Глава 1

Железнодорожный вояж Сергеева по маршруту станция Некоуз — станция Новосибирск длился одиннадцать суток. В целом, если не считать пару неприятных ситуаций, он прошел спокойно. Приятно сгладил тяготы и однообразие путешествия находчивый и никогда не унывающий сержант Веселов…

* * *

Москва, Охотный ряд,

Госплан при Совнаркоме СССР,

кабинет председателя…

Председатель Госплана Вознесенский Николай Алексеевич по телефону разговаривал с председателем Госбанка страны.

— … Николай Александрович, голубчик, ну кому же, как не вам поручить это дело? Братский монгольский народ собрал денежные средства и ценности, он хочет внести свою лепту в победу над фашистской Германией. От вас требуется привезти это все в страну, разместить в своих хранилищах и поставить на баланс банка.

Булганин возражал и приводил свои доводы.

Вознесенский взглянул на часы, висевшие на стене, покачал головой и решительно перебил.

— Николай Александрович, этот вопрос согласован на самом верху. Я не могу более с вами дебатировать. Согласуйте свои действия по этому вопросу с военной контрразведкой, они получили соответствующие указания. Желаю успехов и жду доклада…

* * *

В Новосибирске на товарной станции железнодорожный состав встретил как обычно серьезный майор Апальков. Сразу приступили к выгрузке из вагона и погрузке на машины.

Закончив все мероприятия, колонной из 4 машин двинулись к оперному театру.

Уже после окончания выгрузки груза в театре майор позвонил в Москву и затем передал трубку Ермолаю.

— Здравствуй, Сергеев, — раздался голос полковника Селезнева. — Поздравляю с успешной работой.

— Здравия желаю, товарищ полковник. Спасибо.

— Слушай приказ, тебе предстоит выполнить непростое задание по линии Госбанка страны. Передай трубку Апалькову, он тебя соединит с председателем Госбанка. Успехов тебе, Сергеев, по ходу задания и его окончанию — доложишь.

— Есть…

Председатель Госбанка СССР Булганин поздравил Ермолая с хорошо выполненной работой.

— Мы верили в тебя, товарищ Сергеев. И очень прекрасно, что ты нас не подвел.

— Никак не мог я вас подвести, Николай Александрович.

— Очень хорошо, — изрек Булганин. — Время сейчас военное, масса всякий ситуаций, и тебе, товарищ Сергеев, будет особое задание.

— Я весь во внимании и готов выполнить любое задание.

— Я не сомневался в тебе, — сказал Булганин и дал указание убыть в Иркутск.

Сергеев слегка растерялся и умолк.

— В иркутской конторе Госбанка ты, Ермолай, получишь это особое задание, — продолжал председатель Госбанка. — Я на тебя — надеюсь и поручился за тебя на самом верху. Понимаешь меня? И помни, идет война, четко выполняй порученное дело и держи язык за зубами.

— Понял вас, Николай Александрович, убываю в Иркутск, — энергично ответил Ермолай. — Готов выполнить любое порученное задание, — и задумался.

«География моих заданий расширяется. Иркутск, рядом Байкал, никогда не был в тех краях… Это от Новосибирска еще, наверное, тысяча, если не больше километров…».

Слышавший разговор майор Апальков спросил:

— Тебе, Ермолай, надо в Иркутск?

— Да.

— Могу посодействовать с перелетом военным бортом, если хочешь улететь самолетом.

— Хочу, товарищ майор. И буду очень признателен.

— Я договорюсь…

Перелет проскочил удивительно быстро и спокойно. Перед вылетом Ермолай написал и отправил коротенькое письмо маме в далекий уральский Ирбит.

Иркутск уже изрядно завалило снегом, температура стояла отрицательная. На Сергеева город произвел впечатление такого тихого, полусонного, провинциального.

Контора Госбанка находилась в старинном, двухэтажном кирпичном доме. Охранник на входе, худая женщина в милицейской форме, долго рассматривала документы Ермолая.

Наконец охранница выдавила:

— Проходи, лейтенант, кабинет управляющей, Веры Николаевны Быстровой, на втором этаже.

— Спасибо, — бросил Ермолай и проследовал на второй этаж.

Управляющей оказалась полная хмурая женщина с отдышкой.

— Ждем-ждем вас, товарищ Сергеев. Я, правда, представляла вас постарше возрастом.

— Со временем, Вера Николаевна, этот недостаток пройдет, — пошутил Ермолай.

Быстрова не поняла шутку, сразу перешла на деловой лад.

— Вам предстоит ответственное задание, товарищ Сергеев. В Монголии создан Фонд помощи Красной армии. Гражданами Монголии собраны самые разнообразные подарки. Вы на грузовой машине выедете в Монголию, конкретно — в Улан-Батор. Там в нашем посольстве заберете дары Монголии, вклад этой страны в победу над фашистами, и отправитесь обратно, сюда к нам в контору. Вопросы?

Несколько секунд Ермолай осознавал слова управляющей.

«Серьезное задание? — воскликнул. — Возить подарки, дары Монголии? Какие у них могут быть подарки? Шкуры, овцы?.. Их инкассаторы этого не могут сделать? Или она что-то не договаривает?..».

Очевидно, видя сомнения Сергеева, Быстрова продолжила:

— У нас в конторе сейчас только двое мужчин и то — оба больные. Мужчин-инкассаторов с началом войны всех мобилизовали в армию. Я просила для этого задания у Булганина двоих-троих мужчин, дали только вас.

«Допустим, — подумал Ермолай, — все это так. А граница с Монголией?..», — вымолвил:

— Хорошо. А как я пересеку границу с Монголией?

— По межправительственному соглашению у нас свободное пересечение границы. Еще вопросы?

— Почему на машине? А поездом нельзя?

— До Улан-Батора нет железной дороги и аэропорта там нет. Автомобильная дорога делает небольшой крюк и проходит через Улан-Удэ, расстояние — около тысячи километров. Наш сотрудник, водитель машины, будет вашим помощником и проводником. Он местный, кстати, знает бурятский и монгольский языки. За доставку груза вы, товарищ Сергеев, отвечаете, в прямом смысле головой. Нужно выехать как можно раньше, пока не наступили сильные сибирские холода. Машина и помощник ждут вас во дворе…

* * *

Маньчжоу-го, город Синьцзин,

штаб Квантунской армии…

В своем кабинете начальник ИРУ, генерал Янагиту, работал со служебными документами.

В дверь постучали. Генерал медленно оторвал взгляд от документов и изрек:

— Войдите.

В кабинет вошел подполковник, сделал поклон и замер в положении «смирно».

— Вольно, мы не на параде. Подходите ближе, подполковник Хираи, — бросил генерал.

Подполковник прошел к рабочему столу хозяина кабинета. Хираи являлся одним из лучших сотрудников ИРУ. Он специализировался на особо важных заданиях.

— Подполковник, — вымолвил генерал, — наш резидент в Улан-Баторе, Скала, сообщил, что, несмотря на наше противодействие, монголы собрали значительную денежную сумму, а также золота для помощи Красной России. В ближайшее время эти средства и ценности будут переправляться в Россию, — вскочил с кресла. — Мы не должны этого допустить! — истерично крикнул. — Мы должны захватить деньги и золото! В крайнем случае, уничтожить! Вы поняли задачу? — горящими глазами впился в подчиненного.

— Так точно! — выкрикнул подполковник.

— Немедленно отправляйтесь в Улан-Батор. И без победы не возвращайтесь!

Подполковник щелкнул каблуками и направился к выходу.

— Постоянно меня информируйте, — бросил вдогонку хозяин кабинета…

* * *

Покинув кабинет управляющей, Ермолай задумался, почему ему поручили эту курьерскую задачу? Можно сказать, рутинную задачу в глубоком, тихом тылу. Возникал и законный вопрос, что это за груз такой? За который он отвечал своей головой… Дары, подарки Монголии… Хотя… тысяча километров не так уж и много. Если двигаться со скоростью 50 километров в час… то и за сутки можно управиться в одну сторону…

Ермолай вышел во внутренний двор. Невдалеке стоял серо-зеленого цвета «газон», грузовик-полуторка. У машины были непонятные, с точки зрения географической привязки, номера:

УУ 36-88

Рядом ходил небольшого роста мужчина в черном комбинезоне.

— Здравствуй, товарищ Сергеев, — раздался незнакомый, подростковый, то ли мальчишеский, то ли девичий, звонкий голос.

Ермолай стал осматривать двор, ища обладателя высокого тембра голоса. В это время мужчина в черном комбинезоне быстро подошел к нему и впился глазами. Ермолай взглянул в улыбающееся восточное, скуластое, загорелое лицо.

— Здравствуй, товарищ Сергеев, я твоя помощница и водитель, — весело изрекло лицо. — Однако, зови меня Урин.

«Это мой помощник? — удивился Ермолай. — Да она же женщина? И к тому, совсем девчонка?..».

Широко улыбаясь, Урин протянула руку. Ермолай осторожно пожал горячую женскую руку.

— Познакомимся потом в пути, а сейчас пойдем в подвал на склад. Однако, там нам приготовили одежду и еду в дорогу.

— Пойдем, — тихо вымолвил Ермолай. — Ты давно водишь машину?

— Три года, — следуя впереди, горделиво ответила девушка. — И вообще, я отличница ОСОАВИАХИМа (сокращенно — Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству, образовано в 1927 году, с 1951 года ДОСААФ — Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту, с 1991 года — РОСТО — Российская оборонная спортивно — техническая организация). Я даже совершила 2 прыжка с парашютом, стреляю из стрелкового оружия.

Ермолай лишь усмехнулся.

Работником склада оказалась веселая женщина средних лет. Она осмотрела с головы до ног Сергеева, широко, почти в 32 зуба улыбнулась, шаловливо подмигнула. Весело изрекла:

— Красавец мужчина. Значит, из самой Москвы приехал нам помогать?

Ермолай скромно промолчал.

— Шанс для тебя, Урин, — весело продолжала женщина.

Но девушка была не расположена шутить и вести пустые разговоры.

— Некогда нам, Феня, задание срочное, — строго бросила она.

Работник склада тихо изрекла:

— Эх, молодежь-молодежь, — выложила черный овчинный полушубок, меховую шапку, шарф, рукавицы и валенки.

— Примеряй, товарищ лейтенант, — весело изрекла, — все должно подойти на тебя.

— А зачем мне это? Ведь мы едем совсем ненадолго? — удивился Ермолай.

— Оставляй свою одежду прямо здесь, потом заберешь, — вставила Урин. — Одеться тепло надо, на горных перевалах уже очень холодно, а в степи ледяной ветер гуляет.

Сама она уже облачилась в тулуп и валенки. Ермолай спорить не стал, стал переодеваться.

— Вот вам два вещмешка с пайком, — продолжала работник склада. — Дня на 3–4 точно хватит. Как говорится, чем богаты…

— Однако, спасибо, тетя Феня, — изрекла Урин, подхватывая мешки.

Она неожиданно и звонко рассмеялась.

Ермолай не без труда закончил переодевание, бросил:

— Спасибо.

— Счастливой вам дороги, — весело изрекла женщина. — Берегите себя, помогайте друг другу.

— Так и будет, тетя Феня, — бросила Урин.

Ермолай взял у нее один мешок и направился к выходу.

Работник склада перекрестила уходящую пару и тихо вымолвила:

— Да храни вас бог…

Перед выездом Ермолай обошел машину, заглянул в кузов. Там находился брезент, канистра и металлические цепи.

— Урин, а зачем нам цепи?

— Как зачем? — удивилась напарница. — Если на дороге будет гололедица, то придется на колеса надевать цепи.

«Действительно», — согласился Ермолай.

— Взяла я и полную канистру с бензином на всякий случай, — продолжала Урин. — Машину я проверила, все нормально, бак заправлен бензином.

Она села на место водителя, Ермолай расположился рядом.

— Ну, что, товарищ Сергеев, однако, трогаем, — весело изрекла девушка.

«Дожил! С девчонкой на задание!» — усмехнулся Ермолай и изрек:

— Трогаем, напарница…

Машина выехала из деревянных ворот и свернула на проезжую, городскую улицу. От работы двигателя кабина слегка вибрировала, припахивало бензином. Определенно, машина была не первой свежести, хотя внешне и выглядела отменно.

— Нам надо сначала заехать в военную комендатуру, — сказал Сергеев, — и только потом мы тронемся в пункт назначения. Ты знаешь, где находится военная комендатура?

— Знаю, начальник. Она тут в двух шагах.

— Скажи, Урин, сколько тебе лет?

— Однако, я школу закончила, мне 18 лет, уже совершеннолетняя.

«Я бы ей дал не больше 16 лет», — подумал Ермолай.

— Кто ты по национальности?

— Бурятка, настоящая бурятка. Нам управляющая сказала, что приедет опытный, знающий специалист. А ты, начальник, однако, совсем молодой. Ты сам откуда будешь?

— Из Ленинграда. Ну, не такой уж я и молодой. Действительно, опыт у меня имеется, участвовал в нескольких операциях, имею поощрения, награды, ранения…

Вскоре машина затормозила возле длинного, одноэтажного кирпичного строения.

— Однако, в этом доме находится военная комендатура, — показывая рукой на строение, изрекла Урин.

— Хорошо, — бросил Ермолай. — Кстати, у тебя есть оружие?

— Да, мне выдали пистолет. И стрелять я умею.

— Ладно. Я выйду, ты жди меня.

— Хорошо, начальник.

Сергеев улыбнулся.

— Можешь называть меня просто по имени, Ермолай.

— Хорошо, начальник, — ответила напарница и звонко рассмеялась.

Сергеев махнул рукой, вышел из машины и проследовал в здание…

Ермолай не без труда нашел кабинет, где находился офицер ГРУ.

Уже в возрасте старший лейтенант, в очках, тяжело поднялся из-за стола, прихрамывая, вышел навстречу Сергееву.

— Жду тебя, лейтенант, жду, — выдавил скрипучим голосом. — Пятов Павел Павлович, бывший учитель математики, раненый бандитской пулей.

Мужчины пожали руки.

— Присядем на диван, — предложил Пятов, — я тебя введу в курс наших местных дел.

Они сели на скрипучий диван.

— Сразу заруби себе на носу, Ермолай, здесь тоже идет война, — строго начал хозяин кабинета. — Ровно как и в Монголии. Наши враги — это японские диверсанты и разведчики, недобитые в двадцатые годы белогвардейцы и казаки, самый разношерстный преступный элемент…

Пятов говорил минут 6–7. Слушая его, Ермолай становился все более хмурым.

Вот Пятов поднялся и спросил:

— Вопросы?

Сергеев тоже поднялся, пожал плечами.

— Понимаю, тебе надо все это обмозговать, — изрек Пятов, прошел к столу. — По телефону доложи в Москву о том, что приступил к операции под кодовым названием «Тугрик». Надеюсь, ты знаешь, что такое тугрик?

— Да, это национальная денежная единица Монголии.

— Вот-вот, твое задание — это операция «Тугрик». У тебя будет три легенды на поездку, — продолжал Пятов. — Будешь использовать в зависимости от ситуации. Первая — дипломатическая, вторая — банковская и третья — военная. Документами по ним я тебя снабжу, по дороге изучишь.

«Как все непросто. — удивился Ермолай. — Казалось бы, рутинная и скоротечная поездка по перевозке груза. По вполне мирной, спокойной территории…».

После краткого разговора с полковником Селезневым, Ермолай стал собираться.

— Какое у тебя оружие? — спросил Пятов.

— Наган.

— Один? — бросил Пятов. — Маловато, — и достал из стола пистолет. — Вот возьми еще один, на всякий случай. И спрячь куда подальше и незаметнее.

— Спасибо, — принимая оружие, сказал Ермолай.

— Возьми и это, — протягивая гранату, вымолвил Пятов. — «Ф–1» по прозвищу «лимонка». Пользоваться умеешь?

— Умею.

— Лучше, чтобы это тебе не пригодилось. Но, как знать, как знать, время сейчас…

В машине Урин встретила со словами:

— Однако, долго ходил.

— Сколько надо, столько и ходил, — буркнул Ермолай. — И вообще, негоже делать замечание начальнику. Заводи, поехали.

— Есть, начальник…

За окном замелькали городские кварталы, кирпичные, но в основном деревянные дома. Проскочил православный храм с полуразрушенной колокольней.

Сергеев разложил карту на коленях. Карту он выпросил у Пятова, когда тот объяснял ему предстоящий маршрут. Стал рассматривать движение по маршруту. Урин что-то тихо напевала.

Они уже покинули пределы города и держали путь по шоссе на юг. По обе стороны от дороги тянулся лес, вернее даже, сибирская тайга. Изредка встречались встречные машины. Урин уверенно и ловко вела машину, держа скорость в пределах 50 километров.

— Так, — глядя на карту, вымолвил Сергеев, — от Иркутска до Улан-Удэ примерно 500 километров. Мы должны проскочить за 10 часов.

— Однако, ты шутишь, начальник! — воскликнула девушка.

— Вовсе нет.

Напарница широко улыбалась.

Ермолай убрал карту и стал изучать полученные от Пятова документы по трем легендам…

Показалась какая-то деревенька.

— Что это? — спросил Сергеев.

— Однако, деревня Олха, эвенкийская деревня. Мы выезжаем на Култукский тракт.

Эти названия ни о чем не говорили Ермолаю. Вскоре показалась небольшая речка.

— Это речка Моты, — изрекла Урин. — Однако, в Байкал впадает 200 рек, а из него вытекает только одна — Ангара. Байкал очень глубокий, есть впадины по полтора и более километра.

— А ты неплохо знаешь эту трассу и район, — бросил Ермолай.

— Однако, моталась по трассе…

Пошли пригорки. Дорога пошла вверх, скорость машины упала, она стала местами пробуксовывать.

Вот машина взяла вправо на обочину и остановилась. Сергеев удивленно взглянул на Урин.

— Однако, надо цепи поставить на задние колеса, — изрекла напарница, — иначе Култукский перевал не одолеем.

— Култукский перевал большой? — спросил Ермолай.

— Большой, на высоте 600 метров верхняя точка. Ты сиди, начальник, я быстро цепи поставлю.

Минуты через три они двинулись дальше. Машина шла гораздо увереннее, хотя скорость движения определенно падала. Дорога изобиловала поворотами, приличными обрывами прямо за обочиной шоссе. Сосредоточенная Урин крепко держалась за баранку.

— Медленно едем, — посматривая на часы, бросил Ермолай.

— Здесь каждый год крушения машин с жертвами бывают, — ответила напарница. — Ехать быстро, однако, никак нельзя, можно соскользнуть в пропасть.

— Тебе виднее, — выдавил Ермолай.

Они проехали совсем ничего, а из расчетного графика Сергеева уже выбились. В кабине стало холодать…

Скорость машины совсем упала. Вот они объехали стоявшую на обочине легковую машину. Миновали какой-то обелиск.

— Фу! — воскликнула Урин. — Перевал покорен! Держись, начальник, теперь пойдем вниз…

Светило солнце. Впереди внизу показалось какое-то селение. А дальше на горизонте… удивительная и величественная, и какая-то нереальная сине-зеленая гладь.

— Что это? — непроизвольно восторженно воскликнул Ермолай.

— Великий и священный Байкал, — тихо вымолвила Урин. — Наше море, море-кормилица.

— Картина потрясающая! — всматриваясь в изумительный, грандиозный вид, изрек Ермолай. — Просто глаз не оторвать!

— Так, однако, — подтвердила напарница. — Байкал притягивает, как магнит. Вот ты увидел его, начальник, будешь постоянно вспоминать, и обязательно опять приедешь.

Ермолай спорить не стал.

Машина на небольшой скорости спускалась вниз.

— Что там на побережье внизу за деревня? — спросил Ермолай.

— Старое село Култук, здесь тоже много эвенков живет, немного бурятов…

Они сделали небольшую остановку, Урин быстро сняла с колес цепи.

Вскоре машина проезжала по селу, состоящему из частных одноэтажных домов. Вот показалась деревянная церковь с серыми покосившимися куполами. По дороге какой-то небольшой паренек лениво гнал с десяток овец. Урин посигналила, овцы неспешно расступились…

Миновали село Култук. Дорога шла вдоль берега озера. Ермолай не мог оторвать взгляд от чудной и завораживающей водной глади. На ней переливались серебристо-золотистые солнечные блики. Справа от дороги также был прекрасный вид: на заснеженной возвышенности красовался зеленый сибирский кедр, сосны, ели, лиственница.

— Это пошли отроги Забайкальского хребта, — пояснила напарница. — Там зверья много всякого.

Пересекли мост через очередную небольшую, но бурную речку, невдалеке проходил участок железной дороги.

Вскоре показалось большое селение.

— Это очень старинный город, Слюдянка, здесь слюду добывают, мрамор, — вымолвила Урин. — Говорят, — добавила уже весело, — здешний мрамор используют при строительстве московского метро.

— Ты хорошо знаешь эти места, — сказал Ермолай.

Девушка довольно улыбалась.

Совсем небольшой город они проскочили быстро.

— Моталась, однако, по этим местам, — вымолвила напарница. — Да и в школе нам много рассказывали о Прибайкальском и Забайкальском краях, географию я любила.

После этих слов напарницы Сергеев почему-то загрустил. Вспомнил свои школьные годы, своих родителей, друзей, знакомых… Слегка покачивало, мотор машины заунывно звучал… За окном промелькнула деревенька в три дома, пошел лес…

 

Глава 2

Маньчжоу-го,

город Дайрене…

Кроме России, атаман Семенов имел агентурную сеть и в Монголии. Правда небольшую, — надежных монголов у него было очень мало, а работать его людям, русским по национальности, было сложно в этой дикой и отсталой азиатской стране.

Семенов знал, что под давлением большевиков по всей Монголии была развернута компания по сбору денег и ценностей в пользу советской Красной армии. Собирались тугрики, советские рубли и американские доллары, имеющие хождение в Монголии, а также золото и изделия из него. Было собрано много миллионов. Попытки японской разведки сорвать компанию не увенчались успехом.

Знал атаман и о предполагаемой отправке собранных денег и ценностей в советскую Россию. Люто ненавидевший большевиков, допустить этого он, царский генерал, никак не мог… Сотрудничать по этому вопросу с японцами атаман не хотел… Но что предпринять в этой ситуации?.. Надо было как-то заинтересовать своих сподвижников… Самый надежный способ — материальный…

* * *

— Начальник! Проснись, начальник!

Сергеев открыл глаза. Машина стояла на улице посреди деревянных домов. Его за рукав тормошила Урин.

— Начальник, пойдем, перекусим и дальше поедем.

— А мы где? — спросил Ермолай.

— Пока ты спал, мы прилично проехали, половину пути до Улан-Удэ отмахали.

Ермолай взглянул на свои часы, прикинул:

«Так… мы пилили 7 часов…».

Кивнул на дом.

— Это что?

— Бурятская деревня Танхой, дом моей бабушки, Лосол. Пойдем, покушаем и поедем дальше.

«Отмахали получается где-то 250 километров за 7 часов. М-да, выбиваемся из моего расчетного графика, — подумал Ермолай, ощутил чувство голода. — Но поесть точно надо».

— Пойдем, — окончательно просыпаясь, изрек…

Машина подъехала к изгороди из длинных жердей, миновала распахнутые ворота и остановилась возле небольшого деревянного дома.

Бабушкой оказалась маленькая, морщинистая, улыбчивая восточная женщина. Вместе с Урин они быстро накрыли стол, выставив миску с вареной картошкой, тарелку с рыбой, графин кваса.

— Это байкальский омуль, — пояснила хозяйка, показывая на тарелку с рыбой. — Вкуснейшая рыба — язык проглотишь. Ешьте, дорогие гости, на здоровье. Однако, скоро позы поспеют.

Понять бабушку оказалось не просто, говорила она с неким акцентом, порой проглатывая целые слоги.

Сели за стол, стали кушать. Действительно, омуль оказался исключительно вкусным.

— У меня самогонка есть, — улыбаясь, изрекла хозяйка.

Урин взглянула на Сергеева.

— Спасибо, уважаемая Лосол, — ответил Ермолай. — Мы за рулем, нам ехать надо.

Вскоре хозяйка выставила миску с дымящимися позами.

— Спасибо! Все так вкусно! — воскликнул Ермолай.

Хотя и подумал, что вероятно их в этом доме поджидали, ибо всего так быстро наготовили…

Внезапно с улицы донесся мужской голос.

— Кушайте, — поднимаясь из-за стола, изрекла Урин. — Я схожу, посмотрю, кто пришел, — и быстро покинула комнату.

Ермолай к этому времени уже хорошо насытился, попил домашнего кваса.

Урин не возвращалась, это слегка напрягало Ермолая.

— Большое вам, Лосол, спасибо, — вымолвил он. — Я выйду на улицу, разомнусь.

— Давай сходи, — бросила хозяйка. — Снова приходи, пить чай будем.

Ермолай вышел из дома во двор. В десяти шагах, рядом с машиной стояли двое, очевидно местных, парней-бурятов и Урин. Они о чем-то нервно говорили, размахивая руками. При этом один парень, повыше ростом, крепко держал девушку за руку. Дружеской беседой определенно это назвать никак было нельзя.

Ермолай насторожился и спросил:

— Урин, помощь нужна?

Троица обратила на него внимание.

— Не лезь ты, это наши дела, — заикаясь, громко крикнул второй, низкорослый парень. — Тебе не понять.

— Я не с тобой разговариваю, — бросил Ермолай.

Незаметно, на всякий случай достал свой наган.

— Ну, не понимаешь ты нормальных слов!? — проглатывая некоторые буквы, неестественно дергаясь, истерично крикнул низкорослый.

В его руке блеснул нож.

«Опасный тип! — воскликнул Ермолай. — Он, по сути, в одном прыжке от меня… А с двумя я могу и не справиться».

Решение он принял мгновенно. Быстро выстрелил из нагана сначала в плечо низкорослому, затем в ногу второму парню. Оба они с воплями упали на землю.

— Ты убил их? — крикнула Урин.

— Нет, — подходя к ней, вымолвил Ермолай. — Одного ранил в плечо, дабы ножом не махал, второго в ногу, дабы к тебе не приставал.

Парни вопили и ругались.

— Давайте поднимайтесь и проваливайте, пока я окончательно не разозлился и не пристрелил вас, — зло бросил Ермолай. — Живо! Ну!?

Вопя и ругаясь, парни стали подниматься и медленно двигаться со двора. Вскоре они удалились. Урин явно недовольно смотрела на Сергеева.

— Через 5 минут отъезд! — строго бросил Ермолай.

— Это мои знакомые. Они просто хотели покататься…

— У нас особое задание, Урин! — решительно прервал ее Ермолай. — Мы не имеем права подвергаться рискам! Тем более, передавать кому-то машину! Мне все равно, кто они и что они хотели. По-твоему, я должен был ждать, когда эти типы порезали бы тебя или меня? И прощай задание? А впереди… впереди у нас трибунал?

Насупившись, девушка молчала.

— Все, — изрек Ермолай, — разговор на эту тему окончен…

Деревню миновали быстро. На окраине одиноко стоял бордового цвета, деревянный буддийский храм. Ермолай с интересом смотрел на храм с необычной формой крыши, сильно выступающей за само строение и загнутыми уголками вверх.

Дорога проходила вдоль живописного берега Байкала. Совсем рядом лежали железнодорожные шпалы Транссибирской магистрали. Но сейчас Сергеев не любовался байкальскими красотами. Он просто смотрел на дорогу и думал о произошедшем инциденте с парнями. Думал, правильно ли он поступил?..

Хмурая Урин тоже смотрела на дорогу…

Миновали какой-то населенный пункт. Урин уверенно вела машину, периодически искоса бросая взгляды на Сергеева.

— Хватит дуться, — бросил Ермолай. — Ты же понимаешь, что я поступил правильно, в интересах дела. А парни быстро залечат раны.

— Да, наверное. Тем более, что они были пьяны…

Снова на горизонте появилось поселение.

— Это город Мысовск (в настоящее время город Бабушкин), — изрекла Урин. — Назван в честь реки Мысовки. Нам в школе говорили, что в 1918 году город был захвачен белочехами, многих жителей тогда они поубивали. Что в период гражданской войны город оккупировался американцами, японцами, унгерновцами, семеновцами, каппелевцами.

«Какая богатая история у этого захудалого на вид городка», — удивлялся Ермолай.

Хмурость и суровость с лица Урин ушли, лицо было такое же, как и в момент знакомства.

— Бабушка сказала, что ты хороший человек.

— Почему она так решила? — удивился Ермолай.

— Сказала, что душа у тебя светлая, глаза чистые.

— Она и видела-то меня всего ничего…

— Бабушка умеет читать по глазам.

Ермолай хотел возразить. Но Урин твердо добавила:

— И не спорь, пожалуйста.

«Ладно, не буду», — усмехнувшись, решил Ермолай…

Вот дорога отвернула вправо. Байкал стал быстро удаляться и вскоре исчез из видимости. Ермолай достал карту. Судя по ней, до Улан-Удэ осталось менее 100 километров…

Слева от дороги показалась то ли река, то ли озеро.

— Река Селенга, — кивая, вымолвила Урин. — Еще не успела замерзнуть. Она берет начало в Монголии и впадает в Байкал. В реке много рыбы, главная из них — это, конечно, омуль. Потом хариус, сиг, таймень, налим, сазан, язь и многие другие.

Дорога то удалялась от реки, то приближалась. Урин держала хорошую скорость. Ермолая снова потянуло в сон…

— Начальник, проснись!

Сергеев проснулся и понял, что машина тормозит.

— В чем дело?

— Милицейский патруль при въезде в Улан-Удэ, — изрекла напарница. — Требует остановиться. Что делать?

— Останавливайся.

Машина остановилась возле милицейского мотоцикла с коляской. Рядом с ней стояли два милиционера, один из них с автоматом наперевес.

— В чем дело? — крикнул Ермолай милиционерам. — Мы на задании по линии министерства обороны.

— Выйдите из машины! — грозно крикнул младший лейтенант восточного вида.

Второй милиционер, ефрейтор, навел на машину автомат.

«Блин… — выругался Ермолай, мелькнула мысль. — А если это переодетые бандиты?.. Может, бросить «лимонку» и продолжить путь?.. Нет, это же наши, советские люди, не стоит так обострять», — решил и вышел из машины.

— Садитесь в коляску мотоцикла, товарищ лейтенант. Проедем в горотдел милиции, — строго изрек младший лейтенант.

— Зачем? — воскликнул Ермолай. — Мы находимся на спецзадании, я лейтенант ГРУ. Вы не имеете права нас задерживать!

— Имеем. И не заставляйте нас применять силу, — отчеканил младший лейтенант.

«Спокойно, спокойно, — успокаивал себя Ермолай. — Это их территория. Разберемся…», — направился к мотоциклу.

Сел в коляску. За руль сел младший лейтенант, за его спиной разместился ефрейтор.

Мотоцикл взревел и медленно тронулся вперед. За ним последовала машина с Урин за рулем.

Мотоцикл изрядно трясло на неровной дороге. Проехали одну улицу, другую, свернули в переулок и затормозили.

— Выходим и проходим в отдел милиции, — изрек младший лейтенант. — Только без глупостей, лейтенант. С вами побеседует заместитель начальника горотдела, капитан Галайба.

«Может поступила новая вводная по заданию?» — подумал Сергеев, бросил:

— Хорошо, — и стал вылезать из коляски.

Оглядевшись, он не увидел грузовой машины с Урин.

«Где же она? — недоумевал Ермолай. — Не надела ли бы глупостей девчонка…».

Сергеева привели в типично служебное, серое невзрачное помещение.

За столом располагался хмурый капитан милиции со свернутой на бок скулой.

«Вероятно, на лице капитана — последствия ранения или контузии», — предположил Ермолай, присел на предложенный стул.

— Ваши документы, — тихо вымолвил капитан.

Ермолай достал из кармана и передал офицерское удостоверение и документ, подтверждающий, что он находится на особом задании по линии министерства обороны. Затем спросил:

— Чем вызван интерес ко мне органов внутренних дел?

Капитан не спеша просмотрел документы. Обратил внимание на маршрут движения: Иркутск — Улан-Батор. Наконец изрек:

— На вас поступило заявление от двух граждан о покушении на убийство.

«Во как? — удивился Ермолай. — Это те два типа, в которых я стрелял в бурятской деревне, написали кляузу? Или сообщили по телефону… Быстро сработано!» — вымолвил:

— Дело было вовсе не так…

— Вы подтверждаете факт стрельбы в безоружных людей? — быстро и напористо спросил капитан и впился глазами в Сергеева.

Ермолай выдержал неприятный, явно недружественный взгляд и изрек:

— Может, вы меня все же выслушаете.

— Отвечайте на мои вопросы, — резко бросил капитан. — Повторяю вопрос, Вы стреляли в деревне Танхой в двоих граждан?

Скула следователя стала как-то неестественно двигаться вверх-вниз.

«Давит этот контуженный следователь…, — раздумывал Ермолай. — Никак он взялся за меня всерьез. Ну, уж, фигу тебе…».

— Или вы хотите в камеру? — напирал следователь.

Ермолай вспомнил о своем, далеко не самом приятном, пребывании в милицейской камере в Рязани. Как можно спокойнее вымолвил:

— Органы внутренних дел не имеют права задерживать находящегося при исполнении лейтенанта ГРУ Красной Армии. Если я даже что-то и совершил, вы обязаны незамедлительно передать меня военной комендатуре…

— Грамотный! — перебивая, воскликнул капитан. — А все же сознался в совершенном преступлении.

— Попрошу не передергивать. Я не совершил никакого преступления, а действовал в рамках необходимой самообороны…

— Посидишь в камере на воде три дня — заговоришь по-другому.

Ермолаю хотелось сказать «ласковые» слова капитану. Из последних сил он сдерживал себя.

— Завтра с тебя снимут погоны, — издевательски продолжал капитан, — а еще через пару дней осудят лет этак на пятнадцать.

— Я требую встречи с военным комендантом или офицером ГРУ, — выдавил Ермолай.

Капитан буквально пожирал Сергеева глазами, скула его неприятно двигалась, корпус дергался.

— Страна воюет, — выдавил капитан, — а некоторые мотаются тут по тылам. Совершают преступления, глумятся, дискредитируют…

— Попрошу выбирать выражения. Я боевой офицер, имею награды…

— Разберемся, какие ты имеешь награды и за что…

— Прошу не тыкать…

В разгар этой неприятной и нервной перепалки в помещение решительно вошел майор Красной армии, следом капитан. Поочередно строго рассматривая присутствующих напряженных мужчин, майор требовательно спросил:

— Что здесь происходит?

— А вот и военный комендант города, — улыбаясь, выдавил капитан. — Полюбуйтесь, товарищ майор, на этого голубчика-героя, стрелка по гражданским…

Ермолай поднялся и вымолвил:

— Лейтенант Сергеев, нахожусь на специальном задании по линии ГРУ Красной Армии. В данный момент необоснованно задержан милицией и вроде как допрашиваюсь, незаконно.

Хозяин кабинета поднялся и бросил в сторону вошедшего капитан:

— Ваш кадр, товарищ капитан Смелов, лейтенант-разведчик или контрразведчик, уж не знаю точно. По тылам шарится, терроризирует мирных людей…

Но его перебил комендант. Майор строго бросил:

— Вам и не положено знать точно! Документы лейтенанта мне! Быстро!

Капитан милиции мгновенно сник, снова сел и не спеша передал документы Сергеева.

— Я его забираю, — сказал майор.

— Но у меня заявление…

— Никаких «но»! — грозно изрек майор. — Лейтенант, на выход…

Военный комендант, капитан Смелов и Сергеев вышли из здания горотдела милиции. К ним быстро подскочила Урин.

— Ну, как? Ну, как?.. — заглядывая в глаза мужчин, быстро затараторила девушка.

Майор вручил документы Ермолаю и вымолвил:

— Ваша напарница, лейтенант Сергеев, все нам рассказала. Она молодец, нашла меня, рассказала об инциденте в Танхое с пьяными парнями, — улыбнулся. — Горой встала на твою защиту. Так что, смело опирайтесь на нее, лейтенант.

Ермолай слушал и кивал.

— Можете продолжать выполнение задания, — продолжал майор, кивнул на капитана Смелова. — Москва подтвердила ваши полномочия. С местной милицией я разберусь.

— Есть, продолжать выполнения задания, — изрек Ермолай. — Урин, к машине.

— Есть, к машине…

* * *

Улан-Удэ,

городской отдел внутренних дел…

После ухода офицеров у капитана Галайбы сильно разболелась голова. В ходе жестоких боев в 1938 году у озера Хасан между японскими императорскими войсками и армейскими частями Красной армии, Галайба получил тяжелое ранение в голову. Почти год он провалялся в госпиталях, потом в санаториях, домах отдыха. Комиссация из армии, трудности жизни на гражданке, развод с женой — сильно обозлили. С большим трудом, но Галайба все же сумел устроиться на работу в милицию…

Ругаясь, капитан поднялся, открыл книжный шкаф, достал бутылку самогонки. Налил половину стакана и быстро выпил, закусил соленым огурцом. Проверенный способ поправить больную голову сработал и на сей раз. Уже через 5–7 минут капитану стало гораздо легче.

В памяти возник лейтенант Сергеев, молодой и наглый. Пострелял деревенских пацанов и строит из себя героя!

— Щенок! — воскликнул капитан. — Нет! Врешь, не возьмешь! Надо тебя проучить!

Да и офицерское слово он дал отцу одного из двух раненых деревенских парней, что накажет зарвавшегося лейтенанта.

На какое-то время капитан задумался.

«Надо действовать», — решил.

Взял телефонную трубку и стал названивать в республиканское управление НКВД. Заместитель начальника управления, полковник Доржиев, выслушал эмоционального капитана и пообещал разобраться в ситуации с лейтенантом Сергеевым.

«Пока они там будут разбираться, я тоже кое-что узнаю про этого наглеца, — решил капитан. — А для начала, официально открою уголовное дело на героя…».

* * *

Машина выехала за пределы города. Урин держала хорошую скорость.

И она, и Сергеев молчали. Хотя, несомненно, у обоих накопились вопросы. Начало смеркаться.

Ермолай разложил карту и пытался сориентироваться по части дальнейшего их пути.

— Ермолай, — изрекла Урин, — примерно в 120 километрах будет старинный небольшой городок Новоселенгинск, на берегу реки Селенга. Предлагаю там остановиться, покушать и заночевать. А с утра рванем на пограничную Кяхту, это порядка 80 километров, проскочим границу и затем еще 400 километров до Улан-Батора. Там, в монгольской столице, переночуем и потом обратно с грузом.

— Ну что же, вполне разумное предложение, — медленно вымолвил Ермолай, рассматривая карту, улыбнулся и добавил. — Так и сделаем.

Девушка широко улыбалась.

— Ты не обижаешься на меня, Ермолай?

— Наоборот, напарница! Я тебе благодарен за твою сообразительность, выход на военного коменданта.

— У одного из тех двоих парней папа — большая «шишка». Видимо, он и организовал весь кипиш.

— Забудем об этом…

В Новоселенгинск добрались в одиннадцатом часу вечера.

— Где нам остановиться? — спросил Ермолай, осматривая полутемную улицу, на которой они находились. — Кругом частный сектор, гостиниц здесь, похоже, нет.

— Сейчас узнаем, — бросила напарница, остановила машину.

Невдалеке шла женщина. Урин выскочила из машины и быстро прошла к ней. О чем-то они переговорили, кажется, по-бурятски.

Урин снова заскочила в кабину и изрекла:

— Невдалеке находится Дом приезжих. Едем?

— Едем…

— У нас только один трехместный свободный номер, — вымолвила пожилая женщина, дежурная Дома приезжих.

Ермолай и Урин переглянулись.

— А другие гостиницы в городе есть? — спросил Ермолай.

— Нет. Так оформлять вас?

«Отдых нам, безусловно, нужен… — раздумывал Ермолай. — Но в одной комнате?..».

— Оформляйте, — твердо ответила Урин.

В номере Ермолай и Урин поужинали выданными на складе в Иркутске продуктами. Разговор за столом как-то не клеился, определенно на обоих давила усталость и нервное напряжение.

На стене висела черная тарелка-радиорепродуктор. Сергеев включил ее, покрутил рычаг громкости, но тарелка молчала.

Ермолай быстро лег на свою койку, Урин — на свою. Ермолай моментально уснул…

— Начальник, подъем!

Ермолай проснулся. Мгновенно в памяти проскочили некие неясные сновидения.

Он встряхнул голову, открыл глаза. Невдалеке стояла уже одетая и улыбающаяся Урин.

— Время 7 часов утра, — изрекла напарница. — Однако, пора вставать, кушать и выдвигаться на трассу. К вечеру нам надо добраться на конечное место.

— Точно-точно, — согласно подтвердил Ермолай…

Примерно через сорок минут они поднимались в свою машину. На улице стоял легкий морозец.

Урин быстро завела двигатель и весело бросила:

— Однако, вперед!

— Вперед! — в тон подтвердил Ермолай.

Вскоре они покинули Новоселенгинск и выехали на широкий кяхтинский тракт…

 

Глава 3

По обе стороны от шоссе раскинулась заснеженная, бескрайняя ровная степь. Лишь изредка появлялись лесистые островки, да небольшие пригорки. Дул небольшой боковой западный ветерок. Встречных машин практически не встречалось, не было видно и населенных пунктов.

Настроение Ермолая было замечательное.

— Однако, начальник, а ты ночью во сне что-то говорил, называл какие-то имена, — изрекла Урин.

Ермолаю почему-то неприятно резануло слух слово «начальник».

— Урин, я тебе уже говорил, обращайся ко мне по имени.

— Хорошо. Какие сны снились?

Ермолай попытался что-то вспомнить. Но… ничего не получалось.

— Что-то точно снилось, — медленно ответил. — Но вот что именно, не помню.

— Темнишь, нач… Извини, Ермолай.

— Действительно не помню. А тебе что снилось?

— Однако, мне ничего не снилось. Спала как убитая, — ответила напарница и звонко рассмеялась…

— Подъезжаем к городу Кяхта, — вымолвила Урин. — Наш последний город.

Вскоре показались частные одноэтажные деревянные дома. Среди них выделялся большой белокаменный православный храм, правда, почти на треть разрушенный. Стали встречаться и кирпичные двухэтажные дома.

Сергеев с интересом посматривал по сторонам. Урин уверенно управляла машиной.

— Ты бывала в этих краях? — спросил Ермолай.

— Приходилось как-то раз, — неохотно буркнула напарница.

Ермолай не стал больше задавать вопросов.

Миновав небольшой город, они подъехали к пограничному переходу, состоявшему из трех небольших строений. Над ними, на древке, колыхался флаг СССР. У полосатого черно-белого шлагбаума стояла группа военных, они осматривали легковой автомобиль. Урин аккуратно подрулила и встала в очередь из трех машин.

Минут через пять к ним подошел, судя по всему, пограничник — мужчина в военной форме, но без знаков различия.

— Здравствуйте, — бросил он лениво. — Личные документы? Цель вашей поездки в Монголию?

— Исключительно служба, — бросил Ермолай.

Он и Урин передали документы.

— Значит, едете по линии Наркомата иностранных дел, — просматривая документы, выдавил пограничник.

Сергеев передал дипломатические документы, которые по легенде вручили ему в Иркутске.

— Совершенно верно, — подтвердил Ермолай.

— Запрещенного ничего не везете? — заглядывая в кузов, спросил пограничник.

— Нет.

— Проезжайте, счастливой дороги.

— Спасибо.

Машина проехала по небольшой нейтральной полосе и оказалась у красного шлагбаума. Он сразу поднялся, машина въехала на монгольскую землю.

Монгольский офицер-пограничник долго рассматривал предоставленные Сергеевым документы.

— Сунь ему деньги, — прошептала Урин.

— Сколько? — также тихо спросил Ермолай.

— Немного.

Ермолай достал из кармана рубли и незаметно положил в карман шинели пограничнику.

— Хо-ро-шо, — медленно, по слогам, изрек пограничник, вернул документы и бросил. — Про-ез-жай-те.

Урин прибавила газу, они выехали за пределы погранзоны. Ярко-ярко светило солнце.

Впереди показалось селение. Небольшие дома стояли вперемешку с войлочными юртами. По улицам бродили собаки, в небе кружило черное воронье.

— Это Алтанбулаг, — изрекла Урин, — монгольский поселок.

Автодорога обогнула поселок, они снова оказались в заснеженной, ровной степи. Ермолай достал карту и стал ее рассматривать.

— Слушай, Урин, — вымолвил вскоре. — К Улан-Батору идут две дороги…

— Совершенно верно, — перебила напарница. — Мы поедем по новой, через Сухэ-Батор, Хонгор.

Ермолай убрал карту, стал посматривать по сторонам. Степные виды, правда, открывались далеко не самые лучшие…

Как-то внезапно показалось селение.

— Это строящийся с помощью нашей страны город Сухэ-Батор, — бросила Урин. — Назван он в честь монгольского политического и государственного деятеля.

На город поселение из небольших домов явно не натягивал. Миновали его быстро. Снова пошла заснеженная степь…

— Я что-то проголодалась, — изрекла Урин. — Может, остановимся, перекусим?

— Давай, — согласился Ермолай.

Урин съехала на обочину и остановилась. Достала мешок с продуктами, разложила их. Весело бросила:

— Кушать подано.

— Спасибо.

Они приступили к трапезе.

Вскоре как-то неожиданно появились два всадника-монгола. Они были одеты в национальные халаты, меховые шапки, на плечах обоих висели винтовки.

Один из них подъехал вплотную к кабине и что-то начал кричать. Ермолай нащупал в кармане пистолет. Урин в это время опустила стекло двери и стала говорить с мужчиной, очевидно, на монгольском языке. Разговор длился недолго, всадники, также как и появились, неожиданно исчезли.

— Кто это были? — спросил Ермолай.

— Это были монгольские милиционеры, — ответила Урин. — Конный патруль.

— Я подумал, что это какие-то басмачи, — сказал Ермолай. — Начал пистолет готовить.

— Милиционеры. Они предложили срочно продолжить путь, — продолжала напарница, стала сворачивать продукты и убирать их в вещевой мешок.

— Почему срочно? — удивленно спросил Ермолай.

— Нас могут заметить и напасть бандиты. Милиционеры сказали, что их тут много.

— Бандиты… Тогда вперед, Урин.

— Есть, вперед.

Вскоре недалеко от дороги показались очертания какого-то селения. Урин уверенно вела машину…

Заснеженная, бескрайняя ровная степь. Несмотря на солнечное, голубое чистое небо, ветер постоянно крепчал, теперь он дул с востока. Машина поскрипывала, порой даже виляла и двигалась совсем не быстро. В кабине стало свежо. Встречных машин не было видно вовсе.

— Ты быстрее можешь ехать? — спросил Ермолай.

— Нет.

— Почему?

— Ты не понимаешь? — воскликнула Урин. — Ветер мешает, смотри какой он сильный, настоящий маньчжурский ветер. Того и гляди, машину бросит в кювет или вообще перевернет.

«Маньчжурский ветер, — поеживаясь от холода, повторил Ермолай. — Надо же, такой сильный… Хорошо, что нас тепло приодели в Иркутске…».

Невдалеке от дороги показались какие-то очертания то ли дома, то ли еще что.

— Что это виднеется? — спросил Ермолай.

— Руины буддийского монастыря, — хмуро бросила Урин…

Стало темнеть.

«Ну, когда же этот Улан-Батор появится?» — ругался про себя Ермолай.

Он, ровно как наверняка и Урин, изрядно продрог.

— Никак показался Улан-Батор, — изрекла Урин.

Ермолай прильнул к окну. Действительно, впереди показались некие темные очертания.

— Ты знаешь, где находится посольство СССР? — спросил Ермолай.

— Да, в восточной части города.

На горизонте показались юрты, возле них лошади, верблюды, овцы, собаки.

Урин уверенно вела машину, они уже въехали в город. Стали попадаться и обычные дома. Снега кругом было довольно-таки много.

Вот показались двухэтажные кирпичные дома.

— Кажется, приехали, — тяжело выдохнула Урин. — Это советский посольский квартал. Там и жилые дома для наших людей, школа, детский сад, магазин.

— Откуда ты знаешь?

— Как-то раз была.

Машина остановилась у ворот из кирпичной ограды, припорошенной снегом. Из дверей КПП (контрольно-пропускной пункт) вышел вооруженный мужчина в военной форме, быстро подошел к машине.

Вяло изрек по-русски:

— Здравствуйте. Никак наши, из Союза прибыли? Ваши документы.

— Из Союза, — здороваясь, бросил Сергеев и передал документы.

Рассмотрев документы, охранник объяснил, куда им необходимо проехать. Машина миновала ворота, обогнула белый дом и остановилась во дворе. Немного поодаль стоял легковой «газон», рядом — бронеавтомобиль с пулеметом наверху.

Часы Сергеева показывали 22 часа…

Урин и Ермолай вышли из машины.

— Ужасно устала и промерзла, — вымолвила девушка. — А главное, смертельно хочу спать.

В это время из дома вышел мужчина в пальто и шапке. Он подошел к машине и изрек:

— Здравствуйте. Я майор Сидоркин. Прошу за мной, товарищи, — поздоровался за руку с Сергеевым и Урин.

Информируя об операции «Тугрик» в Иркутске, старший лейтенант Пятов говорил, что общаться в посольстве Улан-Батора в рамках операции Ермолай должен только с майором Сидоркиным.

Все вошли в вестибюль дома. Посреди его за столом сидела женщина с повязкой на рукаве.

— Это со мной, — бросил майор женщине.

Он, за ним Урин и Сергеев, свернули налево и стали спускаться по лестнице вниз. Спустившись, они оказались в полутемном, узком подвальном коридоре со множеством дверей. В одну из них зашел майор, за ним последовали Сергеев и Урин. Они оказались в узкой длинной полутемной комнате. Вдоль одной стены стояли три кровати, у другой — стол, тумбочка, табуретки. В помещении стоял далеко не свежий воздух.

— Располагайтесь, товарищи, — строго вымолвил майор. — В тумбочке находится еда, а также спиртное. Очень рекомендую с дороги и ради дезинфекции. Здесь непростая инфекционная обстановка, а спиртное, как известно, хорошо нейтрализует разные бациллы. Чайник и вода на столе, столовые принадлежности — в тумбочке. По коридору вы найдете туалетную комнату, там и ополоснуться можно. Прошу вас из подвального помещения никуда не выходить. Завтра утром мы все обговорим и решим. И не забывайте, товарищи, здесь мы находимся на полувоенном положении. Вы же участвуете в секретном задании, поэтому и особые меры предосторожности для вас, — улыбнулся. — Отдыхайте спокойно. Да, чуть не забыл. Урин, дайте мне ключи от машины. Наш механик ее осмотрит, при необходимости подремонтирует, подготовит к поездке, заправит.

Урин взглянула на Сергеева. Тот согласно кивнул головой. Урин передала ключи, майор взял и покинул помещение.

Ермолай и Урин переглянулись.

— Будем осваивать новые помещения? — весело бросил Ермолай.

— Делать нечего, будем, — изрекла Урин. — Я освоение начну с туалетной комнаты.

— Принимается, — снимая верхнюю одежду, весело бросил Ермолай и ощутил зверский аппетит. — А я начну пока накрывать на стол. Нам надо хорошо покушать, да и по грамульке выпить для профилактики. Да и ради дезинфекции действительно не помешает…

* * *

Улан-Батор,

конспиративная квартира японской разведки…

За окном едва забрезжил рассвет. В неосвещенном, небольшом помещении за столом расположились двое мужчин восточной внешности. Между ними происходил непростой, если не сказать нервный разговор на японском языке.

— …я, подполковник Хираи, спецпосланник генерала Янагиту. Я буду определять правила проведения операции.

— Я, резидент монгольской агентурной сети, — жестикулируя, активно возражал собеседник. — По инструкции я разрабатываю и отвечаю за операции на территории Монголии. Я отвечаю за всех наших агентов и информаторов, за прибывающих в страну государственных и военных деятелей императорской Японии. То есть я отвечаю и за вас! — на высокой ноте. — Вы меня слышите, подполковник Хираи?

— Я вас хорошо слышу, Скала, можете не кричать…

В дверь помещения постучали. Через секунду вошел мужчина восточной внешности.

— Шеф, — обратился он к мужчине, которого подполковник назвал Скалой. — В русское посольство в 4 часа утра прибыла грузовая машина с крытым брезентовым тентом кузовом, — назвал и номера машины.

— Это все? — медленно бросил Скала.

— Так точно.

— Свободен.

Мужчина моментально покинул помещение.

— Получается, — медленно вымолвил подполковник, — в десять вечера прибыл один грузовик, в четыре утра — второй. Номера машин нам известны. Русские определенно готовят вывоз денег и ценностей.

— Вот именно! — воскликнул Скала. — Нам надо бросить все пререкания, подполковник, и приступить к разработке операции. За провал ее генерал Янагиту с нас обоих снимет головы.

— Согласен, — бросил подполковник. — Кстати, надо ему оправить радиошифровку.

— Сначала надо разработать план, потом доложить…

* * *

Послышался шум, вспыхнул свет.

— С добрым утром, товарищи! — раздался знакомый веселый мужской голос.

Ермолай проснулся, открыл глаза и увидел рядом улыбающегося майора Сидоркина. Сергеев вчера расположился на ближайшей к выходу кровати, Урин заняла крайнюю кровать в отдаленном углу.

— С добрым утром, — раздался голос Урин.

— С добрым, — бросил и Ермолай.

— Хорошо поспали, товарищи, — продолжал майор. — Сейчас одиннадцать часов утра по местному времени. Сообщаю, что в двенадцать здесь, в этом помещении, состоится обед, будут присутствовать 4 человека. Трое из них сейчас находятся здесь, — сделал паузу. — Плюс чрезвычайный и полномочный посол СССР в Монголии, товарищ Иванов Иван Алексеевич. Почему здесь, в подвале? Исключительно в целях конспирации. Кстати, товарищ Иванов вам все объяснит. Вопросы?

— Все ясно, — изрек Ермолай.

— Хорошо, — вымолвил майор. — Просьба, Урин, к вам, навести здесь относительный порядок. Разместить посередине стол на четверых, накрыть, понимаете. Хорошо?

— Будет сделано, — заверила Урин.

— Надеюсь на вас, — улыбнувшись, бросил майор. — Да, в Иркутск, товарищу Быстровой я позвонил и сообщил о вашем прибытии, — и быстро вышел.

— Такие вот дела, — вымолвил Ермолай…

После исполнения личных гигиенических процедур Ермолай и Урин стали готовиться к встрече посла. Среднюю кровать поставили на крайнюю. В образовавшееся посередине комнаты пространство поставили стол. Накрыли его продуктами из тумбочки, достали столовые приборы и необходимые принадлежности на четыре персоны.

— Как думаешь, рюмки достать? — спросила Урин.

— Мне не приходилось быть на дипломатических приемах, — выдавил Ермолай. — Достань, для порядка.

Вскоре, осматривая стол и улыбаясь, напарница изрекла:

— Все очень даже хорошо.

— Согласен, — поддержал Ермолай.

— Только не хватаем мне вечернего платья, а тебе — смокинга, — рассмеялась девушка.

Ее весело поддержал и Ермолай…

Послом оказался невысокий, лысый и уже в возрасте мужчина. Он был одет в темный костюм, светлую рубашку и галстук. Широко улыбаясь, со словами:

— За границей всегда с удовольствием встречаешь земляков, — пожал руку Сергееву и Урин.

Следом вошел также одетый в штатскую одежду майор Сидоркин с пакетом в руке. Он сразу выставил на стол из пакета бутылку водки и тарелку с дымящимися пельменями.

— Прошу к столу, — вымолвил посол. — Надеюсь, вы понимаете, почему мы не можем встретить вас за банкетным столом посольства.

Ермолай и Урин переглянулись.

Очевидно, по-своему истолковав этот жест гостей, посол хотел что-то сказать. Но его опередил майор.

— К сожалению, в нашем посольстве есть вражеские агенты, — хмуро изрек он. — Поэтому, в интересах задания и вашей безопасности мы решили вас не светить перед сотрудниками посольства.

«Ну, дела! — удивился Ермолай. — В нашем посольстве — вражеские агенты?.. Как это?..».

— Прошу меня правильно понять, — быстро продолжил майор. — Кроме прибывших из СССР проверенных специалистов, в посольстве работают в качестве обслуживающего персонала и местные товарищи. Вот за них мы и не можем полностью поручиться.

Все разместились за столом, майор наполнил рюмки.

— Поскольку территория посольства — это наша российская земля, — вымолвил посол, — предлагаю выпить за встречу на нашей земле. Но, — улыбнулся, — в государстве Монголия.

Чокнулись, выпили, стали закусывать.

— Как там Родина? — спросил посол.

— Воюет и держится, — ответил Ермолай.

— Мы с вами земляки, петербуржцы-ленинградцы, — внимательно всматриваясь в Сергеева, вымолвил посол. — Я знаю, вы, товарищ Сергеев, по службе недавно неоднократно бывали в блокадном Ленинграде. Как он сейчас поживает?

— Честно говоря, — медленно сказал Ермолай, — неделю назад было больно смотреть на свой любимый город. Фашисты бомбят, обстреливают из дальнобойной артиллерии, еще засланные диверсанты бесчинствуют и терроризируют граждан. Ощущается нехватка продовольствия, топлива. Агенты Абвера вбросили фальшивые рубли. Но я уверен, город выстоит и не сдастся на милость врагу.

— Страшно жаль, — вымолвил посол. — У нас здесь тоже есть масса проблем. Конечно, не таких, как в Питере, ведь официально Монголия не находится в состоянии войны. Но здесь сложная политическая, национальная, религиозная обстановка. Пользуясь слабостью властей, нагло действует иностранная разведка, прежде всего, японская…

Обед с разговорами затянулся на полтора часа…

* * *

Улан-Удэ,

городской отдел внутренних дел…

Капитан Галайба развил бурную деятельность в рамках «дела» лейтенанта Сергеева. Направил запрос в Госбанк страны, в ГРУ Красной армии, в НКВД страны и даже по месту жительства, в Управление внутренних дел блокадного Ленинграда…

Капитан дозвонился до погранотряда в Кяхте и уточнил время и дату пересечения границы лейтенантом Сергеевым. Убедительно попросил пограничников немедленно сообщить ему время возвращения лейтенанта в СССР…

«Один раз ты меня переиграл, лейтенант, — нервно рассуждал Галайба. — Выиграл один бой, порадуйся пока… Я заставлю тебя сделать фатальную ошибку! Я выиграю все битвы с тобой, лейтенант, и, уверен, упрячу тебя в каталажку…».

Хорошо помнил капитан и данное обещание отцу одного из двух пострадавших от стрельбы лейтенанта ГРУ парней…

 

Глава 4

Посол пожелал успехов и покинул помещение. Майор Сидоркин мягко вымолвил:

— Пока Урин будет наводить порядок в комнате, мы с Ермолаем выйдем и посекретничаем. Вы не против, Урин?

— Конечно нет.

Майор, следом Сергеев вышли из комнаты в коридор. Майор решительно направился по коридору.

— Мне нужно позвонить в Москву, в ГРУ, — сказал Ермолай.

— Понимаю. Но со связью у нас беда. Я могу отправить шифровку. Кому конкретно в ГРУ ее направить?

— Полковнику Селезневу. О том, что я прибыл в Улан-Батор и продолжаю выполнять задание.

— Сделаем, — ответил майор.

Вот он подошел к металлической двери, на которой висела ядовито — желтая табличка с ярко красными словами:

Осторожно! Газы!

Майор достал из кармана связку ключей. Сорвал висевшую на двери пломбу и неспешно ключом открыл один внутренний замок, затем второй.

С усилием открывая дверь, изрек:

— Это склад нашей химической службы, — прошел в помещение.

За ним проследовал Сергеев…

* * *

Улан-Батор,

конспиративная точка Дальневосточного союза казаков…

По указанию атамана Семенова полковник Удачин с особым поручением инкогнито прибыл в город.

Резидентом Союза казаков в Монголии являлся штабс-капитан Вронский. В 1918–1920 годах Удачин вместе с Вронским воевали в Прибайкалье и Забайкалье с большевиками. А когда они были биты, бежали в Китай. В китайском городе Маньчжурии Вронский с горя пустился во все тяжкие. Удачину с большим трудом удалось вырвать друга из глубокой клоаки и отправить в качестве агента в Монголию. Там Вронский остепенился, женился на монголке и вскоре стал, не без помощи Удачина, резидентом белых казаков. На деньги Союза казаков Вронский оттяпал большой земельный участок на окраине Улан-Батора. Построил приличный дом, баню, подсобные помещения, прикупил скот. Одним словом, построил настоящую русскую, дворянскую усадьбу…

Удачин и Вронский, укутанные в простыни, сидели в предбаннике за столом. Они выпивали, закусывали и вели неспешные разговоры.

— … атаман поставил задачу, — тихо излагал Удачин, — не допустить получения Советской Россией даров Монголии. Как он считает, это вопрос политически очень важный. Понимаешь, Максим. Он требует, чтобы был совершен теракт.

— Легко сказать, — усмехнулся Вронский. — Советский посол Иванов — хитрющий, как змея. Мы конечно ведем наблюдение за посольством СССР. Сегодня ночью в посольство и, заметь, в разное время пришли два грузовика из России.

— Готовятся к отправке даров, — вставил Удачин.

— Готовятся.

— Атаман издал закрытый приказ, половина отбитых даров достанется исполнителям. Это миллионы и миллионы. Если дары будут просто уничтожены, то исполнители получат просто хороший куш. Понимаешь, Максим?

— Понимаю, Иван, все понимаю. Но сделать это будет крайне трудно.

Удачин наполнил стопки, мужчины выпили, закусили соленым огурцом.

— Тяжко мне здесь, Иван, тяжко.

— Потерпи, друг, недолго осталось.

Вронский обреченно махнул рукой и грустно запел:

В это время в предбанник вошли похожие две улыбающиеся женщины-монголки.

— Мы с сестрой тоже хотим помыться, — весело бросила одна и, что-то напевая, стала быстро раздеваться.

За ней последовала и вторая женщина. Мужчины молча смотрели на женщин. Вот они, нисколько не стесняясь присутствия мужчин, обе разделись догола и, смеясь и хохоча, быстро упорхнули в парилку.

Вронский наполнил стопки, мужчины выпили, стали не спеша закусывать.

Дверь в парилку приоткрылась, показалась краснощекая женская голова.

— Мужчины! Вы нам с сестрой спинки не потрете!

— Сейчас мы идем, Маня-женушка, идем, — бросил Вронский.

Голова исчезла, оставив после себя клубы пара.

— Да у тебя, дружище, не жизнь, а сплошная малина! — весело воскликнул Удачин.

Вронский широко улыбался.

— Не сразу и не просто, но я приучил жену и ее сестру к русской бане…

* * *

Резанул неприятный запах. Майор прошел вглубь склада, за ним последовал Сергеев. Вдоль стены стояли от пола до потолка стеллажи, на которых лежали различные коробки и упаковки.

— Милитаристская Япония наращивает производство отравляющих веществ, то есть химического оружия, — вымолвил майор. — Этими веществами начиняются артиллерийские снаряды для пушек и гаубиц, миномётные выстрелы, авиабомбы, контейнеры и мины. Разработана даже боевая бронированная химическая машина «Канда». Поэтому, — махнул рукой в сторону стеллажей, — наше командование завалило нас различными защитными противохимическими средствами.

— Солидные запасы у вас, — обозревая стеллажи, бросил Ермолай.

— Точно, — усмехнулся майор. — С расчетом на особый период. Когда монголы доставили нам свои собранные дары, мы их спрятали подальше от глаз людских, в подвал. Мы долго думали, как упаковать и в чем везти дары Монголии — тугрики, рубли, доллары, а также золотые слитки, лом и ювелирные изделия. Соседство защитных средств и монгольских даров натолкнуло на принятие решения по форме или виду перемещения этих даров.

Они остановились у лежащих на полу трех чем-то наполненных серо-зеленых защитных комбинезонов. Все молнии, заклепки и застежки были прочно застегнуты и закрыты.

— Двойная прорезиненная ткань СК-1, — кивая на комбинезон, пояснял майор. — Водонепроницаемая, не боится огня и всего прочего. Так вот, в один комбез мы упаковали 1, 5 миллиона тугриков, в другой — 1, 5 миллиона рублей, в третий — 200 тысяч долларов. В основном купюры мелкого достоинства, население несло, что имело. Население в целом, здесь живет бедно, да и его всего в стране полтора миллиона. Японская разведка, приверженцы атамана Семенова, местные банд-группы активно мешали компании сбора пожертвований. Были запугивания и даже убийства. Но в целом компания прошла неплохо. Что скажешь, Сергеев, по выбранной нашей таре для бумажных банкнот? Может, у тебя есть свои предложения?

— Оригинальное решение по таре, — лишь смог выдавить удивленно Ермолай. — У меня других предложений нет.

— Добро, — вымолвил майор.

Наклонился, слегка расстегнул молнию на одном комбинезоне. Достал бумажную купюру и со словами:

— Это монгольская банкнота достоинством в один тугрик, — передал Сергееву.

Ермолай рассмотрел купюру, попробовал на прочность и вернул обратно.

— А зачем нам тугрики?

— Деньги всегда пригодятся, — бросил майор. — Этими деньгами СССР, например, может рассчитываться за поставки из Монголии лошадей, баранины, кожаных изделий и других товаров.

Сидоркин убрал купюру в комбинезон, закрыл молнию. Повернулся ко второму комбинезону и достал купюру в 3 доллара США, из третьего — купюру в 5 рублей. Ермолай подержал купюры в руках и вернул обратно. Майор упаковал купюры в комбинезоны и шагнул в сторону находящихся на полу стандартных серых деревянных ящиков с надписью «противогазы».

— В этих пяти ящиках от противогазов, — продолжал майор, — мы сложили полученные золотые слитки, золотой лом и ювелирные изделия из золота и бриллиантов. Всего 350 килограммов. Поскольку они капитально упакованы, то вскрывать не будем, поверь мне на слово.

Сергеев кивнул.

— То, что я говорю, это гостайна. О том, что фактически в комбезах и ящиках, ты можешь сообщить только товарищу Быстровой в Иркутске, — изрек майор. — Впрочем, можешь и не говорить, она по накладным все поймет. По официальной версии вы просто везете в Союз бракованные средства химической защиты. Все ясно, товарищ Сергеев?

«Бракованные средства защиты… Операция неплохо продумана, даже с легендой прикрытия…,» — раздумывал Ермолай.

— … лейтенант..!

— В этой части — да, — медленно вымолвил Ермолай. — Когда и каким путем мы поедем?

— Эти вопросы решаются. Вам все объяснят перед самым выездом.

«Конспирация», — усмехнулся Ермолай.

— Несмотря на то, что в Монголии нет никаких военных действий, — продолжал Сидоркин, — обстановка здесь напряженная. Монголы предложили нам помощь в части вывоза дара в СССР — солидную вооруженную охрану. Но мы, как ты понимаешь, поблагодарили и культурно отказались. Решили справиться сами…

Сергеев вошел в комнату. Урин уже навела порядок и в одежде лежала на своей кровати.

— Я на запад, дальше Иркутска никуда не ездила, — вымолвила девушка. — Расскажи мне про Ленинград. Он красивый?

— Очень и очень красивый. Понимаешь, э… словами это трудно передать, — располагаясь на своей кровати, ответил Ермолай. — Ну, какие твои годы! — весело воскликнул. — Еще побываешь и в Ленинграде, и в Москве, и в других местах. Наша страна просто огромная, в ней много красивых и интересных мест.

— Надеюсь, что побываю. Когда выезжаем домой?

— Посольские еще не определились с датой и временем. Но я думаю, что скоро.

— Ермолай, у тебя была любовь? — тихо спросила Урин. — Настоящая любовь?

«Настоящая любовь!» — воскликнул Сергеев, усмехнулся и задумался.

Стал вспоминать девушек, с которыми у него были отношения: Иринку, Ципок, Милу, Раю…

— Может, ты и сейчас кого-то любишь? — снова спросила напарница.

«Любишь! — повторил Ермолай. — Не любишь!.. Вот блин… пристала!» — недовольно воскликнул.

— К чему эти вопросы? — недовольно бросил. — Нам надо думать сейчас о предстоящем серьезном задании.

— Ты же сам сказал, посольские все решат. Наше дело маленькое, сели и поехали. Как насчет любви?

«Какая привязчивая!? — воскликнул Ермолай. — Сказать ей?.. Нет, обижать не стоит», — как можно спокойнее ответил:

— Урин, я не намерен обсуждать с тобой свои личные вопросы…

— Скрываешь, нервничаешь. Значит, была любовь, — прервала Сергеева девушка. — А у меня вот не было настоящей любви. Я, можно сказать, не целованная.

— У тебя все впереди, — отмахнулся Ермолай. — Давай прекратим этот разговор.

— А ты мог бы меня полюбить? — не унималась напарница.

— Урин!?

— Все, молчу.

— Давай лучше отдохнем.

Девушка тяжело вздохнула…

* * *

Улан-Удэ,

городской отдел внутренних дел…

В кабинет вошел подполковник Ким, начальник горотдела. Капитан Галайбы в это время находился за рабочим столом и рассматривал документы по ведущимся уголовным делам.

— Капитан, ты завел уголовное дело на лейтенанта Сергеева? — спросил начальник хозяина кабинета.

Какое-то время Галайба раздумывал, что ответить.

Наконец выдавил:

— Как положено, завел.

— Закрой это дело и сдай в архив.

Галайба впился глазами в начальника.

— Но, товарищ подполковник…

— Никаких «но». Это приказ! — повысив голос, бросил подполковник. — Сдай в архив и доложи.

«Надавили вояки на начальника, — вяло подумал капитан, выругался, мелькнула мысль. — Может, позвонить в республиканское управление полковнику Доржиеву?.. Впрочем, Ким наверняка уже все согласовал и подстраховался», — и тихо изрек:

— Есть.

Подполковник решительно покинул кабинет.

У капитана сразу сильно разболелась голова.

Грязно ругаясь и проклиная всех и вся, он поднялся, открыл книжный шкаф, достал бутылку самогонки. Налил половину стакана и быстро выпил, заел огурцом. Проверенный способ поправить больную голову сработал и на сей раз. Вскоре капитану стало гораздо легче.

В памяти возник лейтенант Сергеев, молодой и наглый…

Вдруг мелькнула мысль:

«Подполковник не установил срок сдачи дела!? Значит… значит можно еще поработать по этому лейтенанту. А потом, когда-нибудь, и сдать дело в архив!.. — повеселел. — А может, уже с обнаруженными мною железными фактами, и не сдать!..».

* * *

Сергеев проснулся от звуков, издаваемых открывающейся дверью. В комнату вошел улыбающийся майор Сидоркин. В руке он держал небольшую кастрюлю.

— Вот на кухне взял супчика для вас, товарищи, — проходя к столу, вымолвил майор. — Из баранины, наваристый такой. Покушайте и отдохните хорошо.

— Спасибо за суп, — бросил Ермолай.

Майор поставил кастрюлю на стол.

— Выезд завтра рано утром. Это чтобы вы к ночи добрались до нашей Кяхты, — добавил майор и быстро вышел.

— Какие запахи! Накрываем на стол? — вдыхая ароматы супа, спросил Ермолай.

— Да, — поднимаясь с кровати, изрекла Урин…

Они с удовольствием и с аппетитом покушали.

Затем быстро убрали со стола и разлеглись по своим кроватям. Часы показывали 17 часов. Сергеев попытался представить завтрашний выезд. Но это как-то плохо получалась. Клонило в сон…

* * *

Улан-Батор,

КПП перед въездом в советский дипломатический квартал…

Два часа ночи, усыпанное звездами темно-синее небо.

Ворота распахнулись, на городскую улицу выехал крытый брезентом грузовой «газон». Буквально следом грозный бронеавтомобиль с пулеметом наверху.

Ворота закрылись, грузовик и сопровождающий бронеавтомобиль неспешно двинулись по темной, запорошенной снегом, пустынной улице.

Вот из ворот одного дома, газуя и ревя, выскочил на улицу мотоцикл с коляской и двумя наездниками в шлемах и очках. На некотором расстоянии стальной конь последовал за машинами, выехавшими из советского посольства. Вскоре следом за мотоциклом пристроился и легковой автомобиль. Кавалькада двигалась в северном направлении.

Вскоре они миновали город и выехали на шоссе, ведущее к границе с СССР…

* * *

Ермолай проснулся от неких звуков. В комнате горел свет, в дверях стоял майор Сидоркин.

— Будем подниматься, друзья, — весело изрек майор, — и готовиться к выезду.

— Сколько сейчас времени? — потягиваясь, сонно спросила Урин.

— Три часа ночи. Час вам на сборы и все про все, и… вперед, друзья, — широко улыбаясь, вымолвил майор. — Родина ждет от вас геройских поступков! Давайте просыпайтесь, умывайтесь, кушайте. Я зайду через полчаса, — стремительно покинул комнату.

— Голова какая-то чугунная, — хмуро выдавила Урин. — Вторую ночь мы спим по 10 часов. Мрак! Такое ощущение, что майор нам подсыпает в еду снотворное.

— Возможно, — согласился Ермолай. — Но заметь, это делает он для нашего же блага.

— И, конечно же, для нашего особого дела, — недовольно добавила напарница…

Майор зашел точно через полчаса. Он сразу разложил на стол карту и изрек:

— До Кяхты, или, что одно и то же, монгольского Алтанбулага есть две дороги из Улан-Батора. Основная или новая — по который вы ехали, через Сухэ-Батор, Хонгор, Баянчандмань. И вторая — старая, условно объездная, менее качественная, это через Батсумбэр, Мандал, Ерее, — показал на карте обе дороги.

Ермолай и Урин внимательно смотрели на карту и слушали.

— В рамках вашего задания мы предприняли некоторые меры. Час тому назад, — продолжал майор, — из нашего посольства выехал крытый грузовик в сопровождении бронеавтомобиля. Он поедет по старой, или объездной дороге до Алтанбулага. И, как мы полагаем, станет объектом нападения врагов. Вы же, — взглянул на свои ручные часы, — через полчаса поедете по основной или новой дороге.

— Здорово! Грузовик с охраной — это чтобы запутать врагов и спровоцировать их на действия, — весело бросила Урин.

— Правильно, — сказал майор. — Кроме того, с вами поедет монгольский контрразведчик, капитан, по имени Наран.

— Наран в переводе с монгольского — значит «солнце», — быстро вымолвила Урин.

— Верно, — подтвердил майор. — Капитан будет сопровождать вас до Алтанбулага. Он будет лежать в кузове на матрасе с автоматом и ручным пулеметом Дегтярева и прикрывать в случае необходимости. Имейте в виду, Наран не говорит по-русски.

— Здорово! — восхищенно изрекла Урин. — Нам предстоит настоящая боевая операция!

— Увы. К сожалению, это жизненная необходимость, — строго вымолвил майор. — Это все, что мы можем сделать для вас. С этого момента судьба операции находится в ваших руках.

— Товарищ майор, мы сделаем все, чтобы груз прибыл на место, — твердо заверил Ермолай.

— Верю в вас, — строго сказал майор. — Вот тебе, товарищ Сергеев, два вида документов на груз, — передал документы. — Одни — настоящие накладные на груз, вторые, как мы с тобой говорили, — для легенды прикрытия…

* * *

10-й километр старой

автодороги Улан-Батор — российская граница…

Крытый брезентом грузовой «газон» и следующий за ним бронеавтомобиль с пулеметом наверху не спеша двигались по заснеженной трассе.

Очевидно, эта скорость никак не устраивала следующий за ними мотоцикл с коляской и двумя наездниками в шлемах и очках. Он стал предпринимать попытки обогнать впереди следующую парочку. Поскольку дорога была узкой и заснеженной, сделать это было крайне трудно. В свою очередь, следующий за мотоциклом легковой автомобиль двигался спокойно и не предпринимал попыток обогнать впереди идущий транспорт.

Вот мотоциклу, кажется, удалось выйти из-за спины бронеавтомобиля и двигаться параллельно с ним. Но… в это время бронеавтомобиль вильнул в его сторону, и мотоцикл полетел в снежный кювет и перевернулся. Ему вдогонку из бронемашины раздалась автоматная очередь.

Грузовой «газон», бронеавтомобиль и следующий на некотором расстоянии легковой автомобиль как ни в чем ни бывало продолжили свой путь…

* * *

Сидоркин, Сергеев и Урин вышли во двор, сразу ощутили легкий морозец. Шел небольшой снежок.

— Погодка, как по заказу, — бросил майор.

У машины стоял в тулупе, валенках и шапке мужчина небольшого роста. Троица подошла к нему.

— Знакомьтесь, товарищи, — кивая на мужчину восточного типа, изрек майор. — Это товарищ Наран.

Ермолай подал руку, бросил:

— Сергеев.

Пожимая крепкую, жилистую руку, он заметил на лице Нарана рубцы, очевидно, последствия перенесенного заболевания оспой.

Представилась и Урин, сказав при этом несколько, судя по мимике, веселых слов по-монгольски.

— Ну что, товарищи, по коням! — весело бросил майор, передавая ключи Урин. — Еще вот — в кабине находится пакет с продуктами для вас.

— Спасибо вам за все, — улыбаясь, вымолвила девушка и слегка приобняла майора.

Ермолай крепко пожал ему руку.

Наран ловко запрыгнул в кузов машины. Ермолай решил взглянуть на содержимое кузова. Держась рукой за борт, он встал на колесо. У самой кабины лежал матрац, рядом автомат и пулемет. Далее в кузове лежал брезент. Ермолай аккуратно поднял его часть и увидел три серо-зеленых комбинезона и пять деревянных ящиков. Рядом лежали и их металлические цепи. Ермолай потрогал рукой комбинезоны.

«Все, кажется, на месте», — подумал довольно, снова аккуратно положил брезент, спрыгнул на землю.

— Теперь полный вперед, — весело бросил…

 

Глава 5

Автомобильный двигатель легко завелся, чем здорово порадовал Урин. Машина сразу тронулась с места.

— Молодцы посольские ребята, — изрекла Урин. — Подправили нашу машину, уменьшили вибрацию движка. Теперь любо-дорого ей управлять, да и сидеть в кабине стало спокойнее.

Сергеев согласился с мнением напарницы, тем более что запаха бензина вовсе не ощущалось.

Быстро миновали КПП посольского квартала, выехали на темную городскую заснеженную улицу. Улица оказалась совершенно пустой. Правда, показались две, уныло бредущие, бездомные худые собаки…

Ермолай раздумывал над словами майора Сидоркина о сложной обстановке в Монголии. Хотелось быстро и без приключений проехать эту страну…

* * *

Участок старой

автодороги Улан-Батор — российская граница…

Справа от дороги сквозь ночную темень показались огни селения. По всей видимости, это была деревня Батсумбэр.

Внезапно и гулко на дороге перед крытым брезентом грузовым «газоном» прогремел взрыв. Газон и следующий за ним бронеавтомобиль с пулеметом наверху, остановились. Послышалась стрельба со стороны деревни. На «газон» и бронеавтомобиль посыпался град пуль. Бронемашина открыла ответный огонь по деревне.

Минута-другая и «газон» вспыхнул. Огонь быстро стал распространяться по деревянному кузову и брезентовому тенту. Из кабины машины выскочил водитель, за ним пассажир с переднего сидения. Они бросились к бронеавтомобилю. В задней его части открылась дверь, к ней и побежали двое мужчин из «газона».

В это время из остановившегося сзади в 15 метрах легкового автомобиля стали стрелять. Один из двоих мужчин из «газона» вскрикнул и сильно захромал. Ему стал помогать второй мужчина. Пулемет бронеавтомобиля открыл огонь по легковому автомобилю. Первой очередью изрешетил его переднюю часть капота, второй — лобовое стекло и заставил авто прекратить стрельбу.

Раненый в ногу мужчина в сопровождении напарника добрались до открытой задней двери бронеавтомобиля. С помощью находящихся в бронеавтомобиле людей парочка поднялась в машину. Дверь «броника» захлопнулась.

Стрельба со стороны деревни продолжалась. Между тем, огонь с кузова «газона» перебрался на кабину и переднюю моторную часть авто. Пулемет бронеавтомобиля вел огонь по деревне.

Бронеавтомобиль медленно двинулся вперед. Он аккуратно объехал охваченный огнем «газон», воронку от взрыва на дороге и продолжил свой путь по степной заснеженной дороге. Из расстрелянного легкового автомобиля вышел мужчина…

* * *

— А погодка — как по заказу, — весело бросила Урин.

Они уже покинули городскую черту монгольской столицы. Дорога проходила по ровной заснеженной степи. Дул легкий ветерок, в свете фар мелькали небольшие снежинки.

— Точно, — отвлекаясь от своих мыслей, изрек Ермолай.

— Дома всем непременно расскажу, как общалась с настоящим послом Советского Союза, сидела с ним за столом, выпивала, — улыбаясь, вымолвила напарница.

— Можно сказать, повезло нам в этой части, — согласился Ермолай. — Память будет на всю жизнь.

— Повезло…

Прошло минут пять.

Урин заерзала на сиденье, сосредоточилась. Вскоре озабоченно вымолвила:

— Однако, ветер крепчает. Как бы не налетел буран.

«С чего она это взяла? — озираясь по сторонам, удивился Сергеев. — Кругом тишь и благодать, скоро будет рассветать».

Но спорить с напарницей не стал…

Сильный порыв ветра чуть не перевернул машину.

Ермолай удивленно озирался по сторонам. Определенно стало светать, но дорогу заметало снегом.

«Откуда взялся этот сильный ветер!?» — воскликнул.

Подумал и о находившемся в кузове офицере-монголе:

«Не сладко ему…».

— Черт возьми! — громко крикнула Урин. — Надо бы остановиться, а негде.

— Откуда взялся этот бешеный ветер? — спросил Ермолай.

— Здесь климат очень переменчивый, сложная роза ветров. Я его чувствую по ломоте костей…

Договорить Урин не успела. Машина съехала в кювет со стороны водителя, наклонилась примерно на 25 градусов и остановилась.

— Черт! Черт! — воскликнула девушка. — Машину буквально снесло! — что-то тихо изрекла то ли по-бурятски, то ли по-монгольски.

— Что будем делать? — спросил Ермолай.

— Надо вам с Нараном подтолкнуть машину. Ну, а я попробую ее вырулить на дорогу.

Сергеев кивнул, вышел из машины. На него сразу обрушился сильный порыв ветра со снегом. Спрыгнул с кузова и Наран.

Сергеев руками показал, что надо подтолкнуть машину. Мужчины прошли назад и стали толкать машину. Урин жала на газ, Ермолай и Наран толкали. Машина то двигалась вперед, то откатывалась назад. Снова вперед, назад. Вперед…

Трудно было сказать, как долго это продолжалось. Но, в конце концов, машина выехала на дорогу.

Изрядно уставшие Ермолай и Наран встали передохнуть около машины.

Совершенно неожиданно возле них появились двое вооруженных всадников в тулупах.

«Откуда они появились?» — удивленно воскликнул Ермолай, рассматривая неприятные, грозные, загорелые лица.

Мужчины громко стали что-то говорить, очевидно, на монгольском языке. Наран кратко отвечал. Но вот всадники схватились за винтовки. Внезапно и громко прозвучали два выстрела и… всадники упали на землю. Одна из лошадей дико заржала и исчезла в темноте. Вторая, понурив голову, осталась стоять возле лежащего на земле всадника.

«Как ловко их ликвидировал капитан!?» — удивился Ермолай.

А Наран с пистолетом в руке что-то громко ему говорил и показывал рукой на машину. Из всего, что он говорил, Ермолай понял только одно слово — айда.

Вот Наран запрыгнул в кузов машины. Наконец поняв, что хотел капитан, Ермолай побежал к кабине.

— Никак, местные бандиты, — изрекла Урин.

Ермолай разместился на сиденье, захлопнул дверь и ответил:

— Они самые.

Машина с трудом тронулась с места. Сильно гудя, она постепенно набирала скорость. Ветер не стихал.

— В такую погоду придется медленно тащиться, — изрекла недовольно Урин.

А Сергеев между тем раздумывал, что если бы с ними не было Нарана, их операция уже вполне могла бы плачевно закончиться…

Они проехали немного, как справа раздались выстрелы. Буквально сразу из кузова машины раздались грозные пулеметные выстрелы. Одна очередь, вторая…

— Молодчик Наран, хорошо работает, — крикнула Урин.

Она прибавила скорость, Сергеев буквально прилип к дверному стеклу. Выстрелы по ним раздавались из какого-то небольшого селения. Но они как-то быстро прекратились, определенно, Наран своим пулеметом подавил стрелявших.

Под порывами ветра машину бросало из стороны в сторону по заснеженной дороге.

«Мы так снова окажемся в кювете», — забеспокоился Ермолай.

Но вот Урин стала медленно сбавлять скорость, машина пошла ровнее и ровнее.

«И снова нас выручил монгольский капитан», — подумал об обстреле Ермолай.

Мысленно поблагодарил за него посольского майора Сидоркина…

* * *

Улан-Батор,

усадьба Вронского…

Полковник Удачин привез раненного Вронского и разместил его в бане.

Мгновенно прибежала жена штабс-капитана и сразу, коверкая русские и монгольские слова, заголосила.

— Ой, любимый мой! Что они с тобой сделали! Как я без тебя…

— Замолчи, дура! — крикнул Удачин. — Неси лучше аптечку! — грязно выругался.

— Что нести? — переспросила женщина.

— Неси бинт, вату, спирт. Быстро, дура!

Женщина исчезла.

— Если я умру, ты помоги ей, Иван, — тихо выдавил Вронский.

— Брось эти похоронные мысли, — отрезал Удачин. — Лежи тихо, ты потерял много крови, — стал снимать с раненого одежду.

Вронский оказался ранен в руку, ногу и грудь.

— Ранение в руку пустяковое, — осматривая друга, вымолвил Удачин. — Задето ребро, но это тоже мелочи, голень ноги прострелена навылет. Одним словом — мелочевка, я с этим справлюсь, — хотя на самом деле не был в этом уверен.

Вбежала жена штабс-капитана с аптечкой и бутылкой спирта в руках. Увидев окровавленного мужа, она снова заголосила.

— Ой-ой! Миленок мой!

— Поставь все на стол и пошла вон! — крикнул Удачин.

Женщина непонимающе-испуганно моргала. Наконец тихо выдавила:

— Мужа надо в больницу, — и расплакалась.

— Нельзя его в больницу, у него пулевые ранения, — бросил Удачин. — Вместо больницы его отправят в милицию. Дура!

— Он умрет! — заголосила женщина.

— Вон! — рявкнул Удачин.

Женщина стояла как вкопанная, по щекам текли слезы.

— Маня, — тихо вымолвил Вронский. — Иди в дом, готовь обед. Ничего страшного со мной не случилось, ранения пустяковые. Друг Иван — хороший медик, он все сделает как надо.

Женщина медленно закивала, смахнула рукой слезы и попятилась к выходу…

* * *

Выглянуло солнце, но неприятный ветер не стихал. Вцепившись руками в руль, с большим напряжением, Урин вела машину.

«Так она долго не выдержит, — подумал Ермолай. — Надо делать привал», — и вымолвил:

— Что-то я проголодался, нужно сделать привал и перекусить.

— Однако, было бы неплохо, — согласилась напарница. — Впереди, кажется, виднеется лес. Там и остановимся.

Вскоре машина остановилась среди редких, худых березок по соседству с ельником. Урин открыла свою дверь и что-то громко крикнула в кузов по-монгольски.

— Я сказала Нарану, чтобы он спускался к нам, — сказала напарница. — Я думаю, мы потеснимся, и все втроем поместимся в кабине. Дружно все перекусим.

— Все правильно ты решила, — бросил в ответ Ермолай…

Трапеза, по факту совмещенная с отдыхом, длилась около часа. После этого они продолжили свой путь. Погода стояла пасмурная, неприятно свистел ветер, переметая по трассе снег. Сосредоточенная Урин держала небольшую скорость.

«Успеем ли мы сегодня пересечь границу? — невесело раздумывал Ермолай. — Ночевать где-то в незнакомой монгольской степи совсем не хочется».

Как-то незаметно подкралась дремота…

* * *

Маньчжоу-го,

город Дайрене…

Атаман Семенов получил крайне неприятное сообщение из Советской России. Большевистские правоохранительные органы задержали его активного и ценного агента. Этот агент заговорил, ясно, что под пытками, но заговорил. Тем самым он нанес болезненный удар по белоказачьему движению. Вероятно, будет громкий судебный политизированный процесс, где будут трепать его, атамана, доброе имя, вешать ярлыки и всякого рода преступления. Будет большой скандал…

Втройне неприятно, что этот агент — сын его давнего боевого и верного друга, полковника Удачина. Это, как говорят боксеры, удар под дых. Что и как он, атаман, скажет теперь полковнику?.. Как отреагирует Удачин на это известие? Он сейчас проводит важную операцию против Советов в Монголии… Запьет ли с горя полковник?.. А может, вообще выйдет из борьбы с Советами?..

Атаман глубоко и тяжело задумался…

* * *

Ермолай проснулся и сразу зажмурил глаза от ярко светящего солнца.

— Пока ты спал, начальник, — изрекла Урин, — у нас капитально сменилась погода. Вышло почти весеннее солнышко, пропал неприятный и холодный ветер.

«Действительно», — обозревая в окно белый, спокойный природный пейзаж, подумал Ермолай.

Урин держала хорошую скорость, встречные машины не попадались.

«Какая же все-таки здесь переменчивая погода! — воскликнул Ермолай. — Теперь мы, похоже, успеем проскочить границу…».

Показалось небольшое поселение.

— Строящийся новый город Сухэ-Батор, — весело бросила Урин.

Миновали его быстро.

Снова пошла голая, заснеженная степь…

Солнышко медленно уходило за горизонт. Быстро стало темнеть, задул и неприятный боковой восточный ветер.

Вид у Урин был очень уставший. Казалось, она с трудом держит баранку, с напряжением смотрит вперед на дорогу.

«Она вообще большой молодец, — изредка бросая взгляды на напарницу, раздумывал Ермолай. — Поначалу я ее всерьез не воспринял… — усмехнулся. — Но, девчонка не подвела…».

Прикидывал он, и где им лучше заночевать…

* * *

Маньчжоу-го, город Синьцзин,

штаб Квантунской армии…

В своем кабинете генерал Янагиту работал со служебными документами. Он рассматривал поступившие в ИРУ донесения о разведывательно-подрывной деятельности против России на Дальнем Востоке и в Сибири.

В дверь постучали. Генерал медленно оторвал взгляд от документов и изрек:

— Войдите.

В кабинет бесшумно вошел адъютант с папкой в руке. Сделал поклон и отчеканил:

— Срочная шифровка из Улан-Батора.

— Давайте, — бросил генерал.

Офицер быстро прошел к рабочему столу хозяина кабинета и положил папку. Сделал поклон и моментально удалился.

Генерал открыл папку, быстро пробежался по тесту переведенной на японский ящик шифровки.

«Итак, русские решили отправить дары Монголии в Россию на грузовой машине в сопровождении броневика БА-20, — задумался. — Наши люди сожгли машину, но броневик ушел. Обследование остатков сгоревшей машины ничего не дало… Бумажные деньги могли сгореть, но вот золото никак не могло исчезнуть… Может, дары в броневике? Хотя, — напряг память, — судя по классификации бронемашины, у нее минимальная полезная вместимость и грузоподъемность… Тогда… Может, русские ничего и не отправляли с этим рейсом, а это был отвлекающий маневр?.. — ругнулся про себя. — Отвратительно бездарно работает агентурная сеть! А подполковник Хираи что там делает?.. Надо им всем вставить!» — вызвал адъютанта для составления срочной шифровки…

* * *

Стало совсем темно.

Вот впереди показалось поселение.

— Фу! Наконец Алтанбулаг! — вымолвила Урин. — А там, рукой подать и до границы.

В лунном отсвете можно было различить дома, юрты. Вот на дороге показалась стая собак.

— Где выйдет Наран? — спросил Ермолай.

— Он мне сказал, что сойдет в погранзоне, — ответила Урин.

Миновали поселение.

Прошло минут десять, и показались контуры освещенной погранзоны. Вот впереди и пограничный красный шлагбаум, невдалеке соответствующий флагшток. Машина остановилась.

Появились двое монгольских офицеров-пограничников.

Сергеев стал готовить документы для них. В это время из кузова выпрыгнул Наран, на одном его плече висел автомат, на другом пулемет. Капитан сразу вступил в разговор с пограничниками.

Ермолай хотел было выйти. Но Урин резко бросила:

— Не ходи, начальник, Наран разберется.

Разговор капитана и пограничников, как показалось Ермолаю, проходил на повышенных тонах, с использованием жестикуляции. Он стал прислушиваться. Из всех произносимых слов по-монгольски Ермолай лишь понял слово — химзащита.

«Очевидно, говорят они о характере нашего груза», — прикидывал Сергеев.

Один из пограничников запрыгнул на колесо машины, осмотрел кузов. При этом он поднял и затем опустил брезент. Через окно заглянул офицер и в кабину.

Громкие переговоры офицеров продолжались.

«Разговор затягивается», — забеспокоился Ермолай.

— Все будет нормально, — словно читая его мысли, спокойно бросила напарница.

Ермолай совсем не был уверен в этом.

Но вот красный шлагбаум медленно поднялся. Наран замахал рукой в его сторону, что-то крикнул.

— Можно ехать. Прощай, Монголия, — грустно бросила Урин. — Прощай, настоящий друг Наран.

«Прощай», — подумал и Ермолай.

Машина медленно двинулась на нейтральную полосу. А впереди виднелся полосатый черно-белый шлагбаум…

 

Глава 6

Москва, штаб-квартира

ГРУ ГШ Красной армии…

Полковник Селезнев получил служебный запрос из Улан-Удэ за подписью заместителя горотдела, капитана Галайбы, на лейтенанта Сергеева в связи с открытием уголовного дела.

Ранее полковник получил из Улан-Удэ от офицера службы, капитана Смелова, сообщение о произошедшем инциденте лейтенанта с гражданскими лицами. В сообщении действия Сергеева в возникшей нестандартной ситуации оценивались как правильные.

— Какого тогда… — недовольно ругнулся полковник, — надо этому Галайбе? Уголовное дело открыл!? Сергеев выполняет важное, государственное задание! А этот милицейский, тыловой капитан пытается помешать? Дело шьет!? Дудки вам, товарищи из НКВД! Мы своих в обиду не дадим!

Собрал документы и решительно направился в кабинет комиссара Голикова…

* * *

Машина медленно движется по темным заснеженным улицам города Кяхта. Посматривая на напарницу, Сергеев напряженно раздумывает, где и как они будут ночевать.

«Майор Сидоркин говорил, что в этом городе высока преступность, что работают вражеские агенты и что лучше его быстро проскочить. И отдохнуть, — вспомнил, — например, в городке Новоселенгинск… Но как проскочить Кяхту, Урин засыпает на ходу, баранку держит с трудом…».

— Знаю, о чем ты, Ермолай, думаешь, — изрекла Урин.

В это время приглушенно послышались выстрелы со стороны домов.

— И о чем же? — нервно озираясь по сторонам, спросил Ермолай.

— Что было бы неплохо остановиться и заночевать в Новоселенгинске.

— Точно! — воскликнул Ермолай. — Как ты, Урин, догадалась?

— Все очень просто. Я знаю, что Кяхта — плохой городишко, что здесь много плохих людей, стреляют и убивают. А раз так, давай поедем, начальник, в Новоселенгинск.

Ермолай внимательно взглянул на напарницу.

— А ты сможешь до него доехать без отдыха?

Девушка вымученно улыбнулась.

— Постараюсь, начальник. Это ничего, что я маленькая и худенькая. Я жилистая и упорная.

— Было бы замечательно, Урин…

— Значит, — решительно перебила напарница, — так и будет, Ермолай. Двигаем в Новоселенгинск.

Они покинули город и двинулись на север. Кругом стояла непроглядная темень, гулял небольшой ветерок.

— Чтобы я не заснула, расскажи мне про Ленинград, — сказала Урин.

— Хорошо. Начну с музеев, поскольку город Ленинград является крупнейшим музейным центром страны и даже мира. Главный музей города — это Эрмитаж, государственный художественный музей, крупнейший в Европе. Он располагается в историческом центре города, на Дворцовой площади, в императорском Зимнем дворце. Собирать произведения искусства начал еще царь-батюшка…

Напарница слушала очень внимательно, порой задавала вопросы. Некоторые из них просто каверзные…

* * *

Улан-Удэ,

городской отдел внутренних дел…

Капитан Галайба получил от пограничников Кяхты сведения о пересечении госграницы лейтенантом Сергеевым.

— Прекрасно! — воскликнул капитан, подошел к карте республики, висевшей на стене. — Мы с тобой еще поиграем, лейтенантик, я заставлю тебя сделать роковую ошибку! Что мы имеем?..

Стал прикидывать, по какой дороге и когда подъедет к городу Сергеев.

— …Ты въедешь в наш город с юга…

После этого Галайба позвонил на стационарный пост ГАИ при южном въезде в город и отдал приказ о задержании транспорта с лейтенантом Сергеевым…

В кабинет вошел хмурый подполковник Ким с папкой в руке. Окинул недобрым взглядом сидящего за рабочим столом капитана, шагнул к столу.

— Галайба, я тебе приказал закрыть дело лейтенанта Сергеева и сдать в архив. Ты это выполнил?

«Начальник не в духе», — сразу определил капитан, тихо-смиренно выдавил:

— Я практически закрыл дело и сегодня собирался его сдать в архив.

— Теперь можешь не спешить, — выдавил подполковник, достал из папки исписанный бумажный лист, положил перед капитаном. — Это приказ из Москвы о понижении тебя в звании до лейтенанта, — положил на стол второй лист. — Это приказ по республиканскому Управлению о переводе тебя в поселок Уоян участковым. Сегодня должен полностью рассчитаться, а завтра с утра убыть к новому месту службы. Вопросы?

— Лейтенант? Уоян? — бросив взгляд на карту, выдавил капитан. — Поселок золотодобытчиков, поселок осужденных и сосланных в дикой тайге, в тысяче километров… За что меня так, подполковник? — воскликнул. — Я просто выполнял свой служебный долг…

— А ты не понимаешь? — в свою очередь, воскликнул подполковник. — Мне из-за тебя попало по шапке. Сам виноват, привязался к ГРУшникам, — крикнул. — Приказываю немедленно сдать дела…

— Но, товарищ подполковник…

Скула капитана неприятно задвигалась, плечи дергались.

— Выполнять приказ, и без истерик, — строго изрек подполковник и быстро вышел из кабинета.

Галайба взглянул на лежащие на столе листы, мгновенно разболелась голова…

* * *

— Ермолай, скажи честно, о чем ты думаешь?

Сергеев в это время рассказывал уже о третьем музее Ленинграда, о недавно открывшемся Центральном военно-морском музее, как его прервала Урин. Он подумал пару секунд и вымолвил:

— О том, где и как мы будем спать. А что?

— И что надумал?

— Ну… — в раздумье ответил Ермолай, — поскольку я не могу отлучаться от груза, то я буду ночевать в кузове машины, — усмехнулся. — На лежачем месте Нарана, охраняя при этом груз. Ну, а ты, как обычно, в номере Дома приезжих Новоселенгинска. Тебе крайне необходимо хорошо отдохнуть, впереди еще длинная дорога.

— Интересно получается, — медленно изрекла Урин.

— Другого варианта я не вижу.

— Надо придумать что-то другое, — вымолвила Урин и определенно задумалась…

Показались окраины Новоселенгинска. Ермолай взглянул на свои часы, они показывали — 22: 57.

— Едем к знакомому нам Дому приезжих, — бросил он.

— Я вот думала-думала про ночной отдых и ничего не надумала, — вымолвила Урин.

— Не надо ничего придумывать, — строго вымолвил Ермолай. — Я все решил и сказал, так и будем отдыхать.

— Мне надо всего часика три поспать, и я буду как огурчик…

— Урин, прекрати, пожалуйста, — оборвал Ермолай. — Ты должна как минимум поспать 6–7 часов, чтобы нам потом спокойно за световой день добраться до Иркутска. Я не хочу аварий.

— Я тоже, — парировала напарница.

Вскоре машина затормозила во дворе Дома приезжих. Ермолай и Урин немного перекусили.

Затем они прошли в дом, поздоровались с сидящей за барьером полусонной женщиной-администратором.

— Одноместный номер для девушки есть? — спросил Ермолай.

— Есть.

— Он теплый?

— Теплый, — выдавила женщина, зевнула. — Еще никто не жаловался.

— Очень хорошо, — вымолвил Ермолай, взглянул на уставшую напарницу. — Ну, размещайся и отдыхай, Урин. Я действую по своему плану.

Урин кивнула, сбросила свой тулуп и со словами:

— Укройся там, пожалуйста, потеплее, — вручила его Сергееву.

— Спасибо, хорошо…

* * *

Улан-Батор,

усадьба Вронского…

На ночь Удачин и Вронский остались в бане. Полковник как мог обработал раны друга, протер спиртом и зеленкой, перевязал. Организм у штабс-капитана был крепким. Но он потерял много крови, испытывал и болевой шок от ран, да и настроение было неважное.

Мужчины потрапезничали, немного выпили. Разумеется, обговорили свою неудачную операцию, попытались проанализировать допущенные ошибки. Правда Вронский быстро опьянел, стал рассказывать, как ему плохо живется среди монголов, вдали от родины. Потом пытался запеть:

Но язык уже изрядно заплетался.

Далее Вронский расплакался, стал просить помочь жене, когда он умрет…

Удачин пытался подбодрить друга. Но это никак не удавалось.

Полковнику пришлось изрядно постараться, дабы уложить друга просто спать…

* * *

Ермолай вышел во двор. Небо было затянуто плотной и низкой облачной пеленой. Неспеша обошел и осмотрел машину.

Запрыгнул в кузов, осмотрел его. Все было на своих местах.

Затем, не раздеваясь, разместился на лежанке капитана Нарана. Сверху укрылся тулупом Урин.

В голову полезли разные мысли, но Ермолай попытался уснуть…

Он проснулся и понял, что по нему кто-то ходит. Осторожно откинул тулуп и увидел стоящего на нем большого кота. Их взгляды встретились. Но лишь на мгновения, кот тихо, почти беззвучно мяукнул и прыгнул на брезент. Затем сразу на борт машины, спрыгнул вовсе с машины и быстро исчез из вида.

Ермолай ощутил прохладу, взглянул на свои часы.

«Я спал где-то час, — прикинул, поежился. — Кажется, я замерзаю, — ругнулся. — Надо встать, иначе совсем околею».

Подивился, как Наран почти 12 часов просидел в кузове.

Ермолай поднялся, потянулся и спрыгнул на землю. Вернее, на снег.

«Надо подвигаться и разогреться», — решил и стал делать круги вокруг машины.

Подумал:

«Однако, кот вовремя меня разбудил. Спасибо тебе, бродяга…».

Тучки уже разбежались, в небе мерцали звезды…

* * *

Улан-Батор,

усадьба Вронского…

Удачин внезапно проснулся, сразу взглянул на соседнюю лавку. В тусклом свете керосиновой лампы казалось, что Вронский лежит неподвижно как мумия, с закрытыми глазами.

Удачин почувствовал какое-то беспокойство. Он поднялся, шагнул к соседней лавке.

«Да он не дышит!» — воскликнул и стал искать пульс на руке друга.

Но пульса не было, да и рука уже похолодела.

— Прощай, друг, — тихо выдавил полковник, склонил голову. — И прости, пожалуйста, меня, если сможешь, — сразу подумал о его жене, теперь вдове, и двоих детей.

«Вот как обернулось… — загоревал. — Пойду, сообщу вдове…», — решил вскоре…

Сломя голову, полураздетая, вбежала жена штабс-капитана в баню. Удачин еле поспевал за женщиной. На удивление она не заголосила, не закричала и даже не заплакала. Просто подошла к скамейке, на которой лежал Вронский, встала на колени и, буквально впившись глазами в посеревшее лицо мертвеца, стала что-то тихо шептать по-монгольски.

«Шаманит по-своему», — подумал полковник, стал раздумывать, что будет докладывать атаману Семенову.

Через некоторое время женщина встала и взглянула на стоявшего в дверях Удачина. От этого взгляда ему стало как-то не по себе.

— Это ты убил его, — сквозь зубы выдавила женщина.

— Ты что такое говоришь, Маня! Он мой друг! Мы с ним столько прошли! Не раз спасали друг друга!

— Мы хорошо жили, но пришел ты, — не слушая его, хмуро продолжала женщина. — И вот муж мертв.

— Так уж получилось. Я помогу тебе деньгам…

— Я не возьму твоих кровавых денег. Ненавижу тебя, убийца, и проклинаю. А теперь — убирайся прочь.

— Я помогу…

— Вон!

«Да она прекрасна в гневе!?» — любуясь огнедышащей женщиной, воскликнул полковник.

Внезапно нестерпимо захотелось овладеть ею!

Полковник шагнул к женщине и набросился на нее. Она сопротивлялась, кусалась, но силы были явно неравны…

Потом Удачин поднялся и задумался:

«Их нельзя так оставлять. Полиция начнет искать причины смерти Вронского… — взглянул на лежащую на лавке растерзанную женщину. — Женушка со злобы может ляпнуть все, что угодно… — подумал о детях Вронского. — Их воспитает сестра жены…».

Нагнулся и стал душить женщину руками. На удивление она не сопротивлялась.

Сделав дело, Удачин оделся и задумался.

Вскоре он аккуратно поджег деревянный стол. Когда огонь хорошо разгорелся, вышел из бани…

* * *

В проеме забора показался силуэт человека. Сергеев в это время ходил вокруг машины и размахивал руками.

Человек этот оказался мужчиной. Он шагнул во двор.

— Ты что, больной? — грубым, прокуренным басом изрек незнакомец.

— Просто разогреваюсь, — ответил Ермолай.

— Ну-ну, — приближаясь к нему, выдавил незнакомец. — Дай хоть закурить.

Лыжная шапочка была спущена у него до глаз, воротник полушубка прикрывал практически всю оставшуюся часть лица.

— Не курю и тебе не советую, — ответил Ермолай.

— Праведника строишь. Деньги есть?

«Неприятный и наглый тип», — подумал Ермолай, рукой нащупал свой наган.

— Есть, но не про твою честь, паря.

В руке незнакомца сверкнуло лезвие ножа.

Ермолай быстро вытащил наган и направил на наглеца.

— Пошел своей дорогой. Быстро! Пока я не рассердился!

Незнакомец убрал нож.

Тихо-смиренно выдавил:

— Я пошутил, извини, друг, — стал медленно пятиться назад.

— Я тебе не друг, — зло отрезал Ермолай.

Пятясь, незнакомец быстро поравнялся с забором и… моментально исчез из вида.

Ермолай постоял некоторое время. Затем убрал наган и продолжил хождение вокруг машины…

Сергеев быстрым шагом ходил вокруг машины. Было холодно, и, несмотря на физические упражнения, он уже достаточно промерз.

Дверь Дома приезжих со скрипом раскрылась, кто-то худенький быстро из нее вышел.

«Ба! Да это Урин! — всматриваясь, воскликнул Ермолай. — Она раздетая? Точно, она же мне отдала свой тулуп. Ее тулуп в кузове».

Ермолай быстро запрыгнул в кузов машины, взял тулуп и крикнул:

— Урин, держи свой тулуп.

Напарница уже подошла к машине. Подняв руки, она взяла тулуп и быстро надела на себя.

Ермолай слез с кузова машины и спросил:

— Ты почему не спишь? — взглянул на свои часы. — Время только 3 часа ночи.

— Выспалась, — бросила напарница. — А ты почему не спишь?

— Тоже выспался.

— Тогда давай перекусим, да поедем домой.

— Давай…

* * *

Улан-Батор,

конспиративная квартира японской разведки…

Подполковник Хираи пытался проанализировать неудачную операцию по завладению или хотя бы уничтожению перевозимых в СССР даров Монголии. Делал он это как всегда скрупулезно, особенно, когда терпел неудачи, а они случались крайне редко.

Хираи сильно нервничал, ведь сейчас произошел особый случай. Провал провалом, без них в его работе не бывает. Но в ходе операции был убит Скала, резидент монгольской агентурной сети. О гибели резидента подполковник не решился сразу сообщить в центр генералу Янагиту. Хираи решил сначала во всем досконально разобраться, сгладить негативные последствия проваленной операции. Ведь, кроме Скалы, были убиты двое и ранены трое монголов из деревни Батсумбэр. Этих монголов за деньги удалось втянуть в операцию. Теперь надо было не допустить международного скандала. Хоть монгольская милиция и работает из рук вон плохо, но, тем не менее, она ведь может выйти на японский след. Поэтому, только после решения всех вопросов по Монголии, Хираи хотел явиться на доклад к всемогущему Янагиту…

Итак, для подполковника очевидно, что русские их переиграли. Это подтвердил и информатор из советского посольства. Он сообщил, что монгольские дары уже в СССР. О вывозе в посольстве никто не знал. Вывезены дары были на одиночной машине прибывшими для этого людьми из СССР. Приводились и номера этой злосчастной машины…

* * *

Они быстро покинули сонный заснеженный городок и выехали на трассу. Урин уверенно вела машину. За окном было темно и ветрено, дорогу слегка замело снегом, встречного транспорта не встречалось. Урин стала что-то тихо напевать.

Сергеев рассматривал карту. До Улан-Удэ было совсем недалеко, каких-то сто километров…

— Ермолай, ты знаешь, что означает мое имя? — спросила напарница.

Ермолай взглянул на девушку, она широко улыбалась.

— Нет.

— Урин — это значит нежная, ласковая, приветливая.

«Надо же? — удивился Ермолай. — Никогда бы не подумал о ней такое. Хотя, она молода, у нее все впереди», — вымолвил:

— В принципе, так оно и есть.

— Нечестно говоришь, — став серьезной, изрекла девушка. — Чтобы стать таковой, мне надо учиться и учиться.

— Чему учиться? — автоматически спросил Ермолай.

— Мудрости жизни. Только мудрый человек может быть по-настоящему нежным, ласковым, приветливым.

Ермолай удивился такому ответу девчонки и не нашелся что-либо сказать в ответ. Дальше они ехали молча.

Вскоре Ермолая стало клонить ко сну…

 

Глава 7

— Подъезжаем к Улан-Удэ.

Ермолай встрепенулся от девичьего голоса и проснулся. Впереди показался стационарный пост ГАИ. У будки стояла женщина-милиционер. Вот она своим жезлом приказала остановиться.

— Да что же они в этом городе!? — громко воскликнула Урин. — Докопались до нас!?

— Военное время, они проявляют бдительность, — спокойно вымолвил Ермолай. — Надо остановиться…

* * *

Улан-Удэ,

городской отдел внутренних дел…

Капитан Галайба, вернее, уже лейтенант, вечер и ночь провел в своем кабинете. У него было койко-место в милицейском общежитии, но бывал он там редко. В основном пропадал в своем кабинете, здесь и многие свои вещи держал, продукты.

Во второй половине дня Галайба дооформил все свои служебные дела и передал в делопроизводство. В голове бродили самые различные, в основном, негативные мысли. Они, конечно же, были связаны с наказанием, понижением в звании и переводе в таежную «тмутаракань». Наказанием, безусловно, несправедливым!? Что теперь его ждало впереди? Примитивная жизнь и работа в глухом поселке?..

Болела голова, и Галайба принимал свое «лекарство». Уже за полночь он привычно разлегся на стульях и заснул…

Галайба проснулся от звонка телефона. Тяжело поднялся, прошел к столу, поднял трубку и выслушал абонента.

Секунду-другую подумав, бросил:

— Придержите их, я скоро буду.

Галайба положил трубку, надел портупею, достал пистолет, подошел к зеркалу. Критически осмотрел себя, обычная темно-синяя милицейская форма, галифе, китель, ремень, кобура… Но что-то екнуло в груди, больная скула заходила ходуном.

«Ведь я уже не капитан!?» — нервно воскликнул, дернулся телом, выругался.

Прошел к шкафу, открыл и рассмотрел свой гардероб. Достал штатское, коричневое пальто, которое покупала ему еще жена. Быстро набросил поверх формы…

* * *

Битый час Сергеев объяснял сержанту милиции, кто он, и с какой целью въезжает в город Улан-Удэ. Но, худая женщина, дежурная на посту ГАИ, словно его не слышала, пересматривала документы, переспрашивала, раздумывала…

Со стороны города показался мотоцикл с коляской. Он быстро подъехал к посту и затормозил, за рулем находился мужчина в шапке и коричневом пальто. Он спустился на землю и подошел к разговаривающим на повышенных тонах сержанту милиции и Сергееву.

— Сержант, свободна, — выдавил мужчина.

— Есть, товарищ капитан.

Сергеев слегка удивился, ведь мужчиной в гражданском пальто оказался знакомый милиционер, капитан Галайба.

Сержант стремительно удалилась в помещение поста милиции.

«Так это из-за него нас тут мурыжили?» — воскликнул Ермолай и напористо спросил:

— Капитан, вы же знаете, кто я. Почему меня задержали?

— Да вот, лейтенант, хочу посмотреть тебе в глаза, — пристально всматриваясь в него, выдавил Галайба.

— Некогда мне, капитан, смотрины устраивать, у меня срочное государственное задание.

— Вот ты меня капитаном называешь, — изрек Галайба, — а ведь я по твоей милости со вчерашнего дня — лейтенант, — задергался корпусом, неприятно задвигалась и скула.

«Что он несет? По моей милости… лейтенант? — удивился Ермолай и уловил запах спиртного. — Да он просто пьян и несет ахинею!?.».

— Повторяю, у меня нет времени, — строго вымолвил Ермолай. — Я убываю к месту своего назначения. Все свои претензии пришлете в министерство обороны в письменном виде, — и развернулся на 180 градусов.

Он хотел уже идти к машине, как в его спину что-то уперлось.

— Не спеши, Сергеев, я еще не договорил, — прошипел Галайба. — Сейчас мы с тобой поедем в деревню Танхой к родителям парней, которых ты сделал инвалидами.

«Спокойно, спокойно! — сказал сам себе Ермолай. — На провокации не надо поддаваться».

Сделал шаг в сторону и повернулся на 90 градусов. Он увидел злое, перекошенное, крайне неприятное, трясущееся лицо Галайбы и пистолет в его руке.

— Пошел к мотоциклу, — прошипел Галайба. — Иначе я тебе продырявлю ногу и плечо, как и ты сделал с деревенскими парнями.

«Пьяный и больной!? — воскликнул Ермолай. — Но он, похоже, не шутит. Ладно, посмотрим пока, — медленно пошел в сторону мотоцикла. — Потом что-нибудь придумаем. Физически он не сильнее меня…».

Внезапно раздался выстрел. Сергеев замер, в голове хаотично побежали мысли:

«Это в меня?.. Или нет… В воздух?..», — медленно повернулся.

Галайба с застывшими глазами опустился на колени, выронил пистолет. Голова безвольно упала на плечо…

— Ермолай, быстро в машину! — раздался крик Урин.

Напарница стояла недалеко от их машины с пистолетом в руке.

В голове Сергеева что-то сработало. Он быстро побежал. Машина рванула с места…

* * *

Улан-Удэ,

пост ГАИ «Южный»…

Сержант милиции выбежала из помещения поста. Она подбежала к лежащему на земле Галайбе, наклонилась.

— Товарищ капитан, вы живы? — спросила, заглядывая в мужские глаза.

— Я живее всех живых, — тихо вымолвил Галайба, смачно сплюнул.

— Я сейчас вызову «скорую помощь»…

— Сначала, сержант, — выдавил Галайба, — срочно позвони на пост ГАИ «Западный», пусть они задержат и арестуют эту машину с лейтенантом. Вперед, бегом.

— А вы…

— Бегом!

— Есть, — поднимаясь, изрекла сержант.

Оказавшись в помещении поста, сержант сначала позвонила в «скорую помощь», затем на пост ГАИ «Западный». Немного подумав, решила позвонить в горотдел милиции и доложить начальнику о случившемся на посту инциденте со стрельбой.

Подполковник Ким невозмутимо все выслушал, задал пару уточняющих вопросов. Затем приказал оставаться на месте, с Галайбой, и ждать медиков…

* * *

Вцепившись в руль, Урин жала и жала на газ. Они уже отъехали на приличное расстояние от стационарного поста ГАИ при въезде в город. За окном мелькали улицы, перекрестки, дома, редкие пешеходы.

«Досталось ей», — бросая взгляды на напарницу, подумал Ермолай и вымолвил:

— Сбавь скорость. Иначе мы кого-нибудь задавим.

— Хорошо, — бросила Урин. — Как ты сам?

— Нормально. Как ты?

— Я как увидела, что капитан держит тебя на мушке, так обомлела. Решила спасать тебя.

— Молодец! — бросил Ермолай, хотя, на самом деле, так не думал.

— Что теперь будет? — жалобно спросила напарница.

— Уверяю, ничего плохого не будет. Мы просто должны делать свое дело.

— Меня не посадят?

Сергеев улыбнулся.

— Урин, не думай о плохом, просто смотри на дорогу.

Напарница неопределенно покачала головой.

Сам Ермолай глубоко задумался о возможных последствиях их действий. В их правоте он не сомневался. Хотя на душе было как-то не спокойно. Определенно было видно, что нервничала и Урин…

Пошли небольшие частные домики. Вскоре впереди показался стационарный пост ГАИ при выезде из города. Возле него стояли два милиционера с винтовками на плечах.

— Что будем делать? — спросила Урин. — Они наверняка потребуют остановиться.

Действительно, один из милиционеров жезлом приказал остановиться.

— Остановимся и разберемся на месте, — как можно беззаботнее изрек Ермолай.

Хотя, на самом деле, он сильно нервничал.

Урин хмыкнула и стала тормозить. Машина остановилась, милиционеры, мужчина и женщина, держали винтовки наперевес.

— Что дальше? — изрекла Урин.

— Сиди на месте, я разберусь, — бросил Ермолай и выпрыгнул из кабины.

Шагнул в сторону пожилого лейтенанта милиции.

— В чем дело, товарищ лейтенант? — строго бросил Сергеев. — Мы выполняем особо важное задание по линии министерства обороны страны. Могу предъявить все необходимые документы. Хотя ваши коллеги уже нас досконально проверили.

— Что у вас произошло на посту ГАИ «Южный»? — спросил лейтенант милиции.

— Небольшое недоразумение, — ответил Сергеев. — Наши начальники, уверен, разберутся. Мы можем продолжать движение?

— Вы ранили офицера милиции…

— Совершенно верно. Он мешал выполнению нашего задания.

— Мы обязаны вас задержать до выяснения…

В это время к посту на большой скорости подъехал и резко затормозил легковой «газон». Из него быстро выскочил подполковник милиции. Он стремительно проследовал к месту, где находилась машина, а также Ермолай и милиционеры.

«Это что еще за хрен? — недовольно подумал Ермолай. — Неужели по нашу душу?».

— Лейтенант Сергеев! — бросил на ходу подполковник.

— Я, — ответил Ермолай.

Подполковник подошел к нему, протянул руку для рукопожатия.

— Я подполковник Ким, начальник городского отдела милиции. Прошу принять мои извинения за неадекватные действия моих подчиненных около поста ГАИ «Южный». Вы можете продолжать свой путь.

Ермолай облегченно расслабился, пожал протянутую руку. Медленно выдавил:

— Извинения приняты. Надеюсь, вы понимаете, что некоторые наши действия и поступки были продиктованы исключительно служебной необходимостью.

— Да, конечно.

«Раз отношения с милицией наладились, — подумал Ермолай, — то неплохо было бы доложить по своей службе», — изрек:

— Товарищ подполковник, разрешите мне воспользоваться телефоном на посту и сделать звонок по линии ГРУ.

— Прошу, — показывая рукой на помещение поста ГАИ, ответил подполковник.

Он и следом Сергеев направились к зданию поста.

В помещении подполковник взял трубку и спросил:

— Вас соединить с капитаном Смеловым?

— Так точно.

Подполковник покрутил диск аппарата и передал трубку Ермолаю. Услышав в трубке голос, он вымолвил:

— Здравия желаю, у аппарата лейтенант Сергеев.

— Это капитан Смелов, здравствуйте. Слушаю вас.

— Передайте в центр, что я сегодня утром благополучно прибыл в Улан-Удэ. В данный момент следую далее по заданному маршруту.

— Спасибо, лейтенант. Счастливой дороги.

— Спасибо, — ответил Ермолай, передал трубку подполковнику.

Они вышли на улицу. Подполковник явно хотел что-то сказать. Но Ермолай опередил:

— Я очень спешу. До свидания.

Пожал протянутую руку подполковника и быстро направился к своей машине. Подойдя, решительно заскочил в кабину, машина сразу тронулась с места…

На улице рассвело, из-за тучек несмело выглядывало солнце. Урин держала хорошую скорость. Вид у нее был серьезно-озабоченный.

— Меня точно не посадят? — спросила напарница.

Ермолай уже сообщил ей, что начальник горотдела милиции Улан-Удэ извинился за своих подчиненных.

— Милиционер, в которого ты стреляла, жив. Действовала ты правильно. Так что, точно не посадят, и прекрати эти переживания, — бодро ответил Сергеев. — Мы, считай, уже выполнили важное государственное задание. Уверен, что нас с тобой наградят.

— Тебя может и наградят, а меня…

— Урин, прекрати ты эти разговоры! Смотри, какая хорошая сегодня погода. Сегодня мы приедем домой, ты увидишь свою маму. Надо радоваться жизни!

— Я в Доме приезжих по радио слышала сводку Совинформбюро, — положение на фронтах очень тяжелое. На отдельных участках наши оставили позиции, отступили.

— Идет страшная война, — вымолвил Ермолай. — Враг силен, его сразу не разбить. Мы должны сделать все, чтобы победа была за нами.

Слева по ходу движения стали появляться пригорки. Дорога то поднималась вверх, то шла вниз.

Внезапно справа на горизонте показалась удивительная и величественная сине-зеленая гладь.

— Великий и священный Байкал! — восхищенно вымолвил Ермолай. — Ваше море.

— Точно, начальник, — подтвердила Урин. — От него вся округа кормится рыбой.

Вскоре они оказались на берегу озера, шоссе проходило совсем близко от береговой линии. Рядом проходила железная дорога. Небольшие заснеженные горные склоны утопали в зеленой растительности — кедры, сосны, ели, лиственницы. Ермолай любовался изумительными видами.

«Какая здесь все же умиротворительная, гармоничная природа», — восхищенно раздумывал…

— Нам надо хорошо покушать, — вымолвила Урин, — предлагаю заехать в деревню Танхой, к моей бабушке.

Ермолай вспомнил, как в прошлый раз бабушка плотно и вкусно их накормила. Правда, сразу вспомнил и неприятный инцидент с местными парнями. Вымолвил:

— Можно. Только мы ее не сильно побеспокоим?

— Однако, нет, — впервые после инцидента на посту ГАИ улыбнулась напарница. — Она будет очень рада нам.

— Тогда — заедем!

Вот показалась и деревня Танхой.

Машина подъехала к уже знакомой изгороди из длинных жердей, миновала распахнутые ворота и остановилась возле небольшого деревянного дома.

— Я сбегаю в дом, посмотрю, — бросила Урин. — Ты пока подожди, — вышла из кабины и направилась в дом.

Сергеев стал прикидывать, как лучше поставить машину, чтобы она была хорошо видна из окна дома.

«Надо ворота прикрыть», — решил и вышел из кабины.

В это время из дома вышла хмурая на лицо, озадаченная Урин.

— Понимаешь, Ермолай, бабушка заболела, — выдавила напарница. — Там ее соседка, шаманка, ворожит, лечит. Тебе в дом никак нельзя.

«Шаманка лечит человека, в наше время!?» — усмехнулся Сергеев и предложил:

— Давай тогда, Урин, прямо в машине и перекусим. Продуктовые запасы у нас еще есть.

— А ты не обидишься?

— Не говори глупостей. Давай, передай бабушке наши приветы и пожелания быстрейшего выздоровления. А я пока в кабине приготовлю наши съестные запасы.

Напарница улыбнулась, быстро подбежала, чмокнула-поцеловала Ермолая в щеку и затем быстро упорхнула в дом.

«Шальная девчонка», — усмехнулся Сергеев, снова забрался в кабину…

* * *

Маньчжоу-го, город Синьцзин,

штаб Квантунской армии…

В кабинет начальника ИРУ, чеканя шаг, вошел в парадной форме подполковник Хираи. Сделал поклон и замер посередине помещения по стойке «смирно». Хозяин кабинета, генерал Янагиту, расположившись в кресле за рабочим столом, в это время сосредоточенно работал со служебными документами.

Генерал продолжал читать документы, подполковник смиренно ждал. Время тянулось томительно долго.

Вот хозяин кабинета поднял голову и сурово-вопросительно взглянул на вошедшего офицера.

Подполковник еще более подтянулся и изрек:

— Господин генерал, я подготовил обстоятельный доклад по операции в Улан-Баторе.

— Давайте.

Подполковник шагнул к столу и положил на него черную папку. Быстро отошел на прежнее место.

Генерал, не спеша, принялся читать находящийся в папке рапорт.

Прошла минута, другая.

Наконец хозяин кабинета прочитал документ.

Он бросил сумрачный взгляд на подполковника и спокойно вымолвил:

— Итак, Хираи, вы не смогли правильно сориентироваться в Улан-Баторе. Не смогли наладить рабочий контакт с резидентом Скалой, ровно, как и с людьми атамана Семенова. Не смогли точно определить время и способ передвижения даров Монголии в СССР, — тембр голоса постепенно возрастал. — В результате проведенной бездарной операции вы потеряли людей и самого резидента Скалу. Вы запачкали честь императорской Японии! Русские обвели вас! Они наверняка смеются над нами! — крикнул и вскочил с места. — Вы, подполковник, полностью лишились моего доверия!! Видеть вас более не могу!!!

Хираи с невозмутимым лицом слушал начальника.

Когда взбешенный покрасневший генерал закончил свою речь, подполковник правой рукой достал из ножен искривленный меч-джиуто. Секунда, и Хираи сделал себе харакири, — мечом решительно и быстро ударил по своему животу — сначала горизонтально от левого бока к правому, а потом вертикально от диафрагмы до пупка.

Обливаясь кровью, с выпученными глазами подполковник рухнул на пол. Безучастно наблюдавший за действиями подчиненного генерал брезгливо поморщился и вызвал адъютанта…

 

Глава 8

Ермолай и Урин в кабине машины трапезничали своими запасами. Урин принесла бабушкиного кваса.

По улице проходил какой-то слегка сгорбленный мужчина. Поравнявшись с воротами дома бабушки, он остановился, взглянул на дом и машину. Немного подумав, свернул, вошел во двор и направился к машине.

Урин как-то насторожилась, слегка заерзала. Затем отложила еду и изрекла:

— Пойду, поговорю с мужчиной. Он, наверное, к бабушке.

Напарница выпрыгнула из машины, пошла навстречу незнакомцу. В трех шагах от машины они встретились, остановились и стали разговаривать, судя по всему, на бурятском языке.

Спокойный изначально разговор стал быстро накаляться, повышать голос стал мужчина. Он несколько раз резко кивнул в сторону машины, махнул и рукой.

«На меня кивает, — подумал Ермолай. — Похоже, придется выйти», — и вышел из кабины.

К нему стремительно подошел мужчина, разговаривавший с Урин. Он оказался бурятом и уже в годах.

— Я отец парня, которого ты чуть не пристрелил, — хмуро вымолвил мужчина.

«Вот в чем дело!» — воскликнул Ермолай и спросил:

— Что сын вам рассказал, уважаемый?

— Он сказал, что просто говорил с Урин, а ты начал в него стрелять.

— Неправду он сказал, — громко вымолвил Ермолай. — Во-первых, он был пьян. Во-вторых, он с ножом пошел на меня. Скажи, уважаемый, что должен был делать я в такой ситуации? А их ведь было двое, двое молодых подвыпивших парней. Я же находился на служебном задании. Поэтому и нейтрализовал их обоих. Кстати, мог бы и убить, но я этого не сделал.

— Что же мне теперь тебе — в ножки поклониться? — крикнул мужчина.

— Кланяться не надо, надо правильно воспитывать своих детей, — как можно спокойнее ответил Ермолай. — Кстати, почему они, здоровые лбы, не в армии? Ведь идет смертельная война!

— Они больные…

— Знаю я таких липовых больных, — резко перебил Ермолай. — Все, батя, разговор закончен. До свидания, — развернулся и пошел к машине.

Урин и мужчина обменялись еще несколькими словами.

Ругаясь, мужчина вышел со двора на улицу и вскоре пропал из вида. Урин заскочила в машину, они молча продолжили трапезничать.

— А здорово ты, Ермолай, мужика этого отбрил, — весело изрекла Урин.

Они уже покинули деревню Танхой и выехали на междугороднюю трассу. Погода радовала. По-прежнему из-за тучек несмело выглядывало солнце, ветра не ощущалось. Справа сверкал красавец-Байкал. Слева — засыпанные снегом и поросшие зелеными хвойными деревьями, громоздились пологие отроги Забайкальского хребта.

— Надеюсь, я его не сильно обидел, — вымолвил Ермолай.

— Да так им и надо! — воскликнула напарница. — Современная молодежь — совсем обнаглела. Не хотят чтить старших, живут исключительно ради своих удовольствий. На Родину им наплевать, и на законы тоже. Родитель покрывал свое чадо…

Ермолай невнимательно слушал болтовню напарницы. Его клонило ко сну…

— Начальник!.. Ермолай!

Сергеев встрепенулся и изрек:

— Что-то случилось?

— Пока ничего. Но вполне может случиться. Ты спишь, и я, глядя на тебя, тоже засыпаю.

— Понял, Урин, спать больше не буду, — отгоняя дремоту, бросил весело Ермолай. — Где мы едем?

Небо было голубое, ярко, определенно не по-осеннему светило солнце. Серебряные блики гуляли по водной байкальской глади.

— Подъезжаем к городу Слюдянке…

— Здесь слюду добывают и мрамор, — весело вставил Ермолай.

— Правильно. Слюдянка находится где-то примерно в 100 километрах от Иркутска.

Вот и город показался, совсем-совсем небольшой. Машина его быстро миновала…

— До свидания, любимый Байкал, — вымолвила Урин. — Однако, впереди у нас — Култукский перевал.

— До свидания, Байкал, — любуясь видом водной глади, изрек Ермолай.

Через несколько секунд машина приняла влево, водная гладь исчезла из вида. Дорога стала подниматься вверх, стало смеркаться.

— Будем одевать цепи на колеса? — спросил Ермолай.

— Однако, у нас сейчас груз весом с полтонны в кузове, — вымолвила Урин. — Да и дневное солнце хорошо разогрело шоссе. Думаю — заберемся на перевал без цепей.

Действительно, они достаточно легко заехали на высшую точку перевала. Стали спускаться вниз…

— Мне будет жаль с тобой расставаться, — всматриваясь в дорогу, с серьезным выражением лица сказала Урин.

Они спускались вниз с Култукского перевала.

— Честно говоря, мне тоже, — вымолвил Ермолай.

— Правда?

— Точно.

Напарница слегка улыбнулась.

— Ты мне напишешь письмо?

— Если ты, Урин, дашь адрес, то напишу.

— Считай, что адрес у тебя в кармане, — широко улыбалась девушка. — А ты, однако, дальше куда поедешь?

Сергеев усмехнулся.

— Ну, Урин. Куда прикажут, ведь идет война.

— Война, — зло вымолвила напарница. — У меня папа воюет, два старших брата, еще дядя…

За окном промелькнула, кажется, эвенкийская деревня Олха. На улице стало совсем темно. Урин тихо и как-то грустно запела…

Они двигались по шоссе на север. По обе стороны от дороги тянулась сибирская тайга. Изредка встречались встречные машины.

Впереди, едва различимо в темноте, показались очертания населенного пункта.

— Ура! — воскликнула Урин. — Показался мой дорогой Иркутск!

Вместе с облегчением, Ермолай почувствовал и большую усталость всего организма.

— Пока еще не верится, что мы уже дома, — весело бросила напарница. — Однако, мама меня наверняка уже заждалась. Ермолай, ты придешь к нам в гости?

«Какая она неугомонная», — подумал Сергеев, в тон ответил:

— Если это приглашение, — то да.

— Конечно, приглашение.

— Тогда конечно, да…

Пошли полутемные пригородные поселения Иркутска. Урин уверенно вела машину.

«Молодец все же она, — изредка бросая взгляды на напарницу, подумал Ермолай. — Можно сказать, повезло мне с ней».

Вот уже и городские кварталы.

— Еще с полкилометра, и будет наша контора Госбанка, — вымолвила Урин. — По правде говоря, я бы еще ехала и ехала…

Напарница оборвала фразу, вернее, не закончила.

— Ты большой молодец, — бросил Ермолай. — А я вот что-то за нашу поездку притомился, устал прилично.

— Что-то в это не верится, — усмехнулась Урин. — Ты, однако, такой большой и сильный, здорово действовал в ходе нашей операции. Да и вообще… — она не закончила фразу.

— Ой, только не надо меня хвалить! Я прекрасно знаю свои промахи.

— Я о них никому не скажу, — звонко рассмеялась напарница. — Осталось до конторы каких-то сто метров.

Внезапно она стала грустной и даже мрачной.

Как-то тяжело выдавила:

— Сердце ноет.

— Ты заболела? — удивленный перепадам настроения девушки спросил Ермолай.

— Нет. Просто сердце чувствует разлуку…

* * *

Иркутск…

В цокольном полуподвальном помещении деревянного дома находилось двое вооруженных мужчин. Они буквально прилипли к небольшому раскрытому окну и наблюдали за проезжей частью улицы, проходившей в двух шагах через узкий тротуар,

В поздний час автомобильное движение по улице почти отсутствовало.

Показалась лошадиная повозка. Сани хорошо скользили по укатанному снегу, резво бежала и лошадка.

— Зря самогонки не взяли, — зябко поежившись, бросил один из мужчин. — Когда еще наша машинка придет?

— Не береди душу, Гриб, — выдавил бородатый напарник.

Вот невдалеке загудел автомобильный мотор. Мужчины насторожились. В зоне видимости показался двигающийся грузовик.

— Посвети на номер, Гриб, — изрек бородатый.

— Он, — наш номер, — наведя луч фонаря на приближающуюся машину, бросил напарник.

— Наконец-то. Значит, действуем. Огонь!..

* * *

Гулко и неожиданно прозвучала в ночной тиши автоматная очередь. Пули застучали по грузовику, зазвенели и разлетелись на осколки переднее и боковое стекло машины. Сергеев по звуку определил, что стреляли с его стороны улицы. Боковым зрением он заметил, откуда раздавалась огненная вспышка.

Ермолай моментально выхватил из кармана тулупа «лимонку», выдернул чеку и бросил в сторону подвала дома, откуда велся автоматный огонь. Раздался взрыв.

Машина меж тем завиляла из стороны в сторону.

— Помоги мне, — раздался крик Урин.

Ермолай перевел взгляд на напарницу. Она держала руль одной, левой рукой. Ближняя к нему ее правая рука висела как плеть, на рукаве тулупа в двух местах виднелись следы пуль.

«Кажется, Урин ранило в плечо и руку!» — воскликнул Ермолай, хватаясь руками за руль.

Так в три руки они стали рулить. Автоматных очередей не было слышно. Ермолай взглянул в зеркало заднего обзора, один из домов по его стороне улицы был объят пламенем.

«Сработала моя “лимонка”!», — воскликнул Ермолай.

— Мы уже приехали, сворачиваем, — крикнула Урин.

Машина повернула направо, въехала в ворота, и они оказались во внутреннем дворе конторы Госбанка. Секунда-другая, машина носом уткнулась в деревянное здание гаража и остановилась…

Во двор выбежал охранник и, очевидно, дежурная по конторе Госбанка. Сергеев выскочил из машины и крикнул:

— Все нормально, товарищи, прибыли свои.

Охранник убрал пистолет и изрек:

— За вами гнались?

— И гнались, и стреляли, но это потом, — бросил Ермолай. — Урин ранена, ее надо срочно в больницу.

— Отправим ее на дежурной машине, — вымолвила женщина, дежурная по конторе Госбанка.

— Давайте, родные, быстрее-быстрее, — крикнул Ермолай женщине и, обращаясь к охраннику, изрек:

— Быстро звоните управляющей конторой. Сообщите, что мы прибыли из Монголии и что надо организовать прием груза. Давай-давай, живее.

Сам он бросился в кабину машины, к месту водителя…

* * *

Маньчжоу-го,

город Дайрене…

В кабинет вошел хмурый полковник Удачин. Атаман Семенов поднялся с кресла, пошел навстречу. На середине кабинета они встретились, атаман протянул руку. Всматриваясь в глаза полковника, крепко пожал его руку, выдавил:

— Здравствуй. Пойдем, друг, в мой «будуар».

Так атаман называл небольшую комнату за кабинетом. Хозяин кабинета, следом полковник прошли в небольшое помещение. Был накрыт небольшой стол, стояли два кресла. Определенно боясь прослушки японцев, Семенов сразу включил радиоприемник, раздалась какая-то китайская мелодия. Он взял бутылку водки, наполнил рюмки, изрек:

— За встречу, Иван.

Мужчины выпили. Атаман занюхал черным хлебом, Удачин взял соленый огурец.

— Знаю о неудаче в Улан-Баторе, — выдавил атаман, — гибели Вронского. Печально все это. Это не катастрофично, да и сам объем монгольских даров — мизерный. Не переживай, друг, сильно, мы отыграемся на красных-большевиках в чем-нибудь другом. Нам непременно улыбнется удача. Ведь с нами бог.

Удачин неопределенно кивнул, атаман снова быстро наполнил рюмки.

— Мне, старый товарищ, — строго продолжал атаман, — придется сообщить тебе крайне неприятную информацию. В России службы НКВД арестовали твоего сына.

Полковник спокойно выслушал, выпил и задумался.

— Арест, — это, разумеется, еще не конец, — хмуро продолжал атаман. — Но дело, как ты сам прекрасно понимаешь, очень и очень серьезное по части перспектив твоего сына, — тоже выпил.

У Удачина было каменное, неподвижное выражение лица.

— Ну, скажи, Иван, что-нибудь, не молчи.

— Не могу, — не разжимая губ, выдавил полковник. — Сердце разрывается в клочья, — утрата за утратой. Как жить? Зачем жить?..

— Мы тебе поможем…

* * *

Урин отправили в городскую больницу. Сергеев три часа передавал и оформлял дары Монголии. Поскольку правый борт грузовика был изрешечен пулями, то досталось и лежащему у борта комбинезону с тугриками. Он оказался пробит в четырех местах, пострадали два десятка купюр.

Сергеев позвонил в ГРУ в Москву и кратко пообщался с серьезным полковником Селезневым.

Затем доложил о выполнении задания председателю Госбанка страны.

— Замечательно! — вымолвил Булганин. — Товарищ Сергеев, мы вас представим к награде. Пожалуйста, побыстрее возвращайтесь в Москву. У нас масса срочных и важнейших дел.

«В Москву!?» — воскликнул Ермолай, быстро спросил:

— А как же работа в хранилище на Урале?

— Там справятся без вас, вы нужны в Москве…

Ермолай хотел сказать председателю Госбанка об Урин и ее роли в операции «Тугрик». Но Булганин, сославшись на огромную занятость, быстро закончил разговор.

Сергеев зашел в больничную палату, где в ряд стояли три железных кровати с больными-женщинами. Резанул запах медикаментов и еще чего-то неприятного. Он выдавил:

— Здравствуйте.

Никто не ответил.

Ермолай поочередно взглянул на больных. Сразу определил взглядом Урин, укутанную одеялом по шею.

Прошел к ее кровати, улыбнувшись, вымолвил:

— Здравствуй, напарница. Как ты? — поставил на прикроватную тумбочку две банки сгущенки.

Врачи объяснили Ермолаю, что одна автоматная пуля разбила Урин локоть правой руки, вторая — предплечье. Обе раны оказались очень серьезные, были сильно раздроблены кости, разорваны сухожилия и нервные каналы. Поэтому медикам пришлось почти по плечо ампутировать девушке правую руку. Также врачи установили, очевидно, от выпавших нагрузок, психическое истощение у Урин.

На болезненно-белых щеках девушки появился легкий румянец.

— Здравствуй, Ермолай. Я так рада, — тихо вымолвила Урин. — Как у тебя дела?

— У меня все нормально. Скажи, как ты себя чувствуешь?

— Уже гораздо лучше. Врачи сказали, что сейчас уже есть такие протезы, прямо как настоящая рука. Ну, точь в точь.

— Да-да, я тоже это слышал.

Урин слегка улыбнулась.

— Значит, я смогу водить машину.

— Конечно.

Урин достала из-под одеяла левую руку и передала записку.

— Это мой адрес. Если хочешь, напиши письмо.

— Конечно, напишу, — быстро беря клочок бумаги, твердо заверил Ермолай.

Нахлынули смешанные чувства. Ему хотелось сказать что-то теплое и ласковое, поддержать и приободрить девушку. Но… как назло, ничего такого не приходило в его голову.

— Тебя наградят правительственной наградой, — выдавил Ермолай.

— А тебя?

Ермолай неопределенно пожал плечами.

— Если тебя не наградят, то я откажусь от награды, — на удивление твердо вымолвила Урин.

Ермолай не знал, что и сказать в ответ на эти слова. Но в этот момент он твердо решил, что добьется, чтобы Урин действительно наградили.

— Ты сейчас куда? — спросила девушка.

— Э… понимаешь Урин, я не могу точно сказать… Приказали срочно убыть…

— Извини, это я неправа, что задала такой вопрос. Счастливо тебе, прощай, Ермолай.

— До свидания, напарница, огромное тебе спасибо. И поправляйся побыстрее.

Урин, широко раскрыв глаза, смотрела на него, по девичьим щекам текли слезы. В груди Ермолая что-то защемило, в голове зашумело, нахлынула неимоверная грусть.

— Все будет хорошо, — с трудом улыбаясь, вымолвил он. — А победим злейшего врага, — станет еще лучше. Станет просто замечательно, — наклонился и поцеловал девушку в щеку.

Давясь слезами, она крепко обхватила его здоровой рукой, жарко расцеловала…