Старинные часы за стеной смолкли так же внезапно, как и начали бой.

Денисов перетасовал фотографии, перед тем как вручить их Полине.

— А ну! Дайте, я еще раз посмотрю! — Лида-Зельда снова надела очки, предварительно окунув их в широкие складки мягкого, не первой свежести халата.

— Вылитая Влада Вайнтрауб!

— Ну вы даете, Лида! — племянница убитой Полина выдернула у Лиды-Зельды из рук фотографию и вдруг замолчала. Денисов понял, что и ей в голову пришла та же мысль.

— Жена Вайнтрауба? — спросил он.

— Очень похожа… Как две капли воды! — Она обернулась к Денисову: — Вы не видели Ёсину жену?

Он покачал головой.

Обе показывали на фотографию женщины, погибшей в комнате матери и ребенка.

— Случайность, — Денисов улыбнулся. — Когда жена Вайнтрауба последний раз была здесь?

Женщины переглянулись.

— Я думаю… — Лида-Зельда повела головой. — В это воскресенье она не приехала.

— Я тоже ее не видела…

— У вас есть ее телефон?

— Пишите! — Лида-Зельда продиктовала номер по памяти.

В стену глухо застучали.

— Ша! — крикнула Лида-Зельда.

Полина вздохнула:

— Это Нейбургер. Старик хочет что-то сообщить. Стучит за две стены, через угол. Сейчас будет кричать…

Приглушенный стариковский голос, пройдя сквозь толщу дерева, донес:

— Вам еще нужен дер бандит Менлин…

— Это он про Богораза, — перевела Лида-Зельда. — Он так его называет!

— А то он сейчас уедет! Уже вывел машину… Вы слышите?

— Да-а!… — проревела Лида-Зельда. — Слы-шим!

— Уедет и даже не обернется!

— Слы-шим!… Не кричите так!

— Не знаю, в чем ваш интерес… — Богораз — здоровый высокий малый, вырядившийся по случаю жары в финскую тройку, поначалу разговаривал с Денисовым жестко-неприязненно, хотя и сам предложил ехать вместе.

— Может, интересуетесь вы не Сусанной, а вовсе мной. Я ведь собирался «за пределы», и меня чуть не посадили… Не за это, конечно, — под другим соусом…

— Куда вы хотели ехать?

— В Израиль…

Разговор продолжили в машине. Говорил в основном Богораз. Он ни разу первым не упомянул об убитой.

— А как это получилось? Родился сын! Пошел регистрировать в ЗАГС. «Как хотите назвать?» Все культурно. «Цви бен Ами»… — Богораз переключил скорость. Перед Денисовым оказался типичный любитель быстрой езды. — «Что за имя такое? А как его будут называть в школе? А потом — когда у него пойдут дети? Какое у них будет отчество? Цвибенаминович?» Я говорю: «Это еврейское имя. Очень красивое -Олень, сын Народа». — «Нет такого имени!» Приносят инструкцию. «Вот список личных имен РСФСР…» Обстановка начинает накаляться… «Нет такого имени!» Отказываюсь регистрировать… Скандал. Дальше — больше. Шьют антисоветчину. — «Не нравится? Езжайте к себе!» — «Я хочу имя в честь моего отца!» Заведующий появился. «Имя на Ц? Пожалуйста: Цветан, Цветимир… Отличное имя — Циприанус… — «Нет». Снова: «Езжайте к себе!» Понимаете? «К себе!» Я-то с детства думаю, что я здесь родной… А родным меня никто тут не считает. Это открытие стоит Колумба!

— Чем же закончилось?

— Три недели не регистрировали. Я подал заявление в ОВИР.

— Но все-таки?

— Цви бен Ами.

— И не уехали.

— Уехал бы. Если бы не Горбачев… Как раз национальные центры появились. Еврейское кафе открылось. «У Мейше». Рядом с вокзалом… — Он поймал в зеркале над лобовым стеклом взгляд Денисова.

— Знаю.

— Скоро будет еврейский культурный центр… — Богораз снова взглянул на него в зеркале. — Если бы центр этот открылся раньше, может, кто-то бы и не уехал! Народ хочет посидеть, поговорить на своем языке. Не таясь. Понимаете?

Денисов помолчал.

— Вообразите: вы узбек. И приезжает ваша футбольная команда «Пахтакор». И вы говорите на работе: «Наши играют! Иду поболеть за своих!» Нормально? А теперь представьте меня… «Наши играют!» Сионист — это уж точно! А то и антисоветчик. А людям, оказывается, нужно просто послушать свои песни, язык…

— Да-а…

Разговор получился не ко времени.

«Женщина, убитая в комнате матери и ребенка, как две капли воды похожа на жену Иосифа Вайнтрауба…» — Он не мог об этом не думать.

— У вас на Павелецком, в милиции, есть евреи? — спросил Богораз.

— Один, по-моему.

— Их не берут!

Неожиданная мысль пришла вдруг к Денисову: если обе убитые женщины каким-то образом связаны друг с другом, убийцу следует искать вблизи от маленького этого чудом сохранившегося еврейского штэтла.

«И тогда настроения эти, понимание — необходимо и важно…»

— …Представляю, что этот старый болтун Нейбургер -казенный еврей, наплел на меня! А я, по существу, не могу даже считаться евреем, поскольку не рожден еврейской матерью… Понимаете? Кнессет, израильский парламент, принял закон…

— Мне показалось, Богораз — русская фамилия, что-то вроде «богомаз»…

— Ничего подобного! — Он посигналил идущей впереди машине, та приняла правее. — Это древняя аббревиатура. Богораз значит «сын священника — рабби Залмена».

Он гнал машину, разгоряченный своими мыслями.

— Не боитесь гаишников? — спросил Денисов.

— У меня тут один приборчик, — Богораз показал на крошечный кубик, прикрепленный под крышей. — Суперрадар. Он предупредит…

— Разрешено? — Денисов кивнул на прибор.

— А почему нет? Содействует безопасности движения.

Денисов не мог начать интересовавшую его тему — для этого оба они должны были хоть в самом незначительном прийти к согласию.

— Вас тоже назвали в честь деда… Менлин! — сказал Денисов.

— Он все перепутал! — Богораз дернулся. — Менлин — мой брат, муж Полины. Родители назвали меня Карми. По паспорту я — Михаил, Михаил Михайлович… Между прочим, у евреев вы редко это встретите — Михаил Михайлович, Аркадий Аркадьевич… — «Еврей», «евреи» — было его пунктом, разговор постоянно сводился к одной теме. — У нас это значит, что сын родился после смерти отца и назван в его честь…

— Вот как!

— Имя дается только в память умерших. Сироту у нас всегда легко отличить!

За длинный этот день Денисов услышал по меньшей мере полсотни незнакомых имен; он догадывался, что стоит лишь в самом начале еврейской антропонимики…

Богораз уже гнал «жигуль» по Симферопольскому шоссе к кольцевой автомобильной дороге.

— Я не уехал! Я хочу пожить здесь, как все. Как русские, как украинцы. В равноправии. В уважении к своей нации. Пусть будет по радио и «русская красавица», и «русское поле»… К этому привыкли. Но чтобы и «еврейская мама», «еврейская жена»…

— Ти-ти-ти… — Суперрадар, установленный под потолком кабины, напомнил о себе негромкими сигналами.

— Проверки на дорогах…

Сотрудников ГАИ еще не было видно, но Богораз погасил скорость.

Вскоре сбоку, у дороги, показалась скрытая от взглядов машина ГАИ. Стоявший поодаль инспектор нацелил электронный определитель скорости в их сторону.

— Привет, командир. Зря стараешься… — Словно для того, чтобы досадить гаишнику, а заодно и Денисову, Богораз приложил свободную руку к виску, отдавая честь. Инспектор зло взглянул на него. Через минуту-другую суперрадар снова раскудахтался.

— Это он направил свою трубу нам вслед…

— Какие у вас были взаимоотношения с убитой? — Денисов воспользовался паузой.

— Никаких. Маленькие люди… У них свои дела, у меня -свои. Вы думаете, Нейбургеру, Лиде-Зельде нужен культурный центр, еврейская газета? Не-е-т! Только они об этом сами не знают! У них есть передача «Время». Оттуда они и черпают…

— Вы были дома, когда обнаружили убийство?

— Конечно! Меня сразу и позвали… Тот же Нейбургер! При том, что со мной вообще не разговаривает… В упор не замечает! Потому что мой дед поставил тамбур вместо крыльца и ему до обеда не стало хватать солнца.

— А что Маргулис?

— Сусанна? Она была на стороне Нейбургера… Я, честно говоря, ее недолюбливал. Бесполезно скрывать — вы все равно бы узнали. Она была портниха, мой дед — тоже. Вечно жаловались друг на друга. Лида-Зельда — та была за нас с матерью. Приглашала к себе, угощала… — Мысль его снова свернула. — Вообще-то мы народ радушный, гостеприимный. Мне все это жутко интересно, что происходит. Если удастся — поеду в Эрец. В гости. Посмотрю, вернусь. Я ведь не из-за денег туда собирался. И по еврейской визе в Америку не уеду… Понимаете?

— Отчасти. А что Иосиф Вайнтрауб? Вы встречаетесь?

— Аппаратчик, хотя и пострадал.

Некоторое время они ехали молча.

Суперрадар попискивал сбоку у лобового стекла. Богораз по-прежнему гнал машину, не думая о гаишниках.

— Писк — это переговоры ваших ментов, — пояснил он.

Денисов не ответил. Он задал вопрос, которому Богораз, похоже, даже обрадовался:

— Мог, по-вашему, убийцей Сусанны Маргулис быть еврей?

— Конечно! — Его реакция была Денисову непонятна. — Мы такая же нация, как все! И не надо бояться нас обидеть! -Он передразнил: — «Еврейчик»… «Евреечка»… Мы же говорим: русский, кореец, ингуш. Еврей — все! И не нужно темнить в литературе с отрицательными персонажами… Мирский, Горский… Мы же все понимаем! Когда израильскому премьеру Бен Гуриону доложили, что на улице Аяркон появились первые израильские проститутки, он только пожал плечами: «Видите, у нас все, как у всех народов!»

Впереди показалась телефонная будка.

— Мне надо позвонить, — сказал Денисов. — Подождете?

Стеклянный с металлическими переплетами бокс, нагретый на солнце, оказался изнутри душной изнуряющей камерой, словно из-за жары в ней полностью исчез воздух.

«Сейчас все решится…»

Денисов набрал номер, продиктованный Полиной.

Один за другим потекли длинные, ничем не прерываемые гудки.

«Никого нет!…»

Внезапно раздался легкий щелчок и резкий женский голос с едва заметной нерусской интонацией произнес негромко:

— Ал-леу? Я слушаю вас.

— Это квартира? — спросил Денисов.

— Кто вам нужен? — строго сказала женщина. — Это квартира Вайнтраубов…

— Мне плохо слышно! Простите, с кем я разговариваю?

— У телефона Влада Вайнтрауб! Кто это?

— Извините, я неправильно набрал номер. — Денисов повесил трубку.

Он едва не спросил ее:

«Вы живы?! Кого же приняли за вас Лида-Зельда и Полина, когда они смотрели фотографию погибшей? Может, у вас есть двойник?»

Когда он садился в машину, Богораз внимательно взглянул на него, но ничего не сказал: вероятно, пожалел о своей откровенности.

Доехали молча. Выходя, Денисов спросил:

— Работы много?

— В кафе? — Богораз тоже вышел. — Еще как! Перед приездом Рейгана всю ночь работали… — Догадался ли он о том, что Нейбургер обязательно расскажет Денисову про его ночное отсутствие дома в субботу? — Думали, кто-то из американцев обязательно захочет поесть кошерное…

Богораз поправил галстук. Лицо его было потным. Легко было представить, что он чувствует — выряженный в парадную финскую «тройку».

— А что? — Он снова держал себя заносчиво и в то же время растерянно.

— Я хочу еще раз встретиться.

Богораз качнул ватными плечами.

— Будете вызывать? Когда?

— Сегодня. Я позвоню.

В дежурке Антон Сабодаш сообщил Денисову последние новости:

— Семейка эта из Ворошиловграда… Кочетура Нина Максимовна, с ребенком, со стариком…

— Те, что уехали до обнаружения трупа?

— Да, уже засветились.

— Они в Москве?

— Они и не думали уезжать.

Говорили коротко: Антону должен был звонить дежурный по Управлению.

— Милиционер видел всю семью на Казанском… Пригласил пройти в отдел. Старик по дороге убежал. Пока бегал за ним — и жена, Кочетура, слиняла. Вместе с ребенком.

Расследуя, по существу, другое преступление — убийство Сусанны Маргулис, Денисов от многого отошел. Сабодаш это почувствовал:

— Областники впрягли тебя в свои дела…

— А что сама Кочетура? Конечно, она не жена…

— Сожительница. А его фамилия — Гринчук. Гринчук Андрей Николаевич. Четырежды судим. Был признан особо опасным рецидивистом.

«Розыск убийцы…» — написано было на ориентировке под стеклом.

— Прости… — Антон снял трубку.

Денисов глянул издалека на рабочие телевизоры, на их экранах непрерывно, все двадцать четыре часа в сутки шла прямая передача с мониторов, установленных на вокзале. Черно-белая толпа по-прежнему беззвучно текла вдоль залов, переливаясь на перрон. Один из младших инспекторов от нечего делать нажимал кнопки мониторов, искал сюжеты.

— Гринчук был когда-нибудь прописан в Московской области? — спросил Денисов, когда Сабодаш освободился. — В Видном, например?

— В Московской области? Нет.

— А сожительница его всегда жила в Ворошиловграде?

— Всю жизнь. Рабочая на комбинате. Характеризуется положительно…

Денисов пожал плечами.

— А та свидетельница из комнаты матери и ребенка… Мать-одиночка…

— Струева? В спецприемнике…

Антон чертыхнулся.

— А мамочки, которые видели, как он «тархун» принес?

— Оставили. Вдруг он начнет все отрицать? «Не был», «не знаю»…

Старший сержант в углу продолжал играть с мониторами. Внезапно он заинтересовался, подхватив изображение на экране, повел его дальше. Подумав, включил камеру под потолком.

Денисов подошел к телевизору.

Молодая девица на экране поправляла отстегнувшийся чулок, между черными ажурными чулками и трусиками виднелась белая незащищенная полоска.

— Что делает! — Старший сержант покачал головой. — В прошлый раз одна лифчик меняла. Обалдеешь! Девятый размер!

Денисов несильно за козырек надвинул ему фуражку на нос, пошел к выходу.

«Надо брать Богораза и ехать в морг. Если опознание повторится, узнать, есть ли у Влады Вайнтрауб двойники… Может, сестра?»

Он пошел к выходу.

— «К пребыванию в Москве президента Соединенных Штатов и его супруги…» — Милиционер, дежуривший у входа, вертел ручку транзисторного приемника. Увидев Денисова, он чуть приглушил звук.

— Все нормально? — Денисову захотелось его подбодрить.

— Порядок.

Он поднялся наверх к начальнику отдела. Кроме Бахметьева, в кабинете находился еще Королевский.

— Хорошо, что ты зашел! — Следователь прокуратуры распаковал сверток, который он перед этим завязывал. — Смотри! Участковому из первого отделения доставил дворник…

На столе перед Королевским, погруженный в целлофановый пакет, лежал новый туристический топорик. На лезвии были хорошо видны бурые пятна.

— Вполне может оказаться нашим… — сказал Королевский.

— Как он попал к дворнику?

— В контейнере лежал. На Кожевниках, тут рядом. Я направляю на экспертизу… — Королевский принялся снова осторожно заворачивать зловещую находку в газету.

— Что у тебя? — спросил у Денисова Бахметьев.

— Морг. Хочу показать труп. Кроме того, образцы одежды потерпевшей, я их так и не взял.

— Не боишься, что твои старушки на опознании могут сами отдать концы? — спросил Королевский.

— Я везу мужика… Богораза!

«Богораз», — записал Бахметьев. В конце каждого дня он отчитывался о проделанной работе перед Виловым, а тот докладывал начальнику управления.

— Как его имя-отчество?

— Михаил Михайлович. — Денисов собрался идти. — Он родился после смерти отца — в этом случае наследуется родительское имя…

— Теперь у нас в розыске свой специалист по этой самой науке. Еврейской…

— Антропонимике… — Королевский пригладил смолистую, аккуратно подстриженную шапку волос. — Науке о личных именах.

— Я поехал. — Денисов взглянул на часы.

Больничный коридор был пуст. Денисов прошел в дальний конец, нажал на звонок у двери. Богораз, шедший позади, перевел дыхание.

— Морг? — В голосе послышалась плохо скрываемая растерянность.

— Не приходилось бывать?

— Нет пока.

За дверью раздались шаги. Недовольный голос:

— Кто там еще?

— Милиция.

Дверь приоткрылась. Денисов увидел санитара в длинном резиновом фартуке.

— Санитарный час… — Он начал объяснять еще за дверью. Узнав Денисова, кивнул: — Для вас-то всегда открыто…

Одной рукой он придерживал дверь, в растопыренных пальцах были аккуратно размещены неполный стакан водки, кусок колбасы, огурец и дымящаяся сигарета.

— Насчет неопознанной с вокзала? Сейчас…

Он уже не мог остановиться: движения его были заранее запрограммированы; задумчиво опрокинул в рот остатки содержимого стакана, кинул вслед огурец и откусил колбасы. Сигарета продолжала дымиться. Санитар кончил жевать, сделал глубокую затяжку.

— Работы навалом… — Он удовлетворенно выпустил дым, но, увидев позади Денисова Богораза, сразу заволновался. -Товарищ пусть подождет. Тут надо добавить один штришок…

В громадном непроветренном помещении пахло формалином. За замазанными до верха окнами солнца не чувствовалось, словно на улице стоял осенний пасмурный вечер.

В помещении был и второй санитар. Не прекращая жевать, он включил воду, принялся обмывать из шланга длинные, в рост человека, столы.

Выпивка и закуска моментально исчезли.

— Одежда ее здесь? — спросил Денисов.

— Тут… — Санитар подал целлофан с вещами. — Родственник? — Он показал на дверь, запертую им на ключ.

— Не знаю пока.

Санитары быстро переговорили между собой:

— В ванной?

— В холодильнике, — второй санитар отключил шланг.

— Ладно! Я принесу…

Шум воды возобновился.

Пока Денисов аккуратно, ножницами, быстро выстригал образцы одежды, первый санитар ловко сбросил с одного из столов на тележку анатомический материал, повез в коридор.

Обратным рейсом он доставил тело погибшей.

— Пусть входит.

Санитар не стал перекладывать труп, оставил на тележке.

Его коллега отключил шланг. Потемневшие от воды, скользкие поверхности столов напоминали прилавки. На маленьком столике рядом с одним из них стояла приготовленная к работе пишущая машинка.

Денисов открыл дверь.

Стараясь глядеть прямо перед собой, Богораз подошел к каталке.

— Посмотрите, вам не приходилось никогда ее видеть? -спросил Денисов.

Осторожно, боясь нечаянно коснуться чего-либо, Богораз обошел каталку. Женщина была причесана, после туалета трупа страшные следы на голове и лице не очень бросались в глаза.

— Посмотрите внимательно, — посоветовал санитар, привыкший к процедурам подобного рода. — Зайдите сбоку. Вот отсюда. В профиль.

Богораз честно последовал рекомендациям.

Денисов собрал в конверт образцы — кусочки платья, бюстгальтера, чулок… Богораз ждал его, не решаясь двинуться. В углу секционной вновь послышался шум воды, второй санитар принялся мыть пол.

— Как? — спросил Денисов, подходя.

Богораз пожал плечами — казалось, немного еще и привычная независимость на грани заносчивости вернется к нему.

— Знаете, на кого она похожа? — спросил он.

Денисов ждал.

— На Владу Вайнтрауб! Одно могу сказать точно: она еврейка. Я знаю этот тип.

На улице Богораз окончательно обрел себя. Вовсю жарило солнце. Затянутый в официальную тройку, он уже поглядывал на часы, словно визит президента Рейгана в еврейское кооперативное кафе «У Мейше» вблизи вокзала все еще мог состояться.

Они поговорили о Владе Вайнтрауб.

— Откуда она родом? — спросил Денисов.

— Рижанка. Правда, всю жизнь живет в России. Она эмигрировала девушкой. В тридцатых годах…

— У нее есть сестра?

— В Риге. — Богораз отступил к машине, достал ключи. -Между прочим, очень похожи друг на друга, хотя и не близнецы.

— Вы видели эту рижскую сестру?

— Сусанна как-то говорила…

— Сестра Влады и Сусанна Маргулис знали друг друга?

— Незадолго до гибели Сусанна ездила к брату, на взморье…

Денисов знал об этой поездке от Нейбургера, старик говорил о ней больше в юмористическом плане:

«Иосиф был в Риге, и вот Сусанна видит сон… Мухомор или пепельницу? Короче, плохой сон. И она должна срочно ехать к Есе в Дубулты или в Майори…»

— …Там они подружились. — Богораз открыл дверцу, но Денисов не спешил его отпускать.

— Они переписывались?

— Вряд ли! Сусанна через неделю погибла…

— Вам известно, с кем Сусанна переписывалась?

— Нет.

— А о письме на ее имя в начале прошлого года?

— Первый раз слышу.

Денисов словно не замечал, что Богораз спешит.

— Какие взаимоотношения у Влады Вайнтрауб со своей сестрой? Та приезжает в Москву?

Богораз покачал головой.

— Никогда. Им ведь ни до кого нет дела! Иосифу и его жене! Главное, чтоб им не мешали, не напоминали о себе… Давали возможность лечиться в своих поликлиниках, отдыхать в своих санаториях…

— Раньше времени я не хочу пугать стариков… — Денисов достал визитку. — Может, Лида-Зельда или Полина знают ближайших родственников Влады… Поинтересуйтесь. Вам удобнее. И позвоните дежурному, он запишет для меня…

— Вы, я вижу, тоже не рискуете их беспокоить, — усмехнулся Богораз, беря карточку и разглядывая. — Предпочитаете не связываться с сильными мира сего…

— Обещаю помогать с билетами на нашем вокзале.

— Спасибо. — Богораз спрятал визитку. — Честно говоря, я предпочитаю другие пути. Заплатил — и тебя отправят, и накормят, если надо. И дадут переночевать…

— На Павелецком нет комнат отдыха…

— Койка везде найдется. На вокзале тоже.

Имел ли он в виду изолятор на третьем этаже?

— Между прочим, — сказал еще Богораз, — я слышал, что сестра Влады приезжала с мужем на похороны Сусанны.

— Но вы были на кладбище — могли их видеть…

— Там было много евреев, меня же никому не представили… — Богораз уже откровенно спешил. — Я постараюсь прямо сейчас же узнать насчет родственников Влады и сразу позвоню.

— Отпевание на кладбище было? — спросил Денисов.

— Да. Это я помню… Вам на вокзал?

— Мне в другую сторону, спасибо.

Денисов уже знал, куда должен поехать.

Колесо закрутилось.