Хоффман стоял в кабинете, лицом к окну, глядя, как дождь волнами набегает на стекла.

Неслышно вошел Хропп и остановился в ожидании.

— Как твои успехи с этим новым слугой, Квоке? — спросил Хоффман, не оборачиваясь.

— Успехов нет, — ответил Хропп. — Может быть, он почуял опасность. Затаился.

— Значит, его поведение безупречно?

Хропп выдавил из себя звук, отдаленно напоминающий мычание, что следовало понимать как знак согласия.

— Тем лучше… По всей видимости, в ближайшее время его поведение не изменится, и ты можешь заняться другим делом.

Хропп настороженно вытянул шею.

— Тебе ни о чем не говорит фамилия Лаупгейм?

— Нет, хозяин.

— Это литературный критик, в прошлом очень известный человек, сейчас он спился и живет подачками. Он уже стар. Так стар, что может умереть в любую минуту. Нужно ему помочь…

У Хроппа глаза полезли из орбит и отвисла челюсть.

— Это так серьезно, хозяин? — наконец прохрипел он.

— Он живет совершенно один, в какой-то конуре. А ты, насколько я знаю, способен много выпить и не быть пьяным…

Хропп помялся.

— Да, хозяин.

Хоффман повернулся к нему и взглянул ему прямо в глаза.

— Хорошо. Ступай и сделай, что нужно.

Хропп переминался с ноги на ногу.

— Это очень плохая игра, хозяин… — выдавил он.

— Я понимаю, Хропп. Я еще никогда не просил тебя о такой услуге. Но из-за этого проклятого Лаупгейма мы можем погибнуть.

— Это плохая игра… — повторил Хропп и задумался.