Врач УШЕЛ.

Нет, не так. Все намного тоньше и толще.

Врач УШЛА.

Я сидел пятым в очереди, и дверь открылась, и врач УШЛА. Куда — никто не знал; она выплыла не то дебаркадером, не то дирижаблем. Мерно покачивая задубелыми жировыми напластованиями, она удалилась в страну вечно закипающего чайника.

Я попытался подсчитать изменения, случившиеся в детской поликлинике в эпоху национального проекта здравоохранения. Насчитал три штуки.

Во—первых, зачем—то сняли древний плакат с коровой и стихами: «Кады—мады, неси воды, корове — пить, тебе — водить».

Во—вторых, в регистратуре установили компьютер. Теперь—то уж прежнему распиздяйству не бывать. Раньше подходил и получал свою Клинопись, а теперь хрен. Сначала ты покажешь документы, потом регистраторша набьет все в компьютер, вылезет распечаточка—талон, а уж потом она пойдет за Клинописью.

Регистраторша одна, тут уж или — или. Фонды не резиновые: либо талон, либо напарница. Сидит с лицом непроницаемого дятла, ее пальцы в деловитой судороге дрожат и зависают над каждой буквой, потом тюкают.

В третьих, конечно, бахилы. Пять рублей. На что бахилы, если с утра идет чудовище, в шубе—пальто, без бахил, на работу? Распространяет тлен самим фактом своего появления, топочет уличными тумбообразными ножищами—сапожищами? С порога торгует солями из Мертвого моря, с порога же советует пить при гнойном отите абстрактную траву?