Ленинград…
На кровати, слегка прикрывшись простыней, лежали обнаженные мужчина и женщина. Изящно держа сигарету двумя пальцами, она курила. А светловолосый, с квадратным лицом, крупный мужчина-атлет, казалось, находился в забытье.
Вот женщина повернулась к прикроватному столику. На нем стояла бутылка коньяка, бутылка воды, тарелка с нарезанными лимонами, несколько стаканов и какието белые таблетки.
– Ты выпьешь? – приподнимаясь с кровати, спросила женщина.
Мужчина отрицательно покачал головой и изрек мягким голосом:
– Дай мне лучше таблетку первитина (наркотический препарат).
Женщина приподнялась, почти полностью раскрыв свое прекрасное тело, быстро налила полстакана воды и полстакана коньяка. Воду и белую таблетку передала мужчине.
– А я выпью, – слегка улыбнувшись, бросила женщина. – От такой жизни порой мне так и хочется напиться.
Лихо осушила стакан, закусила лимоном и глубоко выдохнула.
– Понимаю тебя, – тихо выдавил мужчина, запивая таблетку водой.
– Как мне хорошо и спокойно с тобой, – тихо и проникновенно вымолвила женщина.
– А мне с тобой, – в тон ответил мужчина.
Женщина медленно поставила стаканы на столик, снова легла в постель, прижавшись к сильному мужскому телу.
Какое-то время они лежали молча.
– Как мне надоело играть и корчиться! – эмоционально изрекла женщина. – Ну, скажи, – капризно добавила, – когда кончится эта война и весь этот дурдом?
– Война – не знаю, – ответил мужчина. – Но лично для нас дурдом закончится вполне возможно скоро. В Аргентине на подставное лицо я оформил ранчо, практически готов и транспортный коридор для нас и груза. В данный момент оформляются на нас документы.
– Золото – металл царей и королей, – мечтательно вымолвила женщина, грациозно рукой сделала пируэт в воздухе. – И… мой тоже любимый металл.
Не менее грациозно затушила сигарету и спросила:
– Ты уверен в своем знакомом из этого городка Лахденпохьи?
Этот небольшой городок на северном побережье Ладожского озера был оккупирован в июле 1941 года финскими войсками.
– Да, дорогая, – выдавил мужчина. – У него отменный, скоростной катер, как раз нужной нам грузоподъемности.
Раздумывая о чем-то, женщина довольно улыбнулась.
Затем повернулась лицом к сосредоточенному мужчине, сверкнула глазами и тихо и проникновенно вымолвила:
– Я так тебя люблю!
Мужчина вспыхнул.
– Я тоже.
Они слились в страстном поцелуе, а их красивые тела – в единое целое…
* * *
Ермолай проснулся и сразу понял, что его ктото усиленно трясет за плечо. Недовольно выругался, нехотя открыл глаза и увидел стоящего рядом хмурого управляющего конторой.
– Трясу-трясу и никакой реакции, – уже улыбнувшись, вымолвил Коваль. – Понимаю, что умаялся бедняга Ермолай. Но вставать надо, уже полдень на дворе, дела делать надо.
Протирая ладонями глаза, Сергеев принял вертикальное положение. Сразу почувствовал боль во всем организме.
– Давай, на обед в столовую и потом быстренько в хранилище, – сказал Коваль и направился к выходу.
Ермолай недовольно выругался про себя, бросил вдогонку управляющему:
– Да, я сейчас, – и стал осторожно подниматься с раскладушки…
* * *
Оккупированное в июле 1941 г. финскими войсками северное побережье Ладожского озера…
Из Выборга до города Сортавала, порядка ста километров, барон фон Шоммер решил проехать на машине. Сначала в дороге немного подремал, мысленно исполняя ранние мелодии своего любимого композитора Вагнера. Затем из окна стал любоваться чудной природой: по правую руку спокойное и одновременно величественное иссиня-голубое Ладожское озеро, его береговая линия сильно и порой причудливо изрезана, местами каменистая, виднелись небольшие зеленые острова; по левую – удивительный зеленый лес из сосны и ели, два небольших островка из бело-зеленых берез, то там, то там выступали небольшие, заросшие зеленью скалы…
Встреча с фельдмаршалом Маннергеймом была скоротечной. Высоченный, с прекрасной осанкой, выправкой и манерами аристократа, одним словом, настоящая белая кость, старик пообещал оказать всемерную помощь. По указанию Канариса финн не был посвящен в суть операции. Однако в конце аудиенции фельдмаршал, прищурившись, попросил в случае успеха некий презентик. Барон, разумеется, выругался про себя, возмущенно бросил:
«Ну не могут без подачек эти союзнички?!».
Дорога, постоянно виляя, следовала по извилистому берегу. Проехали небольшой, утопающий в зелени городок Лахденпохья, через пятнадцать километров должна показаться и Сортавала. Вот справа показались Валаамские острова, сквозь зеленые деревья хорошо просматривались белеющие церковные храмы с голубыми колоколами. Но не природными и рукотворными красотами были заняты мысли барона и даже не старым хитрым фельдмаршалом. Перед выездом из Выборга барон получил шифрованное донесение от агента Оракула. Оказывается, русские знают об операции по захвату сорока пяти тонн золота!
А это означает, что в рижском центре Абвера находится русский разведчик! Была и вторая неприятная весть в донесении – назначение русскими нового руководителя операции по перевозке золота…
Пригород небольшого городка Сортавала вблизи Ладожского озера…
Барон фон Шоммер вместе с помощником капитаном Ланге обследовал пятисотметровую штольню в скальном грунте. В штольню вела железнодорожная ветка и автомобильная, грунтовая дорога. Хорошо замаскированная и с земли, и с воздуха, она по всем параметрам вполне устроила сотрудников Абвера.
Довольный барон мысленно похвалил старика фельдмаршала.
«Хотя… – хмуро раздумывал барон, – в свете последних событий в Ленинграде вариант с Сортавалой может и не пригодиться».
Во время ужина появилась пышногрудая блондинкафинка по имени Хильда. Круглолицая, ярко накрашенная и вместе с тем какая-то безликая женщина расположилась напротив барона и постоянно подмигивала ему. Барон сразу вспомнил интеллигентную, с тонкими чертами лица жену Маргарет, находящуюся в данный момент в одном из госпиталей Гамбурга. Затем предупредительную и учтивую секретаршу-любовницу Марту.
«Кто подослал ко мне эту Хильду? Зачем нужно так примитивно следить за мной? – подумал барон, имеющий более чем двадцатилетний стаж работы в разведке. – Старик Маннергейм или… наши органы, например, гестапо, или же русские? Хотя… Может, девочка просто хочет оторваться от однотонной обыденной жизни?».
Думать о том, что его так элементарно проверяет шеф Канарис, он просто не хотел.
– Что делает в наших богом заброшенных местах господин барон? – неестественно улыбаясь, жеманно спросила Хильда.
– Любуюсь вашей чудной природой, – бросил в ответ барон.
Болтая, блондинка усиленно налегала на еду и выпивку. При этом она не забывала бросать барону улыбки и прочие, весьма вольные знаки внимания. Барон был сух и сдержан и не стал отвечать на откровенные призывы блондинки.
После ужина он проинструктировал и оставил в Сортавале капитана Ланге. А сам на военно-транспортном самолете с нехорошими предчувствиями улетел в Ригу…
* * *
Сергеев с инкассаторами-грузчиками работал в хранилище. Нужно было подготовить к отправке очередную партию ящиков со слитками. Это означало проверить все предстоящих к отправке двести ящиков на предмет наличия слитков и годности тары. В ходе этой работы необходимо было тщательно обследовать деревянную обшивку ящиков, при необходимости отремонтировать ее. То есть приходилось перемещать как ящики, так и отдельные двенадцатикилограммовые слитки…
В кладовую стремительно вошла капитан Ципок, за ней, едва поспевая, запыхавшийся управляющий. Капитан что-то буркнула под нос, критически осмотрела помещение.
– Сергеев, собирайся, – зычно изрекла Ципок, – пойдешь со мной. А вы, Коваль, – обращаясь к управляющему, – проконтролируйте ход всех необходимых работ.
– Все будет сделано, как положено, товарищ капитан, – залепетал подобострастно старик.
Ципок развернулась и направилась к выходу. За ней, на ходу надевая пиджак и ругаясь про себя, проследовал недовольный и изрядно усталый Ермолай…
* * *
Москва, улица Пречистенка…
Из подъезда дома вышел лысый, слегка сутулый мужчина в сером костюме с авоськой в руке. Посмотрел направо, налево и неспешно зашагал по тротуару. Стоявший на противоположной стороне улицы черный легковой автомобиль медленно тронулся с места. Метров через пятьсот лысый мужчина остановился у витрины магазина, рассмотрел ее, затем осмотрелся по сторонам и неспешно продолжил свой путь.
Вот мужчина в сером костюме резко завернул в подворотню дома. Черный автомобиль затормозил, из него вышли двое мужчин в темной одежде. Они стремительно пересекли дорогу и свернули в ту же подворотню дома. Через минуту из автомобиля вышел еще один мужчина. Он также быстро перешел дорогу и свернул в тот же двор дома…
Москва, штаб-квартира Главного разведыватель-ногоуправления Генерального штаба Красной армии…
В типично служебном кабинете находилось двое военных мужчин. Хозяин кабинета, комиссар (или генерал-лейтенант) Голиков Филипп Иванович, заместитель начальника Генерального штаба Красной армии – начальник Главного разведывательного управления, по-хозяйски располагался за рабочим столом. Филипп Иванович был преданным коммунистом и верным службистом, но он не являлся профессиональным разведчиком. Просто в силу обстоятельств в июле 1940 года оказался на этом месте. И как каждый непрофессионал в своем деле, он не совсем доверял настоящим профессионалом, считал, что над ним подсмеиваются и определенно подсиживают. Прямо за ним на стене красовался черно-белый портрет Ф. Дзержинского.
Напротив, за приставным столом, находился широкоплечий мужчина, на воротнике его гимнастерки в красной петлице находилось две шпалы. Майор Истомин являлся ведущим сотрудником германского отдела управления. Только что он сделал, очевидно, не совсем приятное сообщение.
– Ну как же можно было упустить Рэма! – воскликнул хозяин кабинета. – Хорошо известно, что он опытный разведчик, как можно было его одного запустить в эту подворотню? Там же, если мне память не изменяет, через проходные дворы можно выйти на Лопухинский или Барыковский переулки, где его уже наверняка поджидала машина, – всплеснул руками. – Такой прокол допустили!
– Увы, так видимо и получилось. Полагаю, не все так безнадежно. Мы знаем его московские адреса…
– Да не найдем мы его, Истомин! – недовольно перебил хозяин кабинета, ударил кулаком по столу. – Не для того скрылся матерый разведчик, чтобы мы его опять обнаружили!
В помещении повисла напряженная тишина.
– Он наверняка отправился в Ленинград, – тихо произнес хозяин кабинета. – Отдайте соответствующие указания.
– Есть, товарищ генерал.
– И сами немедленно выезжайте, майор Истомин, в Ленинград. Наши приоритеты остаются прежними.
– Есть, товарищ генерал…
* * *
Ципок и следом Сергеев вошли в просторный кабинет, прошли на его середину.
– Товарищ комиссар, – строго вымолвила капитан. – По вашему приказанию…
Сидевший за рабочим столом лысый мужчина в военной форме махнул рукой, потушил папиросину в пепельнице. Затем встал, оправил гимнастерку и подошел к стоявшим на вытяжку Ципок и Сергееву. Комиссар сначала осмотрел с головы до ног капитана. Затем перевел строгий взгляд на Сергеева, шагнул в его сторону. От комиссара исходил основательный табачный запах.
– Вот ты какой, хранитель ценностей, – выдавил комиссар. – Читал я твое личное дело, вот и капитан о тебе хорошего мнения.
Что-то достал из кармана галифе и со словами:
– Поздравляю с получением первого офицерского звания, младшего лейтенанта милиции, – вручил небольшую серую корочку.
– Это удостоверение личности офицера, – пояснил строго хозяин кабинета. – Ты будешь, Сергеев, по-прежнему, числиться банковским служащим и внештатно работать у нас. Сам понимаешь, время сейчас трудное, нужно неукоснительно выполнять указания начальников, а люди у нас разные.
Сергеев пожал протянутую кисть руки комиссара и кивнул.
– Ты должен оправдать высокое доверие Наркома товарища Берии и лично комиссара товарища Иванова, – пафосно вставила Ципок.
– Я постараюсь, – смущенно выдавил Сергеев.
– В военное время мы все должны быть бдительны и беспощадны к врагам советской Родины, – продолжал грозно комиссар. – Ты, Сергеев, должен пресекать все противоправные действия и немедленно докладывать капитану Ципок. Враги могут носить и нашу военную форму, поэтому в ходе всей операции будь особенно внимателен и бдителен.
– Есть, – изрек Сергеев.
Какое-то время мужчины смотрели друг другу в глаза.
– Ну, давай иди, я надеюсь на тебя, – бросил комиссар, развернулся и пошел к своему рабочему столу.
Ципок и Сергеев развернулись и покинули кабинет. – Ты произвел на комиссара хорошее впечатление, – бросила в приемной капитан.
Находясь под впечатлением от всего увиденного и услышанного, Ермолай решил промолчать.
Они прошли в оружейную комнату. Их встретил хмурый майор. Он внимательно рассмотрел удостоверение Сергеева и затем выставил две коробки. Из большей по размеру майор аккуратно достал пистолет и вымолвил:
– Револьвер системы Наган, калибра девяти миллиметров, барабан вмещает семь патронов, прицел отрегулирован на двадцать пять метров. Стрелял из него?
– Так точно, – ответил Ермолай.
Майор открыл вторую маленькую картонную коробочку, там находились патроны.
– Здесь двадцать один патрон, то есть три боезаряда, – выдавил майор и быстро зарядил барабан револьвера.
– Береги личное оружие, ухаживай за ним, как за женщиной, – вручая оружие Сергееву, строго и назидательно изрек майор. – Это не игрушка, из него убивают людей. За утерю личного оружия пойдешь под трибунал, патроны храни в сухом месте.
Ермолай внимательно слушал. Затем расписался за оружие, получил карточку-разрешение на него.
– Оружие ты должен носить скрытно, – строго пояснила Ципок. – Скажем, в кармане пиджака, или за поясом брюк. Чтобы его не было видно другим, то есть окружающим людям. Ясно?
– Понял, – убирая револьвер во внутренний карман пиджака, ответил Ермолай.
Картонную коробочку он положил в карман брюк. – Применять пистолет в экстренных случаях, – продолжала капитан. – В случае угрозы жизни тебе или другим окружающим людям, например, сотрудникам органов…
В коридоре управления Ципок и Сергеев столкнулись с черноволосым мужчиной небольшого роста в военной форме. На воротнике его гимнастерки в малиновой петлице красовался один золотистый ромб.
Ципок моментально заулыбалась и весело вымолвила:
– Здравствуйте, товарищ майор, какая встреча.
– Здравствуйте, – процедил сквозь зубы мужчина и яростно, с горящими глазами буквально впился в Ермолая.
– Знакомьтесь, – продолжала весело Ципок. – Это, – показывая рукой на Ермолая, – старший хранитель Сергеев. А это…
– Я сам, – оборвал мужчина, протянул руку и хмуро, но важно вымолвил. – Майор государственной безопасности Мхитарян.
Сергеев пожал небольшую, но сильную кисть руки майора, кивнул и подумал:
«Какая у него большая голова, совсем не соразмерная туловищу. Наверное, он сильно умный мужик».
– Вы куда? – уже обращаясь к Ципок, властно спросил майор.
– В контору Госбанка.
– Я тоже скоро там буду, – процедил майор, развернулся и решительно зашагал в противоположную сторону.
«Не очень приятный тип», – подумал Ермолай.
– Это наш куратор по операции, – отстраненно и небрежно ответила Ципок на его немой вопрос, тихо выругалась и зло по слогам прошептала. – Со-гля-датай. Для простоты в общении, между нами будем его называть, – усмехнулась, – Головастик.
Ермолай толком так и не понял, кто же этот майор и как его следует называть. Но переспросить не решился.
– Сейчас мы отправляется в банк, – строго изрекла капитан…
* * *
Восточная Пруссия, вилла в Штейнорте, резиденция рейхсминистра Риббентропа…
В небольшой деревянной беседке стояло креслокачалка. На нем расположился солидный мужчина в белой рубашке и зеленых военных галифе. В руках он держал каталог ценностей, захваченных его сотрудниками в странах Восточной Европы. Мужчина тихо раскачивался и что-то определенно обдумывал. Из стоявшего невдалеке радиоприемника доносилась музыка Вагнера.
Риббентроп с удовольствием рассматривал каталог, почти каждый день он расширялся и дополнялся. Правда, по количеству экспроприированных ценностей гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох шел с явным опережением. Но Риббентроп относился к этому без ревности…
К беседке приблизился мужчина в очках, уже в возрасте, одетый в черный костюм и с черной папкой в руке.
– С чем пожаловал, Шульц? – спросил сидящий мужчина.
– Господин министр, агент, отправленный в Москву в рамках операции «Золото Северной Пальмиры» не может выйти на Рэма.
– Он, наверное, уже в Петербурге.
– В Петербурге Рэма тоже нет.
Риббентроп встал с кресла-качалки и задумался. Он знал Рэма давно, знал его семью и был о нем высокого мнения. Куда мог он пропасть: арестовали русские; нашли какие-то давние враги, включая людей СС или Канариса, и убили; переметнулся к американцам или англичанам; какой-то несчастный случай; или что-то еще. Риббентроп вспомнил, что в 1940-м и в первой половине 1941 года Рэм неоднократно докладывал о нежелательности войны с Россией. И возможно, он был прав, теперь вот он пропал. В любом случае это плохо, Рэм много знает и о захваченных славянских ценностях, да… и о личном бизнесе самого Риббентропа. Он много что умеет, на него были большие надежды по операции с русским золотом. Если Рэм совершил нечто недостойное, то, возможно, придется от него отречься и изрядно замазать грязью…
Пауза затягивалась, невозмутимый Шульц переминался с ноги на ногу и терпеливо ждал.
Наконец, Риббентроп спросил:
– Вы считаете, что Рэма арестовала русская контрразведка?
– У нас нет таких данных.
– Тогда ищите его, – нервно бросил Риббентроп и энергично продолжил. – Я знаю Рэма двадцать лет, он отменный специалист, опытный оперативник и агент, знает кучу языков, участвовал во многих наших операциях, имеет массу различных наград. Я был уверен в нем, по крайней мере, до сегодняшнего дня, как в себе.
Шульц предпочел промолчать.
– Что слышно по данной тематике из ведомства Канариса? – спросил Риббентроп.
– Их операция под кодовым обозначением «Золотой трезубец» в полном разгаре. Господин министр, как вы думаете, где стоит сейчас искать Рэма?
«Какой же он болван»! – воскликнул Риббентроп.
Но через секунду-другую он решил, что Шульц, как настоящий служака, решил просто подстраховаться. Нехотя резко ответил:
– Поиск должен вестись негласно, без шума. Ищите его в Москве, Ленинграде, – замолчал на секунду, – в общем, у русских ищите. А также, – добавил явно с усилием и очень тихо, – у англичан и американцев, и прочих наших врагов, а также нейтралов…
* * *
Ципок и Сергеев прошли в столовую. Капитан ловко разлила из своей фляжки водку по стаканам. Мило улыбаясь, изрекла:
– Поздравляю, Ермолай. Вот теперь ты наш человек.
Сергеев слегка улыбнулся, последние два-три дня события развивались очень бурно. Ему было еще трудно осознать, что он уже офицер, что он участвует в государственной важной операции.
Они выпили, стали есть.
– Мы должны держаться вместе, – мягко вымолвила капитан. – Этот Мхитарян, вернее, – улыбнулась, – как мы договорились, Головастик – дрянной, непорядочный человек. Он никому не верит и абсолютно всех подозревает. Он может заставить тебя быть стукачом, например, стучать ему на меня. Понимаешь?
– Не очень, – честно ответил Ермолай.
– Потом поймешь, а пока слушай меня, – весело бросила капитан, быстро разлила водку. – Ну, давай выпьем и отдыхать.
Они выпили, быстро поели.
– Пошли в твою спальню, – весело бросила капитан.
«Какая-то она сегодня необычная, веселая и милая», – подумал немного удивленный и слегка захмелевший Ермолай.
Когда они вошли в красный уголок, Ципок закрыла помещение на ключ. Потом подошла к Ермолаю вплотную, широко улыбнулась, взяла за руки, взглянула в глаза и весело изрекла:
– Наша сегодняшняя жизнь такая грубая и жестокая. А так хочется чего-нибудь нежного, приятного, человеческого.
Ермолай не знал, что сказать на эти совсем необычные слова капитанши, да и тон, с которым они были произнесены. В ее глазах бегали какие-то шальные огоньки.
– Ты хоть целовался с девчонками? – широко улыбаясь, весело спросила капитан.
– Да, – ощущая тепло и запах женского тела, смущенно и тихо выдавил Ермолай.
– Имел физические отношения?
– Да.
– Тогда поцелуй меня. Ведь я тебе нравлюсь?
Сердце у Ермолая забилось учащенно, красивые, зеленые и одновременно огненные глаза были совсем рядом.
– Ведь нравлюсь, Ермоша?
В бездонных женских глазах отражалось что-то неведомое и влекущее и одновременно странное и чужое. Ермолай с усилием выдавил:
– Да…
– И ты мне тоже. Раздеваемся, Ермоша.
Она быстро сбросила военную форму и предстала в соблазнительном женском белье: черных кружевных трусиках и бюстгальтере. Еще мгновение и… О!.. Ермолай впился глазами в изумительное нагое, прелестное женское тело…
* * *
Ленинград, окрестности станции «Лиговская-Товарная»…
В зеленых зарослях кустарника искусно замаскировался молодой мужчина в зеленоватой, военной форме без знаков различия и пилоткой на голове. Сверху кустарник прикрывают кроны развесистых кленов растущих стеной вдоль железной дороги.
Притаившись на корточках, мужчина в бинокль наблюдает за станцией, за основными и запасными ее путями. Особенно внимательно и напряженно он наблюдает за стоящими в стороне на запасных путях, метрах в ста с небольшим, тремя коричневыми товарными вагонами. Эти вагоны по всему периметру охраняются десятком вооруженных солдат…
По стволу клена бесшумно и мягко, словно кошка на охоте, медленно лезет небольшой мужчина восточной внешности в военной форме. В зубах он держит нож-финку. Вот мужчина осторожно встает на большую ветку, что-то высматривает внизу в зарослях кустарника и… словно коршун, падает камнем вниз. Судя по звукам, в кустарниках завязывается жестокая борьба. Несколькими секундами позже к кустарникам устремляются еще двое мужчин с пистолетами в руках…
* * *
После бурного секса капитан Ципок чмокнула Сергеева в щеку, мило улыбаясь, весело бросила:
– Спасибо, мой мальчик, ты был просто великолепен.
Плохо соображающий, полностью обессиленный Ермолай что-то невнятно пробормотал. Между тем женщина быстро оделась, улыбнувшись, помахала ручкой и ушла.
Некоторое время Ермолай находился в полузабытье, такого наслаждения он еще не испытывал. Приходя в себя, он старался сосредоточиться, но перед глазами стояло прекрасное гибкое женское тело, теплые руки и зеленые, огненные, зовущие глаза…
Отгоняя видение и сжимая зубы, попытался обдумать события дня. Но мысли постоянно путались: строгий комиссар Иванов, хмурый майор госбезопасности с горящими глазами Мхитарян, прекрасная, нагая, с огненными глазами Ципок, жадная и ненасытная в сексе, отданный им на анализ слиток…
«Какая она все же красивая! – воскликнул не в силах сдержаться. – Надо же, я ей, оказывается, нравлюсь?».
Он еще долго не мог уснуть, в голове была полная путаница…
* * *
Рига, особняк в старой части города, штаб-квартира регионального центра Абвер…
Барон фон Шоммера выслушал бодрый доклад своего заместителя о ходе операции «Золотой трезубец». Операция шла по разработанному плану и оснований для беспокойств, вроде бы, совсем не было. Но донесение агента Оракула о том, что русские знают об операции по захвату золота, сильно встревожило барона. Он был почти уверен, что в связи с назначением нового руководителя операции по перевозке золота, русские могут поменять и сценарий операции…
Барон отпустил своего заместителя и глубоко задумался. Об операции «Золотой трезубец» знали совсем немногие: заместитель по центру, майор Рихард Мухель (три члена его диверсионной группы об операции не были осведомлены), капитан Ланге, шифровальщик центра. Ну, еще агент Оракул и его связной-радист, безусловно, адмирал Канарис. Последних троих барон исключал из списка потенциально подозреваемых лиц.
«Получается, – воскликнул барон, – четверо подозреваемых человек. Это подполковник Ковальски – заместитель по центру имел польские корни, майор Мухель, капитан Ланге и ефрейтор Клаус – шифровальщик центра имел родственников в Чехии. Итак, с кого начать проверку?».
Задумчивый барон подошел к музыкальному центру и поставил пластинку поздней работы Вагнера, оперы «Тристан и Изольда». Слушая произведение, он раздумывал об операции «Золотой трезубец»…
* * *
В одиннадцать вечера Сергеева разбудит управляющий конторой.
– Голубчик, голубчик, пора вставать, – повторил Коваль несколько раз, пока Ермолай окончательно не проснулся.
Ермолай поднялся с раскладушки с трудом, руки, ноги и спина были словно чужие. Сказывались последствия двух ночных погрузок, да и интенсивный секс с капитаншей потребовал затрат многих сил и эмоций.
«Когда все это кончится…» – недовольно пробубнил про себя Ермолай.
С трудом сделал небольшую разминку, выполнил все гигиенические процедуры и отправился в столовую…
На погрузку ящиков в машины прибыли майор Мхитарян и капитан Ципок. С кислым, недовольным выражением лица майор-Головастик ходил по хранилищу, везде совал свой длинный, горбатый нос и мешался под ногами. Сергеев материл про себя Головастика и при первой же возможности рассматривал Ципок. Но женщина держалась важно и гордо, была невозмутимо холодна и не обращала на него никакого внимания. Это почему-то задевало Ермолая.
Майор полез на машины и стал оценивать правильность погрузки и крепежа ящиков. При этом он усиленно мотал головой, то ли в знак похвалы, то ли в знак несогласия. Сергеев слегка напрягся. Но Головастик, ни сказав ничего, быстро сел в легковой автомобиль и отправился на железнодорожную станцию. Везде ходившая с ним капитан Ципок с непроницаемым лицом также отправилась на станцию, но на другой машине, так ничего и не сказав Ермолаю…
После окончания погрузочных работ, он выехал на станцию вместе с колонной.
Выгрузка ящиков из машин и погрузка в вагон проходила по отработанной схеме. Правда, как и в хранилище, мешался под ногами и везде совал свой неприятный нос недовольный майор Мхитарян. Задавал он и разного рода вопросы Сергееву. Односложно отвечая, Ермолай обеспокоено думал о своем, когда же вернет слиток Ципок…
* * *
Ленинград, запасные пути станции«ЛиговскаяТоварная», половина четвертого ночи…
В стороне от товарных составов в полутьме стоят три вагона, усиленно охраняемых солдатами с винтовками. В один из крайних вагонов идет погрузка, солдаты заносят деревянные темные ящики.
К другому крайнему вагону из кустов осторожно, попластунски, пробирается маленький паренек. Вот один из солдат-охранников отходит в сторону, паренек в это время незаметно юркает под днище вагона и замирает. Солдаты-охранники продолжают прохаживаться вдоль вагонов.
Через некоторое время один их солдат останавливается и прислушивается. Из-под днища вагона раздается тихий скрежет. Солдат наклоняется и всматривается. Затем срывает с плеча винтовку, передергивает затвор и кричит:
– А ну вылазь, гад! Стрелять буду!
– Дяденька, не надо стрелять, – раздается писклявый голосок, и через секунду показывается голова подростка…
На табуретке сидит подросток с заячьей верхней губой и плачет. В метре от него стоят двое военных, майор и женщина-капитан.
– Перестань реветь, – грозно бросает чернявый, горбоносый майор. – Кто ты такой?
– Я Шплинт, – заикаясь, изрекает подросток.
– Беспризорник? – строго спрашивает капитан.
– Да, папка и мамка на фронте. Я тоже хотел на фронт, но меня не берут, вот тут с ворами и кантуюсь.
– Что ты искал в вагоне? – спрашивает майор.
– Кот сказал, что там должна быть жратва. Ну, это… и велел мне посмотреть.
– И что ты нашел в вагоне? – строго спросила капитан.
– Ничего не нашел, – промямлил подросток. – Я только перепилил доску пола, а там другая доска. Тут меня и заметил солдат.
Майор и капитан переглянулись.
– Кто такой Кот? Где он находится? – резко спросил майор.
– Ну, он у нас, у беспризорников, старший, – заикаясь, тихо отвечает подросток. – Сейчас, наверное, самогон пьет с Валетом, обжирается да в карты играет.
– А кто такой Валет? – спрашивает капитан.
– О! Он здесь в районе самый главный вор.
Майор и капитан переглядываются.
– Ты знаешь, где Кот и Валет сейчас? – спрашивает майор.
– Они меня убьют, – хнычет подросток.
– Не убьют, мы тебя отправим из города на большую землю, – вставляет капитан. – Куда ты хочешь?
– К тетке в Вологду, – хнычет подросток.
– Я даю тебе слово офицера, – энергично изрекает майор, – что мы тебя прямо сейчас посадим на ближайший поезд, следующий в Вологду. Скажи только, где Валет и Кот?
Спустя полчаса…
В подвальное помещение врывается группа солдатавтоматчиков. За накрытым столом сидят трое уже подвипивших мужчин, они определенно выпивают, закусывают, ведут неспешный разговор и играют в карты. При виде военных они удивленно замирают.
– Кот и Валет здесь? – громко спрашивает один из военных.
– Ну, – вяло раздается из-за стола. – Что надо?
Ничего не объясняя, автоматчики открывают огонь по мужчинам, явно не ждавших таких гостей…
* * *
После окончания всех погрузочных работ изрядно уставший Сергеев собрался в контору, нужно было покушать и затем отдыхать. Какое-то время он ждал бурно беседующую невдалеке с железнодорожниками капитана Ципок. Он надеялся, что капитан отвезет его к банку на своей машине
Но сердитая капитанша, закончив разговор на высокой ноте и не обратив никакого внимания на поджидавшего Ермолая, куда-то быстро удалилась с взъерошенным майором Мхитаряном.
Ермолай выругался про себя. Его подбросил на машине до банка молчаливый капитан Чивава…
* * *
Ленинградское управление НКВД…
В кабинете комиссара милиции находилось трое сосредоточенных военных: хозяин кабинета, майор Мхитарян и капитан Ципок. Между ними происходил непростой разговор.
– …Я еще раз повторяю, операция «Элегия» плохо спланирована, необоснованно растянута во времени и ненадлежаще проводится, – эмоционально распылялся раскрасневшийся майор. – Я считаю своим долгом об этом доложить начальнику Главного управления государственной безопасности страны.
Капитан нетерпеливо и, судя по выражению лица, недовольно ерзала на стуле.
– Давайте не будем нервничать и вначале во всем разберемся, – взял слово комиссар. – Операция была спланирована, исходя из имеющихся возможностей сегодняшнего дня, и согласована с товарищем Ждановым. И давайте поставим на этом точку, иначе мы можем зайти далеко.
Присутствующие офицеры молчали.
– Далее, – продолжал комиссар, – ну подумаешь, нашли воришку, подростка этого Шплинта.
Но он же ничего не видел, ничего не знает и ничего не украл. Опять же, ликвидировали воровскую малину и трех матерых уголовников. Отлично! Загрузка вагонов идет по графику и в следующую ночь будет закончена. Идем далее, я уважаю вашего начальника, но не забывайте, товарищ майор, что в список допущенных к операции лиц он не включен. Поэтому, мне вы свое мнение высказали, я ответил на ваши сомнения. Вы, конечно, можете записаться на прием к товарищу Жданову, но у него сейчас столько дел и забот. Одним словом, ему не до нас. Да и не будет он наши проблемы решать, вы должны это понимать, Мхитарян. Что касается ваших сомнений, что кто-то якобы из допущенных к операции лиц предоставил информацию немцам… Я лично провожу расследование, и есть уже подвижки. О результатах расследования я вас проинформирую.
– Значит, вы, товарищ комиссар, считаете, что все идет очень хорошо? – спросил язвительно майор.
– Я считаю, что все идет по плану, и оснований для паникерства нет, – строго отрезал комиссар.
– А вражеская разведка? – бросил майор.
– Разведка всегда была и будет, – спокойно вставил комиссар. – Это неоспоримый и непреложный факт. А на вражескую разведку есть наша контрразведка.
В кабинете повисла напряженная тишина.
– Товарищи мужчины, – изрекла Ципок, – времени восьмой час утра, разрешите мне идти отдыхать?
– Нам всем надо отдохнуть, – отчеканил комиссар. – Совещание окончено, до свидания, товарищи офицеры…
* * *
В банке Ермолай медленно добрел до столовой. Без аппетита, практически на автомате, поел. С трудом поднялся из-за стола и отправился в свою «спальную» комнату. В голове блуждали самые разнообразные мысли, но физическая усталость чувствовалась гораздо сильнее. Он почти моментально уснул…