Хейдес прекрасно понимал, что операция «Эшелон» необычная и очень важная для Абвера. На кону стояло очень многое…
В последнем донесении из центра Хейдес получил указание в рамках операции выйти на законсервированного агента под кличкой Бухгалтер.
«Вместо реальных помощников и ценной информации, шеф хочет мне подсунуть древнего и бесполезного старичка!» — воскликнул Хейдес, ладонью провел по гладко зачесанным назад темными волосам.
Операция с самого начала пошла не совсем удачно. Банковский транспортник Соколов ничего не сказал ценного, и его пришлось ликвидировать. Малополезного агента Балеро, переданного за деньги англичанами, он, дабы обрубить концы и англичанам, и русским, пустил в расход…
Бухгалтер!.. Правда, в донесении было сказало, что до войны агент Бухгалтер работал в системе Госбанка. Хейдес задумался, как это можно будет использовать в рамках новой операции?..
В шифровке также рекомендовалось выйти на банковского работника Ермолая Сергеева. Он активно участвовал в недавней вывозке золота из осажденного Ленинграда. И, как предполагал центр, вероятно, будет участвовать и в предстоящих перевозках, являясь при этом одной из ключевых фигур.
«Как мало конкретики и ясности по операции «Эшелон»? — восклицал уже в который раз Хейдес. — Как можно в этой ситуации успешно работать? Как я выйду на этого Сергеева?..».
Хейдес поставил соответствующие задачи своим агентам в Свердловске и Перми…
* * *
В самолете Ермолай попытался уснуть, но это плохо получалось. Снова давали о себе знать раненые плечо и нога, стучало в висках. Тогда он попытался размышлять, что ждет его впереди, в Москве… Но и это тоже плохо получалось, мысли постоянно возвращались к произошедшим событиям в уральской командировке. Перед глазами возникала мама, постаревшая и уставшая, но радостно-счастливая… Хозяева дома в Ирбите, где она жила, с хитринкой в глазах хозяйка Маргарита Тимофеевна и ее дочь, молоденькая, непосредственная Наташа…
Возникало и недавнее округлое женское лицо с карими глазами, бархатный голосок. После любовных игр, прощаясь, она назвала свое имя — Онись, и добавила:
— Я удмуртка, Онись Христолюбова. Безмерно благодарна тебе, Ермолай, за любовь и ласку. За то, что не выгнал меня, спас жизнь. Ты очень хороший, добрый. Если будешь в наших краях, то сможешь легко найти меня. Я работаю медсестрой в 3-м Пермском эвакуационном госпитале. Буду очень-очень рада новой встрече, любый…
«Несомненно, она девушка с непростой судьбой», — раздумывал о секс-партнерше Ермолай.
Имени такого, Онись, он раньше вовсе не встречал. Хотя его родной Ленинград — город многонациональный…
Вспоминались, конечно, правда не так ярко и как-то скоротечно, и деловые встречи, увиденные хранилища «Каменная гора» и «Капля». Ермолаю было жаль больного Сапегу, он хороший специалист и в принципе неплохой, достаточно волевой человек…
* * *
Самолет приземлился на военный подмосковный аэродром. Стоял теплый летний вечер.
Как только члены группы ступили на землю, Норейко отвел Сергеева в сторону и тихо спросил:
— По поездке у тебя есть какие-нибудь замечания, сомнения или некие подозрения по членам нашей группы или к людям в хранилищах, в местах проживания?
На некоторое время Ермолай задумался.
Затем ответил:
— Нет, товарищ полковник.
— Хорошо, так везде и говори. Мы на все сто процентов выполнили задание.
Полковник быстро ушел к поджидавшей его машине. Ермолай направился за Истоминым.
— Что от тебя хотел полковник? — спросил майор.
Сергеев усмехнулся.
— Спросил, есть ли у меня пасквили по поездке на кого-нибудь или на что-нибудь. Я ответил, что нет.
— И правильно ответил. Но усмехаться, Ермолай, не стоит, ибо враг не дремлет. И у Норейки, и у нас с тобой в этой части заботы одни.
— Я это понимаю. Но полковник имел в виду совсем другое.
— Ладно, замнем. Куда тебя подвезти?
— В контору Госбанка.
В машине Истомин сказал:
— Тебе, Ермолай, должны дать жилье. Я знаю, что недалеко от конторы Госбанка есть общежитие. Но если не дадут, то вот, держи мой телефон, — передал клочок бумаги. — Позвони мне, и я тебя потом заберу, поживешь в этом случае у меня.
— Спасибо, Николай Максимович…
* * *
Берлин, министерство иностранных дел Германии, кабинет министра
Риббентроп знакомился с представленным полковником Шульцем планом операции по противодействию переброске русскими золотого запаса из Москвы вглубь страны. Напротив него в кресле располагался определенно напряженный автор плана…
Хозяин кабинета прочитал трехстраничный документ под названием операция «Argentum» и строго взглянул на полковника.
— И вы, Шульц, называете это операцией по противодействию? — воскликнул. — Там только пустые меры: уточнить, проинформировать, согласовать!
— Господин рейхсминистр, у нас явно недостаточно информации. И без уточнения…
— Это не план серьезной операции великой Германии! — воскликнул Риббентроп. — И потом, я не понял, где наши источники у Канариса, Шелленберга? Что они докладывают?
— По существу дела, ничего…
— По общим дипломатическим каналам?
— Тоже. Тем более, вы же приказали не проявлять излишнюю активность.
— Что сообщает Оскар (нелегальный резидент немецкого дипломатического ведомства в России)?
— Ничего…
— Невероятно! Такой опытный разведчик! Все равно, этого не должно быть! — нервно перебил хозяин кабинета. — Слышите, Шульц!? Всех напрячь и озадачить!
— Господин рейхсминистр, в этом случае возможна утечка…
— Она все равно будет.
— Слушаюсь, всех напрячь.
— Опять же, вы, Шульц, не предусматриваете захвата ни одного эшелона с золотом?
— Это нереально.
— Я вам говорю — реально, и если не целого эшелона, то хотя бы его части, нескольких вагонов. Или вы, полковник, хотите на фронт?
Шульц молчал.
Внезапно Риббентроп взорвался:
— Задействуйте всю нашу агентурную сеть, пусть звездный Оскар покрутится!
Шульц согласно закивал.
Риббентроп зловеще улыбнулся.
— Даю вам, Шульц, еще 72 часа на доработку плана операции. Пока свободны…
* * *
На своей машине Истомин подбросил Сергеева к конторе Госбанка. Проезжая по Москве, Ермолай отметил обилие черного, маскировочного цвета: на окнах домов, на дверях и даже на крышах.
«Война несет свои зловещие цвета», — грустно подумал он.
Прощаясь, пожав руку, майор бросил:
— Телефон мой знаешь, звони, — и быстро умчался.
Банковский охранник не пропустил Ермолая в здание. И это естественно, поскольку пропуска у него не было. По внутреннему телефону он позвонил в приемную председателя и представился.
— Подождите 5 минут, — изрек строгий женский голос.
Ермолай положил трубку и стал рассматривать висевший на стене стенд с портретами банковских передовиков. Их оказалось примерно 30 человек, мужчин и женщин, людей в возрасте и совсем молодых…
— Сергеев! — подал вскоре голос охранник.
— Я.
— Давай проходи и прямо следуй в приемную к председателю на второй этаж.
Через минуту Ермолай стоял перед строгой пожилой женщиной.
— Вот ты какой, герой Сергеев, — улыбнувшись, изрекла секретарь.
— Ну, какой же я герой, простой служащий.
— К тому же и скромный, молодец. Проходи в кабинет к Николаю Александровичу.
— Спасибо.
Войдя в просторный кабинет, Ермолай вымолвил:
— Здравия желаю, Николай Александрович. Я Сергеев.
Булганин в это время сидел за рабочим столом и что-то писал. Он быстро поднялся, бросил:
— Проходи, присаживайся.
Ермолай прошел к столу, пожал протянутую крепкую мужскую руку и сел в кожаное кресло. Булганин сел напротив в свое кресло, строго взглянул на гостя и сказал:
— У тебя, Ермолай, семь с половиной минут. Давай быстро, но обстоятельно и профессионально все расскажи о выбранных хранилищах. Потом о Сапеге Василие Васильевиче, ну а дальше подумаем вместе о дальнейших действиях по операции «Призрак». Ты к ней будешь допущен и проинформирован, разумеется, в пределах необходимой компетенции…
* * *
Разговор с председателем Госбанка длился более часа. В ходе него обсудили множество вопросов. Хозяин кабинета вникал во все тонкости и нюансы, сделал несколько интересных предложений по организации работы. В ходе общения Булганин показал глубокие познания в вопросах хранения и транспортировки драгоценных металлов. В какой-то момент секретарь принесла чай с печеньем…
Чрезвычайно уставшим и выжатым как лимон Сергеев вышел из кабинета Булганина. Часы показывали одиннадцать часов вечера.
— Ермолай, подойди ко мне, — строго изрекла секретарь.
Она вручила универсальный пропуск во все здания Госбанка, талоны на питание, а также направление в общежитие.
— Как выйдешь из здания, сразу направо, — строго пояснила. — Во втором доме находится наше общежитие, увидишь табличку. Пройдешь к коменданту, товарищу Федоровой, она выдаст тебе ключ от комнаты. Доброго тебе пути, герой, — уже весело напутствовала.
— Спасибо, — слегка улыбнувшись, изрек Сергеев.
Выйдя из приемной председателя, Ермолай столкнулся с низкорослым майором со шрамом на лбу.
— Здравствуйте, товарищ Сергеев, — строго изрек незнакомец. — Я старший майор госбезопасности Неболтай, — на секунду-другую достал из кармана удостоверение и раскрыл. — Я сопровождаю спецоперацию, участником которой вы стали.
— Здравствуйте, товарищ старший майор, — тихо выдавил Ермолай.
— Вы к выходу?
— Да.
— Я тоже. Пройдемте вместе, заодно и переговорим.
Не совсем приятная и напряженная для Ермолая беседа, а вернее, жесткий инструктаж затянулись минут на двадцать…
* * *
Москва, штаб-квартира Главного разведывательного управления Генштаба Красной армии, кабинет начальника
Комиссар Голиков и полковник Селезнев, расположившись за столом над картой города, обсуждали текущие служебные дела. С началом войны в городе активизировалась агентурная сеть многих разведок…
Подал сигнал адъютант комиссара.
— Слушаю, — бросил Голиков.
— Товарищ генерал, к вам на прием майор Истомин.
— Пусть заходит.
Майор вошел в кабинет, бодро изрек:
— Здравия желаю. Докладываю, прибыл из командировки по Уралу, поставленные задачи выполнены.
— Очень хорошо, Николай Максимович, — улыбнувшись, сказал генерал. — Проходи, присаживайся.
Майор прошел, присел к столу и спросил:
— Разрешите узнать новости по операции «Призрак»?
Генерал кивнул, стал серьезно-озабоченным.
— Да, конечно. К сожалению, можно сказать определенно, враг в курсе нашей операции. Пока кто конкретно и каким образом узнали об операции, нам не ясно. Конкретные новости следующие — появился первый труп, это начальник отдела транспорта Госбанка Соколов. Сначала он пропал, а на второй день нашли его труп. Далее, пропал любовник жены Сапеги, некий артист балета по фамилии Забавный.
— Сапега в командировке, больной, а жена с любовником, — возмущенно вымолвил Истомин.
— Увы. Кстати, как он там?
— Врач сказал, что положение банкира неважное, возможно обострение и осложнение пневмонии. Все-таки Сапеге уже под шестьдесят.
— Да, — выдавил генерал, — бывает. Ты, Николай Максимович, посматривай за молодым парнем, хранителем ценностей Сергеевым. Наши жестокие враги ни с кем церемониться не будут…
В это время подал сигнал дежурный по Управлению.
— Товарищ комиссар, из милиции поступила информация, что в заброшенном доме в центре города найден труп. По описанию и ориентировке это артист Забавный.
— Спасибо, я понял, — ответил комиссар, взглянул на полковника. — Сергей Михайлович, надо организовать опознание артиста. Пусть лейтенант Седых найдет любовницу Забавного, жену Сапеги, и проедет с ней на опознание. Пусть также узнает по возможности все детали на месте. Да, и надо опросить всех знакомых этого артиста Забавного. Может, удастся что получить ценное для нас.
— Есть, — изрек Селезнев. — Товарищ генерал, у нас катастрофически не хватает людей. Может пока снять наблюдение с квартиры Сапеги? Пусть за ней понаблюдают соседи-пенсионеры.
— Снимайте.
— Какие будут указания мне? — спросил Истомин.
Генерал взглянул на майора и тихо вымолвил:
— Вы хорошо поработали на Урале, идите отдыхать, Николай Максимович. А завтра, с утра пораньше, ко мне…
* * *
Комендантом оказалась горбоносая полная женщина в пределах 60 лет. Зевая, она взяла направление в общежитие, мельком взглянула, хмыкнула и подозрительно осмотрела Сергеева. Ничего не говоря, повела его по длинному полутемному коридору.
— Тебе, как графу, отдельную комнату приказали выделить, — проворчала женщина.
Ермолай решил не комментировать выпад женщины.
Вскоре она остановилась возле обшарпанной двери с табличкой «22». Ключом открыла замок в двери и толкнула ее ногой. Комендант, шаря рукой по стене, нащупала выключатель и включила его. Открывшееся за дверью помещение озарилось светом висевшей под потолком одинокой лампочки. Женщина, следом Сергеев, вошли в комнату размером примерно 3 на 4 метра. Возле окна с синей занавеской стоял стол и два стула, у одной стены — узкая кровать, у другой — платяной шкаф.
— Владей, — изрекла комендант, положила ключ на стол, громко чихнула, проскрипела:
— Туалет и душ в конце коридора. Смотри, соблюдай там чистоту, — и вышла из комнаты.
«Неприятная женщина эта коменда», — подумал Ермолай.
Осмотрел явно не первой свежести унылое жилище с ядовито-зелеными стенами.
«Жить, конечно, можно…», — прикинул невесело.
Голова трещала, глаза слипались, раненая нога что-то ныла. Он сразу завалился спать…
* * *
Пермь, военный госпиталь
Проснувшись, Сапега почувствовал себя гораздо лучше. Он даже осторожно, дабы не разбудить дремавшую за столом медсестру, попытался встать. Но… это у него не получилось, организм был еще определенно слаб. Стало трудно дышать, запершило в горле, он разразился пронзительным кашлем…
«Надо позвонить в Москву, узнать, как дела», — решил, прокашлявшись, и позвал медсестру.
— Принесите мне телефонный аппарат, — приказал тоном, не терпящим возражения…
Первый звонок Сапега решил сделать домой. Лиза долго не отвечала. Но вот послышался ее настороженный голосок.
— Здравствуй, Лизок. Миленькая и мягонькая моя! Как ты там поживаешь одна?
— Как мне плохо, Васенька! — раздались всхлипывания. — Плохо! Очень плохо! Как мне плохо! Только ты не верь никому, кто скажет плохое слово обо мне.
— Что, что случилось? Ты не заболела?
Очевидно от волнения, он закашлялся.
— И заболела я, Васенька, и вообще все плохо. Когда ты приедешь, Васенька?
— Точно сказать не могу, дела важные. Ты давай держись, Лизок…
Взволнованный Сапега быстро набрал номер председателя Госбанка. Услышав голос Булганина, изрек:
— Здравствуй, Николай Александрович. Как дела? — снова закашлял.
— Здравствуй, Василий Васильевич. У нас все идет нормально. Как сам?
— Ничего. Слушай, ты не знаешь, что там с моей Лизонькой случилось?
— Нет.
На две-три секунды повисла пауза.
— М-да. Николай Александрович, забери ты меня отсюда, очень тебя прошу… — снова закашлялся, надрывно закашлялся.
— Не могу я приказывать врачам, пойми, Василий Васильевич. Да и нездоров ты, судя по всему.
— Здоров-здоров. Ну, пожалуйста. Попроси кого, ну этого э… полковника Норейко, э… из НКВД.
— Врачам никто не может приказать. Пойми, тебе прописан постельный режим, тебя нельзя перевозить…
Сапега бросил трубку.
— Ну почему у меня так все плохо!? — воскликнул и закашлялся, надрывно закашлялся…
* * *
— Ну, ты и горазд поспать, брат!
Ермолай проснулся, открыл глаза и увидел в комнате улыбающегося Истомина.
— Я уже успел у начальства ценнейшие указания получить и до тебя вот добраться, — весело шумел майор.
— Я с вечера получал указания, — вяло изрек Ермолай.
— Девятый час, у нас дел невпроворот, — продолжал весело майор. — Давай вставай, умывайся, и мы через 10 минут отчаливаем.
— Куда? — поднимаясь и зевая, спросил Ермолай.
— Как куда? В хранилище!
— Их два в Москве.
— Идем в первое.
— Лично я иду во второе.
— Объясни. Ведь золото и платина находятся в первом. И разве не с него начнется вывоз?
— Первое находится в старой центральной части города, к нему нет подъездных железнодорожных путей. Второе хранилище находится на окраине города, и к нему есть пути. Булганин решил, что мы сначала вывезем серебро из второго хранилища и тем самым освободим место для подвоза золота из первого хранилища.
— А!..
Ермолай вернулся, умывшись, минут через пять.
— Осмотрел я, брат, твое жилье, — вымолвил Истомин, озирая комнату. — И решил, здесь нормально жить нельзя. Вечером поедем ко мне, у меня будешь жить.
— Неудобно мне…
— Брось сантименты свои, — строго отрезал майор. — Считай, что это нужно в интересах нашего общего дела. Вот сделаем его, хорошо сделаем, тогда… — запнулся, — живи, как знаешь…
* * *
Москва, парковая зона в саду «Эрмитаж»
На лавочке в тенистой аллее непринужденно расположились двое мужчин. Один уже в возрасте, определенно за 70 лет, полный, в очках и кепке. Второй средних лет, стройный, с гладко зачесанными назад темными волосами. Они ведут неспешный, тихий разговор.
— …Вы можете уточнить, где находится и чем занимается в данный момент сотрудник Госбанка Сергеев Ермолай? — спрашивает более молодой мужчина.
— У меня остались знакомые в кадровой службе Госбанка, — медленно отвечает мужчина в кепке, — они помогут найти этого типа. Э… но потребуется некоторое время. Также, — улыбается, — потребуются и деньги для стимуляции процесса.
— Само собой, мне эта информация нужна как можно скорее. Скажите, в Москве есть хранилище, где хранится золотой запас России?
— Когда я работал в системе Госбанка, оно было.
— Значит, есть и сейчас. Вы можете уточнить его адрес?
— Да, но опять за деньги.
— Само собой, — усмехается мужчина с гладко зачесанными назад темными волосами.
— Вы, наверное, думаете, — изрекает тучный мужчина, — зачем старику деньги? Я отвечу, что именно старику и нужны деньги, на лекарства, на хорошее питание, на уход. Это молодой человек может прожить практически и без денег, без хорошей пищи, без теплой квартиры, без лекарства. А если к доброй женщине подкатит, — усмехнулся, — то вообще молодому — как сыр в масле можно будет жить.
— Я не вправе давать вам оценки.
— Что верно, то верно.
— Вернемся к нашей бренной жизни. Вы можете найти в хранилище человека, который мог бы сообщить об отправке из хранилища состава с драгоценными металлами?
Мужчина в кепке раздумывает. Очевидно от напряжения, слегка сопит и покачивается.
— Думаю, это мне не под силу.
Мужчина с гладко зачесанными назад темными волосами улыбается и спрашивает:
— Разве за деньги нельзя купить человека?
— В хранилище работают проверенные люди. К тому же, они находятся под постоянным контролем органов. Идет война, кто захочет рисковать жизнью? А деньги в условиях войны решают далеко не все.
Мужчина с гладко зачесанными назад темными волосами какое-то время напряженно раздумывает.
— Пожалуй, — соглашается. — Вы можете узнать, где на Урале находится хранилище Госбанка?
— Насколько мне известно, ранее их там не было.
— Сейчас они есть. Так можете?
Полный мужчина в кепке испуганно завертел головой.
Тихо выдавил:
— Исключено, это государственная тайна!
— Разве нельзя просто спросить у ваших старых знакомых?
— Да только за один этот вопрос можно попасть в лагерь лет на 25!
При расставании мужчина с гладко зачесанными назад темными волосами поставил несколько задач пожилому коллеге. Тот воспринял их без энтузиазма…