Москва, штаб-квартира Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной армии…
Комиссар Голиков получил донесение от майора Истомина о начале погрузки золота на американский корабль.
«Замечательно! – воскликнул комиссар. – Можно считать, операция «Элегия» закончена!» – и дал задание своему заместителю подготовить рапорт на имя начальника Генерального штаба Красной армии об успешном завершении операции.
Доклад Берии он решил подготовить сам на базе готового доклада своему начальнику.
Приняв такое решение, комиссар задумался: «Пока будет готов доклад начальнику, пока я его переформатирую для Берии и пока доложу, пройдет какое-то время. За это время его люди представят ему свой доклад. Что в этом случае подумает Берия обо мне? Видимо, как минимум, что я его не уважаю или что-то хочу скрыть от него… Мне это надо?».
В результате непростых раздумий Голиков решил, что до подачи подробного рапорта стоит проинформировать Берию в общих чертах по телефону. Он попросил адъютанта соединить его по срочному делу с Наркомом внутренних дел.
Услышав голос Берии, Голиков вымолвил:
– Здравия желаю, товарищ Народный комиссар. Разрешите доложить о ходе операции «Элегия»?
– Здравствуйте, Голиков, – медленно, в раздумье произнес Берия. – Докладывайте.
– Груз в полном объеме прибыл на конечный пункт. Началась его передача американцам и погрузка на корабль.
– Это очень хорошо, спасибо, товарищ Голиков.
– Товарищ Народный комиссар, вам представлять письменный рапорт по итогам операции?
– Обязательно. И особо отметьте действия должностных лиц как вашего ведомства, так и нашего.
– Есть, товарищ Берия.
– До свидания, – в трубке послышались гудки…
* * *
Катер бросало из стороны в сторону, порой он подскакивал где-то на полметра вверх. В кубрике стоял невероятный шум, все крепко держались руками за лавки. Ни о каком сне не могло идти и речи.
– Не плывем, а летим, – весело крикнул рядовой Кузнецов.
– Не улететь бы нам на дно Волги-матушки реки, – вставил громко второй боец.
– Как бы капитан не запорол двигатель, и мы не застряли бы на всю ночь посередине реки, – высказал уже свои опасения Ягодинок.
Подпрыгивая на жесткой деревянной лавке, Ермолай все высказанные опасения вполне разделял.
К счастью, пессимистические опасения не оправдались. Примерно через два часа гонки мотор стал сбавлять обороты. Вскоре катер пришвартовался к пристани. В кубрике воцарилась тишина, зато голова у Ермолая гудела и шумела на все голоса.
Капитан Сычев весело и громко крикнул:
– Баста, приплыли! Город Ярославль, конечная остановка! Выходи!
– Капитан-речник рад до невозможности, что избавляется от нас, – весело изрек Ягодинок.
Бойцы выгрузили ящики на пристань. Ягодинок и Сергеев пожали руку капитану Сычеву, поблагодарили.
– Без обид, капитан, служба у нас такая, – весело бросил Ягодинок.
Сычев неопределенно махнул рукой, что-то пробубнил невнятное.
Катер сразу отчалил, лихо развернулся и направился вверх по течению к Рыбинску.
Ягодинок пошел звонить начальству, а Сергеев с бойцами остались сторожить ящики…
* * *
Рига, особняк в старой части города, штаб-квартира регионального центра Абвер…
После телефонного доклада барона фон Шоммера Канарис задумался. То, что операция «Золотой трезубец» провалена, адмирал понял, когда на заброшенном переезде в Вологодской области десантная группа Абвера оказалась у пустых вагонов. Но после сегодняшнего доклада барона получалось, что операция провалилась с треском и несмываемым позором. Военное предательство во все времена было тягчайшим преступлением. К предательству своих офицеров Мухеля и Ригеля адмирал отнесся относительно спокойно. В большей степени его в данный момент интересовала своя собственная судьба, а именно, реакция на провал операции друзей и особенно конечно завистников и врагов…
– Какие будут указания, господин адмирал? – прерывая затянувшееся молчание, тихим виноватым голосом спросил барон.
– Оформлять документы по операции «Золотой трезубец» для передачи в архив, – автоматически ответил Канарис.
– Мне оставаться в Сортавале?
Адмирал вспомнил доклады собственной внутренней службы безопасности о пьяных загулах барона, связи с финской женщиной, недовольной болтовне о начальстве. Зло подумал:
«Достал он меня в последнее время своим поведением», – и резко ответил:
– Незамедлительно выезжайте в Ригу с докладом. До скорой встречи, барон.
После разговора адмирал задумался о своих дальнейших действиях. Его враги, прежде всего брутальный Гейдрих, интриган Шеленберг, да и скользкий, как уж, дипломат Риббентроп наверняка попытаются использовать провал операции «Золотой трезубец» в своих корыстных целях. Что остается предпринять ему? Обратится к друзьям и подстраховаться! Кто может точно и надежно защитить адмирала? Конечно же, его старый товарищ и прямой начальник – начальник штаба Верховного главнокомандующего вооруженными силами генерал-фельдмаршал Кейтель. Он сейчас находился в Берлине. Значит…
Адмирал нажал на клавишу телефонного аппарата и, услышав голос адъютанта, выдавил:
– Забронируйте мне место на ближайший самолет на Берлин…
* * *
На пристань выехал грузовой зеленого цвета ГАЗонполуторка. Из кабины выскочил весь какой-то взъерошенный капитан Ягодинок.
– Так, орлы, – обращаясь к Сергееву и двоим бойцам, громко вымолвил Ягодинок, – быстро загружаем ящики в кузов.
– Есть, – бросил Ермолай и запрыгнул в кузов.
Кузнецов и Широких стали подавать ящики, Ермолай их аккуратно расставлял.
Закончив погрузку, бойцы забрались в кузов. Они вместе с Сергеевым разместились на ящиках. Ягодинок запрыгнул в кабину и ГАЗон медленно тронулся…
* * *
Москва, посольство Великобритании в СССР, кабинет второго секретаря…
Пол Гор изучил по документам ситуацию в Советской России, в том числе и деятельность контрразведывательных служб страны, дав им при этом высокую оценку.
После этого Гор внимательно просмотрел все имеющиеся материалы, относящиеся к смерти его предшественника Джулиана Карригана. Гор понял, что Карриган как минимум нарушил этический кодекс разведчика и погнался за личной выгодой. Разумеется, так поступали многие, и если бы Карриган не погиб, возможно, никто бы ничего и не узнал. Но случилось то, что случилось. Докладывать об этом в Лондон Гор не собирался, ровно, как и осуждать своего предшественника.
Он выслушал доклады троих своих агентов о ситуации в России, выслушал и их мнения, в целом сдержанно-формальные, о смерти Карригана. Все сопоставив и проанализировав, Гор решил, что имеющимися силами и средствами не достанет Рэма на территории России. Но убийца английского дипломата и разведчика, по твердому убеждению Гора, в любом случае должен быть наказан.
Гор задумался:
«Нужно предпринять какой-то неординарный ход, разыграть некую нестандартную ситуацию. Но вот какую?».
* * *
Грузовик лихо рулил по тихим, спящим ночным и не очень ровным городским улицам. Ермолаю с бойцами вместе с ящиками пришлось немного попрыгать.
Примерно через полчаса показалось здание железнодорожного вокзала. Грузовик проехал его и направился на товарный двор. Вскоре он затормозил. Из кабины выскочил капитан Ягодинок, громко бросил:
– Всем оставаться на своих местах. Я сейчас все узнаю, – и спортивным шагом направился в сторону небольших конторских зданий.
Бойцы, полусидя-полулежа на ящиках, стали дремать. Чтобы не уснуть, Ермолай встал, немного размял кости рук и ног, осмотрел полутемную округу. Все пути станции были забиты самыми разными товарными вагонами: грузовыми, с военной техникой, цистернами с нефтепродуктами и другими. Невдалеке стоял санитарный состав, возле него ходили раненые перевязанные военные и медицинский персонал в белых халатах.
Вскоре появился улыбающийся Ягодинок. Он подошел к машине и весело изрек:
– Жизнь прекрасна, товарищи военные! Выше головы!
Полусонные Ермолай и бойцы выжидательно, непонимающе смотрели на капитана.
– Водила, заводи, – бросил водителю Ягодинок. – Сейчас поедем грузиться в вагон. Нам предстоит еще один, последний рынок. Выше голову, товарищи военные, впереди Москва!
Но усталые и зевающие Сергеев и бойцы явно не разделяли веселого настроения капитана…
* * *
Москва, штаб-квартира Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной армии…
Комиссар Голиков раздумывал о завершающем этапе операции «Элегия». Оперативная группа, направленная в Пермь, пока работала вхолостую. Следов Рэма обнаружить не удалось. Рэм в течение нескольких дней убил ножом пять человек: парня-беспризорника, троих в вологодской гостинице и одного на вокзале в Перми. Поэтому комиссар поручил старшему группы фиксировать и исследовать все городские убийства с использованием ножа, а также серьезные порезы.
Комиссар получил донесение из Перми о десяти преступлениях с помощью холодного оружия. Одно его сразу заинтересовало. Это убийство в доме обходчика железнодорожной станции Пермь некоего Голубцова, ранее дважды судимого за хулиганство, однорукого. Прикладывалась и характеристика на этого обходчика. На первый взгляд, убийство было совершено во время бурного застолья. Вот только почему-то исчезли документы обходчика, отсутствовали и какие-либо следы собутыльника и отпечатки его пальцев… Проанализировав весь пакет материалов, связанных с обходчиком, комиссар решил, что убийцей мог быть… Рэм. Возможно, он жил у обходчика и ждал вагоны с золотом. А когда Рэм понял, что вагонов не будет, просто зачистил ненужного свидетеля. Он же мог и похитить документы с целью их использования при передвижении по СССР.
Комиссар дал указание объявить в розыск Голубцова…
* * *
ГАЗон остановился у темного товарного вагона без окон. Из кабины вышел веселый Ягодинок, спустились с кузова и Сергеев с бойцами. В это время подошла худая женщина в темной, железнодорожной форме. Она удивительно легко открыла расположенную посередине вагона массивную дверь. Внимательно осматривая поочередно всех военных, изрекла простуженным голосом:
– Располагайтесь, товарищи, в вагоне. Через пятнадцать минут маневровый паровоз вас заберет и прицепит к составу, следующему на Москву.
– Прекрасно! – весело бросил Ягодинок.
Он и Сергеев быстро шагнули к вагону, заглянули внутрь. Вагон оказался пустым.
– А вы нам матрасиков не организуете? – весело спросил Ягодинок.
– Матрасов нет, – строго вымолвила женщина, – а пару табуреток, да пару скамеек выделим.
– И на том спасибо, – улыбаясь, весело изрек Ягодинок и, обращаясь к бойцам, строго бросил. – Так, рядовые, следуйте за товарищем железнодорожником.
Женщина с бойцами ушли.
– Знаешь, маллей, почему я веселюсь? – спросил широко улыбающийся Ягодинок.
– Нет, – ответил Ермолай.
– Я сейчас в конторе станции переговорил с Истоминым, он в данный момент в Молотовске. Майор сказал, что все сорок пять тонн погружены на американский корабль. Корабль уже вышел из порта.
– Да, – выдохнул Ермолай и улыбнулся, – это точно замечательная и долгожданная новость.
– И я говорю, – веселился Ягодинок. – Сейчас тронемся, я по этому поводу распечатаю НЗ (на военном жаргоне – неприкосновенный запас), и мы выпьем по рюмочке спиртика. Имеем полное право! А потом будем беззаботно спать до Москвы.
– А сколько нам до Москвы?
– Если хорошо покатим, то пять-шесть часов, – в раздумье ответил Ягодинок. – Да, вот еще что сообщил Истомин, слушай. Буквально через час на том месте, где мы забрали ящики из воды Ладожского озера, был бой. На следующий день там нашли труп немецкого диверсанта, трех местных жителей и двух лошадей. Смекаешь, кем были эти жители и как мы вовремя взяли ящики?
– Да! – лишь смог выдавить Ермолай, горестно подумал:
«Получается, Витька Вьюгин вместе со своими дружками-бандитами погиб, – вспомнил, как они встретились впервые в доме Иринки Лазо. – Кем бы он не был, жаль парня…».
Через минуту прибыли бойцы с табуретками и скамейками. Дружно и быстро ящики со слитками перегрузили из машины в вагон. Через пять минут прибыл маневровый паровоз…
* * *
Москва, штаб-квартира Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной армии…
Комиссар Голиков стоял у большой, занимающей всю стену карты и рассматривал линию фронта в районе Ленинграда. Фашисты на большом участке перерезали железную дорогу Ленинград-Вологда и вышли к Ладожскому озеру. Ленинград оказался в сухопутной блокаде. Теперь в город подвести продукты, топливо, боеприпасы можно было только по озеру и реке Неве…
Подал сигнал телефонный аппарат. Комиссар оторвался от невеселых раздумий и подошел к столу. Взял трубку и вымолвил:
– Слушаю.
– Товарищ комиссар, с вами по важному делу хочет переговорить заместитель Наркома иностранных дел, товарищ Островский.
«С чего бы это?» – удивился комиссар, впервые сталкиваясь с людьми из этого ведомства.
Во всех странах мира разведка и контрразведка работала скрытно. И за редкими исключительными случаями не имела никаких официальных дел с дипломатами.
– Соедините.
Через несколько секунд раздался мягкий мужской голос.
– Здравствуйте, товарищ Голиков.
– Здравствуйте, товарищ заместитель Наркома иностранных дел.
– Филипп Иванович, ко мне обратился посол Великобритании. Он попросил организовать встречу своего нового второго секретаря Гора с вами. Как вы к этому относитесь?
«Новый британский резидент хочет личной встречи!» – усмехнулся комиссар и спросил:
– По какому вопросу?
– Их интересует все, что связано со смертью Карригана. Они полагают, что вы располагаете важной информацией. Не упрямьтесь, Филипп Иванович, встретьтесь с этим Гором, они как-никак наши союзники.
На некоторое время Голиков задумался:
«То, что Гору нужна встреча и информация по Карригану, понятно. Что могу получить от встречи я? Ну… хотя бы заверение, что они не будут искать Рэма в России, нам будет меньше мороки».
Ответил:
– Если будет разрешение начальника Генерального штаба Красной армии, то, разумеется, я готов с ним встретиться, скажем… в здании вашего министерства.
– Вот и хорошо. До свидания.
– Всего доброго…
* * *
Перед отправкой бойцы подобрали на перроне картонную коробку. Из нее соорудили в вагоне стол. Ягодинок достал из своего вещмешка свечку и зажег ее. Затем все из своих вещмешков достали оставшиеся продукты, и группа устроила основательный, почти праздничный ужин. Несмотря на ночное время и хронический недосып последних дней, у всех было веселое, приподнятое настроение. Все с нетерпением ждали окончания задания. Ягодинок и Сергеев выпили немного спирта.
– А сейчас всем отбой, – объявил после ужина Ягодинок. – Дежурным на два-три часа останусь я сам, посижу на табуретке, покараулю груз и вас всех. Потом разбужу сменщика, Сергеева.
– Есть, товарищ командир, – бросил Ермолай.
Бойцы быстро свернули стол и навели порядок. Рядовой Кузнецов соорудил из коробки лежанку, на которой и разместился. Сергеев и рядовой Широких легли на лавки. Ягодинок остался бодрствовать на табуретке. Вагон покачивало из стороны в сторону, чувствовалось, что поезд набрал неплохую скорость…
* * *
Берлин, офис министерства внутренних дел, кабинет рейхсфюрера СС Гимлера…
Добившись аудиенции, Шеленберг при полном параде предстал перед грозным министром. После обязательного приветствия сидящий за своим рабочим столом хозяин пригласил присесть и посетителя.
Шеленберг осторожно присел в кресло, стоящее рядом с рабочим столом хозяина кабинета. Быстро достал из папки рапорт, два аккуратно исписанных от руки листа и, пожирая взглядом Гимлера, положил перед ним.
– Господин рейхсфюрер, считаю своим долгом представить вам данную информацию.
Хозяин кабинета слегка кивнул, поправил очки и взял в руки бумажные листки. Шеленберг напряженно ждал, что последует далее.
Гимлер медленно прочитал один лист, затем второй. Полученная информация, несомненно, озадачила. На некоторое время хозяин кабинета задумался:
«О переброске русскими золота Гейдрих мне не докладывал. Значит, он просто не в курсе, получается, что этот не по годам ранний и верткий Шеленберг ему не докладывал. Вышел прямо на меня… Что он затеял?» – отложил листки на стол и строго взглянул на посетителя.
Шеленберг выдержал взгляд.
Гимлер строго вымолвил:
– Все это очень интересно и в какой-то мере поучительно. Наш враг не так уж и глуп, как его иногда представляет Геббельс, – замолчал на секунду-другую. – Но скоро мы овладеем Петербургом, затем – Москвой, и у нас будет все золото России.
Видя, как слегка заволновался посетитель, хозяин кабинета уже мягче продолжил:
– Идите и спокойно работайте, Вальтер, у нас с вами много впереди интересных мероприятий…
* * *
Ермолай проснулся и понял, что упал со скамейки и лежит на полу вагона. Очевидно, он упал на левое плечо, оно неприятно ныло. Было темно и прохладно, вагон стоял на месте. Рядом на полу ворочался и чтото бубнил рядовой Широких, также спавший на лавке.
– Что-то случилось, – изрек едва различимый в полутьме, сидящий в двух метрах на табуретке Ягодинок. – Раз мы так экстренно затормозили. Не зашиблись, товарищи военные?
– Нет, – ответил Широких.
Он и Ермолай поднялись и сели на свои лавки.
– Сколько же мы спали? – вымолвил Ермолай и ощутил сильную головную боль.
– Наверное, где-то около часа, – ответил Ягодинок и поднялся с табуретки, разминаясь, покрутил корпусом.
Ермолай руками немного потормошил голову, подергал левым плечом.
Капитан прошел к двери вагона и с усилием приоткрыл, примерно на полметра. В дверном проеме забрезжил свет, очевидно, от осветительного фонаря, показалась и темно-зеленая растительность.
– Где это мы? – выдавил Ермолай.
– Вижу вдали какой-то водоем, – изрек Ягодинок. – Пойду узнаю, где находимся, – и боком медленно выбрался из вагона.
Ермолай продолжал тормошить голову и разминать плечо, рядовой Широких усиленно зевал.
Капитан появился, минуты через три-четыре. Моментально недовольно бросил:
– Застряли мы часа на три-четыре, – зло выругался и эмоционально, громко добавил. – Представляете, немецкие диверсанты взяли и подорвали почти двадцать метров полотна! Где была наша охрана, непонятно!
– А сколько мы проехали? – спросил Ермолай.
– Километров примерно пятьдесят от Ярославля. Сейчас мы стоим под городом Ростовом.
– Под Ростовом, – удивленно вымолвил Широких. – Ростов-то вроде на Дону находится.
– Здесь Ростов ярославский, а большой водоем – не что иное, как озеро Неро, – недовольно и резко пояснил Островой. – Географию надо знать, боец, – и снова выругался.
Воцарилась тишина, только рядовой Кузнецов как ни в чем не бывало посапывал на картонной кровати.
– Значит, можно будет еще спокойно поспать, – располагаясь на лавке, изрек Ермолай.
Ему никто не ответил…
* * *
Сортавала, конспиративная квартира финской разведки (ОС)…
Барон фон Шоммер уже второй час сидел за бога-361 то накрытым столом. Хильда, гостеприимная хозяйка, все подливала и подливала вино в бокал гостя. Барон мало ел. В перерывах между выпивкой отменного французского вина он сетовал на жизненные сложности, а последние десять минут стал комментировать философские труды Эммануила Канта.
Очевидно, это наскучило Хильде. Перебивая эмоциональную речь гостя, мило улыбаясь, она спросила:
– У вас, барон, неприятности по службе?
– Да, – ответил уже изрядно захмелевший барон. – Но все это совсем не интересно, – и стал продолжать философствовать.
Но полупьяная отвлеченная болтовня совсем не интересовала Хильду. По-прежнему мило улыбаясь, она спросила:
– У вас, видимо, сорвалась важная операция? Не прибыл человек с грузом из России?
– Да. Но откуда ты, крошка, это знаешь? – выпучив глаза, удивленно выдавил барон.
– Об этом говорит весь город, – воскликнула женщина и раскатисто рассмеялась. – Тебя за это, друг мой, разжалуют и отправят на русский фронт? Да?
Барон встрепенулся, судя по хмурому лицу, ему было это неприятно слышать. Он взглянул сначала на женщину, затем на свои ручные часы. Став серьезным, почти трезвым голосом вымолвил:
– Мне пора на службу.
– А сегодня мы разве не пойдем в кроватку? – широко и призывно улыбаясь, изрекла Хильда.
Видя, что мужчина колеблется, она напористо продолжила:
– Сегодня я тебе покажу нечто необычное, – и стала демонстративно расстегивать блузку на груди.
Барон впился глазами в большие, белые груди, облизнулся и потянулся к женщине…
* * *
Ермолай внезапно проснулся и понял, что его кто-то усиленно трясет за плечо.
– Сергеев, – прошептал Ягодинок, – давай поднимайся, брат. Наш состав после трехчасовой стоянки, кажется, тронулся. Давай мы с тобой осторожно закроем дверь.
Ермолай поднялся и ощутил движение вагона. Вместе с капитаном они прошли к дверному проему и аккуратно его закрыли. В проеме Ермолай успел заметить, что начало светать.
– Сколько времени?
– Шесть утра, – ответил Островой. – Давай, маллей, принимай у меня эстафету дежурного, а я посплю.
Ягодинок лег на лавку, а Ермолай присел на табуретку, спиной прислонился к деревянной вагонной стене. Голова у него уже не болела, левое плечо почти не ныло. Вагон немного покачивало, состав медленно набирал скорость.
Чтобы не уснуть, Ермолай решил думать о чемнибудь приятном и стал вспоминать веселые учебные годы в техникуме…
* * *
Поезд «Пермь-Владивосток»…
Рэм один занимал целое купе, третье по счету от входа. В Перми при посадке он договорился о проезде с пожилой проводницей купированного вагона, передав ей пачку чая и банку мясных консервов. Рэм плотно перекусил и расслабленно взирал в окно, там проплывали заросшие хвойно-лиственным лесом невысокие отлоги Уральских гор. Если верить расписанию, то скоро будет город Нижний Тагил.
Для выезда из России Рэм решил использовать восточный коридор. Сначала добраться поездом до Владивостока, далее за деньги (в вологодской гостинице он позаимствовал у убиенного Карригана тысячу фунтов стерлингов) договориться и на американском торговом корабле добраться до США. Ну а там при полной свободе и уже спокойно через Центральную Америку можно будет махнуть в Бразилию, Аргентину или Уругвай (паспорт этой страны у него имелся)…
Железнодорожная станция города Свердловск ( в настоящее время Екатеринбург)…
Во время получасовой стоянки в вагон вошли несколько военных патрульных и стали, не спеша, обходить все купе.
В третье купе, в котором спал на нижней полке один мужчина, они постучали. Через пару секунд зашел молодой старший лейтенант с красной повязкой на руке.
– Ваши документы, – бросил заученно и небрежно патрульный офицер.
Зевая, лысый мужчина в возрасте поднялся с полки, достал из кармана пиджака паспорт и передал офицеру.
Военный взял паспорт, полистал, нехотя вымолвил:
– Голубцов Иван Иванович, – взглянул на мужчину, – прописан в Перми. Куда едите?
– На похороны в Новосибирск, брат после полученных на фронте ранений умер.
Офицер кивнул, вернул паспорт, козырнул и вышел…
Железнодорожная станция города Курган…
Едва состав остановился, в вагон вошли два офицера, капитан и лейтенант. Они быстро прошли к третьему купе, достали из кобуры пистолеты, привели в бое-вое положение. Офицеры переглянулись и обменялись какими-то жестами. Капитан достал из кармана ключ, осторожно открыл замок на двери и резко ее открыл. Лейтенант бросился в купе, тот час прозвучал выстрел, затем второй. В купе ворвался капитан и увидел корчившегося от боли на полу лейтенанта и лежащего на нижней полке лысого мужчину в возрасте с прострелянной головой…