Я вошла в длинное узкое помещение с приглушенным светом — как в школе ночью. Простой бетонный вестибюль, сплошь двери по обе стороны. Из дверей в вестибюль заплывали снопы розового света. Казалось, будто из спортзала вытекает толпа выпускников, только тут было много спортзалов, и в каждом — выпускной бал, проходящий в полной тишине. На гладком полу краской сделали разметку, но краска растрескалась; ее указаниям уже очень давно никто не следовал.

Это место напоминало пустой космический корабль, а ведь есть правило: не входи в пустой космический корабль, пока не узнаешь, куда делась его команда.

Но на полу были указатели и посвежее. От самой двери тянулась косая дорожка, отмеченная желтым скотчем, а параллельно ей были расставлены чистые деревянные столы, закрепленные на металлических рамах и уставленные кухонной утварью и лабораторным оборудованием. На некоторых рядами стояли горелки, похожие на коптильни на гусеничном ходу. Тихонько жужжала вентиляция.

Да где же команда?

Все выглядело просто и немного топорно, но не стремно.

Я увидела следы ботинок на мокром полу. Вдоль маршрута, отмеченного желтым скотчем, тянулись провода, прикрытые пластиковыми коробами. Это была импровизированная конструкция, но не совсем безумная. Здесь было электричество. Здесь явно был план.

Я сошла с дороги из желтого скотча, чтобы исследовать одну из дверей с розовым бальным светом. В глубине оказалось квадратное помещение размером примерно с мою квартиру, на дальней стене той же облупившейся краской было написано «А3». По обеим сторонам комнаты на высоких полках стояли подносы с густой зеленью, залитые светом цвета фуксии. Что это было? Салат? Кейл? В этом странном свете зелень казалась черной. Следующий портал вел в комнату «А4», где росла брокколи. Или цветная капуста? Нет, брокколи.

Когда я обернулась обратно к вестибюлю, моим глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть. Я слышала гул кондиционера, стрекотание невидимых электроприборов и бормотание. Голоса и смех.

Я вернулась на дорогу из желтого скотча, прошагала мимо других дверей и многочисленных комнат с обеих сторон, миновала шеренгу огромных жужжащих морозилок со стеклянными крышками. Дорога шла прямо между ними, как в магазине в отделе заморозки. Морозилки были полны упаковок и коробочек, на каждой — рукописная этикетка. Я поежилась.

Дорога резко свернула, огибая кучу огромных цветочных горшков, где росли деревья с темными густыми листьями — ветви их ломились от лимонов. Прямо над ними в потолке было мутное застекленное отверстие, впускавшее слабый солнечный свет.

А по другую сторону внезапной лимонной рощицы я обнаружила команду космического корабля — несколько десятков человек сидели за очень длинным столом, болтали и ели. Они передавали блюда соседям или втыкали вилки в еду, а на их запястьях и предплечьях сияли татуировки. Мужчины и женщины, в основном молодые, но попадались и седые, и лысые.

Примерно в середине стола поднялась фигура. Это была королева подземного мира в своей черной кожаной куртке, Лили Беласко.

— Пекарь, — воскликнула она.

Несколько человек обернулись и дружелюбно посмотрели на меня. Беласко кивнула мне, и я подошла, держа перед собой ключ-кость, как какой-нибудь амулет.

— Вы меня сюда пригласили, — сказала я. Это прозвучало как напоминание и, может, отчасти как обвинение.

Беласко сделала жест рукой, и мужчина с женщиной, сидевшие напротив нее, покорно раздвинулись, давая мне место. Я втиснулась между ними. Толстопузый круглощекий мужчина принялся накладывать еду на тарелку, а крошечная, как эльф, женщина потянулась к бутылке без этикетки и налила в банку для варенья темного пива.

— Это Лоис, — сказала Беласко всем в зоне слышимости, — очень талантливый пекарь.

Воцарилась тишина. Я подумала, что тут, возможно, все находящиеся в зоне слышимости — очень талантливые пекари. Беласко продолжала:

— А еще она делает роботов.

Женщина-эльф приподняла бровь, вдали послышался уважительный шепот.

— Лоис, это Гораций (круглощекий), он руководил книжным магазином в Ферри-билдинг, пока не присоединился к нам в качестве… В качестве кого, Гораций? Архивиста?

— Библиотекаря, — аккуратно сказал Гораций.

— И Орли (эльф), она продает сыр.

Я посмотрела в тарелку, которую сочинил для меня Гораций: бурый рис, зеленый лук, кунжут, какая-то блестящая зелень и завиток, который при ближайшем рассмотрении оказался… осьминогом. Я никогда раньше не ела осьминога. Я посмотрела на Лили Беласко.

— Что это за место?

Она отмахнулась от моего вопроса.

— Вначале поешь. Грейси как раз показывала нам свое новое приобретение.

Она повернулась к женщине, сидевшей рядом с ней, веснушчатой и ширококостной. Женщина прикрывала ладонью банку, которая стояла на столе перед ней.

— Чернобыльский мед, — сказала Грейси.

— Да нет, конечно, — усмехнулась Беласко.

Грейси кивнула.

— Он чистый, — объяснила она. — Пчелы убирают радиоактивность. Всю. Почти всю.

Она открыла банку и предложила мне попробовать. Беласко окунула туда ложку и подняла ее, оставив след, который, казалось, слегка светился. Она положила ложку в рот, посмаковала. Ее глаза засияли.

— Попробуйте, — сказала она, обращаясь ко всем за столом. — Давайте попробуйте.

Эльф Орли сунула ложку в банку. Гораций тоже окунул ложку, попробовал мед и издал довольный рокот, который по скамейке докатился до моих бедер.

Грейси подтолкнула банку ко мне.

— Давай, пекарь, попробуй.

Ее жест казался заботой, но в глазах блеснул вызов.

В каждой сказке о подземном мире есть правило: ничего не ешь! Не пробуй еду, пока не поймешь, что происходит и на что ты соглашаешься.

Я посмотрела на людей, сидящих за столом, и на блюда, курсирующие туда-сюда, влекомые течениями дружбы. На улыбающиеся лица и на серьезные, освещенные тусклым верхним светом, с розовыми отсветами из порталов по обе стороны вестибюля. Лили Беласко сидела напротив, ее темные глаза смотрели на меня. Вот так далеко я зашла.

Я зачерпнула меда.

От: Бео

В Сан-Франциско была одна старуха, русская, сестра квартирной хозяйки Шехри в Брюсселе — она жила там давным-давно, когда нас с Чайманом еще не было (пишу это и смеюсь: так начинается у мазгов каждая история — «один мой квартирный хозяин». Мазги — закоренелые квартиросъемщики). Так вот, эта женщина владела кучей зданий на Клемент-стрит. Она предложила нам квартиру, но там не было духовки, только плита, и когда мы попросили другую, она сказала: «От вас сплошные проблемы!» Но не смогла нам отказать, потому что много лет назад Шехри сделала что-то хорошее ее сестре.

Эта история очень в мазгском стиле, довольно-таки позорная.

Но зато нам с Чайманом все-таки досталась квартира с духовкой. Не очень большая, но мне там было хорошо — это туда ты звонила мне все это время.