушел, не зная, что на столе осталось второе письмо, благодаря которому рухнет версия о самоубийстве и начнется следствие с целью выяснения того, что происходило здесь минувшей ночью... Потому что убийца не знал также, что в корзине для мусора мы обнаружим большую, давно уже высохшую бабочку, а на ее месте в витрине найдем вырезанную из фотографии голову миссис Сильвии Бедфорд. Убийца не знал и того, что мисс Агнесс Уайт была здесь перед полуночью и проветрила комнату, открыв настежь окно, оставив на ручке отпечатки своих пальцев... которых мы не нашли...

Но вернемся к нашим вероятностям. Поскольку версия, что сэр Гордон в течение недели написал два совершенно разных прощальных письма, но не совершил самоубийства, зато был убит, совершенно абсурдна, мы, проанализировав содержание обоих писем и учитывая все остальные обстоятельства, оставляем одну вероятность.

...Что сэр Гордон написал письмо номер два — о самоубийстве из-за любви, что он был убит и ему на стол подбросили потом письмо номер один, где говорится о самоубийстве из-за угрызений со-вести.

Мы знаем, что сэр Гордон действительно написал письмо номер два. Остается еще факт появления письма номер один.

Во всем этом кошмарном деле мне все время самым абсурдным казался один факт: один человек пишет прощальное письмо, а другой, который не знает об этом, приходит, убивает его и подбрасывает письмо, не заметив первого. Эта ситуация практически так же неправдоподобна, как и семь остальных, нами отвергнутых... И тем не менее сэр Гордон умер, и смерть его должна быть объяснена в рамках одной из восьми версий.

Я прошу меня правильно понять: если один человек собирается совершить самоубийство, а другой об этом не знает, то факт опережения самоубийства посредством убийства является по теории вероятности почти невозможным. Такие совпадения попросту исключены... правда, встречаются в плохих криминальных романах.

Существует другая возможность: что убийца знал о намерении другого лица совершить самоубийство, потому что один человек может поделиться с другим своими замыслами. Но тогда лишь сумасшедший стал бы убивать. Зачем убивать и рисковать попасть на виселицу, если человек, которого мы хотим убить, хочет сделать это за нас? Достаточно подождать и, возможно, каким-то образом воздействовать на его психику, и человек сам сделает то, чего мы ждем от него. Следовательно, и эта версия абсурдна...

Алекс повысил голос и кашлянул.

Цирил Бедфорд вынул трубку, закурил и, усмехнувшись, сказал:

— Значит, вы держите нас здесь целый час только для того, чтобы объяснить, что мой брат не совершал самоубийства и не был убит, несмотря на серию прощальных писем и отсутствие отпечатков пальцев в тех местах, где их должно быть с избытком?

Джо развел руками:

— Прошу прощения, если вам так кажется. Но я не вижу иного выхода, кроме как пройти все пункт за пунктом в том порядке, в каком шли мои собственные рассуждения. Таким образом, мы остановились на ситуации, из которой нет, казалось бы, никакого логического выхода. Признаюсь, это были неприятные минуты. Я провел логический анализ и пришел к выводу, что сэр Гордон не умещается ни в одной из этих восьми ситуаций. А ведь больше их просто нет!

Вот тогда я понял ошибку в своих рассуждениях... При решении первых семи задач я был абсолютно прав. Но восьмая!..

Он снова повысил голос и после драматичной паузы начал говорить быстро, почти весело, будто решение проблемы значило для него сейчас больше, чем присутствие всех пятерых заинтересованных людей.

— То есть я забыл об одном: что сэр Гордон Бедфорд написал второе письмо, вовсе не желая совершать самоубийство!

— Как это? — Роберт Реут протер измученные глаза. — Не хотел, но написал прощальное письмо, а потом кто-то его убил и подбросил второе письмо? Это же бессмыслица!

— Гм... — Джо посмотрел на него без всякой симпатии. — Вы так считаете? Позвольте, тем не менее, я еще продолжу свои абсурдные размышления. Правда, мы находимся здесь не полных три часа и даже не допросили всех обитателей дома. Но я позволю себе тем не менее довести свою мысль до конца.

— До конца? — спросила Сильвия, прищурившись. — Вы в этом уверены?

— Абсолютно, миссис Бедфорд. До конца — это значит до объяснения, кто и при каких обстоятельствах убил сэра Гордона Бед-форда.

— О Боже... — прошептала Агнесс Уайт, и снова тишина.

— Итак... — Алекс сел и закурил. — Когда я пришел к этому абсурдному, как сказал мистер Реут, выводу, я задал себе вопрос: что мы, собственно, знаем? Знаем только, что сэр Гордон написал сегодня ночью, перед смертью, письмо, в котором говорит, что уходит с дороги двух любящих друг друга людей. Но ведь это письмо не подписано и на нем нет никаких отпечатков пальцев. А это значит, что положенное перед любым самоубийцей, оно сыграло бы ту же самую роль, если только его психологический портрет соответствует портрету, описанному в письме...

— Как это? — спросила в недоумении Сильвия.

— Очень просто. Давайте задумаемся. Если бы, например, мистер Роберт Реут полюбил вас, миссис Бедфорд, и со взаимностью, но одновременно чувствовал бы столь сильные угрызения совести по отношению к своему шефу и опекуну, что мысль о своей подлости не позволила бы ему продолжать жить; разве такое письмо не объяснило бы мотивы его шага? Когда я это уразумел, я понял, что только факт обнаружения тела сэра Гордона заслоняет нам единственный логичный вывод.

— Как так? — Глаза Сильвии расширились от изумления. -- Но ведь Роберт жив...

— Вот именно. А если предположить, что капсула с цианистым калием в кармане сэра Гордона была приготовлена для мистера Реута, точно так же, как и письмо? Если слова: "Быть после этого нежным с ней..." — прочесть с этой точки зрения? Если учесть тот факт, что с флакона стерты отпечатки пальцев, с кофеварки тоже, в блокноте читаем: "...флакон. Попросить его, чтобы пересыпал обратно. То же самое с кофе", — то становится понятным, что достаточно мистеру Реуту прийти в кабинет, пересыпать по просьбе сэра Гордона яд обратно в флакон, а потом заварить кофе, чтобы на местах, ключевых для определения факта самоубийства, остались его отпечатки пальцев. Если к этому добавить письмо, напечатанное на машинке... и пометку в записной книжке: "Попросить его написать несколько слов. Сжечь!" — становится ясным, что сэр Гордон мог попросить мистера Реута написать под диктовку несколько слов, достаточных для пальцев на машинке...

— Да... Но вы предполагаете, что я должен был спуститься к нему, и тогда он бы убил меня, инсценировав самоубийство... Но все знали, что он работает в кабинете, и если бы я спустился к нему... Мы были бы вместе...

— Разве? — Алекс с недоверием покачал головой. — При свидетелях вы договорились с сэром Гордоном на семь, а с глазу на глаз — на шесть. Значит, если бы он спустился в кабинет в семь и нашел бы вас мертвым, никому бы не пришло в голову, что вы виделись раньше. Он мог, например, выйти в фотолабораторию, и тогда бы все и произошло.

Цирил Бедфорд пожал плечами:

— Но остаюсь еще я... Гордон договаривался на семь при всех, но на шесть он уславливался и со мной.

— Но я же не утверждаю, что вы, мистер Бедфорд, тоже хотели убить мистера Реута. Конечно, вы не хотели его убивать...

— Благодарю вас... — Цирил усмехнулся и слегка поклонился.

— Не за что... — сказал Джо. — Всего мы пока еще не выяснили. Итак, при размышлении над личностью убийцы надо было учесть всех присутствующих. Каждый из вас мог убить сэра Гордона, во-первых, потому что все вы были в доме во время его смерти, а во-вторых, у каждого,из вас была более или менее серьезная причина желать его смерти. Даже для мисс Агнесс я нашел мотив. Таким образом, если сэр Гордон хотел убить Реута и планировал это убийство на сегодняшнюю ночь, а все указывает на это: уничтожение отпечатков пальцев, записи в блокноте и то, что между мистером Реутом и миссис Сильвией родилась любовь, — то использовать это намерение мог только убийца, который об этом знал. Только подбросив абсурдное письмо о финансовых махинациях Бедфорда, убийца мог направить подозрения полиции на обитателей дома, потому что во время следствия отношения мистера Реута с миссис Сильвией стали бы достоянием гласности. В лучшем случае они бы отделались дискредитацией в прессе, в худшем — обвинительным процессом. Не надо забывать при этом, что положение у обоих было бы весьма незавидным, если бы следствие обвинило их в убийстве. Ну хорошо, но кто был тот человек, который знал, что сэр Гордон хочет убить Реута? Им не мог быть Реут и не могла быть миссис Сильвия по понятным причинам. Во время следствия миссис Юдита Бедфорд признала, что напала на след любви миссис Сильвии и мистера Реута, подслушав их разговор через общий дымоход каминов. В остальном они были хорошо законспирированы.

— Змея, — сказала Сильвия, глядя на пожилую женщину глазами, в которых не было ненависти, а лишь изумление. — Как ты могла ему сказать?

— Я не говорила ему! — возразила Юдита. — И никогда бы не сказала!

— Это правда, — Алекс кивнул. — Но вы сказали об этом своему мужу. Вы сказали ему об этом после того, как сэр Гордон, миссис Сильвия и мистер Реут уехали.

— Ну, хорошо... — Цирил тоже кивнул. — Но ведь я ему об этом не сказал. Если бы я сказал ему, он бы встряхнул этот дом как Самсон!

— Я выдвинул свою гипотезу... — Джо извиняюще улыбнулся. — Я предположил, что вы сказали об этом своему брату позавчера при первой же возможности, когда вы остались вдвоем. Я предположил также, что вы на всякий случай написали письмо, которое мы назвали письмом номер один, после того как узнали о романе миссис Сильвии и мистера Реута. Миссис Юдита рассказала нам, что у нее есть связка запасных ключей, которые она не очень-то бережет и о которых даже точно не знает, где они находятся. Потом я предположил, что вы, быть может, не только рассказали брату обо всем, но и навели его на мысль об убийстве (используя, к примеру, тот аргумент, что мистер Реут совершил преступление по отношению к сэру Гордону и должен понести наказание). В его консервативном, викторианском мышлении мысль о наказании самого себя не была равнозначна наказанию кого-либо за преступление. По его убеждению, мистер Реут как человек неблагодарный и совершивший прелюбодеяние заслуживал главного наказания. Добавим сюда ревность, оскорбленное чувство любви, возмущение, и мы получим полную картину. Думаю, что сэр Гордон после этого не расстался бы с женой. Возможно, он полагал, что самоубийство любимого потрясет ее... "Быть нежным с ней..." — записал он. Вот именно, он хотел быть нежным с ней...

— Следует признать, что у вас потрясающая фантазия, — сказал Цирил и с уважением покачал головой.

— Без фантазии следствие тянется месяцами... — вздохнул Джо. — О чем мы говорили? Ах да! Так вот, я предположил, что сэр Гордон продумал план мести совместно с вами, мистер Бедфорд. Он был уверен в вашем молчании. Много лет он держал вас в руках и в случае чего с легкостью сумел бы опровергнуть ваши показания. Впрочем, никому не могло прийти в голову, что такой человек, как он, мог убить. Весь план убийства Реута был хорошо продуман. За ужином сэр Гордон договорился с вами и с мистером Реутом на семь часов. Потом, когда женщины вас не слышали, изменил время встречи на шесть. Если бы Реут умер в шесть часов, а вы сохранили молчание, вы могли спокойно все убрать и пойти спать, а потом спуститься в семь и застать его мертвым...

— Но зачем мне нужно было подталкивать Гордона к убийству? — Цирил снова усмехнулся. — Не можете же вы сказать, что бедный Реут в чем-то мне мешает. Я был даже доволен, когда Юдита сказала мне, что он наставил рога Гордону... Я прошу прощения, что затронул эту тему, но мы говорим о возможных гипотезах убийства, поэтому я хочу сразу уточнить, что мне провоцировать Гордона на убийство Реута не было абсолютно никакого смысла.

— Но ведь я уже говорил, что вы и не собирались убивать мистера Реута. Вы желали смерти брата, который столько лет держал вас железной рукой. Вы знали, что в случае его смерти обретете свободу. Все было очень просто. Вы обговорили подробности убийства, при котором вы должны были создать алиби. Скорее всего вы договорились, что скажете, что вас разбудил сэр Гордон в шесть, а потом вы работали в фотолаборатории. А потом спустились вниз и застали мистера Реута уже холодным... Тем временем ваш план был еще проще. Спуститься вниз в четыре под предлогом подготовки к приходу Реута, подать сэру Гордону кофе с цианистым калием, а потом, удостоверившись, что все прошло как надо, подняться к себе и лечь спать.

— Хорошо, что у вас нет никаких доказательств... — Цирил выбил трубку и набил ее снова. — Иначе, при вашей фантазии, вы могли бы и впрямь надеть на меня наручники.

— Но неужели вы не понимаете, что если сэр Гордон хотел убить мистера Реута, то вы единственный человек, который мог убить сэра Гордона? Только вы кроме покойного знали об убийстве. Только вы кроме покойного и Реута знали, что встреча назначена на шесть. Если бы вы не были посвящены в планы сэра Гордона, он не стал бы звать вас к себе вместе с Реутом в шесть утра. Вы были бы единственным свидетелем смерти Реута. Вы знали о Реуте и Сильвии, получали выгоду от смерти Гордона, — ведь вы его ненавидели, вы могли написать письмо номер один, и таким образом все полностью вписывается в мою гипотезу, в которой нет ни одного слабого пункта. Но были другие моменты, которые я не прояснил и которые тоже должны были соответствовать картине в целом. Когда все стало выясняться, я задумался над ручкой окна. Я никак не мог понять, кто и для чего стер на ней следы. Сэр Гордон не стирал, убийца мог, но для чего ему это было нужно?

— Но ведь, — вмешалась Агнесс Уайт, — чтобы вытереть ручку, вовсе не обязательно открывать окно.

— Да, благодаря счастливому стечению обстоятельств, мы знали, что вы, мисс Уайт, были там, открыли окно, закрыли его и ушли, не вытерев ручки. Следовательно, было ясно, что кто-то позднее стер отпечатки пальцев. Этим человеком мог быть только убийца. Но зачем ему нужно было это делать? Он ничего не выбросил в окно. Ему ничего не подавали.

— Может быть, он хотел проветрить комнату, наивно сказала Агнесс.

— Браво... Но после чего? После приготовления кофе? Нет... Убийца мог открыть окно только для того, чтобы ликвидировать следы своего присутствия.

Он замолк.

— Как это? — не поняла Сильвия.

— Ну, например, чтобы выпустить дым...

— Дым... Но ведь никто из нас... — Сильвия вдруг замолчала и посмотрела на Цирила. У Реута был совершенно ошеломленный вид.

— Чушь, — сказал Цирил Бедфорд, — только я курю из всех живущих в доме, а я не открывал окна.

— Ба... — Джо встал, подошел к дверям кабинета и поднял палец. — Она нам говорит совсем другое... Прошу вас...

И он вошел в кабинет. За ним двинулись все присутствующие.

— В чем дело? — Идя вслед за Алексом, Цирил подошел к окну.

— Бражник Мертвая голова. Она влетела сюда, когда вы открыли окно. Вы не отодвинули занавески, потому что боялись, что вас кто-нибудь заметит снаружи...

— Чушь! — Цирил снова пожал плечами. — Мертвая голова — ночная бабочка, и она не могла влететь сюда. Ведь было уже совсем светло. Он вдруг замолк и ударил себя ладонью по губам.

— Вот именно, — сказал Алекс и покачал головой. — Было светло. Это вы сказали сами, мистер Цирил Бедфорд.

Цирил Бедфорд бросился к окну, но, наткнувшись на решетку, остановился. Всем своим огромным телом он навис над хрупкой фигурой Алекса.

— Спокойно... — Паркер стоял совершенно неподвижно. Длинный вороненый ствол пистолета в его руке не шевельнулся, когда он сказал это.

Цирил Бедфорд некоторое время колебался, потом его длинные тяжелые руки упали.

— Ладно... сдаюсь, — сказал он. — Но как она могла влететь. Ведь действительно было уже светло?

— Скорее всего какой-нибудь добрый дух посадил ее туда, — буркнул Алекс.

Через полчаса, когда умолкла сирена тюремной машины, Паркер, надевая плащ, взглянул на штору и сказал:

— Послушай, она до сих пор сидит там...

— И будет сидеть до страшного суда, если я ее не сниму. — Джо подошел и кончиками пальцев снял бабочку со шторы.

— Она неподвижна... — Беньямин Паркер подошел и склонился над бабочкой, которую держал Алекс.

— Еще бы... Мертвые, как тебе известно, всегда неподвижны. — Джо осторожно взялся за булавку, которой была проткнута бабочка, подошел к витрине и приколол бабочку на пустующее место, сказав: — Это та самая. Она немного помогла нам, хотя и без того у нас были все доказательства. Но лучше, если преступник сразу сознается сам. Тогда, по крайней мере, можно выспаться.

— Неужели ты в такое время ляжешь спать? — Паркер взглянул на часы. — Уже десять!

Алекс наклонился к его уху и сказал шепотом:

— Все прошло так гладко, что я сам чувствую себя, как ночная бабочка. Могу проспать весь день, а потом всю ночь шляться. Спокойной ночи, Бен. С завтрашнего дня можешь называть меня Джо Атропос!

И, посмеявшись, он вышел из комнаты. Заместитель шефа следственного отдела уголовной полиции Скотленд-Ярда услышал, как вдалеке хлопнула входная дверь, потом на садовой дорожке он увидел худощавую фигуру Алекса, приближавшегося к калитке. Полицейский отдал ему честь. Потом калитка закрылась, и Джо исчез.

— Господи, Боже, — прошептал Паркер и потер ладонью лоб. — Его жена наверняка никогда ему не изменит, а если изменит и он вознамерится убить ее или любовника, мы никогда не раскроем этого преступления...

Он нахмурился, но вскоре лицо его прояснилось.

К счастью, Джо Алекс не был женат.