— Ты здесь в гостях или… — спросил я у Вершигоры, и его невольно передернуло.

— В гостях… Я уже забыл, когда из-за таких…

— Отдышись, Вершигора. Ты что-то путаешь. Ладно, давай, только не томи. Чего тебе нужно?

— Мне от тебя ничего не нужно, — подчеркнул Вершигора.

— Хорошо, тебе, — в свою очередь подчеркиваю я, — может, от меня действительно и ничего не требуется.

Попробую конкретизировать? Какого черта начальник Управления по борьбе с организованной преступностью, да еще такой занятой…

Вершигора уже несколько раз пикировался со мной и понимает: язык у него повешен не так здорово, чтобы пускаться в абстрактную полемику. Поэтому он резко гасит беломорину в пепельнице и обрывает мою пламенную речь в приказном тоне:

— Хватит!

— Есть, товарищ генерал! — по-военному рявкнул я. — Разрешите идти?

И, не дожидаясь ответа Вершигоры, спокойно направляюсь к двери.

— Что ты за человек — понять не могу, — своим обычным голосом заговорил Вершигора.

Он явно дает понять, что с директором «Козерога» беседует не начальник Управления по борьбе с пресловутой организованной преступностью, а старый приятель. Так что пришлось мне вернуться на исходные позиции — в силе характера генерал мне никогда не уступал. Больше того, самому себе вполне могу признаться, он мужик покруче меня. В этом я убедился давным-давно, когда по приказу своего тестя вытащил тогда еще майора-оперативника с того света, отправив вместо него в преисподнюю банду Колотовкина.

Перед этим Вершигора не раскалывался в течение двух суток, хотя обрабатывали его торговцы наркотой лихо. Сам бы я вряд ли выдержал те испытания, через которые прошел генерал.

— Слушай, Вершигора, тебе не кажется, что у нас довольно странные отношения. В конце концов, я ведь не твой агент.

Вершигора усмехнулся:

— Этого еще не хватало. С таким агентом, как ты, в лучшем случае, на пенсию сержантом выйдешь.

— Только это и сдерживает меня от того, чтобы написать заявление в твое ведомство.

Я хотел было добавить, мол, жаль, все-таки наша компания тоже кое-что сделала, чтобы Вершигора смог стать генералом, но решил промолчать. Потому что привык доверять ему не на сто процентов, ведь в конце концов Вершигора — мент, а на все сто я даже себе не доверяю. И правильно делаю. Все из-за моего ангельского, как говорит Рябов, характера.

Сережа, конечно, совсем другое дело. Он с Вершигорой гораздо быстрее общий язык находит. Сегодняшняя встреча с генералом это еще раз подтверждает.

— У меня к тебе дело есть, — наконец-то поведал генерал о цели нашей встречи. — Как раз то, что тебе по душе.

— Ты решил начать коллекционировать предметы старины? — делаю вид, что понимаю его буквально. — Думаю, ты не совсем прав. Будь оригинален, оставайся одним из высоких ментовских чинов, который таким делом не увлекается.

Вершигора с наслаждением прикурил очередную папироску и ухмыльнулся:

— Ты чего ерепенишься? Разве так воспринимают деловое предложение фирмачи?

И пока я не успел достойно ответить, генерал добавил вполне серьезным тоном:

— Давай все-таки говорить серьезно.

— Попробую, — соглашаюсь с ним. Шутка ли, сам генерал Вершигора просит, другой фирмач от такого счастья на четвереньках бы забегал.

— Скажу тебе прямо, — выпускает струйку голубоватого дыма вверх Вершигора, беря быка за рога, — кроме тебя в нашем городе я другой кандидатуры просто не вижу.

— Спасибо за комплимент. Расскажи чуть подробнее в чем заключается мой гражданский долг.

— Нужно фирму одну накрыть. Не совсем для нас обычную, — довольно лаконично пояснил генерал. Все правильно, пока я не дал согласия, свои карты Вершигора не раскроет.

Я отрицательно покачал головой.

— Не обижайся, генерал, но в наших взаимоотношениях есть черта, которую переступать нельзя. Мы можем помогать друг другу, но не больше. Если тебе нужна наша помощь, я согласен. Но если хочешь использовать меня автономно, тогда ответ отрицательный.

— Я иначе не могу, — откровенно признался Вершигора.

— Мне жаль, — вполне искренне сказал я.

Когда-то Вершигора был моим должником, но с тех пор прошло много времени, и я считаю — старые долги давно погашены. Но если быть честным перед самим собой, то это я еще Вершигоре немного должен.

— Рад был тебя видеть, генерал, — сказал я, но Вершигора тут же быстро спросил:

— Ты уверен, что наш разговор закончен?

— На эту тему — да.

— А как насчет другой темы?

— Согласен. Только повода не вижу.

Вершигора стал раскуривать погасшую папироску, и до меня дошло, что последующий разговор — основная причина нашей встречи. Вряд ли господина губернатора интересуют производственные трудности Управления по борьбе с организованной преступностью.

— Очень бы не хотелось, — заявил генерал, — чтобы через несколько дней Чируса застрелили. Или как-то по-другому отправили на кладбище.

— О чем тебе еще Сережа, дружок твой закадычный, жаловался?

— Причем здесь Сережа? — слишком небрежно бросает Вершигора. — Думаешь, у меня нет постоянных источников информации? К тому же кто-кто, а я тебя хорошо знаю. Твои, так сказать, деловые способности. И вообще, ребята-бизнесмены, что-то расшалились вы в последнее время.

— Кто это вы? Я отвечаю только за себя. Есть претензии?

— Пока нет. Но появиться могут.

— Даю слово, Чируса не трону. Хорошо?

Вершигора засмеялся так, что даже поперхнулся дымом.

Он откашлялся, налил воду в хрустальный стакан, стоящий на столике рядом с креслом, и жадными глотками осушил его.

— Давно ты меня не смешил. Конечно, не тронешь. Ты не тронешь. И больше того, тебя сто человек будут видеть, например, в оперном театре в то время, когда Чирус получит пулю в голову.

— А что, только Чирусу можно показываться в опере, когда другие люди погибают?

— Ты из себя обиженного не строй. Логвиненко — человек Чируса.

Сейчас начнется. Вершигора повторит мне проповедь Рябова почти слово в слово. Но одно дело, когда тебя предупреждает подчиненный Сережа, совсем другое, если это начинает делать мент-генерал. Поэтому я спешу перевести разговор в более нервное русло.

— Ты прав, генерал. Чего мне суетиться? Ведь в конце концов ты знаешь, кто убил Логвиненко, зарплату за это получаешь. Так что не буду тебе мешать. Только скажи — когда этот Чирус перед судом предстанет благодаря неустанной следственной…

— А ну, кончай, — взорвался Вершигора и бросил в сердцах: — Чтоб оно уже все горело! Демократия, законность. Знаешь, кто убийца, на все сто процентов знаешь, но даже задержать его… Запись не является доказательством… Словно специально для бандюг законы придумали.

— Чем тебе плохо? — удивляюсь я. — Одни гангстеры других давят, без суда и следствия, простой народ этому радуется, тебе же меньше работы.

— Перестань, — резко взмахнул рукой генерал. — Простой народ… После ликвидации трех банкиров знаешь о чем другие фирмачи говорили?

— О чем?

— Чем они больше друг друга накрошат, тем больше денег придет к нам. Радуются, а не понимают, что завтра их самих на прицел взять могут. У меня меньше работы стало, говоришь? Когда-то одно убийство в полгода было, и еще год о нем говорили. А теперь?

— Вершигора, изучай историю новейших времен. Это называется переделом сфер влияния во времена накопления первоначального капитала.

— Ты меня еще учить будешь, — снова переходит на повышенные интонации Вершигора. Раздражен генерал, но вовсе не расплодившимися на городских улицах покойниками, а моим отказом, видимо, есть у него дела поважнее, чем постоянные разборки командиров экономики. — Словом, так. Тронешь Чируса…

— Хватит, Вершигора. Не диктуй мне условий. Никто, слышишь, никто не имеет права мне их диктовать. Чего ты гонишь? Я завтра приду к тебе в кабинет, и в это же время Чирус пойдет на тот свет, понял? И что ты мне сделаешь? Даже если не иметь ввиду наших отношений, что ты можешь сделать тому же Чирусу за смерть Логвиненко…

Я чуть было не закончил это выступление фразой «в зад его поцелуешь», но не решился идти на большее обострение.

Вершигора хотел было достойно ответить, но на этот раз я перехватил у него инициативу.

— Генерал, я ведь все прекрасно понимаю. Но отчего так встревожился наш обком, то есть господин губернатор?

— Потому что стрельба в городе не только ему порядком надоела. Думаешь, я не о всех твоих подвигах знаю? Ошибаешься. Так что… Ладно. Сейчас город привлекает крупных инвеститоров, не твоих коллег — бандюг — а настоящих бизнесменов…

— Ксиадиса, что ли?

— Он такой же аферист, как и вы все, — наконец-то дождался я от Вершигоры характеристики отечественного бизнеса. — Словом, предложения очень серьезные. Но вряд ли кто-то захочет вкладывать большие средства в город, который… Я вам не дам тут Чикаго двадцатых годов устраивать.

Уже дал, подумал я, и решил успокоить Вершигору. В конце концов, если судьба будет ко мне благосклонной, нам еще долго жить и работать.

— Ладно, генерал. Чего ты так нервничаешь?

— Да потому что, если завтра замочат Чируса, пойдет плясать губерния. С автоматами, как вы любите. Чирус, он ведь не сирота, догадываешься?

— Конечно, — я твердо решил закончить разговор комплиментом в адрес генерала. Если что-то из сегодняшней встречи ему и запомнится, то только ее финал.

— Господин-товарищ генерал, — торжественным тоном обращаюсь к собеседнику, — я ведь тоже не без приятелей. Тем более такого, как ты. Лады, к чему нам так долго спорить? Если ты просишь, я этого Чируса пальцем не трону.

— Не прошу, а требую, — подчеркнул генерал. — И не только ты, но и твоя команда.

— Прошу, требую, какая разница. Пусть себе эта тварь живет. Одной больше, одной меньше…

— Ничего, и до него очередь дойдет, — успокоил меня генерал.

Если Вершигора что-то гарантирует, этому можно верить.

— Что ты мне скажешь? — полюбопытствовал Вершигора.

Я знаю, чего он добивается. Того же, чего и Рябов. У меня немало отвратительных черт характера, но, по крайней мере, есть одно достоинство. Еще ни один человек в мире не мог сказать, что я не сдержал своего слова. Может, это и смешно, но мое устное согласие с требованиями Вершигоры для него гораздо надежнее десятка письменных обязательств.

— Даю слово, генерал.

Вершигора согласно кивнул головой. Теперь он смело может смотреть в глаза губернатора. Пусть встречают инвеститоров, очередные разборки городу уже не грозят. Только вот интересно, какой идиот станет вкладывать сюда деньги? Кстати, о вложениях…

— Генерал, скажи, ты будешь против, если Чирус останется живым-здоровым, а его фирма разорится? Сейчас столько фирм синим пламенем горит.

Вершигора не смог скрыть улыбки.

— Такое у тебя всегда получалось гораздо лучше, чем… Хотя… Скажу так, если разоришься ты, а не Чирус, он с удовольствием возьмет тебя к себе бойцом. Это же твое основное призвание.

Вершигора из тех людей, которые даже о погоде просто так не спрашивают. Последнюю фразу любил повторять мой покойный тесть, а в свое время нынешний начальник Управления по борьбе с организованной преступностью общался с ним довольно плотно. Мне не стоит разубеждать его, равно как и в том, что даже десяток Чирусов не способны довести мою фирму до разора. Если оы господин губернатор догадывался об истинных размерах моего состояния, он бы передо мной на задних лапках заскакал быстрее, чем перед всеми потенциальными инвеститорами, вместе взятыми. Но мне его танцы ни к чему. Потому что в конце концов моим главным украшением является не бриллиантовая булавка, на которую так и не прореагировал Вершигора, а исключительно природная скромность.