особый способ утешения автора «Мольера»: «Я не раз слышал уже подозрительно елейные голоса: «Ничего, после Вашей смерти все будет напечатано!»
До последнего своего часа, до этого самого «предсмертного волнения» Булгаков пытался быть писателем своего времени. В каком-то смысле и он мог отнести к себе слова поэта: «Пора вам знать: я тоже современник – Я человек эпохи Москвошвея. ‹…› Попробуйте меня от века оторвать, – ручаюсь вам, себе свернете шею!»
Человек «эпохи Москвошвея», он подписывался на заем, жадно читал газеты, смотрел премьеры московских театров, катался на эскалаторе нового метро, ходил на демонстрацию, чтобы увидеть на трибуне Мавзолея человека в серой шинели и фуражке, который его очень интересовал. В дневнике Елены Сергеевны отмечаются все малые и большие события советской истории, которыми жил и дом Булгаковых: отмена карточек, похороны Кирова, введение новых воинских званий, заключение пакта о ненападении с Германией…
Дом в Нащокинском – писательский: сбоку, сверху, снизу – одни писатели. Булгаков внимательно и пристрастно следит за тем, как складываются те или иные писательские судьбы. Когда в феврале 1939 года происходят награждения писателей, этот факт тоже отмечается, но не с точки зрения обиды. Напротив, Е. С. Булгакова запишет трагикомический эпизод, случившийся в ложе Большого театра на «Лебедином озере», когда какая-то окололитературная дама «низким басом» аттестовала Булгакова: «Вы – первый». «Оказалось, дама хотела утешить Мишу по поводу того, что ему не дали ордена».
Вопрос, кто первый, занимал старого циника Салтыкова, героя булгаковской пьесы о Пушкине. Это он, в зависимости от конъюнктуры, менял местами Пушкина и Бенедиктова в шкапу, отведенном «для первых поэтов отечества». Булгакова занимал вопрос совершенно другого порядка. Он пытался выполнить свое литературное дело с той полнотой самоосуществления, которая открывалась ему в судьбах писателей, избранных героями его пьес 30-х годов. Последние годы булгаковской жизни – время наиболее интенсивного и плодоносного цветения его творческого духа. Работа писательской мысли не прекращалась, искала и открывала смысл в житейских испытаниях, побеждала их в пространстве той главной