То было время массового увлечения неразгаданными тайнами мироздания. В обще-ственном сознании чувствовалось приближение перемен. Отдел науки ЦК КПСС откры-то поощрял соответствующие публикации в научных и научно-популярных изданиях. По страницам газет гуляли сообщения о тибетских мудрецах, буддийских монахах-исцели-телях, а еще больше о людях», обладающих необыкновенными способностями руками считывать информацию о самочувствии других и что еще поразительнее этими же рука-ми лечить больных». На научном небосклоне ярко взошла звезда Н. С. Кулагиной и еще ярче Е.Ю Давиташвили — знаменитой Джуны, вокруг пальцев которых при переходе их в «рабочий режим» наблюдалось значительное — «примерно в тысячу раз — усиление яр-кости оптического свечения, резкое импульсивное увеличение проводимости среды, сопровождающееся акустическими щелчками…».

Молодой, но уже успевший зарекомендовать себя как крупнный специалист по восточной медицине Абай Волубаев, о котором упоминал в своем письме писатель Анатолий Софронов, по слухам, должен был возглавить институт, какие уже созданы в Западной Европе и Америке, — по комплексному изучению Человека. По тем же сведениям на него и Мирзу Курбабаева возложены были обязанности по отбору изучаемых экстрасенсов.

Общественность, томившаяся в ожидании перемен, предприинимала самостояте-льные шаги по овладению скрытыми знаниями. Типичное свидетельство того времени — показания Валентаса, кандидата наук, физика из Вильнюса:

— Учась в университете, я вместе с женой заинтересовались паранормальными яв-лениями психической деятельности. По этим вопросам в дискуссионном клубе универ-ситета проходили горячие дискуссии. Там мы впервые услышали о феномене Абае Во-лубаеве. По совету знакомых мы приехали в Москву и попали на квартиру Владимира Вострецова, где жил в то время жил. В первую очередь поразило жилище. В нем были атрибуты многих религий. На стенах — иконы, вокруг скульптуры, изображавшие Шиву и Будду. На стенах антры — разноцветные орнаменты квадратной формы, спобствовавшие сосредоточению во время медитации… Я надеялся с помощью Абая проникнуть в суть восточной философии, овладеть секретами психорегуляции, на что без наставника-гуру — Учителя могли уйти годы. Абай держал себя как человек незаурядный. Это, впрочем, подтверждалось мнениями и других присутствовавших и имевши-мся у Абая рекоменда-тельным письмом. Хотя об Абае в то время только начинали говорить как о выдающемся экстрасенсе он себя таковым не рекомендовал. Абай был одет аккуратно, скромно — кос-тюм, белая сорочка. Говорил о себе мало, в основном, о восточной медицине, лечении травами…

Абсолютную скромность и даже ироничность к себе молодого ученого отмечали в то время многие, но, несмотря на все, слава его прибывала. Как свидетельствовал тот же Валентас:

— Абай работал на переднем крае науки, занимался делом во многом неапробиро-ванным, спорным. Вскоре вокруг него появилость много людей из научной и писательс-кой среды. И просто истеричек… Самым важным для них было сказать друзьям, знако-мым: «Я знакома с Абаем, учителем Великой Джуны. Джуна подарила Абаю свою фото-графию и собственноручно написала» Учителю от ученицы…»

Одним из наиболее горячих поклонников и преданных учеников Абая стал и популяр-ный актер кино и режиссер Талгат Нигматулин, подлинная известность к которому приш-ла вместе с ролью морского разбойника, мастерски владевшего приемами карате, в фильме «Пираты ХХ века».

В те годы карате было едва ли не самым популярным видом спорта, и Талгат сразу же стал любицем молодежи. Признанию способствовало то, что над карате уже сгуща-лись тучи и исподволь готовилось постановление о запрещении заниматься им на тер-ритории Советского Союза. Гром грянул в мае 1984 года, когда приказом Спорткомитета были ликвидированы все многочисленные секции, а само карате было охарактеризова-но как «рукопашный бой, культивирующий жестокость и насилие, не имеющий отно-шение к спорту».

Серьезно занимаясь восточным единоборством, Нигматулин не мог не увлечься философией Востока. Последняя жена Талгата — Венера Нигматулина рассказала на следствии:

— Талгат интересовался вопросами психорегуляции и на этой почве сошелся с Мирзой и Абаем, в которых уверовал как в людей необыкновенных. Говорил, что они способст-вуют освобождению его от комплексов, помогают стать волевым, сильным, содействуют его творческому росту. Абай стал его кумиром. Когда студия предложила Талгату глав-ную роль в одном из фильмов, он поставил условием, чтобы в фильме нашлись также роли для Абая и Мирзы…

Восхождение молодого Абая к вершинам научной славы проходило наредкость лег-ко. Кроме уже упомянутого писателя Анатолия Софронова, поддержку ему оказали весь-ма известные люди, среди них несколько членов-корреспондентов Академии Наук СССР. Авторитет Абая был таков, что на одной из проходивших в Москве международных кон-ференций некий крупный ученый в знак уважения пожелал поцеловать тридцатитрех-летнему коллеге из Киргизии руку, что и незамедлил сделать публично…

Еще больше Абай преуспел в своих взаимоотношениях с недавно ушедшим из жиз-ни поэтом Валентином Сидоровым, известным рериховедом и под конец жизни ура-патриотом, автором книги «Семь дней в Гималаях», посвященной знаменитой Шамбале.

Мифическая Шамбала, существование которой опровергалось многочисленнымим исследованиями Центральной Азии, по данным ученых (?) — Утверждал Валентин Сидо-ров, — существует, и Космос осуществляет через нее постоянный контакт с нашей пла-нетой, как и с параллельной Вселенной. В подтверждении этого Сидоров ссылался на неназванных авторитетных очевидцев, наблюдавших наличие защитных полей вокруг границ Шамбалы и НЛО в небе над ними…

Феномены — Мирза и Абай, которые будто бы черпают свою энергию непосредствен-но из Космоса, пришлись весьма кстати автору «Семи дней в Гималаях». На вечере в Политехническом в Москве Валентин Сидоров сообщил собравшимся многочисленным поклонникам Шамбалы о прибытии Людей Будущего-людей феноменальных возмож-ностей, поддерживающих постоянную связь с Космосом, и пригласил их на сцену. Под аплодисменты огромного зала на сцену поднялись — Мирза, в самопальном халате с колокольчиками и бусами, какая-то бритая наголо девушка из Литвы и Абай — в белом шлеме из чистого хлопка…

С этого времени биографии кумиров быстро обрастали новыми подробностями.

Чтобы изучить механизм психотерапевтического воздействия Абай будто бы принял обряд крещения, а чтобы проникнуть в тайны тибетской медицины стал буддийским мо-нахом. Будучи монахом, Абай обязан был соблюдать 226 различных правил поведения, из которых главные — не красть, не убивать, не лгать, не грешить, не носить светской одежды, не употреблять спиртного, не принимать еду после полудня, не носить украше-ний, не употреблять парфюмерии, не принимать от людей золотых вещей и денег…

Учитель или гуру — как его уже называли — давал ученикам задания — переносить психологические нагрузки, преодолевать стыд, тщеславие. «Терпеть неудобства, давать бить себя слабому, гордому-унижаться, просить милостыню…»

Мирза, напротив, олицетворял детскость, душевную простоту. В кулуарах одной из конференций группа ученых предложила Мирзе продемонстрировать опыт телекинеза. Поставили спичечный коробок и предложили Мирзе опрокинуть его, не касаясь руками. Мирза — человек непосредственный — был очень удивлен, спросил: «А зачем, если можно так?» — И ладонью столкнул коробок…

Не последнюю роль в пропаганде обоих Живых Будд играли связи Абая — его посе-щение Звезного Городка, знакомство с семьей Анатолия Софронова, чью жену он ле-чил от постоянных головных болей, близость с уже упомянутым писателем Валенти-ном Сидоровым, поэтессой Ларисой Васильевой, более известной по ее бестселлеру «Кремлевские жены», в рабочем помещении которой при обыске были изъяты личные вещи Абая, а также в неменьшей мере общественное положение и связи этих людей, принадлежавших к известному столичному кругу литературной номенклатуры…

Между тем все настойчивее циркулировали слухи о том, что первые лица Партии и Правительства и члены их семей уже начали пользовать нетрадиционных целителей, которые на деле добились больших успехов нежели обычные титулованные врачи из Кремлевки. После одного из появлений Брежнева на телеэкране многие обратили внима-ние на то, в этот раз он был свежее и энергичнее обычного, а в одной из центральных газет немедленно появилось большое интервью с известной дамой-экстрасенсом по поводу ее исцеляющих рук…

Можно лишь предположить, какая судьба ждала Абая, учитывая возраст и состоя-ние здоровья кремлевских старцев, академические и иные связи молодого гуру, его напор и поднимавшийся, как на дрожжах авторитет в высших сферах власти, а также существование фотографии, подаренной ему Великой Джуной с ее подписью — «Учи-телю от ученицы…», которую я тоже держал в руках, знакомясь с уголовным делом…

Все могло быть иначе — не нуждайся Абай в деньгах на покрытие сеяминутных рас-ходов, наберись он необходимого терпения и не возникни вскорости конфликт между ним и его прибалтийскими поклонниками…