Вот он, знакомый деревянный дом-пятистенок с палисадником. Но сердце Ермолая почему-то не забилось учащенно. А когда-то он так ждал встречи с Иринкой…
Насколько помнил Ермолай, в доме постоянно жили бабушка и дед Иринки. Сама Иринка и ее родители приезжали летом, в отпуск и на каникулы.
Ермолай вошел во двор, осмотрелся. Все, вроде, было, как и год назад, но никаких явных признаков сегодняшней жизни.
«Может, все уже эвакуированы, и дом пуст?» – невесело подумал и направился в дом.
Он оказался не закрыт.
«Значит, дома кто-то есть!» – повеселев, решил Ермолай.
Постучал, в ответ тишина. Не спеша, вошел в сени и далее осторожно направился в кухню дома. Не успел переступить порог, как из-за спины послышался женский истеричный крик:
– Стоять, гад и бандит! Руки подними вверх! Иначе стреляю и разнесу твою башку!
* * *
Ленинградская область, военная комендатура города Волхова…
В кабинете находились двое военных мужчин. Майор и капитан стояли возле висевшей на стене карты Ленинградской области и внимательно ее рассматривали. В помещение ворвался улыбающийся лейтенант Островой и выкрикнул:
– Товарищ майор, нашелся наш «чумной» состав. Позвонил дежурный по станции Олонец и сообщил, что двадцать минут назад три белых вагона и паровоз впереди проследовали к финской границе.
Выслушав лейтенанта, майор и капитан обратили свои взоры на карту.
– Да за это время они могли уже доехать до линии фронта! – воскликнул капитан Чивава.
– М-да, – задумчиво вымолвил майор Истомин. – Сейчас мы отдадим соответствующие указания и немедленно отправляемся к Олонцу.
– Я уже узнал у начальника станции, свободных паровозов на станции Волхов нет, – уныло выдавил лейтенант.
– Пусть снимет паровоз с любого отправляющегося в тыл состава, – вставил капитан.
– Лейтенант Островой, – строго вымолвил майор, – передайте начальнику станции, если он в течение десяти минут не найдет паровоз с одним вагоном или хотя бы скоростную драгу, то пойдет под суд. И еще, возьмите у военного коменданта с десяток бойцов. Выполняйте.
– Есть, – отчеканил лейтенант и покинул помещение…
* * *
Пораженный Ермолай замер, не спеша поднял руки. Ему в спину уперлось дуло какого-то оружия, и раздалась резкая команда:
– Три шага вперед и лечь лицом вниз на пол. И чтобы никаких резких движений.
«Попал в странную ситуацию, – подумал Ермолай. – И голос, вроде, знакомый и, вроде как, незнакомый», – медленно выполнил команду и спросил:
– Это дом Лазо?
– Лазо, Лазо. Поверни морду своего лица ко мне. Ермолай повернул голову. Он увидел худенькую, коротко стриженую девушку с уставшими глазами, в темном платье-сарафане, темно-зеленой блузке и с охотничьим ружьем в руках. С большим трудом узнал в ней… Иринку. Сразу вспомнил ее прежнюю, хохотушкупампушку с васильковыми глазами, льняной косой, ярко одевающуюся. Грустно подумал:
«Странно это все. Какая-то она вся чужая, незнакомая, напряженная худышка…».
– Кто ты, бандит? И что тебе надо? – зло выкрикнула девушка и неумело выругалась. – Ну, говори быстро? Иначе кончу тебя.
– Хорошо-хорошо. Я Сергеев Ермолай, пришел в дом своей хорошей знакомой Ирины Лазо. Пришел за помощью…
* * *
Кабинет Первого секретаря Ленинградского обкома ВКП (б)…
Жданов узнал об остановке эшелона с золотыми вагонами на станции Волхов и затем о внезапном исчезновении вагонов.
– Как такое могло случиться?! – воскликнул большой партийный начальник и ужаснулся.
Естественно он подумал и о возможной реакции первого лица страны Сталина. Жданов срочно пригласил к себе всех ответственных за операцию «Элегия»…
За столом располагалось четверо суровых мужчин: хозяин кабинета, исполняющий обязанности начальника ленинградского управления НКВД полковник милиции Шадрин, начальник территориального управления госбезопасности полковник Чхеидзе и только что прилетевший из Москвы комиссар Голиков, начальник Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной армии.
– Я очень извиняюсь, что оторвал вас, товарищи, – обозревая всех присутствующих, начал Жданов, – от неотложных фронтовых дел и забот. Причина вызова – это беспокойство за ход государственно-важной операции «Элегия».
Присутствующие офицеры внимательно слушали. Жданов почтительно обратился к Голикову:
– Вы, товарищ комиссар, можете мне объяснить, что происходит с отправленным из города золотом страны?
– Да. За этим золотом охотятся многие силы, по нашим данным, немцы, англичане, плюс прочий наш доморощенный криминальный элемент.
– Это все понятно. Что с эшелоном? Но золото дойдет до места назначения?
– Разумеется, товарищ Жданов, несмотря ни на что…
* * *
– Ты Ермолай?! – громко воскликнула Ирина.
– Да, Ермолай.
На бледном, худощавом девичьем лице запечатлелась гамма противоречивых эмоций.
– Ты посмотри на себя, на свое лицо. Ну, бандит и бандит! – бросила Ирина.
Куда-то на секунду-другую она пропала. А, появившись, поднесла к лицу Ермолая маленькое зеркальце. Он взглянул в него и… не узнал свое лицо. Оно почти все было покрыто серыми и черными пятнами.
«Черт! – удивился. – Это, наверное, от клубов дыма паровоза, когда я передвигался по крышам вагонов», – и смущенно выдавил:
– Ирочка, я тебе все объясню.
– Надеюсь, Ермолайчик (когда они дружили, Иринка именно так его и называла).
– Кстати, ты тоже сильно изменилась, – выдавил Ермолай. – Где твоя льняная коса?
– Жизнь заставила измениться. Ладно, вставай, – убирая ружье, и уже явно миролюбиво, сказала девушка.
Вдруг буквально в миг на ее глазах появились слезы. – Я тут одна сижу, вся испереживалась! – давясь слезами, заголосила девушка. – Я тебя чуть не убила! – и стала колотить своими кулаками в его грудь.
– Успокойся-успокойся, – улыбаясь, весело изрек Ермолай. – Ведь не убила же.
Пытаясь успокоить, он обнял ее за трясущиеся плечи, притянул к себе, поцеловал в лоб.
Прошла, может, минута или две, прежде чем Ирина успокоилась, смахнула слезы и отстранилась от Ермолая.
– Не обращай внимания на мой нервный срыв, я вся разбитая последнее время, – уже серьезно вымолвила девушка. – Иди для начала умойся, не могу я на тебя такого смотреть…
* * *
Окрестности города Сортавала…
Барон фон Шоммер выпил уже третью рюмку, ко-гда к нему подошел лейтенант и что-то тихо сообщил на ухо.
Барон изменился в лице и также тихо прошипел в ответ офицеру:
– Приказываю группе ожидания капитана Гросса незамедлительно выдвигается навстречу составу. Радисты пусть непрерывно вызывают группу майора Мухеля.
Лейтенант кивнул головой и моментально исчез. А барон хмуро и напряженно задумался.
– Что-то случилось? – участливо спросила широко улыбающаяся, круглолицая Хильда.
– Все нормально, – нехотя выдавил барон. – А где же ваш гость? – веселилась женщина, повела своими пышными грудями.
– Скоро будет, – жестко и с явно нескрываемым недовольством бросил барон.
Через секунду он решительно поднялся из-за стола, что-то буркнул невнятное и быстро удалился…
* * *
Ермолай умылся, вытерся полотенцем.
– Ты, кстати, Ермолайчик, выглядишь далеко не молодцом, – рассматривая Сергеева, весело бросила Ирина.
– Да, последние дни и ночи были напряженными, – согласился Ермолай и стал осматривать помещение.
– Я думала, ты на фронте.
– Я пока все там же работаю, в банке, – сказал Ермолай, озираясь по сторонам.
– Ты что ищешь? – спросила Ирина.
– Телефонный аппарат, он раньше у вас тут где-то был.
– Э, вспомнил, – вяло бросила девушка. – Неделю назад немецкая авиация делала налет, бомбили все подряд, наша старинная деревянная церковь сгорела, некоторые дома, связь оказалась вся порушена. Я и аппарат убрала подальше. Говорят, что финские войска могут сюда прийти, они сейчас в десяти-пятнадцати километрах стоят.
На секунду-другую Ермолай задумался:
«Это плохо, что нет связи…», – и спросил:
– А почему ты здесь, а не в Москве?
– Я двадцатого июня сюда приехала на отдых, а тут война. Папа, он с начала войны стал дивизионным комиссаром (соответствует генерал-майору), должен был приехать за мной на машине, да вот что-то не едет.
«На машине, – подумал Ермолай.
Вдруг вспомнил разбомбленную фашистскими самолетами красноармейскую автоколонну в районе города Олонец. – А может, в ней…», – но моментально отбросил эту страшную мысль и спросил:
– А где дед, бабушка?
Ирина тяжело вздохнула.
– Дед умер еще зимой. А бабушку… бабушку месяц назад убили бандиты. С началом войны тут много всяких странных личностей развелось.
«Надо же, сколько несчастий свалилось на Иринку!» – подумал Ермолай, тихо изрек:
– Прими мои соболезнования.
Ирина молча кивнула и спросила:
– Как ты здесь оказался?
– Обо мне потом. А почему ты так похудела?
– Война же! Страшная война! Люди гибнут! Кусок в горло не идет…
Ермолай вспомнил своего погибшего отца, уехавшую в эвакуацию маму, подумал:
«Идет второй месяц войны, а сколько всего ужасного уже случилось», – шагнул к девушке и обнял за плечи.
– Мне одной плохо, и я очень рада тебя видеть, Ермолайчик, – тихо вымолвила девушка.
– Я тоже рад, – автоматически ответил Ермолай…
* * *
Ленинградское управление НКВД…
Исполняющий обязанности начальника управления полковник Шадрин работал с документами. Их было, как обычно в последнее время, предостаточно. За два месяца войны почти половина сотрудников управления была отправлена на фронт. Между тем ситуация в городе и области все более и более усложнялась…
Внезапно подал острый, неприятный звук крайний слева телефонный аппарат. Изменившись в лице, полковник резко вскочил, быстро схватил трубку и бросил:
– Я слушаю, товарищ министр…
– Что у вас там происходит, Шадрин? Комиссар Иванов мертв, руководитель операции «Элегия» Мхитарян убит, вагоны с золотом потеряны? А? – на секундудругую воцарилась тишина. – Вы отдаете себе отчет? Ваши куцые доклады никого не могут устроить! Что я должен докладывать товарищу Сталину?!
– По фактам смерти комиссара Иванова и майора Мхитаряна ведется расследование, – запинаясь и заикаясь, вымолвил побледневший Шадрин. – Вагоны с золотом найдены и в целостности будут доставлены к месту назначения.
– Вы отдаете отчет своим словам?!
– В полной мере, товарищ министр, – отчеканил полковник и смахнул рукой выступивший на лбу пот.
– Так… ну это уже что-то. А что по Иванову конкретно?
– В данный момент ждем экспертного заключения, товарищ Берия. Эксперты, говорят, очень сложный случай. По одной из их версий комиссар мог быть отравлен. Конечно, мы не сидим, сложа руки, товарищ министр. Мы работаем по всему комплексу вопросов, связанных со смертью комиссара.
На три-четыре секунды наступила тишина. Пот снова проступил на лбу полковника.
– Ну, ладно, Шадрин, – тихо выдавил Берия, – работайте там, работайте быстрее и энергичнее. Все разборки будут после доставки золота к месту назначения…
* * *
Внезапно с улицы стала доноситься веселая музыкальная мелодия. Ирина и Ермолай переглянулись и почти одновременно прильнули к окну. По двору шел кудрявый молодой человек в цветной рубашке и синих шароварах с немецкой гармошкой в губах. В руке он нес бутылку, наполненную сероватой жидкостью, на плече висел немецкий автомат «Шмайсер» без приклада.
– Это Витька Вьюгин, местный житель, – сказала Ирина. – В июне его призвали в армию, а в начале августа он объявился у нас. Люди говорят, он сбежал из армии. С ним тут ходят его трое дружков, пьянствуют, гуляют, к людям пристают, безобразничают. Ко мне вот Витька зачастил, сватается, сил моих нет.
Ермолай достал револьвер, привел в боевое положение, встал рядом с Ириной боком к входной двери.
Гость вошел в дом, на его небритом лице расплылась довольная улыбка. Увидев стоящих рядом Лазо и Сергеева, он встал, как вкопанный. Беззаботно-довольная улыбка вмиг слетела с лица. Рассматривая Ермолая, он выдавил простуженным голосом:
– Знакомая личность. А… да, вспомнил! Ты в прошлом году приезжал сюда вместе с Иришкой, – и рукой взялся за автомат.
– Стоять и не двигаться! – громко крикнул Ермолай и резко направил на гостя револьвер.
– Стою-стою, – явно испуганно выдавил парень, руки его затряслись, лицо побелело.
– Медленно и осторожно положи автомат на пол, – грозно крикнул Ермолай.
– А то? – тихо выдавил гость.
– А то выстрелю в башку и радикально поправлю твою прическу. Но если будешь меня слушать, останешься живым.
Гость поспешно кивнул и осторожно положил автомат на пол. Раздумывая, что делать с парнем, Сергеев продолжал на него грозно взирать.
Внезапно быстро гость встал на колени и пискляво заголосил:
– Не убивай, друг. Не убивай. Для тебя я все сделаю. – Я просто так людей, даже дезертиров, не убиваю, – бросил Ермолай. – Встань!
– Я списан из армии по здоровью.
– Встань!
Медленно гость встал, на его жалостное, обреченное лицо было трудно смотреть.
– А теперь пошел вот, гнида! – зло крикнул Ермолай.
Впившись глазами в Сергеева, гость секунду-другую раздумывал. Затем, очевидно, осознав слова, закивал головой и стал пятиться к выходу. В дверях он развернулся и пустился бегом.
– Здорово ты его, – бросила улыбающаяся Ирина. – Только он может привести своих друзей.
– Может, – подбирая «Шмайсер» и проверяя его магазин, вымолвил Ермолай. – Нам с тобой здесь оставаться никак нельзя. Быстро возьми все самое ценное и необходимое.
– И куда мы пойдем? – Я знаю, куда.
– Я должна вот так просто оставить дом, хозяйство?
Ирина непонимающе смотрела в глаза Ермолая.
– Да, – ответил он твердо. – Потому что идет большая война, смертельная война. И потому, что судьба нас снова свела…
* * *
Участок железной дороги Волхов-Олонец…
Паровоз с прицепленным одним товарным вагоном неспешно двигался по виляющим среди зеленого леса железнодорожным рельсам. В будке паровоза находилось трое мужчин, в черной форме кочегар-машинист уже в возрасте и двое моложавых офицеров. Военнослужащие, майор и капитан, явно нервничали, постоянно осматривались по сторонам, всматривались и вперед.
– Медленно, ох, медленно идем, – недовольно бросил майор и смачно выругался.
– Может, батя, угольку побольше подбросить? А? – нервно предложил капитан.
– На этом участке дороги быстрее идти никак нельзя, – степенно ответил кочегар. – И уголь здесь не при чем, товарищ капитан. Пути здесь старые, давно не обслуживались, сама по себе дорога сложная, постоянные повороты и уклоны. Если поедем быстрее, просто можем вылететь в кювет.
В отличие от военных он был спокоен и деловит. Изредка посматривал на приборы, гораздо чаще вперед, на дорогу. Вот, взглянув на часы, он весело вымолвил:
– Через пять минут покажется станция Олонец…
* * *
Ирина с небольшим чемоданом в руке и Ермолай вышли из леса и оказались у железнодорожного полотна. Невдалеке стоял паровоз и прицепленные к нему три белых вагона с угрожающими черными надписями по бокам. Ирина сделала глубокий вдох и замотала головой.
– Что ты делаешь? – спросил Ермолай.
– Ощущаю специфический запах железной дороги, запах просмоленных шпал.
Ермолай усмехнулся и хотел было пошутить. Но, увидев строгий взгляд знакомой, решил промолчать.
– Что это? – рассматривая состав, спросила удивленно девушка.
– С некоторых недавних пор, это мой родной дом, – улыбаясь, ответил Ермолай. – Кстати, ты учишься не на железнодорожника?
– Я учусь на педагога. А что?
– Ты понимаешь, я немного заблудился на этом паровозе и поехал на север, в сторону Финляндии, а надо было на восток, на Урал. Теперь вот надо ехать назад к Волхову, а я не знаю, как это сделать.
Ирина на секунду-другую задумалась. Затем присела на корточки и стала рассматривать железнодорожные пути. Ермолай с удивлением смотрел за ее действиями.
Вскоре девушка спросила:
– Поезд стоит на тормозе?
– Да.
– Надо убрать тормоз и состав сам по уклону покатится в сторону Волхова.
Эти слова и достаточно очевидное решение Ирины буквально ошеломили Ермолая.
«Черт! Как я сам не допер до этого?!» – воскликнул и весело бросил:
– Молодец, Иринка! Гениальное решение! Приглашаю тебя прокатиться в кабине или, как говорят железнодорожники, в будке-паровозе! Обещаю романтическое путешествие!
Улыбающаяся девушка изрекла:
– Похоже, Ермолайчик, выбора у меня нет…
* * *
Вологда, запасные пути товарной железнодорожной станции…
В одном из отсеков старого, исковерканного ржа184 вого полувагона находилось трое оборванных пацанов. На импровизированном столе, табуретке, покрытой газетой, находилась неприхотливая пища и бутылка с водой. Ребята с удовольствием жевали пищу, запивали и обсуждали текущие события. Особенно усердствовал по части рассказов один из них, верткий такой, с заячьей верхней губой по прозвищу Шплинт.
Неожиданно появился заросший, с усами, прихрамывающий мужчина в возрасте. Одетый в пиджак, широкие брюки и сапоги в одной руке он держал пакет. В другой находилась коричневая палочка, на которую мужчина опирался при ходьбе.
– Мир вашему дому, – улыбаясь, изрек незнакомец. – От нашего дома вашему уважаемому дому, – и передал пакет ближайшему к нему веснушчатому парню.
– Ты кто же такой будешь? – сверкнув глазами, грозно спросил парень в танкистском шлеме.
– Гражданин Иван Иванович Титов, русский, раненый, комиссованный и в настоящее время бездомный, – улыбаясь, ответил незнакомец. – Могу показать документы.
– Не надо, мы не мильтоны, – бросил парень в танкистском шлеме.
Веснушчатый быстро достал из пакета буханку хлеба, две банки тушенки и бутылку водки. Парни переглянулись и, казалось, беззвучно обменялись мнениями.
– Присаживайся, дядя Иван, к нашему столу, – солидно изрек парень в танкистском шлеме.
Веснушчатый быстро встал, рукой показывая на свою табуретку.
– Спасибо, – изрек Титов, прошел и сел на предложенную табуретку.
Веснушчатый примостился на рядом стоящую картонную коробку и спросил:
– Куда и откуда путь держим?
– Для начала предлагаю выпить за встречу и знакомство, – обозревая парней, вымолвил мужчина.
– Давай, – бросил парень с заячьей верхней губой. – Я Шплинт.
– А я Танкист, – бросил парень в танкистском шлеме.
– Почему Танкист? – спросил Титов.
– Мой дядя, он военный танкист, когда пошел на войну, подарил мне шлем танкиста. Я ему дал слово, что пока он всех фрицев не победит, я буду носить шлем. Вот после этого меня все и стали называть Танкистом…
* * *
Ирина поднялась в будку паровоза и громко крикнула:
– Здесь мертвый человек!
Поднявшийся следом Ермолай улыбнулся и весело вымолвил:
– Не бойся, он уже не причинит тебе зла.
– Как ты можешь быть таким спокойным и еще веселиться! – возмутилась Ирина.
– Понимаешь, – вмиг став серьезным, ответил Ермолай, – этот кочегар-машинист гнал состав со спецгрузом в Финляндию. Поэтому мне пришлось его убить. А вообще он настоящий немецкий диверсант.
– Ты убил человека! – широко раскрыв глаза, воскликнула Ирина.
– Я убил врага, – жестко отрезал Ермолай. – Не забывай, что идет война, и это фашисты напали на нашу землю, они убивают наших людей, не щадя никого.
Ирина быстро стушевалась, потупила взгляд. Стоявшая на полу серая радиостанция постоянно издавала какие-то сигналы.
– Давай лучше определим, где здесь рычаг ручного тормоза, – сменив тон, предложил Ермолай.
– Я не знаю, – осматривая рычаги управления, тихо вымолвила Ирина.
Через переднее окно их взгляды почти одновременно устремились на показавшуюся впереди на рельсах дрезину с людьми.
– Это наши? – спросила Ирина.
– Не знаю, – в раздумье ответил Ермолай. – Но знаю точно, что они едут со стороны Финляндии.
– Форма у них военная, вроде, наша, – всматриваясь в приближающуюся дрезину, сказала Ирина.
Ермолай вспомнил бугая-железнодорожника, капитана Ципок, наконец, кочегара-машиниста паровоза, тоже вроде бы внешне наших.
«Уточнять, кто они, я сейчас не могу. Мне нужно думать о сохранности груза, и неизвестные люди сейчас вовсе не нужны», – решил Ермолай и жестко бросил:
– Это еще ни о чем не говорит. Возможно, они едут забрать наш состав, – и стал перемещать рычаги управления паровозом.
– Кстати, а что там в составе, в этих белых вагонах? – спросила Ирина.
– Я же сказал, спецгруз, большего тебе знать не надо, – недовольно бросил Ермолай.
Вот дрезина почти вплотную приблизилась к паровозу и остановилась. На ней находилось с десяток одетых в военную форму мужчин с немецкими автоматами. Очевидно, старший из них давал какие-то указания. До Ирины и Ермолая донеслись отрывки фраз, фраз определенно не русских.
– Они говорят по-немецки! – воскликнула Ирина и с ужасом взглянула на Ермолая.
– Да, – приводя в боевое положение автомат, ответил Ермолай. – Кстати, мы, кажется, начали движение на юг, к Волхову.
Действительно, их паровоз вместе с составом медленно стал двигаться. Заметили это, очевидно, и прибывшие солдаты, двое из них побежали к будке паровоза.
– Пригнись, – крикнул Ермолай.
Он высунулся в боковое окно, прицелился и выстрелил очередью по бегущим. Оба солдата упали. С дрезины послышались крики, находящиеся на тележке солдаты стали стрелять из автоматов по паровозной будке.
Посыпались осколки разбитого переднего стекла, пули рикошетили от металлических частей будки паровоза.
– Смотри, Ермолай! – крикнула Ирина. – Двое солдат забрались на переднюю часть паровоза и двигаются к нам.
– Не высовывайся! – бросил Ермолай. – Я вижу гадов, – прицеливаясь в одного из них.
Автоматная очередь прошила пробирающегося к будке солдата. Он, взмахнув руками, упал на землю, его напарник лег на живот и затих. В это время бежавший с правого бока от паровоза солдат пытался бросить под парные колеса паровоза какую-то металлическую болванку. Ермолай выстрелил, солдат вскрикнул, присел на корточки, болванка выпала из рук.
– Слева бегут трое солдат! – крикнула Ирина.
Ермолай переместился на левую сторону и выпустил автоматную очередь. На будку посыпался целый град пуль…
* * *
Участок железной дороги Олонец-Сортавала…
В трех метрах от полотна в зеленых кустах лежал с закрытыми глазами мужчина в черной железнодорожной одежде. Можно было предположить, что он спал или находился в бессознательном состоянии, или даже был просто мертв…
По путям проехал паровоз с одним прицепным товарным вагоном. То ли от звука паровоза, то ли по другой причине, но лежащий мужчина открыл глаза. Первым делом он увидел гряду свинцовых облаков в небе…
Осмотревшись, мужчина попытался приподняться на локтях. Это ему удалось. Уже сидя, он стал осматривать себя: потрогал руки, ноги, черноволосую голову. Все вроде было на месте, правда, побаливала голова, при падении он ударился ею. Мужчина обратил внимание на мокрое пятно на груди. Словно вспомнив что-то смешное, усмехнулся. Затем расстегнул гимнастерку и достал из внутреннего кармана сплющенную алюминиевую фляжку. В ее корпусе сидела расплющенная пуля.
– Ну и сволочь же ты, майор Рихард Мухель, – тихо и зло выдавил мужчина и выругался. – Сначала сам предложил подзаработать. Я поверил, а он уже потом после выгрузки?! – снова выругался. – Не захотел делиться со мною золотом, шестьсот килограммов на тринадцать миллионов долларов. Ведь я просил всего один миллион перевести на счет в швейцарский банк! – возмущению не было предела. – Мы знаем друг друга пятнадцать лет! Считались друзьями! Хорошая наука будет тебе, обер-лейтенант Карл Ригель! Спасибо фляжке со шнапсом, спасла меня, да и скорость поезда была небольшой, хоть не зашибся насмерть при падении…
* * *
Поезд определенно с чем-то столкнулся и замер. Лежащие на полу будки паровоза Ирина и Ермолай переглянулись.
«Все же они остановили поезд, – зло подумал о нападавших Ермолай. – Теперь они нас достанут… Черт, – грязно выругался, – зря я втянул в это дело Иришку».
Отсоединил магазин от автомата, посчитал оставшиеся патроны. Их оказалось всего три.
– Что это значит? – оглядываясь по сторонам, нервно спросила Ирина. – Почему мы остановились?
– Пока не знаю, что это означает, – не глядя на нее, тихо выдавил Ермолай.
Высказать свои худшие предположения он не решился.
В это время со стороны белых, «чумных» вагонов неожиданно послышались одиночные выстрелы.
Ирина и Ермолай снова удивленно переглянулись. «Наши!» – мелькнула в мозгу Ермолая спасительная мысль.
То, что состав с золотом искали, он ни на минуту не сомневался. Осторожно высунул голову из будки и посмотрел в сторону «чумных» вагонов. В метрах сорока-сорока пяти по железнодорожной насыпи пробирались красноармейцы с винтовками и с ними… капитан Чивава, а рядом, кажется, лейтенант Островой.
Грозно застрочил пулемет со стороны паровоза, красноармейцы залегли. Ермолай повернул голову и увидел засевшего за паровозом пулеметчика.
«Хорошо устроился, гад!» – воскликнул Ермолай, взял автомат и отправил последние пули в пулеметчика.
Он затих, а красноармейцы во главе с Чивавой продолжили движение вперед.
– Дрезина уходит с двумя бандитами! – крикнула Ирина. – Ура!
Она стояла в полный рост и смотрела в разбитое переднее окно. Ермолай вскочил, шагнул к девушке и буквально уложил на пол. В это время по будке посыпался град пуль.
– Еще рано радоваться, – хмуро вымолвил Ермолай.
– Ты меня чуть не пришиб, – капризно изрекла Ирина.
– Я тебя спас! – нервно крикнул Ермолай, сдерживаясь, чтобы не выругаться.
Как-то внезапно наступила тишина, никто нигде не стрелял. Ермолай был несказанно рад подмоге, появлению Чивавы и Острового.
«Получается, разобрались с Чивавай, и он не убивал майора Мхитаряна?!» – воскликнул Ермолай.
– Есть кто живой в будке? – неожиданно раздался грозный мужской голос.
– Есть, – крикнула Ирина, выбираясь из объятий Ермолая.
Через секунду в будку заскочил капитан Чивава. Увидев лежащих на полу Ермолая и Ирину, он весело изрек:
– Ба! Никак Сергеев Ермолай? – громко рассмеялся. – Хорошо ты устроился!
– А где эти? – кивая в сторону дрезины, спросила Ирина.
– Двое немецких диверсантов ретировались, – помогая подняться девушке, ответил Чивава. – На границе их задержат.
За Ириной поднялся и Ермолай.
– Молодец, что не сдал фашистам состав, – обнимая его за плечи, вымолвил Чивава.
В будку поднялся незнакомый майор и, обозревая Ермолая и Ирину, бросил:
– Я майор Истомин. От командования Красной армии выражаю вам свою благодарность.
– Служу трудовому народу, – слегка смутившись, тихо выдавил Ермолай.
– Молодец-молодец, Сергеев! – весело вымолвил майор. – Ты убил шестерых диверсантов, ну и мы двоих еще. К сожалению, потери есть и с нашей стороны. Ты остановил состав, идущий к границе?
Ермолай кивнул.
– Потом, попозже, Сергеев, подробно все изложишь в рапорте, расскажешь…
* * *
Окрестности города Сортавала…
Адъютант доложил барону фон Шоммеру о неудачной попытке захвата поезда группой капитана Гросса. Барон буквально взбесился и разразился грязной бранью на Гросса.
– Капитан сообщил, что состав стоял в двенадцати километрах от линии фронта. Был неравный бой с русскими, он получил ранение средней тяжести, – вставил адъютант.
Барон закончил извергать ругательства.
– При обратном переходе границы их ждали русские, был также бой, – добавил адъютант.
Барон окончательно успокоился, отпустил адъютанта и глубоко задумался. Он так надеялся на агента Оракула и друга майора Мухеля! И все, вроде, отменно шло! Что у них могло случиться? Еще совсем недавно казалось, что состав вот-вот окажется в приготовленной финской штольне. И вот провал! Провал буквально за пять минут до успеха?! Конечно, есть другие варианты захвата состава. Но этот, основной, оказался бездарно провален. Теперь… шеф Канарис вполне может отстранить его от операции…
С тяжелым сердцем барон доложил адмиралу Канарису о ходе операции «Золотой трезубец». Шеф спокойно выслушал. У Шоммера даже мелькнула мысль, что адмирал уже все знал.
Канарис тихо спросил:
– Что с агентом Оракулом и группой майора Мухеля?
– По косвенным данным, они мертвы, – хмуро ответил барон. – Но мы это будем проверять.
– Операция еще не закончена, я не понимаю вашего упаднического тона, – зловеще тихо вымолвил адмирал. – Вы не устали, барон?
– Никак нет, господин адмирал, – поспешно отчеканил Шоммер. – Готов к выполнению любых заданий.
Повисла напряженная тишина.
– Хорошо, – наконец изрек адмирал. – Я жду от вас подробного письменного рапорта. Операция «Золотой трезубец» продолжается. Вы слышите, барон, продолжается.
– Так точно, слышу, господин адмирал. Разрешите начать реализацию варианта два?
– Разрешаю поднять по тревоге всю агентурную сеть по трассе движения интересующего нас состава и задействовать в интересах операции. Но без меня ничего не предпринимать.
«И на том спасибо», – выдохнул барон.
– Далее, – неспешно вымолвил адмирал. – Э… я решил изменить ход операции и предложить свой вариант. Считаю необходимым в создавшейся ситуации обратиться к хорошо знакомому командующему группой «Север» генерал-фельдмаршалу Риттеру фон Леебу…