1. НАПАЛИ!

Встреча КК «Карсон» и КК «Заря Вулкана» прошла, как намечалось, и корабли проследовали к семнадцатой Звездной базе. «Заре» требовался мелкий, но очень нужный ремонт, а «Херсону» — пополнить запасы и команду. «Заре», по существу, предстояло провести в доке два месяца, и большей части экипажа предоставили длительные отпуска. Поэтому, когда новоиспеченный мичман Пэн принял мысленный вызов от своей матери, золотой Рамоты с Перна, этого оказалось достаточно, чтобы напугать все еще молодого бронзового дракона. Лишь потом он обнаружил, что разбудил половину оставшейся на борту команды своим мысленным воплем.

Пэн не имел привычки пугаться без причины, да и бояться вообще, но на зов, пришедший с Перна по связывавшим всех драконов психическим узам, нельзя было не обратить внимания. Зов привел в действие все природные инстинкты, с которыми родился Пэн. Эти инстинкты побуждали его поднять голову к небу и кричать — громко кричать о том, что умер еще один дракон вместе со своим всадником. И те же самые инстинкты крепко потянули его обратно на родную планету… велели ему как можно быстрее возвращаться, чтобы помочь воевать с новой напастью. И этой напастью были НЕ Нити.

Рамота никогда раньше не звала ни Пэна, ни какого-либо другого дракона. Поэтому Пэн не имел никаких причин подозревать, что на планете случилась какая-то иная беда помимо Нитей. У Рамоты никогда не было повода говорить с Пэном через световые годы, отделявшие ее от одного из драконов, которым она дала жизнь. На этот раз, однако, в расчет пришлось принять крайнюю необходимость и одну из старых баллад, найденную, когда Пэн вылупился из яйца, в которой предрекалось, что он вернется. Рамота обратилась к Пэну, как к последнему средству, и зов ее усиливала скорбь по драконам и всадникам, бессмысленно погибавшим во множестве, а ее всадница, Лесса, позвала на помощь своих новых друзей — Федерацию.

Пэн едва успел заснуть, как почувствовал «зуд» мысленного вызова краешком разума. Думая, что это — Сипак или Аппукта Чехов, он не обратил на зуд внимания. Но зов становился все более и более настойчивым и смутно знакомым. Когда Пэн открыл свой разум, то сначала услышал мысленные сетования драконов, а потом печальный голос Рамоты.

«Тебе надо вернуться домой, Пэн. Ты больше нашего знаешь обо всех этих вещах. У тебя больше опыта, чем у нас. Ты нам нужен. Теперь же!»

Пэна будто выдернуло из сна.

«Что? Что происходит? Почему умирают драконы?»

«Хохлатые. Они напали на холды и Вейры. Они убивают молодежь. Мы не можем сражаться и с ними, и с Нитями. Нам нужна помощь!»

К тому времени Пэном овладел невольный порыв откликнуться и оплакать своих погибших товарищей, и, вопреки самому себе, он поднял голову. А тут еще подспудный страх и смятение в голосе Рамоты… Впервые в жизни, не в силах справиться со своими инстинктами — инстинктами, которые ему приходилось подавлять с тех самых пор, как он покинул Перн — Пэн до смерти испугался.

«Сипак! Сипак! — затрубил он вслух и мысленно. — Надо спешить!»

Сипак, начмед «Зари» и, после смерти жены, партнер по Запечатлению перинитского дракона, сразу же пробудился и, еще не вполне владея собой спросонья, спросил:

«Куда спешить?»

«На Перн! На них напали! Рамота позвала меня обратно! — В эту минуту Пэн уже с грохотом носился по комнате отдыха, служившей им жилищем. — Они не могут одновременно сражаться с Нитями и захватчиками! Гибнет молодежь!»

Сипак соскочил с кровати и попытался успокоить бронзового.

— Мы не можем отправиться прямо сейчас. До Перна слишком далеко, чтобы перенестись туда без опаски. Сгинем в Промежутке!

«Мы должны! — настаивал Пэн, волнуясь все больше. — Рамота звала!»

В глубине души он понимал, что ведет себя неразумно, но просто не мог остановиться. Все его инстинкты твердили ему возвращаться на Перн — туда, где он появился на свет — и биться за свой народ.

Сипак начинал беспокоиться. Из того, что доходило до него по их с Пэном мысленной связи, Сипак знал: дракон на самом деле старается совладать со своим страхом и природным инстинктом подчинения королеве. Он боялся, что Пэн уйдет в Промежуток без него, если его не удастся успокоить.

— Пэн, возьми себя в руки! Весь корабль перебудишь! Нельзя тебе уходить в Промежуток! — Он потянулся схватить дракона.

Пэн легко сбросил полувулканита. Теперь глаза бронзового безумно вращались, он был едва вменяем. Сипак гадал, чем же именно так расстроила его напарника королева. Из Пэна ему удалось вытянуть только нечто о хохлатых чужаках и о том, что бесцельно гибнут драконы.

Подымаясь с пола, он заметил стоявшего в дверях своей отдельной комнаты без малого трехлетнего Саула. Увидев, что отец обратил на него внимание, он испуганно спросил:

— Что мне делать?

— Сможешь вызвать Пуку? — в свою очередь, спросил Сипак, вновь поворачиваясь к Пэну.

Саул кивнул, и лишь потом сообразил, что отец его не видит.

— Да, папа.

— Скажи, чтобы привел сюда Рида. И пусть вызовет ветеринаров, — Сипак вновь посмотрел на Пэна. — А потом сиди у себя, пока мы не успокоим Пэна.

Саул выполнил просьбу. Сипак слышал, как он говорил по внутренней корабельной связи. Казалось, прошли часы, прежде чем с шипением открылась входная дверь, в действительности же Аппукта Чехов и Рид Гордон вбежали через две минуты. Поняв, в чем дело, они в первую очередь помогли Сипаку загнать Пэна в дальний угол, а затем удерживать его. До прибытия ветеринаров он разбрасывал всех троих не меньше двух раз. Потом им пришлось напрячь все силы, пока ветеринар не всадил дракону достаточно успокаивающего, чтобы тот уснул.

Когда Пэн наконец впал в забытье, ветеринар спросил:

— Хотите, чтоб я остался? Если нет — могу дать вам кое-каких лекарств.

— Не думаю, что это необходимо, — отозвался Сипак. — Когда он проснется, то, надеюсь, поймет, что чересчур перепугался. Его раньше никогда так не вызывали… сначала — возбуждение оттого, что его зовут, а после — известие о чьем-то нападении… — Он покачал головой. — Мне кажется, на его месте любой юнец испугался бы отчаянно. По перинитским меркам он — все еще подросток. А я по-прежнему не знаю, что ему сказала Рамота. — Он посмотрел на беспокойно спавшего дракона. — Но в случае нужды я вас позову.

— Буду недалеко от передатчика. — Ветеринар кивком показал на Пэна. — Он должен проспать часа четыре, если не больше. Я накачал в него столько, что хватило бы утихомирить двух драконов, но пришлось считаться с валами его адреналина.

— Благодарю.

Когда ветеринар ушел, Сипак осмотрел Чехова и Рида, желая удостовериться, что они в полном здравии. Потом вызвал капитана Стар. Введя ее в курс дела и объяснив, почему разбудил, он связался с контр-адмиралом Эмерсон, находившейся на «Карсоне». Они давным-давно с ней дружили, а поскольку «Карсон» специализировался на противодействии терроризму, скорее всего, именно этому звездолету и дадут поручение отправиться на Перн.

Их беседу прервало официальное уведомление Штаба о получении их сведений и о новых приказах. Закончили они разговор после того, как Эмерсон уверила Сипака, что сделает все от нее зависящее, дабы принять его и Пэна на борт «Карсона» на период выполнения этого задания.

Немного времени спустя капитан Стар официально уведомила Сипака, что они с Пэном временно переводятся на «Карсон». Еще несколько членов экипажа, в том числе младший лейтенант Сибрук и его огненная ящерица, Зиа, тоже некоторое время прослужат на Перне. Прежде чем он сможет покинуть «Зарю», Сипаку предстояло проинструктировать своего заместителя и получить твердую копию медицинских файлов на всех членов экипажа, которым предстояло лететь на Перн.

Поскольку «Карсону» надлежало собрать личный состав и запастись всем необходимым, отбыть им предстояло трое суток спустя приема сигнала тревоги. Но Сипак знал: даже имея в запасе это время, они обязательно что-нибудь упустят. Оставалось лишь надеяться, что забытое не окажется слишком уж важным.

Несмотря на опасения Сипака, Пэн проснулся через пять часов после своего умопомрачения в прекрасном состоянии. Подавленный и смущенный поначалу, он воспрянул духом, когда лейтенант Кайлан уверил его, что вел себя дракон, можно сказать, нормально, учитывая известные обстоятельства. Впрочем, едва заметив у Пуки и Рида синяки с шишками, он тут же принялся обильно извиняться. Когда они успокоили его, бронзовый стал собираться.

Большую часть собранного им Сипак отклонил.

— Пэн, тебе не понадобятся ни огненный камень, ни болюйди-трава. На Перне есть и то, и другое. Во всяком случае, мы сможем пополнить собственные запасы, если это нам позволит «Карсон».

«Ты прав, — застенчиво ответил Пэн. — Я просто так привык брать все это с собой, собираясь на задание вне корабля, что действовал автоматически».

— Тебе простительно, — улыбнулся Сипак. — Ты ведь еще и взволнован. Из того, что мне передала капитан Стар, на Перне несладко.

Пэн покачал головой.

«Драконы и всадники умирают. Нити падают, но с ними некому сразиться. Наземные команды перегружены сверх меры. Приходится выбирать: бороться с Нитями и позволить укрепиться чужакам, или воевать с чужаками и позволить Нитям падать и опустошать с таким трудом отвоеванную землю».

Сипак сочувственно положил руку на шею Пэну.

«Нелегкий выбор. Но мы поможем».

«Это мой удел… то, для чего я родился. — Пэн взглянул на своего напарника. — Что, если я не справлюсь?»

«Справишься, Пэн, справишься».

Днем позже они нуль-транспортировались на «Карсон», со всех сторон увешанные поклажей. Пэн волновался и тревожился, а Саулу происходящее казалось легким ветерком. Сипак уповал только на то, что дела не так плохи, как думают, и удастся быстро все уладить. Пэна отправили в голографический отсек, одно из немногих достаточно больших помещений, где он мог разместиться, а Сипака и остальных прибывших с «Зари» поселили на той же палубе. Каждый с нетерпением ждал, когда же они попадут на Перн, и хотел как можно скорее покончить со всеми неурядицами. Они и не подозревали, что на самом деле ожидало и их, и Перн.

 

2. ПРИЗЕМЛЕНИЕ

Путешествие на «Карсоне» до Перна оказалось не слишком долгим, но определенно прошло в тесноте.

Прибытие десантников означало для Пэна смену местообитания — ему пришлось сменить голографический отсек на одну из комнат отдыха. Так как комнаты отдыха на «Карсоне» значительно меньше таковых «Зари», Пэну там было не повернуться. Но он сумел.

Когда командир десантников узнал о том, кого они согнали, он пригласил Пэна обратно, чтобы дракон разделил спальное место с космопехотой на время перелета, и Пэн согласился, радуясь возможности снова расправить крылья…

Кульминацией полета стало показательное выступление в голографическом отсеке. Перво-наперво Пэна представили капитану Джейсону Робертсу и дали им достаточно времени, чтобы получше узнать друг друга (то есть, капитан Робертс смог его слышать). Потом Робертс вернулся в голографический отсек подготовить своих людей.

Пэн ждал вызова младшего лейтенанта Аппукты Чехова, чтобы Промежутком отправиться туда же.

Он появился в воздухе над десантниками с распростертыми крыльями, едва не касаясь потолка. На мгновение бойцы космопехоты совершенно обалдели, но пришли в себя, как только Пэн опустился на пол. Пока Робертс пересказывал первое послание Пэна, дракон переговорил с Чеховым и дал ему указания.

Взволнованный Чехов прочистил горло, надеясь, что голос его не подведет, и объявил:

— Пэн покажет, как перинитские драконы жуют огненный камень и пользуются пламенем. На Перне они жуют огненный камень, только когда падают Нити. Пэн, однако, с помощью пламени делает многое другое, и весьма умело. Он может управлять длиной и временем извержения огня, а иногда — и его интенсивностью. Огненные ящерицы, маленькие подобия драконов, — тут Чехов указал на Сибрука и золотую Зиа, — тоже могут жевать огненный камень и жечь Нити.

Глядя на Пэна, он послал:

«Можешь начинать когда угодно. Где мне стать?»

«Начни с дальней стены. Потом двигайся вперед, каждый раз на метр, пока я тебя не остановлю».

Подойдя к стене, Чехов сказал:

— Пэн покажет, как ловко он может управлять своим пламенем. Он изрыгнет огонь в мою сторону, но не причинит мне вреда. Тем не менее, сначала он покажет, какова обычная длина струи огня.

Пэн забился в угол голографического отсека и с хрустом вжался в стены, съежившись, как только мог. Потом дракон выпустил струю пламени, лизнувшую противоположный верхний угол отсека.

Когда пламя погасло, Пэн вернулся в первоначальное положение и начал показательное выступление.

Когда он закончил, Чехов, потный и умирающий от жары, но не тронутый огнем, стоял в десяти метрах от дракона. Пэн исчез на несколько минут, чтобы избавиться от золы огненного камня и облачиться в упряжь, затем вернулся.

Оставшуюся часть демонстрации провел Чехов, объясняя десантникам, каким образом всадник надежно закрепляется на спине у дракона, как пристегиваются пассажиры, и что одевают те и другие, дабы вытерпеть холод Промежутка.

Сибрук и Зиа тоже продемонстрировали возможности огненных ящериц.

Представление наблюдали не только десантники.

В голографическом отсеке присутствовало и несколько членов экипажа. Это помогло немного ослабить напряжение и частично подготовить команду к тому, что им предстояло. Кроме того, демонстрация, несомненно, обеспечила перерыв в плотном распорядке, которому вынужденно подчинялся корабль.

Когда «Карсон» вышел на орбиту Перна, с противоположной стороны планеты показались два корабля.

— Определите, кто такие, мистер Фенске, — коротко приказала контр-адмирал Эмерсон. — А вы, коммандер Сиверт, посмотрите, нельзя ли выяснить, куда они могут направляться.

Весь персонал мостика тут же углубился в работу на своих постах.

— Хотите наметить курс преследования? — спросил Сиверт, не прерывая работы.

— Нет. Мы здесь, чтобы помочь Перну. Но я хочу знать, не летят ли они куда-то конкретно — например, в другую звездную систему, где уже есть наши люди. Мне известно, что эти пришельцы нападают на другие планеты неподалеку, но самое малое, что мы можем сделать — это предупредить посланные нами отряды, если именно эти чужаки намереваются отправиться к ним. У наших своих дел хватает, чтобы им на головы еще одна забота валилась. — Поворачиваясь к рулевому, она приказала: — Лейтенант Трент, выходите на обычную орбиту. Мичман Борн, мне как можно скорее нужна связь с планетой.

— Они уже знают, — заметил Сипак, входя на мостик. — Пэн говорит с Рамотой и Лессой. Они ждут нас, как только мы сможем нуль-транспортироваться. К тому времени Пэн снабдит нас соответствующими координатами.

Контр-адмирал Эмерсон кивнула.

— Но мне все же хотелось бы иметь словесную связь с находящимися на поверхности. У них есть там, внизу, необходимое оборудование? — Она вопросительно посмотрела на Сипака.

— Нет. Все, чем они располагают — передатчик дальней связи для экстренных случаев.

Карен еще раз повернулась к офицеру связи.

— Нужно подготовить к отправке вниз все оборудование, какое только вы сможете достать, и людей — научить тамошних обитателей пользоваться им. Когда Пэн окажется на планете, мне понадобятся более мощные средства связи с кораблем, чем карманные передатчики.

— Есть. — Борн снова все внимание перенес на свой пульт и углубился в работу.

Сипак коснулся плеча Карен.

— Я, собственно, вот за чем пришел. Пэн желает знать, можно ли ему спуститься на планету. Я отправлюсь вместе с ним, а со мной — лейтенант Сибрук и Зиа.

Карен подумала немного.

— Пусть подождет. Сначала мне хотелось бы выяснить, куда направляются эти корабли и нет ли других на орбите. Я понимаю, как не терпится Пэну спуститься вниз. Мне — тоже. И все же я должна убедиться, что других затруднений не будет.

«Я подожду, Карен, — сказал Пэн у нее в мозгу. — И Рамота, как и Лесса, понимают: необходимо сделать кое-что, прежде чем мы сможем нуль-транспортироваться. Она просит передать, что, когда мы приблизились к планете и оказались в пределах досягаемости сенсоров, чужаки стали стягиваться воедино. Сейчас их атаки ослабли».

«Спасибо». — Она обратилась к работавшим на мостике:

— Чужаки пока не нападают. Этого я и добивалась.

Она быстро отобрала несколько членов экипажа, которым предстояло высаживаться на Перн. Каждому дали задание прибыть в свой Вейр, чтобы выяснить обстановку и какая именно помощь требуется.

— Я отправлюсь в Вейр Бенден встретиться с его Предводителями. Со мной будут Пэн и Сипак, а также лейтенант Сибрук и Зиа.

Она отбарабанила еще несколько имен, словно заранее думала об этом. В список вошли лейтенанты Чехов и Гордон.

Едва получив разрешение, Пэн и Сипак перенеслись в Вейр через Промежуток. Пэн появился высоко над Бенденом, а затем начал кругами снижаться. Оба хотели дать возможность Карен и другим нуль-транспортироваться и представиться предводителям. Они, однако, никак не ожидали того, что увидели, приземлившись, наконец, на песок перед королевским вейром.

Нескольким драконам и всадникам оказывали помощь целители. Слышались стоны раненых: и драконов, и людей.

«Это не ожоги Нитей», — заметил Пэн своему всаднику.

«Откуда ты знаешь?» — спросил Сипак.

«Я обжигался раньше. Я знаю. Эти раны — от чего-то другого… более смертоносного. — Пэн заговорил серьезно и скорбно: — Мне сказали, что они пострадали при защите одного из больших холдов от нападения чужаков».

Сипак соскользнул со спины Пэна.

«Нужно взглянуть на эти раны. А еще мне понадобятся люди с корабля и все необходимое. Не думаю, чтобы у перинитов нашлось то, что потребуется для лечения».

«Карен не хочет сейчас посылать сюда еще людей. Она желает получше оценить положение. Но говорит, что ты можешь запросить все требуемое оборудование и материалы».

«Придется так и сделать».

Стащив летный шлем, Сипак удостоился нескольких недоуменных взглядов. Остроконечные уши и наискось поднятые брови достаточно отличали его от других, чтобы привлекать внимание. Но когда он стремительно включился в работу, начав осматривать раненых, его внешность перестала удивлять окружающих, сменившись уважением, достойным Мастера целителей.

Сипак лишь один раз посмотрел на драконов и сказал Пэну:

«Свяжись с Карен. Пусть пришлет сюда ветеринара, если у нее есть. Он должен больше моего знать о животных… особенно разумных. Этим драконам нужна более квалифицированная помощь, чем я могу им оказать».

«Будет сделано».

Немного спустя, замерцав, материализовалось еще что-то. Скоро тут и там, мерцая, рядом с пораженными перинитскими целителями начали материализовываться оборудование и материалы.

Но стоило показать лекарям, как пользоваться присланным, и они перестали удивляться, начав быстро осматривать больных и, напутствуемые несколькими словами Сипака, перевязывать раны.

Когда обо всех пострадавших позаботились, Пэн сказал:

«Лесса хотела бы встретиться, если ты свободен».

Сипак посмотрел на свою окровавленную одежду.

«Могу пойти прямо так, если она желает».

Пэн мысленно хмыкнул.

«Она видывала виды и похуже. А Карен добавляет, чтобы ты взял с собой свое барахло и двигал туда».

Сипак вошел, как сообщил ему Пэн, в зал собраний; Лесса встала, приветствуя его. Сипаку показалось, что она собирается протянуть руку, но потом ему пришлось сдерживать усмешку, когда всадница неуклюже вскинула руку в вулканитском приветствии.

— Я тоже рад познакомиться с тобой, Предводительница Лесса, — сказал он в ответ.

Лесса невесело улыбнулась.

— Жаль, что нашу встречу омрачают известные события, — отозвалась она. — Садись, пожалуйста, Сибрук. — Лесса показала туда, где устроился молодой человек (огненной ящерицы при нем не наблюдалось), — рассказал мне о смерти твоей супруги и о том, как ты оказался связанным с Пэном. Мне очень жаль. Твоя жена была хорошая женщина. О ней будут тосковать.

— Благодарю, — Сипак сел на указанное место.

— А теперь… — начала Карен. — Что ты выяснил?

Сипак описал разные виденные им раны, потом сказал:

— Пэн уже говорил мне, что это — не ожоги от прикосновения Нитей. Не вполне уверен, какое именно оружие их вызывает, но знаю наверняка, что оно похоже на огнемет. Это подтверждает характер ожогов и у драконов, и у всадников. Чужаки располагают еще и чем-то сходным с фазерами.

Трудно судить о размахе поражающего действия, но, судя по тому, что мне рассказывали, уровней оглушения жертвы — несколько. Есть и несколько степеней термического действия. Самые тяжелые раны, которые я до сих пор видел, напоминают следы клингонских дисрупторов. — Он повернулся к Лессе. — Те, кто получил такие раны, не выживут… уже. Если бы мог начать лечение раньше… — Он умолк, зная, что, когда умирают всадники, умирают и их звери.

— А драконы? — спросила она.

— Эти фазеры — или дисрупторы — кажется, не действуют на драконов. Им страшны только огнеметы, — Сипак посмотрел на свои сложенные пирамидой пальцы. — И еще встречались длинные рваные раны, полученные в редких рукопашных схватках. У этих хохлатых чужаков — кстати, крылатых и очень неплохо летающих — есть короткие и длинные мечи, да еще когтистые конечности. На руках — по четыре пальца, в том числе противостоящий большой. Мне понадобится тело, чтобы исследовать их внутреннее строение и выяснить, как можно с ними бороться.

Карен кивнула, а с ней и Лесса. Потом жительница Вейра заметила:

— Ф'лар — в том холде, на который нападали, старается узнать что-нибудь еще. Он должен скоро вернуться. Может, кого-то из чужих сумели убить или взять в плен. Но до сих пор всех, кого нам случалось умертвить, уносили их соплеменники. Насколько мне известно, никому не удавалось увидеть пришельцев вблизи.

Вынимая передатчик, Карен попросила:

— Дайте мне капитана Робертса.

— Здесь Робертс.

— Мне нужен для исследования чужак. Живой или мертвый — неважно. Способ — на ваше усмотрение.

— Слушаюсь, госпожа адмирал.

Карен чуть ли не слышала, как щелкнули его каблуки, но знала: приказ будет выполнен.

— Не могу сказать, когда именно мы добудем чужака, но со временем — непременно.

— Стоит узнать, кто нам противостоит, — и мы поймем, как с ними бороться. А мы обязательно с ними сразимся.

Лесса встала, заканчивая встречу.

— Пэн знает, где меня найти. А через него я буду знать, где найти вас. — Тут ее плечи поникли. — Пойду к раненым. Среди них — мой сын.

Сипак услышал неясное эхо, а потом затрубили драконы: еще один их сородич ушел в Промежуток, когда умер всадник. Карен тоже встала и сказала:

— Мы остановим эти смерти. Обещаю.

— А как быть с другой нашей битвой? Битвой с Нитями? — спросила Лесса. — Эти смерти обескровливают нас, и нелегко найти замену погибшим, хоть сейчас и выводится многочисленное потомство.

— Сделаем, что можем. Не могу обещать, но что-то будет сделано. — Когда Лесса вышла, Карен положила голову на руки. — Сибрук, опроси всех, кто видел этих чужих, и собери воедино все данные о том, как они выглядят, и как пытались отразить их удары. И что могло бы убить их.

— А я продолжу заниматься с пострадавшими и учить перинитских целителей, как обращаться с теми редкостными ранами, которые им приходится лечить. — Сипак встал и вызвал Пэна:

«Если услышишь об очередном нападении — дай знать: я хочу увидеть пришельцев. Ясно?»

«Понял».

Теперь начались ожидание вестей и работа по их добыче.

 

3. СРАЖЕНИЕ

После высадки на планету контр-адмирал Эмерсон поручила младшему лейтенанту Аппукте Чехову побеседовать с местными жителями и постараться определить, где прячутся пришельцы.

Сначала окружающее население поглядывало на молодого лейтенанта искоса, но, выяснив, что парни его возраста обычно еще были подмастерьями или воспитанниками Вейров и периниты не привыкли видеть юнцов распоряжающимися, он перестал обращать на это внимание. Когда прошла молва, что Чехов — член экипажа «Карсона», каждый стал ему помогать.

Узнав от нескольких человек, что чужих стали чаще видеть на Южном Материке, Чехов попросил разрешения — и получил его — предоставить ему дракона, чтобы добраться Промежутком до поселка Древних. Аппукта связался с кораблем и попросил нуль-транспортировать костюм для прыжков через Промежуток, специально для него сделанный Сипаком. Облачившись в присланное снаряжение, он стал ждать обещанного всадника на берегу озера.

Подошедшего голубого всадника совершенно потрясло открытие, что именно Чехова ему предстоит доставить на Южный Материк.

— Так это ты — со звездного корабля? — спросил он, с ног до головы оглядывая одетого по всем правилам юношу.

— Да. Мне сказали встретить тебя здесь. Значит, я с тобой полечу в поселок Древних? — повторил Чехов, на сей раз — не вполне уверенно.

— Но на тебе уже летный костюм! Мне говорили, что ваш народ не привык летать в Промежутке. Я принес тебе кое-какую одежду, надеясь, что она подойдет. — Он показал Чехову потрепанный набор летного снаряжения, который держал в руке.

— Ну! Летать я привык! Мы с Пэном — почти как братья.

И снова голубой всадник недоуменно посмотрел на Чехова. Потом пожал плечами и взмахом руки позвал парня за собой, к терпеливо ожидавшему голубому дракону.

Чехов уселся за спиной всадника и застегнул нужные ремни.

— Я готов, — сказал он и подобрался, готовясь к прыжку в небо и холоду Промежутка.

Когда дракон с седоками появился высоко над старым вулканом, там едва рассвело. Голубой сразу круто пошел на снижение, и полет до места занял лишь несколько минут. Когда они соскользнули с драконьей спины, всадник объяснил Чехову:

— Мы сделали это, чтобы избежать нападения. На наше счастье, в небе еще нет хохлатых.

Чехов кивнул. Всадник быстро провел юношу к зданию, вокруг которого суетились люди, и звездолетчик скоро понял, что это и есть тот самый компьютерный комплекс, о котором говорил Сибрук. Несколько вопросов — и молодой картограф уяснил, что периниты в последний год стали чаще пользоваться комплексом. Чехову кое-что пришло в голову, он вызвал «Карсон», связался с лейтенантом Сетоном, офицером научной части, и задал ему несколько вопросов. Вулканит просканировал район комплекса, и подозрения Чехова подтвердились: в космос уходили посылаемые компьютером излучения, притом довольно сильные.

Чехов задал еще несколько вопросов, и примерно выяснил, где чаще всего появляются чужаки. Решив воспользоваться навыками картографа, он попросил голубого всадника полететь с ним туда, откуда выходят чужие.

— А если они появятся? — опасливо спросил всадник.

— Тогда уходи в Промежуток. Не желаю, чтобы тебя или твоего дракона ранили из-за меня, — ответил Чехов. И добавил про себя, что уж его-то самого, случись ему пострадать, Сипак вместе с контр-адмиралом Эмерсон вовсе прибьют.

Картограф заметил в половине дня лету от Двуликой горы и поселения Древних, в горах Восточного Барьера, большое расчищенное место, на котором что-то затевалось. Голубой и его всадник встревожились при виде происходящего внизу, но навстречу им ничто не взлетело.

Удовлетворенный, Чехов вернулся на корабль доложить контр-адмиралу Эмерсон. Он, волнуясь, стоял на мостике, рассказывая ей о том, что узнал, и закончил так:

— Судя по рассказам беседовавших со мной людей, в течение последнего года компьютером пользуются чаще — с тех пор, как периниты научились с ним обращаться. Я взял на себя смелость просить лейтенанта Сетона, — тут он с тревогой глянул на контр-адмирала Эмерсон: он не спросил ее разрешения на это, но ведь она ГОВОРИЛА ему предпринимать все возможное для определения местонахождения чужаков, — просканировать окрестности. Он сказал мне, что компьютер посылает в космос какие-то излучения. Довольно сильные. Возможно, именно это и привлекло чужих.

— Благодарю вас, мистер Чехов.

Карен откинулась в кресле. Ночевать она возвратилась на корабль, но несколько отрядов, включая подразделение охраны, состоявшее из десантников, оставила внизу. Сипак с Пэном, как и Сибрук с Зиа, тоже вошли в число оставшихся. Сипаку предоставили пустовавший вейр в Бендене, а Сибрук решил навестить родителей.

— Если выясните что-то еще — дайте знать.

Внезапно по всему кораблю включились сигналы тревоги.

— Доклад! — скомандовала Карем. Чехову она указала на место позади своего кресла. Он сделал, как велели, в какой-то степени польщенный, что ему позволили остаться.

— Приближаются два корабля. Незнакомой конструкции. По-видимому, это — либо те самые, которые вчера покинули орбиту Перна, либо очень похожие на них. — Коммандер Фенске обернулся к пульту. — Сканирую.

— Включить защитные поля. Подготовить вооружение. Но без приказа огня не открывать. — Карен крутанулась в кресле, поворачиваясь к офицеру связи. — Мичман Борн, сообщите на планету о приближении этих кораблей. — Потом сосредоточилась и мысленно произнесла:

«Пэн. Приближаются чьи-то корабли. Подымай тревогу. Надо известить драконов, а ты это сумеешь быстрее всех».

«Думаешь, дело серьезно?»

«Считай, что так».

Карен вернулась к неотложным делам, надеясь, что по возвращении этих двух кораблей война внизу не вспыхнет с новой силой.

А в Бенден Вейре Пэн поднял тревогу, позволив затем Сипаку надеть и проверить упряжь. Сипак приладил свое собственное летное снаряжение, и Пэн встал на уступе, готовясь к взлету. Когда вулканит уселся на место, Пэн подобрался и прыгнул высоко в воздух.

«Хорошо, что здесь небольшая сила тяжести, — заметил он напарнику. — Это делает меня более подвижным. Я могу летать быстрее других!»

Сипак засмеялся.

«Чего доброго, еще вздумаешь круги вокруг них выписывать! Но нам стоит задуматься о другом. Мне нужно поближе на этих чужаков посмотреть, и лучше, чтоб мы с тобой при этом не пострадали. — Он наклонился к шее дракона. — Как только услышишь о каком-нибудь нападении, говори мне. И вези меня туда».

«Понял».

Они вдвоем присоединились к строю драконов над ними. Поскольку в этот день еще и падали Нити, большинству предстояло сражаться с ними. Но другие ждали сообщения о возможных вылазках чужаков.

Вдруг Пэн сказал:

«Нерат. Они — близ Нерата!»

Тотчас одно Крыло драконов со всадниками ушло в Промежуток, а за ними — и Пэн с Сипаком. Пэн уже успел получить от одного из всадников образ места назначения. Они вынырнули под освещавшее белые пляжи холда горячее полуденное солнце. Бенденское Крыло встретили Крылья из других Вейров.

«Пока это — единственное нападение. Но несколько всадников уже пострадали от Нитей, потому что не выспались».

«Пэн, надо подобраться поближе. Постарайся обойти их и приблизиться с тыла».

«Сипак, мне эти места не знакомы. Я мало куда могу попасть через Промежуток».

«Не беспокойся. Но мне нужно их увидеть».

Пэн сообщил вожаку Крыла о том, что они собираются сделать, и покинул строй. Он пропустил остальных вперед, потом провалился вниз и назад, чтобы иметь возможность флангового маневра.

Подождав, пока бой пронесется над ними, Пэн взмыл вверх, в тыл неприятельскому строю.

«Гляди-ка скорей, Сипак. Другой такой возможности может и не быть».

«Все, что мне нужно — один быстрый взгляд».

Сипак пригнулся к шее Пэна, и молодой дракон влетел во вражеские ряды. Единственным его оружием было пламя, и Пэн использовал его весьма умело. Их появление не просто удивило чужаков — оно повергло их в полнейшее замешательство. Крылатые создания рассыпались во все стороны.

Огонь Пэна зацепил одного из них, и тот, не в силах выровняться, начал кругами снижаться к воде. Но, прежде чем остальные драконы смогли приблизиться на расстояние атаки, Сипак услышал громкий, похожий на пронзительный птичий вскрик, приказ. Чужие, включая того, чье крыло поразил Пэн, развернулись к Южному материку, и нажали кнопки на доспехах, прикрывавших им грудь. Тотчас у них из ранцев вырвалось пламя, и чужаки пулей унеслись прочь — драконам нечего было и думать их преследовать.

— А я-то удивлялся: как они так быстро перемещаются туда-сюда без наземной поддержки, — пробормотал Сипак. И, выпрямившись, скомандовал:

«Давай на корабль, Пэн. Надо все это записать, пока не забыл».

«Только скажу Ф'лару, где нас искать. Он возглавлял этот полет».

Вернувшись на звездолет, Сипак тотчас сел за свой терминал и ввел то, что им удалось обнаружить. Очевидно, эти существа обладали высокоразвитой технологией — они овладели искусством космических полетов и располагали ускорителями реактивного типа. У них было по шесть конечностей: две руки, две ноги и два крыла. Насколько он заметил, крыльями они пользовались для полета, а ускорители применяли, когда требовалось набрать большую скорость; при этом, включая двигатели, крылья они складывали вдоль тела. Судя по его прикидкам, росту в них было футов восемь, а размах крыльев составлял не менее двенадцати.

Нападали они беспорядочно; впрочем, поскольку Сипак видел лишь одну атаку, достоверным это суждение считать не приходилось — по крайней мере, пока. Как установили ранее, оружие их составляло, во-первых, нечто, напоминавшее фазер, во-вторых, что-то похожее на дисруптор, и, вдобавок ко всему, — короткий и длинный мечи. Сипак разглядел когти на руках и ногах — видимо, они могли втягиваться.

Со стороны казалось, что тела пришельцев покрывают перья, но Сипак знал, что эти «перья» способны отражать пламя. При ближайшем рассмотрении они выглядели почти металлическими. Этих перьев не было только в некоторых местах. Вот каких: под лопатками, там, где к телу присоединялись крылья, и вдоль позвоночника; на лице; в области половых органов; и, что особенно примечательно — в V-образной зоне, основание которой начиналось у шеи, а вершина треугольника — посередине живота. Доспехи, которые носили чужаки, прикрывали эти области, но не все. Хохолки у них на головах, по-видимому, представляли собой густо растущие перья — головы чужаков словно прикрывали шлемы. На несколько дюймов перья выдавались над лицом, в какой-то степени защищая его. Судя по тому пронзительному приказу, у чужих имелся своего рода звуковой язык.

Сипак находился у себя в каюте, когда его вызвала Карен.

— Пэн говорит, что тебе удалось вблизи рассмотреть одного из чужаков. Есть что добавить к уже известному?

— Через несколько минут я введу все в компьютер и подготовлю справку. Еще на кого-то внизу нападали?

— Один раз. Десантники докладывают, что атаковали холд Бухту. Они открыли ответный огонь из фазеров, — она помолчала немного. — Фазеры, даже фазерные винтовки, оказались совершенно неэффективными. По меньшей мере, для того, чтобы убивать. Однако, при установке фазерных винтовок на максимальную мощность определенно удалось оглушить одного из них. Больше ничего сделать не успели — чужие прекратили налет. Очевидно, их удивило наше сопротивление — настолько, что они отступили. На какое-то время…

— Но мы знаем наверняка, что огонь на них подействует, — заметил Сипак. — Пэн, без сомнения, вывел из строя одного из них, а Ф'лар говорил мне, что их можно убить, если достаточно часто доставать огнем. Но он не мог сказать, убивает ли их огонь или беспорядочное падение с высоты, когда они больше не в состоянии лететь.

— Буду иметь это в виду. — Карен опять примолкла. — Назад собираешься?

— Как только проведаю Саула. Надеюсь, он прилично себя ведет.

— Как маленький космодесантник, — хмыкнула Карен. — По правде говоря, думаю, он всю команду очаровал. Они чуть ли не дерутся, только бы посмотреть за ним.

Сипак улыбнулся.

— Поглядим.

Но у дверей их каюты его встретил ребенок более серьезный, чем обычно.

— Что случилось, сынок?

— Пап, я по тебе скучаю. И по всем остальным. Можно, я сегодня пойду с тобой? — Саул умоляюще посмотрел на него снизу вверх. — Я буду хорошо себя вести.

— На планете тебе будет так же одиноко, как и тут. Возможно, мне и там придется часто отлучаться.

— Но я знаю, что там я тебя увижу. И ты говорил, что там есть другие дети. А здесь нет. Ну, пожалуйста!

Сипак пригнулся и заглянул в глаза сына.

— Надо будет делать то, что я тебе скажу, а если я тебя с кем-то оставлю — не отходить от этого человека. Обещаешь?

— Да!

— Тогда хватай свою одежду и все, что может понадобиться, и встречай меня у Пэна. Если отправишься со мной — поспеши, у меня есть срочные дела.

— Спасибо, пап!

И Саул с горящими глазами побежал готовиться к путешествию. Сипак покачал головой, зная, что, возможно, пожалеет о своем решении, но знал он и то, как одиноко было Саулу без него. Впрочем, его сыну могут пригодиться новые впечатления, и мальчик чему-то научится.

Начмед вызвал Карен и сообщил ей, что забирает Саула с собой, а затем сходил в лазарет за подкожным радиомаячком. Входя в обиталище Пэна, Сипак сказал:

— Мне нужно ввести тебе это под кожу, Саул. Будет больно, но только несколько минут. — И, увидев вопрос в его глазах, добавил: — Это нужно, чтобы на корабле всегда знали, где ты. Я не хочу тебя потерять.

Хоть и предупрежденный, Саул все равно заплакал; слезы катились по его щекам, личико сморщилось — мальчик изо всех сил старался быть храбрым. Когда Сипак пристегнулся в пэновом седле сам, а потом надежно затянул ремни сына, слезы прекратились. Как только они уселись, Пэн перенес их Промежутком в Вейр Бенден.

 

4. ЗАБЫТАЯ САГА

— Пойдемте! — изо всех сил дергал Сибрук Сипака. — Вам будет интересно посмотреть на это!

— Что там такое?

Они уже пробыли на Перне почти два месяца, да так и не сумели выяснить о нападавших чужаках больше того, что обнаружили в первые дни. Вылазки пришельцев продолжались, но вмешательство Федерации уменьшило причиняемый перинитам и их культуре ущерб: всадники смогли сосредоточиться на войне с Нитями, ради которой они и существовали. Топтание не месте начинало надоедать Сипаку.

— Вы разве не слышали, какая поднялась суматоха? Одна из королев начала пить кровь — близится брачный полет! — Сибрук не отпускал упиравшегося вулканита. — Это будет первый полет Парланты. Всем не терпится узнать, кого она выберет.

Сипака помимо его воли начинало охватывать любопытство. Не желая, однако, чтобы выглядело так, будто он согласился с чрезмерной готовностью, он спросил:

— А тебе разве не надо помогать перебирать старые записи, найденные в нижних пещерах Вейра? Насколько я знаю, Лесса говорила, что они обнаружили там битком-набитую большую комнату.

— Это подождет! Тут поинтересней будет! — Договаривая последние слова Сибрук понял, что Сипак заколебался. — Вы все время говорите о своем желании побольше узнать о драконах. А эта возможность — не хуже других. И, если мы пробудем здесь достаточно долго, вы сможете увидеть, как дракончики выводятся из яиц.

— Ну, хорошо, хорошо. Уже иду! — Когда они вышли на взморье, Сипак спросил: — Так как же решает королева, кто и какого цвета ее догоняет?

Завладевший вниманием начмеда молодой перинит объяснил:

— Обычно в брачный полет поднимаются только бронзовые. Иногда может попытать счастья какой-нибудь коричневый покрупнее. Завоюет королеву самый быстрый из бронзовых. Обычно королева и ее всадница выбирают именно бронзового.

— Хм. И чем же занимаются всадники во время брачного полета?

— Тем же самым! — ответил Сибрук. — А вы как думали?

— Они не могут заниматься тем же самым, мичман. Всадники не летают.

Сипак догадывался, о чем толкует Сибрук, но желал убедиться в своей правоте.

— Всадники испытывают те же чувства, что и их драконы. Когда драконы… э-э-э… спариваются, их всадники… делают то же самое. — Сибруку стало немного неуютно. — Что еще непонятно?

— Всадники-мужчины до самого конца не знают, кто победит. Что же они делают? Стоят вокруг спальни и глядят?

— Откуда мне знать, Сипак? — ответил теперь уже окончательно смущенный парень. — Могу, однако, сказать наверняка: когда другие бронзовые отстают, их всадники понимают, что сошли с дистанции, и уходят.

Сипак решил оставить эту тему. Его не слишком занимало, что происходит со всадниками, когда спариваются их драконы. Впрочем, это навело его на иную мысль.

«Пэн, — позвал он. — А почему тебя не волнует этот брачный полет?»

«Меня такая чепуха не интересует. Кроме того, у меня не было бы никаких шансов. Я намного меньше других бронзовых. Они перегонят меня в любое время, а уж по такому случаю — и подавно».

«Не ты ли говорил, что при здешней небольшой силе тяжести смог бы летать быстрее, проворнее и дольше любого из этих бронзовых? А раз так — почему бы тебе при желании не догнать королеву?»

Пэн ничего не ответил, и Сипак чуть ли не слышал, как завертелись колесики в драконьей голове. Но тут его внимание вновь привлек брачный полет.

Как и обещал Сибрук, зрелище оказалось захватывающим. Даже когда звери поднялись слишком высоко и их невозможно было как следует разглядеть, Сипак все еще замечал яркие вспышки драконьих шкур, отражавших лучи солнца, когда крылатые кружились друг за другом. Потом все кончилось.

Сибрук вздохнул.

— Ну, пойду-ка я, работенка ждет. И уж непыльной ее не назовешь.

Сипак смотрел, как он уходит, а затем вернулся к себе в вейр, где его ждал Саул.

Нелегко было взволнованному брачным полетом Сибруку опять сосредоточиться на плесневелых свитках, имевших дурную привычку разваливаться у него в руках. Лесса дала ему в помощники всадника-ученика, слишком молодого, чтобы воевать с Нитями или с чужаками. Гдэй уже провел в воздухе целые часы, доставляя связки старых записей из разных вейров в Чертог Арфистов, где Сибрук продолжал свои поиски.

Хотя ему и приходилось работать вдали от основных событий, Сибрук внял совету отца и остался в Чертоге Арфистов, чтобы работать в наибольшей тишине и спокойствии. Он просмотрел еще одну запись, и восторг его поубавился.

Везде оказывалось одно и то же — сведения о величине десятины, которую платили холды Вейрам. И ничего такого, что могло бы помочь его миру бороться с хохлатыми захватчиками. Сибрук начал думать, что во всех этих старых записях не было ничего… что это — пустая трата времени.

Он чихнул. Зиа сонно взглянула на него со своего насеста.

«Не отчаивайся. Ты что-нибудь да найдешь. Одна надежда на это».

Раздался стук в дверь, и вошел его отец, Робинтон, Мастер Арфистов Перна. Робинтона встревожили осунувшийся вид и поникшие плечи всегда гордого сына.

— Все в порядке, отец. Мне надо отдохнуть немного. Садись, пожалуйста.

Тут смущенный Сибрук сообразил, что сесть-то и некуда — старые записи покрывали все стулья и оба больших стола.

Робинтон с почтением убрал записи с одного из стульев и сел.

— Не полегчает ли тебе от бенденского? Мне всегда помогало это вино. — Он протянул ему чашу.

Сибрук покачал головой.

— Пожалуй, не стоит, отец. Ты ведь знаешь, одна чаша влечет за собой другую, а мне нужна ясная голова, чтобы быть уверенным, что я не пропустил в этих записях ничего.

Робинтон кивнул и отхлебнул из чаши.

— В таком случае, ты, надеюсь, не будешь против, если я выпью. Старые кости время от времени нуждаются в разогреве.

Сибрук улыбнулся, потом опять нахмурился, снова вспомнив о необъятности стоявшей перед ним задачи.

— Отец, я столкнулся с затруднением, которое мне не помогла преодолеть даже вулканитская логика. Могу я посоветоваться с тобой?

Робинтон пристально посмотрел на сына. Уже много лет Сибрук не нуждался в его советах. В последний раз это случилось, когда Сибрук разрывался между двумя желаниями — поступить в Академию Звездного флота или остаться на Перне и стать Мастером Арфистов. В глазах сына Робинтон увидел, что разговор затевался не праздный.

— Разумеется, сын мой. Помогу, чем смогу. Ты же знаешь.

— Иногда, отец, достаточно уже того, чтобы тебя выслушал арфист.

Робинтон кивнул, внезапно осознавая, что это — уже не тот юноша, какого он знал когда-то. Этот человек видел и делал такое… Тут не хватит воображения даже у Мастера Арфистов Перна. Годы, проведенные в Академии Звездного флоте, на Вулкане и на звездолетах, изменили Сибрука. На миг Робинтону захотелось вернуть своего прежнего сына, но он сейчас же понял, как глупа была эта мимолетная мысль. Никто не в силах изменить прошлое, и даже подобное желание не остроумно. Да, сказать по правде, он подозревал, что, если бы прошлое переменилось, его сын не стал бы именно той личностью, каков он сейчас. Он любил сына таким, каким он есть. Он любил теперешнего Сибрука больше того, который рос когда-то.

— Что тебя беспокоит?

— Да все.

— Как это?

— Мы пришли сюда, на Перн, с Земли много лет назад. Разве не отбросили мы в сторону существовавшую здесь жизнь, чтобы выстроить наше общество? И разве сейчас эти хохлатые не повторяют наши собственные поступки? Я не уверен, имеем ли мы право уничтожать их. Или все-таки имеем?

Робинтон молчал. То был трудный вопрос, показывавший, каким зрелым стал его сын.

— Это непростой вопрос, сынок. Наша история не так долга, как истории тех мест, что ты повидал, вроде Земли. Случалось ли раньше такое? — Робинтон хотел, чтобы Сибрук сам пришел к ответу.

— Люди Земли творили такое на протяжении всей их истории. Каждый раз, открывая новое место, будь то на их собственной планете или на другой, земляне им овладевали. Обычно ценой гибели туземных форм жизни. Многие другие разумные существа поступали так же. Кажется, лишь вулканиты избежали подобного проклятья. Но ведь не значит же это, что мы действуем верно?

Робинтон понял, что в душе и не рассчитывал давать Сибруку готовый ответ.

— Я должен смотреть на этих хохлатых захватчиков так же, как на Нити. Чтобы выжить, нам необходимо прогнать их, неважно, каким образом или какой ценой. От этого зависит само наше существование. Верно это или нет? Я не знаю. Может быть, это правильно для нас и неправильно для них. Все зависит от точки зрения. Нужно, чтобы твоя точка зрения была тебе удобна. И неважно, что это за точка зрения, просто придерживайся ее.

Сибрук вздохнул. Он чувствовал, когда отец не собирался снабжать его простым ответом. Юноша подозревал, что решать — ему.

— Благодарю, отец. Это — нечто такое, с чем я должен справиться сам и сам все решить.

Робинтон распознал то самое отсутствующее выражение глаз Сибрука и догадался, что оно значит. Он тихонько поднялся, прихватив с собой чашу бенденского, оставляя сына бороться с собственной совестью.

Сибрук долго смотрел в пустоту, потом вздохнул и вернулся к своим изысканиям, пытаясь найти хоть что-то годное для борьбы с захватчиками. Немного погодя он заснул, уронив голову на жесткий стол.

Несколько часов спустя к нему заглянула мать, Менолли, и увидела, что Сибрук опять читает. Она смотрела нашего несколько мгновений, — гордость вместе с воспоминаниями боролись против наворачивавшихся слез, — затем вышла, бесшумно притворив за собой дверь.

Рассвет только-только тронул небо, когда знакомые слова, написанные на куске старого пергамента, чуть ли не прыгнули ему в глаза. Он читал и не верил себе.

Это была та самая песня, которую Менолли, Брекки и Карен Эмерсон, двоюродная сестра адмирала Эмерсон, прочли в Бендене так много лет назад. Сибрук, едва сдерживая волнение, читал дальше.

Сибрук затаил дыхание, гадая, есть ли продолжение. Никто не знал, как заканчивалась поэма, но начало сбылось. Иначе чем он здесь занимается?

Он посмотрел на следующий лист. Этого просто не могло быть! Продолжение песни! Сибрук закрыл глаза и погрузился в вулканитское созерцание. Некогда было давать волю горячему сердцу арфиста. Он открыл глаза и начал читать:

Здесь буквы невозможно было прочесть. Сибрук не сумел понять, чем заканчивалась эта строка. Но песня продолжалась со следующей строфы.

На этом песня кончалась. Сибрук лихорадочно поискал продолжение на других листах, но безуспешно. Судя по сказанному ему Гдэем, это были самые последние записи из Бендена, точнее, других старых записей никто более не смог разыскать. Видимо, это — песня целиком; но что же она значила? «Сквозь века полетят.» Ну, и как сие прикажете понимать?

Он проглядел остальные строчки, но не смог извлечь оттуда никакого смысла. И вдруг заговорили сами имена. Алессан, Морита, Орлита, Лери, Холта! Алессан был лордом Руата во времена великого мора, Лери тогда же была госпожой Форт Вейра, ее королеву звали Холта; Морита со своей Орлитой сменила Лери. Каждый из них много сделал во дни мора, пришедшего с Южного Материка. Должно быть, с ними связано нечто, способное спасти Перн сегодня, но что именно?

Сибрук снова и снова перечитывал строки песни, отчаянно пытаясь найти разгадку. Совершеннейшая бессмыслица! Как может болезнь скакуна, случившаяся давным-давно, иметь ХОТЬ КАКОЕ-ТО отношение к теперешнему тяжелому положению Перна? «Взад-вперед поглядят.» «Сквозь века полетят.» Это могло означать только использование способности драконов перемещаться во времени. «А зеленый с юнцом»… Тут, без сомнения, имелся в виду Сипак, а «юнец» — должно быть, он сам, Сибрук!

«И дракон, и дракончик» — здесь, вероятно, следует подразумевать Пэна и Зиа. Но почему им вчетвером надлежит отправиться во времена Путешествия Мориты? И тут встало на место недостающее звено. «Не позабудьте… о причине и сути.» Безумно предполагать подобное, но, видимо, в песне говорилось, что болезнь скакунов, погубившая столь многих людей, подействует и на хохлатых захватчиков.

Но, если довести этот мысленный поезд до конечной станции, то единственно логично для Сипака, Сибрука, Пэна и Зиа отправиться во времена мора, взять образцы вируса, вернуться в настоящее и применить заразу против чужаков. Чем больше он над этим думал, тем смешней ему казались собственные предположения, и тем крепче он убеждался, что возможно лишь такое решение.

Драконы и Звездный флот оказались бессильны. Погибали крылатые звери и всадники; надо было что-то предпринимать. Видимо, именно то, на что намекала эта песня! Попасть в прошлое, заполучить образчики вируса, доставить его в сегодняшний день и обрушить на летучих убийц.

Юноша схватил свиток и помчался разыскивать Сипака.

Сибрук ворвался в вейр вулканита, лихорадочно поведал ему о своей находке, и Сипак взял в руки пергамент. Сибрук был прав. У них в руках оказалась только баллада, но ее начало описывало историю Пэна и давало ключ к решению стоявшей теперь перед ними задачи. Хотя упоминавшиеся в стихах хохлатые существа и не описывались детально, сходство чужаков, нападавших сейчас на Перн, с теми, появление которых предсказывалось в древних строках, несомненно, имелось. А еще говорилось о возможности воздействия на хохлатых той самой болезни, которая в свое время сгубила почти половину населения.

— Ну, и что ты на сей счет думаешь? — поинтересовался Сипак.

— Нам нужен тот древний вирус! Если вы смогли бы синтезировать его, то можно было бы заразить им чужаков и уничтожить их! — воскликнул молодой перинит.

— Я думал, что тогдашний мор одолела вакцина, которую Морита разнесла по всем холдам и вейрам. Вакцина, за которую ей пришлось отдать жизнь. — Сипак не мог припомнить точно, что говорили по этому поводу легенды, но так он понял. — И теперь у всех вас, насколько мне известно — естественный иммунитет к древнему вирусу.

— Мне показалось самым важным нечто другое. — Сибрук показал на то место, где говорилось о путешествии во времени. — Смотрите. Вот здесь. Не сомневаюсь, тут подразумевается, что нам следует попасть во времена Мориты и добыть живой вирус. Потом доставить его в наши дни, синтезировать и заразить им чужаков.

— Я очень сомневаюсь, что Карен направит корабль в прошлое из-за столь призрачной возможности отразить вторжение пришельцев. Это неизбежно влечет за собой необходимость уйти из настоящего. Карен ни за что не оставит планету беззащитной, — Сипак вернул пергамент периниту.

Прежде чем Сибрук сообразил, что Сипак, очевидно, не так его понял — он не собирался тащить в прошлое «Карсон», а только Пэна, Сипака, Зиа и себя самого — в вейр по плавной дуге влетела Зиа, золотая огненная ящерица Сибрука, и уселась ему на плечо. Она решила, что устала ждать, когда ее напарник вернется в хранилище, к тому же чувствовала растущее разочарование хозяина, беседовавшего с вулканитом. Она успокаивающе защебетала, а перинит, наклонив голову, слушал. Потом юноша заговорил:

— Сэр, — сказал он, указывая на другое место баллады, — как вы можете заметить, здесь не говорится, что в прошлое должен отправиться корабль, а только зеленый, юноша, дракон и дракончик. Стоит только задуматься, и вы поймете, что имеются в виду вы, я и наши крылатые.

Сипак посидел некоторое время с задумчивым видом, потом сказал:

— «Сквозь века полетят»? Что-то я не вполне все это понимаю, особенно, когда речь идет о драконах.

— Спросите Пэна. Он сможет объяснить лучше моего, — отозвался Сибрук.

Сипак откинулся в кресле и сосредоточился.

«Пэн? Ты все слушал?»

«Да, — откликнулся бронзовый дракон. — Такое возможно. Только в несколько ступеней. Ты ведь помнишь баллады о путешествии Лессы за Древними».

«Как далеко в прошлое заведут нас эти ступени? И как долго мы пробудем в Промежутке?» — спросил Сипак.

«В такое давнее прошлое придется добираться дольше, чем понадобилось Лессе. Если не рисковать, понадобится шесть прыжков. А в Промежутке нам предстоит провести от получаса до часа».

«В таком случае мне придется одеться потеплее».

«И даже этого может оказаться недостаточно, — заметил Пэн. — Вспомни, ты, вулканит, более восприимчив к холоду, чем Сибрук, Зиа и я».

Вулканит кивнул и вновь обратился к Сибруку.

— Пэн говорит, что это возможно. А что думает Зиа?

— Она говорит: это крайне опасно, но может быть сделано. — Он глянул на Сипака. — Одобрит ли контр-адмирал Эмерсон?

Тот открыл было рот для ответа, но тут же его закрыл. Хорошо зная Карен, он испытывал серьезные сомнения, что она позволит нечто хоть сколь-нибудь опасное, особенно если это «нечто» основывается всего лишь на балладе. Нескольких стихотворных строчек, пускай и дополнявших найденную ее двоюродной сестрой так давно песню, недостаточно, чтобы рисковать жизнями ради получения вируса, который может оказаться неэффективным.

— Нет, она этого не одобрит.

— Но нам нужен этот вирус, чтобы убедиться, восприимчивы ли к нему чужаки.

— Да.

— В таком случае необходимо отправиться в прошлое, — подытожил Сибрук.

— Да.

Сипак провел по лицу вдруг уставшей рукой.

— И мы не можем сообщить об этом контр-адмиралу Эмерсон.

— Верно. — Он вздохнул, затем спросил Пэна:

«Можно ли уйти в прошлое, а потом вернуться примерно в то же время?»

«Точно сказать нельзя, — отозвался дракон. — Но могу попытаться вернуться в пределах часа с момента нашего отбытия».

«Тогда мы это сделаем».

Повернувшись к Сибруку, вулканит сказал:

— Пэн полагает, что сможет вернуть нас не больше, чем через час после нашего ухода в прошлое. Рискнем. И не скажем Карен, до тех пор, пока не вернемся. С победой.

— Нам понадобятся опорные точки. Неизменные или такие, изменения которых с течением времени предсказуемы.

— Я попрошу лейтенанта Чехова помочь нам. Отправимся, как только будем готовы.

— Слушаюсь, сэр, — откликнулся Сибрук. Затем повернулся и вышел из вейра, оставив Сипака обдумывать свое решение. Неважно, что случится — ответственность ляжет на его плечи, и только на его. Им непременно нужно было добиться успеха. Ничего другого не оставалось.

 

5. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

— Кто-нибудь видел коммандера Сипака или Пэна? — спросила контр-адмирал Эмерсон. — Коммандер должен был явиться ко мне по поводу того старого куска пергамента, обнаруженного лейтенантом Сибруком.

Лейтенант Гордон оторвал взгляд от своего пульта. Разговор шел на мостике.

— Последний раз, госпожа адмирал, я видел их в голографическом отсеке. Сипак был в перинитском летном костюме и что-то навьючивал на Пэна.

— И давно вы его видели? — спросила Эмерсон с недовольством в голосе.

— М-м-м… — задумался Гордон. Он нещадно ворошил мозгами, стараясь припомнить, когда точно он в последний раз видел вулканита и его дракона. — Это случилось значительно больше двенадцати часов назад, госпожа капитан. Еще до того, как я в прошлый раз сменился с дежурства.

— В таком случае вызовите мне Сибрука, — приказала Эмерсон. — Может быть, он сумеет пересказать мне содержимое того пергамента и сообщить, куда скрылись Сипак с Пэном.

Но настойчивые вызовы не извлекли на свет ни юношу-перинита, ни его огненную ящерицу.

— Отправляюсь вниз, — объявила Эмерсон. — Тереза, принимаешь мостик. Если понадоблюсь — я буду с Лессой и Ф'ларом. — Уже войдя в турболифт, она сказала: — Если станет известно хоть что-то о четверых с «Зари», сообщайте немедленно.

Занимая место Эмерсон в командирском кресле, капитан Дайр подтвердила получение приказа.

Транспортер перенес Карен на берег озера. Первым ее встретил Саул. Маленький мальчик-вулканит подбежал к ней и спросил:

— Когда папа вернется?

Опускаясь на колени, Карен задала встречный вопрос:

— Откуда, Саул?

— Я не знаю. Но он далеко.

— Далеко? Очень? Ему что-нибудь угрожает?

Саул на минутку сосредоточился, потом ответил:

— Ему ничего не грозит. Но наша связь… натянулась. — Он тряхнул головой. — Не знаю, как лучше объяснить.

— Все в порядке, Саул. — Она озабоченно поглядела на мальчика. — Хочешь вернуться на корабль или остаться здесь?

— Я останусь тут. Па велел мне держаться рядом с Манорой и другими детьми. И скоро начнутся наши занятия с арфистами. — Саул заложил руки за спину и выпрямился, как истинный вулканитский ребенок.

— Хорошо. Но, если почувствуешь, что с отцом что-то неладно — дай мне знать. А если захочешь побывать на корабле — только скажи кому-нибудь из экипажа «Карсона».

Мальчуган-вулканит кивнул и убежал к стайке детей, призывно махавших ему. Карен хмуро посмотрела Саулу вслед, затем направилась в вейр Лессы.

Когда Карен рассказала Лессе об исчезновении, Предводительница Вейра тут же обернулась к своей золотой Рамоте. Не слыша их безмолвного разговора, Карен все же могла сказать, что известия Лесса получала неприятные. Вновь поворачиваясь к капитану «Карсона», всадница сказала:

— Драконы не чувствуют ни Пэна, ни Зиа.

— Что это значит?

— Их нет ни на планете, ни на вашем корабле, — вид у Лессы был явно расстроенный и сердитый.

— Они должны быть тут или там! — воскликнула Карен. — И больше нигде, если только Сипак снова не выкинул дурацкую шутку, подобно тому, как он два года назад перенесся в Промежутке с КК «Заря Вулкана» на Вулкан.

— Либо они вчетвером прыгнули во времени, — добавила Лесса.

— Во времени? — переспросила Карен.

— Драконы способны возвращаться в прошлое. Я сделала это, чтобы привести с собой Древних. При этом едва не погибла, — она озадаченно глянула на Карен. — Но с чего бы это им отправляться в прошлое?

— Если б я могла добраться до того куска пергамента, который нашел Сибрук, я бы, возможно, знала ответ, — отозвалась Эмерсон. — Не думаю, чтобы он показывал его здесь кому-то еще.

Лесса покачала головой.

— Если кому и показывал, то не мне. Впрочем, я поспрашиваю.

— Спасибо. Я тоже постараюсь что-нибудь разузнать. Сипак не обошелся без чьей-либо помощи — на «Карсоне» или на Перне. — Карен поднялась, собираясь восвояси. — Буду держать с тобой связь.

— Я тоже.

Младший лейтенант Аппукта Чехов только что вернулся из очередного разведывательно-картографического полета с голубым всадником, чье имя, как он выяснил, было Г'вин, а дракона звали Рогант. Двое юнцов решили, что вершина старого вулкана — прекрасное место наблюдения за чужаками, и Аппукта сумел нанести на карту их крепость, да еще изучить распорядок дня, которому чаще всего следовали пришельцы.

Умирающий от жары, потный, вымотанный, Чехов нуль-транспортировался на корабль и отправился в каюту, которую делил с Гордоном. Он только успел принять душ и уже задремывал, лежа в кровати лицом вниз, когда в комнату влетел Рид.

— Эй, деревня, ты Пэна или Сипака видел?

— Недавно — нет. А что?

Но он слегка напрягся; весь сон как рукой сняло. Чехов сразу же опять расслабился, надеясь, что Рид не заметит.

Но его давний друг и сосед по каюте видел, как напряглись мышцы на голой спине. Прошагав через комнату. Гордон немилосердно ткнул Чехова в ребра.

— А то, что их и Сибрука с Зиа нет уже почти двадцать четыре часа. Контр-адмирал Эмерсон уже допросила большую часть команды. Как ты умудрился об этом не ведать?

— Последние двенадцать часов я провел на планете, наблюдая за чужими. Перед тем мы с Гвином часа четыре проспали после десятичасового патрулирования. Еще раньше он воевал с Нитями, а я работал в наземном отряде. Теперь неплохо бы мне соснуть немного. — Он натянул на голову подушку. — Дай поспать! — послышалась приглушенная просьба.

— Гвин то, Гвин это! — воскликнул Рид. — У тебя больше никогда не находится времени для меня. Все-то ты со своим Гвином!

Аппукта перевернулся на спину.

— Ревнуешь? — спросил он. — Я только делаю свое дело.

— Хм. А я приметил, как ты делал свое дело при помощи компьютера с неделю назад. Что-то из области звездной картографии. — Рид скрестил руки на груди и сердито поглядел на парня. — Для Сипака старался?

Чехов опять вздрогнул.

— А если и так?

— Тогда, по-моему, тебе следует доложить об этом контр-адмиралу Эмерсон, пока она сама не вычислила, что ты знаешь, куда и зачем отправился Сипак. Поверь мне, ее сейчас счастливой не назовешь.

— А нельзя сначала поспать?

— Нет. — Рид стащил Чехова с кровати. — Так, деревня, тебя одеть или ты сам. — Он не спрашивал, а утверждал.

Бормоча себе под нос, Чехов схватил первое, что попалось под руку — чистые летные штаны и майку, лежавшие на стуле рядом с кроватью. Натянув их на голое тело, он подцепил свои башмаки. Пока Рид волочил его из комнаты, Чехов сумел-таки, прыгая на одной ноге, обуться.

Войдя в турболифт. Гордон сказал: «Мостик». Когда двери открылись, он знаком предложил Чехову пройти вперед.

Рид последовал за ним, и тут командирское кресло повернулось; там сидела капитан Дайр. Когда она подняла бровь, Гордон объяснил:

— Госпожа капитан, я полагаю, у присутствующего здесь лейтенанта есть сведения, касающиеся местонахождения пропавших с «Зари».

Дайр всмотрелась в Чехова. Щелкнув каблуками, он заявил:

— Госпожа капитан, я действительно располагаю информацией о Сипаке и Пэне.

— Почему вы не доложили об этом раньше? — осведомилась Дайр.

Чехов проглотил слюну.

— Я не знал, что их ищут, пока мне об этом не сказал Рид… э-э… лейтенант Гордон… пятнадцать минут назад. Последние два дня я проработал на планете.

К тому времени за происходящим наблюдал весь персонал мостика.

Дайр взглянула на мичмана Борна, дежурного офицера связи, безмолвно спрашивая у него подтверждения словам Аппукты.

— Лейтенант Чехов запросил нуль-транспортировки на корабль только сорок пять минут назад. Судя по данным компьютера, он был на Перне столько, сколько и утверждает. Его переговоры с кораблем касались только передачи известий о чужих. Насколько мне известно, никто не сообщал ему об исчезновении Сипака и других.

Кивнув, она повернулась обратно к Гордону и Чехову.

— Карен захочет узнать об этом. — Она хлопнула по клавише переговорного устройства.

— Ну что там еще? — весьма сварливо отозвалась адмирал. — Хоть бы чего хорошего сказали. Я еще и получаса не проспала.

— Побольше моего, — тихонько пробурчал Чехов. Гордон чувствительно толкнул его локтем.

— Последние сведения в отношении Сипака.

— Передайте их на мой компьютер. Я здесь просмотрю.

Дайр бросила взгляд на Чехова.

— Боюсь, это будет довольно трудно. Видите ли, источник этой информации стоит передо мной на мостике.

— Тогда пришлите его ко мне в каюту. Немедленно. Эмерсон отключается.

— Вы слышали адмирала, — сказала Дайр с легкой улыбкой. Гордон и Чехов повернулись к выходу. — Лейтенант Гордон, мне кажется, адмирал вызывала одного, а не двоих. Вы можете остаться.

Пожав плечами. Гордон вместе с другом подошел к турболифту.

— Все будет в порядке, деревня. В конце концов, ну так ли больно адмирал кусается?

— Смешно, Рид, очень смешно, — ответил парень, когда закрылись двери турболифта.

Вновь открылись они, приглашая войти в один из пустых коридоров — тот самый, по которому Чехова волочили от силы минут пятнадцать назад. Он точно знал, где расположены апартаменты контр-адмирала Эмерсон — совсем неподалеку от его каюты.

Волнуясь, он расправил плечи, подошел к адмиральской двери и постучал.

— Войдите.

Двери разъехались в стороны.

Чехов вгляделся в густую тьму комнаты.

— Госпожа адмирал?

— Могла бы догадаться, — из-за рабочего стола донесся вздох. — Заходите, господин Чехов. И закройте за собой дверь. От света глазам больно.

— Слушаюсь, госпожа адмирал.

Чехов вошел в комнату, надеясь ни обо что не споткнуться, пока глаза не привыкли к темноте. У стола он остановился, прямой, как жердь.

— Младший лейтенант Аппукта Чехов по вашему приказанию прибыл, госпожа адмирал.

— Ближе к делу, Чехов. Куда и зачем подевались Сипак, Пэн, Сибрук и Зиа? — отрывисто спросила Эмерсон.

Глотнув, он ответил:

— Они отправились во времена Мориты, чтобы получить тот самый вирус и заразить им пришельцев… госпожа адмирал.

— ЧТО!?!? — Эмерсон встала и перегнулась через стол.

Думая, что адмирал не совсем его расслышала, он начал повторять:

— Они отправились во времена Мориты…

Эмерсон обошла стол. Возвышаясь над юношей, она вопросила:

— Почему ты не сказал мне, что они замышляют, когда они только начинали это обдумывать? Их план, если верить Лессе — почти неотвратимый смертный приговор!

Отступая на шаг от внушительной дамы, Чехов потупился, стараясь избежать будто приклеившегося к нему обвиняющего свирепого взгляда.

Тут он заметил, что на Эмерсон, кроме короткой ночной сорочки, одежды почти не было. Его глаза метнулись обратно к ее лицу; Чехов благословлял тьму в комнате, благодаря которой адмирал не могла разглядеть, как густо покраснел лейтенант. Он ответил ломким голосом:

— Поэтому я рассчитал положение главных созвездий в заданные моменты времени, а Пэн, Сипак и Зиа запомнили. А еще я построил график скорости разрушения Красного Кургана. Никакой опасности нет! — Он опять «дал петуха».

— Почему ты не известил об этом кого-то еще? — повторила Эмерсон теперь угрожающе низким голосом.

— Сипак мне запретил, — отозвался Чехов. — А он — мой начальник.

— На «Заре» — возможно, но не на этом корабле! — выкрикнула Эмерсон. — Твоей обязанностью было прийти ко мне или капитану Дайр, как только ты узнал о происходившем. Эти идиоты основывались на том пергаменте, который нашел Сибрук?

Чехов отошел еще на шаг, говоря:

— Я не знаю, что говорилось в том пергаменте, но именно он взволновал Сибрука.

Тут он обо что-то споткнулся и неуклюже растянулся на полу, ударившись головой о нечто твердое. От недосыпания и удара у него закружилась голова.

В эту минуту ему хотелось лишь одного — чтобы его поглотила тьма, — но он знал: невелика честь, если его вывезут из каюты адмирала. И потому он рывком сдвинулся с края обморока и, подчиняясь рукам адмирала, сел на полу.

— Когда ты в последний раз спал? — мягко спросила она.

— За последние сорок восемь часов я спал часа четыре… мне кажется. — Он потер затылок, стараясь смотреть на что угодно, только не на то, что находилось прямо перед ним.

— Похоже, как и я, — Эмерсон вздохнула, откидываясь назад; она сидела на пятках. — Слушай. Мы оба невыспавшиеся. Прости, что вышла из себя. Но я больше других волнуюсь за свою команду.

Она встала, потянув за собой Чехова.

— Иди, поспи. Проснешься — напишешь подробный доклад. — Взяв его за подбородок, она заставила Чехова посмотреть ей в глаза. — Будешь спать, пока не проснешься. Это приказ.

— Есть, госпожа адмирал.

Смущенный, Чехов высвободился из ее захвата и скрылся.

Сделал он, однако, как обещал — упал на кровать, едва за ним закрылась дверь каюты, и тотчас провалился в сон.

 

6. В ПРОШЛОЕ

«Если бы Карен и Лесса знали, что ты сейчас делаешь, у тебя на хвосте повисли бы две разъяренные до белого каления женщины», — заметил Пэн.

— Знаю, знаю, — ответил Сипак. — А если б они проведали, что со мною — еще Сибрук и Зиа, это бы их совсем расстроило. Ты хорошо себе представляешь, куда отправляешься?

На подготовку ушло больше недели. Сейчас сборы почти завершились.

«Сибрук до посинения заставлял меня запоминать внешний вид вулкана под названием Красный Курган. Аппукта считает, что за прошедшие века эрозия не смогла заметно изменить облик горы. Поскольку наша цель так далеко в прошлом, мы доберемся до нее в несколько шагов. И нам всем придется нелегко, — Пэн посмотрел через плечо на своего напарника, привязывавшего ему на спину последние припасы. — Все взял?»

— Все, что мне нужно для взятия требуемых образцов и их анализа. Синтезировать вирус все равно не удастся, пока не вернемся на корабль. — Он затянул оставшиеся ремни. — Надеюсь, у меня найдется все необходимое на случай непредвиденных обстоятельств. Теперешние периниты невосприимчивы к тому вирусу гриппа, который тогда косил народ. Поэтому тебе, Сибруку и Зиа бояться нечего.

— А вы? — спросил подошедший Сибрук. — У вас нет естественного иммунитета к гриппу.

— Помнишь, как я брал у тебя кровь несколько дней назад? — После кивка юноши Сипак продолжил: — Я сделал для себя вакцину. Должно подействовать. По крайней мере, до сих пор ничего плохого не случилось.

— А если не подействует? — спросил Сибрук. — Мы все это делаем только для того, чтобы вы смогли заразить чужих. Вдруг вы умрете? Я, без сомнения, не смогу сделать вашу работу и увязну в прошлом. Пэн умрет вместе с вами.

— Я не умру. В худшем случае — заболею, но не умру, — с непоколебимой уверенностью сказал Сипак.

— Да уж, постарайтесь, — что тут еще скажешь? — пробурчал Сибрук себе под нос.

Их «шаги» в прошлое начались без затруднений. Аппукту Чехова, хоть и не слишком охотно, посвятили в планы путешествия, а он воспользовался компьютером «Карсона», чтобы рассчитать положение созвездий во время каждой из намеченных остановок. Пэн, Сипак и Сибрук запомнили очертания созвездий. Вдобавок Чехов просчитал возможное влияние эрозии на Курган, и его результаты тоже заняли место в их багаже.

Но после четвертого прыжка Сипак едва не упал с пэновой спины. Сибрук подскочил, как ужаленный, со словами:

— Что случилось?

Окоченелый Сипак ответил:

— Холодно. Не знал, что будет так холодно.

Пэн объяснил:

«Вспомни, он — вулканит. Он не так устойчив к стуже, как мы».

— Что мне делать? — спросил Сибрук.

«Согрей его. Мы придумаем что-нибудь, когда он сможет соображать как следует».

Сибрук быстро собрал сучьев и развел костер. Подтащив Сипака к огню так близко, как только осмелился, он забросал дрожащего вулканита всеми одеялами, а затем обратился к Пэну:

— Тебе придется тоже поработать. Можешь обернуться вокруг него?

«Подними ему плечи, и я подлезу под него».

Когда Сибрук приподнял вулканита, Пэн прильнул к напарнику и обернулся вокруг Сипака кольцом.

Лишь на исходе ночи Сипак согрелся достаточно, чтобы беспокойно заснуть, и только к концу следующего дня вулканит окончательно пришел в себя. Прихлебывая заваренный Сибруком горячий чай, он спросил Пэна:

— Сколько осталось прыжков?

«Два».

— А никак нельзя растянуть на три? Этот нескончаемый холод меня доконает. Вот уж не думал, что он так подействует.

Заговорил Сибрук.

— У нас нет карт созвездий на три прыжка. И рассчитать их мы не в состоянии. Мы должны уложиться в два прыжка.

Сипак кивнул и поднялся.

— В таком случае, чем скорее мы с этим покончим, тем скорей я смогу восстановить силы и сделать то, что нам предстоит — получить образцы вируса и вернуться в наше время.

— Вы уверены, что у вас хватит сил? — озабоченно спросил Сибрук. Зеленая кожа вулканита заметно побледнела.

— Выбора у нас нет, так или иначе, — ответил Сипак. — Трогаемся. Обернем меня всеми одеялами и прыгнем. В зависимости от того, как я буду себя чувствовать после этого, мы либо совершим последний прыжок, либо отдохнем, пока я не восстановлюсь. Ясно?

— Ясно, — с неохотой отозвался молодой перинит.

Пэн молча смотрел; в его глазах кружились бледно-лиловые вихри. Однако он позволил Сипаку и Сибруку пристегнуться, потом подождал, пока Зиа плотно обовьет шею Сибрука, и еще раз ушел в Промежуток.

Когда они в пятый раз приземлились на вершине Красного Кургана, Сипак сам соскользнул с драконьей шеи.

— Отдохнем часок и двинемся дальше.

«Не думаю, что это очень мудрое решение, Сипак, — сказал Пэн. — Ты неважно себя чувствуешь».

— Это просто от прыжка во времени, да еще от холода. Со мной все будет в порядке.

Сибрук посмотрел на своего начальника. Бледность Сипака не уменьшилась, но он не дрожал. Напротив, его глаза лихорадочно блестели.

— Сэр, я должен согласиться с Пэном. Вы больны. Вам нужно отдохнуть больше часа.

Сипак понимал, что с ним происходит, и это было не просто действие холода. А еще он знал, что ждать нельзя.

— Час. Не больше. Я прекрасно отдохну.

Они совершили последний прыжок и оказались во временах Мориты, когда мор скосил пол-Перна. Сипак опять едва не свалился со спины Пэна. Теперь он не дрожал от холода Промежутка — его трясла лихорадка.

— Вы подхватили этот вирус, вот оно что! — тоном обвинителя провозгласил Сибрук.

— Да, — Сипак плотней укутался в одеяла.

— И давно вы это знали? — спросил Сибрук.

— Наверняка — после пятого прыжка. И моя чувствительность к стуже Промежутка ничуть не облегчила положения.

— И что вы предлагаете нам делать? — спросил Сибрук, указывая на себя, Пэна и Зиа.

— Выдержу, — ответил Сипак. — Я привит. Не помру. Буду болеть, но не умру.

Сибрук с сомнением посмотрел на него, затем на Пэна. Пэн, чувствуя беспокойство молодого перинита, сказал:

«Сейчас ему смерть не грозит. Он очень болен, но не умирает. Однако, заботиться о нем придется тебе. Мне нельзя показываться на глаза — здесь нет ни бронзовых коротышек, ни огненных ящериц».

— А если воспользоваться аптечкой?

— Она поможет, но, как я уже сказал, мне просто надо перебороть эту дрянь. Больше трех дней болезнь не продлится. Так говорится в старых записях о времени между началом заболевания и выздоровлением.

— Но вы — наполовину вулканит, Сипак, — отозвался Сибрук. — Мы не знаем, какое воздействие окажет этот вирус на ваш организм. Неизвестно, когда вы поправитесь.

Вопреки заверениям Сипака, выздоровление затянулось. Несмотря на иммунизацию, болезнь Сипака протекала крайне тяжело. Повторные длительные переохлаждения в Промежутке привели к осложнению гриппа пневмонией, и для борьбы с поразившей его легкие инфекцией потребовались все антибиотики, которые нашлись в аптечке. Сипак то бредил от жара, то забывался беспокойным сном.

Когда Сибрук понял, что выздоровление вряд ли окажется скорым, он погрузил Сипака на спину дракону и Пэн доставил их в местечко у реки над холдом Мориты. Таким образом они обзавелись защитой от солнца, а заодно — источником воды. При каждом удобном случае Сибрук поил Сипака наваристым бульоном из пойманных в силки зверьков. Он знал, что Сипак проклинал бы его за кормление животным белком, но знал он и то, что для выздоровления вулканиту необходима белковая пища.

Только через две недели Сипак оправился настолько, чтобы есть самостоятельно, и лишь спустя еще полмесяца к нему вернулось некое подобие былой силы.

— Нам опять придется вернуться во времени, — сказал он Пэну и Сибруку.

«Только когда ты достаточно окрепнешь, Сипак. Вспомни, в нашем распоряжении — сколько угодно времени. — Когда Сипак вопросительно посмотрел на своего напарника, Пэн напомнил ему: — Мы — в прошлом. Неважно, как много времени нам понадобится, и сколько времени пройдет, пока мы здесь — мы вернемся в ту точку, из которой ушли. Мы можем состариться на месяцы, но для оставшихся пройдут лишь часы. Отдыхай. Набирайся сил. Времени хватит».

Сипак откинулся на соломенный тюфяк, сделанный для него Сибруком.

— Ты прав.

Сибрук посмотрел полувулканита, потом сказал:

— Вы знаете, во всем, что я слыхал о врачах, определенно есть доля истины.

— И в чем же заключается эта истина? — спросил Сипак.

— Они — наихудшие в мире больные, — с улыбкой ответил юноша.

Вулканит улыбнулся в ответ.

— Ладно, учту.

Всего в ожидании полного выздоровления Сипака четверка провела два месяца. Пэн и Зиа — с опаской, понемногу — опустошали окрестности в поисках пропитания, но далеко не забирались из страха быть обнаруженными. Пэн подбрасывал Сибрука к холду Мориты, чтобы пополнить кое-какие запасы, но, кроме этого, ни он, ни Сипак с людьми не общались. К тому времени, когда они были готовы к задуманному, волосы Сипака, обычно короткие и тщательно ухоженные, превратились в косматую гриву.

Когда вулканит расчесывал ее пятерней со сдержанным отвращением, Сибрук тряхнул собственными лохмами.

— Ну, мы оба еще успеем привести в прядок свои шевелюры, Сипак. Периниты, по крайней мере, в то время, в котором мы сейчас находимся, не придерживались предписаний Звездного флота, касающихся стрижек. К тому же, — добавил он, — ваши уши так гораздо менее заметны. Нам остается только отправиться в Руат, взять необходимые образцы и вернуться. Сумеете, как вы думаете?

— Неплохо бы. — Он начал нагружать на Пэна все их снаряжение и прикреплять его. — Один короткий прыжок во времени, а потом отправимся домой.

— Вы уверены? — спросил Сибрук. — Если так тяжко пришлось по пути сюда, то не легче будет и обратно «добираться.

— Мы не станем спешить. Пэн говорил верно, мне это просто не приходило в голову. Все равно вернемся после того, как отправились — не имеет значения, сколько времени мы потратим на дорогу. А теперь давайте покончим с нашим делом — и домой.

Тройка пристегнулась к спине Пэна и вместе с драконом исчезла в Промежутке.

 

7. СНОВА ДОМА

Попасть в Руат, когда все старались выбраться оттуда, само по себе было делом нелегким. Сипак оставил Пэна и Зиа в безопасном укрытии по соседству с холдом, а они с Сибруком отправились туда пешком. Сипак заявил, что он — целитель, а Сибрука представил как своего ученика. Попав в холд, они узнали, что не смогут оттуда уйти, пока Морита не совершит своего знаменитого путешествия, но это давало Сипаку более чем достаточно времени, чтобы получить несколько образцов активного вируса от разных людей.

Покончив с делами, Сипак работал со своим анализатором, чтобы убедиться в возможности синтеза вируса, когда они вернутся на корабль. И отдыхал. Сибрук следил за тем, чтобы вулканит спал не меньше восьми часов в сутки и не забывал о еде.

— Не желаю, чтобы вы опять заболели, — говорил он одно и то же. — Иначе контр-адмирал Эмерсон меня убьет.

Когда карантин сняли — а на это ушло еще две недели их субъективного времени — Сипак и Сибрук ускользнули из холда к своим крылатым друзьям. Сипак поместил добытые образцы в капсулу, прихваченную им с собой специально для того, чтобы исключить влияние на вирус холода Промежутка. Он сумел заполучить и образец вакцины. Оставалась неясной только способность капсулы выдерживать путешествие во времени и воздействие неизвестных свойств Промежутка. Потом они вчетвером пустились в долгий путь к своему времени.

После каждого прыжка Сибрук обследовал Сипака медицинским трикордером. Вулканит терпел эти осмотры, хоть и неохотно. Он, однако, не порицал чуточку излишнюю озабоченность молодого перинита. На месте Сибрука Сипак вел бы себя точно так же. Поскольку отряду приходилось совершать свои прыжки ночью, остаток темного времени суток они обычно спали, а на следующий день готовились к следующему броску.

Когда они готовились к последнему прыжку, Сипак спросил Пэна, не может ли он перенестись на «Карсон».

«Не знаю, Сипак. Мне действительно нужно вернуться в Вейр Бенден».

«Почему?»

«Я не уверен, смогу ли попасть в нужное время, если прыгну на «Карсон».

«Намного ты можешь промахнуться?»

«На день, а может, и больше».

«Тогда придется рискнуть. Чем больше мы перемещаем капсулу, тем больше вероятность, что она не выдержит, а с ней и вирус. Двигай на «Карсон».

«Куда именно?»

«Лазарет подойдет лучше всего».

«Понял».

Пэн сосредоточился на образе лазарета, а затем проделал последний бросок сквозь время. Когда они появились в середине главного зала, ошарашив нескольких сотрудников, дракон сказал:

«Ух ты-ы-ы…»

— Ух ты? — спросил Сибрук. — И что значит это «ух ты»?

Марша Коллинз, начмед «Карсона», скрестила руки на груди и притопнула ногой.

— Это значит, что вы вчетвером отсутствовали более двух недель. И попали в невероятный переплет. Я очень надеюсь, что вирус — при вас, иначе Карен с вас шкуру спустит. Всю целиком.

Сибрук и Сипак переглянулись, пока Пэн с Зиа просто разглядывали потолок. Наконец Сибрук отважился:

— Как вы узнали о вирусе?

— Мы не очень беспокоились о вас первые несколько дней. Но когда вас не смогли найти даже драконы, мы заволновались. Карен рассудила, что кто-нибудь должен знать, куда вы отправились и когда, и стала давить на всех. Саул мог сказать только, что по-прежнему чувствует вас двоих, но вы где-то далеко. Наконец дело дошло до лейтенанта Чехова, и он рассказал нам то немногое, что знал о ваших замыслах. — Коллинз шлепнула по клавише переговорного устройства и вызвала мостик. Когда ответила капитан Дайр, она сказала: — Передай Карен, что мы нашли наших пропащих.

— Понятно. Сказать, что они добились своего?

По кивку Сипака Коллинз сказала:

— Да, — и, опять обернувшись к четверке, добавила: — Разгрузите этого дракона и отправьте восвояси.

Затем она повнимательнее пригляделась к Сипаку с Сибруком, заметила их длинные волосы и подозрительным тоном спросила:

— И как же долго вы там пробыли? Если верить Чехову, вы планировали короткое путешествие — дня три, от силы неделю. Судя же по длине ваших волос, субъективного времени для вас прошло куда больше недели.

Сибрук посмотрел на Сипака, потом на Коллинз, потом опять на Сипака.

— Она рано или поздно все выяснит. Можете и рассказать. — Затем, будто вспомнив о чем-то, Сибрук спросил: — Не влетело ли Чехову из-за того, что он не сказал Карен о наших планах? Или влетело?

Коллинз вздохнула и сказала, глядя на Сипака:

— Нет. Успокоившись, Карен поняла, что Аппукта оказался, так сказать, в неразрешимом положении. На «Заре» вы — его начальник, и, следовательно, он должен выполнять ваши приказы. Узнав, что контр-адмирал опрашивает людей относительно вашего местоположения, он рассказал, что знал. Боюсь, трепку она парню все же задала, но длительной опалы он миновал. Просто некоторое время пробыл в немилости. — Тут она сердито взглянула на Сибрука: — Ну, а вы собираетесь рассказать мне, что случилось, или нет?

Снова поглядев на Сипака, Сибрук передал ей и научный трикордер, и сипаковский медицинский.

— Прочтите записи. Сравнивая показания двух трикордеров, вы получите довольно точную картину случившегося. Мы провели в эпохе Мориты почти три месяца субъективного времени. Если добавить неделю, потребовавшуюся на дорогу в прошлое, и неделю, ушедшую на возвращение в наше время, то получится в общей сложности три с половиной месяца.

— Надо вас обоих обследовать, прежде чем вы вернетесь к работе или отправитесь на планету. — Она махнула рукой в направлении диагностических столов. — Устраивайтесь, а я велю кому-нибудь из специалистов начать.

Шли обычные медицинские исследования, когда в лазарет вошла контр-адмирал Эмерсон. Прежде чем она смогла приблизиться к вернувшимся из самовольной отлучки, Коллинз жестом пригласила ее в свой кабинет. Сипак видел, что они весьма оживленно беседовали. Вышли две дамы как раз когда колдовавшая над ними сотрудница закончила обследование. Вручив Коллинз результаты, она вышла.

— Надо бы вас всех в карцер упечь, — небрежно бросила Эмерсон. Сибрук вздрогнул, а Сипак просто вернул адмиралу ее свирепый взгляд. — Но втиснуть Пэна в камеру будет довольно затруднительно, а уж удержать его там — и подавно. С телепортирующими всегда так… их не удержишь там, где они не хотят находиться. То же самое касается Зиа.

— И что же вы собираетесь с нами делать? — спросил Сипак. — Как только вирус будет синтезирован и выпущен на чужих, наша маленькая ссора сама собой вскорости разрешится. А отправиться в прошлое было нужно в любом случае. Никаких других путей не существовало.

— Укротив свой гнев, я это осознала. Все другие меры ни к чему не привели. Только и оставалось надеяться, что ваша попытка не окажется столь же неудачной. Боюсь, однако, что ваш лейтенант Чехов еще долго постарается не попадаться мне на глаза. Сдается мне, я ему задала хорошую трепку. — Она потерла виски.

Сипак спросил сочувственно:

— Что-то еще не ладится?

— Угу. Эти чужаки сумели незаметно подобраться к поселению Древних. Здания, где расположен компьютер, они не захватили, но там в ловушке оказались и наши, и периниты. У них там достаточно припасов, чтобы продержаться несколько недель… а если затянут пояса, то и побольше месяца. К ним могут добираться огненные ящерицы, но драконы — нет. Места маловато, даже для Пэна. И нуль-транспортировать я их оттуда не могу. То здание облицовано особым покрытием, делающим невозможной безопасную нуль-транспортировку. К тому же я не собираюсь отдавать чужакам компьютер, поскольку очевидно, что именно он — их цель. — Она привалилась к столу — в ее глазах ясно проступила неимоверная усталость — и добавила: — Всякие попытки установить связь с чужими провалились. Мне ненавистна сама мысль об использовании вирусологического оружия, но другого выхода я не вижу.

В эту минуту вошла Коллинз и сказала:

— Сибрук, можете идти. То есть, если Карен не прикажет по-другому. — Эмерсон кивнула. — Свяжитесь со мной, если почувствуете что-либо необычное.

Сибрук натянул рубашку, протянул руку Зиа и вылетел за дверь лазарета настолько стремительно, что Сипак готов был поклясться, что за парнем пыль столбом взметнулась.

Сипак сел, свесив ноги со стола, и потянулся за сорочкой. Но, не успел он ее надеть, как Коллинз сказала:

— Вы же, напротив, останетесь.

— Это еще почему? — спросил Сипак низким, почти грозным голосом. — Я прекрасно себя чувствую.

— А вот результаты обследования этого не подтверждают. Гиповитаминоз, анемия, к тому же в нижних долях легких еще сохраняются инфильтраты. Частота сердечных сокращений выше нормы, артериальное давление — ниже, даже для вулканита, да еще температура повышена не менее чем на два градуса. Вы здесь по крайней мере переночуете, но мне кажется, что вам предстоит провести здесь много дольше одного дня. — Пошарив у себя за спиной, она извлекла набор больничной одежды. Швырнув его вулканиту, Коллинз махнула рукой в сторону душа. — Но начнем с начала. Ультразвук или вода — мне все равно. Потом переодеваетесь и возвращаетесь в кровать.

Сипак сердито глянул на своего коллегу с «Карсона».

— А как же синтез вируса? Вам может понадобиться моя помощь.

Коллинз, скрестив руки, вернула вулканиту его взгляд.

— Благодарю вас, мои люди отлично справятся. А при необходимости мы с вами посоветуемся. Охрану вызывать? Не сомневаюсь, что смогу найти достаточно помощников и среди десантников.

Карен засмеялась.

— Я бы на твоем месте сделала, как мне сказали, Сипак. Она может быть весьма настойчивой. Тереза расскажет, какой она может стать противной, когда решит удержать кого-то у себя в лапах.

Коллинз повернулась к контр-адмиралу.

— А не говорила ли я вам вот только, что, если вы не поспите какое-то время, я лично введу вам успокоительного и поставлю десантников у дверей?

Вскинув руки перед собой ладонями вверх, будто отгоняя злых духов, Карен попятилась из лазарета.

— Уже иду, госпожа доктор. Только скажите, когда этот вирус будет готов к применению.

Коллинз кивнула.

— Мои люди уже работают. Но пройдет не менее суток, прежде чем можно ожидать каких-то результатов, и только еще через два дня мы, может быть, сумеем как-то заразить чужих. — Она бросила Карен какой-то пакетик. Увидев ее вопросительный взгляд, она добавила: — Витамины вам тоже не помешают, и еще там мягкое успокаивающее. Но я буду держать вас в курсе всех дел.

— А я обещаю поспать. На мостике сейчас Тереза. Да, да, она тоже спала. — Карен вышла.

Коллинз снова повернулась к Сипаку, все так же сидевшему на краю диагностического стола с комплектом больничной одежды в руках.

— Хоть вы и старше меня по званию, я, если не ошибаюсь, отдала вам некое приказание. А поскольку начмед тут я…

— Неужели мне и правда все это надевать? — спросил Сипак, держа больничную форму, словно какую-то заразу.

— Мне все равно, во что вы одеты, пока не смущаете моих специалистов! — раздраженно ответила Коллинз. — Только давайте-ка быстрей — душ и постель, пока я в самом деле не вызвала сюда охрану! И помните: мое слово на этом корабле — закон, и без моего разрешения вы отсюда не выйдете.

— Иду, иду!

Притворив за собой дверь душа, Сипак послал Пэну:

«Ты не можешь попросить Зиа принести из моей каюты чистую одежду? Ну, пожалуйста?»

Пэн хихикнул.

«А-а, не хочешь больничное одевать?!»

«НЕТ! Я не болен и не желаю нести на себе соответствующей печати».

«Н-да? Не болен? — Пэн опять хихикнул, пока Сипак послал по их связи чувство крайнего недовольства. — Так и быть, спрошу Зиа, не сделает ли она, как ты хочешь».

Сипак выбрал воду, а потом блаженствовал до тех пор, пока не услышал у двери душа веселое чириканье. Выключив воду, он нагнулся и увидел, как Зиа бросила на пол одежду, о которой он просил.

— Спасибо тебе. Я твой должник.

Огненная ящерка чирикнула еще раз и исчезла в Промежутке.

Вытершись, Сипак натянул штаны и вышел в главный зал лазарета. Коллинз он не увидел, а потому выбрал койку у дальней стены, щелкнув тумблером, включил надкроватный диагностический блок и нырнул под одеяла. Более уставший, чем сам подозревал, он быстро уснул. Не проснулся вулканит, даже когда вошла Коллинз, взглянула на приборы у него над головой и вкатила ему несколько инъекций.

Когда он все же проснулся, то увидел, что на него со смешинкой в глазах смотрит Аппукта Чехов. Заметив, что вулканит открыл глаза, юнец спросил:

— Они вас догола раздели, сор?

Припоминая кое-что из прошлого, Сипак чуть улыбнулся.

— Нет, Пука, не раздели. — Он стряхнул одеяла, чтобы показать парню свои штаны. — Я просто предпочел не переодеваться в больничное.

Юноша кивнул.

— Значит, сем выше звание, тем больше поблажек.

— Не таких уж существенных. Я вынужден тут торчать. Что же касается званий… — Сипак посмотрел Чехову прямо в глаза. — Я слышал, у тебя вышла ссора с контр-адмиралом Эмерсон.

Чехов тут же заерзал. Глядя куда угодно, только не на Сипака, он ответил:

— Мы пришли к единому мнению.

— Не желаешь ли объяснить мне, что случилось? — спросил Сипак.

По-прежнему не глядя на вулканита, Чехов отозвался:

— Вам надо ее спросить, сор. Она расскажет лусе меня.

— Может, и так я сделаю, Аппукта, может, и так. А пока расскажи мне, как поживает Саул и что произошло за время моего отсутствия.

Сипак снова улегся на кровать, недоумевая, отчего же парнишка так тушуется. Однако вулканит решил пока не давить на него.

 

8. НИТЕПАД

Сипак отсутствовал почти две недели. Передав все, что знал и что мог припомнить о планах вулканита, Чехов с головой ушел в работу, возможно дольше оставаясь на планете, чтобы избежать встреч с контр-адмиралом Эмерсон. Когда позволяло время, он старался поближе сойтись с Гвином и Рогантом. В одно прекрасное утро Гвин влетел к нему и воскликнул:

— Сегодня Нити падают над Битрой. Мне разрешили пригласить тебя. Хочешь лететь со мной и Рогантом?

Чехов просиял.

— Еще бы! Я хочу увидеть все это с тех самых пор, как мы прибыли. Когда?

— Не раньше, чем через три часа. А поскольку Рогант и я готовы, мы можем отдыхать, пока нашему Крылу не поступит приказ построиться. Хочешь посмотреть Вейр? Или задать какие-то вопросы?

— Мне бы хотелось и то, и другое, — застенчиво ответил Чехов. — У меня до сих пор не получалось толком рассмотреть что-то или с кем-то побеседовать.

— Тогда — вперед! Сначала я покажу тебе Площадку Рождений. Одна из королев отложила там яйца, — Гвин усмехнулся. — Кто знает, может, на тебя укажет Поиск.

— Поиск? — переспросил Чехов.

— Это означает, что драконы говорят: ты — один из тех, кто, вероятнее всего, совершит Запечатление, — ответил молодой перинит. — Другими словами, установишь с дракончиком связь и станешь всадником.

— Не думаю, что для меня было бы мудро так поступить, — отозвался Аппукта. — На корабле и с Пэном-то бед не оберешься, а уж еще с одним драконом!

Гвин только рассмеялся и стал показывать Чехову Вейр. Вопросы так и сыпались из юноши-индейца, и Гвин отвечал на все. Потом разговор коснулся последнего брачного полета.

— Спариваются ли еще какие-то драконы, кроме золотых и бронзовых? — спросил Чехов.

— Спариваются голубые и зеленые. Иногда с золотыми спариваются коричневые, они же могут сойтись и с зелеными. — Гвин смущенно посмотрел на Аппукту. — Рогант становится достаточно взрослым для первого спаривания. В следующий раз, когда поднимется какая-нибудь зеленая, Рогант, я думаю, полетит за ней.

— Но что происходит, когда спариваются голубой и зеленая? — спросил Чехов. Слегка порозовев, он продолжил: — Я хочу сказать, что… м-м-м… знаю: когда совокупляются золотая и бронзовый, их всадники… м-м… делают то же самое. Но их всадники — женщина и мужчина. А если… и тот, и другой — мужчины?

— Ну и что, они тоже совокупляются, — невозмутимо отозвался Г'вин.

Аппукта вытаращил глаза.

— Ты хочешь сказать?.. Я знаю, что такое бывает, но…

— А! Я понял, о чем ты. — Теперь настал черед Гвина залиться краской. — Если эти двое мужчин чувствуют к друг другу такое… н-ну… я не уверен, как они поступают. Иногда такие отношения продолжаются после спаривания драконов. Но бывает и так, что рядом с каждым из мужчин-всадников во время брачного полета находится его женщина. — Он сглотнул. — Я ответив на твой вопрос?

— Думаю, да. А что же происходит с теми драконами, которым не повезло? И их всадниками? Как они выходят из положения?

— Этого я тоже толком не знаю, — ответил всадник перинитского дракона. — Надеюсь, когда Рогант впервые погонится за голубой, я все выясню.

И тут прозвучал сигнал подготовиться к вылету навстречу Нитепаду. Он продолжался три часа — три часа очень тяжелой работы для всех участвовавших в сражении драконов и всадников. Их строй по-прежнему оставался неплотным из-за боев с чужаками, а это значило, что оставшимся приходилось работать за двоих. Обожгло нескольких драконов и всадников, но серьезных ран никто не получил. Когда они уже заходили на посадку в Вейре Бенден, сидевшие на земле драконы вдруг затрубили.

— Что такое? — прокричал Аппукта, стараясь перекрыть шум ветра.

— Неожиданный Нитепад над холдом Бухтой, и нападение чужих в придачу! Вызывают всех драконов, не получивших ран! Держись, уйдем в Промежуток, как только молодежь загрузит Роганта огненным камнем!

Г'вин быстро поймал и привязал несколько брошенных мешков, и они через Промежуток направились в холд Бухту.

Когда они появились над холдом, Гвин обернулся и сказал:

— Нам нужно не дать Нитям упасть на сражающихся внизу. Чужие уже убили одного дракона и нескольких человек из холда. Вашим… десантникам падающие сверху вместе с чужаками Нити тоже ни к чему. Ты только подавай мне огненный камень, и все будет в порядке.

Чехов кивнул и делал, как ему сказали. Но они оба уже устали после первого Нитепада, и одна Нить их задела. Она обожгла Гвину плечо, а потом упала как раз на самый верх чеховского бедра. Оба парня взвыли от боли и Рогант мигом ушел в Промежуток, замораживая Нить, но не жгучую боль в местах, где она коснулась людей. Когда они вновь появились над холдом, юноши застонали — их ран коснулся ветер.

Гвин повернулся к Чехову и сказал:

— Надо возвращаться в Бенден и показать целителям эти ожоги. Нам на смену идут свежие драконы.

Голубой в мгновение ока перенес обоих парней обратно в Вейр Бенден.

Когда они вдвоем сошли с дракона, на них обрушились лекари — и перинитские, и звезднофлотские. Пока один стаскивал с Гвина куртку, другая начала разрезать на Чехове брюки. Отшатываясь, индеец вскричал:

— Нет! Я в порядке.

— Нам необходимо тебя осмотреть. Ожоги Нитей могут быть опасны, — отозвалась медработница с «Карсона».

Чехов продолжал пятиться, все время прихрамывая.

— Не надо меня осматривать.

— Нет, надо, лейтенант, — раздался голос у него за спиной. — Все ожоги Нитей должны быть обработаны, пока не присоединилась инфекция.

Резко обернувшись, Чехов увидел контр-адмирала Эмерсон. Он попытался вытянуться по стойке «смирно», однако ожог бедра не позволил ему это сделать.

— Госпожа адмирал!

— Выбирайте, Чехов. Или вы мне позволите осмотреть вашу рану и обработать ее, или присутствующему здесь мичману. — Она указала на ту самую девушку-медика, которая с самого начала пыталась оказать ему помощь. Сипак рассказывал ей о стыдливости Аппукты, в особенности касательно определенных частей его тела. Эмерсон не имела специальной медицинской подготовки, но за последние недели она повидала достаточно ожогов от прикосновения Нитей и знала, как их обрабатывать. Поэтому Карен хотела дать ему определенную свободу выбора в том, что касалось его собственного тела.

Чехов глянул через плечо на мичмана медслужбы. Выглядела она не старше его, и теперь вместе с перинитским целителем посмеивалась над Гвином. Он снова посмотрел на Эмерсон. При виде более зрелой женщины, без смеха смотревшей на него в ожидании ответа, он уступил:

— Я позволю вам осмотреть меня.

— Тогда пойдем.

Прихватив горшок с болюйди-травой и бинтов, Карен направилась в пустой вейр Сипака. Она не оборачивалась, уверенная, что Чехов следует за ней.

Вздыхая, парень хромал за контр-адмиралом. Он надеялся, что Карен не будет столь же расстроена им, как две недели назад — в конце концов, он САМ виноват, что получил ожог. Когда они вошли в вейр, Эмерсон зажгла несколько ламп, добавив света, затем приказала:

— Раздевайся!

— Но… госпожа адмирал!

Чехов знал: приказ есть приказ, но его трепет перед адмиралом просто не мог ему позволить лишиться всей его одежды вкупе с достоинством. Особенно перед женщиной!

Эмерсон притопывала ногой и свирепо смотрела на стоявшего перед ней парня.

— А как еще, по-твоему, я могу взглянуть на рану? Глаза у меня не рентгеновские, как ты, возможно думаешь обо всех в чине выше капитана. — Но тут ее взгляд смягчился и она сжалилась над ним. — Ладно. Я отвернусь. Трусов можешь не снимать, но я должна буду убедиться, что никаких других ран, кроме явного ожога бедра, ты не получил.

— Есть, госпожа адмирал.

Чехов подождал, пока адмирал отвернется, и быстро стащил летную одежду. Он благодарил удачу за то, что сегодня утром вместо набедренной повязки решил надеть форменное белье. Иначе адмирал и над этим могла бы подтрунивать. Он подошел к кровати Сипака и осторожно лег. Ожог начинал болеть по-настоящему сильно, хотя он и не собирался признаваться в этом Эмерсон.

— Я готов, госпожа адмирал.

Эмерсон обернулась и приблизилась. Когда она склонилась осмотреть рану, Чехов отвернулся, уставившись в стену. Карен покрыла его ногу толстым слоем мази; сразу стало легче, а вскоре боль и вовсе прекратилась. Перевязывая место ожога, она бормотала себе под нос. Потом сказала:

— Вставай, лейтенант.

Приподнявшись, затем встав, он спросил:

— Засем?

— Надо укрепить повязку, чтобы она не соскользнула. Для этого придется обернуть бинт вокруг твоей талии. Ты знаешь, — сказала она словоохотливо, — если бы этот клочок нити упал хоть немного повыше, остаток жизни ты бы пел сопрано. Медики Федерации могут заменять утерянные конечности и некоторые внутренности, но до половых органов пока еще не добрались.

Аппукта Чехов покраснел с головы до пят. Не зная, поддразнивает адмирал или говорит серьезно, он спросил:

— Насколько серьезна моя рана, госпожа адмирал? Надо ли мне являться в лазарет?

— Нет, если будешь ухаживать за раной. Иными словами, менять повязку не реже двух раз в день и смазывать ожог. — Эмерсон стояла со смешинкой в глазах. — Будет шрам. Если захочешь, его можно будет позже легко удалить в лазарете. Пока же менять повязки и следить, не началось ли воспаление, смогу либо я, либо доктор Коллинз, или еще кто-то — на твое усмотрение.

— А разве не могу я делать это сам? — чуть умоляюще спросил Чехов. — Я вполне справлюсь со сменой повязок. Не так уж это сложно.

— Да, но, если присоединится инфекция, а ты этого не заметишь, то можешь потерять ногу, а заодно — и кое-что другое. — Чехов сглотнул, снова вспыхивая и бессознательно прикрывая рукой некую весьма ранимую область. Адмирал продолжила: — Например, жизнь.

— Я попрошу Гвина помочь. А я послежу за его плечом. Можно так сделать? — спросил юноша едва ли не отчаянно. Ему очень хотелось, чтобы повязки менял мужчина, а не женщина, и, поскольку Сипака поблизости не было…

— Можно, только если у кого-то из вас начнется воспаление, не забудьте показаться целителям.

— Слушаюсь, госпожа адмирал. Я могу идти, госпожа адмирал? — Он потянулся за своей одеждой, почти отчаявшись избавиться от неловкости.

— Только не забывай, что я сказала, лейтенант.

Эмерсон смотрела, как парень вновь натягивал летный костюм; когда штаны задели повязку, она сочувственно поморщилась. А потом повернулась навстречу очередным дурным вестям о самой последней атаке чужих на холд Бухту.

 

9. ВИРУСНАЯ ВОЙНА

Контр-адмирала Эмерсон разбудил настойчивый сигнал устройства внутренней связи. Посмотрев на хронометр, она увидела, что ей позволили проспать почти восемь часов. Этого, однако, хватило не более чем на то, чтобы едва коснуться краешка ее безмерной усталости. Она загнала себя больше всех, и теперь начинала за это расплачиваться. Но до тех пор, пока они не одолеют чужих, времени на отдых не будет. Сейчас они, по крайней мере, располагали одним пленным, которого можно было изучить — десантники сумели его захватить ценой многочисленных ранений своих товарищей, и теперь птицеподобное существо содержалось в охраняемом изоляторе лазарета.

Нажав на переключатель, она сказала:

— Да?

— Вирус растет хорошо, Карен, — донесся из переговорного устройства голос доктора Коллинз. — А специалисты инженерной службы задумали штуковину, которая взорвется над их цитаделью. Впрочем, потребуется не менее двух дней, чтобы сделать и проверить ее.

— Дай мне принять душ, перекусить чего-нибудь и просмотреть последние сводки. Ой, а как там Сипак?

— Проснулся и бузит. Ему хочется на волю, но мне не нравятся инфильтраты, сохраняющиеся у него в легких. Я сказала, что надо потерпеть еще денек, а если будет вымудряться — проторчит все десять.

Карен рассмеялась.

— Хочешь, я с ним поговорю?

С другого конца линии послышался вздох.

— Не мешало бы. К нему заходил лейтенант Чехов, поэтому, думаю, Сипак так и задергался. Он знает, что Чехов собирается вернуться на Перн, и ему тоже хочется.

— Кстати, об этом юном лейтенанте… Как его ожог?

— В жизни не видала, чтоб кто-то так пугался докторов! Стоило мне обмолвиться, что неплохо бы его осмотреть, как он уже пятился, бормоча: «Г'вин говорит, все прекрасно заживает!», а потом упомянул какие-то твои слова. Сипак уселся в постели и засмеялся. И я отпустила лейтенанта, — в голосе Коллинз чувствовалась досада.

— Я разберусь. Отбой.

Одевшись и поев, Эмерсон отправилась на мостик. Сменяя капитана Дайр, она спросила:

— Есть новости относительно компьютерного центра?

— По-прежнему окружен. Сьюзен и другие все так же отражают нападения чужаков; те не могут прорвать их оборону. Десантники готовы вмешаться. Они уже отбили холд Бухту.

— Потери?

— Убитых нет, по крайней мере, среди десантников. Несколько раненых, но, по-моему, ничего серьезного.

— Спасибо.

Эмерсон села в командирское кресло. Затем повернулась к дежурному офицеру связи и сказала:

— Если Чехов еще не нуль-транспортировался на планету, пришлите его на мостик. Если он там, отзовите его как можно скорее.

— Слушаюсь, госпожа адмирал. — После быстрой проверки он обернулся и сказал: — Он уже внизу и сейчас патрулирует с одним из всадников. Но Пэн говорит, что свяжется с ним и передаст, что вы его вызываете на корабль.

Кивнув, Эмерсон снова обратилась к Дайр.

— Я буду в лазарете. Пришлите его туда, когда вернется. Да, вот еще что: если он патрулирует с Гвином, то я бы хотела увидеть и всадника.

— Гвина? — спросила Дайр.

— Я придумала, как применить наш вирус, но для этого нужен Г'вин и его дракон. Приказывать всаднику не в моей власти, но попросить я могу. — Эмерсон повернулась и ушла с мостика, оставив Дайр в некотором смущении.

Войдя в лазарет, она увидела Сипака, сидящего в постели и недовольно глядящего на покоящийся перед ним компьютерный терминал, скрестив руки на голой груди.

— Похоже, мне нравится твоя новая прическа, — заметила она, подходя ближе и забрасывая длинный локон ему за плечо. — Когда думаешь постричься?

— Как-нибудь на днях, — в тон ей ответил вулканит. — А пока… — Он пожал плечами. — Это так важно?

— Сейчас нет. Да и в дальнейшем, по-моему, тоже. — Опершись на кровать, она сказала: — Но вот сегодня утром я прослышала о затруднении другого рода. Так вот, ты добровольно останешься в лазарете, пока Марша не признает тебя годным к службе, или тебе ПРИКАЗАТЬ?

— Ты этого не сделаешь.

— Сделаю. А после того фокуса, который ты выкинул, тут еще и охрану выставить не мешает, а уж отсюда — прямиком в карцер. Я по-прежнему могу это устроить, ты ведь знаешь.

— Можешь, — Сипак уронил голову на подушки. — Почему же ты поступаешь иначе?

— Потому, что ты добился успеха, — Эмерсон потерла лоб. — Но здесь пробудешь, пока не выпишут.

— Идет.

— А еще не станешь бунтовать и расстраивать Маршу. Делай, что она говорит, и принимай все предписанные ею лекарства. — Эмерсон еще раз взглянула на Сипака. — А ты почему не в пижаме?

— Уступи мне хоть в чем-то! — воскликнул он. — На все согласен, только не больничная одежда. Марша не возражает.

Карен хмыкнула и уже открыла рот, чтобы ответить, но, не успела она слова вымолвить, как услышала хихиканье у себя за спиной. Обернувшись, Эмерсон увидела в дверях ухмыляющегося Чехова и явно взволнованного юношу-перинита.

— Вы хотели что-то сказать, лейтенант?

— Сипаку, госпожа адмирал. — По ее кивку он выглянул из-за нее и сказал: — «Ты — мне, я — тебе» — честная сделка, сор. Расслабьтесь и получайте удовольствие. — Он снова хихикнул.

— Соглашайся, Сипак. И можешь оставить все, что на тебе… — Она многозначительно посмотрела на простыню, укрывавшую нижнюю часть тела вулканита, — …надето. — Затем она перевела взгляд на стоявшую в дверях парочку. — Так, лейтенант, я слышала, у вас с доктором Коллинз сегодня поутру спор вышел?

Чехов глотнул.

— Нет, госпожа адмирал. Я только сказал ей о нашем с вами договоре. — Он посмотрел на своего друга. — Это Гвин. Он вам скажет, что моя рана прекрасно заживает. — Гвин энергично закивал.

— Хм-м-м… Видите вон ту комнату? — Эмерсон показала на один из изоляторов. Чехов кивнул. — Я желаю взглянуть там на вас и ваши раны. Пять минут.

— Госпожа капитан! — взмолился Чехов.

— Могу позвать доктора Коллинз…

Чехов схватил Гвина и направился в указанную комнату, объясняя что-то по дороге. Когда Эмерсон двинулась было следом, Сипак спросил:

— Раны? Какие раны? Что там еще Пука натворил?

— Их обожгли Нити, когда они защищали холд Бухту, пока десантники сражались с чужаками два дня назад. Ничего серьезного. — Она обернулась к Сипаку и сказала: — В один прекрасный день тебе придется рассказать, почему это твой юный лейтенант так стесняется докторов. — И она вошла в изолятор.

Чехов уже лежал на диагностическом столе, прикрывая рукой глаза. Она прощупала рану, чтобы удостовериться в отсутствии каких бы то ни было признаков инфекции.

— Выглядит неплохо. — Поворачиваясь к Гвину, они спросила: — Как долго обычно заживает ожог Нитей?

— С неделю. — Он глотнул и добавил: — Госпожа адмирал…

— Не надо называть меня «госпожа адмирал», Гвин. Ты — не из моей команды. Зови меня Карен. Если привык к титулам, подойдет «Предводительница». Но обращаться ко мне по правилам Федерации тебе, право, не нужно. А теперь дай-ка я взгляну на твое плечо. — Она проделала то же самое, что и с бедром Чехова. — Вы оба хорошо друг за другом ухаживаете. Продолжайте в том же духе. Одевайтесь, а я буду вас ждать в зале собраний номер два.

Когда двое парней вошли в указанное помещение и уселись, Эмерсон сказала:

— Я слышала, вам, наконец, разрешили летать. И в Промежутке тоже?

Г'вин кивнул.

— Если наши раны заживают нормально и мы недолго остаемся в Промежутке, Лесса не возражает. С Нитями она нам, впрочем, воевать еще не позволит.

— Хорошо. А теперь, Гвин, я хочу тебе рассказать об одной задумке. Если тебе она не понравится или тебе станет не по себе, ты не обязан принимать в ней участие. Понимаешь? — Гвин кивнул, и Эмерсон продолжала. — Вы вдвоем больше всех наблюдали за цитаделью чужаков и наносили ее на карту. Сипак доставил жизнеспособный вирус. Доктор Коллинз сейчас его синтезирует. Инженерная служба может сделать устройство, необходимое для доставки вируса к вражеской крепости. Мне хотелось бы, чтобы его бросил на них не транспортер. Прекрасно подошел бы дракон и всадник, или всадники, предпочтительно — знакомые с местностью. Ну как, играете вы в эту игру?

— Какую игру? — хором спросили оба.

— Я спрашиваю, согласны ли вы.

Гвин посмотрел на Аппукту, который согласно кивал головой. Но, все еще неуверенный, он уточнил:

— Как долго мы пробудем над тем местом, близко ли потребуется подобраться и какова вероятность, что чужие на нас нападут?

— Чтобы сбросить бомбу, вы должны оказаться прямо над цитаделью. Много ли понадобится времени — зависит от вас. Можете вы попасть туда через Промежуток, или придется лететь откуда-то еще?

Чехов наклонился и зашептал что-то другу. Потом Гвин сказал:

— Если Пука говорит верно, то я смогу направить моего дракона прямо в небо над их главным строением.

— Тогда вам понадобится пробыть там ровно столько времени, чтобы привести в действие взрывное устройство и бросить его. Чужие не должны успеть отреагировать ни на вас, ни на бомбу. — Эмерсон откинулась в кресле и спросила: — А что же ты такое сказал Гвину, Чехов?

— Я сказал ему, госпожа адмирал, что наш корабль располагает необходимым оборудованием и может обеспечить его отчетливым изображением любого места с заданной высоты, и ему будет куда направлять дракона. — Он сел прямо, словно аршин проглотил.

Эмерсон кивнула.

— Значит, вы сделаете это?

Гвин повторил ее жест.

— Если Лесса не будет против. Она должна знать, чем я занимаюсь. Она — моя Предводительница.

— Тут ничего сложного. У нас с ней встреча через час; отсюда и отправимся. Если она согласится с моим планом, то вам вдвоем, — прошу прощения, втроем — нужно будет сбросить упомянутое устройство тотчас после рассвета по времени Южного Материка примерно через неделю. — Она встала. — А сейчас, не сомневаюсь, у вас найдутся дела, как и у меня. Можете быть свободны.

Она оказалась на мостике незадолго до того, как мичман Ручной (к его фамилии прилипла кличка «Медведь»), специалист-ремонтник, трудившийся над созданием оружия, предположительно действенного против чужих, появился там именно с таким оружием. Он вручил его капитану Дайр, а та передала смертоносный предмет Эмерсон со словами:

— Потрудился на славу. Я просмотрела итоги проверки в голографическом отсеке, и, скорее всего, оно придется чужакам не по вкусу. Как намерены его использовать?

— Толком еще не знаю, — отозвалась Карен. — Надо подумать. Сколько их уже сделано или может быть сделано быстро?

Мичман Ручной почесал а затылке, потом сказал:

— Вот одна; есть еще прототип. По крайней мере пару я смогу сделать и отладить… ну, скажем, через двенадцать часов.

— Благодарю вас, мичман. Приступайте. — Когда он покинул мостик, Эмерсон повернулась к Дайр и спросила: — Так как, ты сказала, действует эта штука?

— Судя по тому, что выяснил мичман Ручной, металлические перья чужаков содержат значительную примесь силибида — силиконо-карбида. Вот почему наши фазеры не особенно действовали на этих созданий, в отличие от пламени. Он сотворил это оружие, исходя из предположения, что интенсивное электромагнитное излучение способно уничтожить чужих. — Она повертела оружие в руках. — Второй выстрел из этой машинки оглушил чужого настолько, что тот перестал двигаться — по крайней мере, его имитация в голографическом отсеке. Проверить это оружие в настоящем бою еще не представилось возможности.

Эмерсон кивнула. Прежде чем она заговорила вновь, послышался ужасающий визг, казалось, наполнявший весь корабль невыносимым, рвущим барабанные перепонки шумом. Поворачиваясь к посту связи, она спросила:

— Это что такое? Уберите немедленно.

Офицер связи поколдовал над своими циферблатами, затем обернулся и сказал:

— Источник звука — не здесь. Но то, что этот шум вызывает, использует нашу систему связи в качестве резонатора.

Тут свистнуло переговорное устройство. Хлопнув по кнопке, вмонтированной в рукоятку ее кресла, Эмерсон сказала:

— Мостик.

Когда открылся канал связи, визг стал еще громче.

— Лазарет. Только что проснулся чужой, которого прислал нам капитан Робертс. Он у нас за двойным силовым полем, но даже десантники не могут твердо обещать, что оно его надолго удержит. Не подскажете, как нам его снова утихомирить?

— Нет пока… — Эмерсон примолкла. — Впрочем, есть кое-что. — Она повернулась к Дайр и сказала: — Пусть Ручной встретит тебя внизу. Он сможет показать, как работает его устройство на самом деле. Я бы тоже пошла, но у меня встреча с Лессой меньше чем через десять минут. Будет толк от машинки — сообщите. Если это оружие действенно, и если оно не слишком тяжело для огненной ящерицы, мы сможем послать его Сиверт и другим защитникам компьютерного комплекса в поселке Древних. — Повернувшись к переговорному устройству, она спросила: — Вы все слышали?

— Так точно, госпожа адмирал. Будем ждать. Коллинз отключается.

Уже готовая покинуть мостик, Эмерсон спросила коммандера Фенске:

— Кстати, о Сиверт. Как они там, держатся? Они ведь уже неделю в осаде.

— Как и раньше, госпожа адмирал, — ответил офицер-исследователь, вулканит Фенске. — Чужие не могут войти, а Сиверт и другие — выйти. Мы продолжаем работать над тем, чтобы обойти защитную оболочку, которой Древние окружили компьютерный зал, но пока не добились успеха.

— Как у них с пищей и водой?

— С этим, благодаря огненным ящерицам, затруднений нет, госпожа адмирал, — отозвался он. — Помещение там, однако, закрытое, плохо вентилируемое, и они сообщали, что холодный душ или купание в озере Вейра Бенден пришлись бы весьма кстати.

Эмерсон на мгновение улыбнулась, но сразу же посерьезнела.

— А как дела у десантников? Не собираются прорвать блокаду чужих?

— Нет, госпожа адмирал. Чужие тоже разбили там лагерь. Их там в любое время не меньше полусотни, если не больше — слишком много, чтобы у десантников появилась возможность подобраться ближе. Поэтому осажденных атакуют почти непрерывно. Но дальше внешних дверей они пока не прорвались. За этим коммандер Сиверт следит.

— Благодарю. Фенске, принимаете командование до возвращения Дайр. Я буду у Лессы. Сообщайте обо всем.

— Есть, госпожа адмирал.

Эмерсон нуль-транспортировалась в зал совещаний Лессы. Обсудив с Предводительницей последние события и получив заверения в том, что огненные ящерицы верно передают сообщения бойцов из компьютерного комплекса Древних, она спросила мнения Лессы по поводу своего намерения сбросить вирусную бомбу на главную цитадель чужих, а, возможно, и еще одну — на осаждавших. Изготовить другую бомбу, меньшей мощности, больших трудов не составит. Когда Лесса одобрила план Карен и согласилась отрядить для этой цели Гвина и его дракона, Эмерсон уведомила корабль об итогах встречи и дала указание нуль-транспортировать оба устройства прямо в Вейр Бенден.

Немного позже к ним в комнату вошел мичман Ручной с двумя экземплярами своего оружия. Поклонившись Лессе в знак уважения ее статуса, он повернулся к Эмерсон и заявил:

— Это устройство подействовало на чужака в лазарете, как и предсказывалось. — Усмехнувшись, мичман добавил: — Погас, как лампочка! И до сих пор не «включился». Я дал одно «ружьишко» десантнику, стоящему на страже у изолятора. Капитан Дайр хотела, чтоб я доставил эти игрушки сюда и научил десантников ими пользоваться.

— Минутку. Одна из них мне очень нужна, но, чтобы объяснить, как ею пользоваться, мне понадобится своего рода транслятор. — Эмерсон сосредоточилась и позвала Пэна:

«Ты здесь? Сипак говорил, что ты вернулся на Перн».

Пэн неохотно ответил:

«Я — у озера. Хотите от меня чего-то, требующего энергии? Марша велела мне сегодня и завтра отдыхать».

Мысленно смеясь, она ответила:

«Нет. Просто хочу, чтобы ты связался со Сью Сиверт. Сможешь?»

«Какие вопросы! Куда явиться?»

«Если сможешь сюда — прекрасно. Да, прихвати с собой Чехова и Гвина. Для них все готово, и, чем скорее мы напустим на чужаков этот вирус, тем лучше».

Не прошло и минуты, как маленький бронзовый появился рядом с Эмерсон, ошарашив мичмана Ручного. Последний отскочил на несколько футов, прежде чем опомнился, затем окинул оказавшегося по соседству дракона отчасти профессиональным взглядом. Пэн ответил ему тем же, медленно вращая глазами. Скоро прибежали и Чехов с Гвином.

— Пэн, я хочу, чтобы ты передавал Сиверт наставления Ручного по использованию этого устройства. Одна из огненных ящериц сможет телепортировать его ей; но, коммандер должна знать, как им пользоваться. Ты сможешь это сделать?

Пэн кивнул, затем мысленно добавил:

«Так я вам нужен только в качестве живого передатчика? О-о-о!» — Он возвел оба своих больших глаза небу, словно спрашивая у богов позволения не верить сказанному.

В ответ Эмерсон шлепнула его по боку и обернулась к Ручному.

— Просто говорите ему все, что бы вы хотели сказать Сиверт. Пэн передаст ей ваши объяснения, а потом — ее вопросы. Он может вызвать и одну из огненных ящериц, чтобы доставить это оружие Сиверт. Когда покончите с этим, передайте вторую штуковину на базу десантников в холде Бухта и вручите капитану Робертсу. Объясните ему, для чего она и как ей пользоваться. Потом поглядите, много ли вы еще таких же сможете собрать сегодня.

— Слушаюсь, госпожа адмирал.

Ручной повернулся к Пэну, а Эмерсон — к стоявшим перед ней юношам.

— Так. Вот эти устройства. Чтобы они не сработали случайно, парни из инженерной службы вместо переключателя или кнопки установили рычажок под крышкой. Вам следует оказаться не менее чем в тысяче футов над их базой. Все, что от вас требуется — это появиться там, привести в действие устройство, бросить его и снова уйти в Промежуток. С момента включения взрывателя у вас — пять секунд. Удалите крышку рычажка заранее — перед прыжком в Промежутке к их цитадели. Вам останется, таким образом, только повернуть рычажок и бросить ее. Понятно?

Чехов посмотрел на устройство. Он задал несколько вопросов, чтобы уяснить все до конца, затем встал и сказал:

— Понятно, госпожа адмирал. Когда надо это сбросить?

— Как мне говорили, вирус более активен, когда на земле еще лежит роса и солнце не так высоко. Когда над той местностью должно рассвести?

Гвин закрыл глаза и прикинул. Потом по выражению его лица контр-адмирал Эмерсон поняла, что он сверяется со своим драконом, Рогантом.

— У них солнце встает раньше, чем у нас, значит, рассвело там несколько часов назад. Если хотите, можем сместиться во времени. Так не надо будет ждать до завтра, чтобы сбросить ваши… устройства.

Эмерсон задумалась.

— Если Лесса не против, сделайте это. А нет — подождите до завтра. Вопросы есть?

Оба юноши посмотрели на нее, потом покачали головами.

— Свободны.

Они повернулись, взяли взрывные устройства и быстро вышли, обсуждая, что надо сделать для выполнения своей задачи.

Через два часа — Эмерсон как раз снова терла лоб, гадая, когда же она хоть немного поспит и поспит ли вовсе — перед Карен появился Чехов.

— Госпожа адмирал? — обратился он и, по ее кивку, продолжил: — Оба устройства взорваны на рассвете сегодня утром. Лесса позволила нам сместиться во времени.

— Ты случайно не знаешь, когда мы увидим какие-то результаты воздействия вируса? — спросила она.

— Сипак просил передать вам, госпожа адмирал, что должно пройти по меньшей мере два дня, а может, и больше. Но даже это — грубое приближение. Он сейчас изучает, что говорит история насчет этого вируса. Периниты заболевали в течение двух дней. Если им суждено было умереть, то умирали они в первые пять дней болезни. Он не знает, как именно вирус подействует на чужих. Он может только твердо сказать, что подействует — так или иначе.

— Спасибо, лейтенант. Теперь, полагаю, все, что нам остается — это ждать.

 

10. УДИВИТЕЛЬНЫЕ ОТКРЫТИЯ

После того, как Чехов и Г'вин, оседлав голубого Роганта, сбросили вирусные бомбы, сместившись во времени, всем оставалось только ждать. Сипаку, по-прежнему заключенному в лазарет, ожидание давалось особенно тяжко. Он не мог спускаться на планету, чтобы следить за тем, начал ли действовать вирус, а поскольку Марша Коллинз, начмед «Карсона», хотела, чтобы вулканит отдохнул, она допускала к нему лишь некоторых посетителей и ограничила доходивший до него поток информации.

Вместе с Сипаком решил не покидать корабля и Пэн; принятию такого решения способствовал день, проведенный в одиночестве на Перне. Благодаря своему размеру и умению выгодно его использовать он оказался среди тех, кому поручили сторожить все еще содержавшегося в камере-изоляторе чужака. Четыре дня, когда пришлось ждать, пока подействует вирус, Пэн проводил основную часть своих дежурств в лазарете. По какой-то причине чужой в его присутствии вел себя спокойнее. По крайней мере, он не визжал целыми днями что есть мочи и не валялся в беспамятстве, когда корабль уставал от его зубодробительных воплей. Поскольку контр-адмирал Эмерсон не желала ни убивать чужого, ни держать его в бессознательном состоянии, она предпочла, чтобы его караулил тот, кто не тревожил бы хохлатое птицеподобное существо.

На пятый день после взрывов вирусных бомб до Сипака и Пэна дошли известия о том, что вирус, кажется, действует. Чужие падали с небес и либо погибали от удара о землю, либо падали уже мертвыми. Все пришельцы сосредоточились в двух своих главных цитаделях — той, что располагалась в горах, и рядом с компьютерным комплексом.

После бомбардировки узник-чужак становился с каждым днем все тише и тише. На четвертый день он перестал кричать и только сидел в своей тюрьме с самым угнетенным видом. На своих стражей он едва глядел. Исключение он делал только для Пэна.

С Пэном существо, кажется, пыталось общаться. Чужой «говорил» на своем кричаще-щебечущем языке большую часть времени, когда Пэн стоял на, посту. Остаток дежурств Пэна хохлатый сидел с сосредоточенным выражением лица и пристально смотрел на молодого бронзового дракона.

Пэн, в свою очередь, не сводил глаз с пришельца, чувствуя некоторое неудобство, когда Сибрук и Зиа, его золотая огненная ящерица, зашли проведать Сипака. Они вдвоем впервые оказались лицом к лицу с бодрствующим птицеподобным созданием. До этого оно либо спало, либо пребывало в беспамятстве после выстрела из оглушающего ружья. Чужой подпрыгнул от удивления и во все глаза стал таращиться на Зиа, примостившуюся у Сибрука на плече.

Зиа чирикнула, глазея на чужака в ответ. Потом чирикнула еще раз, теперь уже с некоторой неловкостью в голосе. Переведя взгляд на бронзового сородича, она спросила:

«И долго он так?»

«Весь день. Когда не смотрит на меня, то сводит с ума своим чириканьем. Думаю, он пытается со мной заговорить, — с озадаченной физиономией говорил Пэн. — Но почему именно со мной? Я ведь всего-навсего мичман. От меня ничего не зависит, и я, вне всяких сомнений, не смог бы ничего СДЕЛАТЬ!»

«Может быть, ты в чем-то особенный», — откликнулась Зиа.

«Но в чем? — спросил Пэн, смущенно вращая глазами. — С чужими пытались вступить в контакт все, включая и телепатов. Что я могу?»

Сибрук, слушавший более-менее общедоступную беседу, сказал:

— Что кто может — никому не известно. В прошлом даже войны удавалось укротить благодаря усилиям отдельных личностей. Почему бы тебе не попытаться ответить этой птичке?

— Говорить с этой птичкой!?! — раздался оскорбленный возглас с одной из кроватей.

По меньшей мере на половине коек лежали раненые, из них изрядное количество составляли десантники. Остальные места заполняли члены экипажа «Карсона» и другие представители Федерации, не имевшие, в отличие от перинитов, естественной невосприимчивости к вирусу гриппа и находившие в различных стадиях выздоровления от легкой формы той же болезни, которая поразила чужих. Поскольку люди и другие существа, входившие в Федерацию, некоторой устойчивостью к вирусу все же располагали, да и медицина делала свое дело, никто от вирусной инфекции не умирал, хотя многим больным искренне этого хотелось. В тяжелых случаях пациенты страдали от бесконечной тошноты, рвоты, поноса, головной боли, головокружения и других симптомов гриппа. Таким больным предстояло длительное стационарное лечение.

Один из раненых десантников едва не выпрыгнул из кровати. Только больная нога помешала ему вскочить и подбежать к Сибруку. Он закричал:

— Это он и его приятели упекли нас сюда! Если бы они хотели с нами говорить, могли бы давным-давно это сделать. По мне — так пусть все сдохнут!

Раздался другой голос:

— Сдохнут? А если нет? Вирус может на всех и не подействовать. Значит, придется опять с ними воевать. Я, например, не желаю этого делать, не имея оружия получше. По-моему, надо дать дракону попытаться с этой тварью сговориться. Может, удастся со всем этим покончить, пока опять кто-то не покалечился или погиб.

По всей палате тут же начался сердитый гомон. Не давая ему перерасти в настоящую перебранку, заговорил Сипак:

— Дайте Пэну попробовать, пока вы все не поссорились и не передрались. Вы добьетесь лишь того, что пробудете здесь намного дольше, чем того желает доктор Коллинз. В конечном счете, неважно, как мы выясним, почему чужие на нас нападают. — Он опустился на постель. — Приступай, Пэн.

Пэн уселся перед камерой чужака и стал в упор смотреть на него. Когда чужой понял, что Пэн хочет попробовать вступить с ним в разговор, он начал глядеть в ответ. Пэн счел, что достаточно времени провел рядом с пришельцем, и, хотя язык существа отличался от известных дракону, они смогут общаться.

Прошло, как показалось Пэну, очень много времени, прежде чем он услышал в голове слабый голос. И сказал этот голос только одно слово:

«Почему?»

«Что — «почему»?" — задал вопрос Пэн, стараясь сколь возможно утихомирить свое волнение.

«Почему вы позволили вашим домашним зверькам на нас нападать? И почему вы не отвечали на наши попытки наладить связь с вами?»

«Какая связь? — недоуменно спросил Пэн. — И что за зверьки? У нас нет домашних зверьков».

«Вы имеете в виду огненных ящериц? — вмешалась Зиа, слушавшая их беседу и передававшая ее основное содержание Сипаку и Сибруку. — Мы с вами не воевали».

«Вы — телепаты, как и мы, — отозвался чужой. — И все равно не отвечаете на наши телепатические послания. Почему? Это ваши любимчики не дают вам общаться с другими разумными ящерами? Вы покрыты чешуей и теплокровные, как мы».

«Любимчики? Я все-таки не понимаю, что вы тут имеете в виду. — Пэн посмотрел на Сипака, который подошел и стоял рядом со своим напарником. — Драконы говорят между собой и со своими всадниками. Я необычен в том, что могу и хочу говорить не только со своим всадником».

«Домашние зверьки! — воскликнул чужой. — Я имею в виду тех мягкотелых, бледных слизней, которые катаются на шеях тебе подобных. Неужели их ярмо нерушимо? Как могут управлять каждым вашим движением такие безмозглые паразиты? Вроде вон того, с остроконечными ушами, — чужак склонил голову в сторону Сипака, — который стоит сейчас рядом с тобой. И всех остальных, окружающих тебя здесь, в этой тюрьме, в которую они меня бросили».

— Всадники! — выдохнул Сибрук. — Любимчиками он называет всадников! Но мы — не домашние зверьки драконов!

— Однако он этого не знает. Пэну придется каким-то образом убедить его в нашей разумности.

Пэн вполуха прислушивался к беседе, пытаясь сообразить, что же сказать. По-прежнему не сводя глаз с пришельца, он осторожно спросил:

«Почему ты решил, что существа, летающие у нас на спинах — домашние зверьки? Откуда вы?»

«Мы — из звездной системы****, - название никак не желало переводиться во что-либо понятное Пэну, поэтому он назвал ее Деревом. — Наша планета называется****, - снова туманное слово, которое Пэн окрестил Гнездом. — Наш вид в этой системе главенствует».

«Есть ли в вашей системе существа, похожие на наших всадников?» — спросил Пэн.

«Есть, их употребляют в пищу. Слизнями мы кормим наших подрастающих птенцов».

«Вы сталкивались с подобными существами во время ваших путешествий?»

Мысли чужого окрасило презрение.

«Да. И все они сопротивлялись нашим усилиям управлять их мирами надлежащим образом. Подобным созданиям недостает ума распоряжаться своими собственными жизнями, тем более — пригодными для жизни мирами».

«Вы когда-нибудь встречались с иными разумными видами?» — снова спросил Пэн. Сипак слушал, понимая, на какие мысли старается Пэн навести чужого.

«Вы — первые разумные, похожие на нас, с которыми мы встретились. Потом мы не могли побудить вас к общению с нами. Похоже было на то, что нашему взаимопониманию мешают существа, сидящие на ваших спинах. Поэтому мы решили перебить этих личинок, чтобы вы могли с нами общаться». — Чужак обвел взглядом кольцо окружавших его загончик. Пэн видел, как он пытается подавить дрожь.

«Вы никогда не предполагали, что во вселенной есть и другие разумные виды, кроме вас самих? И что они могут быть непохожими на вас?»

«Да! Но…»

«И создания, похожие на безмозглых личинок вашей планеты, в другом мире могут оказаться разумными существами? — безжалостно продолжал Пэн. — Некоторые из разумных существ, стоящих вокруг меня, привыкли видеть в вам подобных лишенных разума тварей, сидящих на деревьях и щебечущих целый день. К тому же неплохих на вкус. Тем не менее, они пытались наладить связь с вами, явно разумными. Они удивлялись, почему ВЫ предпочли не отвечать на их послания».

«Но они не могут быть разумными! Это же еда!» — возмутился чужой.

«Возможно, на вашей планете — еда. Но за пределами вашей системы это — люди, с которыми стоит поговорить. — Пэн присел на корточки. — Они, как и вы, не заслуживают избиения. А мы устроим вам избиение, если придется. Однако, это повлечет за собой большие потери и с нашей стороны. Такие, как мы, предпочитают говорить, а не драться, если есть выбор. — Тут он кивнул в сторону Сипака. — Это — мой всадник и мой друг. Я верю ему без остатка, и он платит мне тем же. Ни он мной не управляет, ни я им. Мы оба — разумные существа, и самостоятельно принимаем решения».

«Ты хочешь сказать, что он, — недоверчиво переспросил чужой, — разумен?»

«Как и все остальные, которых вы пытались уничтожать и здесь, и на других планетах этой области пространства. Что нам надо сделать, чтобы заставить вас понять?»

Чужак только покачал головой и сел. Он, кажется, опять сосредотачивался, но не для разговора с Пэном. Что бы ни говорил и ни делал Пэн, чужой не откликался. Поворачиваясь к Сипаку, он сказал:

«Не могу сказать точно, что он там пытается сотворить. Может быть — связаться со своими сородичами на Перне. Мы с тобой на это способны, потому нет причин, по которым он и его товарищи не могут общаться на таком большом расстоянии».

«И что же нам делать?» — спросил Сибрук.

«Ждать, — отозвался Сипак. — Больше ничего не придумать».

Спустя примерно час чужой открыл глаза. Обернувшись ко все еще стоявшему на часах Пэну, он сказал:

«Мои друзья умирают. Они сказали, что какой-то дракон сбросил в двух местах непонятные устройства. Они взорвались, но больше ничего не случилось, поэтому мои собратья решили больше об этом не думать. Но теперь былой уверенности нет. Что это было?»

«Вирус. Смертельный для представителей вашего вида и для незащищенных людей. Его сбросили, чтобы мы могли легче вас одолеть. Поскольку мы не могли с вами общаться, пришлось воевать. — Пэн снова обратил на чужого глаза-вихри. — Мы защищаем наш мир. Драконы и люди настолько связаны между собой, что, если вы убьете всадника, с ним умирает и дракон. Таким образом, когда кто-то из ваших старается убить, как он считает, паразита, он, напротив, убивает того, кого вы считаете разумным существом. Мы вынуждены, таким образом, в свою очередь убивать вас любыми доступными способами. Вплоть до этого вируса».

«А если мы предпочтем говорить с вами?»

«Каким образом? — спросил Пэн. — Насколько я знаю драконов, думаю, они не станут говорить с вами, да и не захотят. Вы стали причиной гибели множества их товарищей. А до тех пор, пока наш компьютер не сможет переводить с вашего звукового языка на наш, вы не сможете разговаривать с людьми. Станет ли ваш народ беседовать с тем, что он считает пищей?»

Чужой медленно покачал головой:

«Они все еще с трудом верят, что видят перед собой разумных. Они хотели бы говорить через тебя».

«Среди моих братьев я занимаю невысокое положение. Я не могу принимать решений за нас, да и, по правде говоря, соглашаться с тем, что вы там должны решать. Я должен буду передавать содержание наших бесед тем, кто стоят выше меня и могут принимать такие решения. Удовлетворит ли это твоих?»

«Должно. Для нашего и вашего блага. Скажи, какое место подойдет твоим людям, чтобы встретиться с моими. Мы объявим перемирие. — Чужой откинулся у себя на койке. — Придется иметь дело с теми, кого мы зовем личинками. Во имя спасения тех, кто еще жив на этой планете, мы должны это сделать».

«Мы встретимся рядом с компьютерным комплексом, как его называют мои друзья, где вы окружили запершихся там наших. Подойдет? — Чужой кивнул, Пэн обернулся и сказал Сипаку: — Извести Карен. Передай, что чужаки хотят говорить с нами и до принятия каких-то решений объявили перемирие. И хотят, чтобы я выступал в качестве посредника между ними и Федерацией». — Он посмотрел на своего напарника; в глазах дракона вращался страх и легкое смущение.

— Ты отлично справишься, Пэн. А мы тебе поможем. По крайней мере, благодаря твоим усилиям мы начали с ними говорить. И знаем, почему они на нас нападали, почти не заботясь о том, кого убивают. — Он хлопнул молодого дракона по широкому плечу. — А сейчас, мне кажется, тебе следует отдохнуть и вздремнуть. Карен захочет узнать, что вы обсуждали с этим чужаком, а потом — дать тебе указания, что говорить.

Пэн кивнул. Затем, бросив последний взгляд на чужого, он выскользнул из лазарета и направился к себе в гнездо.

 

11. ПЕРЕГОВОРЫ

Сипак смотрел, как ходит взад-вперед молодой дракон. Не то чтобы там было много места — скорее мало для довольно большого зверя.

— Не волнуйся, Пэн. Ты отлично справишься.

«А если я сделаю что-нибудь не то? Скажу что-то не так? Вдруг чужие решат не заключать с нами договора? Виноватым сочтут меня!»

— Пэн, никто тебя винить не станет. Карен понимает, что опыта посредника у тебя нет. Потому она будет с тобой, и я тоже. Мы поможем тебе, чем только сможем.

Бронзовый дракон только кивнул, но вышагивать не перестал. И только по настоятельной просьбе Сипака немного отдохнуть он улегся в уголке, обернувшись хвостом. Затем Пэн погрузился в дремоту, но во сне то и дело дергался. Глядя на него, Сипак понимал: вряд ли его напарник сможет полноценно отдохнуть…

За несколько часов до предполагаемого начала переговоров Пэн снова проснулся с видом сильнейшего удивления. На вопросительный взгляд Сипак он сказал:

«Тот чужак пытается со мной заговорить. Не знаю, чего он хочет, но, кажется, чем-то возбужден. Может быть, пойти поговорить с ним?»

— Думаю, вреда не будет. Начинай, а я дам знать Карен. — В самый последний миг Сипак сказал: — Погоди. Дай я на тебя упряжь надену. Может быть, тебя захотят направить на Перн прямо из лазарета. — Вулканит быстро надел на Пэна летные ремни заодно с перевязями для оружия и аппаратуры связи. Покончив с этим, он шлепнул своего напарника по боку и сказал:

— Ну, пошел.

Пэн закрыл глаза, сосредоточился и ушел в Промежуток, направляясь в лазарет «Карсона», где помещалась камера-изолятор. Когда он там появился, пораженный чужой отпрянул, звучно приложившись к стене. Только теперь Пэн осознал, что никогда раньше не исчезал в Промежутке на глазах у чужака.

Смеясь про себя от удовольствия — хоть разок застал пришельца врасплох. — Пэн уселся перед силовым экраном и приготовился к беседе. Несмотря на его телепатические навыки, разговор с носителем совершенно чуждого разума, располагавшимся по другую сторону невидимой преграды, все так же требовал умственных усилий.

«Зачем ты звал меня?»

«Мой народ, мои друзья по-прежнему умирают».

«Мы прекратили атаки», — ответил Пэн.

«Эта болезнь, которую вы сбросили… Она продолжает нас убивать», — птицеподобное создание взволнованно глядело на Пэна.

Пэн обернулся к успевшему войти в лазарет Сипаку.

«Как протекает эта болезнь? Долго ли?»

— Судя по записям, болеют пять-семь дней. Прошло только… — он подумал немного, — шесть дней с тех пор, как Аппукта и Гвин сбросили бомбы.

«Должны ли чужие все еще умирать?»

— На этот вопрос, Пэн, я ответить не могу. Строения их организмов я не знаю. Как и того, сколько времени продлится болезнь и многих ли погубит. Зато мне известно, что у нас есть для них лекарство. Я проследил, чтобы его подготовили одновременно с вирусом. А что?

«Они продолжают умирать».

— Хм… — Лицо Сипака отразило напряженную работу мысли. — Ну что же, как только мы придем к соглашению, они смогут получить противоядие. Тут сложностей быть не должно.

Пэн опять обратился к чужому.

«Мы не знаем, какое действие в конечном итоге окажет вирус на представителей вашего вида. Существует, однако, некое противоядие, которое будет предоставлено нуждающимся в нем. По достижении соглашения. — Пэн помолчал немного, потом спросил: — Как тебя звать? И в каком ты чине?»

Чужак некоторое время молчал, ошарашенно уставясь на Пэна. Затем сказал:

«Меня зовут Рарш. Я занимаю пост командира второго крыла второй стаи».

«Что это значит?»

«Это значит, что, когда мы здесь высадились, я был четвертым по должности».

«А теперь?»

Тут птица явно забеспокоилась.

«Теперь я исполняю обязанности командующего передовой стаи на этой планете. Ваш вирус убил всех, кто старше меня по званию. Остались только командиры перьев. Мое решение здесь будет окончательным».

«А остальные твои сородичи? Те, что нападают на другие планеты в этой области? Как быть с ними?»

«За них я ручаться не могу. Хотя все командиры прислушиваются к тому, что имеют сказать другие. Точку зрения, которую я им изложу, будет нелегко воспринять, но они отнесутся к ней с надлежащим вниманием».

«И как же ты им все это расскажешь?»

«Краткие сообщения уже передаются. Наши сородичи, по крайней мере, прекратят активные боевые действия, пока не получат дополнительных сведений».

«Это хорошо».

Пэн обернулся, когда Сипак похлопал его по плечу.

— У меня тут прививка для нашего друга. Она предохранит его от заражения вирусом. Его товарищи вполне могут его инфицировать, и мы останемся без посредника.

Повернувшись обратно, Пэн сказал:

«У нас готова для тебя инъекция. Она предохранит от заражения. Если позволишь, Сипак войдет и уколет тебя. Но, если причинишь ему вред — умрешь. Понял?» — С видимым усилием чужак согласился позволить «личинке» войти в его камеру и ввести лекарство, но в конце концов кивнул. Едва Сипак вышел из карцера, как появилась контр-адмирал Эмерсон и сказала: «Время». Ее сопровождало множество тяжело вооруженных десантников. Когда силовое поле отключили, эти ребята окружили чужого и проводили до транспортерной комнаты, а оттуда — на планету.

Очутившись на месте, Рарш пронзительно свистнул. Из кустов по одному или парами нерешительно вышли те, которые теперь находились под его началом. Пэн чувствовал, что чужак говорит со своими собратьями, но что именно, уловить не мог. Впрочем, он мог сказать, что Рарш чем-то недоволен. Затем пришелец обернулся к Пэну и сказал:

«Среди нижних чинов имеется некоторое сопротивление. Кое-кто отказывается выйти. Однако, те из находящихся поблизости, которые желают сдаться, идут сюда. Они просят вылечить их в обмен на брошенное оружие».

«И что же делать с теми, кто отказывается выйти?» — спросил Пэн.

«Я никак не могу на них повлиять. Но они умирают, как и те, кто перед вами».

«А как насчет засевших на вашей главной базе?»

«Те из них, которые желают сдаться, сложат оружие перед воинами с вашего корабля. Остальные… — Снова нечто похожее на пожатие плечами. — За них я не могу поручиться и воздействовать — тоже. Впрочем, я предупредил их, что ваши зверьки… всадники… будут знать, что они — там. Но они, скорее всего, станут как-то сопротивляться».

Когда Пэн повернулся к остальным, Сипак сказал:

— Я все слышал. Говори дальше, а я расскажу Карен.

«Мы пришли сюда для переговоров, но большую их часть, кажется, провели на корабле. Каких еще заверений вам бы хотелось? Как показали десантники, сражаться вы более не сможете. Ваша естественная защита уже не действует».

«Я объяснил своим, что вы разумны. Они согласились пока что истолковывать сомнение в вашу пользу. Мы, дракон, — широко мыслящий народ, если есть такая возможность. Однако видеть разумных белых личинок нам еще никогда не приходилось. Поэтому для того, чтобы полностью принять мысль о вашей разумности, а тем более — способности распоряжаться своими жизнями и окружающей средой, потребуется время. — Чужой опять пожал плечами. — Выбора у нас нет. Как ты весьма уместно заметил, наши естественные свойства для своей защиты мы использовать больше не можем, и по существу беспомощны».

Пэн чувствовал вокруг себя бурную деятельность. По мере того, как сдающиеся пришельцы входили в лагерь, десантники принимали у них оружие и направляли туда, где медработники осматривали их и вводили лекарство. Впрочем, другие десантники по-прежнему были наготове в ожидании возможных нападений отказывавшихся сдаться. Пэн ощущал, как распоряжается поодаль капитан Дайр, пока Карен и Сипак наблюдают за ходом переговоров.

Вдруг раздались выстрелы. Двое чужих упало, а с ними — один из медиков. Рарш сказал, показывая рукой:

«Вон там, за горой — перо. Я слышу приказы его командира. Вокруг могут быть и другие. Я слышал их раньше».

Десантники быстро развернулись в направлении неприятеля.

Пэн передал всем, кто мог слышать, слова Рарша. Едва успело развернуться еще одно отделение десантников, как у них за спиной затрещали новые выстрелы. На этот раз раненых оказалось больше, и среди них — капитан Робертс и контр-адмирал Эмерсон.

— О, черт! — выругалась Эмерсон, падая. Она пыталась остановить кровь, хлеставшую из ее руки, ладонью другой. Капитан Робертс успел выразиться цветистее, ныряя в укрытие и не переставая отдавать приказания. Пэн быстро позвал драконов, готовых пустить в ход пламя и ждавших наготове под прикрытием Промежутка.

В небе появилась пятерка драконов со всадниками. С высоты острые глаза зверей заметили не желавших сдаваться. Круто пикируя, чтобы избежать огня с земли, они накрыли чужаков волнами пламени. Чужие пронзительно закричали — огонь прожигал их металлические перья. Но даже в пламени некоторые стреляли в десантников и своих сдавшихся собратьев, пока огонь не умертвил их.

Пэн еще раз глянул вверх и послал:

«Ищите остальных. Некоторые по-прежнему отказываются выходить. Карен пошлет десантников в их основной лагерь. Если вы сможете поддержать наших, вам будут весьма признательны».

Мнемент, бронзовый Ф'лара, ответил:

«Мы согласны. Те места, однако, более лесистые. Заметить чужих будет тяжелее».

Пэн опять задергал головой. Увидев снова вставшего на ноги капитана Робертса, он послал ему одному:

«У главного лагеря драконы обеспечат поддержку с воздуха. Но там — сплошной лес. И стоит ожидать сопротивления. Мне кажется, надо начинать побыстрее, пока эти чужие не дали знать своим о нашей новой тактике».

Тут пришел черед Робертса дергать головой. С изумлением глядя на дракона, он быстро пришел в себя и стал выкрикивать приказания. Когда его люди собрались вокруг, Пэну пришло в голову еще кое-что.

«Сэр, — послал он, на этот раз — более почтительно. — Еще одно предложение. Я могу вызвать сюда целое крыло драконов. Они готовятся к Нитепаду, но могут завернуть и к нам. Каждый дракон через Промежуток сможет перенести к главному лагерю пришельцев трех человек вместе с их оборудованием. Когда это вы еще успеете нуль-транспортироваться на корабль и обратно, а так уже сможете развернуться и вести огонь. Ф'лар готов помочь».

На сей раз поднялась вверх бровь, но Робертс повернулся и пролаял своим очередной набор приказаний. Кроме того, он связался с кораблем и попросил прислать отряды, готовые ко второй атаке главного лагеря чужих, на место его людей, собиравшихся добраться туда с помощью драконов.

Не успел Пэн повернуться и вкратце пересказать содержание их разговора Роршу, как Робертс шагнул к нему и по существу приказал:

— Раз уж ты все это придумал, почему бы тебе не руководить всей операцией.

«Руководить, сэр?» — мысленно пропищал Пэн.

— Ты знаешь и драконов, и местность. К тому же говорить с ними и отдавать приказания ты сможешь намного быстрее, чем я через тебя. — Робертс сурово посмотрел на дракона. — Ну что, возьмешься?

«Нет, сэр, то есть, да, сэр!» — ответил Пэн. Потом судорожно глотнул. Спросил мешок огненного камня у случившегося рядом мальчишки-всадника и тут же получил желаемое. Хватанул камня и начал жевать. Пристроив остальное к летной упряжи, он почувствовал чье-то присутствие у себя в седле.

— Без меня никуда не пойдешь, Пэн, — сказала контр-адмирал Эмерсон. — Я лечу с тобой.

— Госпожа адмирал! — возмутился Робертс. — Не стоит вам лезть во вражеское логово, слишком опасно. Да вы еще ранены…

— А ты не ранен, что ли? — ответила Эмерсон. — Я отвечаю за этого дракона, как и за тебя, и за твоих людей. Потому и лечу.

С этими словами она ткнула Пэна в спину, и дракон прыгнул вверх, зная, что с ней лучше не спорить. Вслед им полетели запоздалые возражения и груженые десантниками драконы. Они спешили утихомирить последних — по крайней мере, на Перне — пришельцев и заключить перемирие со вновь открытой расой.

 

12. ПЕРЕМИРИЕ И ДОГОВОР

Пэн, с контр-адмиралом Эмерсон на спине, вынырнул из холода Промежутка над цитаделью чужих. Те птицеподобные существа, которые решили сдаться, либо слишком ослабели под действием вируса, чтобы сражаться или о чем-то беспокоиться, собрались на большой открытой площадке посередине огороженного места. Когда появились другие драконы — к спинам некоторых из них прижимались десантники — Карен сказала:

«Пусть те, у кого нет десантников, начинают искать отказавшихся сдаться».

«Уже сделано, — ответил Пэн, к которому вернулась былая уверенность в себе, и добавил: — Я приказал драконам с седоками высадить их на возвышенных местах, когда другие удостоверятся, что там нет чужаков. Высота даст преимущество нашим».

Довольная, что маленький дракон пришел в себя после замечания капитана Робертса и стал наконец заглядывать вперед, Карен откинулась в седле и сказала:

«Раз ты все держишь в руках — продолжай. Просто побуду с тобой рядом. — Она помолчала. — Но держи меня в курсе».

В ответ она услышала рассеянное «Угу». Впрочем, Пэн передавал свои телепатические сообщения в открытом виде, так что Карен, по крайней мере, слышала его замечания и приказы.

Несколько драконов разглядели небольшие стайки — от двоих до четверых — чужаков. В свою очередь заметив ящеров, птицеподобные существа обстреляли их с земли. Но звуки выстрелов и вспышки привлекли к местам расположения чужих внимание десантников. Через короткое время большинство чужаков уже окружили и обезоружили.

Пэн, однако, не мог ручаться, что засекли всех пришельцев.

«Я по-прежнему чувствую, что одна-две группы все еще могут скрываться, — сказал он Карен. — Капитан Робертс того же мнения. Он настаивает на особой осторожности, когда мы приземлимся».

«Хорошо. Пусть Тереза пришлет охранников, чтобы они помогли овладеть основной частью цитадели. Потом могут спускаться медики, начинать лечение и вакцинацию. Будешь готов — доставь меня вниз».

Когда огороженное место окончательно перешло в руки команды «Карсона», Пэн приземлился у краешка. Десантники вместе с сотрудниками службы безопасности один за другим обыскивали дома и другие сооружения. За ними следовали медработники, выносившие тех, кто слишком ослаб, чтобы двигаться. Порой, когда охранникам сопротивлялись, возникали драки.

Карен отщелкнула крышку своего передатчика и связалась со своими людьми у компьютерного комплекса. Выяснив, что коммандер Сиверт и ее товарищи невредимы, она сказала:

— Как можно скорее доставьте сюда Рарша. Если нужно, нуль-транспортируйте его на корабль, а затем — сюда. Он нам нужен, чтобы поговорить с его народом. И еще: есть успехи у службы связи с программированием универсального транслятора, чтоб он справлялся с криками их звукового языка?

— Ваш первый приказ понят, госпожа адмирал. Что касается второго — одну минутку, — Карен услышала приглушенные распоряжения и вопросы. — С их звуковым языком мы кое-чего добились, госпожа адмирал, но с телепатическим — ничего похожего. А поскольку для них наиболее значим второй…

— Свяжитесь с коммандером Сипаком на корабле. Он собрал синтезатор речи для коммандера Дромек на «Заре Вулкана». У него могут появиться какие-то мысли насчет создания подобного прибора для чужих. Нам понадобится нечто, чтобы общаться с чужаками, нападающими на другие планеты неподалеку. — Она немного помолчала. — И чем это средство окажется проще сделать, тем лучше. Лучше всего, если удастся переделать что-то уже имеющееся.

— Поняли. Когда что-нибудь придумаем, сообщим вам.

Спрятав передатчик в карман, Карен обернулась и увидела, что с ее руку осматривает одна из сотрудниц медслужбы.

— Вашей руке следует уделить побольше внимания, — заметила женщина.

Сейчас рана заболела уже не на шутку.

— Кровотечение прекратилось, — заявила Карен. — Верно?

— Ну… да.

— В таком случае потерпим. Есть люди с ранениями посерьезней моего. А пока только наложите повязку. Когда вернусь на корабль, скажу Марше, пускай глянет.

Закончив перевязку, Карен повернулась, собираясь туда, где Пэн руководил вверенными ему отрядами. Внезапно она услышала у себя за спиной грубый пронзительный выкрик. Не успев обернуться навстречу, как она не сомневалась, нападавшему чужаку, Карен почувствовала в пояснице жгучую боль.

Сработала автоматика. По короткой команде биокомпьютера, размещенного в основании ее черепа, она, падая, лягающим движением выбросила левую ногу вверх. Из подошвы ее «ботинка» вырвался сноп палящего огня и резанул выстрелившего в нее чужого. Ослабленная вирусом защита не смогла отразить удара, и чужака объяло пламя. Разъяренные пронзительные вопли сменились криками боли, и птица умолкла навек, поглощенная огнем.

Ударившись о землю правым боком, Карен перекатилась на живот, чтобы не занести грязи в разгоравшуюся болью рану в нижней части спины. Не хватало только, чтобы туда попали чужеродные микроорганизмы из почвы Перна. Двоюродная сестра контр-адмирала едва не погибла, когда к ожогу от прикосновения Нити добавились бактерии, с которыми ее организм не мог справиться. Обхватив голову руками, Карен старалась не потерять сознания.

Она слышала раздававшиеся над головой крики и топот: это отдавались приказы и обыскивали здание, из которого вышел сразивший ее чужак. Несколько драконов затрубило от горя. Карен скорее почувствовала, чем увидела, как склонился над ней, прикрывая собой, Пэн, и «слышала» его разгневанные мысленные приказы находившимся поблизости отрядам.

С несколькими своими людьми подоспел капитан Робертс. Когда кто-то из прибывших с ним врачей занялся ее спиной, Карен услышала, как Робертс с Пэном обсуждают, что делать. Скоро они решили поджечь все здания, невзирая на то, есть там еще чужие или нет. Примерно в это же время к ним нуль-транспортировался Рарш, и Пэн попросил его объявить об их намерениях. Сразу после этого драконы начали с воздуха поджигать дома, и скоро вокруг уже бушевал маленький ад.

Тем временем один из перинитских лекарей предложил смазать спину Карен болюйди-травой. Врач с «Карсона», успевший повидать ее действие, одобрил назначение своего коллеги. Нанесенный на рану, бальзам значительно облегчил боль, и Карен почувствовала себя намного лучше. Она начала просовывать под себя руки, чтобы оторвать от земли лицо, но рука, опустившаяся на плечо, остановила ее.

— Я бы на вашем месте этого не делал, госпожа адмирал, — почти приказал капитан Робертс.

С внезапно пересохшим ртом, впервые за всю их перинитскую эпопею испугавшись, Карен спросила:

— Насколько серьезно я ранена?

Робертс заколебался.

«Скажите ей, — мысленно посоветовал Пэн с оттенком страха в «голосе». — Я не могу. А она должна знать. Я уже передал Марше и Сипаку, что им придется прислать для нее носилки, да еще ее надо как-то поднять на них, не слишком тряхнув».

— Ух-м-м, госпожа адмирал, тут вот какое дело. — Карен слышала, как глотнул капитан десантников. — У вас частично обнажен позвоночник, сгорело много кожи и мышечной ткани. И еще порядочно места занимают ожоги второй-третьей степени.

— Покажи, — скомандовала Карен.

— Хорошо. Вот верхняя граница ожога. — Капитан Робертс положил ладонь на середину ее спины, рядом с лопатками. — А вот — нижняя. — На этот раз ладонь легла чуть выше копчика. — В середине пораженного участка виден позвоночник. Кровотечения нет — сосуды спеклись от лазера этой твари.

Карен попыталась пошевелить ногами и обнаружила, что они по-прежнему слушаются. Несмотря на ранение, нервы, по крайней мере, уцелели. Ее не парализовало — во всяком случае, пока.

«Сипак здесь», — сказал Пэн.

— Госпожа адмирал, вам необходимо передать кому-то командование. — Капитан Робертс отступил, давая дорогу бригаде врачей с «Карсона».

— Сипак, прежде чем сделать свою инъекцию, ответь мне на несколько вопросов. — Когда рука вулканита резко отдернулась, Карен про себя рассмеялась. — Как подействовал на экипаж вирус?

— А что? — не понял Сипак.

— Мне надо знать, кому передать командование, вот что, — с некоторым раздражением ответила Карен. — Судя по тому, что мне сказали, я, очевидно, порядочно времени немногое смогу делать, даже если вы с Маршей и позволите мне оставаться в сознании.

— Капитан Дайр больна, но ее беспокоит лишь довольно выраженная тошнота да некоторое головокружение. И то, и другое мы более-менее успешно снимаем, во всяком случае, она в состоянии нести службу. Коммандер Сиверт — в лазарете, и Марша не выпустит ее, пока полностью не обследует. Коммандер Фенске — тоже в лазарете, в тяжелом состоянии: у него судороги и сильнейшее головокружение. Не может встать с постели, даже напичканный лекарствами. Капитан Кларк только что отправилась к себе в каюту, но к несению службы еще не допущена. О ком еще рассказать?

— О тех, кто сейчас на планете.

— Заболело несколько десантников, но все — в легкой форме, не как оставшиеся на «Карсоне».

Карен вздохнула. Похоже, болен весь ее командный состав.

— Уведомите капитана Дайр, что она теперь отвечает за выполнение задания и переговоры. Если вы с Маршей решите, — Эмерсон свирепо глянула на вулканита, — позволить мне бодрствовать, я могу давать ей советы. — Приметив за спиной вулканита капитана Робертса, она сказала: — Вы распоряжаетесь на планете и отвечаете за непосредственное взаимодействие с чужими. Хотя я знаю, что Пэн не имеет соответствующих звания и опыта, мне кажется, он лучше всех подойдет для исполнения обязанностей первого помощника. Я доверяю вам двоим заключать соглашения, которые, по вашему мнению, способны прекратить ненужное кровопролитие.

— Слушаюсь, госпожа адмирал. — Робертс повернулся и взмахом руки велел Пэну следовать за ним.

— Теперь вы готовы, адмирал? — с едва прикрытой насмешкой спросил Сипак. В глубине души, однако, он понимал, что она делает лишь то, что должно быть сделано.

Вновь кладя голову на руки — шок все-таки настигал ее, — Карен кивнула. Когда инъектор впрыснул свое содержимое ей в шею, она почти с радостью встретила тьму беспамятства.

Аппукта Чехов вместе с Гвином и его драконом стояли в сторонке и смотрели, как медики осторожно подсовывают под контр-адмирала Эмерсон тонкие антигравитационные устройства, а затем поднимают ее настолько, чтобы переложить на носилки. Несмотря на почтение, которое Чехов по-прежнему испытывал к ней и ее званию, он почти жалел ее. Сейчас она находилась в лапах начмеда Сипака, а это никогда не сулило никому ничего хорошего. Когда транспортер унес ее из виду, Аппукта опять стал вместе с Гвином тушить пожары. Его этому не учили, но всех не занятых чем-то другим и оказавшихся поблизости отрядили на помощь. Он видел, как его сосед по комнате, Рид Гордон, выполнял ту же работу у другого здания.

Чехов видел, как хлопотали врачи около больных чужаков. Это — его и Гвина рук дело… ну, по крайней мере, именно они доставили вирус прямо к порогу чужих. Аппукте никогда не приходилось видеть последствий войны — он всегда находился на корабле и не покидал его. Зато теперь ему представилась возможность наглядеться вдосталь. И он был не слишком уверен, что увиденное ему понравилось.

Гвин тоже выглядел бледно. Единственным врагом, с которым сражались его соотечественники, многие годы оставались Нити; каждый знал, что такое вызванный их прикосновением ожог и насколько обширными они бывают. Но большинству перинитов не приходилось воевать с другими разумными существами, и они тоже оказались не готовы переварить то, к чему приводят войны.

Пэн последовал за капитаном Робертсом туда, где, окруженный стражами, стоял Рарш. Офицер-десантник повернулся к Пэну и сказал:

— Спроси, все ли его люди, находившиеся тут, окружены. Если нет — мне нужно знать, где остальные.

Пэн передал вопрос, затем сказал:

«Даже те, что не желали сдаваться, осознали тщетность сопротивления. Сейчас все — либо в этом лагере, либо в том, что рядом с компьютерным комплексом. Все оружие сдано нашим охранникам».

Робертс кивнул.

— А теперь спроси, не желает ли он и его собратья вне этой планеты заключить перемирие, а, возможно, и договор. И не надо спрашивать меня каждый раз, что делать. Просто дай мне возможность «слышать» ваш разговор. Если то, что ты говоришь, приемлемо, то я ничего не буду делать. Если захочу что-то добавить, положу ладонь тебе на лапу. Понятно?

«Да, сэр».

Пэн с неистовыми вихрями в глазах от сознания того, что итог переговоров лежит всецело на его плечах, опять повернулся к Роршу. Объяснив, что ему сказал Робертс, он спросил:

«Ты можешь держать связь со своими и на связи ли ты с ними сейчас?»

«Посредством тех, кто находится на моем корабле, мы поддерживаем контакт с другими нападающими кораблями в этой области пространства. Общение, однако, затруднено расстоянием. Прием и передача ими сообщений требуют времени. Исходя из этого, мне предоставлены неограниченные полномочия касательно заключения перемирия. Договор между твоим и моим народами можно подписать позже. Идет?»

«Идет. — Пэн глубоко вздохнул и продолжил: — Мы требуем, чтобы ваши люди и корабли удалились от планет, на которые они нападают. Если имеются те, кто не может покинуть планет, на которых они находятся, то им надлежит сдаться первым же представителям сил безопасности Федерации либо атакованной планеты, которых они встретят. Поскольку кто-то из наших может по-прежнему ожидать нападений с вашей стороны, сдаваться в плен лучше всего, сложив оружие на землю и выйдя с поднятыми вверх руками. Либо размахивая над головой белой материей».

Чужак согласно кивнул. Пэн продолжал:

«Всякое сопротивление будет подавлено любыми необходимыми средствами. Способ синтеза вируса, смертельного для вас, передан на подвергшиеся нападению планеты и те, что находятся по соседству, и сейчас вирус уже готовится. Те, кто станут упорствовать, будут подвергнуты воздействию вируса, и останется только ждать».

Теперь настал черед самого трудного, и Пэн был совсем не уверен, что чужак с этим согласится.

«Мы также требуем местонахождения вашей родной планеты».

«Собираетесь напасть на наш дом? — гневно вопросил Рарш. — Убить всех птенцов, пока они не могут защититься?»

«Нет, — Пэн сосредоточился и постарался вложить в телепатическое сообщение всю уверенность, какую только мог. — Но мы будем держать в запасе эту угрозу, если вы не уберетесь с наших планет. Мы не убиваем детей и тех, кто не в состоянии защитить себя. Это не в наших обычаях. Однако для дальнейших переговоров с вами нам нужно знать, где расположен ваш дом. Это только справедливо. Вы знаете, где находятся наши миры. Теперь мы просим вас о том же».

«Дай мне обсудить это со своими».

Пэн почувствовал, как Рарш мысленно отгородился. В ожидании решения чужака дракон обернулся к Робертсу и спросил:

«Как там Карен?»

— Над ней еще трудятся. Но у нее прекрасные шансы полностью выздороветь. Коммандер Сипак говорит, что спинной мозг не поврежден. Оболочка, покрывающая все ее кости для придания им повышенной прочности, наполовину спасла позвоночник и от ожога. А чем занят Рарш?

«Разговаривает со своими на корабле. Что говорит капитан Дайр?»

— Она знает о ходе переговоров. Один из моих людей передает ей твои слова. До сих пор возражений у нее не возникало.

И тут Рарш обернулся к Пэну.

«Мы согласны на ваши условия. Пока я сейчас говорю, главный навигатор передает на ваш корабль координаты моей планеты. У меня есть одна просьба. Если возможно, не распространяйте широко наши координаты. Могут найтись те, кто захотят как-то мстить помимо официальных властей. Пусть местонахождение нашей планеты знают лишь те, кому положено».

«На это я согласен, как и мои командиры. Переговоры по поводу заключения соглашения можно провести в любом месте, какое вам подойдет».

«А что будет с моими людьми?»

«Их будут лечить, пока они не смогут вернуться к себе. Мы это затеяли — нам и улаживать».

«Нет, это мы все затеяли, — заметил Рарш. — Мы оказались настолько ограниченными, что даже не приняли в расчет: разум может существовать не только там, где нам это представляется возможным. Мы заблуждались. И этим навлекли на себя кару — вирус. И мы покинем планеты, которые собирались завоевать, и отправимся куда-нибудь еще. На этот раз, однако, мы станем искать разум, прежде чем его уничтожать. — Он оглядел лагерь. — Вы хотите, чтобы мы собрались в одном месте?»

«Да. Хотя мы и договорились о прекращении нападений на жителей Перна, им будет нелегко вам доверять. Поэтому, хотя вы вольны отправиться восвояси, как только сможете, мы все равно будем требовать, чтобы вы оставались в одном месте, а вокруг будут стоять часовые — десантники и сотрудники службы безопасности. Это необходимо как для вашей безопасности, так и для нашей уверенности. Как ты отметил, могут найтись желающие мстить, невзирая на цену, которую придется заплатить им или кому-то еще. — Пэн тоже оглядел лагерь. — Мы используем нашу систему нуль-транспортировки, чтобы перебросить тех, кто не может летать, на «Карсон», а оттуда — в район компьютерного комплекса. Те, кто способны летать, отправятся в сопровождении драконов. А все это вместе с вашим оружием будет полностью уничтожено».

Рарш выглядел почти жалко.

«Согласен. Я останусь на планете до тех пор, пока все мои люди не выздоровеют настолько, чтобы вернуться к себе на корабль. Вы дадите нам лекарство от вируса?»

Пэн некоторое время обдумывал просьбу. Потом, придя к определенному решению, сказал:

«К сожалению, нет. Иначе те из вас, кто захочет не уступать нам сейчас или в будущем, смогут найти способ защититься от вируса. А это сейчас — единственное наше действенное оружие против вас. Лишиться его для нас невыгодно».

«Другого я и не ждал, — пожал плечами чужак. — В подобном положении я ответил бы так же. Могу я присоединиться к своим? О нашем соглашении уведомили всех, кого нужно. В течение недели мои собратья, в основном, либо удалятся от атакованных планет, либо сдадутся. Примерно через две недели мои сородичи на этой планете должны поправиться достаточно для того, чтобы без опаски отправиться в путь, а я получу с родины указания о дальнейших действиях».

Пэн кивнул. Когда Рарш медленно пошаркал прочь, дракон обернулся к Робертсу и спросил:

«Все ли необходимое я охватил?»

— И даже больше. Теперь посмотрим, что будет дальше.

В конце условленного срока Рарш и те, кто остались от его армии, покинули Перн. От высланных «Карсоном» отрядов поступали донесения, что чужие действительно собрались и улетели либо скопом сдались. Какое бы то ни было сопротивление быстро подавили, и все затронутые вторжением планеты теперь очищали захваченные земли от противника и подсчитывали потери. Перед тем, как улететь, чужие условились в течение двух месяцев начать переговоры с делегацией Федерации — о их месте перед началом встречи «Карсон» известят, а он передаст эти сведения делегатам.

Контр-адмирал Эмерсон все еще оставалась в лазарете, но большинство членов экипажа уже справилось с вирусом. Жизнь перинитов мало-помалу входила в обычное русло — если можно так назвать войну с Нитями. Началась подготовка к празднеству в честь ухода чужаков и успеха, достигнутого командой «Карсона» в борьбе с ними, а заодно начала того, что могло стать первым соглашением с новым членом Федерации.

 

13. БРАЧНЫЙ ПОЛЕТ

Миновал месяц со дня подписания окончательного договора с чужими, и команда «Карсона», как и ее «гости», в перерывах между устранением последних следов нашествия наслаждались более чем заслуженным отпуском на Перне. Чужаки ушли, и большинство народу чувствовало себя довольно беззаботно. Сипак и Пэн решили побыть на планете — Сипак знал, что Пэн вряд ли скоро сможет снова вернуться домой.

А еще вулканит не стал стричь волосы до отлета с Перна — в юности отец нечасто позволял ему носить такие лохмы. К тому же волосы скрывали его уши от любопытных глаз и облегчали общение с перинитами. Его занимали разнообразные травы, используемые целителями в лечебных целях, и их способы врачевания больных; вызывая меньше подозрений, он мог задавать гораздо больше вопросов, а если бы он выглядел непривычно, пришлось бы не столько спрашивать, сколько отвечать самому.

Сейчас он участвовал в очень грязном и сопровождаемым весьма неприятными запахами деле — приготовлении болюйди-травы. Одетый лишь в летные штаны и ботинки, он помогал разливать по горшкам конечный продукт, когда им овладело весьма странное чувство. Какое-то очень сексуальное по своей сути…

Не успел он в этом чувстве разобраться, как подбежал Сибрук.

— Уф-ф, пойдемте-ка лучше со мной, Сипак.

— Засем?

— Самая юная королева пьет кровь, и, мне кажется, Пэн собирается попытаться догнать ее.

— Пэн не станет и пробовать догнать королеву! — воскликнул Сипак.

«Нет, стану, — пришел мысленный ответ. — Ты же мне сам говорил, что я могу делать все, что захочу. — Сипак ощущал, что внутри Пэна бушуют небывалые чувства. — И, по-моему, я нравлюсь Кендате».

«Не знаю, что и делать! — откликнулся Сипак на слова своего напарника. — Я не знаком с обычаями этой планеты, особенно касающимися брачных полетов!»

«Да и я тоже, Сипак, честное слово. Но, думаю, мы оба это выясним!»

— Он и правда хочет попробовать, — пробормотал Сипак. И тут донесся крик жителей Вейра:

— Она поднимается!

Сибрук дернул вулканита за руки:

— Пойдемте! Вам надо быть вместе с другими соискателями!

Сипак послушно последовал за ним. Его затянуло в разум Пэна, в бурю страстей, охвативших дракона. Пока Сибрук вел его к королевскому вейру вдоль берега озера, он вполуха слушал разговоры вокруг. Большей частью недоумевали, чего это Пэн вздумал догонять королеву, и дружно предрекали ему неудачу.

Но вот прозвучал голос лейтенанта Чехова:

— Куда ты его тащишь, Сибрук?

— В королевский вейр. Помог бы. Он все время обо что-нибудь спотыкается. А если упадет, я его один не подыму. — Сипак почувствовал еще одну пару ладоней, обхвативших его вторую руку. — Сдается мне, Пэн имеет преимущество перед любым бронзовым из тех, кто сейчас гонится за этой королевой.

— Зачем? — опять спросил Чехов.

— Чтобы спариться! Ты же не первый день здесь… знаешь, что к чему.

Сипак не видел, каким свекольным стало лицо Чехова…

— Но ведь Сипак — вулканит! Он — не перинит, как другие.

— Если Пэн достигает цели, это не имеет значения. Сейчас Пэн владеет чувствами. Сипаку надо только оставаться с ним и не давать ему вконец потерять голову. Но никакой вулканит, тем более Сипак, не может управлять страстями дракона в брачную пору.

Они вдвоем быстро дотащили Сипака до вейра, где всадница королевы пыталась справиться со своей золотой.

Всадники других бронзовых-соискателей стояли вокруг нее неплотным полукольцом. Сипак позволил подвести себя к остальным. Затем Чехов прошептал:

— А теперь что?

— Теперь мы уйдем, — ответил Сибрук, — и пусть природа возьмет свое.

К этому времени брачный полет вступал в самую жаркую пору. Когда оба помощника Сипака повернулись к выходу, несколько бронзовых всадников, очевидно, уже выбывшие из борьбы, тоже двинулись восвояси. Один из них, несколько более сердитый, чем обычно, грубо отшвырнул Чехова, отчего тот ударился о стену и рухнул, едва не потеряв сознания. Сибрука смели другие раздосадованные всадники, и помочь другу он не смог.

Когда Чехов кое-как отдышался и сел на полу, в комнате остались лишь два бронзовых всадника — Сипак и еще один. Понимая, что должен уйти, но зачарованный почти обрядом, разворачивавшимся у него на глазах, Чехов попытался выскользнуть за дверь. Но тело все еще не повиновалось ему. Дышать он уже мог, но сил ни на что другое не хватало. И он смотрел.

Всадница королевы мысленно была со своей напарницей и, кажется, едва осознавала, что происходит вокруг. Два бронзовых всадника, видимо, больше отдавали себе отчет в том, что творилось с ними рядом, но не настолько, чтобы заметить слегка напуганного, немного благоговеющего, а скоро уже порядком смущенного парнишку, наблюдавшего за ними.

Бронзовые всадники кружились, то подымаясь, то припадая к земле, подобно тому, как высоко над ними взлетали и падали их драконы. Потом Сипак издал торжествующий крик, а его соперник застонал от досады. Проигравший всадник вышел, не забыв притворить за собой дверь, чем, по существу, оставил Аппукту в ловушке.

Чехов не мог оторвать взгляда от разыгрывавшегося перед ним спектакля. Его разум боролся с чувствами. Теоретически он знал, как люди занимаются любовью. Но Гордон и Сипак не позволяли ему смотреть ленты, которые считали порнографическими, и компьютер тоже не давал ему к ним доступа. А видеть воочию, как соединяются мужчина и женщина, ему недавно не приходилось.

Он смотрел, как Сипак, несмотря на страсть, с которой совокуплялись их драконы, нежно снял с золотой всадницы платье, а потом разделся сам. Последовавшие за этим ласки становились все более горячими и чувственными. Чехов ощутил, как набухли его собственные штаны, и складка ткани врезалась в едва заживший шрам от ожога Нити.

Когда драконы вместе с напарниками закончили совокупляться и звери стали кругами спускаться с небес, любовники-люди тоже опустились на постель. Когда изнуренные всадники провалились в сон, Аппукта сумел выбраться из своего уголка и тихонько покинул комнату. Надеясь остаться незамеченным, он пошел обратно к озеру.

Но тут его схватил за воротник Гордон.

— Ну где ты пропадал? Пропустил величайшее событие с тех пор, как Пэн вылупился из яйца и его Запечатлила девушка!

Пригибаясь в надежде, что Рид не обратит внимания на все еще подозрительно набухшие в паху штаны, Чехов ответил:

— Ничего я не пропустил. Пэн спарился с Кендатой. — Он попытался вырваться из рук приятеля.

— Тебя же не было ни у озера, ни где-то еще! Откуда ты знаешь? — Рид заметил потупленный взор Чехова и все еще раскрасневшееся лицо. — Ты этого не сделал. Ты не мог. — Глаза его расширились: он понял. — А вот и смог. Ну и наглец!

— Мне правда надо идти, Рид. — Аппукта продолжал дергаться, пытаясь освободиться, но Гордон держал крепко.

— Это куда же, шпион несчастный? — прошипел старший. — Неужто не знаешь — то, что ты, не сомневаюсь, проделал — это вторжение в частную жизнь? ОСОБЕННО, если дело касается ВУЛКАНИТА!

— Мне нужно в ванную, Рид!

Разворачивая мальчишку. Гордон увидел бугор, который Аппукта пытался скрыть.

— Дрочить собрался, да? Так ты не только остался и смотрел на то, что касается лишь двоих, но решил и сам получить удовольствие! Ну, сейчас я тебе покажу, как подобает остужаться взрослому. — Таща за собой парня, Рид направился к озеру. — Обычно мы принимаем холодный душ, но, полагаю, холодное озеро подействует не хуже.

— Рид, нет! Дай объяснить. Пожалуйста!

Но, не успел Чехов сказать еще хоть что-то в свою защиту, как очутился в самой холодной и глубокой части озера.

Выскочив на поверхность — бугра в штанах как не бывало — он, отплевываясь, стал выбираться из воды. Аппукта понятия не имел, ни что значит сказанное Ридом слово «дрочить», ни чем бы стал заниматься, окажись он в более уединенном месте. Он знал только, что ему до крайности неудобно, и ведать не ведал, как облегчить свои страдания. И, без сомнения, не собирался он получать удовольствия от того, что увидел, даже если бы знал, что имеет в виду Рид.

Хмурый Рид стоял на берегу, подбоченясь.

— Давай, наглец ты этакий, вылезай из воды. Тебе еще ох как много придется объяснить. И не только мне, если тебя видел еще кто-то.

— Я не вылезу, — угрюмо сказал Аппукта.

— Хуже будет, — ответил Гордон. — Я за тобой не полезу, и тебе придется когда-нибудь выйти. Мог бы и сейчас же сделать это и принять наказание, как мужчина, которым ты силишься быть.

— Тогда я выйду, но при одном условии.

Гордон с минуту стоял и злился, споря с самим собой, позволять ли Чехову выдвинуть его «условие». Сделанное Аппуктой не прощалось в любом обществе. Наконец Рид сказал:

— Выкладывай свое условие, а затем я решу. Что там у тебя?

— Ты выслушаешь мой рассказ.

— Тому, что ты наделал, не может быть совершенно никакого извинения, но обещаю, по крайней мере, тебя послушать. Теперь вылезешь?

Когда Аппукта колесным пароходом подшлепал к берегу, не сводя настороженного взгляда со своего все еще сердитого друга, в мозгу у него раздалось:

«Я знаю. И не сержусь».

Снова густо краснея, хоть только что выбрался из холодной воды, он ответил:

«А Сипак знает? Пожалуйста, скажи, что он меня не видел».

«А как ты думаешь, откуда я узнал? — отозвался Пэн. — Сипак мне и сказал».

Ноги парня коснулись дна. Встав недвижимо, будто помертвев, Аппукта спросил:

«Он гневается на меня? Он прибьет меня, как только увидит? Я не смогу с ним встретиться, пока жив! А встречу — сгорю от стыда!»

«Сипак хочет знать, что ты думаешь об увиденном».

«Это было прекрасно! Я не знал, что это может быть так чудесно! Это было как танец, но совсем по-другому. — Он немного помолчал, потом добавил: — Но я все равно жалею, что тело изменило мне и я не мог уйти. Я не должен был там находиться. Передай Сипаку, что я прошу простить меня».

«Сипак принимает твое извинение. Он видел, как тебя свалили, но не мог ничем тебе помочь. И знал, почему ты не мог выйти. Он благодарен тебе за то, что ты так осторожно удалился. Диса не знает о твоем присутствии. Словом, Сипак не сердится на то, что ты стал нечаянным свидетелем. Он, впрочем, рад, что ты все же ушел». — Аппукта почти ощущал улыбку в мысленном послании.

«Тогда скажи Риду, что я не виноват. И что вы двое не сердитесь. Я его вывел из себя. Он меня в озеро бросил».

«Скажу».

Парень смотрел, как Пэн мысленно заговорил с Ридом. Он не слышал слов бронзового дракона, но видел отражение борьбы чувств на лице Гордона. Чехов решил оставаться там, где стоял, хоть вода и была очень холодна, покуда не сможет выйти без опаски.

Через несколько минут Рид сказал:

— Можешь теперь выйти. Я послушаю, почему ты был там, где был — Пэн не сказал мне, в чем там причина. И меньше всего тебе сейчас нужно простывать.

Аппукта наконец вылез из озера и позволил Риду нуль-транспортировать их вдвоем на корабль переодеться. Потом, в уединении своей каюты, он объяснил Другу, что случилось.

Сипак вновь погрузился в объятия лежавшей рядом женщины. Беседа с драконом длилась недолго и не отвлекла его от теперешнего занятия.

— Знаешь, я ведь даже спросил, как твое имя, — пробормотал он.

Ведя пальцем по остроконечному уху, она ответила:

— Мне известно твое имя, а Кендате — имя твоего дракона. Ты — Сипак. А я — Диса. — Она провела рукой по его груди к животу, а потом еще ниже.

Приподнимая бедра и постанывая, Сипак в ответ прижался носом к ее груди.

— Тогда ты понимала, к чему все идет, даже раньше, чем твоя королева начала пить кровь. Откуда ты знала, что Пэн не бесплоден и яйца от него получатся нормальных размеров?

— Кендата знает, и другие драконы — тоже. А гены Пэна слишком редки, чтобы их терять. Первая кладка моей королевы будет особенной. — Она поцеловала Сипака и заключила его в нежнейшее объятие. — Но давай-ка поговорим о другом.

Сипак, по-прежнему очень сексуально настроенный, с превеликим удовольствием уступил. Впрочем, он знал, что в ближайшем будущем им с Аппуктой придется поговорить о некоторых сторонах жизни, и, возможно, зная любопытство парня, беседа окажется долгой. Сейчас, однако, не имело значения ничто, кроме той женщины, что была рядом с ним, и эха брачного полета его дракона.

 

14. ПРАЗДНОВАНИЕ

Прошли долгие и трудные пять с половиной месяцев, и у команды «Карсона» имелось более чем достаточно причин хотеть расслабиться и повеселиться. Они не только побили хохлатых чужаков в войне, которую те сами развязали, но и добились перемирия с ними, а кроме этого, скорее всего, связи Федерации с вновь открытой расой будут укрепляться. Вдобавок Пэн, маленький бронзовый дракон с Вулкана, наконец показал свой пыл и обогнал местных перинитских собратьев, завоевав золотую королеву! Все это давало более чем достаточно оснований, чтобы устроить вечеринку.

Так и сделали. Вейр Бенден принимал большую часть экипажа «Карсона», а остальные Вейры и холды — тех, что воевал на их землях. Зная время и место очередных Нитепадов, Лесса и Ф'лар смогли выбрать день, когда ни над какими населенными местами падения не ожидалось. Потому, если не считать двух дежурных Крыльев, которые всегда оставались наготове и которых должны были сменить в середине праздника, все население Перна собиралось где-нибудь в чем-нибудь поучаствовать.

Пэн, однако, отказался присоединиться ко всеобщему веселью. Он уже привлек так много внимания, что не просто немного смущался — бесчисленные поздравления приводили его в совершеннейшее оцепенение. Поскольку маленький бронзовый привык скорее не выставлять себя на всеобщее обозрение, а сидеть в сторонке и посматривать на других, он не знал, что делать со своей известностью. Зато Пэн не сомневался: где бы он ни появился, вокруг тут же соберется толпа, и повеселиться ему не удастся нисколечко. Вот почему, обсудив все с Сипаком, они вдвоем решили, что молодому дракону лучше отсидеться на корабле или спрятаться с Кендатой, той самой королевой, которую он догнал.

Вздохнув с облегчением, Пэн исчез в черноте Промежутка, даже не сказав Сипаку, где собирался скрываться. О чем Сипак не будет знать, о том не сможет лгать!

Напитки, спиртные и нет, лились рекой. Те всадники, которым предстояло вылететь в дозор навстречу Нитям, ограничивались безалкогольным питьем, но, когда вернулись смененные ими, все, кроме детей, присоединились к торжествам. Даже обычно сторонившиеся празднеств драконы не составили исключения, пробуя невиданные чужеземные зелья, предлагавшиеся их всадниками. И поистине невиданное это было питье! Контр-адмирал Эмерсон пустила в ход все запасы. «Карсона», рассудив, что они смогут пополнить их на семнадцатой Звездной базе. Она знала: их непременно ждут отдых и развлечения, да еще некоторое время, чтобы загрузить недостающие припасы и принять новых членов экипажа. Периниты пробовали все, что им предлагали земляне, в том числе и ромулианский эль — контрабанду, неведомо как оказавшуюся на борту «Карсона». Большие драконы, против обыкновения испытывавшие сильнейшее любопытство, тоже решили присоединиться к веселью и погружали в чаши свои длинные языки. И тут представители Федерации планет обнаружили, что напоить дракона невозможно! Алкоголь — даже местные перинитские напитки — попросту не действовал на их организмы, в отличие от большинства известных гуманоидных видов. Затем настала кульминация вечера. Контр-адмирал Эмерсон доставила в Вейр Бенден содержимое своей личной кладовой — шампанское прямо с Земли. На все Вейры его бы не хватило, но Эмерсон решила, что, если этот напиток встретит хороший прием, то он станет еще одним предметом товарообмена между Землей и Перном.

Когда хлопнули пробки, драконы подались вперед, одолеваемые любопытством не меньше всадников. Но пена, извергавшаяся из бутылок, и пузырьки, вскипавшие в бокалах, стали полнейшей неожиданностью. Несколько драконов начали чихать, а начав, не могли остановиться. К счастью, находились звери в огромной чаше Вейра, где их едва контролируемые движения не могли никому навредить. Повсюду разносился смех, и всадники тоже смеялись над своими напарниками. Драконы принимали все как должное.

Хохот продолжался, а между тем несколько драконов, не испугавшись пузырьков, решило попробовать чужеземный напиток. Мелькнули языки, и содержимое бокалов исчезло в утробах огромных крылатых созданий. В ту же минуту выпитое дало себя знать. Сначала один, затем другой дракон с тяжелым уханьем сели в песок. Глаза зверей поначалу неистово вращались от возбуждения, вызванного необычными ощущениями, потом — все медленнее, по мере того, как действие алкоголя усиливалось и ящеры «выпадали в осадок»; а к первым драконам присоединялись их собратья, решившие отведать диковинный напиток с Земли.

Люди стояли, с изумлением глядя на своих друзей. Ну почему из всех разновидностей пьянящего зелья на драконов подействовало именно шампанское?! Ведь оно считалось одним из слабых напитков, его иногда позволяли пригубить и детям.

Когда последние из пробовавших искрящегося питья зверей сели в песок, те, кто проделал это первыми, начали чудить. Хоть и тяжеловесные, они ухитрялись по-своему изящно кружиться и вертеться в песке, напоминая карикатуры на подвыпивших людей. Сейчас же протрезвев, прототипы этих карикатур быстро убрались с дороги. Одного бездумного взмаха крыла или хвоста было бы достаточно, чтобы на несколько недель вывести человека из строя, если вообще не убить. Драконы натыкались друг на друга и на камни, но, видимо, не замечали этого.

Скоро почти пол-Вейра драконов вальсировало на песке. Остальные — те, которые не вкусили последнего угощения — поднялись в воздух, чтобы не путаться под ногами у выпивших да не пострадать самим, и расселись по краю чаши Вейра, озабоченно глядя на товарищей. Смотревшие на происходящее из безопасности пещер люди перешептывались, не зная, что будет дальше.

Ни перинитские целители, ни подданные Федерации не представляли, чего ждать. И для тех, и для других разворачивающееся у них на глазах действо стало полной неожиданностью, его не с чем было сравнить. В конце концов, ЧАСТО ЛИ напиваются драконы?

Затем настал конец. Один за другим драконы перестали танцевать под свою внутреннюю музыку. Они опять расположились на песке в самых разных позах, видимо, удобных для них. Потом, словно началась цепная реакция, им вдруг стало жуть как нехорошо. Зловонная густая жижа — выпитое спиртное вместе со съеденным ранее — извергалось повсюду маленькими вулканами. Драконы изливали содержимое своих желудков на песок, на себя, на соседей. Люди тоже давились, и те, чьи желудки не отличались крепостью никогда или ослабели спьяну, присоединились к драконам, выворачиваясь наизнанку.

Зная, что, пока желудки не опустеют, ничего поделать нельзя, целители Перна и Звездного флота стояли в сторонке, пока не завершилась неукротимая рвота. После этого, с помощью тех, кто способен был ее оказать, ставших жертвами алкоголя людей либо унесли в их вейры, либо нуль-транспортировали на «Карсон». А вот с драконами дело обстояло сложнее. Тяжеленных зверей было не сдвинуть с места. Оставалось лишь дожидаться, когда они проспятся. Ибо, когда извержения прекратились, все драконы погрузились в забытье.

Хорошо еще, оставалась возможность избавиться от последствий внезапного опьянения крылатых. С помощью трезвых драконов на впавших в беспамятство ящеров воду лили бадьями, пока не смыли липкую гадость, покрывавшую их самих и все вокруг. Напарники высушили своих зверей и расположились по соседству, чтобы быть рядом, когда они наконец проснутся.

Вечер, по крайней мере, в Бендене, завершился. В другие Вейры и холды послали предупреждения НЕ давать драконам шампанского, а заодно — не беспокоиться о Бендене. Пусть тут празднество и завершилось, это не означает, что пора заканчивать и всей планете!

Кое-где веселье не прекращалось до рассвета, а то и дольше, но в конце концов угомонилось. Чужие ушли, чтобы никогда не вернуться. Маленький бронзовый дракон вернулся и стал ключом к спасению этой планеты, и, хотя на празднестве он не показывался, его имя теперь обессмертили десятки сказаний, которые будут передаваться из поколения в поколение.

На следующий день драконы Бендена все же стали приходить в себя, испытывая жесточайшие головные боли и все остальные прелести похмелья. Больше не пьяные, но и еще не избавившиеся от последствий возлияния, они сумели вернуться по своим вейрам, а там напарники устроили их в гнездах. Головные боли мало-помалу пройдут — через несколько часов или на следующий день. Но испытавшие действие спиртного драконы никогда более не посмотрят на другой алкогольный напиток, не понюхают его, а тем более не лизнут! Они усвоили урок, и усвоили хорошо.

«Карсон» собрал всю команду, взял на борт необходимые припасы и покинул орбиту благодарной планеты. Перн, хоть и не успевший залечить ран войны с хохлатыми пришельцами, со временем сделает это. В прошлом перинитам уже приходилось переживать худшее, и, скорее всего, еще придется пережить немало невзгод в будущем. Но пока их миру не угрожала смертельная опасность, и жизнь более-менее вернулась в обычное русло — насколько может быть обычной здешняя жизнь!