Восстание махдистов пользовалось глубокими симпатиями среди населения колониальных и полуколониальных стран Ближнего и Среднего Востока. Слухи о новом проповеднике, поднявшем знамя борьбы за независимость своей страны, быстро достигли Египта, Ирана, Турции, Индии, стран арабского Востока, Средней Азии. О восстании узнавали от специальных эмиссаров, засылаемых махди в близлежащие страны, паломников, путешественников, купцов, солдат — участников сражений с махдистами и, наконец, из официальной прессы, которая вскоре была уже не в состоянии замалчивать столь крупное политическое событие. Английское правительство опасалось, что успехи суданского восстания вызовут новый подъем национально-освободительного движения в Египте. Эти опасения имели под собой серьезную почву, особенно в период осады Хартума. Движение, возглавленное Араби, было разгромлено, но не уничтожено, и вдохновляющий пример махдистского восстания мог снова поднять на борьбу египетский народ. Трудящиеся массы Египта были настроены против своего реакционного правительства, против сотрудничества этого правительства с Англией, против политики подавления освободительного движения народов Судана.

Генерал Гордон, находясь в 1885 г. в осажденном Хартуме, писал Кромеру: «Если махди возьмет Хартум, в Египте вспыхнет восстание».

По словам Кромера, английское общество, в случае успеха махдистов, «ожидало серьезных последствий повсеместно». Гордон предсказывал «подобные же волнения во всех мусульманских странах». Английское командование имело все основания не доверять египетским войскам. Не случайно до 1885 г. охрану южных границ Египта несли подразделения английских войск, а в дальнейшем весь офицерский состав египетской армии, действовавшей в Судане, был заменен англичанами. Все это дало Кромеру основание заявить, что «если махдисты попытаются вторгнуться в Египет, их дальнейшее продвижение будет приостановлено, как только они столкнутся с британскими войсками». Именно с британскими, а не с египетскими, которые, естественно, не проявляли особого рвения в военных действиях против повстанцев.

Официальная статистика проливает свет на события, не получившие никакого отражения в трудах английских историков. В боях за Судан с египетской стороны участвовало 53 тыс. человек; 11 тыс. вернулись на родину; 12 тыс. погибли во время экспедиции Хикса. Осталось 30 тыс., которые, по словам Вингейта, либо были убиты, либо «присоединились к арабам и разбросаны по всему Судану». По подсчетам того же Вингейта, 40 % от этого числа погибли в боях. Следовательно, оставшиеся 60 %, т. е. 18 тыс. человек, перешли на сторону махдистов. Известно, что в махдистских войсках были отряды, укомплектованные одними египетскими солдатами.

Даже такие исследователи, как Слатин, Орвальдер, Вингейт и др., далекие от объективного освещения событий, не смогли замолчать факта массовых переходов египетских войск на сторону махдистов. Обратных случаев не наблюдалось. Египетские солдаты, влившись в ряды повстанцев, не обнаруживали желания снова попасть под командование английских офицеров, сражаясь на территории Судана за свободу своей родины. И если, по отзывам очевидцев, махдистское восстание вызывало симпатии в египетском народе, то и махдисты относились сочувственно к движению Араби. Махди, по свидетельству Слатина, был очень раздосадован, когда узнал, что, вопреки его приказу, при взятии Хартума Гордон был убит. Вождь народов Судана собирался обменять английского генерала на Араби.

Правительства европейских государств также были всерьез обеспокоены судьбой своих колоний, где мусульманское население составляло большинство.

Русская буржуазная пресса писала: «Опасность движения, поднятого лжепророком, заключается в том, что оно может стать искрой, от которой запылает весь мусульманский Восток».

Срочно принимались меры, направленные к подрыву авторитета махди.

«Оттоманское правительство официально провозгласило его (махди. — С. С.) лже-пророком, — сообщали газеты — В главной каирской мечети Аль-Азхар он был объявлен обманщиком». Но несмотря на все эти меры, популярность махди росла.

Махдистское движение, не ограничиваясь восточным Суданом, распространилось в соседних областях Западного (теперь французского) Судана и, охватив султанаты Борну, Сокото, дошло до Северной Нигерии. Рабе, один из активных участников восстания, возглавленного сыном Зубейра Сулейманом, после подавления этого восстания эмигрировал в Борну, где стал во главе махдистского, по существу, движения. Повстанцы в 1893 г. разбили войска шейха Киари Мухаммеда эль-Амина, подчинив своему влиянию весь султанат и сделав город Дикоа своей столицей. «В течение шести лет Борну, как и Англ о-Египетский Судан, оставался махдистским». В районах Северной Нигерии мы также находим отголоски движения махдистов. В селении Дуци (возле Кано) в 1886 г. восстание возглавил Лима-Иа-Муса, но это восстание, не без участия французских военных властей, было вскоре подавлено. Около 1888 г. аналогичное восстание вспыхнуло в районе Кари-Кари. Малляме Джибрилля, вождь восстания, поддерживал связи с Рабе, и лишь только через двенадцать лет, в 1902 г., его войска были разбиты, а сам он захвачен в плен французским полковником Морландом.

Несколько выдержек из газет того времени позволяют яснее представить степень распространения идей махдизма. «Молва о махди облетела весь Судан, Египет и проникла в Аравию: эмиссары его появились в Ймене, Геджасе и Триполи; множество тунисских эмигрантов отправились через Донголу в Судан, чтобы присоединиться к мятежникам». «Отголоски суданского восстания проникли в Индию. В одной тамошней провинции появился факир и стал проповедывать всемирное торжество ислама и высказывать уверенность, что суданский махди с успехом выполнит свое призвание и что мусульманский полумесяц будет блистать над крестом христианским». «Последователи индийской секты «Махади» стали распространять этот взгляд в своих газетах и листках, так что индийское правительство придало этому весьма серьезное значение и сочло нужным конфисковать эти воззвания. Даже в Мекке руководящие классы решили признать махди ишаном, т. е. руководителем всех мусульман в деле веры».

Основываясь на газетной информации, Остроумов указывает: «Лжепророк вошел в сношения с мусульманскими агитаторами Туниса и Алжира, где известие о победе над «гяурами» было встречено с восторгом, так что французское правительство было вынуждено отказаться от своего первоначального плана направить в Тонкин главным образом алжирские войска».

Махди вел активную переписку с некоторыми из влиятельных шейхов Марокко. Эти шейхи заверяли махди в своей готовности присоединиться к махдистскому движению, выдвигая на пост эмира Марокко Мухаммеда Гали.

Известно, что махди благожелательно отнесся к этому предложению и в конце мая 1885 г. отослал подробное письмо Мухаммеду Гали и обращение от своего имени к населению Феза.

С антианглийскими элементами Каира махди также поддерживал постоянную связь.

«Он писал много писем видным шейхам и выдающимся людям Каира, и если бы не его смерть… влияние его распространилось бы в немалой степени и на Египет».

В дневнике Гордона мы находим упоминание о связях махди с Каиром, Стамбулом и городами Индии.

Махдистам симпатизировали не только одни мусульмане. Антианглийский характер махдистского движения был настолько очевиден, что «недовольные английским правительством ирландцы, эмигрировавшие в Америку, собирались послать к нему (махди. — С. С.) на помощь целый вспомогательный отряд и значительные транспорты оружия».

Борьба народов Судана за национальную независимость вызывала симпатию всех народов Востока.

Но если Эфиопия, умело используя противоречия в лагере империалистических держав, долгое время могла отстаивать свою национальную независимость, то у махдистского государства этих возможностей не было, так как в борьбе против махдизма империалистические державы действовали сплоченно. В их авангарде шла Англия, которая в своем наступлении на махдизм пользовалась поддержкой Италии, Франции и Бельгии. Мир империализма не мог позволить жить и развиваться такому государству, как государство махдистов.

Махдистское восстание явилось прогрессивным движением, сплотившим миллионные массы суданского народа на борьбу с силами империализма за свою национальную независимость. Сущность же махдизма как религиозной идеологии, с его диким фанатизмом, проповедью священной войны со всеми «неверными», без различия их классовой и национальной принадлежности, возвратом к идеализируемой старине и пр., всегда отличалась крайней реакционностью.

Идеология махдизма была характерна для ранних антиимпериалистических движений в странах Востока, когда эти движения развертывались в средневековых условиях, под руководством духовенства, племенных вождей и феодалов, когда рабочий класс в странах Востока еще не сложился и не играл самостоятельной роли, когда эти народные, в своей основе крестьянские, движения были оторваны от революционного рабочего движения в передовых странах. Махдистские идеи и махдистское руководство с его тенденцией к феодальному перерождению не могли обеспечить народам Востока победы в борьбе за национальное освобождение.

В наши дни положение в корне изменилось. За семьдесят лет (с 1880 г.) произошли события огромного исторического значения. В России, в результате Великой Октябрьской социалистической революции, возникло могучее пролетарское государство, разгромившее во второй мировой войне фашистскую Германию и ее сателлитов. В результате этой победы неизмеримо окрепли силы демократии во всем мире. Советское государство, в тесном союзе со странами новой демократии, успешно строит коммунистическое общество. На новую, высшую ступень после Великой Октябрьской социалистической революции поднялось и национально-освободительное движение народов колоний.

В этом движении ведущую роль играет теперь рабочий класс и коммунистические партии стран Востока. Это движение, развиваясь под влиянием передовых освободительных идей Великой Октябрьской социалистической революции, стало неотъемлемой частью мирового лагеря демократии, возглавляемого Советским Союзом. Оно развивается в тесном союзе с силами мира, демократии и социализма во всем мире.

В национально-освободительном движении Судана авангардную роль также все больше завоевывает молодой рабочий класс. В этих новых условиях английские колониальные власти, в своей борьбе с нарастающим антиимпериалистическим движением, пытаются использовать реакционную идеологию махдизма, поддерживая в Судане панисламистские организации и партии фашистского типа, подкармливая суданскую феодальную верхушку и часть мусульманского духовенства, которые на словах чтут память вождя суданского народа, а на деле давно стали послушными агентами британских колониальных властей.

Народы Судана никогда не забудут о героической борьбе своих отцов, но на данном этапе, в борьбе с империализмом, они объединяются не под зеленым знаменем «посланника пророка», а вокруг передовых идей рабочего класса своей страны, за которым идет крестьянство и прогрессивная интеллигенция.