В понедельник утром, согласно предварительному плану, к Бессонову явился его стрелок-радист младший сержант Дейнега. Он, по просьбе командира, должен был взять маленького Лёху и повести в часть, на аэродром, в клуб. То есть устроить экскурсию и напомнить ему достопримечательности летного городка.

   Личный состав полка прекрасно знал этого юного спортсмена, и все солдаты и офицеры очень тепло встретили старого знакомого. Когда Лешу посадили в кабину, стоящего на ремонте самолета, восторгу его не было границ. Карман почётного гостя был набит болтиками и гаечками, шайбами и шплинтами. Покидать кабину он ни за что не хотел. С большим трудом его удалось уговорить отправиться на обед. Но все же, когда майор с женой вернулись в часть, ему доложили, что задание выполнено и никаких происшествий не произошло.

   Людмила была не очень довольна сегодняшним днем. С оформлением документов всё обошлось хорошо, но её расстроил тот факт, что по настоянию мужа Алеше оставили фамилию Кузнецов. Она не могла ничего возразить против аргументов Бессонова: что эту фамилию желает носить сам мальчик, и очень хотелось бы сохранить память о его отце, близком их друге Никите.

   Людмила, служившая как вольнонаёмная в полковом лазарете медсестрой, решила оставить работу, чтобы больше времени отдать делу воспитания Алеши. Однако Бессонов был категорически против.

 – Нет необходимости делать из мальчика барчука. Пусть будет как все. - Настоятельно требовал майор.  – Надо чтобы он рос в коллективе своих сверстников.  А у нас неплохой гарнизонный детский сад.

   Люда заметила, что в последние дни Бессонова как подменили. С момента появления в доме Лехи, он стал совершенно несговорчивым в вопросах, касающихся мальчика. Казалась, что выполнение обязанностей по своей новой должности его менее волновало, чем обязанностей отцовских. Он по несколько раз в день, при каждом удобном случае, стал заезжать домой с неизменным вопросом: как дела, сынок? Конечно, Павел в этих случаях непременно подходил к жене и нежно целовал её, но Мила понимала, что в их семье для Бессонова человек номер один – это Лёха. Нет, она не ревновала и не огорчалась по этому поводу, она просто удивлялась тому, как отцовство может изменить человека. Но ноющая боль оттого, что она не может иметь собственного ребенка, мучила её, хотя всё это не мешало Людмиле обожать малыша и испытывать к нему самые нежные материнские чувства.

   Маленького Кузнецова отдали все же в детский сад, и жизнь потекла размеренно и однообразно. Каждую неделю Яшу привозили в гости. Но вот однажды он приехал с гитарой.

 – У меня нет ничего, чтобы я мог вам подарить. – Смущенно сказал юноша. – Может быть, моя песня расскажет, как я благодарен вам за всё, что вы делаете для Леши и для меня.

   После ужина малочисленные, но дорогие для Якова слушатели уселись на диван, и он начал петь им самые лучшие и душевные песни, какие только знал.

   Начал он с известной в те времена песни «Мама». Ласковый мальчишеский голос проникал прямо в душу. Глаза его увлажнились, а каждое  слово «мама», произносилось с такой нежностью и грустью, с такой любовью и тоской по женщине, которую исполнитель едва помнил, что Людмила не выдержав, в голос разрыдалась. Она сначала выбежала на кухню, а затем подошла к юному певцу и, не дав ему закончить песню, обняла мальчика, прижала к груди и долго целовала его голову. Даже у Бессонова что-то запершило в горле, и ему был совершенно понятен душевный порыв жены.

 – Ты прекрасно поёшь, мой друг. – Сказал майор. – Тебе просто необходимо учиться.

- Да, я обязательно пойду в консерваторию. – Смущенно

ответил Яша. – Но я хочу вам спеть ещё.

 – Непременно, Яшенька, непременно. – Воскликнула возбужденная Мила. – Мы тебя очень внимательно слушаем.

   Яша пел и «Землянку», и «Тёмную ночь» и многое другое. Но когда Бессонов услышал родные с детства украинские песни, то сначала замер, а потом, вскочив, подошел к Якову и категорично заявил: « вот что, славный представитель подшефных, ты просто обязан завтра дать сольный концерт для личного состава нашей части. И не вздумай отказаться!»

 - А я и не отказываюсь, – улыбаясь, говорил, довольный теплым приёмом, артист.

  Уже в десять часов утра, в воскресенье, над дверями  дома офицеров висел огромный красочный щит, извещавший о том, что сегодня в семнадцать ноль, ноль  концерт замечательного исполнителя народной и солдатской песни. 

  Довольно большой зал Дома Офицеров был забит до предела. Там оказались не только военные, но и гражданские лица, завсегдатаи всех мероприятий, проводимых здесь.

  В первом ряду сидел весь старший комсостав и гости полка, командующий дивизией, генерал Симанович и начальник политотдела полковник Кравченко.

    На сцену вышла Людмила Бессонова. Она удивительно трогательно рассказала вкратце историю молодого певца, но о еврее отце дипломатично промолчала. Не те были времена, чтобы можно было об этом говорить свободно.

   Сначала Яков пел песни военных лет и современные, потом веселые песенки английских и американских солдат, а в конце  молдавские и украинские песни.

  Концерт закончился не просто овацией. На сцену вбежала толпа солдат. Они подхватили на руки этого талантливого мальчика, и  вместе с гитарой он поплыл над головами в сторону выхода. Однако в большом проходе майор приказал опустить его на пол. – Пойдем Яша. – Сказал он. - С тобой хочет поговорить генерал.

   В первом ряду на своих местах сидели гости из дивизии.           – Сколько тебе лет, юноша? – спросил Якова полковник.              – Скоро шестнадцать лет. – Ответил он. – Через пару лет в армию. А в каких войсках служить собираешься? – задал вопрос генерал. – Я ещё не думал. – Признался Яша. – У нас в детдоме держат только до восемнадцати, а потом или армия или учеба.   – Ну, вот что, мил человек, - опять заговорил полковник, - если не поступишь в консерваторию, то могу тебе помочь пройти службу в военном ансамбле. А поёшь ты превосходно. Майор, я надеюсь, что  мы сегодня вечерком ещё услышим его песни.

- Так точно, товарищ полковник! – ответил Бессонов. – Ты

Яша иди с тетей Людой и Алексеем домой, а мы скоро будем.   

  Яша помогал Людмиле накрывать стол и работал на кухне. Он чистил картофель, резал лук, тер морковь для плова. Скоро он так освоился, что стал потихоньку напевать.

 – Тебе не надо петь лишь бы где, - остановила его Людмила.       – Тебе надо беречь голос только для концертов, ведь это настоящее сокровище.       

– Нет. Я пою потому, что мне хорошо. – Возразил ей Яков.

Мне хорошо у вас, тепло. Спасибо вам.

– И мне хорошо, - очень громко закричал Алеша, беспрерывно путаясь под ногами и мешая готовить стол.

  Яша взял малыша на руки и заявил ему: - тебе будет ещё

лучше, если будешь не мешать, а помогать. Ты у нас уже большой хлопец.

  Открылась дверь, и в квартиру вошли гости.

Много песен звучало в этот вечер в квартире майора Бессонова. Генерал пригласил Яшу выступить в следующий выходной в дивизионом Доме офицеров. На этот концерт, который прошёл с неменьшим успехом, генерал пригласил начальника политотдела армии. И хотя с этого дня Яков почти каждый выходной был гостем в одной из частей воздушной армии, все понимали, что не это главное,  что может быть даже такая нагрузка на неокрепший молодой голос излишняя. Понимали и другое, что надо помочь парню получить музыкальное образование. И этим занялся, по поручению начальника политотдела армии генерала Казакова, капельмейстер дивизионного оркестра. Все концерты внезапно прекратили и юного певца повезли на прослушивание в Одесскую консерваторию.

  Там в Одессе Яша умалил своего провожатого, чтобы его повозили по городу. Он все искал знакомый дом, где прожил в семье доброй тети Кати Кузнецовой, которую он долгое время называл мамой, самые тяжелые годы его жизни. Но ни дома, ни знакомой керосиновой лавки, так и не увидел.

  Однако прослушивания прошли успешно, хотя в консерваторию его не приняли из-за неоконченного среднего образования, и необходимостью подождать с занятиями вокалом на период мутации голоса. Но он, по рекомендации специалистов, был зачислен в музыкальное училище, на дирижёрско-хоровое отделение.