— Давайте разберемся, — Желтый Портфель начал издалека, — почему Каховское море так яростно цветет? Да потому, что днепровская вода несет много всяких веществ, которыми питаются водоросли. Сравните с американским озером Мичиган. С тех пор, как заводы стали сбрасывать в него соли фосфорной кислоты, в нем разрослись водоросли, и озеро стало быстро стариться, превращаться в болото.

— Почему же многие реки цветут, а Иркутское море не цветет?

— Да потому что течет Ангара из Байкала, а Байкал так же чист, как озеро Мичиган сто лет назад. Пока Ангара чиста, она не зацветет, и Иркутское море не станет болотом.

Притоки Днепра несут много разных отходов. Вот если бы в устьях этих притоков поставить биопоглотители из тины, тина собрала бы из воды все загрязняющие вещества, и вода в Днепр пошла бы чистая. Тогда бы и цвести Каховское море не стало вовсе. Поняли?

— Поняли. Ну а как с яблоками?

— Очень просто. У тебя было два яблока — это цветущие водоросли Каховского моря. Тебе дали еще два — это прибавили водоросли, которые образуют тину. Стало четыре яблока. Верно?

— Верно.

— Из них ты взял три яблока и съел...

— Вы снова шутите, — насупился Степка.

— Да нет же, не шучу. Тина поглотила из воды всю грязь и все остальные водоросли перестали цвести. Осталось только немного тины. Это все равно, что ты съел три яблока и осталось одно. Так?

— Так-то оно так,— не успокаивался Степка,— но, значит, можно в воду рек сливать сколько угодно всякой дряни. И все поглотят водоросли?

Желтый Портфель покачал головой:

— К сожалению, нет. Хоть водоросли и растут там, где уже ничего не растет, хоть они сейчас и окисляют своим кислородом сточные воды в больших городах и делают их чистыми, но всему есть предел.

Американское озеро Эри, из Больших озер, когда-то было чистым и прозрачным. Но города, которые раскинулись по его берегам, столько спускали грязной воды, что теперь там не растут даже водоросли. Ни одного живого существа не нашли биологи в озере Эри, кроме нескольких червей на дне. Эри стало мертвым озером!

— Но ведь есть кроме водорослей физика и химия, которые достаточно могучи, чтобы очистить воду. Сделать ее даже дистиллированно чистой,— попробовал я выложить свои знания.

— Она химически чиста, но такая вода мертва. Ни пить ее, ни купаться в ней нельзя. Только тогда, когда в воде будут водоросли, она сделается биологически чистой. Без водорослей всякая вода мертва.

Уже поздно мы расстались с Желтым Портфелем. Я пришел домой, но спал плохо. То мне снились желтые, как яичный желток, цветущие озера, то трубы городской канализации, в которых мы со Степкой блуждали и никак не могли выбраться, то дохлая рыба на морских берегах, то страшное в своей безжизненности мертвое озеро Эри.

Мне стало жарко и душно. «Воды» — крикнул я осипшим голосом. Появился Желтый Портфель со стаканом в руке и ехидно улыбнулся: «Пей на здоровье!» Я выхватил у него стакан и залпом выпил. Мне показалось, что все внутри похолодело от этой воды, а Желтый Портфель засмеялся: «Водичка-то дистиллированная». «Я выпил мертвую воду!» — с ужасом подумал я и... проснулся. Надо мной склонился Степка и капал на лицо из стакана, приговаривая: «просыпайся, засоня!».

— Какую воду на меня льешь? — отстранился я, вытирая мокрую щеку, — дистиллированную?

— Что за чушь? — не понял Степка, а потом, сообразив, рассмеялся, — это тебе после вчерашних разговоров дистиллированная вода снится. Наша Ангара ведь самая чистая река в мире и нам не нужна дистиллированная вода.

Но говорить дальше не пришлось. Радио пропикало восемь часов, и нужно было собираться в школу. Я наскоро макнул лицо в воду, вытерся, схватил кусок колбасы в зубы, и мы понеслись на урок.