Время подошло к вечеру, и Марк зажег торшер, покосившаяся ножка которого была стянута изолентой. Окна плотно захлопнули шторами еще раньше, и теперь только желтоватое свечение очерчивало небольшую комнату. Со всех сторон нависали шкафы с запыленными книгами и пейзажные картины в толстых деревянных рамах. К кровати вела дорожка из разноцветных ковров, которые прятали дощатый пол с потрескавшейся краской. Тесный старомодный уют.

— Здесь нет белья, — сказала Анна, стянув лоскутное покрывало.

Под ним неожиданно оказался икеевский матрас.

— И подушек тоже, — добавила она.

— Боюсь, сегодня это не исправить. Есть только полотенца.

— И одежда.

Она указала на спортивную сумку, которую все-таки захватили из подвала. Где только Север откопал ее? На самом деле Анну не беспокоило, что эти платья, блузки, брюки покупал Марк, ей не нравилось, что он снимал их с нее. Очень медленно или же наоборот нетерпеливо…

— Мне нужно переодеться, а ты пока принеси полотенца.

Марк вышел, и Анна подтянула к себе набитую доверху сумку. На ней была рубашка Марка, которая прилипла к телу из-за влаги. Его же пиджак так и остался валяться в фургоне. Она раскрыла сумку и нашла вещи из комода, судя по всему, кто-то сгреб все содержимое ящик за ящиком, ниже отыскались платья вместе с плечиками. Пожалуй, тут была только четвертая часть ее гардероба, но, слава богу, случился комод. Анна сбросила рубашку и стянула с себя телесный комплект, которому пришлось сыграть роль купальника. Не мучаясь выбором, она надела что первое попалось под руку: кружевное белье и голубоватую тунику, которая доходила до середины бедра. Потом она правда заметила искрящуюся бахрому вдоль рукавов, и вспомнила, что примеряла ее лишь однажды, в магазине, где стояли магические излучатели. Другое объяснение покупки на ум не приходило.

Тело, наконец, забыло сковывающую тяжесть, она могла ходить самостоятельно и не цепляться за всё, хоть отдаленно напоминающее поручень. Но вернулась и боль, ноющая и монотонная. Расцарапанная коленка и два больших синяка на груди от выстрелов. Если она продолжит калечиться в том же темпе, к концу второй недели на ней не останется живого места.

Ручка скрипнула и дверь отворилась, всего на пару сантиметров, а потом резко остановилась, словно ее поймали с той стороны. Спохватился.

— Да, Марк, стоило постучать.

Он решил, что формальности соблюдены, и молча вошел. Со стопкой полотенец.

— Подозреваю, это все, что есть в доме, — улыбнулась Анна.

Марк подошел к кровати и начал бросать их по одному рядом с ней.

— Простынь, одеяло, подушка… даже две.

— А где ты будешь спать?

— В соседней комнате есть диван.

Он подцепил свою рубашку и скомкал ее в руках.

— Она мокрая, — зачем-то сообщила Анна.

Марк кивнул и вновь поднял на нее глаза. Вот эта сверлежка до добра не доведет. Он уяснил правила, и теперь выискивал свои козыри и ее слабые стороны. И пристальный, но мягкий взгляд карих глаз мог выиграть ему немало очков.

— Что это на тебе?

— Знаю, — Анна рефлекторно обняла себя, запутавшись пальцами в густой бахроме.

— Может Север перепутал сумки?

Он откровенно разглядывал ее и веселился. Сукин сын знал, что она терпеть не могла подобные вещи. Даже в рамках карнавала.

— Значит была любительница подобного? — парировала она. — Туго пришлось, малыш.

Он предостерегающе качнул головой, но смолчал.

— Мне нравится.

— Да, я помню твои клубы, у тебя всегда были проблемы со вкусом.

— Только жалко, что она не леопардовая.

— Еще пару месяцев с тобой, и все могло бы быть.

Марк рассмеялся и сел рядом. И она вдруг поняла, что они одновременно вспомнили об одном и том же.

— Они были ужасные, даже не начинай, — предостерегла она.

— Может они тоже в сумке? Стоит покопаться.

— Нет, я отнесла их в гараж и бросила в коробку с инструментами. Они были такие огромные, что я подумала, такая упаковка им подходит больше.

— Золотым часам, Анна?

— Дорогущая безвкусица, Марк.

— Ты кстати катаешься на тойотовском танке.

— Он не такой уж и дорогой.

— И он Виктора. Только поэтому.

Анна кивнула. Иногда же они могут просто разговаривать… Без всякой подоплеки и больной соревновательности, когда за каждый успешно проведенный словесный удар полагается награда.

— Представляешь, если бы у него была бэха, черная, понтовая…

— Закончил?

— Я тогда купил бы тебе кепку FBI.

Он взглянул на наручные часы, и его дурацкая улыбка погасла.

— Ты ведь не будешь ночевать здесь? — догадалась Анна.

— Я вернусь рано утром, так что пару часов сна захвачу.

— Мне беспокоиться?

— Больше обычного?

Сам он успокоился, их разговор явно пошел ему на пользу. И тот в фургоне, который подарил им маяки и позволил хоть на сколько-то объясниться друг с другом, и вот этот, пустой и вырванный из стремительно пролетевшего времени, когда они решили начать снова. Он часто смешил ее, еще чаще добродушно подтрунивал и смотрел даже также…

— Береги себя, Марк. И Севера.

В дверь постучали.

— Да, — отозвался Марк.

Он поднялся с кровати и направился к проему, в котором как раз появился Север.

— Вот он, береженный, — усмехнулся Марк.

Север посмотрел на него с недоумением, но потом повернулся к Анне и скользнул по ее телу цепким взглядом.

— Я в порядке.

Анна закинула ноги на кровать и устроилась поудобнее, расправила импровизированное одеяло, дом оказался холодным и даже весенние температуры не спасали.

— Что у тебя? — спросил Марк.

— Рёф захватил наживку.

— Отлично.

Север прошел внутрь и почти упал на стул у шкафа. Он вытянул ноги и опустил голову, как будто собирался заснуть, но вместо этого продолжил говорить.

— Он пришлет своих людей, чтобы все оформить. Больше всего его интересуют два клуба в третьем квартале. С них придется начать.

— Мы обговаривали это, — Марк кивнул.

— И пару ребят приезжали с Восточного, вынюхивали… видно, какие-то слухи пошли. Поэтому, если мы уже все решили, лучше ускорить процесс насколько возможно.

— Подключи Нечетного.

— Ты ему сперва объясни, кто есть кто.

— То есть?

— Он не справляется и мешает справляться мне.

Марк напрягся.

— Стоп. Нечетный главный, ты только помогаешь мне в деле с Рёфом.

Север скривился и раздраженно прошипел что-то, сглатывая злобу.

— Так ничего не получится, — проговорил он спокойно и медленно. — Дело Рёфа подомнет все, уже и Анна вмешана в это.

— У тебя свой бизнес строго в рамках уголовного кодекса. Ты уже вышел, Север.

— Мы выйдем вместе. Сейчас я нужен тебе.

И Север впился в него недобрым взглядом, будто Марк по-детски упорствовал и отказывался понять очевидные вещи.

— Если тебе так неймется, — выдохнул Марк.

— И есть еще кое-что. Но тебе не понравится.

— Выкладывай.

— Это касается Анны.

По его тону она поняла, что он и сам не в восторге.

— Все сделки прикрывает мой знакомый из юристов, — продолжил Север. — И, когда мы начали всю эту тему с легализацией, был уговор, что мы отныне держим себя в рамках. Помнишь?

— Помню. Не томи.

— Я не могу сказать ему, что ты убил свидетеля. И не могу свалить на других, все выплывет так или иначе.

— Мой план с пленкой дерьмо, ты уже говорил.

— Именно, Марк. Ты без оглядки тасуешь переменные, не заботясь о всей картине… Ладно, в общем, он хочет встретиться с ней.

— Сейчас не время.

— А он считает, что самое оно. Он не дурак, и видит, что затевается игра. А Анна — ниточка, за которую он может потянуть. И к тому же он может требовать с нас, мы же, так сказать, партнеры, мы зависим от него и его связей.

— Я вот опять слышу твое недовольство.

— Я вызвался, но я собираюсь помогать и постоянно напоминать из-за необдуманных решений кого весь сыр-бор.

Марк оглянулся и посмотрел на Анну. Их глаза встретились, и она угадала его тревогу и мучительное сомнение.

— Нет, — сказал Марк.

— Хорошо, — тут же согласился Север, — я тоже всей душой за. Но тогда нас сбрасывают с борта добропорядочных бизнесменов и начинают прессовать.

Отлично.

— Ты доверяешь этому знакомому? — спросила она у Севера.

— Процентов на восемьдесят.

Восемьдесят процентов. И протест Марка. И безвыходность.

Они выехали в пять утра. Две машины, в первой с одним бойцом ехал Нечетный, его, наконец, посвятили в актерские пробы Анны, и заодно в должностную перетасовку, после которой ему не стоило спорить с Севером. А во второй сам заслуживший повышение, Анна и двое мужчин довольно крупного телосложения.

— Что он хочет от меня?

Анне чудом удалось выспаться, она высматривала в окно только готовящийся к пробуждению город и узнавала спальники соседнего района. Главное, чтобы не опять в область.

— Скорее всего, расспросить о событиях годичной давности. Потом о Викторе.

— Я не понимаю, почему я так важна.

— Он хочет посмотреть на тебя. Пощупать, так сказать. Может быть, мы тебя запугали, и ты сомневаешься, может ему стоит пообещать защиту, и ты примешь его сторону, поможешь ему. Это бесконечный торг, Анна. Все хотят выбить условия получше и заплатить поменьше.

— Как его зовут?

— Игорь, он из как бы частной организации, которая занимается тем, чем не могут органы. Я знаю его несколько лет, но мы не друзья. Если бы его карьерный рост зависел от моего срока, он бы добивался для меня пожизненного. Но сейчас ему нужно правильно растасовать активы Марка.

Игорь приехал один на сером седане. Он припарковался рядом с ними посреди угрюмой промышленной зоны. Север вышел, чтобы встретить его, и Анна увидела невысокого худощавого мужчину в строгих очках. Ему было едва за тридцать, хотя деловой идеально подогнанный по фигуре костюм мог и накидывать ему пару годков. Он явно хотел выглядеть серьезно и представительно.

После недолгого разговора Север направился к машине и открыл пассажирскую дверь спереди, кивком согнал охранника и уселся на его место. Игорь же сел сзади, рядом с Анной.

— Доброе утро, — он вежливо улыбнулся.

— Доброе.

— Скорее всего, вам обрисовали всю суть происходящего.

Анна кивнула. Она вслушивалась в его интонации, мягкие и деликатные, и пыталась понять, как ей лучше вести себя. Какие ответы дать… Наверное, самое главное показать, что с ней бесполезно заигрывать и что такие встречи не имеют смысла. Если они хотят разговаривать, пусть делают это с Марком, только он решает. Он игрок.

— Я просматривал дело вашего брата. Виктор проработал на Марка четыре года.

— Мы никогда не разговаривали с братом о его делах.

— Уверен, так и было. Но меня заинтересовала одна деталь. Он единственный родной ваш человек. Был, простите.

Он хотел выбить ее из равновесия.

— Это вопрос?

— И он все равно не делился с вами?

— Мы никогда не разговаривали с братом о его делах.

— Тогда вы, наверное, не знаете, что именно Север привел его к Марку, что как известно привело к печальным последствиям.

Север дернулся и посмотрел на Игоря через зеркало заднего вида.

— Спасибо за информацию, — Анна ответила как можно спокойнее.

— Значит сама лояльность? Занятно. И сколько платят?

— Игорь, не забывайся, — вступился Север.

— Я могу устроить нашу встречу наедине, — он запел уж совсем ласково и шелково. — Только скажите.

Рядом с магнитолой вдруг проснулась рация.

— К въезду приближаются четыре машины, — продиктовал Нечетный.

Его внедорожник остался у ограждения, чтобы следить за территорией.

— Это его фокусы? — со злостью добавил он, и ей показалось, что на заднем фоне щелкнули затворы.

Север резко развернулся и посмотрел на Игоря. Когда тот замешкался и вздумал взять паузу, он потянулся к нему и грубо ухватился за выглаженный пиджак.

— Отвечай!

— Какие машины? Ма… марка? — выдавил из себя Игорь.

— Да, они! — крикнул Нечетный. — Спецномера.

— Я ничего не знаю. Я никому не говорил.

Север вновь встряхнул Игоря, чтобы он умолк.

— Ты приехал на служебной?

— Да, да.

— Черт!

Согнанный боец кинулся к задней двери.

— Выкини его, — скомандовал ему Север.

— Не глупи, Север. Остановись! — Игорь схватился за спинку кресла. — Эти ребята сотрут тебя…

Его все-таки выволокли наружу, охранник заскочил следом, и Анна зацепила взглядом оружие, которое он сжимал в руках. Машина резко крутанулась, развернувшись, и направилась к большим проржавевшим ангарам.

— Две пошли в обход, — сообщил Нечетный, — Две прут на меня.

— Главное, не стреляй, — надавил Север.

— Нас зажмут.

Анна оглянулась и увидела машину Нечетного, которая ехала за ними чуть правее, и позади нее яркими фарами отсвечивали две иномарки. Уже совсем близко.

— У меня приказ Марка, — в голосе Нечетного проснулась нездоровая решительность. — Анна должна вернуться.

— Не стреляй, я сказал!