Подгоняемая ужасом и яростным ветром, врывавшимся в окно, я, как была – босиком, рванула к двери. Легкие горели огнем, в горло будто залили раскаленный свинец, но я бежала быстро. Очень быстро. Так, по крайней мере, мне казалось. Два широких шага, и вот она, лестница. А потом – двадцать две ступеньки вниз, еще четыре шага, веранда, а там дверь на улицу. Там свобода! Только бы успеть!

Но я не успела. Властный окрик «Стоять!» пригвоздил меня к месту в самом конце лестницы, где-то на двадцатой ступеньке. Я повиновалась и повернулась. Черное дуло пистолета равнодушно смотрело мне в лоб.

– Зря ты так, – мягко сказал Драч. Лицо его исказилось от злобы, пятно на шее приобрело багровый оттенок. – Теперь мне захотелось сделать тебе больно. Ты это заслужила.

Он медленно спускался по лестнице, нелепо расставив ноги. Он был похож на кавалериста, слишком долго просидевшего на лошади. Видимо, я здорово травмировала его.

Часы в гостиной пробили десять раз. С последним ударом курантов Драч приблизился ко мне.

– It's time, детка, – прошептал он. Поднял пистолет и провел дулом по моей щеке. Я вздрогнула от прикосновения холодного металла. Не убирая пистолета от моей головы, он грубо схватил меня за руку и потащил в сторону репетиционной комнаты.

– Твой милый дружок случайно не сказал тебе, куда безумная старуха запрятала завещание и вторую часть моего кулона?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Драч остановился на полпути, развернул меня лицом к себе и прошипел:

– Его жена тоже делала вид, что не понимает. А я ведь только хотел узнать, где мое наследство.

Он с силой толкнул меня. Я больно ударилась локтем о каминную полку.

– Так что не строй из меня идиота. Я тебе не Славик, ясно? Между прочим, его смерть на твоей совести. Если бы ты не лезла со своими вопросами, он до сих пор коптил бы небо.

Время… Нужно протянуть время.

– Это ты убил его?

– Еще бы чуть-чуть, и этот недоумок рассказал бы тебе обо мне. Это не входило в мои планы, тем более когда я уже приблизился к финишу. Отвечай, где мой кулон?

– Ты убил столько людей из-за какой-то побрякушки?

– Реликвию, вобравшую в себя тайны и силы веков, ты называешь побрякушкой? Магический артефакт, дарящий могущество и власть? Ты, верно, сошла с ума… С его помощью я завоюю мир! Мне будет принадлежать все, что я только захочу! В том числе и моя жена… Ну что ты на меня уставилась? – вдруг заорал он, взглянув куда-то поверх моей головы.

Я обернулась. Драч смотрел прямо на портрет своей бабки. В этот момент за окном сверкнула молния, и на миг мне показалось, что глаза на портрете блеснули дьявольским огнем. И тут с веранды донесся шум. Я напряглась, мысленно моля о помощи. Сердце колотилось в ритме дождя, стучавшего в окна. Драч тоже услышал шум и замер, воткнув дуло пистолета мне в подбородок.

– Тихо! – прохрипел он.

Дверь отворилась, и на пороге возник совершенно мокрый Шмаков. Он тряхнул волосами, брызги разлетелись в разные стороны. Потом увидел нас.

– А, господин Шмаков! – усмехнулся Драч. – Добро пожаловать. Вы принесли мне деньги? Господин Шмаков должен мне крупную сумму, – повернулся он ко мне. – Впрочем, он должен всем и повсюду. Играть в казино – очень плохая привычка.

– Алекс! – наконец опомнился Шмаков и попытался шагнуть вперед. – Что здесь происходит, черт возьми?

– Я прощаю вам долг! – захохотал Драч, молниеносно вскинул пистолет и нажал на курок. Грохот выстрела потонул в сокрушительном громовом раскате.

Шмаков удивленно моргнул и рухнул. Из маленькой, аккуратной дырочки на лбу тонкой струйкой вытекала кровь.

– Денис! Нет! – закричала я.

Рев ветра перекрыл мой крик. Снова прогремел гром. Старый дом содрогнулся. От сотрясения портрет в массивной раме сорвался с крючка и упал. Сначала на каминную полку, а потом на пол. Рама раскололась, и из нижней ее части вывалился продолговатый бархатный футляр. В таких обычно хранят ожерелья.

– Ура! – взревел Драч. – Вот оно!

Он рывком опустился на колени перед футляром, словно перед каким-то божеством.

«Сейчас или никогда», – подумала я. Всхлипнув, нагнулась, подняла обломок деревянной рамы, размахнулась и врезала Драчу по затылку. Он беззвучно повалился на бок. Я схватила футляр и бросилась к входной двери. Но выйти не смогла. Шмаков лежал на самом пороге, придавив мертвым телом дверь. Для того чтобы ее открыть, понадобилось бы оттащить его в сторону. На это у меня не было ни времени, ни сил. Драч мог очнуться в любую секунду, а стрелял он метко. Наверно, дед научил.

«Беги! Убирайся из дома любой ценой!»

Я метнулась к лестнице. Позади меня раздался дикий, нечеловеческий вопль. Сверкнула молния, свет мигнул и погас.

Не чуя под собой ног, я взлетела на второй этаж, скользнула в темную спальню, захлопнула дверь и на ощупь задвинула щеколду. Теперь я знала, от кого запиралась Врублевская, кого она боялась.

В коридоре послышались тяжелые шаги. Дверь застонала от чудовищного удара. Вызванная замкнутым пространством иллюзия безопасности растаяла, как сигаретный дым. В два прыжка я оказалась у окна. Удар повторился. На сей раз он был даже сильнее прежнего. Еще чуть-чуть, и хлипкая дверь не выдержит натиска.

Я выглянула наружу, в беспросветный мрак дождя. Высоты я не ощущала, земля представлялась сплошным черным омутом. «Это мой последний шанс», – мелькнула мысль. Я перекинула ногу через подоконник.

Драч опять пнул дверь.

Я перекинула вторую ногу, зажмурилась и, крепко сжав в кулаке бархатный футляр, нырнула в пустоту. Приземлилась в клумбу с ирисами, ничего не повредив. Благодаря балету, я умела правильно прыгать. Почва раскисла от ливня, и была довольно мягкая. Стоя на коленях в траве, я подняла голову и посмотрела наверх. Вспыхнувшая зарница осветила перекошенное от ярости лицо Драча, маячившее в окне. Он заметил меня и вытянул руку с оружием. Черный металл блеснул в каплях дождя.

Я откатилась в сторону, запутавшись в широкой длинной юбке, с трудом поднялась на ноги. Снова посмотрела на окно спальни. Драч исчез. Должно быть, он уже спускался по лестнице.

Я устремилась вперед, в кромешную тьму. Туда, где за сосновой стеной был дом Монахова. Бежать было тяжело. Гораздо тяжелее, чем я думала. Ничего не было видно. Холод пробирал до костей, босые ноги вязли в мокрых сосновых иголках, набухший от воды тяжелый подол тянул вниз. Хотя деревья и защищали от ветра, я пригибалась под его напором, ледяные струи дождя больно хлестали по лицу. Вдруг стало светлее. Я оглянулась. Яркий прыгающий луч прорезал темноту. Мой преследователь приближался, и у него был мощный фонарь.

Я побежала быстрее. Пролесок закончился. Вверх по склону, до куста жасмина, а там, за кустом, дом.

Усиливающийся с каждой секундой ливень мешал разглядеть силуэт дома, но я знала, что он там. Я задыхалась, глотая стекающие по лицу холодные капли. Спину ломило, словно ее растягивали на дыбе, горло пылало, но я не сдавалась.