Сразу после возвращения из командировки, Юля отправилась в институт. Руки Андрея не давали ей покоя. Конструкция насоса не нравилась ей. Если человек с инженерным образованием без спешки и в спокойной ситуации, так себе повредил руки, значит в стрессовой обстановке дело может закончиться инвалидностью. Необходимо было эти соображения изложить руководителю лаборатории и изменить конструкцию насоса.

Начальнику лаборатории понравилась сообразительность молодого инженера. Её доводы были справедливы.

– А что именно вы предлагаете? – спросил её начальник. – Забраковать конструкцию может любой, а способны ли вы сами, что-нибудь предложить? Подумайте над вашим предложением.

– Корабль скоро уйдёт в море и этот проклятый насос морякам все руки переломает, – возмущалась Юля.

– Вот я вам и говорю, что времени у нас нет. Пошевеливайтесь. Чтобы завтра утром предложение было готово.

Вечером Юля обсуждала с родителями свою первую в жизни командировку.

– Представляешь, папа? Начальник выслушал информацию о конструкции так спокойно, как будто ничего не случилось. К тому же работу конструкторов повесил на меня. Я пришла работать в лабораторию, а не в конструкторское бюро. Выходит, что инициатива наказуема?

– Выходит то, что ты пришла работать инженером, – отвечал ей отец. – Твои конструкторы не были на корабле и ничего своими глазами не видели. Для этого послали тебя, а ты, вместо того чтобы работать, начинаешь рассуждать, что ты должна, а чего не должна.

– Вот уж никак не ожидала от тебя, папочка, что ты не на моей стороне окажешься. Корабль не должен выходить в море с такими конструктивными ошибками.

– Ну, ты хватила, дочка! Уж не ты ли собираешься отложить поход? Ты что же считаешь, что из-за вашего паршивого насоса станут корабли в море гонять? Нет, дорогая, я уверен, программа испытаний покруче будет. Никто ничего не отменит. А руководитель твой прав. Я бы на его месте также поступил. Значит, понравилась ему твоя работа, если он тебе – инженеру подвешивает задачи ведущего. Ты сама подумай. Если руки в синяках, значит узлы слишком тяжёлые. Если много царапин, значит, чтобы добраться до крепежа, необходимо руки в очень узкие отверстия или щели просовывать. Вспомни, как собирался и монтировался насос. Представь, что это твои руки всё делают, тогда решение в голову быстрее придёт.

На следующее утро у Юли были готовы конкретные предложения. Но к начальству она с ними не пошла. «Сначала выясню всё у конструкторов, а потом уже доложу начальству» – думала она.

Но к кому идти со всем этим? Она продумала и решила начать с самого верха.

Юля отправилась к главному конструктору. В приёмной никого не оказалось. Она открыла дверь и вошла в кабинет. Главный сидел за столом и что-то писал. Юля положила на стол чертёж и высказала ему свои соображения.

«Ну и выскочка!» – думал главный конструктор, глядя на Юлю. «Не успела из яйца вылупиться, а уже пришла поучать». Штамп чертежа был весь разукрашен подписями лучших специалистов института. Среди них была и его подпись. «Выгнать её надо, да так, чтобы дорогу забыла!» – подумал он. Вместо этого он показал Юле рукой на стул и произнёс:

– Садитесь.

Ладонь конструктора легла на чертёж. На указательном пальце правой руки начинался огромный шрам, он проходил через всю руку и уходил под манжет рубашки. Конструктор посмотрел на него и продолжил:

– Это я турбину на корабле ремонтировал, когда молодым был, а теперь, видишь, сам такую халтуру выпускаю. Пойдёшь ко мне работать? У тебя получится, я это вижу. А, впрочем, можешь не отвечать. Ты и так от меня никуда не денешься. Жилка у тебя есть конструкторская. Зайди ко мне через три дня, я тебе новую конструкцию покажу. Придёшь?

– Приду, только теперь выходит, что вся моя работа в командировке ненужной оказалась? Раз конструкция станет новой, то испытание нужно проводить заново? Скорее всего, это невозможно, ведь корабль готовиться к походу.

– Как это ненужной? Если ты усмотрела в конструкции такие недостатки, значит очень даже нужной. А хочешь сама в поход сходить? Тебе это надо. Сама узнаешь, что такое море, шторм, как моряки вахту несут. Я тоже там буду. Поедешь со мной? С начальством я договорюсь. Ну, что, договорились?

– Договорились, – сразу согласилась она.

– А теперь ступай к себе в лабораторию. Я не прощаюсь. Мы сегодня ещё увидимся.

Главный пожал руку Юле и улыбнулся. Неприязнь, с которой он встретил молодого специалиста, уступила место симпатии. Ему даже было неловко за своё первоначальное мнение.

Юля бежала по институту не чувствуя под собой ног. Вбежав в лабораторию, она хотела доложить начальнику о своих предложениях, но он сам вызвал её к себе.

– Поздравляю тебя Юля! Главный уже звонил мне. Готовься опять в командировку. Кроме балластной системы, я тебе ещё кое-что подвешу. Что поделаешь? Кто везёт, на того и грузят.

А подкинул начальник Юле дизель-генератор. От этого задания у неё подкосились ноги. Она обмякла и не села, а как-то сползла на стул, стоящий перед столом начальника.

– Я же не дизелист. Что я с этим дизелем делать буду? Мы их не проходили.

– Ты инженер. А я тебе поручаю не умирающего лебедя в балете исполнить, а разобраться в работе сложного инженерного механизма. А то, что вы их не проходили, так вы многого не проходили и балластных насосов тоже. Ты у нас много чего пройдёшь. А сейчас не теряй времени и беги в техническую библиотеку – проходи, что не успела. Будут проблемы, не стесняйся, обращайся ко мне, чем могу, помогу. А самый лучший специалист по двигателям, это наш главный конструктор, он на этом собаку съел.

* * *

Юля рылась в библиотеке, как крот. Любые книги, в которых хоть косвенно говорилось о двигателях внутреннего сгорания, она складывала в отдельную стопку. Она бы, наверное, просидела бы там до самого окончания рабочего дня, но началось время обеда, и она вынуждена была прервать своё занятие. Забрав с собой огромную стопку книг, она пошла обедать.

В институтской столовой к Юле за столик подсел главный конструктор.

– Я же говорил тебе, что ещё увидимся сегодня. Вот и увиделись. Тебе ДВС{ДВС – Двигатели внутреннего сгорания.} подвесили? Вот возьми, я принёс кое-что. Это тебе поможет. – Он положил на стол несколько толстых книг. – А эту макулатуру, – он показал на книги, которые принесла с собой Юля, – ты можешь снова вернуть в библиотеку.

– Через два дня поедешь со мной на завод. Там в сборочном цеху увидишь всё своими глазами. А за это время теорию изучи.

Главный постучал пальцем по книгам.

– Приятного аппетита, «Наука».

Он встал из-за стола и ушёл. Юля с ужасом посмотрела на книги, которые принёс ей Главный. «Когда же я успею всё это прочитать? Они думают, что я по ночам не сплю, а научную литературу читаю». Посмотрев на книги, она обратила внимание на автора. Все они были написаны главным конструктором. Прозвище, которым Главный окрестил Юлю, прилипло к ней намертво. Никто в институте, не называл её больше по имени. Главный конструктор, также, как и Юля был лишён в институте имени. Не только за глаза, но даже в разговоре с ним его называли одним словом – «Главный».

С каждым днём Юля убеждалась, что время понятие относительное. Когда она была в институте, время не шло, а летело. Его хронически не хватало. Но когда наступала долгожданная суббота, и самым большим желанием было выспаться, то время начинало вести себя совсем по-другому. Субботний сон продолжался больше обычного всего на один час. Она вставала, завтракала, что-то делала по дому и к обеду не знала чем заняться. Ни книги, ни театр, ни телевидение не могли увлечь её. Время тянулось так медленно, что казалось, этот день никогда не кончится. К обеду её уже всё начинало раздражать. После обеда она не выдерживала, садилась за стол и с головой уходила в свой научный мир. Сегодня было воскресение. Юля не выдержала, оделась и отправилась в институт.

Выйдя из квартиры, она увидела почтальона, который стоял, и разбирал письма. Увидев Юлю, он повернулся к ней и протянул письмо.

– Это в вашу квартиру, – обратился он к ней.

Она остановилась и взяла конверт. Письмо предназначалось ей. Оно было от Андрея. Тут же на лестнице она разорвала конверт и прочитала письмо. Андрей писал, что его направляют в командировку в их институт.

Окунувшись с головой в научные проблемы, Юля жила в каком-то особенном, понятному только учёным, мире. Она не замечала, что делается вокруг неё. К проблемам, которые волновали всех людей, она относилась равнодушно. Юля жила, как монашка, отдавая себя своему божеству – науке. Вскрыв конверт с письмом Андрея, она вдруг поняла, что у человека есть и другая – личная жизнь, со своими чувствами и переживаниями. Как только чувства оказались востребованы, они сразу же вступили в борьбу с Юлей, как с личностью. Чувства заставляли её ехать в аэропорт и встречать Андрея. Личность, напротив, удерживала её. Правила хорошего тона запрещали девушке первой поворачиваться в сторону молодого человека. Она должна была ждать, когда Андрей сам придёт к ней на работу или домой. Чувства не знали и не хотели знать никаких правил. Борьба продолжалась недолго. Личность понесла сокрушительное поражение, и Юля решила ехала встречать Андрея.

Аэропорт жил своей обыденной жизнью. Тысячи пассажиров, встречающих и провожающих, нагруженные чемоданами, то вбегали, то выбегали из здания. Юля стояла на улице и наблюдала, как лайнеры выныривают из облаков. Вот самолёт снижается, почти падает, пролетает над самой головой и скрывается за постройками аэропорта. Проходит несколько минут, и репродукторы объявляют о посадке того или иного рейса.

Очередной самолёт показался в воздухе, пронёсся над головой и скрылся. Репродукторы объявили, что рейс Мурманск – Ленинград совершил посадку.

Вереница пассажиров вышла из автобуса и направилась к выходу. Среди них был молодой морской офицер.

Андрей осмотрел зал. Немного подождав, он вышел на улицу и достал сигарету. Только он хотел закурить, как чьи-то руки обхватили его голову сзади и закрыли глаза.

– Наука, это ты?

Руки тот час освободили Андрея.

– Какая я тебе Наука? Ты то откуда знаешь об этом прозвище?

– Если ты встречаешь представителя вашего научного объекта, то Наука, – ответил Андрей. – На корабле тебя только так и называют. А если Андрея, то Юленька. Ты кого встречаешь?

– И того и другого.

– Что ж, мне тебя Наюленькой называть? – пошутил Андрей.

– Нет, нет, мне прозвища и на работе хватает. Ты сейчас домой?

– А разве ты не со мной?

– Неудобно как-то.

– Почему неудобно? Мы знакомы с тобой уже три месяца. Нет, нет, не отказывайся. Я хочу пригласить тебя в гости и познакомить со своей мамой. Я много ей писал о тебе, и она не простит, если я не покажу тебя.

– Однако информация у вас во флоте поставлена на должном уровне. Мы с тобой не виделись столько времени, а ты знаешь моё прозвище, твоя мама знает меня, только я ничего не знаю.

– Ничего удивительного. Ваш Главный, это бывший командир нашего Старика. Они перезваниваются почти ежедневно. Твой конструктор влюблён в тебя, как в молодого ученого, поэтому и прожужжал ему все уши. Ну, что? Принимаешь приглашение?

– Что с тобой делать? Придётся принять.

* * *

Андрей действительно жил прямо напротив института. Окна его комнаты находились напротив окон лаборатории. На книжном шкафу лежал огромный морской бинокль. Юля взяла его в руки и посмотрела в окно.

– Это с твоего корабля? – спросила она, показывая на бинокль.

– Отцовский. Он командир корабля. Сейчас на Дальнем Востоке.

– Хорошая штука. Если посмотришь в него, вон на те окна, то увидишь мою лабораторию.

– Да? Я приму это к сведению. Если захочу тебя увидеть, обязательно воспользуюсь. Жалко, что с севера тебя в него не рассмотреть. Я скоро улечу назад, и когда меня сюда забросит судьба, не знаю.

– Ну, если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе, – сказала Юля. – Меня опять посылают в командировку на «Резвый». Кстати, как твои руки?

Андрей выпрямил ладони и показал их.

– Твоими руками двигается моя карьера в институте.

– Это как?

– Очень просто. Когда ты их поранил, я наделала много шума и обвинила конструкторов в том, что конструкция насоса неудачна. На этой почве и произошло моё знакомство с Главным. Так что все мои успехи сделаны твоими руками.

– Если так, то я готов ещё раз разодрать их в клочья.

– Думаю, что тебе это не удастся. Главный изменил конструкцию с учётом моих предложений и такое больше не повториться. По крайней мере не должно. Кстати, а где же твоя мама?

– Как всегда. В последний момент что-то вспомнила и убежала в магазин. Видишь, стол уже накрыт, значит скоро придёт.

Не успел Андрей это произнести, как входная дверь распахнулась, в неё вбежала женщина и, не выпуская пакетов из рук, обняла сына.

Юля взяла пакеты и отнесла их на кухню.

– Долго будешь жить, мамуля, – еле вымолвил Андрей. – Мы только что о тебе разговаривали.

Андрей освободился из объятий матери и повернул её в сторону, где стояла Юля.

– Познакомься с нашей гостьей.

Женщина подошла к Юле и протянула руку.

– Евгения Петровна. Андрюшина мама. Сын много писал о вас.

– Не пойму, что он мог обо мне написать? Мы виделись с ним всего несколько дней.

– Иногда достаточно и нескольких минут, чтобы потом вспоминать об этом многие годы. – Евгения Петровна взяла Юлю под руку и усадила за стол. – Нам с Андрюшиным папой хватило десяти минут, чтобы принять единственно правильное решение.

– Вы говорите о любви с первого взгляда? На этот счёт очень много разных мнений. Одни верят в неё, а другие отвергают.

– Я считаю, что другой любви и быть не может. Любовь даётся нам Богом, а значит приходит сразу и навсегда. Тут нет места разуму, так как это чувство божественное. Когда человек к этому вопросу подходит при помощи разума, то это называется любовь по расчёту. Это очень непрочные отношения. Изменятся условия, и они тут же разваливаются.

– Мамуля, ты села на своего любимого конька, – попытался переменить тему разговора Андрей. – Дала бы хоть освоиться человеку в чужом доме.

– По этому поводу у меня тост. – Евгения Петровна встала и подняла фужер. – Хочу выпить за то, чтобы Андрюша чаще появлялся в этом доме, а Юля побыстрее освоилась и не считала его чужим.

Фужеры ударились, и наполнили комнату хрустальным звоном. Усталость и скованность исчезли, уступая место веселью и непринуждённости. Через несколько минут Юля действительно чувствовала себя, как дома. Она оживлённо спорила и, не стесняясь, высказывала своё мнение по тому или иному поводу. За чаем, женщины так увлеклись разговорами о кулинарных рецептах, что не заметили, как Андрей исчез. Только когда входная дверь хлопнула, и Андрей появился в дверях с двумя букетами цветов, они вспомнили про него.

– Это вам, – он протянул каждой по букету. – Давайте теперь выпьем за ваше знакомство.

Против этого предложения никто возражать не стал.

Время неумолимо двигало стрелки часов. Расставаться не хотелось, но день кончался не считаясь ни с чьими желаниями.

Андрей провожал Юлю домой. У парадной они остановились.

– Следующий визит к нам, – сказала Юля. – Я поговорю с родителями и сообщу тебе. А сейчас, пока, завтра в институте увидимся. – Она сдвинула фуражку Андрея ему на глаза и скрылась в парадной.

Утром Евгения Петровна не стала будить сына. Она приготовила завтрак и накрыла на стол. «Вот теперь пусть встаёт» – подумалось ей. Открыв дверь в комнату, она увидела странную картину: её сын в одних трусах сидел на стуле и в бинокль разглядывал соседний дом.

– Вот уж никогда не думала, что ты способен заглядывать в чужие окна, да ещё в бинокль. Что ты там увидел?

– А ты сама посмотри. – Андрей протянул матери бинокль. – Вон в то окно.

Мама взяла бинокль и посмотрела. В комнате находилось несколько человек. Обыкновенная контора. Ничего особенного. Она уже хотела убрать бинокль от глаз, но одна девушка повернулась к ней лицом, улыбнулась и помахала рукой. Это была Юля.

Как ошпаренная, Евгения Петровна отскочила от окна и уронила бинокль.

– Стыд то, какой! Ты, что ж позоришь меня на старости лет? Она же увидела меня.

– Мама, что ты так испугалась? Это же у тебя бинокль, а не у неё. Она тебя не может увидеть – только твой силуэт.

– Какой Силуэт? Она же помахала мне рукой. А ты хоть бы штаны одел. Стоишь перед девушкой в одних трусах. Не стыдно? Одевайся и приходи завтракать, только без бинокля. Ты не опоздаешь? До института далеко ехать?

– Ты же сама только что видела. Если с биноклем, то один шаг шагнуть, а если нет, то надо ещё и улицу перейти.

Через сорок минут Андрей, одетый по всей форме, открыл двери института. Ещё через пять он докладывал главному конструктору о своём прибытии.

– Как долетели? Где устроились? Может быть нужна помощь? У нас при институте есть гостиница, – сухо спросил его Главный.

– Спасибо, я живу прямо напротив вашего института. Наш командир передавал вам привет, ждёт, не дождётся вас увидеть.

– Вот мы с вами вместе к нему в гости и поедем. Вы должны получить с опытного завода насосы и двигатель, как оформите всё, вместе с вами и ещё одним человеком полетим в гости к командиру. Сейчас найдёте нашу сотрудницу – Науку, вам подскажут, где она и поезжайте с ней на завод. Она поможет разобраться с комплектацией. Можете выполнять.

Андрей вошёл в лабораторию, приложил руку к козырьку и отрапортовал:

– Товарищ Наука, прибыл в полное ваше распоряжение.

После посещения завода они обошли весь центр города. Как будто целую вечность Андрей не был здесь. Он рассказывал Юле про своё детство, про своих друзей, про свою учёбу. Она внимательно слушала его, и всё время чему-то улыбалась.

– Как странно устроена жизнь. Всё, что ты рассказал мне, это и моё детство тоже. Оказывается, мы всё время находились рядом, а узнали о существовании друг друга на далёком севере. Ты не забыл, про моё приглашение? Сегодня идём ко мне. Мы с тобой ещё два дня можем по городу гулять. Я отгулы взяла. А потом втроём полетим на север.

* * *

Север, лишённый пышности и торжественности, как огромный магнит притягивал к себе всех, кто хоть раз побывал на нём. Здесь не было великолепия дворцов, берег не утопал в зелени, море и солнце не ласкали тело. Сопки, свинцовые волны и беспорядочный крик чаек, встречали гостей. Здесь было то, что нельзя отыскать ни в одном уголке Земли. Тут воплощались в реальность самые смелые и дерзкие мечты, тут из мягкого и незакалённого человеческого существа выкристаллизовывался твёрдый, целеустремлённый и неприступный характер. Честь, достоинство и взаимовыручка здесь были нормой жизни. Именно эти качества, которые в столичных городах были не в особом почёте, здесь, на севере, являлись тем могучим магнитом, который притягивал к себе самых умных, самых честных и самых смелых.

* * *

«Резвый» уже не казался Андрею старой посудиной. Он, как старый и мудрый профессор, стоящий за кафедрой, возвышался над причалом, поражая своей красотой. Зайдя по трапу на корабль, Андрей со своими попутчиками вошли в каюту командира.

– Ну, слава Богу, прибыли! – Старик подошёл к Главному и обнял его.

– Здравствуй, дорогой, здравствуй. Сто лет не видел тебя. – Главный стиснул командира в объятиях. – Давай-ка сейчас организуем встречу с кораблём, я очень соскучился по нему, а потом накрывай стол. Я тебе сюрприз привёз. Кажется, я подобрал себе приемника. Лет десять у меня ещё есть и за это время мне надо его подготовить. Вернее – её. Прошу знакомиться – наша Наука, – он, взяв за руку Юлю и подвёл её к командиру.

– Здравствуй Юлечка. Мы уже знакомы с тобой, но после такой рекомендации надо знакомиться заново. – Командир галантно взял Юлину руку и поцеловал. – Давай, лейтенант, благоустрой наших гостей и проведи по кораблю, а я за это время отдам некоторые распоряжения.

Прогулка по кораблю произвела огромное впечатление не столько на Юлю, сколько на Главного. Каждый уголок, каждый винтик был ему знаком. Всё напоминало о боевой юности. Ко всему он относился, как к живому и дорогому существу. Пройдя на бак, Главный остановился у брашпиля.

– Ну, что, старичок, всё ещё служишь? А помнишь, как мы с тобой рыбаков спасали? – Было не понятно с кем разговаривает Главный: то ли с механизмом, то ли с Андреем и Юлей. – Их судёнышко осталось без винта, любая волна могла опрокинуть его и похоронить в пучине весь экипаж. Надо было спасти рыбаков. Шторм в шесть баллов не шутка. Мы на свой страх и риск стали швартовать рыбаков к своему правому борту. Всех сняли и ты, – он похлопал рукой по брашпилю, – выстоял. Хотя все внутренности скрипели и гудели. А трос не выдержал. Когда последний человек был спасён, волна ударила в борт и оборвала трос. Он, как молния, просвистел у меня над головой. Я и сейчас этот свист во сне иногда слышу.

У каждого механизма Главный останавливался и рассказывал историю из своей службы. В машинном отделении он подошёл к главному двигателю, положил руку на турбину, посмотрел на свой шрам и спросил:

– Помнишь, как ты расписалась на мне? Я тоже не забыл.

Матрос подбежал к Главному, приложил руку к бескозырке и отрапортовал:

– Товарищ капитан первого ранга, командир просил передать, что всё готово для встречи.

– Добро, можешь идти. А вас, молодые люди, – он обратился к Андрею и Юле, – прошу следовать за мной.

Войдя в каюту командира, Главный, как хозяин, подвёл молодых людей к двери, которая была закрыта шторой, отдёрнул её и жестом пригласил зайти. Это было помещение командира для приёма особо важных гостей. На одной стене висел портрет главнокомандующего, а напротив портрет Главного в мундире капитана первого ранга со звездой героя на груди.

После официального приёма Андрей проводил Юлю в каюту.

– Отдыхай, – сказал он ей ласково. – Ты, наверное, устала с дороги.

Юля прилегла на диван и тут же погрузилась в глубокий сон.

Проснувшись от какой-то тряски, она посмотрела в иллюминатор и обнаружила, что корабль уже в море.

Баренцево море швыряло корабль из стороны в сторону, как щепку. Он, подброшенный волной, взлетал вверх, на некоторое мгновение зависал на гребне, и со всего размаху срывался вниз. Волна встречала падающий корабль и с огромной силой ударяла о днище. Казалось, что он не выдержит ударов и расколется пополам. Винты, выскакивая из воды, молотили воздух, а главные двигатели начинали визжать, набирая обороты из-за резкого снижения нагрузки. Через мгновение корма корабля погружалась в воду, и двигатели затихали. У Юли замирало сердце. Ей казалось, что сейчас двигатели остановятся, и корабль превратится в неуправляемую груду металла. Особенный ужас наводили на неё иллюминаторы. Глядя в них, она видела небо, в котором солнце раскачивалось, как маятник. Мгновение и эта картина сменялась кромешной тьмой. Волна с силой ударялась в борт, заливала иллюминатор, и только маленькие пузырьки воздуха, освещённые косыми лучами света, представали перед взором. Бездна – единственное, что могло прийти в голову человеку, наблюдающему эту картину. Впечатление, что корабль поглощен пучиной и идёт ко дну, останавливало дыхание. Ужас охватывал всё тело, но через мгновение волна ударяла в другой борт и ужасающая картина сменялась на голубое небо и солнце, бьющее прямо в глаза.

В дверь Юлиной каюты постучали.

– Войдите, – ответила она.

На пороге стоял Николай и улыбался.

– Как себя чувствует Наука? Не укачивает? Андрей сейчас на вахте и попросил проведать вас.

– Слава Богу, не укачивает, только голова очень тяжёлая и есть очень хочется.

– Это и есть влияние качки. Одни ничего не могут есть и их выворачивает наизнанку, а другие всё время голодны. Можете гордиться, морская болезнь вас не беспокоит. Кстати о еде, как говорится, война войной, а обед по расписанию. Вас проводить в кают-компанию?

– Да как же в такой болтанке можно есть?

– Ни с голода же умирать? Научим вас есть. Только сначала вам надо научиться ходить. Я собственно для этого и зашёл. Попробуйте дойти до кают-компании.

Юля встала, сделала шаг по направлению к двери, но тут же потеряла равновесие и упала на диван.

– Ничего, ничего, первые два шага уже сделаны, ещё немного и вы у цели. Я подожду вас в коридоре, а вы переоденьтесь в брючный костюм. Обувь наденьте без каблуков, а то я не поймаю вас.

Поход по коридору произвёл на Юлю впечатление не меньше, чем иллюминаторы. Оказывается, она совершенно не умела ходить. Шаг за шагом, держась за поручни, которые были на всех стенах, или, как тут говорили, переборках, она передвигалась по коридору. Николай следовал за ней и, глядя на неё, усмехался. Ну вот, последний поворот, и показалась кают-компания.

Юля только сейчас обратила внимание, что все стулья в кают-компании были цепочками прикреплены к палубе. На столе ничего не было, а его края обрамляли планки, которые не давали ничему упасть, если бы на нём что-нибудь появилось. Весь экипаж, свободный от несения вахты был уже в сборе. Николай помог ей добраться до своего места и усадил на стул.

– Неси! – крикнул он куда-то в сторону.

В кают-компанию вошёл вестовой, держа в руках тарелку с супом, ложку и хлеб. Как жонглер, выступающий на арене цирка, он выписывал замысловатые фигуры и жонглировал тарелкой. Юля ждала, когда он поставит её на стол, но он стоял и чего-то ждал.

– Тарелку нужно держать в руках, – подсказал ей Николай, – а то вы суп обязательно разольёте.

Юля взяла тарелку и попыталась поесть. Её движения вызвали улыбку всей команды. Гоняясь за куском мяса, она чуть не опрокинула всё. Наконец с первым было покончено. Вестовой забрал у неё тарелку и вручил новую с макаронами по-флотски. Со вторым она справилась уже быстрее.

– Теперь компот и вы настоящий моряк. – Старпом встал и зааплодировал. Все, кто находился в кают-компании, последовали его примеру.

– Я смотрю, Наука уже освоилась? – в дверях стоял Главный. – Отдохни немножечко и я отведу тебя в рубку. Такой красоты ты нигде не увидишь.

Рубка находилась высоко. Качка здесь ощущалась во много раз сильнее, чем в каюте. Но то, что Юля увидела из рубки, нельзя было сравнить ни с чем. Перед её взором предстало море с высоты птичьего полёта. Чайки летали над морем на уровне её глаз. Яркое солнце пронизывало водяную пыль и превращало её в сказочный калейдоскоп, который переливался всеми цветами радуги. Странное дело: вода на море кипела от волн, а на небе не было не единой тучки. Завывания ветра Юля тоже не слышала.

– Это зыбь, – объяснил ей командир. – Шторм идет параллельным с нашим курсом, а его волны доходят до нас. Скоро мы удалимся от него, и качка закончится.

* * *

Поход закончился. Впечатления, которые Юля получила на корабле, переполняли её. Никогда и нигде не приходилось испытывать подобное. Сойдя на берег, её всё ещё качало из стороны в сторону. Даже, когда летела в самолёте, ей казалось, что он раскачивается и как корабль то падает куда-то, то выныривает из пучины. Море пленило Юлю, оно переродило её заново, и сделало своей рабыней.

Юля вернулась в институт, но то, что она испытала в походе навсегда осталось в её памяти. Море стало катализатором её творческого потенциала.

Данные, которые были получены в походе, породили множество идей. Юле хотелось взяться то за одну тему, то за другую, но пока она думала о них, третья тема сбивала её и не давала сосредоточиться. Шли годы, а идей становилось всё больше и больше.

Однажды в лабораторию вошёл Главный, и позвал Юлю в кабинет к начальнику.

– Вот, что я хочу сказать тебе, дорогая моя. Научный мир имеет определённую специфику, – начал он издалека. – Я говорю о приоритетах. Твои соображения по некоторым вопросам очень интересны и требуют глубокого изучения, но к большому моему разочарованию они стали исходить от людей, которые к ним не имеют ни малейшего отношения. Короче говоря, если выражаться русским языком, их начинают воровать. Мы посоветовались с руководством и приняли решение создать отдельную лабораторию, она будет заниматься проблемами, которые ты поднимаешь. А тебе мой совет – садись и пиши диссертацию, а то кто-нибудь другой напишет её за тебя. Научным руководителем буду я.

– Я поняла. Вы хотите, чтобы я перешла работать в другую лабораторию?

– Ничего ты не поняла. Мы хотим, чтобы ты сама возглавила эту лабораторию. Ты уже пять лет работаешь в институте. Срок не такой уж и маленький. На первых порах мы тебе будем рекомендовать нужные кадры, а когда освоишься, кадровые вопросы будешь решать сама.

Такого предложения Юля никак не ожидала. Она сидела и молчала, не зная, что ответить.

– Ну, что, согласна?

– Согласна, – пролепетала она.

Вечером дома был устроен незапланированный праздник по случаю её повышения по службе и началом работы над диссертацией. Кроме неё и родителей никого не было. Отец и мама даже прослезились.

– Откуда ты такая умная? В роду у нас ни кандидатов, ни докторов не было. Всем знакомым расскажу, какая у меня дочь, – сам себя подзадоривал отец. – Пусть знают нашу породу!

Поздно вечером зазвонил телефон.

– Бери трубку, – крикнула мама, – слышишь междугородняя, значит тебя Андрей.

Андрей уже всё знал. Он поздравил Юлю и сообщил, что у неё в лаборатории будет работать его давний приятель, Дима.

– Обложили меня шпионами со всех сторон, – отвечала Юля. – Мало того, что Главный вам всё докладывает, и ты узнаёшь обо всём раньше меня, так теперь ещё и друг твой за мной шпионить будет?

– Что делать? Видно, никуда ты от меня и от моря не денешься, – отвечал ей Андрей.

Дмитрий оказался человеком талантливым. Его аналитический ум способен был переработать уйму информации и моментально выдать правильное решение. Работал он вдохновенно, не считаясь с личным временем. Таких как он называли трудоголики. Дмитрий нередко делился с Юлей своими мыслями. Однако, он не был лидером и не умел, а может быть, и не хотел отстаивать своё мнение. Тем не менее, работать вместе с ним было настоящим удовольствием. Подбирая Юле кадры, Главный старался чтобы люди дополняли друг друга в работе.

Тема, которой занимался Дима, была очень важной для флота. Но для того, чтобы осуществить задуманное, ему нужен был человек, который взял бы на себя неблагодарную работу толкача. Важно было доказывать людям, которые обладали определённым авторитетом в институте, необходимость того или иного шага. Когда на корабле трюмы пустые и лопасти винтов поднимаются над водой, в отсеки заливают воду, чтобы притопить корабль. Эту воду называют балластом. Как только трюмы заполняют, и корпус корабля погружается на необходимую глубину, балласт откачивают и выбрасывают за борт. Людей, о которых идёт речь, в институте тоже называли балластом. Разница состояла в том, что их невозможно было выкинуть за борт. Они как клещи держались за свои места и старались закрыть дорогу всему новому. Всё передовое обнажало их бесполезность, поэтому инстинкт самосохранения делал из них стойких борцов за консерватизм. Именно они заставляли молодых сотрудников составлять немыслимые отчёты, справки и планы. Время, затраченное на составление этих бумаг, называли в институте – текучка.

Скандал, который дошёл до самого руководства, разразился как раз из-за этой текучки. Дмитрий составлял отчёт работы за месяц. В нём необходимо было указать в процентах, сколько времени было затрачено на выполнение каждого пункта месячного плана. В конце этого перечня у всех была одна и та же строка – текучка. Напротив неё все ставили пять или десять процентов.

Юлю вызвал к себе директор института.

– Меня интересует один вопрос. Для чего нашему институту нужна ваша лаборатория? – спросил он.

Вопрос обескуражил Юлю. Она стояла и не знала, что ответить.

– Мне кажется, что решение о создании нашей лаборатории принимали именно вы и поэтому вам виднее для чего вы её создавали.

– Совершенно верно. Дирекция приняла решение о создании для того, чтобы она работала, но я вижу, что это решение ошибочно. Полюбуйтесь, – он подал Юле отчёт Дмитрия, – из этого документа видно, что лаборатория совершенно ничем не занимается.

В последней строчке отчёта, напротив слова текучка стояла цифра 90%.

– Что это значит? Чем вы там занимаетесь?

Юля не знала, что ответить. Она всегда проверяла за Димой отчёты и при необходимости подправляла цифры, которые ей не нравились. Этот отчёт проскочил мимо неё и именно в нём Дима указал то, что было на самом деле. Практически, все рабочие дни ему приходилось заниматься делами, не имеющими никакого отношения к работе.

– К моему большому сожалению, – отвечала она директору, – наш сотрудник написал в отчёте правду. Приказы и распоряжения различных инстанций спускаются в лабораторию в таком количестве, что заниматься тем, ради чего была создана лаборатория практически некогда.

– Если вам, сударыня, в научном институте некогда заниматься наукой, то вы можете написать заявление об увольнении по собственному желанию и устроиться в другое учреждение.

– Это кому ты уволиться предлагаешь?

В дверях стоял Главный: в форме капитана первого ранга, с орденами и кортиком. Его голос загремел на весь институт. Голова директора втянулась в толстую шею. Он прилип к креслу и не мог выговорить ни единого слова.

– Тебе, что, не ясно чем занимается лаборатория? А за что тебе премию в прошлом месяце отвалили тоже не ясно? Может быть, ответишь, куда эта премия делась? Так вот я тебе скажу: Эту премию заработала как раз та самая лаборатория, которую ты разогнать собрался. Основная её часть осела в твоём липком кармане. Остатки ты раздал своим бездельникам, а лаборатория, которая заработала премию, получила дырку от бублика.

Главный подошёл к столу и навалился на него всем телом.

– Ты, хоть помнишь, кто тебя сюда поставил и зачем? Ты хоть знаешь, что ты балласт?

Главный ещё ближе приблизился к директору.

– Если ты, мышь серая, со своими бюрократами подойдёшь к Науке хоть на пушечный выстрел – уволю, и тебя и твоих халдеев. Ты знаешь меня.

Таким Главного Юля не видела никогда. Подобно Зевсу, он метал гром и молнии. Выходя из кабинета, он так хлопнул дверью, что штукатурка отлетела от потолка и разбила на столе директора графин с водой. Только теперь до Юли дошло, что прозвище «Главный» он носил не потому, что был главным конструктором, а потому, что он был главным в институте.

После этого скандала работа лаборатории кардинально изменилась. Теперь бюрократы со своими планами и отчётами стали обходить её стороной. Вскоре лаборатория получила огромную премию. Путы, которыми были связаны молодые учёные, исчезли, и освобождённая энергия хлынула в русло созидания. Не только Юля, но и Дима работал над диссертацией. Ещё пройдёт несколько испытаний и можно будет оформить и защищать её.