Как и люди, оружие проходило регистрацию.
За каждым стояла своя история. Читать ее было интересно, как искусную агентурную разработку. Как и у людей, у оружия могло быть преступное прошлое.
«А может и настоящее…»
Но что за этим конкретным?
Игумнов вгляделся в четко выбитый номер на затворе.
Первым делом, пистолет следовало проверить по картотеке разыскиваемых стволов. «Макаров» мог принадлежать комуто, имеющему право на ношение огнестрельного оружия. Например, комуто из ФСБшников или другому менту…
Неожиданная мысль пришла вдруг в голову:
«Советник генерала Ткачука принимает все случившееся слишком близко к сердцу… Не потому ли, что пистолет значится за их фирмой?!»
Игумнов не успел додумать мысль до конца, как ему позвонили. На всякий случай он убрал пистолет в сейф, потом снял трубку.
— Слушаю, Игумнов…
Звонили из «Освальда».
— Минуточку! С вами будут говорить…
У телефона был все тот же советник генерала Ткачука полковник Холин.
«Вот уж воистину: не произноси имя дьявола к ночи…»
— Доброе утро. Это снова я… — Холин был настроен благодушно. Пошутил. — То никогда, то по нескольку раз за ночь…
— Видимо тому есть причина…
— Да. Сейчас вам должны передать или уже передали пистолет «Макарова»…
Скрипнула дверь. На пороге показался Качан. Он слонялся по зданию, не знал, куда себя деть.
Игумнов сделал предупреждающий жест.
Старший опер молча сел.
— Пожалуйста, ничего не опровергайте, пока я не договорю. Чтобы потом ничего не усложнять…
Опровергать и в самом деле было бесполезно и глупо.
Генеральская фирма не сидела сложа руки. Можно было лишь удивляться: информация о доставленном Николой пистолете поступила в «Освальд» уже через несколько минут…
«Откуда? Кто?! Из Линейного Управления?!»
Советник генерала Ткачука тем временем уточнил.
— Мы просим временно не докладывать о пистолете. Просто придержите сведения. Вы знаете, как это делается…
Игумнов поглотил намек.
— Подождите указаний руководства. Оно поступит быстро. Думаю, уже в ближайшие полчаса — час… — Советник, скорее, приказывал, чем просил. — Вы отвечаете за это, товарищ майор…
Игумнов не стал поправлять. Высоцкий высказался об этом лаконично и точно:
«Капитан, никогда ты не будешь майором…»
Холин что-то почувствовал:
— Генерал Ткачук вам пообещал. А он слов на ветер не бросает…
Игумнов не ответил. Разговор был недолгий. Советник положил трубку.
Качан спросил. Без особой, впрочем, надежды:
— Чего он?
— Все тоже.
Теперь Игумнов был уверен:
«В Домодедове стрелял один из их людей. К ним поступили данные, что пистолет у нас. Сейчас они хотят его заполучить. „Макаров“ значится за кемто из „Освальда“»…
Был понятен и общий рисунок их оперативной легенды.
«Если им удастся заполучить свой пистолет, из которого убит Соха, Ткачук и его советник дадут уголовному делу „вокзальный след“».
Происшедшее с Качаном было для них удивительно кстати…
«Преступник использовал пистолет, который был похищен у старшего оперуполномоченного Линейного Управления…»
До восьми оставались считанные минуты.
Качан отстегнул браслет часов, показал Игумнову на циферблат.
Тут же раздались быстрые шаги в коридоре.
Это был дежурный. Он начал прямо в дверях:
— Все, Игумнов! Начало девя-того! Я отправляю сводку. Давай свою лажу! Иначе погорим. Пришла беда — открывай ворота!..
— Сейчас…
Игумнов подвинул чистую страницу, быстро набросал ориентировку:
«Утрачен при невыясненных обстоятельствах… Пистолет „ПМ“ ЛО1536… Ведется проверка…»- Подал майору.
Дежурный пробежал глазами текст, смачно выругался.
Погнал к себе…
Потянулись минуты.
Поступившее сообщение должны были немедленно доложить начальнику дежурной части, потом генералу Скубилину, затем, не задерживаясь, оно уходило дальше наверх — в Главное Управления внутренних дел на транспорте МВД и параллельно другому генералу — Гетману. Тот уже обстоятельно докладывал обо всем курирующему заместителю министра…
Затем оченьочень скоро все должно было покатиться сверху вниз в обратном направлении…
Звонок начальнику Московского Главка раздался уже через несколько минут — в начале девя-того.
Генерал Скубилин знал, кто ему звонит и по какому поводу. Многое бы он отдал, чтобы избежать предстоящего объяснения.
Жернаков заговорил тяжелым свистящим шопотом:
— Отличились. Такая мать… — Заместителю министра успели обо всем доложить.
Скубилин завел жалостливое:
— Темная полоса, Борис Иванович. Все — полосами…
— А мне хер с ним! Министр уже знает! Сейчас звонил.
— Ругался?!
— Лучше бы ругался… — Жернаков знал характер своего шефа, знал, что может означать каждый жест, что чем грозит. — И вообще… — В голосе зазвучали металлические нотки. — У тебя дня не проходит без ЧП. И вообще… Ты владеешь обстановкой?
— Думаю, да, Борис Иванович…
— Что у тебя вообще с оружием?
Это была удача. Скубилин оказался полностью информированным:
— В этом году первый случай. В прошлом ни одного. И в позапрошлом тоже один.
— Тоже утеря?
— Несохранность. На линейном пункте постовой пошел в сортир. Извиняюсь, посрать… Пистолет из кобуры переложил в карман… Ну и как результат…
— Обронил и не заметил?! В туалете?!
Скубилин почувствовал, замминистра не врубился.
— Удобств там никаких. Понимаете… Короче, выронил прямо в выгребную яму. Там метра два на три. И глубина…
— А дальше? — Замминистра заинтересовался.
— Вызвали ассенизационную машину. Дерьмо там сто лет не выгребали.
А тут… Не было счастья, так несчастье помогло. Вычистили полностью…
— Нашли? — Жернаков слушал, как ребенок.
— На дне лежал… — Скубилин привел экзотические подробности. Правда, за два часа, пока пистолет доставали, металл оказался полностью изъеденным мочой…
— Я расскажу самому… — Жернаков понял, чем сможет заинтересовать министра. — Иногда мы забываем, в каких условиях люди работают…
«Кажется, пронесло», — подумал Скубилин и ошибся.
— А что решили с этим постовым?
— Строгий выговор с предупреждением…
Жернаков едва не потерял дар речи.
Вот он, либерализм твой гнилой, Василий. Теперь дерьмом этим с линейного поста они нас с тобой вымажут с головой на Коллегии. Да так, что не отмоемся. Представляешь, как от нас запахнет?! Два этих случая они сразу свяжут — и того милиционера и Качана…
— Постовой оказался примерным, Борис Иванович. Ни одного взыскания…
— Значит так. Все переиграй. Немедленно. Милиционера выгнать. Дело передать в прокуратуру… Ты меня понял?!
— Да, Борис Иванович.
— С Качаном уже решили?
— Пока нет. Там все еще неясно. «При невыясненных обстоятельствах…»Что это? Надо разобраться! Звоню начальнику розыска — там тог заня-то, то трубку не берут…
У Жернакова все было решено.
— Езжай сам. Сейчас весь наряд на Раппопорт — проверить на трезвость. К обеду должен быть готов приказ. Начальнику Линейного Управления неполное служебное. Строгача дежурному и ответственному, кто работал ночью…
— Начальник розыска. Этому — срок получать очередное звание…
— Он его не получит! Мать его…
Скубилин сообразил: замминистра успел с утра поправиться.
— Качана выгнать с хлопстосом! Переговори с прокурором. Надо ударить посильнее!
— Обязательно…
Сам он так не считал. Для Московского Главка лучше было бы спустить дело на тормозах, не привлекая внимания.
«Лучше — когда меньше шума…»
— … Ничего нельзя доверить — или потеряют, или пропьют. А ты уверен, что он его не продал чечензам…
— Будем проверять, Борис Иванович…
Замминистра надо было дать выговориться.
Скубилин давно бы уже сменил патрона, если бы кто-то из заместителей министра предложил ему покровительство.
— Если прокуратура на это не пойдет, Василий… Собери суд младшего и среднего начальствующего состава. Пусть суд ходатайствует перед тобой об увольнении мерзавца. И ты удовлетворишь их ходатайство…
— Сделаем, как вы сказали…
— Лично доведи все до конца…
— Так и будет, Борис Иванович…
Жернаков смягчился:
— Потом отоспимся, Вася…
Я сейчас уже не о том, Борис Иванович… — Скубилин воспользовался минутой расслабления. — Почему такая несправедливость? Одним фортуна мирволит, а других то и дело по голове… Взять вашего Черныха… Скубилин осторожно подбросил наживку. — На рассвете я посылал к дежурному по Каширскому ходу, интересовался… Черныха на вокзале никто ночью и в глаза не видел…
Замминистра сразу клюнул:
— Я же говорил: там сделка! Чувствуешь?! Его послали набрать компромат, а он… Наплел с три короба… Я проверю, Вася. Спасибо, что подсказал. А ты езжай. И никакой жалости. Иначе самого не пощадят…
— Я уже вызвал машину…
Звонок в кабинете Игумнова тоже раздался сразу после восьми.
— Игумнов? Привет… — на связи был коллега — домодедовский начальник уголовного розыска. Того не зная, он занял телефонную линию, по которой Игумнова уже доставали сверху.
Первый же вопрос заставил Игумнова насторожиться…
— У тебя Качан сейчас на службе?
— Да… — Домодедовец был свойский мужик, живший одними с ним проблемами. — Ты чего хотел?
— Да тут одно дело… — Замнач замялся. — Ты один?
Игумнов не стал темнить.
Все происшедшее очень скоро все равно станет известным.
— Давай прямым текстом, я в курсе.
Такая петрушка… — Трудности были у его абонента. — Потом объясню. Мне неудобно отсюда… Короче: ему уже везут, чего он ищет…
— Не понял тебя!
— Понял, понял… Именно. Вот номер. ЛО1536… Минут через сорок будут у вас. Между прочим Качану ночью звонили. С линии… Сначала в нашу дежурку, потом к вам. У вас какойто мудак снял трубку…
Игумнов выскочил из кабинета, бегом пробежал в дежурку:
— Ориентировка еще у тебя?..
— Только сейчас ушла…
На вокзале машину Скубилина уже ждали.
Дежурный — в фуражке, при галстуке, в кителе застегнутом на все пуговицы, не отходил от окна. Начальник Московского Главка не должен был за одну ночь дважды застать его врасплох.
«Это будет явный перебор…»
Едва черная «волга» появилась на пандусе вокзала, майор крикнул в глубь коридора Игумнову:
— Ответственный! Рапорт…
Но Скубилин уже входил. Рапортовать пришлось самому тут же, в коридоре. Благо: глотка луженая…
— Товарищ генерал! За время несения службы…
В ту же минуту позади Скубилина хлопнула входная дверь.
Появившийся с перрона маленький милиционер, не узнавая генерала, топал прямо в дежурку. Милиционерик был не один. Молодой, но уже успевший изрядно обрюзгнуть парень — выше его на две головы держался рядом. Он был без шапки, под глазом у него красовался абсолютно свежий синяк.
Ни генералу Скубилину, ни дежурному с Игумновым, который успел присоединиться к честной компании в коридоре, не надо было объяснять, почему эти двое здесь и что произошло.
«Нераскрытый грабеж. Преступник скрылся. Потерпевший у нас…»
Дежурный прервал рапорт:
— Стой, солдат! Куда ты его такого тянешь?! Не в курсе?! Сначала — в медкомнату!
— А если ограбили?!
Крамольное слово было произнесено в присутствии генерала — «грабеж»!
Потерпевший отвернулся. Он, похоже, не проявлял обычной в таких случаях активности…
— Шапку ондатровую с него сняли, кольцо с алмазными гранями… Маленький солдат правопорядка тут же дополнил сообщение живыми подробностями. — В электричке его обшмонали…
Милиционер был из новичков. Вместо того, чтобы сплавить потерпевшего, он притащил терпилу к дежурному, который к тому же был в это время не один.
— Ну еще в глаз ему дали. Это уже как водится…
Дежурный только руками развел:
— Вот и поработай с такими мудаками…
Генерал окинул презрительным взглядом обоих:
— Разберитесь… — Вошел в дежурку.
Нераскрытое преступление ухудшало и без того безрадостную картину результатов раскрываемости по Дороге. Но рисковать своим положением Скубилин не собирался.
Грабеж, о котором заявили в его присутствии, следовало обязательно зарегистрировать.
— Ну что тут можно сказать… — дежурный так и остался с разведенными по сторонам руками. — Полная клиника! Медицинский случай!
Милиционер стоял в растерянности. Он так ничего и не понял.
Майордежурный быстро пришел в себя:
— Поступим так… — Он обернулся к потерпевшему. — Сейчас вы выйдете на перрон с нашим сотрудником… — Майор говорил громко, чтобы Скубилин в дежурке его слышал. — Потом вернетесь и напишете заявление. Я предупреждаю об ответственности за ложный донос. Ясно? За вранье там лишение свободы до двух лет… Все! — Он оглянулся на Игумнова.
Дальнейшее было за работниками розыска. Им надлежало либо найти преступника, либо спровадить заявителя…
Игумнов крикнул в коридор:
— Качан!
Генерал подошел к двери.
Качана следовало немедленно отстранить от работы.
Но Скубилин подумал:
«Сначала пусть отошьет заявителя. В случае чего на него и спишем. Все равно выгонять. А, смотришь, одним „висяком“ меньше…»
На подошедшего Качана он не смотрел. Подошел к окну.
Снаружи было глухо и стыло. Из окна был виден сквер музея «Траурный поезд Ленина». Там тоже чувствовалось запустение. За спиной Скубилина сговаривались его подчиненные…
«Ну и работничков Бг дал…»
— Пошли, показывай… — Качан кивнул потерпевшему на платформу.
Где все произошло?
— Там…
Парень неуверенно пошел впереди. От него несильно попахивало спиртным. Качан критически к нему присмотрелся: округлый, с ранним жирком, брючки облекали полный, похожий на девичий, задик…
Еще на ходу Качан начал расспрашивать:
— Выпивал с вечера?..
— Да, немного.
— С кем?
— Я их не знаю, — потерпевший чуть заметно смутился. — Вернее, знаком, но только так… Шапочно.
— Собрались, выходит, случайно.
— Да.
— Далеко?
— Тут, на Дубининской.
Парень зябко поеживался, выше подтягивал воротник. У него мерзла голова. Синяк под глазом стремительно наливался синелиловым смородиновым цветом.
— Дом сможешь показать?
— Вряд ли… — бедолага до красна растер уши.
— Женат?
— Женат…
Качан полюбобытствовал:
— Жена не будет тебя искать? Все-таки всю ночь отсутствовал…
— Она думает — я на свадьбе…
Качан всмотрелся пристальнее: обычно бывало наоборот.
— Не сказал, что ты у знакомых?
— Не, она не любит, когда мы встречаемся.
— Аа…Сколько вас было?
— Четверо.
— Все мужики?
— Да. Вон тот сцеп… — Потерпевший показал на крайнюю электричку впереди. — Последний вагон…
— Сколько их было в вагоне?
— Один… — Он незаметно напрягся. — Думаете, он там еще?
— Посмотрим.
— Я здесь подожду.
Двери тамбура были открыты с обеих сторон — на две смежные платформы. Внутри было темно. Качан прошел по пустому составу.
Электричка стояла давно, вагоны успели основательно промерзнуть.
«Чего тут было ему стоять? И кого ждать? Если только с девкой, если негде больше. Тогда другое дело…»
Искать удачи в пустой электричке не имело смысла. Старший опер отсутствовал недолго. Потерпевший ожидал его на перроне. На обратном пути Качан возобновил расспросы:
— Ты собирался ехать?
— Нет… — Время от времени тот осторожно дотрагивался до заплывавшего подглазья.
— А чего же подошел?
Потерпевший путанно объяснил. Он шел пешком с Дубининской улицы, у углового дома свернул — решил пройти к остановке кратчайшим путем — через перрон.
— Думал, быстрее. А вышло вон как… — Оставив подглазье, он снова принялся тереть уши.
— На чем тебе ехать?
— На автобусе.
— С Дубининской там прямой путь! Ладно. И вот ты оказался на перроне…
— Мужчина этот… Стоял в тамбуре. Я спросил, как пройти к автобусу?
— Так.
— Он схватил меня за руку — втащил в тамбур…
Качан взглянул с сомнением:
— Ты же здоровый! Килограмм под девяносто?
— Восемьдесят два. Тут он сразу нанес удар… — потерпевший ткнул себя пальцем в синяк. — Снял кольцо с пальца, шапку…
— Запомнил его?
— Высокого роста, смуглый. На голове шапочка. У носа маленькая родинка….
— Ты и родинку рассмотрел?!
Качан уже знал конец этой истории.
Криминальные ситуации повторялись. Что-то похожее уже встречалось.
«Обидно, что уходишь из конторы именно сейчас… — прорвалось вдруг сквозь плавный строй логических умозаключений. — Когда чемуто уже научился и что-то можешь…»
Он отчетливо представлял себе случившееся.
Потерпевший действительно лишился и шапки, и кольца. И как раз в этом тамбуре. Он не врал. Да и постовой, увидел его без шапки с синяком под глазом тут, у электрички…
«Дело только в том, что он не собирался обращаться в милицию. Оба они знают друг друга..».
Все было логично.
Жена была в курсе его нетрадиционной ориентации, поэтому смотрела сквозь пальцы на то, что муж отправляется без нее на свадьбу, зато была категорически против, когда он уходил в мужскую компанию. Знала, чем это обычно кончается…
После встречи на квартире потерпевший и тот — с родинкой — ушли вместе. По пути зашли на вокзал. Уединились в темной электричке…
Потерпевший предпочел скрыть детали. Партнеры такого рода не любили, когда милиция совала нос в их дела. Они обделывали их сами. Между собой. В своем кругу. Так было бы и в этом случае, если бы не усердие новичкапостового…
Парень не собирался заявлять в милицию. Он и сейчас думал, как избавиться от непрошенной опеки…
Качан облегчил ему задачу:
— Если ты считаешь, что разберешься без нас…
Терпила сразу за это ухватился:
— Шапка была неновая… А кольцо… Я поеду домой, пожалуй…
— Но сначала зайди к дежурному… — Качан был уверен, что тот и не подумает это сделать.
— Обязательно… — Потерпевший ускорил шаг.
Качан машинально его замедлил.
«Вот и конец! „Моя последняя футбольная игра…“»
Сколько раз он ругал все! Переработку, игру с процентами, начальство…
«А сейчас вышибают — должен бы вроде радоваться! А у самого першит в горле…»
— Качан! Борька!
От только что прибывшей электрички двигалась толпа вновьприбывших. От нее отделились двое — высокие, в куртках, без шапок. Один, впрочем, был с красным шарфом вокруг шеи. На манер питерского мента из телесериала.
Качан узнал двух домодедовских оперов, которых он видел ночью у коммерческой палатки.
— Привет… — Он с хода предупредил вопросы о себе, сразу захватил инициативу. — Как там с ночным убийством?..
— Шум идет… Начальство, телекамеры… Убитый — уголовный авторитет…
Но наши вроде спихнули вам. По территориальности… — Тот, что с шарфом, поправил его на груди. — Мы, собственно, к тебе…
Сейчас это было совершенно некстати. Силы его были на исходе. Все мысли вертелись вокруг прибывшего на вокзал Скубилина.
— Только быстро. Там начальство…
— Да чего тут долго… — Тот, что в шарфе, достал из куртки удостоверение. — Держи. И еще это… — Из внутренноего кармана появился… «макаров». — Твой?
Качан сразу увидел знакомые цифры.
Перрон, контактная сеть над головой, черные мачты на мгновение качнулись у него перед глазами, показалось, что произошло землятрясение. Но тут же все снова стало на свое место.
— Откуда?! Там генерал… Меня сейчас за него как раз вышибают со службы…
— Ладно. Потом… Беги!
Качан рывком проскочил мимо дежурки.
Успел лишь заметить — там полно начальства. Потерепевший, как он и предполагал, сделал ноги. Кроме генерала Скубилина приехало и свое руководство — начальник с заместителем по работе с личным составом — бывшим «замполитом». Особняком сидели сановного вида проверяющие, в которых легко было узнать министерских…
В коридоре его никто не увидел. Качан слета как впечатался всем телом в дверь кабинета.
— Смотри, Игумнов!
Он вынул руку из куртки. На ладони, как совершенное произведение искусства, лежал вороненный новенький «макаров».
— Куда его теперь?!
— Емоё!
Их прервал звонок. Домодедовский начальник уголовного розыска звонил снова:
— Сейчас я могу говорить, Игумнов… Слушай.
История оказалась простой, как сказка
Два домодедовских опера, которых Качан видел несколько минут назад на перроне, возвращались вчера последней электричкой. Когда выскочили на платформу, электричка уже отправлялась.
— Смотри!..
Один из них увидел на скамье отключившегося Качана.
Вокруг была подозрительная публика, обитатели последних электричек. Один из оперов подскочил к скамье. Принялся будить. Второй как мог тянул отправление…
Качан не реагировал.
Электричка уходила. Последняя…
— Оба опера эти, они из деревушки за Белопесоцким. Что было делать? Они вытащили пистолет, удостоверение. Когда садились, двери уже закрывались…
Дальнейшее было ясно. Открыться никому из начальства они не хотели, только Качану.
«Солидарность оперов. „Если мы не за себя, то кто за нас…“ Звонить? Из глухой деревушки?! Как?!»
— Все-таки умудрились связаться… — Домодедовец посчитал разговор законченным. — Цуканов не у тебя?
— Нет, я скажу, чтобы он тебе перезвонил…
Цуканов продолжал свой путь.
Известный любому москвичу Институт скорой помощи имени Николая Васильевича Склифосовского, на сленге — просто Склиф, был полон людей…
«Как на вокзале…»
Подъежали амбулансы, такси, ментовской транспорт…
В коридорах кипела жизнь персонала.
Цуканова, ментаводителя, который его сопровождал, и африканца сразу отрядили в отделение токсикологии. Уши Бат Сантес — нигерийский наркокурьер снова затосковал — еле волочил ноги.
В токсикологии лежали люди с отравлениями — нечаянными и умышленными, суециды.
Цуканов показал врачу рентгеновский снимок.
Тот развел руками:
— Я не могу вам помочь…
Пригласили хирурга. Он появился уже через несколько минут молодой, плечистый, с сильными руками, в зеленой одежке.
Хирург оказался с юмором:
— Если хотите, товарищ майор, я вскрою ему живот. Конечно, под вашу ответственность…
Он подмигнул хорошенькой медсестричке. Ушел.
Токситолог развел руками:
— Лучше начать с приемного покоя…
«Снова здорово!..»
Цуканов кивнул водителю: «Уходим!»
— Что будете делать? — поинтересовался токситолог.
— Возвращаемся на вокзал…
— А что там?
— Посоветуемся…
Токситолог только пожал плечами.
В медкомнате дежурил приятель Цуканова, военный врач — бывший начмед дивизии, воевавший в Афгане. Иногда они устраивали тут свои посиделки. При случае к ним присоединялся Игумнов. Медик воевал в десантноштурмовой бригаде недалеко от Игумнова. Цуканов ему верил.
На вокзал он вместе со своим пленником попал уже под утро.
К счастью, больных в медкомнате не было. Приятель никуда не спешил.
Задача вытащить из нигерийца его наркотический груз немедленно вдохновила медика. Проблемы брюшной полости, как и военнополевая хирургия, были его несостоявшейся любовью.
— Будем промывать желудок. Давай сюда, брат…
Африканца водрузили на белый табурет посредине.
— Держите его.
Цуканов, водитель и медсестра облапили сидящего нигерийца. Внизу штаны Уши Бат Сантеса перевязали бинтом повыше щиколоток, а также перепоясали. В рот ему просунули шланг с воронкой снаружи.
— Ну, начнем, благославясь…
В воронку полилась какая-то жидкость.
Нигериец несколько раз дернулся, потом застыл, прикрыл глаза.
Бывший военврач подносил к воронке пузырь за пузырем. Это длилось довольно долго. Наконец, процедура была закончена.
Хирург салфеткой вытер пот со лба. Предупредил:
У вас есть полчаса, ребята. Потом тут начнется что-то такое, чего я не могу в точности описать…
Было уже утро. Цуканов посмотрел на часы:
— И долго оно будет — это «что-то»?
Трудно сказать. В твоем дружке, Цуканов, под сотню капсул героина величиной в сливу каждая…
Игумнов подержал в руке «макаров», но Качану не вернул.
Сейчас, когда пистолет был на месте, после всего, что предприня-то за ночь, глупо было как страусу прятать голову в песок. Надо было действовать.
Он приказал:
— Проследи, чтобы сюда не входили…
Качан посмотрел вопросительно, но пистолет оставил. Пошел к дверям. Пахану он мог доверять, как себе.
Игумнов достал из куртки бумаги министерского проверяющего.
Он так и не переложить их в сейф.
«Я, старший инспектор подполковник милиции Черных получил служебное удостоверение….»
Тут же было и липовое заявление о разбойном нападении на него в электричке и «план- задание»…
Наступало время компроматов.
«Рисковать — так до конца…»
Игумнов позвонил в дежурку не по местному телефону. Не по линии МПС. Звонок должен был прозвучать так, словно звонили из города, а не из соседнего кабинета.
— Слушаю… — В голосе майора Игумнов не услышал обычной развязности.
В присутствии высокого начальства дежурный ходил по струнке.
— Игумнов. Не называй меня…
— Вас понял.
— Подполковник Черных там? Из МВД. Дай ему трубку.
— Сейчас…
Старший инспектор был удивлен звонку.
— Слушаю, Черных…
— Игумнов…
Черных промолчал. Игумнов спросил в лоб:
— Документы свои взять хочешь?
— Безусловно… — Черных тут же принялся умело темнить. — Бумагу я видел в почте…
— Я здесь, в кабинете…
— Да, журнал исходящих. Пожалуйста…
Черных появился в кабинете уже через несколько минут. Улыбчивый, спокойный, осанистый. Безмерно уверенный в себе.
— Привет, командир…
Он подвинул ногой тот же стул, на котором сидел ночью в качестве лже заявителя. Сел. Старший инспектор не испытывал ни неловкости, ни паники.
— Ну что же вы так оконфузились?! — Он взял со стола сигареты, нашарил в кармане зажигалку. — Скубилин там спустил собаку на твоего начальника. Сейчас и до тебя дойдет очередь. Боюсь, майора тебе не видать…Хоть бы создали сразу оперативную группу, своевременно дали ориентитировку…
— Ты о «макарове» Качана?
— Да.
— Тяжелая ночь… Игумнов закурил. — Мы задержали нигерийского наркокурьера. Он сейчас в медкомнате, полные штаны героина. Там работы — на сутки. Cемьдесят восемь зарядов… Что же касается оружия…
Игумнов поднялся к сейфу, достал пистолет.
— Это Качана. Он здесь…
— А ну? — Черных заинтересовался, достал из куртки блокнот. Точно. — Он сверил цифры. Посмотрел на Игумнова. — Черт возьми! Как же это…
— Потом. Сейчас надо както понизить волну. Расставить все по местам. Возьмешься?
Игумнов достал бумаги, Черных узнал почерк. Это была его расписка.
— Пусть полежат… — Игумнов снова сунул бумаги в карман.
В коридоре то и дело слышались шаги. Начинался рабочий день.
Игумнов не боялся, что их потревожат. Качан в коридоре следил, чтобы к ним никто не зашел.
— Попробовать можно…
Черных неспеша докурил сигарету. Стряхнул невидимые соринки с пуховика. Он размышлял.
Здесь, в Линейном Управлении, подполковник никому не подчинялся. Да и генерал Скубилин был по большому счету для него никто. На охоте, случалось, он общался с людьми из самого высшего окружения.
Наконец, на выбритом до синевы, холеном лице что-то мелькнуло он принял решение.
— Рискнем…
Черных потянулся к телефону. Набрал номер.
С каждой секундой он действовал все увереннее, задача увлекла его.
— Здравия желаю. Черных докладывает. Искали?..
Игумнов понял: старший инспектор звонил своему непосредственному начальнику. Тот уже успел получить разгон от заместителя министра, поэтому сразу выпустил весь скопившийся в нем пар на позвонившего…
Телефонный аппарат был новый, Игумнову было все отлично слышно. Начальство не скрывало своего раздражения:
— Тебе придется срочно приехать. Отчитаться за ночную поездку. Сейчас звонил генерал Жернаков. Ему доложили, что тебя на вокзале вообще не было!
— Не было?! — Черных мигнул Игумнову. — Хорошо, что сказали. Теперь я знаю, кто мутит воду. Тот, кому вы так доверяете…
Игумнов не жалел, что прибег к его помощи: перед ним сидел опытный мастер интриги, прирожденный авантюрист.
— Любимчик ваш. А сам продает вас… «Меня не было на вокзале!»
— Я это не утверждаю… — Собеседник дал задний ход. Обширные охот ничьи связи Черныха были многим известны. — Это тебя надо спросить!
Ты должен был привезти компромат и…
— Да я сейчас такой компромат на них укажу! — Черных окончательно вошел в роль. — Мало никому не покажется!..
— Точно?! — На другом конце провода очень хотели, чтобы все обвинения заместителя министра в адрес их подчиненного оказались напрасными. — Каким же образом?!
Так вот… — Это был момент истины. — Пусть они, на вокзале, доложат, куда делся у них пистолет! Номер… — Он заглянул в блокнот.
— Пистолет?!
— «Макаров».
— Тебе известно, где он?!
— Еще бы! Пусть посмотрят в кабинете Качана. На сейфе под бумагами! Это и будет доказательством, был я на вокзале ночью или нет… — Черных врал легко и вдохновенно. И получал удовольствие. — Я приехал туда. Пошел по коридору. Опер кудато выскочил… Смотрю: кабинет раскрыт, кобура с пистолетом на стуле…
На том конце провода охнули:
— А тут такой хипеш стоит!
— Они сообщили?!
— В томто и дело! Министра поставили в известность. Старшего опера выгоняют… Так это ты?!
— Ну!
— И молчишь!
— Я же был под видом потерпевшего! Как в плане-задании…
— Я сейчас перезвоню Жернакову…
— Еще минуту! Жернаков обязательно спросит: почему старший опер выскочил из кабинета и все бросил?
— Да. А в чем там дело?!
— Такое творилось! Ночью взяли африканца с капсулами. Полный желудок героина…
— Об этом ни слова в сводке…
— Значит скоро сообщат. Сейчас из него выводят всю эту аптеку через задницу! Семьдесят восемь зарядов, в сливу каждый. В дерьме, в вони… Так что они вроде даже отличились…
Они еще переговорили. Черных бросил трубку.
— Уф! Где мои бумаги?
Игумнов выложил на стол компроматы:
— Тут все. Расписка, планзадание…
Черных поднялся к подоконнику, чиркнул зажигалкой.
Бумаги горели душным желтым пламенем.
.
В кабинет позвонили:
— Игумнов, к начальнику!
«Началось…»
Из дежурки все руководство переместилось в кабинет начальника Линейного Управления.
Когда Игумнов вошел, там весь синклит был уже в сборе.
К генералу Скубилину присоединился его заместитель — тоже генерал, высоченный, круглолицый, обманчиво простодушный Торквемада, великий инквизитор, курировавший кадры. Он приехал карать, но дело вроде как застопорилось…
Был тут и хозяин кабинета со своими замами — все готовые принять любую кару, которая обрушится на их головы. Несколько начальников отделений.
В углу Игумнов увидел неизвестно как затесавшегося в эту компанию временно прикомандированного к розыску «Штирлица».
Старший инспектор Черных, единственный представитель Министерства внутренних дел, в центре, за приставным столом, загадочно посмеивался. Теперь, когда компроматы на него были уничтожены, он никого не опасался и ни от кого тут не зависел.
К приходу Игумнова обстановка разрядилсь.
После объяснений Черныха с начальником Главка решено было спустить все на тормозах. Остроумная шутка, подстроенная проверяющим! Замминистру уже доложили, он вроде только посмеялся. Что ж… Начальству наверху виднее.
Игумнов заметил следы наспех стертых улыбок, которые, впрочем, никто особенно и не скрывал.
— Ну шо, Ихумнов… — Заместитель Скубилина осклабился, повел крупным округлым тазом на узком сидении. — Расскажи зараз, як вы с Качаним усю ничь… — За годы жизни в столице он не расстался с хохлацким акцентом, и даже любил его подчеркнуть. — пыстоль шукалы у сэйхфе…
Все заулыбались.
Истинных событий никто не знал и, главное, не был заинтересован знать. Такой финал всех устраивал больше, чем обший шахсейвахсей, который вначале предлагал Жернаков…
— Найшел усеж?!
Смешно!
«Пистолет у них на сейфе, под бумагами, а они, не разобравшись, сразу — бух во все колокола! Вплоть до Грызлова!»
Свои, вокзальные, что пониже рангом, вроде давились от смеха.
Переводили взгляды с Игумнова на виновника его конфуза — на Черныха, но тот делал вид, что происходящее его не касается.
— Суд чести собрать прямо завтра… — Скубилин резким фальцетом разом восстановил вертикаль власти. — Качану вкатить по завязку. В другой раз станет умнее. Сейчас разговор с начальником уголовного розыска о другом…
Сразу наступила тишина.
Скубилину снова звонил замминистра. Предметом разговора на этот раз было ночное преступление на переходном мосту в Домодедове.
— Убийство преступного авторитета передали нам, Игумнов. За Сохой стояла славянская группировка… С часу на час можно ожидать кровавые разборки с приезжими. Министр распорядился взять раскрытие на личный контроль…
Сидевшие зашелестели страницами блокнотов.
— Дело там непростое… — Скубилин коротко обрисовал обстоятельства убийства Сохи. Он не упомянул ни наркокурьеров, ни генерала Ткачука с его фирмой…
«Не знает?! Или генерал Ткачук успел предупредить события?!»
— У домодедовцев были подозреваемые… — Скубилин продолжил. Домодедовская прокуратура приказала их отпустить. Двое — случайные люди. Один — частный охранник, в прошлом офицер, морской десантник…
Все повторялось. С одним морским десантником они уже встречались этой ночью в доме на Васонофьевском. Он охранял похищенного Коржаковым нигерийца…
«Интересно, откуда они в „Освальде“ навербовали их?! Ткачук вроде командовал в Центральной Азии…»
— А вот третий освобожденный… Видимо, это и был душегуб. В годах, матерый… — Скубилин обрисовал приметы Николы. — Вооружен пистолетом. «Макаровым». Его видел бывший сотрудник, уборщик станции…
— Он мог комуто еще попасть на глаза, Игумнов… — Непосредственный начальник — круглый, как перекачанный баллон, хомячек — воспользовался паузой. Показал: зарплату зря не получает. — Надо все проверить. Возможно, там еще что-то происходило…
«Это ты мне объясняешь, мудила?!»
Фактически, он с Цукановым и Качаном всю ночь только и занимались всем, связанным с домодедовским убийством.
Скубилин подвел итог:
— Короче, есть зацепки, есть над чем работать. Общее руководство возьмет на себя мой заместитель. — Начальник Управления повел головой. Второй генерал на секунду замер — корпусной, с огромными кулачищами на коленах. — Но он нужен мне в Москве. Ты заменишь его на месте…
Игумнов кивнул.
— Мы должны быть готовы к тому, что видновская братва ответит серией разборок с применением автоматического оружия. Поэтому создаем оперативную группу. Кто у тебя под рукой…
— Цуканов, заместитель. Старший опер Качан, Карпец — младший инспектор… Потом подберем из утренней смены.
Отводов не прозвучалоо.
— Выезжайте прямо сейчас. Дежурный пусть всех вооружит… — Скубилин ни к кому не адресовался. За его спиной заместитель тут же указал исполнителя. Тот бесшумно поднялся.
Игумнов снова кивнул.
К утру пошла масть! Скромная их победа этой ночью. Никто не мог ее оценить, кроме своих. Этого, впрочем, не требовалось.
Потерявший тормоза в непрекращающихся разборках попеременно то с бандитами, то с начальством, начальник розыска смотрит в будущее оптимистически, хотя воюет по привычке. Без веры в победу.
Просто выполняет присягу.
Скубилин уже говорил о другом. И вроде даже уважительно. Почти дружелюбно.
Вроде и не было их первой ночной встречи. Обыска, поисков укрытой бумаги. Посрамления начальства. Просто, все откладывалось. Переносилось на в связим со вновь открывшимися обстоятельствами… Можно было не сомневаться: придет день и счет будет предъявлен.
«С процентами…»
— Вам будет помогать подполковник… — Генерал Скубилин кивнул на «Штирлица» в углу. — Вы его знаете как сотрудника… Кстати, с понедельника подполковник приступает к своим новым обязанностям. Приказом он назначен начальником Инспекции по собственной безопасности. Будет наблюдать за чистотой наших рядов…
Все обернулись к удачливому кандидату.
— Мы все его от души поздравляем…
По кабинету внвь запорхали улыбки.
Кто-то побойчее осмелился даже:
— Отметить надо…
Второй генерал поймал взгляд Игумнова, показал на дверь. Тем не менее Игумнов, как положено, испросил разрешение старшего.
— Могу идти?
— Да, товарищ майор!
Игумнову показалось он ослышался:
«„Майор“. Ошибка? Намек?»
По дороге к себе он обдумал эту мысль.
Генералу Ткачуку нужна была основная улика против его частного охранника — пистолет, который Никола привез из Домодедова. Об этом уже звонил его советник. За эту маленькую услугу маячили майорские погоны. Подписать приказ об очередном звании должен был генерал Скубилин, который для Ткачука был просто «Васей». Ткачук уже возвонил…
Большие звезды легко оказывали друг другу подобные небольшие ни к чему не обязывающие одолжения. Просто как члены общего генеральского пула…
Что же касалось убийства преступного авторитета, которое при этом осталось бы нераскрытым…
«Обществу это только на пользу! Мафия истребляет саму себя!»
Игумнов был уже рядом с кабинетом, когда его окликнули:
— Товарищ майор…
Он уже не удивился.
Его догнал «Штирлиц», все такой же улыбчивый, вроде неловкий. «Свой в доску». В глаза не смотрел.
Кроме них в коридоре не было никого.
— Вам недавно звонили об одном деле…
Подполковник осторожно подбирал слова: прошлые задания, которые он выполнял для других генералов и на которых крупно погорел, так что вылетел из родного ведомства с волчьим билетом, сделали его осмотрительнее.
— Вы знаете о ком речь… — Он намекал на советника генерала Ткачука, — Ну вот… Я как раз еду в их сторону и могу захватить то, о чем он просил… — «Штирлиц» старательно обходил острые углы. — Мне как раз по дороге…
Игумнов остановился.
Он понял теперь, откуда растут ноги.
«Рыцарь плаща и кинжала» не терял времени зря, следил за Николой в Домодедове…
«„Проверял чистоту наших рядов!“ Ну, ясно!»
«Штирлиц» видел, как агент нашел пистолет. Следил за ним в расторгуевской электричке, затем в метро… Наконец, сдал их всех с потрохами своим коллегам…
«Из „Освальда“!..»
— Прикажите пусть кто-нибудь завернет эту штуку… — Подполковник говорил тихо, одними губами. — и положит мне в машину. Багажник будет открыт…
«И снова никаких имен…»
Дальнейший путь пистолета было нетрудно проследить.
В «Освальде» кто-то, тоже анонимный, возьмет «макаров» из багажника, доставит ружейному мастеру…
Потом небольшие замены в механизме, и вот уже по гильзам вместе с пулей, изъятым на месте преступления в Домодедове, ствол, из которого совершено убийство, никогда невозможно будет идентифицировать…
При том, что «Штирлиц» в любом случае всегда останется не при чем.
— Нет, так не пойдет…
Игумнов не собирался предоставить ему этот шанс.
— Пиши расписку на пистолет и я его отдам…
Он невольно вспомнил Черныха: этой ночью одна расписка уже спасла их от позора и увольнения…
— «Макаров» этот, он ведь из Домодедова… — Игумнов блеснул блатными металлическими фиксами.
— Так решаешь, капитан…
Подвижный, с мелкими приятными чертами лица «Штирлиц» неожиданно снова оказался перед выбором: получить пистолет любой ценой… Снова прикрыть грудью начальство?! А если всплывет…
Позади хлопнула дверь. Начальник розыска обернулся.
Старший опер — без пиджака, с наплечной кобурой поверх сорочки выскочил в коридор. Качану только что позвонил дежурный:
— Ты в опергруппе. На нас повесили домодедовское убийство. Поедешь с Игумновым…
— А ствол?!
Тот не понял:
— Конечно! Генерал приказал. Взять обязательно!
«Взять ствол!»
Это означало суд чести, выговорешник, Может понижение в должности. Но, в конце концов, его оставляли!
«Штирлиц» не был готов повторить весь свой путь от увольнения из родного ведомства сначала.
Спросил только:
— А не пожалеешь?! Знаешь против кого идешь?!
— Пошел ты!..
Качан ничего не понял. C тяжестью кабуры к нему вернулось ментовское привычное чувство защищенности.
— Едем! Я самый счастливый человек, Игумнов!
Качан не представлял, каких врагов они себе нажили.
«Штирлиц», не оборачиваясь, пошел к выходу.
Война была объявлена.