Некоторое время приятели путешествовали без всяких приключений. Только Колышек уже не подбрасывал апельсин. Обхватив оранжевый мячик обеими руками, он с трудом нес его. Нет, апельсин не вырос, но почему-то стал тяжелее. С каждым шагом он все сильнее оттягивал руки, а просить помощи Колышек стеснялся. Ведь так расхвастался своей добычей! А кроме того, что он, совсем уж слабак — не в силах нести золотистое яблочко? Пыхтел, но тащил. Напади в это время враги — собаки и спички! — вряд ли друзьям удалось бы спастись. Ведь, когда нет единства, защищаться куда труднее.

А апельсин улыбался изнутри, сквозь толстую кожуру, хотя у него не было ни глаз, ни рта. Похоже было, он посмеивается над усилиями деревянного человечка. Казалось, стоит ему захотеть — он надуется, как шарик, и сам понесет Колышка. Но так только казалось, а на самом деле Колышек еле волочил ноги.

После долгого пути — не столь долгого, сколь тяжелого! — Колышек и Колобок вышли в предместье.

Вокруг домов с широкими окнами и веселыми балконами качались сосны, а в их тени паслись две белые козы. Точно такие, как в сказке. И мекали так же. Приятели до того удивились, что и про апельсин забыли. Тот покатился в траву, пламенея оранжевыми боками.

Человечки даже растрогались: они ведь так давно не видели таких белых-белых коз, с тех пор, как покинули сказку. Только им показалось странным, что одна из них, та, что поменьше, расхаживает по цветочной клумбе, а в бороде у козы застряли лепестки цветов.

— Эй, эй! — крикнул Колобок, которому стало жаль цветов. — Гони козу! Эй, пастух!

А пастух валялся неподалеку, грея живот на солнышке, и даже не пошевелился.

— Твоя коза? — спросил Колобок.

— Скажем, моя. А тебе какое дело?

— Что же ты ее в цветы пустил?

— Усмотришь тут. Некогда мне с козами возиться!

— Но ведь ты лежишь, ничего не делаешь?

— Что ты! Это только кажется, что я ничего не делаю. Я все думаю и думаю о своих заслугах. Вот они все тут записаны! — мальчик вынул из-за пазухи большую, пухлую тетрадь и помахал ею над головой.

— А что это такое — заслуги?

— Заслуги есть заслуги. Ну, как бы тебе объяснить? У кого есть заслуги, тот лучше других.

— Значит, если хочешь быть лучше других, надо пустить козу в цветы?

— Нет. Но тому, кто лучше, у кого имеются заслуги, бояться нечего.

— Странно!

— Ничего странного. В третьем классе кто получал пятерки по арифметике — ты или я?

— Да я и в школу-то не хожу…

— Ну так и не суй нос, куда не положено, — мальчик плюнул и попал себе на плечо — ведь он лежал на спине! — А я сам в прошлом году пятерку за пятеркой отхватывал. Я! Сам!

— А теперь?

— Теперь на тройках выезжаю.

— Так ты стал хуже учиться?

— Зато у меня есть заслуги: много прошлогодних пятерок!

Колобок подумал и спросил:

— А эти пятерки и есть все твои заслуги?

— Нет, какое там! Чтобы валяться и ничего не делать, надо иметь множество заслуг! — Мальчик схватил свою толстую тетрадь, полистал и ткнул длинным грязным ногтем. — Вот, нашел! Прошлым летом, тринадцатого июля, в одиннадцать часов, я сам принес матери три бутылки кефира… Я! Сам!

— Помочь маме — тоже заслуга?

— А как же! Так и мама говорит, и все дяди, знакомые и незнакомые. Спроси у них, если не веришь!

— А в этом году помогаешь?

— Стану я носить молоко, если у меня куча заслуг! — гордо ответил заслуженный хвастун.

Он был похож на туго набитый мешок, расползшийся от вечного лежания и безделья. Казалось, если Колышек своим острым ноготком проковыряет ему подошву — посыпятся опилки.

Колобок стоял, удивленно разинув рот.

— Заруби себе на носу, головастик, — важно поучал мальчишка, погрязший в заслугах. — Когда у человека появляются заслуги, ему уже ничего не надо делать.

— Совсем ничего? — никак не хотел поверить упрямый человечек.

— Абсолютно. Только и думай о своих заслугах да заботься, чтобы другие тоже не забыли их. Когда меня просят сбегать в магазин за молоком, я открываю вот эту тетрадь и выкладываю: «В прошлом году, тринадцатого июля, в одиннадцать часов, я сам принес три бутылки кефира…» Или: «В позапрошлом году пятнадцатого июня, в самую страшную жару, я сам дважды выгнал козу из цветника…»

Возле головы мальчика торчали колышки с картонными табличками.

Время от времени он вытаскивал один из колышков. Вытерев с таблички пыль и помахав ею над головой, он снова втыкал колышек в землю.

— Мух отгоняешь? — заинтересовался Колобок.

Заслуженный мальчик расхохотался. Его жирные щеки тряслись от смеха, как тесто в квашне.

— Ой, насмешил. Чуть не лопнул со смеха. Мух, мух… Думаешь, мухи такие дуры — не знают, на кого можно сесть, а на кого нет? Да человеку с заслугами даже муха досаждать не смеет… А эти колышки с надписями — плакаты!

— Плакаты? А чего они плачут, эти плакаты?

— Они не плачут — они рассказывают о моих заслугах! Пока я бодрствую, вот как сейчас, я сам себя прославляю. Ну, а когда засну? Ты бы прошел мимо спящего и никогда бы не узнал о моих заслугах. Так вот, эти плакаты так и кричат…

— О чем они кричат?

— Ну, например! — Мальчишка выдернул зеленую табличку. — «Я— самый добрый! Однажды кот Мурлыка просунул хвост в дверь. Я дал ему помучиться всего пять минут. Сжалился и выпустил!» А вот здесь написано: «Я — самый вежливый! Однажды, когда мне уже надо было выходить, уступил в троллейбусе место старушке. Пассажиры были в восторге!» Или вот: «Я — самый сильный!» А ты, презренный человечек, читать умеешь?

— Немножко, — замялся Колобок, который, как известно, не любил хвастаться.

— Ну так сам и читай. Человеку с заслугами нельзя переутомляться.

— «Я — самый щед-рый!», «Я — самый та-лант-ли-вый!» — по слогам разобрал Колобок. — «Я — са-мый кра-кра-си-вый!»

Последний плакат до того возмутил Колобка, что он не стал читать дальше. Если толстый, заплывший жиром мальчишка с одутловатым, старческим лицом объявляет себя красавцем, то чем не красавица лягушка из сказки? Та, что спасла Колышка от преследования спичек?

— Как тебя звать, мальчик? — поинтересовался Колобок и вытер вспотевший лоб. Разговаривать с этим толстяком ему было тяжелее, чем Колышку тащить апельсин.

— Меня нельзя называть просто мальчиком, — надулся от важности заслуженный воображала. — Ко мне надо обращаться почтительно, соответственно моим серьезным заслугам: товарищ мальчик!

— Ладно, ладно. А имя у тебя есть, товарищ мальчик?

— А как же! Всякий знает, что меня зовут Ясам!