Мини-пьеса
ЖЕКА
ГЕНКА
ЛЕХА
ЖЕКА. …в окно не высовывайтесь! Даже не смотрите — сразу засекут. Они по окнам шарят. Тут только пара домов в округе, а дальше — парк. Туда нельзя. В подъезд зря не сунутся. На растяжку можно нарваться. А если хоть тень заметят, «зажигалками» забросают. Сам высунешься, как миленький. Тут тебя и добьют.
Вы не смотрите, что штаны поддерживаю. Я ремень-то там оставил (Машет рукой в сторону окна). Пацан на асфальте лежал. Кровь у него из ноги фонтаном хлестала. Я ногу ему стянул, она вроде остановилась… Слышу хрипит, тихо так: спасибо, друг. А я даже не знаю, с какой он стороны. Может, свой. Там толкотня была, не разберешь. Короче, пропал ремень. А хороший был, кожаный…
С крыши начали палить, мы с братом в арку нырнули. Кто за нами бежал, тех накрыло. В арке дверь была в подвал. Ее всегда закрытой держали, чтобы бомжи не лезли. А ключ тут же прятали, за кирпичами. Кто знал, всегда пользовался. Мы оба знали. Я думал, там спрячемся, а ключа нет. Чужой кто-то взял, не иначе. Мы выскочили из арки и бегом в дом, который под снос определили.
В подъезде стоим, брат шепчет: здесь отсидимся. Как утихнет — выйдем. А я ему: уходить надо — видел кто-нибудь. Давай, говорю, пошел!.. Он всегда меня слушался. Потому, что младше меня на пять минут.
Я толкаю его в сторону квартир. Одна дверь не заколочена. Брата оставляю в прихожей. Сам подбираю какую-то железку и по окну в комнате — хрясь! Пусть думают, мы к парку метнулись. К брату вернулся, выглядываю на лестничную площадку — тихо. Дверь оставляем открытой, и даем деру на последний этаж. Там тоже не заколоченные квартиры. Заходим в одну, я еще раз прислушиваюсь — тихо. Закрываю дверь на замок, прижимаюсь спиной к холодной стене и сползаю на пол. Только теперь слышу как бешено бьется сердце.
ГЕНКА. Жека, ты что, ранен?
ЖЕКА. Дурак что ли?
ГЕНКА. Точно?
ЖЕКА. Уйди, Генка.
ГЕНКА. Дай посмотрю.
ЖЕКА. Ну, чего пристал?
ГЕНКА. Тогда я в комнатах гляну, ага?
ЖЕКА. Сядь, посиди.
ГЕНКА. Не хочу.
ЖЕКА. К окнам не лезь.
ГЕНКА. Не учи ученого.
ЖЕКА. Генка уходит, и некоторое время я слышу только его шаги.
ГЕНКА. Жека, прикинь… Я тут пастель нашел. Мелки такие. Коробка целая… А нет, два только. Карандаши какие-то.
ЖЕКА. Слышится, как на пол падают карандаши… Тихо ты, говорю, не шуми!.. Начинаю нервничать. В тишине каждый звук словно выстрел.
ГЕНКА. Художник видать жил. А так ничего интересного… Пара фотографий на стенах. Мужик какой-то с теткой, девка на коленях. А тут они старые… Ого! Жека, а Жека…
ЖЕКА. Чего тебе?
ГЕНКА. Глянь, что нашел?
ЖЕКА. Как ребенок, честное слово… Резко наступает тишина. Я прислушиваюсь к звукам из комнаты и пытаюсь догадаться, что там происходит. Брат, похоже, делает тоже самое.
ГЕНКА. Что, совсем не интересно? Да ни в жизнь не поверю. Иди, говорю.
ЖЕКА. Сам иди.
ГЕНКА. Ну, как знаешь. Одному больше достанется.
ЖЕКА. Не вытерпев, спрашиваю: что там у тебя?
ГЕНКА. Ага!
ЖЕКА. Генка…
ГЕНКА. Ага!
ЖЕКА. Ну, ладно, колись.
ЖЕКА. Он выглядывает из комнаты и машет перед собой каким-то мешочком
ГЕНКА. Прикинь, табак! Кто-то для нас оставил…
ЖЕКА. Здесь не кури. Дым учуют — кранты.
ГЕНКА. Все равно спичек нет. Домой возьму.
ЖЕКА. Он исчезает в другой комнате. Снова доносятся его шаги. Потом все смолкает. Опять нашел что-то. Сейчас позовет, и я пойду, потому что тоже интересно. Хотя ощущение какое-то странное. Нехорошее. Но я отогнал мысли. Дом старый, никто уже не живет. Сносить хотели еще летом, да тут бабки разные поднялись, мужики, народ, короче, из ближайших домов и не дали. Мол, дома рядом стоят, опасно сносить-то… А когда сам рухнет? Ведь рухнет, явно. Кто виноват будет?..
Тишина. Из комнаты ни звука. Я снова прислушиваюсь. Чем он там занят? А если…? Бросаюсь в комнату. Так и есть: Генка, дурак, стоит у окна и смотрит вниз.
ЖЕКА. Ты что творишь? Уйди от окна.
ГЕНКА. Бежит кто-то.
ЖЕКА. Отойди, кому говорю?
ГЕНКА. Бежит, слышишь?.. Пацан какой-то. Из арки вынырнул — и к нам. Упал. Все… Снайпер. Нет, встал. Смотри. Бежит, бежит. Петлять начал… Куда ты? Прячься, дурак, прячься!
ЖЕКА. Я с силой отдергиваю его от окна, и мы падаем на пол. Но он снова вскакивает на ноги… Уберись от окна, кричу!
ГЕНКА. Да перестань ты.
ЖЕКА. Пулю схлопочешь.
ГЕНКА. Там наши, я видел. В своего не будут.
ЖЕКА. Генка, дурак! Мы же близнецы… Генка отшатывается от окна и сползает по стене на пол.
ГЕНКА. Две пули сразу. Две. От своих и чужих. И те, и те подумают, что враг… Мы так похожи, Жека. Даже одеты одинаково. Зачем? Это же глупо…
ЖЕКА. Генка быстро срывает с себя рубаху и швыряет в угол, оставшись в одной майке. Смотрит на меня. В глазах полная растерянность… Отсидеться надо. Понял? Потом каждый пойдет в свою сторону… Я говорю монотонно, пытаясь его убедить.
ГЕНКА. Мы не можем сидеть вечно.
ЖЕКА. Можем и будем. Пока все не утихнет. Мы должны выиграть время…
ГЕНКА. Да, главное — выиграть время.
ЖЕКА. Он всегда со мной соглашается. Это нормально. Он мне доверяет. Потому что я старше. Я подползаю к окну и осторожно выглядываю на улицу. Бегло осматриваю крышу соседнего дома, пробегаюсь по окнам. Внизу предательски тихо. Того парня нигде нет. Наверное, нырнул в подъезд. Не вовремя он появился. Если его ищут, значит, найдут и нас.
ГЕНКА. Жека, я так больше не хочу. Так нельзя. Это абсурд! Я не могу быть против тебя.
ЖЕКА. Так жребий пал.
ГЕНКА. Если можешь, пристрели меня сам, слышишь?.. Прямо сейчас, здесь. Твои только спасибо скажут.
ЖЕКА. Ты че, головой стукнулся?
ГЕНКА. Пристрели. Прошу тебя… Только матери не проговорись.
ЖЕКА. Успокойся, все обойдется.
ГЕНКА. Все только началось. Ты разве еще не понял?
ЖЕКА. Генка хватает меня за руку, оттаскивает от окна и усаживает на пол.
ГЕНКА. Это война, брат! Понимаешь, война! Брат на брата!.. Переметнись на нашу сторону. Обоим легче будет.
ЖЕКА. Че?
ГЕНКА. Да ладно тебе, ты же слышал…
ЖЕКА. А ты бы метнулся?
ГЕНКА. Брось. Ты только скажи, я найду нужные слова. Мои поймут, они ж не звери. Ты не предатель. Так пал жребий.
ЖЕКА. Поздно уже… Я для них враг. Ты для моих — тоже. Поймают, будут пытать. Не хочу, чтобы тебя пытали…
ГЕНКА. Значит, и мне ты враг?.. Значит, можешь нож в спину?.. Значит, и я могу? Но ты брат… Вот друг — это иначе. Я за друга любому глотку… Но если он предал, значит, он враг. Раз предал. Друг бы не предал… А ты мне брат! Ты можешь предать?.. Теоретически все могут. И ты, наверное, тоже. Мы уже с тобой по разные стороны. Но ты останешься братом, даже если предашь. Даже если нож к горлу, я попрошу: не порежься… Мы как две капли воды, как отражение. Если я выстрелю в брата, не убью ли себя?.. Это бред, бред, бред, бред, бред!.. Мама, мама, мамочка, где ты? Помоги, я запутался. Так не должно быть…
ЖЕКА. Генка, ты че?.. Генка садится на пол, обхватывает голову руками и раскачивается из стороны в сторону. Потом его плечи начинают трястись, и он заливается беззвучным, безудержным смехом. На мгновение мне становится жутко. Я тянусь за «стволом».
ЖЕКА. Ген, прекращай.
ГЕНКА. А прикинь… Прикинь, мы местами поменяемся? Как электроники…
ЖЕКА. Зачем?
ГЕНКА. Никто же не поймет. Здорово, правда? Мы такое устроим. Твои будут думать, что я — это ты. Главное — не заржать. А я обязательно заржу. Они же на полном серьезе…
ЖЕКА. Ты хочешь предать своих?
ГЕНКА. Нет. Я подумал, ты согласишься.
ЖЕКА. Соглашусь на что?.. Генка медленно встает с пола, не сводя глаз с моей руки, которая спрятана за спиной, и начинает пятиться к двери.
ЖЕКА. Ты куда?
ГЕНКА. А ты?
ЖЕКА. Я здесь сижу.
ГЕНКА. И я здесь.
ЖЕКА. А ну-ка, стой!
ГЕНКА. Зачем?
ЖЕКА. Ну, стой, говорю. Не спеши… Я выдергиваю из-за пояса «ствол», думая, что опережу Генку, но он успевает выхватить свой и прыгнуть в угол. Раздается треск стекла. Я знаю, ему больно. Осколки впились в руку. Но он упрямо держит меня на мушке.
ГЕНКА. Ну, че, братишка, не вышло?
ЖЕКА. Долго учился?.. Генка мерзко ухмыляется. Никогда не замечал за ним такое.
ГЕНКА. Экспромт.
ЖЕКА. У тебя кровь!
ГЕНКА. Тебе-то че? Бросай пистоль.
ЖЕКА. Покажи пример. Давай, только медленно.
ГЕНКА. Черта с два! А клево я фишку просек? Че думал, не вижу, как ты за волыной потянулся?
ЖЕКА. Да я б давно тебе пулю всадил.
ГЕНКА. Пожалел, небось? А?
ЖЕКА. Генка противно смеется, глядя мне в глаза. И я впервые его ненавижу.
ГЕНКА. Ну, так стреляй сейчас. Че вылупился?
ЖЕКА. Не ори — услышат.
ГЕНКА. Да плевать! (Кричит) Эй, есть кто-нибудь? Все сюда? Эй! Пацаны, я здесь.
ЖЕКА. Закрой рот, придурок! Или я его сейчас захлопну.
ГЕНКА. Ну, давай, шмаляй. Че ты ждешь?.. Трус, смотри, как надо!
ЖЕКА. Генка вставляет «ствол» себе в рот. Я вскакиваю на ноги, чтобы опередить его, зная, что все равно не успею. А «ствол» уже направлен на меня. Генка снова противно смеется.
ГЕНКА. Че, купился? Чистеньким хочешь остаться? Нет, брат, так не пойдет. Давай, чтоб не обидно… По счету три. Как на дуэли. Кто умер, тот проиграл.
ЖЕКА. Языком ты мастер молоть.
ГЕНКА. Раз.
ЖЕКА. Не смеши меня.
ГЕНКА. Два.
ЖЕКА. Смотри, пожалеешь.
ГЕНКА. Три…
ЖЕКА. Но выстрела не последовало. Секунды тянулись, словно вязкая масса. Пот противными струйками стекал со лба. Мы сидели друг от друга всего в нескольких метрах, но это расстояние увеличивалось на глазах…
ЖЕКА. У тебя рука затекла.
ГЕНКА. Пофигу.
ЖЕКА. Поменяй. Я не выстрелю.
ГЕНКА. Так я тебе и поверил.
ЖЕКА. С улицы доносятся голоса. Мы оба замираем. Сердце начинает колотиться в бешеном ритме. Они ищут нас… Нет, похоже, того парня. Переговариваются с кем-то по рации… Его видели в этом дворе, кто-то крикнул им из окна. Вот скоты!.. Они решили обыскать подъезды. Сейчас могут нагрянуть и к нам… А если эти люди с Генкиной стороны? Если он узнал их голоса? Стоит только подать знак… Там, на проспекте, опасность была общей. Здесь, каждый сам за себя… Генка ловит мой взгляд и, похоже, догадывается о чем я думаю. Он опять мерзко ухмыляется.
К мужским голосам присоединяется женский. Везде девок сунет. Обнаружила квартиру с выбитым окном. Я мысленно радуюсь, что запутал следы. Значит, здесь они искать не будут… Голоса быстро удаляются. Не делая резких движений, я вытираю пот со лба. Генка это видит и тоже осторожно трет рукой глаз.
ГЕНКА. Ну, че, брат, кажись, пронесло?.. Я уж подумал, твои.
ЖЕКА. Были б мои, ты бы первым узнал. Это кто-то со стороны. Не по правилам играют.
ГЕНКА. Сдал бы меня?.. Че молчишь? Сдал бы?.. Тебе ж только окно высадить. Сразу бы прискакали.
ЖЕКА. А ты бы сдал? Если твои?..
ГЕНКА. Не знаю.
ЖЕКА. Вот и я не знаю. Отвянь!.. С улицы доносится еще один женский голос. Женщина зовет кого-то по имени. Наверное, того пацана. Может, мать?.. Опять тот же голос из окна: мол, видел его. Кому-то неймется.
ГЕНКА. (шепотом) Я устал…
ЖЕКА. Че ты опять устал?
ГЕНКА. К черту все. Стреляй, если хочешь.
ЖЕКА. Генка швыряет на пол свой «ствол» и закрывает лицо руками. Молча смотрю на него. Что стоит нажать сейчас на курок, а потом пойти вместо него? Все равно никто не узнает… «Он враг! Враг! Враг!», — монотонно твержу себе и заставляю поверить в это. Он может предать меня. И тогда будут жуткие пытки. Я боюсь пыток. Самая страшная пытка, знать, что тебя предал брат… Как же хочется спать. Я опускаю затекшую руку и отбрасываю «ствол» в сторону. Закрываю глаза. Будь что будет. Плевать…
Слышите?.. Нет-нет, только не открывайте глаза! Прислушайтесь. Дождь пошел. Крупный такой. По карнизу барабанит. Значит, скоро кончится. Брат у меня любит дождь. Вот именно такой. Когда зонт ни к чему. Когда можно промокнуть до нитки, но никто не посмотрит косо. Потому что все уже мокрые. Он всегда так говорит. И радуется как дурак. А я только улыбаюсь. Я его на пять минут старше.
Открываю глаза. Угол, в котором он сидел, пуст. Наших «стволов» нет. Хороший выбор: оставить меня здесь одного. Рука видать не поднялась. Хотя мог. А если он пошел за кем-нибудь из своих? Чтобы чужими руками… Бежать! Бежать отсюда. Только бы спуститься до второго этажа. Там, кажется, была дверь… Вспоминай, вспоминай. Мы поднимались по ступенькам, и на площадке справа… Нет, вниз нельзя. Неизвестно, когда он смылся… Уходить надо через чердак. Там темно. Только бы успеть… Ну, пошел, пошел! Я срываюсь с места и выбегаю в коридор. По пути замечаю брата, стоящего у стены в другой комнате.
ГЕНКА. Ты так крепко уснул, я не хотел тебя будить. Был такой сильный дождь…
ЖЕКА. Я бегло оглядываю комнату. На старом письменном столе лежит мой «ствол»… Брат словно понял, о чем я думаю.
ГЕНКА. Забрал… Вдруг пришлось бы отстреливаться. В моем нет патронов. Если честно, я думал, ты меня пристрелишь. Надоело бояться, понимаешь? Не люблю ждать, что вот-вот тебя найдут. Холодок такой противный по спине… Когда ты убит, до тебя уже никому дела нет. Ты свободен, делай, что хочешь… Я даже специально тебя злил. Прости, так получилось.
ЖЕКА. Генка провел ладонью по голой стене. Потом взял черный мелок и сделал пробный штрих.
ГЕНКА. Жека, посиди здесь.
ЖЕКА. Я уселся на стол возле окна, чтобы видеть дверной проем. Он рисовал черной пастелью на вышарканной стене. Я молча наблюдал за его руками. Из-под его пальцев появлялись замысловатые линии. Линии превращались в многоэтажки, словно от ветра склонившиеся набок. Закусив губу, будто от боли, он выводил пустые окна домов, подъезды, с заколоченными наспех дверями, слепые чердаки без стекол, изогнутые дугой антенны. По залитым дождем улицам бежали и падали люди. Ветер гнал их прочь. И только деревья стояли не шелохнувшись…
Я так не умел. Природа не успела наделить меня чем-то. Моргнула, наверное, когда я появился на свет. Поэтому Генке перепало за двоих. Но я ему не завидовал. Если только немного. Совсем чуть-чуть. Он брат. Я его на пять минут старше.
ГЕНКА. Жека, будешь?..
ЖЕКА. Не поворачиваясь, он протягивает мне самокрутку из старой газеты. Я молча мотаю головой.
ГЕНКА. Как знаешь. Газета, правда, не первой свежести…
ЖЕКА. А спички?.. Генка достает из кармана коробок спичек.
ГЕНКА. Тебе тоже плевать, что увидят?.. Пусть припрутся. Тут мы их и положим. Нас теперь двое.
ЖЕКА. Где взял?
ГЕНКА. Только ты не ругайся, ладно?.. Мужики в соседнем доме всегда у подъезда курят, а спички под козырьком прячут. Я на улицу бегал, пока дождь шел. Никто не видел…
ЖЕКА. Тебя, дурака, подстрелить могли.
ГЕНКА. Жека, а ты пробовал уже? Ну, в смысле, курить. Сигареты там, табак… Я просто еще ни разу.
ЖЕКА. Пробовал. Так себе.
ГЕНКА. Я попробую? Разок только. Ты как?.. Если скажешь — не буду.
ЖЕКА. Давай, затянись!
ГЕНКА. Правда? Я тогда раскуриваю?
ЖЕКА. Трясущимися руками Генка вставляет самокрутку в рот, подносит зажженную спичку и делает первый в жизни затяг. Краснеет и давится от кашля. Мне становится немного смешно, глядя на его разочарованное лицо. Тоже когда-то так пробовал. Но Генка упрямо затягивается еще раз. Мало ему… Снова кашель, и лицо принимает синий отлив. Я стучу его по спине. У него видимо кружится голова, и он хватает меня за руку… Комната наполняется удушливым запахом. Я разворачиваю его недокуренную самокрутку.
ГЕНКА. Жека, меня сейчас вытошнит. Это нормально? Так всегда курят?
ЖЕКА. Да, если курят укроп.
ГЕНКА. Укроп? Почему укроп?
ЖЕКА. Глупый ты, Генка. Оставят тут табак. Держи карман шире. Ты бы еще петрушку завернул… Мы оба смеемся и решаем никому не рассказывать об этом.
В коридоре раздаются шаги… Мы замираем. Под чужими ногами противно скрипят половицы. Кто-то осторожно направляется к нам. Генка забыл закрыть дверь!.. Мы вжимаемся друг в друга, и я непроизвольно загораживаю его собой. Наплевать, с чьей они стороны. Сейчас есть только брат и я. Шаги замерли. Кто-то знает, что мы здесь. Вот и все…
В комнату влетает теннисный мяч. «Это граната! Ба-бах, вы все убиты!» — раздается из коридора радостный голос Лехи.
ГЕНКА. Леха, дурак, так не честно! Мы без гранат играем.
ЖЕКА. В дверном проеме сначала появляется довольная Лехина физиономия, а затем и весь Леха. Футболка и шорты на нем напрочь уляпаны краской.
ЛЕХА. Блин, пацаны! Вы чего тут делаете? Мы вас всем двором ищем. Куда, думаем, делись? А они тут зашкерились… Это я виноват. Пацанов по ложному следу пустил. Показалось, что через забор в детский сад ломанулись. Вот дураки, правда?.. Ну, чего молчите?.. А мы, главное, играть начали, старшаки из другого двора подвалили. Мы, мол, с вами хотим. Ну, играйте, только, чур, по нашим правилам. Согласны? Согласны. У нас все четко: команды, явки, пароли, флаги над штабами — да сами в курсе, чего рассказываю. А им, видать, скучно стало. Ружья для пейнтбола притащили, повязки наши нацепили, и давай стрелять: сначала по одним, потом — по другим. Чуть до драки не дошло: Ваське мать только новую футболку купила, а ему краской влепили. Он, не разбираясь, на синих налетел: мол, вы че, козлы, делаете? Ладно вовремя смекнули. Попросили старшаков выйти из игры. Они тогда по всем палить стали. Мы в рассыпную. А они еще ржут, пива налакались… Кто-то из наших предложил родителей позвать, потом решили: самим надо справиться. Не маленькие уже. А че ты им сделаешь? Они же здоровые такие. По ушам надают… Мы тогда просто объединились, прикиньте. Две команды. Встали и пошли на них. Прямо на дула ружей. Блин, говорю, а самому страшно становится. А тогда не было, тогда все как один шли. Пацаны мелкие с пистиками прут на взрослых дядек, которые уже, наверное, с девчонками целовались. В нас шарики с краской летят, разрываются — больно так. Слезы текут, а мы дальше идем. А потом кто-то как заорет «Ура!» — и все побежали: малышня, пятиклашки… Блин, пацаны, вы такое пропустили. Мы их прогнали, короче. Они к нам вообще больше не сунутся. Мне даже трофей достался. Во, гляньте.
ЖЕКА. Леха поднял над головой ружье для пейнтбола. В этот момент он был настоящим героем. Я ему даже позавидовал. Даже очень. Наверное, Генка тоже.
ЛЕХА. Шариков только нет. Но это не проблема. Купим, правда?.. Ну, чего, молчите, братцы? Вы что тут делали? Курили? Почему дымом несет?
ГЕНКА. С улицы это.
ЛЕХА. Ладно, идемте, вас мамка уже обыскалась. Завтра, короче, снова играть будем. Только за одну команду. Врагов не будет. Мы их выдумаем.
ЛЕХА. Мы спустились во двор. Молча дошли до арки, вышли на проспект. Солнце уже клонилось к закату. Легкий ветерок приятно обдувал лицо после пыльного помещения. Тогда я впервые задумался: как все-таки хорошо, что еще детство, что все происходящее с тобой не всерьез. Дома тебя ждет мама, а ты идешь с братом и знаешь, чтобы не случилось, он всегда появится в нужный момент, хоть и родился на пять минут позже.
ЗАНАВЕС
27.08.2015
Денис Владимирович Смирнов
драматург, журналист, член Союза журналистов России
Россия, Кировская область, город Киров (Вятка)
Тел\сот. 8_961-568-82-20 E-mail:
Сайт:
Любое воспроизведение только с разрешения автора