Слушай, сосна! Расскажи мне былину! Я уловлю ее в шуме ветвей! Про заколдованный лес, про долину Сказочных битв, всех древнейших древней! Правда ли, будто здесь прежде живали Люди забытые, сродные нам; Все, даже имя свое, потеряли И отошли к завершившимся снам? Так же, как мы, знали злобу и горе, Были свободны в ограде тюрьмы; Нежность, любовь зажигались в их взоре, И умирали они так, как мы? Правда ль, что в некое время, когда-то Жил тут неведомый волхв иль друид; Сердце его было страстью объято, Жрицу любил, был любим и убит? Правда ль, что в память того преступленья Был тут воздвигнут большой мавзолей, Синее море несло песнопенья К камням подножья с волнами зыбей? Море теперь так далеко сбежало; Край, прежде людный, совсем позабыт! Памяти память — и ту посвевало Время… свевает и дальше бежит. Вижу: сосна головою кивает — Будто бы: да! — говорит мне в ответ. Эту былину от прадедов знает, Слышала, чуть появилась на свет! Правда ли, дальше сосну вопрошаю, Будто бы вслед нам, чуть срок подойдет, Море прильет к опустелому краю, Новая жизнь на песках зацветет? Новые сосны взрастут между вами, Новые люди вослед нам придут, И, обвеваемы новыми снами, Тот же печальный вопрос зададут? Будут опять увлекаться любовью!.. Ненависть, злоба, позор и печаль Им, нас сменившим, покажутся новью; Новая будет заманивать даль. Будут они и мечтать и молиться, Верить в исход из тяжелой тюрьмы, Будут не ведать того, что случится, И ошибутся во всем, как и мы? Нет мне ответа! Но вижу я ясно: Буря подходит, глубоко-темна… Низко спускается! Изжелта-красно В недрах той бури злорадной до дна! Вьются пески и закудрились шквалы, Взвизгнули вихри из облачной мглы… Дрогнули сосны! Велики и малы Вкруг закачалися все их стволы! Тьма громоносная тень обложила! Воздухом душным дышать тяжело!! Первая молния тьму озарила!.. Буря, раскрыв огневое чело, Шла под раскатами мощного грома, В диком величьи кругом грохоча, Сонмом теней и огнями влекома, Все, ею сбитое, следом влача! Видел я смутно, как сосны валились! Думалось мне: гибель им оттого, Что к человеческой мысли склонились В поисках тайн бытия своего! Что не затем им даны сердцевины, Чтобы им нашим сердцам подражать; Могут, пожалуй, шептать их вершины — Только не смеют со смыслом шептать! И смертоносная буря промчалась, Стало кругом будто утром светать… Роща кругом буреломом валялась! Нет! ей былины своей не сказать!