— Мы что, уже приехали? — спросила Сиб, протирая глаза.

Иниас кивнул.

Девушка выглянула в окно, и в первый момент ее поразила окружающая тьма. Не видно было ни луны, ни звезд, ни освещенных окон… Машина стояла в чистом поле. Однако когда глаза Сиб привыкли к темноте, она разглядела невдалеке силуэт полуразвалившейся башни.

Дурное предчувствие сжало сердце.

— Кажется, ты говорил, что живешь в Хоике.

— Неподалеку от Хоика, — поправил ее Иниас. Тщетно ища хоть какие-то признаки цивилизации, она с дрожью в голосе спросила:

— А где именно?

— А вот именно здесь, — кивнул Иниас в сторону башни.

— Шутишь? — недоверчиво усмехнулась Сиб, однако он даже бровью не повел. — В этой… штуковине?

Более подходящего слова она не смогла подобрать.

— Но ведь ты сама сказала матери, что я владелец замка, — напомнил он девушке.

— Да… Но я же несла, что на ум придет… Послушай, ты правда тут живешь?

Сиб очень хотелось, чтобы слова Иниаса оказались шуткой. А может, она все еще спит и видит сон? Девушка помнила, как плакала у него на груди, его странную нежность и смятение чувств, охватившее ее. Как он поцеловал ее — совершенно случайно… Об остальном же предпочла бы поскорее забыть. Ведь когда его губы коснулись ее рта, Сиб не смогла подавить в себе желание ответить на поцелуй! Не оттолкнула его… И это было самым чудовищным во всей этой ситуации.

Интересно, сколько времени она проспала?

Ясно было одно: они находятся очень далеко от Лондона.

— Немного поживешь у меня, — бесстрастно заявил Иниас.

Сиб пожала плечами. Какая теперь разница? Ведь она как растение, с корнем вырванное из земли. Однако мрачный пейзаж и руины, словно сошедшие со страниц романа Вальтера Скотта, вызывали жутковатое чувство. И все-таки не следовало так неуважительно отзываться о доме, который Иниас наверняка любит, невзирая на видимое запустение.

— Внутри гораздо привлекательнее, чем снаружи, — успокоил ее хозяин.

Сиб от души надеялась, что так оно и есть на самом деле.

Она попыталась самостоятельно выбраться из машины, но больная нога затекла, и Иниасу пришлось помочь девушке. Они направились через пустошь, поросшую высокой травой, к воротам. А когда вошли во двор, Иниас включил прожектор.

Подняв голову, Сиб разглядела небольшие окна в каменной стене, которые, похоже, прорубили не так давно. Зато самому зданию было никак не меньше трех веков. Девушка насчитала три… нет, четыре этажа — и присвистнула. Башня только издали казалась полуразрушенной, но даже теперь, ярко освещенная, она выглядела угнетающе мрачно.

Подойдя к дубовой двери, Иниас нажал на кнопку звонка.

— Так ты живешь не один? — нахмурилась Сиб.

— Обычно предпочитаю одиночество, — пояснил Иниас. — Но в данный момент есть кому позаботиться о старом холостяке.

Есть кому позаботиться? Неужели тут обитает женщина? — пришла в недоумение Сиб и спросила, когда он снова позвонил:

— Разве у тебя нет ключа?

— Естественно, есть. Но поскольку сейчас три часа ночи, я не хочу пугать Нейта. Он может вообразить, что в дом лезут грабители.

— Так это мужчина! — с явным облегчением воскликнула Сиб.

Иниас как-то странно на нее посмотрел.

— Скорее, мальчик. Нейту всего восемнадцать лет, — объяснил он. И тотчас спохватился, опасаясь, как бы Сиб снова не вообразила себе невесть что: — Он сын моего друга, и только. Ты меня поняла?

Сиб кивнула. Она и без объяснений теперь вполне была уверена в его сексуальной ориентации.

— Он тебя ждет?

— Просто знает, что на этой неделе я должен приехать. Однако, похоже, его нет дома, — с легким удивлением констатировал Иниас. — Что ж, давай войдем.

Он отпер тяжелую дверь, и девушка робко последовала за ним. Войдя, они очутились у подножья старинной винтовой лестницы.

— Поднимайся первая, — предложил Иниас. — Только не спеши, а то опять повредишь ногу.

Сиб не стала спорить: колено впрямь снова надсадно ныло. Когда она доплелась до второго этажа, Иниас сказал:

— Тут гостиная, а вон за той дверью кухня. Я не пользуюсь всеми помещениями, зимой их невозможно протопить.

Он не открыл ни одной из дверей, и воображение услужливо нарисовало Сиб темные балки высокого потолка, черные от копоти горшки, каменный очаг… А Иниас объяснил, что на третьем и четвертом этажах располагаются спальни и кабинет.

Нога у Сиб разболелась так, что она не чаяла добраться хотя бы до третьего. И хозяин дома, судя по всему, это понял.

— Вот тут ты и обоснуешься, — распахнул он тяжелую старинную дверь и щелкнул выключателем.

Ожидая увидеть нечто малопригодное для жилья, Сиб остолбенела, оказавшись в спальне, достойной монарха, — правда, средневекового.

Стены тут были каменные, увешанные пейзажами в тяжелых рамах, а потолки — необыкновенно высокие. На натертом воском дубовом паркете лежал ковер. Напротив входной двери располагался камин. Мебель была вся как на подбор старинная, резная, но больше всего Сиб поразила огромная кровать с балдахином.

Добравшись до нее, девушка опустилась на краешек — и заметила на подушке листок бумаги. Она пробежала глазами строчки, прежде чем сообразила, что это нехорошо.

Привет, братишка!

Отопление включено, холодильник набит до отказа, все убрано — просьба не сорить! Нейт поехал навестить приятелей в Эдинбург. Где ты, малыш? Ау! Предупреждаю: если не позвонишь сразу, как приедешь, будет хуже! Твоя преданная сестра, коей ты, без сомнения, не заслуживаешь.

Морин.

Сиб поневоле улыбнулась: ей трудно бьло вообразить Иниаса Блэра в роли чьего-нибудь братишки-малыша. А тот, о ком шла речь в записке, меж тем копался в шкафу.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросил он, не оборачиваясь.

— Нет… Хотя против зубной щетки я бы не возражала.

— Вон за той дверью — ванная. Там наверняка найдется все, что надо.

— Спасибо, и еще… ммм… нет ли у тебя какой-нибудь старой рубашки.

— Это еще зачем?

— В качестве ночной сорочки, — потупилась девушка.

Иниас протянул ей первую попавшуюся рубашку.

— Подойдет?

— Конечно. — Сиб посмотрела на безупречно отглаженную бледно-голубую рубашку. — Послушай, она ведь, кажется, совсем новая?

Иниас равнодушно пожал плечами.

— Я все равно таких не ношу.

Сиб уже знала, что он предпочитает спортивный стиль одежды. А эта сорочка больше подошла бы бизнесмену.

— Подарок сестрицы, — объяснил Иниас. — Носи на здоровье, покуда Морин не видит.

— Неужели сестра покупает тебе одежду?

— Иногда… Послушай, какая разница? — улыбнулся он.

— Да, в общем, никакой, — ответила девушка. — И все-таки немного странно…

— Советую сказать об этом ей, — довольно сухо заметил Иниас, и Сиб поняла: он не в восторге от того, что сестра опекает его как маленького.

— Кстати, она оставила тебе записку. Быстро прочитав текст, Иниас улыбнулся, сложил листок пополам и сунул в карман.

— Ну я пойду… Или хочешь, сначала сделаю тебе новую повязку?

— Спасибо, не нужно.

И дело тут было не в том, что девушка ему не доверяла. Просто ей отчего-то перестали нравиться их отношения врача и пациентки.

Пожав плечами, Иниас направился к дверям.

— Я буду выше этажом — на случай, если понадоблюсь.

— Но ведь это твоя комната, да? — спросила сообразительная Сиб.

— Не скрою, обычно я сплю тут, — признался он.

Сиб покраснела. Иниас, видимо, неверно истолковал выражение ее лица, потому что быстро добавил:

— Можешь не волноваться, я не стану вламываться сюда среди ночи.

— Да нет, я вовсе не думала…

— Я бы понял, если бы направление твоих мыслей было именно таким, — нахмурился Иниас. — Если я еще не попросил прощения, то теперь прошу. Я не должен был целовать тебя.

— Да, — кивнула девушка, надеясь, что тема исчерпана.

Однако он продолжил:

— Мне бы следовало с большим пониманием отнестись к твоему состоянию. Отчасти оправдывает меня лишь то, что я давно не касался женщины. Видимо, инстинкт оказался сильнее разума.

Сердце Сиб затрепетало от радости: еще бы, он все-таки видит в ней женщину! Однако очень скоро до нее дошел истинный смысл его слов.

Видя, как помрачнела девушка, Иниас спохватился:

— Послушай, я вовсе не хотел обидеть тебя! Я просто пытался…

— Да брось ты! — издевательски прищурилась Сиб. — Подумаешь, дело большое! Я целовалась с кучей мужиков — и никто из них потом не рвал на себе волосы!

И тотчас же почувствовала, что переиграла. На скулах Иниаса заходили желваки, но то, что за этим последовало, было куда хуже: он взглянул на нее с откровенной жалостью.

— Постараюсь запомнить — на случай, если вдруг решу стать одним из толпы.

Пока она подыскивала достойный ответ, Иниас вышел из комнаты.

Слушая его удаляющиеся шаги, Сиб на чем свет стоит ругала себя. Она просто хотела доказать ему, что вовсе не жалкое, никому не нужное создание — и вот теперь он считает ее шлюхой. Куда уж хуже!

Ладно, что бы там ни было, а в первую очередь следует принять душ. Войдя в ванную, Сиб поняла, что слегка погорячилась, мысленно обозвав жилище Иниаса развалюхой. Все тут было оборудовано по последнему слову техники и выглядело очень опрятно. Интересно, здесь тоже похозяйничала его сестра?

Было ясно, что они привязаны друг к другу — возможно, причиной тому стало раннее сиротство. Такого рода отношения были для Сиб чистейшей абстракцией. В детстве она мечтала о братике или сестричке, но ее мать слишком любила себя и не собиралась вновь переживать тяготы беременности и родов. И вот теперь Сиб была одна-одинешенька на всем белом свете.

Она снова едва не заплакала, но решила, что надо быть сильной. Тем более что мягкость и уступчивость уже сослужили ей дурную службу, загнав сюда, в эти «развалины», под неусыпный надзор великолепного доктора Блэра…

Найдя в шкафчике бутылочки с шампунем и кондиционером, Сиб включила душ. Затем, раздевшись и размотав повязку, она сначала тщательно вымыла голову, а потом просто прислонилась к стене и закрыла глаза, наслаждаясь теплыми струями воды. Когда колено разболелось не на шутку, Сиб села, вытянув ноги и уткнувшись пылающим лбом в край ванны.

Так она и застыла, утратив ощущение времени, ни о чем не помня, кроме своего горя, и надеясь, что потоки воды смоют горечь и боль…

Раздевшись, Иниас с наслаждением забрался под одеяло, уверенный, что проспит как минимум неделю. Ему не хотелось думать ни о девчонке, ни о ее проблемах, ни о том, как отреагирует сестра на новую напасть, свалившуюся на его голову. Ничего, утро вечера мудренее.

Погасив лампу, Иниас закрыл глаза и блаженно вытянулся во весь рост под одеялом. Он почти уснул, когда невесть откуда донесся резкий отрывистый звук.

Его словно подбросило. В первую секунду Иниас подумал, что все еще в Эфиопии и, затаив дыхание, стал ждать новых выстрелов. Но тотчас рассмеялся — это всего лишь вода загудела в трубах. Вероятно, девчонка залезла в ванну.

Когда трубы вновь взревели, словно хор полночных призраков, Иниас громко застонал. За десять лет, миновавшие с тех пор, как он получил в наследство эту башню, Иниас так и не удосужился унять музыкальный водопровод.

Впрочем, обычно это ему не мешало: ведь он большую часть времени жил тут один. И если кто-то плескался в ванне по ночам, то лишь он сам…

Иниас ждал, время от времени поглядывая на светящийся циферблат, и мысленно ругал Сиб последними словами. Ну, какой нормальный человек моется в четвертом часу ночи! А главное, — вновь взглянув на часы, он произвел в уме нехитрые вычисления — в течение вот уже сорока минут!

Подождав еще четверть часа, Иниас решительно встал, натянул джинсы и стал спускаться по лестнице. Его трясло от ярости. Постучав в дверь так, что и мертвый проснулся бы, и, не дождавшись ответа, Иниас распахнул ее настежь. Как он и предполагал, постель была пуста.

Чертыхнувшись, он направился к двери ванной. Сначала колотил в нее изо всех сил, потом стал звать девушку по имени. Без толку.

Тогда его терпение лопнуло, и он взялся за ручку, уверенный, что дверь заперта. Однако он ошибся.

Сиб ничего не видела и не слышала, продолжая сидеть, прислонившись лбом к краю ванны, под обжигающими струями, когда чья-то рука отдернула полупрозрачную занавеску. Подняв затуманенный взгляд и увидев Иниаса Блэра, девушка некоторое время тщетно пыталась сообразить, откуда он взялся…

Позднее она никак не могла понять, почему тогда не закричала, а просто бессмысленно таращилась на него. Вода ручьями текла по ее запрокинутому лицу, по исхудавшему телу.

Первым опомнился Иниас. Перекрыв воду, он сорвал с крючка полотенце. — На! Завернись!

Но Сиб не шевелилась, и Иниасу поневоле пришлось проделать это самому. Вытащив странный сверток из ванны, он отнес его на кровать, и только тут девушка стала понемногу приходить в себя. Кутаясь в громадное полотенце, она пыталась вникнуть в то, о чем толковал Иниас. Что-то о причудах здешнего водопровода.

— Подумай, что ты наделала с ногой, — упрекнул ее Иниас. — Разве можно было столько времени держать ее в горячей воде!

Он сходил в ванную за бинтом и принялся сосредоточенно заматывать распухшее колено, избегая касаться кожи, — так, словно брезгуя ею. Сейчас уже не верилось, что он нежно обнимал Сиб тогда, в машине, утирал ей слезы.

— Если не научишься быть осторожной, останешься хромой на всю жизнь, — наставительно произнес Иниас, закрепив повязку.

— А тебе что за дело?! — взвилась Сиб, и он понял, что она окончательно опомнилась.

— Сейчас полотенце сползет, — невозмутимо сказал Иниас.

Проследив направление его взгляда, Сиб заметила, что одна ее грудь уже обнажена. Пытаясь ее прикрыть, девушка лишь усугубила положение — теперь обнажилась и другая. Плевать! — подумала Сиб. Его это все равно не волнует.

Однако она ошиблась. Во всяком случае, Иниас не отвел взгляда, пока она не поправила полотенце.

Делать вид, что ничего не произошло, было бы глупо, и он смущенно произнес:

— Прости. Просто в некотором роде это сюрприз для меня.

— Что?

— Что у тебя есть грудь. — С этими словами Иниас сунул ей в руки голубую рубашку и демонстративно отвернулся.

— Я все-таки женщина! — воскликнула Сиб. И сгоряча ляпнула: — А впрочем, женщины тебя, как я вижу, действительно не интересуют!

То, что он воспринял ее замечание всерьез, стало для нее полной неожиданностью.

— Я полагал, с этим мы уже разобрались. Я не гомосексуалист! Это твое личное, глубокое заблуждение!

Но Сиб уже не могла остановиться: бесить Иниаса ей очень нравилось.

— Поскольку проверить это невозможно, приходится верить тебе на слово, — с невинной улыбкой изрекла она.

— Ах, вот оно что? — заскрежетал зубами Иниас. — Стало быть, хочешь, чтобы я тебе это доказал? Хочешь, да?

Сиб сначала не поняла даже, что он имеет в виду, а когда сообразила, было уже поздно. Схватив девушку за плечо, он угрожающе навис над нею.

— Не боишься?

— Нет, — солгала она.

— И правильно, что не боишься. Я никогда не сделаю ничего против твоей воли, — уже гораздо мягче произнес он.

— Да, — только и смогла произнести Сиб.

На самом деле она боялась. Смертельно боялась… самой себя. Стоит ей произнести: «Отпусти меня» — и все кончится не начавшись. Почему же она сидит как истукан? Почему как зачарованная глядит ему в глаза, почему губы ее зовуще приоткрываются?

— Скажи «нет» — и я исчезну, — прошептал Иниас, давая ей право покончить с этим безумием.

Но Сиб не могла говорить. Вместо этого, облизнув внезапно пересохшие губы, она коснулась трепещущими пальцами его груди, не слыша ничего, кроме бешеного биения своего сердца. Или это стучало сердце Иниаса? Как могла она оттолкнуть его, когда ладони ее уже скользили по мускулистой груди, слегка влажной от испарины, когда она сходила с ума от жара его тела?…

Иниас, не отрываясь, смотрел в бездонные синие глаза и чувствовал, что тонет в них. Господи, да что же творится с ними обоими?!

Ладонь его дотронулась до ее щеки. Жест этот был полон безмерной нежности, и девушка, не думая ни о чем, прильнула губами к его руке. Что делать дальше, она не знала. Зато знал он…

У Сиб перехватило дыхание, она молча смотрела на Иниаса, томясь от наслаждения и умирая от страха. А он никак не мог уразуметь, на самом ли деле эта девчонка столь искушена в любовных утехах или просто делает вид. Здравый смысл приказывал ему остановиться, но ее губы твердили совсем другое. Вот они вновь приоткрылись, словно цветок, жаждущий солнечного света.

Сиб с трудом осознавала, что происходит. Когда-то давным-давно она целовалась с мальчишками, потом ее целовал человек, к которому она не питала ничего, кроме жгучей ненависти. Но такого с нею никогда не было — словно сладкий яд заструился у нее по жилам. Это было желание! Оно накатывало волнами, и каждая новая волна была сильнее предыдущей. Сиб вздрагивала от каждого прикосновения рук Иниаса, которые скользили теперь по ее плечам, а потом принялись расстегивать на ней рубашку.

Вот ладони его легли на ее обнаженную грудь, а затем Сиб ощутила влажное прикосновение его губ, языка. Соски внезапно напряглись, тело выгнулось навстречу волшебным ласкам…

Иниас твердил себе, что эта девушка знает, что делает, что она так же мучительно желает его сейчас, как и он ее. Но когда рука его коснулась темного треугольника между ее ног, Сиб вдруг напряглась и замерла.

Не желая этого замечать, Иниас снова прильнул к ее губам — и она вновь ответила ему страстно и горячо. Но предательские сомнения уже терзали его. Тогда он поймал руку Сиб и прижал к своему паху, испытывая девушку.

Сиб была потрясена собственной реакцией. Неужели все так делают? Неужели это доставляет наслаждение? Она и хотела коснуться его напряженной плоти, и боялась этого. Наконец, решив перебороть страх, она положила ладонь на выпуклость, по-детски растопырив пальцы, и сразу поняла: что-то не так.

Иниас как-то странно содрогнулся всем телом и резко отстранился. А Сиб осталась лежать тихо, словно мышонок, раздираемая на части противоречивыми чувствами. Ее все еще томило желание, и одновременно мучил стыд.

Взглянув ей в глаза, Иниас прочел в них правду и уже не впервые за последнее время усомнился в собственном психическом здоровье. Словно желая поправить непоправимое, он одернул задравшийся подол ее рубашки, но девушка вздрогнула и отпрянула.

Сиб надеялась, что он молча встанет и уйдет. Однако Иниас присел на кровать рядом с нею положил руку ей на плечо.

— Ведь ты никогда прежде этого не делала, правда?

— А кто говорил, что делала? — пробормотала красная как рак девушка.

Господи, да это же совершенно очевидно! Иниас готов был провалиться сквозь землю.

— Зачем же плела мне что-то про мужиков, которые тебя целовали? Почему не рассказала правду об отчиме? Ведь если бы я вовремя все не понял и не остановился…

— Но ты же остановился! — воскликнула Сиб.

Она чувствовала себя отвергнутой, и это сводило ее с ума. Иниас тотчас понял, что ее мучает, и заговорил успокаивающим тоном:

— Я должен был так поступить! И вовсе не потому, что ты мне не нравишься.

— Рассказывай! — сощурилась девушка, давая понять, что ее не обманешь.

— Дослушай прежде, — мягко произнес Иниас. — Если бы ты лучше знала мужчин, то поняла бы, как трудно мне было остановиться. Но, видишь ли, лишать девочек невинности не мой конек.

Сиб мучительно покраснела, хотя, казалось, дальше уже было некуда. Ну, зачем эта прямота!

— Ты очень умная, очень красивая девушка и заслуживаешь лучшего, — продолжил он ласково. — Когда это случится впервые в твоей жизни, все должно быть особенным. И тот, с кем это произойдет, будет достойным юношей, твоим ровесником, а не стариком вроде меня… Ты понимаешь?

Иниас ждал ответа — и Сиб кивнула, как болванчик. В этот момент ей хотелось только одного: чтобы он, наконец, оставил ее. Но она понимала: он не уйдет, пока не убедится, что недоразумение улажено.

Но Иниаса нелегко было обмануть.

— Ты вся дрожишь.

— Мне холодно, — ответила она и обхватила себя за плечи, будто и впрямь продрогла.

На самом деле ей было очень, очень плохо. Вот бы заболеть сейчас воспалением легких и умереть! — подумала она.

— Подожди…

Иниас достал из бельевого ящика теплый плед и заботливо укрыл девушку, потом пощупал ее лоб.

— Оставь меня, — еле ворочая языком, пробормотала Сиб.

— А вдруг у тебя температура? — резонно заметил он.

— Плевать! И прекрати изображать врача! — С этими словами Сиб отвернулась к стене и накрылась с головой.

Иниас понимал, что ничего больше сделать не может. А разве мало он уже совершил, если подумать? Подобрал несчастную малышку, которую морально покалечил преуспевающий негодяй, — и успешно внес свою лепту! Хорош, нечего сказать!

Сиб слышала, как Иниас подошел к ночному столику, как выключил свет. Потом шаги, наконец, стали удаляться. Она ждала, что вот-вот скрипнет дверь, но вместо этого скрипнуло старое кресло,

Расселся, как ни в чем не бывало! Страха девушка не ощущала — ее душила злоба. Она заплакала бы в подушку, но присутствие Иниаса лишало ее даже этой возможности.

А, собственно, с какой стати злиться на него? Да, Иниас отверг ее, но ведь он никогда даже словом не намекнул на то, что она ему нравится! Проблема заключалась в ней самой. Для него Сиб была сопливой девчонкой, а ему нужна женщина.

И ведь только это, по сути, ее и спасло! Она не сопротивлялась, не защищала свою невинность… Ясно, что в глазах Иниаса Блэра она — маленькая дрянь без совести и чести.

Но как же это могло случиться?! Ведь он не шептал ей комплиментов, не называл красавицей, как все те подонки, которые домогались ее. Он ничего не обещал — да что там, вообще почти не говорил. И все же она легла с ним в постель, позволяя обнимать ее, касаться, целовать — и, что хуже всего, сама этого хотела!

Даже сейчас Сиб все еще ощущала прикосновения его рук, а ее собственные ладони помнили, какова на ощупь горячая, слегка влажная кожа Иниаса.

Господи, что же теперь делать?!