Хоффман вошел к Монбризону, когда тот, лежа на кровати, в сотый или тысячный раз рассматривал потолок.

— Я хочу поговорить с вами.

— О чем?

— О Марианне Леви.

Монбризон вскочил:

— Какая сейчас погода?

— Что? Погода?.. Ах, да… Дождь.

— Самое подходящее время. Вечер — и дождь. Если бы я был свободен, я знал бы, что нужно делать.

Он помолчал, привычно шагая по комнате.

— Вы были на приеме?

— Пока — только у принца.

— И встретились там с Марианной?

— Да.

— Так. Значит, вы — ее сто первая жертва.

— Ничего подобного. Она, конечно, производит впечатление, но…

Монбризон остановился, взглянул на Хоффмана боком, склонив голову.

— Вам остается лишь тихо страдать… Вам понадобятся новые стихи. Боюсь, что их вы будете писать самостоятельно.

Монбризон постоял, ожидая ответа. Хоффман молчал.

— Может быть, — наконец проскрипел он. — Может быть, и стихи… Послушайте, я помог бы вам бежать уже в ближайшую ночь, но теперь, когда Марианна Леви…

— Да?

— Теперь я думаю, что вы, Монбризон, оказавшись на свободе, первым делом начнете разыскивать ее. И это станет началом конца. Не только вашего, но и моего.

Монбризон покачал головой.

— Я чувствовал, что для меня все кончено. Я почувствовал это еще тогда, когда впервые пошел сюда — вернее, меня ввели, поскольку на глазах была повязка. А теперь — теперь я уверен в этом.

Хоффман подошел к письменному столу, рассеянно гланул на исписанные листы. Потом тихо спросил:

— Вы любили ее?

— Точнее, ненавидел.

— Кажется, я понимаю, почему она говорила со мной так, будто ей известно гораздо больше… Вы когда-нибудь говорили с ней обо мне?

— Нет.

— И все же она подозревает меня. И вдобавок этот Лаупгейм…

— Лаупгейм? Литературный критик?

— Да. Он распускает слухи, будто я выдаю чужие стихи за свои. Ваши стихи, Монбризон.

Монбризон натянуто рассмеялся и повторил:

— Это конец.

Хоффман взял со стола несколько переписанных набело листов. И, уже уходя, сказал:

— Да, но чей конец? Неизвестно.

— Вы спятили, Хоффман! — крикнул Монбризон ему в спину. — Уж лучше выдайте меня королю!..

Хоффман опустил голову и молча закрыл за собой дверь.