Люсинда ужасно устала, но этого и следовало ожидать. Несмотря на то, что глаза у нее закрывались, а мышцы болели от напряжения, она радостно улыбалась, глядя в окно кареты на весеннюю зелень, мелькающую мимо. Сегодня она встала очень рано, собираясь до отъезда провести как можно больше времени с жеребенком Уинни.

Маленький жеребенок уже успел завоевать ее сердце — его сходство с Уинни было просто поразительно. Он той же масти. И у него такие же добрые глаза, как у матери. Более того, он обладал ее добрым и любознательным нравом, то есть он именно такой, каким она и хотела его видеть.

— Думаешь о жеребенке? — спросила Шарлотта, сидевшая напротив нее.

Люсинда встретилась с ней взглядом.

— Да. Он такой крепкий малыш… — Она откинулась на спинку сиденья (темно-синие бархатные подушки были мягкими и уютными).

Шарлотта снова принялась за свое вязание, спицы то и дело позвякивали в ее ловких руках.

— Похоже, что из него выйдет скаковая лошадь. А ты как думаешь?

— Пока не могу сказать с уверенностью, — ответила Люсинда. — Но, безусловно, у него есть все необходимые качества. Нам нужно только подождать и посмотреть, есть ли у него страсть к скачкам.

Люсинда выглянула в окно кареты — там рядом рысил Царь Соломон. Уилл легко управлял мощным жеребцом, несмотря на свои раны. Он уверенно, как истинный спортсмен, держался в седле, что давалось долгими годами практики.

На нем не было шляпы. Пряди густых темных волос развевались на ветру, и это прекрасно подходило к его необузданной натуре и пробуждало у Люсинды греховные желания.

И тут ей вдруг померещилось, что они с Уиллом в постели, и он склоняется над ней, чтобы…

— А теперь улыбка у тебя совсем другая, — послышался голос тетушки.

Люсинда отвлеклась от своих мыслей и в смущении пробормотала:

— Прости, тетя, ты что-то спросила?

Шарлотта отложила свое вязание, воткнула длинные спицы в моток яркой шерсти и положила его в корзинку, стоящую на сиденье рядом с ней.

— Я ничего не спрашивала. Я просто сделала замечание по поводу улыбки, которая только что появилась на твоем милом личике.

— Ах… — Люсинда тихонько вздохнула. — Я просто так счастлива, жеребенок такой чудесный…

— Меня ты не обманешь, дорогая.

Люсинда нахмурилась.

— О чем ты, тетя Шарлотта?

— Вот! — Тетушка показала на окно. — О нем.

— О Царе Соломоне?

Шарлотта со стоном закатила глаза.

— Моя дорогая девочка, мне кажется, что после всех лет, которые мы прожили вместе, ты должна бы понимать: тебе не удастся ничего скрыть от меня.

Люсинда густо покраснела. И ей тотчас же показалось, что в карете стало ужасно жарко. А теплая кашемировая шаль, которая только что так приятно грела ее, показалась ей совершенно неуместной.

— Ты слишком… загадочная, тетя, — пробормотала Люсинда в растерянности.

Сбросив шаль с плеч, она тщательно сложила ее и положила на сиденье рядом с собой.

А тетя Шарлотта между тем продолжала:

— Признаю, что тетя Бесси иногда обманывала тебя, что было совсем нетрудно, — ведь голова у нее постоянно занята всякими переживаниями, и поэтому… — Тетушка вдруг умолкла и словно задумалась о чем-то. Потом вновь заговорила: — А вот Виктория… Полагаю, ей так нравится звук собственного голоса, что ее ничто бы не остановило. Я очень люблю своих сестер, так что нет смысла скрывать правду. А правда, моя дорогая Люсинда, состоит в том, что ты влюблена в герцога. Разве нет?

Капельки пота заблестели над верхней губой Люсинды. Но она сдержалась и не стала их вытирать. Посмотрев в глаза Шарлотты, она поняла: бесполезно скрывать свои чувства к Уиллу. И никогда еще она не видела тетушку в таком состоянии. Казалось, та пронзала ее своим взглядом насквозь — словно читала ее мысли.

Судорожно сглотнув, Люсинда пробормотала:

— Тетя Шарлотта, вы меня удивляете…

Тетушка улыбнулась:

— Чем же, дорогая?

— Ну… — Люсинда еще больше смутилась. — Я могла ждать такого разговора от тети Виктории — по характеру ей бы это подошло больше. Или даже от тети Бесси, чья любовь к трагедиям всем известна. Но ты?..

Люсинда помолчала, не желая обижать тетушку, хотя ей хотелось быть честной.

— Тетя, я всегда считала, что раз ты внешне такая спокойная и сдержанная, то и вообще характер у тебя такой же. Я была уверена: за твоим ровным отношением к людям могут крыться любые эмоции, — но только не жесткость. Теперь мне ясно: я ошибалась.

Шарлотта наклонилась к племяннице и потрепала ее по колену.

— Не ломай голову над этим, моя дорогая. Мнение света, будто я — застенчивый замкнутый цветочек, мне только на пользу. Ты себе и представить не можешь, что люди позволяют себе говорить при мне!..

Женщины дружно рассмеялись, и Люсинда почувствовала некоторое облегчение.

— Но вот о твоем герцоге — тут игра более серьезная, — сказала Шарлотта, без предисловий возвращаясь к прежней теме разговора.

— Но как же Царь Соломон…

— Ты готова рисковать своим сердцем ради лошади? — осведомилась тетя, и по ее недоверчивому тону Люсинда отчетливо поняла: Шарлотта на самом деле думала о такой возможности.

— Ну… я вовсе не планировала ничего из того, что происходит, поэтому…

— Конечно, не планировала! И ни одна женщина такого не планирует! — Шарлотта аккуратно расправила юбки своего дорожного платья.

— Но разве это так плохо — влюбиться?

— Значит, ты признаешься, что любишь его? — По глазам Шарлотты было видно, что она очень обеспокоена.

Люсинда поморгала, прогоняя набежавшие слезы. Какое облегчение!.. Можно, наконец, признаться и сбросить с себя тяжесть этой тайны!

— Да, люблю.

Тетя тяжело вздохнула и посмотрела в окно — на Уилла.

— А он тебя?

— Да, — решительно ответила Люсинда. Не стоило говорить тете, что эти три слова — «я люблю тебя» — Уиллу еще только предстояло произнести. Но его поведение ясно свидетельствовало о его чувствах.

— И ты собираешься выйти за него замуж?

Люсинда пожала плечами:

— Во всяком случае, он дал понять, что собирается сделать мне предложение. Полагаю, что это только дело времени. Кроме того… Ну… есть строгие правила, которым нужно следовать. И есть еще три заботливые тетушки, которых ему нужно уговорить.

— Значит, ты знаешь, что у него на сердце?

— Думаю, на свете нет другой женщины, которая бы лучше знала сердце мужчины, чем я — сердце Уилла, — заявила Люсинда, ни секунды не задумываясь.

Шарлотта взяла племянницу за руку и крепко сжала ее.

— Я могу без колебания дать вам мое благословение, дорогая. Я считаю герцога человеком достойным, и я надеюсь, что он такой и есть. Так что теперь… Теперь дело только за тем, чтобы убедить Бесси и Викторию.

— Я надеялась, что ты возьмешь это на себя, тетя.

— Негодная девчонка! — вскричала Шарлотта, радостно подмигивая племяннице.

* * *

Возвращение в Лондон прошло без происшествий — как и надеялся Уилл со своими друзьями-коринфянами. Он все время скакал рядом с каретой, держась по возможности подальше от Люсинды.

Когда же они остановились на ночь, герцог убедил хозяина постоялого двора «Роузмонт инн» поместить Люсинду в одной комнате с тетей. А уже в Лондоне Уилл проводил женщин до их дома и тотчас отправился в Клермон-Хаус, где его встреча с матерью и братом прошла, мягко говоря, натянуто (рассказы Шарлотты о его родителях по большей части не пропали даром, как не забылось и то, какой хаос они вызвали в его сердце, но Уиллу еще предстояло разобраться с этими новыми чувствами).

Что касается Майкла, то с ним они спорили в последний раз в герцогских покоях перед его отъездом в Бэмптон, и отношения между братьями оставались такими же напряженными.

Поэтому Уилл чуть ли не подпрыгнул от радости, когда ему представился случай покинуть дом, — до него дошел слух, что Люсинда собирается пройтись по магазинам. Бедный Сол едва успел как следует подкрепиться, — а герцог уже выводил его из стойла и направлял в сторону Бонд-стрит.

Уилл с удивлением наблюдал, как Люсинда со служанкой прогуливаются по фешенебельной улице — ее не было в Лондоне всего лишь несколько дней, а она, казалось, вознамерилась опустошить все модные магазины. И гора пакетов, которую тащила Мэри, могла рухнуть в любой момент.

В конце концов, земное притяжение подействовало, и круглая шляпная коробка у самого подбородка Мэри зашаталась и упала на тротуар. Коробка тотчас открылась, и из нее выпала бледно-розовая шляпка. Женщины засмеялись и поспешили подобрать шляпку, а вместе с ней и остальные коробки, которые тоже рассыпались по тротуару.

И тут неизвестно откуда появились двое крупных мужчин; причем их модные костюмы сидели на них так, что было очевидно: они никогда раньше подобным образом не одевались.

— Черт побери… — пробормотал Уилл, отходя от стены на противоположной стороне улицы. Он поспешно направился к женщинам.

Благодаря своим габаритам герцог быстро прокладывал себе дорогу в толпе, но неизвестные мужчины все же опередили его. Они подошли к женщинам сзади, и Мэри от неожиданности снова уронила несколько пакетов, которые успела перед тем поднять. Мужчины, похоже, извинялись и предлагали свою помощь, а женщины, если судить по их жестам, отказывались, указывая в сторону ждущего их экипажа.

Уилл вышел на проезжую часть и побежал. Уворачиваться от проезжающих мимо экипажей было даже проще, чем пробираться через поток людей на тротуаре, но все-таки он опять опоздал… Один из незнакомцев схватил за руку Люсинду, а другой — Мэри, и они повели женщин к своему экипажу. Затем втолкнули их туда, и карета тут же исчезла среди других экипажей.

— О Господи! — Уилл пустился бежать и чуть не столкнулся с двухколесным экипажем, который несся вниз по Бонд-стрит. В щеку ему пахнуло горячее дыхание пары лошадей, и их копыта едва не задели его. Уилл уклонился и снова побежал, охваченный страхом.

Он обогнал экипаж, который увозил Люсинду, и ринулся навстречу ему. Кучер увидел Уилла и вытаращил в удивлении глаза. Он щелкнул кнутом, и его гнедые понеслись так, как будто копыта им лизали языки адского пламени.

И Уилл не сомневался: голыми руками ему не удастся остановить этот экипаж. Выбора не оставалось, и он, отскочив в сторону, подпрыгнул и ухватился руками за деревянную декоративную рейку на крыше экипажа. Тут же подтянувшись, он принялся колотить ногами по откидной лестнице, пока она не опустилась.

— Убирайся! Будь ты проклят! — Кучер замахнулся кнутом и ударил Уилла по руке.

Герцог едва не сорвался, но все же ему удалось удержаться. Снова подтянувшись, он всем телом навалился на стенку экипажа. Невзирая на боль в спине, Уилл по-прежнему удерживался правой рукой за резную рейку. Изловчившись, он с силой рванул на себя дверцу экипажа.

А внутри его уже поджидал противник, зажавший в руке нож. Встретившись взглядом с Уиллом, он не проявил страха, хотя тотчас же понял: перед ним — наемный убийца.

Едва удерживаясь на ступеньке и рискуя каждую секунду свалиться, он отвлек противника, ударив его по запястью и выбив нож из его руки. Тот не успел прийти в себя, — а Уилл уже схватил его за волосы, подтащил к дверце и вышвырнул из экипажа.

Осмотревшись, герцог тут же заметил Уэстона, мчащегося навстречу экипажу на своем гнедом. А за ним следовали еще четверо всадников.

Теперь уже Уилла этот бандит больше не интересовал: он знал — им займутся агенты. Вскочив в открытую дверь экипажа, герцог упал на вздымающийся пол.

Люсинда же находилась у дальней стенки. Волосы ее были растрепаны, а один рукав платья оторван. А Мэри в ужасе прижималась к хозяйке.

— Люсинда! — крикнул Уилл. — Не бойтесь! Все в порядке!

Она протянула к нему руки и закричала:

— Что это были за люди?!

— Позже объясню, — ответил герцог. — Нам нужно поторопиться.

Люсинда посмотрела на него с изумлением.

— Но мы и так… летим как бешеные.

— Да, конечно. — Герцог выглянул в распахнутую дверь экипажа.

Уэстон, скакавший рядом с их каретой, утвердительно кивнул, давая понять, что он готов.

— Ты же не хочешь сказать, что мы… — Люсинда в страхе поежилась.

У герцога не было времени на объяснения. И он предпочел действовать неожиданно. Резко развернув Люсинду, так что ее спина прижалась к его груди, он свободной рукой обхватил ее за талию.

— Уэстон тебя поймает, — сказал он. — Осторожнее, дверь.

Она не успела ничего возразить — герцог тут же поднял ее и вместе с ней встал на ступеньку лестницы. Не обращая внимания на ее отчаянный крик, он, балансируя на ступеньке, передал девушку Уэстону.

Почувствовав, что друг перехватил Люсинду, Уилл вернулся к Мэри. Он тотчас же вытащил ее из экипажа и передал в руки второго всадника-коринфянина.

Заметив, что кучер спрыгнул со своего места, герцог проводил его пристальным взглядом — с этим мерзавцем еще предстояло разобраться.

Спрыгнув на землю, Уилл поморщился от боли — рана вновь дала о себе знать. Но, судя по всему, кости были не переломаны, а это — главное.

Осмотревшись, герцог в нескольких метрах от себя увидел Люсинду, стоящую рядом с Мэри и Уэстоном. И его тотчас же охватило такое чувство облегчения, что даже голова закружилась. Слава Богу, она цела и невредима! Тут к ним подошли несколько агентов, и Уэстон, покинув девушек, приблизился к Уиллу. Тот сразу же заявил:

— Нужно поймать кучера. Быстрее!

Молча кивнув, Уэстон вскочил на своего гнедого и мгновенно исчез за углом.

Держась на ногах уже более уверенно, Уилл направился к Люсинде. К ней присоединились еще несколько коринфян, на которых она поглядывала с недоумением. Но при виде Уилла она вздохнула с облегчением.

— Вы двое, — Уилл показал на Хопкинса и Ньюэлла, — помогите Уэстону и остальным.

Мужчины тотчас вскочили на лошадей и поскакали следом за графом.

— Томас, мне нужна твоя лошадь, — продолжал герцог. — А вы трое отведите леди Люсинду и Мэри в ближайший надежный дом. И оставайтесь с ними до моего возвращения. — Он взял Люсинду за руку. — Ты теперь в безопасности. Отправляйся с моими людьми и делай, как сказано. Вернусь, как только смогу. — Он поцеловал ее руку, затем вскочил на лошадь Томаса.

Люсинда же молчала. Вся грязная, исцарапанная, она смотрела на Уилла, едва удерживаясь от слез. Но герцог не мог задерживаться, хотя ему очень хотелось утешить ее и успокоить.

Кивнув своим людям, он с мрачной решимостью пришпорил коня.

— Вы можете мне рассказать… — Люсинда замолчала, не зная, о чем хочет спросить. События последнего часа привели ее в замешательство. И она лихорадочно размышляла, пытаясь понять смысл произошедшего.

— О мужчинах, которые привели вас сюда? — пришла ей на помощь женщина. Она обмакнула чистую тряпку в миску с теплой водой и осторожно смыла грязь со щек Люсинды.

Та поморщилась и кивнула:

— Да. Начните хотя бы с этого.

— К несчастью, не могу. Зато я могу сказать вам, что вы в полной безопасности. Среди этих людей нет никого, кто мог бы вас обидеть.

Пышные формы женщины прикрывал шелковый пеньюар, а также ночная рубашка изумрудно-зеленого цвета. Ее густые черные волосы были собраны на затылке и искусно перевязаны изумрудного же цвета лентой.

Нельзя было отрицать, что эта дама с полными накрашенными губами и миндалевидными глазами была довольно привлекательна. Однако Люсинда не могла не заметить легкой грусти в ее улыбке.

— Я могу говорить с вами откровенно? — спросила она.

Женщина тут же кивнула:

— Да, конечно, миледи. Меня зовут Минерва. — Она снова провела тряпкой по щекам Люсинды. Когда же та поморщилась от боли, пробормотала: — Ах, простите. Но если не промыть ваши царапины, то они не заживут как следует. — Хозяйка отвернулась и выжала тряпку в миску с водой. — Ну, так что вы хотите узнать? Я отвечу, если смогу.

— Ну, вот это… — Люсинда обвела взглядом комнату; пытаясь сформулировать свой вопрос. — То есть я хочу спросить…

— Не содержанка ли я? — Минерва рассмеялась. — Как вы догадались? — Она тоже осмотрелась. — Кричащие цвета, да и чересчур много подушек, кружев и лент? — Она взглянула на свою пышную грудь в соблазнительных шелках. — Моя одежда свидетельствует о том, что здесь не Мейфэр, верно?

Люсинда в смущении пробормотала:

— Ну, в общем… именно так.

Минерва снова рассмеялась. Отставив подальше миску, она подала Люсинде свежее льняное полотенце.

— Он говорил, что вы — очень неглупая. Но он никогда не говорил, что вы еще и забавная.

— Он?.. — переспросила Люсинда. Впрочем, интуиция подсказывала ей, о ком шла речь.

— Вы все правильно поняли, — продолжала Минерва, не обращая внимания на последний вопрос Люсинды. — Все это, — она вновь окинула, взглядом комнату, — принадлежит одному очень состоятельному и влиятельному джентльмену. Хотя я часто сомневаюсь в благоразумии мужчины, который дает мне все это за то, что даю ему я.

Люсинда решила воздержаться и не настаивать на ответе на свой вопрос. Она почти не сомневалась в том, что знает, кто этот мужчина. Вежливо улыбнувшись хозяйке, она проговорила:

— Полагаю, он очень похож на всех остальных состоятельных и влиятельных мужчин.

Минерва взглянула на нее с удивлением. Потом, развеселившись, воскликнула:

— А вы мне нравитесь! — Кивнув на диванчик, где лежало довольно скромное зеленое платье, она добавила: — Мне кажется, вам хочется переодеться.

Люсинда взглянула на свое платье и с удивлением обнаружила, что оно безнадежно испорчено. Некогда очаровательный желтый муслин был весь в пятнах и в разводах грязи, а мелкий узор из веточек плюща казался совершенно неразличимым под слоем грязи. К тому же один рукав был оторван, другой же держался буквально на ниточке. Чулок на правой ноге порвался под коленом…

Ей бы полагалось расстроиться и смутиться при виде своего наряда, но у нее на это просто не было сил.

— Хотите, я вам помогу? — деловито спросила Минерва, ясно давая понять, что ее мнение о Люсинде нисколько не изменилось — как бы та ни выглядела.

— Нет, спасибо. Я сама могу справиться.

Не обращая внимания на слова Люсинды, Минерва заставила ее встать и повернуться.

— Я видала и кое-что похуже… — сказала она, быстро расстегивая платье девушки. — Не забывайте, где вы находитесь. Тут вы, несмотря ни на что, должны чувствовать свое превосходство. Так уж заведено в этом мире.

Хозяйка велела Люсинде поднять руки и осторожно стянула с нее рваное платье. Потом ловко расшнуровала корсет и предоставила гостье самой снимать мягкие полусапожки, подвязки и порванные чулки.

Затем скомандовала:

— Теперь поднимите руки.

Люсинда подчинилась, женщина тут же надела на нее зеленое платье. Оправив его, Люсинда в очередной раз удивилась весьма скромному покрою этого хлопчатобумажного платья. В нем не было ничего соблазнительного, и оно очень напоминало ее собственные наряды. Она подняла взгляд на Минерву, и та пояснила:

— Мы не всегда одеваемся так, чтобы соблазнять. — Она протянула Люсинде кашемировую шаль. Поправив шаль на плечах девушки, Минерва отступила на шаг и, коротко кивнув, добавила: — Вот так гораздо лучше.

Внезапно дверь задрожала от сильных ударов.

— Это, должно быть, он, — сказала Минерва. — Будьте осторожны, миледи. — Она пересекла комнату и распахнула дверь. — Рада видеть вас, ваша светлость! — Хозяйка отступила в сторону, позволяя гостю войти. А потом вдруг привстала на цыпочки и что-то шепнула ему на ухо, после чего вышла из комнаты и плотно закрыла за собой дверь.

Уилл тут же подошел к Люсинде, и та испугалась при виде мрачного выражения его лица. Когда же он обнял ее, она с облегчением прошептала:

— Ах, Уилл… — и чуть не расплакалась.

Он поцеловал ее и спросил.

— С тобой все в порядке?

— Да, теперь все хорошо. — Она покрепче к нему прижалась. — А как ты?

Он снова ее поцеловал.

— Я в полном порядке. Разве я — не Железный Уилл?

— Не дразни меня, — попросила Люсинда, отклоняясь назад, чтобы посмотреть ему в лицо. — Что произошло в экипаже? Кто были эти люди? Где Мэри?

— Мэри в безопасности. Об этом позаботился Уэстон.

— Но что происходит? — допытывалась Люсинда. — Объясни, пожалуйста.

— Минерва тебе что-нибудь рассказала? — спросил герцог, взглянув на нее пристально.

— Нет, ничего особенного, — ответила Люсинда. — Так что же все-таки произошло в экипаже? Почему я здесь? И какое все это имеет отношение к тебе?

Уилл помрачнел и ничего не сказал.

— Я имею право это знать! — заявила Люсинда, повысив голос. — Пожалуйста, расскажи…

Уилл усадил ее на диван. Сев рядом, проговорил:

— Прежде всего, ты должна пообещать мне, что не расскажешь никому о том, что я сейчас тебе сообщу.

Люсинде вдруг показалось, что комната закружилась у нее перед глазами. Что же все-таки происходит?! Неужели произошло что-то ужасное, что-то такое, о чем…

— Уилл, почему…

— Так ты даешь слово? — перебил герцог.

Люсинда тут же кивнула:

— Да, конечно.

— Твоя жизнь в опасности, Люсинда.

Она промолчала — была просто не в состоянии воспринять эти слова.

— Человека по имени Гаренн наняли, чтобы он похитил тебя. И сегодня именно его люди пытались это сделать.

— Но я… Но как же… — Люсинда совершенно ничего не понимала. Такого просто быть не может.

— Поверь, я никогда не стал бы лгать тебе. — Герцог крепко сжал ее дрожащие руки.

Она высвободила руки и решительно покачала головой:

— Нет, такого быть не может! Зачем кому-то похищать меня?

— Понимаю, тебе неприятно это слышать, однако… Детали сейчас не важны, но если вкратце, то эти люди охотятся за твоими деньгами.

Люсинда кивнула. Теперь она хоть что-то начинает понимать.

— А кто ты? — спросила она неожиданно. — Какая у тебя роль в этом деле?

Уилл попытался снова взять ее за руки, но она не позволила ему это сделать.

— Люсинда, это все очень сложно…

— Кто ты? — перебила она, глядя ему прямо в глаза.

— Я член тайного общества коринфян, группы избранных, которые поклялись служить Англии, чтобы…

— Как именно служить? — снова перебила Люсинда.

Уилл тяжело вздохнул.

— Подробности сейчас не важны.

— Значит, ты шпион?

— Да, именно.

Люсинда снова кивнула. Еще несколько фрагментов головоломки встали на место. Выходит, их знакомство на балу у Мэнсфилда было не таким уж неожиданным. Но как же происшествие в парке и то, что произошло в библиотеке? Неужели все это ложь? Неужели он делал все это из чувства долга, по обязанности?

— Ты ошибаешься! — решительно заявила Люсинда. — Подробности очень важны. И для тебя, и для меня.

Ей показалось, она услышала, как разбивается ее сердце. Но плакать она не будет. Ни за что!

И тут ее вдруг охватило какое-то странное оцепенение — словно она уже перестала чувствовать что-либо.

— Люсинда, пожалуйста, позволь мне объяснить… — сказал Уилл, опускаясь на колени и накрывая ее руки своими большими ладонями.

— Ты меня любишь? — спросила она и не узнала собственный голос.

— Не требуй этого от меня, Люсинда, — ответил он едва слышным шепотом.

Раздался стук, и дверь тотчас отворилась.

— Сэр, прошу прощения, но нам нужно доставить леди Люсинду домой.

Люсинда посмотрела на мужчину, стоявшего в дверях. Это был тот самый человек, который привел ее сюда. Он был такой деликатный, так успокаивал ее… И даже закутал в свой плащ с капюшоном, когда вел по улицам. Но теперь все это не имело никакого значения.

— Да, конечно, — кивнула Люсинда, поднимаясь. — Я готова.

— Но мы еще не закончили, — раздался хриплый шепот Уилла. Он тоже встал и протянул к ней руки.

— Нет, ваша светлость, мы закончили, — ответила она. — Теперь я знаю все, что хотела знать. — Люсинда подобрала свои сапожки, но не стала их надевать. — Я готова, — сказала она ожидавшему ее коринфянину и тут же направилась к выходу.

Люсинда отказалась принять руку Уилла, когда они спускались по лестнице, а затем шли к ожидавшему их экипажу. Она неловко забралась внутрь, бросила свои сапоги и рваные чулки на подушки сиденья, после чего изящно опустилась на сиденье.

Уилл поднялся в карету вслед за ней и захлопнул дверцу. Потом уселся напротив Люсинды.

Карета тронулась с места и медленно покатила по камням мостовой.

Люсинда раздвинула занавески на окошке. Лучи заходящего солнца едва успели мелькнуть — и Уилл тут же задернул занавески.

Казалось, Люсинда хотела возразить, но потом передумала. Было очевидно, что она не желала говорить с герцогом.

— Это для вашей же безопасности, — пояснил он.

Она по-прежнему молчала — даже не смотрела на него.

— Люсинда, пожалуйста, скажи что-нибудь. Скажи хоть что-нибудь, — умолял Уилл, наклоняясь к ней. — Ругай меня. Скажи, чтобы я убирался к чёрту. Поклянись, что никогда больше не будешь любить меня — мне просто нужно как-то начать разговор. Когда ты услышишь, что я должен сказать тебе…

— Я прощу тебя, да? — спросила она, наконец-то взглянув на него.

Он схватил ее за руки, но она поспешно высвободила их и скрестила на груди.

— Дай мне шанс. Пожалуйста, дай мне шанс, Люсинда.

— Бал у Мэнсфилда. Гайд-парк. Постоялый двор… Библиотека… — Она вздохнула. — Все это — сплошные уловки.

Уилл энергично покачал головой:

— Нет, ты не понимаешь. Я хотел…

— Что именно я не поняла? Разве ты не охранял меня последние несколько недель только потому, что это твой долг? — проговорила Люсинда с горечью в голосе.

Уилл бросился перед ней на колени.

— Да, вначале так и было, но ты должна знать: то, что я чувствую сейчас, имеет мало общего с долгом и очень много — с тобой.

Люсинда оттолкнула его и забилась в угол кареты.

— Этого недостаточно, Уилл, — сквозь слезы сказала она. — И ты знаешь это так же хорошо, как и я.

Герцог с силой ударил по подушкам сиденья, прежде чем вернуться на свое место.

— Ты не понимаешь, о чем меня просишь, Люсинда.

— Ты не в состоянии дать мне то, что я отдала тебе по доброй воле и по собственной глупости? — прошептала она.

— Будь все проклято, Люсинда! Да пойми же!.. Проси у меня защиты, проси даже мою лошадь! Но не проси отдать тебе сердце.

— А без этого все остальное мне не нужно.

— Люсинда, но почему ты…

— Прекрати! — закричала она, затыкая уши руками. — Ни слова больше! Ты не имеешь права!..

Он потянулся к ней, пытаясь обнять.

— Ты разбил мое сердце! — Размахнувшись, она влепила ему пощечину.

Упершись локтями в колени, герцог словно окаменел. Он не чувствовал ничего, кроме жгучего стыда.

Карета резко остановилась, и Люсинду отбросило назад.

— Где мы? — спросила она.

— У твоего дома, — без всякого выражения ответил Уилл, поднимая голову.

Он наблюдал, как она сменила выражение лица, одернула платье, пригладила волосы и утерла глаза тыльной стороной руки. Потом быстро натянула испорченные сапоги, но чулки надевать не стала.

Она ускользала от него, и он ничего не мог с этим поделать.

Кучер открыл дверцу и подал Люсинде руку.

— Миледи…

— Спасибо, — приветливо ответила она, принимая его руку и спускаясь по лесенке.

Уилл же остался наедине со своими сожалениями.