Шурик и Юрик, решив «убрать» конкурента, дежурили на городской свалке около жилища Владимира Петровича и ждали, когда ночь успокоит всех обитателей помойки. Они увидели, как Владимир Петрович залез в свои коробки, выждали час или два, потом увидели тусклый свет фонарика, который пробивался сквозь щели коробок.

– Пора, – сказал Шурик, когда свет погас.

– Пусть уснёт покрепче, – посоветовал Юрик.

Выждав ещё пять минут, комсомольцы пошли в атаку. Но, когда они влезали в коробки, их чуть не сбил с ног человек, который выскочил из «квартиры», как ошпаренный.

– Ушёл! – с сожалением сказал Шурик.

– Я же говорил, что надо ещё выждать, – тут же обвинил приятеля Юрик.

– Ладно, коли так получилось, надо обыскать здесь всё. У тебя фонарь есть?

– Конечно, – ответил Юрик.

– Сейчас не зажигай. Включишь, когда мы в коробки залезем.

Они забрались в коробки, и свет фонарика снова выбился из щелей. Однако секунд через десять оба приятеля, выскочив из коробок с обезумившими лицами, уже убегали со свалки, не чуя под собой ног. Отбежав на приличное расстояние, они остановились.

– Это был убийца! – запыхавшись, сказал Юрик.

– А то я не догадался! – Шурик посмотрел на своего приятеля как на дурака. – Кстати, а где твой фонарик?

От этого вопроса с Юриком чуть не сделалось плохо. Фонарика не было.

– Он, наверное, там остался, – предположил Юрик.

– Идиот! – вырвалось у Шурика. – Там же твои отпечатки пальцев!

– Надо вернуться, – Юрик умоляюще посмотрел на приятеля.

– Ты совсем рехнулся? Нас же там тёпленькими возьмут прямо у трупа.

Предположение Виктора полностью оправдались. Жертвы действительно не хотели отдавать свои деньги вымогателям. Да и денег-то у них не было. Не квартиру же им продавать? Обсудив создавшуюся ситуацию каждая со своим мужчиной (Вера со Славой, а Наташа с Николаем), женщины при поддержке своих любовников приготовились дать отпор вымогателям.

Придя пораньше к условленному месту, две пары залегли недалеко от условленного места в ожидании появления вымогателя.

Вымогатель тоже пришёл пораньше, однако жертвы опередили его. Они наблюдали, как тот ходил возле условленного места и поджидал покупателей компромата. Вот он огляделся, убедился, что вокруг никого нет, достал из-за пазухи две кассеты, полюбовался на них и снова засунул за пазуху.

– Они у него за пазухой, – шепнула Наташа Николаю.

– Вижу, не слепой.

Рука Николая стала ощупывать землю, на которой он лежал. Вот она нащупала кусок водопроводной трубы, и рука превратила его в своё оружие.

– Только, ради бога, не убивай! – взмолилась Наташа.

– Что я, совсем чокнутый? Отниму кассету и всё.

– А вдруг он копии сделал? – предположила Наташа.

– Значит, надо так трубой огреть, чтобы он забыл даже думать о своём бизнесе!

– Ой, Коля, я боюсь!

– Это не женское дело. Лежи здесь. Я всё сделаю сам.

Наташа закрыла лицо руками и уткнулась в землю. Николай как пантера перед прыжком весь слился с землёй в ожидании атаки. Бомж долго вглядывался вдаль, ожидая увидеть покупателей, однако он понял, что те не придут раньше времени. Он пошарил по карманам, достал окурок сигареты и попытался прикурить. При сильном ветре это не так-то просто сделать. Спичка, не успев загореться, моментально гасла. Каждый курильщик знает, что надо делать в таких случаях: необходимо повернуться спиной к ветру, сделать из ладошек нечто, похожее на розетку, поместить туда горящую спичку и спокойно прикурить, какой бы сильный ветер ни был на улице.

Наконец бомж повернулся к наблюдательному пункту спиной и склонился над спрятанной в ладонях спичкой, чтобы прикурить окурок.

– Пора! – сам себе скомандовал Николай.

Он, как сжатая пружина, резко выпрямился и в два прыжка оказался за спиной у бомжа. Труба, описав дугу, опустилась на спину вымогателя.

– Я тебе покажу деньги! – приговаривал Николай, угощая бомжа ударами трубы. – Ты у меня забудешь, как эти деньги даже пахнут!

Неожиданно тело бомжа дёрнулось и издало хрип. Из открытого бледного рта выскочила струйка крови. Николай перевёл взгляд с лица бомжа на грудь и увидел нож, торчащий из груди. В испуге нападавший выронил трубу и сделал шаг назад. Однако тело упёрлось во что-то мягкое. Николай обернулся и увидел Ворошилова.

– Ты? – не поверил он своим глазам.

– Ты? – ответил Ворошилов.

– Зачем ты убил его? – спросил Николай, так и не узнав, почему Ворошилов находится здесь.

– Это ты его убил, – безапелляционно заявил Ворошилов.

– Я? Это же твой нож!

– А это твоя труба, – тут же парировал Слава.

Неожиданно тело бомжа задёргалось и послышался страшный хрип. Вот оно дёрнулось в последний раз и испустило дух.

Николай и Вячеслав с очумевшими от ужаса глазами бросились в разные стороны с места происшествия.

Шурик выключил видеокамеру и повернулся к Юрику, лежащему рядом.

– Вот это материал! – воскликнул Шурик.

– Если мы опишем это и приложим кассету, то аванс гарантирован.

– Какой аванс? При чём тут аванс? Они же теперь полностью в наших руках.

– Слушай, а зачем они пришибли этого бомжа? – спросил Юрик.

Шурик непонимающе пожал плечами. В это время откуда-то появилась женская фигурка. Она встала с земли, отряхнулась и побрела в сторону дороги. Не успела она скрыться из вида, как появилась вторая фигурка, которая тоже поспешила уйти.

– Это же наши бабы! – узнал их Юрик. – Ты снял их?

– Не успел, – ответил Шурик.

– Ну и чёрт с ними. У нас и так материала достаточно. С таким компроматом никакой Сапожников нам даром не нужен. С таким материалом мы сами скоро богаче любых Сапожниковых будем.

* * *

Малышев не успел даже приступить к расследованию по убийству одного бомжа, а ему на стол положили следующее дело: тоже по убийству, и тоже бомжа. Самое неприятное, что каждый шаг следователя сопровождал вездесущий корреспондент из криминальных новостей. Все жалобы Малышева о том, что корреспондент мешает расследованию, не возымели успеха. Начальство было непреклонно. Гласность оказалась сильнее уголовной секретности. Каждое утро корреспондент приходил в кабинет Малышева, садился напротив него и потирал руки.

– О, уже новое дело? И снова убит бомж! Здесь попахивает серийным убийцей.

– При чём тут серийный убийца? – возражал Гена. – В основном, серии возникают на сексуальной почве.

– А при обыске трупа что-нибудь обнаружили? – не успокаивался корреспондент.

– Две видеокассеты.

– Видеокассеты? Это интересно! Какие продвинутые нынче бомжи пошли, видики смотрят. А вдруг он этими кассетами хотел кого-то шантажировать, – предположил корреспондент, – а его за это потом убили.

– Шантажировать кассетами? – усмехнулся следователь.

– Вы просмотрели их?

Малышев кивнул головой.

– И что там было?

– Обыкновенные фильмы, которых в ларьках навалом. На одной кассете «Греческая смоковница», а на другой тоже какая-то порнуха.

– Греческая смоковница не порнуха, – возразил корреспондент, – это эротика.

– Может быть, и эротика, а по мне, так всё это порнуха, – заключил следователь.

– Значит всё-таки серия! – обрадовался корреспондент.

– Да при чём тут серия?

– Как же при чём? Эротика, порно, это же и есть сексуальный след. Вы же сами говорили, что серии возникают на сексуальной основе.

– Действительно, а зачем бомжу порнуха? – рассуждал вслух следователь.

– Надо у него дома произвести обыск, – предложил корреспондент. – Если есть кассеты, значит должна быть и аппаратура, на которой он это смотрит.

– Какой дом у бомжа? – усмехнулся следователь.

– Да, действительно, это я что-то не подумал, – сказал корреспондент.

– Да нет, всё правильно. У каждого человека есть свой дом, и у бомжа тоже. Самое сложное – найти этот дом.

– Вы полагаете, что там мы найдём разгадку?

Следователь ухмыльнулся, услышав из уст корреспондента слово «мы».

– Чутьё мне подсказывает, что всё дело в этих кассетах.

– Чутьё? Разве вы в своей работе опираетесь на чутьё, а не на факты?

– На факты, конечно. Посудите сами: у одного убитого находят видеоплеер, а у второго кассеты к видеоплееру.

– Наверное, вы правы. Здесь что-то есть.

– Вот, что мы сделаем, – твёрдо сказал следователь. – Надо дактилоскопировать трупы и снять отпечатки пальцев с видеоплеера.

Когда в следующий раз в кабинет зашёл корреспондент, следователь уже ждал его.

– Представляете, – радостно делился следователь своей новостью, – на видеоплеере обнаружены отпечатки пальцев и того и другого.

– Значит, они были знакомы?

– А я что вам говорил вчера? Я же чувствовал, что эти два убийства чем-то связаны.

– Значит, теперь мы будем искать дом второго бомжа? – спросил корреспондент.

– Обязательно. И не только искать, но и устроим в нём обыск.

– Знать бы ещё, где искать, – усомнился корреспондент.

– Главное, мы знаем, что искать, а остальное раскрутим.

Корреспондент непонимающе посмотрел на своего собеседника.

– …и начнём мы, – продолжал следователь, – с трёхкомнатной квартиры первого бомжа. Его сосед, доктор наук, может помочь нам.

– Трёхкомнатная квартира у бомжа? – не поверил своим ушам корреспондент.

– Так точно, трёхкомнатная.

– Сосед доктор наук?

– Да, именно так – доктор медицинских наук.

Корреспондент смотрел на Малышева так, будто тот бредит.

– Что вы уставились на меня? Поедете со мной на квартиру?

– Конечно, поеду.

Следователь и корреспондент вышли из кабинета, сели в автомобиль корреспондента и поехали в гости к доктору медицинских наук.

* * *

Работа над книгой, так неожиданно и бурно начавшаяся, в последнее время приостановилась. Ворошилов сидел за столом и целыми днями о чём-то думал, при этом его сочинение не увеличивалось ни на одну строчку. Супруга, пытаясь не мешать мужу, долго не решалась спросить, что с ним творится, но любопытство превысило грань терпения, и она подошла к супругу.

– Не пишется, Славик? – робко спросила она.

– Тебя ещё только не хватало! – грубо набросился на жену Ворошилов.

– Какая муха тебя укусила?

– Слушай, Наташа, иди к детям. Мне и без тебя сейчас тошно!

Обиженная супруга ушла. Слышать от человека, пусть даже не любимого, что ему от твоего присутствия тошно, действительно обидно. Однако на этот раз Ворошилов не врал. Ему действительно было тошно, но не от жены, а от того положения, в какое он попал. Столкнувшись, нос к носу со своим однокурсником при совершенно неожиданных обстоятельствах, он понял, что все его сочинения не имеют ничего общего с тем, что может произойти в реальной жизни. И если бы то, что произошло, случилось бы не с ним, а с кем-нибудь другим, если бы вся эта история стала ему известна от постороннего источника, то он – писатель, придав этому великолепию, дополнительный шарм, создал бы шедевр, никогда ранее не созданный и ни на что не похожий. Но эта история произошла с ним, и поэтому её вовсе нельзя было назвать великолепием. А шарм всему этому придавало то обстоятельство, что голова отказывалась напрочь что-либо писать, а думала только об одном: как бы не загреметь в тюрьму.

Действительно, нож-то воткнул в этого урода он, Ворошилов. Кстати, для чего он его ударил ножом, Ворошилов сам объяснить не мог. Двинул бы кулаком по голове, тот бы и так богу душу отдал. Разберись потом, ударил кто-то бомжа или он сам упал и ударился. Да и разбираться никто не стал бы. Закопали бы, вот и всё. Мало ли таких ханыг умирает? А всё из-за этой шлюхи Верки. Зачем он с ней связался? Кстати, как мог этот бомж заснять их с Веркой на камеру? А может быть это совсем не он убил бомжа, может быть это Семёнов его своей трубой… А откуда Семёнов там взялся?

Мысли перебрасывались с одной темы на другую и никак не могли остановиться на чём-нибудь одном.

Нет, это он его убил. Конечно, он, когда нож вошёл в тело, бомж уже был мёртвым. Нет, мёртвым он не был, потому что они с Семёновым разбежались из-за того, что бомж вдруг захрипел. Если бомж захрипел, то, значит, от ножа он не помер. Да, но в таком случае, он и от трубы тоже не скончался.

– Славик, иди кушать! – послышался противный визг жены.

«Нет, Верка хоть и шлюха, но лучше этой мымры», – подумал муж, но к столу всё-таки пошел.

– У нас выпить что-нибудь есть? – спросил он жену, войдя на кухню.

Муж уже приготовился, что супруга с язвой в голосе сейчас задолбает своими дурацкими вопросами типа: «А по какому поводу? В одиночку пьют только алкаши. Вот так и начинают спиваться».

Но, как ни странно, Наташа ничего не спросила. Она принесла бутылку и поставила на стол две стопки.

– Я с тобой выпью, – сказала она. – У меня на душе тоже кошки скребут.

– С детьми что-нибудь?

– Слава богу, с детьми всё в порядке.

– Что же тогда?

– Тебе кажется, что у женщин кроме детей и проблем никаких не может быть?

– А какие могут быть проблемы ещё?

– Есть кое-что помимо детей, – загадочно сказала жена.

– Ах, ты про это? – догадался муж.

В ответ жена горько ухмыльнулась.

– Кстати, про это. Ты уже забыл, наверное, когда этим и занимался со мной?

– Наташа, неужели ты не понимаешь, что я сейчас занят романом. Он, проклятый, из меня все соки вытягивает.

– Неужели и те соки тоже? – засмеялась она.

Муж что-то зло прошипел себе под нос. Он налил водку себе и жене. Не произнося никакого тоста, муж опустошил свою стопку.

– В полной тишине, – прокомментировала жена, – как на похоронах.

Муж снова заполнил стопки.

– Эх, мне бы твои заботы, – с завистью сказал он, глядя на супругу.

– А мне бы твои, – ответила жена.

Так они опрокидывали стопки, пока не кончилась водка.

Как ни странно, но после того, как Ворошилов выпил, голова стала работать лучше. Ему уже не было так страшно. Он уже наверняка был убеждён, что убийцей является не он, а Семёнов. Теперь можно было спокойно подумать о том, как Николай вообще там появился.

Муж сидел напротив жены и в голове прокручивал всевозможные варианты. Жена тоже о чём-то сосредоточенно думала.

– Но ведь кассеты остались у него, – вдруг сорвалось с её губ.

– Да, мы так перепугались этого хрипа, что не обыскали его.

– Кого его? – спросила жена.

– Его? А-а, это я один сюжет для романа обдумываю. А ты? Про какие кассеты ты говорила?

– Я, про кассеты? – она не могла быстро придумать оправдания, чтобы вывернуться. – Подружка обещала кассету дать посмотреть, – ляпнула она первое, что пришло в голову.

– Мне бы твои заботы, – грустно повторил муж.

– А мне бы твои, – снова ответила жена.

* * *

Читатель уже догадался, что другие участники описываемых событий был заняты тоже разбором роковой встречи с бомжом. Правда, этот разбор проходил не в семейной обстановке. Ну, это уж как кому удобнее. Квартира, в которой обычно происходили встречи любовников, на этот раз не приняла их. Подружка Наташи куда-то делась, и женщине не удалось заполучить ключик от полюбившейся квартиры. Встреча происходила за городом, где уставшие от трудов праведных горожане разговлялись на природе. Наличие посторонних людей нисколько не смущало любовников, ибо тема, которую они обсуждали, полностью исключала интим.

– Я же говорила тебе, чтобы ты не убивал его, – упрекала своего собеседника Наташа.

– Это не я его убил.

– Ты хочешь сказать, что кроме вас двоих был ещё кто-то?

– Да.

– Кто же это?

– Ты не поверишь…

– Перестань говорить загадками, – попросила Наташа.

– В это трудно поверить.

– И всё-таки.

– Это был твой муж.

– Вячеслав?! – это действительно не укладывалось в голове. – Этого не может быть.

– Почему? Предположим, что он оказался точно в такой же ситуации, что и мы, и его тоже шантажировали.

– Этот козёл, – зло прошипела Наташа, – не может оказаться в нашей ситуации.

– Позволь узнать, почему?

– Я знаю его с интимной стороны и поверь, кроме жира там нет никаких ситуаций. Это во-первых.

– А во-вторых?

– А во-вторых, он такой трус, что человека убить просто не сможет.

– И тем не менее, он убил.

– Как это произошло? – спросила Наташа.

Николай рассказал ей о произошедшем.

– Кстати, хороший сюжет для романа, – заметила она. – А мой козёл сидит целыми днями, выдумать ничего не может.

– Надо думать, как выбраться из этой ситуации, – сказал Николай.

– А зачем нам думать? Он убил, пусть он и думает.

– Что это ты его так ненавидишь? Всё-таки, муж твой. Отец твоих детей.

– Какой отец? Он хоть бы раз детей в зоопарк сводил. И муж ещё тот, – не на шутку разошлась Наташа. – Был бы хороший муж, я бы на сторону не ходила.

– Чёрт с ним, вернёмся к нашим баранам, – повернул тему разговора в нужное русло Николай. – Нравится он тебе или не нравится, а он свидетель, и с этим приходится считаться.

– Какой он свидетель? Ты же сам сказал, что он убийца.

– То, что я говорю, к делу не пришьёшь. Самое главное, что скажет следователь.

– Ты думаешь, до следователя дойдёт?

– А как ты думала? Обнаружат труп и возбудят дело по факту убийства.

Наташа с испугом посмотрела на любовника.

– Обыщут тело, а там мы с тобой в полной красе.

– Наша краса не является уголовно наказуемым преступлением. Любовников и любовниц имеет большинство людей.

– Так уж и большинство?

Николай задумался, как будто подсчитывая что-то.

– Я бы даже сказал, все. По крайней мере, кого я знаю, у всех есть любовницы.

– Мы опять отвлеклись от темы, – прервала Семёнова Наташа.

– Да, плёнка это плохо, конечно, – продолжал Николай, – таскать будут, но это и всё, а вот труба…

– А что труба?

– Предположим, он вернулся и забрал свой нож…

– А если он и кассеты забрал? – испугалась Наташа.

– Тогда он будет мстить и мне и тебе, – твёрдо заявил Николай.

– Господи, у меня же двое детей!

– При чём тут дети? Ему срок за убийство ломится.

– Он способен всё на тебя перевалить, – подтвердила Наташа. – Это такая сволочь!

Женщина вдруг задрожала всем телом и прижалась к любовнику.

– Коля, милый, спаси! Он же убьёт меня, а тебя посадит.

– Я понимаю это, – согласился Николай.

* * *

Шурик и Юрик реже стали заходить к Сапожникову. Они написали письмо Ворошилову и приложили к нему снимки, как тот наносит удар ножом. Снимки сделаны были так, что второй участник событий не был виден, а если и появлялся на снимке, то только спиной.

«Значит, всё было подстроено им, – думал Ворошилов, прочитав письмо. – Если так, то шантаж – его рук дело. Бомжа он нанял, а я как дурак попался в силки». Вячеслав нервно ходил по комнате. «Значит, плёнка действительно существует, – продолжал мозг анализировать ситуацию. – А теперь у него есть и доказательство против меня. И не просто обвинение в измене, этой невинной шалости, а в убийстве!»

Ворошилов упал на кровать и закрыл голову руками. Но это не помогало. То, что приводило Вячеслава в ужас, то, что доводило до безумия, сидело там, внутри головы. Он встал с кровати и снова стал ходить по комнате. Но вот он остановился и замер.

– Раз уж я пошёл этой дорогой, – сказал он сам себе, – надо идти до конца.

Ворошилов снова упал на кровать и закрыл голову руками. На этот раз кошмар не мучил его. Мозг принял решение и успокоился.

Когда Наташа вернулась из-за города, то обнаружила своего мужа спящим на кровати в одежде и ботинках. Она растолкала супруга и недовольно сказала:

– Ты дом скоро в свинарник превратишь. Смотри, что ты с покрывалом сделал!

Муж открыл глаза и с ужасом посмотрел на жену.

– Господи, какое, к чёрту, покрывало?! Как ты вообще можешь говорить о каких-то покрывалах, когда кругом такое творится?

– Что творится? – не поняла жена.

Она вдруг так подозрительно посмотрела на мужа, что ему показалось, будто супруга всё знает или, по крайней мере, догадывается.

– Значит, и ты туда же! – воскликнул муж.

– Куда туда?

– А вот туда!

Наташе вдруг сделалось не на шутку страшно.

«Он догадался, что я всё знаю!» – промелькнуло у неё в голове. Испуганная женщина выбежала из комнаты и спряталась в спальне. Ворошилов, обратив внимание на то, что жена чего-то испугалась, сам сильно испугался.

– Не хватало, чтобы она догадалась о чём-то! – начал он разговаривать сам с собой.

Вячеслав посмотрел в зеркало и увидел себя таким, каким он никогда себя не видел. Его лицо было абсолютно белого цвета, на котором ярко выделялись красные пятна. Нижняя губа тряслась, а со лба стекал пот. Такой пот обычно стекает в русской бане после того, как неуёмные мужички столько нагонят пара, что на расстояние полуметра уже ничего не видно. То ли оттого, что состояние Ворошилова достигло своего апогея, то ли потому, что волнение жены каким-то образом передалось мужу, Вячеслав почти бегом выбежал из квартиры. Он целенаправленно шёл к дому Семёнова. Вячеслав чётко знал, что надо делать и знал, как он это сделает. «Главное, не опоздать, – думал он, – главное, нанести удар раньше него». Вдруг Ворошилов остановился. «А зачем мне наносить удар именно сейчас? – подумал Слава. – Ели он хочет получить от меня денег, то в милицию не пойдёт. Зачем? Ведь, если он обратится в милицию, значит, денег он не получит».

Мертвецки белая кожа на лице Ворошилова стала постепенно приобретать обыкновенный телесный цвет, красные пятна пропали, а пот высох. Молодой человек огляделся, нашёл глазами пустую скамейку, стоящую особняком от бульварной дорожки, сел на неё и с облегчением вздохнул.

– А ведь я сейчас чуть дров не наломал! Нет, надо придумать всё так, чтобы подозрения пали не на меня. А на кого?

Слава задумался, лицо его стало серьёзным. Но вот оно прояснилось.

– На неё. Конечно, на неё. Допустим, она стала изменять мне с Семёновым, тогда она, чтобы замести следы и не разрушить семьи, убирает любовника. Разве это не мотив? Если принять во внимание, что у неё двое детей и что после развода она останется с ними одна – ещё какой мотив! Остаётся обзавестись доказательствами, и тогда дело в шляпе. Тут тоже всё просто: необходимо на орудии преступления оставить её отпечатки пальцев.

Ворошилов поднялся со скамейки, вышел на бульвар и, дойдя до магазина, скрылся в его дверях. Через несколько минут он вышел с бутылкой коньяка. Потом он почему-то вернулся домой, но через пару минут появился снова. Маршрут Вячеслава не изменился, он шёл к Николаю Семёнову, но теперь совершенно с другой целью.

* * *

Доктор встретил Геннадия Малышева, как своего старинного знакомого.

– А я так и думал, что мы ещё встретимся! – сказал он. – Отпить чайку не приглашаю, потому что наперёд знаю, что побрезгуете.

– А если не побрезгуем? – улыбнулся Гена.

Корреспондент с подозрением посмотрел на милиционера. «Неужели он и вправду будет с ним чай пить?» – подумал он.

– А если не побрезгуете, то сделаете правильно. Я ведь доктор, а следовательно, гигиену гарантирую.

Видимо, по лицу корреспондента было видно, что только от одного этого предложения ему становится плохо.

– И товарищ не побрезгует? – хитро спросил доктор Геннадия, кивая головой в сторону корреспондента.

– Товарищ? Какой товарищ? – забеспокоился корреспондент, поняв, что речь идёт о нём. – Я не товарищ, я корреспондент криминальной хроники.

– Прошу простить, коли обидел. Мой дед никак не мог привыкнуть к обращению – товарищ, а я теперь отвыкнуть не могу. Слово товарищ выброшено на городскую свалку вместе с его хозяином.

Корреспондент ухмыльнулся.

– Интересное сравнение: слово выброшено на свалку вместе с его хозяином. Надо будет вставить это в какой-нибудь очерк.

– Вставляйте, – позволил доктор. – Приходите сюда почаще. Здесь на свалке много интересного есть. Сюда выкидывают не только слова и людей, здесь хранятся и старые добрые мысли.

– И опять великолепная фраза!

Корреспондент как-то по-особенному посмотрел на своего собеседника. В его глазах больше не было брезгливости, там было уважение.

– Ну так как насчёт чайку? – хитро спросил его доктор. – Не побрезгуете?

– Отчего же? С удовольствием выпью, – ответил корреспондент.

Они прошли за хозяином в центр свалки и очутились перед бытовкой, в каких обычно переодеваются рабочие-строители.

– Вот мы и пришли, – сказал хозяин.

Доктор открыл дверь бытовки и широким жестом пригласил гостей зайти. Войдя в жилище доктора, гости обратили внимание на огромную разницу между внешним и внутренним убранством жилища. Если снаружи бытовка была грязная, косая и кривая, то внутри всё сверкало чистотой. Бытовку перегораживала шторка за которой был рукомойник и подобие кухни. В центре гостиной стоял хороший стол со стульями. К стене бытовки был прикреплён фотопортрет хирурга, со скальпелем в руке и маске. Корреспондент подошёл к портрету и стал разглядывать его.

– Ваш покорный слуга, – прокомментировал хозяин, заметив любопытство корреспондента.

– Так вы действительно доктор? – удивился тот.

– Доктор медицинских наук, с вашего позволения.

– Ну, тогда всё ясно. А то я думал: какой такой доктор? Теперь осталось выяснить всё относительно трёхкомнатной квартиры.

– Я, кстати, её ещё не заселил, – это доктор говорил уже следователю.

Он достал откуда-то стаканы с подстаканниками, сахар и чай в пакетиках. Обслужив гостей, доктор сел за стол и вопросительно посмотрел на следователя.

– А почему вы решили, что мы ещё встретимся? – спросил тот.

– Я подумал, что, если вы будете расследовать это дело, то обязательно должны прийти ко мне, чтобы забрать то, что не взяли тогда.

– Что я не взял?

– Фонарик. – Доктор указал пальцем на полочку, прибитую к стене.

– Фонарик? А при чём тут фонарик?

– В ту ночь, – начал свой рассказ доктор, – меня разбудил луч света. Я уже человек немолодой и, стало быть, сплю очень чутко. Вначале я подумал, что это свет фар от машины, а потом подумал: какая машина может быть на городской свалке ночью? Пока я выходил из своей бытовки, свет пропал. Я подумал, что мне всё это почудилось. Хотел было вернуться, но мне показалось, что мелькнули две тени из трёхкомнатной квартиры.

– Той самой квартиры, куда мы шли? – почему-то шёпотом спросил корреспондент следователя.

Тот, стараясь не мешать рассказчику, в ответ только кивнул головой.

– Когда я подошёл к трёшке, снова всё было тихо и темно. Утром, когда расцвело, я зашёл к Владимиру Петровичу и обнаружил его мёртвым. Дальше вы всё знаете. Я вызвал милицию.

– А почему вы мне не рассказали про луч света и тени в прошлый раз?

– А же говорил вам, что мне казалось, что всё мне причудилось.

– А почему сейчас рассказываете?

– Потому что нашёл фонарик.

– Мало ли фонариков на помойку выкидывают? – спросил корреспондент.

– Это тот самый фонарик, – твёрдо сказал доктор. – У него свет особенный – лунно-белый.

Корреспондент хотел взять фонарик в руки, но следователь остановил его.

– Одну минуточку. – Малышев вытащил из кармана целлофановый пакет и положил туда фонарик. – Здесь могут быть пальчики.

– Вот так, – сказал корреспондент. – Пришли узнать одно, а узнали другое.

– А что же вы хотели узнать? – спросил доктор.

Геннадий вытащил фотографию Виктора и показал доктору.

– Вы, случайно, не знаете этого человека.

Доктор изменился в лице.

– Его тоже убили? – вместо ответа задал вопрос он.

– Да, но вы не ответили на мой вопрос.

– Знаю. Он из нашей когорты.

– Из какой когорты? – спросил Геннадий.

– Из нашей, из бомжей перестройки.

– У вас общество тоже классовое? – удивился корреспондент.

– А как же? Есть люди опустившиеся, спившиеся, а есть такие, как мы, кого перестройка лишила всего и выбросила на свалку.

– И вы знаете, где он жил? – вернул разговор в нужное русло следователь. – У меня такое подозрение, что это именно тот человек, к которому Владимир Петрович ходил просматривать кассеты.

– Неужели из-за этих кассет можно убить человека?

– Значит, это не совсем порнуха была, – предположил следователь.

Через два часа следователь с корреспондентом производили обыск в подвале, где жил Виктор, а ещё через два они сидели в кабинете.

– Дело по первому бомжу можно закрывать, – говорил корреспондент. – Есть жертва, есть убийца, есть орудие преступление с отпечатками пальцев убийцы.

– По второму убийству сплошные вопросы, – возразил следователь.

– Разве эти два убийства связаны между собой?

– Есть отпечатки пальцев на фонарике, – стал мотивировать свою позицию Малышев.

– Разве эти отпечатки совпадают с отпечатками на ноже?

– Нет, – сказал следователь. – Они совпадают с отпечатками на кассетах.