Планируя на лето 1944 года Белорусскую наступательную операцию, службы тыла Красной Армии ожидали, что наибольшая огневая нагрузка придется, как и в сражениях предшествовавших лет, на 76-мм дивизионную пушку образца 1942 года. Но первый же день операции — 23 июня — опроверг эти расчеты: в армиях, действовавших на направлении главного удара, 76-мм дивизионные пушки израсходовали в два раза меньше боеприпасов, чем 122-мм дивизионные гаубицы образца 1938 года…

Эта, казалось бы, незначительная деталь свидетельствовала о том, что оборона противника стала более прочной и развитой в инженерном отношении, что он глубоко закопался в землю и его приходилось выбивать из окопов, дзотов и блиндажей навесным огнем. И такой работой артиллеристам приходилось заниматься не на отдельных участках фронта, а на всем его протяжении в тысячу километров от Западной Двины до Припяти.

Итак, дивизионные пушки уступили первенство дивизионным гаубицам — орудиям, самая целесообразность которых некогда отрицалась многими артиллеристами. В самом деле, на протяжении десятилетий главной целью легкой полевой артиллерии была открыто расположенная живая сила противника. Именно необходимость поражения колонн вражеской пехоты и кавалерии привела к постепенной выработке маневренных и скорострельных полевых пушек. Если же противник находился в крепостях, под защитой одетых камнем фортов и бастионов, в дело вступала могущественная, но малоподвижная тяжелая осадная артиллерия. В отличие от полевой артиллерии, обходившейся лишь 75—77-мм пушкой, осадная имела на вооружении как пушки калибром 150–155 мм, так и гаубицы калибром 210–220 мм. И каждый из этих типов орудий при бомбардировке крепостей играл свою важную роль.

Вообще говоря, пушка превосходит орудия всех других типов одинакового с ней калибра по длине ствола, по начальной скорости снаряда, по дальности стрельбы и скорострельности. Благодаря настильной траектории пушка способна поражать открытые вертикальные цели. Другое дело гаубица. Ствол у нее короткий, начальная скорость снаряда раза в 2–3 меньше, чем у пушки. Угол возвышения, наоборот, в 2 раза больше, чем у пушки, — 65–75°. Поэтому траектория гаубичного снаряда — навесная. Меняя количество пороха в заряде, можно при одном и том же угле возвышения получить разные дальности стрельбы и крутизну траектории. Хотя из-за переменного заряда снижается скорострельность гаубицы, каждый выстрел получается гораздо экономичнее, он меньше изнашивает ствол и меньше нагружает лафет. В результате калибр гаубицы при одинаковом весе с пушкой оказывается раза в полтора, а вес снаряда раза в два-три больше, чем у пушки. Ведя навесной огонь, гаубица, в отличие от пушки, может поражать горизонтальные цели — перекрытия казематов, укреплений и зданий, нанося значительные повреждения своими тяжелыми и содержащими более мощный заряд снарядами.

Долгое время деление артиллерии на легкую полевую и тяжелую осадную было вполне оправданным. Первую поправку в эту схему внесла русско-турецкая война 1877–1878 гг. При осаде Плевны турецкие войска, укрывшиеся в сравнительно легких земляных укреплениях, оказались недосягаемыми для огня русских полевых пушек. Снаряды трехдюймовок лишь «слизывали» слой земли с укрытий, которые в то же время не представляли достойной цели для тяжелых осадных орудий. Русско-японская война дала новое подтверждение тому, на что лишь намекнула война русско-турецкая: нужны полевые орудия навесного огня с мощным фугасным снарядом. Эти орудия должны разрушать прочные сооружения, блиндажи и окопы, вести стрельбу по удаленным целям большого значения — артиллерийским батареям, войсковым резервам и колоннам, транспортам, переправам и т. д. И при этом орудия навесного огня должны быть более подвижными, чем тяжелые осадные орудия. После 1905 года почти все крупные страны, кроме Франции, уповавшей на совершенства своей 75-мм полевой пушки, осознали необходимость создания тяжелой полевой артиллерии, вооруженной пушками калибром 105–120 мм и гаубицами калибром 150–155 мм. Но одна лишь Германия к началу первой мировой войны имела достаточное количество таких орудий. Всем остальным странам тяжелую полевую артиллерию пришлось создавать в экстренном порядке уже в ходе боевых действий. В экстренном же порядке пришлось всем странам, включая и Германию, создавать легкую полевую гаубицу…

Действительно, в ходе наступления войска могут натолкнуться на противника, обороняющегося в окопах, в блиндажах без прочного бетонного или земляного покрытия. Против таких укреплений легкая полевая пушка с ее снарядом бессильна. Она не в состоянии даже поразить живую силу противника, укрывшуюся в неглубоких окопах или просто в складках местности. Тяжелая же полевая артиллерия слишком дорога и малочисленна, чтобы стрелять по таким мало достойным ее целям. Кроме того, сравнительно малая подвижность тяжелой артиллерии дает противнику время закрепиться на позициях, подвезти свою артиллерию и создать прочную оборону. Чтобы не дать противнику времени на сооружение хорошо укрепленных позиций, чтобы наступающая пехота не была остановлена самыми легкими земляными укреплениями, чтобы иметь возможность поражать врага навесным огнем, требовалось новое артиллерийское орудие. По весу и подвижности оно должно было приближаться к легким полевым пушкам, а по калибру и мощности снаряда — к орудиям тяжелой полевой артиллерии. Вот какая задача стояла перед конструкторами, приступившими к проектированию легких полевых гаубиц.

Образцы таких гаубиц были разработаны в 1909–1912 годах. Германия остановила свой выбор на калибре 105 мм, Австро-Венгрия на 100 мм, Англия — на 114, Россия — на 122 мм. 122-мм полевая гаубица, принятая на вооружение русской армии в 1910 году, была отличным орудием, превосходившим по своим баллистическим качествам легкие гаубицы Германии и Австро-Венгрии. Но недоверие к гаубицам было в русской армии так велико, что даже артиллеристы, отличившиеся в русско-японской войне, продолжали считать: «Гаубичные батареи в бою не всегда найдут для себя подходящую работу». В результате легкие полевые гаубицы были введены на вооружение русской армии лишь в незначительном количестве. Чтобы понять, насколько недальновидным было это решение, следует вспомнить, что, пожалуй, важнейшим для артиллеристов итогом первой мировой войны была идея гаубизации армии, то есть облегчения тяжелой артиллерии за счет снижения дальнобойности при сохранении мощности снаряда…

В «Системе артиллерийского вооружения», утвержденной Реввоенсоветом Республики в мае 1929 года, перед конструкторами была в числе прочих задач поставлена и задача создать к 1932 году новую 122-мм дивизионную гаубицу, более совершенную, чем гаубица образца 1910 года. Орудие, в котором нуждалась Красная Армия, должно было быть в полтора раза дальнобойнее и в три раза скорострельнее старой гаубицы. Но тут повторилась почти такая же история, что и с созданием новой дивизионной пушки, — история, которая показывает, как трудно найти конструктивный компромисс между мощностью и подвижностью. Если тяжелые орудия были созданы, как говорится, с первой попытки, то создание легких — дивизионных — орудий потребовало гораздо больше времени. Все новые образцы 122-мм гаубиц оказывались чересчур тяжелыми, и эти неудачи в конце концов породили даже мнение о невозможности получения гаубицы, удовлетворяющей новым требованиям. Специалисты начали поговаривать об отказе от калибра 122 мм и о переходе на принятый в западноевропейских армиях калибр 105 мм.

Такое предложение было высказано в марте 1937 года на совещании в Кремле, посвященном развитию артиллерийского вооружения. Против этого предложения горячо выступил молодой конструктор Ф. Петров, ставший впоследствии генерал-лейтенантом инженерно-технической службы, Героем Социалистического Труда.

«Я говорил, — вспоминает Федор Федорович, — о реальности создания именно 122-мм гаубицы и, отвечая на многочисленные вопросы, выдавал, как говорится, векселя. Мой оптимизм питался большим, как мне казалось тогда, успехом нашего коллектива по созданию 152-мм гаубицы-пушки. Совещание наметило завод (к сожалению, не тот, где я работал), которому предстояло разработать опытный образец. Чувствуя большую ответственность за все сказанное мной на совещании в Кремле, я предложил руководству своего завода проявить инициативу в разработке 122-мм гаубицы. Чтобы предложить руководству завода поработать над проектом этой гаубицы в инициативном порядке, мне нужно было самому много, очень много потратить дней и бессонных ночей на продумывание и наброски различных конструктивных схем будущего орудия и приобрести необходимую уверенность в реальности осуществления выбранной схемы. Затем к более углубленной проработке была привлечена небольшая группа конструкторов…»

Дальность стрельбы и цели, поражаемые 122- и 152-мм гаубицами. 122-мм гаубица — уничтожение и подавление живой силы противника на открытой местности, борьба с танками и бронированными машинами, уничтожение огневых средств пехоты, разрушение сооружений полевого типа, борьба с минометами и артиллерией. 152-мм гаубица — разрушение долговременных оборонительных сооружений, уничтожение живой силы, подавление минометов и артиллерии, подавление органов управления войсками противника.

Осенью 1937 года опытный образец гаубицы был готов. При легких и изящных очертаниях это было могущественное орудие, по дульной энергии превосходившее больше чем вдвое свою предшественницу — 122-мм гаубицу образца 1910–1930 годов. Выгодно отличалось новое орудие и от 105-мм гаубиц армий капиталистических стран. Так, в походном положении ствол не отсоединялся от противооткатных устройств и закреплялся без оттягивания назад. Колеса были снабжены тормозами автомобильного типа, рессоры при раз движении станин отключались, а сами станины автоматически закреплялись в раздвинутом состоянии. Благодаря всем этим особенностям переход из походного в боевое положение занимал всего 1–1,5 минуты. «Изюминкой» гаубицы были и противооткатные устройства, снижение веса которых достигалось тем, что в откат пускался тяжелый цилиндр, а не легкий шток тормоза отката.

В этом орудии в полной мере проявились особенности, характерные для петровских конструкций, — тщательность проработки, внимание к мелочам, технологичность и унификация. Так, затвор, хотя и упрощенный, был взят от 122-мм гаубицы образца 1910–1930 годов, прицел — от 152-мм гаубицы-пушки образца 1937 года. Многие детали изготовлялись отливкой и штамповкой. Гаубица оказалась простой в производстве и дешевой. Забегая вперед, скажем, что в первый же год войны стоимость изготовления 122-мм гаубицы удалось снизить почти в 2,5 раза.

Успешно пройдя испытание, орудие было принято на вооружение Красной Армии под названием «122-мм гаубица образца 1938 года». Предназначенная для поражения живой силы противника на открытой местности и в укрытиях полевого типа, для уничтожения и подавления огневых средств пехоты, для разрушения сооружений полевого типа и для борьбы с артиллерией и минометами противника, гаубица была незаменима в наступлении. Но и в обороне она показала себя отлично. 16 октября 1941 года 122-мм гаубица панфиловской дивизии в бою под Москвой прямой наводкой уничтожила два фашистских танка. Этот необычный для гаубицы «противотанковый» опыт был развит в последующих боях. Перед самым началом Курской битвы самолеты начали доставлять на фронт кумулятивные — бронепрожигающие — снаряды, позволившие 122-мм гаубицам поражать даже «тигры» и «фердинанды».

Однако в полной мере блестящие боевые качества гаубицы проявились в грандиозных наступательных операциях Красной Армии в 1944–1945 гг. В Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи в Ленинграде стоит 122-мм гаубица образца 1938 года, ствол которой украшен 15 победными звездами. С боями пройдя 11 750 км, это орудие выпустило 6729 снарядов. Оно уничтожило вражеский бронепоезд, 2 противотанковых орудия, 4 танка, 5 бронетранспортеров и подавило множество огневых точек противника.

В уличных боях в Познани, где 76-мм дивизионные пушки не всегда могли быстро разрушить стены зданий, за которыми укрывалась вражеская пехота, в состав штурмовых групп стали включать легкие и мощные 122-мм гаубицы. Отлично показали себя эти гаубицы и в Берлинской операции.

Пройдя всю войну от первого до последнего дня, 122-мм гаубицы образца 1938 года завоевали любовь и уважение советских солдат и военачальников. А маршал артиллерии Г. Одинцов, когда его попросили высказать свое мнение о 122-мм гаубице, сказал кратко и просто: «Лучше ее уже ничего не может быть…»

Возможности, заложенные в конструкцию, не были исчерпаны одним лишь боевым опытом ее применения. Этому орудию суждено было сыграть свою роль в судьбе 152-мм корпусной гаубицы. Разработанная и принятая на вооружение в 1938 году, 152-мм гаубица была удачным орудием, предназначенным для взламывания сильно укрепленной обороны противника. Но получилось так, что она не была освоена в серийном производстве, и до войны было изготовлено лишь небольшое количество таких гаубиц. В первый год войны, когда Красная Армия отступала, ведя оборонительные бои, потребность в 152-мм гаубицах не ощущалась. Но после окружения фашистов под Сталинградом стало ясно, что отступление кончилось, что впереди — наступательные операции, в которых понадобятся в больших количествах 152-мм гаубицы с их мощными сорокакилограммовыми осколочно-фугасными и бетонобойными снарядами. А наладить в условиях войны выпуск этих гаубиц было необычайно трудно: завод, на котором они должны были изготовляться, оказался на оккупированной врагом территории.

В конце 1942 года Ф. Петров решил прикинуть, нельзя ли наложить ствол 152-мм гаубицы образца 1938 г. на лафет 122-мм гаубицы?

«Эти прикидки, — вспоминает Федор Федорович, — были несложными и сводились к наброску общего вида новой системы. Для этого чертеж лафета 122-мм гаубицы был скопирован на пергамент, а потом на него нанесли общие габариты нового ствола с затвором, цапфенной и передней обоймами люльки и т. д. О том, что таким путем можно создать новую гаубицу, я в конце 1942 года сообщил наркому вооружения Д. Устинову, который полностью одобрил наше предложение.

Однако по ряду причин дальнейшие разработки по 152-мм гаубице были нами прекращены, пока 12 апреля 1943 года поздней ночью, вернее, ранним утром следующего дня — было 3 часа, — мне на квартиру не позвонил сам Д. Устинов и не сообщил, что Государственный Комитет Обороны принял решение об изготовлении и отправке на полигонно-государственные испытания пяти образцов 152-мм гаубиц. Все это должно было быть исполнено к 1 мая…

Каково же было удивление и недовольство наркома, когда я ему сообщил, что никаких рабочих чертежей у нас нет, и просил его дать два дня на их разработку. Получив такое согласие и кое-как одевшись впотьмах (из-за экономии энергии света не было и приходилось пользоваться лучиной), я пошел по квартирам собирать на работу конструкторов».

То, что в апрельские дни 1943 года сделала небольшая группа конструкторов и квалифицированных мастеров, нельзя назвать иначе, как подвигом. За две недели были изготовлены рабочие чертежи новой гаубицы и пять опытных образцов. Такая быстрота была достигнута за счет широкой унификации с орудиями, уже освоенными заводом. Так, лафет и прицел были целиком взяты от 122-мм гаубицы, а затвор— от 152-мм гаубицы-пушки. Чтобы тяжелый 152-мм ствол гаубицы можно было наложить на лафет 122-мм гаубицы, его снабдили дульным тормозом, поглощавшим 30 % энергии отката. Впервые корпусная гаубица перевозилась без обычного для таких орудий передка, что снизило ее походный вес и в несколько раз сократило время перехода из походного положения в боевое.

Три дня ушло на заводские испытания новых гаубиц стрельбой, которая велась непрерывно днем и ночью. Точно 1 мая 1943 года орудия были доставлены на государственный полигон и в том же месяце приняты на вооружение Красной Армии под названием «152-мм гаубица образца 1943 года». А уже в июле это орудие начало поступать в войска. Новая гаубица появилась на фронтах очень своевременно. Оборонительные сражения кончились. После Курской битвы Красная Армия устремилась на запад, и гаубицы, созданные за 18 апрельских дней, приступили к напряженной боевой работе. Они подавляли артиллерию и минометы противника, уничтожали его живую силу, разрушали полевые и долговременные оборонительные сооружения, подавляли тылы и органы управления войсками противника. 152-мм гаубицу образца 1943 года можно по праву назвать орудием победы, орудием, которое знало только наступление, которое в непрерывных боях прошло победный путь от Курска до Берлина, до рейхстага.

«Работу по созданию этого орудия, — с гордостью писал об этой гаубице Ф. Петров, — наш коллектив считает одной из наиболее удачных, гордится ею, тем более что у многих товарищей были большие сомнения в возможности создания таким путем боеспособного образца». Творческая мысль конструкторов восторжествовала. 152-мм гаубица оказалась не просто «боеспособным образцом». Она оказалась одним из лучших орудий Великой Отечественной войны.