Книга 1
ЗЕМЛЮ СДАТЬ
Часть 1
ПЕРЕЙТИ РУБИКОН,
ИЛИ РЕШЕНИЕ ПРИНЯТО
Вместо эпиграфа
ПРЕДИСЛОВИЕ
Все вы прекрасно знаете эту историю. Когда армада космических кораблей подошла к нашей планете, Стратег принял решение – сдать Землю захватчикам без боя. Жители Земли и сорока больших и малых подвластных ей космических колоний горели желанием сражаться, победить или погибнуть. Он лишил нас и победы, и гибели, не дал нам бороться. Многие тогда сказали, а если не сказали, то подумали: он предал нас. И потом, долгие годы под игом врага, какими только словами мы ни поносили Стратега! Думали о нем как о предателе, а сейчас… Признайтесь себе честно – вы тоже были среди них?
Это теперь каждый житель Конфедерации обитаемых планет знает, что Стратег тогда спас Землю… Спас один, ни с кем не посоветовавшись.
Издательство обязано поставить читателей в известность, что получить согласие Стратега на публикацию этой рукописи так и не удалось. Решение принималось на Совете Конфедерации, который закрытым голосованием с небольшим перевесом голосов разрешил пренебречь его протестами. Совет посчитал, что история жизни Стратега не является его личным делом, но принадлежит всему человечеству, более того, она – достояние всей Вселенной, по крайней мере той ее части, которую освоило человечество.
Издательство удовлетворило лишь одно требование Стратега, поместив в начале повествования его ремарку:
«Читая эту книгу, вы поступаете против моей воли».
Стратег.
Земля. Мадейра. Стратег
Пронзительный, противный до омерзения звон прорезал тишину южной ночи. Сигнал космической опасности. Сон сняло как рукой, сказались многие годы тренировки, и Стратег мгновенно нажал кнопку приема на ИПКСе (индивидуальный прибор космической связи). Прямо в воздухе, посредине комнаты, возник экран, и на нем появилось изображение.
– Нас атакуют! Нас атакуют! – взахлеб кричал молодой лейтенант в форме космических войск.
Внизу экрана пульсировала надпись: «Дальние подступы. Третий Звездный Флот. Сектор ДП657РПГ869. Станция „Пионер-4"».
– Лейтенант! Возьмите себя в руки и доложите по форме, – повысив голос, прервал его Стратег.
– Виноват. Лейтенант Смит. Третий Звездный Флот. Станция «Пионер-4». Атакованы в 3 часа 47 минут по Гринвичу. Корабли охранения уничтожены.
«А лейтенант молодец, быстро взял себя в руки – хорошая выучка», – мысленно отметил Стратег.
– Кем атакованы? Идентифицируйте противника.
– Противник не идентифицирован.
– Может, это не-гуманоиды? – подумал вслух Стратег.
– Нет, это не они и не зееряне. Корабли неизвестной конструкции.
– Можете переключить меня на экран внешнего обзора?
– Сейчас попробую.
Было видно, как лейтенант склонился над пультом управления и его руки забегали по клавиатуре. Вскоре включился экран внешнего обзора, и теперь прямо на Стратега неслось несколько десятков небольших кораблей странной конструкции. Он сразу понял всю опасность сложившейся ситуации.
– Лейтенант, приступайте к ликвидации Пакета.
– Но опасности нет… Эта атака не представляет угрозы для станции…
– Лейтенант! Это приказ. Немедленно активируйте процесс уничтожения.
Смит подошел к стоящей в углу консоли и приложил ладонь к сенсорной панели. Консоль мгновенно ожила. Начался анализ ДНК для определения уровня доступа. Лейтенант вернулся к пульту управления. Теперь ему предстояло ввести код доступа: сто один символ по памяти, с первой попытки. Любой из дежурных офицеров – разбудили его среди ночи, или он смертельно ранен – обязан справиться с этой процедурой. Регулярно, раз в месяц и всегда неожиданно, они проходили эту проверку. Наконец рубку осветили оранжевые вспышки. Код доступа принят. Одновременно с этим раскрылась консоль. Лейтенанту предстояло извлечь из своих штатных мест Навигационную карту, блок определения «свой-чужой», коды передачи сообщений и вспомогательный винчестер, содержащий секретную информацию. Все это надо было вставить в специальные ячейки, и – снова за пульт, чтобы ввести команду на уничтожение. Консоль закрылась. К желтому миганию добавилось красное. Процесс уничтожения Пакета начался. Стратег вздохнул с облегчением. Все это время он продолжал следить за тем, как корабли неприятеля бестолково пытались атаковать «Пионер-4». Ответным огнем станция уже уничтожила больше половины нападавших.
– Приказ выполнен. Процесс уничтожения активирован, – доложил лейтенант. У него еще немного дрожали руки от напряжения.
– Налейте себе что-нибудь выпить, – попытался успокоить его Стратег.
– Я на боевом дежурстве, – с трудом скрывая удивление, запротестовал Смит.
– Налейте, налейте.
Лейтенант взял бутылку виски. Налил себе двойную порцию, выпил залпом.
– Наша станция успешно отражает атаку неприятеля… – Он вопросительно посмотрел на Стратега.
– Эту атаку – да. Но подумайте, Смит, эти корабли недостаточно велики, чтобы долететь сюда самостоятельно. Ближайшая звездная система слишком далеко. А кто уничтожил корабли охранения? Не эти же…
– Значит…
– Да. Сейчас появится боевой корабль, а может, и не один. Даже против одного «Пионер-4» не выстоит.
– Значит, станция будет уничтожена.
– Нет, не уничтожена. Она будет захвачена.
– Но…
– Навигационная карта. Вот цель этой атаки.
– Ну, ее-то они не получат. Процесс ликвидации закончится через 6 минут 23 секунды.
Большая часть информации, содержащейся в пакете, была уничтожена уже в течение первых секунд. Но по микроскопическим осколкам, по отдельным молекулам какие-то фрагменты все равно могли быть восстановлены. Никто не знал, какими технологиями обладает противник. Поэтому процесс уничтожения длился до тех пор, пока последняя молекула не распылялась в космическом пространстве.
Вдруг станцию накрыла тень. Это вышел из подпространства звездолет неприятеля. Он оказался даже больше, чем предполагал Стратег. Корабль заслонял собой пол-экрана внешнего обзора. Одновременно «Пионер-4» содрогнулся от взрыва. Ответный огонь почти прекратился. Стратегу показалось, что взрыв на станции произошел за мгновение до того, как появился корабль. До окончания процесса уничтожения Пакета оставалось 2 минуты 25 секунд. От неприятельского корабля отделилось несколько шлюпок. Абордажная команда. Станция обречена.
– Лейтенант, вы до конца выполнили свой долг. Дальнейшее сопротивление ничего не даст. Вы можете сдаться. Никто вас не осудит.
Смит ничего не ответил. Он машинально глотнул прямо из бутылки, поправил свою форму и приготовил оружие ближнего боя. Раздался звуковой сигнал, оранжевое и красное мерцание погасло. Это завершился цикл ликвидации Пакета. Тут же дверь в рубку содрогнулась от мощного удара. Металл на двери стал прогибаться, она поддалась, и в ее проеме появилась фигура в боевом скафандре. Рост около двух с половиной метров, широкие плечи, выпуклая грудная клетка. Противник был без шлема. Плохо. Это очень плохо. Значит, они могут дышать в нашей атмосфере. Зеленое лицо неандертальца и красные, преисполненные злобы глаза. Оружие опущено. Явно не ожидает сопротивления. Стратег видел, как лейтенант улыбнулся и вступил в бой. Экран погас. Связь прервалась. До последнего момента оставалась надежда, что удастся определить, кем же атакован «Пионер-4». Увы, противник так и не был идентифицирован.
Стратег с помощью ИПКСа вызвал «кузнечик». Система сообщила, что шаттл прибудет через 9 минут. Образовалось время принять ионный душ и выпить чашечку кофе из автомата, чтобы стряхнуть остатки сна. Предстоял тяжелый день. Стратег предпочитал душ по старинке, с обыкновенной водой, а кофе всегда заваривал сам. Но сейчас на все это не хватало времени. Уже через пять минут, собранный, с чашкой кофе в руке он вышел на террасу и стал ждать прибытия «кузнечика». Еще не рассвело. Внизу мерцали огни Фуншаля, отражаясь в водах Атлантического океана. Город мирно спал. Сегодня Стратег собирался совершить восхождение на самую высокую точку Мадейры, там заночевать, а утром любоваться восходом солнца. Нет ничего прекраснее восхода солнца, особенно над морем или океаном. Когда все закончится, надо обязательно сюда вернуться и совершить это восхождение. Тогда он еще не знал, что пройдет очень много лет, прежде чем ему представится такая возможность.
Почти всю свою сознательную жизнь Стратег готовил себя именно к этому – защитить Землю от возможной агрессии из космоса. И теперь, когда это произошло, он даже не знал, кто его противник. Сумеет ли он выполнить свою миссию? Может, в нем ошиблись, переоценили его способности, доверив столь ответственный пост? Он подавил минутную слабость. Его холодный ум сразу взял верх над эмоциями. Как бы то ни было, сейчас только ему под силу справиться с этой задачей, ибо никто более не владеет всей информацией и не располагает такой полнотой власти. Главное – определить, кто враг.
Ожидая «кузнечик», Стратег размышлял и предавался воспоминаниям…
Детство Стратега. Дальний Восток
Восемь дней, проведенные в душном и тесном вагоне, остались позади – по радио объявили, что скорый поезд «Москва – Владивосток» прибывает на первый путь. Трехлетний ребенок прижался к окну в ожидании давно обещанного чуда под названием «Владик». Он решил считать железнодорожные пути, но они вдруг стали разбегаться, и он быстро сбился со счета.
– Наверное, это очень важный город, раз здесь столько путей, – деловито сообщил Саша маме и старшей сестре.
– Ты еще свои вещи не собрал, мыслитель, – немного нервно ответила мать, миловидная блондинка невысокого роста, – а нам надо еще на теплоход успеть. Отец и так уже нас заждался.
Владивосток не был конечной целью их затянувшегося путешествия. Им предстояло провести еще около недели на огромном океанском лайнере, прежде чем они достигнут бухты Провидения. Глава семьи, военный, офицер, получил новое назначение и уже два месяца дожидался во Владивостоке жену и детей. Маленький сын очень гордился своим отцом. Ну действительно! Его отец – капитан и служит не в какой-то там пехоте, а в войсках противовоздушной обороны и будет их защищать от империалистов и от кого-то там еще…
– Людка, – пристал он к сестре, которая была старше него на десять лет, – я опять забыл, от кого будет нас защищать папа?
– От империалистов и американских акул, – отмахнулась от него худощавая девочка.
– А почему акулы американские? А у нас что, совсем нет акул?
– Отстань, почемучка. Много будешь знать – быстро состаришься.
– А вот ты мне скажешь, и я сразу забуду. А раз я забуду, значит, уже и не буду знать и не состарюсь, – затараторил в ответ малыш.
– Сашенька, все – пора на выход, – прервала его мама.
Мелкие неприятности начались сразу – на платформе не оказалось свободных носильщиков, а о том, чтобы справиться с таким количеством багажа самим, не могло быть и речи. Оставив брата и сестру сторожить груду чемоданов, мать отправилась на поиски и вернулась только через час. Усатый носильщик с огромной бляхой на груди ловко управился с багажом и, усадив малыша, к его великой радости, на самый верх, что-то насвистывая, покатил свою огромную тележку вдоль перрона. Камера хранения оказалась закрыта на обед. Носильщик заявил, что ему тут некогда куковать, разгрузил тележку и был таков.
Избавиться от чемоданов удалось только ближе к вечеру. В справочном бюро мама узнала, что пассажирские кассы находятся на другом конце города, куда можно было добраться, лишь перейдя пешеходный мост, возведенный над железнодорожными путями. Мальчик был подвержен страху высоты, и он с ужасом остановился перед круто уходящим ввысь огромным железным чудовищем.
– Ну что, попался, трусишка? – не упустила случая посмеяться над ним сестра. – Теперь тут и останешься, и не видать тебе твоего папочки.
Промолчав в ответ, малыш стиснул зубы и начал мучительный подъем. Время от времени останавливаясь, чтобы перевести дух, он в несколько приемов взобрался на самый верх и впервые в жизни увидел море. Над густо-зелеными сопками висели редкие серые облака. Казалось, что город медленно стекал в спокойную уютную бухту Золотой Рог, туда, где волна ласково гладила светлый песок. Это великолепное зрелище придало ребенку сил, и он легко преодолел оставшуюся половину пути, пересчитывая попутно железнодорожные пути. В свои три года он умел считать только до двадцати, поэтому остановился в недоумении: путей оказалось намного больше.
– Все, дальше дороги нет, – безапелляционно заявил он и встал как вкопанный.
Все попытки матери и сестры успокоить его привели лишь к тому, что он обеими руками вцепился в перила и принялся кричать что-то невразумительное. Потратив на уговоры с полчаса, мать решила оставить детей здесь и идти дальше одна, но тут сказала свое слово тринадцатилетняя девочка. Она отказалась остаться с братом. Спор закончился тем, что мальчика оставили одного, взяв с него слово, что он не сойдет с места, пока они не вернутся.
Оставшись один, ребенок как-то сразу взял себя в руки и, когда ему надоело созерцать сопки, город и море, пошел на поиски билетных касс. Как ни странно, он не только не заблудился, но и довольно легко нашел морской вокзал. У него была хорошая память, и он дословно запомнил описание дороги, которое дала пожилая женщина в окошечке.
А перед кассами ему здорово влетело от матери, которая отшлепала его сперва за то, что они опоздали и остались без билетов, а потом, спохватившись, еще и за то, что не дождался их на мосту.
На следующий день из окна гостиничного номера вся семья наблюдала, как «Северная Двина» величаво покидала порт. Им же предстояло целых три дня дожидаться следующего теплохода. Мальчика не забыли наказать за его выходку на мосту, лишив права выхода в город.
Белоснежный океанский лайнер поразил воображение ребенка своими размерами: два кинотеатра, с десяток ресторанов и множество этажей вверх и вниз от их каюты. Мать и сестра слегли от морской болезни. Он же, наоборот, от легкой качки и свежего морского воздуха ощутил прилив сил, у него появился хороший аппетит. Сжалившись над ним, мать написала записку: «Если мой ребенок заблудится, просьба привести его в каюту 1109» – и отпустила его на все четыре стороны.
Закрыв за собой дверь в каюту, он испытал необычное волнение – теперь весь этот великолепный лайнер поступал в его полное распоряжение. Удостоверившись, что записка лежит в кармане, он достал карандаш и без колебаний нарисовал на стене стрелку направо. Исправно отмечая каждый поворот, он оказался на открытой палубе. Здесь ему не понравилось – сильный ветер и, главное, из-за маленького роста ему не было видно моря. Зато следующая находка – огромная, во всю стену карта – надолго привлекла его внимание. Заметив интерес ребенка, пожилой матрос объяснил, что два раза в день на нее наносится местоположение теплохода и что сейчас они покидают бухту Золотой Рог, а потом, миновав залив Петра Великого, пересекут море, прежде чем достигнут бухты Провидения. На протяжении всего плавания дважды в день мальчика можно было застать у карты, внимательно изучающим маршрут судна.
На следующий день он впервые попал на застекленную палубу и с тех пор большую часть времени проводил на ней. Попросив кого-нибудь подсадить его на подоконник, он мог часами неотрывно смотреть на море.
В своих экспедициях по лайнеру он умудрился побывать и на капитанском мостике, и в машинном отделении, куда любознательного мальчугана с удовольствием провели добродушные моряки. И ни разу не заблудился, ориентируясь по стрелкам, которые сам же и оставлял.
Спокойное течение жизни на теплоходе прервалось на четвертый день, когда на горизонте был замечен густой черный дым. Вскоре стало ясно, что это терпит бедствие судно. Еще через три часа уже все знали, что это горит «Северная Двина». Вокруг нее бестолково суетились несколько суденышек, они пытались хоть чем-то помочь.
Мальчик, затаив дыхание, наблюдал за спасательной операцией. Их теплоход тоже поспешил на помощь. Сильный ветер, волнение на море и пожар мешали подойти вплотную. Люди прыгали с горящего судна в воду, пытались спастись вплавь. Матросы брали детей за руки и за ноги, раскачивали и бросали, стараясь попасть в сети, специально выставленные вдоль борта дрейфующего метрах в пяти-семи теплохода. Одна девочка не долетела и плюхнулась в воду. Другого ребенка бросили слишком сильно, и он ударился головой о борт…
Вцепившись руками в поручень, Саша представил, как он сам летит к спасательной сетке и, не долетев, падает в воду, и решил, что обязательно научится плавать. Но такая возможность представилась ему только через три года.
Опоздав более чем на сутки, их теплоход достиг бухты Провидения, и трехлетний мальчик наконец оказался в объятиях отца, который встречал их на машине, в военной форме аж с четырьмя звездочками на погонах.
Не-гуманоиды. Планета Слипс
Люди. Их много. Они быстро размножаются. Их становится все больше. Людей слишком много.
На их планете им уже тесно. Моя планета тоже не становится больше. Планета не может стать больше.
Им тесно на своей планете. Они уже захватили сорок планет. Они будут захватывать другие планеты.
Мне хорошо на Слипсе. Мне здесь просторно. Мне не надо других планет. Я не буду захватывать другие планеты.
А они будут захватывать другие планеты. Захватят и Слипс.
Люди – враги.
Да, у меня есть враги. Это люди. У меня есть друзья. Это другие не-гуманоиды. Люди – враги всех не-гуманоидов.
Врагов следует уничтожать. Люди – враги. Люди должны быть уничтожены. He -гуманоиды должны уничтожить людей.
Над планетой Слипе всегда стояла низкая облачность. Пространство между облаками и поверхностью планеты постоянно пронизывали молнии. Пятую часть планеты занимали безжизненные гранитные скалы. Остальная поверхность представляла собой однородную густую жижу, над которой постоянно клубились испарения. Основу жижи составлял кремний. Эта жижа была разумной. Вся планета представляла собой один огромный, постоянно работающий компьютер. Он мог получать информацию извне. Атмосфера планеты была разряженной, и многочисленные метеориты не сгорали в ней, а достигали поверхности. Они несли в себе много данных: о своем происхождении, о звездах и планетах, мимо которых они пролетали. Прошло много веков, прежде чем Слипе научился извлекать подобную информацию. Сейчас поверхность жижи представляла собой огромное считывающее устройство, откуда сведения передавались в средний, более густой слой, выполнявший роль процессора в этом грязевом компьютере. Средний слой не только получал информацию и обрабатывал ее, но и делал выводы, которые затем поступали на хранение в нижний, самый плотный слой. Это была память Слипса. Когда свежая информация не поступала, он извлекал имевшееся в памяти и обрабатывал заново. В недрах нижнего слоя хранились, в частности, несколько метеоритов, информацию из которых до конца извлечь не удалось. Подобно Силиконовой долине на планете Земля, Слипс можно было назвать силиконовой планетой.
Потом появились друзья. He-гуманоиды. От них Слипс получил много новых данных. С ними он научился обмениваться информацией. Поверхностный слой выполнял теперь не только роль считывающего устройства, он мог и передавать информацию путем изменения частоты колебаний. Данные от не-гуманоидов поступали в небольших шарах, прилетающих с их планет.
Люди. Планеты. Враги. Врагов следует уничтожать. He -гуманоиды должны уничтожить людей. Слипе поможет им. Процесс закончен. Сохранить в памяти: Слипе поможет не-гуманоидам уничтожить людей.
Еще один шар. Друзья прислали данные. Надо их обработать.
Земля. Центр космической связи.
Байконур. Стратег
Появился «кузнечик» и пошел на посадку, возвратив Стратега к действительности. Шаттл был действительно похож на кузнечика. Шесть подвижных опор позволяли совершать посадку где угодно, вне зависимости от рельефа местности, если понадобится, даже на вершине горы.
Стратег на мгновение залюбовался, как грациозно заходил на посадку «кузнечик». Стратег успел загореть, был одет в шорты и выцветшую майку, у него были не по моде длинные волосы, в руках он держал небольшую спортивную сумку (остальной багаж он оставил, надеясь вскоре вернуться). Понятно было, что в таком виде он вызовет у пилота сомнения в легитимности вызова шаттла.
«Кузнечики» были самым быстрым и надежным средством передвижения. Они дежурили на низкой орбите около Земли, и, когда поступал вызов, ближайший шаттл, совершив космический перелет, устремлялся вниз, чтобы совершить посадку в непосредственной близости от клиента. Перелет в любую точку Земли занимал не более часа. Для этого «кузнечик», оборудованный противоперегрузочными креслами, устремлялся вверх, выходя в ближний космос, в котором перемещался до нужной точки орбиты, и снова шел на посадку, доставляя своих пассажиров в пункт назначения. Быстро, удобно, но дорого. Поэтому строго ограниченное число лиц имело доступ к этому виду транспорта, если не считать коммерческих полетов. Стратег мог, конечно, вызвать военный корабль, но это привлекло бы излишнее внимание.
«Кузнечики» были исключительно гражданским транспортным средством, но к управлению ими допускались только опытные военные пилоты. Этим «кузнечиком» управлял молодой сержант. Стратег проигнорировал его предложение занять место в пассажирском салоне. Удивление неожиданным пассажиром достигло предела, когда тот занял место в кабине рядом с пилотом. Чтобы избежать ненужных объяснений, Стратег сам вставил свое удостоверение в бортовой компьютер. Выражение лица пилота менялось по мере того, как на экране высвечивалась надпись: «Стратег Земли и космических Колоний. Полный доступ».
– Извините, не признал. Сержант Петров, – запоздало представился пилот и отдал честь.
– Все в порядке, сержант. Я сам не признаю себя в этом пляжном наряде. Курс на Байконур. Центр космической связи.
– Слушаюсь.
– А ты небось лихачишь, когда один, без пассажиров?
– Ну, не без этого, – замялся сержант, не зная, как вести себя в присутствии самого Стратега.
– Вот и выжми из этой железяки по полной.
Пилот с сомнением окинул взглядом Стратега.
– Забываешься, сержант, – угадав ход его мыслей, с иронией в голосе произнес Стратег. – Я обладатель малинового берета. Выполняй, пока я не занял твое место.
Последние слова потонули в реве двигателя, и Стратега вдавило в кресло. Задетый за живое пилот решил показать все, на что способен. Этого Стратег и добивался. Он мог спокойно вынести такие перегрузки, которые сержанту и не снились. Во время старта, когда перегрузки достигли максимума, он с улыбкой на лице стал настраивать аппаратуру связи, чем окончательно завоевал доверие сержанта Петрова.
Стратег бросил последний взгляд на Землю. Они летели над островком Порту Санту, в сорока километрах к северо-востоку от Мадейры. Одной из достопримечательностей его главного города Вила Балейра является дом, в котором жил Христофор Колумб. Его Стратег не успел посетить. Земля стремительно исчезала. Откуда-то из этого региона уходили в плавание корабли Колумба, чтобы открыть Америку. Куда приведет Стратега это путешествие и чем оно для него закончится?
Америка! Когда-то давно, в детстве, он тоже мечтал открыть ее…
Детство Стратега. Дальний Восток
(продолжение)
Отец рассказывал, что если забраться на вершину сопки, то в хорошую погоду можно через Берингов пролив увидеть Америку.
На фоне сопок дом смотрелся одиноко. Вокруг, куда ни брось взгляд, одна серая галька. Даже карликовые березы здесь не росли. Сашуле, как ласково называла его мама, это не нравилось, однажды он даже принялся упорно швырять камни подальше от дома в надежде обнаружить под ними траву. Камней не убавилось, и трава не появилась.
Вскоре у него появился первый друг – Володька Залевский. Он приходил рано утром, и мальчики вместе исчезали почти на целый день, забывая иногда про обед. Они исследовали окрестности. Первым их открытием оказался ручей, по берегам которого рос щавель. Они собирали его, а мамы варили потом вкуснейший суп. Вскоре они добрались до того места, где ручей впадал, как они считали, в Тихий океан. Сидя на нагретых солнцем камнях, мальчишки любили помечтать. Америка! Это загадочное слово притягивало к себе как магнит. Ах, хоть бы одним глазком взглянуть на нее! Неудивительно, что теперь они путешествовали только в сторону заветных сопок. А однажды наткнулись на учебное стрельбище и вернулись домой с карманами, полными отстрелянных гильз. Сашулиной маме приходилось выливать из сапог сына холодную воду, а она и так всегда боялась, что он простудится и заболеет. При этом она постоянно причитала: «Вот если Бог милует и ребенок не заболеет, пошлю сестре на именины десять рублей», или, когда его не было допоздна: «Если вернется домой живым и невредимым, пошлю к майским праздникам посылку в деревню, на родину мужа». Сын каждый раз возвращался, не болел и вообще рос здоровым и крепким. Надо отметить, что мама все свои обещания всегда исправно выполняла.
Незаметно наступило короткое полярное лето. Солнце отказывалось покидать небосвод, словно цепляясь за него. Мальчик двое суток провел без сна, ждал, когда стемнеет, пока мать не догадалась занавесить окна.
– Сашуля, иди спать, видишь, уже стемнело.
– А вот и светло, – отдергивая занавеску, упрямо отвечал сын, отказываясь идти в постель.
Заставить его что-нибудь сделать было практически невозможно, можно было лишь объяснить. После того как отец рассказал, что стемнеет теперь только через пару месяцев, проблем со сном больше не возникало.
В конце концов неразлучные друзья убедились, что осуществить свою идею – добраться до сопок, взобраться на одну из них, увидеть Америку и вернуться домой – за один день невозможно.
Несмотря на то, что Володька был на целый год старше, выход нашел именно Саша.
– Раз не дойти пешком, надо дотуда доехать! – заявил он.
– На чем? – скептически сощурился Володька. – С вездеходом самим не справиться, с танком тем более.
– Надо, чтобы кто-то подвез…
– Военные к сопкам не повезут. Просто сдадут нас родителям.
– Тут ты прав. А вот чукчи, на оленях…
– Здорово, молодец! А обратно? – приуныл Володька. – Чукчи не станут ждать, пока мы по сопкам лазить будем.
– Ты же сам сказал, военные! Они с радостью сдадут нас родителям.
– С чего это вдруг они окажутся в это время у сопок? – последовал ехидный вопрос.
– Очень даже и окажутся. Подожжем пару тротиловых шашек, вот они и прибегут ловить своих диверсантов.
– Ну, тебе прямо в штабе работать! – восхищенно проговорил старший друг. – Только надо будет руки вверх поднять и громко кричать, что сдаемся, а то пристрелят…
Неделя ушла на поиски ближайшего стойбища. Чукчи приняли детей радушно. В знак уважения пригласили отведать свое любимое лакомство – копальку. Сегодня они как раз вскрывали яму. Рецепт приготовления предельно прост – свежую рыбу бросают в специально вырытую яму и засыпают землей. Рыба начинает гнить и на первой стадии становится несъедобной. Процесс гниения продолжается, и она превращается в изысканный деликатес. Если этот момент прозевать, можно и отравиться, но чукчи хорошо знают, когда приходит срок откапывать яму. Как только верхний слой земли был снят, распространилась такая вонь, что Володька рванул было прочь, но Саша его удержал. Если чукчи обидятся, не видать им Америки. Дети мужественно терпели отвратный запах, по сравнению с которым, наверное, даже газовая атака ничто. Закрыв глаза, они отведали этой самой копальки, и рыба оказалась достаточно вкусной. Итак, их накормили, напоили, но везти к сопкам отказались.
– Не вышло из тебя штабиста, провалился твой план с треском, – с сожалением, но не без доли злорадства подвел итог Володька.
– Это они нас за так везти отказываются, – задумчиво ответил Саша. – Вот только заплатить нам нечем.
Но сдаваться мальчик не собирался, это было не в его характере. Теперь по вечерам он расспрашивал отца о чукчах. Среди прочего тот рассказал, что они не любят мыться, и, чтобы их заставить ходить в баню, придумали на выходе давать по бутылке водки, а за спиртное они готовы на все.
Так был найден выход и восстановлен авторитет штабиста. С чукчами сторговались за две бутылки спирта. В военный паек родителей входила бочка красной кетовой икры и бочка горбуши. Деликатесы быстро приелись, и ими в основном кормили свиней. Но самое главное – бочка спирта, который родители употребляли только по праздникам, когда в доме собиралась большая компания. Две бутылки – пропуск к заветным сопкам – вскоре были надежно спрятаны и дожидались своего часа.
Пока собирались, наступила осень, стало рано темнеть, а впереди была еще и полярная ночь. Америку пришлось отложить до следующего лета. За отцом рано утром заезжал военный «газик». Сестра с сентября начала ходить в школу, до которой было почти десять километров. Детей отвозил большой вездеход. Друзья почти прекратили дальние вылазки. Долго находиться на улице им строго-настрого запретили.
Оставаясь дома с матерью, Саша деловито собирал все табуретки в доме и связывал их кожаными ремнями. Так он мог играть часами, ему никогда не было скучно в одиночестве, но стоило зайти другу, как он бросал все.
– В вездеход играешь? – поинтересовалась мама, не найдя в очередной раз ни одной свободной табуретки.
– Это космический корабль! – чуть ли не с обидой ответил сын.
– Тоже мне Юрий Гагарин!
– Не хочу быть Гагариным. Он всего лишь вокруг Земли облетел. Это неинтересно. Я полечу к звездам.
– Тогда тебе надо хорошо учиться, – машинально, не задумываясь о последствиях, произнесла мать.
На следующий же день он напросился вместе с сестрой в школу. Не учиться, конечно, а просто прокатиться на вездеходе, который все равно возвращался в поселок. Мать решила, что ничего плохого в этом нет, и спокойно отпустила сына, договорившись с водителем. За несколько поездок он не только запомнил дорогу, но и знал расположение классов и расписание занятий. Убедить друга не составило труда.
– До школы прогуляться – это классно! Только нас сразу же по домам отправят.
– Если прийти после того, как вездеход уже уехал, отправить будет не на чем. Других машин у школы не бывает, и нас оставят до окончания уроков!
Через два дня решили совершить пробную вылазку, чтобы проверить, хватит ли сил. Пройдя в направлении школы примерно три километра и убедившись, что все ориентиры на месте, они успешно вернулись домой, разве что замерзли из-за поднявшегося ветра. А через неделю они отправились в школу уже по-настоящему, прихватив с собой горячий чай в термосе и бутерброды. Они одолели уже большую часть пути, сделали два привала для короткого отдыха и еды, когда ветер вдруг резко усилился, поднимая столбы снега. В метели невозможно было что-либо разглядеть.
– Бежим быстрее к школе! – запаниковал Володька. – Заметет…
– Если побежим, то скоро выбьемся из сил и наверняка потеряемся. Дороги-то совсем не видно.
– Что же делать?
– Надо оставаться на дороге. Давай возьмемся за руки и попробуем переждать. В крайнем случае, нас подберет вездеход.
Тогда им просто повезло, ветер вскоре стих. Хорошо, что еще оставалось по глотку спасительно горячего чая. С ног до головы в снегу, как два белых медвежонка, они ввалились в класс прямо посреди урока и заявили, что хотят учиться. Мальчиков попытались было отправить в медпункт, но они закатили такую истерику, что их оставили, посадив на первую парту. Это был урок то ли истории, то ли географии. Молодая учительница взахлеб рассказывала, как Христофор Колумб открыл Америку..
Земля. Центр космической связи.
Байконур. Стратег (продолжение)
Стратега не покидало чувство, что, наблюдая за атакой неприятеля на космическую станцию «Пионер-4», он упустил что-то важное. Какая-то деталь ускользнула от его внимания. Может быть, поэтому воспоминания детства овладели им, словно там он надеялся найти ответ? Сделав заметку в памяти, он сосредоточился на работе. Посмотрел на часы. Пять утра по Гринвичу. Немного поколебавшись, решил начать с Бати. В новгородских лесах уже восемь утра, Старик наверняка сидит с удочкой и не сразу откликнется на вызов. Зато Байконур ответил сразу. На экране появилась молодая симпатичная девушка с раскосыми глазами, в летней форменной рубашке с нашивками лейтенанта.
– Лейтенант Каримова, – доложила она. – Я в полном вашем распоряжении, Стратег.
Стратег не обольщался, что его сразу узнали. Просто его удостоверение по-прежнему было вставлено в считыватель, что давало доступ к закрытым каналам связи, и оператор на Байконуре знал, кто его вызывает.
Срочная связь с дежурным по комплексу. Защищенный канал связи.
Молодое личико исчезло с экрана, и на его месте появилась хорошо знакомая физиономия подполковника Звенигородского, с которым Стратег был достаточно хорошо знаком.
– Стратег? Рад тебя видеть. Защищенный канал связи! Ты решил поохотиться в заповеднике на сайгаков и не хочешь, чтобы об этом прознали?
– Ты себе представить не можешь, какая охота нам предстоит. Я ввожу желтый уровень космической опасности. Прилетаю через двадцать минут. Обеспечь посадку и встречу у входа в Бункер. Вызови Адмирала. Конец связи.
Стратег наблюдал, как игривое настроение покидало подполковника, и мысленно представил, какая там началась суета.
– Посадишь свою колымагу прямо на постамент перед Бункером, – сказал сержанту Стратег.
Бункером все называли расположенный глубоко под землей Центр космической связи. У входа в него уже давно стоял пустующий постамент, вокруг которого велись жаркие дебаты, какой памятник на него водрузить. Посадить корабль на постамент мечтали все военные пилоты.
– Это же запретная зона! Нас собьют без предупреждения, а за посадку на постамент меня сошлют…
– Я им так собью, что мало не покажется. А за посадку я возьму тебя к себе личным пилотом. Пойдешь?
Лицо сержанта просияло. Ему явно надоело развозить всяких депутатов и денежных мешков, опаздывающих на очередное совещание или просто в постель к очередной любовнице. Стратег, зная местных бюрократов, ввел свои приказы относительно сержанта в компьютер и поставил электронную подпись, чтобы у парня и впрямь не возникло неприятностей.
В это время на экране появилось лицо Бати, который так и не захотел расстаться со своими удочками.
– Это ты, Стратег, – облегченно вздохнул он. – Рад. Давно не виделись. Зачем пугаешь старика? По ошибке нажал не тот уровень приоритета связи? Я в спешке не успел даже смотать удочки.
– Удочки тебе придется смотать надолго. Я только что ввел желтый уровень космической опасности – вместо положенного оранжевого. У тебя час на сборы. Не рассчитывай, что скоро вернешься в свою берлогу. Ты мне нужен. Готовься встречать «кузнечик». Пилот – сержант Петров. До встречи в Бункере.
– Где мой календарь? Нет, сегодня не первое апреля, лето в разгаре. Ты не перегрелся? Вон какой загорелый…
– Батя…
– Извини. Понимаю. У тебя цейтнот. Считай, что Снежный Барс снова в строю.
Экран погас. «Кузнечик», заканчивая свой небольшой космический перелет, собирался устремиться навстречу Земле, на посадку. В иллюминаторах сверкали звезды, но Стратегу было не до красот.
– Сразу из Байконура отправишься за Батей, вот его координаты. Не откажи ему в удовольствии, он тоже не прочь приземлиться прямо на постамент.
– Это тот самый Батя? – возбужденно спросил сержант.
– Снежный Барс. Человек-легенда. Да, это он. На связь не выходить. На запросы не отвечать. Поступаешь в мое распоряжение. Твое начальство уже в курсе…
Детство Стратега. Дальний Восток
(продолжение)
Вечером, после похода в школу, предстоял тяжелый разговор с отцом.
– Как это все понимать, сын?
– В школу захотелось. Что в этом плохого?
– До школы можно на вездеходе доехать.
– Ага, можно, только так нас на занятия и пустят!
– Так вот почему ты столько раз до школы катался! Дорогу выведывал? Ну ладно, с этим ты справился, но вы ведь могли замерзнуть…
– И помереть от жажды и голода. Это я уже сегодня от матери слышал. А термос с чаем, а бутерброды?
– Я смотрю, ты хорошо подготовился. Только вот день выбрал неудачный. Пурга. Запросто могли по своей глупости погибнуть.
– Кто она такая, эта твоя пурга? Мог бы и рассказать мне про нее. Я ведь даже не знал, что такое бывает. А разве можно знать заранее, когда она придет?
Оказалось, что можно. Отец рассказал про прогнозы погоды, про метеостанцию в их части. О том, сколько людей погибло в пургу всего в нескольких десятках метров от своих домов, так и не найдя дорогу в непроглядной тьме, в белом круговороте. Как зимой, уходя в гости к соседям, натягивают прочный канат между домами. Если нагрянет непогода, только по канату можно найти обратную дорогу.
– Папа, но ведь я все предусмотрел. Дорогу разузнал. Мы даже пробную вылазку сделали. Про термос с бутербродами не забыл. Ну не знал я про эту пургу! Оказывается, надо было просто прогноз погоды послушать. Это моя единственная ошибка. Нельзя же предусмотреть то, о чем не знаешь.
– Тут ты прав, трудно предусмотреть то, о чем не знаешь, но можно стремиться узнать побольше. Пора, сынок, начинать твое обучение.
О том, чтобы ходить в школу, не могло быть и речи. Отец занят на работе, у матери полно своих забот, сестре просто не до младшего брата. Обучением занялись солдаты. Они же приносили сводки с метеостанции. Нет, о втором походе в школу Саша не думал. Он дал слово, что это не повторится. Но Америка! У них ведь будет всего одна попытка, и он не хотел выбрать неудачный день, когда будет плохая видимость, чтобы они, проделав огромный путь и взобравшись на сопку, так и не увидели ее.
Земля. Центр космической связи.
Байконур. Стратег (продолжение)
Сержант Петров элегантно посадил «кузнечик» прямо на постамент, чем вызвал переполох среди встречающих, а их собралось немало: помимо подполковника Звенигородского, начальники всех отделов и взвод автоматчиков. Все, согласно инструкции о желтом уровне космической опасности.
Стратег не удержался и несколько секунд попозировал на постаменте, выйдя из шаттла. Когда-то давно человек двадцать его друзей заспорили, кому первым удастся посадить свой корабль прямо на постамент. Вскоре об этом споре стало известно всем пилотам, и те с задором присоединились к этому пари. Вот Стратег воспользовался ситуацией и выиграл это дурацкое пари.
– С прибытием на Байконур, – обратился к нему подполковник, отдавая честь, и, не удержавшись, добавил: – «Кузнечик» неплохо смотрится на постаменте. Поздравляю, хотя думал, что пари выиграет Адмирал.
– Адмиралу некогда. Он бороздит космические просторы, – усмехнувшись, сказал Стратег и проводил взглядом взмывший в небо «кузнечик».
Прямо в лифте он начал вводить всех в курс дела. Офицеры были подтянуты, в опрятной форме, и на этом фоне его шорты и футболка выглядели просто издевательски.
– В 3 часа 47 минут по Гринвичу атакована и захвачена космическая станция «Пионер-4».
Офицеры мгновенно осознали всю опасность создавшегося положения. Их лица стали серьезными. Вопросов не последовало. Они умели ждать, понимая, что им сообщат все, что сочтут нужным.
– Пакет удалось уничтожить.
После этой фразы напряжение в лифте немного спало, но ненадолго.
– Эта новость – единственная утешительная. До сих пор неизвестно, кто нас атаковал.
– Станция не успела выйти на связь? – решился уточнить один из офицеров.
– Успела, – вздохнул Стратег. – У меня есть почти полная запись атаки, вплоть до абордажа и захвата центрального поста.
Стратег прошел в абсолютно изолированную комнату, в которой размещался пункт защищенной космической связи. Вставив карточку доступа, он вызвал Адмирала. Вообще-то должность этого человека звучала иначе: Верховный Главнокомандующий объединенным Звездным Флотом Земли и космических Колоний. Но этого никто не мог ни запомнить, ни тем более выговорить. Все его звали просто Адмирал.
Улыбающееся лицо Адмирала появилось на экране. Моложавый и подтянутый, в синем походном мундире, он уютно расположился в «коконе» – полностью экранированном помещении размером два на два метра, предназначенном для защищенных сеансов связи.
– Стратег, неужели на Мадейре испортилась погода? Или ты решил соблазнить сразу всех связисток Байконура? Тебя же всегда тянуло на восточных женщин! В этих шортах и майке ты просто неотразим. Пожалуй, я покажу эти кадры своим связисткам, они составят конкуренцию красоткам из Центра космической связи. У меня все рябит от оранжево-желтого уровня секретности вызова. Ты решил засекретить начало своей охоты за женскими прелестями?
– Ах, Адмирал, ты опять не угадал, – с торжеством в голосе отвечал Стратег, он был готов к каскаду шуток по поводу своего пляжного наряда. – Я просто забочусь о поддержании твоего имиджа и не хочу, чтобы все видели, как ты расстроишься, узнав, что я выиграл пари.
– Нет! Только не это! Ты опять обошел меня? Я сделаю все, чтобы тебе вкатили по полной программе за осквернение постамента! – по-доброму завидуя, но шутя произнес Адмирал.
– Ты уже знаешь о пропаже?
– У тебя украли плавки?
– Пропажа у тебя.
– Мой парадный мундир со всеми наградами висит в шкафу. Я недавно проверял.
– Надеюсь, ты не забыл стряхнуть с него звездную пыль. Но потерял ты не мундир, а космическую станцию.
– Это уже не смешно.
Между Стратегом и Адмиралом такой тон при встречах или сеансах связи являлся незыблемой традицией, и ничто не могло на это повлиять. Оба считали, что таким образом они настраиваются на деловой лад.
– В 3 часа 47 минут по Гринвичу была атакована и захвачена космическая станция «Пионер-4».
– Но ведь там… – Улыбка мгновенно исчезла с лица Адмирала. Теперь это был боевой офицер, предельно сконцентрированный и готовый к решительным действиям.
– Пакет удалось уничтожить.
– He-гуманоиды? Все-таки решились…
– Ты будешь смеяться, но я не знаю, кто.
– Не успели сообщить? Неужели атака была столь стремительна? Тогда это, наверно, зееряне. Мы почти ничего не знаем о них.
– Еще смешнее. Я был на станции во время ее захвата. Зрительно, конечно.
– Не удалось рассмотреть корабли противника?
– В том-то и дело, что удалось, и очень хорошо. На моем ИГТКСе есть полная запись атаки. Пересылаю ее тебе. Я лично отдал приказ об уничтожении Пакета и проследил за его исполнением. Навигационная карта им не досталась.
– Кто-то создал корабли новой конструкции, о которых мы не знаем, – размышлял вслух Адмирал.
– Еще хуже. Я видел одного из нападавших, когда он ворвался на центральный пост, видел так же хорошо, как тебя сейчас, и без шлема. Мы не знаем, кто это.
Последовала немая сцена. Стратег сознательно дал Адмиралу несколько секунд, чтобы тот пришел в себя и оценил произошедшее.
– Я сейчас же…
– Нет, Адмирал. Мы не будем посылать флот, чтобы отбить станцию.
– Но мы легко вернем контроль над станцией! Надо проучить нахалов!
– Теперь «Пионер-4» не более чем груда металлолома, и не так уж важно, чьи корабли толкутся вокруг нее. Это не локальная стычка и не временный конфликт. Это война, более того, это заранее подготовленное и хорошо спланированное вторжение, и у нас остались считаные месяцы, чтобы к нему подготовиться. Я видел атаку. Ее целью не был захват станции. Они могли ее уничтожить несколькими залпами. Навигационная карта…
– Сколько мы выиграли, уничтожив Пакет? Полгода?
– Вряд ли… Месяц точно, но не более трех.
– Послать корабль-разведчик?
– Нет. Не стоит выдавать себя. Они наверняка не знают, какими видами связи мы располагаем. Пусть пока думают, что нам ничего не известно. Где находится ближайшая «малютка»?
Адмирал ввел запрос в бортовой компьютер.
– К сожалению, далеко. Самостоятельно до «Пионера-4» ей не добраться, но корабль-носитель рядом.
– Отправляй немедленно. Но учти – ни в коем случае нельзя дать себя обнаружить, и сообщи мне позывные. Я лично хочу проинструктировать экипаж «малютки».
– Будем вводить оранжевый уровень космической опасности?
– Нет. Рано, и слишком много ненужного шума. Я ввел на Байконуре желтый. Надеюсь и тебя убедить.
– Наверное, ты прав. – Адмирал опять склонился над клавиатурой, вводя на всех трех подчиненных ему Звездных флотах повышенный, предвоенный уровень готовности.
– Свяжись с командующими флотами и сообщи им о случившемся. Я не в состоянии все это повторять. Потом устроим совместное совещание. Сколько тебе понадобится на это?
– Десять минут. – И экран погас.
Дело было не в том, что Стратег устал. Ему понадобились эти десять минут, чтобы еще раз обдумать ответные действия. Он попросил принести ему кофе и коньяк, переодеться и впал в глубокую задумчивость. Вкусы и привычки Стратега на Байконуре хорошо знали, он был здесь частым гостем, и бутылка с его любимым армянским коньяком и кофе стояли всегда наготове. Молоденькая курсантка, судя по нашивкам, с третьего курса, проходившая здесь практику, с подносом в руках тихо вошла в помещение. На ней была не по уставу короткая юбочка, а на форменной рубашке с короткими рукавами, наверное, случайно расстегнулись несколько пуговиц. Сверкая загорелыми ножками, она принялась расставлять принесенное на столе, наклоняясь при этом ниже, чем требовалось, стараясь обратить внимание Стратега на свои упругие груди. В другое время он оценил бы по достоинству все, что так усиленно выставлялось напоказ, но сегодня курсантка старалась напрасно. Стратег отсутствующим взглядом смотрел мимо нее. Справившись с чашкой, бутылкой и рюмкой, она замялась в дверях, явно чего-то ожидая. Но тут еще одна соискательница на внимание Стратега принесла ему одежду. Эта была уже в лейтенантской форме, хотя и в точно такой же укороченной юбке и расстегнутой до предела рубашке. Поставив чашку с кофе – он уже успел сделать пару глотков, – Стратег стал переодеваться, не замечая зрительниц. Брошенная на пол футболка заставила их переглянуться. В меру накачанное тело вызвало явное одобрение. Когда шорты заняли свое место рядом с футболкой, проказницы, как ни старались, не смогли сдержать возглас восхищения, увидев размеры того, что скрывалось за плотно облегающими трусами.
Поняв, что задержались сверх дозволенного, девушки, стараясь не шуметь, выскользнули в коридор. Они и так увидели больше, чем рассчитывали. Среди женского состава Байконура шло негласное соревнование: кто сможет соблазнить Стратега и затащить в свою постель. По слухам, это удалось чуть ли не каждой второй, но им мало кто верил. Во всех описаниях интимных моментов неизменно упоминались невероятные размеры органа, отвечающего за продолжение рода. О Стратеге ходило много легенд, и одна из них сегодня подтвердилась.
Переодевшись в военную форму без знаков различия, Стратег позволил себе небольшой глоток коньяку, чтобы взбодриться. Наконец он принял решение и взглянул на часы. Адмирал выйдет на связь через две минуты, и у него осталось время попытаться понять, что же его так смутило в картине штурма «Пионера-4». Корабли. Ну конечно, их странный вид. Словно они были не от мира сего… И тут его осенило. Не из нашей Вселенной! Или они древние, очень древние… Значит, те, кто ими сейчас владеет, не создавали их – слишком уж несовместим был внешний вид кораблей и того «неандертальца». Стратег решил никому не говорить о своей догадке. По крайне мере сейчас…
Неужели опять, как с той пургой в детстве, нельзя предусмотреть то, о чем заранее не знаешь? Невозможно подготовится к отражению нападения противника, о существовании которого даже не догадываешься? Или все-таки можно?
Детство Стратега. Дальний Восток
(окончание)
Однажды отца посреди ночи подняли по тревоге, и он ушел в эту самую пургу. Через сутки прибежала соседка: наши сбили американский самолет! Новость мгновенно распространилась по поселку. Отец вернулся на вторые сутки и рассказал, что именно его расчет подбил самолет-шпион. Вскоре вместо четырех маленьких звездочек на его погонах красовалась одна большая – ему дали майора и представили к награде. Из алюминиевого фюзеляжа самолета местные умельцы наделали памятных колец, и вся малышня носила их не снимая.
Потом отличилась кошка Чита: принесла семерых котят. Мать сказала, что себе они оставят только двух, и выбор предоставила Саше. Остальных она безуспешно попыталась пристроить по соседям. В конце концов ей ничего не оставалось, как только выставить их на сорокаградусный мороз, где они, понятное дело, через пять минут должны были погибнуть. Мальчик был просто в шоке. Как может он решить, кому из этих маленьких пушистых созданий подарить жизнь, а кого отправить на верную гибель?! В итоге он всех пятерых попрятал по шкафам.
– Ну что, я вижу, ты наконец определился. А остальные где?
– Ты знаешь, мама, а они ушли, – сделав наивные глаза, ответил сын.
– Сейчас мы проверим, далеко ли они ушли, – поставив на пол блюдечко с молоком, сказала мать.
Ничего не подозревающие котята сбежались к любимому лакомству, последнему в их жизни.
Тройные оконные рамы. По одну сторону, там, где тепло и уютно, – Саша, кошка Чита и двое котят. По другую – где лютый мороз и скорая смерть – пятеро беззащитных котят сбились в кучку, не понимая, куда вдруг исчезло тепло и блюдечко с таким вкусным молоком. Еще несколько минут, и все будет кончено. У Саши слезы бежали в три ручья, но он не издал ни одного звука. Даже не всхлипывал. Только взгляд стал стальным. Мать, в общем-то добрая женщина, не выдержала этой картины.
– Хорошо, но убирать за ними ты будешь сам, – и пошла забирать котят в дом.
– Да, мама, я буду, – радостно закричал он ей вслед.
Свое обещание мальчик выполнил. Котята всегда были накормлены, а в доме чисто. Он хорошо запомнил, что только благодаря его обещанию котята остались живы. С этих пор он перестал раздавать обещания направо и налево, а если давал слово, то оно было крепким, как кремень.
Новый год отмечали шумно и весело, большой компанией. Сашу тоже усадили со всеми за стол. Он пил лимонад. Взрослые – напитки с очень странными названиями: «Северное Сияние», «Бурый Медведь», «Белый Медведь» (все на основе шампанского, спирта и коньяка). Уже за полночь, встретив Новый год, в коридоре на керосинке стали варить пельмени. Вскоре оттуда повалил густой дым – оказалось, что загорелся полушубок. Мужчины легко справились с небольшим пожаром. Полушубок же вынесли на улицу и закопали в снег. Уже под утро решили идти на танцы, в Дом офицеров. Сашин отец наотрез отказался идти со всеми и даже отпустил молодую жену одну, поссорившись с ней. Предчувствие беды его не обмануло. Полушубок плохо затушили, и он продолжал тлеть под снегом, пока поднявшимся ветром его не прибило к дому. Останься ребенок дома один – он бы непременно погиб.
Танки стояли в ста метрах от дома, огороженные колючей проволокой. Но разве это преграда для любознательного ребенка! Военные же, зная, чей он сын, закрывали глаза на его проказы. А он облазил почти все машины, пока не поскользнулся и не рухнул прямо с брони на колючую проволоку, разодрав нижнюю губу. Стиснув зубы от боли, он шел домой, оставляя за собой кровавый след на снегу. В этот момент появился военный «газик» – редкий случай: отец смог вырваться, чтобы пообедать дома.
– Папа, я случайно, я не заметил, что там скользко… – проговорил мальчик, и с этими словами он потерял сознание.
Очнулся он уже на операционном столе. Врач объяснял ему, что губу придется зашивать, и, чтобы он не чувствовал боли, придется сделать укол.
– Ты просто заснешь, а когда проснешься – губа будет как новая.
Саша наотрез отказался от укола, заявив, что стерпит боль, но не позволит ничего над собой вытворять во сне.
Сразу после укола мальчик провалился в глубокий сон. С этих пор он перестал здороваться с врачом при встрече, а к словам взрослых стал относиться с известной долей недоверия.
Снег наконец-то сошел, и друзья смогли продолжить свои вылазки в сторону сопок. На расстоянии трехчасового перехода они обнаружили военный полигон с настоящими рельсами и вагонетками. Здесь солдаты отрабатывали стрельбу на ходу. Смастерив себе деревянные автоматы, друзья дождались, когда военные покинули стрельбище. Из последних сил мальчикам удалось втащить вагонетку на небольшую горку. Вот они уже несутся в набирающей скорость вагонетке и с упоением строчат из автоматов, разбрасывая заранее собранные отстрелянные гильзы. Даже вдвоем им не удалось сдвинуть с места ручной тормоз, и пришлось выпрыгивать на полном ходу за мгновение до того, как вагонетка врезалась в упор. Теперь они забыли про Америку и пропадали на полигоне, вновь и вновь затаскивая вагонетку на гору ради стремительного спуска. За этим занятием их и застукали родители. Как они там оказались? Наверное, военные накапали. Мальчиков наказали, запретив отлучаться из дома. С таким трудом подготовленная операция под кодовым названием «Америка» оказалась под угрозой срыва. Поставив перед собой цель, нельзя отвлекаться на мелочи – вот какой вывод сделал для себя уже четырехлетний Саша.
И все же настал долгожданный день. Друзья бодро шагали к стойбищу, прихватив две бутылки спирта в качестве оплаты за проезд. С собой у них были чай, бутерброды, бинокль и толовые шашки, чтобы без проблем вернуться домой. Сегодня они увидят Америку! Синоптики обещали хорошую видимость. Чукчи за три часа домчали детей до сопок, даже не поинтересовавшись, зачем им туда надо. Оставшись одни, друзья начали восхождение. Сопка оказалась достаточно пологой, и путь наверх не представлял особой проблемы даже для детей. Сделав два привала, они за три часа достигли вершины. Увиденное не обмануло их ожиданий. Одуревшие от счастья, они вглядывались в неведомый берег. Вот она – Америка!
Хитроумный Саша заранее расспросил у отца, почему детям нельзя играть с толовыми шашками, и тот, сам того не желая, выдал, как с ними обращаться. Военные появились через двадцать минут. Дети встретили их с поднятыми руками и криками «сдаемся!», чем вызвали неудержимый смех.
Предстоял очередной разговор с отцом, но Америка стоила того. К удивлению Саши, отец не стал его ругать, и вообще разговаривал с ним как со взрослым.
– Я так понимаю, поход к сопкам – твоя идея. Хорошая подготовка – чукчи, спирт, бинокль, прогноз погоды – и оригинальный способ возвращения домой. Зачем только надо было паясничать – поднятые руки, крики «сдаемся»?
– Это Володька предложил, чтобы не застрелили как диверсантов.
– Никогда не сваливай промахи на других, даже если они не твои. Это непорядочно. В тебе достаточно хороших качеств – ты умеешь держать слово, упрямо идешь к поставленной цели. Вот только стоит ли того выбранная цель…
– Разве увидеть Америку – не стоящая цель?
– Есть такое выражение: не надо каждый раз открывать Америку. С годами ты поймешь. Если бы ты мне сказал, я показал бы ее тебе с вертолета.
Три года пролетели незаметно, и друзьям пришлось прощаться. Володькиного отца переводили на Западную Украину, а Сашиного – в Прибалтику.
Земля. Центр космической связи.
Байконур. Стратег (окончание)
«Вот только стоит ли того выбранная цель… Спасибо, отец. Я не буду спешить с выбором цели. И ответственность за ошибки, которых еще совершу немало, не буду перекладывать на других. Слышишь меня, отец, я даю слово, что спасу Землю, а ты знаешь – мое слово твердое. Только вот на этот раз, похоже, придется открывать Америку…»
Адмирал оказался как всегда точен. По сосредоточенным взглядам командующих флотами было ясно, что их успели ввести в курс дела. От Стратега не укрылось, что Адмирал облегченно вздохнул, увидев его переодетым. Он, очевидно, был противником пляжной формы одежды в Центре космической связи. Командующие поздоровались в порядке нумерации флотов.
– Командующий Первым Звездным флотом адмирал Рочев.
– Командующий Вторым Звездным флотом адмирал Ямомото.
– Командующий Третьим Звездным флотом адмирал Монтгомери.
– Приказ всем флотам, – начал Стратег после ответного приветствия, – доукомплектовать личный состав до нормы по желтому расписанию. Все отпуска отменяются. Произвести полную загрузку боеприпасами. Все корабли, находящиеся на профилактике, срочно ввести в состав флота.
– На это уйдет целая неделя, – прояснил ситуацию Адмирал.
– Это недопустимо. Отправляйте корабли к новому месту дислокации по мере готовности. Организуйте доставку туда же личного состава и боеприпасов.
– По этой схеме, – взял слово адмирал Монтгомери, – половина флота может отправиться немедленно, еще тридцать процентов через пять дней, остальные присоединятся к ним позже вместе со всем недостающим.
– Это приемлемо. Приказ Третьему флоту: вы направляетесь на дальние подступы, сектор ДП657РПГ869, в район станции «Пионер-4». Двигаться не спеша. Без моего подтверждения ни в коем случае не переходить сектор «Космическая стройплощадка». Быть готовыми там укрыться. В вашу задачу пока не входит непосредственное соприкосновение с противником. В случае чего вы обязаны уклониться от боя. Вопросы есть?
– Только один. Поясните приказ «уклониться от боя».
– Прекрасно понимаю вас, Монтгомери. Я имел в виду: от серьезного сражения. Отдельные корабли противника и небольшие группы уничтожайте не задумываясь.
– Приказ ясен, – повеселев, ответил Монтгомери.
– Приказ Первому флоту: вы направляетесь патрулировать границы с не-гуманоидами. Действовать по обстановке. Быть готовыми присоединиться к Третьему, когда он достигнет дальних подступов. Вопросы есть?
– Мы будем недалеко от базы «Находка». Мы могли бы там пополнить запасы.
– Запрещаю. С этого момента объявляю запасы базы неприкосновенными и ввожу запрет на ее посещение.
– Приказ ясен, – немного разочарованно доложил Рочев.
На базе «Находка» были сосредоточены огромные запасы, и их использование сильно облегчило бы задачу его флоту.
– Ваша очередь, Ямомото. Приказ Второму флоту: вы направляетесь патрулировать границы с зеерянами. Помните о наших непростых с ними отношениях. Выберите удобное место для базирования флота, но вдалеке от спорных территорий. Будьте готовы к марш-броску на ближние подступы к Земле. Если враг прорвется, примете бой, если удача будет на нашей стороне, отправитесь на подмогу остальным флотам, добивать противника. Вопросы есть?
– Только один. Поведение при контакте с кораблями зеерян.
– В бой не вступать ни при каких обстоятельствах. До особого распоряжения относитесь к зеерянам не как к возможному противнику, но и не как к союзнику. Исходите из того, что они соблюдают нейтралитет, но внимательно присматривайте за ними.
– Приказ ясен, – доложил Ямомото. Никаких эмоций на его лице не отразилось.
– Совещание объявляю закрытым. Приступайте к выполнению.
Командующие флотами отключились, и Стратег с Адмиралом остались наедине, разделенные холодными просторами космоса. Стратег налил себе еще коньяку, Адмирал присоединился к нему, и они символически чокнулись.
– Спасибо, что догадался переодеться и не распугал моих командующих своим пляжным видом.
– Двигай понемногу в сторону Земли, – ответил Стратег, давая понять, что не склонен поддерживать обмен шутками.
– Будем выжидать?
– Будем, – сухо ответил Стратег. – Конец связи.
Стратегу предстояло еще решить много вопросов, помимо флота. Его мысли уже были далеко, чем и объяснялась сухость в общении с Адмиралом. Стратег не сомневался, что тот поймет и не обидится. На пульте загорелся сигнал вызова, ответив на который, Стратег узнал от уже знакомого симпатичного лейтенанта с раскосыми глазами по фамилии Каримова о прибытии Бати и немедленно отправился к нему навстречу.
Военная форма подчеркивала хорошо сложенную фигуру Стратега, и, если бы не длинные волосы, его можно было бы принять за служащего Байконура. В коридоре он сразу заметил повышенный интерес к себе со стороны женского персонала. Стратег знал, что они заключили что-то типа пари и дружно пытаются его соблазнить. Он охотно подыгрывал дамам, считая, что не стоит отказывать себе в удовольствии полюбоваться теми прелестями, которые так охотно выставлялись ему напоказ. Все это не выходило за рамки дозволенного и ограничивалось шутками, легкими поцелуями и короткими объятиями, которые девушки с помощью различных уловок пытались продлить. Было известно, что Стратег пережил большую настоящую любовь, эта история стала всеобщим достоянием, и, хотя подробностей никто не знал, все охотно домысливали. Но Стратег при любой попытке разговора на эту тему сразу замыкался в себе. Боль утраты еще не утихла, несмотря на то что прошло много лет. Считалось, что его возлюбленная погибла при трагических обстоятельствах, а некоторые даже пытались винить в этом Стратега. Чистое и светлое чувство, возникшее между ним и никому не известной девушкой с одной из ближайших к Земле колоний, изменило ход истории человечества – их любовь открыла путь к дальним звездам. Было время, когда об этом говорили во всех уголках Земли и на всех пяти заселенных к тому времени людьми планетах. С длинными до плеч волосами золотистого цвета и голубыми глазами, она была для всех Светланой. Он же называл ее Светиком, Светиком-Самоцветиком. С тех трагических событий у Стратега не было постоянной подруги, и об этом знали те, кто стремился занять ее место.
Войдя в общий зал, где находились рабочие места нескольких десятков связисток, Стратег окончательно убедился: здесь что-то нечисто. При его появлении они повскакивали со своих мест, делая вид, что нашлись срочные дела, а сами украдкой рассматривали его. Ловя на себе эти взгляды, он вдруг понял, что они направлены на его штаны, и только тут вспомнил, как, будучи погруженным в свои мысли, переодевался в присутствии двух сотрудниц, которые, очевидно, поделились с остальными впечатлениями от увиденного. Они тоже стояли здесь, в отдалении, наблюдая за эффектом, произведенным их сообщением. Стратег решительно направился к ним. Поняв, что разоблачены, они сначала хотели убежать, но замерли под его взглядом. Подойдя к ним, Стратег первым делом демонстративно отдал дань тому, что так старательно выставлялось ему напоказ, а он не замечал – ведь пуговички на форменных рубашках все еще были расстегнуты. Вдоволь налюбовавшись, он обнял обеих за талию и что-то шепнул каждой на ушко, после чего обе зарделись и разбежались в разные стороны.
Потом у них долго пытались узнать, что же такое сказал им Стратег, но они или отшучивались, или каждый раз предлагали новую версию. Обе девушки наперебой и взахлеб рассказывали, как провели незабываемую ночь со Стратегом втроем, и очень обижались, когда им отказывались верить. Вообще-то это было не в его стиле. Стратег, конечно, не был монахом, и изредка красотки оказывались в его постели, но он не бегал за юбками. Ни одна из девушек не могла похвастаться, что он ухаживал за ней и добивался близости. Только проявив собственную инициативу, можно было рассчитывать на успех. Такое сложилось в женском обществе мнение о Стратеге.
Стратег встретил Батю у входа в Бункер. Они крепко пожали друг другу руки и обнялись. «Кузнечик» снова красовался на постаменте. Отпустив сержанта Петрова отдохнуть, они решили не спускаться под землю, а провести время под сенью деревьев. Пили зеленый чай из пиал и ели дыню с лепешками. Батя, не перебивая, выслушал Стратега, описавшего ему во всех подробностях захват космической станции «Пионер-4» и свои распоряжения флотам, и потом еще минут пять хранил молчание, обдумывая ситуацию.
– Я одобряю твое решение, – наконец заговорил он. – Это как раз та ситуация, когда лучше всего выждать и не пороть горячку. Надо узнать, что они собираются делать дальше.
– Я почти не сомневаюсь в их намерениях – они устроят свою базу на месте «Пионера-4» и будут искать подходы к Земле. Я уже послал «малютку» в этот район.
– Ну а я-то тебе зачем понадобился?
– Ты единственный, кто может пойти на контакт с зеерянами.
– Я не думаю, что на них можно рассчитывать. Они не станут нашими союзниками.
– Какие там союзники! Будут соблюдать нейтралитет, и на том спасибо. Мне кажется, они могут знать, кто напал на нас, и этой информацией с нами поделятся.
– При их-то скрытности? Откуда такая уверенность?
– Враг моего врага – кто он мне? Я склонен считать, что они ответят на этот вопрос однозначно – друг.
– Напавшие на нас – их враги? Ты думаешь, это те самые, с кем у них когда-то был конфликт? Но ведь прошло почти сто лет.
– Я ничего не думаю. Просто интуиция мне подсказывает, что зееряне могут что-то знать.
– С ними трудно общаться. Они дали мне пропуск на свою территорию, но посетить их можно только один-единственный раз. Ты уверен, что это как раз тот самый случай?
– В этом я уверен, как и в том, что, когда ты им покажешь запись атаки, они выдадут тебе еще один одноразовый пропуск.
– Пожалуй, ты прав. Когда мне лететь?
– Я бы хотел, чтобы прямо сейчас, – и, заметив реакцию старика, добавил: – Не сию секунду, этот день мы проведем вместе.
– За такой срок не успеют подготовить корабль.
– Возьмешь из моего резерва. Я всегда держу парочку под парами.
Оставшееся до вечера время Стратег и Снежный Барс провели вместе, вспоминая перипетии прошлого и постоянно возвращаясь к делам сегодняшним, намечая линию поведения с зеерянами и план противодействия неожиданно и неизвестно откуда возникшему врагу.
Они попрощались около «кузнечика» сдержанно, по-мужски. Батя улетел с сержантом Петровым, а Стратег провел эту ночь на Байконуре…
Юность Стратега. Первая женщина
Эту историю поведали подругам две курсантки с Байконура, они клятвенно заверяли, что будто бы сам Стратег рассказал им о том, как…
Монотонно постукивали колеса поезда, уносившего пассажиров все дальше на восток. Немногочисленные обитатели купейного вагона, утомленные дорогой и жарой, толклись в коридоре у раскрытых окон. Большинство молча разглядывали среднерусский пейзаж, несколько человек дымили в тамбуре. Разговоры не клеились. Все откровенно скучали. Помню, мне досталось крайнее купе, и я оказался его единственным обитателем, чему был несказанно рад. Устроившись у распахнутого окна, не боясь простудиться на сквозняке, я весь ушел в книгу…
Внезапно в коридоре послышались голоса. Отвлекшись от чтения, я выглянул из купе. Ее нельзя было не заметить – яркая блондинка с распущенными до плеч развевающимися на ветру волосами словно плыла по коридору. Коротенькое ситцевое платьице плотно облегало отличную фигуру, едва прикрывая стройные загорелые ноги, на которые были устремлены все без исключения мужские взгляды. Я тоже залюбовался ими и даже ощутил известного рода волнение. Но главное – как она себя вела! Она наслаждалась всеобщим вниманием, она понимала, что способна увести за собой любого. Не обращая внимания на косые взгляды немногочисленных женщин, она охотно перекидывалась шутками с мужчинами, ненадолго исчезая то в одном купе, то в другом. Все пытались заманить ее к себе. Я вернулся в свое купе и продолжил чтение, решив, что этот спектакль не для меня.
– Здесь свободно? – вывел меня из задумчивости ее вопрос.
– Целых три места, – промямлил я. – Но в других купе тоже полно свободных мест, – добавил я поспешно, не желая расставаться со своим одиночеством.
– В других я уже была. Там неинтересно, – и с этими словами она вошла, закрыв за собой дверь. Закрыв на замок.
Она бесцеремонно уселась рядом, прижавшись своей ногой ко мне. Я сидел ни жив ни мертв, боясь шелохнуться. Я всегда терялся в обществе таких развязных девиц, поэтому попытался отодвинуться, но она не позволила.
– А что это мы тут читаем? – поинтересовалась она, выхватывая книгу из моих рук и не упустив случая прижаться ко мне своими упругими грудями. – «По ту сторону добра и зла»? Это что? Новый детектив? Автор незнакомый, даже не выговорить. Ничще?
– Ницше, – робко поправил я.
– Гляди-ка, заговорил. А то я подумала, ты совсем дар речи потерял.
Книга упала на пол, и ее губы нашли мои. Она была лет на пять старше меня и целовалась очень хорошо, что компенсировало мою неопытность. Сейчас мне ясно: она с первого взгляда поняла, что я еще мальчик. Да, в свои восемнадцать, достигнув совершеннолетия, я еще не испытал, что такое близость с женщиной. Она действовала умело и настойчиво, покрывая поцелуями мою грудь, раздеваясь при этом сама и освобождая меня от одежды. Не успел я оглянуться, как мы оказались абсолютно голыми. Она уложила меня на полку, сама устроившись сверху…
Не скажу, чтобы я испытал восторг, наверное, еще просто не дорос до этого, но мне было хорошо с ней. Она же все время стонала, словно билась в истерике, а заходясь, царапалась и кусалась. Когда все уже было позади, она уселась напротив, давая мне любоваться своим телом, чем я и занялся. Я не сразу заметил на себе ее удивленный взгляд.
– Пройдет совсем немного времени, и девчонки не будут давать тебе прохода. Я завидую им.
– С чего это вдруг? – удивился я. – Что во мне такого особенного?
– Скоро ты это поймешь, – и ее взгляд обратился вниз, туда, где я, к своему удивлению, почувствовал опять напряжение…
Второй раз она все делала медленно, сдерживая стоны, и лишь по ее закатившимся глазам можно было догадаться, как ей хорошо…
– Не забудь, твою первую женщину звали Еленой, Еленой Прекрасной, – насмешливо представилась она, уже стоя в дверях, чтобы, закрыв их, навсегда исчезнуть из моей жизни.
Пока Стратег откровенничал, рассказывая про свою молодость, обе курсантки слушали его, раскрыв рты.
– А она была права, – вздохнула одна из них, когда он замолчал.
– Какие поезда, какое купе! – спохватилась вторая. – Посмеялись над нами? Даже во времена вашей молодости их можно было увидеть только в историческом музее…
Стратег не ответил. Пусть думают, что он пошутил, хотя его рассказ был сущей правдой. Не станет же он им объяснять, что его юность действительно прошла во времена поездов и многих других давно исчезнувших вещей…
И что гораздо приятнее ему вспоминать о другом происшествии, случившемся с ним также в поезде…
Монотонно постукивали колеса поезда, уносившего пассажиров все дальше с холодного севера на юг. Стояла пора отпусков, и все вагоны были забиты под завязку. Многочисленные обитатели купейного вагона, утомленные дорогой, толклись в коридоре, разглядывая пейзаж за окном, несколько человек дымили в тамбуре, остальные отдыхали по купе. Все возбужденно обсуждали предстоящий отпуск. Помню, мне досталась нижняя полка, и я, устроившись у окна, погрузился в чтение.
После какого-то полустанка атмосфера в вагоне явно изменилась – вместо оживления наступила тишина и какое-то отчуждение. Потакая любопытству, я нехотя выглянул в коридор. И откуда взялся этот котенок? Испуганно он пробирался между пассажирами, которые брезгливо сторонились и отпихивали его. Через какое-то время он робко заглянул в мое купе и сразу бросился к спортивной сумке, в которой у меня было несколько бутербродов. Соседи по купе возмутились и попытались вытолкать ничего не понимающего котенка обратно в коридор. Не обращая внимания на их крики, я взял его на руки, вытащил из сумки бутерброд с колбасой и по-братски поделился им с котенком. Немного насытившись, он замурлыкал. Ему теперь захотелось ласки. Я почесал его за ушком, и он благодарно стал ластиться ко мне.
– Он же наверняка заразный, – заметила желчная женщина, все это время хмуро наблюдавшая за нами.
– С чего это он заразный? – спокойно ответил я ей. – Смотрите, какой хорошенький.
Наигравшись, котенок, к вящей радости моих попутчиков, покинул наше купе. Где-то через час, оторвавшись от чтения (сочинение Ницше меня сильно увлекло), я решил проверить судьбу моего маленького друга. Зря я за него волновался. Он как хозяин расхаживал по коридору. Предлагаемую ему еду тщательно обнюхивал, не бросаясь на первое попавшееся. Никто его больше не шпынял. В конце коридора, почти у самого тамбура, юная парочка, крепко прижавшись друг к другу, обменивалась короткими поцелуями. Котенок направился к ним и стал тереться об ее ноги. Девушка взяла его на руки. Он мгновенно закрыл глаза и неприлично громко замурлыкал. Я понял, что котенок обрел свою семью. Настырный серый проказник все-таки сумел растопить лед людского неприятия и пробудить в них добрые чувства, за что и был вознагражден.
Многочисленным поклонницам Стратега очень понравилась история про любвеобильную девушку. Каждая из них представляла себя на ее месте. А рассказ о котенке, конечно, оставил бы их равнодушными. Они просто не поняли бы его смысл…
Стратег. Размышления: Артефакты —
Лабиринт Страха и Лабиринт Любви
У Стратега было одно удивительное хобби – он собирал артефакты, материальные предметы, само существование которых или их свойства не могли объяснить ни современная наука, ни он сам. Нет, сами эти предметы он не коллекционировал, да это было и невозможно. Он лишь тщательно отыскивал все сведения о них, анализировал полученную информацию, пытаясь понять суть фактов и их взаимосвязь. Особое место в этом не слишком длинном списке занимали два Лабиринта – Лабиринт Страха и Лабиринт Любви.
Лабиринт Страха. Так называли таинственный космический объект, обнаруженный в непосредственной близости от Солнечной системы, долгое время не позволявший человечеству выйти за ее пределы. Как только Стратегу удалось пройти этот Лабиринт, путь в космос был открыт, и люди устремились к ближайшим звездам. Место, где и ныне находился этот таинственный объект, вернее, орбита, по которой он вращался вокруг Солнца, теперь называлось «ближние подступы к Земле». Объект препятствовал выходу в космос до тех пор, пока человечество не достигло определенного уровня развития. Только вот чему обязано это развитие? Ясно, что не техническому прогрессу. Все попытки преодолеть сопротивление объекта силой, с помощью техники и оружия, оказались безрезультатными. Стратег прошел Лабиринт, как он считал, преодолев свой собственный страх. Не это ли критерий зрелости человечества?
Лабиринт Любви. Так называли таинственный космический объект, который преграждал людям путь в глубины космоса, к дальним звездам. Как только Стратегу с его возлюбленной (для всех она была Светланой, он же называл ее Светик-Самоцветик) удалось пройти Лабиринт, путь в дальний космос был открыт. То место, где и ныне находится этот таинственный объект, считалось границей так называемых «средних подступов к Земле». Объект препятствовал выходу в дальний космос до тех пор, пока человечество не достигло определенного уровня развития. Все попытки сломить сопротивление объекта силой, с помощью техники и оружия, оказались безрезультатными. Критерий развития был явно нравственный – любовь. Только мужчина и женщина, испытывающие друг к другу чувство, способное противостоять любым соблазнам, настолько чистое и бескорыстное, что его невозможно променять даже на предложение вечной жизни, могли пройти это испытание.
В настоящее время оба объекта бездействовали. Как только Лабиринты были пройдены, они перестали функционировать. Вся их электронная начинка (относительно того, что она именно электронная, существовали большие сомнения, принцип работы установить не удалось) разом отключилась.
Возможность дальнейшего использования Лабиринтов оставалась под вопросом. Сперва туда водили экскурсии, потом там обосновались ученые и пытались разгадать их многочисленные тайны: выполнили свою функцию эти объекты и отключились навсегда, или они снова могут ожить – сами по себе или под внешним воздействием? Что произойдет, если они оживут? На этот счет не было ни малейших догадок.
Кто создал эти Лабиринты? На них до сих пор красовалось, как считал Стратег, клеймо их изготовителей. Он называл эту могущественную цивилизацию Хранителями. Что знали они о Земле? Когда Стратег прошел Лабиринт Страха, перед ним возник видеопыж и заговорил с ним. Было очевидно, что Хранители вели наблюдение за Землей. Объект был установлен очень давно, и за это время многие языки стали мертвыми или сильно изменились. С ним же общались на вполне современном языке. С другой стороны, сама личность Стратега была им не знакома, хотя на Земле он в то время уже был широко известен. Это означало, что наблюдение велось лишь поверхностное. Очевидно, что объект под названием «Лабиринт Страха» передавал информацию на объект под названием «Лабиринт Любви». Тот же видеопыж приветствовал там Стратега уже по имени. Впрочем, Стратег сам представился при входе в первый Лабиринт.
Были ли оба Артефакта созданы для Земли или против нее? Этот вопрос не давал Стратегу покоя. Когда он прошел Лабиринт Страха, его встретило видеоизображение, которое, помимо прочего, произнесло: «Слишком рано, человечество еще не готово. Слишком опасно». Лабиринт Любви приветствовал его тем же видеоизображением. Повторив предупреждение, оно добавило: «Теперь отвечать придется тебе». За что отвечать?
Больше всего Стратега заинтриговали слова «слишком опасно». Для кого опасно? Может быть, эти охранные барьеры были защитой для остальных цивилизаций от таких варваров, как люди? Если вспомнить историю Земли, нескончаемую череду больших и малых войн, когда все были заняты, напрямую или косвенно, уничтожением друг друга, то подобное предположение казалось вполне обоснованным. Нельзя допустить, чтобы те, кто готов убивать за то, что ты исповедуешь иную веру или придерживаешься других политических взглядов, за другой цвет кожи, ради наживы или по праву сильного, получили доступ в космос и все, что они проделывали на своей родной планете, пытались повторить с внеземными цивилизациями. Эти аргументы казались Стратегу достаточно убедительными, чтобы оправдать тех, кто возвел эти барьеры. Ведь преодолеть их удалось не в результате технического прогресса. Все попытки прорваться сквозь них силой потерпели неудачу. Логично предположить, что людям дарована возможность осваивать космическое пространство в награду за высокое нравственное развитие.
Стратег полагал, что правильный ответ на этот вопрос жизненно важен для всего человечества. Временами ему казалось, что еще немного, и он поймет назначение Лабиринтов, поймет, ради чего они были созданы: дабы защитить остальной космос от вторжения людей, пока те не достигнут определенного нравственного уровня, или, наоборот, чтобы уберечь человечество от возможной опасности, исходящей от диких космических глубин.
He-гуманоиды. Планета Полиандрия
Полиандрия – планета кораблей. Здесь они рождаются и сюда же прилетают умирать после долгих странствий по безбрежным просторам Вселенной. Корабли называют себя Космическими Странниками.
Космический Странник «Увертливый» почувствовал приближение смерти. Корабли всегда заранее знали, когда отпущенное им время истекало. Он взял курс на Полиандрию, свою родную планету. Он явственно ощутил ее зов. Планета-мать звала своего сына, и он не мог этому противиться. Там он наконец обретет покой после почти пяти столетий беспрерывных странствий. «Увертливый» вошел в подпространство, чтобы поскорее достигнуть Полиандрии и передать своим собратьям важную новость. Он видел скопление других кораблей. Он пытался с ними связаться, поговорить, но они почему-то не захотели ему ответить. Они были какие-то странные. Ему даже показалось, что они неживые. Но разве могут неживые корабли летать? «Увертливый» точно знал, что после своей смерти, а она уже близко, он больше не сможет летать.
Каждый вход в подпространство укорачивает жизнь кораблей, и «Увертливый» понимал, что этот вход окажется для него последним. На следующий у него уже не хватит сил. Находясь в подпространстве, корабли испытывают что-то близкое к экстазу. Их тянет туда, чтобы вновь испытать это блаженство стремительного полета, власть над просторами Вселенной. Лишь знание того, что подпространство берет за это непомерную плату, заставляет их прерывать полет. Корабли платят отпущенным им временем за вход в подпространство. Платят своей жизнью. Но если летать, не входя в подпространство, то не хватит и всей жизни, чтобы достигнуть удаленных уголков Вселенной, которые их так манят.
Говорили, что иногда корабли не могут найти в себе силы остановиться и погибают, разогнавшись до запредельных скоростей. Их оболочка утончается во время полета в подпространстве. Оно поедает корабли, и рано или поздно наступает конец. Космические Странники, когда их оболочка истончена до предела, могут еще очень долго жить (жить для них значит летать) в нормальном пространстве, но планета-мать зовет своих сыновей, и тогда они отправляются в свой последний полет.
Примерно раз в сто лет корабли возвращаются на свою планету. Этот период они называют циклом. «Увертливый» пропустил предыдущий, четвертый, цикл и не посетил Полиандрию. Он уже собирался взять курс на свою колыбель, когда в него врезался большой астероид. «Увертливый» не оправдал свое прозвище, которое получил от планеты-матери по окончании третьего цикла.
Тогда он попал в очень плотный поток метеоритов, но благодаря умелому маневру остался невредимым. После этого его стали называть «Увертливым», а теперь один-единственный астероид надолго вывел его из строя. Он был так увлечен предстоящим полетом домой, что даже не заметил его. Какой же он после этого «Увертливый»! Повреждение оказалось настолько серьезным, что он не смог войти в подпространство. Случись такое в начале или середине цикла, об этом не стоило бы даже вспоминать. Попадание метеоритов и астероидов в корабли не редкость. После этого они вынуждены оставаться в нормальном пространстве, пока не затянутся полученные пробоины. Но только не в самом конце цикла, когда запасы пищи на исходе, и ее уже мало для поддержания жизни, а она кроме того расходуется и на полет, и на лечение, то есть ликвидацию последствий столкновения.
Начиная каждый новый цикл, Космические Странники уносят с собой запас почвы с Полиандрии, которой их снабжает заботливая планета-мать. Почва служит им пищей, топливом и ремонтным материалом. «Увертливый» был очень близок к гибели. До столкновения у него имелся достаточный запас, чтобы войти в подпространство и долететь до своей планеты, но повреждения не позволяли ему это сделать. Если потратить запас на ремонт, то его не хватит на топливо. Но ему повезло, астероид не пробил его насквозь, а застрял в корпусе. «Увертливый» сумел переместить астероид в нужный отсек, и оказалось, что тот вполне может заменить дар планеты-матери. Пополнив таким образом свои запасы, корабль решил пропустить один цикл.
«Увертливый» вновь ощутил это ни с чем не сравнимое чувство полета в подпространстве. Последнего полета. Полиандрия дает своим кораблям в конце каждого цикла новые имена. Смысл цикла состоит не только в пополнении запасов и желании матери повидать своих сыновей. Они делятся с ней информацией, собранной за время странствий. Выслушав исповедь сына, мать дает ему новое имя. «Интересно, какое бы я получил имя, – размышлял „Увертливый", – если бы тогда завершил цикл. „Удачливый" или „Смышлёный"?»
Выходя из подпространства, он почувствовал, что еще немного, и его оболочка лопнет, не выдержав перегрузок, настолько она истончилась. Полиандрия вращалась вокруг яркой и горячей голубой звезды, которая излучала в пространство огромное количество энергии. Около планеты скопилось необычно много Космических Странников. «Увертливый» никогда не видел такого количества своих братьев. Ощущая мощную энергию родной звезды, он направился к ним.
При приближении собрата корабли замолкли, чтобы выслушать его рассказ. «Увертливый» поведал о тех местах, которые он посетил, и главное, о странных кораблях, не ответивших на его призыв. Оказалось, что за время его отсутствия многое изменилось. Начал меняться уклад жизни Космических Странников. О необычных кораблях уже знали все. Новостью оказалось только то, что их скопилось так много в одном месте. Раньше «неживые» бороздили космическое пространство только поодиночке. Как выяснилось позже, «Увертливый» наблюдал флот врага в районе станции «Пионер-4».
Увиденное и услышанное просто потрясло «Увертливого». Часть кораблей была одета в какие-то блестящие панцири. Похожие он видел на тех странных кораблях. И летали теперь его братья не по своей воле и не туда, куда манила их жажда странствий, а по указке каких-то новых друзей, перевозя их в своем чреве. Они готовились сражаться с неживыми кораблями. Закончилась эпоха вольных Космических Странников, но «Увертливому» было уже не до этого. Его жизнь подошла к концу, планета-мать звала своего сына, чтобы, умирая, он стал ее мужем, а она его женой, чтобы вместе они дали новые жизни. «Увертливый» разогнался в последний раз и на полном ходу вошел в свою мать. Его оболочка лопнула, он перестал существовать, но на поверхности Полиандрии появилось пять небольших бугорков, пять новых жизней.
Группа особого назначения. «Малютка-15»
Мишель Дебуа взглянул на хронометр, расположенный на приборной доске: до конца смены оставалось всего два часа. По истечении этого срока он, покинув патрулируемую зону, включит автопилот, и небольшой корабль-разведчик возьмет курс на базу. После этого можно будет расслабиться. Вдруг он ощутил легкое покалывание в голове и сразу подал сигнал напарнику, чтобы тот взял управление на себя. Сергей Минаев, сменщик Мишеля и командир «Малютки-15», отдыхал в жилом отсеке после шестичасовой смены. Короткие прерывистые гудки, дополненные зеленым миганием, вывели командира из полудремы, и через тридцать секунд он уже сидел в своем кресле, приняв управление кораблем. Его компаньон был контактером, и покалывание означало, что с ним вышли на связь.
Покалывание стремительно усиливалось. Убедившись, что Сергей принял дежурство, Мишель закрыл глаза и постарался избавиться от посторонних мыслей. Затем он представил чистый лист бумаги. Покалывание перешло в пульсацию, и на чистом листе появилось изображение: красный крест. Затылок больше не пульсировал, после получения мыслеобраза навалилась усталость.
Превозмогая головную боль, Дебуа передал командиру полученное сообщение – оно означало приказ немедленно возвращаться на базу. После принятого мыслеобраза контактеру рекомендовалось несколько минут провести в покое, пока не пройдет недомогание, и Мишель устало вытянулся в кресле, в то время как Минаев уже прокладывал курс за пределы сектора.
Группа особого назначения была создана по настоянию Стратега и выведена из прямого подчинения флотского начальства. Само наличие группы засекретили. Толчком к ее созданию послужила разработка миниатюрных кораблей-разведчиков, имевших возможность входить в режим невидимки (по крайней мере, они были невидимы для любых имевшихся в распоряжении людей приборов слежения и обнаружения космических объектов). Первоначально корабли-разведчики получили, по аналогии с самолетами, название «корабли стэлс». Из-за режима невидимки (режима стэлс) размеры их были минимальны, а маленькие корабли не могут входить в подпространство, поэтому в нужную точку космоса их доставляли на кораблях-носителях. Со временем за разведчиками прочно закрепилось прозвище «малютка», и именно оно стало фигурировать во всех сводках. Все двадцать имевшихся в наличии «малюток» поделили на группы по пять, и каждую группу закрепили за кораблями-носителями, своеобразными базами.
Отряды «малюток», как правило, патрулировали дальние подступы к Земле, обеспечивая безопасность границ освоенного человечеством пространства. На них не было вооружения, они выполняли роль наблюдателей или разведчиков. Экипаж «малютки» состоял из двух человек: опытного командира и контактера. Проблема заключалась в том, что, находясь в режиме стэлс, корабль не имел возможности использовать обычные виды связи (как все корабли в подпространстве), и сообщения передавались при помощи мыслеобразов, которые могли принимать и передавать только контактеры. Это требовало от них больших эмоциональных затрат. На базах проблема решалась путем применения усилителей, которые облегчали этот процесс. Установка была громоздкой и потребляла много энергии, что исключало ее использование на «малютках», поэтому всем наиболее сильным контактерам предлагали именно эту работу.
Мыслеобраз не может быть большим по объему. Как правило, это несложные картинки с анимацией, и лишь немногие могут пересылать сложные образы, в том числе то, что находится в данный момент у них перед глазами, но только в статическом виде. Стратег и Тактик обладают уникальной способностью передавать динамические картинки и даже добиваться того, что их голос звучит прямо в голове контактера. Связь между двумя контактерами устанавливается практически мгновенно и абсолютно не зависит от расстояния, которое их разделяет, – несколько метров или пол-Вселенной, не имеет значения.
Каждый контактер имеет свой код в виде определенной, как правило простой, картинки. Прежде чем послать мыслеобраз, контактер представляет в своей голове код того, кому предназначается послание, и оно безошибочно находит адресата, сколько бы световых лет ни разделяло контактеров, даже если один из них находится в подпространстве. Можно отправить и открытое послание, доступное всем контактерам. Для этого в качестве кода надо представить открытую книгу. Никакой гарантии, что оно дойдет до всех, нет, более того, этого, как правило, и не происходит. Одна из причин заключается в том, что послание конкретному адресату способно ждать, пока тот будет готов принять его. Открытые послания таким свойством не обладают и поэтому не достигают тех контактеров, которые не смогли быстро подготовиться, чтобы принять его. По необъяснимым причинам такие послания иногда проходят даже мимо тех, кто готов к их восприятию.
Каждый может выбрать себе одного спарринг-контактера. Его код доступа запечатлевается в глубине Подсознания, и общение с ним происходит более интенсивно, требует меньших затрат энергии и позволяет передавать более сложные мыслеобразы. Как правило, такой спарринг-контактер находится на базе, пока другой выполняет свою миссию на «малютке». Все эти возможности и хотел скрыть от посторонних Стратег, создавая группу особого назначения и засекречивая ее.
Два часа хода на предельной скорости, и «Малютка-15», покинув сектор патрулирования, вышла из режима невидимки. Включив автопилот, экипаж связался с базой. Им сообщили, что их ждет другой корабль-носитель. Полчаса на сборы и дозаправку «малютки», и они отправятся в другую точку Вселенной для выполнения спецзадания.
Оказавшись на корабле-носителе, Мишель Дебуа прошел в экранированное помещение, где находился усилитель, и корабль нырнул в подпространство. Подключившись к усилителю, Мишель стал готовиться к приему сообщения. Дождавшись характерного покалывания в затылке, он представил перед собой белый лист. Полученное изображение оказалось трехмерным и чрезвычайно четким. Его передавал очень сильный контактер.
Сперва на белом листе появилась латинская буква «S». Ее трехмерное изображение, выполненное из драгоценных камней, сверкало разноцветными огнями в определенном порядке, а верхний и нижний хвостики буквы вращались с заданной частотой. Подделка исключалась. Только Стратег мог послать такой мыслеобраз, подтверждая тем самым, что именно он вышел на связь. Этот символ был зашит в память каждого военного контактера, и Мишель безошибочно определил, что это действительно сам Стратег ищет с ним связи.
Пять больших амбарных замков один за другим появились перед Дебуа. Возникший было ключ начал рассыпаться и исчез, обозначив тем самым высший уровень секретности предстоящего задания.
Белый лист был заполнен в беспорядке разбросанными кодами других контактеров и символами вышестоящего начальства. Возникшая буква S, символ Стратега, расшвыряла все остальные и осталась в гордом одиночестве.
Затем появилось изображение космической станции. Мишель признал в нем станцию типа «Пионер», такие стоят на дальних подступах к Земле.
Теперь на белом листе возникла цифра четыре. Цель наблюдения указана – это станция «Пионер-4».
Снова возникло изображение станции. Ее атакуют корабли неизвестной конструкции. Замелькали картинки, изображающие разные степени ее разрушения, потом появился вопросительный знак – предстояло определить степень разрушения станции.
Изображение полностью исправной станции взрывается. Вопросительный знак – на станции произошел взрыв, и следует определить его причины.
Изображение станции. К ней направляется крошечный объект – предписание определить состояние станции мини-зондом.
Изображение станции. Фотоаппарат – указание послать мыслеобраз о состоянии станции.
Крадущийся человек. Прячется ото всех – призыв к предельной осторожности.
Изображение станции и на ее фоне «малютка». День сменила ночь. Жаркое лето. Пошел дождь, и стала осыпаться листва. Пошел снег – приказ установить постоянное наблюдение за происходящим в районе станции «Пионер-4».
Зазвонил телефон. «Малютка» улетает прочь от станции – приказ вести наблюдение до особого распоряжения.
Сверкающая всеми цветами радуги буква S – конец связи.
He-гуманоиды. Планета Мартир.
Разработчик Далеко Идущих Планов Гваан Гху
Гваан Гху почти закончил диктовать доклад для Совета Последней Инстанции, когда неожиданно сильный порыв ветра сдул его и неумолимо понес вверх. Зная, что сейчас сработает страховочная инерционная катушка, он весь напрягся в ожидании толчка, но его не последовало. Гваан Гху с сожалением констатировал, что он в очередной раз забыл ее пристегнуть. Теперь ему предстоял полет на высоту трех километров, где была расположена Великая страховочная сеть. Оставалось только надеяться, что она в порядке, и он не попадет в губительную прореху – так на Мартире называли разрывы в сети. Те несчастные призраки, которым не удавалось зацепиться за страховочную сеть, когда им попадалась прореха, еще имели шанс спастись. Для этого у каждого призрака на шее висел Пульт последней надежды. Надо только нажать кнопку и молиться на Великое Спасение, что тебя подберут вовремя.
Призраки – раса философов. Соответственно вел себя и Гваан Гху. Нужно находить в плохом крупицы хорошего – вот его любимый девиз. И сейчас, поднимаясь навстречу облакам, он решил полюбоваться панорамой Фе, столицы Мартира, – когда еще представится такая возможность! Справа высилось здание Совета Последней Инстанции. Через два дня ему там выступать с докладом о позиции призраков на предстоящем через месяц Всеобщем совете не-гуманоидов. У самой кромки горизонта виднелся привилегированный квартал одноэтажных загородных коттеджей, где жили в основном высшие чиновники правительства и члены Совета. Там находился и дом Гваан Гху, в котором он мог бы уже отдыхать, если бы не эта досадная оплошность. Прямо внизу располагался деловой квартал высокоэтажных домов, в том числе Департамент Далеко Идущих Планов, который возглавлял Гваан Гху. Он любил работать на свежем воздухе, и в его кабинете рабочий стол помещался у самого окна, которое почти всегда было открыто. Сегодня стояла безветренная погода, и он решил снять гравитаторы, они мешали ему думать. Гваан Гху так увлекся подготовкой доклада, что забыл пристегнуть страховочную инерционную катушку. Левее приютился район воздушных шаров с множеством увеселительных заведений. Гваан Гху вспомнил, что, занятый последнее время докладом, он давно уже не посещал эти злачные места.
Подняв голову, он заметил стремительно приближающуюся сеть. Слава Великому Удару, губительная прореха миновала его! Закрепившись за сеть, Гваан Гху стал ожидать прибытия службы подбора, которая с интервалом в четыре часа облетала каждый участок сети в поисках прорех и подбирала неудачников, в число которых он сегодня попал. До своего назначения в Департамент Гваан Гху занимался историей развития цивилизации призраков и их местом в Союзе не-гуманоидов.
Когда-то, очень давно, призраки были гуманоидами и назывались совсем по-другому. Ученые обнаружили, что Апагадо, их звезда, начинает стремительно превращаться в красного карлика. Мартир получал все меньше и меньше света и энергии от своей звезды, которая со временем могла совсем погаснуть. Цивилизации угрожало исчезновение. Разработали с десяток программ спасения. На осуществление всех не хватало ни времени, ни средств. В итоге отобрали четыре.
Спасение Великим Исходом подразумевало переселение на другую планету. Двенадцать экспедиций отправились на поиски нового космического дома. В те времена их цивилизация не ведала секрета входа в подпространство, поэтому кораблям требовалось много десятилетий, чтобы достичь соседних звездных систем. Только четыре звездолета вернулись назад. Все они потерпели неудачу. Судьба остальных экспедиций оставалась неизвестной до сих пор.
Спасение Великим Ударом предполагало направить на их родную звезду армаду беспилотных космических кораблей, начиненных веществом, близким по химическому составу к Апагадо, чтобы прекратить угасание. Это были два плана Окончательного Спасения. Но еще раньше цивилизация могла погибнуть от холода, недостатка пищи и энергии, поэтому утвердили два варианта Временного Спасения.
Спасение Великим Пузырем предусматривало создание вокруг планеты сплошной прозрачной оболочки, которая не давала планете остыть, задерживая тепло, полученное от родной звезды, превращая Мартир в сплошной парник. Дополнительно велось строительство и запуск космических лабораторий, которые собирали бесполезно уходящую в космическое пространство энергию родной звезды и направляли ее на Мартир.
Спасение Великим Изменением заключалось в резком уменьшение веса населения Мартира, а следовательно, и потребности в пище, тепле и энергии. Это была не просто программа похудания, она затрагивала изменения на генном уровне.
Все программы Спасения разрабатывались и осуществлялись одновременно. Улетели звездные экспедиции, велось строительство беспилотных кораблей для удара по звезде. Над наиболее важными районами планеты появились небольшие участки Пузыря. Его отдельные, пока еще недостаточной толщины куски начали защищать крупные города и сельскохозяйственные районы планеты, когда внезапно значительных успехов добилась программа Спасения Великим Изменением.
С началом реализации этой программы заканчивается история их цивилизации как гуманоидной и начинается Переходный Период. Успехи программы оказались столь впечатляющи, что решили приостановить строительство Великого Пузыря и все ресурсы направить на осуществление Великого Удара. В то время жила еще надежда и на возможность Великого Исхода. Главное, теперь у них появилось время на осуществление одного из планов Окончательного Спасения, поскольку Великое Изменение сокращало их потребности в пище, энергии и делало менее чувствительными к холоду.
Наконец наступил год Великого Удара. Корабли один за другим уходили в сторону их родной звезды, чтобы, слившись с ней, дать Апагадо новую жизнь. Прошло не одно столетие, прежде чем ее угасание окончательно остановилось и она стабилизировалась, превратившись в красный карлик. Его заходом и любовался сейчас, почти тысячелетие спустя, Гваан Гху, надежно зацепившись за Великую страховочную сеть.
Окончательное Спасение было достигнуто. Программа Спасения Великим Ударом полностью себя оправдала. Но радость оказалась преждевременной. Запущенный механизм генных изменений сыграл с ними злую шутку. Все усилия ученых остановить дальнейшее уменьшение веса или даже повернуть генные изменения вспять не увенчались успехом. Программу Спасения Великим Изменением остановить не удалось, и она дошла до своего логического завершения. Переходный Период завершился, и началась история призраков как не-гуманоидной цивилизации. С тех пор выражение «ожидание Великого Исхода» означает несбывшиеся планы и надежды, а в переносном смысле – просто долгое или бессмысленное ожидание, напрасно потраченное время. Философия призраков обогатилась высказыванием, что нет ничего более вечного, чем Временное Спасение.
Мигающие желтые огни отвлекли Гваан Гху от воспоминаний. Прибыла служба подбора. Посмотрев на часы, он с удивлением заметил, что провисел более пяти часов, и это при интервале облета в четыре часа.
– Приготовьтесь к засасыванию, – раздался голос из подлетевшего пузыря.
Гваан Гху отстегнулся от сети, и легкая струя теплого воздуха нежно засосала его в пузырь.
– Легче дождаться Великого Исхода, чем службы подбора. Я провисел тут более пяти часов.
– Повезло, что провисели, а не попали в губительную прореху. Мы только что тут поблизости две залатали.
В пузыре находилось еще трое призраков, которые сегодня оказались клиентами службы подбора. Гваан Гху не был расположен к беседе и, усевшись подальше от товарищей по несчастью, продолжил исторический экскурс.
Когда через несколько столетий изменения на генном уровне прекратились и их тела стабилизировались, призраки весили всего несколько десятков грамм. Внешне их тела сохранили прежние черты, разве что немного вытянулись, но они стали полупрозрачными.
Но призраков ожидало новое испытание. Любой порыв ветра отрывал их от поверхности и уносил вверх. Недостроенный Великий Пузырь срочно преобразовали в Великую страховочную сеть, которая опоясала всю планету. Создали службу подбора и наконец изобрели гравитаторы, которые сами по себе почти ничего не весили, но позволяли при необходимости увеличивать нагрузку до безопасной. Неожиданные порывы ветра более никого не страшили. Постоянное ношение гравитаторов утомляло, и в помещениях их часто снимали, используя для безопасности страховочные инерционные катушки. Казалось, проблема решена, хотя призракам пришлось заплатить многими унесенными ветром жизнями. И все же беда не покидала планету. В сети стали появляться разрывы. Она не выдерживала напряжения. Так возникли губительные прорехи, и призраки продолжали платить дань богу ветров, отдавая свои жизни. В конце концов каждый стал носить на шее Пульт последней надежды. Попав в губительную прореху и пролетев мимо сети, требовалось просто нажать на кнопку, подав тем самым сигнал дежурившим за пределами сети спасательным пузырям. Как ни старались спасатели, как ни усовершенствовались пузыри, жертвы все еще случались, хотя и значительно реже, чем прежде.
– Прибыли, центральный вокзал пузыремобилей, – раздался голос водителя. – Не гневите больше бога ветров.
– Желаю вам безветренных дней, – произнес Гваан Гху традиционное пожелание удачи. Включив взятый напрокат гравитатор, он направился к стоянке частных пузыремобилей.
Гваан Гху очень устал от этого незапланированного приключения и решил разориться на частника, а не использовать скоростную общественную линию пузыремобилей, хотя знал, что ему и так придется оплатить приличный счет службе подбора. Пересекая площадь, он задержался у памятника Унесенным Ветром. Деревце склонилось под сильным порывом ветра, зло разметавшим опавшую листву. Ухватившись одной рукой за верхушку, мужчина отчаянно пытался дотянуться до своей подруги. Ее уносило вверх. Во взгляде мужчины читалась решимость спасти возлюбленную любой ценой, а если не получится – отпустить дерево и улететь вместе с ней в вечность. Одна рука девушки тянулась к нему в надежде на спасение, а другая решительно отклоняла от благородного, но бессмысленного поступка. В ее взгляде, несмотря на сознание неотвратимости конца, не было ни отчаяния, ни смирения перед неизбежным, зато читались уверенность и спокойствие за судьбу цивилизации призраков, понимание того, что ее жертва не напрасна. В этой композиции были отражены основные постулаты философии призраков. Череда нескончаемых напастей сплотила их, научив подавлять личные интересы ради выживания этноса. «Даже самый густой туман не может надолго скрыть высокие горы». «Когда исчезает надежда, приходит вера». Именно эти две фразы из Философского Трактата всплыли сейчас в памяти Гваан Гху.
Засмотревшись на памятник и задумавшись над его философским смыслом, Гваан Гху совсем упустил из виду, что семья, вероятно, заждалась его. Народ после работы успел разъехаться, а время увеселений еще не наступило, поэтому на стоянке оказалось полно свободных пузыремобилей. Сообщив водителю адрес и позвонив домой, чтобы успокоить семью, он продолжил размышлять. Если верить старинным файлам, относящимся к гуманоидному периоду их истории, в те времена наиболее развиты были технические науки, а философия находилась в загоне. Правда, их цивилизация достигла Вечного Спасения как раз благодаря техническим достижениям. А философские науки получили свое развитие в конце Переходного Периода, в начале не-гуманоидной истории. Интересно, какая здесь взаимосвязь? Неужели философский образ мысли более присущ не-гуманоидной форме жизни? Надо с кем-нибудь подискутировать на эту тему.
«Интересно, как поступил тот мужчина, изображенный на памятнике?» – задал Гваан Гху сам себе философский вопрос. Естественно, что эта дилемма на каждом этапе всей истории призраков решалась по-разному. Неизвестно, что легче – совершить благородный и героический поступок, погибнуть вместе со своей любимой или остаться в живых, видеть ее мучительную гибель, а потом всю оставшуюся жизнь сжигать свой мозг мыслями о том, что не смог ее спасти, и жить с этой болью, и делать все для того, чтобы больше никто не терял своих любимых. Что требует большего мужества – отпустить дерево или вцепиться в него второй рукой? Естественно, оба решения принимаются только после того, когда ничего уже сделать нельзя. Когда любимая уже обречена. Гваан Гху не знал ответа на этот вопрос.
Пузыремобиль спустился в средний поток, снизив тем самым скорость перед поворотом с основной трассы. Это вывело Гваан Гху из задумчивости, но ненадолго. Теперь его мысли текли в другом направлении. Все-таки, принеся столько жертв, призраки поставили ветер себе на службу. Взять хотя бы пузыремобиль. Трогаясь с места, он использует свои двигатели, чтобы влиться в нижний поток. В этом потоке движутся общественные пузыремобили, а остальные используют его только для разгона. Но движутся все они только потому, что их толкает направленная струя ветра. Потом частные пузыремобили и экспрессы, включив на мгновение двигатель (ветряной двигатель!), переходят в средний поток, где их подхватывает более мощная струя воздуха, и они движутся быстрее. Третий поток есть только на магистральных направлениях. Перед поворотом или остановкой все происходит в обратном порядке.
Небольшой ветерок лишь на пользу в застоявшемся помещении. Интересно, могут ли оценить эту философскую мысль существа с других планет, или ее понимание и зловещий смысл доступен только призракам?
Ваана Гху, супруга, встречала его в дверях:
– Опять ты заработался допоздна. С этим докладом совсем никакой жизни не стало. Мог хотя бы позвонить. Из-за тебя мы чуть не опоздали на ужин. Ты-то хоть нашел время подкрепиться?
– У Великой страховочной сети телефонов еще не поставили, а ужинать на такой высоте небезопасно, – ответил он устало.
– Ах, ты опять забыл пристегнуться! Слава Великому Спасению, что ты цел и невредим! Тут как раз передавали, что в твоем районе обнаружили целых две губительные прорехи, – с этими словами она его обняла, и они вошли в дом.
Только оказавшись дома, Гваан Гху ощутил чувство голода, но пропущенный ужин восполнить было нечем.
– Тебя разбудить с восходом? Сразу пойдешь завтракать? Я составлю тебе компанию, – сказала жена.
– Да, дорогая, это было бы замечательно, – заключая ее в свои объятия, ответил он.
Гваан пошел спать, даже не посмотрев новостей. Постель была заботливо приготовлена. Ваана легла вместе с ним, обняв его, но поняла, что после пережитого ему не до исполнения супружеских обязанностей.
Мысли продолжали вертеться в его голове, не давая еще какое-то время заснуть. А все-таки хорошо, что призраки еще способны на такие безумные, но благородные поступки. Пока живы те, кто готов «отпустить спасительное дерево», не все для нас потеряно. Пока общество способно скорбеть, на нем рано ставить крест, оно жизнеспособно. «Нельзя достичь духовных высот, находясь в раю, но можно попасть в рай, достигнув духовных высот». С этой фразой из Философского Трактата он и заснул.
Ваана разбудила его за несколько минут до восхода. Дети еще спали, они хорошо поужинали и поэтому на завтрак не спешили. Супруги вышли в садик одновременно с восходом Апагадо и, пользуясь отсутствием детей, полностью разделись. Сняв гравитаторы, Ваана собственноручно прикрепила обе страховочные инерционные катушки, и они, удобно устроившись на заранее приготовленных лежаках, приступили к завтраку. Эта процедура называлась завтраком лишь по традиции. Никакой пищи призраки уже давно не употребляли. Для существования им была нужна только энергия, излучаемая их звездой, причем руки, ноги и голова не принимали ее. Три раза в день все призраки подставляли свое тело ласковым лучам Апагадо, получая необходимый им жизненный заряд. Для этого, конечно, не надо раздеваться догола. На планете царила пуританская мораль, и только в отсутствие детей, на закрытой от посторонних взглядов территории супруги могли себе такое позволить. В остальное время вне дома все без исключения носили темную одежду, предохраняющую от переизбытка энергии.
Гваан разомлел под нежными утренними лучами. Он вспомнил, что именно из-за недостатка пищи на планете пришлось запустить программу Спасения Великим Изменением. И эта проблема была решена таким кардинальным способом! Решить проблему голода полным отсутствием потребности в пище! Неужели удел призраков выходить из всех критических ситуаций столь экстравагантно? Решать проблему раз и навсегда, чтобы она даже не могла больше возникнуть. Решать так, чтобы исчезла причина ее возникновения. Еще одна основополагающая мысль из Философского Трактата.
Оставалась еще, конечно, проблема облачной погоды. Но, во-первых, часть энергии все равно достигала поверхности планеты, просто завтрак тогда длился дольше, а во-вторых, существовала служба разгона облаков, еще один пример использования ветра на благо цивилизации, и общественные кормовые площадки, расположенные выше кромки облаков. Нетрадиционные, запрещенные на планете формы питания сохранились до сих пор. К таковым можно было без особых проблем прибегнуть в квартале воздушных шаров, почти в любом увеселительном заведении. Это, конечно, противозаконно, но за деньги вполне доступно. Гваан вспомнил, как в молодости он решился на этот шаг. На планете все животные вымерли в процессе Окончательного и Временного Спасения. На их спасение тогда не хватило ресурсов. Правда, генофонд успели тщательно законсервировать, и возродить животных можно было в любой момент. Однако это было запрещено, как и ввоз какой бы то ни было живности с других планет. Именно животные и служили источником альтернативной и запрещенной пищи. Их употребление оказывало на призраков наркотическое воздействие.
Во время того визита в увеселительное заведение Гваан захотел выпить стакан крови. На нем была темная одежда, и окружающие могли видеть только его внешнюю реакцию, а не то, что происходило внутри. Однако некоторые посетители перед употреблением крови раздевались по пояс, им нравилось, что окружающие могут видеть реакцию их организма. В результате Спасения Великим Изменением кровеносная и пищеварительная системы призраков за ненадобностью атрофировались, но остались в виде рудимента. А так как их тела полупрозрачны, то при попадании крови внутрь они постепенно принимают красноватый оттенок, вены отчаянно пульсируют, пищевод набухает, печень увеличивается в размерах… В общем, зрелище не для слабонервных.
Сам же принявший кровь постепенно впадает в состояние прострации, у него начинаются галлюцинации, которые могут длиться несколько часов в зависимости от дозы. Но это еще цветочки по сравнению с поеданием животных живьем. Сам Гваан Гху на такое не решился, но и посмотреть на это со стороны было почти невозможно, даже в квартале воздушных шаров. Если за стакан крови в случае облавы можно отделаться небольшим штрафом, то за поедание животных грозит длительное тюремное заключение. Поэтому в увеселительных заведениях их можно отведать только в специальных помещениях и без свидетелей. Несчастных животных привозят контрабандой с других планет. По крайне мере считается, что возродить их в подпольных, нелегальных лабораториях на самой планете невозможно. Генофонд тщательно охранялся.
Лишь единожды Гваан Гху все-таки пришлось наблюдать процесс поедания животного – не по собственной инициативе, а в приказном порядке. В одном из помещений Службы секретных исследований профессора Праан Тлу были собраны ученые, высокопоставленные чиновники, высшее военное руководство и философы. Перед началом эксперимента все поклялись хранить тайну об увиденном в течение ста лет. В клетке сидел небольшой пушистый зверек картеро, специально доставленный с планеты рабов. Ему предстояло через несколько минут быть съеденным заживо, умереть в страшных муках на благо науки. Съесть зверька должен был доброволец, увешанный всевозможными датчиками, фиксирующими реакцию организма. Позже Гваан Гху узнал, что доброволец являлся активным членом движения за Обратное Временное Спасение, выступавшего за возврат призраков в лоно гуманоидного развития. На тот момент Гваан Гху даже не знал о существовании такого движения, информация на эту тему была засекречена. Тчаан Цлу, испытуемый, стоял абсолютно голый. Он, полупрозрачный, приблизился к зверьку, который, еще живой, стал медленно в него погружаться. Раздался отчаянный крик. Та часть картеро, которая уже проникла в тело призрака, была мгновенно разорвана на мелкие клочки. Внутренности Тчаан бешено завибрировали, наливаясь кровью. Несчастный зверек уже не мог кричать. Еще живой, он погружался все глубже и глубже в тело призрака, словно растворяясь в нем. Ужасное зрелище. Наконец все стихло. Картеро исчез в теле призрака, которое вдруг перестало быть прозрачным. Казалось, Тчаан Цлу обрел плоть. Подул ветер. У всех присутствующих гравитаторы были включены на полную мощность. Порыв ветра был достаточно сильным, чтобы унести любого призрака. Тело Тчаан Цлу, несмотря на отсутствие гравитатора, даже не шелохнулось. Ветер стих. Тело испытуемого опять стало полупрозрачным. Оно отрыгнуло останки зверька – кости и шкурку, то, что не смогло переварить. Все уставились на эти обескровленные останки некогда милого зверька. В зале стояла гробовая тишина.
Может быть, это путь к Великому Обратному Изменению, а может, прямая дорога к превращению призраков в монстров? Ответа не знал никто, поскольку возрождение местных животных и привоз их с других планет находились под строжайшим запретом. Обрести все, потеряв все. Очередная цитата из Философского Трактата. Один раз призраки уже проделали этот путь. Второй раз в обратном направлении пройти этой дорогой они были не готовы. Но главное, в этом не было особой необходимости. Призраков вполне устраивало их теперешнее положение. А их история как гуманоидной цивилизации уже забылась, вернее, почти забылась…
Гваан Гху почувствовал прилив жизненных сил. Они уже решили с Вааной заканчивать завтрак, когда не очень сильный порыв ветра сдул их. Гваан с отчаянным усилием рванулся навстречу к Ваане и в последний момент успел схватить ее за руку.
– Милый, что с тобой? Мы надежно пристегнуты. Сейчас сработают катушки.
Вместо ответа он притянул жену к себе и стал жадно ее целовать. Ваана ответила на его поцелуй, и их тела переплелись. Невидимая нить из катушек свободно разматывалась со скоростью ветра, а их слившиеся в поцелуе тела продолжали подниматься. Когда срабатывает страховочная инерционная катушка, всегда происходит достаточно резкий толчок. Чтобы избежать травм, они срабатывают на достаточной высоте, где уже нет деревьев, строений и других предметов, о которые можно удариться. Увлеченные друг другом, Гваан и Ваана почти не ощутили толчка.
Ваана поняла, что Гваан возбудился и сейчас попытается овладеть ею.
– Гваан, не здесь. Дети могут в любой момент проснуться.
Они разжали объятия, и их стало медленно относить в разные стороны. Во время медленного спуска Гваан любовался прекрасным полупрозрачным телом своей жены. Она была почти в два раза моложе его. Сквозь ее тело просматривалась уютная зеленая лужайка с множеством цветов, на которую им предстояло спуститься. А все-таки он успел схватить ее за руку. Значит, он спас бы ей жизнь в случае опасности. Сегодня для него это было очень важно.
Опустившись прямо в цветы, они, сгорая от нетерпения, бросились в спальню. Потом, по дороге на работу, Гваан вспоминал интимные подробности их бурного совокупления. В отношении любви и продолжения рода физиология призраков не изменилась. Она ничем не отличалась от гуманоидов. Это последнее, что осталось у призраков от их гуманоидного прошлого. Вдобавок призраки еще могли допустить взаимное проникновение своих полупрозрачных тел друг в друга. Это усиливало ощущение близости и доставляло дополнительное наслаждение. Сегодня они с Вааной достигли как никогда глубокого взаимопроникновения…
Прибыв на работу, Гваан Гху сразу окунулся в подготовку доклада для Совета Последней Инстанции. Теперь он знал, какую позицию он предложит занять призракам на предстоящем через месяц Всеобщем совете не-гуманоидов.
Земля. Байконур – Новосибирск. Стратег
Стратег провел эту ночь на Байконуре, чем вызвал очередную порцию слухов о себе. Вопросы «с кем?» и «где?» многим не давали покоя. Он был по натуре «сова» и мог работать допоздна. Не важно, как поздно он лег спать, для него имело значение только время подъема. При малейшей возможности он оставался в постели часов до девяти и только тогда чувствовал, что выспался. Нельзя сказать, что он много внимания уделял сну, просто жил по смещенному графику. Ложился обычно в два или три часа ночи (а зачастую и позже), а на ногах был уже в девять, то есть спал не более шести часов в сутки. При необходимости он мог провести без сна несколько суток, сохраняя работоспособность с помощью кофе и небольшого количества коньяка.
На Байконуре, где Стратег часто бывал, у него был свой уголок – рабочий кабинет и спальня. Хорошо зная привычку Стратега спать до девяти утра, многие молоденькие сотрудницы Байконура именно ровно в девять совершенно случайно оказались в этой части комплекса, чтобы не пропустить момент, когда ему принесут завтрак, и убедиться, что ночевал он не у себя.
Появились две счастливицы, которым предстояло подать завтрак Стратегу. Отставив подносы, они быстро подправляли макияж, то есть, как это окрестили присутствующие, наносили боевую окраску. Затем они постучали в дверь, и – о, первое разочарование! – Стратег был у себя. Теперь в задачу двух девушек входило подглядеть, в каком он состоянии после бурно проведенной ночи, а если удастся, то и в спальню заглянуть, и не пропустить момент, когда ее кто-нибудь покинет.
Долгожданный момент настал – дверь на мгновение приоткрылась, и все толпящиеся в коридоре успели рассмотреть Стратега, сидевшего за рабочим столом. Он склонился над компьютером, был одет в военную форму, свеж и бодр. Никаких признаков бессонной ночи. Закрыв за собой дверь, счастливицы принялись расставлять на столе нехитрый завтрак. Они умудрились растянуть эту процедуру на несколько минут, то демонстрируя при этом свои стройные ножки, то соблазнительно выставляя, словно ненароком, на показ груди. Стратег находился в отличном настроении и не отказывался от бесплатного зрелища, отпускал шутки и не стесняясь хвалил увиденное, чем подстрекал девушек к дальнейшим шагам и распалил их до предела. Раскрасневшись от задора, они не забыли о разведывательных функциях и постарались заглянуть в неплотно прикрытую дверь спальни в надежде обнаружить там ночную подружку Стратега. Эти попытки не укрылись от его взора, и он недвусмысленно предложил им не мучиться и пройти в спальню. Растерявшись от такого предложения, не зная, что и подумать, они на мгновение замялись. Фраза Стратега о том, что он дважды не приглашает, решила исход дела, и они ринулись в спальню, чтобы удовлетворить то ли свое любопытство, то ли желание, смотря как получится. В спальне не только никого не было, но отсутствовали даже малейшие следы женского присутствия. Забывшись, они даже осмотрели простыню в поисках характерных пятен, пока их не привел в чувство смех вошедшего вслед за ними Стратега. Почувствовав неловкость, они стояли, потупившись, не зная, что сказать.
– Что интересного можно найти в моей постели? – уже захлебываясь от смеха, спросил Стратег.
– Без вас – решительно ничего, – не понимая, что говорит и что делает, ответила одна из них и начала расстегивать немногие оставшиеся пуговицы на форменной рубашке.
Спокойно дождавшись, пока работы для шаловливых ручек не осталось, Стратег подошел к ней вплотную, положил руку на обнаженную грудь, привлек к себе и позволил себе длинный, почти минутный поцелуй в раскрытые доверчивые губы. Прервавшись, он заметил, что вторая также успела справиться с пуговицами на рубашке. Следующий поцелуй оказался не менее сладок…
– Девчонки, все это очень мило, – покончив с поцелуями, уже серьезно произнес Стратег, – а теперь приводим себя в порядок согласно Уставу, и марш на работу. Мне сейчас не до сладостей.
– А можно мы расскажем, что вы нас поцеловали? – разом заговорили обе, сияя от счастья.
– Про меня можно говорить что угодно, все равно никто не поверит, – и Стратег, не допуская возражений, направился завтракать.
Легкий завтрак оставался неизменен – стакан апельсинового сока (по возможности, выжатого из свежих фруктов), круассан (желательно, свежеиспеченный), йогурт и несколько чашек крепкого кофе, который он обычно заваривал сам, но на Байконуре успешно освоили этот процесс и готовили кофе по его рецепту. Этого Стратегу хватало до позднего, часа в три дня, обеда…
Детство Стратега. Прибалтика
Маленький прибалтийский городок встретил молчаливым недружелюбием. Отца за глаза называли оккупантом. Шестилетний ребенок никак не мог понять, как отец может быть оккупантом, если он, наоборот, здесь для того, чтобы защищать их от врагов. Первый год жили в съемной квартире. До прихода русских весь этот домина принадлежал хозяевам целиком. Они говорили, что им повезло, потому что их дедушка был какой-то там мичуринец, и только поэтому им оставили верхний этаж и сад. Сад был огромен, он так и манил к себе. На многих деревьях, на яблоках и грушах были этикетки с надписями на непонятном языке. Саша не удержался и сорвал без спроса одну из таких груш. Большей гадости он в своей жизни не пробовал. «И кто это только разрешает этим мичуринцам портить фрукты?» – подумал он. Хозяева ребенка ругать не стали. Просто объяснили, что дедушка выводит новые сорта, и попросили те фрукты, на которых этикетки, не трогать. Они провели всю семью по своему саду и показали деревья, с которых можно срывать фрукты. После того как вся семья, включая Сашу, добровольно помогла убирать им урожай и отказалась от предложенных денег, хозяева пригласили их к себе в гости, на второй этаж, весь обставленный антиквариатом. Они охотно рассказывали о своей жизни до прихода русских, о том, как спасали от них свое имущество. Вот только пианино не сберегли, русские солдаты пустили его на дрова.
На следующий день пришла соседская девочка и сказала, что ее родители разрешили ей играть с Сашей. Девочка оказалось бойкой, Саше было с ней интересно, и они по целым дням пропадали в саду. Позже выяснилось, что родители девочки хотели, чтобы она, общаясь с Сашей, научилась как следует говорить по-русски…
Однажды отец принес с работы в шапке маленького кролика. Саша окрестил его Пушком, кормил свежей травой, ухаживал за ним и приучил спать в своей постели. Когда мальчик возвращался вместе с родителями из города, кролик встречал его на тротуаре у дома. Приехав однажды с мамой и завидев Пушка, Саша пулей вылетел из автобуса и бросился через дорогу к своему другу. Одному богу известно, как мать успела схватить сына за руку. Скрежет тормозов подтвердил ее опасения. В свою очередь кролик, увидев ребенка, бросился к нему и чудом увернулся от колес встречной машины. После этого случая Саша всегда переходил улицу очень осторожно. Но кролик вырос, и тогда случилась беда.
Как-то раз, вернувшись из города, Саша не обнаружил Пушка на тротуаре перед домом. Мальчик почуял неладное. Аккуратно перейдя дорогу, он стремглав рванулся во двор с криками «Пушок, Пушок!». То, что он увидел, заставило его обомлеть. На земле, в грязи, валялась чуть сероватая шкурка, а на веревке висела красная тушка, и из нее сочились последние капли крови… Эта картина навсегда отпечаталась в его сознании, так же, как боль потери. Такой жестокости и бессердечия от взрослых он не ожидал. Но больше всего его поразило, что вся семья уселась за стол, чтобы съесть его друга в тушеном виде вместе с картошкой. Несколько дней он отказывался от любой пищи.
В свое оправдание родители приводили жалобы хозяев на то, что кролик стал обдирать стволы их бесценных яблонь и груш.
– Папа, как же так можно? Ведь ты сам учил меня никогда не перекладывать свою вину на другого!..
Так впервые было подорвано доверие к родителям.
Через год началась школьная пора. Саша исправно посещал занятия и откровенно скучал на них. Все только еще учились читать по слогам и писать, тогда как он уже взахлеб читал книги.
То ли чтобы искупить вину, то ли к началу учебного года, отец подарил велосипед. Детской радости не было предела. «Школьник» – так назывался этот прекрасный голубой велосипед. Школьнику – «Школьник». Саша довольно быстро научился на нем кататься, но вот затормозить никак ему не удавалось, все время падал. Он подъезжал к своему отцу, а тот останавливал велосипед и помогал слезть. Велосипед купили на вырост, и он был немного великоват. Ноги не доставали до земли.
От дома к центру городка пешеходная дорожка шла под гору, заканчиваясь огромной узкой лестницей – восемьдесят семь ступенек вниз. Внизу, по брусчатой мостовой, гремели грузовики, направляясь к товарной станции. Основная, асфальтированная, дорога, по которой ходили автобусы, уходила под железнодорожный мост. С ватагой мальчишек Саша часто играл там, скатываясь по ухоженному зеленому газону навстречу брусчатке и грузовикам. Холодные прибалты с пыхтением поднимались по лестнице, тихо поругивали мальчишек.
Саша догадался перестать крутить педали, но велосипед продолжал угрожающе набирать скорость. Как назло, двухсотметровая пешеходная дорожка была пуста. На помощь рассчитывать не приходилось. Первые метров двадцать отец бежал за ним, но поняв, что не догонит, остановился.
О том, чтобы затормозить, речи не шло. Дорожка была узкой. Свернуть некуда. Развернуться невозможно. Мальчик судорожно решал – скатиться с горы по траве или попытаться съехать по лестнице. Руки намертво вцепились в руль. Он не кричал. Не звал на помощь.
«Лестница или трава? Лестница или трава?» – напряженно работал мозг.
На траву падать мягче, но успеет ли он остановиться в своем падении? Ведь там, внизу, несутся эти страшные грузовики. Лестница?! Ее железные поручни пугали его… Но грузовики еще страшней!
Все-таки в последний момент он выбрал лестницу. Только бы на ней никого не оказалось… Вдруг он почувствовал, что кто-то крепко схватился за руль, и велосипед остановился. Ребенок был готов поклясться, что еще секунду назад рядом никого не было.
– Ну зачем же так? Тебе еще жить и жить, – мягко произнес невесть откуда взявшийся мужчина. – Одно легкое нажатие на педаль – неужели это страшнее, чем каменная лестница с железными перилами? Хотя храбрости тебе не занимать…
Саша собрался было поблагодарить незнакомца, но тот исчез так же неожиданно, как и появился.
Придя в себя, мальчик развернул велосипед и поехал навстречу отцу. В полуметре от него он неожиданно для себя затормозил и преспокойно слез с велосипеда. Еще через полгода он на спор съехал с этой горы… По траве.
Уже позже из разговора с отцом Саша узнал, что никакого мужчину тот не видел и был уверен, что его ребенок затормозил сам…
Они учились уже во втором классе (но в разных школах – Саша в русской, а хозяйская девочка – с обучением на местном языке), когда она предложила поиграть во взрослых.
– Это как? – спросил он.
Девочка была намного более продвинутой в вопросах взаимоотношения полов, тогда как его эта тема до сих пор почти не интересовала. Девочка, как и положено, взяла инициативу на себя…
Саше не понравилось. У девочки было другое мнение, но, сколько она его ни упрашивала, на повторный эксперимент он не соглашался. Наверное, это сыграло свою роль в том, что последующие взаимоотношения с прекрасным полом складывались у него столь неоднозначно.
А потом воинскую часть, где служил отец, перевели на повышенную боевую готовность (в связи с событиями в Чехословакии), и для офицеров срочно построили отдельный дом, который местные жители окрестили Сайгоном, а соседний, где жили летчики, Пентагоном.
Однажды Саша решил навестить свою подружку, и вот надо же – ее родители не пустили его даже на порог, объяснив, что девочка слишком занята в школе, в кружках, и их общение нежелательно. На деле оказалось, что она достаточно хорошо овладела русским языком и русский мальчик был ей больше не нужен. Дружить надо со своими… Уже позже, когда Саша многого достиг, они попытались восстановить знакомство, но у семиклассников оказались разные интересы…
Земля. Байконур – Новосибирск.
Стратег (окончание)
Он наслаждался второй чашкой кофе, когда ему доложили, что вызванный им объект будет доступен через полчаса.
В установленное время Стратег сидел в экранированном помещении, подключенный к мощному ментальному усилителю. Ему предстояло лично проинструктировать экипаж «малютки» о предстоящем задании: исследовать район станции «Пионер-4», захваченной неизвестным противником. Использование обычной связи Стратег сразу отверг, настолько секретной он считал эту миссию. Все указания он решил передать с помощью мыслеобразов. У военных существовала целая система кодировки мыслеобразов, предельно простая картинка означала определенный приказ или целое сообщение. Аналогичная система использовалась и гражданскими лицами. Стратег был настолько сильным контактером, что его голос звучал прямо в голове того, кому предназначалось сообщение. Правда, если другой контактер был не очень сильным, головная боль на несколько часов ему была обеспечена. Экипажу «малютки» предстояло много работы, и Стратег решил отказаться от использования голоса. Он просто передал серию картинок и был уверен, что опытный военный контактер поймет их смысл.
«Кузнечик» снова красовался на постаменте. Сержант Петров уже восседал за штурвалом, а Стратег в этот раз удобно устроился в пассажирском салоне, бросив прощальный взгляд на Байконур. Он не знал, когда вернется сюда. Догадывался, что не скоро, но не предполагал, что пройдет так много времени. Во время перелета он с удовольствием вспоминал проведенную на Байконуре ночь и утренний визит двух проказниц… Но старая, еще не зажившая душевная рана опять дала знать о себе…
Об объекте под номером четыре в своем списке Артефактов – Исчезнувшем объекте – Стратег всегда вспоминал с болью и надеждой. С номером четыре были связаны самые трагические и печальные события в его жизни. Более того, этот объект он считал своим личным врагом. Ведь он отнял у него самое дорогое – любовь. Все считали, что его возлюбленная погибла. Только Стратег знал, что это не так. Когда неизвестные похитили его возлюбленную, именно объект номер четыре они использовали для бегства. На первый взгляд в объекте не было ничего особенного – обыкновенный космический корабль, построенный на Земле, к тому же не слишком быстроходный. Стратег уже почти настиг его, когда тот просто исчез. Погоня происходила в обычном пространстве, и корабль Стратега находился рядом. Еще несколько минут, и он бы догнал похитителей. Объект исчез не в подпространстве, не было характерного хлопка. Он беззвучно и мгновенно исчез из нашей Вселенной. Артефактом был не корабль, а тот способ, которым он ушел от погони. Его просто не стало, словно он взял и растворился.
Стратег был уверен, что его Светик-Самоцветик жива, просто ее нет в том пространстве, которое доступно людям. Может, ее перенесли в другую Вселенную, может, в иное место, о существовании которого человечеству пока ничего не известно. Интуиция редко подводила Стратега, и чувства говорили ему, что его возлюбленная жива, хотя разум и отказывался указать дорогу к ней.
Превозмогая боль утраты, Стратег упорно возвращался в мыслях к объекту номер четыре, чтобы, поняв его сущность, обрести надежду. Надежду вернуть свою любовь.
Каково назначение объекта? Стратег не допускал мысли, что оно как-то связано с похищением Светика. Объект просто использовали для этого, поскольку он обладал свойством переходить из обычного пространства не в подпространство, как обычные корабли, а в неизвестное Стратегу состояние. Но в этом ли его назначение? Ответа Стратег не знал. Время действия? Скорее всего, объект действовал постоянно. Современное состояние? Неизвестно, но, с большой долей вероятности, объект в рабочем состоянии.
Возможность дальнейшего использования? Безусловно, таковая имелась, но не для Стратега.
Кто создал объект? Этот вопрос особенно волновал Стратега. Он зачислил создателей или тех, кто управлял объектом, в ряды своих врагов и называл их Похитителями. Что знали они о Земле? Похоже, очень многое. Про Стратега же им было известно все, до мельчайших подробностей, – иначе похищение не удалось бы.
Взаимосвязи объекта с другими Артефактами Стратег не обнаружил. Уровень секретности? Что-нибудь скрывать не было необходимости. Те, с кем Стратег пытался делиться своими соображениями, просто ему не верили, за исключением Бати. Местонахождение объекта? К сожалению, неизвестно.
Через час Стратег вошел в здание БСР (Бюро Стратегических Разработок), расположенное в Новосибирске, в Академгородке. Бюро было создано по его инициативе, и он продолжал курировать его работу. Ему удалось объединить ведущих ученых и инженеров, и результаты не замедлили сказаться: Универсальная Система Отражения Космической Опасности (УСОКО), «Супернова», «малютка» – вот далеко не полный перечь достижений этого коллектива. Еще находясь в «кузнечике», он связался с БСР и попросил собрать рабочую группу, занимающуюся разработкой «Супернова».
«Супернова» – так назывались военные космические корабли нового поколения, на которые Стратег возлагал большие надежды. Они были оснащены грозным оружием – инерционной космической пушкой (ИКП). Раньше она использовалась только в УСОКО, потому что была громоздка, потребляла много энергии и требовала много времени для подзарядки. Создание компактной ИКП и, главное, обеспечение кораблей почти неограниченным запасом энергии решили эти проблемы. Следующим шагом стал отказ от жесткого внешнего корпуса. Теперь броня корабля прогибалась при попадании в него торпеды, пружинила, постепенно гася ее воздействие. По такому же принципу работал энергетический щит «Супернова». Прогибаясь под воздействием лазерного луча, он поглощал часть его энергии, направляя на свое усиление, а избыточную часть рассеивал. Новые планетарные двигатели повышали маневренность в обычном пространстве, где, собственно, и происходили космические сражения. Все это было хорошо, но в наличии имелось только пять недостроенных «Супернова», и Стратег понимал, что даже их ввести в строй можно уже не успеть.
Рабочая группа собралась в помещении с пятью огромными экранами, на которых отражался процесс постройки каждого из кораблей. Верфи располагались на планете-заводе «Космическое Сормово», откуда раз в сутки передавалась информация о ходе работ. Стратег имел неосторожность задать вопрос, как идут дела, и на него в ответ обрушилась масса технических терминов, с подробностями вплоть до последнего собранного винтика. Он спросил о сроках, и ответ «как минимум год» его совершенно не устроил. Надо было срочно что-то предпринимать.
– Сколько понадобится времени, чтобы довести корабли до стадии, когда они самостоятельно смогут покинуть верфь? – Стратег уже принял решение.
– Если на планетарных двигателях, то около месяца, – ответил руководитель проекта «Супернова» академик Лебедев, – но для этого придется нарушить график работ.
– С планетарными двигателями надо справиться за три недели. Разработайте новый график в такой последовательности: планетарные двигатели, подпространственные двигатели, ИКП, броня, прочее вооружение. Отделку салонов и прочие излишества полностью исключите.
– Что случилось, к чему такая спешка? – раздались многочисленные голоса. Дисциплина среди ученых отсутствовала полностью, и они имели привычку задавать массу неудобных вопросов.
– Верфи перепрофилируют под другие корабли, – беззастенчиво соврал Стратег. – Сроки неизвестны, но мы должны быть готовы перенести производство «Супернова» в другое место.
– Вечно так, – раздались недовольные голоса, – ничего не дадут спокойно довести до конца.
Дебаты продолжались еще долго, но Стратег получил твердое обещание, что новый график обеспечит трехнедельную готовность. Список необходимых мероприятий и материалов для завершения работ уже на новом месте будет готов через три дня. После этого он покинул рабочую группу, которая продолжала шуметь, обсуждая уже технические детали.
Теперь Стратегу предстоял непростой разговор с директором БСР, академиком Феодоровским. Они были давними приятелями, и их встречи всегда проходили в неформальной обстановке. Между ними установились доверительные отношения, но сегодня, с горечью подумал Стратег, придется эту традицию нарушить. Сейчас он не имеет права говорить правду никому. Ситуация сложилась слишком неопределенная и опасная. Он сам еще до конца не оценил ее.
Академик ждал его в своем кабинете, пребывая в полной боевой готовности. Это означало – за накрытым на двоих столом.
– Заходи, выпьем за встречу, – приветствовал он Стратега, доставая из холодильника запотевшую бутылку водки.
– Не откажусь, только не здесь. Как у тебя со временем? Может, порыбачим?
– Со временем не очень, но раз уж ты с почти годовалым опозданием принял мое приглашение, придется все дела пустить побоку.
– Вот и отлично. Отправляемся немедленно.
– Сейчас распоряжусь насчет транспорта и компании. Женщинами разбавлять будем?
– Насчет транспорта вопрос уже решен. Полетим на «кузнечике», в очень тесной компании, ты да я.
– Ах, Стратег, узнаю тебя. Опять будем мировые проблемы обсуждать.
– Мог бы сделать вид, что не раскусил меня.
«Кузнечик» приземлился рядом с таежным озером, и сержант Петров принялся выгружать припасы. Стратег и академик полностью отдались давней страсти: удочки, донки, спиннинг – все пошло в ход. Попутно обсуждали «мировые проблемы», а вернее – ход работ по наиболее значимым проектам. Стратег вносил коррективы, просил одни работы ускорить, другие притормозить, ничего не объясняя и не аргументируя. Феодоровский знал эту его манеру и лишних вопросов старался не задавать.
Начало смеркаться, когда сержант объявил, что уха готова. Втроем расположилась у костра. Разлили холодную водку, которая хорошо пошла с обжигающей ухой. Разговор перешел на нейтральные темы. Появились первые звезды, когда Стратег предложил академику прогуляться. Они забрели на небольшой мысок, и Стратег, усевшись на самый край, так что ноги были в воде, закурил сигару.
– Давай выкладывай, что у тебя припасено на десерт, – устраиваясь рядом, обреченно произнес Феодоровский. Каждый такой визит Стратега и их задушевная беседа заканчивались перетряской всего Бюро.
– Ты должен знать, что положило начало созданию новосибирского Академгородка…
– Ученых стали высылать из столиц… Хочешь сказать, что мы тут засиделись и нас пора гнать отсюда? А ты знаешь, что в те же времена говорили, что дальше Сибири не сошлют?
– С началом космической эры это высказывание перестало быть актуальным.
– Так вот что ты задумал… И куда же нас теперь? Вопрос – почему, не задаю, все равно не ответишь.
– Правильно делаешь, но и на первый тоже не отвечу. Еще не решил.
– Может, передумаешь? Вон тут какая красота.
– Решение принято. Когда и куда, не знаю. Скоро, и за пределы Солнечной системы.
– Насколько скоро, кому об этом положено знать и когда начинать паковать чемоданы?
– Будь готов через месяц. Пока никому не говори. Распусти слух, что несколько лабораторий собираются перевести в новое место. Приготовления все равно не скрыть.
Пока Стратег докуривал сигару, они успели обсудить детали предстоящего «переселения народов». Стратег был благодарен академику, что тот так спокойно воспринял это известие и не задавал лишних вопросов, чем избавил его от необходимости говорить неправду. Водка, уха и природа сделали свое дело, и разговор, обещавший быть тяжелым, превратился в приятельскую беседу.
Все трое засиделись у костра, любуясь звездным небом, и больше не возвращались к серьезным темам. Стратег и академик успешно боролись с остатками водочных запасов, сержант Петров только вздыхал – ему скоро за штурвал «кузнечика»…
Стратег позволил себе ночь на Байконуре и эту рыбалку, зная, что впереди его ждет напряженная работа… Про русских говорят, что они медленно запрягают, но быстро едут. Это можно было смело отнести и к Стратегу. Перед тем как принять очередное судьбоносное решение и приступить к его реализации, ему требовалось расслабиться. Обычно в такие минуты он погружался в воспоминания детства…
Детство Стратега. Прибалтика
(продолжение)
В начале четвертого класса Саша твердо решил поступить в суворовское училище и пойти по стопам отца. Он уже давно бредил Ленинградом, откуда его родители были родом. Он всегда хотел жить в большом городе, и непременно в России, эти прибалтийские фашисты порядком ему надоели: факельные шествия по ночам, свастика на их доме, крики «Оккупанты, убирайтесь домой!»…
И надо же было такому случиться, что именно с этого года набор в суворовское училище после четвертого класса отменили. Неужели придется ждать окончания восьмилетки? Но к восьмому классу он уже твердо знал, что будет кем угодно, только не военным, и даже сделает все, чтобы избежать армии. Сколько раз он потом благодарил судьбу за то, что кто-то там, в Москве, хоть раз в жизни принял разумное решение.
А потом произошло событие, которое окончательно сформировало его отрицательное отношение к военным. В части, где служил его отец, повесился солдат. Саша часто бывал за городом, где располагалась часть, и солдаты всякий раз охотно общались с ним, но после этого случая стали его избегать. Проведя расследование, он узнал следующее. У солдата возникли проблемы с любимой девушкой, и он на почте подделал телеграмму о смерти матери, чтобы ему дали отпуск. Офицеры про это прознали и своими издевательствами довели несчастного до самоубийства, пугая трибуналом, обвиняя чуть ли не в измене родине. Сашин отец в этом безобразии не участвовал, но, будучи старшим по званию, не остановил подчиненных, смалодушничал, не вступился. Таковы были нравы в армии. Саша дал себе слово, что не только никогда сам не будет добивать тех, кто слегка провинился, но и не даст делать это другим. Наказание должно быть адекватно проступку.
Когда он учился в пятом классе, произошло событие, резко изменившее его жизнь. Оставшись с одноклассником в раздевалке, он имел неосторожность сказать, что забыл деньги дома, а ему так хочется купить в буфете сладкую булочку. Одноклассник, недолго думая, предложил пошарить по карманам висевших в раздевалке пальто. Саша ответил, что чужое брать нехорошо, но в конце концов дал себя уговорить на условии, что завтра они подкинут эти десять копеек назад. Этот случай уже почти забылся (деньги Саша вернул на следующий день), когда вскрылось, что его приятель занимался воровством регулярно. Он попался, стащив понравившуюся ему безделушку. По ней его и опознали. Припертый к стенке, паренек заявил, что промышлял воровством не один. Саша не стал отрицать своей вины – ведь он же взял эти несчастные десять копеек, а то, что он их вернул, по его понятиям, не могло служить оправданием.
Дома Саша сам рассказал матери, что взял чужое, и попросил ее сходить в школу. Этим он спас хорошее отношение к себе учителей. Полгода ушло на то, чтобы вновь заслужить доверие одноклассников и учителей. Помогло и то, что воришка попался в очередной раз, и теперь уже не смог никого обвинить в соучастии. Правда всплыла наружу, и Сашу простили. Не найдя ничего лучшего, он подкараулил воришку и набил ему морду. Только вот он сам себя не простил, продолжая корить за проступок, больше никогда в жизни не брал чужого, даже с последующим возвратом. Уже живя в Ленинграде, он однажды нашел на улице кошелек со ста рублями – целое состояние по тем временам – и сдал его в милицию. Уходя, Саша через окно видел, как менты, ухмыляясь, делили деньги. Больше он ничего в ментовку не возвращал и к ним не обращался. Пропажу старался вернуть сам, а если не удавалось – тратил найденное на благие цели.
На этом череда испытаний не закончилась. Играя во дворе в футбол, он сделал подкат, а пострадавший, лет на пять старше, решил, что это подножка, и после игры, подкараулив в подъезде, стал его избивать. Саша понимал, что надо терпеть. Звать на помощь нельзя.
– Папа, помоги! – вдруг услышал он свой голос.
Отец прибежал и надавал обидчику сына по шее. Эта минута слабости дорого обошлась Саше. Во дворе ему объявили бойкот. Дети с ним не здоровались, не играли, не разговаривали, а бывало и дразнили. Выйти из дома каждый раз было пыткой. Лишь отойдя на сто метров, он мог вздохнуть полной грудью. Это привело его в спортивную секцию – даже сразу в две. Он стал заниматься легкой атлетикой и таким популярным в Прибалтике баскетболом. Оказалось, что он легко побеждал своих сверстников, причем зачастую благодаря не физическим данным, а за счет техники и интеллекта. Легкие победы не вскружили ему голову, и он продолжал упорно тренироваться.
Ему прочили блестящее будущее в спорте, но он, продолжая истязать себя на стадионе, все отчетливее понимал, что хочет работать головой, а не руками или ногами.
Прочитав в одной книге о том, что ослабевшего льва изгоняют из прайда, и тот становится отшельником, парией, Саша всерьез задумался, не пария ли он? Именно занятиями спортом он пытался доказать самому себе, что это не так. В спорте и книгах он видел смысл своей жизни, становясь все более замкнутым, застенчивым. Если нужно было к кому-то обратиться с вопросом, это стоило ему больших мучений. Дошло до того, что он отказался ходить за покупками на рынок, потому что там не стояли цены, и, не смея спросить что почем, он уходил с пустыми руками.
Случилось так, что очередной чемпионат республики по баскетболу проходил именно в его школе. Собрались все учителя, директор, завуч. В центральном круге стояли двое – высоченный верзила и Саша, едва достающий ему до плеча Вбрасывание. Противник не успел и глазом моргнуть, как Саша отдал стремительный пас партнеру на заранее оговоренную позицию. Рывок, и он, в высоком затяжном прыжке поймав мяч, сверху засадил его в кольцо. Зал взорвался аплодисментами. Спустя несколько дней Саша заметил, что за те же ответы на уроках он стал получать более высокие отметки. Кроме того, он всегда ходил нестриженый, «под биттлз», и носил брюки клеш. В стране как раз победно закончилась компания против брюк-дудочек, и окопавшиеся в столице чиновники, чтобы оправдать свои завышенные зарплаты, принялись за длинные волосы и расклешенные брюки. В Прибалтике на это смотрели сквозь пальцы, посылая указания из далекой столицы куда подальше, но иногда наиболее ретивые учителя доставали школьников, отправляя в парикмахерскую и замеряя ширину брюк. Баскетбольные успехи поставили точку и в вопросах моды. Саша никогда не понимал, почему какие-то столичные козлы решают, что носить, да и вообще, как жить.
Не-гуманоиды.
Планета Фарфоровых Куколок.
Праздник исполнения Долга
Две безумно красивые, как фарфоровые куколки, фигуры сидели в изящной беседке, взявшись за руки. Издалека, судя по росту, могло показаться, что это дети, но вблизи было видно, что они находились на пороге взрослой жизни. Юноша и девушка смотрели друг на друга влюбленными глазами.
Резная беседка, вся увитая плющом, располагалась в дальнем конце великолепного сада. Щебетали птицы, гуляли ручные животные, и, если бы не высокий бетонный забор, окружавший территорию, можно было подумать, что это рай.
Юноша привлек девушку к себе и поцеловал ее в малиновые губки.
– Пионтек, ну что ты делаешь? – с мягкой укоризной прошептала девушка. – Ты ведь знаешь, что это строжайше запрещено. Если воспитатели увидят, нам несдобровать.
– Я люблю тебя, Розалин, и не понимаю этих глупых запретов. Почему мы должны сдерживать свои чувства?
– Я тоже люблю тебя, Пионтек, – нежно гладя своей миниатюрной ручкой по его светлым шелковым волосам и целуя в румяную розовую щечку, отвечала Розалин. – Через три дня для нас с тобой состоится Праздник исполнения Долга.
– Все только и твердят об этом Долге, а в чем он состоит и откуда он возник?
– Воспитатели заботятся о нас с самого рождения, одевают нас, кормят. Мы живем в Адаптационных интернатах, где для нас созданы все условия, а этот нудный сад…
– Обнесенный непреодолимым забором, при приближении к которому включается сигнализация…
– Это сделано для того, чтобы защитить нас от воздействия внешнего мира.
– Или, наоборот, чтобы скрыть от нас правду о том, что происходит за этими стенами. Мы живем в раю за колючей проволокой.
– В интернатах мы получаем прекрасное образование, живем на всем готовом, не зная забот. Все это мы получаем авансом. За это мы должны исполнить свой Долг. Это плата за наше беззаботное детство, за образование, за…
– Ты говоришь словами воспитателей. Они внушают нам эти мысли с пеленок: мы все получаем в долг, мы даже живем в долг, верните нам этот долг…
– Ну и что в этом плохого?
– Много чего. Ты видела хоть одного из тех, кто исполнил свой Долг? Куда они все исчезают?
– Они… Они уходят и исполняют свой Долг…
– Ты сама понимаешь, что не можешь ответить на этот вопрос. Воспитатели говорят, что исполнение Долга – одноразовый процесс. Он длится менее получаса. После этого никакого Долга нет. Он уже оплачен. Только где те, кто исполнил свой Долг?
– Они работают в других местах, может, даже на других планетах…
– Не обманывай себя. Ведь здесь у тебя останется много друзей, неужели у тебя не возникнет желания повидаться с ними или хотя бы написать им?!
– Я обязательно это сделаю.
– Почему же тогда за все время, что мы здесь, ни разу никого не навестили и никому даже не прислали весточки?
– ?!
– Ты знаешь ответ.
– Ты хочешь сказать, что исполнивших Долг нет в живых?
– Нет, ну что ты. Никто не стал бы так заботиться о тех, кому предстоит просто умереть.
– Что же тогда?
– Я не знаю причины, но исполнившие Долг перестают интересоваться своей прошлой жизнью. Им почему-то становится не до своих прежних друзей.
– Неужели и мы забудем друг друга? Этого не может быть!
– Я тоже не хочу тебя забывать, но похоже, что это неизбежно.
– Осталось всего три дня, – и с этими словами Розалин раскрыла объятия и подарила Пионтеку долгий и страстный поцелуй, но на большее они не решились, страшась наказания. Нацеловавшись вволю, они продолжили беседу.
– Пионтек, а почему никто из нас не видел своих родителей?
– Я думаю, это одна из составляющих плана, чтобы пресечь обмен информацией между поколениями.
– Наверное, ты прав. В процессе обучения мы получили сведения только об отдаленной истории нашей планеты и ничего не знаем о недавних событиях, не говоря уже о предыдущем поколении.
– Я думаю, что и о давних событиях мы имеем однобокое представление. Обрати внимание, каждый из нас изучает абсолютно разные предметы, каждого из нас заранее готовят для какой-то деятельности…
К" ек очень обрадовался, получив назначение в Службу охраны симбиоза. Он не собирался отправляться на другие планеты или тем более на корабли, прекрасно зная, что Союз не-гуманоидов стоит на пороге войны, а ему совсем не хотелось бездарно в ней погибнуть. Его поведение было очень не характерно для фарфоровых куколок, не говоря уже о головастиках. Раньше они всегда стояли друг за друга и не искали для себя теплого местечка, вдали от опасностей. Такая мысль даже не могла прийти им в голову. Такое поведение диктовала им суровая необходимость выживания. Однако длительная история симбиоза, похоже, постепенно меняла их психику и линию поведения.
К" ек вошел в кабинет начальника Службы охраны симбиоза.
– Почему опоздал? Было назначено на десять. Сейчас десять тридцать, – встретил его недовольный голос Т" ека.
– Я… я… не сразу нашел кабинет, – не зная, что ответить, промямлил К" ек в свое оправдание.
– Впредь на вызов являться вовремя!
– Можешь не сомневаться. Готов приступить к работе.
Фарфоровые куколки общались между собой только на ты. Это была дань прошлому, когда все они были равны.
– Что ты знаешь о Службе охраны симбиоза или хотя бы о самом симбиозе?
– О Службе почти ничего. Зачем охранять то, что достигнуто добровольно?
– Это ты о симбиозе?
– Да. Всем известно, что мы, головастики, предоставили свои мозги, а необращенные – свое тело. Так был достигнут симбиоз и возникли фарфоровые куколки.
– Можешь забыть эту чушь. Вот тебе книги. Приступай к работе.
К" ек разместился в своем собственном кабинете, куда его проводили сразу после разговора с начальником. Несмотря на выговор за опоздание и не очень любезный прием, он был доволен. Собственный кабинет в самой могущественной Службе на родной планете – о чем еще можно мечтать! Устроившись в кресле, он небрежно взял одну из книг и прочитал название: «История планеты. Версия для сотрудников Службы охраны симбиоза». Он не испытывал никакого любопытства и через силу заставил себя наугад прочитать несколько страниц.
История планеты.
Возникновение разумной жизни
Практически одновременно, параллельно и независимо друг от друга на планете возникли и стали развиваться две формы разумной жизни: не-гуманоидная и гуманоидная. Не-гуманоидная жизнь представлена головастиками. Так их называли гуманоиды планеты, а впоследствии и все члены Союза не-гуманоидов. Сами себя они называли Ш" шш, но представители других цивилизаций это название не воспринимали. Для них оно сливалось в одно сплошное шипение. Они его не могли выговорить, поэтому Ш" шш пришлось смириться, что их называют головастиками. Со временем они и сами стали так себя называть. Имя гуманоидной расы история не сохранила. Сейчас мы их называем необращенными. Они воспитываются в Адаптационных интернатах, которые расположены во всех городах планеты. По достижении шестнадцатилетнего возраста и получении образования они готовы для симбиоза. Для них этот процесс называется Праздник исполнения Долга. Процесс симбиоза происходит путем проникновения головастиков в мозг гуманоидов через ушные отверстия. Возникший после симбиоза новый вид разумной жизни называется «фарфоровые куколки» или просто «куколки».
Утомившись, К" ек перелистал несколько страниц, пока не наткнулся на заголовок, который ненадолго привлек его внимание.
История планеты.
Война между гуманоидами и не-гуманоидами
С ростом численности обеих популяций возникла проблема жизненного пространства. Гуманоидная цивилизация со своими огромными городами, излишествами и роскошью требовала в сто раз большей площади для отдельного индивидуума по сравнению с не-гуманоидной. Когда гуманоидная цивилизация исчерпала возможности расширения жизненного пространства, она вероломно напала на своих не-гуманоидных собратьев по разуму, пытаясь захватить их территорию. Первые годы военных действий принесли определенный успех гуманоидам, им удалось захватить значительные территории, принадлежащие по праву головастикам, и истребить их жителей. Так продолжалось до тех пор, пока Великий В" ук не нашел новый способ борьбы с захватчиками. Однажды ночью он обнаружил спящего слока, огромного и злобного хищника, злейшего врага гуманоидов, и, не удержавшись от соблазна, попытался проникнуть в его ушное отверстие. Результат превзошел все ожидания. Великий В" ук сумел проникнуть в мозг слока и подчинить себе его сознание. Теперь стаи слоков, ведомые головастиками, стали совершать набеги на города и поселения необращенных. Положение выровнялось, и было заключено перемирие.
На следующих страницах следовало довольно скучное описание условий перемирия и перечисление установленных границ между противоборствующими сторонами. По количеству текста, относящемуся к этому периоду, К" ек понял, что он длился довольно долго. Следующий заголовок вызвал в нем законное чувство гордости.
История планеты. Победа не-гуманоидов
Победа была одержана во многом благодаря Мудрому М" уку. Ему первому удалось проникнуть в мозг гуманоида и подчинить его себе. He-гуманоиды атаковали по ночам спящих и ничего не подозревающих гуманоидов…
Далее следовало описание захваченных городов, сражений, побед. Сообщались имена наиболее отличившихся головастиков. Послевоенное устройство. Из довольно-таки объемистой книги, кроме уже прочитанных, только один раздел хоть сколько-нибудь заинтересовал К" ека.
История планеты. Продолжение рода
Фарфоровые куколки представляют собой симбиоз между не-гуманоидами (головастиками, ш" шш) и гуманоидами (необращенными). Находясь в этом состоянии, они не способны выполнять функцию продолжения рода. Для этого им приходится выходить из состояния симбиоза. Необращенные являются двуполыми существами и разбиваются на пары, чтобы рожать детей. Головастики являются однополыми и в брачный период собираются в гнезда по несколько десятков особей для воспроизводства себе подобных.
Утомившись от большого количества полученной и совершенно ему, как он полагал, ненужной информации, К" ек отшвырнул книжку и больше к ней не прикасался. Остаток рабочего дня он провел, развалившись в кресле, ничего не делая, наслаждаясь покоем и упиваясь своим значением.
Пионтек и Розалин возвращались в Интернат врозь, опасаясь наказания за проведенное вместе время. Пионтек вспоминал последние минуты, проведенные наедине со своей подругой. Розалин играла с калейдоскопом. Она встряхивала его и наводила на Пионтека. Смотря сквозь разноцветные стеклышки, она говорила, на кого он теперь похож. Встряхнув калейдоскоп в очередной раз, она неожиданно сказала, что сейчас его глаза выглядят точно так, как у куколок. Глаза – это единственное, что отличало их от окружающих. У обитателей Интерната глаза могли быть любого цвета: синие, зеленые, карие, взгляд у них был живой, любопытный. У воспитателей, а с другими куколками они не общались, были неизменно темные глаза и мертвый, ничего не выражающий взгляд.
На следующий день К" ек явился на работу без опоздания. Во-первых, ему не хотелось злить своего начальника, а во-вторых, ему очень нравился его кабинет. На рабочем столе он обнаружил книгу, с которой ему предстояло сегодня ознакомиться, и его настроение мгновенно испортилось. Это был пока единственный недостаток в его работе – необходимость читать всякие дурацкие книги. Но ради всего остального с этим можно примириться. Усевшись в уже полюбившееся ему кресло, он нехотя прочитал название книги: «Инструкция по охране симбиоза». И ниже мелким шрифтом: «Для служебного пользования. Из здания Службы охраны симбиоза не выносить». Хотя К" ек уже бегло ознакомился с историей планеты и знал, что симбиоз был достигнут далеко не мирным путем, он так и не понимал, а вернее, не хотел понять, что и от кого надо охранять. Уже много лет (он так и не удосужился поинтересоваться, сколько) все шло своим чередом и никаких проблем не возникало. Зевнув, он все-таки приступил к чтению, благо книжечка оказалась тоненькая.
Инструкция по охране симбиоза. Введение
Охрана симбиоза является главной и жизненно важной задачей, которая стоит перед не-гуманоидами. Для выполнения этой задачи любые средства и ресурсы предоставляются в первую очередь. В случае возникновения опасности симбиозу предписывается не останавливаться ни перед чем, вплоть до полного уничтожения отдельных Адаптационных интернатов, Домов первого материнства, Домов продолжения рода, Лагерей окончания жизни и любых других учреждений, где могут в массовом количестве содержаться необращенные.
Прочитанное очень понравилось К" еку. Помимо того, что еще раз подчеркивалась значимость его должности, инструкция давала практически неограниченный доступ к всевозможным ресурсам, которые легко можно использовать в личных целях. Даже несмотря на возникший интерес, К" ек был не в состоянии читать все подряд и пролистал с десяток страниц до следующего заголовка.
Инструкция по охране симбиоза.
Основные причины, почему его надо охранять
1. Симбиоз был достигнут не на добровольной основе всех сторон.
2. Симбиоз фактически представляет собой захват головастиками тела гуманоидов.
3. Симбиоз дает неоспоримые преимущества не-гуманоидам.
4. Симбиоз не только ничего не дает необращенным, но и полностью лишает их самостоятельности.
К" ек не стал читать другие аргументы. Прочитанного было достаточно, чтобы убедить его в необходимости охраны симбиоза, но он не видел абсолютно никакой опасности для своего существования. Возможно, много лет назад, когда писалась эта Инструкция (он даже не удосужился посмотреть, что последние изменения внесены совсем недавно), что-то и угрожало симбиозу, но только не сейчас. Что могут эти безголовые гуманоиды – они ведь ни на что не способны. Не могут даже шага ступить самостоятельно. Окончательно уверившись, что ему досталось теплое местечко, К" ек небрежно пробежал глазами текст, не вникая в суть.
Инструкция по охране симбиоза.
Основные принципы симбиоза
Симбиоз достигается путем проникновения головастика в мозг необращенного через ушное отверстие. В этот момент гуманоид теряет контроль над своим телом. Возникшая после этого фарфоровая куколка находится под контролем не-гуманоидной составляющей до тех пор, пока состояние симбиоза не будет прервано. Головастик может в любой момент выйти из этого состояния. Для этого достаточно покинуть тело гуманоида через ушное отверстие. Гуманоиды прервать состояние симбиоза по своей инициативе не могут. Находясь в состоянии симбиоза, головастики получают неограниченный доступ ко всей памяти и знаниям гуманоида. Обратного не происходит. Фарфоровая куколка способна усваивать информацию значительно хуже, чем необращенные, поэтому они перед вступлением в симбиоз должны получить все необходимые знания. Помимо общего образования, желательно дать им и специальные знания, в соответствии с предполагаемым местом работы куколки. После выхода из этого состояния головастики теряют все знания, доступ к которым они имели благодаря гуманоидной составляющей. Последние исследования показали, что какие-то воспоминания и остатки знаний все-таки сохраняются. Точных сведений о состоянии мозга гуманоидов по выходе из симбиоза нет. Через некоторое время они способны к самостоятельным действиям, но, судя по их поведению, никаких воспоминаний о времени, проведенном в состоянии симбиоза, у них не остается.
Инструкция по охране симбиоза.
Необходимые меры предосторожности при вступлении в симбиоз и выходе из него
К" ек прочитал только заголовок и отбросил Инструкцию подальше, решив, что с него хватит. Больше он к ней не возвращался.
С''ек вскрикнул от боли, когда огромная ваза свалилась ему на голову. Его бестолковый подчиненный опять сильно хлопнул дверью. Сколько раз он его предупреждал, что дверь надо закрывать осторожно. Следовало переставить эту чертову вазу, но она ему так нравилась. Теперь она разбилась, вдобавок голова просто раскалывалась и текла кровь. Прибывшие медики увезли его в госпиталь, где ему предстояло провести несколько дней. Сек занимал небольшую, но ответственную должность курьера по доставке головастиков для вхождения в симбиоз, и на завтра у него был запланирован вызов. Он не любил, когда его работу выполняли другие, но медики были неумолимы, и ему пришлось позвонить Т" еку и сообщить о случившемся. Как все-таки несовершенно это гуманоидное тело! Ведь пустяковая же травма, и такая боль. В теле головастика он даже не почувствовал бы этого удара.
Пионтек и Розалин встали сегодня раньше обычного. Это был их день – Праздник исполнения Долга. Если верить воспитателям, то все шестнадцать лет они жили ради этого мгновения. С утра им организовали торжественный завтрак, потом прогулка по саду и прощание с обитателями Интерната. У всех радостное, приподнятое настроение. По глазам остальных необращенных можно было заметить, что они немного завидуют тем, для кого сегодня наступил этот праздник.
Придя на работу, К" ек сразу получил вызов к начальнику.
– Успел ознакомиться с Инструкцией? – вместо приветствия пробурчал Т" ек.
– В полном объеме, – не задумываясь соврал К" ек.
– Отлично. Сегодня придется поработать в качестве курьера. Надо доставить двух головастиков из Северного гнезда. Состоится симбиоз. П" ек и Р" ек, вновь обращенные куколки, временно поступят в твое распоряжение.
К" ек считал выполнение полученного поручения ниже своего достоинства. Работать каким-то курьером вместо того, чтобы сидеть в собственном кабинете! Он решил избавиться от неприятных обязанностей как можно скорее. В Северном гнезде проблем не возникло. Два ящика с головастиками быстро погрузили, и он поехал в интернат. Его проинструктировали, что оба ящика он должен лично, и главное, одновременно внести в помещение. Подняв один, К" ек с удивлением обнаружил, что тот довольно тяжелый. Так К" ек первый раз нарушил предписания, внося ящики по одному.
Среди всеобщей радости только Пионтек и Розалин оставались грустными, ведь они не сомневались, что после исполнения Долга их жизненные пути разойдутся. Пионтек и Розалин не спеша шли по длинному коридору, и все бросали им под ноги розы. Это был ритуал прощания с теми, кому предстояло выполнить Долг. Провожающие остались позади, а они вошли в большую комнату с множеством стоящих по кругу кресел, которые в данный момент пустовали. Появились воспитатели и усадили их, связав руки и ноги. На какое-то время они остались одни.
В это же время К" ек справился с первым ящиком, вставив его в специальную нишу, и, открыв крышку, отправился за вторым. Находившийся в ящике головастик не стал дожидаться, когда принесут его собрата, и через отверстие проник в зал, где находились необращенные.
Пионтек и Розалин сидели со связанными руками и ногами, ожидая своей участи. Происходящее совсем не походило на праздник. Внезапно они почувствовали отвратительный запах, и в зал вползло что-то осклизлое и темное. Непропорционально большая голова занимала около трети всего тела. Злобные глаза уставились на них.
Голова была продолговатая, с большой пастью, которая постоянно открывалась, демонстрируя острые клыки. Пионтек и Розалин от страха не могли произнести ни слова. Головастик не спеша направился в сторону Пионтека, но потом, словно приняв окончательное решение, стремительно бросился к Розалин. Она вскрикнула от неожиданности, глаза ее округлились, челюсть отвисла. Головастик вполз ей на плечо и замер. Пионтек с ужасом наблюдал за его действиями. Кончик хвоста коснулся уха Розалин, нащупал отверстие и начал в него погружаться. Тело головастика вдруг истончилось, неестественно вытянулось и медленно вползло в ушное отверстие Розалин. Глаза на вытянутой до предела морде напоследок злобно сверкнули, все закончилось. Осталось только тело Розалин, которое судорожно вздрогнуло и замерло. В зале стояла тишина. Розалин не подавала признаков жизни, а Пионтек от пережитого ужаса окончательно потерял дар речи.
Принеся второй ящик, К" ек обнаружил, что первый уже пуст. Только тут он вспомнил, что прежде чем выпустить головастиков, следовало усыпить необращенных. Решив, что теперь уже поздно что-нибудь менять, он открыл крышку второго ящика.
Пионтек, снова почувствовав вонь, понял, что настала его очередь. В этот момент Розалин ожила. Он уже было собрался сказать, что любит ее, как заметил темные безжизненные глаза. Ему стало все ясно. Это была уже не Розалин. «Вот что значит исполнение Долга! Они просто забирают наши тела! Нас здесь растят для того, чтобы отдать каким-то чудовищам!» Это была его последняя мысль. Головастик проник в его мозг, и Пионтек лишился чувств.
К" ек вошел в зал. В двух креслах сидели связанные по рукам и ногам фарфоровые куколки.
– Меня зовут Р" ек, – представилась одна из них.
– А я П" ек, – раздался второй голос.
– Вот и отлично. Перед вами К" ек. Я работаю в Службе охраны симбиоза. Вы поступаете в мое распоряжение.
Дальние подступы к Земле. «Малютка-15».
Район космической станции «Пионер-4»
Корабль-носитель вышел из подпространства, прячась за поясом астероидов, расположенных в непосредственной близости от космической станции «Пионер-4», как раз там, где совсем недавно укрывались вражеские звездолеты, прежде чем нанести свой коварный удар. Пробыв в обычном пространстве какую-то долю секунды, он мгновенно исчез. За это время «Малютка-15» успела покинуть его чрево, но этого никто не заметил. «Малютка» находилась в режиме невидимки, и вскоре должно было выясниться, для всех ли она невидима или только для своих.
«Малютка» направилась к станции, рядом с которой дежурил внушительных размеров военный корабль противника. Если их обнаружат, спасения не будет, но режим стэлс успешно сдал очередной экзамен. Космическая станция «Пионер-4» была цела, хотя и виднелись следы произошедшего на ней взрыва и отдельных повреждений, нанесенных огнем атаковавших ее кораблей.
Мишель Дебуа запечатлел общий вид космической станции и вражеского корабля на ее фоне и подал сигнал командиру, что ему надо передать мыслеобраз. Мишель устроился поудобнее в своем кресле, провел рукой перед глазами, чтобы отвлечься от посторонних мыслей. Потом он приложил обе ладони к вискам, закрыл глаза и добился небольшой пульсации. После этого представил чистый лист бумаги и, когда пульсация переросла в легкое покалывание, нарисовал на нем букву S – символ Стратега и гарантию того, что послание до него дойдет. Чистый лист сменился видом космической станции, запечатленной в мозгу Мишеля. Он убрал ладони от висков и какое-то время сидел с закрытыми глазами, ощущая тяжесть в голове. Это была неизменная плата за передачу мыслеобраза. Первое задание Стратега он успешно выполнил.
Дождавшись, когда напарник придет в себя, Сергей Минаев направил «малютку» на сближение со станцией. Им предстояло запустить в ее внутренности мини-зонд, который, в отличие от их корабля-невидимки, был очень даже заметен, несмотря на свои скромные размеры. Им удалось подойти вплотную к поврежденной обшивке станции и запустить зонд. Через десять часов его следовало забрать. За это время он должен был успеть обследовать всю станцию и запечатлеть увиденное в своей памяти.
В положенное время экипаж «малютки» успешно принял зонд обратно к себе на борт. Они отдалились от станции, собираясь укрыться поясом астероидов и вызвать при помощи кодированного мыслеобраза корабль, чтобы передать мини-зонд, а самим вернуться и продолжить наблюдение. Командир уже собрался дать полный ход, когда пространство вокруг станции наполнилось выходящими из подпространства кораблями неизвестной конструкции. Не было сомнений, что космический флот противника прибыл осваивать захваченные рубежи. Минаев вопросительно посмотрел на Мишеля. Тот в ответ кивнул. Несмотря на усталость, он начал один за другим отправлять мыслеобразы Стратегу, пока не лишился чувств от перенапряжения.
Придя в себя, Дебуа обнаружил, что находится в медицинском отсеке большого корабля. Уже потом Сергей рассказал ему, что он оставался без сознания пять суток.
Без Мишеля Сергей не мог вызвать корабль, к тому же укрытие за астероидным поясом уже не было надежным, слишком много скопилось в этом районе кораблей противника. Сергей принял единственно правильное решение – он повел «малютку» прочь от станции. Через трое суток хода на запредельной скорости, изнемогая от усталости, он на мгновение вышел из режима «стэлс» и, воспользовавшись обычной связью, послал сообщение на корабль, после чего вернулся в режим невидимки.
Прибывший на зов корабль на короткое мгновение появился в обычном пространстве, чтобы подобрать «малютку». Мишеля отправили в медицинский отсек, а мини-зонд военным грузовым кораблем послали в направлении Солнечной системы, чтобы в итоге он попал лично в руки Стратега.
Еще через два дня корабль доставил «малютку» и ее экипаж на прежнюю позицию. На этот раз их высадили, в целях предосторожности, на значительном расстоянии от станции «Пионер-4».
Не-гуманоиды. Планета мокриц.
Обитатели подземных лежбищ
Перебирая длинными тонкими ногами, пятнистый зверек быстро пересекал поляну, делая вид, что направляется к опушке. Пробегая мимо небольшого лесного озерка, он вдруг резко бросился в сторону и попытался достичь воды. Это ему почти удалось, но какая-то неведомая сила остановила его в нескольких шагах от заветной цели. Сделав несколько безуспешных попыток преодолеть последние метры, он продолжил свое движение к опушке.
Через несколько часов его можно было видеть бредущим по узкой тропинке вдоль обрыва. Нога неуклюже подвернулась, и всей своей пятидесятикилограммовой массой лано с трехметровой высоты рухнул в бурный поток, уйдя под воду с головой. Вынырнув, животное огласило окрестности торжествующим трубным голосом. Теперь оно было свободным. Чужая воля потеряла свою власть над ним.
Злобное существо, державшее лано до последнего момента под своим контролем, осталось безмолвным, ибо не обладало способностью не только говорить, но и вообще издавать какие-либо звуки и воспринимать их.
Разумная жизнь на этой планете зародилась возле болот, в протухших катакомбах, куда с трудом проникал дневной свет и где стояла первозданная тишина. Отражаясь от разноцветных неровных стен и сводов, лучи света искрились всеми цветами, образуя хороводы и переливаясь радугой. Это сказочное зрелище долгое время было единственным развлечением мокриц, а именно так называли эту форму разумной жизни другие не-гуманоиды. Сами себя они называли обитателями подземных лежбищ. В пещеры часто залетали птицы и забегали звери. Постепенно обитатели стали проникаться к ним ненавистью за то, что те могли передвигаться, тогда как они оставались неподвижными. Однажды случилось так, что лано, оступившись, упал в это болото и, выбравшись, прихватил с собой несколько мокриц. Тут-то и выяснилось, что они способны передавать картину окружающего мира в подземное лежбище. Оставаясь глухонемыми, они обладают великолепно развитым зрением и могут одновременно видеть во всех диапазонах. На доступное человеческому глазу изображение накладывается инфракрасное, ультразвуковое и т. д. Вся эта сложная и многослойная картинка может мгновенно и на любое расстояние передаваться от отдельной группы мокриц в родное лежбище. Используя это свойство, обитатели стали исследовать свою планету с помощью лано, пользуясь ими как транспортом. Вскоре они обнаружили, что могут управлять захваченными животными, указывая им направление движения. Потом мокрицы додумались помечать территорию. Заставив лано потереться о дерево и оставив таким образом на его коре свои частички, мокрицы начали создавать маяки. С их помощью удалось установить постоянный контроль над освоенной территорией.
Однажды помеченный лано забрел в пещеру, в которой находилось другое лежбище. Так обитатели установили контакт с себе подобными. Обследовав всю планету, они обнаружили еще две колонии мокриц, и с тех пор между всеми четырьмя лежбищами был организован постоянный обмен информацией.
Можно сказать, что на планете обитают четыре разумных существа – по количеству лежбищ. Представители каждого из них образуют собой единый разум, который может разбиваться на множество отдельных подобных себе существ. Правда, существует предел концентрации мокриц, ниже которого они перестают быть разумными и погибают. Постоянное общение лежбищ между собой привело к тому, что они научились объединять свои сознания, то образуя один сверхмощный разум, то распадаясь на четыре исходных составляющих. При этом происходит постоянный обмен информацией со множеством маяков и помеченных животных. Потоки воды смертельно опасны для мокриц, они смывают маяки, растворяют их частицы, понижая концентрацию до опасно малой. Дожди на планете не очень частое явление, и обитатели быстро восстанавливают контроль над помеченной территорией, располагая новые маяки в недоступных для воды местах.
Концентрируя свою энергию, обитатели наводят ужас на все живые существа, парализуя их волю. Они научились пользоваться этой способностью: сперва они помечали животных, заставив их частично погрузиться в болото, чтобы их частицы прилипли к ним, а потом указывали им путь. Со временем у лано развился инстинкт, и они научились избавляться от контроля мокриц над собой, окунувшись в воду, подобно тому зверьку, который рухнул с трехметровой высоты в бурный поток. Потеря контроля над лано не проходит безболезненно для обитателей. В тот момент, когда животное с головой погрузилось в воду, мокрицы почувствовали легкий укол. Так они реагируют на гибель своих собратьев. Это еще больше усиливает их злобу ко всем существам, которые могут передвигаться самостоятельно. Два чувства доминируют в сознании обитателей – любопытство и злоба.
Пришло время, и на Планете мокриц высадились другие не-гуманоиды. Они смогли установить контакт с обитателями и, используя их любопытство, привлечь на свою сторону. Космос и другие планеты – вот что получили мокрицы взамен, и теперь помеченные обитателями метеориты летели по бескрайним просторам Вселенной, отправляя огромные объемы информации в родные лежбища. Отсутствие водяных потоков в космосе исключало потерю контроля над метеоритами, пока они существовали. А исчезали метеориты, войдя в атмосферу какой-нибудь планеты или сгорая в пламени звезды. Концентрируя свою энергию на помеченном метеорите, обитатели научились изменять траекторию его полета. Можно сказать, что они могли переводить свою злобу в кинетическую энергию, управлять в ограниченных пределах метеоритом и, передавая ему импульс, ускорять таким образом его полет. Так обитатели присоединились к Союзу не-гуманоидов.
Земля. Новосибирск – Конкордия. Стратег
«Кузнечик» покинул околоземную орбиту и устремился вниз, чтобы приземлиться в Конкордии. Стратег сидел в пассажирском салоне и попивал холодное пиво, которым его заботливо обеспечил академик Феодоровский, директор Бюро стратегических разработок. Стратег не употреблял пиво в столь раннее время, но после вчерашней попытки уничтожить все водочные запасы в окрестностях Новосибирска в голове ощущалась тяжесть, которая, впрочем, с каждым глотком отступала.
Тайга. Небольшое озерцо. Звездное небо. Умный собеседник. Обжигающая уха и холодная водка. Немудрено, что они засиделись до утра. Был провозглашен очередной тост, и Стратег уже поднес стакан ко рту, когда почувствовал характерное покалывание в затылке – мыслеобраз, преодолев огромные расстояния, достиг своего адресата. Стратег все-таки допил содержимое стакана, а потом, подав сигнал компаньонам, закрыл глаза. Он был очень сильным контактером и мог без труда принимать и передавать мыслеобразы в любом состоянии. Большинство контактеров мысленно представляли белый лист бумаги, на котором и возникало передаваемое изображение. Стратег же представил огромную кровать, покрытую белоснежной накрахмаленной простыней. Сообщение, оказывается, было послано экипажем «Малютки-15». Стратег увидел космическую станцию «Пионер-4», получившую не столь уж значительные повреждения, и это его нисколько не удивило. На фоне станции виднелся одинокий и довольно большой корабль противника. Тот самый или того же типа линейный корабль, который участвовал в ее захвате.
С первыми лучами солнца вся теплая компания – Стратег, академик Феодоровский и сержант Петров – искупалась в приятной, прохладной воде тихого озерца. Только после того как они подкинули академика прямо на рабочее место, где он снабдил их лекарством от головной боли, Стратег принял решение лететь в столицу. Он выполнил два самых неотложных пункта своей программы: послал Батю к зеерянам в надежде получить хоть какую-то информацию о противнике и посетил БСР, чтобы скорректировать ход строительства «Супернова» и подготовить Бюро к возможной эвакуации. Стратег еще не решил, что ему делать дальше… Он искал ответ в далеком прошлом, в своем детстве и юности, пытаясь вспомнить что-то важное…
Детство Стратега Прибалтика
(окончание)
Со своими одногодками ему было неинтересно, так что новых знакомых (друзьями их можно было назвать с натяжкой) он нашел в спортзале. Среди них было много прибалтов. Общение с ними резко изменило его отношение к советской власти в целом и к присутствию русских в Прибалтике в частности.
В очередной раз выслушав плохие слова в адрес русских, Саша спросил:
– Вот вы считаете нас оккупантами. А как же я? Мы вроде бы друзья?
– Да, ты наш друг. Понимаешь, мы не любим русских в целом, как народ, но к каждому отдельно взятому русскому мы относимся вполне нормально.
– Мы хотим дружить с русскими и с Россией, – вступил в разговор старший из присутствующих, – но мы не хотим жить с вами в одной стране, чтобы вы устанавливали тут свои порядки…
В четырнадцать лет уже можно понять, что в мире есть и другие ценности, помимо заветов Ильича.
Как-то раз возле дома его опять встретила компания соседских ребят и принялась дразниться. Самый наглый из них выхватил у него спортивную сумку и вывалял ее в грязи. На этот раз терпение у Саши лопнуло. Он легко догнал обидчика и, схватив его за ноги, просто перевернул головой вниз:
– Будешь так висеть, гаденыш, пока не вычистишь сумку.
– А ну оставь его в покое, – раздался грозный голос того парня, из-за драки с которым в подъезде все и началось три года тому назад.
Бросив шибздика прямо в грязь, Саша нанес главарю короткий удар в солнечное сплетение. Верзила сложился пополам, жадно хватая губами воздух. Саша не стал его добивать, понимая, что сила – не аргумент. С этого дня его уже никто не смел обзывать во дворе. Наиболее трусливые даже стали заискивать перед ним, но для Саши они просто не существовали.
Это случилось летом, когда Саша закончил седьмой класс. После очередной победы на соревнованиях по легкой атлетике к нему подошла девочка из параллельного класса и предложила дружить, сказав, что он ей давно нравится. Теперь по вечерам прямо из спортзала Саша спешил на свидание. Они встречалась и часами бродили, взявшись за руки. Прощаясь у ее дома, она целовала его в щеку. Мир новых ощущений открывался для него. От ее тела исходил такой волнующий запах свежести. Рыжие волосы, если наклониться к ним, дурманили, и начинала кружиться голова. А уж если их тела случайно соприкасались, то волна возбуждения пробегала по всему телу. К спорту и книгам добавилась любовь, наполняя жизнь новым смыслом. Не было дня, чтобы они не виделись. Она присутствовала на всех его соревнованиях и первая поздравляла с победой.
Он никак не решался ее поцеловать. В их маленьком городке в парке была одна достопримечательность – горбатый, совсем крохотный мостик, овеянный легендами древности. Если девушка соглашалась взойти на него с юношей, это означало, что она согласна подарить ему поцелуй. Окольными путями, чтобы она сразу не догадалась, он повел свою избранницу к заветному месту. Тайну мостика знали все, и, оказавшись поблизости, она неожиданно прижалась к нему и сказала:
– Я и так дала бы себя поцеловать. Даже не верится, что ты на это решился!
Ее губы, словно боясь, что юноша передумает, поспешно прикоснулись к его губам. Он еще не умел целоваться. Их губы какое-то время едва касались друг друга, потом она высвободилась из его объятий и убежала…
Оставшуюся до начала занятий неделю они не виделись, а потом произошел тот случай, который положил конец их недолгому роману. Сентябрь выдался теплым, и после школы Саша с приятелем отправился на пляж. Завидев пару симпатичных девчонок, более старший товарищ предложил поболтать с ними. Одной из них была Она, и Саша с радостью согласился. Шутили, возились, и Саша сам не заметил, как в его объятиях оказалась Ее подружка, в то время как Она вынуждена была отбиваться от назойливых рук его приятеля. Еще можно было все исправить. Ведь его приятелю-то было все равно, какую из девчонок лапать. Но на Сашу вдруг словно что-то нашло. Он наблюдал за происходящим словно со стороны. Как завороженный смотрел, как чужие руки обнимают его возлюбленную, и ничего не предпринимал для того, чтобы осадить наглеца. Только ее взгляд он запомнил на всю жизнь «Почему? Зачем ты это делаешь? За что? – кричали, чуть не плача, ее глаза. – Я ведь хочу быть только с тобой. Иди ко мне…»
Как ни искал Саша потом встречи с ней, она избегала его, ни разу с ним не заговорила, не ответила ни на одну из сотни его записок, не приходила на назначенные свидания. А когда он поджидал ее около дома, она выходила только вместе с родителями. Саша понимал, что обидел ее, хотя, в сущности, что такого произошло – они ведь просто обнимались на пляже, даже не целовались… С годами пришел ответ – он вел себя тогда как предатель…
В октябре сестра вышла замуж. Она училась в местном университете. Изучала математику. Он был физик, с соседнего потока. Свадьбу справляли на родине мужа, в крохотном курортном городишке. Там Саша и познакомился с его племянницей. Прогулки в лесу, объятия, и он понял, что может любить сразу двух. Может, это и не любовь, а просто увлечение? Неделя пролетела незаметно, и он вернулся в город, к учебе и занятиям спортом. Между ним и его новой знакомой завязалась переписка.
В квартире временно стало тесно. До окончания университета молодые поселились у них. Вечерами, собираясь на кухне, спорили о политике. Отец отстаивал свои коммунистические идеалы, оправдывал присоединение Прибалтики к Союзу. Теперь ему противостояли уже трое – дочь, ее муж и сын. Когда бесполезные споры приелись – все оставались при своем мнении – деверь стал учить Сашу играть в преферанс. Вдвоем, в гусарика. Через месяц они уже рубились на равных, а вскоре Саша стал выигрывать. Не желая каждый вечер проигрывать, деверь отвел его в университетскую общагу, где игра шла уже всерьез, на деньги. Студенты встретили молодого игрока с известной долей недоверия и даже заставили показать, есть ли у него деньги. Не имея опыта игры вчетвером, первые две недели он неизменно оказывался в проигрыше, правда, небольшом. Самоуверенные студенты предложили повысить ставки как раз тогда, когда он уже освоился в новой компании. Еще через месяц Саша уже регулярно зарабатывал игрой.
К спорту и книгам добавился преферанс. Общежитие представляло собой настоящий бордель. Парочки целовались прямо в коридоре или на лестничных площадках, а бывало, в той же комнате, где шла игра, занимались любовью. Однажды смазливая студентка попросила у него закурить. Извинившись, что не курит, он хотел пройти мимо, но она явно искала не только сигаретку, о чем свидетельствовал ее полурасстегнутый, накинутый на голое тело халатик. Она взяла Сашину руку, приложила к своей обнаженной груди и попыталась поцеловать его, но он увернулся. Другая ее рука уже пыталась расстегнуть ширинку. Ошарашенный юноша пустился наутек.
– Ходят тут сопляки всякие, – услышал он вслед, – даже девушку удовлетворить не могут…
Этот случай еще больше затруднил его взаимоотношения с противоположным полом.
Учебный год близился к концу. Окончание восьмого класса. Все готовились к экзаменам. Сашу эти проблемы не коснулись. Из Министерства образования республики ему как перспективному спортсмену пришло освобождение от экзаменов. Он был занят совсем другим. Отец в звании подполковника вышел в отставку, и семья готовилась к возвращению в родной Ленинград.
Саша решил напоследок принять участие в чемпионате города по многоборью. Хотя не все десять видов спорта давались ему одинаково, он считался бесспорным фаворитом. Четверо его приятелей-соперников подошли к нему в раздевалке:
– Мы тут решили допинг принять. Может, ты тоже хочешь?
– Зачем? У меня и так хорошие шансы на победу.
– Если мы все его примем, твои шансы заметно поубавятся.
– Вот и пользуйтесь своим допингом.
– Ну, мы хотели, чтобы все честно, с равными шансами…
Допинг, конечно, принимать нечестно, но поступок своих соперников он оценил. Они действительно были честны с ним. Из-за проливного дождя начало соревнований перенесли на три часа. Время действия допинга уже заканчивалось, и его соперники ползали на беговой дорожке и в секторах для прыжков и метания как сонные мухи. Этот случай лишний раз утвердил его в мысли, что со спортом пора завязывать. Всегда найдутся такие, кто ради победы не побрезгует ничем…
На выпускном балу он танцевал только с ней, со своей первой любовью. Она сразу приняла его приглашение. Было видно, что она простила его. Казалось, что вернулись те, прежние времена. Они мило болтали и весь вечер не расставались. Потом, как водится, пошли гулять. Она ждала, что эту ночь он проведет с ней. Она недвусмысленно дала понять, что хочет этого, но он предпочел побродить в одиночестве, попрощаться с городом, который скоро должен был покинуть. Ее прощальный недоуменный взгляд всю ночь преследовал его. «Почему ты опять отказался от меня? – шептали ее глаза. – Я бы стала этой ночью твоей, – говорили они ему, – останься со мной», – кричали они вслед…
Он знал, что если пойдет с ней, то она станет его первой женщиной, и не захотел этого, а может, просто испугался…
Земля. Конкордия. Стратег
Красавица Конкордия стремительно приближалась. «Кузнечик» шел на посадку. Стратег не отказал себе в удовольствии полюбоваться видом на столицу, словно зажатую между вершинами Альп и синевой моря. Сержант Петров опять слихачил: посадив «кузнечик» прямо на крыше Дворца Совета Земли и космических Колоний, он притормозил лишь в последний момент, лишив Стратега возможности в полной мере насладиться прекрасным пейзажем.
Кабинет Стратега находился на последнем, сто первом этаже, куда он и попал, спустившись на лифте прямо с крыши. Он редко бывал здесь. Кабинет, слишком большой и неуютный, занимал весь этаж и выглядел излишне помпезным. Наверное, этим архитектор хотел подчеркнуть величие хозяина этого помещения, которое проектировалось во времена очередного триумфа Стратега, сразу после того, как он раскрыл тайну Лабиринта Любви и сумел его пройти, что открыло человечеству дорогу к звездам.
Кабинет был абсолютно не приспособлен для работы и, с точки зрения Стратега, имел лишь одно несомненное достоинство – если полностью раскрыть все шторы, то из сплошных окон по всему периметру открывался величественный вид на столицу Земли и космических Колоний – Конкордию. С одной стороны до самого горизонта простиралось Средиземное море, переливаясь всевозможными оттенками, от лазурного до иссиня-черного, с другой остроконечные вершины Альп блистали своими белоснежными шапками. А внизу лежала многомиллионная столица. Любуясь этими красотами, Стратег невольно задумался…
Исходный, или Обучающий, объект – единственный Артефакт, с которым он столкнулся еще до того, как стал Стратегом. Вернее, не побывав на нем, он никогда и не стал бы им. Он испытал на себе только два его свойства. Попав на этот таинственный объект, он вначале прошел испытание соблазном. Любое его желание, малейшая прихоть исполнялись мгновенно. Жизнь в роскоши, изысканная пища и вина, шикарные женщины. Стоит только подумать – и это все твое. Лишь преодолев в себе тягу к плотским удовольствиям, он смог перейти к стадии обучения. Но исчерпывались ли на этом возможности объекта? Скорее всего, нет.
На объекте красовалось клеймо его создателей, то же, что и на Лабиринте Страха и Лабиринте Любви, – знак Хранителей. Что знали они о Земле? Иногда Стратегу казалось, что все, вплоть до мельчайших подробностей, иногда – они имели о ней лишь самые общие представления. Только в одном он был уверен. Его создатели хорошо разбирались в человеческих (почему именно в человеческих? Возможно, просто в присущих разумным существам) слабостях и пороках, желаниях и устремлениях и умели манипулировать ими. Взаимосвязь с другими Артефактами, скорее всего, отсутствовала. Ведь, когда Стратег прошел Лабиринт Страха, также созданный Хранителями, он не был опознан.
Несмотря на то, что Стратег провел на этом объекте достаточно много времени, его местонахождение осталось неизвестным. Все последующие попытки обнаружить объект или попасть на него оказались тщетными. С большой вероятностью можно предположить, что объект и сейчас находится в рабочем состоянии, но, при всем желании, дальнейшее его использование для Стратега было заказано.
Стратег стряхнул задумчивость и огляделся. Он не любил этот кабинет за огромные размеры и неуютность. Из положения он вышел, организовав себе закуток по своему вкусу, где обычно и работал. Приняв холодный душ и выпив крепкий ароматный кофе, заваренный по собственной технологии, он окончательно избавился от головной боли и приступил к делам. В его мозгу медленно рождался план, как противостоять неожиданной угрозе.
Кто же все-таки напал на космическую станцию, а теперь собирает силы для полномасштабного вторжения? От того, насколько оперативно удастся определить, кто враг, возможно, зависит судьба всего человечества. Итак, что мы имеем? Большое количество кораблей неизвестной конструкции. Теоретически, и зееряне, и не-гуманоиды могли разработать новые звездолеты, но вот наладить их массовое производство, да еще скрытно, – это намного сложнее. У Стратега было два надежных агента, которые работали в Союзе пяти не-гуманоидных цивилизаций, и один в Конфедерации зеерян. От них тревожных сообщений не поступало. Стратега немного волновало, что агент из Конфедерации уже пропустил несколько контрольных сроков и не выходит на связь, но такое вполне возможно, если у него нет доступа к ментальному усилителю. Сегодня очередной контрольный срок. Сделав глоток своего любимого армянского бренди, он пошел готовиться к сеансу связи.
Из сообщений агентов Стратег знал, что через месяц соберется Всеобщий Совет не-гуманоидов. В этом странном и, как ему порой казалось, противоестественном содружестве ведущую роль играли призраки. Если не-гуманоиды и причастны к нападению, то без ведома призраков этого бы не произошло. Именно поэтому Стратег решил в первую очередь связаться со своим агентом на планете Мартир.
Латинская буква «S» в трехмерном изображении, сверкая разноцветными огнями, устремилась навстречу полупрозрачному существу, парящему среди облаков. Стратег вызывал агента «призрак».
Парящее существо ожило. Облака стали меняться местами в определенной последовательности. Стратег установил, что именно его агент вышел на связь.
Голубка мира Пикассо (символ Земли), внезапно сраженная парящим существом. Так Стратег спросил, не причастны ли не-гуманоиды к нападению.
Голубка мира, но парящего существа рядом нет. Агент отрицал причастность не-гуманоидов к нападению.
Голубка летит сквозь дождь, снег, жару и только потом падает, внезапно сраженная парящим существом. Стратег задал вопрос, не планируют ли не-гуманоиды напасть в будущем.
Голубка летит сквозь дождь, снег, жару и только потом падает, внезапно сраженная парящим существом, ко рядом с ним вопросительный знак. Такое нападение возможно.
Голубка падает, внезапно сраженная неизвестно кем. Задание узнать, кто осмелился напасть.
Голубка падает, внезапно сраженная неизвестно кем. В отдалении символ парящего существа. Задание узнать, не замешаны ли не-гуманоиды косвенно в инциденте с космической станцией.
Обмен мыслеобразами продолжался еще некоторое время. Стратег давал своему агенту дальнейшие указания. Но главное, он получил подтверждение, что, хотя не-гуманоиды и планируют войну с человечеством (этим они занимались постоянно), но атака на «Пионер-4» – не их рук дело. Впрочем, иного Стратег и не ожидал.
После сеанса обмена мыслеобразами контактеру всегда необходим отдых. Стратегу хотелось тут же связаться с двумя остальными агентами, но он не стал пренебрегать этим правилом. Потом пришлось бы бороться с головной болью, а именно ясная голова сейчас ему была нужна больше всего. Взяв сигару, он закурил, сидя лицом к морю. Море всегда располагало к размышлениям. Теперь ему не избежать выступления на Совете Земли и космических Колоний.
Совет собирался регулярно раз в месяц, а многочисленные комиссии и подкомиссии заседали беспрерывно. Стратег присутствовал только при рассмотрении вопросов чрезвычайной важности. Последний раз – пять лет тому назад, когда обсуждалась программа строительства военных космических кораблей серии «Супернова». Стратег пытался убедить Совет форсировать строительство нового флота. Он представил генеральный план формирования флота стратегического назначения на основе кораблей «Супернова». Сто новейших кораблей за пять лет. Много лет упорного труда лучших ученых и инженеров Земли. Но Совет решил тогда иначе, направив материальные и людские ресурсы на освоение еще двух планет.
Если бы программу строительства новых космических кораблей серии «Супернова» реализовали в полном объеме, никакой противник был бы сейчас не страшен. Но Стратег не привык, да и не имел права тратить время на бесплодные сожаления. Он обязан найти способ, как защитить Землю. Чем располагает Земля для обороны? Три Звездных Флота. Почти триста боевых кораблей, но, увы, устаревших моделей. Кроме того, Землю защищают четыре Универсальные Системы Отражения Космической Опасности (УСОКО), представляющие собой зарытый глубоко в земле автономный командный пункт, оснащенный инерционной космической пушкой (ИКП). Эта пушка способна сбить любой космический объект, представляющий опасность для Земли, – как метеорит, так и корабль неприятеля. Однако ИКП потребляла много энергии и требовала времени для подзарядки. Чтобы успешно отражать атаки вражеского флота, необходимо иметь как минимум шестнадцать УСОКО, равномерно распределенные по всей Земле. В наличии – только четыре. Ни одна из колоний Земли такими системами не располагает.
УСОКО были полностью автономны и почти неуязвимы для атаки из космоса. За десять лет существования систем только однажды расчет заступил на боевое дежурство, когда метеорит Фортуна опасно сблизился с Землей. Это произошло восемь лет тому назад, когда существовала одна-единственная УСОКО. Все говорило за то, что метеорит пройдет в предельно опасной близости от орбиты Земли, но не столкнется с ней.
В целях безопасности Фортуну решили расстрелять. Не последнюю роль в принятии решения сыграло и желание испытать УСОКО в реальных условиях. Успех был потрясающий. Метеорит уничтожили первым же выстрелом ИКП, и весь боевой расчет в одночасье стал национальными героями. Объявили всеобщий праздник на Земле и ее колониях. Затем – череда народных гуляний, фейерверков, званых обедов, концертов. Сколько хвалебных речей было произнесено, сколько написано стихов и романов! Расчет посетил каждую из планет. Не забыли и ученых, проектировавших УСОКО, и, конечно, Стратега, который в очередной раз стал всеобщим кумиром. Тогда даже те, кто еще сомневался, нужен ли вообще Стратег Земле, начали петь ему дифирамбы.
УСОКО – детище Стратега. Он ее придумал, разработал основные принципы функционирования и добился создания Бюро Стратегических Разработок. Все десять лет, ушедшие на проектирование, Стратег курировал работу БСР. Столько же лет понадобилось на то, чтобы убедить Совет построить первую УСОКО.
Появление метеорита имело, бесспорно, один положительный момент. После его успешного уничтожения наконец-то приняли программу создания УСОКО. Стратег тогда сказал, что сама судьба послала нам эту Фортуну, чтобы образумить Совет и обратить его внимание на проблемы безопасности Земли и ее Колоний. В результате в кратчайшие сроки на Земле создали еще три системы, правда, на этом реализация программы и закончилась. У Совета опять нашлись более важные дела. Во всей этой истории оставалось много неясного. По всем расчетам, Фортуна должна была пролететь на очень значительном расстоянии от Земли, и ученые так и не смогли понять, почему вдруг метеорит резко изменил свою траекторию и вообще откуда он взялся.
Одновременно с УСОКО на защиту Земли должны были встать двадцать «носорогов», взлетев с военной базы «Детинец», расположенной на обратной стороне Луны. Чрезвычайно медлительные и неповоротливые, они обладали огромной огневой мощью и крепкой броней. В крайнем случае они могли пойти на таран и имели при этом шансы уцелеть.
Следующий оборонительный рубеж проходил по границе Солнечной системы. Около ста «пантер», скоростных и маневренных космических истребителей, базировались на Плутоне. Именно они примут на себя удар, если Звездный Флот не сможет остановить врага.
Кроме неизвестных, захвативших космическую станцию «Пионер-4», явных врагов у Земли не было. Но их не было во многом благодаря тому, что она располагала Звездным Флотом. Отношения с не-гуманоидами, хоть они и складывались сложно, можно было охарактеризовать как сдержанно нейтральные. Они очень болезненно относились к экспансии землян, но значительно уступали в военном потенциале. Стратег не сомневался, что они не преминут воспользоваться слабостью Земли, но напасть в одиночку? Нет-нет, на это они вряд ли решатся… Но за ними нужен глаз да глаз.
Если призраки руководили Союзом не-гуманоидов и направляли его, то главную ударную силу составляли воинственные головастики с планеты фарфоровых куколок. Они были очень своенравны и могли ослушаться призраков. Стратег решил проверить и этот вариант.
Латинская буква «S» в трехмерном изображении, сверкая разноцветными огнями, устремилась навстречу детской фарфоровой игрушке в виде необыкновенно красивого юноши. Стратег вызывал агента с планеты фарфоровых куколок.
Фарфоровая игрушка ожила. Ее глаза заискрились. Стратег установил, что именно его агент вышел на связь.
Голубка мира Пикассо, внезапно сраженная детской фарфоровой игрушкой. Вдали силуэт парящего существа. Вопрос – не напали ли фарфоровые куколки без ведома призраков?
Голубка, но ни игрушки, ни парящего существа рядом нет. Агент отрицал причастность фарфоровых куколок к нападению.
Голубка падает, внезапно сраженная неизвестно кем. Задание узнать, кто напал.
Голубка падает, внезапно сраженная неизвестно кем. В отдалении детская фарфоровая игрушка. Задание узнать, не замешаны ли куколки косвенно в этом инциденте.
Вернувшись в свое кресло с видом на море, Стратег продолжил анализировать ситуацию. Итак, не-гуманоиды, по крайней мере напрямую, в этом не замешаны. Зееряне? Скрытность и недоверчивость – вот два их основных качества. «Конфедерация Победившей демократии», так называл их Стратег. Они не способны напасть внезапно. На обсуждение и голосование у них ушли бы годы, и об этом знали бы уже на другом конце Вселенной. Они слишком осторожны, а тот конфликт, когда корабль глубокой разведки из Солнечной системы вторгся на их территорию, давно улажен, хотя и с большим трудом. Было время, когда обе цивилизации находились на грани войны.
Выдержав положенную паузу, Стратег стал искать связи с последним агентом.
Латинская буква «S» в трехмерном изображении, сверкая разноцветными огнями, устремилась навстречу латинской букве «Z». Стратег вызывал агента из Конфедерации зеерян.
Латинская буква «Z» никак не хотела оживать. Агент в очередной раз не ответил на вызов Стратега.
Потягивая кофе с коньяком, Стратег вернулся к своим размышлениям. Стемнело, и огни Конкордии отражались в водах Средиземного моря.
Юность Стратега. Ленинград
Как же все-таки хорошо, когда все вокруг говорят по-русски! Этого не понять тем, кто никогда не жил вне России. Александр наслаждался любимым городом. Он мог часами бродить по его улицам, набережным и паркам. Он поселился с родителями на Тракторной улице (сестра с мужем осталась жить в Прибалтике). Какое дурацкое название! Говорили, что по ней прошел первый трактор, выпущенный на Кировском заводе. За что так не повезло этой улице?!
Нагулявшись вдоволь по Петроградской стороне, он возвращался домой на метро. На станции «Гостиный двор» в полупустой вагон вошла девушка, которая сразу привлекла его внимание. Хорошо сложенная брюнетка с огромными выразительными глазами и длинными ресницами. Юноша не мог отвести от нее взгляда. Девушка это заметила и в ответ мило улыбнулась, давая понять, что не против знакомства. Александр не ожидал такой реакции и продолжал разглядывать ее. Она явно ждала, что вот сейчас он подойдет к ней и заговорит. Она вышла на нужной ему станции, но он так и остался в вагоне, проехал дальше. Уже с перрона она обернулась, удивившись, что он не идет следом. Перехватив его взгляд из уходящего поезда, удивленно пожала плечиками…
Пора было подводить итоги. Наконец-то он живет в России, в городе своей мечты. Это хорошо. Но в свои неполные шестнадцать лет он не только оставался мальчиком, но даже ни с одной девчонкой не целовался по-настоящему. Сегодняшний случай в метро лишний раз подтвердил, что его застенчивость переходит все границы. Он просто не в состоянии первым заговорить с понравившейся ему девушкой, даже если та дает понять, что ничего не имеет против. Да что там с девчонкой, он даже не решается обратиться к прохожему с банальным вопросом, который час или как пройти куда-нибудь. Позавчера он заблудился и проплутал пару часов, будучи не в силах заговорить с прохожими. Со всем этим надо что-то делать.
Одинокие прогулки по городу прекратились, когда из Прибалтики приехал друг. Тот познакомился по переписке с одной полькой, и теперь она приехала с тургруппой в Ленинград. В первый же день польская девочка предложила познакомить его с любой, на его вкус, девчонкой из группы, уверяя, что ни одна не откажет.
В один из вечеров приятель, которому уже поднадоело обниматься на скамейках и хотелось большего, договорился, что они пролезут к девчонкам в номер через окно. Александр согласился на это приключение. В конце концов, польские девочки были очень симпатичными. Захватив по две бутылки шампанского, парни направились к пожарной лестнице. Они уже добрались до второго этажа, когда какой-то старой карге приспичило выглянуть в окно. Завидев юношей, она вообразила невесть что, завопила и подняла невообразимый шум. Затея с треском провалилась, и им пришлось сматываться, пока не появилась милиция. Шампанское, чтобы не таскаться с ним, решили выпить из горла. Насколько он обожал его до этого вечера, настолько не переваривал последующие два года. Что может быть хуже, чем теплое шампанское прямо из бутылки!
Едва спровадил друга, как к нему в гости приехала та девчонка, с которой он познакомился на свадьбе сестры. Она никогда не была в Ленинграде и решила воспользоваться случаем. Александр с радостью показывал ей город. Они ходили, обнявшись, он целовал ее в щеку, но в губы не решался. К тому же все время мешали родители. Они работали сутки через трое, но смены не совпадали, и один из них всегда был дома. Уже перед самым ее отъездом у матери заболела сменщица, и вот они наконец-то остались наедине.
Вдоволь наобнимавшись, они пошли спать каждый к себе, но уже через полчаса он под надуманным предлогом зашел к ней в спальню и оказался в ее постели. Она ждала его. Преодолевая легкое сопротивление, он избавил ее от одежды. Впервые он видел так близко голое девичье тело. Она безропотно давала себя ласкать… Он так и не понял, почему этим все и ограничилось. Может, потому что она не отвечала на его ласки? Вряд ли, тогда он этого даже и не замечал. Прощаясь, уже на вокзале, она поцеловала его в губы и сказала:
– Тогда, той ночью, если бы ты только захотел, я была бы твоей…
Больше они не виделись, хотя некоторое время, скорее по инерции, еще переписывались.
А первого сентября он пошел в девятый класс. Школа находилась через дорогу, и он каждый раз вылетал из дома в последнюю секунду, чтобы успеть на урок. Здание было выполнено в виде серпа и молота – первая новостройка Советской власти. В рукоятке то ли серпа, то ли молота раньше располагалась обсерватория, теперь превращенная в склад противогазов. Александр еще раз убедился, что с ровесниками ему неинтересно, а школьную программу он давно прошел самостоятельно. Занятия спортом он забросил, и теперь оставались только книги.
Ребята из класса уговорили его отправиться в какую-то дурацкую поездку на Украину, по местам боевой славы. Было очень скучно, но однажды вечером к нему подошла девчонка и пригласила вместе с ее друзьями сходить в ресторан. Из всей группы она была, пожалуй, самой красивой, и вокруг нее всегда вились ребята. Она была, наверное, на пару лет постарше него. Одноклассники дружно сказали, что его пригласили из-за денег. «Ну и пусть, – решил про себя Александр, – все равно пойду». Таня, так ее звали, усадила его рядом с собой и весь вечер в ресторане танцевала только с ним. Она была чертовски хороша. Когда принесли счет, с Александра не взяли ни копейки. Таня шепнула ему на ухо, что пригласила его не ради денег. На обратной дороге она сделала так, что они отстали от остальных, и первой поцеловала его, прямо на улице. Это был его первый настоящий поцелуй. Именно с ней он впервые почувствовал, что это такое – целоваться с девушкой. Ах, как это сладко! Они целовались, наверное, с полчаса, а он хотел еще и еще… Прощаясь у подъезда общаги, где их поселили, она сказала:
– Смотри не засни, я сегодня ночью приду к тебе.
Да, он хотел, чтобы она пришла. Он жаждал близости с ней. Он хотел наконец стать мужчиной. Он хотел познать женщину. Какое там заснуть! От волнения он не находил себе места и постоянно бегал в туалет. А что если у него ничего с ней не получится? Почему же она все не идет? Как томительно это ожидание – ожидание первой ночи любви. Под утро он все-таки заснул. Она так и не пришла. За завтраком она, как ни в чем не бывало, сказала:
– Извини, я заболталась с подругой.
Уже в Ленинграде Таня позвонила ему и пригласила пойти с ней в ресторан.
– Ты знаешь, у меня на сегодня билеты в театр, – соврал он в ответ.
Больше она не звонила, а он в очередной раз струсил. Он знал ее номер телефона, но не решался набрать его. Это ведь так просто – набрать номер, и девушка, которая тебе нравится, сделает тебя мужчиной. Или наоборот, это очень сложно…
После летних каникул восемнадцатилетний Александр вернулся в город совсем другим человеком.
– Кто она, как это было? – обступили его друзья.
– О чем это вы? – попытался было отшутиться Александр.
– Кто та девушка, с которой ты переспал?
– С чего это вы взяли?.. На мне что, написано?
– Написано, и еще как! За километр видно: Александр стал мужчиной!
– Случайное знакомство в поезде, – сдался он.
– Расскажи, как это было? – не унимались любопытные друзья.
Но все вопросы остались без ответа. Александр взял себе за правило об интимных подробностях не распространяться.
В то время молодежь часто собиралась на небольшие вечеринки, человек по десять, потанцевать, пофлиртовать, послушать музыку и немножко выпить. На одной из них ему приглянулась незнакомая девчонка в очень короткой юбочке. Он стал приглашать ее на танец чаще других, но никаких шагов к сближению не предпринимал. В самый разгар вечеринки она затащила его в какую-то кладовку и, не дав опомниться, страстно поцеловала. Без слов он понял, что она согласна на все. Когда они занялись любовью, она так стонала и вскрикивала, что этого нельзя было не услышать в большой комнате, где веселились остальные. Когда Саша и его партнерша туда вернулись, он заметил, что она шепталась с подругами, после чего те стали как-то странно на него смотреть и наперебой приглашали танцевать. На следующий день его новая подружка позвонила и пригласила к себе домой. Ее родители уехали на дачу Они встречались недели две или около того. Потом появилась еще одна девчонка, затем третья… И сбылось предсказание Елены Прекрасной, его первой женщины из поезда. Девчонки стали за ним бегать, не давая проходу. Среди них прошел слушок, что больно уж он хорош в постели.
Александр об истинной причине столь пристального внимания к себе со стороны прекрасного пола даже не догадывался. Правда, он обратил внимание, что ребята стали ему немного завидовать и даже подшучивать.
– В какой постели сегодня ночуешь, Дон Жуан?
– Да вроде как дома, один…
– К нему вон какая очередь стоит, а он один…
– Ребята, я не пойму, чего они за мной бегают, что во мне такого особенного? Может, вы в курсе?
– Ты что, на самом деле не знаешь или прикидываешься? После тебя девчонки с нами уже и не хотят…
– Да в чем дело-то?..
– Спроси девчонок, с которыми ты переспал.
Спрашивать он, естественно, не стал, и так бы и оставался в неведении, если бы не случай. Он познакомился с двумя подружками и, после того как переспал с одной из них, сразу; на следующий день, встретился с другой. На попытку затащить себя в постель он стал нести что-то типа того, что ему неудобно, ведь они подруги.
– Успокойся, – засмеялась она в ответ. – Подружка знает, что мы сейчас вдвоем. Это она мне и посоветовала тебя.
– Посоветовала? – удивился он. – Но почему?
– Она, конечно, сказала, почему; но давай сперва проверим…
Через несколько часов, расставаясь, она все-таки ответила на его вопрос:
– А подружка-то была права. Ты действительно хорош в постели.
– Что значит «хорош»?
– Ты что, действительно не знаешь, почему девчонки сходят по тебе с ума? Ну ты даешь. Ладно, сам напросился. Ты сильнее, чем многие другие мужчины.
– Это как? – вырвался у него вопрос, хотя он уже догадался, в чем дело.
– Член у тебя побольше, потверже и стоит подольше, – цинично ответила она, – да и пользуешься ты им умело. Только не зазнавайся, найдутся мужики и посильнее тебя…
Следующие полгода прошли как в тумане. Девчонки сменяли одна другую. Часто он даже не знал, как их зовут. Появились и женщины, лет на десять старше него. Стал больше пить. Попробовал водку.
Однажды, проснувшись в постели сразу с двумя девчонками, он очень удивился. Групповухи он не признавал, и даже на любовь втроем его было не подбить. Позже девчонки раскололись и сказали, что не смогли его поделить и решили, что он справится и с двумя. Они просто менялись в темноте, а он этого даже не заметил.
…Он проснулся от какого-то надоедливого шума. Голова и так раскалывалась ужасно, а этот шум просто добивал его. Встать сил не было, и он опять погрузился в беспамятство. Когда боль и шум стали невыносимы, он заставил себя открыть глаза и присесть. Он лежал на угольной куче, а шум издавали носившиеся по небольшой площадке мотоциклы. Денег при себе не оказалось, но, посмотрев на себя, он понял, что в таком виде в транспорт лучше не соваться. Сдадут в милицию на следующей остановке. Отправился домой пешком. От свежего воздуха в голове стало проясняться. Он вспомнил, как ему стало плохо от выпитого прямо в метро. Как его вырвало. Потом милиция, от которой удалось откупиться. Вот только как он оказался здесь, так и осталось загадкой, но это был последний случай, когда он напился до бессознательного состояния.
Полночи он ворочался во сне, а под утро ему приснился зловещий сон. ИСПЕПЕЛИТ. Эта надпись со стекающей с огненных букв кровью стояла у него перед глазами весь день. Это не был библейский ад. Какие-то уродцы стегали плетьми мужчин и женщин. Стекающая с них тонкими ручейками кровь сливалась в одну большую надпись – ИСПЕПЕЛИТ. Потом людей на ржавой лопате засовывали в огненную печь, но они там не сгорали, только корчились от боли. Едкий дым поднимался высоко вверх, образуя то же слово – ИСПЕПЕЛИТ. Корчащиеся от боли тела валялись на грязном полу вперемешку с экскрементами. Даже с зажатыми ушами были слышны пронзительные крики и глухие стоны – ИСПЕПЕЛИТ.
Придя в себя, Александр выдернул из розетки надрывающийся спозаранку телефон. Принял душ и вместо пива выпил молока. Сон явно был вещим, а его смысл очевиден. Вести дальше такой образ жизни – просто безумие.
Нет, он не собирался уходить в монастырь. Разве что в женский, как он любил шутить. Просто он ввел для себя жесткое ограничение – не больше трех девчонок в неделю. Жизнь сразу обрела другой смысл. Появилось время для чтения, театров и прогулок по любимому Питеру, как тогда многие стали называть Ленинград.
Земля. Конкордия. Стратег (продолжение)
Покалывание в затылке отвлекло его от воспоминаний, вернув к действительности. На белоснежной простыне, которую он мысленно представил, сменяя друг друга, стали возникать изображения космических кораблей неизвестной конструкции. Они выходили из подпространства и окружали станцию «Пионер-4». В общей сложности Стратег принял около двадцати мыслеобразов. Для него это было несложно, но он прекрасно понимал, что другой, передавая ему без ментального усилителя такое количество сообщений за столь короткий промежуток времени, совершал подвиг, рискуя своей жизнью, чтобы предупредить об опасности. События стали развиваться по наихудшему сценарию. Стратег знал, что у него в запасе не так много времени, но не предполагал, что его уже почти совсем не осталось. Вражеский флот расположился на территории, которую еще недавно контролировало человечество. Сомнений в намерениях противника не было. Теперь оставалось только дождаться транспортного корабля с мини-зондом, который исследовал внутренности захваченной станции. Неужели ему не показалось и взрыв действительно произошел изнутри? Как такое возможно? Диверсия? Но как удалось незаметно проникнуть на объект, чтобы заложить радиоуправляемую мину? Предательство? В это Стратег отказывался верить.
В любом случае он не имел больше морального права скрывать от остальных грозящую человечеству опасность. На его запрос компьютер ответил, что из всего руководства Земли в здании сейчас находился только Первый советник Штольц. Стратег для себя решил, что это тревожное сообщение должен сделать один из членов Совета, а не военные. Так оно будет воспринято более спокойно гражданским населением. Советник Штольц, по мнению Стратега, годился только на то, чтобы трепать языком, а сейчас как раз был такой случай. Военные будут проинформированы по своим каналам, а для остальных Штольц произнесет патриотическую речь.
Через полчаса Первый советник вошел в кабинет Стратега, который за это время успел подготовиться к разговору. Вместо объяснений он просто спроецировал на компьютер часть мыслеобразов и подкорректированную картину штурма «Пионера-4», записанную на ИПКСе, убрав ненужные детали и те эпизоды, которые решил засекретить. Штольц дважды молча просмотрел все материалы, меняясь в лице по мере того, как до него доходила суть произошедшего. Стратег своевременно подсунул ему рюмку шнапса, а затем и другую. В течение следующего часа текст речи был готов и записан на ПНК (персональный нанокомпьютер) советника.
Выпроводив раздувшегося от собственной значимости советника, Стратег вернулся к своим мыслям. Пока ясно было только одно – нападение совершил кто-то третий. Зееряне и не-гуманоиды напрямую в этом не участвовали. Но кто? Как узнать, кто этот неведомый враг? Задание агентам выдано, Батя уже в пути. Больше ничего путного в голову не приходило. Итак, цель поставлена – защитить Землю. Для этого надо узнать, кто враг. А если узнать нельзя? Что делать? К любой проблеме всегда можно подойти с разных сторон. Вот именно! Важно не только кто напал, но и готова ли Земля отразить агрессию. Вот она, ближайшая цель. Спасибо, отец, ты всегда учил меня, что главное: правильно выбрать цель. И еще: почему такое стало возможно? Почему мы даже не знали о существовании столь грозного противника?
Стратег вместе с креслом развернулся в сторону гор. Он всегда сидел так, когда решение было им уже принято.
Но сидеть праздно и любоваться снежными шапками Альп он не мог. Его мозг продолжал работать, не зная ни секунды покоя.
Немезида. Загадочная планета замыкала список Артефактов, которых было всего пять, или, можно сказать, целых пять. Планету открыл один из военных кораблей-разведчиков, и его рапорт случайно попался на глаза Стратегу. Ничего не поняв из сумбурного донесения, он решил сам побывать на этой планете. Холодная Немезида с ее голубым сиянием поразила воображение Стратега, и он принял решение засекретить все сведения о ней, но, как оказалось, поздно – пилоты успели разболтать о невиданном чуде. Но если информацию нельзя скрыть, надо сделать так, чтобы никто в нее не поверил. Фальсифицировав отчеты, Стратег представил Немезиду заурядной планетой, плохо пригодной для жизни и мало перспективной для колонизации. Кто же после этого поверит, что Немезида состоит чуть ли не сплошь из редких минералов в чистом виде, а по экватору проложена сплошная гранитная лента? Но именно так и обстояло дело. Кто-то старательно собрал отдельные элементы со всей Вселенной и упрятал их на этой планете, мало того, обернул ее гранитным поясом, словно готовой лентой конвейера для производства… Вот только чего – орудий войны или мира? Природа такое сотворить не могла – планета существовала вопреки многим законам физики, химии и прочих наук. Кто же ее создатель? Ответа на этот вопрос у Стратега не было.
Оставалось неясно: то ли кто-то припас все это богатство себе на черный день, то ли подготовил кому-то воистину царский подарок. Кому? Все говорило о том, что в случае необходимости на планете можно наладить в кратчайший срок выпуск любой продукции.
Немезида оставалась в девственном состоянии, но Стратег понимал, что подобное положение дел не может продолжаться вечно – кто-нибудь когда-нибудь все равно пронюхает о ее сказочных богатствах. Он был уверен – загадочная планета еще сыграет свою роль в судьбе Земли, дай бог, не роковую.
Ревниво оберегая тайну Немезиды, Стратег довел уровень секретности до немыслимого предела, и теперь ее местонахождение было доподлинно известно лишь ему одному. В многочисленных же справочниках благодаря его стараниям были указаны неверные координаты.
Это был единственный Артефакт, никак не проявивший свою связь с Землей. Взаимосвязь с другими Артефактами также отсутствовала.
Территория, контролируемая не-гуманоидами.
Планета рабов. Пещерный город
Над Планетой рабов стоял смрад. Тысячи труб днем и ночью неустанно коптили небо. Каждый порыв ветра поднимал гигантские клубы песка и золы. Сквозь это марево редко проглядывали лучи Абриго, местной звезды. Раньше она называлась иначе. Теперь за одно упоминание этого имени следовала немедленная и мучительная смерть. Некогда цветущая планета постепенно превращалась в безжизненную пустыню – такова участь всех планет, захваченных не-гуманоидами.
Картеро, маленький пушистый зверек с вытянутой мордочкой, уже выбился из сил, третьи сутки пробираясь по безводной пустыне. На шее у зверька находился еле заметный ошейник с посланием в пещерный город рабов. Картеро использовали в качестве почтальона на планете рабов. Как бы далеко ни оказался зверек от своей норы, вернее, от места, где он родился, он всегда найдет дорогу назад. Это был в настоящее время единственный доступный способ общения на истерзанной планете. Местная голубиная почта.
Две беды постигли эту планету. Опасная близость к территории, заселенной не-гуманоидами, и большие запасы полезных ископаемых. Около двухсот лет тому назад это привело к катастрофе. Планета была захвачена не-гуманоидами, население превращено в рабов, а планета – в карьер по добыче руды и фабрику по производству оружия.
Катон работал кайлом уже одиннадцать часов, откалывая в карьере куски железной руды. Другие рабы грузили ее в тачки и отвозили к огромным доменным печам, в которых прямо под открытым небом плавили металл. Руда залегала неглубоко, и ее добыча велась варварским способом. Плодоносный верхний слой почвы просто срезался и, таким образом, уничтожался. Плавильные печи строили поблизости от карьера. Когда руда заканчивалась, все это бросали и начинали уродовать поверхность планеты в новом месте. Таким образом уже четвертая часть планеты превратилась в пустыню с тут и там торчащими трубами полуразрушенных печей.
На шее у Катона было железное кольцо – знак раба, на правой руке – браслет из неизвестного на планете материала. He-гуманоиды называли этот прибор гравитатором. Сейчас он был выключен, чтобы не мешал работать. Включали его, только когда рабов вели строем на работу или с работы, для предотвращения побегов, а также при возникновении беспорядков. Невеселыми были мысли Катона. Он ждал известий от укрывшихся. Так называли тех жителей планеты, которым удалось сбежать и укрыться в труднодоступных горных районах. Картеро должен был появиться два дня назад с важным сообщением. Его гибель могла отсрочить реализацию важных планов на неопределенный период. Картеро имели один существенный недостаток. Они всегда и безошибочно находили дорогу, но только домой. Для того чтобы с их помощью отправить кому-то сообщение, нужно было иметь под рукой картеро, чья родная нора находилась рядом с адресатом.
He-гуманоиды, захватив планету, обратили в рабов не все население, а ровно столько, сколько необходимо для работы. Они всегда могли пополнить их число за счет свободных, то есть той части населения, которая жила в равнинных районах планеты и являлась легкой добычей для не-гуманоидов. Захватчики разрушили всю инфраструктуру и промышленность планеты и теперь считали, что местное население не может оказать им сопротивления и не представляет опасности. По этой причине они совсем не беспокоили укрывшихся, считая, что ловить рабов на равнине намного проще, чем в горах.
Сигнал об окончании двенадцатичасового каторжного труда оторвал Катона от тревожных мыслей. Рабы начали строиться в шеренгу, собственноручно приковывая себя к общей цепи при помощи кольца на шее. Охранники – маленькие, всего полтора метра ростом, и необычайной красоты, словно фарфоровые куколки, – обходили шеренгу и включали гравитаторы. Скованные одной цепью, еле волоча ноги, рабы двигались в сторону пещерного города. Включенные гравитаторы затрудняли их и без того медленное движение. Рабов никто не подгонял. Завтра им надлежало вернуться в карьер. Чем позднее они доберутся до пещерного города, тем меньше у них останется времени на еду и отдых. Охранники не сопровождали колонну рабов, ведь даже освободившись от цепи, что было маловероятно, с включенными гравитаторами далеко не убежишь. Беглых рабов после поимки ждала страшная смерть.
Через час отряд рабов подошел к деревянному частоколу, которым был обнесен загон перед пещерным городом. Проходя через открытые ворота, рабы освобождались от цепей, и охранники выключали гравитаторы. Внутрь загона не-гуманоиды заходили редко, и там рабы оставались предоставленными самим себе. Захватчики жили в небольшом отдалении. Их жилища, построенные рабами, стояли на холме, с которого хорошо просматривалась вся территория пещерного города.
Катон, освободившись от цепи, отправился смывать толстый слой пыли, которым покрылся за день. У входа в душевые его дожидалась Тана – его подруга. Она шепнула на ухо, что эту ночь проведет с ним. В отличие от Катона, Тана была свободной, насколько это возможно на планете, захваченной врагом, и могла беспрепятственно покидать пещерный город. Она работала на полях, расположенных по соседству. He-гуманоидов интересовал только своевременный выход рабов на работу и выполнение дневной нормы. В остальное они не вмешивались, и о своем пропитании рабы должны были заботиться самостоятельно. С этой целью вокруг загона добровольно поселились свободные, которые возделывали поля, пасли стада животных, готовили еду для рабов, шили для них одежду. Свободные могли в любое время входить в загон и покидать его. He-гуманоиды не обращали на них внимания. Благодаря этому рабы питались достаточно хорошо, были обеспечены одеждой, обувью и могли следить за гигиеной.
Уже стоя под душем, Катон узнал, что картеро так и не появился. За ужином он передал другим членам Комитета сопротивления, что сегодня надо обсудить план дальнейших действий.
Члены Комитета собрались около полуночи, отсутствовал только Сенон. Пока ждали, строили догадки о судьбе картеро. Сенон появился с двадцатиминутным опозданием – на него это было не похоже. Катон внимательно следил за его приближением.
– Тунон, убей его! – закричал Катон, как только Сенон вышел на свет и поравнялся с Туноном, стоящим на страже. – Убей Сенона!
– Но это же наш товарищ… – растерянно ответил Тунон.
– Глаза! Посмотри на его глаза!
Теперь все заметили, что глаза у Сенона как будто мертвые, ничего не выражают и очень темного цвета. Точно такие глаза были у не-гуманоидов, у тех прекрасных фарфоровых куколок, их охранников.
Существо, вселившееся в Сенона, поняло, что разоблачено, и попыталось бежать. Тунон чисто машинально, так до сих пор и не осознав, что случилось, ударил его кайлом по голове. Сенон свалился замертво, и все столпились вокруг безжизненного тела. Вдруг из правого уха мертвеца выползло что-то осклизлое и темное. На непропорционально большой голове сверкнули злобные глаза. Головастик щелкнул неожиданно большой пастью, продемонстрировав острые клыки, и бросился наутек.
Все оцепенели. Катон выхватил кайло из рук Тунона и метнул его в уползающего головастика. Бросок был точен. После этого все, словно обезумев, принялись рубить лопатами еще извивающееся тело на мелкие куски и успокоились только тогда, когда от головастика осталось лишь зловонное темное пятно. Теперь рабы знали, что представляют собой куколки.
Впервые за много лет на Планете рабов был убит не-гуманоид. Теперь должно было последовать наказание. Наказывали всегда во время утреннего построения. Не-гуманоиды спрашивали, кто совершил тот или иной проступок. Если никто не сознавался, они хватали первого попавшегося и убивали его. После этого вопрос повторялся, и так до тех пор, пока виновный не признавался. Никакого расследования не проводилось. Рабы усвоили эту тактику и сознавались сразу. Правда, сознавался не всегда тот, кто провинился и должен был понести наказание. Этого требовала суровая логика выживания. Все члены Комитета сопротивления понимали, что не может быть и речи о том, чтобы их лидер, Катон, признался в убийстве не-гуманоида и был казнен.
Янон и Гидон, несмотря на поздний час, направились в лазарет, где находились тяжелобольные и немощные. Лазарет помещался рядом с входом в пещеру, чтобы его обитатели могли выходить на свежий воздух, а лежачих было легче кормить. Небольшое помещение было набито до отказа. He-гуманоиды разрешали иметь столько больных, сколько вмещала эта комнатушка. Остальные должны были работать. Те обитатели лазарета, которые не спали в этот час, увидев Янона и Гидона, сразу поняли причину их визита и стали будить Детона.
Детон впервые за много лет видел сон. Он был опять дома, среди свободных, его мать готовила обед, а две сестры работали в поле. Отца он почти не помнил, его увели в рабство, когда Детон был совсем маленьким. Следующая картинка. Он со своей девушкой Натой гуляет ночью, взявшись за руки. Они проходят мимо стога сена. Он пытается повалить ее в стог свежескошенной травы. Она вполсилы сопротивляется. Они уже в стогу. Целуются. Его руки завладели ее маленькой грудью. Она умоляет не трогать ее до свадьбы. Он уступает. Следующая картинка. Он работает в поле со своими сестрами. Они подшучивают над ним по поводу бессонной ночи. У него все валится из рук. Он мысленно смакует моменты вчерашнего свидания с Натой. Больше он своих сестер не видел. Следующая картинка. Его мать протягивает к нему руки и зовет к себе. В этот момент он проснулся.
Открыв глаза, Детон увидел у своего изголовья Янона и Гидона. Теперь ему стал ясен смысл сна – давно умершая мать звала его к себе.
– Мы пришли за добровольной жертвой.
– Когда? – спросил Детон устало.
– Ни в чем нельзя быть уверенным. Это уже свершилось.
– Значит, сегодня утром.
Они рассказали Детону, в чем он должен сознаться. Негуманоиды обычно не допрашивали провинившихся, но рабы, опасаясь, что их обман раскроется, всегда рассказывали о случившемся добровольной жертве со всеми подробностями. От них скрывали только имя того, ради кого он шел на смерть, чтобы из страха перед мучительной смертью он не мог проговориться. Всегда имелся запасной вариант. Согласившийся на добровольную жертву еще ни разу не отказался от своих слов, но был случай, когда он просто не дожил и пришлось срочно искать замену.
Сон как рукой сняло. Детон был очень стар (по меркам рабов) и к тому же последнее время болел. Он знал, что его дни сочтены, и давно стоял первым в этой страшной очереди. Но одно дело просто умереть, а другое – принять страшную и мучительную смерть. Для этого нужно иметь мужество. Мужество – это талант. А талант – он либо есть, либо его нет. За свою долгую бытность рабом он не раз присутствовал на казни, и сейчас отвратительные сцены того, что его ожидало, всплыли в памяти. Его передернуло от омерзения и ужаса. «Потерянное Спасение, дай мне мужество в мой последний час!» – молился он.
Детон вспоминал свою долгую, но не богатую событиями жизнь. На следующий день после свидания с Натой он работал в поле со своими сестрами. Дело уже шло к обеду, когда младшая из сестер, Хана, заметила на горизонте небольшую точку, которая быстро приближалась. Это могли быть только не-гуманоиды, и, скорее всего, они пришли, чтобы забрать их мужчин в рабство. Она крикнула брату, чтобы тот бежал. Детон уже почти достиг поля, на котором стояли стога со свежескошенным сеном, в одном из которых он собирался укрыться, когда невыносимая головная боль настигла его. Он потерял сознание, а очнулся уже с железным обручем раба на шее и включенным гравитатором. Так началась его долгая жизнь раба. Он больше не видел своей семьи и ничего не знал о ее судьбе. Интересно, вспоминала ли когда-нибудь о нем Ната? Если бы она знала, что это их последнее свидание, позволила бы ему любить ее? Детон за всю свою жизнь так и не познал близости с женщиной. Одно утешало и радовало: впервые на его памяти рабы оказали сопротивление. Впервые за долгие годы убит не-гуманоид. Может, не все еще потеряно для его народа? Может, вырастет новое поколение, которое не будет просто рабами, а станет бороться за свою свободу, и его мучительная смерть не окажется напрасной?
Уже перед самым рассветом Детон, заметив, что Гарон не спит, подошел к нему.
– Не спится?
– Ты же знаешь, я запасной…
– Будь спокоен, я пройду этот путь до конца.
Они крепко обнялись, прощаясь. Никто не знал, сколько еще проживет Гарон, которому после смерти Детона суждено возглавить список смертников.
Члены Комитета сопротивления единодушно решили не обсуждать намеченные на сегодня вопросы. Случившееся неизбежно внесет коррективы в планы, и сейчас лучше подождать развития событий. После того как вернувшиеся Янон и Гидон подтвердили, что доброволец найден, все разошлись. Катон подал знак Зенону, чтобы тот задержался. Вместе с присоединившейся к ним Таной они расположились в укромном уголке. Этим двум Катон доверял безоговорочно.
– Сегодня нам удалось раскрыть тайну куколок, – начал Зенон.
– Теперь понятно, почему у них такие злобные глаза, – вставила Тана.
– Как ты думаешь, Катон, куколки просто жертвы этих головастиков, которые вселяются в них, так же как и в Сенона, – спросил Зенон, – или они заодно с ними?
– Скорее всего, жертвы, но для нас это не принципиально. Главное другое. Сегодня впервые за последние десятилетия на нашей планете был убит не-гуманоид.
– Подумаешь, завалили какого-то головастика! Это было не так уж трудно.
– Не скажи, Зенон, это было настолько сложно, что лет пятьдесят никто даже не помышлял об этом… Это событие может оказаться поворотным в нашей истории. Я надеюсь, что отныне в сознании каждого раба укрепится мысль, что не-гуманоида можно убить. Надо всем рассказать о произошедшем. Это вселит в рабов уверенность, что они могут быть свободными.
– Какова будет реакция не-гуманоидов? Они могут не ограничиться обычной казнью, все-таки убит один из них.
– Ты знаешь, у меня предчувствие, что об убийстве негуманоида они промолчат, а наказание будет только за гибель Сенона.
– Почему?
– Они не захотят допустить в сознание народа мысль, что их можно убить, что не-гуманоиды тоже смертны, и тем более не станут рекламировать такую возможность.
– Наверное, ты прав. Кстати, сегодня наш тоннель продвинулся на десять метров. Мы наконец-то прошли твердые породы, но нужны новые инструменты.
Пещерный город рабов располагался под большим холмом. С одной стороны он был обнесен высоким деревянным частоколом, образующим загон, где располагалась кухня и женщины из числа свободных готовили пищу для рабов. Тут же была столовая – ряды длинных деревянных столов – и душевые, представляющие собой просто отгороженный закуток. Вода находилась в поднятых на двухметровую высоту бочках. Эту воду ведрами каждый день таскали свободные женщины из ближайшего ручейка за два километра, чтобы мужчины вечером могли смыть с себя пыль, сажу и копоть. Каждое утро в загоне перед отправкой на работы объявлялось общее построение. Здесь же рабы и отдыхали после изнурительного труда. Наружу из загона вели единственные ворота, которые надежно охранялись. Женщины могли беспрепятственно в них проходить, когда они были открыты, а закрывались они с заходом Абриго и до рассвета. С остальных сторон холма частокол отсутствовал, там находилось открытое пространство. Но сколько рабы ни пытались в прошлом преодолеть его под покровом темноты, непонятным образом все попытки мгновенно пресекались, и следовала очередная казнь. Не-гуманоиды называли это пространство помеченной территорией. Отказавшись от бесплодных попыток, рабы стали рыть туннель, который мог их вывести в небольшой лесок. Массовый побег невозможен – укрыться такому количество беглецов просто негде, и их бы быстро переловили. Рабы это понимали и собирались использовать туннель для других целей. Через него они надеялись в будущем пронести оружие в пещерный город, а также использовать для связи со свободными и укрывшимися в горах. Работа неожиданно застопорилась, когда рабы натолкнулись на скальные породы, и сегодняшнее известие было радостным.
– Инструменты мы раздобудем. Но сейчас меня волнует другое. С какой целью они подослали к нам своего шпиона? Просто хотели узнать настроения масс или что-то заподозрили? И почему их выбор пал на Сенона, члена Комитета?
– В любом случае, надо усилить меры предосторожности. Думаешь, они сделают еще одну попытку?
– Вряд ли. Слишком просто их изобличить. Глаза выдадут их мгновенно. Тана, надо выделить несколько надежных женщин, чтобы они проверяли глаза всех входящих в пещерный город. И не только рабов, но и свободных.
– Сегодня же займусь этим.
Зенон ушел, и Катон с Таной наконец-то остались вдвоем. С каким нетерпением они ждали этого момента! Они не были вместе уже более недели, а теперь все события сегодняшнего дня – убийство не-гуманоида, отвратный запах и вид головастика и тревога за будущее – погасили желание близости. Тана хорошо почувствовала этот настрой и прямо при свете, не дав Катону погасить масляные светильники, скинула с себя одежду. Раньше, стесняясь наготы, она раздевалась только в темноте, не позволяя любоваться своим молодым и притягательным телом. Катон от неожиданности даже растерялся. Тана с улыбкой наблюдала за ним, она ожидала такой реакции. Она направилась к нему, но он жестом остановил ее, пожирая глазами ее маленькие упругие груди, плоский живот и еще ниже черный треугольник волос. Заметив, куда направлен его взгляд, она смутилась и, несмотря на протесты, приблизилась к нему вплотную. Он крепко обнял ее, и они слились в поцелуе. Одновременно Тана стала раздевать Катона, пока не достигла цели, взяв в свои руки его полувозбужденный член, который немедленно вырос, окреп и задышал под ее настойчивыми ласками. Этим она еще раз приятно удивила Катона. Прежде она его так не ласкала. Вспыхнула обоюдная страсть. Они любили друг друга неистово, но как-то второпях, словно боялись не успеть, как-то неумело, хотя были любовниками уже несколько лет. Все произошло сумбурно и скомканно. Катон кончил намного раньше, чем им обоим хотелось. Страсть потихоньку угасала, так и оставшись неудовлетворенной, ко оба понимали, что еще на один раз у них не хватит ни физических, ни моральных сил. Как все пошло сегодня вечером наперекосяк, начиная с заседания Комитета, так и закончилось. С чувством легкой досады и неудовлетворенности лежали, обнявшись, Тана и Катон и, несмотря на усталость, никак не могли уснуть.
Внутри пещерный город представлял собой три больших зала, соединенных между собой узкими переходами. В их сводах были проделаны отверстия, через которые внутрь проникал свет и свежий воздух. В стенах же было выдолблено множество ниш. В одной из них и уединились Тана и Катон.
Янон и Гидон расположились в среднем зале, где им удалось найти свободные койки. У рабов не было постоянных мест. Пещерный город не мог вместить одновременно всех своих обитателей, но благодаря круглосуточной посменной работе у плавильных печей место для ночлега всегда находилось. Свои нехитрые пожитки рабы держали в мешках, которые повсюду таскали с собой. Янон и Гидон были влюблены в одну и ту же девушку, Лану, и оба добивались ее благосклонности. Сейчас они не спали, каждый мечтал о том мгновении, когда они завтра встретятся с ней.
Для всех в пещерном городе Янон и Гидон были символом настоящей дружбы. Даже их имена обычно произносились вместе. Никому в голову не пришло бы спросить, где Гидон? Если и спрашивали, то спрашивали, где Гидон и Янон, настолько они были неразлучны. Светловолосый и голубоглазый Янон и темноволосый, с мрачным взглядом Гидон. Никто не сомневался, что они друзья. Так оно и было, но только для Янона, который искренне считал Гидона своим другом.
Янон и Гидон были погодками и когда-то жили по соседству друг с другом, в небольшом поселении, жители которого занимались скотоводством. Янон рос в большой семье, у него было много сестер и, главное, отец. Гидон жил вдвоем с матерью и своего отца не помнил, его уже давно забрали в рабство. Гидон завидовал Янону, что у того были сестры, а мысль о том, что у Янона был отец, вообще приводила его в бешенство. Однако он хорошо скрывал свои чувства, и в семье Янона его принимали как родного. Самым радостным воспоминанием детства для него остался день, когда после очередного налета не-гуманоиды увели отца Янона. Он просто сиял от счастья, потому что теперь они оказались в равном положении. Но Янону он говорил слова утешения, помогая перенести боль утраты.
Янон и Гидон подросли и стали пасти стадо конов, местных низкорослых животных, дающих мясо, шерсть и молоко. Животные часто отбивались от стада и терялись. Тогда Янон садился на своего любимого пона Чалого (понов на планете использовали для верховой езды) и неизменно находил потерявшихся конов. Это тоже было предметом зависти Гидона, который хотел отличиться, чтобы все сказали, какой он молодец, как он быстро нашел пропавших конов. Однажды Гидон решился испортить подкову на ноге Чалого и, когда очередная партия конов потерялась, сам отправился на их поиски. Янон же~получил хорошую взбучку от родителей за то, что плохо следил за своим поном, и был наказан. Поиски Гидона закончились тем, что он заблудился и никаких конов не нашел. На следующий день Янон починил подкову и, отправившись на поиски пропавших животных, быстро их обнаружил.
За что ни брался Янон, все у него получалось, Гидон же мог только все испортить. Завидуя своему более удачливому другу, он старался во всем ему подражать и ни в чем не отставать, так и росли они вместе неразлучными товарищами. Когда они в очередной раз пасли конов, не-гуманоиды обратили их в рабство, но и здесь, в пещерном городе рабов, друзья были все время вместе, помогая друг другу преодолевать тяготы жизни.
Однажды вечером Янон познакомился с Ланой, работавшей на кухне. Ночью он рассказал другу, что встретил девушку, красивее которой никогда не видал. Гидон следующим же вечером тоже познакомился с Ланой и стал добиваться ее взаимности. Девушка вела себя с обоими одинаково ровно, никому не отдавая видимого предпочтения.
Легкий ветерок поднимал струи песка среди мертвой пустыни. В тени полуразрушенной печи лежал зверек с вытянутой мордочкой. Его небольшое тельце оставалось неподвижно и могло показаться, что он умер. Но если приглядеться повнимательнее, то можно было заметить, что его крохотные усики еле заметно шевелились. Зверек дышал. Картеро, совсем обессилев, так и не найдя ни пищи, ни воды, свалился в спасительной тени. Как ни казалась эта выжженная пустыня безжизненной, в ней все же были другие обитатели, кроме картеро. Маленькая мышка-пустынница, обнюхивая песок, двигалась в его сторону Картеро затаил дыхание, продолжая притворяться мертвым. Пустынница остановилась в десятке сантиметров, не решаясь приблизиться. Жизнь картеро висела на волоске. Если мышка не наберется смелости преодолеть эти последние сантиметры, то ему наверняка уже не выжить, так как сам он был настолько слаб, что это мизерное расстояние ему не осилить. Похоже, страх победил любопытство, и мышка попятилась, но в последнюю секунду передумала и сделала несколько маленьких шажков, которые стали для нее роковыми. Картеро, собрав последние силы, прыгнул и намертво вцепился в пустынницу зубами.
Флаан Тху, наместник на Планете рабов, был недоволен, что его разбудили посреди ночи, – куколки совсем обнаглели.
– Эти вонючие рабы убили Д" ека, – бесцеремонно ввалившись в спальню, злобно бубнили фарфоровые куколки.
– Как это они могли его убить посреди ночи? Ну-ка давайте все начистоту, без ваших дурацких уверток.
– Они убили раба, в которого он вселился…
– И из-за этого надо было меня будить?
– Но потом они убили и самого Д" ека.
– Вот бестолковая мелюзга! – взорвался наместник. – Я же запретил вам вселяться в рабов…
– Мы хотели выведать их планы. Они явно что-то затевают. Непонятно, как они обнаружили подмену.
– Ваша тупость не имеет границ. Глаза. Его выдали глаза.
– Мы об этом не подумали.
– Вы вообще ни о чем не думаете. Чтобы думать, надо иметь то, чем это можно делать. Теперь они знают, кто вы такие на самом деле, они видели головастика.
– Мы не головастики, – зашипели все разом в ответ, – мы…
– Бестолковые головастики, вот вы кто, а то слово, каким вы себя называете, кроме вас, не выговорить никому.
– Мы требуем для рабов жестокого наказания.
– Интересно, за что? За то, что вы посмели меня ослушаться? За вашу бестолковость? – переходя на крик, отчитывал Флаан Тху нерадивых подчиненных.
– Рабы убили не-гуманоида. За это их всех следует жестоко покарать.
– Правильно, давайте убьем их всех.
– Мы и не смели ожидать столь справедливого решения.
– А вы будете работать кайлом, стоять у плавильных печей…
– Мы не можем работать, мы…
– Тогда заткнитесь. Состоится обычная казнь. Казнь за убийство раба. А о том, что они укокошили головастика, не будет сказано ни слова.
– Шшш, шшш, – послышалось в ответ отвратительное шипение.
– Я все сказал. Вон отсюда, и не смейте шипеть в моем присутствии!
Раздался сигнал утренней побудки, и рабы начали готовиться к построению. Через тридцать минут они должны стоять в строю посредине загона. Это была ежедневная процедура. После нее отряды отправлялись на работу. В карьерах и на сборке корпусов работали в одну смену по двенадцать часов. Плавильные печи работали круглосуточно, и рабы обслуживали их в три смены по восемь часов.
Рабы сразу поняли, что сегодня будет необычное построение. Посередине загона лежал большой серый ящик, вокруг которого стояли вооруженные охранники. Это была единственная тяжесть, которую не-гуманоиды таскали сами, не доверяя рабам. В ящике находилось злобное существо, ужасное воздействие которого каждый из рабов хотя бы раз в жизни испытал на себе – невыносимая головная боль настигала, парализовала волю, затем – обморок и пробуждение уже с железным обручем на шее и включенным гравитатором. Так начиналась их жизнь в качестве рабов. Этот ящик появлялся в загоне только в исключительных случаях, когда можно было ожидать волнения рабов и требовалось заранее принять меры к их усмирению.
Детон так и не сомкнул глаз. Все оставшееся до подъема время он молился. Он обращался к Духу Недоступных Предков с мольбой дать ему сил достойно принять лютую смерть. Он не цеплялся за свою никчемную жизнь раба и расставался с ней без сожаления, но ему уже доводилось видеть то, что его ожидало, и это было очень страшно. Он наконец обрел душевное спокойствие и теперь думал только о том, сумеют ли рабы после стольких лет покорности поднять головы и бросить вызов ненавистным не-гуманоидам.
Ровно в назначенное время рабы нестройными шеренгами замерли в загоне. Построение производилось по отрядам. Катон находился в отряде, который работал в карьере, добывая руду. Зенону со своими товарищами предстояло восемь часов провести у плавильных печей, была как раз их смена. Колонна Янона и Гидона отправлялась на сборку корпусов. Тунон работал в отряде, который в тачках доставлял руду с карьеров к печам. Детон был приписан к отряду Тунона – не счесть, сколько тачек с рудой доставил он за свою долгую жизнь с карьеров к плавильным печам, сколько километров прошел, прикованный к тачке, пока не состарился и не заболел. Катон, бросив взгляд на Детона, по его спокойному взгляду понял, что он не подведет. Гарон находился в единственном отряде, которому после казни предстояло остаться в пещерном городе, свои восемь часов они уже отработали. Гарон переминался с ноги на ногу, заметно нервничая. Похоже, он не был готов при случае заменить Детона. Свободные женщины, не занятые на кухне, покинули загон, чтобы не присутствовать на казни. Охранники заканчивали обходить шеренги, включая гравитаторы.
В открытые ворота вошла очередная группа не-гуманоидов, и в их составе два призрака. Взрыв ужаса пронесся по рядам рабов. Последние сомнения отпали – состоится казнь. В центре загона был воздвигнут небольшой помост, на который и поднялись призраки.
– Вчера вечером убили раба, – заговорил один из охранников. – Убийства запрещены. Наказание – смерть. Мы будем казнить одного за другим, пока совершивший этот проступок не сознается.
Катон и Зенон, стоявшие по разные стороны от помоста, переглянулись. Катон оказался прав. Ни слова об убийстве не-гуманоида. Наказание только за гибель Сенона.
Детон в последний раз мысленно вознес молитвы к Утраченной Родине.
– Я признаюсь в убийстве, – услышали все его твердый голос.
Двое охранников немедленно схватили Детона и поволокли к помосту. С него сорвали одежду, и теперь он стоял абсолютно голый, выставив напоказ свое дряблое старческое тело. Он щурился под лучами Абриго, и можно было заметить, что его губы шевелятся, но только первые ряды смогли расслышать, что он шепчет.
– Я заклинаю вас Обретенным Убежищем, – шептал Детон, – очнитесь от сна! Поднимите ваши головы и живите так, чтобы потомки не называли вас презренным поколением рабов. Вспомните, кем вы были! Вспомните, как называется наша планета!
Призраки скинули одежду, и теперь все могли видеть их полупрозрачные тела. С гравитаторами на руках они с двух сторон стали приближаться к стоящему посередине помоста Детону. Его леденящий душу вопль оглушил оцепеневших рабов. Та часть тела Детона, которая уже проникла в прозрачную оболочку призраков – руки и плечи – была мгновенно, как мясорубкой, искромсана в мельчайшие клочья. Внутренности обоих призраков заклокотали, завибрировали, наливаясь кровью. Детон уже не мог кричать, только хрипел. Призраки сделали еще шаг навстречу друг другу и целиком поглотили Детона, но не могли полностью переработать такую массу живой плоти, и сквозь их прозрачные тела можно было видеть шевелящиеся останки казненного. Призраки их обсасывали, снимая кожные покровы, затем жировой слой: пытка достигла кульминации. Насытившись, они отступили друг от друга, и на помост рухнуло тело Детона – окровавленный обрубок, вздрагивающий в предсмертных конвульсиях. Детон был все еще жив, но охранники не снизошли до того, чтобы прекратить его мучения (чувство жалости им не было знакомо), и, когда отряды рабов покидали загон, это окровавленное месиво продолжало шевелиться.
Это ужасное зрелище парализовало рабов, и только окрики охранников заставили их почти бессознательно двинуться к выходу из загона. Те, кто осмелился бросить последний взгляд на помост, заметили, что тела призраков перестали быть прозрачными. Казалось, они обрели плоть.
Большинство рабов видели казнь впервые. Они были настолько потрясены случившимся, что большую часть пути до работы двигались как во сне. Но и те, кто пережил это кровавое зрелище не в первый раз, находились в состоянии шока. К этому нельзя привыкнуть.
Колонны медленно продвигались вперед. Отряд Зенона первым достиг цели. Им предстояло сменить у дышащих огнем печей тех, кто уже почти девять часов, непрерывно орудуя лопатами, поджидал запаздывающую смену. Процесс выплавки металла не прерывался ни на минуту, и, принимая от обессилевших за ночь товарищей эстафету, вновь прибывшие не только рассказали о казни, но и передали предсмертное послание Детона и сообщили почти невозможное – казнили не за убийство Сенона. Был убит не-гуманоид!
Вернувшийся с ночной смены отряд застал на помосте посередине загона останки кровавого пиршества призраков. К этому моменту Детон уже был мертв, и охранники позволили его похоронить.
Зенон, сделав очередную ходку, поставил пустую тачку рядом с Катоном, который, отложив кайло, взялся за лопату и принялся грузить добытую им руду. Зенон знаком показал, что охранники не наблюдают за ними, и кайло мгновенно перекочевало в тачку, где тут же было засыпано слоем руды, а в руках Катона оказалось заранее приготовленное запасное, в которых не было недостатка.
Зенон толкал свою тачку, доверху заполненную рудой, по направлению к плавильным печам. Часть пути совпадала с дорогой в пещерный город. У развилки он остановился, нащупал кайло, спрятанное под рудой, и быстро спрятал его под кустом, в заранее оговоренном месте.
Янон и Гидон даже на работе были неразлучны, оба занимались сборкой корпусов. Это была конечная продукция, и выполнение этой работы требовало не столько физических усилий, сколько хорошей квалификации. Раньше у них даже были перерывы в работе, когда сборка одного корпуса была уже закончена, а для другого еще не все было готово. Тогда охранники позволяли им несколько дней побездельничать, не направляя на другие работы. Но все это осталось в прошлом. Теперь одновременно собирали несколько корпусов, и их перевели на двухсменную работу. Сборка корпусов требовала большой концентрации внимания. Малейшая оплошность наказывалась ударами плетью, а брак должен был быть исправлен.
Раньше на планете выпускалась разнообразная продукция, в основном военного назначения. Теперь все это производство свернули ради одной-единственной цели – одеть корабли в защитные панцири. Это для них собирались корпуса. Группа Янона как раз закончила сборку очередного корпуса, и корабль взмыл в небеса. Новый панцирь блестел под лучами Абриго. На орбите планеты скопилось около десятка кораблей, ожидающих своей очереди. Один из них тут же пошел на посадку, чтобы занять освободившееся место. Получив часовую передышку, рабы обсуждали события сегодняшнего дня и последние слова Детона, которые в их устах уже превратились в завещание.
Насытившись жестким и невкусным мясом пустынницы, картеро позволил себе провести остаток дня в тени полуразрушенной печи и дождаться спасительной прохлады ночи. Инстинкт неумолимо гнал его вперед, к родной норе в недрах пещерного города рабов. Со свежими силами он бежал всю ночь и под утро достиг границы пустыни. Наконец-то стали появляться редкие ростки чахлой травы, и ничто не могло теперь помешать зверьку достичь цели. Еще несколько часов, и он сможет вдоволь напиться из небольшого ручья и поесть сочной травы, растущей по его берегам, а там последний рывок, и он увидит холм, в недрах которого укрыта родная нора.
Возвращаясь с работы, отряд рабов ненадолго остановился у развилки, и Катон подобрал спрятанное в кустах кайло. После двенадцати часов каторжного труда кайло казалось невероятно тяжелым. Его несли по очереди двое рабов, передавая ношу следующим, но через ворота, мимо охраны не-гуманоидов, им с таким грузом было не пройти.
Лана стояла у последнего поворота дороги, ведущей в пещерный город. Она поджидала отряд рабов, который возвращался с карьера. Проходя мимо, двое рабов незаметно уронили кайло в придорожную траву. Дождавшись, пока весь отряд прошел, Лана подобрала драгоценный инструмент и, укрыв его под одеждой, направилась в сторону загона. Не вызвав подозрения у охранников, она свободно вошла внутрь и сдала свою ношу другим женщинам, которые ожидали ее.
Тана с самого утра направилась в поселок свободных женщин, приютившийся поблизости от пещерного города. Она спешила выполнить поручение Катона и подобрать надежных женщин, чтобы те встречали отряды рабов у входа в загон, проверяя их глаза.
Рабы оправились от пережитого утром шока и теперь, когда все отряды облетела весть, что вчера был убит не-гуманоид, возвращались в загон, воспрянув духом. Сразу за воротами их встречали женщины. Все были предупреждены о проверке и сами подставляли им свои глаза.
Во время ужина за столами царило необычайное оживление. Говорят, что уже тогда Детон стал символом борьбы за свободу, а его предсмертные слова рабы повторяли как молитву. У членов Комитета Сопротивления был еще один повод радоваться – картеро принес послание от укрывшихся. Легенда гласит, что именно этим вечером Катон произнес фразу, ставшую крылатой: «Детон – не напрасная жертва».
Несмотря на физическую усталость, рабы, находясь под впечатлением от сегодняшних событий, не спешили отойти ко сну. Гидон, ведя оживленную беседу, вдруг заметил, что Янона нет рядом. Прервав разговор на полуслове, он отправился на его поиски и заметил, как тот мелькнул впереди. Гидон, расталкивая рабов, бросился вдогонку. Ворвавшись в первый зал, он хотел окликнуть Янона, но что-то его удержало, он замедлил шаг и двинулся вслед за другом, уже крадучись, как охотник. Янон прошел в дальний зал и, постучавшись, вошел в одну из ниш, которые были во множестве выдолблены в стенах. Гидон терялся в догадках, куда так спешит его друг. Первое, что пришло ему в голову: наверное, на встречу с кем-то из членов Комитета Сопротивления, на которую его, Гидона, почему-то не пригласили. Он уже было совсем собрался ворваться вслед за Яноном с шутливым криком: «Попались, заговорщики!» – но передумал и решил сперва разведать, кто там внутри. Он ожидал увидеть что угодно, только не это.
Янон почти вбежал в небольшое помещение и, обняв Лану, попытался ее поцеловать.
– Ну ты же обещал, – сказала она, уклоняясь от его объятий.
– Ты знаешь, как я тебя люблю, – неохотно отпуская ее, возразил Янон. – Ты сделала свой выбор?
– Мне не надо делать никакого выбора. Я люблю только тебя. К Гидону у меня нет никаких чувств.
От услышанного Гидон побледнел, кулаки его сжались, в этот момент он был готов задушить их обоих.
– Любимая, ну тогда в чем же дело? – привлекая девушку к себе, спросил Янон.
– Я так не могу. Вы всегда вместе. Я не могу на его глазах встречаться с тобой, – оставаясь в его объятиях, смущенно проговорила Лана. – Разберись со своим другом, объясни ему…
Янон закрыл ей рот жарким поцелуем. Она не сопротивлялась, наоборот, прильнула к возлюбленному всем телом.
Гидон возвращался ничего не видя перед собой, туман застилал глаза. В его воспаленном мозгу рождались коварные замыслы. Он должен избавиться от соперника любой ценой, ни перед чем не останавливаясь, и Лана не посмеет ему отказать, и тогда хоть в чем-то он опередит своего удачливого друга. Нет, уже не друга…
Гидон не удивился, что, как только он вошел в загон, к нему подошел Тунон и попросил, чтобы они с Яноном начали работать в разные смены. Он сразу дал согласие, теперь это входило в его планы. «Хорош друг! Сам не решился со мной поговорить, так подослал другого, в надежде, что ему я не смогу отказать», – с этими мыслями Гидон продолжал обдумывать план своей мести. Ему даже не пришло в голову, что эта просьба могла исходить от Комитета Сопротивления. Им был нужен свой человек в каждой смене.
Стратег. Земля – Луна – Плутон – открытый Космос
Кто не помнит тот день, когда трансляция всех теле– и радиопередач неожиданно прервалась, и мы, жители Земли и сорока космических Колоний, увидели лицо Первого советника Штольца? Он заметно волновался, но быстро взял себя в руки. Его пламенную речь на следующий день перепечатали все ведущие издания. Из нее мы узнали, что неведомый противник напал на космическую станцию «Пионер-4» с целью захвата Навигационной карты – враг искал путь к Земле. Экипаж станции сражался до последнего, и теперь имя лейтенанта Смита и его подвиг были у всех на устах, он в одночасье стал национальным героем. Многие юноши хотели равняться на него, записываясь в космические войска. Затем последовало тревожное сообщение, что враг надежно обосновался на захваченных рубежах. На месте космической станции теперь базировался целый звездный флот. Все понимали – война неизбежна. Враг и генеральное сражение. Эти слова теперь не сходили с первых полос, ими же начинались все передачи.
Но Стратег не видел и не слышал этого блестящего выступления Первого советника, его уже не было на Земле. Он находился в пути, его охватило ничем не объяснимое чувство беспокойства. Что-то было не так. Стратег хорошо знал это состояние: его интуиция начинала брать верх над разумом, она гнала его вперед, прочь с Земли, в просторы космоса. Именно там что-то разладилось, и это никак не связано с нашествием врага.
Стратег вызвал к себе в кабинет, на сто первый этаж дворца Совета Земли и космических Колоний, сержанта Петрова.
– Сержант, а чем еще ты умеешь управлять, кроме своего «кузнечика»? – поинтересовался Стратег, едва тот появился на пороге кабинета.
– Всем, что шевелится, – последовал несколько самоуверенный ответ.
– Меня больше интересует то, что может летать, и желательно за пределами атмосферы. Не передумал с ответом? По-прежнему всем?
– Никак нет, не передумал. Если насчет того, что шевелится, возможно, я и хватанул лишку, а вот насчет космоса – точно всем.
– Тогда тридцать минут на сборы. Мы улетаем.
«Кузнечик» взмыл в небо прямо с крыши дворца Совета, где он прочно обосновался, пока Стратег пребывал в Конкордии, и направился на околоземную орбиту. Стратег листал прихваченный с собой засекреченный отчет годовой давности Специальной комиссии Совета: «Состояние военного космического Флота и оборонительных сооружений. Результаты инспекционной проверки». Состав комиссии внушал уважение, а год – очень малый срок в таких вопросах. Все говорило за то, что отчет отражает истинное положение дел и Земля готова к отражению любой агрессии.
У Стратега имелись три абсолютно одинаковых космических корабля, находившихся исключительно в его распоряжении. Он их называл «ласточками» (очередная экспериментальная разработка БСР). Стратег обладал повышенным болевым барьером, и если военные корабли летали на 8 g, то он мог спокойно выдержать, когда звездолет врывался в подпространство на 12 g, а стиснув зубы, и все 15 g. На «ласточках» были установлены походные саркофаги для тех, кто сопровождал Стратега, позволявшие им безболезненно перенести эти перегрузки. Неоспоримым преимуществом походных саркофагов было то, что требовалось всего два часа вместо двух суток, чтобы привести в чувство тех, кто спасался в них от перегрузок.
Корабли такого класса не приземлялись, а оставались на околоземной орбите. Стратег принял решение лететь на двух «ласточках» – они были настолько компьютеризованы, что управлять ими мог один человек, несмотря на приличные размеры. Для кораблей меньших размеров подпространство было закрыто. Это обуславливалось как размерами двигателей, так и физикой подпространства: маленькие корабли просто выталкивались в обычное пространство. «Ласточки» – скоростные и очень маневренные, достаточно хорошо вооруженные – наилучшим образом отвечали потребностям Стратега. Длительного боя с флагманским кораблем «ласточке» было не выдержать, но маневренность компенсировала этот недостаток.
Пока сержант знакомился с системой управления, Стратег решал, куда же, собственно говоря, они направятся. Спонтанно он решил нагрянуть на военную базу «Детинец», расположенную на обратной стороне Луны. Проинструктировав сержанта, он отдал приказ стартовать На базе располагался военный космопорт, способный принимать корабли любых размеров. Это был их конечный пункт на пути к Земле. За лунную орбиту этих гигантов не пускали. Кроме того, на «Детинце» базировались двадцать «носорогов», тяжелых и неповоротливых кораблей защиты Земли. Если случится невероятное и вражеский флот прорвется сквозь оборонительный рубеж Плутона в глубь Солнечной системы, именно эти монстры должны встать на его пути как последний, наряду с УСОКО, рубеж обороны.
Обладая только планетарными двигателями, «носороги» не ведали, что такое подпространство. Устремляясь к Земле, корабли противника должны были начать торможение и уже в районе Луны снизить скорость. Этим и могли воспользоваться медлительные, но обладающие большой огневой мощью и трехслойной броней «носороги», начав свою охоту. Они могли в крайнем случае идти на таран и нанести противнику максимальный урон своими абордажными клыками. Если же броня при этом выдержит, «носорог» способен продолжать атаку. Отряд «носорогов» и стал целью визита Стратега на лунную базу.
Согласно договоренности, сержант Петров сообщил на «Детинец», что корабль Стратега прилунится через час, в то время как сам Стратег, на другой «ласточке», уже заходил на посадку. Нагрянув неожиданно, он хотел узнать истинное положение дел в отряде «носорогов», а не то, что ему покажут, заранее зная о визите. Чтобы свести до минимума формальности, Стратег был одет в военную форму, на погонах и рукавах сверкала, переливаясь всеми цветами радуги, латинская буква «S». Все военные знали эту форму. Ее владелец обладал высшим военным чином, не имевшим специального обозначения званием. Это был просто Стратег. Стратег Земли и космических Колоний.
Стратег посадил свою «ласточку» в дальнем конце космопорта, поближе к стоянке «носорогов», куда сразу и направился. В легком скафандре он дошел до ближайшего шлюза, через который беспрепятственно проник под купол военной базы.
– Стой, кто идет? – окликнул его часовой, когда Стратег миновал уже два поста.
– Стратег Земли и космических Колоний, – ответил он и сбросил накидку, скрывавшую его форму (от скафандра он уже успел избавиться).
– Пост номер три. Лейтенант Федоров. За время дежурства на вверенном мне посту никаких происшествий.
– Вольно, лейтенант, – перебил его Стратег. – Проводите меня на стоянку «носорогов».
Через десять минут он в полном недоумении стоял на командном пункте стоянки, куда его доставили на электромобиле через систему тоннелей. В наличии оказалось только двенадцать из двадцати кораблей, и это при том, что покидать базу они могли только по тревоге, но ее-то как раз никто пока не объявлял.
– И это называется «никаких происшествий»! – с сарказмом воскликнул Стратег.
– Все двенадцать на месте, – начал лейтенант, – остальные же восемь уже давно… – и только тут до офицера дошло, что он невольно заложил свое непосредственное начальство.
– Продолжай, – ледяным тоном произнес Стратег.
– Восемь «носорогов» уже несколько лет используются в коммерческих целях, для перевозки грузов.
– Это означает, что с них снято вооружение, – бесстрастно констатировал Стратег. Он понимал, что этот лейтенант тут ни при чем.
– Более того, сняты даже два наружных слоя брони. – Чувство долга все-таки взяло верх над желанием выгородить начальство.
– Немедленно поднять по тревоге взвод охраны. Выставить охранение у каждого из «носорогов». До особого распоряжения никто не имеет права к ним подходить, даже начальство базы. Отвечать тебе, лейтенант.
Стратег, сев за руль электромобиля, поехал разбираться с начальником базы, которому, как выяснилось, уже успели доложить о его визите, и тот встретил его у входа в свой кабинет:
– Начальник военной базы «Детинец» генерал Пшехода, – представился начальник базы, отдавая честь Стратегу.
Стратег молча прошел мимо генерала в кабинет и уселся на его место. Пшехода вошел следом. Стратег даже не предложил ему сесть.
– Потрудитесь-ка объяснить, что за балаган вы здесь устроили и во что превратили военную базу?
– На вверенном мне объекте никаких происшествий…
Первым порывом Стратега после услышанного было расстрелять на месте этого выжившего из ума генерала. Желание, конечно, неосуществимое. Никаких расстрелов на Земле не практиковалось уже много десятилетий. Отдать его под трибунал, разжаловать в рядовые и сослать в самую последнюю дыру. Но Стратег славился тем, что часто принимал парадоксальные решения.
– Отсутствие почти половины «носорогов» – это, конечно, не происшествие, – голос Стратега приобрел стальные нотки, но звучал иронически, – это настоящее ЧП, в этом вы правы. Мы сейчас еще проверим, сколько из оставшихся двенадцати находятся в полной боевой готовности. Уверен, что меньше половины. Я даю вам ровно месяц. Если по его истечении все двадцать «носорогов» не будут в строю, я лично возглавлю трибунал и позабочусь о том, чтобы вас не просто разжаловали, но и найду для вас подходящее местечко на рудниках. Свободны.
Стратег окончательно обосновался в кабинете начальника базы. Прибывший сержант Петров получил указание лично проверить состояние «носорогов», никого к ним не подпуская. Выяснилось, что только четыре из них смогли взлететь. Положение оказалось еще хуже, чем предполагал Стратег, и он пребывал в состоянии тихой ярости. Он просмотрел личные дела всех офицеров базы и вызвал десятерых из них для беседы. Он умел безошибочно, с первого взгляда определять, на что способен тот или иной человек. Вот и сейчас он пристально разглядывал собравшихся. Первым делом он отбросил тех, кто вел себя подобострастно, потом тех, кто сидел, потупив взгляд, – лишь бы не попасться на глаза начальству. Своеобразное испытание прошли только трое, и без всяких объяснений Стратег попросил остальных удалиться. После пятиминутной беседы Стратег распрощался с тремя оставшимися офицерами, которые так и не поняли, зачем их вызывали. Он решил вывести отряд «носорогов» из подчинения начальника базы и подбирал кандидатуру на должность командира. Он остановил свой выбор на молодом майоре Санчесе. Выбор был чисто интуитивным, но Стратег редко ошибался. Ему понравился честный и прямой взгляд майора и огонь в его глазах. Именно эти два качества сейчас были необходимы прежде всего.
Стратег вновь обратился к отчету. В нем черным по белому было написано, что все двадцать «носорогов» находятся в состоянии полной боевой готовности. Сведения всего годичной давности. Ясно, что отчет липовый. Он представил себе, как вместо инспекционных проверок комиссия проводила время в застольях, экскурсиях, а может, и оргиях… Вот кого надо судить! Их облекли доверием, а они породили сто страниц туфты. Если бы комиссия добросовестно выполнила порученную ей работу и честно рассказала обо всех выявленных безобразиях, за этот год можно было еще многое поправить, а сейчас времени уже в обрез. Теперь Стратег понял причину охватившего его беспокойства. Он чувствовал, что дело не ограничится только этой базой и впереди его ждет еще много неприятных сюрпризов. Нельзя было доверять этим горлопанам из Совета.
Когда Стратег пребывал в состоянии тихой ярости, он принимал решения мгновенно и рубил сплеча, чем наживал себе недоброжелателей, что его, впрочем, мало волновало. В конце концов большинство соглашалось с тем, что он был прав. Стратег всегда действовал с пользой для дела и не искал личной выгоды. Вот и сейчас он объявил на базе всеобщее построение.
– К сожалению, должен всем сообщить, что на «Детинце» мною выявлен ряд серьезнейших недостатков. Начну по порядку. Я посадил свой корабль, не получив на это разрешения. Затем мне беспрепятственно удалось проникнуть через шлюз под купол базы и миновать два поста. Только на третьем меня окликнули для проверки документов. Это говорит о полном отсутствии дисциплины на базе. Караульную службу вы несете безобразно. Далее. Из двадцати «носорогов» в наличии оказалось только двенадцать, хотя им запрещено покидать поверхность Луны. Мало того, из оставшихся только четыре смогли взлететь! Еще предстоит разобраться, кто в этом виноват, но ответственность лежит на каждом из вас. Данной мне властью я ввожу на «Детинце» оранжевый уровень опасности. Ровно через месяц состоятся военные учения. Все двадцать «носорогов» должны принять в них участие. Объявляю следующие назначения: отряд «носорогов» выводится из состава базы в самостоятельное соединение под началом майора Санчеса. Начальником единой службы охраны назначается лейтенант Федоров. Сама база остается в подчинении генерала Пшеходы. Инспекция закончена, и я возвращаюсь на Землю, откуда продолжу внимательно следить за всем происходящим на базе. Все свободны, кроме лейтенанта Федорова, майора Санчеса и генерала Пшеходы.
Первым Стратег принял лейтенанта. Они обсудили те срочные меры, которые следовало принять, чтобы обеспечить охрану базы и отряда «носорогов». Наверное, лейтенанту повезло, что именно он нес сегодня караул. Но другие посты Стратег миновал беспрепятственно, и если уж в обстановке полнейшего разгильдяйства этот лейтенант исправно нес службу, то он не подведет и в боевых условиях.
Дольше всего длилась беседа с майором Санчесом. Стратег поставил перед ним заведомо невыполнимую задачу. За месяц просто нереально довести все «носороги» до полной боевой готовности, но об этом он умолчал. Майор сделает все, что в его силах, а Стратег поможет ему с людьми и материальными ресурсами. Главное, он не будет красить траву в зеленый цвет к приезду начальства. От него Стратег будет слышать всегда правду, какой бы горькой она ни была, а зная истинное положение дел, можно реально планировать оборону Земли. Кроме того, майор не из числа равнодушных, о чем свидетельствовал блеск в его глазах, и, значит, его не надо подгонять.
Разговор с генералом выдался нелегким. Стратег решил его оставить на прежней должности по нескольким причинам. Хозяйство базы достаточно обширно, и пока новый человек войдет в курс дела, пройдет время. Кроме того, у любого будет оправдание, что за месяц он просто не мог сделать большего. У генерала эта отговорка отсутствовала. Из личного дела следовало, что он достаточно исполнителен и, скорее всего, просто от сытой мирной жизни и всеобщей успокоенности потерял бдительность. Если его в меру припугнуть, то лучше него никто не сможет исправить положение дел на базе.
Стратег покидал Луну – делать здесь было больше нечего.
– Летим на Землю? – радостно спросил сержант Петров.
– С чего это ты взял? – устало бросил в ответ Стратег.
– Но вы же сами об этом всем объявили!
– Какой же ты наивный. О своих истинных намерениях я никогда никому не рассказываю. Мне надо, чтобы все так думали. Ты же видел, какой бардак творится на этой базе. Уверен, что и на других объектах не все благополучно. Существует чиновничья солидарность. Они обязательно предупредят другие базы о моем визите в надежде, что в следующий раз те проинформируют их. После этого там успеют навести марафет, а теперь, зная, что я держу курс на Землю, они не станут никому сообщать о своем позоре.
Две «ласточки» покинули лунный космопорт и устремились прочь от Земли, в район Сатурна, на секретную базу Стратега.
База эта создавалась, как говорится, на всякий случай, Стратег побывал на ней один раз, во время приемки в эксплуатацию, и до сих пор с трудом представлял, как она может пригодиться. Уже минуя орбиту Марса, он принял очередное интуитивное решение – спрятать одну из «ласточек» на этой базе. Теперь спонтанный вылет с околоземной орбиты на двух кораблях нашел свое логическое объяснение. «Ласточка», ведомая сержантом Петровым, понеслась в сторону Плутона, а Стратег, комфортно расположившись в кают-компании, попивал кофе, но не бездельничал. Он просматривал отчет о состоянии дел на военной базе «Форпост», расположенной на Плутоне, впрочем, уже не сильно доверяя написанному.
Плутон – это уже ближние подступы к Земле. Корабли врага именно на этих рубежах выйдут из подпространства и встретятся с тремя звеньями «пантер», скоростных и чрезвычайно маневренных космических истребителей. Согласно расписанию, одно звено должно патрулировать космическое пространство, другое находиться в резерве, в постоянной готовности, а третье – отдыхать. Отряд «пантер», всего порядка ста кораблей, базировался отдельно, подчиняясь военному коменданту Плутона. Планета была полностью отдана в распоряжение военных.
Сержант Петров, с соответствии с планом, разработанным Стратегом, запросил разрешение на посадку, но ему отказали. Не помогли даже ссылки на неисправность корабля. Ему предложили выйти на орбиту Плутона и дожидаться, когда прибудет помощь. Стратег подал знак, чтобы сержант соглашался, ему понравилось начало – диспетчерская служба была начеку и не допустила корабль на поверхность планеты.
Плутон имел особое стратегическое значение. Именно отсюда начиналось большинство космических маршрутов, здесь стартовали звездолеты Глубокой Разведки. Орбита Плутона являлась конечной точкой для всех грузовых кораблей, следовавших в Солнечную систему, дальше их не пускали. Корабли разбирали на отдельные секции, и до адресата грузы доставляли космические буксиры. Здесь находился оживленный перекресток космических дорог.
Совершив один оборот вокруг Плутона, Стратег вышел на связь с военным комендантом, генералом Ван Тиссеном.
– Доброе утро, генерал. Здесь Стратег, – и послал свой опознавательный код.
– Военный комендант Плутона генерал Ван Тиссен, – представился тот в ответ и отдал честь.
– Обеспечьте мне посадку в отдаленной части космопорта и встречайте лично на своем катере, а также потрудитесь сохранить мое присутствие на базе в тайне.
Как только Петров посадил «ласточку» на самом краю космопорта, катер коменданта немедленно пристыковался к кораблю, и Стратег, одетый в военную форму, вместе с сержантом перешел на катер, не надевая скафандров.
– Курс на командный пункт отряда «пантер», – прервал приветствия Стратег, – свяжитесь с ним и обставьте все как обычный визит. О моем присутствии на борту ни слова.
Катер отшвартовался от «ласточки» и, набрав высоту, устремился в нужном направлении. Через двадцать семь минут, после того как катер достиг цели и к нему был подведен герметичный приемный рукав, Стратег буквально ворвался на командный пункт:
– Учебная тревога! Немедленно поднять резервное звено! – и с этими словами включил секундомер.
– Дежурный по командному пункту капитан Заваров, – объявив тревогу, представился офицер, – патрулирование осуществляет звено «Петербург», в резерве… – последовала заминка, которая вызвала у Стратега первые подозрения, – звено «Вашингтон». Контрольное время взлета по тревоге – пятнадцать минут.
В отряде несли службу выпускники трех военных училищ Земли: Санкт-Петербургского имени адмирала Рочева, которые и составляли основу звена «Петербург», Третьего Североамериканского имени Вашингтона, которое располагалось в одноименном штате, но не имело никакого отношения к городу Вашингтону, бывшей столице США, округ Колумбия, и «Фудзи», названное в честь остывшего вулкана, одного из символов Японии.
– Командир отряда «пантер» контр-адмирал Уилсон, – прибыв на командный пункт через пять минут после объявления тревоги, представился грузный мужчина средних лет.
Стратег ничего не ответил, демонстративно посмотрев на секундомер. Через восемнадцать минут, то есть с трехминутным опозданием, последовал доклад, что звено «Вашингтон» взлетело и ожидает дальнейших указаний, которые незамедлительно были выданы Стратегом. Три минуты задержки – это, конечно, плохо, но он прогнозировал гораздо худшие результаты. Впрочем, что-то по-прежнему его во всем этом настораживало.
– Включите громкую связь, я хочу слышать все переговоры пилотов, – обратился он к дежурному.
Догадка Стратега подтвердилась. Из динамиков доносилась английская речь вперемежку с японской. Стратег улыбнулся. С одной стороны, это доказывало, что никакого резервного звена не было, чем и объяснялась небольшая заминка дежурного офицера, но, с другой стороны, недавние курсанты не растерялись, и взлетели те, кто был готов, не обращая внимания на деление по звеньям.
– Отбой учебной тревоги. Обеспечьте поэкипажное построение сразу после посадки, – распорядился Стратег.
…Вот они стоят в едином строю, еще совсем молодые, всего год после училища. Неужели и их придется бросить в бой? Нет, нельзя допустить, чтобы враг прорвался к Солнечной системе, надо дать генеральное сражение на дальних подступах к Земле. Отвлекшись от своих невеселых мыслей, Стратег заметил, что и экипажи оказались смешанными. Мальчишки – нет, среди них было и несколько девчонок, – застигнутые врасплох, но не растерявшиеся, взлетали, не деля себя не только на звенья, но и на экипажи. А ведь молодцы! Это была одна дружная семья.
Стратег с удовольствием похвалил все экипажи за находчивость и взаимовыручку, дав понять, что их небольшая хитрость раскрыта. Поругал за трехминутное опоздание со взлетом и пожелал всяческих успехов. Эти ребята ему определенно понравились. Побольше бы таких.
С начальством разговор состоялся чуть позже и на других тонах. Не стесняясь в выражениях, Стратег открыто высказал руководству все, что он о них думает. Помимо того, что не было резервного звена, вскрылось, что из ста «пантер» в исправном состоянии находились только семьдесят. Стратег никогда не ограничивался только указанием на недостатки, считая это неконструктивным, поэтому оставшееся время они обсуждали, что надо сделать, чтобы ввести эти тридцать кораблей в строй как можно скорее.
В целом ситуация на Плутоне оказалась лучше, чем на Луне, хотя тоже была далека от требуемой. Стратег понимал различие между проинспектированными им базами. На Плутоне приходилось постоянно патрулировать космическое пространство и проверять находящиеся в нем корабли. Эти действия стали привычными, рутинными, поэтому форпост оказался не в полной мере готовым к учебной тревоге лишь по вине руководства. На лунной же базе царило полное затишье. Так и было задумано – «носороги» просто находились в засаде, и здесь создатели базы допустили ошибку – такие базы нежизнеспособны, или надо устраивать для их контингента постоянные встряски, проводить внеплановые учения.
Размышления прервал дежурный офицер, доложив о прибытии транспорта с посылкой для Стратега. Это был долгожданный мини-зонд, с помощью которого экипаж «Малютки-15» исследовал космическую станцию «Пионер-4». Стратег отправился на «ласточку», куда к его прилету успели переправить груз.
Через два часа он, мрачнее тучи, ничего не объясняя, приказал сержанту Петрову взлетать и следовать к космическому бую «Цербер», его не беспокоить и ждать дальнейших указаний. От этого буя расходились в разные стороны три возможных маршрута их дальнейшего следования. Стратег решил выбрать один из них после разговора с Тактиком, который в данный момент находился на удаленной базе «Находка».
На «ласточке» находился достаточно мощный ментальный усилитель, к которому и подсоединился Стратег. Он мог без проблем наладить обмен мыслеобразами с Тактиком и без него, тем более что тот был его спарринг-контактером, но Стратег твердо придерживался правила – не тратить своей энергии больше, чем это необходимо. Длительный диалог при помощи мыслеобразов, а именно такой ему предстоял, требовал большого расхода психической энергии.
Стратег сосредоточился и, как только затылок начал пульсировать, представил перед собой огромную кровать с белоснежной простыней и вызвал из глубин подсознания латинскую букву «Т», составленную из разноцветных лампочек, – символ Тактика.
«Голова, окутанная проводами» – послал Стратег первый мыслеобраз, предлагая Тактику также прибегнуть к помощи ментального усилителя.
В ответ пришло изображение числа 20. Без сомнения, именно столько минут требовалось Тактику, чтобы добраться до усилителя. У Стратега появилось время на размышление. Мини-зонд подтвердил его самые худшие опасения: «Пионер-4» был взорван изнутри. Предательство он отвергал. Тайно установить контакт с врагом нереально. Диверсия? Неужели кто-то смог незаметно проникнуть на станцию? Маловероятно. Если и проникли, то в открытую, под каким-нибудь невинным предлогом, явно свои, вот только как и кто заставил их заложить мину? А может, они не знали про мину, думали, что просто передают посылку или подарок? Слишком много загадок, но сейчас на эти ребусы нет времени, хотя он обязательно докопается до истины. Придется усилить контроль на границе с не-гуманоидами и зеерянами.
– На месте, – зазвучал прямо в голове голос Тактика.
– Обеспечить. Дальняя база. Целый флот. Базирование. Долго. Боевые действия, – при разговоре старались говорить кратко, экономя силы.
– Время прибытия?
– Неизвестно. Готовность через месяц.
– Сложно. Выполнимо.
– Используй. Люди. Ресурсы. Неограниченно.
– Принято.
– Построить. Оснастить. Учебный центр. Пилоты. «Супернова».
– На пять недостроенных уже есть по два экипажа, – забывшись, заговорил Тактик, не сокращая предложения.
«Буква „S", летящая над маковым полем и, как серп, рубящая головки цветов». Получив этот мыслеобраз, Тактик понял, что достал Стратега своими возражениями.
«На тарелочке с голубой каемочкой голова Тактика» – извинения, которые Стратег принял.
– Минимум пятьдесят экипажей. Планируй сто.
– Принято.
– Послано. Сообщений. Пять. Враг.
– Получено полностью.
– Посылаю еще одно. Перехожу на полный текст. По окончании подтверждение. Конец контакта.
– Готов.
– Начинай разрабатывать план генерального сражения, при этом исходи из того, что есть еще один потенциальный противник, который, возможно, и не выступит сразу и открыто, но будет выжидать и при случае нанесет удар в спину. Придется держать часть флота в резерве. Скорее всего – не-гуманоиды. Будь готов к корректировке плана по возвращении Старика. Конец.
– Принято. Конец.
Позволив себе десятиминутный отдых, Стратег вызвал сержанта.
– Ты сколько g выдерживаешь?
– Девять выдержу, – гордо ответил Петров.
– Отлично. Залазь в походный саркофаг.
– На скольких пойдем?
– На пятнадцати.
– Твою… – вырвалось у сержанта, который уже несся со всех ног в медицинский отсек.
Пятнадцать g был предел для Стратега, и он, стиснув зубы, бросил «ласточку» в подпространство, выбрав маршрут, который вел к границам с не-гуманоидами и далее, на удаленную базу, хотя так далеко он не собирался. Он решил просто нагнать Первый Звездный флот, который медленно двигался в этом направлении. Сверившись с компьютером, Стратег определил точку, где он его перехватит.
Стратег сидел в личной каюте адмирала Рочева, командующего Первым Флотом. Они не спеша пили кофе. На столе стояла бутылка коньяка, но, сделав по глотку, они оставили ее в покое, как-то не пошло. Обстановка была сугубо официальной.
– Адмирал, скажите, сколько здесь процентов вранья, – нарушил молчание Стратег, положив на стол отчет о состоянии военного космического флота, открытый на той странице, где описывался Первый Флот.
Рочев встал, подошел к сейфу и открыл его. Достал небольшую папку и вручил ее Стратегу. На первом листе было изложено особое мнение адмирала Рочева по результатам работы комиссии. Адмирал оказался честен, в докладной записке он открыто заявлял, что комиссия приукрасила фактическое состояние кораблей, зачислив находящиеся на ремонте, на профилактике и даже списанные в состав действующего флота. Комиссия просто проигнорировала этот документ, а адмирал не сумел настоять, чтобы его включили в отчет. Закончив чтение, Стратег получил мини-диск с информацией об истинном состоянии Первого Флота. Двадцать минут ушло на знакомство с ним. Оторвавшись от ПНК, Стратег налил себе полстакана коньяка и разом осушил его.
– Что, настолько плохо? – поинтересовался адмирал.
– Лучше скажите, со Вторым и Третьим Флотами дело обстоит так же?
– Если не хуже.
– Тридцать, если не больше, процентов вранья. Вместо трех бумажных флотов в наличии оказалось только два. За это определенно кто-то ответит. Это уже не халатность и не очковтирательство. Это предательство.
Вместо ответа Рочев наполнил стаканы, и теперь они выпили вдвоем и потом еще долго ломали головы, как исправить ситуацию. Когда бутылка опустела, Стратег решил позабавить Рочева.
– «Пионер-4» был взорван изнутри, – мрачно произнес он.
– Предательство?
– Не верю. Здесь все намного сложнее. Ответ на этот вопрос мы получим не скоро.
– Информация засекречена?
– Не говорите об этом даже своим заместителям. Я еще не решил, скажу ли другим командующим, но вам надо знать. Я считаю, что в этом замешаны не-гуманоиды. Вы направляетесь патрулировать их границы, надо быть начеку. Они явно что-то замышляют.
Визит к адмиралу Монтгомери, командующему Третьим Флотом, который неспешно выдвигался навстречу врагу, также прошел на минорных тонах, лишь с той разницей, что пили виски и не так много. Предсказание адмирала Рочева сбылось: здесь дела обстояли еще хуже, и уже мало что можно было исправить, но Стратегу и Тактику нужно было знать правду. Нельзя планировать генеральное сражение, в котором будут принимать участие звездолеты, существующие только в воображении членов комиссии.
В последнюю очередь Стратег посетил адмирала Ямомото, и поступил так не случайно. Второй Флот двигался в направлении территории зеерян, туда, где сейчас выполнял свою трудную дипломатическую миссию Снежный Барс. Стратег решил застать его на полпути к Земле. В случае успеха миссии полученная информация могла иметь решающее значение.
Дела у Ямомото обстояли лучше, чем ожидал Стратег. Трудолюбивые азиаты каким-то чудом смогли сохранить и залатать свои корабли.
За чайными церемониями, бутылочкой саке и обсуждением планов предстоящей кампании время пролетело незаметно. Наконец дежурный офицер доложил, что корабль, прибытия которого с таким нетерпением ожидал Стратег, вышел из подпространства. Теперь осталось подождать еще двое суток – медики должны были привести экипаж в чувство. Стратег сгорал от нетерпения. Батя прислал ему условный знак, что миссия увенчалась успехом.
Земля. Снежный Барс снова в строю
Снежный Барс снова был в строю. Всю свою долгую жизнь он посвятил служению людям, сперва с оружием в руках, потом возглавляя руководство Совета Земли. Взвалив груз ответственности за дальнейшую судьбу своих начинаний на Стратега и убедившись, что тот справляется с этой ношей, Снежный Барс удалился на покой, поселившись в глуши новгородских лесов, где проводил время в раздумьях о смысле жизни, философствуя и пытаясь жить в гармонии со своей душой. Он не испытывал чувства одиночества. Редких визитов Стратега, а потом и Тактика, ему вполне хватало. Он устал от людей. Слишком много подлости и предательства, крови, насилия и убийств, равнодушия и черствости, себялюбия и зазнайства встретил он на своем пути. Годы заглушили боль потерь, а тишина, царившая в той глуши, где он обосновался, дала возможность расслабиться и заглянуть в глубь самого себя.
Получив вызов Стратега, Старик приступил к нехитрым сборам. Лишь сейчас, собираясь в дальний путь, он понял, что засиделся и вся эта суета опять была ему по душе. Ему предстояла чисто дипломатическая миссия, что и предопределило форму одежды. Когда «кузнечик» нагло приземлился чуть ли не на крышу лесной хижины и сержант Петров доложил о своем прибытии (как будто можно было этого не заметить!), перед ним предстал тот самый Батя, каким его все знали, когда он возглавлял созданный им Совет Земли, – подтянутый, решительный, волевой.
Бате предстояло преодолеть огромное расстояние, чтобы достичь территории зеерян, и сделать это надо было как можно быстрее, что представляло собой серьезную проблему, ведь, чем с меньшей скоростью движешься в подпространстве, тем раньше оно выбрасывает тебя в обычное пространство. Пассажирские лайнеры входят в подпространство с ускорением 4 g. Таков своеобразный аналог силы тяжести, который измеряет болевое воздействие подпространства на организм. 4 g может вынести практически любой здоровый человек. Военные звездолеты разгоняются до 7 g, в исключительных случаях до 8 g. Существуют особые компенсирующие кресла, снижающие болевое воздействие от 0,5 g до 1 g. В специальных саркофагах, находясь в бессознательном состоянии, можно ворваться в подпространство с ускорением 20 g, но после выхода из него требуется около двух суток, чтобы автоматика поэтапно вернула экипаж к жизни. Для военных кораблей это неприемлемо, представьте себе боевой звездолет, весь экипаж которого двое суток находится в невменяемом состоянии. Такие ускорения использовались в программах глубокой разведки, когда звездолет устремлялся за границы освоенного космического пространства. Один из них и залетел как-то давно на территорию зеерян, что чуть не привело к вооруженному конфликту, и только усилиями Бати, который смог убедить подозрительных и мнительных зеерян в мирных целях глубокой разведки, конфликт удалось замять.
Звездолеты могут входить в подпространство и с бо льшим ускорением, но люди этих перегрузок не выдерживают даже в саркофагах, а транспортные корабли, управляемые автоматикой, разгоняются до 50 g легко, зато передвигаться они могут только по обустроенному маршруту. В освоенном космическом пространстве проложено множество космических дорог, оборудованных специальными буями, они-то и отправляют корабли в подпространство в нужном направлении. Вынырнув из подпространства у следующего буя, они, появившись на мгновение в обычном пространстве, отсылаются нанокомпьютером космического буя дальше. Такие маршруты были проложены от Земли до основных ее Колоний (но не до всех) и до каждой из космических станций типа «Пионер». Прокладка звездных маршрутов и их оснащение – дело дорогостоящее. На каждом из кораблей имелась Навигационная карта, которая давала возможность следовать определенным маршрутом. Полные карты имелись лишь на военных кораблях. Та карта, которую пытались захватить на станции «Пионер-4», была неполной, но она указывала путь к Земле.
Бате предстояло совершить перелет с использованием саркофага, и он уже занял место в нем. Через тридцать минут – время, необходимое для настройки приборов на индивидуальные параметры и длительность перелета, – он заснет, а очнется уже на территории зеерян. Чтобы отвлечься, он стал вспоминать эпизоды своей юности.
Его звали Снежный Барс и товарищи по оружию, и враги. Войска ООН вели бои с террористами и сепаратистами, укрывшимися в Гималаях на территории Непала. Отряд попал в засаду, и Снежный Барс с тремя уцелевшими бойцами оказались заперты в небольшой горной долине, среди снегов Гималаев. Покинуть ее можно было лишь по трем горным перевалам. По двум, расположенным с одной стороны, наступали бандиты. Спасение было на другом конце трехкилометровой долины, но Снежный Барс и его товарищи не успевали пересечь ее и воспользоваться спасительной тропой – враг настиг бы их раньше. Тогда два бойца вызвались взорвать заряды, чтобы, вызвав снежные лавины и камнепад, заблокировать дорогу врагам. У них не оказалось радиоуправляемых взрывателей, и сделать это можно было только ценой своей жизни. Снежный Барс с одним из бойцов преодолел уже треть пути, когда прогремели два взрыва, оборвавших две дорогие ему человеческие жизни. Лавина должна была похоронить под собой большую часть преследователей и закрыть доступ в долину. Трехкилометровый марш-бросок остался позади, и они начали взбираться к спасительному перевалу, когда стало ясно, что бандиты все-таки сумели прорваться в долину. Видимо, один из взрывов или запоздал, или вызвал лишь частичный сход лавины, но было ясно – они опять не успевали. И тогда третий боец стал закладывать оставшуюся взрывчатку, чтобы, дождавшись, когда Снежный Барс преодолеет перевал, взорвать ее и отрезать дорогу преследователям. Потом было еще много потерь, но эти трое добровольно пожертвовали своими жизнями, чтобы он, Снежный Барс, жил. Он навечно запомнил их имена: Игорь Иванов, Джон Рассел и Хау Ли.
Сержант Петров на своем «кузнечике» доставил Батю прямо с Байконура на околоземную орбиту. Ресурсы «кузнечика» не позволяли совершать длительные космические перелеты. На орбите его уже ожидал военный курьерский корабль, который и перенес своего единственного пассажира на военную базу, расположенную на обратной стороне Луны. Выделенный из резерва Стратега звездолет стартовал, как только Батя ступил на борт, настолько спешно осуществлялась операция. Все приготовления для подпространственного броска велись на ходу. Команда, летевшая вместе с Батей, уже находилась в саркофагах. Оставшиеся покинут корабль, когда тот достигнет ближайшей точки входа в подпространство. Вблизи Земли это строжайше запрещено. Наконец звездолет занял исходную позицию, от него отделился челнок, который был подобран кораблем сопровождения. Звездолет с характерным хлопком исчез в подпространстве, унося немногочисленную команду навстречу неизвестности. От успеха ее миссии во многом зависела судьба Земли.
Конфедерация зеерян
Новая смена только что заступила на свою трехмесячную вахту, и свободный гражданин Долотан-хван предвкушал, что проведет время, наслаждаясь покоем. Он радовался назначению именно на этот пост наблюдения, расположенный на границе республики Хван. Пост основали сравнительно недавно, после того как корабль из Солнечной системы вторгся на территорию Конфедерации, что едва не спровоцировало вооруженный конфликт. С тех пор люди ни разу не нарушали границ и условий заключенного соглашения, и этот пост считался одним из самых спокойных. Другое дело – посты на границе с Империей, где каждое дежурство было боевым. Прошло уже много лет с тех пор, как закончилась война между Империей и Конфедерацией, но мирный договор не был подписан, и, помня о вероломном нападении, зееряне тщательно охраняли эти рубежи.
Пост располагался на территории республики Хван, поэтому его начальником был ее представитель, как и большинство экипажа. Согласно законам Конфедерации зеерян, на таких объектах должны присутствовать как минимум три наблюдателя от других республик. В этот раз это были представители Демократической республики Револьд, Народной республики Тэ и Поднебесной Республики Сям. Даже на службе они носили национальные одежды, настолько боялись потерять свою индивидуальность. Наличие контролеров объяснялось тем, что входящие в состав Конфедерации республики не доверяли друг другу, опасаясь сговора с противником.
Долотан-хван уютно расположился в апартаментах начальника поста, собираясь провести время за чтением классического труда «Философия демократии», когда совсем некстати раздался сигнал тревоги – произошло несанкционированное вторжение. Пока он добрался до рубки управления, сигнал тревоги смолк. Дежурный офицер доложил, что у приемного буя появился корабль из Солнечной системы, и у него есть пропуск. Долотан-хван вызвал в рубку наблюдателей и вывел на дисплей соответствующую инструкцию. К прибытию наблюдателей он успел с ней ознакомиться.
– Свободные граждане, – начал он свою речь, – у приемного буя – корабль людей. У него есть на это разрешение. Его экипаж будет около двух суток находиться в бессознательном состоянии. Согласно инструкции, мы должны окружить этот звездолет боевыми кораблями и сообщить о его прибытии главному координатору комитета по связям с человечеством. Какие будут предложения?
– Наблюдатель от республики Револьд предлагает открыть дебаты.
– Прошу голосовать, – исполняя роль секретаря своеобразного собрания, произнес Долотан-хван.
– Двое – за, двое – против, – подвел он итог. – Дебаты отменяются. Какие будут еще предложения?
– Представитель республики Сям ставит вопрос на голосование.
– Трое – за, один – против. Переходим к голосованию.
– Наблюдатель от республики Тэ настаивает на тайном голосовании.
– Один – за, трое – против. Голосование будет открытым. Предлагаю голосовать сразу по всем пунктам инструкции.
– Двое – за, двое – против. Предложение не проходит. Переходим к голосованию по первому пункту инструкции. Кто за то, чтобы выставить оцепление из шести боевых кораблей?
– Протестую, – подал голос Тон Том Сям.
– Протест принят. Уточняю. Кто за то, чтобы выставить боевое оцепление?
Единогласно. Согласно инструкции в оцеплении должно быть шесть кораблей. Какие будут предложения?
– Представитель Револьда считает, что и пяти будет достаточно.
– Голосуем. Трое – за, один – против. Принято. Дежурный офицер, – отдал приказ Долотан-хван, – свяжитесь с ближайшей военной базой и вызовите пять боевых кораблей к приемному бую.
– Предлагаю сделать перерыв в заседании, – высказался Тон Том Сям.
– Принято единогласно.
Все разошлись по каютам, чтобы оттуда связаться со своим начальством и доложить об итогах голосования. Через час все снова собрались в рубке управления.
– Кто за то, чтобы продолжить процесс голосования? – принялся выполнять свои обязанности Долотан-хван, – трое – за, один – против. Ставлю на голосование второй пункт инструкции, согласно которому мы должны оповестить главного координатора комитета по связям с человечеством…
После часовых дебатов было решено, что главного координатора беспокоить не обязательно, а достаточно просто передать сообщение в комитет, который и решит его судьбу. Довольные проделанной работой, Долотан-хван и все три наблюдателя отправились ужинать.
Свободный гражданин Филон тот У решил навестить Мелон У, секретаршу комитета, в котором он числился, с намерением уговорить ее провести с ним этот вечер, а если повезет, то и всю ночь. У них оставалось еще время, чтобы до конца рабочего дня успеть в комитет по общению между полами – написать заявление, что если между ними сегодня произойдет близость, то по обоюдному согласию, и ни одна из сторон не имеет права обвинить другую в попытке соблазнить, приставании или изнасиловании. Мелон У оказалась на месте, но ее замучила мигрень, стол был завален всевозможными бумагами, и ни о каком свидании не могло быть и речи. Уже прощаясь, Филон тот У машинально взял в руки одну из валявшихся на столе бумаг. Это оказалось сообщение с поста наблюдения о прибытии корабля из Солнечной системы.
Филон тот У не только работал в комитете, но и был Чрезвычайным и Полномочным послом Конфедерации зеерян. Именно он принимал участие в улаживании конфликта, когда корабль из Солнечной системы вторгся на их территорию. Он же и подписал пропуск на одно посещение, которым люди сейчас воспользовались. Схватив депешу, он на ходу послал воздушный поцелуй и отправился в космопорт столицы Конфедерации. К исходу вторых суток он прибыл на наблюдательный пост. Через час появились и военные корабли, правда, только четыре. На звездолете людей царило оживление, а это означало, что экипаж уже покинул саркофаги и Филону тот У не придется ждать.
Снежный Барс очнулся в саркофаге, крышка которого уже была открыта. Процесс поэтапного вывода из состояния анабиоза закончился. Превозмогая небольшую боль в затылке и слабость в суставах, он встал и принял ионный душ. Почувствовав бодрость, Батя прошел в командную рубку и включил экран внешнего обзора. Боевые звездолеты зеерян пока не появились. Снежный Барс усмехнулся, понимая, что вопрос еще находится в стадии согласования и голосования. Через сутки прибыл курьерский корабль, а еще через час четыре боевых, в форме дисков, корабля со всех сторон окружили земной звездолет. Снежный Барс, одетый в парадный фрак, готовый к роли Посла Земли, поджидал гостей.
Снежный Барс и Свободный гражданин Филону тот У, он же Чрезвычайный и Полномочный посол Конфедерации зеерян, приветствовали друг друга как старые знакомые. Обменявшись церемониальными фразами, они приступили к дружеской беседе.
– Вы по-прежнему Конфедерация победившей демократии? – полушутливо спросил Посол Земли.
– За это время, – на полном серьезе отвечал Филон тот У, – наша демократия значительно укрепилась.
– Вы теперь голосуете по каждому поводу?
– Еще нет, но мы на верном пути.
– А вы голосуете, кто отец родившегося ребенка?
– Нет, – удивился зеерянин.
– Проводите генетические тесты или как?
– Мы устанавливаем отцовство со слов женщины.
– Какая доверчивость, – Снежный Барс еле сдержался, чтобы не рассмеяться.
– Пожалуй, вы правы, – не оценив шутки, задумался Филон тот У. – Я выйду с соответствующей инициативой в комитет по установлению отцовства.
– А кто будет голосовать, – поняв, что пошутил неудачно, спросил Батя, – соседи или депутаты?
– Этот вопрос требует отдельной проработки, – растерянно проговорил посол.
– Предлагаю сменить тему, – решив, что нормы приличия соблюдены и можно переходить к делу, сказал Снежный Барс.
– Согласен. Что заставило людей воспользоваться одноразовым пропуском? Причина должна быть серьезной.
– Нам нужна помощь Конфедерации.
– Вам известно, что наши контакты с землянами сведены к минимуму.
– Я думаю, что на этот раз мы ее получим, хотя бы в виде необходимой нам информации.
Посол Земли включил отредактированную запись атаки на космическую станцию «Пионер-4», пристально наблюдая за реакцией зеерянина, чтобы, независимо от того, что он скажет, сразу определить, знаком ли ему враг.
На экране появились небольшие корабли, которые безуспешно атаковали станцию. Сомнений не было. Посол и не пытался скрыть, что они ему хорошо знакомы, а когда он увидел огромную фигуру в боевом скафандре, широкие плечи, выдающуюся вперед грудную клетку, зеленое лицо неандертальца и красные глаза, наполненные злобой, то вскрикнул от ужаса.
– У тебя есть тот самый напиток, забыл, как он называется? – придя в себя минут через десять и перейдя на «ты», прохрипел посол.
– Ты имеешь в виду водку? – спросил Снежный Барс.
– Да, да. Напиток, который называется водка. Сейчас самое время, как вы говорите, принять по сто грамм. Когда я расскажу, в чем дело, настанет и твоя очередь вспомнить про водку.
Снежный Барс отдал распоряжение накрывать на стол, еще когда Филон тот У только поднимался на борт звездолета. Теперь они прошли в кают-компанию, где уже все было готово. Насколько Батя помнил по прошлому визиту, крепких алкогольных напитков в Конфедерации не существовало. Имелись только шипучие, типа сидра, несколько сотен сортов, очень вкусных, но все не более десяти градусов, и какая-то бурда, отдаленно напоминающая прокисшее пиво. Снежный Барс знал, что от водки посол быстро захмелеет и станет разговорчивым, что сейчас и требовалось, да и зеерянин, похоже, был не против. Батя шутил, что во время своего первого визита именно водка помогла избежать вооруженного конфликта между Землей и Конфедерацией зеерян. Когда сперва Филон тот У, а потом и те, от кого во многом зависело решение, дегустировали этот напиток, послу Земли удалось убедить их в дружеских намерениях землян и в том, что корабль вторгся случайно, по незнанию. Они поверили или сделали вид, что поверили, но конфликт был улажен, а с Филоном тот У они расстались почти что друзьями.
Все это Снежный Барс вспомнил, разливая по первой рюмке отборной, хорошо охлажденной русской водки.
– Империя рэмов – вот кто на вас напал, – заговорил посол после третьей рюмки.
– Насколько они сильны?
– Им нет равных. Во всей Вселенной никто не может им противостоять. Они захватили и уничтожили не одну цивилизацию. Мне жаль вас.
– Если я правильно понял, у вас с ними тоже был конфликт? – спросил Снежный Барс, наполняя рюмки.
– Конфликт? Это было полномасштабное вторжение, – ответил зеерянин, выпив очередную рюмку. Было заметно, что он начинает пьянеть.
– Но вы же смогли дать им отпор?
Посол показал жестом, что хочет еще выпить.
– Отразили, – мрачно произнес он, залпом осушив рюмку, – но если бы ты знал, чего это нам стоило. Я понимаю, к чему ты клонишь, – уже заплетающимся языком продолжил он, – но вы на это никогда не пойдете.
– Вы применили против них какое-то сверхмощное оружие, – выждав, пока посол выпил очередную порцию, не унимался Батя.
– Если бы только против них. Вот скажи мне, ты мог бы взорвать свою родную планету вместе с десятью миллиардами людей, которую захватил неприятель? Ты решился бы уничтожить врагов, заплатив за это такой ценой?
– Нет, – коротко ответил Снежный Барс.
– А мы взорвали целых три планеты, захваченные рэмами. Более двадцати миллиардов жизней. Только после этого рэмы в панике бежали, побросав все. С тех пор мы о них ничего не слышали. Вот какое сверхмощное оружие мы применили.
После этого долго пили молча. Снежный Барс понимал, что это оружие, даже если случится невероятное и его им дадут, бесполезно. Люди никогда не решатся его применить.
– Ты еще просишь о помощи? – нарушил молчание посол.
– Да, прошу. Но мне не надо оружия. Мне нужно как можно больше информации об этой Империи, способах ведения войны, технико-тактических данных их кораблей, вооружении.
– Информация у нас есть, но вряд ли Совет Конфедерации согласится вам ее предоставить. Даже если произойдет чудо и согласие будет получено, уйдут годы на дебаты, голосование, ратификацию. К тому времени вам все это будет уже без надобности.
– Ты считаешь, что у нас нет шансов выстоять против Империи рэмов?
Вместо ответа Посол молча выпил.
Снежный Барс решил, что пора пустить в ход последний аргумент, подсказанный ему Стратегом:
– Если я не ошибаюсь, рэмы до сих пор остаются врагами Конфедерации. Теперь это и наши враги. Враг твоего врага – кто он тебе? Попробуй ответить на этот вопрос.
– Мы не можем официально признать вас своими друзьями, – в задумчивости произнес зеерянин.
– Не надо признавать. Главное понять, что, передав нам сведения об Империи рэмов, вы поможете не только нам, но и самим себе. Пусть мы даже проиграем эту войну, но, так или иначе, сильно ослабим вашего врага. Выиграет ли от этого Конфедерация? А если нам улыбнется удача, будет ли от этого и вам польза? Задумайся над этим.
Посол уже совсем опьянел, но, как оказалось, еще мог здраво рассуждать.
– Хорошо, ты меня убедил, я пойду на должностное преступление во имя интересов Конфедерации и передам тебе все сведения об Империи рэмов, не спрашивая на это разрешения. Готовься к отлету через три дня.
Филон тот У сдержал свое слово, и ровно через трое суток они снова сидели за накрытым столом. Посол сразу же передал обещанную информацию.
– Надеюсь, это вам поможет, – произнес он печально.
На это раз пили не так много. Произнесли несколько официальных тостов, поговорили об истории своих цивилизаций и стали прощаться.
– Я решил дать тебе еще один одноразовый пропуск на территорию Конфедерации, и у меня такое предчувствие, что ты скоро воспользуешься этим приглашением. Я искренне желаю вам победы, но не верю в нее. В этом конфликте Конфедерация будет соблюдать нейтралитет. Сделай так, чтобы рэмы никогда не узнали, что мы предоставили вам сведения о них, – сказал Филон тот У.
На прощание они крепко пожали друг другу руки, по земной традиции, и почесали друг другу за затылком, как это делали, расставаясь, зееряне.
Стратег. Размышления: силы, действующие во Вселенной. Хранители
Стратег размышлял о силах, незримо присутствующих во Вселенной. С этими цивилизациями (силами, явлениями или чем-то еще) непосредственного контакта не было, но они оставляли явные следы своего присутствия. Первыми в его коротком списке стояли Хранители. Так он назвал их, полагаясь на свою интуицию.
Проявление сил. Стратег трижды сталкивался с объектами, которые создали Хранители: таинственный объект под номером один, на котором он прошел испытание, а потом обучение, и оба Лабиринта – Лабиринт Страха и Лабиринт Любви.
Скрытность. Хранители не таились. На всех трех созданных ими объектах стояло их клеймо.
Знание о существовании Стратега. Бесспорно. На первый объект он получил своеобразное приглашение (правда, тогда он не был Стратегом), а после прохождения Лабиринта Любви к нему уже обратились по имени – Стратег.
Отношение к Стратегу. Явно дружеское.
Возможность контакта. Стратег не исключал такую возможность в будущем.
Враг идентифицирован
Снежный Барс, зная, что после броска в подпространство двое суток пробудет в бессознательном состоянии, послал Стратегу знак об успешном выполнении своей миссии. Счет шел уже на дни, и на случай, если Стратег решит встретить корабль, он спрятал информацию в хорошо защищенном, доступном только Стратегу месте. Они заранее договорились, что Батя передаст все сведения лично ему и больше ни с кем не станет говорить об этом полете. На корабле имелось лишь одно надежное место – капитанский сейф. К нему и направился Стратег. У него с Батей уже много лет существовал общий шифр, который они использовали, передавая друг другу свои секреты. Они не стали ничего придумывать, просто взяли код, используемый военными для уничтожения Пакета: сто один символ по памяти и с первой попытки. Любой дежурный офицер, даже если его разбудили среди ночи или если он смертельно ранен, обязан справиться с этой процедурой. Но кому придет в голову, что для того, чтобы открыть сейф, надо набрать именно этот код?
Стратег уверенно ввел код доступа, правда, у него было три попытки, сейф – это все-таки не Пакет. Он справился с первого раза и обнаружил внутри странный прозрачный кристалл. Не было сомнений, что он принадлежал зеерянам и на нем записана какая-то информация. Сверхмощные компьютеры на корабле Стратега, «ласточке», куда он перешел, почти сутки занимались расшифровкой. Это время Стратег провел с адмиралом Ямомото, командующим Вторым Звездным флотом.
– Мы сможем рассчитывать на помощь зеерян? – поинтересовался командующий. – Ведь информацией они, похоже, поделились.
– Я бы на это не очень рассчитывал, во всяком случае на первом этапе. Скорее всего, они предпочтут соблюдать нейтралитет.
– Нейтралитет нейтралитету рознь.
– Вы правы, адмирал. Относитесь к ним скорее как к сочувствующим, чем как к недоброжелателям, но не очень доверяйте им.
– Очень четкая рекомендация.
– Сам знаю, что сказано слишком туманно, но мы почти ничего не знаем о зеерянах и еще долго будем оставаться в неведении.
Неспешный ход беседы был прерван легким покалыванием у Стратега в затылке – кто-то пытался ему передать мыслеобраз. Ямомото понимающе кивнул и удалился. Стратег закрыл глаза и представил белоснежную простыню. Пульсация перешла в легкое покалывание, и перед его взором возникла не очень четкая картинка.
Латинская буква «Z» мигала разноцветными огоньками, а нижняя и верхняя перекладинки вращались с определенной скоростью. Это было сообщение от агента из Конфедерации зеерян.
Появилась голубка мира Пикассо. В ее сторону летела стрела с вопросительным знаком над ней. Агент предупреждал, что Земле угрожает опасность, но точными данными он не располагает.
Дождь сменился снегом, выглянуло солнце. Та же стрела поражала маленькую букву «z». Опасность для Земли исходила от противника, с которым в прошлом у зеерян был конфликт.
Большая буква «Z» покинула свое расположение среди множества маленьких букв «z» и устремилась за стрелой. Агент покинул Конфедерацию зеерян и отправился в расположение неизвестного противника.
Стратег потер руками виски. В голове ощущалась легкая тяжесть – плата за использование мыслеобразов. Теперь стало понятно, почему агент так долго не выходил на связь. Получив важную информацию, он был вынужден срочно покинуть Конфедерацию, чтобы отправиться в стан предполагаемого противника. Не имея в этот момент доступа к ментальному усилителю, он послал отложенный мыслеобраз. Мыслеобраз может быть записан на носитель и вставлен в прибор, который заменяет ментальный усилитель. Сообщение передается через некоторое время, когда прибор аккумулирует достаточно энергии.
Очередное покалывание заставило Стратега сосредоточиться. На белой простыне появилось теперь уже четкое изображение.
Полупрозрачное существо, парящее среди облаков, вдруг ожило. Облака стали меняться местами в определенной последовательности. Сообщение пришло от агента, внедренного к призракам.
Голубка мира Пикассо падает, внезапно сраженная неизвестно кем. Силуэт призрака направляется в сторону нападавших. У не-гуманоидов были с ними контакты.
Силуэты призрака и неизвестных то начинают драться, то расходятся. Нет, они не союзники. У них у самих состояние на грани конфликта.
Дождь сменился снегом, выглянуло солнце. Силуэт неизвестного нападает на маленькие буквы «z». Ага, это стародавнему врагу зеерян неймется, и он снова рвется в бой. Значит, Стратег угадал, отправив Батю к зеерянам. Тем ценнее должны быть добытые им сведения.
Адмирал Ямомото не возвращался, решив, что Стратегу захочется подольше побыть наедине со своими мыслями.
Студенческие годы Стратега. Ленинград
Вот и закончилась школьная пора. Пришло время вступать во взрослую жизнь. Выбор Александра озадачил всех его приятелей, и они стали его дружно отговаривать.
– Ну ладно, огромный конкурс тебя не смущает, но по полгода без девчонок ты точно не выдержишь.
– Не надо только меня убеждать, что коллекционирование юбок – это цель жизни.
– Не скажи, совсем без женщин тоже не сладко. Правда, на время учебы ты этим добром будешь обеспечен сполна. Девчонки просто с ума сходят по курсантам «Макаровки».
Уговоры не помогли, и Александр поступил на судоводительский факультет, решив стать штурманом дальнего плавания. Нет, не военным. Армию он на дух не переносил. Он подался в торговый флот – подальше от людей, да и мир хотелось повидать.
Увы, уже очень скоро он понял, что флот не для него. Их отправили возить песок из Финского залива. Небольшие буксирчики времен царя Гороха цепляли по паре шаланд и отправлялись в залив на поиски землесоса. Загрузившись песком наполовину с водой – назад в город. Александр попал на буксир немецкой постройки – «Художник Саврасов». Понятно, что все называли его «Савраской». Работа нехитрая, вот только все команды почему-то отдавались матом. Моряки не просыхали от пьянки и разговаривали только о бабах. Уровень интеллекта был угрожающим, точнее сказать отсутствовал. Александр понял, что полгода в таком обществе – прямой путь в психушку или, как и все, – пьянка, мат и только о бабах, что ничем не лучше.
Скучать во время практики не приходилось. Комические происшествия чередовались с трагическими. Они стояли у причала в угольной гавани. Александр драил палубу. Боцман рядом покуривал. Они о чем-то болтали. Внезапно юноша обратил внимание, что один из буксиров на полном ходу летит по узкой полоске воды между стоящими по обе стороны судами. Боцман стоял спиной к воде и этого не видел.
– Разве здесь можно так быстро?! Ведь кругом знаки «тихий ход»… – не успел договорить молодой практикант, как боцман буквально накрыл его своим телом и повалил на палубу.
«Савраску» плавно вдавило в воду. Спружинив, он рванулся вверх. Железные швартовые напряглись, сдерживая суденышко. Один из тросов соскочил с кнехта и просвистел на головами лежащих на палубе. Потом Александр с боцманом долго рассматривали вмятину, оставленную в стене рубки. Другим повезло меньше. На соседнем буксире один из матросов не успел среагировать на опасность. Его тело рассекло, словно секирой, под острым углом. Нижняя часть продолжала держаться на ногах и по инерции сделала еще несколько коротких шажков, тогда как верхняя, с выпученными от удивления глазами, падая, извергала потоки мата.
Вечером, среди угольных куч, все дружно и зло избивали капитана злосчастного буксира. Он напился до чертиков и сам встал за штурвал. К этому времени он еще окончательно не протрезвел и никак не мог понять, за что его так…
Еще один несчастный случай произошел через неделю. На этот раз в заливе. Штормило. «Савраска» с двумя порожними шаландами швартовался к землесосу. На шаландах имелись свои экипажи, состоящие из двух человек. Зачастую это были семейные пары, и шаланда для них была и рабочим местом, и домом. Заводя швартовый на кнехт, шкипер, и без того нетвердо стоявший на ногах, умудрился поскользнуться. Рука соскользнула, попав между железным тросом и кнехтом. Пальцы срезало как бритвой. Жена забилась в истерике. Пришлось спустить на шаланду двух человек с «Савраски» для оказания помощи. Стянув с руки несчастного, корчившегося от боли шкипера остатки брезентовых рукавиц, обрубки пальцев обработали водкой. Трехэтажный мат огласил окрестности, сливаясь с криком чаек. Остатки водки влили ему в горло. Все-таки водка незаменима в медицинских целях.
Согласно инструкции во время закачки пульпы с землесоса на шаланде должен находиться хотя бы один человек. Жена шкипера в себя так и не пришла, и на шаланду отправили Александра. Вроде бы и делать ничего не надо, просто стоять. Обозначать свое присутствие на шаланде. Выпавшие из рукавиц пальцы с железной палубы никто убирать не стал. Они так и лежали в лужице крови и, казалось, шевелились под непрекращающимся мелким дождичком. Александра мутило от этой картины.
Система стимулирования была четко отлажена – месячные, квартальные и годовые премии за перевыполнение плана и за победу в соцсоревновании. Чтобы их получить, зачастую пренебрегали правилами мореплавания, шли на всевозможные уловки и приписки. Фарватер в Финском заливе с обеих сторон обрамлен скальной породой. Немного в сторону, и пропорешь днище. Другое дело, когда ветер с залива нагонял воду, и ее уровень повышался. Тогда можно было, игнорируя все предписания, рвануть напрямую, в погоне за планом. Радиосвязь на мостике всегда включена. Переговоры между судами, диспетчерской и метеоцентром доступны для всех.
Александр нес вахту в одиночку. Капитан уже вполне доверял ему. Услышав, что уровень воды позволяет, практикант, не задумываясь, пошел напрямик, оставив фарватер в стороне.
– Да что ты тут вытворяешь?! – ворвался кг питан на мостик. – Ты разве не знаешь, какой тут фарватер? Зараз днище пропорем… – и далее матом.
– Уровень воды плюс полтора метра, – растерянно ответил Александр.
Проверив данные, капитан успокоился и принялся поучать молодого практиканта:
– Опытный рулевой и на полметра в сторону не свернет без команды штурмана. Не возьмет на себя такую ответственность, будь он хоть трижды уверен, что это безопасно. Усвой раз и навсегда. Не бери на себя лишнюю ответственность.
Капитан был хоть и достаточно молодой, но опытный. Его списали с судов загранплавания за связь с поварихой. На «Савраске» он отбывал наказание. Вообще такие буксиры для командного состава были своего рода штрафбатом, или отстойником.
Александр стоял за штурвалом. Его смена уже подходила к концу, когда им наперерез рванулась яхта. Наученный опытом, он сразу вызвал капитана. Тот было с порога обрушился с матюгами, недовольный, что его разбудили, но, завидев обнаглевшую яхту, приободрился.
– Сейчас будет весело, – забрав штурвал в свои руки, прорычал морской волк и, увеличив обороты, повел «Савраску» на таран.
На яхте засуетились, а сама она заметалась по фарватеру. Опытный капитан умело отсекал все пути для маневра. Фарватер хоть и широкий, но его пределы не покинешь – там камни, и об этом все знали. На палубе собралась вся небольшая команда, подзадоривая капитана.
– Да там полно баб, – раздался боевой клич старпома, вооруженного биноклем.
– На абордаж! – завелся кэп, и все бросились по местам.
– «Савраска», вперед! – дружно орал полупьяный экипаж.
Наличие женщин на борту предрешило участь яхты. Уже прижатая к поворотному бую, она выбросила белый флаг, который при ближайшем рассмотрении оказался женскими трусами.
– Эй, на яхте! – включив громкую связь (то бишь матюгальник), старпом взял на себя руководство абордажем. – Принять носовой конец!
До смерти перепуганная команда яхты безропотно подчинилась. Через пару минут суденышко оказалось прочно пришвартованным к «Савраске». На палубу захваченного плавсредства спустилась абордажная команда. Первым делом конфисковали все спиртное на борту, а его там оказалось немало.
– За нарушение правил судоходства, – проорал капитан в матюгальник, – спиртное и женщины конфискуются!
Женщины стали весело перебираться на борт буксира. Им и самим понравились лихие моряки с буксира, и они только ждали момента, чтобы покинуть трусливый экипаж яхты.
– Ну что, мои маленькие, придется вам сегодня поработать, – поправляя купальник, пролепетала рыженькая девчушка.
– Да уж, действительно маленькие, – огрызнулся боцман. – Мужики, мы каких-то плоскодонок подцепили. То ли дело четвертый размер. Маешь вещь!
– Ой, а на этой трусиков нет! – удивленно воскликнул один из матросов, помогая одной из девах перебраться на борт буксира.
– Их пришлось снять, чтобы капитулировать, – последовал задорный ответ.
– А это что еще за Фенечка с мыловаренного завода? – возмутился старпом, принимая очередную девицу на борт.
– Ничего, под водку сойдет, – возразил ему кто-то.
– Не бывает некрасивых женщин. Бывает мало водки, – пробурчал капитан.
Это была просто компания бабенок, которых «снял» для прогулки на форты незадачливый экипаж яхты.
Загрузившись по самую ватерлинию спиртным и женщинами, «Савраска» мгновенно превратился в плавучий бордель. Плавучим он, правда, оставался недолго. Нажравшись, капитан пустил за штурвал одну из девах, и та мгновенно посадила буксир на мель. Движок никто не заглушил, и тросы намотались на винты. С высоко поднятым носом буксир гордо возвышался над отмелью в паре километров от берега. «Савраска» встал на дыбы! Пока спиртное не закончилось, это мало кого волновало. Голые бабы перебегали из одной каюты в другую, пустые бутылки не давали пройти по палубе.
– После первой не закусываю! – послышалось из каюты капитана, и рыжая девчушка вылетела за дверь.
– Между первой и второй перерывчик небольшой! – вопила пьяная команда, меняясь каютами, то есть женщинами.
– Сиськи по пуду, работать не буду! – вторили женские голоса.
– Хочешь жни, хочешь куй – все равно получишь… – взрывался мужской хор.
Повариха, которая до этого давала только капитану, пустилась наверстывать упущенное, бросив свои кастрюли. Команда кротко перешла на подножный корм, сочтя прилежно уплачиваемую ей неустойку вполне достаточной.
На второй день, взяв голых девах за руки и за ноги, матросы дружно выкинули их за борт, перейдя к водным процедурам, то есть утехам в воде.
– Плоскодонки, за мной! – вопил боцман, плюхаясь в воду своим толстым брюхом.
– Потаскушки, за мной! – вторил ему старпом.
Маркони, радист по-сухопутному, совсем одурев, передавал в эфир: «Помогите, насилуюсь!» Экипаж шаланды, семейная пара, заперся в своей каюте, стойко отражая лихие наскоки мужиков и настойчивые уговоры женщин.
Когда женщины наконец захотели одеться, всем дружно пришлось искать нижнее белье. Какой-то шутник спустил флаг и повесил на флагшток все трусики и бюстгальтеры. Новый флаг более соответствовал назначению судна.
Оргия продолжалась трое суток, до тех пор, пока уже стало совсем уж подозрительным скрываться от начальства, ссылаясь то на непогоду, то на плохую связь.
Через неделю экипаж «Савраски» дружно отправился в диспансер. Нет, не в психоневрологический, хотя психушка по ним давно плакала, а всего лишь в кожно-венерический…
Вылечившись, Александр бросился в деканат забирать документы. Лучшего студента просто так отпускать не захотели. Пришлось купить у врача справку о профессиональной непригодности по состоянию здоровья…
Со следующего курса он уже учился в одном из экономических вузов города, несмотря на увещевания школьных приятелей:
– Ты бросаешься из крайности в крайность. То в море, где полгода без женщин, то теперь выбираешь себе просто женскую специальность. Сперва будешь в группе единственным парнем, потом, на работе, единственным мужиком в отделе. Зачем тебе это? У тебя вроде и так по женской линии все в полном порядке – вагон и маленькая тележка в придачу.
– При чем тут ваши бабы? Я просто ищу себе специальность по душе…
Александр верил, что за экономикой будущее, что именно экономисты вскоре будут востребованы. Конечно, не сейчас, не во времена развитого социализма, когда экономикой даже и не пахло. Своей специализацией он выбрал перспективное планирование, стратегические аспекты развития экономики.
Перевод в другой институт дался с трудом. Программы полностью не совпадали, а переходить надо было на тот же курс, иначе грозила армия. Александр понимал, что его взяли, скорее, ради смеха. Чтобы остаться в институте, ему надо было сдать за два с половиной месяца 15 экзаменов и зачетов, при этом от посещения лекций его никто не освобождал. Каждый пятый день – очередной экзамен!
Он оказался единственным парнем в группе, и девчонки радостно взяли над ним шефство, снабжая конспектами и набиваясь в репетиторы. Конспекты он брал с благодарностью, но от иной помощи отказывался – привык до всего доходить сам. Читать конспекты он начинал с конца, с последней лекции. Ничего не поняв, начинал разбираться, и в итоге первые страницы можно было не читать, этот материал он уже знал. Ему было главное понять логику нового предмета, после чего он смело шел его сдавать. Он обладал уникальной зрительной памятью и, чтобы лучше запоминать, рисовал на полях. Когда на экзаменах попадался незнакомый билет, он усилием воли мысленно восстанавливал перед собой нужную страничку конспекта, вспоминая, какой на ней рисунок, и начинал «списывать» прямо из своей памяти.
Получая назад изуродованные конспекты, девчонки поначалу выражали неудовольствие, но, получив компенсацию, прощали и настойчиво предлагали следующий конспект. В «Макаровке» волосы приходилось стричь, но теперь Александр опять отрастил их и больше с ними не расставался.
Он по-прежнему с трудом решался на что-то новое. Долго размышлял, принимая решения, зато потом его было не остановить. Он очень быстро всему учился, и у него получалось лучше, чем у других.
После того как он на отлично сдал все хвосты и следующую сессию, жизнь вошла в нормальную колею, и он остро понял, как ему недостает настоящих друзей, с которыми было бы интересно. Друзей с его уровнем интеллекта, его интересами и устремлениями…
Враг идентифицирован (продолжение)
Прибежал сержант Петров и доложил, что компьютер закончил обработку кристалла. Стратег уединился на своей «ласточке», приказав сержанту никого на нее не допускать. Прошло более суток, прежде чем он появился на адмиральском флагмане. На лице никаких эмоций. В военной форме, которая сидела на нем как влитая. Решительная походка и стальной взгляд. Снежный Барс уже вышел из анабиоза и вместе с адмиралом Ямомото баловался саке. Увидев Стратега, он сразу понял, что произошло самое страшное. Он знал это состояние, в котором пребывал Стратег. Последний раз Снежный Барс видел Стратега таким, когда похитили его возлюбленную. Стратег терпеть не мог военную форму, был всегда внешне расслабленным, почти вялым и флегматичным – взгляд мягкий, оценивающий, с большой долей иронии. Всегда, но не сейчас.
– Извините, адмирал, но нам нужно уединиться, – жестом показывая Бате, чтобы тот следовал за ним, сказал Стратег.
Оказавшись на «ласточке», они крепко обнялись.
– С возвращением, Батя. Ты как всегда оказался на высоте.
– Это не я, это русская водка, – попытался пошутить Снежный Барс. – Неужели все настолько плохо?
– Ты привез нам страшные вести. Но лучше знать заранее, что тебя ожидает, чем питать иллюзии. По крайней мере последние из них ты развеял.
– Зеерянин не обманул? Информация стоит выпитой им водки?
– Да. Этой информации цены нет. Зеерянин постарался на славу. Сведения о боевых кораблях, их вооружении, примерная численность. Общие сведения об Империи, способах ведения войны. Правда, всем этим данным около ста лет, но он утверждает, что за истекший период в Империи рэмов новых видов оружия появиться не могло. Это довольно странно. Земля за это время совершила головокружительный скачок в военном плане. Может, у них там застой или они репрессировали всех своих ученых? На Земле такое случалось… Он тебе ничего на словах не объяснял?
– Нет. Он только назвал имя врага и сказал, что сочувствует нам.
– Не слышал, чтобы у зеерян было развито чувство юмора. Он ничего не предложил, кроме сочувствия?
– Только еще один одноразовый пропуск.
– Буду иметь в виду. Почему-то мне кажется, что мы скоро воспользуемся им.
– Вручая его мне, зеерянин сказал примерно то же. Ты куда сейчас?
– Мне пора пообщаться с Тактиком.
– Возьмешь меня с собой?
– Нет, Батя. Я пойду на пределе, на всех 15 g, тебе незачем второй раз подряд впадать в спячку. Отправляйся на Землю. Ты мне вскоре понадобишься.
Крепкое мужское рукопожатие, и они расстались. «Ласточка* покинула расположение Второго Флота и стала набирать скорость, чтобы ворваться в подпространство. Стратег спешил на встречу с Тактиком – пора было обсудить план генерального сражения и всей предстоящей войны. Теперь он знал имя врага – Империя рэмов, и готовился дать ему отпор.
Империя рэмоб.
Блистательная Белая Рэмия.
Променада. Ландо и Наставник
Космодром Белой Рэмии работал в напряженном режиме. Впервые за много десятилетий созывался Большой Хурал. Пространство вокруг планеты кишело парадными звездолетами всех белых кланов. Один за другим они заходили на посадку. Все происходило в строгом соответствии с регламентом. Вначале приземлились огромные корабли пяти Великих кланов, и первым среди них – клан Донов. Оказавшись на планете, они сразу начали подготовку к парадному шествию. Прямая как стрела, Променада на всем своем протяжении, около трех километров, была застроена многоярусными трибунами. Сегодня они были заполнены до отказа. Никто не хотел пропустить столь красочное и редкое зрелище. Любой клан, прибывая на Рэмию с официальной миссией, проходил парадным шествием по Променаде, но чтобы все Великие кланы, а заодно и кланы второго плана за один день – такое мало кто мог припомнить.
Ландо совсем недавно исполнилось двенадцать лет, и он был очень горд, что может присутствовать на парадном шествии – небывалая честь для желтого рэма. Вместе со своим наставником он разместился почти на самом верху переполненной трибуны. Не самые лучшие места, но это его мало волновало. Скоро он увидит торжественный проход всех Великих кланов. Из его однокашников никто ни разу не был на Рэмии, не говоря уже о Променаде. Ему будет чем похвастаться перед ними.
– Наставник, вы слышите? Фанфары! – нетерпеливо дергая его за рукав, воскликнул Ландо. – Сейчас начнется шествие?
– Торжественные фанфары всегда величественно возвещают о начале парадного прохода по Променаде, – важно ответил Стадирэм.
– Наконец-то! Первым пойдет Царствующий клан? А я увижу самого Императора?
– Спешу тебя разочаровать, мой юный и нетерпеливый ученик. Императорский, Царствующий клан Сиров в этом великолепном параде не участвует. Они как хозяева Рэмии его принимают. Если бы наши места были расположены не столь далеко, ты мог бы увидеть Императора, РэмсирДлана, величественно восседающего на древнем троне рэмов. Променада упирается в площадь Завоевателей Вселенной, перед императорским дворцом. На площади двумя подковами стоят трибуны, на которых и расположился правящий клан. Перед парадным входом во дворец установлен трон.
– Так кто же пойдет первым? Это будут Доны?
– Мой любопытный друг, извольте говорить так, как подобает желтому рэму. А то можно подумать, что тебе не хватает слов, чтобы выразить свои мысли. Тебя так могут принять за зеленого рэма, которые и пару слов связать не могут.
– И как же, мой премудрый наставник, я должен выразить свой недостойный вопрос о том, кто пойдет первым? – с явным лукавством спросил Ландо.
– Хотя бы так, – игнорируя насмешливый тон ученика, поучал Стадирэм: – Кто же из достойнейших проследует в торжественном шествии по Променаде в первую очередь? Может, это будет ведущий клан Донов?
– Но вы же сказали то же самое, только добавив массу ненужных слов.
– В языке благородных рэмов нет лишних слов. Большое количество слов при выражении своей мысли является признаком благородства и ума. Только безмозглые зеленые рэмы могут обходиться несколькими словами, чтобы высказать свои никудышные мыслишки.
Ландо не стал спорить с наставником, хотя и не мог с ним согласиться. Он знал, что это бесполезно и приведет лишь к необходимости выслушать внеочередную лекцию, а хотелось наслаждаться предстоящим зрелищем. А слов все равно должно быть ровно столько, чтобы можно было понять, о чем идет речь. Эта привычка вставлять безумное количество слов-паразитов вызывала в нем тихое раздражение, но именно так старались говорить белые рэмы. Это являлось признаком хорошего тона, ума, благородства и всего прочего. Он же считал, что этим пытались прикрыть свою глупость и неумение выражать свои мысли в доступной форме. Но эти свои умозаключения он, двенадцатилетний ученик Школы усовершенствований первой ступени, вслух высказывать не решался.
– Очень хотелось бы узнать у вас, мой любимый наставник, кому же будет предоставлена честь открыть этот исторический парад и проследовать торжественным маршем по Променаде первым? – без запинки выпалил ученик.
– Да будет тебе известно, что никому из пяти Великих кланов эта честь не достанется. Шествие откроют отшельники.
Ландо уже открыл рот, чтобы поинтересоваться, кто это такие, но снова зазвучали фанфары, и парад начался. Отшельники были одеты в робы, сшитые из грубой мешковины, прикрывающие лишь незначительную часть тела. Головы наголо выбриты. Под звуки тамтамов, босиком, они не спеша, вразброд, еле передвигая ноги, начали свой трехкилометровый путь по Променаде. В руках у них были плетки из дубленой кожи. Каждые сто шагов одновременно, по команде тамтама, их руки взлетали вверх, и плетки со свистом опускались на полуобнаженные плечи и спину. Робы постепенно начинали окрашиваться в алый цвет. Во главе колонны сияла в лучах Доминанты восьмиконечная звезда, по бокам на легком ветерке развивались хоругви. Замыкали шествие мрачные фигуры, одетые в темные, до пят балахоны. На груди у каждого сверкала восьмиконечная звезда. Они несли главные реликвии – мощи святых.
Ландо жадно ловил глазами каждую деталь этого необычайного зрелища. Наставник периодически склонялся к нему и шепотом давал необходимые пояснения. Секта отшельников возникла в незапамятные времена. Ее образовали красные рэмы. Они называют себя истинными блюстителями веры. Секта отдалилась от официальных религиозных учреждений. Ее членам запрещено занимать какие-либо государственные посты.
Звук тамтамов постепенно затихал. Публика, словно очнувшись, начала бурно делиться впечатлениями. Все слышали об отшельниках, но большинство присутствующих видели их шествие впервые. Было заметно, что оно произвело настоящий фурор.
Скучать не пришлось. Снова раздался звук фанфар, сразу же сменившийся хорошо знакомым маршем. Даже Ландо узнал его. Ведущий сейчас клан, клан Донов, вступил на Променаду, открывая шествие пяти Великих кланов. На трибунах мгновенно установилась тишина. Возглавлял колонну боевой зеленый рэм. Даже для зеленых рэмов, чей средний рост составлял два с половиной метра, он был просто огромен. Он нес знамя клана Донов. Полотнище в виде чередующихся ромбов белого и небесного цветов гордо развевалось, почти сливаясь с голубизной неба. Возглас удивления пронесся над трибунами: следующим шел красный рэм, одетый в богатую рясу вишневого цвета с воротником цветов флага клана. За ним гордо вышагивал РэмдонГвар, глава клана Донов. Одетый в роскошный балахон, он олицетворял собой могущество своего клана. На широкой зелено-голубой ленте уместилось множество орденов и других знаков отличия, украшенных драгоценными камнями. Ландо даже подпрыгнул от неожиданности, заметив, что справа, отставая на полшага от РэмдонГвара, вышагивает желтый рэм. Далее, на почтительном отдалении, маршировала большая группа боевых рэмов в полном облачении. Они несли штандарты клана, на которых была изображена его история и боевые заслуги перед Империей. После очередного разрыва плотной и нескончаемой колонной шли Доны, только белые рэмы. Замыкали шествие желтые рэмы. С обеих сторон этой разряженной колонны, с интервалом около двухсот метров, шли боевые рэмы-знаменосцы. Полотнища с небесно-белыми ромбами и постоянно звучащий марш были призваны не дать зрителям забыть, что перед ними Доны.
Звуки марша постепенно смолкли, колонна исчезла из вида. Трибуны клокотали от избытка впечатлений.
– Стадирэм, как все странно, – захлебываясь от восторга и удивления, стал приставать к наставнику Ландо, – почему красный шел первым? Разве не белые рэмы стоят во главе Империи? А вы видели, желтый всего на полшага отставал от белого! Кто он?
– Всему свое время, мой ученик, – прервал нескончаемый поток вопросов наставник. – Следующий Великий клан приступит к своему торжественному проходу по Променаде через десять минут, таким образом, у меня достаточно времени, чтобы удовлетворить твое любопытство. Кстати, ты опять сбился на речь простолюдинов.
– Наставник, я обязательно исправлюсь! Расскажи, расскажи…
– Это очень древняя традиция. Она уходит своими корнями в эпоху заключения Великой и Справедливой Хартии. Ее сто сорок шестая статья регламентирует порядок прохождения колонны по Променаде. Ты прав, Ландо, власть в Империи безоговорочно принадлежит белым рэмам. Есть перечень административных должностей, занимать которые могут только они. Все остальные рэмы могут поступить на службу в один из шести Великих кланов или в кланы второго плана. Тот красный рэм, которого ты видел во главе колонны Донов, является духовным наставником Рд'Гвара – это сокращенное имя РэмдонГвара – и его зовут Колован. Духовника имеет каждый глава белого клана. На самом деле Колован не только личный духовный наставник Рд'Гвара. Его духовная, а вернее сказать церковная, власть распространяется на весь клан Донов. Согласно Хартии церковные должности могут занимать только красные рэмы. То, что он возглавляет парад, я думаю, это дань каким-то старинным обрядам. Помимо духовного наставника, каждый глава клана, а вместе с ним и весь клан, имеет советника. В его компетенции находятся все вопросы, не связанные с духовными. Эта должность принадлежит желтым рэмам.
– Желтые советуют белым рэмам, что делать? – удивился Ландо.
– Мой юный ученик, нельзя так буквально понимать функции советника. Главе клана недосуг разбираться во всех мелочах. Все второстепенное он поручает советнику, который вникает в суть вопроса и готовит несколько вариантов решения. Все свои соображения он докладывает или непосредственно главе клана, или на Хурале клана. Последнее же слово всегда остается за белыми.
Объяснения наставника лишь частично удовлетворили любопытство Ландо, осталось непонятным, почему красные рэмы открывают шествие, а потом еще и возглавляют каждую колонну. Его юный пытливый ум отказывался признавать, что это просто традиция. Не может безраздельно властвующий клан оказывать такие почести находящимся в подчиненном положении! Это было выше понимания двенадцатилетнего ребенка, он чувствовал: что-то тут не так.
Фанфары и звуки марша прервали его размышления. Еще один Великий клан начал свой трехкилометровый путь. Боевой рэм нес полотнище, усеянное квадратами фиолетового и оранжевого цветов. Эти знаки отличия были ученику незнакомы. От наставника он узнал, что это Великий клан Пэров…
Шествие пяти Великих кланов заняло около трех часов. Трибуны то замирали, затаив дыхание и не отрывая глаз, наблюдая великолепие очередной колонны, то взрывались, не в силах сдержать эмоции, бурно делясь впечатлениями. Для Ландо три часа пролетели как одно мгновение. Он жалел только о том, что так и не увидит Императора.
Император РэмсирДлан восседал на древнем троне рэмов, троне Завоевателей, Покорителей Вселенной. Клан Сиров давно стоял во главе Империи, очень давно. Но сейчас его положение было как никогда шатким. Рс'Длан был слишком опытным политиком, и даже тень беспокойства не отражалась на его лице. Все Великие кланы, заканчивая свой путь по широкой Променаде, которая упиралась в площадь Завоевателей Вселенной, проходили мимо него. Император встречал их улыбкой, но думы его были отнюдь не радужны. Он прекрасно знал, что глава каждого из кланов только и ждет момента, чтобы занять его место и стать Императором, а свой клан сделать Царствующим. Через месяц состоится открытие Большого Хурала, на котором должно быть принято решение, от которого зависит, долго ли еще ему, РэмсирДлану, оставаться Императором.
В последний раз прозвучали фанфары, известив о том, что Великие кланы закончили шествие. После значительного перерыва настала очередь кланов второго плана. Небольшие колонны быстро сменяли одна другую. У зрителей от пестроты нарядов и обилия флагов закружилась голова. Все кланы маршировали под монотонный бой барабанов. Они не имели права исполнять свой гимн, хоть он у них, естественно, имелся. Это привилегия Великих кланов – шествовать по Променаде под звуки собственного гимна.
Блистательная Рэмия – это планета дворцов. Планета-столица. Здесь все приспособлено для приема большого количества гостей, но с таким наплывом, как во время Большого Хурала, даже Рэмия справлялась с трудом. Сразу по окончании парада вся эта галдящая и голодная орава бросилась, в зависимости от достатка, по ресторанам, кабакам и прочим заведениям утолять голод и жажду и, главное, обсуждать увиденное.
Наставник и ученик тоже направились на поиски какого-нибудь недорогого кабачка. Ландо получил эту поездку, как он понял, в награду за успехи в учебе. Космический перелет на комфортабельном звездолете с его родной планеты, Честолюбивой Желтой Рэмии, до столицы Империи и проживание в гостинице-дворце им оплатили, но выданных денег категорически не хватало, чтобы питаться в ресторане гостиницы, тем более что в преддверии Хурала все подорожало.
Они направились в припортовые районы, где было множество дешевых кабачков. Помимо этого, у наставника была еще одна цель – он хотел посетить места, где прошло его детство. Ностальгия. Судьба распорядилась так, что он очень давно здесь не был. Кабачок оказался очень уютным. Им достался столик в укромном уголке, и они углубились в изучение меню.
– Что соизволил выбрать мой любезный ученик, чтобы утолить голод и жажду? – осведомился наставник.
– Здесь подают мое любимое блюдо, вы его уже знаете. Сок, который я так люблю, тоже есть в меню…
– Постоянство – это хорошее качество. Но есть вещи, которые можно попробовать только на Рэмии. Например, плоды авадо и сок из них.
– Я о таких плодах никогда не слышал. Почему их нет на Желтой Рэмии?
– Видишь ли, это очень нежные плоды. Они не могут вынести космического перелета.
– А сок? На нашей планете его тоже нет.
– Сок из плодов авадо нельзя долго хранить, и при малейшем встряхивании он теряет свой вкус. То же самое происходит и с вином из этих плодов. Ты уже знаешь, что у меня тоже есть любимое вино, но, находясь на Рэмии, я не откажу себе в удовольствии посмаковать терпкое вино из плодов авадо.
– Вы меня убедили, наставник. Делайте заказ на свое усмотрение. Все равно во всем меню я нашел не более десяти знакомых названий.
Через двадцать минут они уплетали за обе щеки крылышки какой-то местной птицы, приготовленные в сладком соусе, и пили вино и сок авадо. Утолив голод, они принялись за фрукты и сласти.
– Наставник, мне бы так хотелось побольше узнать про историю нашей Империи, про Хартию. Мы проходим только технические предметы…
– Да, я знаю перечень предметов, которые ты изучаешь. Я расскажу тебе нашу историю, но это займет не один день. Ну, слушай.
Империя рэмов представляет собой союз четырех рас. В него входят Блистательная Белая Рэмия, или просто Рэмия; Таинственная Сокрытая Красная Рэмия; Честолюбивая Преданная, Верная Желтая Рэмия и Воинственная Зеленая Рэмия. Очень давно все они подписали Великую и Справедливую Хартию, которая регламентирует их взаимоотношения и определяет место каждой из них в Империи.
В Империи проживает много других, покоренных нами народов, не рэмов. Некоторые из них ты видел на Желтой Рэмии. Им запрещено занимать какие-либо должности на планетах, населенных рэмами. На своих родных планетах им предоставлена ограниченная автономия.
Хартия, Великая и Справедливая, – основной документ, по которому живет Империя. Ни один закон, документ, указ не может противоречить Хартии. С момента ее принятия ни одна статья не была отменена или изменена. Правда, были случаи, когда Хартия дополнялась новыми статьями.
Пятая статья Хартии гласит: «Вся гражданская власть в Империи принадлежит белым рэмам».
Шестая статья гласит: «Вся церковная власть в Империи принадлежит красным рэмам».
Седьмая статья гласит: «Желтые рэмы составляют военную, инженерную и прочую интеллектуальную элиту Империи».
Восьмая статья гласит: «Честь защищать рубежи Империи и расширять ее пределы предоставлена зеленым рэмам».
– А кто стоял у истоков Империи? – спросил Ландо. Было видно, что рассказ наставника сильно заинтересовал его.
– Белые рэмы после непродолжительной войны одержали верх над красными, – объяснил наставник. – Они заключили перемирие, которое переросло сперва в долгий и прочный мир, а потом в союз.
Из дальнейшего рассказа ученик узнал, как к этому союзу присоединились желтые, а потом и зеленые рэмы. После этого всеми была подписана Великая Хартия. Особо следует отметить, что конфликтов между рэмами никогда не возникало.
– Стадирэм, а вы желтый или белый рэм?
– Я ждал этого вопроса, – задумчиво произнес наставник. – Внешне различные расы рэмов сильно отличаются. Спутать их практически невозможно. Смешанные браки в Империи запрещены, но я как раз и являюсь результатом такого брака, я полукровка. Во мне течет кровь как белых, так и желтых рэмов. Моя мать принадлежала к одному из Великих кланов. Отец был военным наместником на одной из завоеванных планет. Они встретились здесь, на Белой Рэмии, во время парада, на Променаде. Между ними произошел бурный роман. Такие отношения, хотя и не приветствуются, не запрещены. Нельзя только заводить детей и вступать в брак. Разрешение на их бракосочетание дал сам Император. Мое детство прошло здесь, в этих кварталах, что ты видишь за окном.
– Но ведь сейчас вы по своему положению желтый рэм?
– Да, я желтый…
– Ко почему? Это тоже оговорено в Хартии?
– Нет, Хартия такими пустяками не занимается. Здесь вступает в силу Кодекс взаимоотношений между расами. Если смешанная пара получает разрешение на брак, она должна выбрать расу, к которой будет принадлежать.
– Но ведь выбор очевиден! – воскликнул Ландо.
– Ты имеешь в виду белую расу, потому что она более привилегированная? – спросил наставник.
– А разве нет?
– На первый взгляд, да. Но мать проявила большое благородство, она очень любила моего отца. Понимаешь, если бы они выбрали путь белой расы, то мой отец был бы среди них рэмом второго сорта. Та же участь ждала бы и меня. Моя мать пожертвовала своим положением. Только с годами я понял и оценил ее поступок. Маленьким я хотел быть белым рэмом. Сейчас я благодарен ей. Я занимаю высокое положение среди желтых рэмов, этот выбор отражен в моем имени, иначе бы меня звали РэмСтади.
Беседа затянулась, и они вернулись в гостиницу уже затемно. Несмотря на усталость, Ландо ворочался в своей постели и никак не мог заснуть. Он вспоминал день, который так круто изменил его жизнь.
Это произошло год назад. Одиннадцатилетний ученик Школы Усовершенствований, как и все остальные, получил домашнее задание. Надо было усовершенствовать колеса автомобиля, чтобы приспособить их для езды по бездорожью. Ранним утром все собрались на военном полигоне. Предстояло преодолеть участок, размокший после дождя. Ученик, автомобиль которого проедет большее расстояние, объявлялся победителем. Приз – экскурсия в столицу и хорошая отметка по предмету. Наиболее удачливым, тем, кто догадался поставить большие колеса с грубыми протекторами, удалось проехать около двадцати метров. Вот наконец дошла очередь до Ландо. Его автомобиль имел очень необычный вид, и ученики подтрунивали над ним, но недолго. Ему удалось без особых проблем проехать весь участок, развернуться и вернуться назад. Все, включая военных, были потрясены. Ландо не стал ничего делать с самими колесами. Он увеличил их количество и обернул плотной пористой лентой. Через месяц к нему приставили наставника, а сам Ландо был переведен в школу первой ступени. Уже потом ему объяснили, что он не усовершенствовал автомобиль, а изобрел новый механизм. Одиннадцатилетний мальчик изобрел гусеницы и первый в Империи вездеход.
Воинственная Зеленая Рэмия
Воинственная Зеленая Рэмия представляла собой планету-казарму. Здесь все было подчинено одной-единственной цели – подготовке воинов. Самые высокорослые из всех рэмов, боевые рэмы, достигали двух с половиной метров. Широкие могучие плечи, выпуклая грудная клетка. Красные глаза на зеленом лице неандертальца дополняли портрет. Когда они во время боя входили в раж, их глаза наливались кровью, и они, не щадя своих жизней, уничтожали все живое вокруг. Идеальная живая машина, натренированная убивать, хотя, может быть, немного прямолинейная. Столь злобные в бою, в остальное время они были достаточно миролюбивы.
Зеленых рэмов начинали обучать с пятилетнего возраста. Проведя первые годы с матерью (отца они никогда не знали) или в детском учреждении, они попадали в школу начальной военной подготовки. С этого момента они уже больше не видели своих матерей и не имели имен. Им давали номера, которые менялись при переходе в другую школу, воинскую часть, при смене хозяина, то есть на протяжении всей жизни.
Закончив занятия по строевой подготовке, группа молодых зеленых рэмов шумно ввалилась в кабак, чтобы за поглощением спиртного скоротать вечер.
– Маршировать по плацу, маршировать строем, что может быть приятнее? – осушив первую кружку ячменного пива, произнес РМ/А018.
– Тебе, восемнадцатый, только дай промаршировать, – не отставая от него в поглощении холодного пива, вступил в беседу РМ/А101. – Я с большим удовольствием пострелял бы.
– Еще настреляешься, сто первый. Скоро, говорят, будет война.
– Скорее бы! На войну! – разом воскликнула вся компания и опрокинула по второй кружке.
– Хартия, Великая и Справедливая, вручила нам в руки оружие, – попытался философствовать РМ/А21, – потому что мы лучшие воины во Вселенной!
– За нас! Раздвинем пределы нашей Империи! – Кружки дружно взлетели вверх.
Пьянка закончилась далеко за полночь. В разговоре зеленые пытались подражать другим рэмам, которые умели говорить длинными фразами. Боевым рэмам не хватало нужных слов, поэтому, чтобы их фразы не были такими короткими, они часто употребляли одни и те же слова. Вывалившись из кабака, изрядно подвыпившая компания, горланя походные песни, направилась в свою казарму.
Таинственная Сокрытая Красная Рэмия.
Тайные Правители Империи
Таинственная Сокрытая Красная Рэмия. Ее называли планетой храмов. Она хранила множество тайн и загадок. Редко кому из представителей других рас удавалось на ней побывать, разве что в качестве туриста. Красные рэмы, самые низкорослые из четырех рас, их средний рост едва достигал полутора метров, оберегали свою планету от посторонних глаз. Для посещения была открыта лишь небольшая территория, прилегающая к космопорту. Все красные рэмы, за редким исключением, были жрецами, священнослужителями, членами религиозных сект, хранителями веры, духовными наставниками. Целая раса, которая ничем другим не занималась. При этом их храмы были расположены на всех без исключения планетах Империи, и красные рэмы, таким образом, расселились по всем уголкам Империи. Их вера стала официальной религией Империи.
Главной святыней Сокрытой Рэмии являлась гора Великого Воителя, на вершине которой, по преданию, он принял мученическую смерть. Она представляла собой остывший вулкан. Согласно легендам, вулкан оживал перед каждым из Великих Завоеваний. Вот и сейчас он начинал куриться. У подножия горы располагался главный храм Империи – храм Великого Воителя, единственный в Империи, доступ в который во время службы был открыт только для красных рэмов, правда, для всех без исключения.
Храм легко можно было спутать с неприступной крепостью, он и был когда-то крепостью. К нему вела широкая аллея с вековыми деревьями и множеством статуй Великого Воителя. Полностью оценить величие храма можно было, поднявшись по ступеням. Огромные витражи, посвященные жизнеописанию Воителя. На всех он изображен в своих боевых доспехах, с оружием в руках, то в пылу сражения, то вдохновляющий на бой своих храбрых воинов, то празднующий очередную победу. В дальнем правом углу, нависая над залом, стояла огромная скульптура Великого Воителя. Один его глаз был кровавого цвета, другой голубого. В левой руке он держал отрубленную голову врага, с которой сочилась кровь, правая, с неведомым оружием, была готова сразить всякого, кто посмеет оказать сопротивление. Сегодня храм был заполнен до отказа. Богослужение проводил сам Крован, Магистр Тайного Ордена.
Низкорослый даже по масштабам красных рэмов, он был облачен в роскошную малиновую мантию со множеством знаков отличия. Жесткий взгляд, волевое лицо, пружинистая походка. От него веяло внутренней силой.
– Красные рэмы! – Стоило Кровану начать проповедь, как его властный голос приковал к себе внимание всех присутствующих и уже не отпускал его. – Вы – носители веры нашей Империи. Вам завещал Великий Воитель донести нашу религию до каждого рэма. Донесем!
– Донесем! – откликнулся зал в едином порыве.
– Великий Воитель огнем и мечом создавал нашу Империю. Он безжалостно уничтожал ее врагов. Все, что чуждо нашим интересам, все слабое и никчемное должно быть уничтожено. Эти сорняки Вселенной надо вырвать с корнем. Уничтожим их и очистим Вселенную!
– Уничтожим и очистим! – подхватили тысячи голосов.
– Если хочешь построить новое, сперва надо уничтожить старое. Если пшеница не обмолочена, как выпечь из нее хлеб? Хорошее не может возникнуть в плохом окружении. Нельзя построить новое здание на старом фундаменте. Не созреют плоды на гнилом дереве. Сперва уничтожать, потом создавать!
– Сперва уничтожать, потом создавать! – пронеслось по залу.
– Никто не отдаст добровольно свои знания. Их можно отнять только силой. Отними и убей!
– Отними и убей! – в истерике вторила толпа.
– Первая статья Великой и Справедливой Хартии говорит нам, что основная цель существования Империи – ее расширение до пределов Вселенной путем Великих Завоеваний. Пришло время вспомнить об этом. Пройдем этот путь до конца!
– Пройдем! – выла в экстазе толпа.
Закончив проповедь, Крован прошел в зал Тайных Знаний. Там уже собрались члены Тайного Ордена. Все готово для жертвоприношения. Сегодня должно состояться Великое жертвоприношение в честь Великого Воителя. Это означало, что в жертву будет принесено по одному представителю каждого из покоренных народов, а также всех четырех рас рэмов. Некоторые из покоренных народов были уничтожены полностью, и сейчас в жертву приносились животные с этих планет, одетые в традиционные одежды исчезнувших цивилизаций. Крован острым ножом перерезал горло очередной жертве, и кровь потекла в огромный сосуд, перемешиваясь с кровью других жертв. Последним в жертву был принесен красный рэм из секты отшельников. После этого кровь смешали с вином и разлили по серебряным бокалам.
Все члены Тайного Ордена заняли свои места в высоких деревянных креслах, расположенных вдоль стены. Каждый из них держал в руке серебряный бокал.
– Мы пьем кровь наших врагов, смешанную с нашей кровью, – провозгласил тост Крован. – Пусть враги боятся нас, мы выпьем столько их крови, сколько сможем, а остальную смешаем с грязью.
Закончив кровавое пиршество, они перешли к деловой части. Элита красных рэмов, члены Тайного Ордена, они называли себя Тайными Правителями Империи. Они действительно были ими. Жители огромной Империи считали, что власть принадлежит белым рэмам во главе с Императором, – и заблуждались. Статья пятая Хартии гласила: «Вся гражданская власть в Империи принадлежит белым рэмам». Внешне так и было, и белые рэмы пользовались всеми благами власти, даже не подозревая, что просто претворяют в жизнь чужие решения. Девиз Ордена – ничего не делать своими руками. Они только подталкивали других, а если надо, и принуждали выполнять свои негласные указания.
– Император все еще колеблется, – начал докладывать Кирин, ответственный в Ордене за работу с главным Сиром.
– Надо надавить на него через духовного наставника, – предложил Рудон, начальник службы безопасности Ордена.
– Это не поможет, – ответил Кирин. – Каам сделал все что мог.
– Больше никаких уговоров, – вмешался Магистр. – Готовьте Метку. Никто и ничто не должно стоять на пути девятого Великого Завоевания.
Метка – крайнее средство в общении Тайных Правителей с Императором. Обычно они передавали свои обязательные для исполнения просьбы через духовного наставника (все духовные наставники были или членами Ордена, или подчинялись ему) или посылали Реестр Пожеланий. Действующий Император еще не получал ни одной Метки. Ее вручение означало, что терпение Правителей исчерпано и если Император немедленно не приступит к выполнению их требований, они начнут кампанию по его дискредитации и отстранению Царствующего клана от власти. За тысячелетнюю историю только один Император посмел игнорировать полученную Метку.
– Есть важная информация, не относящаяся к обсуждаемой теме, – подал голос Ржан, ответственный за связь с желтыми рэмами.
– Настолько важная, что это надо обсуждать сегодня? – раздраженно спросил Магистр.
– Все меркнет перед Великим Завоеванием, – начал оправдываться Ржан, – но двенадцатилетний мальчик, желтый рэм, сделал изобретение. Я не оговорился. Не усовершенствование, а именно изобретение.
Тишина повисла в зале. Значимость сказанного трудно было переоценить. Если информация подтвердится, это может перевернуть все устои Империи и изменить ход ее истории.
– Приведите ко мне этого мальчишку, – раздался в полной тишине властный голос Крована, – я хочу видеть этого изобретателя.
Блистательная Белая Рэмия.
Император РэмсирДлан
Император РэмсирДлан вместе со своим духовным наставником прогуливался по парку. Парадным фасадом дворец Императора выходил на площадь Завоевателей Вселенной. Прошло всего два часа с тех пор, как он восседал на древнем троне рэмов, принимая парад по случаю предстоящего открытия Большого Хурала. Парк был расположен с противоположной стороны. Здесь, за надежным забором, скрытым высокими деревьями, никто не мог помешать их беседе.
– Императору уже пора определиться со своей позицией на Большом Хурале, – начал беседу наставник. – От того, что он скажет в своей приветственной речи, будет зависеть общий настрой.
– И что посоветует мне мой мудрый наставник? – с иронией в голосе спросил Рс'Длан. – Какую позицию следует занять Царствующему клану? – Император сознательно намекал, что решение не за ним, а за всем кланом.
– Сидящему на древнем троне пора вспомнить, что это трон Покорителей Вселенной, – игнорируя намек, парировал Каам. – В Империи уже начали забывать, что мы – раса Завоевателей.
Больше они не касались этого щекотливого вопроса, обсуждали лишь текущие малозначительные дела. Распрощавшись с духовным наставником, Император поднялся в свой рабочий кабинет, расположенный на самом верху одной из четырех обрамлявших дворец башен. Отсюда открывался великолепный вид на столицу Рэмии. Главный Сир любил проводить здесь время, особенно когда ему хотелось остаться наедине со своими мыслями. Он прекрасно понимал, что наставник фактически выражает мнение Тайного Ордена. Значит, давление на него будет постоянно усиливаться. Сколько мог, он оттягивал созыв Большого Хурала, но через месяц ему придется торжественно открыть Хурал, произнеся при этом приветственную речь. Тут наставник прав. От того, что он скажет, или от того, о чем умолчит, будет зависеть весь дальнейший ход дебатов.
Рс'Длан бросил взгляд на столицу, особенно красивую в лучах заходящей Доминанты. Каждый из белых кланов владел своей планетой, которая была его вотчиной. Они так и назывались: Планета Сэров, Планета Пэров… Была и планета Сиров. Рэмия не принадлежала ни одному из кланов. Ею владел Царствующий клан, и, если происходила смена власти, на Рэмию приходили новые хозяева. Уже много поколений тому назад на этой Планете обосновался клан Сиров. РэмсирДлан не бывал на Планете Сиров и очень надеялся, что ему никогда не придется совершить это путешествие. Император мог ступить на планету своего клана, только потеряв власть. На Рэмии каждый из шести Великих кланов имел свой дворец. Они окружали со всех сторон дворец Императора, ни на секунду не давая забыть, что его власть, как и власть его клана, – не вечны. Главный Сир по очереди посмотрел в сторону каждого из дворцов, которые хорошо просматривались с высоты его кабинета. Он знал, что там сейчас идет напряженная работа. Каждый клан рвется к власти. Не был исключением и дворец Сиров, куда ему придется переехать, если он проиграет. Там тоже усиленно искали способы удержать пошатнувшуюся власть.
Рс'Длан предался воспоминаниям. Это был его самый счастливый день, но и день, принесший самое большое разочарование. День его коронации. Его отец, предыдущий Император, погиб при загадочных обстоятельствах, и на двадцатилетнего юношу неожиданно свалилась огромная ответственность. Его объявили Императором и дали власть над огромной Империей. Так он тогда думал, но приход к власти каждого Императора начинается с разочарования. Император узнает, что он – всего лишь марионетка в руках Тайного Ордена, что, впрочем, не мешает наслаждаться своим положением и властью. Ему предъявили Сокрытые статьи Великой Хартии, и все его иллюзии развеялись. Эти статьи фактически представляют собой тайное соглашение между белыми и красными рэмами. Об их существовании знают только члены Тайного Ордена и действующий Император, который дает клятву молчать и исполнять их под страхом истребления всего клана.
Власть клана Сиров пошатнулась около ста лет тому назад, во времена Императора РэмсирСавана, его дедушки. Впервые за всю историю существования Империи попытка Великого Завоевания, восьмого по счету, не увенчалась успехом. Им оказали такое сопротивление, что рэмы были вынуждены отступить. Рс'Длан до сих пор не понимал, как его дедушке удалось тогда удержать власть. Клан Сиров поддержал тогда план вторжения совместно с кланом Панов. После неудачи клан Панов, который был до этого Ведущим, потерял свое влияние.
История повторялась. Теперь Рс'Длану предстояло принимать аналогичное решение. Тайный Орден усиленно готовил девятое Великое Завоевание. Если теперь занять неверную позицию, клан Сиров может потерять все. Им не только не удержать власть, есть опасность потерять даже статус Великого клана.
Стук в дверь вывел главного Сира из задумчивости. Пришел советник. Они договорились встретиться в полночь. Как же быстро пролетело время!
– Входи, Фидор, – отозвался Император. – Тебе удалось что-нибудь узнать?
Советник, желтый рэм, вошел. Их семья уже много поколений состояла на службе у клана Сиров. Рс'Длан и Фидор росли вместе. Наследников Великих кланов с детства готовили стать во главе клана. С раннего возраста у них были свои советники. Когда Рс'Длан стал Императором, он оставил Фидора при себе, несмотря на многочисленные возражения, что тот слишком молод. Зато теперь Рс'Длан имел советника, которому доверял полностью.
– Да, мой Император. Тайный Орден начал обрабатывать все Великие кланы. Для них девятое Великое Завоевание – уже решенное дело.
– Объект Завоевания уже выбран?
– Завоевание будет направлено против человечества.
– Я думал, что это будут не-гуманоиды.
– He-гуманоидов завоевать легче, но пользы от этого для Империи намного меньше, чем от покорения людей.
– Ты думаешь, Завоевание будет успешным? Нам удастся сломить сопротивление человечества? Ты считаешь, что мне нужно на Хурале поддержать агрессию?
– Это Завоевание не будет успешным.
– Почему?
– Мы слишком мало знаем о человечестве, но то, что нам известно, настораживает. Они совсем недавно вышли в космос, но их экспансия поражает. Правда, они еще не успели как следует закрепиться на новых рубежах, поэтому я думаю, что с большими потерями мы все-таки сможем их завоевать.
– Ты противоречишь сам себе, – начиная нервничать, перебил его Император. – Только что сказал, что нам их не победить…
– Позвольте заметить, мой Император, – как можно спокойнее, чтобы возбуждение РэмсирДлана не переросло в гнев, продолжил советник, – я сказал, что это Завоевание не будет успешным, а не то, что мы не сможем их победить.
– Тогда поясни, – успокаиваясь, произнес Император.
– Завоевание считается успешным, если враг побежден в сражении, сопротивление сломлено окончательно и мы в состоянии контролировать захваченные планеты и удерживать под своей властью сколь угодно долго.
– Ты решил читать мне лекции?! – опять выходя из себя, почти выкрикнул главный Сир.
– Если вы будете так любезны и позволите мне закончить, то все сразу встанет на свои места…
– Хорошо, Фидор, говори, я не стану тебя перебивать.
– Мы сможем осуществить только две первые фазы: с большими потерями победить в сражении и захватить их планеты. Рано или поздно люди поднимут восстание, и борьба будет долгой. Завоевание не достигнет своей цели.
– Откуда такая уверенность?
– Абсолютной уверенности нет. Я сделал этот вывод, анализируя косвенные данные. Последние события это подтвердили.
– Что случилось в Империи, о чем неизвестно Императору, тогда как его советник в курсе?
– Была предпринята попытка захватить Навигационную карту.
– Нападение на один из кораблей людей? – с сомнением в голосе спросил Император.
– Нет. Корабль, имеющий полноценную Навигационную карту, захватить нереально. Нападение совершено на космическую станцию, расположенную на границе рубежей, контролируемых человечеством. Операция была хорошо спланирована. Наносились обманные удары, чтобы скрыть истинную цель атаки. Противники разгадали наши намерения. Мы захватили станцию, но карту они успели уничтожить. И еще одно. Они продолжали сражаться, когда их положение было безнадежным, предпочтя смерть плену…
После ухода советника РэмсирДлан еще много времени провел в своем кабинете, обдумывая полученную информацию, взвешивая все «за» и «против».
Блистательная Белая Рэмия.
Ведущий клан Донов
Звон рапир гулко отдавался в узком внутреннем дворе. Ноги участников поединка скользили по мокрой от дождя брусчатке. Такие стычки – обычное дело во дворце клана Донов, и зрители, которых, несмотря на ранний час, собралось предостаточно, даже не пытались примирить конфликтующие стороны. Внутренние правила клана запрещали третьим лицам вмешиваться в поединок. Ритуал вызова и сам ход поединка были строго регламентированы, и традиция уже несколько столетий сохранялась в неизменном виде. Таким образом Доны рассчитывали поддержать воинственный дух внутри клана, несмотря на то что дуэли нередко заканчивались смертельным исходом.
Наследник трона Донов, РэмдонХван, ранним утром возвращался к себе после бурной ночи с Алоной. Пикантность ситуации состояла в том, что Алона была троюродной сестрой РэмдонЯра, его главного соперника и одного из претендентов на трон. Хотя РэмдонХван был официально объявлен наследником, ситуация внутри клана оставалась нестабильной, и все могло измениться в одночасье. Рд'Хван специально провел эту ночь с одной из родственниц своего соперника, а Алона это или другая женщина, ему было глубоко безразлично.
Вражда между РэмдонХваном и РэмдонЯром, а вернее между двумя основными группировками, уходила корнями в древность. Великий клан Донов возник в незапамятные времена путем слияния двух группировок второго плана, однако их соперничество за главенство не утихло. Обе группировки дали страшную клятву, что их противоборство никогда не выйдет за рамки клана, и ни разу ее не нарушили. Борясь за главенство среди Донов, они выступали сплоченными рядами, когда дела касались всего клана в целом. Они понимали, что если эти раздоры выйдут за рамки клана, то со статусом «Великий» придется распрощаться. Старая вражда вспыхнула с новой силой. Доны уверенно занимали ведущую позицию, и сейчас, когда авторитет Царствующего клана пошатнулся, борьба за право называться наследником трона грозила превратиться в кровавую междоусобицу.
Довольный ночными успехами, Рд'Хван как раз пересекал узкий внутренний двор, когда ему навстречу вышел Рд'Яр.
– Откуда в такую невообразимую рань может возвращаться такой безмозглый сопляк, как ты? Неужели нашлась девица, которая согласилась тебе подрочить, если удастся найти что?
– Спроси лучше одну из своих сестричек-потаскушек, если она в состоянии говорить после того, как я отымел ее во все места, – злорадно ухмыляясь, ответил наследник.
РэмдонЯр вспыхнул. Хладнокровие покинуло его, и он начал ритуал вызова на поединок. Расставив ноги на ширину плеч, он развел руки в стороны, призывая к тишине, которая наступила незамедлительно. Затем, приложив правую руку к сердцу, он произнес:
– Пусть острие рапиры разрешит наш спор. Я, РэмдонЯр, вызываю тебя, РэмдонХвана, на честный поединок.
Дождавшись окончания вызова, наследник в свою очередь принял соответствующую позицию с разведенными в стороны руками. Потом правая рука легла на сердце, и он заговорил:
– Пусть острие рапиры разрешит наш спор. Я, РэмдонХван, принимаю твой вызов, РэмдонЯр, на честный поединок.
Роль секундантов взяли на себя желтые рэмы, их советники. Их послали за рапирами, и они принесли два футляра, а брошенная монетка решила, кому какая из них достанется. Успевшие набежать зеваки освободили площадку для поединка, заняв места вдоль стен.
Первым сделал выпад наследник, его электрическая рапира совсем немного не дотянулась до цели, и выпущенный электрический заряд лишь несильно пощекотал противника, не причинив ему вреда. Далее поединок проходил на равных, каждая из сторон своевременно отражала удары противника, и электрические рапиры временно превратились просто в холодное оружие.
Электрическая рапира представляет собой грозное оружие. Помимо острого стального клинка, в рукоятку вмонтирован мощный аккумулятор. Фехтуют такими рапирами в специальных перчатках, оберегающих от воздействия электричества. Прямо на рукоятке находится кнопка, нажав на нее большим пальцем, можно послать в противника мощный электрический заряд, но значительную опасность для противника он представляет только на близком расстоянии. Поэтому опасаться приходится не только холодной и острой стали, но и ее приближения менее чем на один сантиметр.
Каждый старался загнать противника в угол или прижать к стене, чтобы лишить возможности маневра и достать электрическими зарядами. Наследнику это почти удалось, когда РэмдонЯр неожиданно поскользнулся на мокрых камнях и растянулся на мостовой. Правила проведения поединков запрещали нападать на лежачего противника и предписывали отступить на три шага назад, чтобы дать возможность встать на ноги. РэмдонХван нехотя сделал эти три шага, досадуя из-за упущенной победы, и изготовился, чтобы сразу наброситься на противника, что разрешалось правилами. РэмдонЯр поднимался не спеша, внимательно наблюдая за соперником. Едва оторвав колени от мостовой, он резко бросился влево и вовремя успел увернуться от стремительного выпада наследника, который, таким образом, не только промахнулся, но и подставил сопернику незащищенный правый бок, куда тот незамедлительно нанес колющий удар. РэмдонХван почувствовал резкую боль. Глаза начала застилать кровавая пелена. Последнее, что он увидел, было ухмыляющееся лицо ненавистного противника. Собрав остатки сил, наследник все же сделал резкий выпад, разрядил весь заряд рапиры и рухнул на камни, так и не узнав, достиг ли цели.
Всадив рапиру в правый бок соперника, РэмдонЯр слишком рано стал праздновать победу, за что незамедлительно поплатился. Его самодовольная улыбка сменилась на гримасу невыносимой боли, когда оружие противника приблизилось на опасное расстояние. От мощного электрического разряда его даже подбросило, и он без чувств рухнул на мостовую рядом с поверженным наследником.
Главный Дон завтракал в обществе своего духовного наставника Колована, когда до него дошла весть о состоявшемся поединке и его последствиях. Его рабочий кабинет был разукрашен знаменами клана – полотнища с ромбами белого и небесного цветов занимали все не занятое оружием пространство. РэмдонГвар не стал прерывать завтрак, чтобы узнать о состоянии участников дуэли. Они обсуждали более важные дела. Вчера, сразу после торжественного шествия по Променаде, состоялся Хурал клана. Духовные наставники на них традиционно не присутствовали, и теперь Рд'Гвар вводил Колована в курс дела. Ничего неожиданного не произошло, как и предполагалось, все дружно высказались за войну, за начало девятого Великого Завоевания.
Блистательная Белая Рэмия.
Великий клан Господ
РэмгосАлан, глава Таинственного клана, сразу по окончании шествия собрал Хурал своего клана. Клан Господ получил свое название – Таинственный, – потому что его цели были непонятны другим кланам. У всех остальных имелось только одно устремление – стать Царствующим кланом, Таинственный же отошел от борьбы за власть, и это было так необычно, не по правилам! Многих это настораживало и пугало, но позиции клана оставались устойчивыми, и поэтому внешне все относились к ним с уважением.
– Империя расширялась и развивалась за счет Великих Завоеваний, – начал Асамский, советник главного Господина и всего клана, – но этот путь исчерпал себя. Семь Завоеваний завершились успешно. Нельзя забывать, что шестое и седьмое дались нам с трудом, чаша весов колебалась до последнего. Восьмое Завоевание не увенчалось успехом. Мы столкнулись с таким сопротивлением, что не смогли ему ничего противопоставить. Нельзя сказать, что мы потерпели поражение. Угрозы нашим рубежам не возникло. Это, скорее всего, кровавая ничья. Враг не угрожает Империи, но и мы не можем захватить его планеты. Но стоит задуматься. Впервые у нас появился враг, который не забудет нанесенные ему обиды. Это сейчас он не может напасть на нас, но, как только станет сильнее, захочет отомстить за убийства, которые мы совершили, за нашу неудавшуюся агрессию.
Элита клана внимательно слушала своего советника, понимая, что он излагает точку зрения, согласованную с главным Господином. Сегодня им предстояло принять решение, которое должно было определить судьбу клана на десятилетия вперед.
– Неужели мы выступим за прекращение Великих Завоеваний? – с дрожью в голосе спросил РэмгосРолан.
– Нет, мы не можем позволить себе зайти так далеко, – ответил Рг'Алан. – Завоевания неизбежно когда-нибудь будут остановлены, но заявить сейчас об этом открыто было бы равносильно самоубийству.
– Это означает, что на Хурале клан проголосует против планируемого Завоевания? – не унимался РэмгосРолан.
– Я думаю, – спокойно продолжал главный Господин, – нам надо выслушать нашего советника.
– Мы все патриоты нашей Империи и должны принять решение, которое пойдет ей на благо, – продолжил Асамский. – В чем опасность Великих Завоеваний? Обратимся к истории. Космические корабли мы получили в результате первого Великого Завоевания, а это было тысячу лет назад. Тогда мы наголову разбили Владык Космоса, как они сами себя называли. Завладев их знаниями, мы открыли для себя дорогу в космос. Их техника дала нам, казалось, неограниченные возможности, настолько она превосходила то, чем располагали остальные расы. Благодаря ей следующие три Завоевания дались нам исключительно легко. Лишь во время пятого Завоевания нам было оказано сопротивление. Но вдумайтесь! Корабли и оружие, которыми мы располагаем, были изобретены тысячелетие назад и тогда действительно не имели себе равных, но за этот срок другие расы сумели овладеть новыми знаниями, создать высокие технологии. Мы же с каждым столетием теряли свое преимущество, не создавая ничего нового. Рано или поздно случится так, что мы столкнемся с расой, обладающей более современной техникой, и неизбежно потерпим поражение. Существует и другая опасность. До сих пор мы разбивали наших врагов поодиночке. А если они заключат союз против нас? Зееряне, наше неудавшееся восьмое Завоевание, сейчас замкнулись в себе и опасаются всех. Но так не может продолжаться вечно. Что будет, если они объединятся с людьми, или с не-гуманоидами, или еще с кем-нибудь? У них может оказаться достаточно сил, чтобы выступить против Империи. Прекратив же Великие Завоевания, став мирной расой, мы можем этого избежать.
– Но мы не готовы выступить против Великих Завоеваний! – воскликнул Рг'Ролан.
– В этом ты прав, – взял инициативу в свои руки глава клана. – Мы должны сделать так, чтобы остальные кланы поняли пагубность продолжения цепи Великих Завоеваний.
– Но как? – одновременно воскликнули многие из собравшихся.
– Велика вероятность того, что очередное Завоевание не достигнет своей цели, – стал терпеливо пояснять советник. – Поэтому на Большом Хурале мы проголосуем «за». Два неудавшихся Завоевания подряд заставят призадуматься даже самых упрямых.
– Неужели мы будет желать поражения Империи? – с ужасом в голосе спросил кто-то из присутствующих.
– Конечно, нет, – вмешался главный Господин. – О поражении и речи быть не может. Предыдущее, восьмое, Завоевание закончилось ничьей. Оно просто не достигло цели. Мы хотим, чтобы то же произошло и во время девятого. Человечество не представляет угрозы для Империи, но и у нас не хватит сил, чтобы его покорить.
Услышанное для многих оказалось неожиданностью. Собравшиеся еще долго не расходились, возбужденно обсуждая новую позицию клана. Таинственный клан вступал на опасный путь, который мог привести его как на вершину славы, так и поставить под сомнение само его существование. Тысячелетия кланы заботились в первую очередь о своем благополучии, стремясь стать Царствующим кланом, мало думая о всей Империи в целом. Ветерок перемен повеял на безбрежных просторах Империи рэмов.
Сразу по окончании Хурала главный Господин, как всегда, направился проведать свою дочь Соланту. Войдя без стука в ее покои (только потому, что был уверен – она ждет его прихода), он застал ее на террасе и залюбовался. Она стояла к нему вполоборота, ее длинные темно-каштановые волосы были распущены и ниспадали на плечи. Цветок, который она использовала вместо заколки, серебрился в свете звезд.
У Рэмии не было своего спутника, и поэтому ночью светили только звезды. В ночном небе над Рэмией особенно ярко сверкали два созвездия. Они находились на противоположных сторонах небосвода и своим ярким сиянием с двух сторон разрывали темное полотно ночи. Левое созвездие представляло собой беспорядочное нагромождение звезд и в мифологии рэмов олицетворяло тот хаос, который царил в их пределах до образования Империи – созвездие Кусающихся Псов. Если внимательно присмотреться, то в рассыпанных звездах можно узнать четырех кровожадных псов, сцепившихся в смертельном поединке. Правое созвездие своим четким построением, в котором легко узнавался символ секты отшельников – восьмиконечная звезда, символизировало тот порядок, который привнесла Империя. Это было созвездие Восьмиконечной Звезды, мохнатые звезды которого переливались то желтым, то голубым светом. Такой эффект возникал от того, что свет более далеких голубых звезд накладывался на желтые. Посредине между этими созвездиями стремительно всходила ослепительная двойная звезда, словно кинжалом рассекая сумрак ночи. Звезда Великого Воителя, его мифическая родина, словно два глаза, неусыпно озирающих подконтрольные просторы, излучала кроваво-голубой поток. Умирающий красный карлик соседствовал с молодой, пылающей безумным жаром юности голубой звездой, создавая благодатную почву для бесчисленных мифов и легенд. Если добавить к этому частые всполохи от сгорающих в атмосфере планеты метеоров, то получится полная картина звездного неба, которой залюбовалась Соланта, в то время как ее отец не мог оторвать взгляда от ее одухотворенного лица.
– Много желаний успела загадать, дочурка? – с нежностью в голосе выдал свое присутствие РэмгосАлан.
– Только одно, – вдохновенно зазвучал певучий девичий голосок. Соланта танцующей походкой приблизилась к отцу и подарила ему сладкий поцелуй в щеку.
– Дозволено будет мне узнать сокровенное желание дочери?
– Ну, сокровенным его не назовешь. Помнишь, мы встретили сегодня юношу, сразу после окончания парада?
– Моя дочурка выросла. Она стала интересоваться молодыми людьми.
– Ну ладно, папа. Я уже давно выросла. Просто все юноши, которых я встречала, были или надутыми индюками, или безмозглыми баранами, или озабоченными самцами.
– Очень лестная характеристика. Насколько я понимаю, сегодняшний ни под одну из этих категорий не подходит?
– Не знаю. Первое впечатление обманчиво. Но в его взгляде было что-то особенное. Не могу выразить это словами, мне кажется, что он не такой, как все…
– Уж не влюбилась ли моя дочурка?
– Ты знаешь, кто это? – проигнорировав вопрос, спросила Соланта.
– Без сомнения. Это – РэмпанРок, внук главного Пана и наследник трона своего клана.
– Как прошел Хурал? – решительно сменила тему Соланта.
– Достаточно гладко. Как ты и предвидела, главным оппонентом оказался РэмгосРолан, но в итоге все одобрили новую позицию клана.
– Ты когда-нибудь наберешься мужества и введешь меня в состав Хурала? – с еле уловимым укором в голосе спросила дочь. – Или мы так и будем играть в испорченный телефон? Сперва мы совместно готовим выступление, а потом эту речь произносит твой советник. Теперь тебе надо мне пересказывать, как прошел Хурал, чтобы я могла помочь тебе подготовиться к следующему?
– Женщина – член Хурала клана? Это разрушит все устои!
– Не более, чем отказ от Великих Завоеваний, – спокойно парировала Соланта.
– Ты как всегда права. Но сейчас не время поднимать твою любимую тему о равноправии мужчин и женщин. Накануне Большого Хурала…
– Для этого никогда не будет подходящего времени. Сперва Хурал. Потом война, далее начнутся неудачи…
– Что тебя не устраивает? Ты и так являешься моим советником, а значит, и всего клана. Я тебе очень благодарен, твой ум, способность оценить ситуацию и предвидеть ее развитие, а также осторожность и предусмотрительность уже не раз оказывали мне неоценимую услугу.
– Ты спрашиваешь, что меня не устраивает? Совсем немного. Я хочу сама излагать свои мысли на Хурале, а не через посредников, чтобы все знали, кому они принадлежат.
– Не просто женщина – член Хурала, а женщина в роли советника клана. Это, пожалуй, не уступит отказу от Великих Завоеваний.
– Хорошо. Давай и в этом вопросе пойдем на компромисс. Разреши мне для начала просто присутствовать на Хурале, даже без права голоса. Пусть все привыкнут, а потом видно будет.
– Все-таки ты намерена бороться за полное равенство мужчин и женщин! Вряд ли ты найдешь понимание в этом вопросе, причем не только у мужчин, но и у женщин.
– Я против полного равенства между полами. Мужчины и женщины созданы разными, так и должно остаться. Я не хочу, чтобы в результате полного равенства женщины начали пить, курить и воевать, а то и еще кое-чем заниматься. О каком равенстве может идти речь, если женщины в Империи полностью бесправны? Начнем с зеленой расы. Их женщинам разрешено только ублажать мужчин и рожать детей. Они не могут иметь свою семью, мужа или просто постоянного партнера. Они лишены возможности воспитывать своих детей. Их отнимают от матерей и отдают в какие-то дурацкие интернаты, военные школы и тому подобное.
– Ты же знаешь, – перебил ее отец, – что зеленые – это боевые рэмы. Их удел защищать Империю, поэтому…
– Только не говори мне, что мать хуже справится с воспитанием защитника родины, чем интернат. А почему им не разрешают работать? Или ты хочешь сказать, они такие тупые, что нет такого дела, с которым они справятся? Или в Империи избыток рабочих рук? Просто из них целенаправленно делают машины по ублажению мужиков и детопроизводству. А что ты знаешь о красных женщинах? Ты видел хоть одну? Их просто не выпускают из домов, монастырей или где еще там их прячут. А мы, белые женщины? Я не могу даже выйти за пределы дворца без сопровождения мужчины!
– Ну, это делается для твоей безопасности.
– Ты хочешь сказать, что на Рэмии столь высока преступность? Как только я появлюсь одна в многомиллионной столице, я сразу буду ограблена, изнасилована и убита? Работать белым женщинам разрешено, но занимать даже самую маленькую руководящую должность – нет. Даже там, где трудятся одни женщины, начальник обязательно мужик, который в этом абсолютно ничего не понимает. И только у женщин желтой расы есть хоть какие-то права. Они не только имеют семьи, но даже могут добровольно выбирать себе спутника жизни, воспитывают своих детей, свободно, без мужского сопровождения перемещаются по родной планете, могут выбирать работу по вкусу. Я так много перечислила, но ведь это самые обыкновенные и естественные вещи. Женщины не могут занимать никаких руководящих постов вне производства, лишены права голосовать и быть избранными. При разводе мужчина забирает себе детей. Мне продолжить?
– Достаточно! – подняв руки вверх, согласился главный Господин. – Со своим красноречием ты убедишь любого. Но как быть с Хартией?
– С Великой и Справедливой? Когда ты ее последний раз перечитывал? В ней нет ни одной статьи, в которой хотя бы раз упоминались женщины!
– ?!
– Прежде чем на что-то ссылаться, надо знать, о чем говоришь. В том-то и состоит вся прелесть положения, что ваша любимая Хартия не регулирует взаимоотношения полов. Она не закрепляет бесправие женщин и безраздельное господство мужчин. Это вы сами все выдумали и поработили женщин как раз вопреки Хартии.
– Ты у меня просто умница, – обнимая дочку и гладя ее по разметавшимся волосам, торжественно произнес РэмгосАлан. – Что не оговорено в Хартии, то не запрещено! Быть тебе в Хурале клана на следующем же заседании. Только не забудь про компромисс – без права голоса.
– Ой, папка, как же я тебя люблю! – И глава клана оказался в объятиях своей дочери.
Так сбылась мечта Соланты: она станет первой женщиной, которая примет участие в святая святых мужчин в Империи, – она будет присутствовать на Хурале своего клана. Да, пока просто присутствовать, а не участвовать. Ей разрешат молча слушать, что скажут мужчины, а они зачастую будут излагать ее идеи или парировать возражения оппонентов, используя ее аргументы. Ну и пусть. Надо с чего-то начинать. Но долго она молчать не станет. После ухода отца, не в силах справиться с охватившим ее возбуждением, она встретила рассвет на террасе. Новые, неожиданные и смелые идеи рождались в ее прелестной головке. Нелегко придется главному Господину с таким необыкновенным советником. Сегодня же вечером она ошарашит его результатами бессонной ночи. Но какие это откроет возможности! Рушить устои, так все разом. Она приведет свой клан на самую вершину, но сделает это во имя интересов всей Империи, а не ради выгоды и привилегий клана. Только когда взошедшая Доминанта погасила звездное небо, она, словно очнувшись, поежилась от утренней прохлады и пошла в спальню. Перед тем как заснуть, ее мысли вернулись к необычному юноше, Рпн'Року. С этим она и заснула.
Таинственная Сокрытая Красная Рэмия.
Секта отшельников
Секта отшельников возникла между третьим и четвертым Великими Завоеваниями. Отказавшись от традиционных богослужений в храмах, ее члены пошли проповедовать в народ. Они разошлись по всем планетам огромной Империи, неся свою веру, и быстро завоевали популярность среди простых рэмов. Когда официальные власти спохватились, секта пустила свои корни во всех уголках, и выбритые наголо монахи, одетые в робы из мешковины, босиком бредущие по дорогам Империи, стали привычным зрелищем.
Множество отшельников собралось сегодня в единственном храме секты, храме истинных блюстителей веры. Здесь проводились богослужения, хранились мощи святых и хоругви. Над входом сияла огромная Восьмиконечная Звезда – символ отшельников. Окна были украшены витражами с изображением деяний Великого Воителя. В правом дальнем углу стояла его статуя. Один глаз сверкал рубиновым цветом, другой пылал голубым. У подножия, в чаше, горел огонь. Горел вечно, а не только во время богослужения.
Ранован, глава секты отшельников, в неизменном темно-вишневом балахоне, вышел к собравшимся в храме, поправляя на груди богато украшенную восьмиконечную звезду, единственное свое украшение:
– Великий Воитель прошел славный путь от воина, покорившего многие народы, до мыслителя. В конце своего длинного жизненного пути он осознал, что путь войны не единственный, который ведет к укреплению Империи. Помимо пути разрушения есть еще и путь созидания. С соседними народами гораздо выгоднее жить в мире и дружбе, чем в войне и распрях. Чтобы создать новое учение, не надо предавать анафеме и объявлять ложными предыдущие. Надо взять из них все лучшее и обогатить этими знаниями свое. Чтобы достать плоды с дерева, не надо его рубить. Оно перестанет плодоносить. Чтобы овладеть новыми знаниями, не надо убивать тех, кто ими владеет. Ночь наступает не от того, что вы погасили светило… Так идите же в народ и несите эти знания. Знания мира и созидания, дружбы и взаимного уважения.
По окончании проповеди восемь отшельников, духовные руководители секты, собрались в зале Восьмиконечной Звезды. Они давно пришли к пониманию того, что постоянные Завоевания, непрерывная агрессия, жестокое угнетение покоренных народов, а зачастую и полное их уничтожение – все это приведет к катастрофе и распаду Империи. Секта тысячелетиями, крупица за крупицей, сеяла миролюбие среди граждан Империи. Сегодня они впервые решили попытаться прервать цепь Великих Завоеваний. Задача, достойная многовековой истории секты. Прозвучала также и мысль о необходимости изменения самой системы власти в Империи. Учение о других формах правления еще не возникло, поэтому они не выступали против власти Императора. Отшельники хотели только изменить условия прихода Императора к власти, сделать эту должность выборной и сменной.
Причины Великих Завоеваний были хорошо известны отшельникам. Одна из них была объективной. Словно проклятие довлело над всеми расами рэмов – они никогда не могли изобрести что-то новое, сделать какое-нибудь открытие. Так уж устроен их мозг, он способен только до бесконечности усовершенствовать, а создавать новое им просто не дано. Они понимали это, и погоня за новыми знаниями стала одной из главных причин всех восьми Великих Завоеваний. Но были еще и субъективные причины, ведь во главе Империи стоял культ насилия как основа всей религии. Борьбе с этим культом и посвятили себя отшельники. Уверенность, что знания можно не только отнимать силой, но ими еще можно взаимовыгодно обмениваться, их можно покупать, а у Империи было чем заплатить, привела их в итоге в лагерь истинных пацифистов.
Блистательная Белая Рэмия.
Аутсайдеры. Клан Панов
РэмпанТлан, глава клана Панов, утомился от шествия по Променаде. Возраст давал о себе знать: из всех глав Великих кланов он был самым старым. Желчный, вечно недовольный всем и брюзжащий, он жил для того, чтобы мстить Царствующему клану.
На Большом Хурале, когда решалась судьба восьмого Великого Завоевания, именно клан Панов поддержал Императора и проголосовал «за». Вторжение не достигло своей цели – так официально формулировали результаты агрессии. Имперские войска были вынуждены отступить, понеся огромные потери. Попросту говоря, они в панике бежали, не дождавшись приказа об отступлении. Император тогда каким-то чудом удержал власть. Рпн'Тлан до сих пор не мог понять, как это ему удалось. Клан Панов, бывший тогда Ведущим кланом, потерял все. На повестку дня даже встал вопрос, быть ли Панам Великим кланом. С тех пор они занимали последнюю позицию среди Великих кланов и, затаив обиду, противодействовали Императору.
По окончании парада все Великие кланы собрались на свои Хуралы, и только главный Пан перенес его на следующий день. Он вообще не хотел его созывать. Для него и так все было ясно. Паны будут голосовать против всего, что предложит Император. Молодая элита клана, недовольная политикой РэмпанТлана, собралась тайно, замаскировав свой совет под обыкновенную пьянку.
– Если он (участники пирушки решили не называть имен) будет продолжать постоянно голосовать «против», – начал первым Медосот, желтый рэм, советник наследника трона Панов, – не проводя самостоятельной политики, это поставит клан на край пропасти.
– Ты хочешь сказать, что мы можем потерять статус Великого клана? – спросил РэмпанРок, внук Рпн'Тлана и наследник трона. Его отец умер несколько лет назад при так и не выясненных обстоятельствах.
– Такой сценарий исключить нельзя. Но даже если самого худшего удастся избежать, клану придется вечно оставаться на последних ролях.
Молодежь, не забывая о конспирации, а может, просто потакая своим желаниям, уже успела пропустить не по одному стакану молодого вина из плодов авадо, закусывая тонко порезанными полосками вяленого мяса.
– Но где же выход из создавшегося положения? – подал голос РэмпанВалон, друг детства Рпн'Рока. – Старый Пан никогда не изменит своего мнения!
– Пока он стоит во главе, клан находится в опасности, – ответил советник.
– Ты хочешь сказать, что его пора…
После этой фразы, брошенной РэмпанВалоном как бы невзначай, в помещении воцарилась тишина. На мгновение все даже протрезвели.
– Нет-нет, я имел в виду совсем другое… – поспешно, с перепуга начал оправдываться советник. Но мысль уже была озвучена.
– Старого так просто не возьмешь. От власти он добровольно не откажется, будет за нее цепляться, пока не сдохнет. К тому же он слишком осторожен, чтобы дать повод сместить себя легальным путем. Явных ошибок он не делает, – подвел итог наследник. – Он уже всех достал своей маниакальной жаждой мести. Если бы с ним что-то случилось, я не стал бы долго оплакивать…
Это было очень неосторожно и опрометчиво со стороны Рпн'Рока. Советник немедленно подал ему знак сменить тему, от его взгляда не укрылось, как все участники вечеринки переглянулись.
– Он может прибегнуть еще к одному средству, чтобы спасти свое влияние, – советник пришел на помощь наследнику и сменил тему.
– Что ты имеешь в виду? – откликнулся Рпн'Рок.
– Женитьбу.
– Что? В таком возрасте?
– Не его. Твою.
По лицу наследника пробежала тень. Брак как средство сохранения клана, а зачастую и его возвышения – обычное средство в Империи. Даже Великий клан Донов образовался путем серии браков между кланами второго плана. Подвох заключался в том, что если наследник любого клана брал в жены одну из дочерей главы клана, занимающего более высокое положение, то он не мог уже стать главой своего клана, то есть переставал быть наследником трона. Кроме того, он уходил из своего дома и попадал в подчиненное положение, был обязан жить в доме жены и служить ее клану. Это была плата за ту поддержку, которую получал его клан. Такая перспектива Рпн'Рока явно не устраивала.
– Насколько это серьезно и кто возможная невеста? – упавшим голосом спросил наследник (или пока еще наследник).
– Серьезнее некуда. Он может послать твой пояс уже в ближайшие дни. Скорее всего, он остановит свой выбор на Соланте.
– Союз с Таинственным кланом? – с сомнением в голосе проговорил Рпн'Рок. – Хороший получится альянс! Клан, который отказался от борьбы за власть, и клан, который не имеет своего мнения.
– Таинственный клан еще скажет свое слово, – уверенно произнес советник. – Рано ставить на них крест.
Послать пояс наследника – это был ритуал, который многое значил. Это предложение неравного союза, почти просьба о защите и поддержке. Признание своего нижестоящего положения. В качестве злой шутки говорили, что, послав свой пояс, надо следить, чтобы не потерять штаны. Так намекали на зависимое положение нынешнего наследника в будущем.
Вечеринка переросла в банальную попойку. Вино лилось рекой. Политику уже давно оставили в покое, перейдя на обсуждение женских прелестей. Возбудившись то ли от количества выпитого, то ли от разговоров, вся компания дружно решила провести остаток ночи в объятиях местных прелестниц, благо за ними далеко ходить не надо. Во дворце всегда полно молодой прислуги, и ни одна из них не откажет в ласках. За любовные утехи они неизменно получали хорошие подарки, а если девушка беременела, то ее освобождали от работы. Родившийся ребенок становился полноправным членом клана и впоследствии мог позаботиться о своей матери, правда, отец в таких случаях не мог признать ребенка своим из-за неравного положения. Такие дети были массовым явлением, и клан делал все, чтобы ребенок не чувствовал себя ущербным. Возбужденные предстоящими утехами, гуляки в нетерпении направились в дальнее крыло дворца, где жила прислуга, не заметив, как одинокая тень покинула свое убежище в неглубокой нише и стремительно бросилась в противоположную сторону.
Утром Рпн'Рок проснулся от того, что зеленый рэм в форме телохранителя главного Пана тряс его за плечо.
– Да как ты смеешь! – хриплым с перепоя голосом, превозмогая головную боль, закричал наследник.
– Это как ты смеешь, щенок! – прозвучал гнусавый голос главного Пана. – На кого руку поднял! Да я тебя скормлю кусающимся псам!
Услышав столь знакомый голос, две абсолютно голые служанки выпрыгнули из постели и, тряся большими грудями, вихрем бросились прочь из комнаты, опасаясь, что достанется и им. РэмпанТлан, не стесняясь, пожирал девиц глазами и, не удержавшись, даже вышел в коридор, чтобы проводить взглядом их лакомые попки. Он уже был лишен радости сладострастных утех. Все это время наследник оставался в постели.
– Хватайте его, – скомандовал Рпн'Тлан своим телохранителям.
Телохранители хватать наследника не стали. Они бережно взяли его под руки и подняли с постели, как был, нагишом. Взглянув на размеры его достоинства, главный Пан убедился, что молва не врет. Рпн'Рок слыл не только большим любителем женщин, но и отменным любовником.
– Я не понимаю, в чем я провинился, – искренне произнес наследник.
– Одной тебе мало, – со злым сарказмом прохрипел РэмпанТлан, – Скоро начнешь их штабелями складывать. Темница освежит твою память.
Заключение наследника трона клана в темницу было из ряда вон выходящим событием. Если об этом узнают другие Великие кланы или вечно сующие во все свой нос красные, скандала не миновать. Главный Пан понимал это, но был слишком взбешен ночным покушением.
Дело в том, что не все участники вечеринки провели остаток ночи, ублажая свою плоть. Поняв неосторожно оброненную наследником фразу дословно, Рпн'Валон отправился в припортовые районы столицы. Предусмотрительно переодевшись, чтобы не выдать своей принадлежности к клану Панов, он нанял там шайку грабителей. За хорошую плату они согласились под видом ограбления совершить убийство (если бы они знали, кого их наняли убить, то в ужасе разбежались бы в разные стороны).
Постороннему проникнуть во дворец было почти невозможно, но Рпн'Валон хорошо знал все ходы и выходы. Покои главного Пана надежно охранялись, и попасть туда, тем более незаметно, было нереально, и он решил воспользоваться привычками старого Пана. Тот страдал бессонницей и часто среди ночи через потайную дверь выходил погулять в парк. Туда и провел Рпн'Валон шайку грабителей, решившихся стать убийцами.
Но он не учел одного. Их пьяные разговоры подслушал осведомитель глазного Пана, и в то время, когда Рпн'Валон в припортовых кварталах нанимал убийц, тот докладывал о подслушанном. И без того подозрительный, РэмпанТлан немедленно распорядился усилить охрану и прочесать парк. Там телохранители и накрыли всю шайку. Те мгновенно признались, как было дело. Они не знали, кого именно их наняли убить. Им просто сказали: первого, кто выйдет из этой двери. Это мог быть только главный Пан.
Сидя в темнице, расположенной в подземелье дворца, наследник недоумевал, что же все-таки произошло. Почему РэмпанТлан решился на такой крайний шаг? Он припомнил ту неосторожно оброненную фразу. Она была произнесена в кругу друзей, да и никакой угрозы в себе не содержала. В любом случае, даже если его и предали, она не могла быть поводом для столь сурового наказания.
Медосота, советника наследника, также вытащили из постели, где он пребывал в объятиях одной из красоток. Главный Пан не удостоил его своим вниманием, послав двух телохранителей. Заключения в темницу Медосот избежал. Советника сопроводили в его собственные апартаменты, объявив, что ему запрещено их покидать до особого распоряжения, и выставили стражу. Поразмыслив, советник пришел к выводу, что их разговор подслушали. Вряд ли кто-то из их компании способен на предательство. Он также понял, что избежал худшей участи только потому, что сказал, что имел в виду другое. Но было очевидно, что случилось нечто более серьезное, а не просто РэмпанТлану доложили об их пьяной болтовне.
Ему стоило больших усилий проанализировать все события вчерашней вечеринки. Лишь холодный душ и стакан ледяного сока привели его в рабочее состояние. Обосновавшись на балконе, чтобы почувствовать прохладу наступившего утра, он вспомнил, как забегали глаза Рпн'Валона, когда наследник обронил ту роковую фразу. Еще немного усилий, и он припомнил, что тот не последовал за ними на женскую половину пристройки для слуг, и это наверняка было неспроста, слишком тот любил увеселения. Медосот пришел к выводу, что РэмпанВалон решился на какой-то необдуманный шаг, который, видимо, не удался.
Остальные участники вечеринки избежали каких-либо репрессий. Проснувшись в женских объятиях, они преспокойно отправились по своим делам, не подозревая об участи, постигшей наследника и его советника.
Впустив грабителей в парк и указав им потайную дверь, ведущую в покои главного Пана, РэмпанВалон бегом направился в сторону пристройки для слуг, чтобы обеспечить себе алиби. Остаток ночи он успел провести в постели одной из служанок, а с рассветом вернулся в свои апартаменты, расположенные в том же крыле дворца, что и покои наследника. Через два часа он уже знал обо всем: неудавшееся покушение, домашний арест Медосота, РэмпанРок в темнице. Поняв, что именно он – виновник случившегося, он не растерялся и не стал паниковать. Взяв себя в руки, он направился к Медосоту, решив выяснить, исключает ли домашний арест возможность принимать посетителей. Его беспрепятственно пропустили. Хозяина апартаментов он застал на балконе.
Увидев входящего Рпн'Валона, советник немедленно подал ему знак, что их могут подслушивать. Нарочито громко описывая друг другу свои ночные подвиги на ложе любви, им удалось, тем не менее, где намеками, где жестами не только обсудить произошедшее, но и наметить план действий.
– В объятиях какой красотки ты провел ночь? – начал разговор советник, давая понять, как надо себя вести. – Уверен, ты поимел ее по полной программе.
– Можешь не сомневаться. Но там был такой большой выбор, что я только под утро оказался в постели. Вообще-то мне больше нравятся девочки из припортового квартала. Особенно на природе, в парке. Но в этот раз не удалось. Пришлось довольствоваться местными.
Теперь советник знал, что РэмпанВалон нанял убийц, и сделал он это в районе, прилегающем к космопорту, а потом тайно провел их в парк. О том, что попытка убийства не удалась, он уже догадался.
– Я тоже на славу повеселился. Ты же знаешь, у нас, желтых рэмов, агрегат побольше, чем у вас, белых. Правда, когда мы занимаемся любовью с желтыми женщинами, это не играет большой роли. У них тоже все большое. Но я люблю побаловаться с беленькими. У них такая маленькая дырочка, она так плотно сжимает мой жезл! Правда, этих, из припортовых кварталов, я не люблю. По-моему, их надо остерегаться. Тебе не понять, какое это удовольствие – как это приятно, когда у тебя все такое большое, а у нее все такое маленькое. А почему бы тебе не попробовать заняться сексом с красной женщиной? Мне это недоступно, ее дырочка для меня слишком мала. Я, правда, никогда не пробовал, но думаю, мое хозяйство туда и не засунуть.
Так советник предостерег Рпн'Валона от повторной попытки и дал понять, что защиту надо искать у красных рэмов.
– Сегодня же отправлюсь на поиски какой-нибудь красной потаскушки! Подсказал бы, какую из них выбрать?
– Красненькую лучше выбирать из Тайного Ордена. Ты, кстати, не общался с наследником? Надеюсь, у него тоже была бурная ночь.
Советник передал, что за помощью надо обращаться в Тайный Орден, и поинтересовался судьбой наследника.
– Ты же знаешь, наследник большой мастак по женской части. Уверен, он своего не упустил. Он как-то рассказывал, что любит этим заниматься в темноте.
Худшие опасение подтвердились. Главный Пан все-таки засадил его в темницу.
Блистательная Белая Рэмия.
Клан Второго плана
РэмАвв, глава клана Сеньоров, тяжело вздохнул, покинул свой шикарный номер во дворце-гостинице и направился в холл, где собирался Хурал клана. Прошло всего два часа, как закончилось парадное шествие по Променаде, но он успел отдохнуть и был свеж и бодр. Глава клана второго плана не мог себе позволить лишней минуты отдыха. Каждый день приближал его к заветной цели, к тому мгновению, когда его клан получит статус Великого.
Все уже были в сборе.
– Произошло важное событие, главный Сеньор, – доложил советник, едва РэмАвв появился в холле.
– Я весь внимание, Татачин, – приветливо ответил глава клана.
– Час назад прибыл гонец.
– Почему сразу не доложили? – В голосе главного Сеньора зазвенели стальные нотки.
– Зачем прерывать отдых главного Сеньора, если в этом нет необходимости? – спокойно ответил советник клана, зная уравновешенный характер РэмАвва и не опасаясь беспричинного гнева.
– Ладно, не томи.
– Гонец передал послание от Тайного Ордена. Их представитель просит о встрече завтра.
В холле повисла тишина, настолько сообщение советника было неожиданным и важным. Собравшаяся элита клана прекрасно понимала, что Тайный Орден никогда ни о чем не просит, он повелевает, облачая свои приказы в форму просьб, и, главное, никогда не назначает встречи по пустякам. Все были уверены, что клан не сделал ничего такого, чем мог вызвать недовольство Тайного Ордена, а значит, на предстоящей встрече их могли ожидать только приятные сюрпризы.
– Какие будут соображения относительно цели встречи? – прервал паузу РэмАвв.
– Наверное, им нужна от нас какая-то услуга… – сказал наследник трона Сеньоров.
– Запомни, наивный РэмДалан, – снисходительным тоном произнес Татачин, – Тайный Орден слишком могущественен, чтобы нуждаться в чьих-либо услугах.
– Встреча может быть связана только с предстоящим Большим Хуралом, – вставил слово РэмТилин, двоюродный брат главного Сеньора.
– Согласен с тобой, – еле сдерживая возбуждение, произнес РэмАвв.
– В этом не стоит сомневаться, – решительно заявил советник. – Более того, я догадываюсь, что они потребуют от нас и что предложат взамен.
– Но мы не имеем права голоса, это привилегия Великих кланов, – догадавшись, о чем идет речь, возразил главный Сеньор.
– На Большом Хурале семь голосов решают судьбу Империи. Шесть из них по праву принадлежат Великим кланам. Седьмой голос отдан кланам второго плана, но не какому-то конкретному из них. Одному из кланов второго плана будет доверено представлять их на Хурале и голосовать от их имени.
– Ты хочешь сказать, – от радости даже не усидев на месте, воскликнул РэмАвв, – что эта честь будет предоставлена нам?
– Ее еще надо заслужить. В ответ Орден потребует убедить кланы второго плана голосовать на Хурале за вторжение. Это не так просто, и, если мы не справимся, гнев Тайного Ордена будет неописуем.
– Но это такой шанс – сидеть во время Большого Хурала не на галерке, отведенной для кланов второго плана, а вместе с Великими! Пусть не на равных, но рядом с ними, от этого нельзя отказываться.
– А от приказа Тайного Ордена и невозможно отказаться. Это равносильно самоубийству. Я думаю, в награду за правильное голосование Орден пообещает негласную поддержку в нашем стремлении войти в число Великих кланов.
– Какой чудесный день! – Радость так и распирала главного Сеньора.
– Не хочу принижать значимость события, – мягко возразил советник, – но придавать слишком большое значение обещаниям Ордена я бы не стал. Я не хочу сказать, что они не выполняют своих обещаний, просто они трактуют их по-своему. Когда им это становится невыгодно, Орден посылает гонца с уведомлением, что соглашение расторгнуто.
– Насколько реально убедить остальные кланы проголосовать за вторжение? – успокоившись, спросил РэмАвв.
– Задача непростая, но вполне осуществимая. Не надо ждать встречи с посланником Ордена. Следует немедленно приступить к консультациям с кланами. Тайный Орден обязательно узнает об этом. Им понравится, что мы догадались о цели встречи, и это будет воспринято ими как ответ.
– Хорошо, – подвел итог дискуссии главный Сеньор. – Что у нас еще на повестке?
– Посредством серии удачных браков мы укрепили наши позиции среди кланов второго плана, – начал излагать советник. – Предстоящая встреча, несомненно, выведет нас на ведущую позицию. Пора подумать о том, чтобы породниться с одним из Великих кланов.
– Сомнительно, что среди них найдутся желающие породниться с нами, – подал голос РэмТилин.
– Просто породниться – нет, – со знанием дела отвечал Татачин, – но если послать пояс наследника – кто знает? Великие кланы тоже нуждаются в усилении своих позиций.
Все понимающе закивали. Послать пояс наследника, предложить неравный союз, признать свое нижестоящее положение – это естественно для клана второго плана, а взамен они получат защиту и мощь Великого клана. Это хороший ход.
– Какой клан у тебя на примете? – как самое заинтересованное лицо спросил наследник трона.
– Я отдаю предпочтение клану Господ.
– Соланта великолепна! – воскликнул РэмДалан. – Быть у нее под каблуком для меня будет совсем не обременительно.
Вернувшись по окончании Совета в свой номер, главный Сеньор от возбуждения не мог заснуть. События развивались стремительно. Всю жизнь он, как и его отец, а еще раньше дед, посвятил укреплению своего клана и достижению статуса Великого. Сейчас цель была близка как никогда. Неужели им больше не придется проходить по Променаде в общей колонне под монотонный бой барабанов и он получит право носить имя РэмсенАвв, указывающее на принадлежность к Великому клану?! Как это будет чудно звучать! Закрыв глаза, РэмАвв мысленно представил, как Великий клан Сеньоров идет торжественным маршем под звуки собственно гимна с развевающимися знаменами. Как по окончании парада он, вместо надоевших гостиниц, направляется в собственную резиденцию. Это все привилегии Великих кланов, которых были лишены кланы второго плана. Приятные сновидения не покидали его до утра.
Седьмой Имперский Звездный флот
Зиндан, Командующий седьмым Имперским Звездным флотом, вторые сутки пребывал в раздражении. И тому были причины. Неделю назад он получил приказ из Главного штаба Великих Завоеваний начать подготовку флота к учениям. Все десять Имперских флотов были укомплектованы одинаково. Командующий находился на флагмане, огромном и неповоротливом корабле, обладающем, однако, ужасающей огневой мощью. Для защиты в ближнем бою в его чреве укрывались две сотни легких и чрезвычайно маневренных истребителей класса «Оса». Флагманы участвовали во всех Великих Завоеваниях, и ни один из них никогда не получал каких-либо серьезных повреждений. Их называли летающими крепостями. Каждый из них имел свое имя. Флагман Зиндана назывался «Коготь Завоевателя».
На учения седьмому флоту пришлось отправиться не в полном составе. На базе остались все три корабля-носителя класса «Улей», способных доставить в любую точку Вселенной по тридцать штурмовиков среднего класса. Эти корабли были гигантских размеров и при этом абсолютно беззащитны. Штурмовики класса «Шершень» использовались для подавления противокосмической обороны планет. Из десяти линейных кораблей в поход отправились только три. Помимо защиты флагмана линейники были предназначены для уничтожения вражеских кораблей и космических станций. В учениях также участвовали транспортные корабли, способные нести до двадцати десантных шлюпок, использовавшихся для высадки войск на планету.
Вся эта армада два дня назад вышла из подпространства в заданной точке. Находящиеся в подпространстве корабли лишены возможности связаться между собой и со своей базой, Империя не знала способов передачи и приема сообщений в столь экстремальных условиях. Все в этих учениях было не так, начиная с выбора района их проведения. Зачем надо было засылать целый флот так далеко от базы? Но более всего Зиндана раздражало то, что до сих пор ему не сообщили план учений. Нет чтобы передать его с помощью космической связи, штабные почему-то решили послать курьера. Его прибытия флот ожидал уже вторые сутки. Казалось бы, наличие линейных кораблей должно указывать на космическое сражение с флотом условного противника, но зачем тогда такое количество десанта? На транспортниках вместо привычных десантных шлюпок находились «Осы». Значит, высадка десанта на планету тоже отпадает. Абордаж космических кораблей противника в космосе? Сомнительно. Командующий терялся в догадках.
К исходу второго дня небольшой курьерский корабль вышел из подпространства и направился к флагману. Входной портал открылся, и корабль, влетев в необъятное чрево, пошел на посадку, едва найдя свободное место среди «Ос». Зиндан ожидал курьера не на командном мостике, а в рабочем кабинете, который соединялся с его каютой. Курьер оказался красным рэмом, и более того, членом Тайного Ордена. Командующий, опытный вояка, был готов ко всему, но только не к этому. Красный рэм в роли курьера! Если бы Зиндану кто-нибудь сказал, что такое возможно, он бы не поверил. Красный рэм, не соизволив ни поздороваться, ни представиться, молча вручил пакет и удалился.
Оставшись один, Командующий, желтый рэм, вскрыл пакет. Сюрпризы на сегодня не закончились. Полученный приказ гласил: «Захватить космическую станцию „Пионер-4". Цель операции – Навигационная карта противника».
Постепенно все встало на свои места – и состав флота, и скрытность операции, вплоть до посылки курьера. Итак, учения отменялись. Вместо них – настоящая военная операция. Приказы не обсуждаются. Созвав свой штаб, Командующий приступил к уточнению деталей штурма.
План атаки был, с одной стороны, чрезвычайно прост, а с другой – чертовски коварен: застать землян врасплох, сломить их сопротивление, высадить десант. Но ведь, поняв, что станции угрожает опасность, экипаж обязательно уничтожит Навигационную карту. Было решено провести отвлекающую атаку с помощью «Ос», которые особого вреда станции причинить не могли. Увидев, что они способны успешно отразить атаку, экипаж станции расслабится, потеряет бдительность и не догадается об истинных намерениях. В этот момент в дело вступят линейники. Они быстро подавят огневую мощь противника, а десант довершит дело. Навигационная карта попадет в руки рэмов. Участие флагмана в операции не планировалось. Его огневая мощь могла полностью уничтожить станцию, что не входило в планы.
Триченкин, командир линейного корабля «Ветер Странствий», устал от двухдневного безделья. В ожидании начала учений вся команда боролась со скукой. Еще немного, и возникнут проблемы с дисциплиной. Уже под вечер пришло сообщение с флагмана. Командующий вызывал всех командиров кораблей на совещание.
– Тоже мне, секретность развили, – пробурчал про себя Триченкин, – могли бы и по связи передать план учений.
Командирские катера один за другим исчезали в чреве «Когтя Завоевателя». Через тридцать минут Командующий открыл совещание. Все собравшиеся были исключительно желтыми рэмами. После его первых слов раздался возглас удивления, а потом установилась гробовая тишина. Понимая, какова будет реакция, Зиндан выдержал значительную паузу, после чего стал излагать план предстоящей атаки на космическую станцию «Пионер-4».
Транспортники среднего класса поочередно выходили из подпространства, прячась от зорких глаз «Пионера-4» за поясом астероидов, который так удачно располагался в относительной близости, и, выпустив в окружающее пространство «Ос», исчезали, бросив их на произвол судьбы. Пилотами всех космических кораблей были исключительно желтые рэмы. «Осами» управляли боевые зеленые рэмы. Этому было свое простое объяснение. Зеленые слишком тупы, их невозможно обучить на пилота корабля. Управление же «Осой» было предельно простым, но главное, во время боя «Осы», нанося значительный ущерб неприятелю, и сами погибали в большом количестве. Империя не могла себе позволить гибель такого количества квалифицированных пилотов. Зеленые же были пушечным мясом, и с их жизнями в Империи считались мало.
Вынырнув из своего укрытия, полчища «Ос» устремились в атаку. Станция немедленно ответила метким огнем. Когда первая партия «Ос» значительно поредела, им на подмогу, словно из улья, выплеснулась вторая группа. Тридцать минут боя показали, что «Осы» особой опасности для станции не представляют, но они с маниакальным упорством возобновляли обреченные на провал атаки.
Триченкин нервничал, находясь в боевой рубке линейника. Этот бой был для него первым. Координаты прыжка были давно введены. Их многократно подтвердили с «Ос», атакующих станцию. Из подпространства надо выйти с ювелирной точностью, как можно ближе к станции, чтобы на ней не успели принять меры по ее защите. Все должно произойти быстро, и главное, неожиданно для противника. С флагмана поступил долгожданный сигнал атаки. Линейный корабль на мгновение нырнул в подпространство, прыжок был совсем коротким, и вот уже его огромная тень стала накрывать станцию, затмевая блеск дальних звезд и закрывая собой ближайшую, которая озаряла место баталии. Своим огнем линейные корабли сразу подавили сопротивление «Пионера-4». Ответный огонь прекратился. Триченкин видел, как на станции раздался взрыв. Ему даже показалось, что это произошло за мгновение до того, как выпущенные торпеды достигли цели.
Этанонс, желтый рэм, командир группы десанта, сидел со своими подчиненными, боевыми рэмами, в спасательной шлюпке линейного корабля. Именно их было решено использовать для абордажа. Операция предстояла не совсем обычная. Придется атаковать сразу после выхода из подпространства. Такого опыта у них не было. Считалось, что абордаж вражеского корабля – это крайняя мера, возможная после длительного и изнурительного боя, что и отрабатывалось на учениях. Этанонс почувствовал, что корабль вышел из подпространства. Спасательная шлюпка резко рванулась вперед, покидая безопасное убежище внутри линейника. Теперь весь, пусть и недолгий, перелет до станции они будут беззащитны. Если огневая мощь «Пионера-4» подавлена не полностью, жить им осталось недолго. Они уже почти достигли станции, направляясь к ближайшему пролому в ее обшивке, чтобы через него проникнуть внутрь, когда из этого самого пролома вспыхнули выстрелы фазеров малой мощности. Орудия станции были выведены из строя, но кто мог предположить, что экипаж станции, надев боевые скафандры, будет вести огонь из личного оружия! Спасательная шлюпка не приспособлена для ведения боевых действий. Она могла вместить пятьдесят членов экипажа и, в случае гибели корабля, обеспечить всем необходимым в течение недели, до того момента, когда их подберут. Было видно, что защитники станции сосредоточили огонь на правом борту шлюпки. Ее обшивка не выдержала, и раздался взрыв, воздух со свистом стал вырываться наружу, унося за собой покалеченные останки десантников.
Леганильсон со своей десантной командой оказался более удачливым. Пилот спасательной шлюпки не повел ее напрямую к разрыву в обшивке станции и тем самым спас всех от огня фазеров. Лишь коснувшись корпуса «Пионера-4», шлюпка направилась к ближайшему пролому, и ответный огонь не мог достать ее.
– Приготовиться к высадке! – закричал Леганильсон, едва шлюпка коснулась обшивки станции.
Атака была стремительной. Боевые рэмы, ворвавшись на «Пионер-4», сметали все на своем пути. Леганильсон направлял атаку на центральный пост, где должна находиться заветная Навигационная карта. Сопротивление экипажа станции прекратилось. Большинство было убито, лишь немногих удалось взять в плен, и то в бессознательном состояния. Добровольно никто не сдался. Леганильсон с пятью десантниками сказался перед входом в центральный пост. От цели их отделяла только одна дверь. Он приказал боевым рэмам заняться этим последним препятствием. Под их мощными ударами дверь стала поддаваться. Металл не выдержал, потек. Один из боевых рэмов, уже без шлема и с опущенным оружием, явно не ожидая сопротивления, скрылся в образовавшемся проеме. Раздались выстрелы, послышался предсмертный крик. Та же участь постигла еще четырех десантников, пока Леганильсон сам не пошел в атаку. Ворвавшись на центральный пост, он тут же бросился на пол и, перевернувшись, открыл огонь из своего лазерного пистолета. Выстрел оказался точным. Противник упал. Совсем еще мальчишка, он был еще жив и из последних сил пытался приподнять руку, судорожно сжимая оружие. Леганильсон выстрелом в голову прекратил эти попытки.
Прибывшая следом команда всевозможных экспертов тщательно исследовала всю станцию в попытках отыскать Навигационную карту. Пришлось констатировать, что экипаж «Пионера-4» успел ее уничтожить, несмотря на внезапность и стремительность нападения. Обнаружив место, где, по-видимому, находилась Навигационная карта, эксперты собрали мельчайшие осколки и пылинки, даже профильтровали воздух. Все это отправили на Желтую Рэмию, чтобы в ее лабораториях попытаться хотя бы частично восстановить утраченное.
Честолюбивая, Преданная, Верная Желтая Рэмия
Честолюбивая, Преданная, Верная Желтая Рэмия – самая большая из планет Империи. Ее называют планетой фабрик и научных институтов, заводов и академий. На ней живет военная, научная и прочая интеллектуальная элита Империи. Желтые рэмы, достигая двух метров двадцати сантиметров роста, остаются при этом стройными, подвижными и чрезвычайно гибкими. Офицеры и высшее военное начальство, почти все пилоты космических кораблей, инженеры, техники и советники – неизменно выходцы с Желтой Рэмии. Весь технический прогресс Империи осуществляет Честолюбивая Рэмия.
В отличие от белых рэмов, желтые – единый народ, не разделенный на враждующие кланы. Семья на планете является безусловной ценностью. Семьи достаточно прочны, разводы скорее исключение из правил, хотя для этого хватает простого заявления одного из супругов. Нельзя сказать, что на планете царят пуританские нравы. Добрачные связи – нормальное явление и не осуждаются обществом, но, создав семью, супруги обычно ведут моногамный образ жизни. Если измены и происходят, то с ведома и согласия супругов, и это случается редко. По достижении совершеннолетия, то есть с двадцати пяти лет, мужчин называют исключительно по фамилии. К женщинам же всегда обращаются только по именам, в которые рэмы вкладывают свою душу: Ночная Роза, Чувствительный Листок, Осенняя Нежность, Трепещущий Тростничок – так называют они представительниц прекрасного пола.
Выбирая военную карьеру, мужчины и женщины поступают на службу в Имперские войска или в один из белых кланов. Иногда целые семьи на протяжении нескольких поколений служат Великим кланам.
Пассажирский лайнер вышел из подпространства. Его временные обитатели устремились на смотровую палубу, чтобы полюбоваться великолепным видом на Желтую Рэмию и два ее спутника, словно заступившие на дежурство по разные стороны планеты. Вилфред уже три месяца не был дома. Служба на планете клана Панов отнимала все больше времени. Прежде ему удавалось ежемесячно хоть одну неделю проводить в кругу семьи.
С каждым годом недовольство службой только усиливалось. Много десятилетий назад, незадолго до восьмого Великого Вторжения, семья Вилфреда оказалась в затруднительном финансовом положении, и это вынудило мужчин поступить на военную службу в клан Панов. Условия контракта с Ведущим кланом показались семье очень заманчивыми, и с тех пор не одно поколение мужчин верой и правдой служило своим хозяевам. Официальные хроники говорят, что восьмое Великое Завоевание «не увенчалось успехом», но все военные знают, что войска Империи позорно бежали с поля боя. В той бойне погибли два члена семьи. После этого поражения клан Панов стал стремительно терять свои позиции, поговаривали, что он вообще может потерять статус Великого. Все это отражалось на условиях службы. Вместо Блистательной Рэмии, где начинала службу их семья, уже третье поколение они несли службу на планете клана Панов, которая давно превратилась в третьесортную дыру. Не могло быть и речи, чтобы Вилфред поселился там с семьей. Жена имела на Желтой Рэмии престижную, хорошо оплачиваемую работу, а сын заканчивал в этом году Школу усовершенствований. Только одно радовало Вилфреда – он последний в семье, кто обязан служить клану Панов. Его сын будет свободен от этих обязательств. Если учесть, что тот испытывал устойчивую неприязнь к военной карьере, это радовало вдвойне. Правда, не последнюю роль в решении сына сыграли рассказы Вилфреда о тяготах службы. Во всяком случае, он завещает своей семье никогда больше не заключать подобных соглашений. Уж лучше пойти на службу в Имперские войска.
За этими мыслями Вилфред и не заметил, как лайнер совершил посадку в третьем по величине космопорте Желтой Рэмии. Всего на планете их было пять. Вилфред до последнего момента не был уверен, дадут ли ему отпуск, и поэтому семья не ожидала его прибытия. Через два часа наемный транспорт остановился у загородного дома. Был разгар рабочего дня, и семья отсутствовала. Вилфред наслаждался покоем и уютом в собственном доме. Первым пришел сын и с порога бросился в объятия отца.
– Папка, как здорово, что ты прилетел, я так соскучился! В конце недели я получаю аттестат об окончании школы. Все экзамены уже позади. Ты придешь на выпускной вечер? Ты надолго? Мама уже знает, что ты дома? – завалил отца вопросами шестнадцатилетний сын.
– Как быстро пробежало время! – радуясь встрече с сыном, заговорил отец. – Ты уже определился с дальнейшей учебой?
– Я хочу стать советником…
– Ну что же, это соответствует твоему характеру. Уверен, из тебя получится настоящий советник. И хорошо, что ты, Анди, свободен от обязательств перед кланом Панов. Мы с мамой обязательно придем на выпускной вечер. Она еще не знает, что я здесь. Давай сделаем ей сюрприз.
Утренний Лепесток, подходя к дому, бросила взгляд на темные окна и подумала, что опять ей предстоит провести вечер в одиночестве. Привычно открыв дверь, она вошла в темную прихожую, и в этот момент зажегся свет, заиграла музыка, и она оказалась в объятиях своих мужчин: мужа и сына. Сюрприз удался на славу. Допоздна счастливая семья засиделась за столом, который накрыли мужчины, все возбужденно обсуждали планы на будущее и делились пережитым за время разлуки.
Взявшись за руки, Вилфред и Утренний Лепесток поднялись на второй этаж. Войдя в спальню, он жадно поцеловал жену, и его руки, истосковавшиеся по женскому телу, забегали по ее гибкой фигуре. Три месяца разлуки сделали свое дело, и их близость оказалась бурной, но скоротечной. Желая большего, он позволил себе короткую передышку и стал покрывать желанное тело жены поцелуями, надеясь, что и она ответит более смелыми ласками. Под его умелыми руками и губами тело Утреннего Лепестка стало оживать. Отдав дань грудям, которые в ответ превратились в два упругих холмика, губы коснулись выпуклого животика и заставили его вздыматься в такт поцелуям. Испив эту сладость, губы переметнулись в низ живота. Вожделенная цель была близка, когда ноги жены вдруг плотно сжались, не допустив жаждущие губы почувствовать жар, извергаемый, словно из вулкана, из запретного для губ места. Уже много лет Вилфреду не удавалось подарить жене эту ласку. Вот и сейчас, почувствовав её несогласие, он тактично не стал настаивать, и место, запретное для поцелуев, с радостью и страстью приняло упругого, горящего желанием гостя. Теперь они занимались любовью не спеша, наслаждаясь каждым мгновением близости, пока одновременно не достигли пика удовольствия. Усталые и счастливые, обнявшись, они проболтали до утра, так и не сомкнув глаз.
Осенняя Нежность сидела в своем кабинете. Третий год она занимала должность директора Центрального Бюро регистрации и внедрения усовершенствований. Для Империи рэмов успешная деятельность этого Бюро имела особое значение, и Осенняя Нежность это прекрасно понимала. Вся техника, все технологии, которыми обладала Империя, были заимствованы у других цивилизаций, покоренных или уничтоженных в результате Великих Завоеваний. История Империи не знала ни одного научного открытия или изобретения, сделанного ее учеными. В силу неизвестных причин это было им не дано. Но зато десятки Институтов усовершенствований, различных бюро, школ и частных лиц многими сотнями несли в бюро плоды своей деятельности.
Ни одна из заявок не оставалась без внимания. После регистрации экспертная комиссия оценивала новизну и целесообразность внедрения усовершенствования. Отвергнутые заявки рассматривались повторно, другой комиссией. После принятия решения о полезности данного усовершенствования назначался ответственный за его внедрение, создавались рабочие группы, подбирался соответствующий завод или институт. После успешного испытания опытного образца начинался этап внедрения в промышленное производство. На этом миссия Бюро заканчивалась. Система функционировала безотказно, и не было случая, чтобы полезное усовершенствование не удавалось довести до промышленного производства.
Почти год назад в работе Бюро произошло знаменательное событие. Стадирэм, наставник одиннадцатилетнего мальчика по имени Ландо, принес на регистрацию работу своего ученика. Впервые бюро, признав уникальность работы, отказалось ее признать усовершенствованием. Мальчик сделал нечто большее – он изобрел гусеницы и первый в Империи вездеход. Тогда Бюро зафиксировало единственное в Империи изобретение, и через час Осенняя Нежность собиралась присутствовать на испытаниях первого Имперского вездехода.
На полигоне стояла невообразимая суета, усиленная присутствием высокого военного начальства, представителей Тайного Ордена и большого количества военных специалистов. Все было готово к началу испытаний. Многие с сомнением смотрели на дорогу, а вернее бездорожье, которое предстояло преодолеть вездеходу. Участок размокшей глины сменялся ста метрами заболоченной местности, переходил в каменистую пустыню и наконец в крутой подъем по разжиженной почве. Ни одно транспортное средство Империи не имело ни малейшего шанса пройти даже один из этих участков, чем и объяснялся скептицизм собравшихся. Сигнальная ракета взмыла в пасмурное небо, и вездеход устремился в путь. Его занесло на скользкой глине, но водитель уверенно выровнял машину. Немного побуксовав, вездеход достиг болотца. Скорость заметно снизилась, стал слышен шум мотора, работающего на пределе, но машина упорно двигалась вперед. Заключительный участок был труднее других. Не справившись с первого раза с крутым подъемом, машина плавно скатилась вниз. Вздох разочарования пронесся над полигоном. Но водитель не сдался. Со второй попытки бешено вращающиеся гусеницы, выбрасывая из-под себя потоки грязи, преодолели подъем, чем вызвали всеобщее ликование. Только Ландо, главный виновник торжества, которому уже исполнилось двенадцать лет, не присутствовал при этом. Он даже не знал об испытаниях, находясь в это время со своим наставником на Белой Рэмии, наблюдая за торжественным проходом кланов по Променаде.
В Школе усовершенствований сегодня праздник – сто выпускников получали дипломы о ее окончании.
– Десять лет назад вас, несмышленых малышей, привели за руку родители в нашу школу, – начал торжественную речь директор. – И сегодня у нас, у всего преподавательского состава, радостный и печальный день. Мы передали вам свои знания и подготовили к вступлению во взрослую жизнь. Мы всегда гордимся успехами наших выпускников. Помните, что гласит седьмая Статья Великой и Справедливой Хартии: «Желтые рэмы составляют военную, инженерную и прочую интеллектуальную элиту Империи». Будьте достойны этого предназначения. Мы вложили в вас частичку своей души, но сегодня мы расстаемся, и поэтому наша радость окрашена в печальные тона.
Последние слова потонули в буре оваций. Директор поочередно вызывал выпускников, и они под аплодисменты собравшихся по торжественному случаю родителей поднимались на сцену, где им вручали аттестаты. Родителям Анди пришлось долго ждать. Сын оказался в последнем десятке, но это не омрачило их радости. Вилфред и Утренний Лепесток были довольны его прилежанием.
По окончании торжественной части молодежь дружно отправилась отметить столь знаменательное событие. Увеселительные заведения находились на другом берегу реки, куда вел небольшой мост с взметнувшейся ввысь почти на тридцатиметровую высоту декоративной дугой. Конечно, можно прогуляться по мосту и через несколько минут оказаться в заветном квартале, но это слишком просто и скучно. Существовала традиция – чтобы получить символический пропуск во взрослую жизнь, надо пройти испытание – попасть на другой берег, пройдя по этой дуге.
Первым отправился Тилан. Анди жадно следил, как тот уверенно карабкался вверх. Вот он уже достиг верхней точки, где стояли ящики с бутылками, в которые было налито молодое шипучее вино. Оказавшись у промежуточной цели, Тилан поднял руки, приветствуя однокашников, а затем взял одну из бутылок и встряхнул ее. Пробка вылетела, и вино пенной струей вырвалось из стеклянного плена, обливая подставленное лицо. Выпив содержимое бутылки до дна, Тилан двинулся дальше. Теперь ему предстоял спуск с тридцатиметровой высоты на противоположный берег. Анди с завистью наблюдал, как легко и спокойно его друг преодолел последний участок пути.
Анди испытывал волнение и был не уверен в своих силах. Бывшие ученики один за другим, преодолев испытание дугой, оказывались на заветном берегу. Даже девчонки, не показывая, что им страшно, с задорным смехом взбегали на головокружительную высоту. Когда очередь перед ним заметно поредела, Анди осознал, что ноги у него стали ватными и отказываются ему повиноваться. К горлу подступила тошнота. Вдобавок ко всему, небольшая тучка повисла над мостом и совсем не вовремя закапал дождик. Анди очнулся, когда кто-то взял его за руку.
– Ты что, заснул? Твоя очередь, – раздался звонкий девичий голосок, принадлежащий Трепещущему Тростничку, девушке, которая ему нравилась.
Почти ничего не соображая, как во сне, Анди подошел к подножию дуги и взглянул вверх. Перед ним, круто уходя ввысь, расстилалась широкая и гладкая поверхность ленты. Он всегда боялся высоты, особенно на открытом пространстве. Даже на балкон родительского дома он выходил с опаской, хотя тот располагался всего на уровне второго этажа. Анди опустил взгляд и только сейчас заметил, что обут в легкие сандалии. Как же он забыл надеть специально приготовленные на этот случай ботинки с пористой подошвой! Но отступать было поздно. Он не мог допустить, чтобы потом все потешались над его трусостью.
Первые шаги дались с трудом, он еле передвигал ноги. Мысли витали где-то в облаках. Анди заставил себя собраться и сконцентрироваться. Он преодолел уже половину пути до вершины, когда неожиданно поднялся ветер, и мелкий, но безобидный дождик превратился в настоящий ливень. Поверхность дуги стала скользкой, и он пару раз чуть не упал. Сверху уже стекал сплошной поток воды, заливая сандалии до щиколоток. Стоящие внизу махали ему руками и что-то кричали. «Наверное, смеются над моей нерешительностью», – подумал Анди. Это подстегнуло его, и он, не отрывая ног от поверхности и наклонившись вперед, с упорством продолжил свое движение вверх.
Добравшись наконец до перелома дуги, где она переходила в ровную десятиметровую площадку, Анди не удержался и сел прямо на холодную поверхность. Пусть думают, что хотят. Ноги больше не держали. Под непрекращающимся ливнем Анди сидел на вершине моста, закрыв лицо руками. Пошевелив затекшими ногами, он уперся во что-то твердое. Это оказались полупустые ящики с вином. Тут он вспомнил, что, согласно традиции, надо осушить одну из бутылок. В свои шестнадцать лет он еще ни разу не пил спиртного. Дрожащими руками Анди взял одну из оставшихся бутылок и долго не мог ее открыть. Наконец пробка поддалась и холодное пенящееся вино брызнуло ему в лицо. Он слизнул одну из капель. Вино оказалось приятным на вкус, и он решительно опрокинул бутылку. Бурлящая влага полилась прямо в горло, приятно обжигая внутренности. Анди не заметил, как бутылка опустела. В голове приятно зашумело, но его стала одолевать жажда. Ему просто хотелось пить. Почти не задумываясь, он открыл вторую бутылку и большими жадными глотками стал пить, уже не ощущая крепости молодого вина. Он не помнил, сколько времени провел, сидя под дождем на головокружительной высоте, не ощущая холода, исходящего от каменной поверхности ленты. В мозгу настойчиво зудела одна мысль: «Мне надо вниз, надо вниз…»
Очнувшись, Анди заметил, что стоит во весь рост, а прямо перед ним круто уходит вниз дуга моста, и по ней несется поток дождевой воды. Сандалии промокли и набухли, внутри них хлюпала вода. Осторожно передвигая ноги, он заскользил вниз. Треть пути была позади, когда внезапный порыв ветра сбил его с ног. Анди, не чувствуя боли, плюхнулся на задницу, и поток воды подхватил его. Скорость нарастала, и противоположный берег стремительно приближался. Вода заливала лицо, он ничего не видел.
Стоявшие внизу однокашники, как только начался сильный дождь, стали махать Анди руками и кричать, чтобы он возвращался назад, но тот упорно продолжал карабкаться вверх. Когда же он достиг верхней точки и присел, все облегченно вздохнули, решив, что там он переждет непогоду. Такой сильный дождь не мог продолжаться долго. К своему удивлению, они увидели, что через десять минут, так и не дождавшись окончания ливня, Анди начал спуск. Все одновременно вскрикнули, когда Анди упал и поток воды понес его вниз.
Первыми пришли в себя Тилан и Отос, недаром они собирались стать пилотами космических кораблей, где молниеносная реакция порой единственное, что может спасти жизнь. Они бросились к лежащей под мостом надувной лодке. Еще двое, поняв их намерения, поспешили на помощь. Вчетвером они быстро справились с задачей и успели поймать Анди, словно из катапульты выброшенного мостом на берег.
Врезавшись со всего размаху в резиновую лодку, подставленную друзьями, и не почувствовав боли, он увлек их за собой, и все пятеро повалились на траву. Остальные застали маленькую компанию сидящей в обнимку в лодке. И спасенный, и спасатели заливались истерическим смехом.
Через час все дружно сидели в трактире и в огромном количестве поглощали пиво, которое им теперь можно было пить без опаски. Местные законы разрешали употреблять вино и пиво по окончании общеобразовательной школы.
Анди находился в центре внимания, все поражались его бесстрашию, заявляя, что в такую погоду любой из них отказался бы подниматься по дуге над мостом. Постепенно разговор перетек в другое русло. Ребята с удовольствием делились планами на будущее. Большинство предпочли военную карьеру, но только Тилан и Отос решили стать пилотами, остальные остановили свой выбор или на других родах войск, или на иных специальностях. Несколько человек собирались продолжить образование в Институте усовершенствований, чтобы получить инженерные специальности. Только Анди не примкнул в своем выборе ни к одной из этих неравных групп. Он вызвал второй раз за вечер всеобщее одобрение, когда объявил, что собирается поступать в Имперскую Академию, на отделение общей кланологии, чтобы стать советником. Это была одна из наиболее редких и почитаемых профессий. Немногие решались встать на этот путь. Желтые рэмы издавна служили советниками среди белых кланов. Это требовало особого, критического склада ума и упорной учебы. Большинство девочек сделали выбор в пользу мирных профессий. Лишь небольшая часть предпочла военную карьеру в качестве связисток или штабных работниц. Среди поступающих в Институт усовершенствований почти все собирались специализироваться на сельском хозяйстве, планетологии, жилищном строительстве, ведении домашнего хозяйства и других прозаических профессиях. Только одна из девочек – Трепещущий Тростничок – сделала необычный выбор, как и Анди, решив поступать в Имперскую Академию на отделение внутренней безопасности, чтобы стать агентом.
Вечеринка закончилась под утро, и ребята еще долго оглашали песнями прилегающие кварталы, не давая заснуть их обитателям. В общей суете никто не обратил внимания, что их компания уменьшилась. В разгар веселья, когда все уже утолили жажду и разделились на небольшие группы, Трепещущий Тростничок подошла к Анди. Она очень нравилась ему, но он скорее умер бы, чем признался в своих чувствах, потому что боялся отказа. Сейчас ее близость волновала его.
– А ты молодец, Анди, я в такой ливень просто повернула бы назад, мне все равно, что подумают другие. Почему ты не вернулся?
– Я так испугался, что почти ничего не соображал, но больше всего я боялся, что другие, и ты в том числе, подумают, что я струсил.
– А ты откровенен. Излишнее качество для советника.
– Надеюсь, ты не расскажешь остальным.
– Как будущий агент не могу обещать. Это будет зависеть от конъюнктуры. Когда к агенту попадает интересная информация, он придерживает ее до нужного момента, а потом использует. – Она не удержалась и рассмеялась. – Ладно, я пошутила. Эти сведения ничего не стоят. У всех уже сложилось мнение о тебе, и сегодня его не изменить, а через неделю это будет неинтересно. Ты так и останешься для всех смельчаком.
– Хочу тебе сказать, что ты сделала правильный выбор. В качестве агента тебя ждет блестящее будущее.
– Наконец-то в тебе заговорил советник. Анди, тебе не надоело заливаться пивом? Пойдем, подышим ночным воздухом?
– Я… я… – от волнения задохнулся юноша.
– Ну что ж, придется это бормотание принять за согласие. – Трепещущий Тростничок решительно взяла Анди под руку, и они направились к выходу.
Анди был ни жив ни мертв. Он грезил об этом моменте целых два года. Сколько раз в своих мечтах именно он произносил эти слова и брал ее под руку. Едва оказавшись на улице, она прижалась к нему всем телом и подарила обворожительный поцелуй. Это было столь неожиданно, что Анди не сразу решился ее обнять. Прервав поцелуй, она звонко засмеялась. Анди понял, что она смеется над его нерешительностью, и положил руку ей на талию. Следы непогоды исчезли. Два спутника Желтой Рэмии, словно близнецы, заступили на вахту, освещая планету с противоположных сторон нежным желтым светом, нависая над горизонтом, почти касаясь его. От их яркого света меркли звезды, расположенные ниже других на небосводе, не в силах бороться с блеском близнецов. Оставшаяся половина небосвода была отдана во власть звезд, далеких и близких.
Случайно или нет, но они оказались на берегу реки, у того самого злополучного моста. Надувная лодка лежала в высокой траве, там, где ее бросили. Анди осмелел и привлек ночную спутницу к себе. Она подставила губы, и он впился в них, собирая дань нежности и страсти. Их юные, не познавшие любви тела трепетали. Ее рука гладила волосы Анди, другая прижимала к себе его крепкое тело. Желание захлестнуло их. С трудом прервав сладостный поцелуй, они, словно боясь не успеть, стали срывать с себя одежду и внезапно замерли, когда работы для рук не осталось. Взявшись за руки, они сделали последний шаг, и резиновая лодка стала для них ковчегом любви. Прикосновение друг к другу обожгло их. Пожар любви достиг апогея. Его рука стремительно бежала вниз, повторяя изгибы ее тела, пока не накрыла искомое место. Он был уже готов войти в нее как вдруг его мужское достоинство обмякло и безвольно повисло. Она открыла глаза, которые все это время оставались закрытыми, и посмотрела на него нежным и понимающим взглядом.
– Не надо меня бояться, – прошептала девушка. Рука скользнула вниз и поймала то, что стало препятствием их близости. Оказавшись в нежной девичьей руке, словно устыдившись своих сомнений, достоинство напряглось и стало стремительно расти. – Люби меня, – сказала она, почувствовав, что он готов, и раздвинула ноги.
Он вошел в нее и стал медленно продвигаться вглубь, пока не уперся в упругое препятствие ее девичества. Отступив назад, словно набираясь сил, он всем весом тела устремился вниз. Барьер невинности пал. Она вскрикнула от приятной боли, но не оттолкнула его, а только крепче прижала к себе. Утомившись от любви, насладившись телом партнера, испытав блаженство и утолив любовный голод, они встретили рассвет.
Взошла Амарийа и убила все очарование ночи. В утреннем свете они вдруг застеснялись своей наготы, отвернувшись, в спешке, кое-как натянули на себя одежду. Покончив с этим, они стояли, словно чужие, случайно встретившиеся на берегу реки, рядом с надувной лодкой, послужившей им любовным ложем. Анди не нашел ничего лучшего, чем поцеловать ее в щеку. Она отстранилась, и, так и не проронив ни слова, они разошлись в разные стороны, словно и не было безумства их ночи.
Он не спеша шел через мост Сколько раз в мечтах он обладал ее телом, сгорая от страсти в своей спальне! В действительности все оказалось намного прекрасней, но куда подевалась любовь? Что это? Он получил, что хотел, достиг желанной цели, и на этом все? Или любви и не было, а было просто желание обладать тем, что казалось недоступным? Так и не найдя ответа, он дошел до дома. Дверь открыл отец, явно дожидавшийся его возвращения.
– Заходи, сын, – и, бросив на него взгляд, добавил: – Ты, кажется, стал сегодня мужчиной.
Она шла в противоположную сторону. Чтобы попасть домой, ей не надо было переходить через мост. Ее тело испытывало приятную истому. Анди ей всегда нравился, такой скромный, застенчивый. Трепещущего Тростничка никогда не привлекали бравые и чересчур активные ребята, но, если бы не события прошедшего вечера, она сама не стала бы инициировать близость с ним. Нет, не его поход по дуге подтолкнул ее. Она-то как раз прекрасно поняла, что им двигал страх. Истинной причиной ее поступка было его решение стать советником. Теперь она могла честно себе в этом сознаться. Учитывая ее будущую профессию, иметь знакомого советника, от которого можно получать бесценную информацию, было бы верхом удачи. Вот что толкнуло ее в объятия Анди. Правда, он ей нравился, иначе она… Что такое? Поиски оправдания своему порыву? В любом случае, жалеть не о чем – ночь была незабываемой. В конце концов ей пришлось признаться самой себе, что она соблазнила бы и другого, зная, что из него получится хороший советник. Похоже, она правильно выбрала профессию. С этими мыслями она подошла к своему дому.
Экспериментальная космическая верфь располагалась в открытом космосе, на орбите Желтой Рэмии. Космические буксиры доставляли сюда отдельные компоненты флагмана, изготовленные в различных уголках огромной Империи, и оставалось только собрать их в единое целое. Многочисленные заводы в космосе и на планетах занимались массовым производством космических кораблей, и только этот, на орбите Желтой Рэмии, был на особом положении. Здесь собирались опытные образцы усовершенствованных серийных кораблей. Если испытания проходили успешно, промышленное производство осваивалось уже на одной из верфей Империи.
Проблема заключалась в том, что ученые Империи так и не смогли раскрыть секрета производства флагманов. Все десять уже существующих были весьма почтенного возраста и благодаря стараниям инженеров и техников находились в хорошем состоянии. Но попытки построить новый флагман неизменно заканчивались неудачей. В лучшем случае корабли отказывались входить в подпространство, но бывало и так, что испытания заканчивались взрывом и гибелью экипажа. Через неделю планировали закончить сборку очередного флагмана и приступить к его испытаниям.
Утренний Лепесток шла в Институт исследования информации. В лаборатории, где она работала, находилась единственная на Желтой Рэмии установка – анализатор микрочастиц. Неделю назад в Управлении Имперской Канцелярии произошел пожар, в результате которого пострадало много компьютеров. Все, что от них осталось, аккуратно собрали и доставили в лабораторию. С помощью этой установки они уже восстановили большую часть утраченной информации. Еще несколько дней, и работа будет закончена. Утренний Лепесток, главный оператор установки, была довольна результатами.
Подходя к трехэтажному зданию Института, она заметила зеленых рэмов, стоящих у входа в полной боевой амуниции.
– Предъявите ваш пропуск, – обратился к ней красный рэм, который на фоне зеленых гигантов смотрелся как-то несерьезно, но, похоже, именно он был здесь за главного.
Утренний Лепесток послушно протянула свое удостоверение.
– Вам придется пройти на рабочее место через запасной вход, – внимательно прочитав документ, тоном, не допускающим возражений, сказал красный рэм. – Вас проводят.
Утренний Лепесток прекрасно знала, где расположен запасной вход в Институт. Он вел почти напрямую в их лабораторию, и они пользовались им, чтобы выскочить на минутку в близлежащие магазины.
Она сильно удивилась, когда два вооруженных боевых рэма, встав по обе стороны от нее, не снимая одной руки с оружия, предложили ей следовать за ними. Они проводили ее до дверей лаборатории, где уже собрались почти все сотрудники. После двадцатиминутного ожидания, так же под конвоем, были доставлены еще несколько сослуживцев. Еще через пять минут вошел тот самый красный рэм, который встречал их у главного входа.
– Меня зовут Картам, – представился он. – Я начальник отдела внутренней безопасности службы внешней разведки. Вот мое удостоверение.
Его слова, как и выставленное на всеобщее обозрение удостоверение, произвели должное впечатление. Большинство красных рэмов занимались исключительно религиозными делами (часто смешивая религию с политикой). Те же немногие, кто принимал участие в светской жизни за пределами Сокрытой Рэмии, обычно контролировали или курировали работу учреждений или отдельных кланов. Прибытие рэма, занимавшего такую должность, могло означать только одно – случилось что-то экстраординарное.
– Ваша лаборатория переводится на особый режим работы, – выдержав паузу, продолжил Картам. – Все текущие дела отменяются. Вы переключаетесь на выполнение заказа особой значимости.
В лабораторию один за другим начали вносить герметически запаянные ящики. Все знали, что в таком виде доставляются остатки пострадавшего оборудования, с которого надо считать информацию.
– В этих ящиках находятся остатки Навигационной карты, и она не с нашего корабля. Ее восстановление является для вас первоочередной задачей. В случае успеха обещаю солидное вознаграждение.
Картам, еще раз напомнив о гражданском долге, воззвав к памяти Великого Воителя и произнеся патриотическую речь, покинул лабораторию. Ящики поместили под герметичный стеклянный цоколь и начали поочередно их открывать. Из них со свистом вырывался воздух, неся с собой частички пыли. Ни одной крупной детали. Это были остатки Навигационной карты со станции «Пионер-4», но сотрудникам лаборатории об этом не сообщили.
Когда мощный насос засосал весь воздух из-под цоколя во внутренности установки, включили анализатор. Через два часа прибор выдал первое сообщение: «Вероятность полного восстановления информации: невозможно. Приступаю к частичной идентификации. Вероятность: 0,0001%».
Не-рэмы. Химикус-генетикус
Радий каждое утро шел на работу в Центральную лабораторию химических исследований через эту площадь, хотя из-за этого ему приходилось делать значительный крюк. На площади стояла двадцатиметровая статуя Великого Воителя. Было ранее утро, и еще не рассвело. Два ослепительных луча освещали площадь и прилегающие кварталы. Они вырывались из глаз Воителя – один кроваво-красный, другой ядовито-голубой. Радий остановился в непосредственной близости от статуи. Стало светать. Взошел Гелиос, освещая планету нежно-голубым светом. Внезапно голубой, а следом и красный лучи погасли. Рассвело, но оба глаза Воителя продолжали злобно сверкать. На постаменте, на котором стояла статуя, стала заметна цифра семь. Статуя Великого Воителя была установлена в честь победы, одержанной рэмами в ходе седьмого Великого Завоевания.
Исполнив утренний ритуал, Радий покинул площадь Триумфа Завоевателя, или как ее за глаза называли химикус-генетикус, жертвы очередной агрессии рэмов, площадь Национального Позора. Через сорок минут он добрался до работы. У входа в здание, где размещалась лаборатория, стояли два зеленых рэма в полной боевой амуниции. Они проверяли документы. Радий предъявил свои, и его пропустили. Рабочий день начинался через час, и коридоры лаборатории были пусты. Радий числился уборщиком, и его трудовая вахта начиналась на час раньше. Уборщик – профессия, которая на Кимике не существовала уже несколько столетий. Достав универсальный ключ доступа, Радий вошел в помещение, где находился центральный пульт управления, и запустил программу химической уборки. Через двадцать минут и без того чистые помещения лаборатории стали стерильными. На пульте загорелся зеленый свет, сигнализируя, что доступ во все без исключения помещения и коридоры здания открыт.
Радий покинул центральный пульт и направился к месту своей настоящей и секретной работы. Его называли Главным Химиком. Он вошел в лифт и спустился на самый нижний, подземный этаж, где находились складские помещения. Пройдя несколько коридоров, он подошел к неприметной двери. Дверь была не заперта. С виду это была обыкновенная кладовка, где в беспорядке валялись какие-то коробки и разное тряпье. Главный Химик приложил правую руку к едва различимому пятну на грязной стене, и с потолка хлынул поток генной защиты, несущий неминуемую смерть непрошеным гостям.
Но Радий имел доступ в это помещение. Скоростной лифт заработал, унося Главного Химика на стометровую глубину. Радию предстояло пройти двухсотметровый коридор. Все это время на него непрерывно обрушивался мощный поток генной защиты, впрочем, он не причинял никакого вреда. Теперь от цели его отделяла только дезинфекционная камера. Войдя в нее, Радий разделся догола и, бросив одежду в специальный бак, подставил свое тело под поток невидимых лучей. По окончании процедуры, все еще голый, он вошел в помещение Секретной Лаборатории – единственное место на Кимике, неподконтрольное рэмам.
Генная защита основана на так называемой необратимой технологии – попавшего под ее воздействие нельзя спасти никакими известными на данный момент средствами. Только тридцать сотрудников Секретной Лаборатории, составлявших правительство Кимики в подполье, могли проникнуть сквозь эту невидимую преграду. Мощный поток обрушивался на вошедшего, анализировал его генную структуру и пропускал только те тридцать существ, информация о которых хранились в памяти компьютера, и этот же поток безжалостно уничтожал все, что не соответствовало этой информации. Таким образом Секретная Лаборатория была надежно защищена.
Одевшись, Радий прошел в свой рабочий кабинет. Остальные сотрудники, также официально числившиеся на незначительных и непривлекательных должностях, появятся через час. Это время он собирался посвятить изучению истории своего народа.
Колыбелью их цивилизации была Кимика. Позже они заселили остальные шесть вращающихся вокруг Гелиоса планет, а потом и еще двадцать в трех соседних звездных системах. История Химикус – типичный пример одностороннего развития цивилизации. Из всех наук они выбрали одну, химию, и добились в ней невиданных успехов. Химия стала для них всем. На нее они возлагали надежды, на нее молились, ее боготворили и проклинали. Она дала им все: продукты, одежду, жилища, необычайно прочные материалы, и она же отняла у них все, сперва благодаря синтетическим наркотикам, а потом кислотным дождям.
Начался период Химического Безумия. Планета распалась на отдельные государства, которые непрерывно вели между собой войны с применением химического оружия. Поскольку одновременно с изобретением нового химического оружия совершенствовались и средства противохимической защиты, войнам не было видно конца. Первой не выдержала природа. Почва окислилась, кислотные дожди не позволяли выходить на улицу без сложных костюмов химзащиты. Выход из тупика нашелся неожиданно. Совершенствуя средства доставки химического оружия, они создали сперва реактивную авиацию, а потом и ракеты, которые смогли выходить в космос. Было заключено Первое Химическое Перемирие. Целые государства захотели переселиться с загрязненной до предела Кимики на другие планеты. Обладая великолепными познаниями в химии и развитой химической промышленностью, им не составило труда сделать эти планеты пригодными для жизни. Изменив химический состав атмосферы, облагородив почву, построив города и производя в избытке продукты питания, они решили, что создали на каждой из планет рай. Кимика тоже оправилась от последствий войны, очистив атмосферу и почву. Наступил недолгий период мирного сосуществования.
На каждой из планет установились разные формы правления, но это были единые государства. С тех пор больше не было внутрипланетных конфликтов, но им на смену пришли космические химические войны. Каждая из семи планет-государств стала запускать межпланетные ракеты, начиненные химическим оружием, стараясь нанести как можно больший ущерб своим ненавистным соседям. Опять на планеты полились кислотные дожди, и начался второй круг Химического Безумия.
Совершенствуя средства противохимической обороны, почти одновременно все семь планет-государств создали вокруг своих планет Кольцо Химической Защиты. Подобно озоновому слою, небольшое, в несколько миллиметров, Кольцо Химической Защиты в атмосфере планеты делало все прошедшее сквозь него химическое оружие безобидным. Космические Химические войны потеряли смысл. Был заключен окончательный мир. Химическое Безумие закончилось. Но ненависть и обида за причиненный ущерб остались. Соблюдая запрет на разработку химического оружия ввиду его бесполезности, они стали молиться другому богу – Генетике. На планетах наступил период Генетического Благоденствия. Добившись значительных успехов на новом поприще, они создали генную инженерию, полностью искоренили болезни и продлили свою жизнь почти до бесконечности.
Во время космических Химических войн кимики разрабатывали новые, более совершенные космические корабли. Сперва их использовали только как средства доставки химического оружия, но вскоре они смогли освоить три соседние звездные системы и расселились еще на двадцати планетах, создав на каждой подобие рая. Но история повторилась. Было разработано генетическое оружие, и начался период Генетического Безумия. Снова космические корабли, начиненные теперь уже генетическим оружием, устремились к соседним планетам и другим звездным системам и, проходя через Кольца Химической Защиты, сеяли смерть. Не знавшие недугов и достигшие почти бессмертия кимики окунулись в пучину неведомых и ужасных болезней, оказавшись на грани потери своего генофонда. Изобретение и создание Кольца Генетической Защиты спасло их от полного вымирания.
Представители всех планет встретились на Кимике и заключили вечный мир, который больше уже не был нарушен. Были уничтожены все запасы химического и генетического оружия. Был принят запрет на разработку новых видов вооружений, который свято соблюдался. Объединив усилия, они смогли не только восстановить свой генофонд, но и осмелились его усовершенствовать. Все болезни были окончательно побеждены, и кимики достигли физического бессмертия, уходя из жизни добровольно, устав от нее. Планеты блистали чистотой, любые опасные микробы мгновенно уничтожались. Но главное было в другом. Пройдя через два Периода Безумия, они смогли создать высокоморальное общество, где не осталось места войне и ненависти. Они стали единым народом, химикус-генетикус, и находились на пике своего развития. Казалось, что так будет вечно. Но они имели несчастье познакомиться с Империей рэмов.
…Начавшие собираться члены правительства Кимики отвлекли Радия от исторического экскурса, у них была настоятельная необходимость заняться неотложными делами. Попав под власть рэмов, они избежали участи других покоренных народов, их не только не уничтожили, как Владык Космоса или Воздухоплавателей, но даже не превратили в рабов, как остальных. Их заставили работать на благо Империи. Они выполняли химические и генетические заказы, но делали это неохотно, всячески саботируя, добиваясь успехов только в незначительных вещах, и так и не передали секреты химического и генетического оружия в руки врагов, при этом им удавалось делать вид, что они стараются вовсю. Но одну ошибку кимики все-таки совершили и теперь отчаянно пытались ее исправить.
Они открыли и передали Империи рэмов эликсир верности, не ожидая, что против его создателей он и будет применен. Несмотря на то что им пришлось долго жить под игом рэмов, они так и остались великодушными простаками и поверили захватчикам на слово. За это они теперь и расплачивались. Правда, химикус-генетикус все-таки догадались принять некоторые меры предосторожности и создали эликсир верности на основе возвратной, обратимой технологии. Значит, противоядие можно разработать существующими методами. Его поисками они сейчас и занимались.
Они испытали шок, когда рэмы, коварно нарушив слово, стали вводить эликсир верности ведущим ученым. Возникла реальная опасность, что те смогут возродить производство химического и генетического оружия и передать эти секреты рэмам. Получивший дозу эликсира индивидуум помимо своей воли сохранял верность Империи. Одна доза действовала около месяца, после чего надо было вводить следующую. Производство эликсира было дорогостоящим и длительным процессом, к тому же еще не очень отлаженным. С другой стороны, вводить эликсир уборщикам, грузчикам и просто обывателям бессмысленно. Какая польза от их верности Империи? Воспользовавшись этим, химикус-генетикус смогли вывести из-под удара многих ведущих ученых, но опасность оставалась. Срочно требовалось противоядие.
Войдя в общий зал, Радий обратил внимание, что все уже в сборе и что-то возбужденно обсуждают.
– Радий, радостные новости! – бросился к нему Азотус, Главный Технолог. – Наша последняя вакцина действует. Мы открыли противоядие. Мы победили.
– Надеюсь, что и другие цивилизации, против которых он будет применен, тоже справятся с ним, – ответил ему Радий. – По крайне мере лазейку для них мы догадались оставить. Вот тогда эликсир будет действительно побежден.
Стратег. Размышления: силы,
действующие во Вселенной. Похитители
Вторыми и последними в списке сил, незримо присутствующих во Вселенной, стояли Похитители. Стратег считал это название рабочим, ибо оно не отражало их сути. Они украли у него самое дорогое, за что и были названы Похитителями.
Проявление силы. Стратег лишь раз явно столкнулся с Похитителями, вернее, сперва с теми людьми, которые на них работали, а потом с необъяснимым поведением космического корабля. Стратег преследовал его в обычном пространстве и уже почти настиг, но тот исчез прямо в никуда. Стратег не исключал, что, возможно, еще не раз встречался с их противодействием, но сам этого не замечал.
Скрытность. Похитители действовали нагло, не таясь, через завербованных ими людей (а может, это были и не люди… но кто тогда?), но при этом сами себя никак не выдавали.
Знание о существовании Стратега. Бесспорно. Ведь проведенная ими акция была направлена лично против него, а нанятые ими исполнители знали о Стратеге все до мелочей.
Отношение к Стратегу. Похоже, что они были его врагами.
Возможность контакта. Стратег приложит максимум усилий, чтобы добраться до них, и тогда они ответят за все.
Стратег почти не сомневался, что во Вселенной присутствуют и другие силы, но не мог с уверенностью сказать, что именно им, а не тем же Хранителям или Похитителям, можно приписать то или иное действие.
He-гуманоиды. Планета Слипс
Сохранено в памяти: Слипс поможет не-гуманоидам уничтожить людей.
Шар. Данные. Обработка закончена. Корабли. Много кораблей. Перешли на нашу сторону. Они не-гуманоиды. Они друзья. Сражаться. Вместе.
Корабли будут сражаться вместе с нами. Они мои друзья. Друзьям надо помогать.
Решения. Надо принимать быстро. Корабли этого не могут.
Корабли будут сражаться. В бою надо быстро принимать решения. Корабли этого не могут. Они уязвимы в бою.
Слипс. Слипс может быстро принимать решения. Слипс не может сражаться.
Кораблям надо помочь. Их много. Слипс один. Слипс не может быть со всеми кораблями. Чтобы помочь всем кораблям, надо много Слипсов.
Слипе один. Он большой. Надо много Слипсов. Много крошечных Слипсов. Надо каждому кораблю дать частицу Слипса.
Слипс поможет кораблям. Он даст каждому частицу себя.
Совет. Созывается Всеобщий Совет не-гуманоидов. Слипс будет в нем участвовать. Он пошлет на Совет частицу Слипса.
Слипс будет сражаться. Слипс будет на Совете. Будет много Слипсов.
Слипс представлял собой большой быстродействующий компьютер, хранивший огромное количество информации. Каждый из трех слоев планеты выполнял свою функцию: верхний – обмен информацией, средний слой – обработка, а самый нижний – хранение. Небольшая часть каждого слоя могла успешно выполнять свои задачи. Если взять понемногу из каждого слоя, соединить все это вместе и обеспечить приток энергии, то получался небольшой грязевой компьютер. Не такой скоростной и не с таким объемом информации, как сам Слипс, но хорошо приспособленный для выполнения заданных функций.
На поверхности Слипса и на его орбите развернулась бурная деятельность. Не-гуманоиды извлекали почву из каждого слоя и соединяли ее вместе. Безжизненные гранитные скалы покрылись множеством переносных компьютеров. Слипс занимался тем, что загружал в них необходимую информацию. Это был его вклад в общее дело не-гуманоидов. Корабли, все в сверкающей броне, один за другим приземлялись на поверхность Слипса и, после того как в них загружались бортовые компьютеры – грязнухи, брали курс на планету фарфоровых куколок.
Сохранить в памяти: Слипс будет сражаться. Надо снабдить все корабли бортовыми компьютерами.
Слипс принял решение. Он перешел Рубикон.
Дальние подступы к Земле. «Малютка-15».
Район космической станции «Пионер-4»
Сергей Минаев, командир «малютки», и его напарник, Мишель Дебуа, сменяя друг друга, уже неделю вели наблюдение в районе станции «Пионер-4», и скучать им не приходилось. Враг развил бурную деятельность, и захваченная им космическая станция в срочном порядке ремонтировалась. Целый флот прочно обосновался в этом районе.
Была смена Минаева, когда небольшие корабли, разбившись парами, начали исчезать в подпространстве, но назад, к базе, возвращался только один из них. Потом полеты прекратились, но появился другой корабль, явно не военный. Все эти действия врага не оставляли сомнений: он занимался прокладкой курса. Враг искал путь к Земле. Минаев обратил внимание на то, что эти корабли слишком маленькие. Корабли таких размеров, имевшиеся в распоряжении Земли, не могли входить в подпространство, однако вражеские не испытывали никаких затруднений. Мишель немедленно послал мыслеобраз Стратегу, решив, что эта информация является важной.
Продолжая следить за действиями неприятеля, легко удалось определить, когда тот нашел вторую точку перехода на пути к Солнечной системе, и очередной мыслеобраз был отправлен Стратегу. Затем случилось нечто странное. Прибыл под усиленной охраной курьерский корабль, после чего с десяток линейных кораблей дружно исчезли в подпространстве, устремившись не в том направлении, поисками которого так старательно занимался враг последнее время. Своевременно посланный мыслеобраз предупредил об этом Стратега. Экипаж «Малютки-15» оставался на своем посту, а рэмы и не догадывались, что находятся под его пристальным наблюдением.
Стратег. Размышления: Батя
Стратег часто думал о тех людях, с которыми ему приходилось сталкиваться в своей деятельности. Далеко не все были удостоены такой чести – чтобы Стратег не просто обратил на них внимание, но еще и оценил их. В критических ситуациях, когда нет времени на размышления и решения надо принимать мгновенно, Стратег хотел знать, на кого можно положиться и что кому поручить. Первым в этом достаточно коротком списке стоял Батя.
Батя. Снежный Барс. Человек-легенда. Земля во многом была обязана ему своим политическим устройством. Ему принадлежала идея создания Совета Земли, а впоследствии Совета Земли и космических Колоний. Он был первым его председателем, а до этого с оружием в руках боролся со всякого рода сепаратистами, террористами и религиозными фанатиками. Герой Объединительных войн. Он закончил их полным кавалером орденов России, Франции, Англии, США и многих других государств, которые по окончании этих войн перестали существовать. Бригадный генерал, командующий второй дивизией ООН, прозванный Снежным Барсом, он оставил военную службу и ушел в политику.
О своем боевом прошлом Батя рассказывал неохотно, и оно было покрыто тайной. Его отец был десантником, посвятившим всю свою жизнь Объединительным войнам. В заснеженных горах Непала он встретил свою суженую, и у них родился сын. Свое детство Батя провел в горах, в лагере войск ООН, зачастую в заплечном мешке отца или матери, когда те отстреливались от бандитов или штурмовали очередной бастион сепаратистов. Он засыпал под свист пуль, а когда немного подрос, уже сам прятался в расщелинах, пока его родители не погибли, спасая его жизнь.
Батя был единственным человеком, которому Стратег доверял как самому себе. К нему он приходил за советом или просто так, когда было одиноко. Однако даже его Стратег посвящал не во все свои тайны, и не потому, что не доверял. Снежный Барс поселился в новгородских лесах, отойдя от дел, и вел уединенный образ жизни. Стратег считал, что есть вещи, о которых никого не следует ставить в известность, но если бы возникла необходимость поручить кому-то секретную и опасную миссию, он не раздумывая выбрал бы Снежного Барса.
Не-гуманоиды. Планета Полиандрия.
Совет кораблей
Поверхность Полиандрии была повсеместно покрыта небольшими бугорками. Планета была как бы вечно беременной, новые корабли, не переставая, зарождались на ней. Сначала небольшие бугорки постепенно увеличивались. Они росли прямо из недр планеты-матери, впитывая ее силу, питаясь ее соками. Достигнув определенного размера, они отрывались от тела планеты, давшей им жизнь, и висели около ее поверхности. Именно этот момент можно считать рождением Космических Странников. Тонкая и гибкая, полая внутри нить, как пуповина, продолжала связывать их с планетой. Так и висело множество кораблей, раскачиваясь от ветра, по всей поверхности Полиандрии. Планета-мать еще не отпускала их. Полиандрия передавала сыновьям знания, накопленные всеми поколениями Космических Странников, которые она заботливо хранила. Она также снабжала их запасом своей почвы, которая служила им пищей, топливом и ремонтным материалом, и, наконец, она давала им имена. После этого последняя нить, связывающая их с нею, обрывалась, и корабли, совершив на прощание облет своей родной планеты, улетали, чтобы бороздить космические просторы, возвращаясь через каждый цикл на свидание с матерью.
Два молодых корабля, которым через несколько дней предстояло отправиться в свое первое странствие, раскачивались на нитях, по которым к ним сейчас поступал запас почвы, и неторопливо вели беседу.
– «Ущербный», ты уже сделал выбор? Пойдешь на службу в Союз не-гуманоидов или отправишься в свободный полет?
«Ущербный» получил это имя за небольшой дефект на своем теле.
– Меня больше манит дух странствий, но я еще подумаю. А ты, «Любопытный»?
– Мое решение твердо. Я иду служить.
– И летать по чужой указке? Космические Странники всегда сами выбирали свой путь в безбрежных просторах Вселенной.
– Времена меняются. Зато я получу блестящий панцирь и перестану платить дань подпространству.
– Панцирь – это хорошо. С ним можно долго оставаться в подпространстве и достичь самых удаленных уголков Вселенной. Только вместо этого тебя отправят под огонь неживых кораблей.
– Панцирь защитит меня.
– Неживые корабли он что-то не очень защищает.
– Они не могут сами себя ремонтировать, как мы.
– В них полно живых существ, которые могут их ремонтировать.
– Все равно. He-гуманоиды заботятся о нас. Они дают нам защиту от подпространства.
– Это так. Но они заставляют сражаться с другими кораблями.
– Но они же неживые…
– Существа внутри них очень даже живые.
– Почему эти неживые корабли стреляют в нас? Почему они хотят нас уничтожить?
– Почему нас, а не тех, кого ты станешь перевозить внутри себя? Смотри, в сражении можно и погибнуть, и никакой панцирь не спасет.
«Невезучий» вошел в подпространство и взял курс на Полиандрию. Впервые корабль летел на родную планету не в конце цикла и не по зову планеты-матери. Все в этом полете было не так. Он стал первым, кто позволил укутать себя в блестящий панцирь, который теперь защищал его от леденящих объятий подпространства, и ему не надо было больше платить дань годами своей жизни. Космический Странник предоставил свое полое тело для не-гуманоидов, которые заполнили его воздухом, разделили на отсеки, разместили массу аппаратуры и оборудовали шлюзами. Теперь они могли в любой момент покинуть тело корабля и возвратиться назад. Это был первый случай, когда Космический Странник летел не туда, куда звал его ветер странствий, а по приказу своих новых друзей. Они указывали ему, каким курсом следовать. Это произошло почти два цикла тому назад. Когда он появился у родной планеты в блестящем панцире, его собратья были удивлены, шокированы, многие осуждали его, а планета-мать дала ему новое имя – «Отступник». Тогда это резало слух. До этого корабли назывались «Смышленый», «Стремительный», «Торопливый», и вдруг «Отступник». С тех пор все больше и больше кораблей становились на путь службы Союзу не-гуманоидов, обретая взамен защиту от губительного воздействия подпространства, и все меньше оставалось романтиков, предпочитавших вольную жизнь, сжигая ее в стремительном полете.
«Отступник» вновь держал курс на Полиандрию. Он надеялся там застать большое скопление кораблей. Ожидался первый за всю долгую историю Космических Странников Совет. Они всегда были каждый сам за себя и возвращались в конце каждого цикла, чтобы пополнить запасы и обменяться новостями. Теперь они не улетали, дожидаясь своих собратьев, чтобы совместно определить их дальнейшую судьбу.
Ожидание не обмануло «Отступника». Когда он вышел из подпространства, вся орбита вокруг родной планеты была забита кораблями. «Отступник» не ожидал, что их соберется так много. Вместо того чтобы, как положено, обмениваться новостями, корабли отчаянно спорили, какой путь им следует избрать. При появлении «Отступника» все сразу умолкли. Его аргументы убедили многих. Вечная жизнь поманила их. Они не знали еще, что такое настоящее космическое сражение, что такое сражаться с неживыми кораблями, начиненными смертоносным оружием. Не видели шквала реактивных торпед, не попадали под смертельный огонь инерционной космической пушки, не испытывали обжигающего жара фазеров, космический пластид не рвал их тела в клочья.
Те из Космических Странников, кто уже был одет в сверкающую броню, улетели вместе с «Отступником», взяв курс на планету фарфоровых куколок, чтобы принять участие во Всеобщем Совете не-гуманоидов. Остальные же, которых было большинство, еще не имели защитных панцирей. Они отправились за панцирями на планету рабов. «Любопытный» присоединился к ним. С этого момента все они потеряли право называться Космическими Странниками.
И лишь небольшая горстка кораблей разлетелась в разные стороны, чтобы снова испытать блаженство стремительного полета, власть над просторами Вселенной… Чтобы остаться Космическими Странниками. «Ущербный» был в их числе.
Корабли приняли решение, они перешли Рубикон, ступили на тропу войны, оставив вольную жизнь, полную странствий, определив свою судьбу на многие годы вперед. Что ждало их впереди? Вечная жизнь или скорая гибель?
Где-то во Вселенной. Стратег и Тактик
Стартовав с разных концов освоенной человеком Вселенной, Стратег и Тактик устремились навстречу друг другу, чтобы пересечься в одной из ее точек. Оба корабля шли на пределе, но «ласточка» Стратега, со своими 15 g, летела почти в два раза быстрее, чем военный курьерский звездолет с Тактиком на борту. Находясь в подпространстве, корабли были отрезаны от внешнего мира, способ связи с ними был людям неизвестен. Обмен мыслеобразами, хотя и сильно затрудненный, оставался единственной возможностью установления контакта. Именно с помощью мыслеобразов Стратег и Тактик координировали свой полет, и их корабли, одновременно появившись в обычном пространстве, пошли на сближение. Сержант Петров, как всегда в таких случаях, лежал в походном саркофаге, программа вывода из состояния легкого анабиоза была запущена, и через два часа он должен был очнуться и приступить к своим обязанностям. Стратег послал свой скоростной катер, который и доставил Тактика на борт «ласточки». Военный корабль тотчас же исчез в подпространстве.
Тактик ворвался в кают-компанию. У него было такое ощущение, что эмоции следовали впереди него. На этом фоне была особенно заметна медлительность, с которой Стратег встал ему навстречу. Пожатие рук, короткие объятия, и оба уже уютно расположились в креслах, с неизменно сопутствующим таким встречам кофе и коньяком. И то и другое пили маленькими глотками, кофе в большом количестве, а коньяк лишь смаковали для тонуса.
– С чего начнем? – как всегда первым спросил Тактик.
– Вначале расскажешь, как дела на удаленной базе, потом посмотришь пару часиков кино. Когда придешь в себя, продолжим.
– Кино настолько впечатляет?
– Скоро тебе станет не до шуток.
– База будет готова принять любой из Звездных флотов на длительное время в срок. С учебным центром сложнее: чтобы обучить такое немыслимое количество экипажей управляться с «Супернова», придется его эксплуатировать в три смены.
– Это не так страшно. Кроме того, переведи на обучение по сокращенной программе, как когда-то говорили при подготовке боевых летчиков, «взлет-посадка».
– Над планом генерального сражения работу начал, но слишком мало данных о противнике.
– Сейчас их у тебя будет в избытке, – с этими словами Стратег включил трансляцию данных со своего ПНК на огромный, во всю стену экран. – Когда надоест, позовешь, я буду в рубке.
Стратег стал разгонять «ласточку», но на этот раз вошел в подпространство всего лишь на скорости пассажирских лайнеров, 4 g. Им предстояло много работы, а движение с большой перегрузкой утомляло. Вскоре в рубке появился сержант Петров, он пришел в себя после пребывания в походном саркофаге и взялся за управление кораблем. Стратег пошел в свою каюту, решил вздремнуть, пока Тактик смотрит кино.
Для начала Тактик посмотрел не отредактированную, а полную запись атаки врага на космическую станцию «Пионер-4». Затем последовали донесения, полученные от экипажа «Малютки-15», после чего он сделал небольшой перерыв, осмысливая увиденное. Похоже, Стратег прав, станцию действительно взорвали изнутри, а значит, для нас одним противников больше. Очередная чашка кофе, глоток коньяка, и он готов к дальнейшему просмотру. Когда экран погас, он нервно закурил. Знакомство с Империей рэмов оптимизма не вселяло. Пройдя в рубку, он застал там только сержанта, который сказал, что Стратег в своей каюте, куда Тактик и направился. Через полчаса они опять собрались в кают-компании.
– Мой план сражения никуда не годится, придется начинать с нуля.
– Мне тоже предстоит изменить все свои планы, – ответил Стратег. – Надо честно признать, что враг оказался сильнее, чем мы предполагали.
– Ты думаешь, у нас есть шансы?
– Гони прочь такие мысли, не дай сомнению закрасться в душу. В таком состоянии нельзя планировать победу. Давай-ка лучше продолжим нашу затянувшуюся партию в шахматы. Твой ход.
За все время своего знакомства Стратег и Тактик играли пятую партию в шахматы, и все они проходили по одному сценарию. В дебюте Тактик неизменно выигрывал, а Стратег зачастую бывал на грани поражения, но для окончательной победы не хватало какой-то малости. В миттельшпиле положение начинало стремительно выравниваться, и эндшпиль всегда приносил победу Стратегу. Пятая партия находилась как раз в той стадии, когда казалось, что спасения Стратегу нет. Еще немного дожать, и ему придется сдаться. Никакой шахматной доски у них не было, сражение разворачивалось исключительно в их воображении. Такой доски просто не существовало, ибо они играли не в обычные шахматы, с их шестьюдесятью четырьмя клетками и шестнадцатью фигурами с каждой стороны, и даже не в трехмерные, а в четырехмерные, где в качестве четвертого измерения выступало время, вернее, количество ходов. Можно привести простой пример: пешка ходит Е2-Е4 в плоскости один и простоит на этом поле три хода – все это надо было держать в голове. Плохо только, что им так и не удалось никого больше обучить этим шахматам.
– Опять тебе удалось выкрутиться, – вздохнул Тактик, когда они сделали по пять ходов.
– Рано праздновать победу. Ладно, давай вернемся к нашим баранам.
Оставив шахматы, они принялись намечать основные вехи генерального сражения, в то время как «ласточка», ведомая сержантом Петровым, неспешно несла их к Земле.
Стратег. Размышления: Тактик
В преданности Тактика Стратег не сомневался, но не всякое дело он мог ему безоговорочно доверить. В силу склада ума и характера Тактик не способен был осуществлять долгосрочное планирование или многоходовую операцию, растянутую во времени. Ему не хватало терпения и усидчивости, того, чем в избытке обладал Стратег. Зато, если перед ним четко поставить цель, ему не было равных в разработке планов по ее достижению.
Если Стратег своим положением был целиком обязан Бате, то Тактик был, в свою очередь, назначен Стратегом, который в какой-то момент понял, что не может полностью сконцентрироваться на разработке долгосрочных программ, так как их некому воплощать в жизнь. У самого Стратега на это просто не хватало времени, а зачастую и умения. Так возникла идея ввести новую должность – Тактик Земли и космических Колоний.
Стратег и Тактик вместе составляли слаженную команду, блестяще дополняя друг друга, и у них за плечами было множество совместно разработанных и, что немаловажно, осуществленных проектов. Одно качество в Тактике Стратег ценил особенно – исполнительность. Достаточно один раз объяснить, что от него требуется, и больше не нужно беспокоиться – дело будет доведено до конца.
До того как он занял это место, в биографии Тактика не было ничего примечательного. Институт закончил с отличием. На работе характеризовался положительно, но не более. Наверное, он просто не нашел своего места, чтобы проявились его способности. У многих так проходит целая жизнь, но с Тактиком судьба распорядилась по-другому.
Во время конкурса на эту должность Стратег практически сразу остановил свой выбор на нем, и Батя поддержал его. Через пять лет – срок, пока Снежный Барс был наставником Тактика, – они еще раз убедились в правильности своего выбора. Тактик занял достойное место рядом с ними.
Одним словом, на Тактика можно было положиться, просто перед ним следовало ставить задачи, с которыми он реально мог справиться.
Не-гуманоиды. Планета Мартир.
Совет Последней Инстанции
Совет Последней Инстанции представлял собой нечто типа масонской ложи. Его члены не избирались и не назначались. Их приглашали. Гваан Гху получил такое приглашение два года назад. Он до сих пор помнил свой первый визит в святая святых, на последний этаж высотного здания, где располагался Зал Заседаний. На Мартире все знали о почти Неограниченном могуществе Совета, о том, что именно тут принимаются многие важные решения, но о его подлинном назначении большинство могло только догадываться. Гваан Гху сам до сих пор не до конца разобрался в той роли, которую играл Совет в жизни Мартира. За два года он еще не стал полноправным членом Совета. На это уходило, как правило, не менее пяти лет. Пока же его приглашали на отдельные заседания по вопросам философии или в связи с разработкой Далеко Идущих Планов. Подготовку доклада на столь важную тему ему поручили впервые.
Гваан Гху вошел в здание Совета и привычно направился к лифтам, чтобы подняться на последний этаж. Этой же дорогой он шел два года назад, пребывая в полной растерянности от неожиданного приглашения. Чтобы попасть в лифт, необходимо было воспользоваться специальным ключом. Полноправные члены Совета могли это сделать в любое время, у него же было ограниченное право доступа. Убедившись, что на ключе горит зеленый огонек, подтверждающий легитимность желающего воспользоваться лифтом, он попал в кабину. Порыв в меру прохладного воздуха подхватил его, и он стал медленно подниматься. И здесь призраки поставили ветер себе на службу.
Гваан Гху прибыл в Зал Заседаний точно в назначенное время. Все полноправные члены были уже на месте. Похоже, что они не случайно собрались заранее и уже успели обсудить часть вопросов.
– Безоблачного вам неба во время трапезы, – приветствовал Гваан Гху собравшихся.
– Чтобы наших врагов унесло ветром, – ответил за всех Длаан Нгу, председательствовавший сегодня на Совете.
Призраков отличала исключительная честность и преданность, но только после данного ими слова. До этого момента считалось, что любые приемы и способы для достижения цели хороши, и не существовало почти никаких моральных ограничений. Слово всегда давалось на определенный период. «Нет ничего вечного, кроме Вечного Спасения, и то пока не появятся новые напасти». Этот постулат из Философского Трактата как нельзя лучше отражал точку зрения призраков по этому вопросу.
После того как все заняли свои места, слово взял Длаан Нгу:
– Уважаемые полноправные члены и приглашенные. Вскоре состоится Всеобщий Совет не-гуманоидов. Сегодня нам предстоит выработать позицию, которую мы будем на нем отстаивать. Подготовка доклада была поручена Гваан Гху. Прежде чем он начнет, прошу каждого из присутствующих дать клятву о неразглашении сроком на один год.
После того как все дали клятву о неразглашении, Гваан Гху уверенно начал излагать:
– Кроме Союза не-гуманоидов, в нашей части Вселенной активную роль играют еще три гуманоидные цивилизации. Сейчас мы стоим на грани вооруженного конфликта. Зееряне трусливы, как трушок (живший ранее на планете зверек, который в случае опасности забивался в свою достаточно хорошо защищенную нору, закрывал глаза и затыкал уши, чтобы не видеть и не слышать противника), и в назревающий конфликт они не только не вмешаются, но и откажут в помощи людям, которые, скорее всего, за ней к ним обратятся.
Сравнение зеерян с трушком вызвало легкий смех одобрения.
– Империя рэмов. Политическая ситуация там складывается таким образом, что агрессия с их стороны неизбежна. Вопрос, против кого она будет направлена. На зеерян они напасть вряд ли решатся.
– На чем основана такая уверенность? – прервал его Браан Тлу, полноправный член Совета, занимавший высокий военный пост.
– Рэмы – империя завоевателей. Вся их история – это история завоеваний и порабощения, а иногда и полного уничтожения других цивилизаций. Насколько нам известно, только один раз они потерпели неудачу. Заметьте, я говорю не поражение, а неудачу. Примерно сто лет назад они напали на зеерян. Нам так и не удалось установить, что за оружие применили против них зееряне, но рэмы были вынуждены отступить. Очевидно одно – это оружие оборонительное, а не наступательное.
– На чем основаны такие выводы? – спросил Рлаан Дну, полноправный член Совета, представитель военной разведки.
– Конкретных данных у нас нет. Но представьте себе, что на вас вероломно напали. Вы при этом располагаете неким оружием, после применения которого враг отступает. Что вас остановит, чтобы не преследовать его и не попытаться захватить его планеты?
– Только одно, – ответил Браан Тлу, – это оружие нельзя использовать при наступлении. Полностью согласен с вашими выводами.
Шепот одобрения пробежал по рядам присутствующих.
– Мы остановились на том, что Империя рэмов затевает новую агрессию, и их мишенью будут не зееряне. Остаемся мы, то есть Союз не-гуманоидов, и люди.
– Вы хотите сказать, что нам любой ценой надо спровоцировать конфликт между рэмами и людьми? – подал голос Здаан Шлу, председатель Совета Последней Инстанции.
– Рэмы, скорее всего, изберут свой целью планету Земля, но нам надо внимательно следить за ситуацией, и, если события будут развиваться слишком медленно, устроить несколько провокаций.
– Кое-что в этом направлении нами уже предпринято, – доложил Рлаан Дну.
– Подведем итоги, – взял бразды правления в свои руки на правах председательствующего Длаан Нгу. – Какую позицию, Гваан Гху, вы предлагаете нам занять?
– Нам надо дать Клятву Верности Союзу не-гуманоидов на период конфликта между рэмами и людьми.
Призраки дают Клятвы Верности, даже когда от них этого не требуют. Они это делают для себя. Это их Кодекс Верности.
– Какова вероятность, что не-гуманоиды согласятся с нашими планами? – спросил Гваан Гху.
– Сальвахе (местная луна) отражает только тот свет, который на нее падает. Так и Всеобщий Совет не-гуманоидов примет то решение, которое ему предложим мы, – ответил Здаан Шлу. – Кто имеет больше шансов на успех?
– Мы оцениваем шансы как 4 к 1 в пользу рэмов, – ответил Браан Тлу.
– Наши действия в каждом из вариантов? – продолжил Здаан Шлу.
– В случае победы рэмов – никаких. Если все-таки человечество выстоит, нам представится редчайший случай покончить с ним раз и навсегда. Мы должны будем атаковать немедленно.
– Аргументы? – впервые подал голос Плаан Пху, полноправный член Совета, представляющий правящую на Мартире партию.
– В случае победы Империя рэмов, несмотря на отчаянное сопротивление людей, будет и далее достаточно сильной. Человечество же может выстоять, только понеся невосполнимые потери, и останется без Звездного флота. Какое-то время они будут легкой добычей.
– Да, упустить такую возможность – это все равно что стоять у порога Окончательного Спасения и предпочесть ему Спасение Временное, – подвел итог дискуссии председатель Совета Последней Инстанции.
На этом члены Совета Последней Инстанции стали расходиться, а Тчаан Цлу, один из лидеров движения за Обратное Временное Спасение, которое выступало за возврат призраков в лоно гуманоидного развития, и тайный агент Стратега, поспешил отправить ему донесение.
Призраки перешли Рубикон.
Земля. Стратег. Санкт-Петербург – штат Вашингтон – Япония – Конкордия
Стратег всегда с трепетом относился к своим визитам в этот город – слишком многое его с ним связывало. Вот и сейчас, когда «кузнечик» стал снижаться, появился золотой купол Исаакиевского собора и заблестели шпили Адмиралтейства и Петропавловской крепости, у него защемило сердце.
Сержант Петров посадил «кузнечик» не в вечно бурлящем и переполненном космопорте Пулково, а в небольшом и уютном, принимающем только небольшие корабли космопорте Ржевка. Стратегу надо было попасть в другой конец этого огромного и прекрасного города – на Васильевский остров. Можно было воспользоваться монорельсом и за двадцать минут оказаться в нужном месте или совершить десятиминутный перелет на летающем такси, стоянка которых располагалась в двух шагах. Отвергнув оба варианта, Стратег немало удивил сержанта, взяв напрокат обыкновенный автомобиль. Пока Петров с сомнением рассматривал архаическое транспортное средство, Стратег сел за руль, и сержант оказался в непривычной для себя роли пассажира.
Стратег вел автомобиль уверенно, но не спеша, хорошо ориентируясь в городе, самостоятельно выбрал маршрут, проигнорировав указания электронного гида и отключив автопилот. Они немного попетляли по району новостроек, среди сорокаэтажных суперсовременных, полностью автоматизированных и компьютеризованных небоскребов. Раньше такие районы назывались спальными, и их обитатели были вынуждены часами добираться до работы, а возвращались домой уже затемно, за исключением чудесного времени белых ночей. Почти каждый из таких районов в те далекие времена, о которых вспоминал Стратег, имел свое прозвище. Этот назывался районом Трех дураков благодаря улице Ударников и проспектам Наставников и Энтузиастов. Нынешним обитателям города этот юмор был уже непонятен.
Покинув новостройки, Стратег повел автомобиль в сторону Невы, ближе к которой поток машин заметно увеличился. При въезде на Заневский проспект стоял знак «движение разрешено только на автопилоте», и Стратег нехотя подчинился. Откинувшись на сиденье, он наблюдал, как автомобиль вливается в общий поток и направляется к мосту Александра Невского. Ответив на запрос компьютера о конечной цели путешествия – Васильевский остров, Стратег залюбовался Невой, одетой в гранитные берега, величаво несущей свои воды в Финский залив. Слева появились купола Александро-Невской лавры, а прямо на съезде с моста – памятник полководцу. При въезде на Невский проспект образовался небольшой затор, и автопилот предложил двинуться в объезд, от чего Стратег отказался. Дождавшись своей очереди, они уже без остановок преодолели ту часть проспекта, которую в народе называли Староневским, и после двухминутной задержки при въезде на Знаменскую площадь понеслись дальше, навстречу Адмиралтейству. Вот уже Дворцовая площадь осталась позади, и Нева снова встретила их своим простором. Сразу за Дворцовым мостом Стратег отключил автопилот и повел автомобиль по Университетской набережной, мимо линий Васильевского острова. Его путь лежал на другой конец острова, на Косую линию, где располагалось Санкт-Петербургское военно-космическое училище имени адмирала Рочева. Когда-то на этом месте находилось морское училище имени адмирала Макарова, прозванное «Макаровкой», но прогресс в судовождении сделал его ненужным, людей заменила автоматика. По аналогии с его предшественником, новое училище стали называть «Рочевкой».
Стратег запросто мог делать несколько дел сразу. Вот и сейчас он управлял автомобилем, любовался городом, в котором, к своему стыду, уже давно не был, и одновременно предавался воспоминаниям о тех временах, когда он еще не был Стратегом…
Юность Стратега.
Судьбоносная Встреча. Ленинград
Солнечным октябрьским утром студент экономического вуза стоял на автобусной остановке на площади Стачек. Сейчас должен был появиться «шестьдесят шестой», на котором он еще успевал на первую пару. На брусчатке площади скопилось больше народа, чем мог в себя вместить небольшой автобус. Все знали, что он придет переполненным, и максимум два или три счастливчика смогут в него втиснуться и будут всю дорогу висеть на подножке, не давая дверям закрыться. Пытаясь угадать место, где притормозит автобус, они заранее занимали выгодную позицию, оттесняя друг друга, и только длинноволосый молодой человек в джинсовом костюме не участвовал в этом состязании.
Накренившись от перегрузки, автобус, словно из последних сил, вкатился на площадь. Толпа засуетилась. Водитель применил один из излюбленных приемов – остановился, метров десять не доезжая остановки, и задняя дверь оказалась как раз напротив юноши. На подножке, если как следует поднажать и вдавить внутрь уже висевших на ней, можно было отвоевать еще одно место, но он на мгновение замешкался, и толпа, преодолев десятиметровую дистанцию, оттеснила его и принялась штурмовать автобус, очевидно решив, что он резиновый.
Обладатель джинсового костюма (большой дефицит по тем временам) безучастно наблюдал эту картину, уже в который раз опаздывая к началу занятий. Если пойти пешком через парк, то он спокойно успеет ко второй паре. Не особенно расстроившись, что лекция по истории КПСС пройдет в его отсутствие, он решительно зашагал по брусчатке мимо Нарвских ворот, оставив толпу караулить следующий автобус.
Парк имел типичное для тех времен название – сколько-там-летия партии, комсомола или пионерии. Неспешно идя по его аллеям, юноша особенно остро почувствовал, что он не вписывается в этот мир, вернее, в эту систему, где люди говорят одно, делают другое, а думают третье, где его заставляют строить светлое будущее, в которое он не верит, где каждую пятилетку почему-то надо выполнить за четыре года. Он чувствовал, что способен на большее, но понимал, что здесь ему ничего не светит.
Вот и показалась ограда парка, за которой приютился пивной ларек, в котором всегда имелось свежее пиво, – сказывалась близость завода имени Степана Разина. Не особенно рассчитывая на удачу, юноша направился к ларьку. Несмотря на ранний час, по длинной очереди, состоящей из хануриков всех мастей с трясущимися руками, можно было понять, что так легко в этой стране ничего не достается.
– Очередь не занимайте, пиво заканчивается! – истошно закричала продавщица.
– По одной кружке в руки, – заволновалась, как всегда в таких случаях, очередь.
Полученное в такой ситуации последнее пиво всегда казалось особенно вкусным. Юноша так и стоял, не занимая очереди, так как это было бесполезно, следующая пивовозка могла появиться через несколько часов, но не уходил. В этот момент с тремя пенящимися кружками в каждой руке (и как только рядом стоящие это допустили!) из очереди мелкими шажками, чтобы не расплескать драгоценную ношу, отделился неуместно прилично одетый мужчина средних лет.
– Молодой человек, вы не поможете мне донести? А то еще уроню.
Через несколько минут они зашли за ограду парка и со всеми шестью кружками разместились на скамейке.
– Молодой человек, – снова заговорил незнакомец, – если вы не очень спешите, может, составите компанию. Мне столько и не осилить.
Долго уговаривать ему не пришлось. По первой осушили дружно, залпом, утоляя жажду. Вторую уже смаковали, наслаждаясь великолепным вкусом и свежестью напитка.
– Чтобы попасть туда, куда ты так стремишься, – неожиданно перейдя на «ты», сказал мужчина, – нужно сосредоточиться, сильно захотеть, и главное, поверить в свои силы. У тебя все получится, – и с этими словами незнакомец, так и не представившись, исчез, словно его и не было, и только пивные кружки – четыре пустые, а две еще полные, – напоминали о нем.
Эта встреча в корне изменила судьбу юноши в джинсовом костюме. У него действительно все получилось, и он стал Стратегом Земли и космических Колоний, но сперва ему предстояло пережить ни с чем не сравнимое чувство тотального одиночества, неуемное желание жить в другую эпоху и обрести истинных друзей.
Земля. Стратег. Санкт-Петербург – штат Вашингтон – Япония – Конкордия
(окончание)
Начальник училища профессор Бутов был заранее предупрежден и ожидал Стратега в своем кабинете. Он заранее приготовил списки учеников, которые у него запросили, хотя ему это очень не понравилось. Стратег около получаса внимательно изучал личные дела курсантов.
– Вот этих десятерых подавайте на отчисление, – закончив чтение, обратился Стратег к начальнику училища.
– Но проступки, которые они совершили, не стоят того, чтобы за них исключили из училища, – попытался вступиться за курсантов профессор Бутов. – Я могу поручиться за каждого из них.
– Другое от вас услышать я и не ожидал, – улыбаясь, ответил Стратег. – Очень хорошо, что вы защищаете своих воспитанников, но за их судьбу не стоит волноваться. Свои дипломы они получат лично из моих рук, только несколько позже и в другом месте. Вы прямо сейчас подготовите приказ, а завтра, уже в отсутствие этих десятерых, ознакомите с ним училище и заодно произнесете речь об укреплении дисциплины. Все должно выглядеть на полном серьезе. Я не могу вам сказать большего, но обещаю, что они попадут в хорошие руки. Вручите им эти повестки и проследите, чтобы они не наделали глупостей и вовремя прибыли по указанному адресу.
Распрощавшись с профессором, Стратег покинул училище. Ему захотелось в одиночку прогуляться по любимому городу, в котором он теперь так редко бывал. Избавившись от сержанта, Стратег наслаждался красотой бывшей столицы Российской империи, пешком дошел до Университетской набережной и дальше, вдоль Невы, до стрелки Васильевского острова. Отсюда открывался, возможно, самый красивый вид на этот великолепный город. Легкое покалывание в затылке отвлекло его от созерцания этой панорамы. Стратег провел рукой перед глазами. На возникшей в его сознании белоснежной простыне стали, одна сменяя другую, появляться картинки.
Полупрозрачное существо, парящее среди облаков, вдруг ожило. Облака стали меняться местами в определенной последовательности. Сообщение пришло от агента «Призрак».
Символ полупрозрачного парящего существа, детской фарфоровой игрушки и еще три фигуры устремляются навстречу друг другу. He-гуманоиды собираются заключить новый союз.
Четырехглавый дракон – головы зеленая, красная, желтая и белая (очевидно, условный знак Империи рэмов) – направляет свой взор то на голубку мира, то на латинскую букву «Z», то на парящее существо. Империя рэмов ищет войны. Ей все равно с кем воевать.
Дождь сменился снегом, выглянуло солнце, но в обратном порядке. Четырехглавый дракон поражает маленькие буквы «z». Внезапно вокруг этих букв вспыхивает пламя, и дракон вынужден ретироваться. В прошлом Империя рэмов совершила агрессию против зеерян, но те, применив мощное оружие, выстояли.
Четырехглавый дракон летит сквозь дождь, снег, жару, но даже боится посмотреть в сторону маленьких букв «z». Оружие настолько страшное, что рэмы никогда больше не рискнут напасть на зеерян.
Маленькие буквы «z» трясутся. К ним подлетает голубка, но они отворачиваются от нее. Итак, не-гуманоиды считают, что зееряне побоятся оказать помощь Земле.
Четырехглавый дракон мечется в разные стороны. Парящее существо направляет его в сторону голубки. Не-гуманоиды подталкивают Империю к нападению на людей. Четырехглавый дракон нападает на космический объект под номером четыре. В отдалении символ парящего существа. Агент не исключает, что не-гуманоиды косвенно причастны к нападению на «Пионер-4».
Четырехглавый дракон дерется с голубкой. Над ним цифра 4, над голубкой единица. Ах вот как не-гуманоиды оценивают наши шансы победить!
Голубка падает, сраженная драконом. Символ парящего существа исчезает. Дракон падает под ударами голубки. Парящее существо атакует голубку. В случае победы людей не-гуманоиды нападут на Землю!
После сеанса обмена мыслеобразами контактеру всегда необходим отдых, а у Стратега после полученного едва не подкосились ноги. Он никогда не курил на ходу, но сейчас было не до принципов. Спустившись к Неве, он снял обувь, закатал штаны и опустил обе ноги в прохладную воду. Закурил сигару. Тут было о чем призадуматься. Мало того, что не-гуманоиды фактически спровоцировали нападение Империи, они еще и не оставляли Земле шансов на победу, собираясь напасть на обескровленного противника. Это так на них похоже – загребать жар чужими руками. Отсидеться в сторонке, а потом взять и просто добить.
Почти весь обратный путь Стратег преодолел пешком, пребывая в глубокой задумчивости, лишь изредка замечая красоты города, и, только перейдя во второй раз мост через Неву, воспользовался монорельсом.
…Группа неразлучных друзей в форме курсантов космического училища, судя по нашивкам, предпоследнего, четвертого курса, шла по Среднему проспекту Васильевского острова, шумно обсуждая свои проделки.
– А здорово ты, Сережка, посадил «Чибис», прямо у кромки бассейна! – заливалась смехом единственная в компании девушка. – Так и надо этому зануде, инструктору по безопасности полетов, с его правилами и предписаниями.
– Ты, Ленка, тоже хороша, в одних трусиках прямо с подножки «Чибиса» сиганула в бассейн, и пока хозяин таращился на твои груди, выпила его виски. Он просто позеленел от такой наглости.
– Проделка, конечно, классная, – вступил в разговор признанный лидер этого небольшого коллектива, Андрей Лихошерст, – но очередного выговора теперь не избежать.
– А это справедливо, что за управление «Чибисом» нам поставили такую низкую отметку? Я бы посмотрел, кто из этой комиссии смог посадить его, не грохнувшись в бассейн или не проломив крышу у этой загородной халабуды, – вступился за всех обиженных Игорь.
– Отметку нам снизили за то, что мы как раз все эти инструкции по безопасности полетов и нарушили, – подвел итог самый рассудительный из всех, Алексей Свиридов, – но мы чертовски здорово устроили пирамиду Хеопса из своих «Чибисов» при заходе на посадку.
– Говорят, расстояние между кораблями было меньше полуметра, – закатив глаза от удовольствия, прощебетала Елена.
В это же время, но с другой стороны, к училищу подходила такая же теплая компания, состоявшая из трех парней и двух девушек. Между этими двумя группами уже давно шло негласное соревнование на лучшую выходку, за которым с нескрываемым интересом следило все училище и, по слухам, даже преподаватели.
– Ленка нашла-таки возможность продемонстрировать свою грудь, – немного завидуя, произнесла Маша, старшая из сестер.
– Она у нее, должно быть, что надо, – мечтательно произнес Виктор. – Я бы не отказался посмотреть.
– Ты попроси, может, она и тебе покажет, – подтрунивая, заговорила младшая сестренка, Даша, – ты же давно по ней сохнешь. Моя, между прочим, не хуже.
– Твою я уже видел, – парировал Виктор.
– Хватит вам, нашли что обсуждать и чем хвастаться, – вмешался в разговор Павел. После этой пирамиды и посадки рядом с бассейном они опять вырвались вперед. – Нам надо срочно придумать что-нибудь новенькое.
– За этим дело не станет, – усмехнулся последний участник компании, Рашид, мастер на выдумки.
Обе компании встретились у входа в училище, радостно приветствуя друг друга и отпуская безобидные шуточки, в основном по поводу демонстрации Леной своей груди. Постепенно разговор коснулся актуальной темы.
– Как вам понравилась такая наглость? – сменил тему Алексей. – Захватили нашу космическую станцию и думают, что это сойдет им с рук.
– Эх, нам бы туда, уж мы бы показали этим наглецам! – дружно ответили сестрички.
– Еще полтора года учебы, – рассудительно отвечал Андрей. – За это время им так вдуют, что нам ничего не достанется.
За этими разговорами они подошли к проходной, где их ожидал неприятный сюрприз – у всех десятерых отобрали пропуска и велели немедленно явиться в кабинет к начальнику училища.
– Ну что, доигрались? – нагоняя на себя суровость, встретил их профессор Бутов, всегда снисходительно относившийся к их проделкам. – Объявляю приказ по училищу; курсанты Сергей Пикалев, Елена Нежданова, Андрей Лихошерст, Алексей Свиридов, Игорь Леонов, Мария Виноградова, Дарья Виноградова, Виктор Заболотный, Павел Кузьмин и Рашид Мамин, за систематическое нарушение дисциплины вы отчислены из училища. Вручаю повестки на заседание дисциплинарной комиссии, которая определит вашу дальнейшую судьбу. – Было видно, что произнести все это начальнику училища нелегко. Он так и не смог скрыть своей симпатии к этим курсантам. – Постарайтесь хоть туда не опоздать и обойдитесь на этот раз без приколов.
Через час все десять бывших курсантов, так и не придя в себя от случившегося, сидели в уютном кабачке под названием «Фрегат», где подавали блюда и напитки петровской эпохи. Аппетит у всех пропал, и они просто пили пиво с сушками. Повестки, вложенные в конверты, в которые они даже не заглянули, валялись посреди стола.
– Что будем делать? – прервал тягостное молчание Павел.
– Посмотрим, что нам уготовили, – сказала Елена, открыв первый попавшийся конверт. – Ребята, тут что-то не так! – воскликнула она.
Все стали поспешно вскрывать конверты. Было чему удивляться. Всем десятерым предписывалось прибыть в Конкордию, во дворец Совета Земли и космических Колоний, на сто первый этаж. Не было сказано только, к кому. В конвертах они обнаружили билеты на самолет Санкт-Петербург – Конкордия, первым классом. Догадавшись наконец посмотреть на дату вылета, дружно присвистнули – вылет завтра утром, первым рейсом. Дружно решили – никаких сборов, лететь без вещей, прямо в том, во что одеты, а всю ночь провести вместе, шатаясь по городу.
– Сто первый этаж, – задумалась Мария, – кто-нибудь знает, что там расположено?
– Я только знаю, что на последнем этаже находится кабинет Стратега, а на предпоследнем кабинет Тактика и еще чей-то, – проинформировал остальных Рашид.
– А сколько там всего этажей? – поинтересовалась Даша.
– Да уж, наверное, побольше, – ехидно отвечал Алексей, – уж не думаешь ли ты, что за свои выходки мы удостоились чести быть приглашенными к самому Стратегу?
Не сомкнув за всю ночь глаз, обойдя полгорода и посетив множество заведений, слегка подвыпившая компания чуть не опоздала в Пулково на свой самолет.
Добравшись до космопорта Ржевка на монорельсе, Стратег отыскал одиноко стоящий «кузнечик» и велел сержанту Петрову держать курс на американский континент, в штат Вашингтон. Там он посетил Третье Североамериканское имени Вашингтона военно-космическое училище, где проделал ту же процедуру, что и в Санкт-Петербурге, то есть выявил десять самых злостных нарушителей правил полетов и приказал их отчислить. Теперь на очереди была Япония, подножие горы Фудзи и расположенное там одноименное училище. Облетев, таким образом, вокруг Земли, Стратег вернулся в Конкордию, в свой кабинет на сто первом этаже, поджидая прибытия первой группы молодых сорванцов.
Десять молодых людей в форме курсантов, с покрасневшими от бессонной ночи глазами, шумно ввалились во дворец Советов и направились на поиски лифта, ведущего на сто первый этаж. В лифт их не пустили, пока они не предъявили свои повестки. Только тут до всех дошло, что сто первый этаж и есть последний и что там находится кабинет Стратега.
Спешно приведя себя в порядок – застегнув все пуговицы на форме и кое-как причесавшись, – они робко вошли в кабинет Стратега.
– Вам что, предложить похмелиться? – строго оглядев всю компанию, встретил их Стратег. – Всю ночь провели в питерских кабаках, могли бы хоть сюда явиться не навеселе.
– Мы же не знали, куда нас вызвали, – промямлили ребята нестройно.
– Плохо не знать, сколько этажей в здании Совета, – возразил Стратег. – А это, наверное, та самая Елена, которая так любит демонстрировать свою грудь, – продолжал выговаривать Стратег. – Виски понравилось? Грудь-то хоть красивая, инструктор не остался внакладе, променяв спиртное на зрелище? Действительно есть на что посмотреть? Отставить, – повысил голос Стратег, заметив, что шальная девчонка молча начала расстегивать пуговицы с намерением продемонстрировать грудь и положить конец его сомнениям.
– А это правда, – придя в себя и уже совсем обнаглев, решилась Даша, – что во время недавнего визита на Байконур вы провели ночь сразу с двумя связистками? А то мы с сестренкой ничем не хуже и на все согласны.
Это был удар ниже пояса, и Стратег уже не мог на них сердиться. Вместо ответа он шутливо поднял руки вверх и пригласил всех за стол, чтобы продолжить знакомство и беседу в неформальной обстановке, за завтраком, для чего даже пошел в другую комнату и переоделся, сняв военный мундир.
Первыми освоились девчонки и, сославшись на жару (в кабинете работали кондиционеры, управляемые компьютером, они поддерживали невысокую температуру, к которой привык его хозяин), сняли форменные кители, а потом, украдкой от Стратега, расстегнули по одной пуговичке на рубашке, пока не выставили напоказ свои округлости. Ребята, заметив их усилия, усмехались, понимая, что все эти прелести демонстрировались не для них.
Стратег решил не вмешиваться в эту игру, а просто задумался, почему столько красивых и молодых девчонок, только завидев его, сразу пытаются максимально оголиться. Вряд ли он настолько неотразим и сексуален. Может, дело в занимаемой им должности? Ну ладно на Байконуре, там это уже давно превратилось в пари, хобби, и на него просто объявлена охота. А эти-то с чего? Общались с подругами с Байконура и тоже включились в игру? Ладно, пусть радуются жизни. Скоро им будет не до этого. А инструктор действительно не прогадал. Бесплатное зрелище стоило того. Как раскованно эти ребята себя ведут. Можно подумать, они считают в порядке вещей, что сам Стратег пригласил их к себе позавтракать. Нет, все-таки волнение и озабоченность заметны. Просто не решаются спросить. Так размышлял Стратег, получая удовольствие от общения с этими жизнерадостными и озорными юношами и девушками. Постепенно разговор сам собой перешел на серьезные темы, и было произнесено слово «враг».
– Эх, нам бы парочку сто ящих кораблей, – решительно заявила Елена, – мы бы устроили взбучку этим наглецам, осмелившимся напасть на нашу космическую станцию.
– Хватит с вас и одного, – Стратег решил, что настал подходящий момент рассказать, зачем он их вызвал, – и такая возможность вам вскоре представится.
После этой фразы в кабинете наступила тишина, в течение которой молодежь пыталась осмыслить, не пошутил ли Стратег, и если да, то в чем скрытый смысл этой шутки. Выдержав паузу, Стратег показал им отредактированную запись атаки на «Пионер-4», рассказал, что на Землю напала Империя рэмов, да-да, это не пограничный конфликт или пиратский налет, а полномасштабная война, недаром целый Звездный флот неприятеля обосновался на захваченных рубежах.
Лица молодых людей сразу помрачнели, шутки прекратились, девчонки машинально застегнули блузки, и все внимательно слушали Стратега.
– Целью атаки была не космическая станция, это была попытка захватить Навигационную карту.
Молодые люди принялись обсуждать последствия захвата Пакета.
– Неудачная попытка, – успокоил их Стратег. – Пакет удалось уничтожить, но рэмы ищут путь к Земле. Вам же предстоит им в этом помешать.
– Мы атакуем и… – начал в запале Игорь, но осекся под взглядами остальных.
– И бессмысленно погибнете, – закончил за него Стратег. – Лобовая атака – дело нехитрое, но если она и произойдет, то обойдемся без тех, кого отчислили с четвертого курса.
– Нас отчислили несправедливо! Это придирки! – разом загалдели все десять.
– Конечно, несправедливо, особенно если учесть, что по моему настоянию. Так надо, – предварил Стратег их возмущение. – Никто не должен знать о вашей секретной миссии. Дипломы об окончании училища получите позже, из моих рук. Это вас устраивает?
– Устраивает! Что нам предстоит делать?
– Для прокладки курса к Земле рэмы используют совсем маленькие корабли, которые парами ныряют в подпространство, определяют свои координаты, после чего один возвращается на базу, а другой исполняет роль маяка. Корабли настолько малы, что наши аналоги таких размеров в подпространство входить не могут. Наверное, рэмы используют другой тип двигателя. Нам это пока не под силу. Корабли эти абсолютно беззащитны.
– Это будет легко! Все равно что свернуть голову канарейке, – прокомментировал ситуацию Алексей.
– Бесспорно, но только с первыми двумя-тремя парами. Когда вы наткнетесь на линейный корабль рэмов, вас постигнет участь печально известной канарейки в руках Алексея.
– Чертовски сложная, но интересная задача, – впервые подал голос Андрей Лихошерст. – Уничтожать безоружного противника, будучи самому беззащитным, – это как охота лисицы на куриц в заповеднике, где водятся тигры.
– Молодец. Правильно уловил смысл задания. И сравнение мне понравилось, – подвел итог Стратег.
– Но как мы сможем обнаружить эту мелюзгу в просторах космоса? – уже настроился на деловой лад Андрей.
– Хороший вопрос. Найти их не так просто, но эта, как ты заметил, мелюзга, я уверен, не может долго находиться в подпространстве. Направление поисков мы знаем, сможем рассчитать и длительность их прыжка. В общем, эту часть задачи я беру на себя. Будет вам подсказка, где их искать, и даже в каком секторе их не беспокоить. Дальше дело за вами.
– А что это за сектора? – поинтересовалась Даша. – И почему их там не трогать?
– Как бы вы ни старались, рэмы все равно найдут дорогу к Солнечной системе. Ваша первая задача – дать Земле как можно больше времени на подготовку к войне, но есть и вторая задача: заставить рэмов пойти по указанному нами пути.
– Направить их по старой Смоленской дороге, – воскликнула Маша, – как Кутузов Наполеона.
– В засаду! – предположил Павел.
– Этого вам знать не положено, и не вздумайте болтать о своих догадках, – одернул их Стратег. – И последнее. Я не могу вам приказать. Не имею морального права. Вы должны понимать, что задание очень опасное. Малейшая оплошность или даже случайность может стоить вам жизни. Мне нужно ваше добровольное согласие. Я сейчас оставлю вас наедине. Обсудите все спокойно. Любой может отказаться. Никто не посмеет его осудить.
– Не надо никуда уходить, – ответила за всех Лена, – вы же все про нас знаете, не будем терять время.
– Я другого ответа и не ожидал, но он мне был необходим. Пойдем, Елена Прекрасная, поможешь мне на кухне.
Они собирали фужеры, шампанское и фрукты, когда неожиданно Елена всем телом прижалась к Стратегу, обняла его и подставила губы, не решаясь поцеловать первой. Стратег не удержался, увидев прямо перед собой доверчиво раскрытые девичьи губы, ощутив тепло ее тела, ее нежный запах, и поцеловал. Потом, словно очнувшись, как можно мягче прервал поцелуй и объятия:
– Не надо, ты будешь потом жалеть…
– Нет, надо! – упрямо топнув ножкой, ответила она. – Или я тебе не нравлюсь?
– Милая девочка, ну конечно же, ты мне нравишься, но не кажется ли тебе, что сейчас неподходящий момент?..
– Когда? – нежно и одновременно требовательно спросила она.
– Я не знаю, – честно ответил Стратег. И, еще раз поцеловав ее в губы, продолжил: – Пошли, нас уже заждались.
От пристальных глаз сокурсников не укрылось, как блестели глаза Елены, когда она вкатила тележку с яствами, но никто не посмел высказать свои догадки о причине ее столь возбужденного состояния. Стратег появился на мгновение позже.
– За открытие сезона охоты! – произнес Стратег тост, когда шампанское нашло свое место в бокалах.
– За удачную охоту! – подхватили все.
Стратегу не хотелось расставаться с этими задорными мальчишками и девчонками. Общаясь с ними, он ощутил и себя совсем молодым, но, как говорится, труба звала. Впереди было много дел.
– Послушайте, что я скажу вам в качестве напутствия, – решился он прервать затянувшийся завтрак, – и отнеситесь к моим словам со всей серьезностью. Я остановил свой выбор на вас именно из-за тех проделок, которыми вы так донимали своих преподавателей. Закликаю вас, такими и оставайтесь. Профессиональные, хорошо теоретически подкованные военные не справятся с этой задачей. Здесь нужен кураж. Каждая атака, засада, рейд должны быть чем-то из ряда вон выходящим, на грани безумия, верхом озорства. Если вы станете действовать прямолинейно или повторяться, то поплатитесь за это своими жизнями. Не забывайте об этом.
Распрощавшись с питерской компанией, Стратег провел еще две аналогичные встречи, сперва с американскими, а потом с японскими курсантами. Он сознательно беседовал с каждой группой по отдельности, чтобы лишний раз убедиться в правильности своего выбора, и лишь после этого все тридцать молодых людей и девушек собрались вместе и познакомились друг с другом. Теперь они находились под присмотром сержанта Петрова, который был назначен их инструктором. Вновь образованное подразделение временно обосновалось на базе малинового спецназа, готовясь к отбытию на дальние подступы к Земле. Но Елена эту ночь провела за пределами базы малиновых беретов. Она вернулась под утро, усталая и счастливая, и на все вопросы или отшучивалась, или молчала как партизан.
Стратег.
Размышления: Светик-Самоцветик
Со Светиком он провел самые счастливые мгновения своей жизни, и до сих пор воспоминания о ней согревали и одновременно разрывали его душу. Он все еще любил ее. Всего полгода, а можно сказать и по-другому – целых шесть месяцев, Стратег был счастлив, и весь мир, вся Вселенная перестали для него существовать. Была только она – его Светик-Самоцветик. Эти шесть месяцев пролетели как один день. Они встретились на Эсперанто, первой космической колонии. Девушка стояла у обрыва. Легкий ветерок играл ее золотыми, распущенными до плеч волосами. У Стратега до встречи с ней было много женщин, но ни одной постоянной. У нее он был первым. Между ними возникло чистое и светлое чувство. Это была не страсть, которая бросает мужчину и женщину в объятия друг друга, заставляя сгорать в любовном огне. Это была настоящая любовь.
Все знали об их близости. В течение года многие влюбленные пары Земли пытались пройти Лабиринт Любви, подвергая свои чувства испытанию. Только Стратегу и Светику удалось преодолеть этот Лабиринт, получив тем самым подтверждение искренности своих чувств, в котором они не нуждались. На следующий день жители Земли и всех ее в то время еще немногочисленных космических колоний восхваляли их любовь. Стратег и до этого события был известной личностью, но о существовании Светланы знали только ее родители, немногочисленные родственники и соседи. В одночасье она стала всеобщим кумиром. В ее честь писали стихи и даже поэмы, ее именем называли новорожденных, улицы и планеты.
Стратег и Светик отправились путешествовать по Земле, избегая крупных городов и нигде подолгу не задерживаясь. Светик родилась на Эсперанто, и до этого не бывала на голубой планете. Она искренне восхищалась ее красотами. Казалось, их счастье будет длиться вечно, но ничего вечного не бывает. Наступил тот роковой день, когда ее похитили. Стратег выследил их, гнался за ними и уже настиг, когда корабль вместе с похитителями и его Светиком-Самоцветиком просто исчез. Его больше не было в нашей Вселенной.
Стратег знал, что она жива и ждет, когда он придет к ней на помощь. Впервые он ощутил свое бессилие. Он отдал бы все, чтобы спасти ее, но не знал, как это сделать. Она была жива, и ее не было. Не было в доступном для Стратега пространстве. Стратег привык доверять своим чувствам и интуиции, а они ему говорили, что встреча с ней еще впереди. Вопрос только, когда и где.
Одна мысль не давала Стратегу покоя. Конечно, назначение на столь высокую (высочайшую!) должность он получил исключительно благодаря своим способностям. Но изначально оговаривалось, что Стратегом Земли может быть только человек холостой и не обремененный многочисленными родственными связями. Стратег был одинок. В эти шесть месяцев он фактически перестал выполнять свои обязанности. Кроме Светика, его ничего не интересовало, и было очевидно, что так долго продолжаться не может. Ему предстояло сделать нелегкий выбор: личное благополучие и любовь или нелегкая ноша Стратега. Этот выбор сделали за него.
Не-гуманоиды.
Планета Фарфоровых Куколок
Выполнив обязанности курьера по доставке головастиков для вхождения в симбиоз, К" ек понял, что нарушил при этом все возможные пункты Инструкции. Впрочем, ему было все равно. Он остался доволен собой. Ему удалось быстро справиться с этим неприятным поручением, которое унижало его достоинство. Он, обладатель собственного кабинета, должен бегать как простой курьер! На следующее утро К" ека вызвали к начальнику. Т" ек поблагодарил его за хорошую работу и поздравил с новым назначением: Куратор Северного Дома первого материнства. С тех пор прошло уже достаточно времени, но К" ек так и не удосужился посетить этот Дом. Он предпочитал руководить прямо из кабинета, то есть ничегонеделание. П" ек и Р" ек по-прежнему находились в его подчинении. Как большой начальник (каковым он себя считал) он, безусловно, должен иметь сотрудников, и это льстило его самолюбию, но, с другой стороны, их наличие мешало ему бездельничать. П" ек и Р" ек каждое утро, точно к началу рабочего дня, появлялись в его приемной, и ему приходилось ломать голову, чем бы их занять.
…Рабочий день уже успел перевалить за половину, когда в кабинет влетел разъяренный С''ек, курьер по доставке головастиков для вхождения в симбиоз.
– Ты был заблаговременно предупрежден! – вместо приветствия кинулся курьер в атаку. – Для Северного Дома на сегодня надо десять пар!
– Ну и в чем проблема?..
– Как это в чем? – возмутился С''ек. – Их там только девять!
– Какая разница? – вальяжным тоном ответил К" ек. – Естественно, я в курсе. – Он действительно вспомнил, что подчиненные докладывали ему об этом, но он, как обычно, махнул на это рукой и устроил им нагоняй, чтобы не беспокоили по пустякам.
– Ты, кажется, совсем ничего не понимаешь, – прошипел курьер. – Северное Гнездо готово к размножению.
– Ну и пусть себе размножаются…
– Гнездо способно размножаться только при определенном минимуме особей. – Шипение стало почти угрожающим. – Сегодня туда надо немедленно доставить двадцать головастиков. Для этого требуется вывести из симбиоза десять пар фарфоровых куколок. Они тоже займутся размножением, будут производить необращенных. Я вынужден доложить…
– Я тоже умею шипеть, – поняв, что совершил серьезный промах, начал было К" ек, и тут ему в голову пришла удачная мысль. – Я уже послал замену той паре, которую не доставили вовремя. Это П" ек и Р" ек. Они уже на месте.
– С этого надо было и начинать, – успокаиваясь, огрызнулся С''ек.
Когда курьер исчез, К" ек остался очень доволен собой. Он удачно вывернулся из сложного положения и заодно навсегда избавился от своих назойливых подчиненных. Он пребывал в счастливом неведении, что только что нарушил один из основополагающих пунктов Инструкции, категорически запрещающий прерывать симбиоз ранее, чем через один год. Рекомендованный же срок составлял пять лет. П" ек и Р" ек вступили в симбиоз всего около двух недель назад. В отличие от К" ека, который поленился изучить Инструкцию до конца, курьер знал ее наизусть, но он не имел доступа к информации о сотрудниках Службы охраны симбиоза. Она была засекречена.
Десять пар куколок спокойно занимали места в креслах, расположенных по кругу в большом зале Северного Дома первого материнства. Куколки прекрасно знали, что им предстоит выход из состояния симбиоза. Их ждало родное Северное Гнездо, и они были рады туда попасть. Процедурой руководил лично С''ек. После того как куколкам связали руки и ноги, им ввели дозу снотворного. Головастики через ушные отверстия оставили тела и покинули общий зал, попав в заранее подготовленные ящики. Когда действие снотворного закончилось и все очнулись, головастиков и след простыл. Только неприятный запах напоминал о них.
Согласно Инструкции необращенные входили в состояние симбиоза и выходили из него, будучи в бессознательном состоянии. Они даже не подозревали о существовании головастиков. Если учесть, что во время пребывания в состоянии симбиоза их мозг был блокирован, а после выхода из него в памяти ничего не сохранялось, то им казалось, что процедура длится всего одно мгновение. Они просто засыпали в Интернате, а просыпались в Доме первого материнства. Им было и невдомек, что кто-то все это время (обычно пять лет) усиленно эксплуатировал их тела. Однако Пионтек (П" ек) и Розалин (Р" ек) вступали в симбиоз в полном сознании и видели не только головастиков, но и весь процесс превращения. К тому же они находились в состоянии симбиоза всего две недели. Головастики знали, что при краткосрочном симбиозе в памяти необращенных могли оставаться кое-какие воспоминания. Эта же Инструкция не только предписывала минимальный срок в один год, но и строжайше требовала уничтожать тех необращенных, которые по каким-либо причинам были выведены из симбиоза преждевременно.
Пионтек очнулся первым и увидел, что сидит, связанный по рукам и ногам, в кресле, в большом незнакомом зале. Все остальные, а он насчитал еще девятнадцать, просто спали, и, о радость, в одном из кресел находилась его несравненная Розалин. Постепенно приходили в себя остальные, и в зале становилось шумно. Магнолин, Лилиан, Ландышан – так звали новых друзей. Ожила и Розалин. Отыскав глазами Пионтека, она молча приветствовала его. Остальные продолжали галдеть.
Все разом умолкли с появлением фарфоровых куколок. После того как их развязали, одна из куколок обратилась к ним с речью:
– Приветствую всех в Северном Доме первого материнства. Вы, воспитанники разных Интернатов, собрались здесь, чтобы исполнить свой Долг. Его выполнение доставит вам удовольствие. Вы просто должны любить друг друга. Вы станете, наконец, мужчинами и женщинами. Долг заключается в том, что вы должны родить детей. Вам дается неделя на то, чтобы разбиться на пары. В нашем Доме для вас созданы все условия.
…Среди необращенных царило радостное оживление. Многие побаивались этого Долга, не зная, в чем он заключается. Оказалось, все так просто и приятно. «Какие же хорошие эти куколки! Как они о нас заботятся!» Такие настроения и мысли охватили всех. Тут же начали присматривать себе партнеров и строить друг другу глазки, и только Пионтек и Розалин, несмотря на радость встречи, оставались настороженными. После совместного ужина все разошлись по приготовленным для них отдельным спальням. Сказывалось остаточное влияние снотворного.
Магнолин сразу улеглась в постель. Ее клонило ко сну. Она была воспитанницей Юго-Западного Интерната. Еще вчера она шла по длинному коридору, чтобы исполнить свой Долг, вместе с четырьмя юношами, и им бросали под ноги розы. Праздник исполнения Долга. Ее немного страшила неизвестность. Никто не знал, в чем заключается их Долг. Как же все оказалось чудесно! Ей предстоит выбрать себе юношу, который станет ее возлюбленным. Он сделает ее женщиной. Наверно, это очень приятно – заниматься любовью. Когда она тайком от воспитателей целовалась и позволяла себя щупать, она испытывала приятное томление, и только страх перед наказанием останавливал ее от дальнейшей близости. Несколько юношей из ее Интерната нравились ей, и с каждым из них она бы с радостью занялась любовью. Она даже немного расстроилась, когда их не оказалось среди потенциальных партнеров. Однако этот Пионтек тоже ничего. Надо будет им завтра заняться. Прошел всего один день, и столько событий! «Странно, но мне кажется, что мое тело сильно повзрослело…» С этой мыслью Магнолин заснула.
К Пионтеку, несмотря на усталость, сон никак не шел. Первым его воспоминанием, когда он очнулся в круглом зале, стали головастики, лезущие в уши к Розалин, а потом и к нему. Кругом стоял тот же самый отвратный запах, а значит, они только что покинули помещение. В отличие от остальных, он теперь знал, что подразумевается под исполнением Долга. Он состоял вовсе не в том, что они будут заниматься любовью и рожать детей, как пытались им внушить. Выполнение Долга – это предоставление своего тела, знаний и мозгов в полное распоряжение головастиков. Возможность же заниматься любовью – это не подарок. Они должны нарожать им детей, чтобы, когда те вырастут, головастики смогли забрать себе их тела. Скорее всего, после родов они опять завладеют и нашими телами, а это значит, что у нас в распоряжении есть около года. Какие-то смутные воспоминания терзали его, словно он был кем-то другим.
Всю ночь Розалин мучили кошмары. Ей слышалось шипение, и странные, незнакомые имена не давали покоя: П" ек, Р" ек… П" ек, Р" ек…
Т" ек, начальник Службы охраны симбиоза, отдыхал в своем загородном доме. Впереди было два выходных дня. Только он устроился в саду, как появился Курьер Хранителей Сущности. Это могло означать только одно – назначена дата Совета. Т" ек представил, как остальные получают такие же извещения. Значит, не только ему испортили выходные.
Привыкшие к строгому распорядку дня в Адаптационных Интернатах, новые обитатели Дома удивились предоставленной им свободе. В столовой в любое время можно перекусить. Хочешь – гуляй в саду или отдыхай в спальне, большая библиотека всегда к твоим услугам. Их обеспечили всем необходимым и предоставили самим себе. Правда, свобода их была ограничена. Им не позволяли общаться с другими необращенными и посещать остальные помещения. В середине дня появилась куколка, которая представилась начальником Приемного отделения и ограничилась несколькими фразами:
– Вы находитесь в Приемном отделении. Максимальный срок – семь дней. Выбрав партнера, можно переходить в Альков и занимать любую из десяти квартир.
За эти полдня Пионтек и Розалин так ни разу и не поговорили, только переглядывались. Магнолин с утра не давала прохода Пионтеку. Вот и сейчас она уселась ему на колени. Розалин наблюдала за ними до тех пор, пока ее соперница не обняла Пионтека и не стала целовать в губы. На этом ее терпение лопнуло, и она просто взяла его за руку, аккуратно скинув распалившуюся Магнолин с его колен.
– Поиграл и хватит. Идем со мной, – потянула она за собой не сразу пришедшего в себя Пионтека.
Магнолин так и осталась стоять с открытым от удивления ртом. Но она не обиделась на Розалин. Она восхищалась ею. Вот это да! Вот как надо действовать! Молодчина. Не тратя времени, она тут же проделала нечто похожее с Ландышаном.
Розалин так и вела за руку Пионтека по саду, пока они не дошли до укрытой в тени деревьев беседки.
– Сладко целоваться с Магнолин?
– Это было так неожиданно, – начал неумело оправдываться Пионтек, но, поняв всю неубедительность своих слов, решил сознаться: – Сладко…
– Ну, и с кем ты собираешься целоваться дальше?
Вместо ответа он привлек ее к себе и покрыл лицо, а затем и шею горячими, страстными поцелуями. Затем их губы нашли друг друга… Утолив первый порыв своих чувств, они продолжали сидеть, взявшись за руки.
– Вот мы опять в беседке, – прервала молчание Розалин. – Ты не забыл? Понимаешь, что с нами произошло?
– Мы исполнили свой Долг.
– Ты хотел сказать, нам предстоит его исполнить?
– Нет. Мы его уже один раз исполнили. Ты помнишь головастиков, которые лезли тебе в уши?
– Это было так страшно и отвратительно. Они так ужасно пахнут. А что произошло с тобой?
– То же самое. Но ты этого уже не видела.
– Что это было?
– Исполнение Долга. Понимаешь, эти головастики, проникнув через уши к нам в голову, завладевают нашими телами и, наверное, нашими знаниями. Не зря же нас так усиленно обучали в Интернате. Они подавляют наше сознание и используют нас в своих целях. У тебя не осталось странных, непонятных воспоминаний?
– П" ек, Р" ек… П" ек, Р" ек… – задумчиво произнесла она в ответ.
– Это же наши имена! – с округлившимися от прозрения глазами произнес Пионтек.
Память постепенно возвращалась к ним. Им повезло, что их было двое и они всегда были вместе. То он описывал отдельные события, а она подхватывала ускользающую нить воспоминаний, то наоборот. После трехчасовой беседы они вспомнили всю свою жизнь в состоянии симбиоза, когда они были фарфоровыми куколками. Страшная истина открылась им. Так вот какую участь уготовили им головастики! Они с детства опекают их, лишая при этом родительской ласки. Дают знания, которыми они никогда не смогут воспользоваться. Заботятся об их здоровье, но тело не принадлежит им. Они выращивают их, как скот на убой. Только они не убивают их, а забирают тело и разум.
– Выходит, что головастики – наши враги?
– Да. Это они так изощренно поработили нашу расу. Мы не знаем даже, кто мы, не имеем понятия о нашей истории. Они забрали у нас все. Но самое ужасное, что действуют они руками фарфоровых куколок, то есть находясь в наших телах.
– Что же мы будем делать?
– Я думаю, нам надо перейти в Альков.
– Ах, Пионтек, я не об этом. Я, конечно, с радостью стану твоей…
– Я тоже не об этом, – немного передразнивая ее и тут же переходя к делу, сказал Пионтек. – Я просто надеюсь, что там у нас будет больше свободы и появится возможность что-то предпринять.
– Мы будем с ними бороться, – с энтузиазмом воскликнула Розалин.
– Бороться. Наверное, это громко сказано. Нам надо для начала попытаться выжить. Я имею в виду, остаться самими собой.
– Ты думаешь…
– Я уверен. Как только ты родишь, они опять введут нас в состояние симбиоза.
– Сколько у нас времени?
– Год у нас есть.
– ?!
– Не сразу после родов. Они дадут тебе поправиться. Им нужны крепкие, здоровые тела. Кроме того, они опять будут нас пичкать нужными им знаниями.
– Год. Это и много, и мало. Давай дадим друг другу клятву, что сделаем все, что в наших силах, чтобы освободить наш народ от этого рабства.
И они поклялись. Поклялись посвятить свою жизнь борьбе. Что могут сделать двое, когда они стоят на пороге вступления во взрослую жизнь, еще не знают таинств любви, если они взаперти Приемного отделения и им отпущен только один год? Двое против всех.
Т" ек не удивился, получив вызов на Совет Хранителей. Союз не-гуманоидов стоял на пороге войны, и всем было ясно, что заседание состоится в ближайшее время. Особых разногласий по поводу войны не наблюдалось. Слишком велика была их ненависть ко всем гуманоидам, а именно с ними они и собирались воевать, поэтому заседание должно было пройти спокойно. Его волновало другое.
Хранители Сущности. Они были могущественны. На любое решение Совета они могли наложить вето. Симбиоз имел уже длительную историю, когда куколки обнаружили обратное воздействие. В самом начале считалось, что, вступая в симбиоз, головастики получают полный контроль над телом гуманоида и доступ к его памяти. После выхода из этого состояния они сохраняют воспоминания обо всех событиях, которые произошли, пока они были куколками. Из знаний же, которыми обладали гуманоиды, у них сохраняются только отдельные крупицы. Гуманоиды доступ к памяти головастиков не получают и о своем пребывании в состоянии симбиоза ничего не помнят. Образ мышления гуманоидов и не-гуманоидов резко отличался. Обратное воздействие заключалось в том, что длительное пребывание в состоянии симбиоза меняло образ мышления головастиков, то есть саму их сущность. Но поскольку отказаться от симбиоза они не могли, то были назначены Хранители Сущности. Головастики Центрального Гнезда с тех пор больше никогда не вступали в симбиоз, чтобы не подвергать изменению образ своего мышления и таким образом избежать обратного воздействия на себя со стороны гуманоидов.
Со временем между Хранителями Сущности и фарфоровыми куколками стали возникать конфликты. Это было неизбежно, слишком уж разные ценности были у гуманоидов и не-гуманоидов. Куколки, достигшие высокого положения, всячески стремились избежать выхода из состояния симбиоза и не хотели возвращаться в виде головастиков в родное Гнездо. Они успели привыкнуть к комфорту, к власти и различным привилегиям. У них был доступ к знаниям гуманоидов, интересная работа и просто возможность наслаждаться жизнью. Напротив, в Гнезде все головастики были равны и даже не имели собственных имен. Хранители с неудовольствием отмечали, что элита куколок все больше отдаляется и начинает преследовать свои собственные цели, отличные от интересов головастиков. Т" ек, оценивая создавшуюся ситуацию, готов был пойти еще дальше. Если раньше фарфоровые куколки представляли собой просто временную форму существования головастиков, то теперь уже можно было говорить о возникновении новой расы, которая стремилась к самостоятельности. Куколки хотели выйти из своего зависимого и подконтрольного положения. Этого и опасались Хранители. В качестве одной из первых мер они приняли закон, ограничивающий симбиоз десятилетним сроком. Пятилетний срок не прошел. Они были вынуждены согласиться с аргументом, что частая смена руководителей нанесет большой вред обществу. Однако контроль за исполнением этого закона возложили на тех же куколок. Иначе и не могло быть. Находившиеся в Гнезде Хранители просто не были в состоянии это делать. Естественно, что этот закон стал обязателен только для рядовых куколок, а элита продолжала держаться за свои места.
Пропасть между Хранителями и куколками увеличивалась. Со временем и другие законы и инструкции, одобренные и разработанные Хранителями, перестали исполняться в полном объеме, а те, на которые они наложили вето, продолжали действовать. Т" ек предвидел следующий шаг Хранителей. Они начнут входить в симбиоз и попытаются продвигать своих ставленников на ключевые должности. А как же охрана Сущности? Конечно, отказываться от выполнения этой функции они не станут, просто поделят Гнездо на две неравные части. Основная часть будет продолжать охранять Сущность, а незначительное количество головастиков из Центрального Гнезда начнут жизнь в образе куколок.
Все это обсуждалось на последнем Тайном Совете, созданном элитой куколок в противовес Совету Хранителей. Первым, кто вызвал подозрение, стал К" ек. Слишком стремительно произошло его продвижение по служебной лестнице, слишком могущественны его покровители, хотя напрямую следов, ведущих в Центральное Гнездо, обнаружено не было. Кроме того, особого рвения на работе он не проявлял.
Совет Хранителей Сущности Центрального Гнезда состоится через неделю. Согласно договоренности, Тайный Совет должен собраться на три дня раньше.
Вернувшись в помещение Приемного отделения, Пионтек и Розалин сообщили начальнику о своем намерении перейти в Альков. За время их отсутствия Магнолин успела обработать Ландышана. В Алькове находилось десять квартир, и все они пустовали. Обе пары выбрали себе жилье по соседству. Начальник не преминул произнести краткую речь:
– Вы находитесь в Алькове. Он изолирован от остальных помещений Дома. Вы пробудете здесь, пока не подтвердится беременность, тогда вас переведут в Общее отделение. Проверка каждый день. Если не будет результата, придется поменять партнера.
Как только начальник умолк, Магнолин игриво схватила Ландышана за руки и потащила в выбранную ими квартиру. В ее глазах читалось нетерпение. Нетерпение исполнить Долг. Ландышан покорно шел следом. Пионтек и Розалин направились в свою спальню. Они любили друг друга и горели желанием оказаться в объятиях друг друга, но им претило, что их принуждали это делать. Даже грозили поменять партнеров.
Но молодость и чувства взяли верх над сомнениями. Их руки встретились. Губы слились в поцелуе, рождая страсть. Их юные тела, не знавшие любви, были переполнены желаниями. Они сбросили одежду и, оставшись совершенно голыми, на мгновение замерли, разглядывая друг друга. Страсть вспыхнула с новой силой. Они были неопытны и многое делали неумело, но с большой нежностью и заботой. Вновь и вновь доводили они себя до исступления и одновременно взрывались в едином порыве, достигая вершины блаженства. Лишь под утро влюбленные заснули.
Они встали далеко за полдень и, наскоро перекусив, вернулись к себе, но не для того, чтобы предаться утехам любви, хотя опять ощущали зов страсти.
– Что мы будем делать дальше, Пионтек?
– Я думаю, мы выполнили Долг, как его понимают куколки.
– Ты думаешь, я уже беременна?
– Я старался… И не один раз…
– Ну, положим, я тоже принимала в этом участие… И тоже старалась как могла.
– Завтра с утра пойдешь проверишься, – целуя Розалин в шею и переходя на серьезный тон, продолжал он. – Нам надо скорее попасть в Общее отделение. Может, там мы получим больше свободы.
– Но мы все равно не сможем покинуть территорию Дома, он, без сомнения, охраняется, а оставаясь здесь, мы бессильны.
Пионтек подошел к шкафу и извлек из него ту одежду, в которой они попали в Дом. Это была униформа сотрудников Службы охраны симбиоза со всеми знаками различия. В карманах находились их удостоверения личности, вернее, тех фарфоровых куколок, которыми они недавно были.
– Вот наш пропуск за пределы Дома.
– Мы убежим! – радостно воскликнула Розалин.
– Это бессмысленно. Нас хватятся и поймают. Для начала мы просто наденем эту форму и погуляем по территории Дома. Посмотрим, как на это будут реагировать сотрудники.
– А дальше?
– Там будет видно, – и с этими словами он потянул ее в спальню. Она не заставила себя упрашивать.
…С утра, даже не позавтракав, Розалин отправилась на обследование. Она оказалась беременной, и их перевели в Общее отделение. Им пришлось выслушать очередную предельно краткую речь:
– Вы находитесь в Общем отделении. Распорядок дня свободный. Вы обязаны пройти общий и индивидуальный курс обучения. По окончании – сдача экзаменов. Обучение самостоятельное. Посещение лекций добровольное. За две недели до родов вас переведут в Дородовое отделение.
Все это как нельзя более устраивало Пионтека и Розалин. Они наконец обрели долгожданную свободу. Общее отделение было просто огромным, и в нем можно было легко затеряться. Они выбрали квартиру как можно ближе к выходу из Дома, устроились в ней и приступили к осуществлению своего плана.
Одевшись в форму, они ходили по квартире, подражая походке фарфоровых куколок и обращаясь друг к другу: П" ек и Р" ек. Постепенно к ним возвращалась уверенность, и они решили, что готовы к пробной прогулке по Дому.
– Пионтек, а как же глаза? – неожиданно вспомнила Розалин. – Они же сразу выдадут нас. У всех куколок они темные и безжизненные.
– Ты у меня просто молодец. И решение этой проблемы ты уже давно нашла.
– Я не понимаю, о чем ты? Какое решение?..
– Помнишь нашу последнюю встречу в беседке, еще там, в Интернате?
– Конечно, помню, но при чем тут глаза?
– Ты играла с калейдоскопом. Разглядывала меня через разноцветные стеклышки и сказала, что сейчас у меня глаза, как у воспитателей.
– Да, помню.
– Нам надо раздобыть несколько калейдоскопов. Мы разберем их и попытаемся с помощью стекол изменить цвет наших глаз.
Члены Тайного Совета собирались в открытую, ни от кого не таясь. Единственное, о чем они заботились, – это каждый раз иметь подходящий предлог для встречи. В этот раз отмечали чей-то день рождения в загородном доме Т" ека, начальника Службы охраны симбиоза. Все присутствовавшие занимали значительные посты: В" ек, начальник Службы внешней разведки, Л" ек, управляющий космическими колониями, Д" ек, командующий десантными войсками, Ф" ек, начальник Департамента внутренней безопасности, и другие. Они уже давно не выходили из состояния симбиоза, нарушая закон, ограничивающий симбиоз десятилетним сроком. Подтверждая худшие опасения Хранителей, они не чувствовали себя головастиками и были готовы на все, чтобы отстоять свои привилегии и само существование в виде фарфоровых куколок. Они просто не могли себе представить возвращение в Гнездо простыми головастиками.
Вступление в войну даже не обсуждалось, элита была единодушна в этом вопросе. Они просто рвались в бой, тем более что самим им в боевых действиях участвовать не придется. Все это будет происходить где-то там, далеко, а они по-прежнему продолжат наслаждаться жизнью в своих кабинетах и загородных домах. Мысль о том, что война может их настигнуть здесь, даже не приходила им в голову. В одном были они единодушны с Хранителями и другими головастиками – в ненависти ко всем гуманоидам. Но при всем этом они неизменно проявляли заботу о тех гуманоидах, в кого вселялись. С одной стороны, потребность в них постоянно увеличивалась, ведь находиться в здоровом молодом теле куда приятнее, чем в старом, больном или изувеченном. С другой стороны, они уже давно перестали рассматривать необращенных как отдельную гуманоидную расу, приравняв их к пище, одежде и другим естественным потребностям: необращенные были для них просто поставщиками тел. Одна проблема при этом оставалась – фарфоровые куколки плохо усваивали информацию и с трудом обучались. Дополнительные знания в рамках своей повседневной деятельности они еще воспринимали, но освоение новой профессии для них было нереально, а грядущая война требовала много самых разных специалистов. После бурных дебатов согласились не только продлить пребывание в Домах материнства (с целью обучения), но и вывести из симбиоза дополнительное количество куколок и направить необращенных гуманоидов в специально созданные Дома обучения для получения военных специальностей. Следующим на повестке дня стоял вопрос об агентах Центрального Гнезда. Помимо К" ека под подозрение попали еще пятеро. Их решили пока не трогать, а только установить за ними наблюдение. Все они очень плохо выполняли свои обязанности и поэтому пока не представляли опасности. Итогом встречи стало решение временно не обострять отношения с Хранителями, а напротив, объединить усилия по подготовке к войне. Впервые прозвучала мысль, что конечной целью является полная независимость фарфоровых куколок (и прежде всего их элиты) от Центрального Гнезда, но на время войны, по крайне мере на ее начальный период, эта цель отодвигалась на второй план.
Через три дня Пионтек и Розалин, изображая из себя П" ека и Р" ека, одетые в форму, придирчиво осматривали друг друга своими темными, ничего не выражающими глазами. Калейдоскопы нашлись в большом количестве, и влюбленные потратили немало времени, чтобы подобрать нужные цвета и подогнать стекла по форме глаз.
Оставшись довольными своим внешним видом, они решительно вышли из своей квартиры, которая располагалась недалеко от проходной, и, сделав вид, что через нее и попали в Дом, направились к начальнику. Вошли в приемную, и секретарь, увидев их форму, бросился предупреждать своего шефа.
– Б" ек, начальник Северного Дома первого материнства, – представился тот, успев проделать полпути навстречу гостям.
– Служба охраны симбиоза, – протягивая удостоверение в полуоткрытом виде, так, что была видна эмблема всемогущей Службы, но нельзя было в него заглянуть, продолжил Пионтек, не давая Б" еку опомниться. – Внеочередная инспекция. Начнем с Дородового отделения и далее по всей цепочке. У нас мало времени. Выдели нам сопровождающего. Тебя мы больше не задерживаем.
– Секретарь проводит, – слегка опешив, засуетился начальник. – А там начальники отделений…
– Не надо их отвлекать от работы, – перебил его П" ек, в планы которого не входило знакомство с ними, – достаточно секретаря, – и, не дожидаясь ответа, направился к выходу.
Начальник сделал знак секретарю, слышавшему весь этот короткий разговор, следовать за незваными гостями. Еще по дороге П" ек и Р" ек начали свои расспросы и получили исчерпывающие ответы. Вся «инспекция» заняла чуть более часа. Отпустив сопровождающего, они направились к проходной. Убедившись, что за ними не наблюдают, свернули в сторону жилых помещений и через пять минут укрылись в своей квартире.
Почти два часа прогулки по Дому дались им нелегко. Постоянно опасаясь совершить ошибку и быть разоблаченными, они до предела измотали свои нервы. Оказавшись наедине, они, не дойдя до спальни, прямо на полу в гостиной, не раздеваясь, соединились в едином порыве. Нервное напряжение спало, и они стали способны подвести итоги своей вылазки.
– Ты заметил, что все обитатели Дома выглядят взрослее нас?
– Они старше нас примерно на пять лет. Пока ты гуляла по Родильному отделению, я расспросил администратора. Он подтвердил мою догадку: К" ек сильно поспешил, направив нас сюда. Я думаю, это одна из причин, почему мы смогли вспомнить свою жизнь в образе куколок. Срок симбиоза был мал, и наша память не стерлась.
– Я правильно поняла, что в нашем распоряжении больше времени, чем мы надеялись?
– Да. Примерно два месяца в Послеродовом отделении. Потом – индивидуальное обучение, от трех месяцев до года.
– Что надо сделать, чтобы задержаться на год?
– Год обучают тех, кого готовят для службы на кораблях. Я понял, что нас ждет в любом случае много военных дисциплин. Похоже, куколки собрались воевать.
– Как ты думаешь, их поражение в этой войне поможет нашему народу обрести свободу?
– Не знаю. Но победа точно похоронит все надежды.
– Что дальше? Попробуем выйти за пределы Дома?
– Надо навестить наши прежние квартиры. Там деньги, спецпропуска, и вообще без базы в городе нам не обойтись.
– Думаешь, квартиры еще за нами?
– Зная разгильдяйство нашего бывшего начальника, вполне вероятно.
– Когда мы пойдем?
– Я пойду один.
– Ну почему?
– Полдня вне Дома. Нас могут хватиться. Ты будешь прикрывать мое отсутствие. Если все пройдет успешно, на следующий день поменяемся ролями. Кроме того, существует опасность провала. Нам надо придумать пароль, чтобы ты была уверена, что вернулся я, а не фарфоровая куколка.
– Пароль не поможет. Если тебя обратят, то получат доступ к твоим мыслям и узнают пароль.
– Глаза! Не общайся со мной, пока я не сниму линзы и не покажу глаза.
Центральное Гнездо образовалось искусственно – со всех Гнезд собрали самых сильных особей, которые давно не вступали в симбиоз. Нужно было решить одну, но очень важную, с точки зрения головастиков, задачу – сохранить в первоначальном, нетронутом виде свой образ мышления, свою сущность. Защитить себя как вид от пагубного воздействия гуманоидов – побочного продукта симбиоза. Их стали называть Хранителями Сущности, сохранить которую они были призваны очень простым способом – никогда не входить в состояние симбиоза, то есть всегда оставаться головастиками, не превращаясь в фарфоровых куколок. С самого начала Центральное Гнездо стало могущественным. Оно оказывало влияние на все аспекты жизни головастиков, фарфоровых куколок и процесс симбиоза. Его решения стали обязательными к исполнению, а на любое решение, принятое вне Центрального Гнезда, Хранители могли наложить вето. Они довольно длительное время успешно выполняли свою функцию, пока не заметили новую опасность – перерождение. Головастики всегда с готовностью прерывали симбиоз и радостно устремлялись в родное Гнездо. Переродившиеся же отказывались превращаться обратно в головастиков. Они хотели навсегда остаться фарфоровыми куколками. Хранители поняли, какую опасность представляют для них переродившиеся, и не только для них, а вообще для всех головастиков, для их не-гуманоидной сущности. Вначале они попытались бороться с ними, принимая соответствующие законы. Попытались ограничить срок симбиоза, полагая, что переродившиеся, побыв длительное время головастиками, вернут свою сущность если не полностью, то хотя бы частично. Закон приняли, но проконтролировать его исполнение из Гнезда оказалось невозможно. Осознание этого заставило Хранителей пойти на крайние меры. Они решились частично вернуться к практике симбиоза. Чтобы обеспечить выполнение своей основной функции (сохранение сущности), Гнездо разбилось на две неравные части. Для подавляющего большинства его обитателей ничего не изменилось, и лишь небольшая часть стала снова вступать в симбиоз, причем, по возможности, тайно, то есть не ставя в известность ни другие гнезда, ни куколок. Таким образом они надеялись выявить переродившихся. Эту часть гнезда стали называть засланными. По поводу предстоящей войны среди Хранителей царило полное единодушие. Ненависть ко всем гуманоидам предопределяла их выбор. Они надеялись, что общий враг снова сблизит их с переродившимися, а выявив таковых, они смогут вернуть их в лоно не-гуманоидной жизни.
Ночью, накануне похода Пионтека на свою прежнею квартиру, Розалин была особенно нежна с ним и позволила более смелые ласки, чем обычно. Утром она придирчиво осмотрела его, одетого в форму и с линзами в глазах. Проверила, не забыты ли ключи, отдала все оказавшиеся в ее карманах деньги и наконец дала добро на выход. Убедившись, что Пионтек успешно миновал проходную, Розалин направилась в библиотеку готовиться к экзаменам, там она могла быть на виду и прикрыть отсутствие любимого, если его хватятся. Первые полчаса она никак не могла справиться с волнением и ничего не понимала из прочитанного. Затем к ней подбежала радостная Магнолин, и состоялась их первая встреча после перехода в Общее отделение. Немного поболтав с бывшей соперницей, Розалин окончательно успокоилась и вся ушла в учебу. Она собиралась встретить Пионтека у проходной и помочь ему незаметно вернуться в их квартиру. Обедать не пошла, чтобы потом появиться в столовой вместе. За сорок минут до назначенного времени она была уже у себя. Тревога за возлюбленного опять охватила ее. С трудом взяв себя в руки, за десять минут до срока она направилась к месту встречи.
…Простившись с Розалин, Пионтек как можно более уверенной походкой зашагал к проходной. Охрана, увидев форму Службы охраны симбиоза, вытянулась по струнке и открыла заветную дверь. Пионтек, оказавшись на улице, вздохнул полной грудью. Он был рад, что уже второй раз избежал необходимости показывать свое удостоверение. Пионтек очень надеялся, что любимым занятием К" ека по-прежнему является ничегонеделание и все их документы до сих пор действительны, но лучше поостеречься.
Северный Дом Первого Материнства располагался на окраине, и до него добирались обычно на служебном транспорте. Сейчас Пионтек был лишен этой возможности. Он направился к расположенной в двух километрах площади, где предстояло решить транспортную проблему. По пути он еще раз взвешивал все «за» и «против» своего выбора. Возможность воспользоваться общественным транспортом отпадала – его форма могла привлечь излишнее внимание. Если взять транспортное средство напрокат, тогда потребуется предъявить документы, а этого он пока старался избегать. Оставался еще вариант частного извоза. Водитель, конечно, запомнит, что вез сотрудника Службы охраны симбиоза. Придется доехать до какого-нибудь оживленного места и уже оттуда добираться пешком.
Через час Пионтек, трепеща от волнения, вошел в парадную своего дома. Ему предстояло подняться на третий этаж, и он страстно желал избежать встречи с жильцами. Все шло как нельзя лучше, и он уже вытащил из кармана ключ, когда дверь соседней квартиры с шумом открылась.
– П" ек, где тебя носит? – окликнул его сосед. – Я не видел тебя уже целую вечность. Заходи как-нибудь поболтать.
– Много работы. Рад твоему приглашению. В ближайшее время не получится. Предстоит командировка.
– Вернешься – заходи, – и с этими словами назойливый сосед оставил его в покое.
От волнения Пионтек справился с дверью лишь с третьей попытки. Войдя в квартиру, он буквально рухнул на стул в прихожей, но быстро пришел в себя. Поразмыслив, он оценил встречу с соседом как положительный момент. Квартира была в его распоряжении, и, похоже, никто не знал, что П" ека больше не существует.
Он провел в квартире около часа. Не было сомнений, что в его отсутствие никто сюда не наведывался. Взяв деньги, спецпропуска и кое-что из вещей, он отправился в обратный путь. Пионтек решил воспользоваться общественным транспортом, ведь теперь его форма была спрятана под плащом, а на лице красовались солнцезащитные очки.
Он вышел из скоростной подземки на уже знакомой площади и направился в сторону Дома. На полпути снял плащ и к проходной подошел уже в серой форме всесильной Службы. Спецпропуск для секретных операций, на котором была фотография, но отсутствовало имя, открыл ему путь через проходную. Он сразу заметил Розалин, нетерпеливо ожидавшую его возвращения. Не обращая на нее внимания, Пионтек направился в сторону административного здания. Уловив еле заметный знак своей подруги, свернул направо, и через десять минут она повисла на его плечах, покрывая лицо поцелуями. Он слегка отстранил ее, снял очки от солнца, потом линзы и показал свои глаза.
– Любимая, я очень тебя прошу, никогда больше не забывай проверить мои глаза. Такая оплошность может стоить тебе жизни.
На следующий день Розалин успешно наведалась на свою квартиру В отличие от нее, Пионтек не забыл по возвращении проверить ее глаза, поверх которых теперь тоже красовались очки. Вечером они сидели в саду» в полюбившейся им беседке.
– Тебе не кажется, что нам все удается слишком легко? Эти куколки настолько беспечны…
– Нет, Розалин. Просто годами отлаженная система дала сбой. Им и невдомек, что после выхода из симбиоза у нас могла сохраниться память. Ты же общалась со многими здесь?
– Да. Из них никто ничего не помнит. Они считают, что попали сюда прямо из Интерната.
– Вот видишь. Куколки не ожидают угрозы с этой стороны. Да и какую опасность мы для них представляем? Что мы до сих пор сделали? Совершили прогулку по городу и посетили собственные квартиры – невелико достижение. Самое страшное для нас – потерять чувство страха, тогда неизбежен мелкий промах, который нас раскроет.
– Тебе не кажется, что мы можем сделать себе новые документы и просто сбежать отсюда?
– Теперь я считаю, что это возможно. Если сразу отправиться на другую планету, то нас, скорее всего, не найдут. Ты хочешь этого?
– Нет. Тогда мы не сможем с ними бороться. Я просто думаю, что нам следует обзавестись такими документами на крайний случай.
– В этом ты права. Завтра пойдем на прогулку вместе.
– Надо заняться чем-то более серьезным.
– Что может быть серьезнее, чем визит на нашу прежнюю работу?
– Что ты задумал? Это же так опасно!
– Если мы хотим с ними бороться, то это единственная возможность, и поэтому тянуть с визитом нечего. Если наши пропуска действительны, то остается просто избежать встречи с бывшим начальником. Зная его «прилежание» и учитывая, во сколько он появляется на работе, это не так сложно. Остальные вряд ли нас запомнили. Если он все-таки отменил пропуска, нас арестуют, поэтому входить будем с интервалом, чтобы второй не попался.
– Первой пойду я.
– Почему?
– Оставшись одна, я мало что смогу сделать. У тебя же будет больше шансов уцелеть самому, а может, и спасти меня.
– Уговорила. У нас две цели. В кабинете К" ека надо попытаться выкрасть Инструкцию по охране симбиоза. Без нее мы бессильны что-либо изменить. Уверен, он о ее существовании даже не вспомнит. Вторая цель – библиотека для служебного пользования…
– Я пойду в кабинет. Я знаю, где лежит Инструкция. С библиотекой мне не справиться.
– Хорошо. Как только раздобудешь Инструкцию, сразу уходи к себе на квартиру. Нам надо почаще появляться у себя, делать вид, что там и живем. Лучше даже немного пошуметь.
Астралин и Мимозантек запыхались и сели передохнуть на скамейку в тени деревьев. Уже несколько лет они жили в Северном Доме последнего приюта.
Астралин была уже достаточно стара, Мимозантек намного моложе, но он сильно хромал на правую ногу – последствия ранения. О том где, когда и как это случилось, он не имел ни малейшего представления. Немного отдышавшись, они стали вспоминать свою небогатую событиями жизнь. У обоих было такое чувство, что вся она состояла из разрозненных и плохо стыкуемых между собой эпизодов. Каждый хорошо помнил свои первые шестнадцать лет, проведенные в Адаптационном Интернате, – она росла в Северном, он в Юго-Западном. Затем трогательный Праздник исполнения Долга, после которого они сразу и непонятно как оказались в Доме первого материнства уже в зрелом возрасте. Далее один за другим следовали Дома материнства, и каждый раз они оказывались значительно старше. Астралин была матерью семи детей, он – отцом троих. Но детей они видели только несколько первых недель. Один раз Мимозантек оказался в Доме обучения и в течение года изучал различные военные дисциплины. После этого он сразу попал в Северный Дом последнего приюта.
Розалин, поднимаясь по лестнице, была абсолютно спокойна. Еще несколько шагов, и она предъявит свой пропуск – если он уже недействителен, ее арестуют. Пионтек, как и договорились, остался ждать внизу. Розалин протянула пропуск охраннику через окошко в железной двери. Тот молча взял его в руки и стал внимательно изучать. Да, это тебе не проходная в Дом.
– Очки.
Розалин послушно сняла солнцезащитные очки.
– Проходи.
Щелкнула кнопка, и массивная железная дверь открылась. Розалин вошла в святая святых и уверенно направилась в сторону нужного ей кабинета. Рабочий день начался около двух часов назад, но К" ек не изменил своим привычкам, на работе его еще не было. Посидев для вида немного в приемной, Розалин вошла в кабинет. Инструкция валялась именно там, где ее давным-давно бросили. Взяв ее, Розалин на секунду задержалась у стола и, подумав, прихватила несколько бланков распоряжений, они были уже подписаны и на них стояла печать, оставалось только вписать имя. Увидев эти бланки, она еще не знала, что будет с ними делать. Вероятность того, что К" ек обнаружит их пропажу, была ничтожной. Выйдя из кабинета, она направилась не к выходу, как они условились с Пионтеком, а на другой этаж, где располагались рабочие кабинеты. Предъявив пропуск, она получила на два часа ключи от одного их них. Как же распорядиться этими бланками, которые открывали так много возможностей? И тут ее осенило. Она быстро заполнила два бланка и направилась в канцелярию особого отдела.
– Что там у тебя? – пробурчал служащий, беря бланки. – Удостоверения категории А? Будут готовы через два часа. Ты кто?
– Я Р" ек.
– Агде П" ек?
– Он в библиотеке, готовится к заданию.
– Вообще-то надо лично. Ну ладно. Но удостоверение он получит только лично в руки.
Довольная собой, Розалин вернулась в рабочий кабинет. Через два часа они станут обладателями удостоверений категории А, которые выдаются агентам для выполнения особых заданий. Эти удостоверения не просто открывали почти все двери: в целях конспирации их выдача не фиксировалась, а значит, никто не будет знать их с Пионтеком новые имена.
Теперь Розалин предстоял визит в библиотеку – порадовать Пионтека новыми удостоверениями. Интересно, что он там пытается раскопать? Но ведь он не имеет доступа в секретное хранилище! Решение созрело мгновенно, и с заполненным бланком она устремилась в читальный зал.
В библиотеке как всегда было пусто. Фарфоровые куколки не любили учиться и посещали это помещение только по приказу, готовясь к выполнению заданий, новому назначению или подбирая информацию для начальства. Не считая служащего, в зале никого, кроме Пионтека, не было, и Розалин сразу направилась к нему.
– Вот разрешение, которое ты заказывал, – специально громко, чтобы слышал служащий, сказала Розалин. – За удостоверением категории А зайдешь в канцелярию особого отдела через два часа, – и, не дожидаясь ответа, пошла к выходу.
Как только железная дверь открылась и Розалин вошла в помещение Службы охраны симбиоза, Пионтек начал подниматься по лестнице. После проверки документов дверь точно так же распахнулась перед ним, и он сразу направился в библиотеку. Там он надеялся отыскать сведения об истории взаимоотношений своего народа с головастиками. Увидев входящую в зал Розалин, он мысленно обругал ее за то, что нарушила их договоренность. А может, она не смогла раздобыть Инструкцию?
Уверенное поведение Розалин развеяло все сомнения. Когда она удалилась, он прочитал, что за разрешение она ему принесла. Вот молодец! Он немедленно направился к служащему и предъявил пропуск в секретное хранилище.
Оставшееся время Розалин провела в рабочем кабинете, изучая Инструкцию. Через два часа они встретилась с Пионтеком в канцелярии особого отдела при получении удостоверений. Еще через полчаса они входили в квартиру Розалин, так и не обмолвившись ни словом.
Все так же молча сели за стол. По ним было видно, что каждый обнаружил такое, что его просто потрясло. Не сговариваясь, решили отложить разговор до возвращения в Дом. Документы были в порядке, и теперь их можно спокойно предъявлять, поэтому после посещения квартиры Пионтека они взяли напрокат транспортное средство, получив таким образом полную свободу перемещения.
Припарковав новоприобретенный транспорт на служебной стоянке около Дома, Пионтек и Розалин уже привычным путем попали к себе в квартиру. Оба находились в подавленном состоянии.
– Кто начнет первым?
– Давай ты.
– Думаешь, мои новости менее тревожные? Я прочитала не всю Инструкцию. Нам предстоит еще не один раз ее проштудировать. Мы найдем в ней ответы на многие вопросы. Эти куколки не так уж беспечны. Все места, где мы содержались, – Адаптационные Интернаты, Дома первого материнства и те, которые нам еще предстоит пройти, – заминированы. При малейшей опасности симбиозу они будут взорваны.
Прошло достаточно времени, прежде чем Пионтек пришел в себя и нарушил молчание:
– Да… И я уверен, что эта книжечка шокирует нас еще много раз. Библиотека преподнесла не меньше сюрпризов. Но сперва я хочу тебя спросить о другом. В состоянии симбиоза головастики могут проникать в наше сознание. А мы можем проникнуть в их сознание? У тебя не осталось никаких воспоминаний?
– Нет. Я не могу ничего вспомнить, – ответила Розалин.
– К сожалению, я тоже. Похоже, что их сознание закрыто для нас.
– Что же мы будем делать? Есть ли у нас хоть какой-то шанс?..
– Мне кажется, я знаю, что надо делать. Надо увеличить число таких, как мы.
– Как мы?
– Тех, кто сохранил память после выхода из симбиоза.
– Но для этого они должны будут пережить весь этот ужас! Увидеть, как отвратные и вонючие головастики лезут им в уши… Это так мерзко…
– Другого пути нет. Ведь никто даже не догадывается, что с ними происходит. Головастики украли наши жизни. То, что они называют симбиозом, – это просто самая отвратительная форма рабства. Мы – рабы головастиков, и до тех пор, пока об этом не станет известно если не всем, то хотя бы многим, ничего нельзя изменить. Мы должны провести наш народ через это испытание.
– Но как?
– Пока не знаю. Но мы найдем выход. Мы просто обязаны это сделать. Теперь приготовься к моим библиотечным новостям. Все, что мы знаем о нашей истории, и даже то, чему учат начальников из всесильной Службы, об одновременном развитии двух форм разумной жизни, гуманоидной и не-гуманоидной, и последующем конфликте, – все это вранье. Непонятно только, почему они скрывают это от своих, даже от тех, кто занимает достаточно высокие посты. Правда в том, что эта планета не является родиной для нашего народа. Это – планета головастиков. Когда-то очень давно мы прилетели сюда и попали к ним в рабство.
За один день Пионтек и Розалин узнали очень много. Они были еще так молоды, но полученные ими знания делали их не по годам взрослыми. Они до поздней ночи строили гипотезы, что заставило их народ отправиться в это роковое путешествие, но так и не нашли ответа.
Общение между головастиками и фарфоровыми куколками было затруднено. Они воспринимали на слух только ограниченное количество слов, настолько разнились их речевой и слуховой аппараты. Вести беседу напрямую они были неспособны. При проведении Совета Хранителей в полном составе (с участием в нем элиты куколок) был найден простой выход – представители Гнезда, обычно до пяти особей, постоянно входили в краткосрочный симбиоз и выходили из него, передавая информацию то одной, то другой стороне. Для этой цели использовались обитатели Домов последнего приюта. В этом и заключался их последний Долг.
Все приглашенные на Совет были в сборе. Астралин и Мимозантек, наряду с тремя другими, сидели в центре зала, связанные по рукам и ногам. Они почувствовали резкий, отвратительный запах и увидели головастиков, которые устремились к ним, вползли по ногам и далее по телу и рукам, в сторону головы. Астралин и Мимозантек сидели, оцепенев от ужаса, а головастики уже достигли своей цели. Их тела неожиданно резко вытянулись, сузились и начали проникать в ушные отверстия. Еще двадцать минут, и Астралин с темными, ничего не выражающими глазами, начала излагать позицию Центрального Гнезда.
Переговоры между Хранителями и элитой куколок продвигались успешно. Все стремились к компромиссу и спорные вопросы обходили стороной. Решение поддержать вступление Союза не-гуманоидов в войну приняли единогласно. Обсуждение подготовки к боевым действиям заняло еще около часа, после чего, довольные собой, стали расходиться. Давно Совет не проходил так гладко, давно не было такого единодушия между головастиками и куколками. Все искусно сыграли свои роли и были уверены, что смогли обмануть другую сторону.
Мимозантек в очередной раз очнулся. За этот вечер он уже четвертый раз выходил из симбиоза, и его нервная система была на пределе. Астралин не выдержала столь жестокого испытания и после третьего превращения скончалась. Никто не позаботился убрать ее труп. Столь короткое пребывание в состоянии симбиоза сохраняло память гуманоидов, и теперь Мимозантек знал причину тех странных перерывов в своей жизни. В те моменты, когда он не находился в одном из Домов, эти проклятые твари владели его телом, его знаниями. Это они украли его жизнь, жизнь Астралин и всех остальных. Ненависть вспыхнула в нем, но он был связан по рукам и ногам, был бессилен и к тому же понимал, что жить ему осталось недолго. Полученные им знания слишком опасны для головастиков, чтобы они оставили его в живых.
В этом Мимозантек оказался прав. Фарфоровые куколки знали опасность короткого симбиоза. Обитатели Домов последнего приюта были для них просто расходным материалом. По окончании Совета Мимозантека и всех остальных хладнокровно и цинично убили. Этим руководил лично сам З" ек, представитель Службы охраны симбиоза. Хранители вернулись в. Гнездо, элита фарфоровых куколок разъехалась по своим комфортабельным домам, а 3"ек, тайный агент Стратега, поспешил отправить ему сообщение.
Пионтек и Розалин стали единственными из необращенных, кто знал тайну порабощения их расы. На хрупкие плечи влюбленных лег груз ответственности за дальнейшую судьбу их народа, и они бесстрашно вступили на этот путь. На путь борьбы. Они перешли Рубикон. Они сделали свой выбор.
Хранители от имени всех головастиков и элита от имени фарфоровых куколок подтвердили свое стремление вступить на тропу войны. Они были уверены, что воевать придется только на чужой территории и что война никогда не придет в их города и Гнезда. Они тоже перешли свой Рубикон.
Земля. Стратег. Трудное решение
Стратег бросал свою «ласточку» в подпространство с таким ускорением, что сам скрежетал зубами от перегрузки. Стартовав на Земле, он посетил ее оборонительные рубежи: базу «носорогов» на обратной стороне Луны, отряд «пантер», базировавшийся на Плутоне и три Звездных флота. Это было почти все, чем располагала Земля для своей защиты, и теперь Стратег знал правду о том, в каком состоянии все это находилось. Снежный Барс блестяще справился со своей дипломатической миссией, и зееряне не только сообщили, что враг – это Империя рэмов, но и передали сведения об их звездном флоте и способах ведения войны. Сообщения агентов, внедренных в Союз пяти не-гуманоидных цивилизаций, дополнили картину. Агент, работающий в Конфедерации зеерян, вовремя почувствовал, откуда исходит опасность, и сумел перебазироваться в Империю. В предстоящей войне Стратег мог рассчитывать на него.
Стратег не привык слепо доверять донесениям даже самых надежных агентов, но разведданные с «Малютки-15» подтверждали полученную информацию. Вернувшись на Землю вместе с Тактиком, он почувствовал необходимость побыть одному и исчез на трое суток. С ним безуспешно пытались связаться, он не отвечал ни на телефонные звонки, ни на вызовы по ИПКСу (индивидуальный прибор космической связи), ни даже на мыслеобразы.
Если Стратег хотел побыть один, он не запирал себя дома, которого у него как такового и не было, как, кстати, и личных вещей. Он не расставался только со своим ПНК и ИПКСом. Мундир со всеми знаками отличия, фрак и несколько парадных костюмов для торжественных случаев, когда этого требовал протокол, он хранил в своем кабинете, на последнем этаже дворца Совета Земли, и точно такой же джентльменский набор имелся у него на каждой «ласточке». Часть кабинета была отгорожена и превращена в спальню, ванная комната и кухня позволяли здесь жить, но Стратег покидал это место при первой возможности. У него не было материальных проблем, он путешествовал налегке, приобретал одежду и прочее по мере необходимости и чувствовал себя как дома в любом уголке Земли.
В том состоянии, в котором Стратег сейчас находился, ему обычно требовалось побыть какое-то время одному, исчезнуть, выпасть из социума. В этот раз он отправился в Аликанте, в старинный испанский город, в котором он когда-то потерял свою возлюбленную.
Стратег бродил по узким кривым улочкам, перемещаясь от одного кафе или бара к другому. Вокруг бурлила жизнь, было полно народа. Выпив чашечку великолепно сваренного кофе, он переходил в следующее место, чтобы посидеть за бокалом терпкого вина или побаловать себя местным бренди, общался с посетителями кафе, но в этой праздной толчее он был одинок.
Мозг Стратега напряженно работал, анализируя информацию, собранную им самим, полученную от Снежного Барса, от экипажа «Малютки-15», от агентов и из многих других источников. Он взвешивал все «за» и «против», отметал один вариант за другим, шаг за шагом приближаясь к цели. Он чувствовал, что еще совсем немного, и выход из тупика, в котором оказалось все человечество, будет найден. Но мозг не может без конца работать над одной и той же проблемой. Ему необходима разрядка, а что может лучше развеять гнетущие мысли, чем воспоминания юности…
Юность Стратега. В поисках друзей.
Ленинград
Чувство одиночества мучило Александра, он нуждался в друзьях, но врожденная застенчивость мешала ему. Он не мог первым заговорить с незнакомым человеком. Сколько раз он встречал на улице или в транспорте девчонок, которые нравились ему! Многие, замечая его восхищенный взгляд, давали понять, что и они не прочь завязать с ним отношения, но проклятая застенчивость неизменно портила все дело. Он молча проходил мимо, хотя потом жалел, а они удивленно пожимали плечами. Нет, с девчонкой ему никогда не познакомиться! Ну хоть бы друга найти, с которым можно было бы поговорить по душам!..
Пытаясь перебороть свою робость, он заставлял себя на улицах доставать прохожих вопросами: «Который час?» или «Где ближайший телефон?» Увы, дальше коротких вопросов и односложных ответов дело не продвигалось. Все решил, как всегда, случай.
Александр уже не раз слышал, что в параллельной группе учится один парень, которого все обзывали умником и недолюбливали. Узнав в деканате его адрес, он, к своему удивлению, обнаружил, что они практически соседи. На следующий же день он подкараулил его у подъезда и пошел следом. Дима – так, как оказалось впоследствии, звали нового друга – ехал в институт. Едва втиснувшись за ним в автобус, Александр легонько и как будто случайно толкнул его. Знакомство завязалось само собой. Ни до какого института они не доехали, а провели весь день вместе, радуясь знакомству и не переставая удивляться схожести их интересов. Когда через какое-то время Александр рассказал об ухищрениях, к которым он прибег, чтобы познакомиться, они долго и дружно смеялись.
Александр и Дмитрий почему-то сразу решили, что друзей должно быть четверо, и отправились на поиски… в шахматный клуб! Ведь искать-то надо среди умных. Два первых визита прошли впустую. Умных, то есть хорошо играющих в шахматы, там оказалось предостаточно, но в друзья они не годились из-за узости их интересов. Лишь на третий день они обнаружили угловатого паренька, одиноко сидевшего в отдалении. Завсегдатаи им охотно пояснили, что с Алексеем никто не хочет играть, потому что он всегда выигрывает и при этом еще комментирует уровень игры противника.
Первым вызвался играть Дмитрий. Завязалась упорная борьба примерно равных соперников. Наверное, сказалось отсутствие игровой практики, и Дмитрий проиграл. Никаких шуточек в его адрес со стороны Алексея не последовало. Настала очередь Александра. Начало партии вызвало удивление и у его друга, и у противника. Он явно начинал проигрывать, упуская инициативу. На лице Алексея уже появилась ехидная улыбочка, за которую его и недолюбливали. Партия продолжалась, но Алексей все никак не мог реализовать свое позиционное преимущество. Еще через десять минут улыбка сползла с его лица, уступив место выражению озабоченности. Если в начале партии Алексей играл быстро, а Александр задумывался над каждым ходом, то теперь все было наоборот. Александр стал играть быстро, словно для него все уже давно в этой партии было ясно, а его соперник теперь тратил все больше времени на обдумывание очередного хода. Лицо Алексея выражало сильное беспокойство, переходящее в обреченность. Его преимущество стремительно таяло. Наконец он нашел в себе мужество признать поражение.
– Меня зовут Алексей, – пробормотал он, протягивая руку. – Вы победили. Может, еще партию?..
– Как-нибудь потом. Меня зовут Александр, а это мой друг – Дмитрий. Пойдем-ка лучше пивка попьем.
Впоследствии они сыграли еще не одну партию в шахматы, но все они протекали по одному сценарию – позиционное преимущество в дебюте, казалось, вот-вот позиции Александра рухнут, но затем неизбежно наступал миттельшпиль, и ситуация на доске резко менялась. Таким образом проявлялся необычный склад ума Александра. Его удивительная способность предвидеть развитие ситуации на много ходов вперед.
Лишь через месяц Алексей признался, что в тот вечер он впервые в жизни попробовал пиво. Все это время неразлучная троица провела вместе в поисках четвертого. Сергей нашелся сам. Как-то вечером друзья засиделись допоздна в институтском общежитии, играя в преферанс. Обычно они собирались на дому, но так совпало, что у всех родители что-то справляли. Сергей, заинтересовавшись игрой, подсел к ним. Через полчаса они продолжили играть уже вчетвером.
Александр неизменно терялся в больших компаниях, но в кругу новых друзей он стал безоговорочным лидером. Друзья знали о его застенчивости и относились к ней с пониманием. Если надо было что-нибудь спросить, куда-то позвонить или просто о чем-то разузнать – они знали, что это предстоит делать им. Зато, если у них возникали проблемы, нужен был совет или помощь с курсовиком – они не стесняясь обращались к нему, и Александр легко и охотно помогал им.
В отличие от своих сверстников, они не слонялись бесцельно по городу, редко посещали вечеринки, предпочитая проводить время в своем кругу за интеллектуальными играми. Помимо преферанса, у них были и другие развлечения. Например, они выдумывали различные сложные ситуации и предлагали друг другу найти из них выход.
Правила игры были до предела просты. Один из игроков рассказывал короткую историю. Другой должен был описать, что этому предшествовало. Можно задавать любые вопросы, на которые следовали ответы: да, нет, не имеет значения.
Однажды трое припасли для Александра первоклассную историю, очень надеясь, что на этот раз ему придется капитулировать.
Потирая руки, Дима начал:
– Ты просыпаешься, а жена с синяком под глазом подает тебе великолепный завтрак прямо в постель.
Да, тут было над чем призадуматься. Что же такое произошло накануне вечером? Жене так понравилось, что, несмотря на поставленный мужем фингал, она не только не обиделась, но еще и завтрак в постель принесла? В том, что синяк поставил именно муж, не было сомнений, иначе загадка теряла смысл. Но для начала всегда надо задать несколько вопросов, ответы на которые известны, чтобы избежать подвоха.
– Это муж подбил ей глаз?
– Да.
– Он был пьян?
– Да.
– Сильно пьян?
– Да.
– Жена постоянно подает ему завтраки в постель?
– Нет.
– Это было первый раз, когда она принесла завтрак?
– Да.
– Жена была вчера пьяной?
– Не имеет значения.
– Между ними произошла драка?
– Нет.
– Они поссорились?
– Нет.
Череда обычных вопросов закончилась, так и не прояснив ситуации. Просто съездил спьяну по морде, а жена осталась довольна. Александр четко усвоил ключ к успеху в таких играх: надо выйти из логического круга, задать вопрос совсем из другой плоскости.
– Муж приставал к жене, и она ему не дала… – продолжил он после некоторого раздумья.
– Нет.
– Жена приставала к нему? – задал он уж совсем нелогичный вопрос.
– Да! – последовал неожиданный ответ.
Теперь Александр был совсем близок к разгадке. Жена пристает к пьяному мужу, зарабатывает синяк и остается довольной. Первый шаг к выходу за логический круг сделан. Еще пара вопросов из разных плоскостей, и все прояснится.
– Муж отказал жене в близости?
– Нет, – последовал неожиданный ответ.
– Между ними была близость в этот вечер?
– Нет.
По разочарованным лицам друзей он понял, что разгадка близка. Итак, жена приставала к пьяному мужу. Он ей не отказывал в близости, но вместе с тем они так и не переспали, а вместо этого жена получила в глаз и осталась этим чрезвычайно довольна. Задавать вопросы про любовь или про то, что жена сама не хотела близости, было бессмысленно. Он что, так нажрался, что жену не признал?! Ну конечно!!!
Не скрывая удовольствия, что так быстро справил.;я со сложной загадкой, Александр выдал всю историю:
– Накануне вечером муж изрядно напился. Когда пришла жена, он не узнал ее, принял за другую женщину. Когда же она стала к нему приставать, он ударил ее и со словами: «Отстань от меня, я люблю свою жену и сплю только с ней», – пошел спать!
Да! Какая женщина не оценит такое доказательство верности! Вполне логично, что она принесла завтрак в постель.
Теперь настала очередь Александра рассказывать историю:
– Мужчина пришел на вокзал с собакой. Подарил ее (или продал – не имеет значения). Купил билет и сел в поезд. Когда поезд въехал в тоннель, он застрелился.
– Он что, псих, что ли? – задал Дмитрий глупый вопрос.
– Нет.
– Больной? – предположил Алексей.
– Нет.
– Откуда у него оружие? – сменил тему Сергей.
– Не имеет значения.
– Он раньше ездил этим маршрутом?
– Да.
– Он знал, что поезд поедет через тоннель?
– Да.
Эта серия вопросов явных результатов не дала. Немного посовещавшись, троица снова пошла в атаку.
– Если бы поезд не въехал в тоннель, он бы не застрелился?
– Нет.
– Он испугался темноты!
– Да.
– Если бы вместо тоннеля поезд попал в какое-то другое темное место, он бы застрелился?
– Да.
– А если бы стало темно, потому что ночь наступила?
– Нет.
– Он застрелился, потому что темнота наступила неожиданно, – сделал заключение Сергей.
В течение следующего часа было задано еще с полсотни вопросов, но это не приблизило их к разгадке. Сдаваться никто не хотел, но свежих идей не появлялось.
– Вы зациклились на одних и тех же вопросах, – терпеливо пояснил Александр. – Ответ всегда лежит в другой плоскости. Займитесь собакой…
– Это была обычная собака? – подхватил идею Алексей.
– Нет.
– Служебная?
– Да.
– Собака-спасатель?
– Нет.
– Ищейка?
– Нет.
– Собака-поводырь, – догадался Сергей.
– Да.
– Мужик был слепым?!
– Нет.
– Странно, зачем тогда ему собака-поводырь? – размышлял вслух Дмитрий.
– Вы разгадали одну часть загадки, – решил помочь Александр, – про собаку. Осталось совсем немного. Просто часто не совсем правильно заданный вопрос сбивает с пути. Вы уже задали два правильных вопроса, их просто надо подкорректировать…
– Мужчина раньше болел? – начал догадываться Дмитрий.
– Да!
– Он раньше был слепым?
– Да! Теперь вы знаете все. Надо просто включить логическое мышление.
– С началом все ясно, – решился Алексей, – мужчина раньше был слепым, потом сделал операцию или просто прозрел. Собака-поводырь ему больше не нужна, и он ее отдал, а вот дальше…
– Он лег спать и проснулся, когда поезд был в тоннеле, – предположил Дмитрий.
– Правильно, – воскликнул Сергей, – он проснулся в темноте и подумал, что опять ослеп, поэтому и застрелился.
– Ну вот, – похвалил друзей Александр, – совместными усилиями вы справились. Слаженный коллектив – великая сила.
Мода на длинные волосы уже почти прошла, но, как и раньше, Александр, теперь уже единственный среди друзей, носил длинные, до плеч волосы. Дмитрий и Сергей в подражание ему тоже немного отпустили волосы. Лишь Алексей остался верен своей короткой стрижке.
Больше всего друзья любили проводить время за преферансом, часто засиживаясь до утра. Любили и выпить под игру, но до поросячьего визга никогда не напивались.
– Мизер, – заявил Александр, и все спасовали.
Открылся прикуп, и Александр привычно сделал довольное лицо, хотя радоваться было нечему. Просто он давно взял за правило не только скрывать свои эмоции во время игры, но и улыбаться, когда возникали проблемы, и, наоборот, строить из себя озабоченного, получив хорошую карту. Он уже достаточно много выигрывал и поэтому позволил себе рискнуть, назначив рискованный мизер в надежде на прикуп. Не получилось. Он изначально имел шесть не берущих карт в трефах, семерку и восьмерку в червах и семерку в пиках. Лишь в бубнах у него была девятка. Если семерка с восьмеркой находятся на одних руках, то мизер не сажается. Шансов на успех – пятьдесят процентов, но еще теплилась надежда на прикуп. Дама пик и туз червей оптимизма не прибавили. Если эти две карты и снести, то вся надежда на то, что обе мелкие бубны окажутся на одной руке. Пора блефовать, решил Александр, тем более что-то друзья слишком обрадовались, и снес туза и девятку, оставив пиковую даму.
– Ура, паровоз, – воодушевился Дмитрий, едва завидев карты, – отбираем две старшие трефы, две червы, пику и отдаемся в бубну. Сегодня удача явно на нашей стороне – мелкие бубны на разных руках. Он получит пять взяток.
Так все и произошло, за исключением того, что на семерку бубен Александр торжественно снес даму пик, после чего мизер не ловился.
– Как ты можешь так безрассудно блефовать и идти на такой риск, вместо того чтобы использовать нормальный шанс в бубнах. Это ведь пятьдесят процентов! – не удержался Дмитрий.
– А вот тут ты ошибаешься, – спокойно парировал Александр. – Я сыграл ровно на те же пятьдесят процентов, только на их другую половину.
– Как бы не так, – не унимался Дмитрий, – вторая дама в масти ловится всегда!
– Послушай, Дима, лучше перестань кипятиться и подумай. Если бубна для меня лежит хорошо, то я выиграл, но если она лежит плохо, то я точно так же выиграл, если снесу ее и оставлю явно берущую даму пик. Вы ведь сыграете в этом случае в бубну, и я снесу даму. Я сыграл на те же пятьдесят процентов, только не те, которые приносят удачу, а на оставшиеся пятьдесят, которые ведут к катастрофе. Поймите, что вероятность моего выигрыша при этом не изменилась – она составила те же злосчастные пятьдесят процентов.
После этого наступила тишина. Друзья поняли его правоту, но его логика была им чужда. Как и все, они привыкли ставить на успех. Ставка же на неудачу, вернее на то, чтобы ее превратить в удачу, воспринималась с трудом. Александр часто поражал друзей образом своего мышления. В следующей сдаче он вистовал вместе с Дмитрием против Алексея в шестерике.
– Ладно, получи на своего туза бубен, – показывая карты, довольным голосом произнес Алексей. – Марьяж в бубнах и туз с дамой в трефах. Своя игра.
– Без одной, – не согласился Александр, – я еще на трефового короля претендую.
– Как бы не так, у меня туз с дамой в этой масти. Если пойдешь мелкой, я не мальчик, чтобы тузом вскакивать. Положу даму, а уж потом короля тузом прихлопну.
– Правильно рассуждаешь, только произойдет все с точностью до наоборот. Ход будет твой – а я тоже не мальчик и маленькую бубнушку оставил. Короля бубен заберу тузом и отдамся в бубну, и тогда тебе придется разыгрывать трефовую вилку.
– Опять твоя взяла, – упавшим голосом согласился Алексей. – На сколько же ходов вперед ты планируешь игру?
– На розыгрыше хороший игрок задумывается три раза, – охотно отвечал Александр. – В самом начале, после первого хода, надо составить план игры. Второй раз – после двух или трех взяток, если произошло что-то неожиданное, чтобы скорректировать план, и, наконец, в трех– или четырехкарточной концовке. Этот же прием называется «впустка». Его цель – отдать ход противнику, чтобы заставить его самому сделать ход в масть, в которой вилка, или выйти из-под фигуры.
Минут через десять ситуация повторилась, и Алексей опять разыгрывал очередной шестерик. Александр оказался единственным вистующим и предложил лечь. Четырехкарточная концовка казалась очевидной.
– Ладно, впустку я уже усвоил, поэтому согласен на одну взятку, – показывая карты (марьяж бубен и второго короля пик), согласился Алексей. – Своя.
– Придется мне тебя огорчить до невозможности. Больше ни одной взятки ты не получишь. Без одной.
– Ах, у тебя еще одна трефа осталась. Так это ничего не меняет, можешь ее забрать, а от марьяжа бубен я не снесу…
– Пока погожу. Для начала я сыграю тузом пик.
– От тебя я такой ошибки не ожидал, – оживился Алексей, – теперь впустки нет. Плюс одна.
– А вот теперь пришла очередь пойти трефой, и по-прежнему без одной.
Все уставились на карты:
Стол (или болван):¦ Д6
¦ Т7
Алексей:
¦ К9
¦ КД
Александр:
¦ Т8
¦ 6
¦ 10
– Не понимаю, – рассуждал вслух Алексей, и остальные соглашались с ним, – ты запускаешь меня по бубне, и короля пик я не получу. С этим я согласен. Но почему я не получу взятку на марьяж бубен?
– Это посложнее впустки, – начал объяснять Александр. – Когда я отберу туза пик, мы переходим к трехкарточной концовке:
Стол (или болван): ¦ Д
¦ Т7
Алексей:
¦ К
¦ КД
Александр:
¦ 8
¦ 6
¦ 10
– Но теперь же ты сам разрушил впустку, – разом заговорили все, – теперь пиковый король старшая карта. Или он, или марьяж бубен получит одну взятку.
– Теперь я хожу трефой. Это старшая карта, и она выиграет взятку.
– Согласны. Но одну тебе все равно придется отдать.
– А что ты снесешь на трефу?
– Да какая разница? Хотя бы короля пик!
– А я снесу мелкую бубну!
Стол (или болван): ¦ Д
¦ Т
Алексей:
¦
¦ КД
Александр:
¦ 8
¦ 6
¦
– Теперь я перехожу на стол. Забираю туза бубен, а потом даму пик, ведь короля ты снес!
– Ну ладно, это была ошибка. Короля пик оставлю, а снесу половинку от марьяжа.
– А я теперь снесу даму пик!
Стол (или болван): ¦
¦ Т7
Алексей:
¦ К
¦ К
Александр:
¦ 8
¦ 6
¦
– Перехожу на стол под туза бубен. Падает король, и семерка берет взятку.
Наступила тишина.
– Не важно, что сносить, – выждав паузу, – продолжил Александр, – вся беда в том, что тебе сносить первому. Я же, зная твой снос, сношу другую масть. Это называется попасть на сквиз. Сквиз переводится как удушение.
Желание играть пропало, и остаток ночи друзья провели за беседой, строя планы на будущее…
Александр просто упивался общением с друзьями, он проводил с ними почти все свободное время. Стоило только им появиться, как он был готов бросить все, изменить все свои планы, отказаться от самой соблазнительной красотки – все ради их общества…
Земля. Стратег. Трудное решение
(продолжение)
Стратег заказал себе пинту холодного пива «Гиннесс» с кремовой шапкой пены. Обязанности бармена исполнял молодой парень, народу было немного, и он справлялся один. Затем появилась его помощница и стала обслуживать посетителей. Вначале Стратег не обратил на нее внимания, но потом увидел, как она подошла к бармену и прижалась к нему всем своим гибким и юным телом, подставила губы для поцелуя, словно дикая кошка, выгнув спину. Наверное, именно в этот момент она перехватила восхищенный взгляд Стратега. Он допивал уже вторую кружку «ирландского молока», как называли этот напиток, когда его обдало жаром. Оставив посетителей на попечении бармена, она подсела к нему. Это от нее исходил жар, жар юного девичьего тела, уже познавшего близость с мужчиной. Сколько же ей было лет? Он так никогда этого не узнал. Наверное, шестнадцать, хотя южное солнце сделало свое дело, и она выглядела немного старше. Смуглая кожа, черные как смоль волосы, длинные ресницы и очень выразительные большие глаза, тоже темные. Припухшие губы были, пожалуй, излишне большими, но ей это было к лицу и нисколько не портило общего впечатления. Она заговорила с ним не на общепринятом на Земле англороссе – смеси английского и русского, который понимали все, – и даже не на чистом испанском, а на валенсианском наречии. Ее губы при этом приблизились вплотную к его уху, они не говорили, они щебетали, не рассчитывая, что он поймет.
– Ах ты сладенький, – прошептала она, шаловливо касаясь языком мочки его уха. – Я тебе понравилась, ты просто пожирал меня глазами. Хочешь меня? – Ее рука обвилась вокруг его шеи, она заглянула ему в глаза.
– Ты очень хорошая девочка, – Стратег ответил на валенсианском наречии, – и ты мне нравишься. Ночь с тобой должна быть просто обворожительной.
Она явно не ожидала, что ее поймут. Придя в себя, звонко рассмеялась:
– Так даже лучше. Но ведь ты не испанец. Откуда ты знаешь наше наречие? – и, не дожидаясь ответа, уселась к нему на колени.
Стратег почувствовал огромный прилив жизненных сил. Нет, не просто возбуждение, которое тоже имело место, а именно приток жизненной энергии, которая исходила от нее. Ее тело пылало и манило к себе. Ее звали Мирабель.
– Какой ты сильный, – еле слышно говорила она каждый раз, когда мужское достоинство Стратега особенно сильно упиралось в ее бедро, и начинала ерзать, то ли дразня его, то ли желая доставить удовольствие.
– Куда мы пойдем? – спросила она, давая понять, что уже все решено. Она проведет эту ночь с ним.
– Поехали на море, где никого не будет, только мы, плеск волн и звезды.
У него был взятый напрокат автомобиль. Они купили фруктов, сыра, вина и поехали искать уединенное место. Он остановил машину на берегу моря. Сияли звезды. По воде стелилась лунная дорожка.
– Ах, какая красота! – воскликнула она, указывая на отражение луны в воде. – Пойдем купаться!
Она скинула с себя одежду и стояла абсолютно нагая в свете луны и звезд, а за ее спиной плескалось теплое южное море. Он, не отрывая жаждущих глаз от ее прекрасного тела, стал медленно раздеваться. Она восхищенно воскликнула, когда он полностью обнажился, а потом засмеялась и побежала к морю. Он догнал ее у самой кромки воды и жадно прижал к себе.
– Не сейчас, – прошептала она, – давай поплаваем.
Прохладное море приняло их разгоряченные тела. Они оказались хорошими пловцами и устремились прочь от берега, прямо по лунной дорожке. Вода серебрилась, и казалось, что она состоит из отдельных блестящих жемчужин. Они плыли вровень, а когда утомились, оба легли на спину отдохнуть. Мирабель держалась на воде, широко раскинув руки и ноги. Почувствовав ее согласие, он расположился у нее между ног, завороженно разглядывая покрытый курчавыми волосами бугорок. Нежно, языком, он начал ее ласкать. Море не смогло остудить ее жар. Не в силах больше себя сдерживать, Стратег губами впился в ее недавно распустившийся цветок, и она затрепетала под его умелыми ласками. Они очнулись, когда начали тонуть. Они вынырнули на поверхность, жадно хватая ртами воздух и шумно барахтаясь.
– Теперь моя очередь, – сказала Мирабель и потребовала, чтобы он лег на спину. Подплыв к нему сбоку, она обеими руками взялась за его достоинство, которое мгновенно затвердело и выросло до неимоверных размеров.
Они страстно хотели друг друга, но плыли к берегу не спеша, наслаждаясь этим ожиданием. Поднялась небольшая волна и стала заливать два переплетенных в клубок страсти тела, которые слились в любовном экстазе на границе песка и воды. Утомившись, они лежали, взявшись за руки, наполовину в воде, наполовину на суше.
Стратег развел небольшой костерок. Они пили красное вино, закусывали фруктами и сыром. Луна уже зашла, и только яркие звезды соперничали яркостью с пламенем костра, освещая их обнаженные тела. Страсть ушла. Им было просто хорошо от сознания, что они рядом друг с другом, что их тела то и дело случайно соприкасаются. Они были счастливы. Внезапно он ощутил легкое покалывание в затылке и с сожалением отвел взгляд от прекрасной Мирабель. Проведя рукой перед глазами, Стратег приступил к выполнению своих непосредственных обязанностей. На белоснежной простыне уже пестрели мыслеобразы.
Латинская буква «Z» мигала разноцветными огоньками, а нижняя и верхняя перекладинки вращались. Долгожданное сообщение от агента из Конфедерации зеерян.
Латинская буква «Z» переместилась в расположение четырехглавого дракона. Агент докладывал, что успешно достиг Империи рэмов.
Четырехглавый дракон нападает на космический объект под номером 4. Подтверждение, что именно Империя рэмов ответственна за нападение на «Пионер-4».
Четырехглавый дракон угрожает голубке. Агент предупреждает, что Империя рэмов готовится к нападению на Землю.
Четырехглавый дракон огромен на фоне беззащитной голубки. Предупреждение о военной мощи Империи рэмов.
…С первыми лучами Солнца он принял окончательное решение. Последнее сообщение перевесило чашу весов. Теперь он знал, что надо делать, чтобы спасти Землю, – ее надо сдать врагу. Решение далось ему с трудом, но сейчас, когда Солнце словно всплывало со дна моря, он был уверен в своей правоте.
Он разбудил Мирабель, и, накинув одежду, они любовались восходом. Начинался новый день.
– Тебя больше нет со мной, – печально сказала она, – ты уже где-то далеко.
– Не печалься, девочка, смотри, какой сегодня чудный день.
– Я знаю, мы сегодня расстанемся. Я хочу, чтобы ты знал. Этой ночью ты сделал меня счастливой. У меня никогда не было такого мужчины, как ты. Такого сильного и нежного, такого умелого и заботливого. Мне было хорошо с тобой. Молчи, – прервала она его попытку вставить слово, – я знаю, что тебе тоже было хорошо со мной. Вспоминай иногда эту лунную ночь и шальную девчонку Мирабель. Позавтракай со мной, я не могу так сразу с тобой расстаться.
Они сидели за столиком на берегу моря и пили кофе. Она была весела и улыбалась, но вдруг на мгновение стала серьезной и как-то по-другому, пристально посмотрела на него:
– Не может быть… Мне кажется, я узнала тебя. Мы проходили в школе… Ты – Стратег Земли!
– Это что-то меняет?
– Нет. Я все равно люблю тебя. Жаль, никто не поверит, что эту ночь я провела с тобой, – и она встала.
Он понял, что она сейчас уйдет, и тоже встал. Какое-то время они молчали. Потом она подошла к нему:
– До этого я целовала просто мужчину, который мне понравился, а сейчас поцелую Стратега, – и подарила ему прощальный поцелуй. – Не надо, не провожай меня.
И она ушла. Он еще долго смотрел ей вслед. Прежде чем скрыться за поворотом, она все-таки обернулась и помахала ему.
«Догони ее, догони», – кричало его сердце. «Нельзя, нельзя, – возражал разум, – сейчас не время, ты не принадлежишь себе».
Он сел за столик и заказал еще кофе. Спешить было некуда – решение он уже принял. Вечером он вернется в Конкордию.
«Какую судьбу я уготовил этой девочке, когда в ее объятиях принял решение сдать Землю?» – вот какая мысль не давала ему покоя.
Он не знал, что его ждет еще одна, последняя, встреча с ней.
Стратег начал свою игру, продумав все на много ходов вперед. Он сразится с Империей рэмов, Завоевателями Вселенной, и, если окажется, что ему не под силу победить врага в открытом бою, поскольку слишком не равны силы, тогда он переиграет его на другом поле.
«Вы рветесь к Земле – вы получите ее, но посмотрим, согласитесь ли вы заплатить цену, которую я вам назначил!»
Стратег. Размышления:
Совет Земли и космических Колоний
После того как Стратег прошел Лабиринт Страха, человечество покинуло пределы Солнечной системы и стало осваивать ближний космос, основывая одну за другой космические колонии. Тогда и был создан Совет Земли и космических Колоний, нечто вроде парламента и правительства в одном лице.
У Стратега сложилось свое, как всегда особое, мнение об этом органе управления. Он считал, что от Совета в его нынешнем виде больше вреда, чем пользы. Стратег не отрицал, что в свое время Совет сыграл важную роль, взяв на себя функции всепланетарного Правительства, обеспечив самый длительный период мира на Земле и экономическое процветание. Но ведь все это было в прошлом.
Представительство в Совете распределялось между Землей и отдельными колониями каким-то хитроумным способом, на основе соотношения численности населения, промышленного потенциала и возраста колонии, то есть времени ее существования. Причем наибольшее представительство система обеспечивала Земле. Попасть в Совет мог любой гражданин путем свободных демократических выборов. Уже одно это Стратег считал огромным недостатком, лазейкой для непрофессионалов, а то и просто недоучек. Стоило человеку стать знаменитым артистом, писателем, путешественником или еще чем-нибудь прославиться, как это обеспечивало ему победу на выборах и открывало путь в Совет. Идея, будто кухарки могут управлять государством, а в данном случае всей Землей вместе с сорока ее космическими колониями, претила Стратегу. Он считал ее зловредной. Каждый должен заниматься своим делом. Артист выступать, писатель писать книги и не лезть в депутаты. Стратег был убежден, что в Совете должны работать (именно работать, а не заседать) специально для этого подготовленные люди. Можно сохранить выборность, но выбирать следует не из всего населения Земли, а только из тех профессионалов, которые для этого подходят. Причем выборы должны производиться не абстрактно в Совет, а непосредственно в одну из бесчисленных его комиссий. Появилась вакансия или истек срок полномочий депутата в Совете обороны Земли или в комиссии по озеленению городов – туда и проводить выборы.
Больше всего Стратега раздражало лоббирование интересов определенных групп или даже идей. А особенно он невзлюбил пацифистов, имевших сильные позиции в Совете. Лозунг «Земля не собирается ни на кого нападать» был настолько же популярен, насколько и глуп. Пусть теперь депутатишки идут и объясняют не-гуманоидам или Империи рэмов, что мы не хотим на них нападать! Именно фракцию пацифистов Стратег считал виновной в том, что Земля оказалась не готовой к звездным войнам. С маниакальным упрямством все средства направлялись на создание новых космических колоний в ущерб программе «Супернова» или строительству УСОКО. Кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую. Стратег твердо решил изменить структуру Совета, его полномочия и способ формирования, для начала – уменьшить влияние пацифистов.
Не-гуманоиды. Планета мокриц.
Первый Совет обитателей
Планета мокриц всегда окружена плохой аурой. Любое живое существо, приближаясь к ней, прежде всего чувствует неудержимую злобу, которой пропитано буквально все пространство. Обитатели подземных лежбищ люто ненавидят всех живых существ за то, что те способны самостоятельно передвигаться.
Обитателям редко приходилось принимать какие-либо решения. Вся их деятельность ограничивалась исследованием собственной планеты и установлением контроля над ней с помощью маяков. Единственное существенное решение (о вступлении в Союз не-гуманоидов) далось им легко. Слишком многое имели они от этого и почти ничего не давали взамен. А получили они возможность исследовать космические просторы с помощью помеченных астероидов, комет, метеоров. Затем появились и стационарные маяки на лишенных атмосферы планетах и их спутниках. Так постепенно не-гуманоиды устанавливали контроль над окружающим их космическим пространством. Вся эта информация непрерывно передавалась в лежбища, удовлетворяя неуемное любопытство их обитателей. Все, что попросили взамен другие не-гуманоиды, – это доступ к этой информации. Мокрицы не понимали ценности информации. Она для них была только средством удовлетворения любопытства, и поэтому мокрицы считали, что заключили удачную сделку. Действительно, соглашение оказалось выгодно всем.
Следующим этапом стало создание мобильных лежбищ и их доставка на обитаемые планеты. Обитатели надеялись, что смогут помечать местных животных и таким образом исследовать новые планеты и, создавая маяки, устанавливать контроль над захваченной территорией. Но этого не произошло. Им, за редким исключением, этого не разрешили – мобильные лежбища использовались только в качестве средств мгновенной космической связи. Недостатком такой связи было то, что мокрицы могли передавать только изображение, они не воспринимали звуки и не могли их воспроизводить, то есть были глухонемыми. Зато несомненным преимуществом была мгновенная передача на любое расстояние многослойного изображения во всех диапазонах. Воспринимать такое изображение без предварительной обработки никто, кроме самих обитателей, не мог. Эту функцию взяли на себя грязнухи, переносные компьютеры Слипса, которые разделяли это сложное изображение на световое, ультразвуковое, рентгеновское и т. д., после чего оно становилось доступным для восприятия.
Когда обитателям не позволили исследовать и брать под контроль планеты, на которых оказались их мобильные лежбища, они впервые ненадолго призадумались о целесообразности соглашения с не-гуманоидами.
Сейчас все четыре лежбища объединили свои сознания, образовав один сверхмощный разум. Ему предстояло принять первое за всю историю своего существования важное решение. Можно сказать, что обитатели проводили свой первый Совет. Предстояло ответить на один вопрос: участвовать в войне против человечества на стороне не-гуманоидов или нет?
На одной чаше весов оказалась ненависть ко всем живым существам, которые могли самостоятельно передвигаться. К ним, несомненно, относились и люди. Сюда же добавлялось любопытство. Если они будут участвовать в войне, будет создано множество маяков, дополнительных мобильных лежбищ, каждый корабль будет оборудован боевыми лежбищами. Объем поступающей информации увеличится, а следовательно, ненасытное любопытство будет удовлетворено.
Боевые лежбища обеспечат связь между кораблями и, кроме того, будут служить средством их защиты на случай абордажа. Концентрируя свою энергию, обитатели смогут наводить ужас на все живые существа, парализуя их волю.
На другой чаше весов – ослабление силы лежбищ. Создание новых маяков, оснащение кораблей – все это требовало вывода значительной массы мокриц из каждого лежбища. Это было небезопасно, и остаток мокриц мог достичь критического значения, ниже которого они станут беззащитными и даже неразумными. Кроме того, на войне большое количество обитателей могло погибнуть, например, вместе с кораблями. Впервые мокрицы познали неведомое им раньше чувство страха. Никогда еще они массово не погибали, между тем даже незначительная потеря отзывалась болью в лежбище…
Мучительные раздумья, столь непривычные для мокриц, привели к тому, что ненависть, злоба и любопытство перевесили пока еще малоизвестные чувства страха и опасности. Обитатели подземных лежбищ сделали выбор – они согласились участвовать в войне на стороне Союза негуманоидов. Они перешли Рубикон.
Стратег. Размышления:
политическое устройство Земли
Стратег не знал, как назвать ту политическую систему, которая установилась на Земле. Она не имела ничего общего с монархией или диктатурой, скорее, что-то близкое к демократии, но не совсем, а подходящего слова еще не придумали.
В результате Объединительных войн, которые велись под эгидой ООН, Земля не была больше разделена на отдельные государства. Впервые все народы стали едины и наступил мир. Отпала необходимость содержать такое количество войск и нести огромные военные расходы. Произошел резкий экономический скачок.
Изменилась роль и функция денег. Теперь можно было жить, вообще их не имея. Везде были установлены автоматы общественного питания, любой человек на Земле мог четыре раза в сутки вставить в такой автомат идентификационную карточку и получить бесплатное питание. Выбор блюд, правда, был не столь велик – за разнообразие и деликатесы надо платить. В том же автомате, но уже за деньги, можно было заказать почти любое блюдо на свой вкус. Существовала сеть магазинов, в которых раз в месяц люди получали на определенную сумму товары первой необходимости, ничего за них не платя. В метро, в составе почти каждого поезда, курсировали бесплатные вагоны, а в специально отведенных районах городов всегда можно было отыскать свободное бесплатное жилье. Такая политика резко уменьшила число преступлений. Все самое необходимое для жизни можно было получить бесплатно, а платить надо было лишь за комфорт, роскошь, удовольствия, путешествия.
Каждая из сорока космических колоний имела свое правительство, но его функции ограничивались внутренними делами планеты. В определенной степени все колонии подчинялись Земле, но полной независимости у них не было – отсутствовала собственная армия и военный флот, без ведома Земли невозможны были никакие контакты с другими цивилизациями. Правильнее сказать, что Земля и ее космические колонии были едины.
Высшим законодательным и исполнительным органом стал Совет Земли и космических Колоний. Уже одно это совмещение двух функций раздражало Стратега. Еще один существенный недостаток заключался в отсутствии преемственности. Члены Совета выбирались одновременно сроком на пять лет, и выходило так, что последние полгода никто не работал и был озабочен только предстоящими выборами. Новым депутатам требовалось около года, чтобы включиться в работу, и выходило, что из пяти лет только три с половиной Совет хоть что-то делал.
Стратег никогда публично не высказывался на эту тему и не критиковал деятельность Совета, считая, что не вправе это делать. Он сам еще окончательно не разобрался, какая политическая система и структура управления лучше подходят для Земли.
Территория, контролируемая не-гуманоидами.
Планета рабов
Валон, лидер укрывшихся, сидел на краю смотровой площадки и размышлял о печальной судьбе своей планеты. Когда-то вся планета была чудесным цветущим садом с мягким климатом. Теперь ее поверхность была безжалостно изуродована не-гуманоидами, которые заставляли рабов срывать плодородный верхний слой и добывать полезные ископаемые открытым способом. Таким образом они превращали все вокруг в пустыню, которая уже сама наступала на пастбища и засеянные поля. Совсем недавно песчаная буря достигла и горных районов. Началось глобальное изменение климата планеты.
Легенда гласила, что эта планета не была для них родной. В незапамятные времена их народ покинул свою колыбель и отправился в космическое странствие. Никто уже не помнил истинной цели этого путешествия. Волею судеб они обосновались на этой планете и сохранили в памяти имя, которое дали ей. Но они поклялись не произносить его вслух до тех пор, пока пламя освободительной борьбы не охватит ее, а пока называли так же, как и не-гуманоиды, – Планета рабов.
С самого начала освоение планеты велось по единому плану. Были построены удобные для жизни просторные города, промышленность размещалась отдельно. Большинство населения предпочитало жить на природе, добираясь до работы в города и промышленные зоны на общественном транспорте. Планета оказалась богата минералами, рудой, залегавшими на небольшой глубине. Но никогда не позволяли себе рачительные хозяева, добывая все эти богатства, уродовать лицо своей новой родины.
Захватив планету, не-гуманоиды первым делом уничтожили города и промышленный потенциал. Рабам дозволили заниматься только сельским хозяйством. Попытки поселиться в городах и возродить кустарное производство мгновенно были пресечены. На планете был только один материк с несколькими невысокими горными массивами, которые на момент нападения не были заселены. Часть населения, спасаясь от не-гуманоидов, укрылась в горных районах. Им пришлось все начинать с нуля, строить жилища, находить пастбища и засеивать скудные поля в горных ущельях. С тех пор эту часть населения называли укрывшимися.
Не-гуманоиды ни разу не побеспокоили укрывшихся. Им были нужны только рабы – остальное их не интересовало, а ловить рабов на равнине значительно проще. Во-первых, горные районы не могли укрыть всех. Во-вторых, горы не могут прокормить слишком многих. А в-третьих, при нехватке потенциальных рабов на равнине не-гуманоиды все-таки придут за ними в горы.
Почти двести лет рабства, а то и больше… Они давно сбились со счета. Сам факт, что они когда-то были свободными, уже казался им легендой. Они стали рабами не только фактически, но и по духу. Один за другим рождались новые поколения духовных рабов, все желания которых ограничивались тем, чтобы не попасть в рабство, а попав – выжить любой ценой. Никто уже не помнил, чтобы захватчикам оказали хоть малейшее неповиновение. Они безраздельно господствовали на этой планете. Дошло до того, что все навыки были потеряны и рабы могли только пасти конов, объезжать понов и пахать землю. Даже письменность была утрачена. Но времена менялись. Провидение послало им мудрого Нетона с его неуемной жаждой свободы, неукротимой энергией и мудростью. Он возродил письменность, вернул в обиход орудия из бронзы и воспитал поколение неравнодушных, лишенных рабской покорности, готовых к борьбе. Постепенно жизнь и деяния Нетона обросли мифами, а сам он стал легендарной личностью.
…Валон отвлекся от своих исторических изысканий, чтобы выполнить добровольно взятую на себя миссию. Он находился на площадке сторожевого поста, откуда велось наблюдение за долиной. Нападение не-гуманоидов маловероятно, но ввиду того, что затевали укрывшиеся, эта предосторожность не была излишней. Кроме того, в горы часто пробирались свободные. Им предстояло преодолеть большое расстояние, в том числе и по пустыне, и многие из них достигали этой долины на последнем издыхании. Вот и сейчас Валон заметил у кромки горизонта небольшой столб пыли – кто-то пожаловал в гости. Навстречу приближающемуся путнику незамедлительно отправился небольшой отряд на горных понах.
Валон же вернулся к своим думам. Почти все население горных районов теперь владело грамотой, для этого создали целую сеть школ, которые посещали все, независимо от возраста. Угроза потери письменности миновала, но проблема оставалась. Уклад жизни укрывшихся не предполагал ежедневного использования навыков письма, и, один раз обучившись грамотности, многие укрывшиеся ее постепенно забывали. Среди жителей равнины дела обстояли намного хуже. Совсем недавно женщины, обучившись в горах, стали добровольно отправляться на равнину, чтобы, живя среди свободных, обучать их грамоте. На них возложили еще одну важную миссию – они отыскивали тех, кто обладал различными способностями и талантами, и направляли их в горы. Так был сделан первый шаг к возрождению культуры и науки.
Рабы тоже вносили посильный вклад в этот процесс. Секрет выплавки железа был утерян, но рабы с помощью картеро переправили описание процесса в горы, и укрывшиеся смогли начать производство мирных орудий труда и оружия. С этим сообщением и пробирался картеро через пустыню. Теперь предстояло найти способ переправить оружие в пещерный город рабов и восстановить связь, утраченную с отправкой последнего зверька. Как преодолеть безжизненную пустыню, да еще с тяжелой ношей? Пустыню, в которой нет ни воды, ни пищи, только заброшенные печи… И тут Валона осенило. Именно эти брошенные сооружения и помогут им. В них можно укрыться от непогоды, передохнуть, и в них же можно спрятать запасы еды и пищи. Нужно только знать, в какой из них организован склад.
Вернулся отряд, высланный навстречу путнику. Им оказался Хитон. Прочитав короткое послание, Валон узнал, что этого юношу нашла Зана, уже около года добровольно работающая среди свободных, обучая их грамоте. Она писала, что Хитон обладает редкостным даром художника. Вид у него был изможденный, переход через пустыню дался ему нелегко, и Валон решил отложить разговор, пусть Хитона сначала напоят, накормят и дадут отдохнуть. Сдав свой пост, он направился в библиотеку.
Банон пробирался через руины города, методично осматривая все более или менее сохранившиеся строения. Он нашел уже много книг, несколько картин и массу предметов непонятного назначения. Все это он складывал в одно, известное только ему место. Через два дня за ним придет отряд, который доставит его и все найденное им в горы. Сейчас он находился на самой окраине разрушенного города и уже собирался возвращаться, когда заметил впереди хорошо сохранившееся строение. До захода Абриго еще оставалось достаточно времени, и он решил его осмотреть. Строение было обнесено высокой, на удивление хорошо сохранившейся стеной. Банон потрогал стену руками. Материал, из которого она сделана, был ему незнаком. Стена оказалась слишком высокой, чтобы он мог перебраться через нее без посторонней помощи, и Банон решил поискать какой-нибудь вход – ведь проникали же их предки за эту ограду. Выбрав наугад направление, он побрел вдоль стены и пришел наконец к огромным воротам, сделанным из другого материала. При ударе в створ на всю округу раздавался оглушительный звон. Велико было разочарование Банона, когда он понял, что и через ворота внутрь ему не попасть. Раз их предки так позаботились об охране чего-то, что скрывалось за этой стеной, значит, это что-то должно представлять большую ценность. Банон решил дождаться прихода отряда и с его помощью проникнуть за ограду. На воротах он обнаружил надпись, и, хотя был обучен грамоте и смог ее прочитать, смысл слов остался ему не понятен: «верный сенал».
Отряд прибыл на двое суток позже. Он попал в песчаную бурю, и пришлось ее переждать. После короткого совещания решили предпринять попытку проникнуть в «верный сенал». Для выросших в горах стена особого препятствия не представляла. Закинув на стену веревки с бронзовыми крюками на конце, они через несколько минут оказались во внутреннем дворе. Кругом виднелись следы разрушения. Верхние этажи обрушились полностью, завалив весь двор обломками, и отряд достиг здания с трудом, приходилось пробираться между ними. Все двери были сделаны из того же материала, что и ворота, а на окнах красовались прочные решетки. Безуспешно попробовав их сломать, отряд расположился на отдых.
– Двери и решетки на окнах слишком прочные, нам с ними не справиться, – подвел итог Шерон, возглавлявший отряд.
– Тем большую ценность должны представлять предметы, доступ к которым так усиленно охраняется, – ответил ему Банон.
– Нам остается только надеяться, что обрушившиеся верхние этажи где-нибудь повредили решетки, двери или разрушили часть стены. Другого шанса проникнуть внутрь у нас нет.
Все согласились с этим и, разойдясь в разные стороны, стали осматривать здание. Через некоторое время по положению Абриго Банон понял, что пора возвращаться к месту общей встречи, а он так и не обнаружил лазейку, через которую можно было бы проникнуть в здание. Он продолжал уныло бродить по двору и вдруг заметил большую груду камней рядом со стеной. Очевидно, здесь произошел особенно большой обвал. Он направился в эту сторону в надежде, что падающие камни что-нибудь повредили. Еще издалека он с сожалением констатировал, что стена осталась целой и невредимой. Сперва ему показалось, что и с окном все в порядке. Лишь подойдя вплотную, он обнаружил незначительное повреждение в правом верхнем углу. Потрогал решетку, и ему показалось, что она немного шатается. Не особо надеясь на успех, он направился к месту сбора.
Через пару часов должны были наступить сумерки, и все с нетерпением ждали запаздывающего Банона – никому не хотелось ночевать под открытым небом среди этих развалин. По унылому виду товарищей он сразу понял, что их поиски тоже не увенчались успехом. Выслушав его рассказ, все дружно решили, несмотря на позднее время, немедленно проверить это окно.
Тщательный осмотр решетки показал, что она погнулась и в некоторых местах отошла от стены, но по-прежнему преграждала путь. Решили попробовать вырвать ее из стены с помощью веревок. Закрепив бронзовые крюки, все дружно впряглись, и решетка дрогнула, немного сместилась, но дальше не пошла. Через час все выдохлись и признали свое поражение.
Унылые, они вернулись к месту ночлега в один из немногих уцелевших домов уже затемно. За поздним ужином наметили план действий. Прежде чем пускаться в обратный путь, предстояло упаковать все находки Банона. Этим и решили заняться с утра.
– Эх, если бы эти веревки тянули поны, – мечтательно произнес Банон, – они бы вырвали чертову решетку…
– Вырвать бы вырвали, – откликнулся кто-то из отряда, – но как ты перетащишь понов через стену?
– Нет, через стену нам их не перетащить, – поставил точку в дискуссии Шерон.
– Зачем через стену?! – радостно воскликнул Банон. – Для этого есть ворота!
– Но они же наглухо закрыты.
– Да, снаружи их не открыть. А изнутри? Ведь они защищают от проникновения на огороженную территорию, а не наоборот. С другой стороны они должны легко открываться!
С восходом Абриго, вновь легко перебравшись через стену, приступили к осмотру ворот. Ни замков, ни запоров они не нашли. Устав от бесплодных поисков, Шерон заглянул в небольшую будку рядом с воротами. Там он обнаружил наклонную поверхность с расположенными на ней кнопками и решил наудачу нажать одну из них. Раздался оглушительный звон, испугавший всех. Члены отряда бросились искать укрытие, поны, оставленные с той стороны ворот, заволновались и стали бить в створы копытами, добавляя шума. Шерон повторно нажал на кнопку, и наступила тишина. Отряд, придя в себя, собрался у будки. Все согласились, что кнопка служила для подачи сигнала тревоги. Нажатие двух соседних кнопок ничего не дало – наверное, за эти годы что-то вышло из строя. После очередной попытки раздался отвратительный скрежет, ворота вздрогнули и нехотя стали раздвигаться. Уже появился просвет, в который можно было просунуться боком, но ворота застряли. Последующие нажатия кнопки ни к чему не привели. Механизм был мертв, а образовавшийся зазор слишком узок для понов. Зацепив крюки за один из створов, отряд с помощью веревок и понов безуспешно пытался сдвинуть створ с места. Кому-то пришла в голову идея попробовать сдвинуть другой створ. Он поддался почти сразу, подарив еще полметра, и тоже намертво застрял. Но этого оказалось достаточно, и отряд вместе с понами, войдя внутрь, направился к избранному окну.
Решетка на окне поддавалась очень медленно. Все, включая понов, падали с ног от усталости. День клонился к вечеру, когда во время очередной попытки решетка отскочила, и от неожиданности все повалились на землю. Кто-то разодрал руку, кому-то пон отдавил ногу, но все были счастливы и не обращали внимания на полученные ссадины и синяки. Уже стемнело, и, с трудом преодолев нетерпение и любопытство, решили не рисковать и не соваться в темноте в незнакомое помещение. Переночевали на прежнем месте и с первыми лучами Абриго проникли через окно в заветное помещение. Внутри царил необычный для давно заброшенных помещений порядок. В момент внезапного нападения на города население в панике покидало жилища, побросав свое имущество. Обитатели же этого помещения оставили все в идеальном порядке, словно рассчитывали вернуться назад. А может быть, в силу привычки.
При осмотре помещения было обнаружено много книг и отдельных листков с каким-то таинственным текстом. На стенах висели несколько портретов местных начальников в странных одеждах. На одной из полочек нашлось много каких-то блестящих круглых пластинок в прозрачных коробочках. Все это, как и масса других предметов непонятного назначения, не объясняло необходимость высокого забора, неприступных дверей и прочных решеток. Осмотр соседних помещений ничего не прояснил.
– Похоже, что тайну «верного сенала» нам не раскрыть, – с сожалением в голосе произнес Шерон.
– Может, стоит продолжить поиски? – предложил Банон.
– Продукты на исходе, да и всего найденного нам уже не унести… Что-то здесь не так, выше нашего понимания… Ну ладно, мы займемся сборами в дорогу и упаковкой находок, а ты, Банон, попытай счастья, может, что еще и обнаружишь.
Под руководством Шерона отряд приступил к упаковке наиболее ценных находок, а Банон продолжил свои блуждания. Через час он набрел в одной из комнат на круглую колонну с уже знакомыми раздвигающимися в разные стороны дверьми. Между створами просматривался хорошо заметный, шириной в несколько сантиметров, зазор, и, вставив бронзовый крюк, Банон решил попытаться справиться с ними в одиночку. Двери неожиданно легко раскрылись, и Банон сделал шаг внутрь колонны-трубы. Опоры под ногами не оказалось, и он с криком ужаса полетел вниз, продолжая крепко сжимать в руках веревку. Это спасло ему жизнь. Крюк за что-то зацепился, и он ощутил сильнейший толчок, когда веревка натянулась. Она так врезалась в ладони, что пошла кровь. Он повис на веревке, но сил выбраться самостоятельно уже не было. Внутри труба оказалась абсолютно гладкой, и ноги скользили в отчаянной попытке найти опору. Он не знал, насколько далеко успел отойти от места, где работал отряд, и будет ли услышан его зов о помощи. Другого выхода не оставалось, и, набрав полные легкие, он закричал изо всех сил. Труба настолько усилила звук, что Банон чуть не оглох.
Шерон как раз снимал со стены одну из картин, когда откуда-то издалека раздался гулкий, хорошо различимый крик о помощи.
– Это Банон! С ним что-то случилось, ему нужна помощь.
Все бросили свои занятия и поспешили на поиски Банона. Зов о помощи раздавался из большой колонны, которая, похоже, была внутри полой.
– Банон, держись! Мы тебя сейчас вытащим!
Члены отряда были готовы к таким, частым в горах, ситуациям и действовали слаженно, так что через минуту Банона уже вытащили. Бросив в шахту первый попавшийся тяжелый предмет, определили, что ее глубина около двадцати метров.
– Если связать две веревки вместе, – сказал еще дрожащим голосом Банон, – то можно спуститься вниз. – Никто не станет строить такое сооружение просто для красоты. Там, внизу, должно что-то быть.
– Да, странное сооружение… Оно напоминает подъемники, которые мы используем в горах, – размышлял вслух Шерон.
– Вот именно, – подхватил Банон, – просто площадки не оказалось на нужном уровне.
Решили спускаться и начали связывать веревки. Кого-то послали за факелами. Дело привычное – через двадцать минут Шерон легко открыл внизу точно такую же дверь и крикнул, чтобы остальные следовали за ним. Отряд оказался в просторном помещении без окон, а когда его осветили факелами, обнаружилась еще одна дверь. Но какая! Никто раньше ничего подобного не видел. Высотой метра три и шириной около двух. Ни ручек, ни замков, ни засовов. Только какая-то панель с цифрами и буквами. Ни у кого даже не возникло мысли попытаться ее открыть. Всем своим видом она не давала усомниться в своей неприступности.
Отряд собирался начать подъем, когда Шерон нажал одну из кнопок на стене. Раздалось шипение, и вдруг стены начали опускаться вниз. Таково было лишь первое впечатление, и, придя в себя, все поняли, что стены оставались на месте, а поднималась вверх площадка, на которой они стояли.
На этом приключения закончились. Два дня ушло на сборы. Неделя дороги, и вот они уже дома, в горах, с известием о так и не разгаданной тайне «верного сенала».
Валон сидел в библиотеке. Так укрывшиеся называли большую сухую пещеру, в которой они хранили собранные с большим трудом, а часто и риском для жизни остатки культурного наследия своих предков – книги, картины, скульптуры и массу предметов, назначение которых ныне живущим было не понятно. В пещеру вел потайной ход. В случае нападения не-гуманоидов его могли завалить, чтобы спасти эти бесценные сокровища, доказательства былого величия их народа и надежду на возрождение. Значение слова «библиотека» было утеряно. Пещера получила свое название по аналогии с надписью на здании, в котором нашли первую крупную партию книг.
Валон пытался разобраться в тайне «верного сенала», чувствуя, что эта находка сыграет важную роль в судьбе их планеты. Ценность и значимость «верного сенала» ещё предстояло определить. Впервые обнаружили текст, записанный на отдельных листках, а не в книгах. Валон был по сегодняшним меркам очень образованным, но смысла и назначения этих листков он не понимал. Часть из них была заполнена знакомыми буквами, но они не образовывали ни одного слова, как будто кто-то разбросал их в произвольном порядке. Другие читались легко и содержали в основном доступные пониманию слова:
Подъем ……………… 6.00
Зарядка ……………… 6.00 – 6.30
Завтрак ……………… 6.30 – 7.00
Валон не мог понять, зачем надо записывать, во сколько ты сегодня встал и сколько времени потратил на еду. Неужели в жизни не нашлось более важных событий, которые стоили того, чтобы о них упомянуть? Может, они это делали из опасения утратить навыки письменности?
Он прошел в дальний конец пещеры, где за стеллажами скрывался проход в следующий, совсем крохотный, зал. Горный подъемник – единственное, что тут было. Приведя этот механизм в действие, Валон начал медленно опускаться, пока не оказался в просторном помещении, о существовании и содержимом которого знали единицы. Здесь находился компьютер, его, согласно легенде, сами предки укрыли в горах и завещали хранить.
Первоначально компьютер размещался наверху, а некоторые его детали вообще под открытым небом. Когда одна деталь была повреждена камнепадом, компьютер укрыли в толще скалы. Мудрый Нетон говорил, что это величайшее сокровище, которое есть на их планете. Легенда говорила, что придет время, и компьютер поведает им историю их народа и поможет вернуть утраченные навыки.
Валон нажал кнопку, которая оживляла компьютер. Замигали разноцветные огоньки, раздалось равномерное жужжание, и на экране забегали какие-то непонятные цифры и значки, пока не появилось уже знакомое лицо молодой женщины. Приятный голос сообщил:
– Компьютер к работе готов.
– Что такое «верный сенал»? – без особой надежды получить ответ спросил Валон.
– Запрос принят.
Через мгновение экран погас и наступила тишина. Валон знал, что в следующий раз компьютер оживет не ранее чем через неделю, и эти интервалы все увеличивались, а время работы уменьшалось.
Хитон рос болезненным, хлипким ребенком, поэтому в поле от него было мало толку. Его пристроили на старую мельницу, приютившуюся в живописном месте на небольшой речушке. Работой сильно не нагружали, и частые перерывы Хитон использовал для того, чтобы разукрасить стены различными картинками, благо никто не возражал. Его жизнь изменилась с появлением в их селении Заны. Она добровольно оставила спокойную жизнь среди укрывшихся, чтобы быть среди свободных и обучать их грамоте. Хитон стал посещать ее занятия с жадностью, как губка впитывая в себя новые знания.
На следующий год вырос хороший урожай, и у Хитона не было времени посещать занятия. Зана отправилась навестить его и увидела рисунки, которыми были покрыты все стены мельницы. У нее сразу созрело решение, что такого талантливого юношу (ему исполнилось уже шестнадцать лет) надо отправить в горы. Она прекрасно помнила, что, помимо обучения, ей поручили отбирать талантливых детей, юношей и девушек и направлять их к укрывшимся.
Ей долго не удавалось убедить Хитона, что его место там, в горах. Он очень любил своих родных и не хотел их бросать, направить же всю семью в горы Зана не имела права. Многие мужчины жили в страхе перед рабством и мечтали укрыться в горах, но на Хитона этот аргумент не действовал, как и уговоры семьи, которая разделяла позицию Заны. И все же решающий довод был найден – уже отчаявшись, она сказала, что, находясь в горах, он сможет бороться против не-гуманоидов за освобождение их планеты. После этого Хитон сразу согласился отправиться в путь.
Сейчас Хитон сидел в кругу своих новых друзей, вдыхал прохладный горный воздух и рассказывал о своем путешествии. Он уже успел вдоволь поплескаться в чистейшем горном озере, смыв дорожную пыль. Его хорошо накормили, и он чувствовал себя отдохнувшим. Путь занял две недели и проходил через небольшие поселения, где он неизменно находил пищу и кров. И только последний трехдневный переход через пустыню дался ему с трудом. Он не мог передать те радостные чувства, которые захлестнули его, когда он увидел высланный навстречу небольшой отряд.
Валон застал Хитона, когда тот рассказывал о своем переходе через пустыню, и выслушал историю до конца. Только после этого он предложил ему прогуляться.
– Как тебе нравится у нас в горах? – прервал молчание Валон, когда они отошли в сторону. – Нашел себе новых друзей?
– Мне здесь хорошо, хотя я сильно скучаю по своей семье. Но я понимаю, что все не могут поселиться в горах. Я рад, что теперь смогу принять участие в борьбе против этих ублюдков.
Валон промедлил с ответом, он сам наставлял Зану перед ее уходом. Она не могла никого отправить в горы для борьбы, в горах всего лишь можно было укрыться, чтобы не попасть в рабство. Юноша говорит, что скучает по семье. Наверное, Зане пришлось его уговаривать, и она использовала борьбу как последний аргумент. Что ж, она его не обманула, только бороться этот юноша будет не железным мечом или кинжалом, а кистью художника.
– Пойдем, я хочу тебе кое-что показать, – и они направились в библиотеку.
Валон провел юношу в ту часть помещения, где хранились картины. Картины, написанные их предками. За всю свою жизнь, как и большинство свободных, Хитон не видел ни одной картины и был просто потрясен мастерством неизвестных художников, подолгу рассматривая каждое полотно. Валон понимал его чувства и не торопил.
– Я так не умею, – наконец оторвавшись от картин, дрожащим от возбуждения голосом произнес Хитон.
– Многие вообще никак не умеют. Всему надо учиться. У нас есть девушка и старик, умеющие рисовать. Завтра ты с ними познакомишься.
– Я буду сражаться вместе с ними? – удивленно спросил юноша.
– Видишь ли, каждый обязан сражаться на своем месте. Борьба заключается не только в том, чтобы с оружием в руках убивать врага. Кто-то это оружие должен сделать, а другие – вырастить урожай и накормить воинов. Их надо обуть, одеть. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Да. Мне это понятно. Но я и занимался тем, что молол муку…
– Скажи мне, что ты почувствовал, увидев эти картины?
– Как прекрасна наша планета, как счастливо раньше на ней жилось…
– Правильно, – перебил его Валон, – вот и напиши такие картины, которые вызывали бы гордость за свою планету и свой народ, ненависть к захватчикам, чтобы звали на борьбу и возбуждали стремление стать свободными. Это и есть твой участок борьбы. Необязательно сражаться с оружием в руках. Твоим оружием должна стать кисть художника, и, если твои картины заставят взяться за оружие других, этим ты внесешь свой вклад в общее дело борьбы за свободу.
Через неделю после того как Хитон покинул свое селение, на него напали не-гуманоиды и увели трех мужчин в рабство. Они никогда не забирали всех мужчин, заботясь о том, чтобы свободные размножались. Жены, потерявшие мужей, пришли к Зане за советом.
– Я сочувствую вашему горю…
– Спасибо, Зана, но мы пришли не за сочувствием. Мы слышали, что рядом с тем местом, где содержат рабов, селятся свободные женщины.
– Да, это правда. Они занимаются земледелием, животноводством и готовят пищу для рабов.
– И они могут с ними общаться?
– Женщины имеют свободный доступ в пещерный город.
– Если мы присоединимся к ним, мы сможем видеть своих мужей?
– Многие женщины именно по этой причине и поселились там.
– А они нас примут? Можем и мы поселиться там?
– Никто не запретит вам последовать за своими мужьями, чтобы поддержать их. Но учтите, жизнь там намного тяжелее, чем здесь, да и дорога далека и опасна.
– При чем здесь трудности, если мы будем рядом со своими мужьями в трудную для них минуту!
– Я могу только приветствовать вашу решимость. Согласитесь ли вы кое-что взять с собой в дорогу и доставить в пещерный город?
– Мы сделаем это с радостью.
– Даже не спросив что?
– Мы выполним поручение, даже если при этом подвергнем наши жизни опасности. А что произошло бы, если бы женщины не поселились рядом с пещерным городом или желающих оказалось слишком мало?
– He-гуманоиды не допустят гибели рабов от голода – рабы нужны им живыми. Они начали бы нападать на поселения свободных и отбирать продукты питания, а потом обращать женщин в рабынь, селить их поблизости от пещерного города и заставлять работать. Можно сказать, что, отправляясь туда добровольно, вы спасаете женщин планеты от участи рабынь.
Через месяц три женщины благополучно достигли цели своего путешествия и встретили своих мужей. Вечером Зана собрала женщин селения и убедила их увеличить производство продуктов питания, чтобы создать запасы в горах. Потом она отправилась с той же миссией по другим местам, и лишь немногие сказали, что они и так тяжко работают и им самим еле хватает на пропитание. Большинство свободных согласились.
Вечером, с заходом Абриго, лидеры укрывшихся устроили сходку прямо под открытым небом, у костра, на котором жарилось мясо. Для начала выпили местного пива. Все это больше походило на дружескую вечеринку, чем на заседание Совета укрывшихся, на котором принимались судьбоносные решения. Пламя костра отражалось в хрустальной воде горного озера, перемешиваясь с мерцанием звезд. На безоблачном небе они казались особенно близкими – встань, протяни руку и дотянешься до них.
– Пора переходить к делу, – вздохнув, начал Валон.
– Мы готовы приступить к массовому производству оружия, – доложил Шерон. – Мечи, кинжалы, наконечники для стрел и дротиков – все из стали.
– Да, рабы хорошо постарались. Без их помощи мы еще долго не могли бы освоить производство стали, а с бронзовыми мечами много не навоюешь. Начинайте выпуск оружия, но надо решить проблему его доставки. Оно потребуется нам не здесь, в горах, а там, в пещерном городе рабов.
– Напрямую, через пустыню, тем более с такой ношей, не пройти, – вступил в разговор Банон. – Придется доставлять кружным путем, через территорию свободных.
– Это не сработает. Полтора месяца пути, и слишком многие узнают про оружие.
– Через пустыню намного ближе, но как ты ее пройдешь без еды, питья и с тяжелым грузом?
– Еду и воду надо заранее доставить в пустыню.
– Доставить можно, но где ты ее там будешь хранить?
– Печи. Мы оборудуем заброшенные печи так, чтобы в них можно было отдохнуть, переждать песчаную бурю, утолить жажду и перекусить.
– Останется только узнать, в какой из сотен печей спрятаны все эти сокровища.
– Это намного проще, чем тебе кажется, Банон, – парировал Валон. – Мы пометим нужные нам печи. Уверен, не-гуманоиды не обратят на это никакого внимания.
– Правильно. Мы пометим их с четырех сторон пурпурным крестом – знаком мудрого Нетона, – предложил Шерон.
– Опять всю эту нелегкую работу придется взвалить на плечи женщин, – делая глоток пива, произнес Валон. – Только они могут свободно передвигаться за пределами гор.
– Надо найти способ согласовать наши действия со свободными и рабами.
– Ты прав, Шерон, тем более что связь с ними потеряна. С последним картеро я сообщил о начале производства оружия и попросил прислать своего представителя. Я также послал свободным сообщение с просьбой увеличить производство продовольствия. Надо создать стратегический запас. Их представителя я тоже пригласил. Хочу созвать Совет всей планеты.
– Звучит красиво – общий Совет Планеты рабов… Впрочем, нет, не звучит, – осекся Банон.
– Близится время, когда мы сможем гордо произнести имя нашей планеты, и она больше никогда не будет называться Планетой рабов, – с этими словами Валон встал. Все последовали его примеру и, чокнувшись кружками, выпили.
– За то, чтобы мы были достойными потомками мудрого Нетона, – дружно произнесли собравшиеся последний на сегодня тост.
Укрывшиеся сделали выбор. Они перешли свой Рубикон. Начался выпуск оружия и прокладка дороги в город рабов. Пройдет совсем немного времени, и среди мертвой пустыни печи станут указывать своими пурпурными крестами путь к жизни, а может быть, и к освобождению планеты. Куда приведет эта дорога, помеченная знаком мудрого Нетона, – к свободе или к смерти?
Отряд рабов, звеня цепями и склоняясь под тяжестью работающих гравитаторов, подходил к загону. Катон остался доволен прошедшим днем, несмотря на утреннюю казнь Детона. Теперь все знали, что наказание последовало не за убийство Сенона. Детон убил не-гуманоида. Теперь эта фраза будет звать на борьбу. Сегодня им удалось доставить кайло с карьера. Женщины пронесут его в загон, и завтра продолжится рытье тоннеля. У входа в загон их встретили женщины, старательно заглядывая каждому в глаза. Молодец Тана, она выполнила его поручения. Головастикам больше не удастся, вселившись в рабов, незаметно проникнуть в пещерный город. Глаза мгновенно их выдадут.
Войдя в загон, Катон сразу заметил Тану, которая подала ему условный знак следовать за ней. Он с сожалением бросил взгляд в сторону душевых.
– Не хмурься. Я знаю, как тебе хочется смыть с себя пыль и пот, – шепнула она ему на ухо. – Но потерпи. Вернулся картеро!
Да, ради этого можно было и потерпеть. После вчерашних событий Катон распорядился, чтобы никто, кроме него и Таны, не имел возможности прочесть послание, которое принесет картеро, – приходилось усиливать конспирацию. Зверек очень исхудал – он находился на грани между жизнью и смертью. Ошейник был на месте.
Стоя под струями прохладной воды, Катон обдумывал полученное сообщение. Сегодня удачный день. В горах смогли освоить выплавку стали. Рабы приложили много усилий, чтобы подробно описать этот процесс. Они получат оружие из прочного металла – его уже начали производить и теперь ищут способ доставить сюда, в пещерный город. Катон решил утаить эту новость. Неизвестно, когда еще оружие смогут доставить, а так ему спокойней. Только трое будут знать про оружие: он, Тана и Зенон. Кроме того, укрывшиеся приглашали представителя для участия в Совете планеты. Надо на завтра назначить заседание Комитета Сопротивления, чтобы обсудить кандидатуру. Проблем накопилось много – переправить картеро в горы, создать запасы продуктов, главное, найти способ борьбы с не-гуманоидами. Оружие. У них будет оружие. Но оставалась еще одна проблема, о которой Катон не подозревал, – мокрицы. Он не имел понятия, как противостоять их губительному воздействию. Жалко, что Тана не могла сегодня провести с ним ночь. Она отправилась к свободным женщинам, чтобы возглавить их Совет, и должна успеть покинуть загон до закрытия ворот.
Гидон, подслушав разговор Янона с Ланой, вернулся на свое место и как ни в чем не бывало поджидал их возвращения. Янон вернулся один, и довольно быстро. Гидон мысленно порадовался – за то время, что юноша и девушка провели наедине, близости между ними быть не могло.
– Нам надо поработать в разные смены, – первым начал разговор Гидон. – Если не возражаешь, я выйду с утра.
Гидон знал, что друг не сможет отказать, а ему нужна была именно утренняя смена для осуществления его гнусного плана.
– Надо – значит надо. Я ничего не имею против.
Гидону почудились радостные нотки в голосе Янона. Если кто-нибудь что захочет услышать – услышит даже в полной тишине. Если жаждет увидеть – увидит в полной темноте.
– А где Лана, ты ее не видел? – задал коварный вопрос Гидон.
– Почему же не видел? Я даже с ней разговаривал, – последовал простодушный ответ. – Она ушла к себе. У них сегодня совещание, она вернется только завтра к вечеру.
Гидон не мог скрыть радости. «Не обниматься вам в мое отсутствие и не миловаться больше никогда!»
Свободные женщины собрались в одной из хижин. Последней, чуть задержавшись, подошла Лана. От Таны не укрылось ее возбуждение, пылающие щеки и чуть припухшие губы. «Когда она наконец разберется со своими ухажерами? Так и до беды недолго – могут перессориться», – мелькнула у нее мысль.
– К нам обратились с просьбой создать запас продовольствия, – открыла заседание Тана.
– С этим проблем нет. У нас есть излишки продовольствия. Завтра же начнем их переносить в пещерный город. Кроме того, мы можем забить стадо конов и завялить мясо, – взяла слово одна из женщин.
– Хорошо. Будем эту проблему считать решенной. Надо переправить семейку картеро в горы.
– Пустыней не пройти, – мгновенно ответила вторая из женщин.
– Откуда такая уверенность?
– Мы посылали небольшую группу на разведку. Они углубились на однодневный переход. Никакой растительности, и нет ни малейших признаков воды.
– Эту миссию предстоит выполнить нам. Только женщины могут свободно передвигаться по планете. Если мужчин просто обращают в рабство, то беглого раба ждет смерть. Мы недавно видели, что это за смерть, – вступила в обсуждение Лана.
– Надо идти окольным путем, через территорию свободных, – резюмировала Тана. – Эта дорога занимает полтора месяца, но если спешить, то можно успеть и за месяц.
– Сейчас удачное время. На днях группа женщин отправляется навестить своих родных, – сообщила молчавшая до сих пор еще одна женщина. – Можно присоединиться к ним.
– Удачная мысль. Задержи их отход, пока мы не будем готовы.
– Кто пойдет с картеро? – спросила Лана.
– Пока не знаю, но не позже чем через двое суток зверьков надо отправить, – подвела итог дискуссии Тана.
Оставшись одна, Тана задумалась о судьбе женщин на Планете рабов. С одной стороны, в отличие от мужчин, они не жили в вечном страхе попасть в рабство и могли более или менее свободно перемещаться по планете. Еще ни одна из них не была обращена в рабство. Нашлись, конечно, женщины, которые воспользовались этим и жили в свое удовольствие, не горюя, и, когда очередного мужчину забирали, они быстро находили ему замену, но такие были в меньшинстве. Большинство женщин горько оплакивали потерю мужа и были готовы следовать за ним. Их останавливали только семьи. He-гуманоиды категорически запрещали детям селиться рядом с пещерным городом, и женщины планеты бросали родные места и следовали за своими мужьями, чтобы облегчить их участь. Жизнь в поселении рядом с городом рабов была нелегкой – работа в поле или на пастбище, необходимость ежедневно готовить на всех еду, а еще приходилось издалека ведрами таскать воду, чтобы мужчины после каторжных работ могли смыть с себя пот и грязь. А еще проносить мимо охранников вынутую из тоннеля породу, а обратно – деревянный крепеж и инструменты. Сейчас им предстояло создать запасы еды и доставить картеро в горы. Вот на что они меняли относительно безбедную жизнь, следуя за своими мужьями. Но их поток не иссякал.
Тунон прикинулся больным и провел ночь в лазарете, но это не значило, что он увиливал от работы. Сегодня была его очередь копать тоннель. Дождавшись, когда колонны рабов оставили загон, он покинул место своего ночлега и направился в дальний зал. Там в одной из ниш скрывался вход в тоннель. Женщины уже успели доставить туда новое кайло. Взяв его, Тунон ползком пробрался на рабочее место. Высота тоннеля позволяла ему встать на колени и в такой позе орудовать кайлом. Почва была рыхлой, податливой, и работа спорилась. Если на их пути не встретится больше твердых пород, то через неделю тоннель выведет их в небольшой лесок. Тунон сделал перерыв. В это время женщины убирали выработанную породу, расчищая тоннель. Потом в специальных мешках, спрятав их под одеждой, они проносили ее мимо охранников и сваливали в заранее подготовленном месте, заметая следы. Обратно несли деревянные подпорки, которыми крепились своды тоннеля, для того чтобы предотвратить обрушения.
Гидон впервые шел на работу без Янона. Он вообще не помнил, когда последний раз провел целый день не в его обществе. Теперь надо привыкать жить одному. Его чудовищный план созрел, и сегодня он приступит к его реализации.
Гидон специально выбрал рабочее место в отдалении, чтобы другие рабы не могли его видеть. При первой же возможности он подал знак охраннику, что хочет с ним поговорить. Но тот не отреагировал – даже пригрозил ему Дубинкой. Но Гидон проявил настойчивость, и охранник нехотя направился в его сторону.
Сегодня дежуурил Ф" ек, это была его идея – внедрить шпиона в логово рабов. Затея бездарно провалилась, и он получил нагоняй от наместника. Наместник обозвал их головастиками и выгнал из своего кабинета. От невеселых мыслей Ф" ека отвлек раб, который размахивал руками. Что надо этому презренному, как он смеет отвлекать его? Пригрозив ему дубинкой, охранник вернулся к своим печальным мыслям. Но раб не унимался. Придется его проучить.
– У меня есть важное сообщение, – начал Гидон, не дожидаясь, пока охранник приблизится настолько, чтобы огреть его дубинкой. – Я знаю о замыслах рабов.
– Говори.
– Я не могу говорить здесь. Если нас увидят вместе, все мои сведения потеряют ценность. Доставь меня незаметно к начальству.
Первой реакцией Ф" ека было наказать обнаглевшего раба, но потом он сообразил, что, если сведения окажутся интересными, он сможет оправдаться перед Флаан Тху, а может, и получит повышение. Решившись, он вызвал транспорт.
– Иди за тот холм и жди там.
Через десять минут Гидон вместе с не-гуманоидами находился возле холма, на вершине которого приютилось их поселение. В сопровождении четырех охранников его провели в двухэтажное белое здание, построенное из неизвестного ему материала, усадили на скамью и, включив гравитатор на небывалую мощность, заставили ждать.
Потирая руки, Ф" ек бесцеремонно вломился в кабинет наместника.
– Наши усилия увенчались успехом, – не давая Флаан Тху выразить свое недовольство, затараторил охранник, – я привел к вам раба, который готов сообщить важные сведения о замыслах этих недобитых ублюдков.
Флаан Тху мгновенно оценил значимость произошедшего. Впервые за двести лет оккупации раб добровольно шел на контакт с не-гуманоидами. Из этого можно извлечь пользу.
Охранники втолкнули Гидона в помещение. За столом, весь в черном, сидел призрак. Гидон ожидал увидеть кого угодно, только не призрака. Раньше он их видел лишь в роли палачей. Ужас охватил его, и он рухнул на приготовленный для него стул.
– Говори, – нарочно грубым тоном сказал Флаан, довольный произведенным эффектом.
– У меня есть одно условие… – начал Гидон заикающимся голосом.
– Как ты смеешь, презренный раб! – издавая шипение, вмешались фарфоровые куколки.
Наместник не стал их перебивать, надеясь усилить давление на раба. Но тот, похоже, уже пришел в себя.
– Я буду говорить, только если мое условие будет принято, – уже твердым голосом продолжал Гидон, – тем более что для вас это сущий пустяк.
Наместник все-таки удалил куколок, чтобы те не мешали беседе. Он решил, что пора перейти на доверительный тон.
– Можешь излагать свое условие.
– Я хочу, чтобы вы убили одного раба. Его зовут Янон.
– Ты хочешь казни?
– Нет! Нет! Убейте его незаметно, на работе…
– И это все?!
– Да. Это мое единственное условие.
– Если твои сведения окажутся для нас полезными, считай, что твой друг уже мертв.
– С чего вы взяли, что он мой друг?
– Кого еще, кроме самого близкого друга, можно желать убить чужими руками? Ты не из робких, и врагу перегрыз бы глотку сам. Говори.
И Гидон заговорил. Комитет сопротивления, тоннель, Катон, Тунон, Зенон – все это он выпалил на одном дыхании, предав всех. Флаан Тху внимательно его слушал. Он не думал, что эти пустые потуги рабов представляют опасность, но открывались интересные возможности. Зная планы заговорщиков, он даст им почувствовать себя героями, а когда у них все будет готово, нанесет упреждающий удар. Все активисты будут схвачены и казнены. Да, этот план достоин его изощренного ума. Он так разволновался, что отключил гравитатор и не заметил, как поток воздуха начал его поднимать. Его привел в себя истошный крик Гидона. Только тогда он заметил, что висит прямо над головой до смерти перепуганного раба.
– И не вздумай даже пытаться меня обмануть! – решил воспользоваться случайно возникшим положением Флаан, чтобы напоследок нагнать страху.
Находясь все еще в этом положении, он вызвал охранников и приказал увести раба. Он не хотел, чтобы тот видел, как неуклюже он будет опускаться, когда сработает страховочная инерционная катушка.
Гидон пришел в себя, только когда не-гуманоиды высадили его на том же месте, за холмом, который скрывал его от остальных рабов. Когда призрак неожиданно стал взлетать и навис над ним, он подумал, что ему пришел конец, что сейчас его заживо съедят. От страха он даже обмочился. Никто из рабов не мог даже предположить, что призраки умеют летать.
Вдруг появились свободные женщины. Все знали, что им категорически запрещалось появляться в местах, где велись работы. Они пришли в сопровождении охранников и принесли еду, но, как выяснилось, не для всех. Охранники объявили, что появилась срочная работа и десять рабов останутся на вторую смену, а завтра получат выходной. Именно для них свободные женщины, прямо в поле, накрывали обед. Гидон попал в это число.
За неожиданным обедом рабы оживленно обсуждали, что это случилось с не-гуманоидами. Раньше они запросто могли их заставить работать как угодно долго, а тут доставка обеда на рабочее место и уж совсем неслыханное дело – выходной. Только Гидон понимал истинную причину происходящего. Наместник решил немедленно выполнить его условие, а для этого он должен указать им на Янона. Они не захотели задерживать его одного, вот и придумали этот трюк со срочной работой.
По прибытии на работу отряд Янона поджидали сплошные сюрпризы: свободные женщины, обедающие рабы и предыдущая смена, которую отправили, не дожидаясь, когда следующая приступит к работе. Столько невозможных событий одновременно. Прибывшую смену почему-то продолжали держать в строю, не освобождая от цепей и не выключая гравитаторы. Охранники стали сгонять закончивших трапезу рабов в эту же колонну. Гидон оказался на какое-то время наедине с охранниками.
– Который? – прошипел Ф" ек.
– Третий справа, – дрожащим то ли от волнения, то ли от нетерпения голосом ответил Гидон и зачем-то добавил: – Со светлыми волосами.
– Это ненадолго, – оскалился охранник и нарочно грубо толкнул Гидона.
Янон плелся третьим в колонне, которой впервые предстояло познать прелести второй смены. Все его мысли были о своем друге. Как он там? Они всегда работали в паре. Справился ли Гидон в одиночку? Увидев, что того оставляют, он даже обрадовался, подумав, что они опять будут работать вместе, однако охранники сами стали распределять их по местам. Странно, они раньше никогда не вмешивались, их интересовала только выполненная в срок работа.
Янона поставили в отдалении от остальных. Минут через двадцать к нему подошел Ф" ек и велел следовать за ним. Они направились к ближайшим холмам, по дороге к ним присоединились еще трое охранников. Они преодолели подъем и прошли то место, где совсем недавно Гидон покинул транспортное средство не-гуманоидов. Невдалеке начинался редкий подлесок, за которым протекал ручей, но чтобы попасть туда, надо было взобраться по обнаженным скальным породам. В эту сторону и проследовал небольшой отряд. Ничего необычного в этом не было, рабов и раньше отвлекали от основной работы по всяким пустякам. Внезапно шедший сзади охранник со всей силы ударил его дубинкой по голове. Хлынула кровь, и Янон упал. Охранники начали методично, со знанием дела избивать его дубинками. Когда Янон совсем обессилел, двое охранников подняли его, а остальные сломали ему руки и ноги и в таком виде, истекающего кровью, бросили, ударив всем телом о камни.
Гидон видел, что Янона куда-то повели. От волнения у него все валилось из рук, но он не сомневался, что сегодня его работу проверять не станут.
– Иди, полюбуйся на своего белокурого, – раздался за спиной голос уже знакомого охранника.
Гидон аж подпрыгнул от неожиданности, но послушно поплелся вслед за ним.
– Дальше сам, – бросил сквозь зубы охранник, когда они достигли подножия холма. – Там, у подлеска.
Ноги не держали Гидона, он то и дело падал. В голове шумело, сердце непривычно колотилось, отдаваясь в висках. Перед глазами стояла пелена. Со смешанными чувствами он приближался к подлеску. Он жаждал увидеть своего друга поверженным, созерцать его безжизненное тело, и одновременно страх овладевал его душой. Страх увидеть труп Янона, а ничего другого он и не мог увидеть.
– Вот он. Вот он лежит у самой скалы. Еще несколько шагов, и я загляну в его мертвые глаза. Вот он, долгожданный и сладостный миг. Уже никогда ему не поучать меня. Ни в чем не превзойти меня. Я не буду вечно вторым, в тени его успехов. Лана. Не будешь больше ее целовать. Не обнять тебе ее никогда. Моей. Она будет сегодня же моей…
Послышался слабый стон. Медленно голова Янона повернулась, и губы его зашевелились. Гидон заорал от ужаса, споткнулся, упал и лицом уткнулся в траву.
– Мой верный друг, я знал, что ты придешь ко мне на помощь, не бросишь в беде. Помоги мне подняться. Ах, как больно.
Гидон был как во сне. Казалось, что ожили самые ужасные его кошмары. Ничего не соображая, он встал на колени и пополз на зов Янона, и только тут увидел его пробитый череп, запекшуюся кровь, переломанные конечности. Хладнокровие вернулось к нему. Он понял, что Янон умирает, умирает в муках, и улыбнулся.
– Ты радуешься, что я жив? – еле шевеля пересохшими губами, прошептал Янон. – Я тоже рад тебя видеть, мой преданный друг.
Гидон не ответил. Так же молча он бросил на Янона последний взгляд, полный нескрываемого торжества, и танцующей походкой пошел прочь.
Так Гидон бросил умирать своего раненого друга, с которым был неразлучен с детства. Со временем имя Гидон стало синонимом подлости и предательства, превратившись в презрительное Гнидон, отражающее подлую сущность своего носителя. Никто не произносил его имя, не сплюнув. С этого момента и мы будем называть его так – Гнидон, ибо другого имени он не заслуживает.
Ф" ек поджидал его за холмом и, подталкивая дубинкой, отвел на рабочее место. Никто теперь не мог его заподозрить в совершенном предательстве.
Но не только Янона предал он сегодня. Гнидон предал всех.
Если раньше Гнидон не мог работать от волнения, от страха перед неизвестностью, то сейчас у него все валилось из рук от великой радости, от избытка чувств. Охранники не обращали никакого внимание на то, что за всю смену он так ничего и не сделал.
Гнидон еле дождался окончания смены и теперь, скованный цепью, с работающим гравитатором, шагал в колонне рабов по направлению к пещерному городу, не ощущая их тяжести. Он просто летел, досадуя на рабов, что те еле плетутся. Желание гнало его вперед. Жгучее желание обладать Ланой.
Янон очнулся. Несмотря на боль, сознание вернулось к нему. Кровь на многочисленных ранах запеклась и больше не сочилась. Он понимал, что часы его сочтены. С переломанными руками и ногами ему отсюда не выбраться. Его самый близкий друг отказал в помощи. Предал его. И тут все события дня сложились в одну четкую картину. Все, что казалось случайным и не связанным, выстроилось в последовательную цепочку событий. Он все понял. Отчаяние охватило его. Нет, не потому, что он понял, что скоро умрет. Собственная жизнь его уже не интересовала. Это было отчаяние от невозможности предупредить других о грозящей им беде. Предупредить. Эта мысль засела в его сознании. Предупредить. Превозмогая боль, он несколько раз перекатился, пока не уперся в камень. Предупредить. Стиснув до боли зубы, после бессчетных неудачных попыток наконец поднялся на колени. Предупредить. Разодрал зубами рану на перебитой кисти правой руки, пока не пошла кровь. Предупредить. Временами теряя сознание, писал кровью на скале. Предупредить: Гнидон предал всех.
Охранники вразвалку приближались к месту, где лежал Янон.
– Этот презренный раб уже, без сомнения, сдох, – произнес один из них.
– Лучше помоги мне, – ответил другой.
Они подхватили Янона под руки и с размаху стукнули головой о скалу. Кровавое пятно, как раз чуть ниже оставленной им надписи, медленно стекло вниз, как посмертная подпись Янона под его посланием.
Так умер Янон. Со временем его имя стало символом надежности и верности. Его стали произносить почтительно и обязательно с эпитетом: ясноокий Янон, белокурый Янон, преданный Янон…
…Отряд миновал уже половину пути, как вдруг раздался крик. По мере продвижения вперед все новые и новые рабы оглашали окрестности воплем отчаяния. Наконец и Гнидон увидел его причину. Прямо на дороге лежал изуродованный труп белокурого Янона. Гнидон рухнул, теряя сознание. Шедшие рядом рабы всю оставшуюся дорогу несли его на своих плечах.
– Бедный Гнидон! Он так переживает потерю друга…
– Они были как братья. Всегда неразлучны. Ему сейчас нелегко.
Совсем другие мысли роились в голове Гнидона. Труп. «Опять этот труп на моем пути! Проклятый Янон! И после своей смерти ты не оставляешь меня в покое!» При виде пещерного города он пришел в себя. Жажда обладания Ланой пересилила страх перед трупом Янона.
– Молодец Гнидон, сумел взять себя в руки.
В загон Гнидон вошел уже самостоятельно. Избегая встречи с Ланой, он сразу направился в душевые. Пусть другие расскажут, а он придет ее утешать.
В преддверии заседания Комитета Сопротивления Катон, Тана и Зенон говорили о проблемах, которые они не хотели выносить на всеобщее обсуждение. Не то чтобы они не доверяли кому-то конкретно, просто последние события заставили их насторожиться, и они образовали что-то типа малого Совета.
– Женщины проверили, – начала Тана. – Через пустыню со зверьками не пройти.
– Без связи нам будет трудно.
– Я не сказала, что их нельзя доставить, Зенон.
– Кружным путем? – догадался Катон.
– Да. Несколько женщин собрались проведать своих родных и вскоре отправятся в дорогу.
– Не доверишь же ты им зверьков…
– Конечно, нет, Катон, я сама доставлю картеро в горы, пройдя с ними лишь часть пути.
– Почему ты?
– Милый Катон, мне очень не хочется разлучаться с тобой, но этот путь может одолеть только женщина, и ты это знаешь не хуже меня. Я же могу не только доставить груз, но и представлять нас на всеобщем Совете, если наш посланник не одолеет пустыню.
– Тана, ты, как всегда права, и лучшей кандидатуры для этого путешествия не сыскать. Может, нам вообще никого не посылать через пески?
– Э, нет! Я – только запасной вариант. Дорога занимает полтора месяца, а в горах нас ждут через месяц. Могу и не успеть. Кроме того, уходить надо на днях, и я не буду в курсе последних событий.
Лана трудилась на кухне и поэтому не могла встретить пришедший отряд. Краем уха она услышала, что кого-то из рабов нашли мертвым на дороге. Сердце кольнуло недобрым предчувствием, но бросить работу она не могла. Гнидон, наскоро помывшись, исподтишка наблюдал за ней. Он хотел оказаться рядом, как только она узнает о случившемся. Освободившись, Лана торопливо направилась к стоящим в загоне столам, где обычно ужинал Янон со своим отрядом. Его нигде не было видно.
– Ты не видел Янона? – спросила она первого попавшегося из его отряда.
В ответ он опустил глаза. У Ланы перехватило дыхание. В этот момент Гнидон бросился к ней.
– Лана! Ты уже знаешь? Какое горе! – Он обнял ее. – Я всюду искал тебя… Бедный Янон!..
Лана позволила себя обнять и, уткнувшись головой ему в шею, тихо заплакала, еще не до конца осознав произошедшее. Гнидон гладил ее по голове. Запах ее волос пьянил, горячее дыхание обжигало шею, пробуждая похотливые желания.
– Молодец, Гнидон, – произнес кто-то рядом, – нашел в себе мужество сказать ей…
– Настоящий друг, – слышалось с другой стороны, – он поможет ей пережить утрату… Он не бросит ее в трудную минуту… Он не меньше ее скорбит…
Все мысли Гнидона были только о том, как бы поскорее увести Лану подальше от посторонних глаз.
– Пойдем, поплачем о нем вместе, – не переставая обнимать ее, шептал Гнидон. – Я расскажу, как это было, – и положил ей руку на талию…
И Лана позволила ему себя увести. Еле сдерживаясь, чтобы не ускорить шаг, он повел ее в дальний зал, в одну из свободных ниш. Вот он, долгожданный миг. Он наедине с Ланой. Первый раз. Только он и она.
Пелена застилала ей глаза, и увести ее сейчас, наверное, мог любой и куда угодно. Лана, опираясь на руку Гнидона, тихо всхлипывая, шла за ним. Она была благодарна ему за то, что он ее не оставил одну. Ей нужно было сейчас выплакаться, она страшилась одиночества. Лана очнулась, только когда они вошли в нишу и за ними опустилась занавеска. Тут до нее дошло: она больше никогда не увидит своего Янона. Ноги подкосились, и она всей тяжестью своего тела повисла на шее Гнидона. Рыдания сотрясали ее грудь.
Опуская занавеску, Гнидон лихорадочно думал, под каким предлогом ему обнять Лану, когда она неожиданно пошатнулась. Он успел ее подхватить, и она повисла у него на шее. Какое блаженство! Никогда еще его желанная не была так близка. Он осторожно прижал Лану к себе, ощущая каждый изгиб ее разгоряченного тела. Ее груди вздымались, доводя его до безумия. У него хватило выдержки не наброситься на нее прямо сейчас. Он начал одной рукой гладить ее шелковые волосы, а другая медленно, жадно поедая каждый миллиметр, стала опускаться вниз по ее спине. Голова шла кругом от запаха ее тела, его член напрягся и уткнулся ей в живот.
Он испугался, что она, почувствовав его возбуждение, прервет эти сладостные объятия, но Лана продолжала рыдать. Он осмелел, и его рука достигла ее округлой попки и сжала аппетитную правую ягодицу. Все это время он делал маленькие, незаметные шажки в направлении лежанки, на которую так хотел ее уложить.
– Моя бедная Лана, приляг, тебе станет легче, – и он уложил ее, во всем послушную, так, что ее голова оказалась у него на коленях. – Поплачь, поплачь…
Гнидон стал расстегивать пуговицы на своей рубашке, и теперь Лана прижималась своим лицом к его обнаженному животу. Он чувствовал ее обжигающее дыхание в самом низу живота, он ощутил капли ее слез у себя там, между курчавых волос, вот они уже достигли основания его восставшего естества, вызвав всплеск эмоций, и он, теряя контроль, взяв ее голову обеими руками, начал водить ею по своему животу, обжигая его жаром ее губ. Решившись, он приподнялся, и теперь его член упирался ей прямо в лицо. Он с ужасом ожидал ее реакции.
– Гнидон, что это… Где я? – словно спросонья и, видимо, не до конца понимая, впервые за все это время подала голос Лана.
– Ты в безопасности, я с тобой, – ответил он, в спешке поднимая ее голову, словно нашкодив. – Давай приляг, вот так, – и положил ее на спину.
Комитет Сопротивления собрался в полном сборе для очередного совещания. Все уже знали, что на бездыханное тело Янона отряд рабов наткнулся по пути в загон.
– Что-то Гнидон запаздывает, – нарушил молчание Тунон.
– Не стоит его ждать, он сейчас с Ланой, ее нельзя оставлять одну.
– Да, Тана, ты права, – согласился Катон. – Гнидон преданный друг, начнем без него. Лане он сейчас нужнее. Кто выступит первым?
– Думаю, лучше начать с меня, – продолжил Тунон. – Мое сообщение может изменить наши планы. Подкоп продвигается стремительно. Женщины еле успевают освобождать тоннель от почвы и подносить подпорки. Через неделю все будет готово.
– Укрывшиеся созывают всеобщий Совет и просят прислать представителя, – сообщил Катон. – Теперь мы сможем это сделать. Осталось утвердить кандидатуру. Я собирался послать Янона.
– Выбор не так уж велик. Все-таки лучше послать члена Комитета. Уверен, каждый из нас готов отправиться в путешествие через пустыню.
– Хорошо, Зенон. Тогда у нас остался последний вопрос. Судя по продукции, которую мы здесь выпускаем, не-гуманоиды ведут войну…
– Или усиленно к ней готовятся, – прервал Тунон.
– Что для нас одно и то же. Поражение не-гуманоидов – это наша победа, и она приблизит час освобождения. Се"* час же мы невольно способствуем им.
– Что мы можем сделать? Убивать не-гуманоидов или медленнее работать?
– Нет. Это не поможет. К открытой борьбе мы еще не готовы, а увиливать от работы нам не дадут.
– Что же тогда?
– Выпускать бракованную продукцию.
– Жалко, нет Гнидона, он бы рассказал, как тщательно их контролируют при сборке корпусов.
– Я не это имею в виду, Тунон. Пусть лучше Зенон расскажет о своей работе.
– Не знаю, что это даст. Передо мной пара десятков куч с различной рудой. Десять лопат из одной кучи, пара из другой и так далее. Потом все это перемешивается в одной емкости и подается в печь.
– А охранники следят, сколько именно лопат из определенной кучи попало в эту емкость?
– В общем-то, не очень. В основном проверяют, заполнена ли она доверху. Что ты предлагаешь? Наполнить емкость не до конца они не дадут.
– Этого и не надо. Можешь ли ты вместо десяти лопат руды из первой кучи положить только девять, а из следующей на одну больше?
– В принципе, да. Но мы ведь не знаем, что из этого получится.
– А это и не важно. Уж точно не то, что им надо.
Рыдания потихоньку стихали, казалось, вот-вот и Лана придет в себя, что явно не входило в планы Гнидона.
– Бедный Янон, он лежал весь окровавленный, с пробитой головой…
Крик Ланы и новый приступ отчаяния заглушил его слова. Теперь он сидел у ее изголовья. Его взгляд был прикован к двум чудесным холмикам ее грудей, которые так привлекательно то опускались, то поднимались в такт рыданиям. Из нижнего белья женщины планеты знали только трусики, и сейчас его воспаленному взору благодаря так вовремя расстегнувшейся пуговичке предстало потрясающее зрелище. Наверное, внутреннее возбуждение передалось телу, и ее упругие девичьи груди напряглись, соски вытянулись и затвердели. Они то поднимались ему навстречу, заманчиво покачиваясь из стороны в сторону, то опускались, маня за собой. Его рука, не в состоянии больше ждать, пролезла под платье.
– Что ты делаешь, Гнидон?..
– Ты вся горишь, тебя надо остудить. – Его рука, нехотя оставив столь желанные и отчаянно близкие груди, подхватила край платья и стала их обдувать.
– Ты такой заботливый. – Ее рука обвилась вокруг его шеи, привлекая к себе, и он ощутил жар ее губ на своей щеке. – Не оставляй меня!
Он стал покрывать поцелуями ее щеки, глаза, осушая их от слез.
– Я всегда буду рядом, буду твоей опорой…
В знак благодарности она обеими руками обняла его, и его щека прикоснулась к ее обнаженной груди, выскользнувшей из-под платья. Губы сами впились в ее уста. Она ответила на этот поцелуй, но, когда он затянулся и перестал походить на дружеский, ее рука уперлась ему в грудь.
– Гнидон, не надо…
– Что ты, Лана, я просто хочу тебя утешить, ты сейчас как никогда нуждаешься в заботе и ласке.
Казалось, его слова возымели действие, и Лана еще какое-то время позволяла себя целовать и ласкать. Похоже, она впала в забытье. Осмелев, он расстегнул все, кроме последней, пуговицы на ее платье. Рука Гнидона судорожно перебегала с одной груди на другую, словно не зная, какую выбрать. Остановившись на правой, его пальцы стали играть с соском, то вытягивая, то сжимая его.
Оставив губы, он принялся целовать ее в шею, а рука девушки легла ему на голову, прижимая к себе. Затем его губы, спустившись с шеи к подножию упругого холмика, жадно впились в него и начали подъем, чтобы достигнуть затвердевшей вершины. Его язык играл ее затвердевшим соском, губы сжимали его, словно пытались добыть из него несуществующее молоко. Рука, соскользнув с другого холмика, устремилась вниз, пока не достигла выпуклого животика, где остановилась, не рискуя продолжить свой спуск.
– Гнидон, что ты делаешь? – очнувшись, еле слышно произнесла Лана. – Не надо.
– Лана, милая, не надо меня бояться, – с сожалением выпуская готовый взорваться сосок, как можно нежнее произнес он. – Ты больше не плачешь, тебе лучше… – И его рука расправилась с последней пуговицей.
– Какой ты внимательный! – И она опять притянула его к себе, даря сладкий поцелуй прямо в губы, чуть-чуть более продолжительный для дружеского, но слишком короткий для любовного.
– Лана, я люблю тебя, – неосторожно вырвалось у Гнидона.
– Что ты сказал? Любовь. Да, я любила Янона. Я знаю, ты тоже его любил. Его все любили, – прошептала Лана. Она потеряла связь с действительностью.
На какое-то время ее трепещущее тело опять оказалось в его власти. Взгляд Гнидона устремился вниз, туда, где из-под распахнутого платья виднелся соблазнительный выпуклый живот и то желанное, что скрывалось под белыми трусиками, сквозь которые еле заметно проглядывало темное пятнышко волос. Он пожирал ее тело глазами, а его рука потянула за розовую, завязанную бантиком веревочку, которая удерживала трусики на ее теле. Они немного сползли, открыв взору еще один небольшой холмик, покрытый редкими курчавыми волосиками. Гнидон скинул с себя рубашку и принялся стягивать штаны, откуда бешено рвался на свободу восставший жезл. Трусы после принятия душа он предусмотрительно надевать не стал. Заметив, что Лана лежит с закрытыми глазами, он приподнял ее за шею и осторожно освободил ее от остатков платья. Теперь только трусики прикрывали ее наготу. Снять их он не решался. Прижавшись своим горящим копьем к ее бедру, он обеими руками стал жадно ласкать ее безвольное тело. Затем одна рука раздвинула бедра девушки и от коленок начала подъем вверх, туда, откуда шел нестерпимый жар, и остановилась в миллиметре от заветной цели, которая по-прежнему была скрыта за тонким слоем белой материи. Он начал тереться членом об ее бедра. Желание сжигало его, но клочочек светлой материи оставался для него непреодолимым препятствием.
В своих нескончаемых эротических снах он не раз опускал свой жезл в ложбинку между ее грудей. Это желание навязчиво преследовало его. Ради этого и путешествовал его тяжело дышащий член по ее телу. Цель была уже близка. Вот он с разбегу уперся в ее грудь, которая восхитительно закачалась от этого толчка…
…На этом и порешили. Постепенно все печи на планете стали выплавлять металл с другими характеристиками, и корабли одевались в бракованную броню.
– Пойдем, любимый, у нас сегодня последняя ночь. – Тана взяла Катона за руку. – Я ухожу завтра утром.
– Ну почему, ты же говорила, что через несколько дней?
– Странная смерть Янона заставляет меня спешить. Не убивают не-гуманоиды рабов просто так. Раньше им до нас не было дела, только выполняй норму, а теперь…
– Да, слишком многое не укладывается в привычные для них рамки поведения.
– Поэтому никто не должен знать, что я ушла. Пусть думают, что много работы на полях, а потом я приболею, и на глазах у всех тебе будут передавать от меня приветы. Поступай и ты так же. И еще. Я постараюсь в срок успеть в горы на всеобщий Совет, но вы своего представителя обязательно пошлите, и пусть он не знает о моем присутствии.
Закончив на этом деловую часть, они направились искать свободную нишу, чтобы устроить праздник любви. Судьбе было угодно распорядиться так, что они расположились по соседству с Гнидоном и Ланой.
В этот момент Лана опять пришла в себя. Ее глаза широко раскрылись, увидев прямо перед собой огромное, готовое взорваться красное чудовище.
– Гнидон! – вскрикнула она. – Как ты мог?!
Она попыталась оттолкнуть его, но промахнулась, и неожиданно красная голова оказалась плотно зажатой в ее ладони. Лана растерялась и, не зная, что предпринять, продолжала держаться за пылающий член. Потрясенная девушка не понимала, что делает. Она никогда не видела восставший член. Это был взгляд не любопытства или желания, это был взгляд, преисполненный ужаса, и бессознательно она продолжала стискивать голову чудовища.
– Гнидон, Гнидон, что же это такое, что это? – пролепетала Лана.
Ей казалось, что и без того огромный зверь вырос в ее руках еще больше, раздался вширь, а затем вдруг раздулся до совсем уже невероятных размеров, и из его раскрывшегося рта выстрелило что-то белое и липкое, разлетаясь по мере своего стремительного полета в разные стороны, попав в ее раскрытый рот, на щеки, залепив глаза. Она почувствовала, что чудовище обмякло в ее руке, и она, наконец, смогла от него освободиться, ощутив, как слиплись ее пальцы. Непроизвольно она сделала глотательное движение, и что-то горькое проникло в горло. Напряжение спало, и она начала понимать, что произошло что-то нехорошее, что-то вышло не так, неправильно.
Гнидон очень испугался, когда Лана очнулась и попыталась его оттолкнуть. Он с ужасом подумал, что, придя в себя, она поймет его замыслы, и уже ругал себя за поспешность, как вдруг ощутил свой член в ее руке. Она так сильно сжала его, что ему показалось – еще немного, и его детородный орган лопнет. Гнидон понимал, что Лана делает это с перепугу, машинально. Но ему было все равно. Он неудержимо приближался к вершине блаженства. Своим основанием его член покоился на ее груди, разбухший сосок приятно упирался между его яичек. Но наслаждался он подобным состоянием совсем недолго. Это для Ланы время застыло, для него же оно длилось всего мгновение и закончилось оглушительной вспышкой. Он кончил, испытав то сладостное чувство, к которому так давно стремился. Таким неожиданным образом сбылись его самые смелые мечты. Сама того не подозревая, Лана помогла ему взобраться на вершину блаженства. Едва он кончил, как почувствовал, что рука Ланы предательски бросила его, когда он хотел еще и еще, но осталась лежать рядом, кончиками пальцев касаясь яичек. Он перехватил осиротевший член в свою руку и продолжил работу, которую не завершила Лана, освобождая и освобождая его от семени. Уже опавший член скатился в столь желанную ложбинку между грудей. Гнидон, сжав обе груди с застрявшим между ними членом, закончил то, что она начала, но бросила в самый неподходящий момент. Его естество обмякло, сжалось и вывалилось из ложбинки.
Удовлетворив свою похоть, он опять испугался реакции Ланы.
– Лана, Лана, – опережая ее и боясь ее слов, заторопился Гнидон. – Тебе нужна сейчас ласка и забота, не надо этого бояться…
– Почему ты голый? – спросила девушка и, взглянув на себя, добавила: – Где мое платье?
– Ты вся горела, тут очень жарко, – не зная, что ответить, промямлил Гнидон.
– В чем это я липком? – проведя рукой по щеке, спросила она. – Что ты собираешься со мной сделать? – Ее взгляд остановился на его опавшем члене. – Ты решил воспользоваться моим состоянием и овладеть мною?..
– Что ты, Лана, как ты могла такое подумать? – судорожно пытаясь подобрать нужные слова, заговорил Гнидон. – Я никогда не смогу сделать тебе больно. – И тут его осенило: – Мы ведь теперь остались одни, ты потеряла любимого (эта фраза далась ему с трудом), а я потерял друга. Уверен, что, умирая, он завещал нам быть вместе. Кто, как не лучший друг, должен позаботиться о его любимой. Лана, Янон не против нашей близости. Доверься мне. Будь моей, прямо сейчас. Позволь мне сделать тебя счастливой. Сделай это ради светлой памяти о Яноне. Янон бы одобрил это.
Гнидон сумел найти именно те слова и аргументы, против которых Лана оказалась бессильна. Она не сомневалась, что так бы и сказал Янон, умирая у нее на руках.
Внезапно взгляд Ланы потух, она непроизвольно раскинула руки и раздвинула ноги, дыхание ее стало ровным, и голова склонилась набок.
Гнидон понял – теперь он может делать с ней все. От этой вседозволенности он даже растерялся, не зная с чего начать. Гнидон стал оглядывать свои владения, смакуя каждую деталь ее беззащитного тела, пока его взгляд не наткнулся на белую полоску трусиков. Торжествуя, он снял их и раздвинул ее ноги, чтобы лучше видеть предмет своего вожделения.
Жгучее желание с новой силой проснулось в Гнидоне. Он беспорядочно покрыл поцелуями прекрасное тело, попытался найти ее губы, но она отвернулась, не дав себя поцеловать. Он понял, что ее губы потеряны для него, но и без того у него много работы. Он жадно набросился на ее груди, кусая затвердевшие от возбуждения соски, оставляя кровавый след.
Гнидон никак не мог осмелиться прикоснуться к заветному месту. Наконец он решился овладеть Ланой. Он попытался с ходу проникнуть в нее, но у него ничего не получилось. После нескольких безуспешных попыток, помогая себе руками, он смог ввести член, но пещера не хотела отдавать свои сокровища. Он уперся в препятствие. Она еще девушка! Его торжеству не было предела. «Янон, ты даже не смог сделать свою любимую женщиной. Я буду у нее первым! Я обошел тебя, слышишь – обошел! Не ты, а я первый!» За этими мыслями он не заметил, как его член опал. Все попытки прорваться сквозь, казалось бы, хрупкую преграду ни к чему не привели. «Проклятый Янон, даже мертвый ты не оставляешь меня в покое. Это ты все подстроил! Ты специально оставил ее нетронутой, чтобы я сейчас не мог ею насладиться. Почему ты не расчистил мне дорогу?!»
Гнидон страстно желал обладать Ланой, его прямо трясло от желания, но оно никак не передавалось его члену. Предприняв еще несколько безрезультатных приступов, он сдался. «Не так, так по-другому ты будешь моей!» С этими словами он поднял ее ноги и, согнув их в коленях, прижал к животу. Оставшись довольным позой, медленно ввел указательный палец, пока тот не уперся. Вытащив, он сжал четыре пальца руки вместе и со злобной усмешкой начал их засовывать в Лану. Достигнув преграды, он, видимо, слишком легко надавил на нее, и, спружинив, рука выскочила наружу. Озверев от очередной неудачи, он грубо вошел в нее рукой и гораздо сильнее, чем требовалось, надавил. Лана, заскрежетав зубами, осталась безмолвной. Препятствие рухнуло, но, не замечая, что цель уже достигнута, он еще несколько раз повторил эти движения, доставляя ей ненужную боль. Наконец, остановившись, он почувствовал на своей ладони ее горячую кровь и, вытащив руку, самодовольно полюбовался красными пятнами. Затем брезгливо вытер пальцы об ее живот, оставив на нем несколько кровавых полос. Все это возбудило его, и он возобновил свои попытки. Вход в заветное место, то ли от крови, то ли от реакции ее организма, стал влажным, и его вялый член постоянно соскальзывал с верного пути. Он поднял белые трусики и вытер ими у нее между ног, потом, подумав, окутал ими свое достоинство и поработал над ним руками. Это помогло, и он вошел в нее. Но на большее Гнидон оказался не способен, возбуждение начало спадать, и тогда, оставив в ней только головку своего готового опять сбежать члена, он принялся удовлетворять себя руками. Медленно, но верно он приближался к вершине блаженства, правой рукой занимаясь самообслуживанием, а левой гладя ее пылающие бедра. Головка члена на мгновение напряглась и извергла горячую струю. Гнидон ликовал. Он кончил. Кончил в нее.
Ниша ярко освещалась тремя масляными светильниками. Катон, зная привычки Таны, стал их поочередно гасить.
– Ты не хочешь на меня посмотреть? – произнесла она, когда он погасил два из них и потянулся к третьему.
Катон замер с протянутой рукой, а Тана при тусклом свете последнего светильника стала медленно перед ним раздеваться. Сняв с себя белые трусики, она не стала прикрывать руками свою наготу и позволила Катону любоваться своим телом.
– Я тоже хочу тебя видеть.
Катон наконец оторвал руку от так и не погашенного светильника и стал в спешке раздеваться, словно боясь, что она передумает. Тана, поборов смущение, разглядывала крепкое тело возлюбленного, пока не остановилась на уже проснувшемся мужском достоинстве. Катон перехватил ее взгляд. Он был рад, что она перестала стесняться наготы. Вдоволь налюбовавшись друг другом, они не спеша сблизились и слились в поцелуе. Но это был не последний подарок, который Тана приготовила на прощание. Она медленно стала покрывать тело Катона горячими поцелуями. Не осталась без внимания и его восставшая плоть. Потом она позволила ему поцелуями испить нежность своего тела, допуская его губы в самые заветные места. Когда возбуждение достигло предела, их тела слились. Они любили, словно в последний раз, страстно и умело. Каждый из них старался доставить как можно больше удовольствия партнеру, получая то же самое взамен. Ночь пролетела как одно мгновение, и сигнал к подъему застал неутомимых любовников в пылких объятиях друг друга.
Возбуждение прошло, и Гнидон уселся прямо на пол, обхватив лицо руками. Он почувствовал, что они пахнут ею. Этот запах еще долго будет преследовать Гнидона. Его взгляд упал на ее тело. От него шел нестерпимый жар, напряженная грудь и выпуклый живот соблазнительно колыхались в такт учащенному дыханию. Ноги были широко расставлены, между ними все пульсировало и звало к себе. Молодое тело Ланы, помимо ее воли, поддалось ласкам Гнидона и никак не могло остыть, а он оказался не способен его удовлетворить.
– Твое тело жаждет любви – сейчас ты ее получишь, – зло усмехнулся он и с этими словами грубо проник в нее несколькими пальцами.
Насилуя ее рукой, или удовлетворяя, как он себе это представлял, он со смешанным чувством злобы и торжества наблюдал, как она вся трепетала под его рукой. Тело Ланы, не знавшее любви, отзывалось каждый раз, когда он со всей силы всаживал в нее свои пальцы. Лана вся пылала, а Гнидон был холоден, ее возбуждение больше не передавалось ему. По тому, как у нее там все затрепетало, он понял, что она близка, очень близка… И увеличил темп, пока его рука не стала совсем влажной. Гнидон почувствовал вспышку внутри Ланы, ее тело последний раз вздрогнуло и обмякло, миновав вершину возбуждения.
В двух нишах всю ночь пылала любовная страсть, но как непохоже было нежное прощание возлюбленных на жестокое изнасилование ради удовлетворения похоти! Когда ты даришь любимому частичку своей души, когда влюбленные, соединяясь в любовном экстазе, стараются доставить как можно больше удовольствия друг другу, вместе они достигают заоблачных высот. Но когда женщина отдается по принуждению, не жди от нее ответных чувств и ласки. Чего же стоит такая любовь?
Утром Гнидон проснулся в одиночестве. Ланы рядом с ним не было. Все последующие дни он искал встречи с ней, безумно желая вновь обладать ее телом. Мужская сила вернулась к нему. Но, даже став предателем, Гнидон остался рабом и мог покидать загон только в оковах, в составе отряда, направляющегося на работы. Лана же, обладая относительной свободой передвижения, избегала встречи с ним. Забегая вперед, скажем, что Гнидон никогда больше не видел изумительных изгибов ее тела, не вдыхал дурманящий запах, не слышал ее бархатный голос…
Когда Катон в колонне рабов направлялся в карьер, Тана какое-то время шла в небольшом отдалении, не в силах расстаться с любимым. Ей предстояло отправиться в дальнюю, полную опасностей дорогу, и, кто знает, суждено ли им встретиться вновь, сольются ли вновь их тела, даря нежность и ласку?
Рабы, как и многие жители этой многострадальной планеты, вступили на путь борьбы, перейдя свой Рубикон. Вместе с ними были и наши герои – Хитон, Зана, Катон, Тана, Зенон и другие. Сделал свой подлый выбор и Гнидон, вступив на кривую дорожку предательства. Лане же только предстояло найти свой путь в жизни. О ее выборе мы еще узнаем.
Стратег.
Размышления: враг твоего врага
Недостатки языка сильно затрудняли описание тех выводов, к которым пришел Стратег. На большинство вопросов можно ответить только «да» или «нет», но жизнь намного сложнее. Помимо черных и белых, в ней присутствует нескончаемая гамма других цветов и оттенков. Стратег вообще не любил однозначных ответов и старался их избегать.
Конфедерация зеерян. Рэмы, безусловно, их враги. Можно ли утверждать, что зееряне – враги врага Земли? Четкого ответа на этот вопрос не было. Зееряне точно не враги Земли, но пока и не друзья. Стратег рассчитывал на их дружественный нейтралитет или, в лучшем случае, пассивное сочувствие и информационную помощь. В идеале они могут стать друзьями Земли. Но до этого далеко, и само собой этого не произойдет.
He-гуманоиды. Нельзя с уверенностью сказать, что они враги Империи рэмов, но точно не друзья, и вооруженный конфликт между ними не исключен. Но, с другой стороны, можно не сомневаться, что они враги Земли. Сведений о не-гуманоидах было до обидного мало. Известно, что это объединение пяти не-гуманоидных цивилизаций, и Стратег очень надеялся, что удастся внести разлад в их ряды.
Империя рэмов была расой завоевателей, покорившей уже не одну цивилизацию, а это означало, что у них должно быть много врагов, о которых людям ничего не известно. Среди них могли оказаться и друзья Земли.
В настоящее время среди врагов Империи рэмов явных друзей Земли не было. Их следовало искать. Среди врагов твоего врага должны оказаться твои друзья.
Конфедерация зеерян
Конфедерация зеерян состояла из семнадцати независимых республик и была достаточно аморфным образованием. Если данный вопрос одну из республик не интересовал, она не принимала участие в обсуждении, и ее представители не входили в соответствующие комитеты.
Скрытность и недоверчивость – вот два основных качества, которые характеризовали как самих зеерян, так и их отношения с другими цивилизациями, да и между отдельными республиками.
Этот район Вселенной оказался на редкость богатым на планеты, пригодные для заселения, а звездные системы располагались так компактно, что еще до открытия под-пространственного перехода экспансия зеерян достигла внушительных размеров, и они заселяли одну систему за другой. На вновь освоенных территориях стали возникать диктатуры. Со временем все доступные звездные системы оказались колонизированными, и свое жизненное пространство они могли теперь расширять только за счет захватнических войн, в результате которых образовались государства, объединяющие несколько близлежащих систем. Открытие первого, еще не совершенного, подпространственного двигателя на время положило конец междоусобным войнам, дав очередной толчок освоению космоса.
Вскоре все планеты, оказавшиеся в районе действия новых космических кораблей, были поделены. Государственные образования укрупнились, но суть их и цели не изменились. Диктаторы, императоры, узурпаторы всех мастей остались верны себе, и войны продолжились. Именно в этот период укрепилось недоверие и подозрительность, когда заключенные союзы с легкостью разрушались, мирные договоры никто не собирался соблюдать.
Сами по себе космические сражения бесполезны и ничего не дают победившей стороне. Целью любой звездной войны является захват планет, пригодных для проживания, богатых полезными ископаемыми или занимающих стратегически важное положение – для создания военных баз. Зеерянские ученые совершили открытие, положившее конец войнам, сделавшее их ведение бессмысленным. Они научились взрывать планеты. Какой смысл завоевывать планету, которая в любой момент может быть уничтожена вместе со всем населением, а заодно и с теми, кто ее захватил? Диктаторские режимы уступили место народным, республиканским и демократическим правительствам, пока не сложилась Конфедерация, объединившая семнадцать республик, которые остались при этом независимыми.
Совет стал главным органом Конфедерации. Туда и направлялся свободный гражданин Филон тот У, чтобы сообщить о назревавшем конфликте между Империей рэмов и Землей. Совет был занят обсуждением во втором чтении проекта постановления о внесении поправки в Положение о взаимоотношении полов – считать поцелуй в щеку сексуальным домогательством или нет. Так что Филону тот У предложили включить его сообщение в повестку дня в порядке очереди, где-то через два месяца. Теперь ему стала более понятной фраза посла Земли, который сказал об их политической системе, что это вакханалия демократии. У Филона тот У было такое чувство, словно его опутали паутиной. В непосредственной близости разгорается космическая война, но никому нет до этого дела, все заняты обсуждением и решением рутинных вопросов, ни к кому на прием не пробиться, записываться надо за месяц. Он решил действовать в обход, зная, что председатель Совета Конфедерации и глава Комитета обороны – большие любители скоротать вечерок в элитном клубе «Ночной мотылек». Закрытых клубов не существовало, это нарушало принцип демократии, но этот клуб был безумно дорогим, и вход в него разрешался только с дамами, причем семейные пары не допускались. Узнав по своим каналам, что сегодня вечером обе интересующие его персоны будут там, Филон тот У приступил к осуществлению своего плана.
Прежде всего ему требовалась вторая половина, и он направился в Комитет по связям с человечеством, в котором числился. Только теперь он задумался обо всей нелепости существования этого комитета, учитывая, что никаких связей с людьми не существовало, не были установлены даже дипломатические отношения. В этом комитете работала секретаршей очаровательная Мелон У, за которой он ухаживал.
– Ах, милый, – томно закатив глазки, встретила она его, – ты всегда не вовремя. У меня опять сегодня такая мигрень…
– Как жаль, – заранее зная результат, Филон тот У прервал ее причитания, – а я хотел тебя пригласить в «Ночной мотылек». Придется подыскать замену, одного туда не пустят.
– Ты знаешь, – мгновенно изменившись в лице, затараторила она, – мне, кажется, стало лучше. Мы еще успеем в комитет по общению между полами, чтобы заключить контракт.
– Сегодня он нам не понадобится, – наслаждаясь ее нервной гримасой, сказал он, – я себя не настолько хорошо чувствую, чтобы ложиться с тобой в постель. Встречаемся у входа в «Мотылек».
Увидев ее в обтягивающем платье с широким вырезом, открывающим взорам соблазнительную упругость ее небольших грудей, Филон тот У на мгновение пожалел, что отказался от контракта, но быстро взял себя в руки. Если все пойдет по плану, этой ночью ему будет не до любви. Они сидели в приятном полумраке клуба, потягивая шипучий фирменный напиток, наслаждаясь музыкой и представлением. Те, кого он караулил, появились одновременно и сели вместе со своими дамами за один столик. Из шести мест заняты оказались только четыре, и, подхватив под руку свою спутницу, Филон тот У подсел к ним, благо это допускалось правилами клуба. Он был знаком и с Зазиром тот Револьд, председателем Совета Конфедерации, и с Салованом-хван, главой Комитета обороны. Дождавшись, когда женщины, пересев, образовали свою компанию, он подсел поближе к мужчинам и, ничего не объясняя, включил на мониторе, который был за каждым столом, запись нападения рэмов на космическую станцию «Пионер-4». Вечер был испорчен, дамы остались недовольны, зато уже на следующий день Филон тот У получил новое назначение и было принято решение созвать внеочередное, расширенное заседания Совета Конфедерации.
Корабль вышел из подпространства в непосредственной близости от звездной системы Крол, и его мгновенно окружили боевые звездолеты. Это было самое охраняемое место во всей Конфедерации – здесь располагался ее арсенал. Крол находился в самом центре Конфедерации, и за время войн все его планеты стали непригодны для жизни. После заключения всеобщего мира и создания Конфедерации здесь решили устроить склады оружия, которое в избытке имелось в каждой республике, а теперь в одночасье стало ненужным. Его собрали в одном месте и сохранили для отражения агрессии извне. Последний раз им воспользовались около ста лет назад, когда на них напала Империя рэмов.
Филон тот У, в новой для себя должности уполномоченного комитета обороны, прилетел с инспекцией – проверить, как охраняется этот огромный арсенал, расположенный на семи планетах, и в каком состоянии находится само оружие. Результатами проверки он остался вполне доволен.
Следующим объектом стала одна из планет в Поднебесной Республике Сям. Все планеты в Конфедерации уже давно заминировали, и их можно будет взорвать на расстоянии, если возникнет такая необходимость. За всю историю таким способом уничтожили пять планет. Две очень давно, когда это оружие только появилось, а три – совсем недавно, во время войны с Империей. После этого зееряне заселили много новых планет, чтобы уменьшить плотность населения, особенно в пограничных районах.
Конфедерация нехотя отходила от спячки, от череды дебатов, обсуждений, заседаний, голосований и ратификаций, возвращаясь к суровой действительности.
Стратег. Размышления:
есть ли предел лжи во благо
В раннем детстве Стратег совершил незначительный проступок, за который ему должно было попасть от родителей. Он долго не решался им признаться, хотя понимал, что рано или поздно все вскроется. Но, как говорят, не пойман – не вор, и он солгал, свалил вину на другого, сделав при этом потрясающее открытие: если сказать правду – тебя накажут, а тут он не только не пострадал, а даже удостоился похвалы.
К счастью, он быстро осознал, что незаслуженная похвала к добру не приведет, а врать – просто нехорошо. С тех пор он старался быть предельно честным, пока не стал Стратегом. В этой должности он опять столкнулся с этой проблемой, но уже с другой стороны. Всем известно такое понятие как ложь во благо. У него был неограниченный доступ ко всем секретам, и он зачастую не имел права их раскрывать, но отмалчиваться или уходить от ответа – это еще не означает лгать. А что делать, если прямой ответ причиняет страдание людям? Стратег для себя уже давно ответил на этот философский вопрос – допустима ли ложь во благо. Да, были случаи, когда Стратегу из добрых побуждений приходилось лгать.
Неожиданно этот вопрос встал в другой плоскости – есть ли предел лжи во благо? Стратег не мог взять и просто так объявить всем людям: Империя рэмов настолько сильна, что у Земли нет шансов выстоять в открытой схватке с ними. Его бы просто не поняли и наверняка обвинили бы в предательстве. Он был не в силах заставить поверить всех, что единственный шанс победить – это сдать Землю, сохранив при этом Звездный флот и элитные войска. А ведь их нужно не просто сохранить, нужно сделать это втайне, имитировать их гибель. Он не мог допустить, чтобы об этом узнали и началась паника. Стратег не смел ввести в курс дела даже тех людей, которым доверял, это неминуемо приведет к тому, что о его замыслах узнают многие, а рано или поздно и рэмы – после чего спасение будет уже невозможно. Нет, Стратег не боялся предательства со стороны этих людей. Но заинтересованные лица могли догадаться по их поведению или просто по реакции на некоторые события. Стратег не имел права рисковать. На кон было поставлено само существование человечества. Стратег должен был попытаться обмануть всех. Он не скажет правды никому, и не будет предела лжи во благо. Ступив на этот путь, самое главное – не начать лгать самому себе.
Империя рэмов.
Блистательная Белая Рэмия.
Император РэмсирДлан
Главный Сир находился в своем рабочем кабинете, когда ему доложили о прибытии гонца. Посланник оказался красным рэмом и вошел в сопровождении духовного наставника, что сразу насторожило Императора. Значит, Каам в курсе депеши, а это ничего хорошего не сулило. Красный рэм молча поклонился Рс'Длану, вручил ему небольшой сверток и, не проронив ни слова, удалился. Оставшись наедине со своим духовным наставником, Император, немного нервничая, развернул сверток. Внутри оказалась богато инкрустированная деревянная шкатулка, на крышке которой красовался герб Тайных Правителей Империи: на фоне силуэта горы Великого Воителя, из вершины которой вырывались клубы дыма, на постаменте лежала открытая книга. Предание гласило, что ока содержала свод Тайных Знаний. Сердце РэмсирДлана сжалось от недоброго предчувствия. Открыв дрожащими руками крышку, он обнаружил внутри миниатюрную копию древнего трона рэмов, трона Завоевателей, Покорителей Вселенной, на котором он ежедневно восседал. Трон был поражен копьем Воителя. Сомнений не было – Метка.
– Видишь, к чему привела твоя нерешительность, – заговорил наставник. – Знай же, что Метка – это последнее предупреждение. Она означает, что ты исчерпал терпение Правителей. Если ты немедленно не приступишь к выполнению их пожеланий, потеряешь все.
– Насколько я понимаю, – взяв себя в руки, уже спокойно отвечал Император, – требование всего одно: проголосовать на Большом Хурале за начало девятого Великого Завоевания. До его открытия я это «пожелание» выполнить все равно не могу. – С этими словами Император отвернулся, давая понять наставнику, что хочет остаться один.
– Не советую вести себя столь заносчиво, – не скрывая обиды, пробурчал Каам. – Поинтересуйся судьбой императора, который осмелился проигнорировать Метку.
Оставшись наедине, РэмсирДлан предался воспоминаниям. Его клан, клан Сиров, стал царствующим в ходе седьмого Великого Завоевания. Клан Шевалье, находившийся в те времена у власти, и Император РэмшевЛэн выступили на Большом Хурале против начала Завоевания. Клан Сиров занимал позицию ведущего клана и поддержал войну с химикус-генетикус. Возможно, РэмшевЛэн был прав, призывая отказаться от этой агрессии. В ходе кампании, когда осталось захватить только одну планету, неожиданно наступил перелом. Противник применил против кораблей рэмов новое оружие, которому они ничего не смогли противопоставить. При поражении корабли разваливались, как скорлупа гнилого ореха, и экипажи мгновенно погибали. На пятом Имперском Звездном Флоте началась паника. Экипажи отказывались идти на верную смерть. Пришлось приостановить наступление и ждать прибытия еще двух флотов. По их прибытии командование долго не решалось возобновить наступление, опасаясь чудовищных потерь. Именно клан Сиров настоял на продолжении боевых действий. До сих пор историки и аналитики так и не сошлись во мнении, что же тогда произошло. Возобновив через несколько месяцев боевые действия, рэмы с удивлением и радостью обнаружили, что враг не применяет свое сверхмощное оружие, и последний очаг сопротивления был подавлен. Седьмое Великое Завоевание достигло своей цели, клан Шевалье расстался не только с троном, но и со статусом Великого клана, а Сиры получили столь желанную власть. Перечитывая рапорты и отчеты военных, РэмсирДлан так и не нашел ответа на вопрос, что же приключилось с новым оружием химикус-генетикус. Утверждения военных, что закончились его запасы, выглядели как-то малоубедительно.
Сейчас РэмсирДлан находился в патовой ситуации. Ему практически не предоставили выбора. Присланная Метка не вызывала сомнений: Тайные Правители Империи уже приняли решение о новом, девятом Великом Завоевании и не остановятся ни перед чем. Если он проигнорирует их послание, клан Сиров просто уничтожат. РэмсирДлан доверял своему советнику и разделял его мнение, что это Завоевание не будет успешным. Император, который проголосует за вторжение, в случае его неудачи не сможет сохранить власть. Это удалось только Императору РэмсирСавану, его дедушке, но второй раз такой фокус не пройдет. За такими вот невеселыми мыслями его и застал Фидор.
– Что случилось? – взволнованно спросил с порога советник. – Мне доложили, что приходил гонец.
Вместо ответа Император молча кивнул в сторону стола, на котором стояла богато украшенная деревянная шкатулка. Увидев герб на крышке, Фидор нервно заглянул внутрь и сразу все понял.
– Метка! – воскликнул он. – Я до последнего надеялся, что они оставят нас в покое. По моим сведениям, Хурал обойдется и без нашего голоса, чтобы принять решение о вторжении. Похоже, у Тайного Ордена другие сведения, и они решили подстраховаться.
– И что ты мне посоветуешь в сложившейся ситуации?
– Выбора нет. Придется на Большом Хурале проголосовать «за».
– Но ты сам говорил, что это Завоевание не будет успешным.
– Я это и сейчас повторю, но игнорировать Метку нельзя. В этом случае ты потеряешь и трон, и голову, и весь клан будет уничтожен.
– Ты хочешь сказать, что из двух зол надо выбирать меньшее? Проголосовав «за», я потеряю только трон, когда эта авантюра провалится.
– Не так все просто. Наиболее вероятен такой сценарий: нам все-таки удастся захватить планеты, которыми располагает человечество. Вторжение поспешат объявить успешным. На тебя посыплются почести и награды. Это будет период твоего триумфа, правда, временного. Его надо использовать для укрепления позиций нашего клана и постараться привлечь на свою сторону как можно больше кланов второго плана, а может, следует заключить договор и с одним из Великих кланов. Они охотно пойдут на сделку. Ведь сам Император, находясь на вершине славы, предлагает им союз.
– Думаешь, таким образом можно сохранить власть?
– Особо рассчитывать на это не стоит. Главные усилия следует направить на то, чтобы сохранить статус Великого клана, когда девятое Великое Завоевание провалится и начнется борьба за власть.
– Какой из кланов займет наше место?
– Если это случится, то это будет клан Донов.
– Гонец какой-то странный, – в задумчивости произнес Император. – Не проронил ни единого слова.
– Он бы не смог этого сделать при всем желании, – ответил Советник. – Мало кто знает, что Тайный Орден использует в качества посланников красных рэмов из Монастыря Молчащих Монахов. Они добровольно дают обет пожизненного молчания, а чтобы его не нарушить, вырывают себе языки.
В этот момент сообщили о прибытии очередного гонца, правда, в отличие от предыдущего, он оказался очень даже разговорчивым. Он поведал Императору и советнику о блестяще проведенной операции, в результате которой была захвачена космическая станция «Пионер-4», переименованная теперь в «Первенец девятого Великого Завоевания». Имперский Флот легко справился с поставленной задачей и почти не понес потерь. Отличился и десант, взявший станцию штурмом, не встретив серьезного сопротивления. Об истинной цели операции – охоте за Навигационной картой – гонец даже не заикнулся. Слушая победные реляции, Император мысленно порадовался, что у него такой хороший советник. Все произошло именно так, как он и предсказывал. Возможно, благодаря его советам удастся сохранить власть и, уж наверняка, статус Великого клана.
Воинственная Зеленая Рэмия
Зеленую Рэмию справедливо называли планетой-казармой. Здесь размещались военные учебные заведения, полигоны. А также множество кабаков, разных увеселительных заведений и… церквей. Власти заботились и о досуге боевых рэмов, и об их душах. Представители других рас, небольшое число администраторов (белые рэмы), многочисленные преподаватели и офицеры из числа желтых рэмов и красные рэмы, священники жили компактно в отдельных кварталах, куда вход зеленым рэмам был запрещен.
Рино, священник храма, расположенного, как и большинство, в окружении казарм, собирался на вечернее богослужение. Сегодня утром он получил инструкцию от Священного Синода. Вчитавшись в нее, он окончательно убедился, что вот-вот начнется война. Прямого указания на это, как и самого слова «война», в документе не было, всего лишь предписание усилить пропаганду культа Великого Воителя, разъяснять восьмую статью Великой Хартии и, наконец, провести внеочередной набор в полковые священники. Нет, сомнений быть не может: скоро война. Рино давно хотел изменить свой размеренный и приевшийся образ жизни. Теперь он не упустит своего шанса. Заявление в полковые священники уже написано, и по дороге в церковь он его отошлет.
Рино уже облачился в мантию и был готов начать службу. Он привычно посмотрел в потайной глазок и обнаружил, что сегодня прихожан больше чем обычно и храм почти заполнен. Такого уже давно не случалось. После трудового дня зеленым рэмам приходилось делать выбор между кабаком и храмом, и в последнее время они чаще предпочитали плотские удовольствия духовным. Некоторые забегали в храм в перерыве между кружками пива. Рино знал нелегкие будни боевых рэмом и не осуждал их выбор, продолжая кропотливую работу по привлечению военных в лоно церкви. Значит, не только священники получили инструкцию. Скорее всего, владельцам питейных заведений посоветовали изменить режим работы.
Группа боевых рэмов, закончив отрабатывать операцию по захвату жилых кварталов, быстро решила вечернюю дилемму в пользу кабака. У дверей первого из них их ждало разочарование. Объявление гласило, что заведение, обычно работающее круглосуточно, откроется только через три часа. После двух неудач они нашли открытое заведение, но там было не протолкнуться. Так компания оказалась на ступенях храма, твердо решив не опаздывать к открытию их любимой пивнушки.
Массивная дверь в храм была открыта. Внутри царило непривычное оживление. Лучи заходящего светила отражались в цветных витражах, изображавших сцены из жизни Великого Воителя. В дальнем правом углу стояла величественная скульптура самого Воителя, глядя на прихожан разноцветными глазами. В левой руке у него был блестящий щит, а правая рука вместе с оружием была занесена вверх, чтобы поразить врагов. Как раз в это время в чаше, расположенной у подножия Воителя, вспыхнул огонь. Служба началась.
Рино зажег священный огонь Воителя, который пылал только во время богослужения, и вышел в зал. Сегодня он был в ударе.
– Достославные боевые рэмы, собравшиеся в этом храме! Великий Воитель посвятил свою жизнь созданию нашей Великой Империи. Он принял мученическую смерть, чтобы мы могли жить. Враги предательски заманили его в свои сети. Они не смогли победить его честно, в открытом бою. Тогда они пошли на подлый обман. Они подкупили одного из его соратников. Мы поклялись забыть имя этого предателя. Умирая, герой завещал нам раздвинуть пределы Империи до размеров Вселенной. Вечная память Великому Воителю!
– Вечная память! – дружно подхватили все присутствующие.
– Все мы знаем, – продолжал Рино, – что восьмая статья Хартии, Великой и Справедливой, предоставила именно вам, боевым рэмам, честь быть продолжателями дела Великого Воителя. – Повысив голос, он произнес нараспев: – Честь защищать рубежи Империи и расширять ее пределы предоставлена зеленым рэмам. Так гласит Хартия. Будем достойны этой чести!
– Будем достойны этой чести! – в едином порыве отозвались сотни голосов.
Выйдя из храма, зеленые рэмы разошлись по кабакам. Их стены допоздна сотрясались от воинственных тостов и речей. Красные священники хорошо знали свое дело. Патриотический дух боевых рэмов был как никогда высок.
Офицер Хи Чи Ван, желтый рэм, отдыхал в кругу семьи, когда раздался звонок в дверь. Расписавшись в получении пакета, он направился в свой кабинет. Это оказалось предписание провести полномасштабные учения по высадке десанта из космоса. Операция была назначена на завтра. Хи Чи Ван задумался. Учения проводились регулярно, и в этом не было ничего необычного. Но высадка космического десанта – такого он не помнил. Это очень дорогостоящее и опасное мероприятие. В совокупности с проводимым в ближайшие дни Большим Хуралом все наводило на мысль о приближении войны. Впрочем, он был к ней готов. Не каждому поколению выпадала удача – принять участие в Великом Завоевании. Такая блестящая возможность отличиться и подняться по служебной лестнице. Он с энтузиазмом принялся разрабатывать детали предстоящей операции.
Военный звездолет, транспортник среднего класса, уносился прочь от Зеленой Рэмии. Хи Чи Ван ставил задачу перед десантной группой:
– После вхождения в верхние слои атмосферы производим высадку на десантных шлюпках. Каждая из них вмещает по шестьдесят бойцов. Всего на корабле двадцать шлюпок. После высадки закрепляемся на местности. Отражаем атаку противника и удерживаем занятый плацдарм. Наша цель – продержаться до высадки основных сил.
Транспортник вышел из подпространства и взял курс обратно на Зеленую Рэмию – там, на тренировочном полигоне, должна была состояться высадка. Чтобы приблизить условия к реальным, они провели в космосе трое суток. Корабль вошел в верхние слои атмосферы. Десантники в полном боевом облачении плотными рядами сидели в шлюпках. Раздался сигнал к высадке, и все двадцать десантных шлюпок почти разом покинули чрево корабля. Десантников вжало в сиденья. Многие боролись с подступившей тошнотой. Перегрузка достигла своего пика, когда двигатели включились на торможение. Корпуса шлюпок сотрясались от вибрации. Шлюпки обладали минимальной маневренностью, фактически они представляли собой планеры, только с двигателем для торможения. Хи Чи Ван сидел в кресле рядом с пилотом. Погодные условия были экстремальными. Плохая видимость, дождь и ветер. Часть шлюпок уже отклонилась от курса. Неожиданно сильный порыв ветра тряхнул шлюпку и практически бросил ее на соседнюю. Раздался скрежет металла, но корпус выдержал. Двум другим повезло меньше. Было видно, как из треснувшей обшивки вместе с сиденьями вылетают наружу десантники.
Наконец они достигли поверхности планеты и стали занимать круговую оборону. Им удалось отразить атаку «неприятеля» и продержаться до высадки основных сил. Поставленная задача была выполнена. Учения показали, что десантные шлюпки плохо управляемы. Сто двадцать рэмов заплатили за это своими жизнями. Шесть шлюпок отнесло далеко за пределы района высадки, что в боевых условиях зачастую означало гибель. Единственное, что порадовало Хи Чи Вана, это высокий боевой дух его подчиненных. Следовало отдать должное священникам, они знали свое дело.
Блистательная Белая Рэмия.
Ведущий клан Донов
Культ силы, а зачастую насилия, оружия и войны, царил в клане Донов. С пеленок в мальчиках культивировали дух милитаризма. Никаких других игрушек, кроме военных, они не знали. Двое малышей, увлеченно лупящих друг друга игрушечными рапирами, не вызывали ни у кого удивления. При любой возможности клан Донов не упускал случая побренчать оружием. Только один раз на Большом Хурале, когда обсуждали предыдущее, восьмое Великое Завоевание, клан проголосовал «против», и то не потому, что они не хотели этого вторжения. Просто советнику клана удалось убедить главного Дона, что Завоевание не будет успешным. Проголосовав против, клан принял самое активное участие в военных действиях. Когда произошла катастрофа, именно клан Донов возглавили позорное бегство Имперских войск, но это уже не имело значения. Удачное голосование на Хурале позволило Донам уверенно занять позиции Ведущего клана. С тех пор блеск императорской короны буквально затмил им разум.
Двум дуэлянтам, наследнику трона Донов и его извечному сопернику, РэмдонЯру, врачи смогли спасти жизни, и сейчас, все еще прикованные к постелям, они постепенно поправлялись. Едва придя в себя, они первым делом поинтересовались не своим здоровьем, а удалось ли убить противника, и оба испытали глубокое разочарование результатами поединка.
– Ну и зачем тебе это понадобилось? – пытался образумить наследника Гинго его советник. – Эта глупая выходка чуть не стоила тебе жизни.
– Я чуть не убил этого слизняка, этого придурка и недоростка, – еле ворочая языком, прохрипел Рд'Хван. – В следующий раз ему не уйти от моей разящей рапиры, она пронзит его прямо…
– По-моему, ты все перепутал, – перебил его советник, – это тебя чуть не убили.
– Но этому пустомеле тоже изрядно досталось, я его хорошенько поджарил, говорят, его даже подбросило, – нехотя согласился наследник.
– Есть большая разница. Он тебя ранил, и тебе повезло, что ты остался жив. Его же ты достал случайно. Здесь тебе опять выпал счастливый билет. Не кажется ли тебе, что ты исчерпал лимит везения?
– Но я его ненавижу, хочу его уничтожить, стереть в порошок.
– Пока эмоции будут править бал, ты не достигнешь своей цели.
– Ты мой советник, вот и подскажи, как мне убить этого выскочку. Не могу же я всадить ему кинжал в спину, хотя именно этого он и заслуживает.
– Пока злоба переполняет тебя, ты уязвим и слаб. Это другие заинтересованы в твоей смерти, чтобы место наследника стало вакантным. Тебе же смерть РэмдонЯра ничего не даст. Всегда найдется новый претендент. Ты не можешь перебить всех, кто имеет право на трон, их слишком много.
– Но я должен бороться за свое место наследника, иначе…
– Если ты будешь продолжать в том же духе, жить тебе осталось недолго. Тебе надо смириться с мыслью, что всегда будут претенденты на твое место. Слабого и беспомощного соперника иметь даже выгодно. Такой не опасен, а ты на его фоне только укрепишь свои позиции. Вот когда появится действительно сильный соперник, надо с ним бороться. Такого же противника, как РэмдонЯр, надо оберегать и заботиться о его жизни и здоровье.
– Что ты такое несешь, советник?! Чтобы я заботился о здоровье этого…
– Открой глаза. Это редкая удача – иметь такого соперника. Он тебе не опасен. Это просто гарантия, что наследником останешься ты.
Советник так и не понял, удалось ли ему убедить своего вспыльчивого и нетерпеливого подопечного: организм Рд'Хвана еще недостаточно окреп после ранения, и наследник, утомившись, заснул.
Блистательная Белая Рэмия.
Великий клан Господ и секта отшельников
Странные, необычные дела творились в Империи. Впервые за всю историю ее существования один из Великих белых кланов организовал встречу с представителями красной расы, да еще с кем – с отшельниками, которые даже со своими собратьями редко шли на контакт. РэмгосАлан, глава Таинственного клана, и Ранован, стоящий у руля секты отшельников, тайно встретились на Блистательной Рэмии, во дворце клана Господ. Строго говоря, секретной эту встречу назвать было нельзя. Она просто не афишировалась.
Зал украсили символами отшельников – восьмиконечными звездами – и флагами хозяев дворца. Волнистые линии трех цветов – зеленые, желтые и красные – по диагонали снизу вверх рассекали белые полотнища. Встреча началась с того, что РэмгосАлан, глава клана Господ, и Ранован, лидер секты отшельников, пожали друг другу руки. Историческое рукопожатие двух рас. Такое приветствие в Империи имело огромный смысл. Оно означало, что здоровающиеся признают друг друга равными. Глава одного из Великих белых кланов мог протянуть руку главе другого, признавая, что оба Великих клана равны между собой. Такое делалось при заключении союзов. Но чтобы лидеры двух разных рас, особенно красной и белой, признали себя равными – такого не бывало. Все присутствующие (Совет клана в полном составе и духовные руководители секты) оценили значимость происходящего.
После череды приветствий слово взял Ранован. В темно-вишневом балахоне, с богато украшенной восьмиконечной звездой, он сразу приковал к себе внимание.
– Наша секта начинает проповедовать новое учение. – Его голос звучал твердо и спокойно. – Мы выступаем за прекращение цепи Великих Завоеваний.
От неожиданности в зале повисла тишина. РэмгосАлан встретился взглядом со своей дочерью, которая впервые присутствовала на Совете и сидела поодаль, не привлекая к себе внимания. Во взгляде главного Господина читалось восхищение. Восхищение своей дочерью и советником, ее прозорливым умом. Когда Соланта сказала ему, с чем придут на встречу отшельники, он отказался ей поверить. Правда, она все-таки убедила его продумать на этот случай ответную речь. В облике Соланты явно проглядывало торжество – она блестяще предвидела ситуацию. Теперь ее отец не будет выглядеть растерянным и ошарашенным. Ответная речь уже подготовлена. Весь этот немой разговор не укрылся от зорких глаз Ранована. Он не только перехватил их взгляды, но и сумел расшифровать несказанное и сделать кое-какие умозаключения. Теперь ему стали понятны отношения отца и дочери. Он позволил себе лишь слегка улыбнуться уголками губ. Войдя в зал, Ранован сразу заметил присутствие молодой девушки, сидевшей так, чтобы на нее обращали как можно меньше внимания. Он признал в ней дочь Рг'Алана, но подумал сначала, что капризная девчонка уговорила отца позволить ей вблизи посмотреть на такую диковинку, как отшельники. Теперь он понял, что ошибся. Девчонка оказалась советником, и еще каким! Таинственный клан оправдывает свое название. Им явно по пути.
– Мы понимаем необходимость этого, – выдержав паузу, с достоинством ответил главный Господин. – Но в сложившейся обстановке наш клан не может публично выступить с таким заявлением. Все Великие кланы немедленно объединятся против нас. С большой долей вероятности, после этого мы потеряем статус Великого клана и не сможем бороться за реформацию власти в Империи. Дело может дойти до того, что клан будет просто уничтожен.
Глава секты отшельников понял, что слышит заранее подготовленную речь. Его уважение к Соланте укрепилось окончательно, и он принял одно важное решение.
Соланта с утра не находила себе места. Сегодня ей предстояло впервые присутствовать на Совете клана, да еще не просто на Совете, а на совместной встрече с самими отшельниками. Сейчас она, окончательно успокоившись, наслаждалась речью, которую произносил ее отец, ведь это она ее подготовила. От ее взгляда не укрылось, как Ранован еле заметно улыбнулся, глядя на нее. Она приняла это за усмешку в свой адрес и лишь позже она осознала свою ошибку. Это была реакция на осознание ее роли в жизни клана, а не насмешка над капризной девчонкой.
– Мы с глубоким уважением относимся к мужественному шагу отшельников, – продолжал РэмгосАлан, – бросить вызов основам Империи, закрепленным в Хартии, Великой и Справедливой. Оспаривать незыблемость ее первой статьи. Вы можете рассчитывать на негласную поддержку как всего клана, так и его отдельных членов. Если на вас начнутся гонения, мы предоставим вам убежище.
Ранован по достоинству оценил всю значимость этого заявления. Предоставление убежища гонимой секте или клану – поступок, заслуживающий уважения. И хотя они уже подготовились к возможным преследованиям, поддержка не помешает. Он кивнул РэмгосАлану в знак благодарности.
– Это не означает, что мы собираемся оставаться в тени, – закончил свою речь главный Господин уже под всеобщее одобрение отшельников. – Как только ситуация изменится и появится хоть малейшая возможность, мы немедленно присоединимся к вам и открыто заявим, что цепь Великих Завоеваний должна быть прервана.
Явно довольные результатами, участники этой столь необычной встречи начали расходиться. Главный Господин предложил Рановану продолжить беседу наедине. Они уютно устроились в беседке, расположенной в укромном уголке парка. Стол был заранее накрыт. Легкие закуски, фрукты и неизменное угощение на Рэмии – вино и сок из фруктов авадо. Какое-то время они молча пили вино и закусывали.
– Скажите, РэмгосАлан, – специально выбрав момент, когда тот поднес чашу с вином ко рту, прервал затянувшееся молчание глава отшельников, – ваша дочь – ее, кажется, зовут Соланта – долго уговаривала вас организовать нашу встречу?
Эффект был потрясающий. От неожиданности челюсть главного Господина отвисла, рука дрогнула, и вино выплеснулось на камзол. В ответ он не смог вымолвить ни слова. У него был такой вид, словно его застали за каким-то неприличным занятием.
– Почему бы ей не присоединиться к нам? – продолжал довольный произведенным эффектом отшельник. – Это избавит вас от необходимости пересказывать ей нашу беседу.
Пока Соланта шла по дорожке через парк по направлению к беседке, Ранован разглядывал ее и размышлял. Можно ли считать ее красавицей? Пожалуй, нет. Эталоном красоты среди белых женщин был совсем другой тип – ценились пышные формы и большие груди. Соланта же была полной противоположностью: высокая, со стройной фигурой спортивного типа, длинными ногами и еле заметной грудью. Но при всем этом она смотрелась великолепно. В ее глазах читалась внутренняя энергия. Одухотворенный взгляд выдавал нежную и мечтательную натуру. Было непонятно, как все это сочетается с таким блестящим умом. Да, нелегко придется ей в жизни. Она явно не вписывается в устои Империи. Как бы, ломая их, она не оступилась! Надо будет последить за ее успехами и обязательно помочь в трудную минуту. А в том, что трудных минут в ее жизни будет много, умудренный большим жизненным опытом отшельник не сомневался.
Когда Соланте передали, что отец ждет ее в беседке, она удивилась, а потом подумала, что глава отшельников решил снизойти до нее и познакомиться с капризной девчонкой.
– Разрешите представить, моя дочь Соланта, – произнес отец, когда она приблизилась к ним.
– Рад познакомиться с советником клана Господ, – произнес в ответ Ранован.
И опять его слова достигли цели. Теперь уже Соланта стояла с открытым ртом и никак не могла совладать с собой.
– Похоже, вы решили нас сегодня шокировать своей прозорливостью, – пришел ей на выручку отец. – Садись, дочка, от мудрого Ранована ничего не скроешь.
Соланта молча уселась за стол и, чтобы чем-то занять себя, машинально взяла ближайшую чашу с вином. Она никогда в жизни не пробовала вина и, сделав внушительный глоток, от неожиданности поперхнулась.
– Выпейте лучше сока, – теперь уже отшельник пришел ей на помощь и протянул другую чашу.
РэмгосАлану и Соланте нужна была пауза, чтобы прийти в себя, которую отшельник им и предоставил, потягивая потихоньку вино.
– А знаете, молодая красавица, вы не единственная женщина в роли советника, – продолжил удивлять Ранован. – На протяжении своей истории разные кланы, как Великие, так и второго плана, не раз прислушивались к советам женщин. Правда, делалось это всегда неофициально и тщательно скрывалось. Ни одна женщина не стала открыто советником своего клана. Очень надеюсь, что вам, Соланта, это удастся. По-моему, ваш отец уже готов к этому. Вы избрали правильную тактику. К цели надо идти постепенно, не создавая лишнего шума. Я так понимаю, что, помимо благополучия клана и всей Империи, вы собираетесь бороться и за равноправие полов. Надеюсь, не за полное?
– Я восхищена вашей прозорливостью, – наконец-то обретя свойственную ей уверенность и критическое состояние ума, смогла произнести Соланта. – Насколько я понимаю, вы догадались об истинном положении вещей, перехватив наши с отцом взгляды. До этого вы думали, что взбалмошная девчонка уговорила отца дать возможность воочию лицезреть одну из загадок Империи – отшельников.
– Вы заработали очередное очко, – благодушно разводя руки в сторону, признался Ранован, – именно так все и было. Вы все больше поражаете меня. Не хотел бы я иметь такого противника, – закончил комплиментом отшельник.
– Я против абсолютного равенства полов, – сказала Соланта, – ничего не следует доводить до абсурда. Но этот вопрос и не стоит на повестке дня. Женщины в Империи просто бесправны. Это закреплено даже в именах. Возьмем, к примеру, моего отца. У него три имени: главный Господин, РэмгосАлан и сокращенное, Рг'Алан. Каждое из них несет смысловую нагрузку. «Рэм» в начале имени указывает на то, что он принадлежит к одной из четырех господствующих в Империи рас рэмов, «гос» – говорит он принадлежности к Великому клану Господ и, соответственно, к белой расе, и только «Алан» конкретизирует его как личность. Меня же, его дочь, зовут просто Соланта, и никак больше. В этом имени не отражено практически ничего. Нам позволено, только чтобы имя начиналось с буквы, имеющейся в названии клана, – клан Господ, но такие буквы есть и в названии других кланов.
– Вы молодая особа, а уже философ, – с уважением в голосе констатировал Ранован. – Однако затронутая тема намного серьезнее. Имена в Империи – это символ неравноправия рас, их отдельных представителей и полов. Система имен создавалась веками. Возьмем зеленую расу. Можно сказать, они вообще не имеют имен. Их роль выполняют порядковые номера, и то не постоянные. При поступлении в военное училище или при переводе в другую часть меняются и номера. За свою жизнь боевой рэм в среднем меняет свой номер до двадцати раз. Это сделано специально, чтобы убить в них личность. Они не должны думать самостоятельно. Их удел – выполнять приказы.
Отец и дочь внимательно слушали откровения отшельника, которые меняли их взгляд на историю Империи и ее устройство.
– Перейдем к вам, белым рэмам, – видя заинтересованность слушателей, продолжал Ранован. – Здесь все наоборот. Как ты заметила, Соланта, мужские имена несут огромную смысловую нагрузку, подчеркивая отдельную личность, но при этом они призваны разъединять. Указывая на принадлежность к определенному клану, они не дают белой расе почувствовать себя единым целым. Белый рэм в первую очередь член своего клана и только потом – всей белой расы. Ваши же имена призваны разъединять, не дать белой расе окрепнуть. Это веками создаваемая и тщательно поддерживаемая система призвана сеять вражду и направлена на ослабление вашей расы.
РэмгосАлан и Соланта переглянулись. Такие мысли никогда не приходили им в голову. Они, наоборот, гордились мужскими именами, которые указывали на принадлежность к клану, и не раз говорили, что это большая честь – носить такое имя.
– Перейдем теперь к моему имени, – улыбнувшись, продолжал отшельник, он догадался, о чем их мысли. – Ранован. Здесь важно только то, что оно начинается на букву «Р». Все имена красных рэмов начинаются только на букву «К» или букву «Р», от слова Красные.
– А есть ли разница, с какой буквы начинается имя? – не удержалась от вопроса Соланта.
– Нет, разницы нет. В этом случае система имен дает каждому из нас почувствовать свою индивидуальность и вместе с тем призвана создать ощущение единства и этим сплотить нашу расу. Мы прежде всего красные, а потом уже личности.
– А как же вы, отшельники? – прозвучал очередной вопрос любознательной девушки.
– Ну, мы, в общем-то, не выступаем против красной расы как таковой. У нас просто свои взгляды на некоторые проблемы. Нам осталось обсудить имена желтых рэмов. На первый взгляд, здесь полная неразбериха, настолько разнообразны их имена. Тем не менее ни один желтый не носит имени, которое бы начиналось с букв «К» или «Р». На это существует негласный запрет. Легкий отголосок дискриминации. Имена желтых призваны подчеркивать индивидуальность каждого из них. Это суровая необходимость. Именно они составляют инженерную и военную элиту Империи. Желтый должен быть прежде всего личностью, обладать самостоятельным и независимым мышлением, чтобы справляться со своими обязанностями. Желтые ощущают себя индивидуумами, часто даже не осознавая свою принадлежность к желтой расе.
Проводив отшельника, главный Господин и его советник, Соланта, еще долго обсуждали услышанное, перейдя на террасу, на половину дочери. Сказанное отшельником в корне меняло их взгляд на устройство Империи и требовало переосмысления. За разговорами они не заметили, как наступил вечер.
– Дочка, а ты пользуешься спросом, – решил сменить тему Рг'Алан.
– О чем это ты? – улыбаясь, откликнулась Соланта, понимая, что обсуждение закончено и пора переключиться на что-то другое.
– Я вчера вечером получил два пояса, – перейдя на серьезный тон, торжественно произнес отец.
Было видно, что Соланта растерялась. Получение пояса означало, что нижестоящий клан предлагал неравный союз, просил защиты и покровительства. Если это было в интересах клана, то согласия дочери обычно никто не спрашивал. Соланта об этом знала, но о замужестве до сих пор не помышляла, тем более о таком, так что оказалась не готова к такому повороту событий.
– Мне? – испуганно спросила она.
– А разве у меня есть еще незамужние дочери?
– Почему же ты вчера не сказал… – упавшим голосом прошептала Соланта.
– Не хотел отвлекать тебя по пустякам перед первым в твоей жизни Советом клана.
– Ты сказал «по пустякам»! – радостно воскликнула Соланта.
– Конечно, моя дочурка, – обнимая ее и успокаивая, сказал он. – Я не собираюсь выдавать тебя замуж насильно, даже в интересах клана, – и, заметив ее излишнюю радость, добавил: – По крайней мере сейчас.
– Ах, папа, хватит шутить со мной. Кто предлагает нам неравный союз? – заговорил в ней советник клана.
– Одно предложение исходит от клана второго плана, однако самого сильного из них…
– Понятно, от клана Сеньоров, – проявила осведомленность Соланта. – Посредством этого брака, заручившись нашей поддержкой, они рассчитывают получить статус Великого клана. Я думаю, они заручились поддержкой Тайного Ордена. Союз с ними усилит наше влияние на кланы второго плана.
– Мой советник как всегда на высоте. Поддержка кланов второго плана – это неплохо, но мы не очень в ней нуждаемся. Наше влияние среди них и так достаточно велико. Я считаю, что от этого союза нам следует уклониться.
– А кто еще ищет нашего покровительства? – поинтересовалась Соланта.
– Один из Великих кланов…
Сердце Соланты сжалось. Прислать пояс наследника мог лишь нижестоящий клан, а таких было только два – клан Лордов и клан Панов.
– Да, Соланта, – помня их разговор о сердечных делах и видя замешательство дочери, сказал РэмгосАлан. – Это клан Панов, и речь идет о РэмпанРоке, том юноше, о котором ты меня расспрашивала.
Ноги девушки подкосились, но отец успел поддержать ее. Она быстро взяла себя в руки. Перед отцом вновь предстал его советник.
– Клан аутсайдеров, они уже давно балансируют на грани. – Голос Соланты звучал спокойно и твердо. – Их падение было стремительным. Они долго удерживали позиции Ведущего клана, но после провала восьмого Великого Завоевания им с трудом удалось сохранить статус Великого клана, и с тех пор они прочно заняли среди них шестое, последнее место. По-моему, они занимаются только тем, что портят кровь Царствующему клану своими мелкими и беззубыми пакостями.
– Что ты скажешь об этом, дочка?
– Это плохая ситуация. Клан Панов и клан Сеньоров борются за место среди Великих. Один хочет с нашей помощью это место сохранить, другой – это место получить. Сказав одному «да», мы неизбежно наживаем себя врага в лице другого. Лучше нам вежливо отклонить оба предложения.
– Спасибо, советник. Но вопрос я задал дочери.
– Я твой советник, главный Господин, – сказала Соланта, обнимая отца. – И интересы клана для меня превыше всего. Эмоции не затмят мой разум.
– Подумай, дочка, клан Сеньоров в качестве врагов нам не страшен, тем более что дружба Панов такую вражду перевешивает.
На этом они расстались, Соланта погрузилась в свои думы. После случайной встречи с РэмпанРоком, сразу по окончании парада, он не раз являлся Соланте в ее девичьих мечтах. Она уловила в его взгляде что-то особенное, что выделяло из общей толпы. Он был единственный мужчина, чьей женой она могла себя представить. И вот теперь достаточно одного слова, и юноша станет ее мужем. Она знала, что отец не откажет, тем более что клану вреда от этого союза не будет, хотя и особой пользы тоже. Мысли понеслись дальше. Сватовство. Свадьба. Брачная ночь. И тут ей вспомнилась шутка, что, послав свой пояс, наследник должен следить, как бы не потерять штаны. Если она скажет «да», то наследник трона Панов потеряет право на свой престол и попадет в зависимость от их клана, будет вынужден покинуть свой дом. Для него это будет брак не по любви, с некоторой долей унижения собственного достоинства. Нет, только не такой ценой! Если он и станет ее мужем, то лишь добровольно и по любви, а не потому, что глава клана Панов послал пояс своего наследника. С этими мыслями она и заснула.
Таинственная, Сокрытая Красная Рэмия.
Секта отшельников
Восемь отшельников, духовные руководители секты, собрались в зале Восьмиконечной Звезды. Здесь все они были равны между собой. Ранован, руководитель секты, вместе со всеми сидел за огромным, занимавшим ползала столом. Восемь лучей симметрично разбегались из центра, где находилась статуя Великого Воителя. Он стоял, вытянув обе руки вверх, в просторных белых одеждах. Никакого оружия, как и других предметов, у него не было. Один глаз мирно сиял нежным рубиновым цветом, другой голубым. На потолке мохнатые звезды мерцали так же: то желтым, то голубым светом. Точная копия созвездия Восьмиконечной Звезды символизировала порядок, который привнесла Империя в изначальный хаос. Именно на это созвездие указывали руки Великого Воителя, от фигуры которого веяло умиротворением и спокойствием.
В вершине каждого из лучей располагался трон. Как только последний, восьмой, отшельник занял свое место, стол ожил. Прожилки неизвестного минерала начали переливаться и испускать хорошо различимые мелодичные звуки. Легенда, которую отшельники тщательно поддерживали, приписывала этот стол самому Великому Завоевателю, будто бы он собственноручно вытесал его из единого куска минерала с его родной планеты в системе двойной звезды. Стол Откровений Великого Воителя. За ним никогда ничего не обсуждали и не вели никаких дебатов или споров. Стол Откровений этого не допускал, он начинал вибрировать и издавать угрожающие звуки. Обсуждение происходило в этом же зале рядом, а за стол садились только для того, чтобы принять решение. Казалось, он создавал располагающую к этому атмосферу, отгораживая от всего постороннего и настраивая на размышления. У сидевших за ним наступало необыкновенное прояснение сознания, казалось, еще немного, и им откроется истина. В таком состоянии и принимались решения.
Перед каждым из отшельников на столе располагались два углубления в форме отпечатка огромной ладони. Отпечатки ладоней Великого Воителя. Приняв решение, отшельник совмещал свою руку с правым отпечатком ладони, если голосовал «за», и с левым – если «против». Для принятия решения требовалось пять голосов – тогда из середины стола, между рук Воителя, вырывался ослепительный сноп света, знак достигнутого согласия.
Все восемь отшельников заняли отведенные им места. Стол Откровений ожил и запел гимн Великому Воителю. Один из отшельников, не вставая, обратился к Великому Воителю:
– Поделись с нами малой толикой своего разума. Позволь нам принять единственно правильное решение – выступать нам за прекращение цепи Великих Завоеваний или нет?
Одна из бесчисленных легенд гласила, что однажды стол Откровений отказался утвердить решение и, несмотря на то что все восемь отшельников проголосовали «за», луч не осветил зал. Сначала подумали, что стол Откровений сломался. Провели пробное голосование по другому вопросу, и стол Откровений исправно отправил луч в изображение звездного неба. После этого вознесли молитву Великому Воителю, поблагодарив его за то, что наставил их на путь истинный.
Восемь отшельников погрузились в раздумье под еле различимые звуки гимна. Приняв решение, они накрывали один из отпечатков ладоней Воителя. Ослепительно яркий столп света взметнулся вверх, отправив в путь по дорогам Империи миссионеров секты отшельников.
Дороги Империи. Сколько шагов отмерили по ним отшельники! Босиком, одетые в сшитые из грубой мешковины робы, с наголо выбритой головой, они шли в народ, неся свою веру, и неизменно находили теплый прием. Все знали, что отшельники искупают грехи всех рэмов. Но все изменилось с тех пор, как они стали проповедовать отказ от Великих Завоеваний. Их слова перестали доходить до ушей слушателей. Трудно отказаться от того, что впитано с молоком матери, что тебе преподносили как естественную цель существования Империи. С детства все знали: «Первая Статья Великой и Справедливой Хартии говорит нам, что основная цель существования Империи – ее расширение до пределов Вселенной путем Великих Завоеваний». Трудно рушить стереотипы, веками насаждаемые в Империи.
Особенно тяжело приходилось отшельникам на планете Донов, которая вся как будто была пропитана духом милитаризма. Коон приложил лекарственные травы к маленькой ранке на правом плече. Два часа назад он вошел в небольшое селение, которое сейчас скрылось за холмом, и привычно начал свою проповедь. Жители внимательно его слушали, но, когда он призвал к отказу от Великих Завоеваний, его освистали, а потом кто-то исподтишка запустил в него камнем. Они осмелились поднять руку на отшельника! Коон решил для себя, что он обязательно вернется в это селение. Когда в твоем присутствии произносят в первый раз новую, неприемлемую для тебя сентенцию, уши отказываются это воспринимать. Со второй попытки она проникает в твой разум, который отвергает ее как невозможную. Услышав то же самое в третий раз, ты уже начинаешь задумываться, действительно ли это настолько неприемлемо для тебя. Заставить задуматься жителей Империи – вот задача, которую взвалила на свои плечи секта отшельников.
Передохнув и собравшись с силами, Коон мужественно вошел в следующее селение, чтобы вновь и вновь нести идею мира, а в то селение, за холмом, он вернется. Надо дать им время, нельзя достигнуть цели, не повторив одно и то же три раза подряд.
Блистательная Белая Рэмия.
Аутсайдеры. Клан Панов
РэмпанДран, племянник главного Пана, был удивлен и очень обрадован, получив то ли приглашение, то ли приказ своего дяди прибыть к нему во дворец, на Блистательную Рэмию. Он был недоволен своей жизнью на планете Панов и давно мечтал о планете дворцов. Невысокого роста, с близко посаженными глазами и сросшимися бровями, он был полной противоположностью РэмпанРока, наследника престола Панов, и ненавидел его всеми фибрами души. Перелет на комфортабельном пассажирском корабле показался ему скучным, развлечения его абсолютно не интересовали. Это был его первый в жизни межзвездный перелет, и он надеялся, что последний. Покидать планету своей мечты, Белую Рэмию, он не собирался и сходил с трапа звездолета в полной уверенности, что дядя лично встретит его в зале прибытия космопорта. Его иллюзии быстро развеялись – за ним прислали двух бряцающих оружием зеленых рэмов. Направляясь в их сопровождении во дворец, он гадал, какую встречу окажет ему дядя и зачем он его вызвал.
Шел третий день его пребывания во дворце, а главного Пана он так и не видел. Безделье томило его. Ближе к вечеру появился телохранитель Рпн'Тлана и предложил следовать за ним. Они пришли на половину главного Пана и застали его за трапезой. В ответ на приветствие он еле заметно кивнул головой, но к столу не пригласил.
– Как тебе живется во дворце? – после долгой паузы, не переставая жевать, снизошел до племянника главный Пан.
– Скучно.
– Безделье для тебя закончилось. Завтра же советник клана начнет тебя вводить в курс дела, – и, дав понять, что аудиенция окончена, продолжил трапезу.
Засадив наследника своего трона в темницу, главный Пан решил от него избавиться, избрав самый простой способ – послать его пояс. Выбор пал на клан Господ и на Соланту, дочку РэмгосАлана. В случае их согласия сразу две проблемы были бы решены. Поддержка Таинственного клана помогла бы сохранить им статус Великого клана и отбить атаки наступающего на пятки клана Сеньоров. А во-вторых, РэмпанРок, его внук, терял право на престол. Поэтому РэмпанТлан и вызвал с планеты Панов своего племянника, РэмпанДрана, чтобы приглядеться к нему и, возможно, со временем возвести в ранг наследника. Но все пошло не так, как он задумал. От Таинственного клана пришел вежливый отказ. Пилюлю подсластило известие, что и Сеньоры, тоже пославшие пояс Соланте, остались ни с чем. Вопрос, что делать с наследником, опять повис в воздухе. Ситуация обострилась сегодня утром, когда главному Пану доставили послание от Тайного Ордена. Это оказалась плетка. Плетка, посланная Тайным Орденом в его адрес, означала, что они в курсе секретных дел, творящихся в клане с ведома главного Пана, и выражают свое недовольство. Мало того, они требуют немедленно положить этому конец. Главный Пан понял, что Ордену стало известно, что наследник находится в темнице.
Он был просто взбешен полученным посланием и сразу же вызвал своего советника.
– Какая наглость! – бушевал РэмпанТлан. – Скоро в собственных покоях нельзя будет воздух испортить, чтобы красные не унюхали и не сказали, что им это не нравится.
– Надо что-то делать, – осмелился подать голос советник. – Игнорировать послание Ордена нельзя.
– Почему это нельзя? – прошипел главный Пан. – Что они могут мне сделать? Какая раса правит в Империи – мы, белые, или эти красные коротышки? – все больше распалялся РэмпанТлан.
– Я знаю только один случай, – предусмотрительно выдержав паузу, продолжил Гандау, – когда глава клана, получив плетку, не исполнил пожеланий Тайного Ордена.
– А, вот видишь! Я отошлю им эту плетку назад, – ощутив поддержку, воодушевился Рпн'Тлан. – А кто это был? Кто эти смельчаки?
– Это был клан Мэров, – печально ответил советник.
– Клан Мэров? Что-то я не слышал про такой…
– А такого клана и не существует, Тайный Орден позаботился об этом.
– Неужели придется освободить этого щенка?
– Выбора нет. А плетку надо вернуть в Тайный Орден с богатыми подарками и только после того, как будет выполнено их пожелание, вернее, требование.
Главный Пан решил все же не отказывать себе в удовольствии напоследок поиздеваться над наследником. Для этого он даже спустился в подземелье.
– Ну как, у тебя было достаточно времени подумать о своей судьбе? – Голос РэмпанТлана звучал надменно и самоуверенно. – Если не хочешь, чтобы тебя постигла участь твоего отца, подпиши добровольный отказ от прав на трон Панов. И сразу окажешься на свободе. Если предпочитаешь уединение, можешь остаться здесь, я сам лишу тебя прав наследства! – Здесь Рпн'Тлан кривил душой, это было не так просто сделать.
– Я хочу поговорить с моим советником, – хладнокровно ответил пока еще наследник трона.
Рпн'Тлан повернулся и молча вышел, довольный собой и тем, какой ловкий ход он придумал. Он одновременно выполнит требование Тайного Ордена и избавится от наследника. В том, что он убедит Медосота помочь ему уговорить пленника, он не сомневался.
Медосот, советник наследника трона Панов, находился под домашним арестом. Увидев РэмпанТлана, входящего в его апартаменты, он сразу понял, что сейчас наступит развязка.
– Хочешь спасти жизнь своему дружку? – вместо приветствия бросил с порога главный Пан.
– Если это не противоречит интересам клана, – осмотрительно ответил советник.
– Какая преданность! Ты даже поспособствуешь укреплению моего клана, – потирая руки от удовольствия, продолжил Рпн'Тлан. – Уговори наследника добровольно отказаться от прав на мой трон.
– Можно попытаться, – уже заинтересованно ответил Медосот. – Но где он?
– Не надо казаться глупее, чем ты есть. Небось уже давно догадался, что собутыльник в темнице.
– Где я с ним встречусь? – скрывая волнение, спросил Медосот. – Его приведут ко мне, или мой домашний арест закончился?
– Он останется в темнице, пока не подпишет отказ, – резко ответил главный Пан. – Тебе придется наведаться к нему. Его подпись будет означать конец твоему заточению.
– Я готов, – еле сдерживая возбуждение, ответил советник.
– Что, страшно спускаться в темницу? – РэмпанТлан заметил волнение собеседника, но сделал неправильные выводы.
По пути в темницу Медосот тщательно сдерживал свое торжество. Главный Пан действовал экспромтом и, очевидно, не проконсультировался у своего советника. Фокус заключался в том, что отказ от прав наследства, подписанный посредством принуждения, а тем более в темнице, законной силы не имел. Главный Пан, похоже, этого не знал. Теперь надо действовать стремительно, пока РэмпанТлана кто-нибудь не просветил.
Войдя в темницу вместе с главным Паном, Медосот обогнал его и бросился в объятия наследника, старательно изображая радость встречи, что, впрочем, было правдой, но главное – успел шепнуть ему два слова: «Детская игра». Готовясь к будущей взрослой жизни, два подростка придумали простую игру. Сказав что-то, они подавали скрытый знак, давая понять, было сказанное правдой или нет.
– Хватит лизаться, – в нетерпении от приближающегося торжества произнес главный Пан. – Десять минут, и сможете заняться этим в любом другом месте.
– Я рекомендую подписать отказ, – начал Медосот.
Последовал знак: «Правда», и немедленно вдогонку РэмпанРок получил сигнал: «Доверься мне».
– Я согласен.
Довольный РэмпанТлан тут же подсунул лист бумаги и ручку.
– Я буду диктовать. – Последовал знак: «Доверься мне».
Скрыв удивление, РэмпанРок принялся писать под диктовку, хотя прекрасно знал текст.
– Теперь поставь сегодняшнюю дату, – заканчивая диктовать, медленно произнес Медосот, чтобы привлечь внимание. Потом советник подал знак: «Внимание» и отчетливо произнес: – Поставь время, восемнадцать тридцать, и подпись.
Главный Пан хищно схватил бумагу, не заметив подвоха.
– Тебе, наверное, немедленно хочется убраться отсюда? – задал, на первый взгляд глупый, вопрос Медосот и подал знак: «Неправда».
– Я не готов вот так сразу покинуть темницу, – поняв знак, ответил Рпн'Рок, – еще совсем недавно я был наследником трона Великого клана, а теперь никто. Мне надо прийти в себя.
– Можешь провести тут хоть весь остаток своей никчемной жизни, слабак! – Торжество просто распирало главного Пана.
Покидая подземелье вместе с РэмпанТланом, Медосот успел подать последний знак: «Два часа».
Эти два часа Медосот бегал как угорелый. Зато, когда «бывший» наследник трона Панов покидал подземелье, его встречало множество народа – будущих свидетелей, готовых подтвердить, что отказ от прав на наследство был подписан в темнице.
Ближе к полуночи три друга сидели в кабаке и делились новостями, не забывая, впрочем, о выпивке и закуске. РэмпанВалон поведал о своем визите в припортовые районы, о наемных убийцах и о разговоре с Медосотом, который подслушивали агенты главного Пана. Все трое долго смеялись, представляя, как соглядатаям понравилось описание ночных похождений. Потом РэмпанВалон рассказал о своем визите в Тайный Орден, в результате которого главный Пан получил плетку, а РэмпанРок – события злополучного утра и свое времяпрепровождение в темнице.
В свою очередь Медосот поведал о домашнем аресте, а под конец и обнадежил наследника, объяснив, что подписанный в темнице отказ от прав на трон Панов юридической силы не имеет. У них было около двухсот свидетелей, видевших, как РэмпанРок вышел на свободу, а на документе стояла не только дата, но и время его подписания. РэмпанВалон был окончательно прощен за свой непродуманный поступок под полушутливую клятву впредь согласовывать свои действия.
В то время как трое друзей веселились в кабаке, РэмпанДран, племянник главного Пана, страдая бессонницей, строил коварные планы…
Блистательная Белая Рэмия.
Клан второго плана
Котэ, ответственный в Тайном Ордене за работу с кланами второго плана, вошел в гостиницу-дворец, где разместился клан Сеньоров. В его неспешной походке чувствовались уверенность и властность. На сколько бы он ни задержался, его будут с нетерпением ждать и радоваться, когда он соизволит почтить своим присутствием.
Весь цвет клана Сеньоров уже около часа ожидал прибытия представителя Ордена, для которого были приготовлены богатые подарки и накрыт стол. Все понимали, что его визит может стать переломным в судьбе клана. Как только красный рэм вошел в гостиницу, об этом доложили собравшимся, и они вскочили с мест, чтобы встретить посланника стоя, а главный Сеньор поспешил к дверям.
– От имени всего клана Сеньоров, – подобострастно зазвучал его голос, как только долгожданный гость вошел в холл гостиницы, – приветствую посланника всемогущего Ордена! – И все склонились в поклоне.
– Орден оценил ваше понимание ситуации и те действия, которые вы предприняли, – так ответил на приветствие Котэ, и это было воспринято как высшая похвала.
– Наш клан всегда готов услужить Ордену, – включился в разговор советник.
– В наше время многие уже стали забывать, что мы – раса Завоевателей. Пора исполнить свой долг перед Империей.
– Клан Сеньоров готов исполнить свой долг, – заверил РэмАвв.
– Тайный Орден будет рекомендовать, чтобы именно клан Сеньоров представлял кланы второго плана на Большом Хурале. Надеюсь, вы понимаете, что Орден ожидает взамен?
– Мы сделаем все, чтобы убедить остальные кланы второго плана проголосовать за Вторжение, – еле сдерживая радость, ответил главный Сеньор. – Нам уже удалось заручиться поддержкой пяти кланов.
– Если ваши усилия приведут к тому, что кланы второго плана поручат клану Сеньоров голосовать на Хурале за Вторжение, Орден поддержит стремление клана получить статус Великого.
На этом официальная часть закончилась, и после вручения подарков все сели за стол. Радостное возбуждение подогревалось изрядным количеством выпитого, и после того как, проведя еще полчаса в их обществе, посланник Ордена удалился, началось невообразимое. Тосты и поздравления следовали один за другим, как будто они уже достигли цели и получили вожделенный статус Великого клана.
Утром, превозмогая головную боль, главный Сеньор, Татачин, советник клана и РэмДалан, наследник трона Сеньоров, собрались вместе, чтобы наметить план дальнейших действий. Временное послабление закончилось, и дисциплина в клане была восстановлена. Всем в ближайшее время предстояло хорошо потрудиться.
– Начнем с неприятных новостей, – заговорил советник.
– Что опять приключилось? – поинтересовался наследник.
– Получен ответ от клана Господ. Они отклонили наше предложение и вернули твой пояс.
– Жалко, – искренне признался РэмДалан. – Соланта мне нравится.
– Новость не столь плохая, как может показаться на первый взгляд. Отказ дан с соблюдением всех норм приличия и уважения к нашему клану. Кроме того, наши соперники, клан Панов, тоже послали пояс своего наследника и тоже получили отказ. В этом деле мы ничего не выиграли, но, как оказалось, ничего и не проиграли.
Седьмой Имперский Звездный флот
Сразу по окончании операции по захвату космической станции «Пионер-4» командующий седьмым Имперским Звездным флотом получил по космической связи приказ приступить к созданию базы для своего флота на новых рубежах. Десантников отправили назад на Зеленую Рэмию, где их встретили как героев. Они свою задачу выполнили, и теперь их место заняли ремонтники, немедленно приступив к восстановлению захваченной станции.
На третий день прибыли корабли, которые не участвовали в рейде, и седьмой флот собрался в полном составе. Начались трудовые будни. Зиндан находился в кают-компании, где обсуждал со своим штабом рабочие моменты, когда поступило известие о появлении курьерского корабля. Это означало, что их ожидал очередной сюрприз. Прибывший курьер оказался офицером штаба Великих Завоеваний, а не красным рэмом, как в прошлый раз. Исходя из этого, Зиндан решил, что, наверное, его просто вызывают с докладом в штаб и на этот раз неожиданностей удастся избежать.
Офицер штаба отдал честь и вручил пакет. Дождавшись, когда командующий распишется в получении, он так же молча отдал честь и удалился. Зиндан вскрыл пакет и, едва приступив к чтению, понял, что ошибся. Полученные три приказа озадачили его.
Первый приказ гласил: «Считать целью операции захват космической станции противника «Пионер-4», а не Навигационной карты. Поздравить весь личный состав с успешным выполнением поставленной задачи. Особо отличившихся представить к награде. Лиц, посвященных в истинные цели операции, особо проинструктировать и предупредить о недопустимости разглашения».
В следующем приказе седьмому флоту предписывалось заняться освоением прилегающего космического пространства и прокладкой курса к планетам, населенным людьми. Конечная цель – Солнечная система и планета Земля.
Последний приказ касался лично командующего. Ему надлежало немедленно явиться для доклада о результатах операции… Но не в штаб, а в Тайный Орден, на Красную Рэмию, в храм Великого Воителя.
Эти приказы пришлись командующему не по душе. Они означали, что военные действия начнутся еще до принятия такого решения Большим Хуралом. Так кто же правит в Империи? Указания явно исходили из Тайного Ордена, куда ему и предстояло отправиться с отчетом. Но главная опасность заключалась в другом. Где-то наверху хотели скрыть правду о силе противника. Очевидно, это делалось для того, чтобы решение о начале девятого Великого Завоевания было принято на фоне удачного захвата станции, тогда как в действительности удачным его признать было нельзя. Потом возникнет шапкозакидательское настроение в штабе, в войсках. Недооценка противника, по мнению Зиндана, – одно из наиболее опасных заблуждений, и оно может привести к катастрофе. Начав Завоевание со лжи, потом уже не остановиться. Все неудачи будут скрываться, малейшие успехи раздуваться до громких побед… Но с этим командующий ничего поделать не мог. Существующая военная система не только исключает невыполнение приказов, нет даже возможности высказать свое мнение. Высказать его ему позволят только один раз – во время выступления перед Тайным Орденом. Но прислушаются ли они к его предупреждениям?
Командующий седьмым Имперским Звездным флотом
Передав командование Седьмым флотом Зондеру, своему заместителю, Зиндан на представительском корабле отправился на Красную Рэмию. Представительские корабли находились в распоряжении командующих каждого из десяти Имперских флотов. Их называли летающими дворцами за небывалый комфорт и вызывающую роскошь интерьеров. Абсолютно бесполезные в бою, они предназначались для парадов и пользовались большим успехом благодаря своим изящным формам. На них часто перевозили высокопоставленных чиновников и знатных особ, так любивших инспектировать флот. Ошеломленные сервисом, предложенным им на представительских кораблях, они напрочь забывали обо всем, так что неудивительно, что ни одна комиссия не выявила серьезных недостатков.
Зиндан составил обстоятельнейший отчет о результатах операции по захвату станции. Собственно говоря, доклад предназначался для штаба Великих Завоеваний, а не для Тайного Ордена. Командующий понимал, что тонкости маневрирования флота, детали сражения и подробности штурма станции малоинтересны и непонятны красным. В полной мере оценить эти сведения могли только специалисты, а не члены Тайного Ордена. Но Зиндан твердо решил до конца выполнить свой долг перед Империей и доложить Ордену всю правду о потерях, силе противника, мужестве и героизме защитников станции и неудачах Имперского Флота, пусть даже это повредит его дальнейшей карьере.
Зиндан помнил свое первое и до сих пор единственное посещении Красной Рэмии. Побывать хотя бы один раз в жизни на планете храмов – долг каждого рэма, что-то типа паломничества, превращенного в хорошо налаженный туристский аттракцион. Для свободного посещения открыта лишь незначительная часть Таинственной Рэмии, прилегающая к космопорту планеты. Паломников встречали у трапа пассажирских космических лайнеров и размещали в многочисленных, специально для этой цели понастроенных гостиницах. Гиды из числа красных рэмов водили их по близлежащим храмам, службы во многих из которых проводились специально для туристов и представляли собой хорошо поставленные спектакли. В качестве туриста много лет назад и посетил Сокрытую Рэмию Зиндан.
Командующего прямо у трапа встретил посланник Тайного Ордена, представившийся Королом. Им предстоял еще перелет на другую сторону планеты, к горе Великого Воителя, у подножия которой нашел приют храм Великого Воителя, цитадель Тайного Ордена. Следом за представительским кораблем командующего приземлился пассажирский лайнер, и, пока Зиндан общался с Королом, туристы начали покидать звездолет. Командующий обратил внимание на желтого рэма, явно полукровку, который сопровождал мальчика лет двенадцати. Они выделялись из общей толпы и не были похожи на туристов. К тому же паломничество в таком юном возрасте обычно не совершали. Зиндан встретился взглядом с этим мальчиком, и его поразило выражение его глаз. Была в них какая-то взрослая серьезность вперемешку с детским задором.
Они летели на скоростном шестиместном самолете, впрочем, остальные четыре места пустовали. За штурвалом находился желтый рэм, что командующего нисколько не удивило. Он прекрасно знал, что красные рэмы – это, за редким исключением, жрецы, священнослужители или духовные наставники. По глубокому убеждению Зиндана, ни на что другое они просто не были способны. «Хищная птица», так называли эти самолеты, после короткого разбега легко взмыла в небо и стала набирать высоту. Они летели над океаном, лиловые воды которого отделяли космопорт от Священного континента. На полпути открылся великолепный вид на архипелаг монахов-затворников, группу скалистых островов с вечнозелеными деревьями.
Через шесть часов полета на горизонте появился Священный континент, цель их путешествия. «Хищная птица» стала набирать высоту чтобы преодолеть высокие горы, опоясывающие Долину Гейзеров. В этом живописном и благодатном месте располагались многочисленные храмы, в которых каждая красная женщина должна была провести один год своей жизни в качестве жрицы любви. Сразу за Долиной Гейзеров виднелась гора Великого Воителя, наивысшая точка континента. Гора представляла собой остывший вулкан, но сейчас было видно, что он ожил. Самолет начал снижаться и через полчаса совершил посадку на небольшом аэродроме прямо у подножия горы.
Корол сообщил, что сам глава Ордена примет командующего через два часа, и проводил Зиндана в небольшую деревянную хижину, правда, со всеми удобствами, где он мог отдохнуть и перекусить после перелета.
Командующий в парадном мундире со всеми знаками отличия и наградами в сопровождении посланного за ним служителя Ордена, одетого в простой балахон, шел по широкой аллее с вековыми деревьями и множеством статуй Великого Воителя. Чтобы попасть в храм, предстояло подняться по ступеням, на каждой из которых стояли каменные плиты с высеченными на них молитвами во славу Великого Воителя. Внутри храм поражал своим величием, и Зиндан, не особо верующий, невольно испытал прилив религиозных чувств. Ему дали возможность рассмотреть внутреннее убранство храма, после чего провели в небольшое помещение и попросили подождать. Он чрезвычайно удивился, когда заметил сидящих в ожидании аудиенции того самого мальчика и желтого рэма-полукровку, на которых обратил внимание в космопорте.
Ландо и наставник
Двенадцатилетний мальчик Ландо и его наставник Стадирэм занимались осмотром достопримечательностей Блистательной Рэмии. Возвращаясь в свою гостиницу-дворец под вечер, они валились с ног от усталости, зато их переполняли впечатления. На Белой Рэмии было что посмотреть! Наставник на ходу давал пояснения, и таким образом их прогулки превращались в уроки истории, политики, этики.
…После очередной прогулки они отдыхали в номере. Стук в дверь вывел наставника из задумчивости.
– Войдите, – откликнулся Стадирэм.
Посетитель оказался красным рэмом. Не проронив ни слова, он протянул запечатанный конверт и удалился. Вскрыв его и прочитав, наставник не смог скрыть удивления – Тайный Орден прислал приглашение посетить храм Великого Воителя, расположенный на Красной Рэмии. Стадирэм хорошо знал эту манеру Ордена называть приглашениями послания, которые по своей сути являлись приказами. Там же, в конверте, он обнаружил два билета в каюту-люкс на пассажирский лайнер, вылетающий завтра на Таинственную Рэмию. Наставник понимал, что не его скромная персона вызвала интерес могущественного Ордена, а необыкновенные способности его ученика: «Ну что ж, поездка пойдет Ландо на пользу, только бы вокруг него не создавали ненужной шумихи».
Стадирэм хотел, чтобы его ученик в спокойной обстановке развивал свои способности, а не превратился в аттракцион для взрослых: «Ах, смотрите, какой чудный мальчик, ему было всего одиннадцать лет, когда он изобрел эти прелестные гусеницы и эту машину, кажется, она называется вездеход…»
– Наставник, что с вами? – Ландо вошел в комнату с балкона, откуда каждый вечер любовался столицей Рэмии. – У вас такой вид, будто вас только что посетила тень Великого Воителя.
– Это не так уж далеко от истины, – прервав свои размышления, ответил Стадирэм. – В его храм мы завтра и отправимся.
– Шутите! – подумав, что наставник в очередной раз устраивает ему экзамен, воскликнул ученик. – Храм Великого Воителя находится на Сокрытой Рэмии.
– Ты хорошо усвоил мой уроки, но мне не до шуток. Вот билеты.
– Вот это да! – подпрыгнув от удивления, заголосил Ландо. – Завтра! Каюта-люкс. Что случилось?
– Случилось то, что Крован, глава Тайного Ордена, хочет с тобой познакомиться.
Наставник уже успел во время их прогулок поведать Ландо о Тайном Ордене и его Магистре. Лицо мальчика мгновенно стало серьезным. Видно было, что он оценил всю значимость происходящего.
– Это из-за того, что я выдумал вездеход?
– Вездеход или что-то другое – неважно. Ты придумал нечто новое, то, чего раньше не было. Именно из-за этой твоей способности – изобретать – с тобой и хочет познакомиться глава Тайного Ордена.
– Наставник, вы обеспокоены этим?
– Да, обеспокоен, но вместе с тем я рад за тебя. Не забудь при встрече с Крованом говорить длинными фразами, как подобает желтому рэму.
– Я не стану этого делать, – твердо ответил Ландо, – я уже достаточно долго на Рэмии и успел заметить, что многие действительно говорят длинными заумными фразами, но не все. По-моему, это делают те, кто хочет казаться умнее, чем он есть на самом деле. Я хочу оставаться самим собой. Таким, какой я есть.
Наставник не стал спорить, подумав, что на этот раз, наверное, ученик прав. Красные рэмы достаточно умны и сами разберутся в способностях его ученика.
Во время перелета наставник наслаждался комфортом в каюте-люкс. Ландо же, казалось, весь этот антураж совсем не волновал. Он носился по лайнеру, удовлетворяя свое любопытство, что очень нравилось Стадирэму. Он даже потряс приглашением перед штурманом, и тот прочитал Ландо целую лекцию о теории космических перелетов. Сам Стадирэм был в этом не силен.
Ландо первым сбежал с трапа пассажирского лайнера в космопорте Красной Рэмии, увлекая за собой наставника.
– Стадирэм, что это? Какой красавец, какие изящные формы!
– Ты действительно видишь самый красивый космический корабль Империи. Это представительский звездолет. А вот и его владелец, командующий седьмым Имперским Звездным флотом, Зиндан. Странно, что он делает на Красной Рэмии?
Они проследовали вместе с прилетевшими на Красную Рэмию туристами в здание космопорта. Обратившись к дежурному и предъявив приглашение, получили билеты на самолет. Чтобы попасть в храм Великого Воителя, предстояло пересечь океан.
Возбуждение Ландо стало передаваться обычно невозмутимому Стадирэму. Он прекрасно понимал состояние своего ученика. Оказаться в двенадцать лет на Сокрытой Рэмии, где все проникнуто историей, религией, легендами, поверьями! Представители белой, желтой и зеленой рас могли рассчитывать побывать на Красной Рэмии, как правило, лишь один раз в жизни. Это паломничество позволено было только тем, кто достиг двадцатилетнего возраста. Но Священный континент, и тем более храм Великого Воителя, оставался для них недоступным. Стадирэму посчастливилось дважды посетить Сокрытую Рэмию, но паломничество, превращенное в туризм, – это одно, а визит в главный храм Империи и предстоящая встреча с самим Крованом – совсем другое. Горящие глаза Ландо и его детский задор заставляли сильнее биться сердце флегматичного Стадирэма.
– Мы полетим на этой птице! – воскликнул Ландо, увидев готовый к взлету самолет. – Она напоминает мне хищника.
– Хвалю тебя за наблюдательность, этот самолет так и называется – «Хищная птица».
– У меня такое чувство, что эта «птица» очень древняя и какая-то чужая. Она не вписывается в наш мир. Ее формы…
– «Хищные птицы», как и все средства передвижения по воздуху, достались нам в результате второго Великого Завоевания, – наставник поразился цепкости ума Ландо, сумевшего мгновенно опознать во впервые увиденном самолете след давно исчезнувшей цивилизации, – когда мы одержали победу над расой Воздухоплавателей.
Ландо занял место у иллюминатора и весь полет не отрывал взгляда от вида за окном, внимательно выслушивая комментарии Стадирэма. Лиловые воды Океана Забвения, скалистые острова, на которых обосновались монахи-затворники, высокие горы под сверкающими шапками снегов, словно часовые, охраняющие Долину Гейзеров, – все это пронеслось, как сказочное видение. И словно этого было мало, в завершение полета на них стала стремительно надвигаться величественная, извергающая клубы дыма, гора Великого Воителя, закрыв собой весь иллюминатор.
После посадки на аэродроме прямо у подножия горы их проводили в небольшую хижину и предложили отдохнуть перед аудиенцией. Стадирэм обрадовался такой возможности, но Ландо не мог сидеть спокойно. Находиться в самом священном месте Империи и запереть себя в какой-то хижине – это было выше его сил. Через двадцать минут наставник уступил настойчивым просьбам ученика, и они направились в сторону храма.
Храм поражал размерами и походил на неприступную крепость, да он и был ею когда-то. Наставник и ученик ступили на широкую аллею. По обеим ее сторонам, перемежаясь с вековыми деревьями, стояло множество статуй Великого Воителя. Ландо носился от одной статуи к другой, задавая наставнику бесчисленные вопросы. Изображение Воителя на них отличалось от того общепринятого, которое Ландо наблюдал в храмах на Желтой и Белой Рэмии. Наконец они достигли каменной лестницы, по которой им предстояло подняться к храму. Ландо бросился было читать надписи на каменных плитах, но вскоре понял, что это займет несколько дней. Едва войдя в храм, Ландо просто оторопел, настолько сильным было впечатление от увиденного. Огромные цветные витражи, посвященные жизнеописанию Воителя, манили к себе, но в запасе оставалось всего полчаса времени, и, глубоко вздохнув, Ландо поплелся вслед за наставником, вертя головой в разные стороны. Они остановились перед скульптурой Воителя и смотрели, как капает кровь с отрубленной головы поверженного врага, которую тот держал в левой руке, когда к ним подошел красный рэм и молча дал понять, что им надо следовать за ним. Они очутились в небольшом помещении и только расположились на деревянных скамьях, стоящих вдоль стен, как в помещение вошел уже знакомый им командующий седьмым Звездным флотом.
Тайные Правители Империи
Руководители Тайного Ордена собрались в зале Тайных Знаний. Они заняли свои места в высоких деревянных креслах, расположенных вдоль стены. Каждая встреча членов Тайного Ордена начиналась с жертвоприношения. Если во время предыдущей состоялось Великое жертвоприношение в честь Великого Воителя и в жертву были принесены по одному представителю от каждого из покоренных народов, а также всех четырех рас рэмов, то сегодняшнее жертвоприношение было скорее символическим. Маленький зверек с большими ушами и длинной вытянутой мордочкой бился в руках Ривана. Дилон, так назывался насмерть перепуганный зверек, был пойман сегодня утром почти на вершине горы Великого Воителя, это было единственное место, где он обитал. Блеснул острый нож, и кровь дилона смешалась в серебряных бокалах с заранее разлитым вином.
– Мы пьем за вечно живую душу Великого Воителя, – торжественно произнес Крован, глава Ордена. – Да прибудет его дух среди нас!
Все члены Ордена осушили до дна содержимое серебряных бокалов – смешанную с вином кровь дилона.
– Осталось совсем немного времени до открытия Большого Хурала, – произнес Крован. – Девятое Великое Завоевание должно состояться, мы обязаны заставить кланы проголосовать за него! – Переведя дух, он продолжил: – Риван, что удалось сделать в этом направлении?
– Император получил Метку, но он еще колеблется, – начал Риван, ответственный в Ордене за работу с Великими кланами. – Нельзя поручиться, как проголосует Царствующий клан, но независимо от этого клан Панов будет действовать в противовес клану Сиров. У них непримиримая вражда со времен восьмого Завоевания, и с этим ничего не поделать. Главный Пан никаких аргументов не воспринимает. Здесь счет ничейный. Конечно, лучше, чтобы клан Сиров проголосовал «за», это может склонить еще не определившиеся кланы последовать их примеру. Ведущий клан, клан Донов, несомненно, проголосует «за». Им вообще все равно, с кем воевать, они милитаристы до мозга костей. Таким образом, мы получаем два-один в пользу Завоевания. Третью позицию занимает клан Пэров. Они осторожны, всего добиваются только лестью и подкупами и протянут с решением до последнего, пока не поймут, что для них безопаснее. Четвертым в табели о рангах стоит Таинственный клан. Они полностью отказались от борьбы за власть и ушли в свои проблемы. Скорее всего, они выскажутся «против». Это делает счет опять ничейным. Клан Лордов, занимающий пятую позицию, сейчас занят борьбой за власть внутри клана и решение примет в последний момент.
– Из сказанного следует, – подвел итог Крован, – что Великие кланы разделились поровну. Последний, седьмой голос имеют сообща кланы второго плана.
– На Хурале их будет представлять клан Сеньоров, – стал докладывать Котэ, ответственный в Ордене за работу с кланами второго плана. – Они посредством удачных браков сильно укрепили свои позиции и сейчас мечтают войти в число Великих кланов. Мы обещали им негласную поддержку, если они склонят остальные кланы проголосовать за Вторжение. Они свою часть договора выполнят. Счет три-два за Вторжение.
– Итак, нам не хватает всего одного голоса. Если учесть, что два Великих клана еще не определились, шансы на успешное голосование достаточно велики. – Голос Крована звучал уверенно. – Надо усилить работу с этими кланами. В качестве последнего аргумента за день до открытия Хурала мы объявим о захвате космической станции противника как форпоста для последующего успешного наступления. Какие есть еще сообщения?
– В один из храмов на Белой Рэмии пришел искать защиты посыльный от РэмпанРока, наследника трона клана Панов, – взял слово Риван. – Старый Рпн'Тлан, глава клана, засадил наследника в темницу. Мы послали ему плетку.
– Правильно сделали, – констатировал Крован, – клан Панов находится на грани краха. Выживший из ума старый Пан с завидным упрямством ведет его к катастрофе. Наша задача состоит в том, чтобы постоянно стравливать Великие кланы между собой, не давая им укрепиться. Исходя из этого, мы поддерживаем ослабленные кланы и противодействуем тем, чьи позиции особенно сильны. Таким образом мы достигаем контроля над белой расой. Надо помнить, что это наша негласная политика. Официально мы признаем, что они правят Империей. Какова дальнейшая судьба плетки?
– Мы получили ее назад с богатыми подарками.
– Представляю, чего стоило главному Пану освободить наследника. Выходит, он еще не совсем обезумел. Наверное, советнику удалось его вразумить. Судьба клана Мэров – хороший аргумент. Мы получили лишнее доказательство тому, что Орден принял правильно решение, уничтожив клан Мэров. После этого другие кланы стали намного сговорчивее. Есть еще новости?
– Отшельники… – подал голос Рудон, начальник службы безопасности Ордена. – Есть неподтвержденные сведения, что они начали проповедовать необходимость прервать цепь Великих Завоеваний.
Конец произнесенной фразы повис в наступившей тишине. Для всех присутствующих большего кощунства нельзя было представить.
– Что значит «неподтвержденные данные»? – грозно спросил Крован, придя в себя.
– Получить сведения о действиях отшельников чрезвычайно трудно. Члены секты сотрудничать с нами отказываются, а население испытывает к ним симпатию. Но здесь как раз обратный случай. В одном из селений на планете Донов закидали камнями отшельника, который пытался проповедовать против Завоеваний. Пока это единичный случай, и мы не знаем, официальная это позиция секты или прихоть ее члена.
– Немедленно усилить наблюдение за отшельниками, – последовал приказ Крована. Он был произнесен таким ледяным тоном, что от него холодела кровь в венах. – Если они решились посягнуть на самое святое, на саму суть существования Империи… Это им так не сойдет! – выходя из себя, закончил фразу Крован. – Дальше.
– В приемной ожидают посетители, – сказал, вставая, Корол. – Командующий седьмым флотом, штурмовавшим космическую станцию людей, и мальчик с наставником, тот самый, который что-то изобрел. Пригласить командующего?
– Командующий? – с сомнением проговорил Крован. – Это наверняка будет скучно. Начнет выставлять напоказ свои подвиги, которых не было. Давайте мальчика.
Когда дверь отворилась, Зиндан даже немного привстал, настолько он был уверен, что его, командующего, пригласят на аудиенцию первым. Однако красный рэм молча предложил следовать за собой мальчику и его наставнику. Ландо, с трепетом ожидавший своей очереди, также был уверен, что вначале примут командующего и у него еще будет время унять дрожь в коленках от предстоящей встречи с Крованом. Но теперь его охватило какое-то странное спокойствие, и он вошел в зал Тайных Знаний с высоко поднятой головой. Наставник следовал за ним.
Крован встретил вошедших пристальным изучающим взглядом. В мальчике явно угадывался цепкий, неординарный ум. Он был еще не испорчен вниманием и смотрел на мир наивными, но пытливыми глазами. Из него может получиться толк, надо только умело наставить его на правильный путь. Кто знает, может, наступит время, и в Империи появятся свои изобретатели, свои ученые, способные делать открытия, и заклятие, довлеющие над ними, падет?
– Как же тебе это удалось сделать? – неожиданно прервал молчание Крован.
– Я не знаю… Я очень долго думал… Это было как озарение…
Ответ понравился Кровану, что нашло отражение на его лице: оно подобрело, и на нем появилась улыбка. Он подошел к мальчику и снисходительно похлопал его по плечу. В результате непродолжительной беседы он полностью завоевал доверие Ландо, который отвечал на все вопросы коротко и четко, сразу схватывая их суть.
– Есть ли у тебя какие-нибудь просьбы или пожелания, мой юный изобретатель? – спросил в заключение беседы Крован.
– Разрешите мне еще несколько дней остаться здесь. Я совсем не успел рассмотреть храм Великого Воителя и прочитать надписи на тех плитах, что стоят на ступенях. Дозволено ли будет нам совершить восхождение на святую гору?
Крован даже не пытался скрыть, насколько он остался доволен. Мальчик ничего не попросил для себя. Ни денег, ни других благ.
– Дозволяю, – торжественно произнес Крован. – Помни, что немногие были удостоены такой чести.
Было ясно, что аудиенция закончена. Ландо и наставник откланялись и направились к выходу.
– Наставник, задержитесь, – сказал Крован.
Ландо снова оказался в небольшом помещении с деревянными скамьями вдоль стен. Переведя дух, он занял место напротив командующего.
– Вы отчетливо представляете себе, – холодно прозвучал вопрос Крована, – что вам доверено?
– Да, – склонив голову, отвечал Стадирэм, – я не люблю громких слов, но, возможно, будущее Империи.
– Хорошо, что вы это сознаете. Отныне пусть он ни в чем не нуждается. На ваше имя переведут значительные средства, потом отчитаетесь в их использовании. Двери любых учреждений для вас открыты. Пропуска получите завтра. Продумайте систему обучения. Не стесняйтесь, привлекайте любых специалистов. От Ордена я лично назначу духовного наставника. Отныне вы лично ответственны за судьбу своего ученика перед Орденом. Проследите, чтобы благополучие и неизбежная слава не испортили мальчика. Надо уберечь его от испытания трубами Великого Воителя.
Наставник почтительно поклонился и покинул зал Тайных Знаний. Вместе с Ландо они отправились в предоставленную им хижину. Впечатления от встречи с Крованом были настолько сильны, что они просто не воспринимали ничего вокруг себя. У них было только одно желание – как можно скорее оказаться в своем временном пристанище, отдохнуть, перекусить и поделиться переполнявшими их чувствами. Теперь не надо уже спешить, им разрешили остаться, и они смогут не только осмотреть храм, но и совершить восхождение на святую для всей Империи гору.
– А ведь наставник прав, – задумчиво произнес Крован, – очень возможно, что этот мальчик – будущее нашей Империи. Карнован, ты станешь духовным наставником Ландо. Проведи его по нашему храму, а потом соверши совместное восхождение на святую гору. Позовите командующего.
Оставшись в одиночестве после ухода мальчика и рэма-полукровки, командующий еще раз мысленно прокрутил в голове свой доклад, и когда появился уже знакомый ему Корол, он был готов к встрече и твердой походкой вошел в зал Тайных знаний.
Крован, бросив короткий взгляд в сторону вошедшего, изменился в лице. Он увидел перед собой боевого адмирала, а не карьериста. Ему понравилась его по-военному уверенная походка, хорошо сидящий мундир, прямой и открытый взгляд.
– Давайте, командующий, введите нас в курс своих успехов, – решил подначить его Крован.
– Никаких успехов не было. – Голос Зиндана звучал спокойно и четко. – Проведенная операция по захвату космической станции ни одной из поставленных целей не достигла.
– Но ведь станция захвачена? – перебил его Крован.
– Такая цель перед седьмым флотом не ставилась, – холодно парировал Зиндан. – Захват космической станции сам по себе просто бессмыслен. Осмелюсь напомнить, что целью операции был захват Навигационной карты противника. Экипаж станции успел ее уничтожить, поэтому считаю, что операция провалилась.
– Поясните, командующий, – вмешался Риген, ответственный в Ордене за связь с Флотом, – почему вы считаете захват станции бессмысленным?
– Сама по себе космическая станция – это просто груда металла. Мы можем сами построить станцию ничуть не хуже захваченной.
– А место, где она находится? – не унимался Риген.
– Особой стратегической ценности оно не представляет. Путь к Солнечной системе с тем же успехом можно прокладывать откуда угодно. Но если бы нам зачем-то понадобилась именно эта точка космического пространства, достаточно было бы послать «Коготь Завоевателя» и несколькими залпами уничтожить станцию безо всяких потерь. Мы получили бы контроль над заданной точкой пространства и при необходимости разместили бы там свою станцию.
– Ваши доводы выглядят достаточно убедительно, – поставил точку в споре Крован. – Что вы можете сказать о противнике?
– За время отвлекающей атаки мы потеряли пятьдесят две «осы», а они достаточно маневренны, и поверьте мне, сбить их нелегко. Один линейный корабль был поврежден выпущенной торпедой уже после того, как мы подавили огневую мощь станции. Кроме того, мы потеряли четыре спасательные шлюпки, а это более двухсот десантников. Еще тридцать два погибли внутри станции. Ни один из защитников, даже когда сопротивление не имело смысла, не сдался в плен. Пятерых мы захватили в бессознательном состоянии.
– И какой из этого следует вывод?
– Мы имеем дело с хорошо обученным сильным противником. Они будут сражаться до конца, не щадя своих жизней.
– Мы сможем их победить?
– Что вы понимаете под победой?
– Победа есть победа.
– Нет. Победа победе рознь. Мы, безусловно, выиграем несколько космических сражений. Наверное, даже сможем захватить Землю. Я думаю, при этом мы потеряем до половины своего звездного флота и несколько миллионов десанта.
– Такие большие потери?
– Дело даже не в этом. Утрата значительной части флота затруднит контроль над захваченной территорией. Мы не можем снять флот с других стратегических направлений. Граница с зеерянами должна хорошо охраняться. Рано или поздно мы неизбежно ослабим наше присутствие в космическом пространстве, что даст возможность людям попытаться освободить свои планеты.
– Не слишком ли пессимистический прогноз?
– Объективный, и даже немного оптимистический. В действительности все может оказаться значительно серьезнее.
– Последний вопрос, командующий. Если решающее слово осталось бы за вами, начали бы вы войну против человечества?
– Нет.
– А как же интересы Империи?
– Я дал ответ, исходя из интересов Империи.
Крована неожиданно посетила мысль отметить заслуги командующего. Вручая Зиндану орден Великого Воителя, высшую военную награду Империи, Магистр захотел пояснить, за что именно он его получает:
– Я хочу, чтобы вы знали, что это награда не за удачный захват космической станции. Наверное, действительно операцию следует признать неудавшейся. Это награда за то, что вы нашли в себе мужество сказать правду. Многие на вашем месте стали бы восхвалять свои заслуги… Не волнуйтесь, это не отразится на вашей карьере.
– Служу Империи и интересам Великих Завоеваний, – произнес командующий, принимая орден.
– Вы достаточно умны, но позволю себе заметить, что все сказанное в этих стенах вы не имеете права больше нигде и никогда повторять.
Дождавшись, когда за командующим закрылась дверь, Крован подозвал к себе Ригена, ответственного в Ордене за связь с флотом.
– Когда наш звездный флот двинется в сторону Солнечной системы, позаботьтесь о том, чтобы именно Зиндан возглавил его.
Крован радостно потирал руки после беседы с командующим. Во-первых, он нашел, кто возглавит флот. Ему явно можно доверять. Зиндан станет докладывать истинное положение вещей, не приукрашивая и ничего не утаивая. Он предан Империи и сделает все что в его силах, чтобы прославить ее оружие. Его знания, профессионализм и боевой опыт очень кстати. Во-вторых, Крован получил очень важные сведения о противнике, но, как и предполагал Зиндан, сделал совсем другие выводы. Крован понял: людей надо атаковать немедленно или никогда. Для главы Тайного Ордена, а фактически Тайного Правителя Империи, этой дилеммы не существовало. Ответ звучал однозначно – атаковать немедленно!
Тайные Правители Империи были единодушны в своем стремлении как можно скорее приступить к девятому Великому Завоеванию. Культ войны и разрушения лежал в основе Тайного Учения, которое исповедовал Орден. Завязалась дискуссия о методах ведения войны против людей.
– Не надо их покорять! – в запале перешел на крик Рудон, начальник службы безопасности Ордена. – Людей надо просто уничтожить, они представляют угрозу для Империи.
– Мы уничтожили Владык Космоса в результате первого Великого Завоевания, – спокойно возразил ему Рилософ, аналитик Ордена, – и что нам это дало? Мы получили в свое распоряжение их космические корабли, но до сих пор не смогли построить ни одного нового флагмана. Мы способны только поддерживать в рабочем состоянии те, которые захватили. Остальные типы кораблей мы научились строить и внесли в их конструкцию множество усовершенствований, но они созданы тысячелетие назад и безнадежно устарели. Мы теряем господство в космосе. Мы знаем наше проклятие – рэмы не могут изобретать и делать открытия. Нам этого не дано. Мы можем только усовершенствовать, модернизировать. Нельзя повторять ошибки прошлого.
– Хорошо. Я не так выразился. Надо их захватить, выпытать все секреты, а потом уничтожить.
– Этот путь уже пройден. Вспомним историю второго Великого Завоевания. Нам тогда казалось, что мы учли ошибки. Покорив расу Воздухоплавателей, мы не стали их сразу уничтожать, но впоследствии оказалось, что даже под страшными пытками они не выдали все свои секреты. Теперь вдобавок к устаревшему звездному флоту мы имеем допотопную авиацию.
– Рилософ прав, – вмешался в спор Крован. – Пора признать, что в первых двух Завоеваниях мы поступили опрометчиво, уничтожив покоренные народы.
– Тогда надо применить по отношению к людям метод жестокого подавления, – не унимался Рудон, – надо превратить их в рабов и заставить работать на благо Империи.
– Этот вариант опробован неоднократно. Труд рабов неэффективен. Став невольниками, люди перестанут делать открытия и изобретения, в которых мы так нуждаемся.
– Мы заставим их.
– С тем же успехом можно заставить зеленых рэмов. Рабы не могут быть учеными, инженерами, исследователями. Это удел свободных. Но это еще не все. Людей не только нельзя превращать в рабов, но даже при захвате их планет не следует применять жестокие методы подавления. Нельзя допускать зверства и бесчинства, коими отличаются боевые рэмы. Покорение людей должно проходить как можно мягче.
– Это еще почему? – не усидев на месте, вскочил Рудон. – Может, их еще с ложечки кормить?
– Поясни свою мысль, Рилософ, – прервал крики Крован.
– Командующий прав. Мы захватим все обитаемые планеты, но удержать их под своим контролем будет намного сложнее. Каждый акт жестокости с нашей стороны будет пополнять ряды борцов за освобождение. Установив же мягкий режим правления, мы постепенно переманим обывателя на свою сторону, и, в крайнем случае, ругая нас после сытного обеда и порции развлечений, он не вольется в ряды сопротивления. Сытому и довольному есть что терять. Голодный и злой способен на что угодно.
– Как мы сможем добиться повиновения, если не страхом наказания?
– Обратимся к урокам седьмого Великого Завоевания.
– Ты имеешь в виду эликсир верности? – догадался Крован.
– Да.
– Ты хочешь ввести его всем?
– Это нереально, и главное, в этом нет необходимости. Довольный и сытый обыватель в нем не нуждается. Я предлагаю большую часть административных функций передать людям, тем, которые согласятся с нами сотрудничать. Всегда найдутся недовольные существующим режимом, обойденные им, желающие кому-то отомстить, жаждущие власти. Вот им-то мы и введем эликсир верности. Его действие таково, что принявший его не только не может выступить против нас, он даже мысленно не способен пожелать нам зла. Саботаж будет исключен полностью.
Крован с удовольствием уничтожил бы всех людей до одного, но интересы Империи и убедительные доводы аналитика Ордена сделали свое дело. Так была решена судьба человечества.
Ксерж, новый помощник Ригена, ответственного в Ордене за связь с флотом, все это время, никем не замеченный, провел в подсобном помещении, приоткрыв дверь в зал. Он жадно вслушивался в каждое слово. Едва совещание закончилось, он бросился прочь. Ему нужно было срочно отправить сообщение Стратегу.
Честолюбивая, Преданная, Верная Желтая Рэмия
После успешного испытания вездехода все причастные к этому событию получили вознаграждение. Не было обойдено и Центральное Бюро регистрации и внедрения Усовершенствований и его директор, Осенняя Нежность. Радость успеха осталась позади, и начались трудовые будни. На сегодня было назначено испытание вновь построенного флагманского корабля. Запускать двигатели вблизи планеты опасно, поэтому огромный неповоротливый флагман с помощью космических буксиров заранее переместили подальше от обитаемых планет и маршрутов движения пассажирских лайнеров. Осенняя Нежность вместе с остальными членами комиссии, среди которых были как военные чиновники, представители штаба и флотов, так и гражданские специалисты, принимавшие непосредственное участие в создании космического корабля, расположилась на одном из буксиров. Особняком стоял представитель Тайного Ордена.
На флагмане запустили орбитальные двигатели, обеспечивающие движение корабля в обычном пространстве. Первый этап испытаний начался. Флагман устремился вперед в окружении кораблей сопровождения, то набирая скорость, то снижая, выполнил ряд маневров, пока комиссия единодушно не признала, что звездолет уверенно ведет себя в космическом пространстве. Настала пора переходить к ключевой стадии программы тестирования. Ввели координаты подпространственного перехода. Вспомогательные корабли, памятуя о предыдущих неудачах, отдалились на безопасное расстояние. Настал самый ответственный момент. По команде председателя комиссии на флагмане запустили двигатели, обеспечивающие вхождение корабля в подпространство, но ничего не произошло. Летающая крепость осталась неподвижной, а через десять минут с нее поступил сигнал о пожаре в машинном отделении. Всем остальным кораблям был отдан приказ немедленно покинуть район учений.
Очередная попытка построить флагман обернулась неудачей. Только на следующий день, уже сидя в своем кабинете, Осенняя Нежность получила сообщение, что с пожаром справились и на этот раз обошлось без жертв.
Анди сидел в своей новой небольшой квартире и увлеченно читал перечень предметов, которые ему предстояло изучать. Экзамены в Имперскую Академию остались позади, и его зачислили на отделение общей кланологии. Родители расщедрились и сняли ему эту уютную квартирку всего в получасе ходьбы от главного корпуса Академии. Крохотная комнатка, тесный душ и некоторое подобие кухни. Большего их семья позволить себе не могла, но и это намного лучше, чем переполненное общежитие. Завтра начиналась учеба, а сегодня он получил учебники. Он всегда любил их просматривать перед началом учебного года.
На обложке первой книги он прочитал: «Великая и Справедливая Хартия. Принятие Хартии. Ее значение для Империи. Статьи с 1 по 10 и их трактовка». Эта тема была ему немного знакома. В любой школе в Империи изучают Хартию, но двести страниц мелкого текста на первые десять статей – этого Анди не ожидал. Заголовки следующих книг гласили:
Краткий обзор Великих Завоеваний.
История жизни Великого Воителя.
Взаимоотношения четырех рас в Империи рэмов.
Великие кланы. Условия вхождения в число Великих. Привилегии и полномочия.
Советники. Их функции и роль в жизни кланов.
Большой Хурал. Полномочия. Исторический обзор.
Искусство риторики.
Взаимосвязь логики и интуиции в процессе выработки решений.
Основные религии Империи. Господствующая религия.
Основы боевых искусств.
Названия учебников несколько озадачили новоиспеченного студента. Ему казалось, что процесс обучения должен быть несколько иным, с точки зрения необходимых будущему советнику знаний. Анди еще не успел обзавестись новыми друзьями, но чувство одиночества ему было неведомо. Он любил проводить время за чтением или в размышлениях, но сейчас ему не хватало своих бывших однокашников. Он вспомнил события ночи, проведенной с Трепещущим Тростничком, надувную лодку на берегу реки, ставшую их любовным ложем, и все подробности их близости. В ту ночь он стал мужчиной. Расставшись утром, они больше не виделись.
Анди спешил на первую в своей жизни лекцию. Войдя в аудиторию задолго до начала, он искренне удивился ее размерам. Студентов на его отделении было намного меньше, чем свободных мест в помещении. Постепенно аудитория стала заполняться, и Анди обратил внимание, что многих он видел впервые. Все были одеты кто во что горазд, но неожиданно появилась группа в полувоенной форме и среди них Трепещущий Тростничок. От неожиданности Анди даже привстал. Она заметила его и, приветливо помахав рукой, направилась к нему через всю аудиторию, так что у него было достаточно времени рассмотреть ее. Стройная загорелая фигура. Форма ей к лицу: голубая рубашка с короткими рукавами, на погонах одна красная полоска. Короткая синяя юбка открывала взору длинные ноги. Почти забытое чувство вспыхнуло с новой силой.
– Трепещущий Тростничок! – не скрывая радости от встречи, приветствовал ее Анди. – Что ты здесь делаешь, ты же собиралась поступать на другое отделение?
– Куда собиралась, туда и поступила, – услышал он до боли знакомый голос. Она продемонстрировала эмблему отделения внутренней безопасности на правом рукаве. – У нас в первой половине дня будут совместные лекции. Специализация – после обеда. Я вижу, ты рад встрече. Я тоже. Ты вспоминал обо мне?
– Я… я… – замялся он.
– Это бормотание мне уже знакомо. В прошлый раз я восприняла его как согласие провести со мной ночь. Сейчас я его расцениваю как отказ признаться, что ты забыл меня.
– От тебя ничего не скроешь, но вчера я действительно думал о тебе и вспоминал надувную лодку и все, что тогда случилось, и я… действительно рад встрече.
– Да, специализация у вас еще не началась, и я имею пока шанс слышать искренние ответы. Интересно, что бы ты ответил после года обучения?
После того как они вместе пообедали в столовой Академии, он проводил ее до входа на отделение внутренней безопасности. У дверей стоял патруль из студентов старших курсов и проверял пропуска. Вход на эту половину был для Анди закрыт. Договорившись о встрече, они разошлись по аудиториям.
Вечером с букетом цветов Анди стоял в условленном месте. Он старательно навел порядок в своем жилище в надежде, что она согласится нанести туда визит, а может, и останется на ночь. Он очень этого хотел. Трепещущий Тростничок опоздала почти на двадцать минут. Ожидание показалось вечностью, он даже начал от волнения ходить кругами. Все это время она наблюдала за ним из надежного укрытия, применяя на практике полученные сегодня знания. Точно в тот момент, когда нетерпение Анди достигло предела, но еще не переросло в раздражение, она предстала перед ним. Анди вручил ей букет и попытался поцеловать в губы. Она увернулась, подставив щеку. Тут же его постигло очередное разочарование. В ответ на предложение посмотреть, как он живет, она рассмеялась и ответила, что хочет прогуляться. Она взяла его под руку, они направились в противоположную сторону от берега, и его последняя надежда, что она передумает, растаяла.
Они медленно бродили по старой части города и вели разговоры на отвлеченные темы. Она позволяла себя обнимать, изредка и ненадолго прижималась к нему, но поцелуев избегала или не отвечала на них. Незаметно они оказались среди богатых особняков, в той части города, где кафе и магазины для Анди были недоступны, потому что были слишком дороги. Остановившись перед одним из таких особняков, Трепещущий Тростничок впервые за весь вечер сама обняла его и поцеловала в губы, но поцелуй был кратким и почти дружеским.
– А ты не хочешь посмотреть, как я живу?
– Я… я… – Удар (кстати, заранее подготовленный) достиг своей цели.
– Что-то это бормотание мне знакомо. – Ее глаза просто светились от озорства. – Придется его перевести как согласие провести со мной ночь, – и, взяв так и не пришедшего в себя Анди за руку, она потащила его в дом.
Едва они вошли в квартиру, их губы нашли друг друга. Разжигаемая весь вечер страсть вырвалась наружу. Одежда полетела в разные стороны, и они слились в едином порыве прямо на полу в прихожей.
Через час они сидели в гостиной за легким ужином с бокалом пива. Трепещущий Тростничок небрежно накинула на себя некое подобие халата, оставив жадному взору Анди большую часть своего тела. Все было продумано до мелочей, и программа ночи еще не исчерпала себя. Убедившись, что он опять возбудился, она, делая вид, что поправляет халатик, полностью обнажила левую грудь.
– Анди, ты знаешь, что избранные нами специальности не позволят ни тебе, ни мне обзавестись семьей?
– Почему? – Он не был готов к этой теме.
– Агентам запрещено иметь семью. У них не должно быть слабых мест. Через семью на агента можно воздействовать, шантажировать и заставить совершить предательство. Для советников прямого запрета нет, но только плохие советники связывают себя семейными узами, и, уж поверь мне, ни один солидный клан не возьмет на работу такого советника. Причина та же.
– Но я хочу быть с тобой! – Она верно рассчитала момент. То, как он хочет, становилось все заметней. – Мы можем не регистрировать наш брак, если тебя это устроит.
– Это ничего не изменит. Любимым человеком можно так же шантажировать, как мужем или женой.
– Но как же нам быть?
– Ты хочешь, чтобы мы были вместе?
– Очень!
– Я предлагаю заключить тайный союз. Мы можем оказаться полезны друг другу. Советник очень часто располагает данными, которые нужны агенту для работы, и наоборот, советнику бывает позарез нужна информация, добыть которую может только агент.
– Это еще когда будет…
– Тут ты заблуждаешься. Уже через год нас ожидает практика, и все это пригодится. Мы останемся тайными любовниками, но никто не должен знать о нашем договоре. Мы не будем больше сидеть вместе на лекциях, по крайне мере постоянно. Встречаться станем раз в неделю, со всеми предосторожностями. Тебе надо завести девушку, за которой ты будешь ухаживать.
– Но я…
– Пожалуйста, не перебивай. Никто не заставляет тебя ложиться с ней в постель. Я тоже заведу себе поклонника, а может, и не одного. Если узнают, что мы тоже были вместе, не отпирайся. В этом нет ничего страшного. Нельзя, чтобы узнали, что у нас постоянные и длительные отношения. Ты понял?
– Кажется, да. Нельзя допустить, чтобы воспользовались нашими отношениями.
– Наконец-то! Ты согласен?
– Да!
– Тогда давай скрепим наше тайное соглашение.
– Как?
– В постели.
На следующий день, как ни в чем не бывало, заговорщики встретились в аудитории. Поздоровавшись, они разошлись по своим местам и больше за весь день не общались. Поразмыслив, Анди согласился с доводами девушки. Это лучше, чем потерять ее. Он не сомневался, что, если ей придется выбирать между ним и работой, результат окажется не в его пользу. К тому же ему пора взрослеть и становиться советником, и тут она опять права. Иметь своего агента, которому можно доверять, дано не каждому советнику. Их союз действительно будет полезным, и к тому же приятным. Даже очень. Он вспомнил подробности вчерашней ночи и то, как они скрепляли соглашение. После этого оно просто обязано быть прочным. В каком уютном доме она живет! Он знал, что ее родители не испытывали недостатка в средствах, но это было дорого даже для них. Что-то тут не так. Надо будет узнать. В юноше просыпался будущий советник.
Трепещущий Тростничок осталась довольна собой. Вечер и ночь прошли по ее сценарию. Она четко сыграла на его чувствах, правда, в постели ей притворяться не пришлось. Анди действительно нравился ей, и в любви она была искренна. Она обладала завидным чутьем и не сомневалась, что Анди как советника ждет большое будущее. Она еще раз поздравила себя с удачным выбором специальности и первым завербованным. Сегодня она собиралась ночевать в другом месте. Студентам отделения внутренней безопасности категорически запрещалось жить в общежитии. Так их готовили к избранной профессии. Им даже давали деньги, чтобы снимать жилье. Их, конечно, было недостаточно, и семья помогала ей. Но в одном Анди был прав. Этот особняк ей был не по карману, и сняла она его всего на несколько дней. Свое новое пристанище она будет держать в тайне, а встречаться они могут у него или на нейтральной территории.
После введения чрезвычайного положения Утренний Лепесток так ни разу и не смогла выбраться домой. Большинство сотрудников ночевали прямо в Институте. Эта была первая ночь, которую ей удалось провести с мужем, тем более что он всего как неделю вернулся домой после трехмесячной отлучки. Соскучившись по мужу, она позволила себе больше, чем обычно. Раньше врожденная скромность не давала ей решиться на более смелые ласки, которых тактично добивался Вилфред. Этой ночью, не устояв под его напором, она не сопротивлялась и позволила целовать себя в заветное место. Когда его упругий язычок проник внутрь, она испытала новое для себя чувство. Волна возбуждения пробежала по всему телу, и, увидев перед собой его возбужденное достоинство, она решилась взять его в рот. Раньше она брезговала это делать, позволяя себе только ласкать его руками. Неожиданно она поняла, что ей это нравится, и она, уже не стесняясь, стала жадно, крепко сжав губами, ласкать его разрывающийся от желания и удовольствия жезл. Она не остановилась, даже когда он кончил ей прямо в рот. В этот момент она также достигла вершины удовольствия. Это случилось под утро, и сейчас, сидя за завтраком, она до сих пор ощущала привкус его спермы во рту, и это было приятно. Утренний Лепесток улыбнулась мужу, и тот нежно поцеловал ее в распухшие губы.
Они едва успели закончить завтрак, когда к подъезду их дома, расположенного в живописном пригороде, подъехал служебный транспорт. Уже неделю она как главный лаборант Установки находилась под постоянной охраной.
Утренний Лепесток работала на Установке уже почти двадцать лет, но впервые Анализатор сообщил, что полное восстановление информации невозможно. Конечно, и раньше бывали неудачи, но не такие. Самый большой провал случился семь лет назад. Тогда удалось спасти немногим более восьмидесяти процентов данных.
Принцип работы Установки для Утреннего Лепестка представлял загадку, как, впрочем, и для всех рэмов. Сейчас оставалось только три действующих Анализатора. Остальные два находились в распоряжении красных рэмов, и никто не знал, в каком они состоянии. Установки попали к рэмам в результате третьего Великого Завоевания. Их было довольно много, но со временем они начали выходить из строя. Имперские инженеры так и не смогли открыть секрет их работы, и все попытки наладить выпуск новых или хотя бы починить вышедшие из строя ни к чему не привели.
Войдя в лабораторию, она по унылому виду сотрудников поняла, что никаких сдвигов не произошло. За все это время не удалось восстановить ни одного бита информации. Сегодня главный оператор решилась перевести Установку в особый режим работы. Большинство Анализаторов именно после этого вышло из строя, и использование особого режима было запрещено. Три дня назад в ответ на ее запрос пришло разрешение. Желание восстановить Навигационную карту взяло верх у начальства над опасностью потерять Анализатор.
Отбросив последние сомнения, Утренний Лепесток нажала красную кнопку. Установка загудела. Через пять часов непрерывной работы звуковой сигнал разбудил задремавшего оператора. Это означало, что начался процесс восстановления информации. Согласно полученной инструкции, об этом сразу сообщили командиру отряда боевых рэмов. Немедленно была усилена и без того надежная охрана лаборатории.
На следующий день в лабораторию вошел Картам, начальник отдела внутренней безопасности службы внешней разведки.
– Анализатор приступил к частичному снятию информации, – немедленно доложила Утренний Лепесток, – но пока результатов нет.
Еще через трое суток работы в особом режиме на дисплее появилось сообщение, написанное на языке создателей Установки. Оператор, владевшая этим языком, стала переводить:
– Частичное восстановление информации закончено. Дальнейшее снятие данных из представленного для исследования материала невозможно. Из общего количества информации прочитано процентов: неизвестно.
Далее следовали координаты первых пяти точек подпространственного перехода – все, что смогла восстановить Установка. Сколько всего было точек, осталось неизвестно. Утренний Лепесток передала данные красному рэму, но ничего ему не сказала о своих подозрениях. Это было слишком необыкновенно – только пять точек, и именно первые пять. Удача, но что-то слишком подозрительная удача…
Картам приказал прекратить дальнейшие работы и уничтожить исходный материал. Это было легко, так как он в основном состоял из воздуха с частицами пыли. Убедившись, что процесс завершен, он потребовал все копии с записью извлеченной информации. Установка выдавала результаты в трех экземплярах.
– Остались ли еще какие-нибудь записи? – требовательно спросил представитель службы внешней разведки, забрав все экземпляры.
– Известных нам записей не осталось, – ответила Утренний Лепесток, – но существует мнение, что Анализатор делает дублирующие записи, которые хранятся в памяти Установки. Мы пользоваться этими записями, извлекать их из памяти и уничтожать не умеем.
Удовлетворившись полученным ответом, Картам поблагодарил за проделанную работу весь коллектив лаборатории и подтвердил, что их ожидает вознаграждение и недельный отпуск.
Не-рэмы. Химикус-генетикус
Радий каждое утро шел на работу через площадь Триумфа Завоевателя, или как ее называли химикус-генетикус, площадь Национального Позора, и всегда встречал восход Гелиоса у подножия двадцатиметровой статуи Великого Воителя. Только сегодня он задался вопросом, почему он это делает. Что изменилось для обывателя с тех пор, как рэмы захватили Кимику и остальные планеты? Если не считать первых месяцев, в течение которых рэмы устанавливали свои порядки, никто не был убит и не голодал, у всех имелось жилье. При желании можно было завести семью, рожать детей. Рэмы заставляли всех работать, но это не был каторжный труд. Если не обременять себя мыслями о том, что на твоей родной планете правят захватчики, то можно вести достаточно комфортный образ жизни. Так возникала опасность привыкания. Именно поэтому каждое утро Радий проходил мимо статуи, водруженной завоевателями в память о своей победе.
«Спасибо рэмам за эту статую, она не дает мне и остальным забыть, что мы не свободны. Она является постоянным напоминанием, наполняя наши сердца яростью. Империя все-таки совершила ошибку, потешив свое самолюбие этим здоровенным истуканом с разноцветными глазами. Но они сделали еще одну ошибку, обманув нас с эликсиром верности, лишив последних иллюзий на свой счет. Все это время мы почти не помышляли о сопротивлении, просто оберегали секреты химического и генетического оружия. Теперь, когда у нас появилось противоядие, пора от мелкого саботажа переходить к борьбе за независимость!»
С этими мыслями он не заметил, как дошел до Центральной лаборатории химических исследований, места своей работы. Машинально предъявив пропуск часовым, огромного роста зеленым рэмам, Радий зашагал по пустым коридорам. Он обычно приходил в секретную лабораторию на один час раньше других и посвящал свободное время изучению и анализу истории химикус-генетикус.
Бесконечная череда междоусобных войн привела к тому, что, достигнув долгожданного мира и согласия, став единым народом, они забыли, что опасность может исходить извне. В обществе выработалась устойчивая ненависть к любому оружию, не только наступательному, но и необходимому для защиты. Их два кольца защиты, Химической и Генетической, были бесполезны против обычного оружия. Удар рэмов оказался неожиданным, коварным и безжалостным.
Первый контакт с Империей рэмов не вызвал у химикус-генетикус никаких подозрений. После вторжения незваных гостей в их космическое пространство они удовлетворились объяснениями рэмов, что те просто заблудились, и не обратили внимания на то, что военные корабли не спешат уходить восвояси. Первая звездная система, населенная химикус-генетикус, пала, не оказав никакого сопротивления. Остальные три сражались отчаянно. Даже рэмы признавали, что седьмое Великое Завоевание далось им с трудом, чаша весов колебалась до последнего момента.
Химические торпеды оказались очень эффективным оружием. Попадая во вражеские звездолеты, они разъедали их корпуса, и те разваливались, как скорлупа прогнивших орехов. Скорость распада зависела от концентрации заряда торпеды. Вся история конфликта химикус-генетикус и Империи рэмов – яркий пример войны цивилизации с высокой устойчивой моралью против цивилизации абсолютно беспринципной, не признающей никаких моральных ценностей. Химикус-генетикус обеспечивали такую концентрацию заряда, что корпуса космических кораблей рэмов разваливались не сразу, а только через десять часов после попадания в них химической торпеды. Это время давалось специально, чтобы экипаж мог спастись. Химикус-генетикус считали аморальным допускать гибель экипажей вражеских звездолетов. Только на первых подбитых кораблях рэмов часть экипажа погибла из-за возникшей паники, когда звездолет начал разваливаться. Усвоив эту тактику, рэмы без зазрения совести пользовались благородством противника. Подбитый корабль сражался до конца, а через девять часов из подпространства в нужной точке выходил новый звездолет с минимальным экипажем, на него перебирались все рэмы с вышедшего из строя, и бой продолжался.
Когда все планеты, кроме Кимики, пали, на ней собрался совместный Совет военного руководства, гражданского правительства и ученых. Всем было ясно, что, если не предпринять экстренных мер, Кимика больше месяца не продержится. На повестке дня стоял только один вопрос: применять ли последнее средство защиты против рэмов – химическое и генетическое оружие. Только оно могло остановить врага. Хотя все запасы такого оружия были уничтожены, можно было еще успеть возродить запрещенные технологии. Но Совет не смог поступиться с таким трудом выработанными принципами морали и принял самоубийственное решение – спасительные технологии остались под запретом.
Небольшая группа военных и ученых не подчинилась решению Совета. Возродить запретные технологии они не могли, да и не собирались. В обстановке абсолютной секретности они наладили выпуск химических торпед с повышенным содержанием быстро коррозирующих элементов и поставили их на вооружение. Корабли рэмов стали разваливаться в течение часа. Привыкшие к десятичасовому циклу экипажи докладывали о попадании химической торпеды и спокойно ожидали подхода резервного корабля. Многие погибали вместе со звездолетами, остальные пытались воспользоваться спасательными шлюпками. Шлюпки не были приспособлены для ведения боевых действий, они могли вместить пятьдесят членов экипажа и обеспечивали их всем необходимым на неделю, в течение которой их можно было подобрать. Группа «Радуга» (такое название получили не подчинившиеся решению Совета военные и ученые) не остановилась и перед тем, чтобы атаковать спасательные шлюпки рэмов и уничтожать их. Впоследствии это особенно ставилось им в вину. Чаша весов вновь заколебалась. Понеся огромные потери, рэмы были вынуждены временно оставить Кимику в покое, ожидая подхода подкрепления. Химикус-генетикус получили столь необходимую им передышку, но воспользоваться ею не смогли. Заговор группы «Радуга» был раскрыт, ее члены арестованы и преданы суду, а остатки химических торпед с повышенной концентрацией сняты с вооружения и уничтожены. Когда через полгода, а именно столько времени группа «Радуга» подарила своей планете, корабли рэмов вновь бросились на штурм последней твердыни, они не встретили серьезного сопротивления, и Кимика пала.
Радий задумался о судьбе группы «Радуга». Могли ли они переломить ход войны? И да, и нет. Как бы они ни соблюдали конспирацию, результаты их деятельности нельзя было не заметить – слишком большие потери несли корабли рэмов и их экипажи. О причинах нетрудно было догадаться, стоило лишь проинспектировать начинку химических торпед, что наверняка и было сделано.
Радий полностью оправдывал деятельность группы «Радуга». Более того, он считал, что им следовало изменить начинку торпед так, чтобы экипажи погибали мгновенно. Никто ведь не собирался посылать начиненные химическим или генетическим оружием ракеты на планеты рэмов для убийства мирного населения. Но почему нельзя применить это оружие против военных, против экипажей космических кораблей? Вряд ли рэмам удалось бы после этого захватить их планеты. Но история распорядилась иначе. Радий не мог осудить решение Совета химикус-генетикус, который до конца стоял за запрет не только химического и генетического оружия, но и химических торпед, если они не оставляли экипажам вражеских кораблей шанса спастись. Совет не смог переступить через моральные ценности, которые доминировали в обществе в то время.
Радий пристально вглядывался в голографическое изображение Изотопуса, лидера группы «Радуга», пытаясь понять его логику, – почему он начал свою борьбу, пойдя против воли Совета, и почему не смог пройти этот путь до конца, не решился кардинально изменить начинку торпед и, наконец, почему в критический момент, когда заговор был раскрыт, безропотно дал себя арестовать? Почему не поднял военных, не сместил Совет и не захватил власть на Кимике, чтобы продолжить борьбу? После долгих раздумий Радию показалось, что он понимает смысл поступков Изотопуса. Он был сыном своего времени и патриотом и, с одной стороны, был готов сделать все для свободы своей Родины, но, с другой, он достиг того морального барьера, преодолеть который так и не сумел.
Теперь уже Радию предстояло решить сложную моральную дилемму. Перед ними сильный, хитрый, коварный противник, который для достижения своей цели не брезгует ничем, не останавливается перед обманом и не имеет никаких моральных устоев. Враг, готовый на все, лишь бы завладеть секретами химикус-генетикус и с их помощью поработить или просто уничтожить другие цивилизации и, как теперь стало понятно, их самих. На другой чаше весов – моральные ценности химикус-генетикус. Даже сейчас, после стольких лет рабства, они способны создать оружие, которое принесет им свободу. Но проблема в том, что его разработка и производство находятся под строжайшим запретом. На химическое и генетическое оружие уже долгое время наложено табу, и поэтому кимики обречены на рабство. Есть ли выход из этого замкнутого круга? Где находится тот предел, который нельзя переступить, даже если речь идет о судьбе целой цивилизации, ее свободе, а может, и о самом существовании? Можно ли в этом случае пойти на крайние меры, отринуть все принципы и позволить все? Открыв один раз ящик Пандоры, хватит ли сил, мужества и разума захлопнуть его и не воспользоваться грозным оружием для мести? Смогут ли они удержаться от того, чтобы в порыве гнева не обрушить его на мирные планеты рэмов? Может быть еще хуже – почувствовав свою мощь, они не устоят перед соблазном завоевать и поработить другие цивилизации или, вспомнив старые обиды, снова начнут междоусобные войны! Раз преступив, можно ли остановиться? Возможна ли свобода любой ценой и будет ли она свободой? Не попадут ли они прямиком из цепей рабства в оковы вседозволенности? Вопросы, нескончаемая череда вопросов…
«И все-таки надо бороться. Нельзя оставаться рабами, ссылаясь на моральные запреты. Пусть химическое и генетическое оружие как таковое остается под запретом. Но твое дело, Изотопус, не пропадет даром. Мы возродим ту надежду, которую нам дала группа „Радуга". Мы создадим „Возрожденную Радугу", и, если нельзя использовать химическое и генетическое оружие, мы изобретем новое – Избирательное оружие. Пора исправить допущенные ранее ошибки и обрести долгожданную свободу!» Приняв наконец решение, Радий как будто сбросил тонны груза со своих плеч, глубоко вздохнул от облегчения и вышел в общий зал, где его уже заждались коллеги по правительству Кимики в подполье.
Довольные члены правительства обсуждали успехи применения вакцины против эликсира верности. После ее введения ведущие ученые продолжали притворяться, что по-прежнему находятся под воздействием эликсира. Благодаря этому им практически удалось убедить рэмов, что старые технологии окончательно утеряны и возродить их, во всяком случае в ближайшее время, вряд ли удастся. Опасность попадания химического и генетического оружия к таким беспринципным тварям, как рэмы, временно миновала. Но успех не радовал Радия. Чего они достигли? Всего лишь с трудом исправили свою же ошибку, которая едва не стала роковой.
– Все это хорошо, – обратился к собравшимся Радий, – и нам действительно есть чем гордиться. – Он так не думал, но решил приободрить остальных. – Но не пора ли приступить к созданию оружия, которое принесет нам свободу?
– Ты призываешь нас нарушить священные запреты? – одновременно раздалось несколько возмущенных голосов.
– Кто-нибудь из вас слышал, чтобы я произнес слова «химическое» или «генетическое оружие»? – спокойно возразил Радий. – Мы создадим новое оружие, на которое не наложен запрет – Избирательное оружие.
Следующие два часа пролетели в жарких дебатах о том, насколько опасным для рэмов должно стать Избирательное оружие. Поняв, что спорить без толку, Радий в итоге поддержал абсолютно бесполезный вариант. Было решено разработать грибок, который будет воздействовать только на рэмов, вызывая сильное недомогание, но не угрожая их здоровью и жизни. Спорами этого грибка планировалось заразить атмосферу Кимики. После эвакуации рэмов с планеты действие грибка должно прекратиться в течение полугода. Это единственное, что удалось выторговать Радию. Другие предлагали месячный срок, а то и вообще несколько часов.
Радий покинул Центральную лабораторию химических исследований вместе с Фосфорусом, единственным, кто поддержал его во время дебатов. Начинало темнеть, и они по опустевшим вокруг лаборатории районам направились к площади Триумфа Завоевателя. Раньше лаборатория и другие исследовательские институты работали в три смены, и прилегающие улицы даже ночью оставались многолюдны. Сейчас же прохожих было мало, да и те не обращали внимания на двух запоздалых путников. Радий специально выбрал этот маршрут, чтобы они прошли мимо двадцатиметровой статуи Великого Воителя. Так и не проронив ни слова, они достигли подножия монумента и остановились.
– Первое, что мы сделаем, – с чувством в голосе произнес Фосфорос, – это снесем этого истукана!
– Не знаю, – задумчиво произнес Радий, – может, следует его оставить как напоминание о совершенных ошибках.
Через двадцать минут они стояли перед входом в квартиру Радия. Он достал ключ и поднес его к анализатору. На мгновение почувствовался резкий, но приятный запах. Анализатор заработал и, проведя молекулярный анализ вещества в ключе, открыл замок. Войдя вслед за хозяином в квартиру, Фосфорус сразу заметил, что помещение нежилое.
– Где ты живешь? Где твоя семья? – удивленно спросил он.
– Я живу в небольшой квартирке по другую сторону от площади Национального Позора (там находились кварталы для небогатых, нищих на Кимике давно не было), семьи у меня нет, мы расстались, и каждое утро, идя на работу, я делаю крюк, чтобы постоять у статуи Великого Воителя.
– Но зачем все это? – эмоционально отреагировал Фосфорус, и тут же на его лице отразилось понимание. – Я бы не смог. Уважаю твою силу воли. Ты отказался от всего, чтобы не привыкнуть к спокойной и сытой жизни, а проходя мимо памятника, каждый раз таким образом напоминаешь себе, что мы не свободны.
– Спасибо за понимание. Труднее всего было расстаться с семьей, но Магнезия поддержала меня. Мы встречаемся несколько раз в месяц. Семью я навещаю каждую неделю – напомнить себе, что все это я мог бы иметь, будь мы свободны. Выпьешь что-нибудь или предпочитаешь понюхать?
– Выпью, и что-нибудь покрепче.
Радий открыл бар, где стояло множество бутылок со спиртным и другими синтетическими напитками, флаконы для нюханья с дурманящим запахом и пакетики с порошками. Ничего запрещенного, только то, что имело официальный сертификат. Радий остановил свой выбор на темной бутылке, обернутой в серебристую фольгу.
– Не против?
– В самый раз, – последовал ответ.
В бутылке находилась «Улыбка Морфия», самое крепкое из официально разрешенных вещество. Напиток представлял собой смесь алкоголя, синтетических добавок и легкого наркотика и обладал приятным дурманящим запахом. Он быстро испарялся на свету, поэтому его наливали в маленькие темные стопки и выпивали залпом, наслаждаясь запахом, который долго не выветривался. Опрокинув по второй, они приступили к беседе.
– Почему ты так быстро согласился на этот вариант? – начал Фосфорус. – Ведь этот путь заведет нас в тупик.
– Я рад, что теперь у меня есть единомышленник, так же хорошо понимающий ситуацию, а спорить с остальными – это только пустая трата времени. Мы попытаемся их переубедить, каждого поодиночке.
Радий рассказал Фосфорусу про химические торпеды, про Изотопуса, группу «Радуга» и, наконец, про «Возрожденную Радугу», в которую и предложил ему вступить.
– Как давно существует «Возрожденная Радуга» и сколько в ней членов? – спросил Фосфорус уже после того, как дал свое согласие.
– Теперь нас уже двое, – ответил Радий, наполняя стопки.
– За свободу!
– За свободу!
– И все же на что ты… вернее, мы, – поправился Фосфорус, – рассчитываем? Это оружие бесполезно, так же как и химические торпеды с десятичасовым циклом разрушения кораблей.
– Ты возглавишь этот проект. Втайне от остальных мы разработаем Избирательное оружие на гибкой основе. Это означает, что, меняя концентрацию и используя различные добавки, мы сможем варьировать его воздействие на рэмов. В открытом для всех членов правительства варианте оно будет вызывать лишь сильное недомогание, не угрожая при этом здоровью и жизни, со сроком выздоровления шесть месяцев. В базовом варианте, известном только членам «Возрожденной Радуги», оно уже станет вызывать болезнь со смертельным исходом на третий день. Вполне достаточный срок, чтобы убраться с нашей планеты. При своевременной эвакуации больной поправится через год без последствий для здоровья. Но если он снова появится на Кимике, его ждет мгновенная смерть от повторного заболевания. Вполне гуманно, и они не смогут повторно принимать участие в боевых действиях.
– А если они догадаются и начнут тотальное уничтожение?
– В этом случае придется запустить секретный вариант. О нем будем знать только мы вдвоем.
– Доведение концентрации до предельной и введение добавок, приводящих к мгновенной смерти любого рэма на Кимике?
– Да, но это не все. Космический флот. Они держат минимальное количество боевых кораблей в нашей звездной системе, не опасаясь восстания. Периодически и те исчезают, и тогда только транспортники дежурят на орбите. Именно такой момент мы и выберем для заражения атмосферы планеты грибком базового варианта. К моменту появления боевого флота рэмов мы успеем оснастить наши торговые корабли достаточным количеством химических торпед с начинкой, мгновенно разрушающей корпуса кораблей и убивающей экипаж. Так мы сможем защитить себя от удара из космоса.
– Надеюсь, нам не придется применять секретный вариант, но в остальном ты прав. Нельзя победить врага оружием, которое его не убивает. Деревянные мечи бессильны в споре со стальными. Нельзя победить оружием, которое убивает, но враг не испытывает перед ним страха, как в истории с химическими торпедами с десятичасовой задержкой. Если враг знает, что можно избежать смерти, смертельное оружие превращается в деревянный меч.
Радий и Фосфорос, первые члены группы «Возрожденная Радуга», приняли решение, они перешли свой Рубикон, или, как бы сказали химикус-генетикус, необратимая цепная реакция началась. Они выбрали путь борьбы.
Седьмой Имперский Звездный флот
Седьмой флот развил бурную деятельность на новом месте своего временного базирования. От станции «Пионер-4», переименованной в «Первенца девятого Великого Завоевания», один за другим уходили группы разведчиков. Легкие небольшие корабли типа «Стрела Великого Воителя», разбившись на пары, вводили одинаковые координаты прыжка, исчезали в подпространстве и выныривали в неизвестной точке Вселенной. После определения своего местоположения и проведения необходимых съемок одна из «Стрел» возвращалась к «Первенцу». Там она передавала данные в Центр разработки Навигационных карт, развернутый на полностью восстановленной станции. Поступавшая со всех «Стрел» информация проходила компьютерную обработку, после чего поступала в распоряжение инженеров по прокладке курса, желтых рэмов. Вторая «Стрела» оставалась в исходной точке в качестве космического маяка. Если инженеры признавали эту точку пространства неудачной, то прилетала «Стрела»-напарник, и оба разведчика возвращались к «Первенцу», чтобы совершить новый совместный прыжок. Через неделю кропотливой работы инженеры решили, что подходящая точка пространства, которая приближает их к конечной цели – Солнечной системе, найдена, и она соответствует требованиям безопасности. К «Стреле»-маяку отправился линейный корабль, чтобы заступить на охрану избранного квадрата. Затем прибыл корабль инженерного обеспечения, и специалисты приступили к установке навигационного буя и ретрансляционной станции космической связи. Полеты на сутки были приостановлены. Ровно столько понадобилось инженерам, чтобы смонтировать оборудование и произвести его настройку. Теперь пары разведчиков уносились в подпространство уже не от «Первенца», а от вновь установленного космического буя № 9ВЗ/1 (девятое Великое Завоевание, буй первый). К нему они и возвращались, чтобы с помощью ретранслятора передать на «Первенец» собранную информацию.
Следующая удачная точка для установки второго буя была найдена через пять дней. Вся процедура повторилась, и экипажи «Стрел» получили очередной день отдыха. Так кропотливо, шаг за шагом, методом тыка создавалась Навигационная карта, которую не удалось захватить во время штурма станции «Пионер-4». Бдительность Стратега и подвиг молодого лейтенанта Смита задержали продвижение Имперского флота и дали Земле столь необходимое ей время на подготовку к отражению агрессии.
Вновь создаваемая Навигационная карта дублировалась и устанавливалась на всех кораблях седьмого Имперского флота, способных самостоятельно входить в подпространство. Теперь они могли следовать от «Первенца девятого Великого Завоевания» до второго буя в автоматическом режиме. Введя конечную цель – буй №9ВЗ/2, они уходили в подпространство, чтобы затем на мгновение выйти из него около буя №9ВЗ/1, который сам, без участия пилотов, отправлял корабли дальше, все ближе и ближе к Земле.
Обо всем этом доложили Зиндану, командующему седьмым флотом, когда его представительский корабль вернулся с Красной Рэмии. Прошло немного времени, и очередной курьерский корабль появился в расположении седьмого флота, но на этот раз в окружении двух линейных кораблей. Прибыл сам Картам, начальник отдела внутренней безопасности службы внешней разведки. Командующий при полном параде принял его на своем флагмане «Коготь Завоевателя». После обмена любезностями Картам приказал принести Навигационную карту со станции «Пионер-4», вернее, то, что удалось восстановить.
– Крован просил меня кое-что передать на словах, – дождавшись, когда все вышли, заговорил красный рэм. – Восстановить удалось не так уж много, но перед началом Большого Хурала будет во всеуслышание объявлено, что мы располагаем Навигационной картой противника и путь к Земле для Имперского флота открыт. Магистр надеется на ваше понимание.
Проводив курьерский корабль, Зиндан задумался. Он понимал, что путь к Земле придется искать ему, вернее, седьмому флоту под его командованием, но все будут думать, что путь хорошо известен и станут принимать решения, исходя из этого. Великое Вторжение начиналось с великой лжи. Зиндан прошел на командный мостик и вставил Навигационную карту с «Пионера-4» взамен уже имевшейся на корабле. Результаты озадачили командующего. Восстановить удалось всего пять точек подпространственного перехода в направлении Земли, и, что самое невероятное, это оказались первые пять точек. Слишком большая удача. Что-то здесь было не так, и это насторожило Зиндана.
Дальние подступы к Земле.
Район космической станции «Пионер-4».
Сезон охоты открыт
Огромный военный корабль-носитель доставил отряд «Хитрый Лис» на дальние подступы к Земле, в район станции «Пионер-4», где уже находился боевой корабль, служивший базой для «Малютки-15». Теперь он станет домом и для тридцати молодых ребят и девушек и их инструктора, сержанта Петрова.
Весь путь они провели, изучая «барракуды», корабли, на которых им предстояло воевать, или, как они предпочитали говорить, охотиться. Им выделили пять новеньких «барракуд», каждая из которых получила свое имя. Это была экспериментальная партия, воплощение последних достижений БСР, только что сошедшая со стапелей планеты-завода «Космическое Сормово». Инициатива создания кораблей такого класса исходила от Стратега, стремившегося иметь в своем распоряжении боевые корабли как можно меньшего размера, способные входить в подпространство. Добиться этого удалось благодаря разработке нового компактного двигателя, однако пришлось пожертвовать дальностью прыжка. Именно поэтому в район боевых действий «барракуды» доставлялись на кораблях-носителях. «Барракуды» были кораблями ограниченного района действия, не способные самостоятельно преодолевать огромные пространства Вселенной.
Перед отлетом из Конкордии весь отряд (тогда он еще не имел названия, идея назвать его «Хитрый Лис» пришла позже) провел целых два часа с Тактиком, получая последние наставления и намечая общий план операции. Выйдя из подпространства, «мелюзга» (это прозвище уже прочно закрепилось за кораблями рэмов, на которые им предстояло охотиться) станет сканировать Вселенную во всех диапазонах. Бортовой компьютер подскажет наиболее вероятные точки пространства, где следует ожидать их появления. Если «барракуда» окажется в этом квадрате, то обнаружить «мелюзгу» не составит труда, кроме того, ее экипаж будет следить за пространством только перед собой, поэтому, атакуя с тыла, можно застать их врасплох.
Весь отряд разбили на пятерки – минимальное число, необходимое для управления «барракудой» и ведения боевых действий. С этим проблем не возникло. В отряде оказались пять японцев и пять китайцев, которые и распределились по национальному признаку. Эсаки стал командиром японской группы, а китайцы выбрали своим лидером очаровательную Ли. На два экипажа выделялся один корабль, который азиаты назвали «Огнедышащий Дракон». Третье Североамериканское училище имени Вашингтона распределилось по языковому признаку. Три американца и два англоговорящих канадца составили пятерку во главе с Джонсоном, а франкоговорящие канадцы, ведомые Грожаном, другую. Свою «барракуду» они назвали «Танцующий Ковбой». Питомцы Военно-космического Санкт-Петербургского училища имени адмирала Рочева также разбились на две группы. Одну возглавил Андрей Лихошерст, другую – Павел Кузьмин, окрестив свой корабль «Чижиком-пыжиком». Еще два корабля оставались в резерве.
Каждый экипаж разрабатывал свой план охоты, который проигрывался на компьютере, а потом его подвергали убийственной критике остальные и оценивал сержант Петров. В результате тесного общения все единодушно признали своим лидером Андрея Лихошерста, а мозговым центром – Рашида Мамина и китаянку Ли. Первый успех выпал на долю американцев, когда они на своем «Танцующем Ковбое» обнаружили «мелюзгу» и почти в упор расстреляли беззащитные корабли. Через день повезло экипажу Андрея Лихошерста, а потом и японцам, но все понимали, что больше легкой добычи не будет.
«Чижик-пыжик» в поисках «мелюзги» направлялся уже в шестой квадрат из указанных компьютером как наиболее перспективные. Было такое чувство, что рэмы временно прервали свои полеты.
– Лисички-сестрички, – обратился Павел к сестрам-близнецам Маше и Даше, – сразу после выхода из подпространства включайте все сенсоры на полную катушку.
Всех девушек в отряде «Хитрый Лис» стали называть «лисичками».
– Мы сестрички, мы лисички, у нас ушки на макушке, – раздалось в ответ пение дуэтом.
«Барракуда» вышла из темноты подпространства, и снова засверкали звезды, но они были так далеко, что их родная звезда – Солнце – невооруженным глазом была не видна.
– Визуальный контакт, – доложил Виктор Заболотный. – Справа по борту «мелюзга».
– Что же вы, ушки на макушке, проворонили? – упрекнул Машу и Дашу командир. – Приготовиться к атаке.
– Нет! – разом закричали лисички, убедившись, что сенсоры по-прежнему безмолвствовали. – Это подсадная утка.
– Полный вперед, – скомандовал, сразу среагировав, Кузьмин, – приготовить к запуску двигатели подпространства.
Все с ужасом увидели линейный корабль рэмов, вынырнувший из подпространства. Это пришла их смерть. Против его мощи «барракуде» не выстоять. Теперь оставалось надеяться только на то, что они смогут набрать необходимую скорость раньше, чем оружие врага настигнет их, и двигатели не подведут и надежно укроют их в спасительной темноте подпространства. Линейный корабль обнаружил пытающий скрыться «Чижик-пыжик», и яркий луч фазера бросился за ним вдогонку. На этот раз повезло. Промах. К счастью, им не пришлось испытывать судьбу дальше, ибо в этот момент они вошли в подпространство.
На некоторое время полеты «барракуд» пришлось прекратить. Теперь каждая операция продумывалась особенно тщательно. Из множества безумных идей сержант Петров дал добро на «Порхающий Дракон». Идея принадлежала китаянке Ли, она и взялась за ее осуществление в паре с канадским экипажем. «Мелюзга» теперь летала только в сопровождении линейников, и казалось, что к ней не подобраться.
«Огнедышащему Дракону» предстояло отвлечь всю огневую мощь на себя. «Барракуда» на мгновение появилась в обычном пространстве и, не теряя скорости, снова исчезла, совершив предельно короткий прыжок, чтобы остаться в зоне видимости противника. Линейный корабль открыл огонь и на полном ходу устремился в погоню за «Драконом», который в очередной раз мелькнул перед ним. В это время из подпространства вышел «Танцующий Ковбой», и два точных выстрела превратили «мелюзгу» в искореженные обломки раньше, чем линейник успел вернуться на их отчаянный зов о помощи.
«Хитрый Лис» дружно отмечал очередную удачную охоту. К ним присоединился экипаж «Малютки-15», вернувшийся, чтобы пополнить запасы.
– «Чижик-пыжик», где ты был? На дальних подступах «мелюзгу» ловил! – раздавалось в кают-компании. Это питерские курсанты отмечали день рождения одной из своих лисичек, Елены Неждановой.
Огромный астероид стремительно приближался, но было очевидно, что он пролетит на безопасном расстоянии, и поэтому на него не обращали внимания. Два небольших корабля под надежной охраной боевого звездолета усиленно сканировали просторы Вселенной. План следующей атаки предложил Рашид Мамин. Когда обнаружили подходящий астероид, его разогнали до предельной скорости и направили в сторону кораблей рэмов. «Чижик-пыжик», выключив все системы, притаился за ним. Когда астероид уже пролетел мимо кораблей противника, «барракуда» неожиданно вынырнула из своего укрытия и метким огнем уничтожила «мелюзгу». Обнаружив наглеца, линейному кораблю рэмов пришлось выполнить разворот, прежде чем он смог открыть огонь. Этого времени оказалось достаточно, чтобы «Чижик-пыжик» успел спрятаться за астероид и начать разгон. Линейник обрушил на него всю свою огневую мощь, но она пришлась на астероид, который защитил убегающую «барракуду». Когда астероид наконец был уничтожен, перед врагом предстали лишь необъятные просторы Вселенной. «Чижик-пыжик» был уже в безопасности.
Узнав о возможностях кораблей типа «малютка», мозговой центр «Хитрого Лиса» – Рашид и китаянка Ли – разработали очередную совместную авантюру под кодовым названием «Лис-невидимка». Сержант Петров, командир «Малютки-15» Сергей Минаев и капитан третьего ранга Злотов, командир базового корабля, взвешивали все «за» и «против». Соблазн был очень велик, но и риск тоже. В это время к ним вошли представители японского и американского экипажей за разрешением провести «на бис» операцию «Порхающий Дракон». Все были настолько увлечены, что отмахнулись от ребят, не сказав ни «да», ни «нет».
«Огнедышащий Дракон» с японским экипажем и «Танцующий Ковбой» с американцами на борту имели приказ проверить свои квадраты. Они не получили «добро» на повторение операции, но, решив, что победителей не судят, нарушили полетное задание и направились вместе на отлов «мелюзги». Им показалось, что сегодня их день, когда в первом же обследованном квадрате они обнаружили искомое. Японцы заставили своего «Дракона» «порхать», появившись на мгновение перед самым носом линейного корабля рэмов, и попытались увлечь его за собой. Все шло по плану, и звездолет рэмов двинулся в погоню. «Ковбой» вышел из подпространства, рассчитывая расправиться с беззащитным противником, но вместо этого перед ним предстал во всей своей боевой мощи линейный корабль, который только сымитировал погоню и сразу вернулся на защиту «мелюзги». Экипаж «барракуды» понял, что спасения нет. От отчаяния он первым открыл огонь из своих фазеров и выпустил торпеды, целясь в то место, где обычно находились двигатели подпространства. Было видно, что атака достигла цели и корабль содрогнулся, но его мощная защита выстояла. В ответ вспыхнул голубой луч, и для экипажа «Танцующего Ковбоя» наступила тьма. Вечная тьма. Луч фазера достиг цели, превратив «барракуду» в облако пыли. Японцы издалека наблюдали гибель своих товарищей, сжав кулаки от бессилия и сознавая, что, если они вступят в бой, их ждет та же участь. Со слезами на глазах им пришлось ретироваться.
Известие о гибели американцев застало всех врасплох. Зная, насколько их миссия рискованна, каждый день ставя свои жизни на кон, «Хитрый Лис» оказался не готов к этим смертям. Боль утраты настолько захлестнула всех, что никто даже не стал винить японцев за то, что они поддались на уговоры и приняли участие в этой несанкционированной операции. Больше всех корил себя сержант Петров, хотя его вины тут не было, ведь разрешения он не давал. Его не оставляла в покое мысль: найди он тогда время подумать и категорически запретить эту авантюру, ребята были бы сейчас живы.
Весь отряд (к сожалению, уже не весь, а только двадцать пять человек) стоял в едином траурном строю. «Хитрый Лис» прощался с Джонсоном, Сандерсом, Родвеллом, Макнишем и Буллак.
– Каждая атака, засада, рейд должны быть чем-то из ряда вон выходящими, на грани безумия и верхом озорства, – говорил сержант Петров. – Как только вы станете действовать прямолинейно или повторяться, вы поплатитесь за это своими жизнями. Так сказал всем нам в качестве напутствия Стратег. Перед нами сильный противник, и его не проведешь дважды. «Порхающий Дракон» был хорош, но только один раз. Как только мы повторились, враг жестоко наказал нас, и пятеро погибли. Я не хочу никого винить в случившемся. Если у вас возникнет соблазн еще когда-нибудь ослушаться приказа, вспомните слова Стратега и то, что случилось сегодня.
Операцию «Спящий Лис» решили провести во многом для того, чтобы отомстить за смерть товарищей. Сержант Петров понимал, что месть – не лучший советчик, но «Хитрый Лис» не мог сидеть без дела, и лучше уж санкционировать рискованную операцию, чем допустить, чтобы ребята самостоятельно наломали дров. Экипаж «Малютки-15» отправился в путь, чтобы наблюдать за навигационным буем, установленным рэмами. Именно буй являлся целью атаки. Уничтожить его имеющимися в наличии силами считалось невозможно. Около буя постоянно находились по несколько боевых кораблей, но с помощью «Малютки» отряд надеялся улучить момент, когда в течение нескольких минут (а больше и не требовалось) этих кораблей не будет. Враг не знал о существовании кораблей стэлс, а без них такая операция невозможна. «Малютка-15» уже третьи сутки дежурила около буя, выжидая подходящего случая. Все это время экипажи, сменяя друг друга, провели в своих «барракудах», зная, что, после того как контактер примет мыслеобраз от Мишеля Дебуа, у них будут считаные минуты для атаки.
Сергей Минаев, командир «малютки», разбудил задремавшего Мишеля, когда около буя остался только один корабль. Дебуа отправил на базу мыслеобраз с изображением цифры один – готовность номер один объявлялась уже второй раз. Экипаж «малютки» пристально следил, что предпримет этот последний корабль. Все говорило за то, что и он сейчас отправится в путь. Свершилось. Мыслеобраз с изображением лисенка – сигнал к атаке – отправился в путь. «Чижик-пыжик», «Огнедышащий Дракон» и «Танцующий Ковбой-2» рванулись вперед. Достигнув заветной скорости, они начали подпространственный прыжок, координаты которого были введены заранее. Теперь оставалось только молиться, чтобы за эти мгновения не появились корабли рэмов. И они не появились! Такой удачи не ожидал никто. Зато три пары «мелюзги» почти одновременно с «барракудами» вынырнули у буя. Шесть коротких вспышек осветили пространство, и за ними последовало столько же взрывов. С «мелюзгой» покончено! Торпеды одна за другой полетели навстречу космическому бую и точно легли в цель. Очередной взрыв наполнил радостью сердца. Атака длилась ровно сорок секунд, и, не испытывая судьбу, «барракуды» устремились прочь.
Сержант Петров лично встречал возвращающиеся на базу корабли. Обнимая каждого, он не скрывал радости, что все вернулись целыми и невредимыми. В течение следующей недели, прилежно исследуя все квадраты, «барракуды» так и не встретили кораблей рэмов. Все указывало на то, что «мелюзга» прекратила свои полеты. Чтобы окончательно убедиться в своих догадках, «малютка» отправилась в сектора, помеченные Стратегом в качестве запретных для полета «барракуд». Мыслеобраз с изображением фельдмаршала Кутузова подтвердил их гипотезу – рэмы отказались от прокладки нового курса к Солнечной системе и пошли «по старой Смоленской дороге», то есть тем путем, который им указал Стратег. Отряд «Хитрый Лис» выполнил возложенную на него миссию и был готов к новым испытаниям, которые не заставили себя ждать.
Стратег. Размышления:
попытка разобраться в самом себе
Последнее время Стратега не покидало чувство, что он упустил что-то важное, что-то настолько значимое, что это могло изменить все его планы, включая сдачу Земли. Неужели он ошибся, принял неверное решение, и теперь судьба всего человечества повисла на волоске?
Но сколько он ни мучил себя, раз за разом анализируя только ему известные факты, – ответа не находил. Людям свойственно ошибаться, и Стратег не считал себя исключением. Просто ошибка ошибке рознь, и, чем более ответственное решение предстоит принять, тем более высока цена этой ошибки.
Тут нужен взгляд со стороны, но сделать это мог только он сам. Как заставить взглянуть на себя самого со стороны? Стратег не знал ответа, но что-то ему подсказывало, что со временем ему это удастся. Только бы не было слишком поздно.
Три часа семнадцать минут до начала экстренного заседания
Совета Земли и космических Колоний. Стратег
Стратег сидел у себя в кабинете, на последнем, сто первом, этаже дворца Совета Земли и космических Колоний. Он редко бывал здесь. Кабинет был слишком большой и неуютный, занимал весь этаж и выглядел излишне помпезным. Помещение проектировалось во времена очередного триумфа Стратега, сразу после того, как он раскрыл тайну Лабиринта Любви и сумел его пройти. Тогда это открыло человечеству дорогу к звездам. Теперь те же звезды принесли людям беду.
Раскрыв шторы, Стратег залюбовался столицей Земли и космических Колоний. Красавица Конкордия, зажатая между Средиземным морем, воды которого переливались всевозможными оттенками, от лазурного до иссиня-черного, и остроконечными вершинами Альп, блиставшими своими белоснежными шапками, поражала своей величественной красотой. Итак, решение принято. Решение сдать Землю. Сдать эту цветущую планету. Сдать блистательную Конкордию. А что будет с его родным городом? Нога захватчика до сих пор не ступала по его мостовым. Стратег представил себе, как боевые рэмы развязно прогуливаются по Невскому, и ужаснулся. Нет, надо еще раз пройтись по всей цепочке. Может, есть другой выход? Он резко повернулся в сторону моря. Его мысли вернулись в далекое прошлое, когда он так же метался в поисках смысла жизни…
Юность Стратега.
В поисках смысла жизни. Ленинград
С каждым днем в молодом человеке нарастало раздражение, недовольство самим собой. Пришла пора разобраться, понять, правильно ли он живет. Жить надо в душевном равновесии, в гармонии со своей душой, чтобы суета жизни не отвлекала от мыслей о главном. Но именно так и не получалась…
Казалось бы, что еще надо – любящие родители, отсутствие материальных проблем, преданные друзья, девчонки просто прохода не давали. Живи себе и наслаждайся.
Но ощущение одиночества не покидало его. Ему казалось, что он по иронии судьбы родился не в ту эпоху. Ему бы в девятнадцатый век, или он просто в детстве начитался романов? А может, все наоборот, и он родился раньше времени? Может, его место там, в будущем? Бесконечные вопросы начинали сводить его с ума…
Три часа до начала экстренного заседания Совета Земли
и космических Колоний. Стратег
Воспоминания были прерваны легким покалыванием в затылке – кто-то пытался передать ему мыслеобраз. Стратег провел рукой перед глазами, закрыл их и мысленно представил белоснежную простыню. Пульсация перешла в легкое покалывание.
Латинская буква «Z» мигала разноцветными огоньками. Нижняя и верхняя перекладинки вращались с определенной скоростью. Сообщение от агента, совсем недавно перебравшегося в логово врага. Весточка из Империи рэмов.
Разъяренный четырехглавый дракон терзает голубку. Война!
Ах, как сейчас Стратегу не хватало друзей его юности! Они были так далеко.
Солнце стояло в зените. Прекрасный осенний день был в самом разгаре. Стратег сидел лицом к морю и курил сигару. Через двадцать минут состоится первая из череды назначенных на сегодняшний день встреч. Итак, всего двадцать минут, и пути назад не будет. Хотя Стратег принял решение, он хотел еще раз убедить самого себя, что другого выхода нет, и вся эта красота за окном уже совсем скоро будет принадлежать врагу.
Что могла противопоставить Земля мощи Империи рэмов?
Три Звездных флота. Около трехсот боевых кораблей. Большинство из них уже морально устарели. Империя двинула к Земле почти две тысячи звездолетов. Сколько у них еще в резерве? Дать открытый бой, генеральное сражение – просто безумие. Значит, придется отступать, нападая на отдельные вражеские корабли. А значит, враг неизбежно придет на рубежи Солнечной системы.
Там его встретят около ста «пантер». Эти скоростные и маневренные космические истребители базировались на Плутоне. Они примут на себя удар, но остановить такую армаду не смогут. Прорыва имперских звездолетов в глубь Солнечной системы не избежать.
На рубеже Луны на защиту Земли встанут двадцать «носорогов», взлетев с военной базы «Детинец», расположенной на обратной стороне Луны. Они нанесут значительный ущерб, но враг наверняка прорвется сквозь их строй.
Последними вступят в дело четыре Универсальные Системы Отражения Космической Опасности. Своей инерционной космической пушкой они способны сбить любой космический объект. Однако ИКП потребляет много энергии. Требуется немалое количество времени для подзарядки. Чтобы успешно отражать атаки вражеского флота, необходимо располагать как минимум шестнадцатью УСОКО, равномерно распределенными по всей Земле. Но в наличии только четыре.
УСОКО полностью автономны и практически неуязвимы из космоса. Они настолько хорошо замаскированы, что обнаружить их практически невозможно. Точное расположение систем знали несколько человек, и каждому из них Стратег доверял. Даже боевой расчет УСОКО не знал точного расположения своей системы. Начав сражение, он мог подняться на поверхность только в случае победы.
Потом десантные корабли рэмов устремятся к поверхности Земли…
У Земли давно не было явных врагов. До тех пор, пока рэмы не захватили космическую станцию «Пионер-4», их не было благодаря мощному Звездному флоту. В роли третьего, наблюдающего, сейчас был Союз пяти не-гуманоидных цивилизаций. Они ненавидели все гуманоидные цивилизации и особенно землян за их стремительную экспансию, но значительно уступали в военном потенциале. Стратег не сомневался, что они с радостью воспользуются малейшей слабостью Земли. Стратега даже передернуло, когда он представил Землю под властью не-гуманоидов. Нет, лучше уж эти. Как говорят, из двух зол…
Стратег подвел неутешительные итоги своих размышлений. Или поражение в генеральном сражении от новоявленного врага, или пиррова победа, после которой неизбежно вторжение не-гуманоидов. И так и так – поражение. Но это если дать генеральное сражение. Победа возможна, если уклониться от этого сражения. Победа возможна, если сдать Землю врагу без боя. Сперва поражение, а потом победа. Это все-таки лучше, чем сперва сомнительная победа, а потом неизбежное поражение.
Мысль Стратега продолжала работать. У него был холодный расчетливый ум. Никаких эмоций. Только убийственная, безжалостная логика и точный расчет на много ходов вперед. Сдавать Землю совсем без боя нельзя. Определенно нельзя. На это имеется несколько причин. Разведка врага должна располагать хотя бы приблизительными сведениями о военном потенциале Земли, иначе они не решились бы напасть. А если так, то они могут заподозрить неладное и разгадать замыслы Стратега, а в дальнейшем и помешать им. Надо имитировать генеральное сражение и гибель Звездного флота, а потом сдать Землю, чтобы избежать бессмысленных жертв среди мирного населения. Надо убедить врага в его победе. Вторая причина – население Земли и ее колоний. Стратег не мог просто так объявить им о сдаче Земли без боя. После этого весь его замысел становился неосуществимым. Кроме того, надо по возможности ослабить противника, чтобы, если у него даже хватит сил захватить Землю, не осталось их, чтобы ее удержать. Что ж, придется сегодня на экстренном заседании Совета произнести пламенную патриотическую речь. Придется лгать. Стратег, конечно, предпочитал называть это «говорить не всю правду и не всем». Только сейчас до Стратега дошло, что ему придется обмануть все население Земли и ее колоний, за исключением нескольких десятков человек, которым он скажет немного правды. Осознав масштаб обмана, на который он решился, Стратег ужаснулся. Одно утешало: в числе обманутых будет и враг, и не-гуманоиды, и вообще вся Вселенная.
Обмануть всю Вселенную. Да, эта цель достойна Стратега, его изощренного ума. Он переживет это и добудет победу для Земли. Добудет там, где ее просто не могло быть.
Стратег стряхнул пепел с сигары и повернулся в сторону Альп. Сколько же лет уйдет на осуществление всего, что он задумал? Как долго находиться Земле под игом врага? Сколько жертв надо принести? А боевые расчеты УСОКО? Заступив на боевое дежурство, они могут выйти на поверхность только в случае победы. Но сперва ведь будет поражение, и они останутся там, глубоко под землей. Как долго они выдержат? Все. Решение принято. Отныне Стратег должен быть твердым, как эти горы. Сейчас придет Тактик, и начнется осуществление задуманного. Путь назад отрезан. Впереди Великий обман.
Раннее утро дня экстренного заседания
Совета Земли и космических Колоний.
Тактик
Стояла золотая осень. Листва еще не начала опадать, но деревья уже примерили красно-желтые наряды. Скорее, еще бабье лето. Тихое лесное озерцо, чуть затянутое ряской. Глушь. Кругом ни души. Раннее утро. Тактик ощущал себя несколько неуютно среди этой тишины, его импульсивный характер требовал действия, особенно сейчас, накануне генерального сражения. Ведь именно ему предстояло разработать план решающей схватки – план победы над приближающейся армадой врага. От нетерпения он постоянно перебирал четки.
– Иду, иду, – послышался голос Бати.
Батя. Тактик, несмотря на полнейший цейтнот – ведь сегодня состоится экстренное заседание Совета, – не мог не приехать на встречу с ним. Когда еще представится такая возможность! Да и послушать последние наставления тоже полезно. Прилетев всего десять минут назад, он застал Батю на деревянных мостках с удочкой. Старик пребывал в глубокой задумчивости и, как показалось Тактику, совсем не обращал внимания на поплавок, хотя клевало отчаянно. Тактик молча взял удочку у него из рук и вытащил приличного окуня. Интересно, почему тот не сорвался? Начав снимать его с крючка, Тактик понял, в чем дело. Сперва на червяка позарился совсем маленький окунек. Батя, увлеченный своими мыслями, эту поклевку не заметил. Крючок для окушка был слишком большим, и все усилия освободиться оказались тщетны. Затем появился крупный окунь и решил воспользоваться беспомощностью своего младшего собрата. Теперь уже для него добыча оказалась чрезмерной, и он, проглотив окушка, попался сам. Батя поднялся, и они обнялись. Они не виделись уже несколько лет, хотя и общались по КВС (космическая видеосвязь). Тактик сразу понял, что Стратег Батю еще не навещал. Странно. Почему он решил сделать это после заседания Совета?
– Да, ты прав. Его еще здесь не было, – уловив ход мыслей Тактика, сказал Батя.
Они оба не сомневались, что Стратег обязательно нанесет этот визит.
– Он не хочет, чтобы я повлиял на его решение. Ему сейчас нелегко. Такой груз ответственности на его плечах. Судьба всего человечества… Ну, положим, не на плечах, а в голове, – усмехнулся Батя.
Через десять минут Старик появился с подносом, на котором дымились две чашки чая. Они уселись в уютной беседке на берегу озерца. Молча пили чай. Тактик закурил сигару. Это Стратег приучил его к сигарам, до встречи с ним он курил сигареты. Как давно это было! Тактик, несмотря на нетерпение, ждал, когда Батя заговорит первым.
– Совет сегодня в пятнадцать часов, – не столько спрашивая, сколько утверждая, наконец промолвил он.
Тактик кивнул в ответ.
– Ты встречаешься с ним до Совета?
– Да, в его кабинете, в двенадцать двадцать.
– Ты знаешь, я думаю, тебя сильно удивит решение, которое он тебе сообщит.
– Как, ты уже знаешь, где и когда мы дадим генеральное сражение?
– Нет, я с ним не общался.
– Наверное, ты прав. На то он и Стратег, чтобы принимать решения, которым потом все удивляются. Если бы они оказывались тривиальными, он не был бы собой.
В ответ Батя промолчал.
Тактик и не предполагал, насколько он поразится тому, что сообщит ему Стратег. Потом они поболтали с Батей о разных пустяках. О том, как клюет, и о том, что уже пошли грибы. Они сознательно не касались самого главного.
– Ты ждешь от меня последних наставлений, – уже прощаясь, произнес Батя, – они предельно просты. Верь Стратегу до конца. Не позволяй сомнениям закрасться в твою душу.
Они обнялись, и Тактик поднялся на борт военного истребителя «Чибис», мирно припаркованного прямо на траве за домом. «Чибис» смотрелся на тихой лесной лужайке как-то нереально, словно прилетел из другого мира или из другой эпохи. И в самом деле ничто не указывало на то, что Земля уже давно вступила в космическую эру, а сейчас стояла на пороге первой полномасштабной космической войны. Тактик тогда не придал значения словам Бати. Не понял тайного намека. Он и так был полностью предан Стратегу. За время их совместной работы он ни разу не позволил себе усомниться в нем, в правильности принятых им решений. Такова уж была схема их совместной работы – все стратегические решения принимал Стратег, поэтому его так и называли. Просто Стратег. Никто уже не помнил его настоящего имени. За Тактиком же оставалась разработка тактического воплощения этих идей.
«Чибис» бесшумно начал подъем. Вертикальный взлет. Очень удобно, не надо никаких взлетно-посадочных полос. Поднявшись метра на два, он на долю секунды неподвижно завис, как бы раздумывая, что делать дальше, затем с легким хлопком устремился вверх. Тактик бросил последний взгляд на одиноко стоящую фигуру Бати на фоне небольшого озерца. Куда ни глянь, до горизонта простирался лес. Новгородский лесной заповедник. Не много таких мест осталось на Земле. Тактик, с его беспокойным характером и постоянной жаждой деятельности, всегда удивлялся, почему Батя выбрал именно это место. Батя. Человек-легенда. Он имел все мыслимые и немыслимые звания и награды, и не только от человечества, которое в знак благодарности называло его просто и ласково – наш Батя. И разве может быть более высокое звание или награда? Он стоял у истоков космической эры человечества. Он был инициатором создания Совета. Перечисление всех его заслуг занимало несколько томов Большой Всемирной Энциклопедии, но с точки зрения Тактика главное достижение Бати заключалось в создании должности Стратега. Да, эта идея принадлежала Бате, это ему удалось убедить Совет в том, что Земле нужен Стратег. Два года все занимались подбором кандидатуры на эту должность, пока Батя не нашел того, кто так блестяще подтвердил все его теоретические построения, человека, на встречу с которым сейчас летел Тактик. Следующие пять лет Батя оставался его наставником, и только по истечении этого срока Совет утвердил Стратега в должности, но отказался наделить всеми предусмотренными полномочиями, опасаясь их сосредоточения в руках одного человека. Но Стратег прошел Лабиринт Страха. Прошел его в одиночку. Самые отчаянные люди Земли, лучшие бойцы спецназа в течение двух лет безуспешно штурмовали этот Лабиринт, а Стратег справился с ним самостоятельно. После этого события у Совета не оставалось выбора, и Стратег получил все полагающиеся своей должности полномочия и затем еще не раз оправдал выбор Бати.
Идея введения должности Тактика принадлежала уже Стратегу. Объявили конкурс на эту должность и образовали множество комиссий. Ни Батя, ни Стратег участия в их работе не принимали. Как впоследствии узнал Тактик, они решили, что подходящий кандидат без проблем пройдет эти предварительные испытания, и его не смогут отвергнуть некомпетентные экзаменаторы. В итоге отобрали двадцать кандидатов. Теперь комиссия состояла только из двух человек – Снежного Барса и Стратега. Тактик прекрасно помнил тот день, изменивший его судьбу. Воспоминания нахлынули на него.
…Мне достался девятый номер, и я весь исходил на нервы – ведь предстояла первая в моей жизни встреча с Батей и Стратегом. Одетый как на парад, я ожидал, что попаду в строгую, официальную обстановку. И войдя в небольшое помещение, где работала комиссия, сперва немного растерялся. Посредине, на простом, сколоченном из досок столе красовался самовар. До этого я видел самовар только в этнографическом музее. Рядом со столом приютилась такая же несуразная табуретка. Стратег подпирал стену у окна и курил сигару. Батя сидел в дальнем углу в кресле-качалке и тоже курил, но не сигару и не сигареты, а что-то странное. Потом я узнал, что это «козья ножка», самокрутка. Первым нарушил молчание Стратег, он предложил мне сесть на эту неуклюжую табуретку и попить чайку. Я горел желанием рассказать о своих планах по освоению космоса, защите Земли от внешней агрессии, о первоочередных направлениях научных исследований… От нетерпения я даже подпрыгивал на табуретке. Со стороны это, наверное, выглядело смешно. Я походил на молодого жеребца, бьющего от нетерпения копытами. Беседа же текла неторопливо, в основном о каких-то пустяках, не имеющих отношения к теме. Батя за все время, кроме короткого приветствия, не проронил ни слова. Стратег задавал куда-то в пустоту свои странные, ничего не значащие вопросы, ответов на которые, похоже, и не ждал. Я что-то отвечал, просто чтобы не молчать. Мы пили чай. Такого вкусного чая я раньше не пил. Затем Стратег с Батей переглянулись и, кивнув друг другу, вежливо дали мне понять, что беседа закончена. Они проводили меня через другую дверь. Кандидатам было строго-настрого запрещено общение друг с другом. Я вышел в полном недоумении. И это легендарные люди? Сидят, курят и гоняют чаи. Какой-то дурацкий стол и под стать ему табуретка. Уверенный, что провалился, я был готов улететь в экспедицию на Плутон, но по правилам ни один из кандидатов не имел права покидать Землю до объявления результатов конкурса. Словами не передать мое удивление, когда курьерской почтой Совета пришло официальное уведомление о моем назначении. Потом – пять лет подготовки. Пять лет, за которые я научился большему, чем за всю предыдущую жизнь.
Через несколько минут «Чибис» приземлится в Конкордии, на крыше дворца Совета, и состоится моя встреча со Стратегом. Надо продумать еще раз детали генерального сражения. Конечно, от того, где и когда решится Стратег его дать, план придется подкорректировать. Скорее всего, оно состоится на дальних подступах, далеко за пределами Солнечной системы. В этом есть свой резон. В случае неудачи будет время еще что-нибудь предпринять. Обязательно должен быть оперативный простор для маневра каждого из трех звездных флотов, и все это должно происходить подальше от не-гуманоидов, чтобы у них не было соблазна вмешаться. Не так уж много мест отвечает этим требованиям…
Тактик вышел из задумчивости, когда «Чибис» начал резко снижаться, пикируя прямо на столицу. На долю секунды от перегрузки комок подкатил к горлу, но Тактик быстро справился с этим ощущением. Внизу простирались Альпы. Под яркими лучами солнца снежные шапки просто ослепляли. Затем постепенно серый цвет гор переходил в бледно-зеленый и заканчивался буйством красок субтропической растительности Средиземноморья. Перед лазурной водой, искрящейся на солнце, желтела узкая полоска песка. Посреди этого безумия красок, зажатая между горами и морем, пестрела Конкордия. Тактик был очарован этой прекрасной и мирной картиной. Ему редко удавалось полюбоваться природой. Не хватало времени, да и беспокойный характер не давал ему долго сидеть на одном месте. Он знал, что, в отличие от него, Стратег мог часами сидеть неподвижно и наслаждаться таким зрелищем. Не потому, что ему некуда девать время. Стратег был еще более загружен, чем Тактик. Просто работа Стратега в том и заключалась, чтобы сидеть и думать. Тактик решил было послать ему мыслеобраз, чтобы предупредить о своем прибытии, но в последний момент передумал. Лучше его сейчас не отвлекать. Наверняка курит сигару и обдумывает завершающие штрихи своего грандиозного плана. Интересно, он сидит лицом к морю или к Альпам? План уже наверняка готов, а значит, лицом к горам, и тогда он сам заметит приближение «Чибиса».
«Чибис» приземлился на крыше Дворца Совета. Поблагодарив пилота, Тактик направился к лифту, ведущему прямо в кабинет Стратега. Вход хорошо охранялся, но здесь присутствовала только электроника, которая, помимо Стратега, пропускала беспрепятственно не так уж много людей. Естественно, что Тактик принадлежал к этому узкому кругу. Он приложил правую ладонь к контрольному панно и стал ждать, когда техника управится с анализом его ДНК.
– Добрый день, Тактик, – зазвучал приятный женский голос, – добро пожаловать в кабинет Стратега. Он вас ждет, – и одновременно открылись двери лифта, обдав струей воздуха.
Тактик знал, что, заходя в лифт, надо на долю секунды задержать дыхание. Едва двери закроются, хлынет дезинфицирующий газ. Ничего не поделаешь, Земля находилась на полувоенном положении, и Стратега охраняли в первую очередь. Уже через мгновение заработал мощный кондиционер. Затем подул холодный ветер, очищая кабину от остатков газа. Тактик вошел в кабинет Стратега.
Стратег сидел лицом к горам.
Два часа сорок минут до начала
экстренного заседания Совета Земли
и космических Колоний. Стратег и Тактик
Стратег сидел лицом к горам и видел, как появился «Чибис». Это означало, что через пять минут Тактик будет здесь, в кабинете. Стратег подошел к бару и среди многообразия спиртного выбрал невзрачную на вид бутылку испанского бренди. Ту самую бутылку. Он купил ее очень давно, в маленьком магазинчике на Рамбла, в Аликанте. Как он был тогда счастлив со своим Светиком, Светиком-Самоцветиком, как ласково он ее называл! Им предстояло провести последний вечер на Земле. Наутро они улетели из космопорта «El Altet» к границам освоенного космоса, чтобы вместе пройти Лабиринт Любви. Их любовь открыла человечеству дорогу к дальним звездам. Она же привела сюда врага. Нет, это не так. Вторжение не имеет никакого отношения к их любви. Не они, так кто-нибудь другой рано или поздно прошел бы этот Лабиринт. Рано или поздно. Нет, только не сейчас. Эти воспоминания, как и сомнения, надо гнать прочь.
Стратег поставил на сервировочный столик бутылку бренди, коньячные рюмки, сигары, спички и лучину, порезал лимон и стал заваривать кофе. Кофе он варил всегда сам. Зная его пристрастие к этому напитку, ему поставили в кабинет автомат, который готовил более ста сортов. Все посетители слегка завидовали ему из-за этого кофейного автомата и охотно им пользовались.
Стратегу нравился сам процесс приготовления пищи. На Земле почти в каждом доме имелся пищевой автомат, и люди перестали тратить время на то, чтобы обеспечить себя обедом или ужином, – достаточно нажать несколько кнопок, и можно заниматься своими делами. Выбор блюд в обычном домашнем пищевом автомате был не очень велик, но многих он вполне устраивал. В космических колониях пищевые автоматы еще не получили широкого распространения. В последнее время на Земле стали входить в моду рестораны, где пищу готовили не автоматы, а живые люди – повара. Стратег считал, что в этом процессе главную роль играет не рецепт, а настроение, с которым повар занимается таинством приготовления пищи. Он выдвинул ящик бара со стаканами, нажал потайную кнопку, и на их месте появилась настоящая газовая плита. Если бы служба безопасности узнала про нее, да еще про баллоны с газом, ему пришлось бы выслушать нотацию. Стратег отбросил посторонние мысли и представил себе, как растут кофейные зерна, как их собирают. Придя в умиротворенное состояние, он прямо в турке смешал несколько сортов кофе в только ему одному известной пропорции, добавил корицы, залил водой, поставит на газ и стал ждать, когда вода начнет закипать. Ее следовало почти довести до кипения, но не дать закипеть, и так три раза. Кофе готов. Теперь ему надо дать отстояться. Стратег подкатил сервировочный столик к центру кабинета. Там его, сидящим лицом к Альпам, и застал Тактик.
Тактик ворвался в кабинет как вихрь, энергия била из него ключом. Стратег не спеша встал ему навстречу. Они обнялись и крепко пожали друг другу руки. Сейчас, когда они стояли рядом, было особенно заметно, насколько они непохожи. Нет, не внешне, а темпераментом, характером, манерой держаться. Оба удобно устроились в креслах – им предстояла напряженная беседа. Стратег налил кофе и взялся за бренди. Только сейчас Тактик заметил, что это за бутылка. Он знал, что Стратег хранит ее как зеницу ока, никому не дает даже прикоснуться к ней и сдувает с нее пылинки. Тактик слышал эту историю. Ее знало все человечество, но мало кто был в курсе подробностей, а уж про эту бутылку имели представление вообще единицы.
– Все-таки решил ее распить?
– Не хочу, чтобы досталась врагу.
– Шутишь. Враг здесь?! В твоем кабинете?!
– Кто знает, кто знает.
Смаковали коньяк, согревая его теплом своих рук. Пили маленькими глотками горячий кофе. Молчали. Тактик, как всегда, заговорил первым, не сдержав нетерпения:
– Ты знаешь, у меня уже почти готов план генерального сражения. Ты ведь уже определился, где и когда оно состоится?
Вместо ответа Стратег взял сигару, зажег лучину от спичек и стал раскуривать. Потом подал условный знак, который Тактик сразу понял: дальнейшая беседа носит характер особой секретности и может продолжаться только под защитой «грибков».
– Да, конечно. На дальних подступах, через две недели, – неестественно громко произнес Стратег.
Стратег вынул свой «грибок», он был зеленого цвета. У Тактика он оказался желтым. Оба «грибка», словно проснувшись, замигали, но, быстро успокоившись, опять обрели первоначальный цвет. Теперь можно было разговаривать, не опасаясь, что подслушают. Кабинет, естественно, защищала от прослушки служба безопасности Совета, однако предстоящий разговор носил характер абсолютной секретности, и лучше лишний раз подстраховаться. «Грибки» получили свое название потому, что по форме напоминали грибы и под ними можно было укрыться от посторонних ушей, как от дождя под «грибком» на детской площадке. Это экранирующие устройства, сделанные специально для Стратега и Тактика и настроенные на частоту их мозга. Проникнуть сквозь их защиту практически невозможно.
– Не будет никакого генерального сражения, и скоро враг будет сидеть в моем кабинете, да и в твоем тоже.
У Тактика отвисла челюсть. Он ожидал услышать все что угодно, только не это. Чтобы выдержать паузу и переварить свалившуюся на него информацию, он тоже закурил сигару. После третьей затяжки он взял себя в руки. Слова Бати отчетливо всплыли у него в мозгу: «Ты знаешь, я думаю, тебя сильно удивит решение, о котором он тебе сообщит». Но вспомнилось также и последнее наставление Бати: «Верь Стратегу до конца. Не позволяй сомнениям закрасться в твою душу». Неужели Старик все знал? Нет, он не мог знать, просто независимо от Стратега пришел к тем же выводам.
Следующие десять минут Стратег излагал свои доводы. Тактик ни разу не перебил его.
– Что ты скажешь на Совете? Неужели всю правду?
– Нет. Этого делать нельзя.
И опять доводы, доводы и доводы. Холодная, расчетливая, убийственная логика и никаких эмоций.
– Ты решил обмануть всю Вселенную?
– Да, всю. Еще только один человек узнает всю правду.
– Ты расскажешь Адмиралу?
– Без него не обойтись, но все знать ему не суждено.
– Батя? Разве он не в курсе?
– Пока нет. Я с ним еще не общался, но по твоему вопросу я понял, что Старик что-то пронюхал.
– Он сказал мне две фразы, которым я не придал значения: «Ты знаешь, я думаю, тебя сильно удивит решение, о котором он тебе сообщит» и «Верь Стратегу до конца. Не позволяй сомнениям закрасться в твою душу». Теперь они приобретают конкретный смысл.
– Я полечу к Бате завтра на рассвете. Тогда и поговорю с ним обо всем. Мы провели с ним вместе достаточно много времени и хорошо понимаем друг друга. Конечно, он мог догадаться о моих намерениях. К моему прилету он уже отбросит последние сомнения.
– ?!
– Совет не объявит всеобщей мобилизации, и ему все станет ясно.
– Хорошо. Что должен делать я? Разработка каких планов за мной?
– Сейчас придет Адмирал. Я хочу, чтобы ты остался. В твоем присутствии ему будет легче проглотить эту горькую пилюлю, да и мне не придется повторять дважды. Ты все поймешь из нашего разговора. После его ухода у нас будет еще минут десять, чтобы уточнить твои действия. Кстати, вот и его «Чибис».
Оставшееся до прихода Адмирала время они молча курили – Стратег лицом к горам, Тактик лицом к морю.
Два часа десять минут до начала экстренного заседания
Совета Земли и космических Колоний.
Стратег, Тактик и Адмирал
Адмирал был в своем парадном мундире со всеми наградами, надетом по случаю выступления на Совете. Этот мундир он надевал не часто – для выступления на Совете или по случаю других официальных церемоний и когда он вел свой флот в бой.
– Привет, курилки! По вашему указанию явился – не запылился, – задорно воскликнул Адмирал, входя в кабинет.
– Очень надеюсь, что ты стряхнул звездную пыль перед входом в мои апартаменты, – поддержал обмен шутками Стратег.
– Ах, как не стыдно? Мог бы предупредить о своей дурацкой дезинфекции. Я бы прикрыл ордена, а то ведь попортятся.
Такой полушутливый тон уже давно установился при встречах Стратега и Адмирала. Тактик, впервые присутствовавший при их встрече, был немало удивлен.
– Ах, вот он, мой любимец, – воскликнул Адмирал, устремляясь к автомату, чтобы приготовить себе кофе по очередному экзотическому рецепту. – Помнится, я остановился на номере 27. Посмотрим, посмотрим, что скрывается под следующим номером. Представляете, на моем флагмане автомат готовит только десять сортов…
С чашкой кофе в руке усаживаясь в кресло напротив Стратега, он вдруг заметил два работающих «грибка». Веселый настрой мгновенно исчез, и Адмирал по-военному подтянулся.
– Что, все настолько серьезно? – упавшим голосом спросил он.
– Адмирал, доложите дислокацию флотов, – сухо произнес Стратег.
– Третий Звездный флот направляется к дальним подступам, в район станции «Пионер-4», навстречу врагу. Сейчас находится на границе средних подступов к Земле. Второй Звездный флот охраняет наши границы с Конфедерацией зеерян и ждет дальнейших указаний. Первый несет дежурство на дальних подступах, патрулируя границу с не-гуманоидами. В данный момент он заканчивает маневр, чтобы двинуться на соединение с Третьим. Время в пути на предельной скорости – десять дней.
Стратег обратил внимание на то, что Адмирал докладывал в порядке удаленности флотов от наиболее вероятного места генерального сражения.
– Адмирал, передайте приказ флотам. Первому прекратить маневр и следовать на удаленную базу «Находка». Следовать скрытно, соблюдая радиомолчание, в обход территории не-гуманоидов. Второму выделить двадцать процентов кораблей и направить их в сектор «Рукава Фортуны». Людей пусть отбирают самых отчаянных, склонных к авантюризму. Максимальное количество контактеров. Корабли – в основном эсминцы. Им предстоит совершать пиратские рейды. Третьему флоту «стоп». Укрыться в зоне «Космическая стройплощадка». Полное радиомолчание.
Услышанное явно застало Адмирала врасплох. От неожиданности он чуть не расплескал кофе.
– Но послушайте, Третий флот в одиночку не устоит в генеральном сражении. К тому же в секторе «Космическая стройплощадка» сплошные астероиды, скопище планет, и там просто нет места для маневра, – растерянно произнес Адмирал.
– Времени для дискуссий нет. Это приказ.
– Слушаюсь, Стратег. Прошу отдать приказ письменно.
Стратег был готов к такому повороту событий и понимал Адмирала. Случись что с ним и с Тактиком, Адмиралу не оправдаться перед Военным Трибуналом за этот преступный приказ, фактически выводящий более трети всего флота из сражения. Он молча протянул Адмиралу диск, который тот вставил в свой ПНК.
– Приказ ясен, разрешите приступить…
– Идемте, Адмирал, – как можно мягче сказал Стратег.
Втроем они направились к ПКС. В отличие от Адмирала, Тактик сразу понял весь план, и от Стратега не укрылась его усмешка. Адмирал связывался с командующими Звездными флотами и сухо отдавал распоряжения. На экране поочередно появлялись знакомые лица: адмирал Рочев, адмирал Ямомото и адмирал Монтгомери. Они молча выслушивали указания и приступали к их выполнению. Никаких вопросов, хотя каждый из них хорошо представлял, что означает полученный ими приказ. Приказы не обсуждаются.
Было заметно, что, отдав эти приказы, Адмирал немного осунулся. Теперь и он взвалил на свои плечи груз непомерной ответственности. Стратег по-дружески обнял его за плечи.
– Пошли, хлопнем по рюмашке, – попытался он перейти на шутливый тон, но Адмирал его не поддержал.
– Может, все-таки объяснишь, что происходит? Ты решил воспользоваться тридцать третьей статьей?
Упомянутая статья Устава Института Стратега гласила: «В чрезвычайной ситуации Стратег имеет право принять командование на себе, не ставя в известность Совет». Принятие этой статьи вызвало в свое время наиболее ожесточенные споры.
– Конечно, Адмирал. Нам есть о чем поговорить.
По первой выпили в охотку. Залпом. Налили по второй. Теперь уже пили смакуя.
– Генерального сражения не будет. В открытом бою у нас нет шансов победить врага. У него слишком большое преимущество в кораблях. В секторе «Космическая стройплощадка» будет засада. Поэтому нам и нужны все эти астероиды и скопище планет. Дальнейшие планы зависят от того, насколько успешной окажется эта засада. В любом случае Второй флот встретит врага на ближних подступах к Земле. Те двадцать процентов, которые укроются в секторе «Рукава Фортуны», назовем этот отряд «флибустьеры», станут совершать отдельные рейды, не вступая в открытое сражение. Ну а Первый флот – это наш стратегический резерв. Наша последняя надежда, если что-то пойдет не так. Он будет находиться в постоянной боевой готовности и не должен обнаружить себя. Не исключено, что нам придется имитировать его гибель в одном из сражений. Да, я действую в соответствии с тридцать третьей статьей, и ничего из сказанного здесь ты не услышишь сегодня на Совете.
Адмирал молча переваривал услышанное. По нему было заметно, что грандиозный замысел Стратега начинает его захватывать. Он допил залпом остатки бренди.
– Послушай, Кутузов, а не задумал ли ты сдать Землю?
– Ну что ты, мне до Кутузова далеко, да и на один глаз у меня больше.
– Ну, это дело поправимое, – вставил слово Тактик, и все дружно засмеялись.
Переход на полушутливый тон был верным признаком того, что Адмирал принял план Стратега безоговорочно.
– Что мне сказать на Совете?
– Ты будешь выступать после меня. Все поймешь из моей речи. Говори побольше о высокой боеспособности флота.
Адмирал удивился такому указанию, но промолчал. На этой радостной ноте они и расстались.
Первый Звездный флот Земли
Адмирал Василий Сергеевич Рочев, командующий Первым Звездным флотом, отдыхал в своей каюте. Адмиральский час – традиция, перенятая от моряков, – соблюдался незыблемо. Вызов в это время мог относиться только к первой или нулевой категории важности, что в сложившейся напряженной ситуации неудивительно. Быстро надев мундир, он через сорок секунд уже выходил из скоростного лифта, доставившего его прямо в узел связи. Над «коконом» горел красный маячок – первая категория. После идентификации Рочев оказался в «коконе», полностью экранированном помещении размером два на два метра, предназначенном для защищенных сеансов связи. На экране появилось лицо Адмирала, и они обменялись приветствиями.
– Прекратить маневр и скрытно, в обход территории не-гуманоидов, соблюдая полное радиомолчание, следовать на удаленную базу «Находка», – прозвучал приказ. – Подробные инструкции получите по прибытии.
Полученный приказ оказался более чем неожиданным. Через тридцать минут флот должен был закончить маневр, исчезнуть в подпространстве и на предельной скорости двинуться на соединение с Третьим флотом для участия в боевых действиях против рэмов. Через десять дней, с шестью промежуточными выходами из подпространства, они рассчитывали оказаться на передовой. Подготовка к ведению военных действий на всех кораблях практически завершилась, и личный состав рвался в бой. Приказ же следовать на «Находку» означал, что в генеральном сражении флот, находящийся под его командованием, участия не примет. Вместо передовой их отправляли в глубокий тыл.
Прямо из «кокона» он через дежурную связистку, совсем молоденькую девчушку в чине мичмана, отдал распоряжение:
– Маневр прекратить. Режим ожидания. Передать на все корабли.
Потом Рочев вызвал начальника группы навигации и назначил совещание своего штаба. Старший лейтенант Соколовский, ответственный за навигацию на Первом флоте, отдал честь и приступил к докладу:
– До окончания маневра осталось двадцать шесть минут. Первый выход из подпространства через двое суток.
– Отставить. Присаживайтесь. У нас новая цель – удаленная база «Находка». Все навигационные расчеты вам придется выполнить самостоятельно. Пока не вводите никого в курс дела. Маршрут надо проложить в обход территории не-гуманоидов. Скорость маршевая. Сколько вам потребуется времени?
– Флот будет готов к прыжку не ранее чем через десять минут. К этому времени успею определиться с первой промежуточной целью. На весь расчет одному надо до получаса.
– Отлично. У вас есть сорок минут. Я в это время буду на совещании. Там и доложите.
Удаленная база «Находка» оправдывала свое название. Она действительно находилась очень далеко от Земли, за пределами станции «Пионер-8». Станции типа «Пионер» ставили на рубежах освоенного людьми космического пространства. «Находка» являлась единственным постоянно обитаемым объектом, расположенным за этими пределами. Саму планету, на которой находилась база, открыли действительно случайно. Это была счастливая и удачная находка. Этот район космоса называли «кладбищем планет» – еще одна загадка, которую предстояло разгадать. В результате не то какого-то космического катаклизма, не то звездной войны множество планет оказались разрушены, и образовалась огромная зона астероидов. На дальней от Земли стороне этой зоны одна из планет уцелела, и ее превратили в засекреченную базу с большими запасами всего необходимого. О существовании «Находки» знал только ограниченный круг военных, а ее координат не было даже в Навигационной карте. На такой секретности настоял Стратег. Чтобы попасть на базу, надо было миновать зону астероидов. Подпространственные переходы в этом районе были строжайше запрещены – слишком опасно, и от приемного буя станции «Пионер-8» корабли следовали кратчайшим маршрутом, обходя зону астероидов слева, где проходила граница с не-гуманоидами. Этот маршрут условно называли «через территорию не-гуманоидов». Хотя до самой территории, контролируемой не-гуманоидами, было далеко, они вполне могли засечь землян, если целый флот двинется в путь. В сложившейся обстановке это было неприемлемо.
Перед старшим лейтенантом Соколовским стояла непростая задача – провести целый Звездный флот в обход зоны астероидов, совершив множество коротких подпространственных прыжков. Цель была задана, и компьютеры уже трудились вовсю, выдавая точки перехода.
В основу формирования Звездных флотов был положен национальный признак. Первый флот называли русским – шестьдесят процентов его личного состава составляли русскоговорящие. По десять процентов приходилось на долю англоговорящих и выходцев из Японии и Китая, а оставшиеся двадцать процентов – на все многообразие народов Земли.
Все последнее время Первый флот занимался патрулированием границ с не-гуманоидами, постоянно ожидая провокаций с их стороны. Похоже, потенциальный противник затаился, и за все время дежурства не произошло ни одного инцидента. Теперь флот был готов рвануться навстречу настоящему противнику – Империи рэмов, чтобы, соединившись с Третьим флотом, вступить в бой, но поступивший в последний момент приказ остановил это движение. Флот отправляли именно на ту базу, посещение которой еще вчера находилось под категорическим запретом, как и использование ее запасов.
Когда Василий Сергеевич Рочев прибыл на командный пункт, штаб Первого флота был в сборе. Шло бурное обсуждение предстоящего генерального сражения.
– Получен новый приказ, – с порога заговорил Рочев, – Наш флот направляется на удаленную базу.
– Нам разрешили воспользоваться ее запасами? – высказали предположение сразу несколько офицеров. – Генеральное сражение откладывается?
– Откладывается, но только для нас.
– Но Третий флот в одиночку не выстоит! – раздались удивленные голоса.
– Дальнейшие указания мы получим уже на базе, но у меня такое чувство, что нас оставят в резерве и «Находка» станет нашим домом. Весь личный состав рвется в бой, и нам предстоит сделать все, чтобы этот настрой, пока мы будем прохлаждаться, не пропал.
Старший лейтенант Соколовский ровно через сорок минут прибыл на командный пункт с выполненными расчетами: флоту потребуется двое суток и десять прыжков, чтобы достигнуть цели.
Адмирал Рочев был самым молодым командующим Звездным флотом за всю его историю. Коренной петербуржец, потомственный военный. Его далекие предки были военными моряками, а потом, когда наступила эра космических полетов и военный морской флот прекратил свое существование, неизменно служили в Первом Звездном флоте. Его прадед, тоже Василий Рочев, отличился при освоении Плутона. Его имя было присвоено Санкт-Петербургскому военному училищу, которое в простонародье называли «Рочевкой».
Вернувшись после совещания в свою каюту, адмирал Рочев продолжал размышлять над странным приказом, к выполнению которого он уже приступил. Он не допускал мысли, что Третий флот в одиночку рискнет ввязаться в генеральное сражение. Это было бы чистой воды самоубийством. Похоже, затевалась какая-то большая игра, в правила которой его не посчитали нужным посвятить. К этому он отнесся абсолютно спокойно, понимая, что придет время, и его введут в курс дела, по крайней мере в той части, которая касалась действий подчиненного ему флота. Для себя он сделал вывод, что принято решение уклониться от генерального сражения, а его флоту уготована участь стратегического резерва и последней соломинки, если что-то пойдет не так.
Один час сорок минут до начала экстренного заседания Совета Земли
и космических Колоний. Стратег и Тактик
– Послушай, а Адмирал молодец, довольно быстро оправился от шока, когда его лишили генерального сражения. Ты решил сказать ему совсем немного… Думаешь, он догадался о твоих планах сдать Землю? – высказал предположение Тактик, как только Адмирал покинул кабинет Стратега и они остались вдвоем.
– Нет, просто он любитель исторических аналогий, – со знанием дела ответил Стратег.
– Помимо деталей, которые я еще уточню, у меня только один вопрос – где и когда мы встретимся после падения Земли?
– Встретимся на Леморе.
– Понимаю, Лемора – полнейшее захолустье. Ни сама планета, ни население, ни ее расположение не заинтересуют врага, – анализировал вслух Тактик, – и сдастся она без боя. Враги будут держать там совсем небольшой гарнизон, но их флот может туда нагрянуть довольно быстро.
– Флот без причины не полетит, а повода для беспокойства мы им не дадим, – парировал Стратег. – Мы не можем назначить свидание за тридевять земель.
– Лемора – место общей встречи?
– Почти.
– Припоминаю заседание Совета, на котором ты высказался за колонизацию этой никчемной планеты, вместо того чтобы осваивать другие, более перспективные для населения или богатые полезными ископаемыми. Уже тогда строил свои коварные планы? Почему ты выбрал Лемору, а не Немезиду, которая, судя по отчетам, еще большая дыра?
– Ну что ты, какие планы! Я, конечно, преследовал свои корыстные цели, но совсем другие. Отговорить Совет от идеи колонизировать еще одну планету было невозможно, поэтому я выбрал ту, на освоение которой требовалось меньше ресурсов.
– Чтобы направить больше средств в программу «Супернова»?
– Да. Кроме того, у меня было предчувствие, что эта планета чем-то важна.
– Похоже, твоя интуиция и на этот раз тебя не подвела. А что с Немезидой?
– На нее у меня тоже есть планы. Но об этом потом.
– Хорошо, как я узнаю, когда состоится встреча?
– Я пошлю тебе кодированный мыслеобраз.
– Кодированный?
– Может так случиться, что в это время я буду далеко не в лучшей форме. У тебя есть что-нибудь на примете?
Передача мыслеобразов требовала значительных усилий даже от таких сильных контактеров, каковыми, без сомнения, являлись Стратег и Тактик. Отправить же заранее оговоренный, кодированный мыслеобраз намного легче. Был даже разработан целый набор таких мыслеобразов, но в сложившейся ситуации Стратег не хотел к нему прибегать. Стратег и Тактик могли обмениваться между собой не только мыслеобразами, но и целыми фразами, и могли делать это на любом расстоянии, но без ментальных усилителей это требовало огромного напряжения, а Стратег планировал, что в момент посылки этого мыслеобраза он не только не будет иметь доступа к усилителю, но и его физическое состояние будет оставлять желать лучшего.
– Ты знаешь, подлетая к Конкордии, я залюбовался видом на нее с воздуха. Я думаю, это подойдет.
В мозгу Стратега всплыл посланный Тактиком мыслеобраз. Под яркими лучами солнца снежные шапки просто ослепляли. Затем постепенно серый цвет гор переходил в бледно-зеленый и заканчивался буйством красок субтропической растительности Средиземноморья. Перед лазурной водой, искрящейся на солнце, желтела узкая полоска песка. Посреди этого буйства красок, между горами и морем, пестрела Конкордия.
– Не замечал раньше за тобой привычки любоваться природой, – произнес Стратег, явно довольный увиденным. – Но картинка просто замечательная. Договорились. После ее получения у тебя ровно неделя, чтобы добраться до Леморы.
Оставшиеся пять минут они обсуждали и согласовывали детали предстоявших операций и сражений. Они понимали друг друга с полуслова. Расстались молча. Через полтора часа им предстояла встреча на Совете.
Второй Звездный флот Земли
Командующий Вторым Звездным флотом адмирал Ямомото в кругу офицеров штаба заканчивал чайную церемонию в специально оборудованном для этой процедуры помещении в виде японского садика с журчащими струйками воды и деревцами японской декоративной вишни – сакуры. Он был поклонником ортодоксальной японской кухни, которая восходит к легким закускам, подающимся при чайной церемонии. Цветение сакуры очень кратковременно – оно длится всего несколько дней, а иногда лишь несколько часов, и Ямомото не хотел пропустить долгожданный момент.
Флот патрулировал границы с Конфедерацией зеерян, получив указание не вступать в бой ни при каких обстоятельствах. Единственным значимым событием за все это время стало посещение флота Стратегом, еще на пути к границам с Конфедерацией, и возвращение Снежного Барса после выполнения дипломатической миссии. В результате Ямомото первым узнал, что их противник – Империя рэмов.
Зееряне не проявляли никакой активности, и Второй флот контакта с их кораблями не имел. В этом уголке Вселенной царило спокойствие, и, чтобы нарушить это сонное царство, Ямомото устраивал нескончаемые учения и авралы. Все знали, что Второй Звездный флот не примет участия в генеральном сражении. В случае его успешного исхода ему предстояло двинуться на соединение с двумя остальными флотами и совместными усилиями добить противника. О втором варианте старались не думать, но были к нему готовы. Если корабли Империи прорвутся, им предстояло дать бой на ближних подступах к Земле и там остановить противника или погибнуть.
Дежурный офицер сообщил, что командующего вызывают в узел связи. В этот момент Ямомото делился с окружающими секретом, как заваривать жасминовый чай. Прошло не более сорока секунд, и он уже уединился в «коконе» для приема секретного сообщения. На экране появилось озабоченное лицо Адмирала.
– Выделить из общего состава флота до двадцати процентов кораблей в отдельный отряд, – прозвучал сразу после обмена приветствиями приказ. – В основном это должны быть эсминцы, хотя окончательное решение за тобой. Им предстоит совершать пиратские рейды. Условное название отряда – «Флибустьеры» – отражает смысл того, чем предстоит им заниматься. Исходя из этого и подбирай людей – отчаянных, склонных к авантюризму. Максимальное количество контактеров. «Флибустьерам» предстоит базироваться в секторе «Рукава Фортуны». В открытое сражение не вступать.
– Насколько срочно нужно сформировать отряд?
– Действуй не спеша. Времени достаточно. Сам вместе с флотом направляйся на ближние подступы к Земле. Запасы пополните на Плутоне. Конец связи.
Полученный приказ озадачил Ямомото. Похоже на то, что сведения, добытые Снежным Барсом, резко изменили все планы, и теперь уже никто не верил в успех генерального сражения, именно поэтому Второй флот сразу направили на защиту Земли. Идея же с «флибустьерами» Ямомото понравилась, и он с энтузиазмом приступил к формированию отряда. Место, выбранное для его базирования, как нельзя лучше подходило для пиратских налетов. «Рукава Фортуны» – своеобразное космическое Саргассово море. Большим звездолетам там делать нечего. Два «Рукава», как две дороги, рассекали этот сектор, и только они были доступны для громоздких кораблей. Лишенные возможности маневрировать, они представляли собой отличную мишень для более мелких эсминцев, которые могли свернуть с проторенной дороги и укрыться в глубинах сектора, в сплошном месиве космической пыли. «Рукава Фортуны» располагались между Конфедерацией зеерян и Империей рэмов, что давало возможность «флибустьерам», совершив налет на корабли рэмов, укрыться там, где их преследование сильно затруднено.
Личный состав Второго Звездного флота на шестьдесят процентов состоял из японцев, китайцев, корейцев, вьетнамцев. Согласно инструкции, по десять процентов приходилось на представителей тех национальностей, которые составляли большинство в двух других флотах, в данном случае русскоговорящих и англоговорящих. Ямомото решил сформировать три независимых отряда «флибустьеров» в рамках указанной численности. Японскую группу возглавил Хидэки Тонэгава, чей далекий предок участвовал в налете японской авиации на американскую военно-морскую базу Перл-Харбор. Богданович, потомок белорусских партизан, возглавил русских «флибустьеров». Последний, французский, отряд оказался в подчинении Жака Бруссара, прапрадедушка которого был участником французского Сопротивления – маки. При назначении все эти биографические подробности сыграли не последнюю роль. Ямомото считал, что бунтарский характер предков придет на помощь новоиспеченным космическим пиратам.
Один час тридцать минут до начала экстренного заседания
Совета Земли и космических Колоний. Стратег
Оставшись один, Стратег заварил себе еще кофе и включил ПНК, чтобы просмотреть план на сегодня. До начала заседания Совета у него была расписана каждая минута. Он решился все-таки назначить еще одну встречу. Он не хотел вовлекать ее в свои планы, но лучшей кандидатуры ему все равно не найти. Она одна заменит ему как минимум пятерых. Его взгляд упал на столик у окна с расставленными шахматными фигурами. Ему вспомнилось одно из высказываний Низам ад-Дин Мир Али Шир: «Когда кончаются шахматные бои, все фигуры одним махом сбрасываются в мешок, где пешки лежат вперемешку с королями. В жизни происходит то же самое». «Так и я сейчас, – подумал Стратег, – принимая то или иное решение, сметаю фигуры с шахматной доски, при этом кого-то оставляю в живых, а других обрекаю на смерть».
Юность стратега. Зов судьбы. Ленинград
Стояли душные августовские дни. Смог низко висел над городом, усиливая жару и затрудняя дыхание. Александр с утра пребывал в состоянии прострации. Друзья разъехались кто куда, и он, не в силах усидеть дома, бесцельно бродил по каким-то закоулкам. От идеи выпить кружечку пива он отказался сразу, едва завидев бесконечные серые очереди. В них стояли по три часа, тупо глядя друг другу в спину, и жаждали взять дрожащими руками заветную кружку, сдуть пену и, жадно прильнув к ней, залпом влить в себя живительную влагу. Правда, многих ожидала печальная участь просто уткнуться в табличку «Пива нет».
Мысли о никчемности своего существования опять овладели им. Последнее время он постоянно находился в обществе друзей и почти забыл об этих приступах одиночества. Мысль же скоротать время в обществе какой-нибудь девчонки впервые вызвала в нем отвращение. Устав от шатания по городу и не найдя ничего лучшего, он просто завалился в постель…
Мокрая от пота простыня противно прилипала к голому телу. Спасительный сон никак не приходил. Нос предательски заложило, и юноша жадно хватал ртом воздух. Он задыхался. Левая часть тела словно окаменела. Каждый удар сердца молотом отдавался в голове. Мысли начали путаться…
Дальнейшего не понять тем, кто этого не пережил, а большинство просто и не поверит. Вся его жизнь вдруг калейдоскопом промелькнула перед ним, и он отчетливо ощутил, что умер. Стремительно поднимаясь вверх, покидая опостылевшую ему Землю, он осознал, что сейчас окажется в открытом космосе. Его охватила паника – ведь он не защищен и умрет от холода, излучения, отсутствия воздуха. И вдруг ему пришла в голову мысль, что это не смерть, это просто возвращение домой…
– Не надо бояться, – услышал он уверенный и знакомый голос, – из семи тел ты потерял только одно, остальные шесть защитят тебя.
Сказанное не оставляло места для сомнений. Внутреннее спокойствие охватило юношу (а может, уже и не юношу – он даже своего имени в этот момент не помнил), и он смело последовал за проводником. Стремительный полет продолжался недолго, и внезапно они словно вынырнули из серого месива. Торжественный звук труб возвестил об очередном возвращении.
– Он вернулся! Он вернулся! – раздались со всех сторон голоса.
– Ты откуда? – участливо поинтересовались другие.
– С Земли…
– Бедняжка, нелегко тебе пришлось…
Первое, что он увидел, – это яркий свет, и тут же величественный зов труб наполнил радостью его душу. Радостью бытия. Радостью возвращения. Все вокруг было знакомо. Его окружали друзья. И здесь был Он, тот, перед кем предстояло держать ответ о прожитой жизни.
На фоне звезд, переливаясь яркими огнями и затмевая блеск других светил, виднелось единственное сооружение. Величественный шар необъятных размеров с отходящими от него в строгом порядке многочисленными стволами манил к себе. Жгучему желанию оказаться внутри него невозможно было противиться. Развив бешеную скорость, он устремился к тому месту, которое, без сомнения, и было его истинным Домом. Внутреннее пространство пронизывало множество коридоров, но он безошибочно находил дорогу. Новое тело – упругое, овальной формы, местами белое, местами полупрозрачное – слушалось его идеально. Беспредельное чувство радости полностью овладело им.
Остался всего один поворот – и он у себя. Вот он уже мысленно увидел то небольшое пространство, где ему предстояло обитать, как вдруг последовала яркая вспышка, и его буквально вытолкнуло. Вытолкнуло на мокрую простыню. Дыхание нормализовалось, и он больше не задыхался.
– Твое время еще не пришло. Тебе предстоит стать Стратегом Земли, – было последнее, что он услышал.
Он снова осознал себя Александром, и, хотя чувство пережитой радости еще не покинуло его, горечь постепенно овладела им. Горечь возврата к земной жизни, горечь от того, что его не оставили там, где ему только что было так хорошо. Смесь радости и горечи правила им – горечь от необходимости жить дальше, и радость от осознания, что смерти как таковой нет.
Воспоминание об испытанной им неимоверной радости теперь не покидало юношу, оно сопровождало его по жизни, заставляя менять отношение к ней. Нет, оно не стало пренебрежительным. Просто ко всему происходящему Александр теперь относился философски, наслаждаясь каждым отпущенным ему мгновением и не страшась будущего.
Решимость достигнуть цели крепла с каждым днем. Мысль о том, что же это за странная должность – Стратег Земли, – не покидала его. Пережитое во сне, во время смерти, было так реально, что не оставляло сомнений в его подлинности…
Один час двадцать минут до начала экстренного заседания Совета Земли
и космических Колоний. Стратег и Командир
Командир особого отряда «Малиновые береты» пружинистой походкой вошел в кабинет. Малиновый спецназ – самое боеспособное сухопутное соединение на Земле. Было видно, что он сдерживает себя, чтобы не двигаться еще быстрее. Если хорошо присмотреться, то можно было заметить в его глазах еле заметный малиновый оттенок. Последствие приема мадуина, синтетического препарата, увеличивающего реакцию человека на порядок. Формула мадуина и технология приготовления имели гриф сверхсекретности. Даже Стратег не знал их, хотя в свое время курировал разработку этого препарата в БСР.
Стратег встал навстречу Командиру, между ними оставалось метров десять, когда тот вдруг резко ускорился, мгновенно преодолел разделяющее их расстояние, и в его руке блеснул нож. Казалось, ничто не в силах остановить приближение острого клинка. Полностью расслабленный и внешне не ожидающий нападения Стратег, еще до того как Командир успел с ним сблизиться, уже принял боевую стойку, и его левая рука перехватила нож в миллиметре от горла. Одновременно правая, невооруженная, рука нащупала точку на шее Командира, нажатие на которую было бы смертельным. В этих позициях они и замерли, затем улыбнулись, опустили руки и дружески обнялись.
– Как всегда расслаблен, но готовность номер один.
– А ты как всегда стремителен.
– Ну, для тебя я недостаточно стремителен. Ты опять вышел победителем.
– Так чья школа!
– Да, ты учишься быстро. Мадуин принимаешь регулярно?
– С этим все в порядке.
– Дай я посмотрю твои глаза.
– В этом нет необходимости. Малинового оттенка ты не обнаружишь. Наверное, у меня на это иммунитет.
Дело было в другом. Стратег не хотел, чтобы по глазам можно было определить его принадлежность к спецназу. Он мог в определенных пределах изменять свою внешность, но об этой его способности не знал никто.
– Ты опять пронес оружие через мою систему безопасности! Покажи, что там у тебя?
Командир с гордостью протянул ему нож. Стратег осторожно взял его за рукоятку. Лезвие оказалось молочно-белого цвета, чрезвычайно тонкое и почти прозрачное. На металл было не похоже. Стратег вырвал волос и, отпустив его, стал наблюдать, как он падает на лезвие ножа. Лезвие было настолько острое, что разрезало волос пополам. Стратег вопросительно посмотрел на Командира.
– Новинка. Нож «Молочный Зуб». Уже на вооружении малинового спецназа. Лезвие самозатачивающееся, крепче любого металла. Ни один детектор не обнаружит. Это зубки одной замечательной рыбки с планеты Аква. Нет желания поработать дантистом?
– Дантистом? Меня что-то уже даже на эту планету не тянет.
– Эти зубки привезла экспедиция Сочинского.
Стратег знал о печальной судьбе этой экспедиции. Совет признал ее результаты неудовлетворительными. Но одно только это открытие уже оправдывало понесенные жертвы. Этот ножичек спасет много жизней, и еще больше их унесет, но это будут жизни врагов.
– Кстати, это тебе. Только держи всегда в ножнах.
– Да уж, этих зубок надо опасаться. Переходим к делу. Даю вводную. Все космические колонии захвачены врагом. На одной из них надо провести операцию. Максимальная безопасность населения, минимальные потери, наибольший ущерб противнику. Какую планету выберешь?
– Туманный Альбион.
– Ответил не задумываясь. Это хорошо. Значит, уверен в успехе. Аргументы?
– Удаленность. Подмога прибудет не скоро. Рельеф местности – небольшие долины, зажатые между гор. Враг сможет контролировать только равнины. Население укроется в горах. Там сможем обосноваться и мы.
– Хорошо. Готовь операцию. Через месяц после захвата Туманного Альбиона.
– А он будет захвачен?
– Несомненно. Какова сейчас численность малиновых беретов?
– Двести девяносто семь.
– Отправь немедленно тридцать человек на Лемору. Побольше инструкторов. Инкогнито. Пусть устроятся под видом беженцев. Могут даже разыгрывать из себя пацифистов, пусть организуют какой-нибудь спортивный клуб и обучают молодежь. Накажи строго-настрого ни во что не вмешиваться, даже если планету захватит враг. Кстати, Мэри поступает в мое распоряжение. Пришли ее ко мне. Закончив все дела, ты должен отбыть на Лемору и носа оттуда не высовывать. Никакой самодеятельности.
– Не волнуйся, Стратег. То, что случилось на Химере, больше не повторится. Урок я запомнил на всю жизнь. Хорошо, что это были только учения. Кстати, а ты знаешь, что Мэри подала сегодня рапорт с просьбой назначить ее твоим телохранителем?
– Нет, я не в курсе. Но чего-то подобного я от нее ожидал. На Совет не ходи. Отправляйся на Лемору. Это сейчас самое главное. Только сперва пообщайся с Тактиком.
Третий Звездный флот Земли
Третий Звездный флот неспешно двигался к дальним подступам, в район станции «Пионер-4», навстречу противнику. По дороге к нему присоединялись срочно отремонтированные корабли и вызванные из отпусков члены экипажей. Транспортные корабли подвозили боеприпасы, продовольствие и все необходимое для длительного похода и участия в военных действиях.
Флоту предстояло принять участие в генеральном сражении, об этом все знали и усиленно к нему готовились. Но до сражения еще надо было дожить, а пока руководствовались предписанием не входить в непосредственное соприкосновение с противником и в случае чего уклоняться от боя. Отдельные корабли противника ликвидировать не возбранялось. Настроение царило бодрое, и экипажи заключали пари, кому посчастливится первым уничтожить корабль рэмов.
Командующий Третьим Звездным флотом адмирал Монтгомери проводил очередное совещание своего штаба, раз за разом отрабатывая взаимодействие между отдельными кораблями в предстоящих баталиях. Сигнал вызова в узел связи прозвучал в тот момент, когда, разделившись на две группы, они имитировали на компьютерах очередной вариант сражения. Служба связи располагалась на этой же палубе, и Монтгомери, дав указание продолжать виртуальное сражение, направился туда быстрым шагом. Уединившись в «коконе», он обнаружил, что на связи Адмирал.
– Поход в сектор ДП657РПГ869, в район станции «Пионер-4», отменяется. Вам надлежит укрыться в секторе «Космическая стройплощадка». После этого никаких активных действий и полное радиомолчание. Конец связи.
Полученный приказ мало что менял в действиях Третьего флота и не означал отмены генерального сражения – скорее всего, оно просто откладывалось. Монтгомери хорошо знал этот сектор. Лучшего места, где мог укрыться целый Звездный флот, и не придумать. Скопище планет, астероидов и просто космического мусора, нагромождение звезд и наличие мощных источников всевозможного излучения. Такое впечатление, будто какая-то неведомая сила или сверхмогущественная цивилизация стащила все это сюда, словно на стройплощадку, а потом отказалась от своей затеи построить что-то грандиозное.
Один час пять минут
до начала экстренного заседания Совета Земли
и космических Колоний.
Стратег и Первый Советник Штольц
Стратег пересел ближе к бару. Именно здесь он хотел встретиться с Первым Советником. Спиртное тут ни при чем, хотя выпить придется. В одном из выдвижных ящиков Стратег заранее спрятал ментальный усилитель. Штольц идеально подходил для той роли, которую он ему подготовил, – исполнительный до педантичности, но лишенный инициативы. Выполнит только то, что ему поручили, – ни больше и ни меньше. Бороться будет до конца, но разумно, а в безвыходной ситуации спокойно признает себя побежденным. Для достижения своих целей пойдет на все, но никогда не опустится до подлости или предательства. Всю свою жизнь занимался только карьерой и ни на что практическое не способен, может только интриговать, агитировать, произносить речи, тосты… У него есть убеждения (не совсем правильные, с точки зрения Стратега, но приемлемые), которым он будет следовать в критических ситуациях.
Первый Советник Штольц появился точно в назначенное время, стараясь не подавать вида, что ошарашен процедурой дезинфекции. Все окружающие обязательно должны были почувствовать, что он осчастливил их своим присутствием. Стратег решил ему подыграть.
– Герр Штольц, как я рад, что вы смогли выкроить время для этого визита!
Советнику не удалось скрыть удивления. Конечно, он привык, что многие обращались к нему подобострастно, и относился к этому как к должному, но Стратег был для него величиной недосягаемой. Самодовольная улыбка появилась на лице.
– В эти трудные для Земли, можно сказать, судьбоносные дни я рад быть хоть чем-то полезным…
Стратег не выносил эту манеру политиков говорить длинными фразами ни о чем и, как можно вежливее, прервал его:
– Вот именно, и даже очень полезным. У вас ведь военное образование?
– Совершенно верно. Польщен вашей осведомленностью. Мало кто уже об этом помнит. Я ведь в свое время заканчивал…
– Академию тыла, – окончательно ошарашил его Стратег.
– Польщен, весьма польщен…
– Земля и есть наш тыл. Поэтому я решил вас назначить Начальником обороны Земли, если, конечно, до этого дойдет дело, – поспешил добавить Стратег (такой должности не существовало, но ввести ее не составляло труда).
– ?! – Герр Штольц так и не смог ничего из себя выдавить.
– Готовы ли вы в интересах Земли и космических Колоний принять эту должность? – торжественно произнес Стратег.
– Я… С радостью. Сделаю все, что от меня зависит! – придя в себя, затарахтел Советник.
– Вот и отлично. Я в вас не сомневался. Давайте скромно отметим ваше назначение, – продолжил Стратег, не давая Советнику вставить и слова. – У меня есть отличный шнапс.
Все дальнейшее произошло мгновенно. Первый Советник замер с рюмкой в руке, загипнотизированный Стратегом. Об этой способности Стратега никто не знал, да он и не был особо сильным гипнотизером, но сейчас в его распоряжении находился ментальный усилитель. Настроившись на диапазон вибрации Советника, он проник в его сознание и теперь мог читать его мысли. Старательно обходя все личное, Стратег убедился в правильности своего выбора. Честность, преданность и порядочность в Штольце все-таки перевешивали самолюбие, стремление к власти и тому подобное. Но цель состояла не в этом. Надо подготовить в сознании Первого Советника лазейку, дающую возможность проникать в его мысли на значительном расстоянии без гипноза и ментального усилителя. Стратег мысленно представил себе хрустальную шкатулку с крышкой и внутри нее поместил записывающее устройство. Теперь он мог в любой момент прочитать не только текущие мысли Советника, но и все его мысли за прошедшую неделю – такова была емкость записывающего устройства.
Первый Советник, очнувшись, торопливо выпил шнапс и со словами, что ему надо срочно приступать к выполнению своих новых обязанностей, ушел. Именно такое поведение и внушил ему Стратег. Без помощи ментального усилителя он мог читать только поверхностные мысли, потаенные же, глубинные, были ему недоступны. Иными словами, он мог проникнуть только в те мысли, в которые собеседник хотел его допустить, но даже это требовало сильной концентрации и большого расхода психической энергии. Без особых усилий он мог узнать, ответит собеседник на заданный им вопрос «да» или «нет». Более того, он мог такие вопросы задавать мысленно и таким образом управлять беседой с ничего не подозревающим оппонентом. Не стоит говорить, что этими своими способностями по этическим соображениям он пользовался редко. Но сейчас не до этических проблем. Стратег собирался не просто читать мысли Советника. Они ему были не очень-то интересны, да и большую их часть он мог предугадать. Он рассчитывал, что, во-первых, Штольц честно, до конца исчерпав все разумные возможности защиты Земли, сдаст ее рэмам, а самое главное – они возьмут его к себе на службу. Вот тогда-то и понадобится читать его мысли, а точнее, с его помощью узнавать замыслы рэмов.
Пятьдесят семь минут до начала экстренного заседания Совета Земли
и космических колоний.
Стратег и Великий Магистр Ордена розенкрейцеров
A.M.O.R.C. – аббревиатура Древнего Мистического Ордена Розы и Креста. Его основателем считается Кристиан Розенкрейц (1378—1484 гг.). Однако и сам Розенкрейц, и его последователи относят основание Ордена ко времени древнеегипетских фараонов Тутмоса III и Аменхотепа IV, то есть примерно к 1500 году до нашей эры. В XVII веке о них ходили самые нелепые по тем временам слухи. Говорили, что они могут получать золото из свинца, быть невидимыми, управлять стихиями и повелевать духами. В конце XX и начале XXI веков Орден стал на некоторое время доступен для всех. Затем ушел еще глубже в подполье. Знание передавалось устно, от посвященного к посвященному, со времен глубокой древности на тайных встречах в предназначенных для этого храмах. Только в самом начале двадцатого века Знание было записано. В настоящее время Орден имеет довольно сильные позиции на Земле и еще десяти космических колониях (приводится список). Общая численность достигает трехсот тысяч (данные уточняются). Особый интерес представляют так называемые колодцы розенкрейцеров (далее приводится их назначение и техническое устройство). Не только само их расположение, но и просто наличие колодцев является величайшей тайной Ордена.
Все это Стратег прочитал в своем ПНК, готовясь к встрече с Филиппом Розенкрейцем, действующим Великим Магистром Ордена.
– Господи, из Твоих рук приходит все доброе, – произнес Магистр, входя в кабинет.
Стратег хорошо подготовился к встрече, от которой зависело очень многое, и заранее обдумал свое приветствие:
Лишь по еле заметному выражению глаз Стратег смог определить, что Филипп Розенкрейц потрясен таким приветствием. Он явно не ожидал, что Стратег знает эту молитву Ордена. В остальном Магистр остался невозмутимым.
Стратег видел Магистра впервые. Впрочем, кроме посвященных и просветленных, его вообще никто не видел. Приглашение на встречу было передано тайными агентами Стратега, и вот теперь на него смотрели умные, печальные глаза мужественного человека, обремененного великим и тайным Знанием. Стратег сразу понял, что Магистр ни силой воли, ни остротой ума не уступает ему, и держаться с ним надо на равных, без тени фальши.
– Надеюсь, вы не думаете, Магистр, что я пригласил вас для беседы на богословские темы?
– Был бы счастлив принять участие в такой дискуссии, но думаю, речь пойдет о другом. Чем мог заинтересовать Стратега наш скромный Орден, в существование которого мало кто верит?
– Прежде чем перейти к деловой части, хочу обратить ваше внимание на то, что сам факт нашей встречи, не говоря уже о содержании нашего разговора, даже те догадки, которые могут у вас возникнуть по ее результатам, являются абсолютной тайной и не подлежат разглашению.
– Неужели вы могли подумать…
– Не надо обижаться, Магистр. Вы уже могли заметить, что я достаточно хорошо осведомлен о вашем Ордене и прекрасно знаю, что на вас можно положиться. Но я также знаю о том, что у вас принято делиться с посвященными и просветленными.
– Но я могу за каждого из них поручиться. Идущие тропой Розы и Креста…
– Да, по своей воле они никому ничего не выдадут, – перебил его Стратег, – в этом на них можно положиться. А что если их станут пытать или просто введут неизвестный нам препарат, который заставит их все рассказать помимо их воли? Что тогда?
– Примите мои извинения. Я не знал, что все настолько серьезно. Даю вам слово Великого Магистра.
– Ваш Орден является философским. Мне интересно, как вы себя поведете, если часть космических колоний, в том числе и те десять, на которых вы обосновались, а может, и сама Земля, окажутся захваченными рэмами? Будете дальше философствовать о смысле бытия, соблюдая нейтралитет, уйдете еще глубже в подполье, чтобы переждать, как вы это делали на протяжении веков? А может, укроетесь в своих колодцах? Не для этого ли случая вы их понастроили? Что будут делать все ваши триста тысяч членов?
Стратегу все же удалось лишить Магистра, хоть и на мгновение, самообладания.
– Как, вам известно и про колодцы?.. Если вы все это знали, то почему просто пригласили меня, а не доставили в наручниках?
– Все очень просто – A.M.O.R.C. не представляет опасности для интересов Земли, даже учитывая ваши неустанные попытки самостоятельного поиска планет для колонизации. Ведь вы идете космической тропой Розы и Креста.
Последняя фраза, похоже, выбила у Магистра почву из-под ног.
– Но об этом знают даже не все Просветленные! Вынужден признать, что для вас просто не существует тайн. Хотелось бы задать вопрос, откуда вам все это известно, но понимаю, что не получу ответа. Чем могу быть вам полезен?
– Я задал вопрос…
– Мы будем сражаться, но по-своему.
– Не надо по-своему. Лучше давайте вместе.
– За многотысячелетнюю историю своего существования Орден впервые получает такое предложение от светской власти.
– Все когда-то случается впервые.
– Все возможности Ордена в вашем распоряжении.
– У меня есть одна просьба. Вам надо установить контакт с молодежным движением «Зеленая Вселенная» и в дальнейшем действовать сообща.
– С этими словоблудами?!
– То же самое они могут сказать и о вашем Ордене. Вы располагаете прекрасной инфраструктурой, а они – людьми. Вы прекрасно дополняете друг друга.
– Да, я знаю, сейчас надо забыть о всех противоречиях ради общей цели.
– Я рад, что не ошибся в вас. За дверью вас ждет мой человек. Вы обсудите с ним все детали нашего взаимодействия.
– Могу ли я использовать полученную мной информацию о… скажем так, возможном захвате Земли… в интересах сохранения Ордена?
– Можете, но при условии, что никто не только не узнает, но и не догадается о… скажем так, возможном захвате Земли… и не заметит этих приготовлений.
На прощание они крепко, по-мужски пожали друг другу руки, их взгляды встретились, и они оба поняли, что каждый из них сегодня приобрел настоящего друга. Друга на всю жизнь.
Сорок семь минут до начала экстренного заседания Совета Земли
и космических Колоний.
Стратег и лидер молодежного движения «Зеленая Вселенная»
ПНК исправно выдал информацию о молодежном движении.
Члены организации считают себя продолжателями дела так называемых «зеленых», или Greenpeace, выступавших во второй половине XX века за сохранение окружающей среды. В конце XX века движение занялось политикой, стало участвовать в выборах, его члены работали в различных правительствах. В первой половине XXI века окончательно выродилось, забыв о своих идеалах, превратившись просто в одну из партий. После возрождения, чтобы избежать ошибок предшественников, в уставе движения было закреплено положение о том, что оно не может участвовать в выборах, в политической жизни общества, его члены не имеют права занимать высокие государственные посты, имеющие отношение к политике. «Зеленая Вселенная» выступала против колонизации планет, считая, что при этом их биосфере наносится непоправимый ущерб. Численность движения постоянно колебалась, но не опускалась никогда ниже нескольких миллионов членов.
Владимир Гужельников, не то слишком старый для комсомольского вожака, не то молодой для партинструктора (были такие на Земле в эпоху развитого дебилизма, как называл это время Стратег), вошел в кабинет бесцеремонно, как к себе домой, и с порога, не поздоровавшись, начал агитацию, словно на очередном митинге:
– Как вы могли допустить колонизацию еще двух планет! Ведь их экосистема настолько хрупка…
– Да, с нормами приличия вы, похоже, не в ладах. Вы когда-нибудь слышали, что люди здороваются при встрече?
– Это пустая трата времени. Колонизация планет просто недопустима…
– Это еще большой вопрос, что считать пустой тратой времени. Неужели вы настолько самоуверенны, что думаете, будто я вызвал вас обсуждать проблемы колонизации планет?
– А для чего же еще? – слегка опешив, ответил Владимир.
– Вот, прочитайте и подпишите.
Канцелярия Стратега.
Гражданин Владимир Гужельников предупрежден, что содержание беседы и сам факт встречи представляют государственную тайну Земли высшей категории. Разглашение влечет за собой…
Дата. Подпись.
Эту бумажку от имени несуществующей канцелярии Стратег состряпал десять минут назад. Если от Магистра было достаточно слова и любая подпись превратила бы его в опаснейшего противника, то слово молодежного лидера не стоило ничего – он их раздавал десятками на каждом митинге. Другое дело – официально подписанный документ. Он приравнивался к уставу, который, надо отдать должное, соблюдался неукоснительно. Стратег обо всем этом знал и сейчас с удовольствием наблюдал, как из лидера выходил пар. Гужельников обмяк, и его руки судорожно искали что-нибудь выпить. Рюмка водки была припасена заранее. Осушив ее залпом, Владимир поднес указательный палец правой руки к компьютерному сенсору и подписал документ. Теперь перед Стратегом сидел совсем другой человек. Он изменился не только внутренне, но и внешне. Это был человек, принявший решение, которому будет следовать.
– Существует вероятность, что часть космических колоний может быть временно захвачена противником. Готовы ли вы от пустой болтовни перейти к делу и в подполье бороться с врагом?
– На каких планетах мы должны подготовиться к уходу в подполье?
– На всех, включая Землю.
– Но это не значит…
– Нет. Мы будем сражаться за Землю до последнего, но вам должна быть знакома поговорка «Готовь сани летом».
– Моя организация в вашем распоряжении!
– Не совсем в моем. Вам надо будет работать совместно и под руководством Ордена Розы и Креста.
– Но это же миф, их не существует!
– Побольше бы таких мифов. Вы даже не представляете себе, насколько они реальны.
– Это значит, что они будут руководить подпольем?
– Нет, это я оставлю за собой. У Ордена есть инфраструктура и опыт подполья, у вас – миллионы людей и их энтузиазм. Добавим еще моих инструкторов, и получится грозная сила.
Ну вот, и этому пришлось соврать про оборону Земли. Зато теперь у Стратега появился еще один преданный делу человек, к тому же способный повести за собой миллионы добровольцев.
Сорок шесть минут до начала экстренного заседания Совета Земли
и космических Колоний.
Тактик и Командир
Тактик направился в свой кабинет, который находился этажом ниже. Половина сотого этажа дворца Советов была предоставлена в его распоряжение. Он любил это помещение и проводил здесь много времени. Сегодня впервые он вошел в него с чувством, что оно не принадлежит ему. Находясь под впечатлением от встречи со Стратегом, он мысленно представил, как рэмы хозяйничают здесь, роются в письменном столе, и его передернуло.
Еще сегодня утром он пребывал в благодушном расположении духа, не сомневаясь, что Стратегу понравится разработанный им план генерального сражения. Но Стратег, как всегда, оказался непредсказуем. Правда, на этот раз он превзошел самого себя. Тактик был вынужден признаться себе, что ему такое было не по плечу. Он вряд ли нашел бы выход из создавшейся ситуации, а если бы и додумался, что единственный шанс спасти все человечество – это сдать Землю врагу, то никогда не решился бы на такое. Только Стратег обладал феноменальной способностью находить единственно верное решение в самой безвыходной ситуации. Только он мог просчитать свои действия и предугадать ответ соперника на много ходов вперед.
Доводы, приведенные Стратегом, полностью убедили Тактика, он согласился, что другого выхода нет, и стал убежденным сторонником нового плана. Теперь он с нетерпением ждал, когда закончится экстренное заседание Совета, на котором ему тоже предстояло выступить, и тогда можно будет в спокойной обстановке заняться разработкой той части операции, которая поручена ему.
Тактик еще раз удивился прозорливости Бати, который предугадал решение, принятое Стратегом, и еще утром произнес две фразы, сперва показавшиеся странными, но именно они помогли Тактику спокойнее отнестись к сложившейся ситуации.
Стук в дверь прервал размышления Тактика.
– К тебе можно? – заглянув в кабинет, спросил Командир.
– Заходи. Я думал, ты уже со своими беретами. Намерен посетить Совет?
– Разве я здесь что-нибудь решаю? Стратег за меня уже все спланировал.
– Мне он тоже выдал массу указаний, – бросился на защиту своего кумира Тактик. – Это его работа и обязанность, он принимает решения за всех, а не только за нас с тобой!
– Да я и не против, – пошел на попятную Командир, – я простой вояка. Мое дело – выполнять приказы. А ваше со Стратегом – ломать головы над хитроумными операциями.
– Хорош лукавить и строить из себя простого исполнителя! Командир малинового спецназа, элитных войск Земли, не может быть простым воякой. Тут нужна голова.
– Ладно, сдаюсь. Но до тебя со Стратегом мне далеко. Я как-то попытался улучшить разработанную им операцию. Это обернулось такой катастрофой, что страшно вспомнить. К счастью, это были учения и обошлось без жертв. Нас только условно уничтожили.
– Разработанное Стратегом улучшить нельзя.
– Ты прав. Можно только испортить. Но я пришел не для теоретических дискуссий. Меня к тебе направил Стратег.
– Опять он какую-то пакость задумал.
– И, похоже, очень большую. Даю вводную. Одна из космических колоний Земли захвачена рэмами. Конкретно – «Туманный Альбион». Перед нами поставлена задача разработать план по его освобождению.
– Какой период пройдет после захвата до начала операции? Здесь фактор времени меняет все.
– Срок указан точно – месяц.
Тактик внутренне улыбнулся. Грандиозность замысла Стратега начинала все полнее перед ним раскрываться. Он планировал не просто сдать Землю рэмам и пассивно наблюдать за их действиями, а постоянно их теребить, не давая ни минуты покоя. Само по себе освобождение одной из колоний, тем более «Туманного Альбиона», с военной точки зрения бессмысленно и ничего даст. Но зато пропагандистское значение операции будет огромным, ведь уже через месяц после захвата одна из планет вновь обретет независимость. Это вселит в людей веру если не в окончательную победу, то хотя бы в то, что не все еще потеряно. Таким образом, дух сопротивления не будет сломлен. Враг же после этого занервничает и начнет совершать ошибки. Наверняка Стратег планировал еще и другие операции. Не давать врагу ни минуты покоя. Это правильный и сильный ход.
– «Туманный Альбион» – это чей выбор? – спросил Тактик после некоторой паузы.
– Стратег обратился за советом ко мне, и, похоже, приведенные аргументы в пользу «Альбиона» его убедили.
– Перечисли их.
– У тебя есть на примете другая планета?
– Нет. Мне это надо знать для разработки плана операции.
– Хорошо, слушай. Планета расположена на периферии, вдалеке от оживленных космических путей. Гористая местность. Враг не сможет контролировать всю планету. Ему достанутся только долины, а мирные жители и мои спецназовцы укроются в горах. Население однородно – все англоговорящие…
– Ты прав, – выслушав, произнес Тактик, – это идеальное место для нанесения контрудара. Я уже представляю себе весь план операции. Детали можно будет уточнить на месте. Есть только одна заковырка…
– Какая?
– Звездный флот рэмов.
– Это вопрос не ко мне, спроси Адмирала.
– Спрошу обязательно, но дело в другом. Возможно, враг и не решится послать свой флот на выручку «Туманному Альбиону». Может отказаться и от карательной операции, потому что планета не имеет стратегического значения и захватывать ее во второй раз глупо. В это время флот может понадобиться рэмам в другом месте.
– Тогда я не понимаю.
– Все просто. Если с «Туманного Альбиона» поступит сигнал бедствия и его примут корабли, случайно оказавшиеся в непосредственной близости, они обязательно придут на помощь, даже не запрашивая разрешения.
– Ты хочешь сказать, что мы должны опасаться случайных кораблей? Разве можно от этого застраховаться?
– Полностью исключить это нельзя, но уменьшить вероятность такого события, несомненно, можно, и тут нам действительно нужен Адмирал. Нам же с тобой надо так провести операцию, чтобы рэмы не смогли подать сигнал SOS.
– Думаешь, это возможно?
– Пока не знаю.
Не зря говорят, что на ловца и зверь бежит. Дверь распахнулась, и в кабинет без стука вошел Адмирал. Тактик и Командир удивленно уставились на него.
Сорок минут до начала экстренного заседания Совета Земли
и космических Колоний.
Стратег и тайный агент Альфа
Стратег приступил к созданию своей собственной секретной службы, лишь окончательно убедившись в несостоятельности спецслужб Земли: Секретной Службы Совета, Службы внешней космической разведки и других. О существовании системы тайных агентов Стратега, кроме него, никто не знал. Об этом он не рассказывал даже Бате, хотя тот о чем-то таком догадывался. В основу системы были положены триады. Только три агента имели непосредственный выход на Стратега. При этом они не только не были знакомы, но и не знали о существовании друг друга. Таким образом, существовали как бы три независимые секретные службы, которые на верхних эшелонах не пересекались, но зачастую опирались на одних и тех же исполнителей. Каждый из трех агентов (они все имели одинаковые имена Альфа, потому что если кого-то назвать Бета, то противник легко догадается, что есть и Альфа), в свою очередь, имел контакты только с тремя нижестоящими агентами и так далее. Хитрость заключалась в том, что в качестве исполнителей часто использовались агенты других спецслужб, которые, сами того не подозревая, работали на Стратега. В случае успеха, когда нельзя было избежать огласки, все лавры приписывались одной из спецслужб.
Альфа появился незаметно и бесшумно. Незаметно для кого угодно, но не для Стратега, который, сидя к нему спиной, помахал рукой, давая понять, что тот обнаружен. Агент неизменно садился в самый темный угол в комнате, всегда боком к собеседнику. Его лицо было постоянно чем-то прикрыто: очками, простыми или от солнца, бородой или бакенбардами, высоко поднятым воротником, зонтиком от солнца или от дождя. Сегодня он был с бородой и в солнцезащитных очках. Прятать свое лицо от Стратега у него, конечно, причин не было, но привычку уже не пересилить. Разговор между ними всегда происходил с использованием предельно коротких фраз. У обоих в руках были их ПНК.
– Надо начинать эвакуацию ученых и инженеров БСР.
– Список и пункт назначения.
– Список пересылаю, – и Стратег нажал кнопку на своем ПНК. – Промежуточный пункт – удаленная база «Находка».
– Неделя, – ответил агент, ознакомившись со списком.
– Надо сделать незаметно. Под видом отпусков, командировок…
– Десять дней.
– Оборудовать и снабдить всем необходимым как минимум три конспиративные квартиры в Конкордии. Требования к конспирации, месту расположения квартир и снабжению пересылаю.
– Три квартиры уже в вашем распоряжении. На снабжение надо сутки. Еще две квартиры через неделю.
– Убежище в поясе астероидов и по две квартиры на некоторых из колоний.
– Требования те же?
– Для квартир – да. Остальное на ПНК.
– Сроки?
– Три недели.
– Управимся.
– Организовать диверсию на планете-заводе «Космическое Сормово».
– Результат диверсии?
– Завод восстановлению не подлежит. Недостроенные «Супернова» должны синхронно улететь. Полная иллюзия того, что они погибли с остальными кораблями.
– Жертвы?
– Да, но не слишком много.
Альфа исчез так же незаметно, как и появился.
Тридцать пять минут до начала экстренного заседания Совета Земли
и космических Колоний.
Тактик, Командир и Адмирал
Адмирал покидал кабинет Стратега, находясь в некоторой растерянности, он еще не совсем пришел в себя после услышанного. Последний месяц выдался напряженным. Звездный флот усиленно готовился к генеральному сражению, а теперь Стратег так запросто сообщил, что оно не состоится. Адмирал понимал, что Стратег никого, и его в том числе, не будет посвящать полностью в планы, выдавая информации ровно столько, сколько положено знать на данный момент. Он сам поступал так же. Просто ему необходимо время, чтобы осмыслить новые задачи, поставленные перед флотом. Кроме того, ему предстояло выступление на Совете Земли. Адмирал не считал себя искусным оратором и свои речи готовил заранее, а теперь все надо было менять, и он чувствовал себя неподготовленным. До начала экстренного заседания еще осталось время, и он решил заглянуть к Тактику.
Адмирал имел привычку входить ко всем без стука, исключение составлял только кабинет Стратега. Отношения между Адмиралом и Стратегом были доверительными, почти дружескими, и они давно перешли на «ты», просто Стратег часто принимал таких посетителей или проводил такие беседы, которые не допускали ничьего присутствия. Но сейчас Адмирал собирался наведаться к Тактику и не задумываясь толкнул массивную дверь.
– Я что, некстати? – спросил он, заметив удивленные взгляды Тактика и Командира.
– Даже очень кстати, – ответил хозяин кабинета, – будешь долго жить. Мы как раз говорили о тебе.
– Чем привлекла вас моя скромная персона?
– Нам нужна твоя консультация, – вставил слово Командир.
– Вижу, вам не обойтись без старого космического волка.
– Мы тут дружно решаем задачу, поставленную перед нами Стратегом, – уточнил Командир.
– Он сегодня всех нас озадачил. Планируется участие флота?
– Не думаю, – с сомнением произнес Тактик.
– Тогда это не ко мне. В атаках с оружием наперевес я ничего не смыслю.
– И тем не менее ты можешь нам помочь. Мы разрабатываем операцию по освобождению «Туманного Альбиона» на случай захвата планеты рэмами. Непосредственно твое участие не планируется. Освободим планету, как ты выразился, с оружием наперевес. Велика вероятность, что рэмы не пошлют корабли, чтобы отбить планету, но случайно оказавшиеся вблизи корабли, получив сигнал SOS, могут вмешаться в ход операции.
– Я все понял. Выход есть, и он очень прост. Надо организовать заварушку, направить врага по ложному следу, заставить его задействовать все свободные корабли.
– Займешься этим?
– Обязательно, и у меня уже есть идея. Уверен, они используют сходные принципы подпространственного перехода, а значит, не могут обойтись без космических буев. Если повезет, мы сможем обнаружить один из них в подходящем для нас месте. Там и устроим представление. Имитируем активность нашего флота в этом районе. Буй это зафиксирует и передаст по цепочке. Они не смогут удержаться от соблазна неожиданным ударом уничтожить такой лакомый кусочек и пошлют на это дело весь резерв. Я организую там такой цирк, что им будет не до «Туманного Альбиона».
– Встретимся после Совета и обсудим детали.
– Это уже без меня, – вставил Командир, – мне на Совет ходить не велено.
– Счастливчик, – вздохнул Тактик. – А нам с Адмиралом придется. Ты еще задержишься на Земле?
– Ненадолго. Пару дней, не больше. Стратег подыскал мне работенку в таком захолустье…
– Я знаю, – перебил его Тактик, – там мы и встретимся.
На этом Командир покинул их, и Тактик с Адмиралом остались наедине.
– Мне предстоит выступать сразу после Стратега, – начал Адмирал, как только закрылась дверь за Командиром. – А теперь всю мою заранее подготовленную речь можно через шлюз выбросить в открытый космос.
– Зря волнуешься, – дружелюбно усмехаясь, успокоил его Тактик, – выступать после Стратега – одно удовольствие. У него чудесная способность так ошарашить слушателей, что следующего оратора они слушать уже не будут.
– Это меня вполне устраивает, но говорить-то придется…
– Наша задача – убедить Совет не проводить всеобщей мобилизации. Напирай на то, что все сражения произойдут в космосе, а флот достаточно хорошо укомплектован, и не обученным там не место. Объяви досрочный выпуск для курсантов во всех космических училищах, в том числе и в гражданских. Ведь люди-то тебе на самом деле нужны.
– Как всегда ясно и понятно, – с благодарностью произнес Адмирал. – Откуда у вас со Стратегом всегда находятся ответы на все вопросы?
– Это наша работа. Зато ты непревзойденный флотоводец, а мы в этом мало что понимаем.
– Так я и поверил, что вы с этим не справитесь, – явно довольный похвалой, ответил Адмирал. – Ладно, я пошел. Встретимся на заседании Совета.
Тридцать минут до начала экстренного заседания Совета Земли
и космических Колоний.
Стратег и главный интендант Штерн
Человечек с вечно бегающими глазами и горбатым носом остановился, едва войдя в кабинет, и стал ждать. Стратег поднялся, встретил его у дверей, пожал руку и, слегка обняв, повел к столу в центре кабинета.
– Иосиф Моисеевич, как всегда чайку?
– С превеликим удовольствием.
Стратег знал, что Штерна торопить бесполезно, и спокойно наблюдал, как тот с наслаждением пьет чай с сахаром вприкуску, переливая его из фарфоровой чашечки в блюдце, и постоянно дует, то ли действительно пытаясь таким образом его остудить, то ли просто в силу привычки. Лишь когда Иосиф Моисеевич справился с третьей чашкой, Стратег решился перейти к делу:
– Тут надо бы кое-что завезти, – и протянул ему диск.
Не отрываясь от поглощения чая, интендант вставил диск в свой ПНК и принялся внимательно и скрупулезно изучать список. Изучение длилось еще две чашечки.
– Нет, милейший, это абсолютно невозможно. Почти все имеется в наличии, но такие объемы всего за две с половиной недели – и где я возьму столько звездолетов?!
Стратег молча протянул еще один диск – это было разрешение при необходимости реквизировать корабли частных компаний – шаг, который дался Стратегу нелегко. Ссориться с крупнейшими частными перевозчиками не хотелось никому, хотя после окончания войны ущерб им, конечно, возместят. Кроме того, у Стратега была еще одна задумка, как он оплатит эти перевозки. После захвата Земли и космических Колоний рэмами межзвездные перевозки сначала прекратятся, но экономика всех планет так взаимосвязана, что врагу придется эти перевозки возобновить. Тогда уж Стратег постарается, чтобы они попали в руки именно частных компаний.
– Ну, это совсем иное дело! – протирая запотевшие очки, залепетал Штерн.
Стратег передал очередной диск. Он содержал предписание выделить военные транспортные звездолеты для обеспечения отдельных перевозок. Лицо Иосифа Моисеевича просто расцвело.
– Могли бы с этого и начинать и не доводить меня до болезни!
Интендант выпил еще две чашечки ароматного чая, прежде чем семенящей походкой покинул кабинет, успев тысячу раз сказать спасибо за угощение. Теперь Стратег мог быть абсолютно спокойным, что все это немыслимое количество оборудования, боеприпасов, продовольствия и всякой прочей дребедени (перевозимой просто так, чтобы запутать следы и скрыть истинные цели всей операции) доставят вовремя.
Про себя и в разговоре с близкими людьми Стратег называл Иосифа Моисеевича завхозом. Штерн, милейший человек, знал о своем прозвище и не только не обижался, но и гордился им. Занимая ответственный и высокий пост главного интенданта, он оставался простым человеком, открытым, очень ранимым и – незаменимым. Никто не мог организовать снабжение лучше, чем он.
Двадцать пять минут до начала экстренного заседания Совета Земли
и космических Колоний. Стратег
Наконец-то Стратег остался один. Таймер на его ПНК показывал, что до следующей, последней на сегодня, встречи остается пять минут. Налив себе немного бренди, он закурил сигару и стал просматривать ежедневник – не упустил ли чего. Нет, все запланированное на сегодня выполнено. Предстояла только беседа с Мэри Чижевски. Он видел ее всего несколько раз и то мельком, зато был премного о ней наслышан. Сейчас от этой встречи зависел успех всей операции. В своих планах Стратег отводил ей важную роль и не имел права ошибиться. Был ли у него вообще выбор? Для этого задания подходила только женщина. Им предстояло работать в подполье, на территории, захваченной врагом, постоянно подвергаясь опасности, а значит, это должен быть боец, способный убивать не задумываясь. Это резко сужало круг претенденток – практически до бойцов малинового спецназа. Женщины состояли, конечно, в различных спецслужбах, но их подготовка на порядок уступала подготовке спецназа. Итак, выбирать приходилось среди женщин из числа малиновых беретов, а их было всего двенадцать. С одной из них ему предстояло провести вместе, зачастую в маленьких тесных помещениях, возможно делясь последней крошкой хлеба, неизвестно сколько времени. И главное – как минимум один раз им предстояло стать любовниками. Нет, не для того, чтобы скрасить времяпрепровождение. Без этого будет просто невозможно добыть одну чрезвычайно важную информацию, своевременное обладание которой ставит на карту миллионы жизней. Без сомнения, любая из двенадцати согласилась бы на близость с ним, но всегда хочется сочетать приятное с полезным. Хорошо, если женщина соглашается на близость с тобой не потому, что сознает необходимость этого, а по своему желанию, а еще лучше – по любви. Все знали, что Мэри Чижевски влюблена в Стратега. Она уже подала с десяток рапортов с просьбой о своем назначении его телохранителем. В общем, как ни крути, Мэри подходила по всем параметрам.
Мисс малинового спецназа. Рыжая бестия, которой нет равных в рукопашной. Все малиновые береты поголовно влюблены в нее и добиваются ее благосклонности, но, как говорят, безрезультатно.
Ну что ж, через пару минут Стратег сможет убедиться в справедливости этих слухов и правильности своего выбора. Сегодня роковой день в его судьбе. Он принял уже много непоправимых решений. Механизм запущен. Его уже не остановить. Неслучайно воспоминания о том дне из прошлой жизни захватили его. Тогда он тоже принял решение, которое резко изменило его судьбу…
Юность Стратега.
Прощание с Ленинградом
Все обрыдло. Действительность просто достала. Сегодня вечером он покинет этот мир. Он сидел в одиночестве за письменным столом. Сосредоточившись на одной точке, раз за разом пытался мысленно оказаться там, куда звала его судьба. От напряжения вспухли вены на висках и разболелась голова. Устав от бесполезных попыток, юноша откупорил бутылку красного сухого вина. В какой-то момент голова закружилась, комната куда-то исчезла. Он явственно ощутил, как его потащило вверх. Очнувшись, он увидел перед собой космическую станцию. Еще одно усилие, и он окажется внутри ее. Мысли начали путаться. Он вдруг отчетливо понял, что больше никогда не увидит своих родителей, не сможет проводить ночи в обществе друзей Ему уже не побродить по улочкам и проспектам любимого города. Еще одно усилие, и он достигнет цели, но потеряет при этом прошлое и все то, что было ему дорого… И в это мгновение словно сработал парашют, и его с огромной скоростью потянуло назад, сквозь просторы космоса к Земле и дальше, через толщу облаков, навстречу золоченому шпилю Петропавловки…
Александр очнулся в своей кровати. Он отчетливо помнил произошедшее с ним и не допускал даже мысли, что все это было миражом или просто плодом его воспаленного сознания. Нет, он действительно почти смог достичь желаемого. Теперь он знал, что его цель – именно эта космическая станция, этот таинственный объект, который изменит его судьбу. Просто первая попытка достичь его провалилась.
Вместо того чтобы впасть в отчаяние, Александр стал хладнокровно анализировать причины своей неудачи. Почему он не смог сделать этот последний шаг? Или его туда не пустили? Перед ним была логическая загадка, и он привычно стал искать решение, задавая самому себе вопросы:
«Было ли реальностью то, что он видел?» – «Безусловно, да», – ответил он сам себе.
«Является ли этот таинственный космический объект желанной целью?» – «Да».
«Ждут ли его там?» – «Ждут – это, наверно, громко сказано. Они не против его присутствия на этом объекте».
«Хочет ли он сам попасть туда?» – Да».
«Можно ли, побывав там, вернуться назад?» – Здесь он призадумался. Там, на пороге неизвестности, он ответил на этот вопрос отрицательно, а теперь склонялся к положительному ответу. «Ведь, если я им не подойду или мне там не понравится, не станут же они меня удерживать силой? Высокоразвитая цивилизация на такое не способна».
«Готов ли я там остаться?» – Задав этот вопрос, Александр понял, что он на верном пути. – «Нет, не совсем».
«Что удерживает меня?» – «Родители, друзья и любимый город. Боязнь все это потерять».
Теперь он знал, как попасть туда: нужно подавить в себе эти чувства. И тот с тремя пенящимися кружками в каждой руке прилично одетый мужчина средних лет все-таки был прав.
«Чтобы попасть туда, куда ты так стремишься, – с новой силой зазвучали его слова, – нужно сосредоточиться, сильно захотеть и, главное, поверить в свои силы. У тебя все получится…»
Следующие два дня Александр провел со своими родителями, которые были очень довольны переменами в сыне и его неожиданным вниманием к ним.
«Все равно они умрут, – малодушно успокаивал он себя, – все рано или поздно умирают. Почему ради них я должен отказаться от своей мечты и разрушить свою жизнь?»
Наступила пора прощания с Ленинградом, или, как любил называть свой город Александр, с Питером. Вернее, Питером он называл всю историческую часть города, а Ленинградом – все, что достроили к нему коммуняги, все эти хрущобы и безликие спальные районы. Александр стоял на стрелке Васильевского острова и завороженно смотрел, как невская вода, распадаясь на два потока, стремится в Финский залив. Он же направился в противоположную сторону, навстречу потоку. Трамваи со звоном перескакивали со стрелки на Петроградскую сторону. Ноги сами понесли его вслед за ними. Мимо зоопарка, к Петропавловке. Оставив слева мозаичный купол мечети, он пересек Неву, чтобы оказаться на Марсовом поле. Потом долго блуждал по тенистым аллеям Летнего сада. Миновав цирк, пошел по Моховой. Далее – по Садовой к Катькиному садику. Потом его повлекли голубые купола Троицкого собора… Таинство белых ночей очаровало его, и он вернулся к Неве, чтобы посмотреть, как разводят мосты… Город отпустил его, подарив напоследок все свое очарование…
Друзья все разъехались, и он не мог ждать их возвращения.
«Ведь мы единомышленники», – уверял он сам себя. «Если смогу я, смогут и они», – твердил он без устали, не будучи в этом уверен.
Пора. Он готов. Все чувства заглушены. Привязанности отринуты. Прошлое отрублено. Впереди неизвестность. Другая жизнь манила его…
Допитая бутылка вина освободила сознание. Жгучее желание покинуть этот мир овладело им. Словно выстрелом из пушки рвануло вверх. Пробив вечные облака над городом, он на мгновение зажмурился от яркого солнца. Словно включили пятую передачу, и вот его уже окружает сияние звезд, мрачное безмолвие космоса. От бешеной скорости их свет слился в сплошную мерцающую полосу, и серое небытие окутало его. Через мгновение он оказался перед таинственным космическим объектом – целью путешествия. Он почувствовал, что ему задают немой вопрос:
– Ты готов?
– Готов! – прокричала его душа.
Космическая станция исчезла, и Александр ощутил себя на железной койке. Перегретые перегородки нещадно вибрировали, извергая характерный корабельный запах. Он узнал эту каюту. Это «Савраска», тот самый буксирчик, на котором он проходил плавательскую практику, перевозя песок по Финскому заливу. И это все? За что? С этими мыслями он потерял связь с действительностью и провалился в небытие…
Двадцать минут до начала экстренного заседания Совета Земли
и космических Колоний.
Стратег и сержант малинового спецназа Мэри Чижевски
Мэри Чижевски в форме спецназа не по-военному женской походкой вплыла в кабинет, в котором, несмотря на ясный солнечный день, как будто стало еще светлее.
– Сержант малинового спецназа Мэри Чижевски, – зазвучал ее голосок, словно хрустальные капли прохладной воды в выжженной солнцем пустыне.
Стратег разглядывал ее. Он сразу понял, что его выбор и ожидания оправдались на все сто. Глаза Мэри искрились, копна ярко-рыжих, небрежно причесанных волос (явно не по уставу, но кто же осмелится сделать ей замечание!) вызывала желание их погладить, пухлые губы, слегка подкрашенные, казалось, просто просили, чтобы их поцеловали. Форма была на несколько размеров меньше и плотно обтягивала ее пышные формы, подчеркивая каждую деталь великолепного тела. Роскошная пышная грудь, как минимум четвертого размера, надолго приковала взгляд Стратега – вздымаясь от учащенного дыхания, она выдавала волнение ее обладательницы.
Мэри уже два года была влюблена в Стратега, прекрасно понимая, что он для нее недоступен. Это все равно что нищему влюбиться в королеву. Все, о чем она мечтала и чего добивалась, – быть поближе к нему, в идеале – стать его телохранителем, и она подавала рапорт каждые три месяца. Получив сегодня приказ в четырнадцать сорок явиться в кабинет Стратега, она не знала, что и подумать. Неужели ее рапорт будет удовлетворен? Прием же, оказанный Стратегом, полностью выбил ее из колеи. Сколько раз она мечтала, чтобы он посмотрел на нее именно таким взглядом, а сейчас растерялась, не понимая, как себя вести. Она знала, что ни удивить, ни застать врасплох Стратега невозможно, а значит, он заранее решил ее смутить.
– Ну и как, вполне? Мне раздеться или повернуться задом? – спросила она насмешливо и начала расстегивать куртку.
Стратег легко прочитал мысли Мэри по выражению ее глаз и по тому, как она начала позировать, и остался доволен. Он дал ей возможность расстегнуть достаточно пуговиц, прежде чем ответил.
– Оба предложения одинаково заманчивы, но их осуществление придется отложить.
– Ловлю на слове, потом не отвертитесь.
– Ну кто же откажется от такого зрелища! Вы знаете, Мэри, нам предстоит провести много времени вместе…
Улыбка озарила и без того прелестное личико Мэри, и она, не сдержавшись, перебила Стратега:
– Мой рапорт! Я буду вашим телохранителем!
– Во-первых, я не получал никакого рапорта, во-вторых, мне не нужен телохранитель. – Стратег постарался сказать это строго, и улыбка начала сползать с лица девушки.
– В-третьих, если вы не будете меня перебивать, то улыбка, которая вам так идет, вернется. Мне нужен не просто телохранитель, а гораздо больше. Мне нужна боевая подруга, которая проведет со мной в подполье, на захваченной рэмами территории, достаточно много времени.
Более счастливого человека, чем Мэри в этот мгновение, Стратег в своей жизни не видел. Он покачал головой и продолжил:
– А поскольку общаться такое длительное время на «вы» утомительно, я предлагаю выпить на брудершафт и перейти на «ты».
От услышанного Мэри просто подпрыгнула на месте. Стратег взял ее под руку и повел к бару. Он явственно ощущал, что рядом с ним женщина. Настоящая женщина. Воздух был наполнен ее запахом и кружил голову. В баре он еще раз удивил ее, налив, не спрашивая, ее любимый напиток – кампари со льдом. Сам он пригубил бренди. Теперь, как и положено, надо было поцеловаться, и Мэри раскрыла свои объятия. Сколько страсти, желания, нежности и обожания вложила она в этот поцелуй!
Стратег почувствовал, что не может его прервать, и в итоге поцелуй продолжался гораздо дольше, чем он рассчитывал.
– Мэри, ты бесподобна, но через десять минут мне выступать на заседании Совета, – погрозив пальцем, произнес Стратег. – Нам еще есть что обсудить.
Мэри, насколько могла, приняла серьезный вид.
– Тебе надо получить два расширенных комплекта спецназа. Кое-что у меня тут в шкафу уже валяется. Сперва посмотри, чтобы не тащить лишнее.
Они подошли к встроенному в стену огромному сейфу, замаскированному под зеркало. Стратег взял правую руку Мэри и приложил ее ладонь вместе со своей к сенсору:
– Через пару минут ты получишь доступ к сейфу. Пропуск в мой кабинет у тебя уже есть.
Потом он подвел Мэри к огромной голографической карте Конкордии.
– Районы города, отмеченные красным, тебе надо изучить досконально. В них ты должна ориентироваться днем и ночью, в жару и холод, с закрытыми глазами.
– Я думала, что стану знакомиться с той планетой, на которой мы будем работать в подполье…
– Тебе по штату не положено думать, – сказал Стратег полушутя и чмокнул ее в щечку. – Ничего, потом устроишь мне экскурсию, а пока потренируй память. Тебе надо переодеться в штатское…
Стратег заметил, как засияла Мэри, и мысленно представил, как она сногсшибательно будет выглядеть в легком платьице.
– Придется тебя разочаровать. Ничего обтягивающего, никаких глубоких вырезов и коротких юбочек… Надень что-нибудь такое серенькое и бесформенное.
– Тебе не нравится мое тело?
– Я от него просто балдею, но не хочу, чтобы все на него пялились. И это еще не все. Тебе придется расстаться со своими великолепными рыжими волосами.
– Мне побриться наголо? Везде? Ты хочешь сделать из меня дурнушку?
– На первое время сойдет парик. Я не хочу, чтобы, когда нам придется уйти в подполье, нас выследили по твоим выставленным напоказ пышным формам или рыжим космам, – ответил Стратег, проигнорировав намек на то, что можно еще кое-где побрить.
– Ты предпочитаешь блондинок или брюнеток? – не унималась Мэри.
– В данный момент я предпочитаю рыженьких, – подыграл ей Стратег, – но очень незаметных. Слушай меня внимательно. Сейчас отсюда уйдет сержант Мэри Чижевски, а вернется никому не известная и неприметная Мэри. Кстати, постарайся справиться до моего прихода. Я буду на месте сразу после окончания Совета.
– Почему ты носишь такие длинные, не по моде волосы?
– Нет денег на парикмахера, – отшутился Стратег.
Она ушла, и словно выключили свет, в огромном кабинете стало как-то особенно пусто, одиноко и тоскливо.
Пять минут до начала Всеобщего Совета Союза
пяти не-гуманоидных цивилизаций
На Планете головастиков царило оживление. Один за другим прибывали представители пяти не-гуманоидных цивилизаций. Это было необычайное зрелище. На орбите собралось множество кораблей, одетых в сверкающую броню. Их привел «Отступник». Во вновь оборудованный зал Центрального Гнезда бережно внесли два ящика. Один из них представлял собой мобильное лежбище. В нем находились обитатели с Планеты мокриц. В другом ящике помещалась грязнуха, переносной компьютер с планеты Слипс. Фарфоровые куколки были представлены своей элитой во главе с Т" еком, начальником Службы охраны симбиоза. От имени головастиков выступали Хранители Сущности. Все с нетерпением ожидали появления призраков, признанных лидеров этого странного Союза. Наконец дверь распахнулась и вошла представительная делегация во главе с Здаан Шлу, Председателем Совета Последней Инстанции. Его сопровождал Гваан Гху, Разработчик Далеко Идущих Планов.
Пять минут до начала Совета Конфедерации зеерян
Как таковой столицы у Конфедерации не было. Каждые пятьдесят лет одна из семнадцати республик брала на себя почетную обязанность лидера этого союза, ее столица становилась на этот срок центром Конфедерации, и в нее переезжала вся чиновничья братия. Демократическая Республика Револьд через пять лет собиралась сложить с себя это бремя, но сегодня в ее столице царило оживление. Впервые за много десятилетий Совет Конфедерации собирался в полном составе. Каждая из делегаций была одета в свои национальные одежды с намерением подчеркнуть свою обособленность, в то время как обстоятельства требовали единения.
Филон тот У заметно волновался. Ему предстояло выступать первым, с основным докладом, сразу после открытия заседания Совета. Он поставил перед собой две задачи: прежде всего убедить Совет, что сложилась достаточно опасная ситуация. Да, на этот раз Империя собирается напасть не на них, но быстрая и легкая победа поднимет ее боевой дух, заметно утраченный сто лет назад, и рэмы могут попытаться вновь атаковать Конфедерацию. Следует расшевелить зеерян, привыкших к мирной и спокойной жизни. На это еще можно было рассчитывать. В успех второй части своего выступления он почти не верил: нужно было уговорить Совет оказать хоть какую-то помощь Земле. Здесь он собирался использовать тот же аргумент, что и Посол Земли в разговоре с ним. Помогая людям, Конфедерация, в первую очередь, помогает самой себе.
Внемлет ли Конфедерация голосу разума или останется на извечных позициях нейтралитета, соблюдая принцип «моя хата с краю»?
Пять минут до начала Большого Хурала
Вот и настал великий для Империи день. Сегодня шести Великим кланам и клану Сеньоров, выступающему от имени всех кланов второго плана, предстояло решить судьбу Империи рэмов. РэмсирДлан, главный Сир и Император, через несколько часов торжественно объявит об открытии Большого Хурала. Величественный зал Великих Завоеваний пестрел морем флагов и штандартов. Первым под бой барабанов начал занимать свои места клан Сеньоров. Будучи кланом второго плана, он не имел права исполнять свой гимн, который у него, разумеется, имелся. Для него и так было огромной честью заседать в этом историческом зале вместе с Великими кланами. Вход кланов в зал осуществлялся в обратном порядке, в соответствии с занимаемым ими положением. Таким образом, клан Сеньоров занимал места в пустом помещении, и его никто не приветствовал. Вторым на очереди был клан аутсайдеров. Это положение уже давно занимал клан Панов, который под звуки собственного гимна с развернутыми знаменами вошел в зал, и клан Сеньоров вынужден был приветствовать своих соперников стоя. Следом клан Лордов занял отведенные им места. Потом в зале появились флаги, на которых волнистые линии трех цветов – зеленые, желтые и красные – по диагонали снизу вверх рассекали белые полотнища. Это клан Господ, или, как его прозвали, Таинственный клан, под гордые звуки гимна начал свой путь, чтобы принять участие в Большом Хурале, но Соланты в его рядах не было, как и вообще ни одной женщины. Им вход на Большой Хурал оставался заказан. Только мужчинам были доверены судьбы Империи. Клан Пэров не заставил себя ждать, и все находящиеся в зале встали, отдавая дань уважения его многочисленным членам. Дошла очередь и до Ведущего клана, которым был клан Донов. Теперь только центральная трибуна огромного зала пустовала. Зазвучал знакомый всем жителям Империи гимн, и Царствующий клан Сиров начал занимать свои места.
Перед тем как глава каждого клана входил в зал заседаний, к нему подбегал красный рэм, представитель Тайного Ордена, и что-то нашептывал ему. Теперь, в ожидании Императора, эту новость оживленно обсуждали все собравшиеся в зале. Новость стоила того, чтобы уделить ей внимание. Посланник Тайного Ордена сообщил об успешной операции по захвату космической станции «Пионер-4» седьмым Имперским Звездным флотом. Навигационная карта противника полностью расшифрована, и путь к Земле открыт.
Император РэмсирДлан со всеми символами своей власти стоял перед входом в зал Великих Завоеваний. Через пять минут ему предстояло открыть Большой Хурал. Только триста секунд осталось в его распоряжении для принятия окончательного решения. Потом путь назад окажется отрезан, и судьба его клана будет предопределена. Об интересах Империи он не думал сейчас только потому, что не сомневался, чем закончится Хурал.
Огромные створки двери распахнулись, и, отбросив все сомнения, Император вошел в зал, который вначале смолк, а потом взорвался, приветствуя его.
Сегодня решалась не только судьба Империи рэмов, но мало кто из собравшихся на Большой Хурал задумывался об этом. Сегодня решалась и судьба Земли и других планет, заселенных людьми, а в какой-то степени и всей Вселенной. Каждый из кланов уже принял решение. Они перешли свой Рубикон.
Пять минут до начала экстренного заседания Совета Земли
и космических Колоний. Стратег
Стратег переоделся в темную рубашку и черный фрак для торжественных приемов. У него было не меньше наград, чем у Адмирала, но он никогда их не носил. Вот и сейчас он взял только символ своей власти – брошь в виде буквы «S», инкрустированную бриллиантами, и прицепил ее вместо бабочки. Драгоценные камни переливались в лучах света на черном фоне. Стратег был готов. Пора идти на Совет, вернее, спускаться на лифте со своего сто первого этажа в самый низ.
По дороге он все еще находился под обаянием Мэри и продолжал размышлять. Как все-таки здорово, что слухи о ней не оказались преувеличенными! Он поручил своим агентам собрать сведения о ней и, получив, усомнился в их объективности. Мисс малинового спецназа. Рыжая бестия. Если Мэри захочет соблазнить – никто не сможет устоять. Она соблазнила бы и самого дьявола. Нет ни одного спецназовца, который не пытался бы за ней ухаживать. Даже в форме малиновых беретов она оставалась прежде всего женщиной. Как ей это удавалось? Стратег знал, что она очень хороший и натренированный боец, способный мгновенно и безжалостно убивать, но при этом от нее исходил такой шарм! Не менее важно было и другое. Ее внутренняя энергия, задор и жизнелюбие. Эти качества очень пригодятся в суровых буднях подполья, чтобы не предаться отчаянию. А когда придет пора стать любовниками, это произойдет не только потому, что необходимо в интересах безопасности Земли и для спасения миллионов жизней, но и потому, что и она, и он будут этого хотеть.
Стратег не выстраивал заранее линию своего поведения при встрече с Мэри Чижевски (хотя она именно так и подумала), он просто решил для себя, что первая реакция определит правильность выбора. Ему хватило доли секунды, чтобы в этом убедиться, и уже по ходу он решился на такую манеру поведения. К тому же ему не хотелось отказать себе в удовольствии полюбоваться ее телом, столь явно выставленным напоказ. Мэри чертовски хороша! И ему пришлось и еще придется ее обманывать. Не мог же он ей сказать, что те улочки Конкордии, которые она отправится сегодня изучать, и станут их полем боя. Мэри ведь даже мысли не допускала (как и подавляющее большинство людей), что совсем скоро здесь будут хозяйничать рэмы. Она так хотела узнать, на какой планете им предстоит сражаться! На этой планете, на Земле. Потом он все ей объяснит, и она обязательно поймет. Но сейчас Стратегу предстояло выступать на Совете. Миллиарды людей, затаив дыхание, на всех планетах станут ловить каждое его слово, и почти в каждом слове будет ложь. Сумеет ли он потом оправдаться перед ними? Поймут ли они его?
Лифт остановился. Очарование Мэри и все другие заботы исчезли. Теперь он снова был Стратегом. Холодным и расчетливым. Готовым на все для достижения своей цели. А цель была – ни много ни мало – спасти человечество, а заодно и обмануть всю Вселенную.
Стратег достиг нужного этажа как раз в ту минуту, когда из громкоговорителей раздалось:
– Экстренное заседание расширенного Совета Земли и космических Колоний объявляется открытым!
Подойдя к двери, ведущей в зал заседаний, он услышал:
– Стратег Земли и космических Колоний! – и вошел в зал, который тотчас же взорвался приветственными аплодисментами.
Заседание Совета началось. Стратег перешел свой Рубикон. Великий обман начался.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Вселенная замерла. Все действующие в ней силы собрались, чтобы решить ее судьбу. Оставался ли еще шанс спасти мир, или война уже прочно правит бал? Как случилось, что она одержали верх, а голоса тех, кто ратовал за мир, оказались не услышаны? Много ли было тех, кто в эти критические дни задал себе самый главный вопрос: все ли ты сделал для того, чтобы остановить войну?
Никто не говорил правду вслух. Ложь во благо стала превыше всего. Одни лгали по привычке, будучи не в состоянии остановиться, они ничего больше не умели, а другие почему-то возомнили, что это единственный путь к спасению…
Участники намечающегося конфликта почти ничего не знали друг о друге, но у них даже не возникло желания познакомиться поближе и попытаться найти точки соприкосновения.
Бог войны уже начал собирать свою кровавую дань. Экипаж космической станции «Пионер-4» и лейтенант Смит, «Танцующий Ковбой» и пятеро молодых ребят – нет, ваши жертвы не напрасны!
Вселенная задыхалась от злобы, ненависти и жажды наживы… Темная зловещая тень непреодолимо накрывала ее и затмевала разум ее обитателей.