Нет, Алина ни капли не изменилась. Это Шерил поняла минут через пять после триумфального въезда сестры в ее дом. Одетая с иголочки в платье от известного модельера, с двумя огромными чемоданами, набитыми нарядами от всех остальных известных модельеров, надменная, красивая и желчная.

Кое-что изменилось — волосы стали светлее.

Платиновая блондинка. Ведро перекиси, не иначе. Кроме того, чрезмерно узкие парчовые брючки явно с трудом вмещали в себя некую часть тела Алины. Шерил задумчиво уставилась на эту самую часть, и сестра немедленно осведомилась крайне недовольным тоном:

— Что-то не так?

— Что? Ах, нет, все в порядке. Я просто задумалась… Тебе может быть холодно в коттедже. Летом я не пользуюсь отоплением.

— Если мне будет холодно, я тебе обязательно скажу. Не волнуйся, надолго я здесь не задержусь.

Шерил испытала немыслимое облегчение от этих слов. Судя по величине чемоданов, Алина собиралась обосноваться в Роузфилде лет на десять.

— Мне нужна ванна. Надеюсь, она у тебя есть.

— У меня есть корыто, я могу поставить его перед камином.

На красивом лице старшей сестры выразился неописуемый ужас, и Шерил улыбнулась, очень довольная.

— Шутка! Ванная по коридору налево, в самом конце.

— Очень смешно! Пора бы вырасти, Мидди! У тебя всегда было странное чувство юмора.

Шерил лениво пожала плечами. На самом деле она вообще не могла припомнить, чтобы в присутствии Алины ее тянуло посмеяться или пошутить. Правда, теперь они выросли, а значит, могли общаться на равных.

Алина зевнула.

— Пожалуй, после ванны завалюсь спать. Вечеринка закончилась в районе четырех, так что я никакая.

— Хорошо. Я помогу тебе разобрать вещи.

— Ты прелесть, киска. Я пойду наверх? Оставив чемоданы, Алина двинулась вверх по лестнице, устало волоча по перилам крошечную косметичку, шитую золотом.

Шерил с упреком взглянула на чемоданы. Что ж, сама вызвалась.

Гостеприимства хватило еще на целые сутки, и утром она принесла Алине завтрак в постель. Та холодно поблагодарила, некоторое время, сморщив нос, изучала кофе, а потом категорически и с отвращением отказалась от круассанов, заявив, что они — смерть для фигуры.

На обед Шерил приготовила для сестры низкокалорийный салат и отправилась в усадьбу звать Ронни.

Мальчик очень быстро проглотил обед и сбежал подальше от душераздирающих рассказов тетки о тяготах и лишениях, которые ей пришлось вынести во время бракоразводного процесса. Это вызвало некоторое неудовольствие Алины, она посмотрела вслед племяннику, поджав губы, и констатировала, что мальчик вырос дикарем.

— Совсем лишен горячей латинской крови, не так ли?

— Извини, о чем ты?

— Я о папаше.

До Шерил дошло, что версия леди Каролины о молодом итальянце, убитом фашистами, обрела плоть и кровь и нашла своего внимательного слушателя в лице Алины.

— Д-да… пожалуй.

Алина смерила сестру мрачным и ехидным взглядом.

— Разумеется, если вся эта туфта — правда и ты не залетела от какого-нибудь местного парня, из тех, с кем ты так любила кататься верхом.

Щерил старательно сосчитала до десяти. С Алиной рядом это было просто необходимо.

— Ладно, Мидди. К счастью, эта ошибка молодости не помешала тебе заарканить вполне приличного селезня.

— Алина, селезней не арканят. Их стреляют. Кстати, кого ты имеешь в виду?

— Генри-Тихоню. Оукленда. Глуп он действительно, как селезень, но зато и богат, как водяной.

— Мы просто друзья.

— Да ладно! Впрочем, неудачникам выбирать не приходится.

— Ты считаешь меня неудачницей?

— А кем еще-то? Погляди вокруг себя. Неудивительно, что Дик сбежал из этой хибары.

Последние надежды на нежные отношения с сестрой спланировали в преисподнюю. Шерил на всякий случай еще раз сосчитала до десяти и подумала, что теперь ее главная задача — продержаться до конца визита и не убить Алину собственными руками.

— Кстати, раз уж заговорили… Ты совершенно случайно не в курсе, он сегодня будет дома?

— Дик?

— Ну а кто же еще?

— Понятия не имею.

— Что ж, Мидди, пожалуй, я прогуляюсь в большой дом. Посмотрю, что там изменилось.

— Может, подождешь приглашения?

Алина выразительно захлопала ресницами.

— Полагаю, Дик не будет против. Мы в каком-то смысле одна семья.

Шерил в очередной раз вспомнила, какими словами проводила их семья Дика десять лет назад, и только хмыкнула, глядя, как Алина застегивает шерстяной кардиган.

Работать она так и не смогла. Назойливые видения вились вокруг нее, мешая сосредоточиться на цвете драпировок и фактуре обоев. Дик и Алина. Алина и Дик. Он вскакивает ей навстречу, неловко улыбается, идет к ней, целует руку…

Страшная штука ревность.

Алина вернулась через час. Дика она не застала, но Ребекка была очень мила и показала ей весь дом.

Последнее обстоятельство Шерил удивило, но гораздо больше она обрадовалась тому, что Дик с Алиной так и не встретился.

Вечером Алина укатила к своим друзьям, на следующий день спала чуть ли не до обеда, а потом Ронни сообщил, что Дик вернулся, и неугомонная красавица немедленно собралась нанести визит вежливости.

Вернулась она с триумфом — иначе не скажешь. Дик пригласил ее на обед.

— Он стал еще симпатичнее. Я так и знала, что это очередные твои шуточки — толстый, лысый… Я ему рассказала.

— Вот спасибо. Ты в курсе, что он мой арендодатель?

— Не волнуйся. Он не обиделся.

— Отлично.

Шерил представила, как эти двое смеялись над ее дурацким чувством юмора, и расстроилась еще больше.

— Мидди, я уверена, что он тебя простит. Я его попрошу.

— Не извольте беспокоиться.

Алина уже не слушала. Она порхала по комнате и щебетала о Дике, явно тренируя пленительные интонации своего мелодичного, но несколько визгливого голоса.

— Он был чертовски мил. Даже странно, что он все помнит. Сегодня мы вместе предадимся приятным воспоминаниям юности — а нам есть что вспомнить.

Шерил кусала губы. На что она рассчитывала? Все эти месяцы она была лишь бледным напоминанием об Алине, тенью своей сестры, вынужденной заместительницей истинной владычицы дум Дика Блейза. Ей мучительно захотелось сказать что-нибудь едкое.

— Мне всегда казалось, что он тебе не ровня…

— Я так говорила? Ну, времена меняются, знаешь ли.

Конечно, теперь Дик богат.

— Пойду готовиться к вечеру. Кстати, Дик просил передать, что ты тоже можешь прийти. Архитектора он уже пригласил.

— Нет, спасибо. Мне надо вымыть голову.

Алина красиво выгнула щипаную бровь.

— Не думаю, что смогу это ему передать. Скажу, что у тебя голова болит.

Между прочим, это была чистая правда. В висках уже колотилась тупая, ноющая боль. Алина — к счастью для себя — скрылась в ванной, а Шерил сердито плюхнулась в кресло и строго-настрого запретила себе думать о Дике и Алине. Это не помогло.

Еще хуже ей стало при виде Алины в вечернем платье. Шерил с трудом дождалась ухода сестры, а затем едва не разрыдалась от ревности и бессилия.

Хорошо, что не разрыдалась, ибо через полчаса в дверях появилась Ребекка со стаканом воды в одной руке и двумя таблетками в другой.

— Говорят, у тебя голова болит?

— Д-да…

— Ну так выпей это, посиди пять минут и живо одеваться!

— Бекки, я правда… я не хочу идти…

— Вот это сюрприз! Пойдешь как миленькая, потому что я не собираюсь сидеть за одним столом с этой стервой и смотреть, как она уводит Дика у тебя из-под носа!

— Это ты про мою сестру?

— Нет, про мою прабабушку! Так, посмотрим, что нам надеть… Строгая элегантность, думаю, будет в самый раз. Прекрасный контраст для этой рождественской елки с глазками!

Шерил попыталась завладеть ситуацией.

— Извини, Ребекка, но я не собираюсь идти только для того, чтобы устраивать идиотское соревнование со своей собственной сестрицей.

— Боишься проиграть?

— Ну… пусть так.

— Черт с тобой. Думай что хочешь, но я притащу тебя на аркане. Одевайся быстрее, а я тебя причешу и накрашу.

Шерил не успела опомниться, а Ребекка уже втиснула ее в платье из кремового шелка, изящно растрепала золотые локоны, заколов их с одной стороны, слегка подкрасила глаза и тронула помадой контур губ. Опомнилась Шерил уже в машине по дороге в ресторан.

— Бекки, а… Дик не удивится моему появлению?

— Как ты думаешь, подруга, кто меня сюда послал? Голова болит у нее! Придумала бы что-нибудь поинтереснее.

Ревность и злость проснулись и разом прибавили Шерил сил.

— А почему он сам не приехал?

— Он собирался, но я его отговорила. Он все-таки хозяин вечера.

— Ну да, а мое отсутствие нарушает четкую схему рассаживания за столом.

— Ой-ей, дева, что ты несешь, ты хоть сама-то понимаешь?

Шерил могла бы честно сказать на это, что не понимает, но ведь сама-то Бекки понятия не имела о том, что связывало Дика и Алину все эти годы. Возможно, ему просто хочется, чтобы Шерил присутствовала при его реванше за тот вечер в доме Олди-Седжмур.

Этого она Ребекке, конечно, не сказала, но сама не переставала хмуриться всю дорогу. Наконец «форд» затормозил возле ресторана. Ребекка откинулась на спинку сиденья и улыбнулась.

— Все, принцесса, иди и царствуй.

Скорее, ползи и страдай, но Шерил покорилась твердой хватке маленькой американки.

Дик приподнялся им навстречу и улыбнулся.

— Я так понимаю, американский аспирин творит чудеса?

— Да… что-то вроде этого.

Алина проворковала со своего места:

— Чудесное исцеление болящих.

Сэм сердечно улыбнулся и встал навстречу Шерил.

— Садись со мной рядом, пусть Бекки ревнует.

Бекки рассмеялась, блеснув белоснежной улыбкой.

— Оптимист! Ты бы хоть подумал, зачем молодой красотке вроде Шерил принимать ухаживания немолодого и женатого мужика с изрядной лысиной? Только из жалости, никак иначе.

— Не такой уж я немолодой!

Алина негромко заметила:

— Да и девушка уже на выданье. Ты не говорила им, Мидди? Насчет Генри. Официально еще не объявлено, но мама уже на седьмом небе. Прекрасная семья, давно живут здесь, все соседние с Роузфилдом земли принадлежат им много веков. Правда, в наши дни это уже неважно. По крайней мере, для меня.

Последние слова сопровождались обворожительной улыбкой номер один и влажным блеском глаз номер два в сторону Дика.

Шерил в смятении смотрела на эту сцену. Неужели Дик не понимает, что Алина опять играет с ним? В этот момент ее взгляд наткнулся на холодный и бешеный взгляд серых глаз нового хозяина Роузфилда.

— Мои поздравления. Не знал.

Она хотела ответить, что все это ерунда и неправда, но поздравления посыпались градом со всех сторон, а Алина уже рассказывала о собственной свадьбе и недолгом браке, причем в форме анекдота, и Шерил ошеломленно смолкла, так и не успев ничего толком сказать.

Ребекка отчаянно мигала ей с противоположной стороны стола, Сэм развлекал ее разговором, но Шерил словно провалилась в какой-то густой, вязкий туман. В этом тумане отчетливо был слышен только один голос: голос ее старшей сестры. При желании Алина действительно могла быть очаровательной. Еще через минуту Шерил совершила очередную ошибку. Она подняла глаза и увидела, что Алина положила свою руку на руку Дика. Шерил бессознательно ломала пальцы. Ее сестра выигрывала схватку решительно, бессовестно и вчистую.

Она не помнила разговоров за столом, не помнила, что им подавали, ничего не помнила. Только на террасе, куда подали кофе и напитки, она смогла удрать в туалет. Ребекка была тут как тут.

— И что ты творишь, дева? Я сказала — царствуй, а не ползай во прахе. И кто такой этот Генри? Из Плантагенетов, что ли? У меня плохо с историей Англии.

— У меня тоже. У меня со всем плохо. А Генри… у меня с ним было нечто вроде романа.

— Нечто вроде?

— Я с ним не спала.

— Но ты собираешься за него замуж?

— Вообще-то нет. Мы больше не встречаемся.

— Правда?

— Да.

— Так почему ты этого не сказала?

— А зачем? Ты же видишь, он с Алины глаз не сводит!

— Извини, но я вижу только то, что твоя сестрица из платья выпрыгивает, лишь бы привлечь его внимание. Это разные вещи.

— Ты не понимаешь…

От отчаяния Шерил за считанные минуты выложила Ребекке всю историю отношений Алины и Дика. Подруга даже глазом не моргнула.

— Ну и что? Тогда было одно, сейчас другое. Неужели ты всерьез полагаешь, что такой человек, как Дик, может увлечься такой особой, как твоя сестра?

— Я не знаю.

— А я знаю! Иди обратно и перестань вести себя как мышь под метлой.

Высказывание было энергичным, и Шерил неожиданно почувствовала прилив сил. Хватит жалеть себя и дуться на весь мир. Она решительно ступила на террасу, гордо вскинув голову.

Напитки уже были выставлены на стол. Шерил на секунду замешкалась, но Ребекка решительно подтолкнула ее в спину. Шерил, к своему смущению, оказалась сидящей между Сэмом и Диком.

Во время обеда радушный хозяин практически игнорировал Шерил, но сейчас повернулся к ней и сурово воззрился на ее смущенное лицо.

— Выпьешь что-нибудь?

Почему бы и не выпить… Гулять, так гулять.

— Джин-тоник, пожалуйста.

Дик кивнул официанту, а затем поинтересовался:

— Как себя чувствуешь? Я имею в виду твою головную боль. Прошла?

— Да, спасибо.

Ребекка права. Мышь под метлой, причем дохлая.

Шерил судорожно придумывала, что бы такое сказать, чтобы немедленно очаровать и привлечь к себе Дика Блейза, который продолжал, неведомо почему, испепелять ее взглядом, но в этот момент в разговор на всех парах врезалась Алина. Она ворковала, шептала, округляла глаза, поводила плечами и покачивала ногой, то и дело хватала Дика за рукав, и Шерил ничего не оставалось, как разговаривать ни о чем с Сэмом. Умница Сэм все понимал. Он подмигнул ей и одними губами прошептал:

— Акула в парче.

Шерил улыбнулась. Улыбка вышла горькой, ибо Дик Блейз, судя по всему, был совсем не против открытых заигрываний Алины.

Алина была в ударе. Даже Ребекка несколько раз смеялась в ответ на остроумные замечания старшей сестрицы Шерил. Заспорили они только насчет детей. Алина считала, что современной женщине дети ни к чему. Ребекка возразила:

— Я не согласна. Элиот совершенно изменил мою жизнь и стал для меня всем.

— Что ж, для тебя — вполне возможно. Но некоторые… Да вот, хоть взять мою младшую сестренку. Ее жизнь практически загублена, и уверена, она сама это понимает.

Шерил метнула на сестру яростный взгляд, в котором легко читалось одно слово: «Заткнись!».

Неожиданно вмешался один из гостей.

— Я даже не знал, что у вас есть дети. Вы так молоды. Сколько их у вас?

— Только один — Ронни.

Дик негромко заметил:

— Ты мог видеть его в усадьбе. Светленький мальчик, довольно высокий. Они с Элиотом друзья.

— О, да, я припоминаю. Сколько же ему лет?

Шерил почувствовала себя в ловушке. Она помнила свою первую ложь Дику, но Ребекка и Алина знали правду. Алина спасла сестру от явной лжи, но ситуацию накалила до предела.

— Девять, если не ошибаюсь. Я помню, он родился незадолго до моего совершеннолетия, в мае… Бедняжка Мидди даже не была на моем празднике. Ее сослали, чтобы не ронять фамильную честь. Глупо, конечно, она ведь все равно потом вернулась с ребенком на руках. И все обо всем узнали.

Шерил смотрела на Алину так, словно пыталась убить ее взглядом. Холодная, бессовестная стерва, которой наплевать на всех, а в особенности на свою младшую сестру. Шерил украдкой перевела взгляд на Дика, от души надеясь, что разговор его не заинтересовал, но… наткнулась на холодный, острый взгляд стальных глаз. Голос Дика звучал бесстрастно.

— И кто же отец?

Ребекка возмущенно вскинулась, но Алина опередила ее.

— Какой-то итальянец, как уверяет Шерил, но у меня есть на этот счет кое-какие сомнения. Может, раскроешь страшную тайну, Мидди? Нам всем страшно интересно.

— Полагаю, удовлетворять чужие интересы в таких вопросах — это твоя стихия, сестричка.

Ах, какая жалость, что взглядом нельзя, например, задушить! Или стукнуть по голове. Ребекка одобрительно улыбнулась, но Дик не унимался.

— Почему ты делаешь из этого тайну?

— Это не тайна.

— Тогда скажи, как его зовут.

И в этот момент Шерил окончательно поняла, что Дик знает ответ, но хочет услышать его из ее уст, а на всех остальных ему наплевать. Шерил выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза. Благословенная ярость залила ее холодным белым пламенем, и пальцы перестали дрожать. Ее зовут не Мидди, а Шерил Олди-Седжмур, у нее есть сын, Ронни Седжмур, и она счастлива этим обстоятельством, а что до всего мира…

— Никак. Никак его не зовут. Он совершенно незначительная фигура и остался далеко в прошлом. Там ему и место. Теперь, если вы с Алиной закончили упражняться в издевательствах над бедняжкой Мидди, я, пожалуй, пойду.

Она поднялась, не дожидаясь ответа, и направилась к выходу, не глядя ни на кого. Поэтому и не видела, как рванулся за ней Дик и как Ребекка схватила его за руку и начала что-то горячо шептать ему на ухо, уговаривая не делать того, о чем впоследствии придется пожалеть. Шерил удалось не броситься бежать исключительно благодаря силе воли, но на лестнице нервы сдали, особенно когда сзади раздался оклик Дика. Она подобрала платье и рванула вниз со всей доступной скоростью.

Дик Блейз догнал ее на нижней ступеньке, схватил за локоть и прорычал:

— Куда, во имя всех гончих преисподней, ты несешься?!

— Домой! Такси!

— Забудь об этом!

С этими словами он молча потащил ее куда-то в сторону от ресторана. Она попыталась было вырваться, но быстро поняла бесполезность этих жалких усилий.

— А ты куда меня тащишь?!

— К моей машине. Ты — мой гость. Я отвезу тебя домой.

— Я лучше прогуляюсь. Кроме того, у тебя есть еще и другие гости.

— Ими займется Ребекка. Полезай в машину, или мы подеремся на глазах у всего городка!

Что-то в его голосе подсказывало Шерил, что сейчас лучше не спорить, поэтому она молча села в машину. Дик для надежности запер ее снаружи, затем обошел машину и сел за руль. Такое нахальство привело Шерил в ярость, и она стала дергать ручку, но добилась только того, что заорала сигнализация, причем на редкость пронзительно, так что пришлось заткнуть уши. Дик молча выключил сирену и с укором взглянул на Шерил.

Несколько минут они оба молчали. Затем Дик заговорил. Его голос был тих и бесстрастен, но она чувствовала, как в душе мужчины клокочет буря эмоций.

— Неужели ты думаешь, что теперь я позволю тебе просто уйти?

Вопрос был риторическим, а стало быть, ответа не требовал. Машина неслась на полной скорости, и через несколько минут они оказались во дворе усадьбы Роузфилд. Дик заглушил мотор и молча откинулся назад, но, когда Шерил попыталась выйти, он быстро схватил ее за плечо.

— Он мой сын, да?

— Ты действительно хочешь это знать?

Последний шанс уйти, Дик Блейз! Последний шанс сделать вид, что ничего не было и нет.

— Естественно, хочу!

Она набрала воздуха в грудь и произнесла очень медленно и четко, почти по слогам:

— Ронни — твой сын.

Странное дело, ведь Дик почти не сомневался в этом, но его пальцы на руле сжались так, что побелели костяшки, а лицо окаменело.

Шерил искоса наблюдала за ним. Не верит? Ведь она могла быть еще с кем-то в то лето…

— Черт!

Если это радость, то своеобразная. Шерил неожиданно почувствовала сильнейшую усталость от всего происходящего. Она молча открыла дверь, вышла из машины… и припустила бегом по тропинке к коттеджу.

Надо отдать Дику должное, он пришел в себя быстро. Догнал ее на пороге и преградил ей путь в дом.

— Нет, теперь не сбежишь! Или ты думаешь, что можно мне сказать такое, а потом просто отправиться домой пить чай?

— А что еще ты хочешь услышать?

— Многое, черт побери! Все!

Дик втолкнул ее в дом и захлопнул дверь. Испуганная выражением его лица, Шерил метнулась в гостиную, но он немедленно догнал ее.

— Не смей на меня так смотреть! Я не собираюсь причинять тебе боль!

Он уже сделал это много лет назад — и сегодня вечером тоже.

— Я хочу знать только одно. Какого дьявола ты мне ничего не сказала?!

— Я должна была сказать это перед всеми гостями?

— Я имею в виду, когда забеременела.

— И как я должна была это сделать?! Сесть на самолет, прилететь в Америку, встать на первом попавшемся перекрестке и орать «А кто видел Дика Блейза?»?

— Я же послал тебе письмо, просил писать, если тебе что-то понадобится или у тебя будут проблемы… Какие проблемы я мог иметь в виду, как ты думаешь?

— Не получала я никакого письма! Я была в частной школе, когда все выяснилось.

Дик нахмурился.

— Твоя мать! Она перехватила письмо!

Шерил была уверена в одном: мать никогда не подозревала Дика в причастности к беременности ее дочери.

— Зачем ей это было делать? Она о нас ничего не знала!

— Может быть, решила, что я охочусь заодно и за второй ее доченькой.

— Это вполне возможно, ты прав.

— А если бы ты получила письмо? Написала бы? Сказала бы мне о ребенке?

— Я… я не знаю.

Дик отвернулся, подошел к окну. Взъерошил пятерней волосы. Помолчал и сказал очень тихо:

— Трудно поверить. Ронни — мой… наш…

Шерил не могла разобраться в своих чувствах. Еще пару месяцев назад она воскликнула бы: «Он мой и только мой!». Теперь все было иначе. Дик обернулся.

— Почему ты ничего не сказала, когда я вернулся? Столько времени прошло, но ты молчала!

— Откуда мне было знать, как ты прореагируешь? Ты и сейчас не был похож на счастливого отца, когда узнал. Я старалась не причинить вреда Ронни.

Вот тут Дик взорвался.

— Черт бы тебя побрал! И ты взяла бы предложенные мной деньги, на обучение, считая это в глубине души своего рода расплатой за мое отцовство, а сама продолжала бы хранить тайну?!

— Я позволила бы ему приходить, общаться с тобой…

— Ты же собиралась уехать, значит, я не смог бы находиться рядом с ним!

— Неправда!

— Да? А какова правда? Что ж, барышни Седжмур великие актрисы!

— Не смей сравнивать меня с Алиной! Я с тобой в игры не играла, я не пользовалась тобой, я не разбивала твоего сердца!

— Не разбивала? Ты что, правда в это веришь?!

Шерил презрительно фыркнула. Спасительная ярость придавала ей сил.

— Валяй, лелей свою гордость!

— К черту гордость! Теперь, Шер, самое время тебе услышать правду.

— Не уверена, что хочу этого. Иди к своей Алине, так будет лучше.

Она уже взялась за ручку и слегка приоткрыла дверь, но Дик неожиданно оказался рядом и в бешенстве захлопнул ее. Серые глаза горели диким огнем, кулаки сжимались, он почти кричал:

— Тебе придется выслушать! Я не спал с твоей сестрой в то лето, хотя, видит Бог, у меня была масса возможностей…

— Я не слушаю!

— Я даже и не думал о том, что она может мной заинтересоваться. Я просто подвернулся ей под руку. Она переспала бы со мной, хотя не удивлюсь, если она уже проделала это со всеми окрестными парнями. Я-то этого не хотел!

— За дурочку меня принимаешь? Алина всегда добивалась своего.

— Именно поэтому ее так взбесило мое равнодушие, именно поэтому она наврала вашей матери и меня выперли из усадьбы!

— Это что же получается? Мама выгнала тебя, потому что ты НЕ спал с ее дочерью?

— Не передергивай! Она услышала другую версию и действовала согласно ей. Она и понятия не имела, какова ее дочка на самом деле, но ты-то знала и даже пыталась меня предупредить…

— Ты посмеялся надо мной…

— Потому что для меня была дикой сама мысль об этом. Неужели в это так трудно поверить? Для меня всегда существовала только одна из сестер Седжмур, и это не Алина!

— Прекрати! Мы оба знаем, что я просто подвернулась под руку!

— Господи, Шерил! Почему же ты так к себе относишься? Да мне нравилась ты, только ты, больше чем просто нравилась! В ту ночь, когда мы занимались любовью, я был счастлив, хотя и понимал, что это неправильно, потому что ты — девчонка, а я — взрослый парень. Ведь ты была невинна?

— Нет!

— Да я же и тогда это понял, но ты сбила меня с толку. Господи, мне до сих пор стыдно за то, что я сделал с тобой той ночью. Для тебя это было впервые, а я был груб…

— Нет, не был!

Пусть оставит все свои извинения для Алины!

— Ладно, прошлого все равно не изменить. Но неужели ты не веришь мне насчет Алины? Не веришь, что я и в самом деле предпочел тебя? И предпочитаю до сих пор?

А как сразу поверить в то, чему не верила десять с лишним лет?

— Хорошо, я тебе докажу. Где спальня!

— Что?!!

— Спальня! А, вон там…

— Что ты делаешь?

Дик тащил Шерил за собой по коридору, так что вопрос был более чем глупый.

— Делаю то, что давно хотел сделать. Ты просто не хотела слушать… Свет оставить или выключить?

— Я… ты…

— Значит, выключить.

В темноте он жадно и яростно поцеловал ее в губы. Шерил слабо пискнула:

— Мы не можем…

— Почему?

Следующий поцелуй пришелся в шею.

— Потому что… потому что Алина скоро вернется домой… Я не могу…

— Можешь! Ты увидишь, это очень просто.

Он выдернул заколки из ее прически, и золотистые волосы волной упали на плечи Ше-рил. Она предприняла последнюю попытку.

— Ты… ты не ненавидишь меня за Ронни?

— За чудесного, обаятельного, умного, доброго сына? Кстати, а почему бы нам не родить еще одного? Или парочку?

Крепость пала. Ноги Шерил внезапно ослабели, а руки сами обвились вокруг шеи Дика. Он бережно положил ее на кровать и начал медленно раздеваться, не сводя глаз с ее лица, белеющего в темноте. Много месяцев он мечтал об этом моменте и теперь не хотел торопиться. Никогда в жизни он не хотел так сильно ни одну женщину. Это было больше чем секс, много больше…

Дик зажег настольную лампу. Он хотел ясно видеть ее лицо. Любимое лицо. Самое прекрасное лицо в мире.

Шерил нервно облизала пересохшие губы, и Дик нежно провел по ним пальцем. Это было похоже на поцелуй, только еще эротичнее. Губы Дика медленно прильнули к губам Шерил…

Дыхание участилось. Мужчина взял руку женщины и положил себе на грудь. Шерил подчинилась бессознательно, провела по завиткам волос, погладила широкие плечи, помогла ему освободиться от рубашки.

Затем настала ее очередь избавляться от одежды. Теперь Дик целовал ее, не отрываясь, расстегивал платье, нетерпеливо снимал лифчик… Его пальцы зажигали под кожей огонь, скользили по груди, ласкали возбужденные соски… Потом он наклонился и стал нежно целовать ее трепещущие груди.

Они вместе покатились по кровати, целуя и лаская, готовя друг друга к самому главному, теряя сознание от восторга обладания, от узнавания друг друга… Шерил всего на миг отстранилась от Дика, чтобы взглянуть на его наготу при свете. Литое, сильное тело мужчины, широкие плечи и грудь, узкие бедра и стройные мускулистые ноги атлета — она столько раз мечтала о нем, столько раз представляла его именно таким, но видела впервые. Ее мужчина. Отец ее ребенка. Человек, которого она любила всю свою жизнь.

Их тела слились, и Шерил выгнулась, со стоном обхватив ногами его бедра. Дик с хриплым вскриком прижал ее к себе и овладел ею до конца. Шерил была ошеломлена этим ощущением мужской мощи, заполнявшей, казалось, все ее тело целиком, она ловила ритм его движений, подстраиваясь под него и превращая свое и его тело в нечто третье, единое и прекрасное. Сердца бились в унисон, дыхание стало одним на двоих, кровь звенела в каждой жилке их тел… Дик и Шерил возносились на какую-то немыслимую вершину, в сладком ужасе понимая, что не хватит воздуха, не хватит сил, не хватит ничего, но… Потом вспыхнуло во тьме ослепительное сияние и под сводами старого дома разнесся двойной крик боли, счастья и восторга.

— Дик!

— Шер!

Тьма расступилась, принимая их тела, летящие в вечность, подхватила их, убаюкала и мягко опустила на землю. Они лежали, остывая, обнимали друг друга, и никакие слова были не нужны.

А потом Дик снова поцеловал ее. И еще, и еще, и так до тех пор, пока не повторились вновь и лестница к звездам, и сияющая тьма, и падение обратно, только на этот раз все опять было по-другому. Они были нежными и медлительными, внимательными и чуткими, словом, именно такими, какими и должны быть мужчина и женщина, которые любят друг друга.