Черемисин купил газету рекламных объявлений. Его интересовал эзотерический раздел, где предлагали свои услуги многочисленные маги и колдуны.

Обнаруживая здравость мышления, Константин Андреевич рассудил, что если уж заниматься поисками демонических аксессуаров, то делать это придется именно в этой среде.

– Магические кристаллы, - бормотал он, водя пальцем по строчкам. - Магические шары. Магические браслеты.

Все это были солидные и ценные предметы, и дядя с уважением воспринимал сообщения об их продаже. Но самое слово "магия" казалось ему чужеродным. На Руси отродясь не бывало никакой магии. Бывало колдовство, бывала ворожба. Наговоры и заговоры, порча и сглаз. И все эти действия, как догадывался Константин Андреевич, издревле выполнялись как бы вручную, без применения инструментов. Это соображение его огорчало, ибо не оставляло надежды на приобретение вещей, которые были бы материальным воплощением отечественных демонических явлений.

Он изучил газету вдоль и поперек, потом вторую и третью. Он не нашел ничего нового и в четвертой, объявления повторялись из номера в номер. Чародеи снимали и наводили порчу, гадали на картах, предсказывали будущее, разоблачали прошлое, чистили чакры и выкатывали на яйцо - последней услуги Черемисин не понял, но чутко уловил в ней нечто почвенное, кликушеское, надрывно-родное. Ему даже почудилось завывание степного ветра, и он ясно увидел, как гнется ковыль.

"Может быть, посетить?" - терзался Константин Андреевич.

Но подшефное предприятие само подсказало ему верный ответ. Иначе и быть не могло: многообразие жизни, которое он отразил в этих тесных стенах, благодарно отзывалось многообразием проявлений. Разноликая реальность притягивала разношерстную публику. Среди прочих салон вот уже несколько недель кряду посещал настоятель одного почтенного петербургского храма, румяный и тучный отец Лев.

Отец Лев прибывал за полночь, переодетый в штатское-мирское. Он еле передвигался в узких джинсах, над поясом которых по окружности нависала обильная плоть. Он приезжал подшофе, наполняя приемную смешанным ароматом ладана, спирта, свечного воска и одеколона. Он прочно подсел на Ковырялку, обманув ожидания Константина Андреевича, который решил поначалу, что батюшка обязательно выберет келью с вероотступницей. Но батюшка, узнав о существовании такого экзотического номера, отнесся к нему неодобрительно и с тех пор, едва переступив порог, принимался грозить Константину Андреевичу пальцем и укорять его за кощунство. Впрочем, эти выволочки бывали непродолжительными; постепенно они превратились в юмористический ритуал. Отец Лев быстро переключался на более интересные темы и всегда оставлял щедрые чаевые. Ковырялку он забирал на всю ночь, и все сотрудники салона гадали, о чем с ней можно столько времени разговаривать. От самой Ковырялки ничего не удавалось добиться: во-первых, она к утру не вязала лыка, а во-вторых, вообще не умела складно излагать мысли.

Константин Андреевич долго не решался обратиться к батюшке за советом. То обстоятельство, что бесы водятся и в церквях, его не утешало. Чуждый религии, он в то же время побаивался попа, почему-то воображая его начальником над собой. Но как-то раз, когда отец Лев прибыл в особенно милостивом расположении духа, Черемисин решил попытать счастья. Изгибаясь в полупоклоне, он пригласил развалившегося на диване попа отведать шампанского и уделить ему ровно пять минут времени, которые, конечно, не войдут в стоимость визита.

Отец Лев не возражал против откровенной беседы. Сначала он решил, что Константин Андреевич захотел исповедаться, но по мере того, как тот излагал свою просьбу, пришел в недоуменное смущение.

– Позвольте, уважаемый, - пророкотал он удивленно. - Вы что же, хотите чертей?

Константин Андреевич сделал сложное телесное движение, как будто пытался изобразить штопор.

– Видите ли, мне нужно украсить двенадцатую комнату. Придать ей сказочный колорит с элементами национального зла. Должно же быть что-то отрицательное, сплошной позитив неприемлем. Но не могу же я соорудить, к примеру, вредительскую комнату... или там уголовную? Это оттолкнет клиентуру и бросит тень... Хотелось бы аксессуаров... для создания демонической атмосферы.

– Вам, наверное, нужны амулеты, - предположил отец Лев. - Талисманы? Обереги? Шары, кристаллы, браслеты? Православная церковь не поощряет...

Константин Андреевич досадливо помотал головой:

– Нет, это не совсем то, что нужно... - В замешательстве он пощелкал пальцами. - Мне не нужны амулеты, в этом есть что-то чуждое, заграничное. Я не хочу обставлять помещение в духе западного средневековья. Мне не нужны европейские дьяволы, мне нужны... русские черти, чтобы как у Гоголя. Помните? Как они бросились из церкви и позастревали в окнах и дверях, да так там и остались. Вот что-то наподобие этого мне требуется.

Батюшка крякнул.

– Желание грешное! Почему бы вам не обратиться к кукольникам? Они наготовят вам кого угодно - с рогами, с копытами...

Дядя сокрушенно кивнул:

– Так-то оно так... Но хочется подлинности. Ведь вот иконы у нас настоящие, - он осекся и опасливо посмотрел на отца Льва, но тот на сей раз не возмутился, будучи сильно заинтересован оборотом, который принял разговор. - И одеяние монашеское тоже настоящее. Я решил, что вы по роду службы можете быть в курсе...

Отец Лев неторопливо допил шампанское.

– Я в курсе, - пробасил он значительно.

– Мои намерения самые благие, - поспешно перебил его Константин Андреевич, но поп жестом велел ему замолчать.

– Я в курсе, - повторил он на полоктавы ниже. - И кое-что могу вам подсказать. Почему бы и нет, собственно говоря? - Батюшка воспламенился. - Вам нужна банька.

– Банька? - Константин Андреевич сделал стойку. Его деятельный ум вскипел, почувствовав близость решения.

– Ну да, - кивнул отец Лев и посмотрел на часы. - Давайте-ка, сударь, мы перейдем к делам земным и несовершенным. А завтра вечерком я к вам наведаюсь особо, и мы потолкуем.

Хмель кружил ему голову, он искренне хотел пособить смотрителю. Константин Андреевич даже не изумился такой любезности со стороны духовной особы. Он уже начал изнемогать от нетерпения, мечтая о завтрашнем дне. Ковырялка пришла в смотровую, увидела духовную особу и сказала:

– Привет!

Отец Лев ударил себя по бедрам и решительно встал. Его борода задвигалась.