Ленинградская область, запасные пути железнодорожной станции «Волхов-1»…
Капитан Ципок выдала последние строгие указания начальнику караула лейтенанту Островому, объяснила и как найти комендатуру. В конце переспросила:
– Вы, лейтенант, поняли мой приказ?
Все внимательно выслушав, Островой бодро бросил:
– Так точно, товарищ капитан, все выполним, – громко скомандовал бойцам. – За мной, – и быстро зашагал по путям.
За ним поплелся в наручниках капитан Чивава в сопровождении двух бойцов. Едва поспевая, засеменили два бойца с носилками, на которых укрытый белой простыней лежал мертвый майор Мхитарян.
Ципок проводила их строгим взглядом. Затем перевела взгляд на марширующего возле трех «чумных» вагонов бойца с винтовкой. Поочередно на двоих часовых, стоящих на тормозных площадках в начале первого и в конце третьего вагонов. Далее медленно подошла к стоявшему невдалеке крупному светловолосому, с бычьей накаченной шеей мужчине в черной железнодорожной форме и о чем-то с ним тихо переговорила. После этого капитан отправилась в свой вагон.
Поднявшись в вагон, Ципок обратила внимание на стоявшего в коридоре и смотрящего в окно худенького, щупленького солдата из команды охраны. Секунду-другую подумав, капитан подошла к расслабленно стоящему солдату, молниеносно достала из голенища сапога кинжал и ударила им в почку солдата. Прокрутила кинжал против часовой стрелки и вынула из раны. Из раны стала сочиться и капать на пол кровь. Бедняга-солдат неестественно подпрыгнул, выпучил глаза и хотел закричать. Но капитан рукой закрыла ему рот и аккуратно стала перемещать в ближайшее купе. Солдат пытался сопротивляться, но тщетно, руки женщины крепко держали его руки, тело и рот. В купе Ципок бросила уже практически безжизненное тело на пол, вытерла о его гимнастерку кинжал и вышла…
Крупный, с квадратным лицом светловолосый мужчина с бычьей накаченной шеей в черной железнодорожной форме прикурил сигарету, глубоко затянулся. И, очевидно, от удовольствия весело крякнул. Шагнул в сторону молодого бойца с винтовкой, марширующего в десяти метрах возле трех «чумных» вагонов.
– Боец, угостить тебя американской сигаретой? – приближаясь к караульному, весело, тонким голоском изрек железнодорожник. – Ну, очень вкусные сигареты шлют союзники с фильтром! Называются они «Винстон», да, «Винстон», с фильтром.
Две-три секунды караульный раздумывал, стоит ли из-за курева нарушать устав караульной службы. Очевидно, победило желание вкусить аромат неведомых заморских сигарет. Он ответил:
– Давай, отец, только по-быстрому.
Железнодорожник быстро приблизился к караульному и сделал резкое движение рукой. Солдат заморгал глазами. А железнодорожник зажал ему рот рукой и, осторожно поддерживая рукой, переместил к стоявшему в двух шагах фонарному столбу. Прислонившись к столбу, караульный обмяк, безвольно опустил руки и голову. В это время где-то невдалеке раздался взрыв, потом второй, раздались выстрелы. По путям побежали какие-то люди. Послышались крики:
– Немцы в городе! Танки идут! Фашисты бросили десант!
Железнодорожник усмехнулся, поправил пилотку караульному и прошел к «чумным» вагонам. Подойдя к первому, через свою форму, очевидно, из пистолета, беззвучно выстрелил в стоящего на тормозной площадке караульного. Ничего не услышав и ничего не поняв, караульный опустился на пол. Железнодорожник быстро подошел к буферному сцепляющему вагоны устройству и со знаем дела отсоединил «чумной» вагон от литерного санитарного серо-зеленого состава. Через мгновение мужчина уже шел в сторону третьего «чумного» вагона. А навстречу ему по железнодорожным путям неспешно двигался серо-черный маневровый паровоз с дымящей трубой…
* * *
Ермолаю снился какой-то странный сон.
…Огромное-огромное ржаное поле, и он один идет по этой золотистой глади. Приятно обдувает теплый игривый ветерок, а он все идет и идет… Вдруг, впереди показалось что-то непонятно темное, он ускоряет шаг. И… о чудо! Он оказывается на васильковой поляне!.. А за ней… виднелась иссиня-голубая водная гладь!
* * *
Восточное побережье Ладожского озера…
Железнодорожный состав, состоящий из серочерного паровоза и трех белых вагонов, остановился буквально в трех метрах от берега. Из будки паровоза выскочили двое крупных мужчин, черноволосый и светловолосый, в форме железнодорожников. Они подошли к одному белому вагону, аккуратно сняв пломбы с двери, открыли ее. Помогая друг другу, мужчины заскочили в вагон. Осмотрели вагон и обменялись восторженными взглядами. Затем из многочисленных рядов деревянных ящиков аккуратно взяли десять ящиков и поставили их на край вагона. Спрыгнули с вагона, переставили на землю ящики. Закрыли вагон, крупный светловолосый мужчина с бычьей шеей опечатал его двумя печатями. Далее мужчины перенесли за ручки по одному к берегу и осторожно опустили в воду все десять ящиков. Один из мужчин присыпал ящики небольшими камнями, при этом что-то произнес по-немецки. Мужчины быстро отправились к будке паровоза.
Оказавшись в будке, светловолосый с шеей борца грозно крикнул поджидавшему их машинистукочегару:
– Что стоим?
– Жду команды, господин майор.
– Вперед!
Через секунду поезд резко дернулся, мужчины с трудом удержались на ногах.
Майор зло выругался в адрес машиниста.
– Отменно мы сработали! – весело изрек черноволосый мужчина. – Никто не найдет и даже не подумает, что золото на дне озера. А оно может пролежать там хоть тысячу лет!
– Да, обер-лейтенант Ригель, – неопределенно выдавил хмуро светловолосый с шеей борца.
Внезапно раздался небольшой щелчок. Светловолосый через свою форму, очевидно, из пистолета выстрелил в грудь улыбающемуся черноволосому мужчине. На лице бедняги моментально запечатлелось недоумение.
– За что, Рихард? – тихо изрек Ригель и рукой схватился за грудь.
– Так надо, Карл, – жестко выдавил светловолосый борец. – Ты просто оказался лишним.
Лицо Ригеля исказила неприятная гримаса. Он стал медленно оседать на пол. Светловолосый ногой подтолкнул падающего мужчину, и тот через открытую дверь будки паровоза выпал в мелькавшие зеленые кусты.
Машинист с ужасом смотрел на майора. Очевидно, бедняга подумал, что следующим лишним вполне может оказаться он. Но невозмутимый майор лишь прикрикнул:
– На следующем бугорке притормози, я по земле перейду в пассажирский вагон.
* * *
Ермолай проснулся от какого-то удара. Он с трудом открыл глаза и понял, что лежит на полу купе. В голове все шумело, неимоверно хотелось спать. По монотонному звуку колес и небольшим толчкам он решил, что поезд движется, но движется медленно-медленно, очевидно, набирая ход.
Глаза просто слипались. Сквозь оконное стекло он увидел кусочек светло-лилового неба. Подумал:
«Уж не сон ли это?»
Ермолай приложил немало физических усилий, чтобы подняться с пола. Взглянул в окно и увидел, что буквально в двух шагах виднелась иссиня-голубая водная гладь, на берегу наклоненная над водой строенная береза и рядом черный валун. По небу простиралась светло-лиловая дымка.
«Где это мы находимся? Что это за водоем?» – подумал удивленно и моментально ощутил неимоверный голод.
Голод победил неопределенность. Ермолай быстро достал продукты и с аппетитом перекусил…
Железная дорога была какая-то неровная, они часто поворачивали, вагон трясло. В один из поворотов Ермолай увидел недалеко впереди серо-черный маневровый паровоз с дымящей трубой.
«Странно, – подумал озадаченно. – Получается, что наши «чумные» вагоны перецепили… и мы следуем впереди, а не сзади санитарного литерного состава…».
Он еще больше удивился, когда на очередном повороте за «чумным» вагоном не увидел никаких вагонов. Вскоре у насыпи показалась табличка, вроде дорожного указателя:
Ермолай задумался. Прошлым летом он с Иринкой Лазо отдыхал на даче, вернее, в деревенском доме в старинном поселении Видлица на Ладожском озере. И тогда они проезжали этот небольшой городок.
«Как? Почему Олонецкое?» – воскликнул. – Мы должны ехать на восток к Вологде, а Олонец – это дорога на север! А иссиня-голубая водная гладь – это, получается… Ладожское озеро?!».
Взглянул в окно: перед взором проплывал смешанный густой зеленый лес, вскоре показался покосившийся деревянный дом с постройками. Вот вынырнула из леса виляющая автомобильная дорога. Через мгновение появились клубы черного дыма, идущие от, очевидно, разбомбленной фашистскими самолетами красноармейской автоколонны. На обочине дороги торчали тлеющие и догорающие остовы грузовиков и легковушек, какая-то утварь, кругом виднелись воронки от бомб.
Ермолай напрягся:
«Гады фашисты! Сколько наших людей погибло в этой колонне!».
Тяжело было смотреть на это мертвое пепелище…
* * *
Ленинград, один из служебных офисов Главного разведывательного управления Генштаба Красной армии…
Майор Истомин получил из города Волхова обескураживающее известие – убит майор госбезопасности Мхитарян, отвечающий за практическую реализацию операции «Элегия». Еще каких-то шесть-семь часов назад они обсуждали с майором ход операции, еще раз прикидывали имеющиеся в распоряжении верные силы и средства. В литерном составе это Мхитарян и лейтенант Островой (или на самом деле капитан разведуправления Ягодинок), плюс люди на каждой станции…
Причем, убил майора, судя по предоставленным уликам в военную комендатуру, следующий в литерном составе капитан Чивава?! Хотя он сам уверяет и божится, что это провокация?! Последовала незапланированная экстренная остановка литерного в Волхове. Пока начальник караула с четырьмя солдатами доставлял в комендатуру Чиваву и относил труп Мхитаряна, на станции возникла явно спровоцированная паника, были два взрыва и стрельба. Определенно, это работа группы фашистских диверсантов во главе с майором Абвера Мухелем. Они же наверняка убили находящегося на станции и наблюдавшего за прохождением литерного состава лейтенанта разведуправления Орлова. Оказались убиты и два охранника трех «чумных» вагонов. Но главное, пропали три спецвагона с золотом из литерного состава! Лейтенант Островой со своими солдатами отстал и остался на станции. Такой получился печальный расклад…
Майор доложил последние новости в Москву.
– Как вы могли потерять золотые вагоны? – громко воскликнул начальник управления комиссар Голиков. – Это же не иголка в стоге сена?! – кричал, тяжело дыша в трубку. – Немедленно отправляйтесь в Волхов, разберитесь на месте и доложите! Вы поняли?! Слышите, майор, постоянно меня информируйте!
– Понял, есть, – тихо вымолвил майор…
* * *
Сергеев вышел в коридор вагона, все было тихо и спокойно, за окном мелькали небольшие, утопающие в зелени какие-то домики. Он заметил невдалеке на полу красные капли. С удивлением подумал:
«Похоже на кровь», – и шагнул в сторону капель. Нагнулся, рассмотрел внимательно, понюхал. Очень похоже, что это действительно были капли крови. Они вели в купе, где размещались солдаты караула. Ермолай подошел к двери купе и осторожно ее приоткрыл. На полу в луже крови лежал определенно мертвый солдат.
Сергеев ужаснулся и машинально закрыл дверь. Ведомый непонятным чувством, он шагнул к следующему купе. О… Там находились два мертвых бойца, в следующем купе оказался еще один труп… У Ермолая потемнело в глазах, в голове была полная неразбериха, его затрясло.
«Так, нельзя терять голову, – беря себя в руки, пытался он рассуждать логически. – С лейтенантом Островым ушло четверо солдат, еще четверо стояли на охране вагонов на станции в Волхове. И… Остальные четверо из состава караула мертвы в купе… Что это? Куда мы едем? Где Ципок? Где Островой с четверкой солдат?».
Ермолай заглянул в купе лейтенанта, там было пусто:
«Неужели, он отстал от поезда? Тогда… Получается, что у нас нет охраны? И вообще, куда мы едем?».
* * *
Берлин, дом приемов министерства иностранных дел…
Риббентроп являлся большим поклонником своего давнего предшественника, министра иностранных дел кайзеровской Германии Германа фон Тиле. Тиле находился на министерском посту всего год, но оставил после себя несколько интересных трудов, которые высоко ценил Риббентроп и постоянно перечитывал их. По случаю семидесятилетия вступления на пост министра фон Тиле, Риббентроп устроил небольшой вечер памяти. Были приглашены члены правительства, партийные функционеры, промышленники и другие представители гитлеровской элиты, кроме первого лица Рейха. Правда, пришли далеко не все приглашенные. Так, не пришли Гимлер, Геринг, Борман, лис Канарис и некоторые другие.
На торжественной части выступил, как всегда зажигательно и призывно, Геббельс, более ровно Риббентроп и совсем спокойно имперский министр Шахт.
Затем все, кто пожелал, перешли в фуршетный зал. Риббентроп непринужденно пообщался с несколькими приглашенными лицами. Подошел улыбающийся Вальтер Шеленберг, поблагодарил за приглашение, интересное выступление.
Затем тихо вымолвил:
– Примите мои сожаления по поводу кончины полковника Отто Шварца. Я его лично знал и всегда был о нем самого высокого мнения.
Риббентроп кивнул и подумал, что этот не по годам опытный разведчик и хитрый интриган наверняка пришел не только за этим.
– Уважаемый Иоахим, жаль, что мы с вами не успели поработать в рамках операции «Золото Северной Пальмиры», – широко улыбаясь, изрек Шеленберг. – Когда-то у нас неплохо получалось взаимодействие. Конечно, с кончиной бедняги Шварца, как я понимаю, операцию не получится закончить на позитивной ноте.
«Вот он зачем пришел! – нервно воскликнул Риббентроп. – Поерничать и поиздеваться надо мной!».
Риббентроп не удивился, что Шеленберг знал об операции «Золото Северной Пальмиры», ибо в его ведомстве совершенно точно были агенты СД. Министр лишь старался невозмутимо взирать на собеседника.
– Знайте, дорогой Иоахим, – продолжал Шеленберг, – я всегда готов к сотрудничеству с вами.
Изрядно раздосадованный Риббентроп ничего не ответил, лишь улыбнулся и снова слегка кивнул. Неожиданно пришла мысль: «А может, Шварц-Рэм переметнулся в СД, к этому сукину сыну Шеленбергу? И сейчас жив и здоров?».
* * *
Сергеев постучал в купе, в ответ тишина. Он осторожно приоткрыл дверь и увидел лежащую на полке в военной форме капитана Ципок. Женщина спала, при этом как-то тяжело дышала и что-то бормотала во сне.
На столике стояла на две трети пустая бутылка коньяка, два стакана, один из которых наполовину заполнен темной жидкостью, пачка печенья, конфеты, белые таблетки, что-то еще.
«Напилась и дрыхнет», – неприязненно подумал Ермолай.
Ощутил запах алкоголя и уже хотел было закрыть дверь.
Но в этот момент женщина повернулась на спину и что-то пробормотала. Причем вылетевшие несколько слов были произнесены по-немецки. В школе и техникуме Ермолай учил этот язык и поэтому понял выскочившие из уст Ципок немецкие, вроде бы, ругательства. Из голенища сапога капитана выпал на полку нож, вернее, даже целый кинжал, с серым, заточенным с двух сторон клинком и деревянной, резной ручкой.
«Черт! – рассматривая холодное оружие, воскликнул Ермолай. – Таким же, кажется, кинжалом, был убит майор Мхитарян? – внимательно присмотрелся. – Ну, точно, именно таким! Но… – вспомнил, – ведь его унес в военную комендатуру лейтенант Островой?».
Ермолай вмиг вспотел, сердце учащенно забилось, казалось, еще чуть-чуть, и оно выскочит…
* * *
Аэропорт вблизи города Сортавала…
Едва ступив на землю, барон фон Шоммер получил шифрованное донесение: операция «Золотой трезубец» проходит успешно, вагоны с золотом двигались в сторону Сортавалы!
Широко улыбающийся и счастливый барон проследовал в кабинет. Незамедлительно по телефону он доложил адмиралу Канарису о ходе операции и получил от всегда сдержанного начальника горячую похвалу. После разговора совершенно счастливый барон уже начал прикидывать, как его наградят за успешную операцию «Золотой трезубец». Орденом германского креста? Железным крестом первой степени? Или… повышением по службе, переводом в Берлин? А может, и тем, и другим?
За обедом появилась Хильда, пышногрудая круглолицая блондинка-финка. На этот раз она показалась барону просто красавицей! Не стал он и рассуждать, на кого работала эта девица. Они очень мило и весьмавесьма приятно поговорили. Хильда снова спросила о цели приезда, барон ответил шуткой. На предложение блондинки прогуляться вдвоем, барон весело ответил:
– Непременно, дорогая Хильда, но немного позже…
После обеда барон решил еще раз обследовать приготовленную для золотого эшелона пятисотметровую штольню в скальном, приладожском грунте…
* * *
Женщина во сне прелестно улыбнулась. Затем медленно и грациозно потянулась всем своим стройным телом. При этом юбка поднялась, точеные ноги высоко оголились. Три, а может, и все пять-шесть секунд Ермолай с удовольствием рассматривал прелестное создание и особенно красивые женские ноги. Но, несмотря на прекрасные женские прелести, в голову Сергеева лезли далеко не восторженные мысли:
«Как это надо понимать? Непонятно куда едем и без охраны? Горы трупов в вагоне… Пьяная капитанша… Слова во сне по-немецки, кинжал в сапоге, которым был убит майор и который, как я видел, унес лейтенант Островой? Что делать мне сейчас? Будить капитаншу и уточнять маршрут?».
Он приоткрыл дверь шире, шагнул в купе, взгляд упал на кинжал.
«Весьма и весьма интересная вещь», – с интересом рассматривая его, решил Ермолай.
Безмятежно спящая Ципок неожиданно открыла глаза, красивое лицо исказила болезненная гримаса.
– Что с вами? Как вы себя чувствуете? – спросил Сергеев.
– Плохо мне, – тихо выдавила женщина. – Дай мне таблетку, – медленно подняла левую руку.
Сергеев шагнул к столу, взял таблетку и передал в женскую руку. Ципок быстро проглотила таблетку.
Не зная, что делать, Ермолай стоял и смотрел на женщину.
Ципок еле слышно выругалась, закрыла глаза, простонала:
– О! Как мне плохо!
Ермолай стоял в нерешительности.
Вскоре женщина вяло изрекла:
– Плохо, плохо мне. Дай еще две и запивку дай в стакане.
Сергеев хотел спросить, не много ли будет? Но промолчал, вложил в женскую руку две таблетки и поднес наполовину заполненный темной жидкостью стакан.
Ципок быстро проглотила таблетки, жадно, взахлеб выпила содержимое стакана.
– Как вы себя чувствуете? – забирая стакан, спросил Сергеев.
– Глуповат ты, – тихо выдавила женщина. – Но вот, понимаешь, понравился ты мне с первой встречи, Ермоша, понравился. Ты так похож на моего любимого мужчину. Поэтому и не убила я тебя, не смогла, дала только снотворное. Хотя надо было по всему, как генерала, – закрыла глаза и замолчала.
Доносился размеренный стук колес.
В голове Сергеева все перевернулось:
«Глуповат… понравился… любимый мужчина… Не убила?! Снотворное… Как генерала? Что за таблетки она пила?».
Вдруг, Ципок дернулась всем телом, громко закашлялась. Попыталась рукой расстегнуть гимнастерку на груди, но вместо этого неожиданно с шумом упала на пол купе. Она лежала на спине без движений, изо рта пошла пена, из носа кровь. В целом на лице запечатлелась ужасная гримаса.
От таких молниеносных событий Ермолай просто оцепенел и стоял, как вкопанный, не зная, что делать и как помочь женщине.
– Разорви мне гимнастерку, – давясь и выплевывая пену изо рта, изрекла Ципок.
«Как?!» – удивленно воскликнул Сергеев.
Взгляд его упал на лежащий на полке кинжал. Он схватил кинжал за рукоять и стал аккуратно отрезать верхние пуговицы на гимнастерке.
Женщина задрожала всем телом, дернула коленями и, выпучив глаза, неприятно захрапела.
В это время раздался незнакомый мужской голос:
– Что ты с ней сделал?
Сергеев вздрогнул и повернул голову на голос. Он увидел стоящего в дверях купе крупного, с квадратным лицом светловолосого мужчину с бычьей накаченной шеей, жесткими чертами лица в черной железнодорожной форме. Руки он держал в карманах.
– Я… вот… помогал… – начал было, запинаясь, удивленный появлением незнакомца Ермолай, выпрямляясь в полный рост.
В кармане незнакомца что-то зашевелилось. Ермолай инстинктивно сжался и резко отшатнулся в сторону. Раздался тихий щелчок, пуля возможно в сантиметре просвистела от груди Сергеева. Светловолосый, очевидно, через свою форму выстрелил из пистолета. Ермолай автоматически выбросил руку с кинжалом в сторону железнодорожника. Кинжал угодил мужчине в живот. На секунду-другую оба замерли, рассматривая друг друга…
Железнодорожник удивленно расширил глаза, перевел взгляд на торчащую из живота деревянную рукоять кинжала. Его лицо внезапно исказила ужасная судорога. И всей своей массой мужчина с грохотом упал на Ципок…
* * *
Ленинградская область, военная комендатура города Волхова…
В кабинете находились трое хмурых военных мужчин: майор, капитан и лейтенант. Только что капитан Чивава подробно рассказал о своем пребывании в литерном составе, от момента посадки, до момента его ареста и доставки в комендатуру.
– Ну а ты, – обратился майор Истомин к лейтенанту Островому, – ничего подозрительного не заметил?
– Нет, ничего особенно и тем более подозрительного я не заметил, – четко и быстро ответил лейтенант.
– Ты, Островой, не должен был ни при каких обстоятельствах покидать состав, – жестко изрек майор.
– Ну а как я не мог выполнить приказ Ципок в той ситуации? – воскликнул лейтенант и всплеснул руками. – Было все так неожиданно и напряженно. Капитанша просто зверски выглядела. Да она бы меня на месте расстреляла и была бы права.
На какое-то время в помещении повисла напряженная тишина.
– Подведем итоги, – спокойно вымолвил майор. – Во время паники на станции, которую создала немецкая диверсионная группа, некий паровоз увел три «чумных» вагона в неизвестное направление. При этом были убиты три солдата-охранника. По рассказам очевидцев, на станции видели троих неизвестных лиц, один из них в форме железнодорожника майор Абвера Мухель. Он же убил нашего офицера лейтенанта Орлова.
– Так видимо и было, – печально изрек капитан.
– Ладно, капитан Чивава, – зло бросил майор, – лично с тобой будем разбираться потом. Сейчас, главное, найти пропавшие три вагона с золотом. Со станции Волхов они могли направиться в три направления: на запад, север и восток.
– Мы с военным комендантом перед вашим прибытием, – энергично вставил лейтенант, – отправили на ближайшие железнодорожные станции циркуляры о белых «чумных» вагонах.
– Вагоны можно быстро перекрасить, переставить местами и прицепить к любому составу, – уныло бросил капитан.
– Можно, в принципе, по-быстрому выгрузить золото в какой-нибудь придорожный склад или даже грузовые машины, – вымолвил лейтенант.
– Да и времени нами уже потрачено много впустую, – добавил капитан, посматривая на свои ручные часы.
– Принимая во внимание, что и как организовала диверсионная группа майора Абвера Мухеля на станции Волхов, – хмуро вымолвил майор, – то нужно рассматривать все возможные и даже невозможные варианты. Нужно хорошо подумать…
* * *
Ермолай выскочил в коридор, в голове был полный бедлам.
«Я убил человека! Я убил! – вертелось. – Что теперь будет? – перед глазами встало судорожное лицо железнодорожника. – Это здоровяк при падении наверняка пришиб и капитана Ципок. Получается… Я убил и ее тоже!».
Руки и ноги подкосились, он опустился на корточки, руками обхватил голову…
Внезапный резкий поворот состава встряхнул Ермолая, вернул к действительности.
«Нельзя раскисать, – решил он, поднимаясь в полный рост. – Надо успокоиться и сосредоточиться, мне сейчас надо заниматься главным – золотом», – пытался настроить себя.
Между тем за окном показался лес, они неуклонно двигались дальше на север, к Финляндии.
«Что это за рыжий железнодорожник? – спросил себя Ермолай. – Как он оказался в нашем вагоне? Кстати, – воскликнул, – этот здоровяк-железнодорожник внешне, цветом волос и чертами лица, похож на меня. Уж не он ли и есть любовь Ципок?» – непрерывно вертелись в голове эти и другие вопросы.
Но главное, как понимал Ермолай, сейчас нужно было во что бы то ни стало остановить поезд!
* * *
Берлин, штаб-квартира Главного управления имперской безопасности (РСХА)…
Вальтер Шеленберг вовсе не хотел просто поерничать над своим хорошим знакомым, рейхсминистром Риббентропом и потешить свое самолюбие. Заместитель начальника VI управления РСХА (фактически начальник политической разведки Третьего рейха) от своих агентов узнал и об операции Абвера «Золотой трезубец», и об операции дипломатов «Золото Северной Пальмиры». От своих агентов Шеленберг также знал, что английская внешняя разведка МИ 6 пристально следит за переброской СССР части своего золотого запаса из Ленинграда на Урал. На министерском приеме Шеленберг надеялся, что, попав в сложную ситуацию, Риббентроп попросит помощи у него в реализации операции «Золото Северной Пальмиры». Но… Риббентроп, сжав зубы, промолчал. Что, несомненно, означало, что операция «Золото Северной Пальмиры» будет свернута.
Шеленберг уже несколько дней раздумывал, что ему делать в данной ситуации. Сорок пять тонн золота – очень лакомый кусочек! Вот только как бы им не подавиться?
Шеленберг подошел к окну и стал смотреть на улицу: по тротуару сновали люди, по проезжей части – автомобили. Шеленберг любил наблюдать за людьми со стороны, эта любовь возникла у него еще в глубоком детстве. Один человек идет медленно и прямо, другой вразвалочку, оборачиваясь по сторонам, третий идет, быстро косясь по сторонам, а четвертый и вовсе бежит, ничего не замечая вокруг. Интересно, почему так? Позднее он стал анализировать поведение людей в разных ситуациях, искать внутренние и внешние причины их поведения. И гораздо позднее, уже в зрелом возрасте, стал прогнозировать поведение людей в той или иной ситуации…
Последний случай с Риббентропом оказался трудно прогнозируемым. Шеленберг хотел использовать операции Канариса и Риббентропа в своих интересах, дабы укрепить свое положение в иерархии Третьего рейха. И для него было вовсе неважно, как закончится операция по захвату золота: провалом или удачей. При любом раскладе Шеленберг хотел получить свои высокие дивиденды, которые, несомненно, пригодились бы в будущем…
* * *
Сергеев сбросил с себя халат, быстро прошел в тамбур и открыл боковую дверь. Цепляясь руками за выступы вагонов, осторожно перебрался на буферное приспособление для сцепления вагонов, осторожно перешел на впереди идущий вагон с золотом, взобрался на его крышу. Далее, осторожно ступая по крыше и маневрируя при движении и поворотах состава, а также от выходящего из трубы паровоза клубов дыма, перешел в начало вагона. Солдата-охранника на тормозной площадке вагона не было. Буквально в двух шагах впереди находился паровоз, вернее, его задняя часть (тендер), где хранились запасы топлива.
«Получается, что мы без охраны движемся в сторону Финляндии?! – воскликнул Ермолай. – Как такое могло случиться? – озадачился. – Черт! Я проспал что-то очень важное!»
Осторожно через сцепляющее устройство перебрался на крышу тендера и медленно двинулся вперед к будке (кабине) паровоза. Вот, внизу в будке показался какой-то мужчина весь в черном. Он энергично бросал лопатой уголь в топку котла паровоза.
«Надо его срочно остановить», – решил Ермолай.
Стал медленно перебираться к кабине паровоза. В правой руке он держал приведенный в боевое положение револьвер. Кабина была уже рядом, мужчина продолжал энергично работать лопатой.
«Разбираться и вступать в переговоры с эти кочегаром некогда, – зло подумал Ермолай. – Совсем скоро линия фронта».
Несмотря на качку, прицелился и выстрелил мужчине в спину. Кочегар уронил лопату и упал на живот. Ермолай еще раз взглядом осмотрел будку паровоза. Не заметив никого и ничего подозрительного, осторожно пролез в кабину и шагнул к мужчине. В это время незнакомец повернулся, в его руке что-то блеснуло. Ермолай резко отшатнулся в сторону и одновременно выстрелил в мужчину. Незнакомец затих, из его руки безвольно выпал кинжал.
«И у этого кочегара кинжал!» – воскликнул Ермолай.
Шагнул в кабину, закрыл крышку котла и стал искать рычаг тормоза. Обнаружил три рычага, недолго думая, стал перемещать все подряд. Вот заскрипели тормозные колодки, паровоз стал терять скорость и вскоре остановился…
* * *
Окрестности города Сортавала…
В самом начале пятисотметровой штольни был накрыт праздничный стол, торжественно звучала победная оратория Рихарда Вагнера. Восседавший в центре его веселый барон фон Шоммер постоянно посматривал на ручные часы. Буквально с минуты на минуту должен показаться паровоз с вагонами, в которых находилось сорок пять тонн золота. Специальная группа Абвера из десяти человек во главе с капитаном Гроссом должна встретить состав еще на советской стороне перед линией фронта и сопроводить на финскую территорию, непосредственно в штольню. Дабы отвлечь внимание русских, в пятнадцати километрах финны организовали атаку на русские позиции, там сейчас шел бой местного значения.
«Какое томительное и приятное ожидание!» – весело воскликнул барон.
Не в силах больше просто сидеть и ждать, распираемый переполнявшими радостными эмоциями, барон налил себе вина. С удовольствием выпил и стал энергично закусывать. К нему с явным удовольствием присоединилась сидящая напротив, изрядно и грубо наманикюренная, благоухающая блондинка Хильда.
– В честь чего этот шикарный банкет? – кокетливо спросила улыбающаяся женщина.
«Опять она с расспросами!» – недовольно подумал барон и небрежно бросил:
– Я все непременно скажу, дорогая Хильда, но немного позже.
– И все же? – не отставала женщина.
– Скоро должен прибыть мой лучший друг, – отмахнулся барон.
– Откуда?
Барон кивнул в сторону России.
– Оттуда…
* * *
Сергеев взглянул в окно, невдалеке виднелись деревянные постройки. Виднелись и следы войны, воронка от снаряда, разбитая телега, разбросанные какие-то вещи. Невдалеке показалась водная иссиня-голубая гладь Ладожского озера, очертания деревянного дома, дома, определенно знакомого.
«Ба! Да это же поселение Видлица! А тот деревянный дом на окраине – дом Иринки Лазо! – воскликнул Ермолай, в памяти мелькнули прошлые воспоминания. – Только вот, – всматривался внимательно, – деревянной многоярусной семикупольной церкви на пригорке не видно… Кстати, отец Ирины – большой партийный начальник, и у них в доме был телефон! Да-да, точно! Можно будет позвонить в Волхов и сообщить, где я нахожусь. Ведь один я с паровозом не справлюсь и в Волхов не доеду».
Осмотрел кабину паровоза, взгляд остановился на незнакомом мужчине. Подошел и осмотрел безжизненное тело. Рядом лежащий кинжал с деревянной ручкой.
«Может, пригодится», – подумал и сунул в голенище своего сапога.
Тут он заметил стоящий на полу серый металлический ящик с антенной. Ермолай шагнул к нему, наклонился и стал рассматривать.
«Похоже на переносную радиостанцию», – подумал и покрутил выступающие ручки.
Из ящика послышались голоса на иностранном языке. Вот четко и ясно послышались немецкие слова: ахтунг, ахтунг…
«Этот кочегар и, видимо, могучий железнодорожник – немецкие диверсанты, – прикинул Ермолай, сразу у него возник вопрос. – Тогда кто же Ципок?».
Думать, что она с ними заодно, совсем не хотелось. Хотя… было уже достаточно много странных фактов с участием Ципок. И самое главное, ведь еще недавно они двигались в сторону Финляндии и, значит, их союзников немцев?
«Надо идти к дому Иринки Лазо, надо срочно позвонить», – решил Ермолай и стал спускаться из кабины паровоза на землю.
Вспомнил неожиданно приснившийся сон и увиденные образы: ржаное поле с васильковым полем…
«Да ведь это Ирина с льняной косой и васильковыми глазами?! – весело воскликнул. – А иссиня-голубая водная гладь не что иное, как Ладожское озеро!».
Усмехнулся и подумал:
«А во сне я, кажется, уже предчувствовал встречу с Иринкой…».
* * *
Москва, посольство Великобритании, кабинет второго секретаря…
Полстены кабинета занимала большая географическая карта СССР. Именно по этой карте Джулиан Карриган отслеживал движение «золотого» эшелона. По своим каналам он получил информацию, что эшелон покинул Ленинград, вскоре прибыл на станцию Волхов и… остановился.
«Зачем они там остановились? – рассматривая карту, недоумевал Карриган. – Немцы с юга рвутся к Ленинграду. Эшелону нужно как можно быстрее покинуть наиболее потенциально опасную, с точки зрения возможного захвата немцами, прилегающую к Ленинграду зону!».
По поступающим данным Карриган знал, что у русских много неразберихи и бардака в тылу. Есть и откровенный саботаж, да и заброшенные немецкие диверсанты работали. Возможно, именно по этим причинам «золотой» эшелон застрял в Волхове.
Но поразмыслив и кое-что сопоставив, Карриган решил, что остановка эта не что иное, как результат целенаправленной немецкой операции.
«Интересно-интересно, смогут немцы умыкнуть у русских золото или нет? – потягивая виски, весело размышлял Карриган. – Сможет ли в это дело активно вступить агент Рэм, он же Шварца, он же Титов, он же Форлан? И какую выгоду смогу получить лично я?».
В итоге долгих раздумий Карриган решил на всякий случай быть поближе к месту движения «золотого» эшелона и оформил срочный запрос в МИД СССР на поездку в Вологду. Благо, подвернулся и благовидный предлог, в военный госпиталь Вологды доставили двух английских моряков. В рамках программы ленд-лиза моряки участвовали в арктическом конвое, перевозке грузов в Архангельск. Уже в Архангельске моряки заболели непонятной болезнью, и их переправили на лечение в Вологду…