Звонок в дверь прервал чтение. Полковник осмотрелся и с удивлением посмотрел на часы. В комнату Наташа ввела Мишеля.

– Вот он где! А я уже весь Париж обыскал!

Мишель подошёл к полковнику и взял прочитанные им листы рукописи.

– Никак, господин полковник читать стал, – усмехнулся Мишель.

– А что в этом такого? Или ты считаешь, что, раз я военный, так меня кроме устава ничего не может интересовать?

– Ради бога, не обижайся. Я просто пошутил.

– Тогда другое дело, – сменил гнев на милость полковник.

– И что ты скажешь относительно прочитанного?

– Если честно, то на этот раз наш Пётр слегка перемудрил.

– Вот как?

– А если ещё честней, то совсем даже не слегка.

Наташа села на стул, стоящий в самом углу комнаты и стала незаметно наблюдать за диалогом.

– Ты уж, пожалуйста, аргументируй свою точку зрения, – настаивал Мишель. – Что значит, перемудрил?

– Во-первых, всё описано в очень мрачном свете.

– Это Россия. А что во-вторых?

– А во-вторых, нереально. Коррупция достигает таких масштабов, что волосы дыбом встают: медицина коррумпирована, полиция тоже…

– Милиция, – поправила полковника Наташа.

– Ну милиция. Разница небольшая. При такой коррупции государство существовать не может.

– Это Россия, – повторил свой довод Мишель.

Однако полковник словно не замечал реплики Мишеля.

– А эта сцена! Безработная семья питается из помойки! А где же социальные службы? Где пособия? Такого просто не может быть! У нас некоторым безработным так живётся на это пособие, что они не очень-то на работу торопятся устроиться.

– Но это Россия, – не успокаивался Мишель.

– Что ты заладил: Россия, да Россия. Я понимаю, что это не Франция, но хоть что-то там есть?

– Нет, там есть только Россия, – ответил Мишель.

– Ты просто не хочешь серьёзно разговаривать.

– Как часто я это от тебя слышал!

– Тогда другое дело. Тогда был Советский Союз.

– А теперь это называется Россия.

Полковник посмотрел на часы и замахал руками.

– Боже мой! Меня уже с собаками, наверное, ищут!

Он на ходу попрощался со своими собеседниками и убежал. Наташа закрыла за полковником дверь и вернулась к Мишелю.

– Он опять не поверил, – разочаровано сказала хозяйка.

– Для этого надо быть русским, – поддержал её Мишель.

Наташа искоса посмотрела на своего собеседника. Тот, видимо, кожей почувствовал её взгляд.

– Натали, я так привязался к вашей семье, что иногда мне кажется, что я сам русский.

– Не Натали, а Наташа, – поправила его хозяйка.

Гость глазами показал на недочитанную полковником рукопись.

– Можно я возьму почитать? В отличие от него, я считаю, что всё это реально, но только в одной стране – в России.

* * *

Судьба только однажды улыбнулась Владимиру Петровичу. Когда следователь, пожалев его, закрыл дело, порвал и выбросил доказательства против него, Владимир Петрович понял, что чудо существует. Однако наивно полагать, что судьба до бесконечности будет защищать человека, чудесами исправляя его ошибки. Нет, если чудо и происходит однажды, то на второй раз рассчитывать не приходится. Владимир Петрович разделил участь не одной тысячи человек, которых перестройка вышвырнула на обочину общества. После того, как он похоронил жену, очередь дошла до квартиры. Не в силах оплачивать её, хозяин решил поменять её на меньшую. Он пошёл в фирму по продаже недвижимости и заключил договор. В результате работы этой фирмы он оказался на городской помойке, за которую платить было вообще не надо. К питанию новоявленный БОМЖ привык быстро. Вспомнив, как супруга кормила его деликатесами из помойного бака, Владимир Петрович быстро адаптировался к окружающей среде и занял то место в обществе, которое уготовила ему судьба. Он уже почти забыл, что у него было высшее образование, что он когда-то занимал солидную должность начальника отдела, что у него была жена, квартира… Всё осталось в далёком прошлом, как будто это было не с ним, а с каким-то другим человеком.

Жизнь на помойке так же, как и та, почти уже забытая жизнь, подчинялась своим строгим законам: каждый обитатель мог пользоваться благами помойки только в определённых границах, которые определяет старший. Обнаружив что-нибудь стоящее, каждый обязан предъявить свою находку старшему, который непременно часть находки присвоит себе. Справедливо это или нет, никого не интересовало. Так было заведено, и никто не собирался пересматривать правила, которые придуманы были неизвестно кем и неизвестно когда.

Сегодня был день Владимира Петровича. На его участок должен был приехать самосвал и сбросить целую гору жизненно необходимых предметов. Правила правилами, но в любом обществе есть исключения. Здесь, на помойке, незыблемые правила тоже иногда не соблюдались. Стоило лишь замешкаться, как кто-нибудь другой, совсем не имеющий никакого отношения к этому участку, заберёт всё самое ценное и поминай, как звали. Можешь после этого хоть ужаловаться старшему, всё равно останешься в минусе. Виновного, конечно, накажут, но тебе от этого легче не станет. То, что уволокли из твоей кучи, к тебе не вернётся. Поэтому Владимир Петрович загодя спрятался в засаде, откуда весь участок был как на ладони. Так и есть, дважды законному хозяину участка приходилось вставать и отгонять охотников за чужим добром. Но вот раздался долгожданный рёв самосвала. Владимир Петрович подождал, когда самосвал уехал, и уже хотел было подойти к своей законной куче, как в поле зрения оказалась незнакомая женщина. Таких женщин Владимир Петрович никогда не видел. Она была как будто из другого мира: стройная, чистая, красивая. Такие вообще никогда не приходили на помойку. Хозяин участка снова залёг в своё укрытие и стал наблюдать за незнакомкой. Та, обойдя свежую кучу, будто искала кого-то. Женщина положила возле кучи полиэтиленовый мешок, обошла участок и, не найдя никого, быстро покинула помойку.

Пакет. В глаза Владимиру Петровичу бросился пакет. Он был белый и блестящий. Приятный запах пакета перебивал ставший привычным дух родной помойки. Это был запах богатого магазина, запах сытости и благополучия. «Господи, неужели она вернётся? Неужели заберёт?» – стучало в висках Владимира Петровича. Время шло, но хозяйка пакета не возвращалась. «Нет, ждать больше нельзя. Не дай бог, кто другой подберёт этот пакет»! Хозяин участка как стрела бросился к пакету, схватил его и снова скрылся в своём убежище.

Нет, не зря он сидел в засаде, не зря наблюдал за незнакомкой. Терпение полностью было вознаграждено. В пакете оказались почти новенький видеоплеер и две кассеты, запечатанные в конверты, на каждом из которых был написан адрес. Владимир Петрович вытащил всё из пакета и обнаружил на дне кошелёк. Видно, судьба решила устроить ему праздник. Он открыл кошелёк и увидел там деньги. «Нет, отдавать это старшему ни в коем случае нельзя, – думал Владимир Петрович, – во-первых, такие подарки каждый день не получаешь, а во-вторых, кто знает, что записано на этих кассетах?» Хозяин участка спрятал свои сокровища и пошёл к куче искать свой хлеб насущный. Он честно выполнил свои обязанности, отчитался перед старшим и ушёл спать к себе в картонную коробку. Однако заснуть не удавалось. Что там, на этих кассетах? Какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что судьба неспроста подкинула ему эти подарки. Но где просмотреть их? Здесь просмотр исключался полностью: во-первых, не было источника питания и телевизора, а во-вторых, незадекларированная находка тут же вскроется. Был, правда, один обходной маневр. В соседнем районе в подвале жил один бомж. Они были знакомы ещё с заводских времён. Когда Владимир Петрович исполнял обязанности начальника отдела технического контроля, Витя возглавлял службу главного энергетика. И теперь, когда судьба опустила Виктора на тоже дно, что и Владимира Петровича, тому удалось таки реализовать, хотя бы частично, знания энергетика. В его подвале было не только электричество, но и почти самая современная техника, которую Виктор своими золотыми руками возвращал к жизни после непутёвых хозяев, которые не нашли ничего лучшего, как выбросить вещь, почти совсем новую. Замаскировав свою находку под ватником, Владимир Петрович отправился к своему знакомому в гости.

– Батюшки! – обрадовался Виктор. – Какими судьбами?

– Вспоминал молодые годы. Помнишь, как мы вместе на заводе работали?

– Вспомнила бабка, як дивкою была! Нашего завода уже в помине нет.

– Завода нет, а мы ещё остались, – сказал Владимир Петрович, вытаскивая из пакета бутылку водки и закуску.

– Это вас на свалке так отоваривают? – удивился Виктор.

– Обижаешь. Всё свежее, только что из магазина. Мне просто подфартило сегодня, вот я и вспомнил о тебе.

– Старая дружба не забывается, – похвалил приятеля Виктор.

Он быстро застелил грязной тряпкой деревянный ящик и стал выкладывать на стол из пакета закуску.

– А это что? – удивился Виктор, вытащив видеоплеер и кассеты.

– А вот это действительно со свалки.

– Он же почти новый!

– Я в этом ничего не понимаю, поэтому и принёс его к тебе.

– Сейчас выпьем и всё проверим, – пообещал Виктор.

Они выпили водку, съели всю закуску и стали вспоминать свою молодость. Только после того, как все темы был оговорены, Владимир Петрович как бы невзначай снова вспомнил про плеер.

– Виктор, ты посмотреть хотел, у меня и кассеты есть.

– Да, да, конечно.

Виктор взял аппарат и стал подсоединять его к каким-то проводам. Потом он принёс телевизор и присоединил плеер к нему.

– Готово, – с гордостью сказал он, – давай свои кассеты.

Владимир Петрович дал Виктору первую кассету и поудобнее устроился у экрана. В голове слегка шумело, желудок был набит разными вкусностями, не хватало только какого-нибудь, импортного фильма, чтобы совсем почувствовать себя человеком. Экран задёргался и на нём появилась парочка. Молодые люди быстро разделись и занялись тем, чем занимаются абсолютно все, но почему-то стесняются об этом говорить вслух.

– Порнуха! – воскликнул Владимир Петрович.

Зрители уставились в голубой экран, будто им было по шестнадцать лет и будто жизнь не выбила из них все человеческие эмоции.

– Не думал, что на десерт у нас будет порно, – сказал то ли товарищу, то ли сам себе Владимир Петрович.

– Это не порно, – возразил Виктор.

– А что же это?

– В порно снимаются профессиональные актёры, а это любительская съёмка.

– То есть, как, любительская?

– А вот так. Где здесь титры? Где название фильма? Здесь даже музыки нет. Хочешь, я тебе настоящее порно покажу?

– Ты? Откуда у тебя?

– Этого барахла сколько угодно! Детишки на деньги, которые родители им на обеды в школу дают, кассеты покупают. Предки потом находят и выбрасывают, а те снова покупают.

При этих словах Виктор достал большую коробку и стал перебирать кассеты, которые там лежали.

– Вот, например, «Греческая смоковница», – комментировал он, – правда, это не порно, а эротика.

– А в чём разница? – поинтересовался Владимир Петрович.

– Я точно не знаю. По-моему, что в лоб, что по лбу. Порно более откровенно. Давай поставлю.

– Нет. Поставь вторую кассету. Интересно, что там?

Они поставили вторую кассету, но ничем принципиальным от первой она не отличалась.

– Слушай, Вовка, смотри – квартирка одна, а парочка другая.

– Точно.

– И снято всё из одних и тех же точек.

– Значит, у них групповуха была, – предположил Владимир Петрович.

– Не думаю. Если бы у них групповуха была, они бы все вместе и снялись бы.

– Если бы они хотели сняться, то снялись бы не с двух точек, а со всех.

– Слушай, а не скрытая ли это камера? – спросил Виктор.

– Скрытая камера? Зачем?

– Затем, чтобы потом этим фильмом шантажировать кого-нибудь.

– Кого? – не понял Владимир Петрович.

– Ну это тебе лучше знать. Кассеты ты принёс, а не я.

Владимир Петрович, вероятно, сделал такую глупую физиономию, что его собеседник догадался, что ответа на свой вопрос он не получит.

– Ты откуда эти кассеты взял? – стал рассуждать логически Виктор.

– На свалке нашёл. Их в пакете какая-то баба принесла.

– Какая баба?

– Откуда я знаю? Приличная такая.

– Приличные бабы по свалкам не ходят, – тут же уточнил Виктор.

– Точно! А зачем же она тогда пришла?

– А пришла она, наверное, затем, – стал сочинять Виктор, – что выбросила адреса тех, кого предстояло шантажировать, а помойку успели вывезти на свалку.

– Согласен, – принял доводы приятеля Владимир Петрович, – только зачем она тогда в пакете с собой видик и кассеты таскала?

– Это как раз понятно. Не могла же она такой материал дома оставить. Представляешь, если бы это попалось её мужику в лапы?

– Принимаю, но только отчасти, – наполовину согласился Владимир Петрович.

– Почему только отчасти?

– Потому что прятать кассеты имело смысл, а зачем же из дома уносить видик?

– Я и на это отвечу, – не сдавался Виктор. – Видик-то новый!

– Ну и что?

– А то, что она специально его купила, чтобы просмотреть эти плёнки не дома, а на стороне. Как же их дома просмотришь, если там муж?

– Тогда тебе последний аргумент. Какие-то адреса находились в пакете вместе с видиком и кассетами.

– Всё сошлось! – воскликнул Виктор. – Нам надо срочно выпить, а то мысль уйдёт.

– У меня больше нет, – развёл руками Владимир Петрович.

– Ерунда. У меня есть. На такое дело и «НЗ» не жалко.

Виктор скрылся в темноте подвальных сводов и вскоре вернулся оттуда с бутылкой.

– Что сошлось?! – не терпелось узнать Владимиру Петровичу.

Однако Виктор не слышал товарища. Боясь расплескать мысли, которые только что раскрыли запутанный клубок. Он налил водки и выпил, даже не дожидаясь приятеля.

– Что сошлось? – снова спросил Владимир Петрович.

– Пей, а то не скажу, – приказал Виктор.

Владимир Петрович выпил целый стакан с таким видом, будто он не пил водку, а исполнял интернациональный долг далеко за пределами Родины.

– Она баба! – с гордостью сказал Виктор.

– Ну и что?

– А то, что адреса лежали у неё в пакете, а она думала, что выбросила их. Так бывает.

– А причём тут баба?

– А притом, что голова дырявая.

Друзья выпили ещё и аргументы Виктора показались Владимиру Петровичу вполне убедительными.

– Теперь мы, а не она, будем шантажировать этих порнозвёзд, – размечтался Виктор. – Представляешь, какие бабки можно с них снять?! Баба-то богатая была?

– Не знаю. Я издалека за ней наблюдал. Судя по прикиду, там с бабками всё в порядке.

– Вот завтра и пойдём, – принял решение Виктор.

– А почему завтра?

– Потому что сегодня уже ночь и все нормальные люди ложатся спать. Кстати, нам перед таким важным делом тоже не помешает выспаться.

Друзья допили водку, постелили на толстые трубы центрального отопления тряпки и окунулись в безмятежный сон.

Во сне Владимиру Петровичу приснилось, что в парткоме завода ему вручают партийный билет. Секретарь партийной организации долго пожимал Владимиру Петровичу руку и улыбался.

– Вот теперь тебя точно утвердят начальником отдела технического контроля, – говорил он.

– Значит, я теперь снова инженер? – не верилось Владимиру Петровичу.

– Директор уже приказ подписал, – обнадёжил секретарь. – Иди переоденься.

Владимир Петрович пошел в раздевалку. При выходе из парткома его за рукав дёрнул главный энергетик завода.

– Прикид сменить надо, – посоветовал он. – В таком прикиде идти нельзя.

Владимир Петрович и сам понимал, что в таком прикиде к директору за приказом ходить нельзя. Он поблагодарил главного энергетика за совет кивком головы и хотел продолжить свой путь, но тот не отпускал его рукав.

– Я как раз и иду переодеваться, – объяснил Владимир Петрович, но главный энергетик продолжал трясти его за рукав.

– Вовка, мы теперь с тобой такие богатые будем!

– Богатые? Почему? Разве тебя тоже в партию приняли?

– При чём тут партия? Вставай, на дело пора.

Владимир Петрович открыл глаза и вместо заводского парткома увидел грязный подвал. Главный энергетик тряс его за рукав и улыбался своей небритой физиономией.

– Проснулся? Вот и хорошо! Сейчас надо помыться, побриться и отправляться на дело.

– Помыться, побриться? – удивился Владимир Петрович.

– А ты как думал? В таком прикиде идти нельзя. Если докуда и дойдём, так только до первого мента.

Владимир Петрович слез с тёплых труб, подошёл к осколку зеркала, который стоял на металлических трубах и посмотрел на своё отражение.

– Ну и рожа! – вырвалось у него.

– Вот-вот. Я же говорю, что в таком прикиде идти нельзя, – отреагировал Виктор. – Сейчас побреемся, помоемся, приоденемся и на дело.

Виктор достал откуда-то бритву, отыскал огрызок мыла и подошёл к радиатору отопления. Хозяин подвала отвернул гаечным ключом какую-то гайку, и из трубы вырвалась тонкая струйка воды.

– Так у тебя даже горячая вода есть? – удивился Владимир Петрович.

– И не только вода. У меня есть два вполне приличных костюма и утюг.

– Жалко, если тебя выгонят из таких хором.

– Не выгонят. Сейчас всё продаётся и покупается. Я немного прикармливаю мастера из жилконторы.

– Неужели, всех можно купить?

– Абсолютно. Всё, что вчера называлось спекуляцией, сегодня называется предпринимательством, а то, что называлось шантажом, теперь зовётся предприимчивостью. Тебе жалко этих передовиков перестройки, которых мы хотим потрясти?

Владимира Петровича коробило от одного только слова «перестройка». В одно мгновение в сознании пронеслись все события, начиная от работы на заводе и кончая существованием на городской свалке.

– Нет, – решительно сказал он.

– Вот и мне нет, – согласился Виктор.

Владимир Петрович посмотрел на своего приятеля и остолбенел от неожиданности. Перед ним стоял не бомж, а представительный мужчина. Единственное, что отличало его от так называемых «новых русских», так это грустные глаза, которые излучали тоску, даже когда Виктор пытался шутить.

– Одевайтесь, ваше благородие, – сказал Виктор, – мундир ждёт вас.

Он указал на отглаженные костюм и рубашку.

Стратегия двух детективов не отличалась оригинальность. Имея всего два адреса, они устроили два наблюдательных пункта и стали дежурить каждый у своего адреса. Поздно вечером они встречались в подвале и обсуждали дальнейшие свои действия.

– По-моему, я сегодня видел мужика с первой кассеты, – докладывал Владимир Петрович.

– А я бабу, – сказал Виктор.

Они вставили кассету в видик и начали внимательно просматривать материал.

– Вот этот мужик, – указал пальцем Владимир Петрович на мужчину, – стало быть, его баба – та, которую видел ты.

Виктор внимательно посмотрел на женщину и отрицательно помотал головой.

– Нет, моя была симпатичней.

После короткого совещания было решено продолжить наблюдение.

Однако одного наблюдения оказалось мало. Пришлось прибегнуть и к агентурным данным, которыми с радостью делились старушки, сидящие целыми днями на скамейках, и до самых корней стирающие остатки своих зубов, пережёвывая дворовые сплетни.

– Итак, ситуация складывается следующим образом, – докладывал Владимир Петрович. – Вячеслав Ворошилов спит с женой Николая Семёнова – Верой.

– …а тот, в свою очередь, спит с женой Вячеслава Ворошилова.

– … по моим сведениям, Николай Семёнов знаком с Вячеславом Ворошиловым, следовательно, если мы будем шантажировать одного, то невольно натравим на него другого.

– А тебе не всё ли равно, кто с кем стравится? – спросил Виктор. – Нам надо определить, сколько можно с каждого снять бабок. Чтобы это сделать, надо знать, сколько они имеют.

– У каждого хорошие квартиры. Если продадут, денег будет много.

– Из-за баб не продадут, – уверенно сказал Виктор.

– А почему из-за баб? Тут так всё выходит, что изменяют и бабы, и мужики. Так что, в нашем случае совершенно без разницы, кто изменяет – мужчина или женщина.

– Ну, не скажи, – возразил Виктор, – измена измене рознь. Когда мужик изменяет, то это расценивается, как шалость, а если женщина, то как преступление.

– Тогда ставку делать надо на баб, тут можно взять больше, – заключил Владимир Петрович.

* * *

Принеся очередной материал Сапожникову, Шурик и Юрик впервые были удостоены похвалы.

– Вот это другое дело! Это действительно взято из жизни, – хвалил их заказчик. – Один недостаток – очень однообразно. Посудите сами: кроме секса ничего нет.

– Но ведь это то, что заказывали!

– Верно, но читатель кроме секса любит кровь.

– Где же я вам возьму кровь? Не убивать же нам их самим?

– Самим не надо, – подтвердил Сапожников.

Шурик и Юрик испуганно переглянулись.

– Ты хочешь сказать, чтобы мы…

– Я ничего вам не хочу сказать. Это вы должны всё сказать читателю.

Обескураженные писатели вышли от заказчика, так и не поняв, что им теперь предстоит сделать.

– А я понял! – вдруг воскликнул Шурик.

– Что ты понял?

– Мы будем продолжать съёмки.

– Неужели тебе не понятно, что этой порнухи достаточно?

– Это для издательства достаточно.

Юрик заинтригованно посмотрел на своего товарища.

– А для Славки Ворошилова и для Кольки Семёнова не достаточно.

– Точно! – наконец понял Юрик. – Если они узнают эту информацию, то точно до кровянки дойдёт. Успевай только снимать и описывать.

– А я ещё лучше придумал: мы их с тобой на бабки ещё разведём.

– Точно. А если откажутся, пригрозим, что эти кассеты покажем жёнам.

* * *

Вечером Катя попросила Петю расстелить на столе скатерть, которая выполняла роль карты военных действий. Она взяла в руки фломастер и провела две дуговые стрелки, которые брали в окружение два квадратика. Внутри первого квадратика было написано «Ворошилов», а внутри другого «Семёнов».

– Я тебе обещала, что у тебя будут сюжеты для романа? Вот они! Здесь хватит на две книги. В первой наши друзья разберутся с бомжом, а во второй они будут разбираться друг с другом.

– Почему ты считаешь, что это нельзя соединить в одной книге? Мне кажется, будет лучше.

– Ты же у нас провидец. Сначала должна выйти книга, а после в криминальной хронике должно быть подтверждение твоего божественного дара.

– Твоего, – поправил Чернокнижник.

– Да, моего, – с гордостью сказала Катя.

– Так ты так и не объяснила, зачем нам две книги вместо одной.

– Затем, чтобы наши герои не успели поубивать себя раньше, чем книга выйдет в свет.

Пётр посмотрел на разрисованную скатерть и почесал затылок.

– Да, судя по этой схеме кровищи здесь будет много. – Он опять почесал затылок и добавил: – И секса тоже. Кстати, гонорары платить больше никому не надо.

– Да уж какие там гонорары? Им бы шкуры свои уберечь, но это навряд ли. – Катя злобно улыбнулась. – Я скатерть не убираю. Гляди на эту схему и пиши. Я не буду тебя отвлекать.

– А чем займёшься ты? – спросил Чернокнижник.

– Я? Ничем. Теперь за меня работать будет Жу-жу.

– Жу-жу?

– А ты как думал? После выхода книги в свет пресса должна быть готова подтвердить пророчества гения.

После слов Кати Петру вдруг почудилось, что над его головой появилось нечто, похожее на нимб. Он искоса посмотрел на своё отражение в зеркале, но ничего не увидел. Писатель сел за стол, покрытый скатертью с планами боевых действий и окунулся в работу.