…В полутёмном кабинете сидит девушка. Она не слишком красива — дородная, широкая в кости, с явной склонностью к полноте. У неё круглое лицо, карие глаза и румяные щёки. Каштановые волосы заплетены в косу. Обычно она носит дорогое платье, и не брезгует украшениями, но сейчас её одежда — самая обычная. Она любит смеяться, но уже неделю в крепости Агимор никто не слышал её смеха.
С тех пор, как умер её отец. Точнее сказать — с тех пор, как его убили.
Девушку зовут Сазки Киправельт.
* * *
…Скрипнувшая дверь отвлекла Сазки от невесёлых мыслей. Она обернулась. Вошёл Норбак Шуртальт — помощник отца, заправлявший здесь всеми бумажными делами. После смерти Хаздора он принял на себя управление крепостью — кому-то надо было это делать. Пока ещё пришлют нового коменданта… Норбак двигался скованно, осторожно, как будто боялся нарушить тишину. «Лучше бы он вёл себя, как прежде…» — с тоской подумала Сазки. Но она знала, что это невозможно. Уже ничего не будет прежним, никогда. Не считая её отца, пало пятьдесят солдат. Те кто знал их — живущие в Бисарихе и Агиморе родственники и друзья погибших — всё ещё не могли прийти в себя от случившегося. Говорят, солдаты были ещё живы, когда к броду подъехал второй отряд. Но потом по берегу разлилась удушающая вонь, а когда, спустя час, она начала постепенно рассеиваться, то все раненые, оказавшиеся в зоне действия смердящего облака, были уже давно мертвы.
Из сорока всадников ни один не осмелился последовать за двумя убийцами. Теперь многие смотрели на них, как на трусов. Так же воспринимала их и Сазки… хотя разумом она и понимала, что и всадники вряд ли бы сумели что-то сделать с этими двумя. Если им хватило всего нескольких минут, чтобы уничтожить отряд пехоты, если в городе они убили оборотня из Древа Кошки, если… Сазки почувствовала, как к горлу подступает бешенство. Она закрыла глаза и приказала себе ни о чём не думать. Иначе она снова выйдет из себя, будет ломать и крушить всё вокруг — а потом ударится в слёзы.
Нельзя этого делать. Хватит. Не сейчас. Не при Норбаке.
Грузный мужчина осторожно сел в кресло. Сазки был невыносим его вид, это постное выражение лица, это сочувствие на дне его глаз… Она отвернулась.
— Как ты? — тихо спросил Норбак.
Она покачала головой. Он вздохнул.
Сазки тупо смотрела на письменный стол отца — как и неделю назад, когда он был ещё жив, заваленный книгами, письмами, бумагами… Она с ненавистью уставилась на свиток пергамента со сломанной печатью Рендекса.
Хаздор получил послание перед самым появлением этих двоих. Он ничего не успел сделать. Обнаружил их в хрустальном шаре уже совсем близко, у перепутья. Едва-едва успел добраться до брода по юго-западной дороге. Всадников он отправил через город, на север: выбравшись на тракт, они должны были перекрыть беглецам путь к отступлению.
За неделю Сазки успела несколько раз перечитать это письмо. И каждый раз ей хотелось разорвать его в клочья. Из-за этого клочка пергамента погиб её отец!.. Послание, помимо кратких комментариев одного из лейтенантов рендексовской стражи, содержало в себе точную копию другого письма, отправленного в Рендекс из Экфорда, а ещё прежде, в Экфорд — из Миррабата, капитаном тамошней стражи Лассуром Эридельтом.
— Я от Оргала, — негромко произнёс Норбак.
— И что говорит капитан? — безучастным голосом спросила Сазки.
— Хочет, чтобы я стал комендантом.
Сердце Сазки сжалось, но внешне она постаралась сохранить спокойствие.
— Никто не справится с этой работой лучше тебя.
— Не знаю… я не уверен… — Норбак ещё больше смутился. Изложив самую трудную — с его точки зрения — новость, сказал:
— К Бисарих прибыл курьер из Рендекса.
— Где он? — вскинулась Сазки. — Я хочу с ним поговорить!..
— Он не привёз ни одного ответа на твои письма… — Норбак опустил взгляд. — Вернее… все ответы предназначались Оргалу. Они считают, что он теперь… командует. И поэтому пишут ему.
Сазки сжала кулаки так, что побелели костяшки. Её отец погиб, защищая порядок в этом гребаном королевстве. А они, видите ли, не могут выделить полчаса, чтобы написать письмо его дочери. Им всем наплевать…
Её раскалённая добела ярость трансформировалась в гудящую потрескивающую электрическую дугу, которая, как змея, обвила руку. Такое с ней и раньше бывало, когда она выходила из себя.
— Эй, эй!.. — Норбак вжался в кресло и поспешно замахал на неё руками. — Перестань, перестань!.. Ты что делаешь…
Сазки полузакрыла глаза и в очередной раз приказала себе расслабиться. Норбак ни в чём не виноват. Не нужно его пугать. И разносить помещение нельзя. Это ведь всё-таки папин кабинет.
Когда, спустя несколько секунд, она снова посмотрела на свою правую руку, ослепительной молнии там уже не было.
Норбак смотрел на девушку по-прежнему настороженно. Он знал, на что она способна в таком состоянии. Сазки была не менее сильной колдуньей, чем её отец; единственное, чего ей не хватало — это его опыта.
Впрочем, Хаздору и опыт не помог…
— Тебе хоть что-нибудь удалось узнать?.. — спросила девушка спустя какое-то время.
— Да, они говорили при мне.
— И?
— Второй — некто Эдрик Мардельт. Он длительное время зачем-то копался в княжеской библиотеке. Утверждал, что работает на Фремберга Либергхама.
Сазки скрипнула зубами. Только бессмертного здесь ещё не хватало!
— Это правда? — напряжённо спросила она. Если эти двое в самом деле связаны с Хозяином Обсидиановой Башни, как она сумеет им отомстить?.. Под защитой столь могущественной они могут не беспокоиться ни о чём…
— Не знаю, — сказал Норбак. — По крайней мере, он себя за него выдавал. Неизвестно, насколько тесно он связан с Фрембергом… но, похоже, со вторым у них была назначена встреча. Из Рендекса уже отправили письмо в Обсидиановую Башню с просьбой как-нибудь… разъяснить эту ситуацию… но на ответ в ближайшие две-три недели, как ты понимаешь, рассчитывать не стоит. Возможно, бессмертный тут не при чём. Но если нет… я не знаю, что мы можем сделать.
— Убить их, — процедила Сазки. — Пусть они служат хоть трижды бессмертному. Хоть кому.
— Сазки, я понимаю… твоё состояние. Но прошу — не делай глупостей.
— Не указывай мне, что делать! — Лишь колоссальным усилием воли она не позволила бушевавшему в ней гневу превратиться в локальную грозу… в закрытом помещении и в самом деле не стоило совершать таких выходок.
— Сазки, я не указываю, я прошу… — максимально проникновенным, спокойным голосом повторил Норбак. Руки у него при этом, однако, слегка дрожали.
— Иди к чёрту, — процедила она, закрывая глаза…
Когда она открыла их в третий раз, в комнате уже никого не было. И слава Осалогбору, всемогущему Богу Грома, которого Сазки считала своим покровителем. Ещё немного — и она бы точно кого-нибудь убила.
* * *
Прошло несколько часов, за окном стемнело, а Сазки по-прежнему недвижно сидела в кресле. Она словно пребывала в каком-то оцепенении. По щекам текли слёзы, но она не замечала этого…
Как же так получилось?.. Отец был жив ещё совсем недавно, и вот теперь он — мёртв. Кажется, он ещё здесь, в комнате всё дышит им, но его нет и уже никогда не вернуть.
А тот, кто убил Хаздора, тот, кто отнял у Сазки самого дорогого ей человека — жив.
Он едет куда-то на юг, и она ничего не может с ним поделать. С ним — или с ними? Она не знает, кто из них двоих убил его. Наверное, этот колдун. Капитан миррабатской стражи писал, что он очень опасен. «Отец понимал это, и взял с собой столько солдат, сколько успел собрать… — подумала Сазки. — Но всё же их оказалось недостаточно».
Она понимала, что колдуна уже не остановить. Она проследила за этими двумя, сколь могла — использовала птиц и духов, приручённых ещё Хаздором. Колдун закрывался, и точное его местоположение она узнать не могла, но было ясно: эти двое едут на юг. Предположение Лассура Эридельта о том, что одержимый чернокнижник стремится попасть в Хэплитскую пустыню, не оправдалось. Ещё несколько дней, и они покинут пределы королевства. Никто не станет преследовать их и мстить. Чудовище, вырвавшееся откуда-то из Алмазных Княжеств, слишком всех напугало. И так уже очень много людей погибло, пытаясь его задержать. Сазки могла представить, что будет дальше. Похоронят убитых и постараются забыть. Если те, кто обладают властью, не могут выделить времени даже на то, чтобы чиркнуть пару строк дочери убитого коменданта — в ответ на все те гневные письма, что она отправила в Рендекс — неужели они найдут время (и немалые деньги!) для того, чтобы нанять кого-то, достаточно могущественного, чтобы справиться наконец с одержимым нелюдем?!. Нет. Им не до этого. Им самим ничего не угрожает. Они не считают, что чем-то обязаны тем, кто им служит.
Они — власть. Бездушные королевские чиновники, зажравшиеся феодалы, боготворящие свою голубую кровь князья… Им нет дела до её горя. Так всегда было и так всегда будет.
«Что ж, — с внезапной решимостью подумала Сазки, — значит, и я им ничем не обязана. Да пропади оно пропадом, это прогнившее королевство!..»
Она резко встала. Она чувствовала себя так, как будто бы только что проснулась. Отцовские вещи, создававшие ощущение его присутствия, Сазки больше видеть не могла. Вместе с тем сам их вид запрещал ей делать то, что она собиралась. Она опять засомневалась…
«Ну уж нет…» — сказала она себе. Вытерла слёзы.
— Прости, отец…
Направилась к двери.
Ей нужно было попасть на самый нижний из подземных этажей Агимора.
Поначалу ей никто не препятствовал. Её вид пугал людей — все знали, каким могуществом она обладает и как плохо способна контролировать его, когда ей больно.
Она миновала первый подземный этаж, где размещались кладовые, беспрепятственно прошла второй — там находились камеры для заключённых, но сейчас они пустовали. Вход на третий и последний был закрыт. Она вернулась к дежурному, потребовала ключ. Ей отказали. Сазки наградила солдата электрическим разрядом, отправившим его в беспамятство, забрала ключи, и снова спустилась вниз. После нескольких неудачных попыток отыскала наконец нужный ключ.
С другой стороны замка не было, но имелся тяжеленный засов, который Сазки не замедлила заложить. Чтобы не помешали.
Держа в правой руке тускло мерцающий фонарь, она спустилась по лестнице и вступила в каменный зал, где пахло пылью и тлением.
Примерно на середине комнаты она остановилась. Подняла фонарь выше.
На противоположной от входа стене имелся барельеф, изображавший фигуру в мантии. Никаких изысков, лишних деталей. Просто выпуклость на стене, кое-как стилизованная под нечто человекоподобное.
Сазки поставила лампу на пол и произнесла первые строки вызывающего заклятья.
Несколько сотен лет тому назад скайферы напали на Речное Королевство. Но это был не обычный грабительский поход. Их вёл молодой вага, которому потребовались человеческие жертвы. Никто теперь не знает, для чего ему нужно было сразу столько.
Возможно, он хотел как-то отличиться перед своими ублюдочными покровителями, сброшенными давным-давно на Дно Преисподней, побеждёнными, но всё ещё алчными до крови.
Было сожжено несколько городков с той стороны реки. Замучено огромное множество людей.
Вагу остановили. Видимо, он слишком разошёлся. И, похоже, не собирался убираться в пустыню.
В сопровождении королевских войск прибыли чародеи и гешские жрецы. Вага был силён, но в одиночку со всеми справиться не смог. Скайферов разгромили, остатки клана бежали в пустыню. Пленных не брали. За одним-единственным исключением.
Тёмный волшебник был обездвижен, его способности — блокированы.
Затем его убили. Прямо здесь, в этой комнате, в подземельях разорённого скайферами Агимора.
Но не обычным способом.
Гешские жрецы своей божественной магией перекрыли те каналы, которые связывали пленника с его томящимися на Дне покровителями.
Чародеи (говорят, среди них были и бессмертные) поработили душу молодого ваги. Его Тэннак, Шэ и Келат были преобразованы во что-то ещё более жуткое и более могущественное, чем при жизни. Отныне он стал прикован к Агимору и был вынужден оберегать людей от своих же соплеменников, продолжавших регулярно тревожить западные границы королевства.
Существовало специальное заклятье-ключ, которым можно было его вызвать.
Правда, к его услугам прибегали очень редко. После смерти он приобрёл чудовищную разрушительную силу, которая, если её направляли куда-либо, проявлялась спонтанно, не подчиняясь велениям управляющего вагой колдуна.
Впрочем, называть это существо «вагой» неправильно. Для мёртвых колдунов, отделённых от плоти и прошедших через такого рода преображение, существует другое наименование: кадёты.
…Сазки услышала шум за спиной — кто-то пытался открыть дверь. Она не отреагировала. Сейчас важно было только одно — правильно произнести заклинание. Даже когда комендантом Агимора назначался обычный человек (в прошлом такое происходило нередко), при нём всегда находился колдун, имеющий доступ к магической системе, которой был подчинён кадёт. Иногда, кроме самого штатного колдуна крепости, ключ знал один из его учеников. Или старший сын.
Или единственная дочь.
Хаздор передал ей ключ два года назад, когда его ранили стрелой… нет, не скайферы. Обычные бандиты, разобраться с которыми городская стража не могла несколько месяцев подряд.
«Мало ли что…» — неопределённо сказал отец, вручая Сазки колдовской ключ. Он взял с неё клятву, что она не станет пользоваться им никогда, если только не возникнет непосредственной угрозы городу или королевству.
Теперь Сазки собиралась эту клятву нарушить.
Она считала, что это королевство серьёзно задолжало её семье. А поскольку королевство, судя по всему, долги возвращать не собиралась, Сазки собиралась взять то, что ей причиталось, самостоятельно.
В дверь снова заколошматили.
— Сазки, открой!!! — захлёбывающийся крик Норбака. — Не сходи с ума!.. Не делай этого!..
Поздно.
Незримая сеть, которая пронизывала комнату насквозь, изогнулась. Перед Сазки возникло пятно тьмы — и свет, исходящий от лампы, не был способен её разогнать.
Ощущение жути. Скрытая мощь. Что-то бесстрастно, безмолвно, но внимательно разглядывало её. Смутные очертания парящей в воздухе человеческой фигуры в длинной тёмной мантии.
Она выпрямилась и сколь могла твёрдо произнесла:
— Найди этих двоих, — она показала ему Склепок одержимого. — Найди и убей их.
Склепок — особый комплекс ощущений, который с помощью простенького заклятья может быть отделён колдуном от себя и передан другому. Это не изображение плотского тела (хотя и оно может присутствовать в Склёпке), но отпечаток состояния энергетических тел во всём неповторимом их своеобразии. Иные называют это «запахом», другие — «чувством».
Склепок можно «поймать» не только после личной встречи с человеком или демоном, но взяв в руки предмет, которым он длительное время пользовался, или поработав на месте, где он недавно творил свои чары.
Сазки не один час провела там, на берегу, где до сих пор висел «аромат» сотворённого Льюисом колдовства. И, как она надеялась, её усилия не пропадут зря.
Она услышала вздох и холодный голос, раздавшийся прямо у неё в голове.
— Я не могу.
— Я приказываю тебе.
— Я привязан к этому месту. Человека, которого ты ищешь, в пределах моей досягаемости нет. Он был здесь. Но сейчас я бессилен.
Сазки помедлила. Она была готова к такому ответу. Ах, если бы только отец сразу воспользовался услугами кадёта, всё было бы иначе!.. Но он никогда не сделал бы этого, не зная с чем столкнётся — а узнать это он мог только одним способом. Хаздор слишком боялся силы, заключённой здесь, в недрах Агимора, и ни разу не прибегал к ней.
Она же собиралась сделать то, за что отец, несомненно, проклял бы её — если бы только был жив.
— Дай клятву своим подлинным именем, что найдёшь и убьёшь этого человека. А также его спутника… или спутников. Дай такую клятву, и я освобожу тебя от уз.
— Сазки!!! — кричал где-то далеко Норбак Шуртальт. — НЕТ!!!
Она не слушала. Солдаты начали ломать дверь, но это было уже не важно. Она знала, что они не успеют.
И когда кадёт поклялся именем, заключавшим в себе его колдовскую сущность, она расплела удерживающий узел. С её стороны это сделать было совсем легко. С его стороны — невозможно. Хотя он и превосходил силой, знаниями и способностями дочь Хаздора в десятки, а то и в сотни раз.
Оказавшись на свободе, он поднялся в небо и помчался на юг — по следам человека, убить которого кадёт поклялся.
Но перед тем как покинуть Агимор, он выпил душу Сазки Киправельт и убил всех людей, толпившихся за дверью. Он уничтожил колдовскую систему, которая так долго удерживала его в себе, словно в клетке, и обрушил подземные этажи цитадели.
Он ведь не давал обещания этого не делать.