Халисстра уставилась на призрака, парящего в нескольких шагах от нее. Призрак, в свою очередь, уставился на нее. За спиной духа женщина-дроу в сером одеянии и шапочке тихонько выскользнула за дверь, покинув разрушенное сооружение. Шепот призрака леденил, как смерть:

— Ты служишь Ллос?

Халисстра мрачно усмехнулась:

— Я была Госпожой Покаяние. Но теперь — нет. Я мертва.

— Мертва? — Призрак тихо рассмеялся. — Нет. Ты жива.

Халисстра заморгала от удивления. Она жива? Она оглядела себя и увидела, как исчезают синяки, заживают порезы, полученные, когда она выкарабкивалась из портала. Она похолодела. Значит, она не умерла на Уровне Отрицательной Энергии. Ллос снова заставила ее жить.

— Нет! — в ужасе прорычала она.

Призрак подплыл ближе:

— Ты хочешь умереть?

— Где я? — Халисстра отступила на шаг и огляделась. — Что это за место?

— Акрополь Танатоса.

Халисстра заметила на призрачных руках кольца.

— Ты служишь Кайрансали.

— Да.

Сквозь прозрачное тело призрака Халисстра разглядела на стене позади духа крохотного паучка. Глаза ее расширились. Знак Ллос — в цитадели Кайрансали. Халисстра не случайно оказалась здесь. Ее послала Паучья Королева.

Испытание!

Халисстра скрючила пальцы. Взгляд ее впился в призрака. Однако прежде, чем она успела прыгнуть, снаружи поднялась какая-то суматоха. Халисстра услышала несколько женских голосов, поющих гимн, и мужской, бранящий кого-то. Призрак вздрогнул, шепотом прошептал проклятие и исчез, проскользнув сквозь стену.

Халисстра кинулась к дверям и выглянула наружу.

Пять жриц Эйлистри стояли в кругу с мечами в руках. С ними был мужчина в шитой золотом одежде и шапочке. Их окружили больше дюжины жриц Кайрансали. Краун в серых одеждах наседали, хихикая и монотонно напевая.

Халисстра колебалась. Чего ожидает от нее Ллос? Убивать живых? Мертвых? Всех?

Одна из жриц Эйлистри — хафлинг — выбежала из круга, вращая над головой пращу. Жрица целилась в Халисстру! Это решило дело. Халисстра выскочила из полуразрушенного здания. Она тоже могла сражаться пением — своей магией баэ'квешел. Но едва она начала петь, камень хафлинга ударил ее в грудь и разбился вдребезги об ее прочную кожу. Тишина окружила Халисстру.

Хафлинг остановилась и заложила в пращу следующий камень. Она не видела призрачную краун, вырастающую из камня у нее за спиной. Другая жрица Эйлистри заметила призрака и бросилась ему навстречу, вскинув меч. Прежде чем она успела приблизиться, призрачная краун разинула рот и издала вопль, которого Халисстра слышать не могла. Жрицы Эйлистри попадали, словно сжатые колосья.

Халисстра зарычала от зависти к ним.

Теперь оставались только краун. Ничего. Халисстра все равно постарается как можно лучше проявить себя. Ударом кулака она сломала шею ближайшей неумершей. Вторую она разодрала в клочья когтями.

Призрачная краун развернулась, лицо ее было воплощением ярости. Черты его вытянулись, заострились, сделались еще более призрачными. Когда жрица завопила, Халисстра ощутила как на нее накатывают волны магического страха. Тело ее, однако, было утесом, о который разбивался этот леденящий ужас. Магия текла мимо, не затрагивая ее.

На языке безмолвной речи Халисстра поддразнила призрака:

«Ну, убей меня. Ллос позволяет тебе попробовать».

При упоминании имени богини призрачная краун обезумела. Она взвыла так, что задрожали камни у Халисстры под ногами. Что-то беззвучно ударилось о землю прямо возле нее и разлетелось на белые осколки — череп. Халисстра глянула наверх. Здание, из которого она недавно вышла, находилось в огромной пещере с бугристым белым потолком. С него сыпались черепа, сбитые воплем призрака. Под этим жутким дождем призрак поплыл ей навстречу.

Халисстра приглашающе раскинула руки.

Уголком глаза она увидела, как одна из женщин в сером вцепилась в тело, появившееся вдруг ниоткуда. Едва женщина нагнулась, в глаз ей вонзился клинок и вышел из затылка. Лезвие выдернулось и исчезло. Из невидимых врат выскочила дроу, обнаженная, в кровоподтеках и с поющим мечом в руке.

Каватина. Она вырвалась из Абисса!

Рыцарь Темной Песни грозно уставилась на Халисстру, которая смогла лишь выдавить, не слыша себя:

«Ты!»

Халисстра развернулась и бросилась к дырявому зданию. Призрачная краун летела за ней — быстрее, чем ожидала бывшая жрица Едва Халисстра добежала до двери, призрак нагнал ее и пролетел насквозь, выскочив из ее груди холодным белым облачком.

Пустота обрушилась на Халисстру, будто ледяная волна, высасывая из нее все чувства. Она оступилась и упала. Устремляясь по воздуху к черной сфере, она видела как Каватина налетела на призрак сзади: меч — в одной руке, священный символ — в другой, тело и оружие окутаны двойной аурой света и тени. Потом Рыцарь Темной Песни вонзила меч в спину призрачной жрицы. Призрак с мечом в спине извернулся и воткнул кинжал в горло Каватины.

Один краткий миг двое смотрели друг на друга, глаза в глаза. Потом призрак разлетелся на тысячи мельчайших клочков тумана. Каватина осела на камни, из ее горла толчками била кровь. А Халисстру засосала пустота.

К'арлайнд пальцем начертил на двери знак Дома Меларн. Как точно подметил Зарифар, знак напоминал танцующего дроу: треугольная голова; две черточки — руки, одна вверх, другая вниз; две черты углом — согнутые ноги, оканчивающиеся маленькими полумесяцами — ступнями.

К'арлайнд опустил руки. Боясь вздохнуть, он ждал, когда же откроется дверь. Вот он — миг, к которому он так долго стремился. Еще мгновение — и в его руках окажется неслыханная сила.

Он не забывал следить за своими пятью учениками. Он выстроил их всех справа от себя, там, где он сможет заметить любое внезапное движение. Вид у всех был напряженный, выжидающий. Даже Зарифар подался вперед, не сводя взгляда с двери.

На несколько мучительно долгих мгновений наступила тишина.

— Ха! — проворчал Балтак. — Не вышло.

К'арлайнд облизнул губы. Это он видел и сам. Надо попытаться еще раз. Он поднял руку и коснулся двери…

И почувствовал под пальцами какую-то выпуклость. Выпуклость с заостренным кончиком.

Киира! Высунувшаяся из двери.

Трясущимися пальцами он высвободил ее из резного камня. Мерцающая малиновым в его черных пальцах, шестиугольная в поперечном сечении, она была длиной в половину его мизинца и заострялась к концам.

Рука Элдринна дернулась в беззвучном жесте — предательство, которого К'арлайнд опасался, только с неожиданной стороны. Повелением мысли К'арлайнд активировал свое кольцо, заставив всех учеников застыть на месте. Потом он покачал головой:

— Элдринн, я не думал, что именно ты…

— Гахал! — выкрикнул Пири.

Он метнулся вперед и залепил К'арлайнду пощечину — просто голой рукой.

К'арлайнд отскочил, но слишком поздно. Левая сторона его лица уже онемела. Покалывание и холод растекались по шее к сердцу. Яд! Однако он не убил мага. Еще мальчишкой К'арлайнд специально подвергал себя действию некоторых наиболее распространенных отрав, чтобы выработать невосприимчивость к ним.

Пири был поражен, что К'арлайнд еще держится на ногах, и это дало старшему магу необходимое ему мгновение. Он сунул руку в карман и нащупал стеклянный осколок, завернутый в кусочек меха. Он бросил им в Пири и выкрикнул заклинание. Молния слетела с его ладони и ударила младшего мага.

Пири отшатнулся, схватившись за грудь. Его кожа демона сгорела в этом месте начисто, из-под нее виднелась красная плоть. Он вскинул руку, творя заклинание, но прежде, чем успел закончить, вторая огненная стрела К'арлайнда вонзилась в него. Пири ударился о стену и сполз под ноги остальных учеников, уже мертвый. Все еще замороженные заклинанием, они смотрели мимо него, туда, где прежде стоял К'арлайнд.

К'арлайнд свирепо уставился на них, бросая безмолвный вызов остальным — попробовать повторить попытку Пири. Яд растекся по его левой руке, пальцы ее распухли и не слушались. Но этой одной рукой действие яда и ограничилось. Он был недостаточно силен, чтобы убить К'арлайнда.

Оставшиеся четыре ученика были в состоянии видеть и слышать его, хотя не могли ни двигаться, ни отвечать. К'арлайнд бросил взгляд на Пири. От его груди поднимались струйки дыма, наполняя воздух запахом горелого мяса. Маг обыскал карманы ученика и нашел свое кольцо.

— То, что он сделал, — сурово сказал он остальным, — было глупо. — Здоровой рукой он поднял киира повыше, чтобы им было видно. — Я обещал поделиться с вами секретами этого камня познания. Я сдержу обещание, но лишь в том случае, если смогу доверять вам. От вашего поведения после того, как наложенное мною на вас заклинание спадет, будет зависеть, сдержу ли я его. А тем временем поразмыслите, пожалуйста, о том, что я мастер этой школы, а вы, четверо оставшихся, всего лишь ученики. Ведите себя соответственно.

К'арлайнд уставился на киира и глубоко вздохнул. Осмелится ли он прижать ее ко лбу? Помрачит ли камень познания его разум или сотрет память обо всем, что здесь произошло?

Он почувствовал, как другой разум настойчиво стучится в его сознание. Элдринн. Мальчишка кипел от гнева и негодования. Он смог выдавить из себя одну лишь мысль:

«Я пытался предупредить тебя насчет Пири. Я увидел, как он снял кольцо».

— Вот как? — К'арлайнд выгнул бровь.

Он ошибся насчет парня, Элдринн не собирался творить заклинание. Маг стоял, потирая подбородок, размышляя, стоит ли освобождать Элдринна. Заклинание, приковавшее учеников к месту, поможет уберечь их от беды, но, между тем, если что-то пойдет не так, парень, возможно, сумеет помочь.

К'арлайнд коснулся лба Элдринна, освобождая его.

— Стань здесь, — велел он. — Молчи и наблюдай.

Элдринн кивнул и сделал в точности как ему было сказано.

К'арлайнд вновь глубоко вздохнул и приложил киира ко лбу.

Что-то стороннее вторглось в его мозг, заполняя его. Его собственный разум обратился в подобие чего-то маленького и юркого. Крохотная рыбешка, плывущая наугад по бескрайним волнам времени. Чужие сознания обрушивались на него, переполненные знанием. Могущественным и древним. Тысячи и тысячи разумов, слившихся воедино. Познания К'арлайнда, накопленные за столетие, были будто тусклая свеча в сравнении с ослепительным сиянием этой общей мудрости. Оно ослепляло, превращало его собственные жалкие мыслишки в ничтожные тени.

И в то же время согревало и приветствовало его.

К'арлайнд Меларн?

Губы К'арлайнда будто сами собой выговорили:

— Да.

Добро пожаловать, внук.

Последнее слово явно имело иной, более глубокий смысл. «Внук» здесь никак не подходило. Тот, кто говорил из киира, был гораздо дальше от К'арлайнда во времени. Не на века — на тысячелетия.

Да.

К'арлайнд больше не видел ни коридор, в котором стоял, ни двери, ни учеников. Все это растаяло вдали. Перед его мысленным взором возник образ, созданный киира. Женщина с длинными белыми волосами и лицом, напомнившим ему лицо матери, но без ее жесткого выражения и подозрительного взгляда прищуренных глаз. Вместо этого лицо женщины излучало покой и печаль. На лбу у нее была киира. Он с удивлением увидел, насколько камень темнее ее кожи. Лицо ее было не эбеново-черным, а на несколько тонов светлее. Светло-коричневым.

Он вдруг понял.

— Ты — темный эльф, — сказал он. — Не дроу.

Я то, чем мы были.

Фигура вдруг изменилась. Там, где только что стояла женщина, теперь возник мужчина, с кожей черной, как у самого К'арлайнда.

А я — то, чем мы стали.

— Великая честь для меня повстречаться с вами, предки, — произнес К'арлайнд, низко кланяясь.

Волнение захлестнуло его. Наконец-то! Темные эльфы времен Пришествия! Он не мог даже предположить, какие тайны они хранят.

Высшая магия?

К'арлайнд осторожно кивнул. Он должен лучше следить за своими мыслями. Киира способна слышать каждое его слово, даже не произнесенное вслух.

— Да. Если вы научите меня. Глаза мужчины сверкнули.

Высшая магия — это то, что погубило нас! Мы были неиспорченны, чисты. Не то что эти.

Голова К'арлайнда повернулась вбок, подчиняясь разуму, который принадлежал не ему. Его заставили взглянуть на тусклые тени, в которые превратились его ученики.

И все же нас обрекли разделить участь этих или-тиири.

Чужой разум отпустил голову К'арлайнда, к его великому облегчению. Потеря контроля над своим телом, пусть даже на миг, неприятно напоминала времена, когда он был вынужден носить собственное кольцо раба.

Аривандаари недостаточно было стереть мийеритари с лица Фаэруна при помощи смертельного урагана, — продолжало явление. — Они могли бы оставить тех, кто уцелел, влачить свой жалкий жребий, но даже эта маленькая милость была им недоступна. Им и их помощникам нужно было изменить сами наши тела и изгнать нас с Поверхности при помощи своей более могущественной магии, навсегда заточив нас в Темных Подземных Королевствах вместе с теми, чьими союзниками мы никогда не были!

Услышав слова предка, К'арлайнд ухватил ртом воздух. Два слова. Ц'ресс — захватить власть или оставаться в силе. И фаэр — магия. К'арлайнд слышал их на протяжении всей своей жизни, но всегда в обратном порядке. Фаэрцресс — «магия, которая осталась». Фаэрцресс, учили его с первых дней пребывания в Высшей школе магии, изначально присущ Подземью. Природная форма магии, как вулкан, как текущая река способная создавать или уничтожать камень. То, что было всегда с сотворения мира.

Если же переставить слова, получившееся слово будет иметь совсем иное значение: «главенствующая магия». Магия, которая подчиняет.

— Вы хотите сказать, что фаэрцресс — порождение высшей магии? — спросил К'арлайнд. — Что он связан с Пришествием?

С его помощью создана большая часть Темных Подземных Королевств. Он заманил нас в эту тюрьму и запер нас в ней. — Мужчина нахмурился. — Тебе никогда не приходил в голову вопрос, почему дроу предпочитали основывать свои города в таких местах, которые были буквально пропитаны фаэрцресс?

К'арлайнд понял:

— Потому что нас притягивало к нему? Вполне логично. Это гарантировало бы, что мы не сможем телепортироваться оттуда. Или увидеть Верхний Мир в прорицаниях.

Таким образом нас «ограничили». Именно так маги Аривандаара назвали наше заточение. Нам удавалось выбираться на Поверхность своим ходом — по немногочисленным туннелям, созданным фаэрцресс и выходящим в Верхний Мир, — но всякий раз, как мы появлялись там, воины Аривандаара загоняли нас обратно. — Мужчина печально покачал головой. — А теперь из твоих мыслей мы узнали, что у нас появилась возможность покинуть эту тюрьму и вернуться к дневному свету — но что эту свободу снова могут отнять у нас. Что фаэрцресс ослабел, но начинает усиливаться.

— Я сделал свое дело. Телепортировал жриц в Акрополь. То, что творят краун при помощи камня пустоты, будет уничтожено.

А если нет?

Место мужчины заняла женщина, заговорившая с К'арлайндом, когда тот только поднес киира ко лбу.

Я разочарована в тебе, внук, — нараспев произнесла она. — От того, кто принес Покровительнице клятву на мече, я ожидала большего.

К'арлайнд бросил взгляд на свое запястье — на знак Дома, украшавший его браслет. Знак этот не был просто набором черточек. Как подметил Зарифар, это было изображение танцующей женщины.

Эйлистри.

— Кровь матери! — тихо выругался К'арлайнд. Мужчина вернулся.

В самом деле, внук. Она течет в твоих венах — и в венах всех тех, чье происхождение по кровным линиям нисходит к чистокровным мийеритари. Я предполагаю, что нас осталось мало — и с каждым поколением становится все меньше. Кровь илитиири смешивается с нашей кровью, порождая все новое и новое потомство, несущее на себе скверну демона. Но я рад слышать, что некоторые из нас продолжают служить богине. Что наши потомки помнят ее и хранят ее веру.

Оба голоса заговорили разом — мужской и женский, поддержанные хором множества других:

Вот почему и этот камень познания, и другие, подобные ему, поместили здесь. Потому что мы знали, что однажды богиня направит сюда стопы того, кто сможет услышать нас.

— Меня, — прошептал К'арлайнд.

Да.

Он коснулся пальцем лба.

— Но почему ты лишила меня памяти, когда я в первый раз надел тебя?

То была другая селу'киира. Поскольку ты был не из ее Дома, воплощенные в ней сущности стерли все твои воспоминания об этом и заставили тебя вернуть ее на место. То же самое они сделали и с юношей. Он был из правильного Дома, но не вполне достоин носить эту селу'киира. Ему повезло, что в жилах его течет по меньшей мере часть крови темных эльфов. Иначе он умер бы в тот же миг, как она коснулась его разума.

— Как читин?

Он почувствовал их неодобрение и уловил обрывок разговора.

…уверены, что он мийеритари?

Да.

— Значит… — К'арлайнд взглянул на Дверь Краанфаора. Сконцентрировавшись, он все-таки мог видеть ее. — Там есть еще киира?

Множество. По одной на каждый Дом, чей предок — мужчина или женщина — пережил Смертельный Ураган.

К'арлайнд снова коснулся лба.

— А поскольку я Меларн — чистокровный потомок вашего Дома — вы научите меня высшей магии?

Да — когда ты будешь готов овладеть арселу'тел'-квесс.

— Что я должен сделать для этого?

Научиться доверять.

— Уже сделано. — К'арлайнд махнул рукой на учеников. — Вот вам доказательство. Я привел их сюда, чтобы поделиться знаниями, которые сумею добыть.

Именно поэтому трое из них все еще стоят, скованные твоей магией?

— Мне пришлось. Пири…

Ты вложил эту магию в кольца задолго до того.

— Да, но факт остается фактом. Пири…

А чего ты ожидал от того, кто связался с демоном? — пожурил его мужчина.

Ты не можешь винить К'арлайнда за эту попытку, — вмешалась женщина. — В нем заложена безотчетная тяга к товариществу, к семье. Лишь из-за жестокостей, пережитых им в детстве, все эти качества пока что дремлют. И все же в нем есть доброта.

К'арлайнд ощетинился. Похоже, они намекают, что он вроде наземного эльфа — мягкий и слабый. Вообще не настоящий дроу.

Хотя кожа твоя и черна, но ты не даэрроу, — сказала женщина. Она придала слову его исконный смысл: «изменник». — Искры лунного света мерцают в твоем сердце. Даэрроу сделали все, что могли, чтобы погасить их, но все же они еще там.

Нечто похожее уже говорила однажды Квили.

— Довольно обо мне, — предложил К'арлайнд. — Давайте лучше о заклинаниях…

Когда ты будешь готов. Возможно, лет через сто-двести подготовки.

— Мне точно не нужно ждать так долго! Может, вы забыли? Однажды я уже творил высшую магию.

Да, когда этого пожелала Эйлистри.

К'арлайнд уцепился за эту соломинку:

— А теперь она что, этого не желает? Если краун Кайрансали не будут разбиты, фаэрцресс в Подземье станет таким же сильным, как во времена Пришествия. Ваши потомки снова окажутся в клетке, точно как вы когда-то. Аривандаар победит…

Праведный гнев обрушился на него, словно физический удар. Он пошатнулся. Потом рассерженные голоса заглушила песня без слов. Она была настолько прекрасной, что глаза К'арлайнда наполнились слезами. Воспоминания нахлынули на него: Халисстра, поющая ему, исцеляющая его тогда, после несчастья во время верховой езды.

Халисстра использовала магию баэ'квешел, а не гимн Эйлистри, но все равно она спасла его. Быть может, богиня уже тогда присматривала за ним, использовав Халисстру как средство для…

— Вот оно! — выдохнул К'арлайнд.

Он сосредоточился на том месте, откуда звучал хор. Сконцентрировавшись как следует, он смог разглядеть толпу. Множество людей.

— Вы все маги? — спросил он.

Маги, жрицы, воины — почти три тысячелетия матери и отцы нашего Дома носили этот камень познания.

— А другие киира, о которых вы говорили, — в них во всех тоже содержится объединенная мудрость магов и клириков?

Конечно.

— И каждая киира способна творить магию, лишающую меня памяти, если я надену не тот камень?

Да.

К'арлайнд рассмеялся от радости:

— Тогда у нас еще есть шанс. Слушайте. Он быстро изложил им свой план.

Быть может, это и удастся, — произнесла киира, когда он закончил. — С благословения Эйлистри. Я знаю, что возможно вложить тебе в руки оружие, которое ты просишь. А уж сумеешь ли ты совладать с ним…

— Мы должны хотя бы попытаться.

Да.

Когда голоса предков стихли, К'арлайнд снова стал видеть то, что его окружало. Элдринн, с горящим взором, напряженно наблюдал за ним.

— Есть работа, — с мрачной улыбкой сообщил ему К'арлайнд. — Пора напоить Кайрансали ее собственным зельем.

Каватина задохнулась, когда сознание вернулось в ее тело. Мгновение назад она плыла к священной роще Эйлистри, пробираясь меж увешанных лунными камнями ветвей, и душа ее танцевала в такт песне, прекрасной до слез. Теперь она лежала на спине на холодном каменном полу, и у нее болело горло, и было трудно дышать. Песня Эйлистри смолкла, сменившись жуткими завываниями и приглушенным стуком костей.

Над ней склонился мужчина, возложив руку на ее левую грудь.

И она была нагая.

— Кбрас! — прорычала она. Она уже начала было вскакивать, сжав кулаки, чтобы отогнать его, когда поняла что он, должно быть, делал. Она опустила руки и обратила свое движение в поклон. Не настолько грациозный, как ей хотелось бы, но все же. — Ты исцелил меня?

Он кивнул.

— Спасибо.

Каватина огляделась. Они находились в небольшом, похожем на келью, помещении с каменными стенами и единственным выходом. Дверь была закрыта и заложена вместо засова чем-то изрядно напоминающим бедренную кость. На стенах виднелись жуткие картины, нарисованные, судя по всему, засохшей кровью. Самые ужасные из них скрывали колеблющиеся тени — несомненно, работа Кбраса.

Спрашивать, что произошло, не было смысла. Каватина слишком хорошо помнила, как кинжал призрака вонзился ей в горло.

— Где мы? — задала она вопрос, потирая шею.

— В дальнем уголке Акрополя, — негромко ответил Кбрас. — В месте, посвященном теперь Леди В Маске. Но моя молитва не сможет долго держать краун на расстоянии. Даже Кэбрат — призрак, которого ты убила — со временем восстановится.

Каватина подняла брови:

— Ты знал ее?

— Я знал о ней, когда она была еще жива. Она была одной из жриц Кайрансали, там, в Маэримидре.

Каватина удовлетворилась этим объяснением. Она осмотрелась, но не увидела своего поющего меча.

— Что с Лелианой и остальными Хранительницами?

— Мертвы. Я один еще жив. Даже под личиной я мог вытащить только одну из вас. — Он достал из кармана маленький посеребренный меч на порванной цепочке. Ее священный символ. — И сумел подобрать это.

Каватина взяла меч. Она прижала его к груди и от всей души прошептала благодарственную молитву.

— Удивляюсь, что… — Она вовремя остановилась. Она хотела спросить, почему он не выскользнул потихоньку из Акрополя, спасая себя, — в конце концов, это более пристало бы Ночной Тени, — но поняла, что нет смысла снова затевать прежние споры.

Несмотря на ее молчание, он угадал, что она хотела сказать.

— Леди В Маске повелевает — я повинуюсь.

Каватина кивнула в знак одобрения. У него есть чувство долга. Быть может, она все-таки была не права насчет Ночных Теней. За последние дни она многому научилась.

— Как ты думаешь, что нам теперь делать?

Кбрас, казалось, был изумлен, что она спрашивает его совета. Глаза его сузились, словно он ожидал подвоха. Потом он пожал плечами:

— Их намного больше, чем нас, — наверное, сто к одному. И это считая только краун, которые снова объявятся вскоре после своей «смерти», если мы не станем терять время, чтобы упокоить их навсегда.

Каватина крепче сжала свой священный символ.

— Значит, будем делать именно это.

— Времени нет, — покачал головой Кбрас. — Краун творят что-то с камнем пустоты. Что-то ужасное.

Откуда-то снаружи донесся оглушительный треск, сопровождающийся грохотом падающих камней. Земля задрожала у Каватины под ногами. Она услышала, как на крышу обрушился град ударов. С потолочных балок посыпалась пыль — зернистая, будто толченая кость.

Каватина смахнула ее с волос.

— Ты связывался с Квили?

— Она не отвечает.

Если это была правда, то она не сулила ничего хорошего. Каватина сосредоточилась, представляя лицо верховной жрицы, и настойчиво позвала:

«Квили!»

Никакого ответа.

Кбрас бросил на нее хмурый взгляд; «а я тебе что говорил?» — было написано у него на лице.

— Ну и ладно. — Каватина отбросила эту затею. Хорошо еще, что она уже имела представление о том, что ждет их впереди. Она не боялась умереть. Уже не боялась. — Будем драться сами. Сделаем то, что сможем, чтобы остановить… то, что затевают краун.

Она намотала цепочку священного символа на запястье и надежно закрепила ее. Потом взглянула на Кбраса:

— Прежде чем мы начнем, тебе придется надеть на меня личину. — Каватина мрачно улыбнулась. — Будем надеяться, из меня получится краун не хуже, чем из тебя паралитик тогда, когда призрак напал на нас в лесу.

В уголках глаз Кбраса медленно обозначились морщинки. Он коснулся пальцами своей маски и произнес заклинание.

Когда тело ее облачилось в серое платье, а на пальцах засверкали серебряные кольца, Каватина передернулась от отвращения. Она по-прежнему чувствовала священный символ у себя на запястье, но не видела его.

— Леди В Маске, — прошептала она, — прости мне это богохульство.

Она почувствовала одобрение Эйлистри. Или по меньшей мере признание того, что это было необходимо.

Кбрас, тоже надевший личину краун, откинул засов и отворил дверь. Они вместе выскользнули наружу.

Основная часть храма была скрыта за углом здания. По мере того как они обходили его, надежды Каватины таяли. Ровное пространство впереди было битком забито краун. Они стояли бок о бок, распевая гимны и размахивая руками в кольцах. Впереди виднелись остатки главного храма Кайрансали, превратившегося в груды камней. Над всем этим висела в воздухе сфера абсолютной черноты — камень пустоты, о котором говорил Кбрас. А над ней, руководя молитвой краун, парил призрак, как полагала Каватина, убитый ею.

Каватина была потрясена. На восстановление призраку должен был понадобиться не один день. Должно быть, камень пустоты ускорил все процессы.

Прямо на глазах Каватины и Кбраса черный шар становился все больше. Внутри камня пустоты Каватина увидела тени: бесчисленная армия неумерших, отталкивающих друг друга и стучащих в сферу мечами изнутри. Впереди воинства стоял гигантский неумерший минотавр, в глазах его горел дьявольский огонь.

Огонь, сравнимый с фаэрцресс, пульсирующим на камнях вокруг.

Каватина взглянула на Кбраса. Выражение его измененного иллюзией лица выдавало горечь, которую он испытывал. Каватина разглядела безнадежность в его глазах.

Она изобразила оптимизм, которого не было.

— Этот призрак, — прошептала она. — Нам надо уничтожить его. Что может упокоить Кэбрата навеки?

— Только одно, — тоже шепотом отозвался Кбрас. Искорка надежды затеплилась в Каватине.

— Что же?

— Смерть Кайрансали.

Каватина горько рассмеялась. С Лунным Клинком в руке она, возможно, и сумела бы сделать это. Но то оружие осталось в Променаде, у Квили. Каватина была безоружна.

— Давай сделаем то, что сможем. Кбрас кивнул.

Бок о бок они начали проталкиваться сквозь поющую толпу.

К'арлайнд вручил киира каждому из своих учеников. Балтак, жадно сверкнув глазами, стиснул камень в кулаке. Алекса всматривалась в глубины своего камня, словно пыталась на глаз определить его ценность, а может, минеральный состав. Зарифар прикрыл глаза и перекатывал свою киира между ладонями, переворачивая шестигранник с боку на бок, и шевелил губами, ведя беззвучный счет.

Элдринн подозрительно разглядывал киира у себя в руках:

— А она не помрачит мой разум?

— Может, — честно ответил К'арлайнд. В конце концов, парень всего лишь полудроу.

Алекса и Балтак сразу вскинули взгляды. Маг поднял руку:

— Теперь не время лгать. Слишком многое стоит на кону. Никто из вас не принадлежит к Дому, соответствующему той киире, что у вас в руках. И все же камни познания согласны дать вам возможность творить арселу'тел'квесс. Когда наша работа будет закончена, они сотрут всю память о заклинании из вашей памяти. Возможно, это помрачит ваш разум, а возможно, и нет. Но даже если это случится, — продолжил он, коснувшись киира у себя на лбу, — я овладел этим камнем познания. Мои мозги по-прежнему при мне, и я прослежу за тем, чтобы вас привели в порядок.

Балтак с вызовом взглянул на него:

— Я понимаю, что выиграет от этого Элдринн, спасающий свой колледж от краха, но как насчет всех остальных?

— Возможность творить высшую магию не привлекает тебя? — поинтересовался К'арлайнд, вскинув бровь.

— Нет, если потом я не смогу вспомнить, как это делается, — парировал Балтак. Взгляд его наткнулся на труп Пири. — Почем мы знаем, что ты не убьешь и нас тоже, пока мы будем слабоумными?

— Не глупи, Балтак, — фыркнула Алекса. — Если бы он хотел сделать это, он убил бы нас, пока мы были во власти его заклятия.

Трансмогрифист продолжал разглядывать К'арлайнда.

— Нет, не убил бы. Ведь тогда мы бы не смогли прочесть дтя него это заклинание.

— Хватит! — гаркнул маг. — Вы что, не видите, что происходит? — Он махнул рукой на стены. Фаэрцресс, исходящий из них, стал заметно ярче даже за то короткое время, которое понадобилось, чтобы объяснить ученикам, что он задумал. Оно горело ровным сине-зеленым огнем. — Фаэрцресс усиливается просто катастрофически. Мы понятия не имеем, какие еще ужасные последствия может иметь этот процесс. Прорицание и телепортация, возможно, лишь первые проявления магии, закрытые для дроу. Я знаю, что это трудно, но вам придется поверить в киира — и в меня. И в школу, которую мы собираемся создавать вместе. Вы пришли со мной сюда. Вы верили мне. Почему же перестали теперь?

Он подошел к мертвому магу и приложил камень познания ко лбу Пири. Киира мгновенно прилипла. Как и было обещано К'арлайнду, Пири был возвращен к жизни. Ученик в шкуре демона медленно сел, глядя прямо перед собой.

К'арлайнд повернулся к остальным, потирая левую руку. Ее все еще покалывали мурашки после яда.

— Было непросто убедить моих предков, что Пири нужен нам, но они поняли, что будет разумно позволить ему участвовать. Для этой магии нам необходим шестой заклинатель.

— Шестое тело, ты имеешь в виду, — громыхнул Балтак. — Посмотри на него: он немногим лучше, чем ходячий труп. Им управляет киира.

— Пири будет окончательно приведен в чувство, когда мы закончим, — заверил учеников К'арлайнд. Он нагнулся и вновь надел кольцо на палец Пири. — Киира пообещала это.

— А что, если она лжет? — парировал Балтак. — Что, если ты лжешь?

К'арлайнд выдержал взгляд Балтака.

— Соединитесь со мной разумами. Загляните глубже в мои мысли. Поищите скрытые мотивы, тайное предательство. Вы все, поищите хорошенько, подольше. И если вы будете удовлетворены, быть может, мы сумеем это сделать.

Едва К'арлайнд снял свою ментальную защиту, Балтак вломился в его разум. Алекса и Элдринн присоединялись к его сознанию с большей осторожностью. Последним вплыл Зарифар, его разум тщательно следовал рисунку, образованному их телами. Шестигранник, состоящий из К'арлайнда, четверых учеников, пока еще без киира, и Пири, уже с ней.

На протяжении нескольких мгновений К'арлайнд чувствовал, как четыре ученика роются в его секретах. Позволить это было тяжело, все равно что разрешить голодному ящеру медленно водить языком по твоему обнаженному телу. Когда они обнаружили воспоминание о дополнительных заклинаниях, вложенных в их кольца, он почувствовал их явный гнев. Также он услышал, как они мысленно кивнули, выяснив, что «торговая миссия», с которой они с Элдринном якобы ездили, была лишь отговоркой — будучи дроу, они предполагали ложь. Ощутил он и их изумление, когда они узнали об экспедиции жриц к Акрополю Танатоса. Он почти почувствовал, как поднялись их брови при известии о вступлении К'арлайнда в ряды верующих Эйлистри и как они обрадовались, что узнали кое-какие секреты этой запрещенной веры. Он также ощутил их бурное негодование, когда они поняли, что киира собираются использовать их тела — что пять учеников будут в лучшем случае проводниками для высшей магии, которую они собирались творить.

Но также, все глубже проникая в мысли и память К'арлайнда, они видели его мечты. Мечты создать нечто такое, что действительно было бы связано единством цели, единством воли. Не повторение знатного Дома дроу, а создание чего-то нового. Союз, который будет выше колледжей и Домов, из которых все они вышли.

— Итак? — выдохнул К'арлайнд. Вопрос этот он задал не только голосом, но и сердцем.

Элдринн поднял свою киира:

— Я убежден.

— Я тоже, — быстро добавила Алекса.

Зарифар открыл глаза и молча кивнул.

— Ладно, — буркнул Балтак.

Он попытался выступить вперед, возглавить остальных учеников, но К'арлайнд положил ему руку на плечо, останавливая. Балтак в кои-то веки уступил.

— На счет три, — сказал им К'арлайнд. — И не забывайте следить, чтобы ваши разумы были связаны с моим. Один… два… три!

Когда все остальные поднесли свои камни познания ко лбам, К'арлайнд ощутил, как разумы пяти киира присоединились к ним. Каждый из учеников отреагировал так, как он и ожидал: Балтак — с мысленным сопротивлением, Алекса — с интересом экспериментатора, Зарифар — с сонным добродушием и Элдринн — с опасливым любопытством. В следующий миг все они подчинились, и киира завладели ими. Камни познания переговаривались между собой благодаря связи между кольцами на пальцах шестерых.

Объединенный разум К'арлайнда и его киира отвечали им.

Пора. Начинаем, — повелели киира.

Вместе они сплетали заклинание. Ведомые киира, шесть дроу в унисон произносили магические слова. По мере того как заклинание набирало силу, фаэрцресс разгорался все ярче. Хотя К'арлайнду приходилось щуриться от его сияния, он заставлял себя не отводить взгляд. Фаэрцресс был их связью со слугами Кайрансали, с неумершими, черпающими силу в его отрицательной энергии, с краун, которые почитали и саздавали всю эту мерзость, — и с самой богиней Смерти.

Из всех этих разумов кое-что должно было быть стерто. Не память, нет, но одно-единственное слово.

Окольным путем на идею этого заклинания натолкнула К'арлайнда сама Кайрансали. Услышав рассказ Лелианы про то, как богиня Смерти стирала имя Оркуса с храмов и святилищ по всему Фаэруну, он воспринял эту историю буквально. Должно быть, богиней руководило тщеславие, предположил он. Даже став королевой-победительницей, она хотела уничтожить все следы того, кто правил до нее.

Потом он понял, что все это имело куда более глубокий смысл. Все божества, чтобы выжить, нуждаются в пастве. Без постоянного притока верующих, которые молятся им на Ториле, а позднее попадают в их владения после смерти, боги и богини медленно угасли бы.

Может ли быть лучший способ покончить с верой Кайрансали, чем стереть ее имя из памяти каждого верующего? Даже из памяти самой богини?

К'арлайнд хлопнул ладонью по стене.

— Кайрансали! — выкрикнул он.

Его заклинание, словно рябь по воде, распространилось по фаэрцресс. Оно вспыхнуло в умах верующих Кайрансали, словно огонь в сухом хворосте. Оно пронеслось над Уровнем Отрицательной Энергии, промелькнув в черной пустоте, будто огненная молния, и ударило в угол Паутины Демонов, во владения Кайрансали.

К'арлайнд услышал испуганный крик: тысячи голосов завопили разом. Потом они вдруг умолкли. Могильная тишина.

Дело сделано.

Он благодарно поклонился. Поднявшись, он увидел, что фаэрцресс, заливавший коридор, стал слабее. И все же он был.

Глаза его испуганно расширились.

— Нам не удалось?

Удалось. Мы остановили продвижение фаэрцресс. Но даже высшая магия не в силах обратить время вспять.

К'арлайнд кивнул, измученный. Интересно, подумал он, как там поживает Сшамат? Возможна ли еще там магия прорицаний? Или же Колледж Прорицаний уже шатается и в конце концов падет? Если так, то К'арлайнд снова окажется там же, откуда начал, без мастера, чтобы номинировать его школу.

Во всяком случае, теперь у него есть киира.

Его ученики стояли вокруг с остекленевшими глазами. Они разом зашевелились. Неуклюжие, как големы, они снимали со своих лбов камни познания, чертили знак своей киира на Двери Краанфаора и прижимали к ней камень. Дверь втягивала его в себя, и на ее гладкой каменной поверхности не оставалось и следа.

Будто люди, внезапно пробудившиеся ото сна, ученики К'арлайнда трясли головами и с удивлением озирались вокруг. Несколько мгновений вид у них всех был отсутствующий, как у Зарифара.

Потом Балтак подбоченился:

— Где это мы, во имя Абисса? И что это за штука у тебя на лбу?

— Долгая история, — устало улыбнулся К'арлайнд. — Когда вернемся в Сшамат, я расскажу вам.