Я помню, было так: как факел евменид Когда-то освещал утробы бездны темной, В виденьях мне предстал ужасный, грозный вид, Вид бездны чуемой, пугающей, огромной! В ней были все мои нечестные дела; Преступность дней былых вся в лицах проступала, И бездна страшная тех лиц полна была, А мощность факела насквозь их пронизала! Ничто, о да! ничто не укрывалось в ней От света красного назойливости гневной… Какая мощность зла! какие тьмы теней — След жизни мелочной, обычной, повседневной! Как это мыслимо, как это быть могло, Чтоб малая душа так много зла вмещала? Ничто ее в миру к ответу не влекло, Ни в чем людской закон она не нарушала! Но нет! Вот, вот он въявь, весь стыд прошедших дней! Свет озарял его спокойно, безучастно; Десятки, тысячи, нет, тьмы от тем очей Глядели на меня пронзительно и властно! О, как хотелось мне хоть что-нибудь сокрыть, Исчезнуть самому! Все жгучие мученья Болезни, мнилось мне, явились облегчить, Весь ужас первого предгробного виденья! Казались мелочи громадно-велики; Размеров и пространств утратил я сознанье, И чудо-женщина вдоль пламенной реки, Смеясь, плыла ко мне на страстное свиданье!.. И в облике ее соединял мой мозг Все лики женские, мне милые когда-то… Вдруг берег тронулся и тает, будто воск… И я в реке… я в ней… сгинь! наше место свято! «Скорей меняйте лед!» — я слышу, говорят. «Где лед, сестра? давно ль возобновили? Больной в огне! какой безумный взгляд! А ноги! словно лед! совсем, совсем остыли!» Хочу я отвечать, но сил нет, не могу! Родные вкруг меня! зачем они рыдают? А вот цветущий луг, и я по нем бегу… Цветы — то призраки… головками кивают…